Не могу поверить, что мы с тобой зашли так далеко.
Но твоя книга – это не прощание
Она – лишь новое начало
Но ты же знаешь, каково это...

Огромная благодарность всем читателям «Братства Черного Кинжала», а также поклонникам с форума!
Огромное спасибо за поддержку и наставления: Стивен Алекс-Род, Кара Уэлш, Крэр Зион и Лэсли Гельбман.
Так же спасибо всем из NAL – мои книги – это, бесспорно, результат коллективного творчества.
Спасибо вам, Lu и Opal, и все-все модераторы форума, за то, что сделали по доброте душевной.
Как всегда, спасибо моему исполнительному комитету:
Сью Графтон, доктору Джессике Андерсон и Бэтси Воган.
Огромное уважение несравненной Сюзанне Брокман и сказочной Кристин Фихан (и всей ее семье), а всем авторам, что присутствуют в моей жизни, за их поддержку и советы (Кристина, Линда и Лиза!).
Так же, спасибо Каре Цезаре, которая так близка моему сердцу.
DLB – Я твоя самая большая фанатка, пиши, не останавливайся. Твоя мамочка любит тебя :-*
NTM – спасибо тебе за то, что ты всегда со мной – и в радости и в горе.
Джек (и твой Гейб!) – спасибо за Plastic Fantastic и переосмысление романтики.
ЛиЭлла Скотт – я так люблю тебя и не только потому, что ты так хорошо заботишься о моей любимой племяшке.
Кэти и наша малышка Кайли и их мама – ваши телефоны у меня в быстром наборе.
Ли – за то,что проложила путь. Маргарет и Уокер – за то, что были источником большой радости.
Ничего бы не получилось без: моего любимого мужа, моего советчика, смотрителя и фантазера, моей замечательной мамы, которая подарила мне столько любви, что я не смогу отплатить ей, моей семьи (по крови и по выбору); и дорогих друзей.
О, и, конечно же, как всегда, со всей любовью к лучшей стороне Собаки Писателя.

ГЛОССАРИЙ ТЕРМИНОВ И ИМЕН СОБСТВЕННЫХ
ПРОЛОГ
ГЛАВА 1
ГЛАВА 2
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
ГЛАВА 5
ГЛАВА 6
ГЛАВА 7
ГЛАВА 8
ГЛАВА 9
ГЛАВА 10
ГЛАВА 11
ГЛАВА 12
ГЛАВА 13
ГЛАВА 14
ГЛАВА 15
ГЛАВА 16
ГЛАВА 17
ГЛАВА 18
ГЛАВА 19
ГЛАВА 20
ГЛАВА 21
ГЛАВА 22
ГЛАВА 23
ГЛАВА 24
ГЛАВА 25
ГЛАВА 26
ГЛАВА 27
ГЛАВА 28
ГЛАВА 29
ГЛАВА 30
ГЛАВА 31
ГЛАВА 32
ГЛАВА 33
ГЛАВА 34
ГЛАВА 35
ГЛАВА 36
ГЛАВА 37
ГЛАВА 38
ГЛАВА 39
ГЛАВА 40
ГЛАВА 41
ГЛАВА 42
ГЛАВА 43
ГЛАВА 44
ГЛАВА 45
ГЛАВА 46
ГЛАВА 47
ГЛАВА 48
ГЛАВА 49
ГЛАВА 50
ГЛАВА 51
ГЛАВА 52
ГЛАВА 53
ГЛАВА 54
ГЛАВА 55
ГЛАВА 56
ГЛАВА 57
ГЛАВА 58
ГЛАВА 59
ГЛАВА 60
ГЛАВА 61
ГЛАВА 62
ГЛАВА 63
ГЛАВА 64
ГЛАВА 65
ГЛАВА 66
ГЛАВА 67
ГЛАВА 68
ГЛАВА 69
ГЛАВА 70
ГЛАВА 71
ГЛАВА 72
ГЛАВА 73
ГЛАВА 74

Сидя возле тренажерного зала, Хекс с бесстрастным интересом изучала собственные эмоции. Казалось, будто она смотрит в лицо незнакомке, и видит все его недостатки лишь потому, что именно по причине их наличия она это лицо и рассматривает.
Искреннее волнение за Джона затмевало ее стремление отомстить.
Сюрприз, сюрприз.
Опять же, она даже представить себе не могла, что станет непосредственной свидетельницей подобной ярости. В нем как будто взревел раненый зверь, который пытался освободиться из внутренней клетки.
Господи, со связанными мужчинами шутки плохи.
И она не обманывала себя. Именно по этой причине он так реагировал… он был источником аромата темных специй, который она ощущала с того самого момента, как освободилась из лап Лэша: в какой-то момент, пока она была в заключении, привязанность Джона к ней и его уважение стало безоговорочным и безвозвратным.
Дерьмо. Ну и дела.
Когда шум бегущей дорожки внезапно прервался, она была готова поспорить, что Блэйлок вытащил шнур из розетки, будем надеяться, что так оно и было. Она пыталась уговорить Джона прекратить казнь бедного Найка, но просьбы ни к чему не привели, и она заняла свой пост здесь, снаружи.
Она была не в состоянии наблюдать, как он сам себя втаптывает в землю. Даже слышать звуки этой экзекуции – больше чем достаточно.
В конце коридора распахнулась стеклянная дверь в кабинет, и появился Брат Тормент. Судя по свечению за его спиной, Лэсситер тоже пришел в учебный центр, но кабинета покидать не стал.
– Как Джон? – Брат подошел ближе, беспокойство было написано на его жестком лице и сквозило в усталом взгляде, а также в эмоциональной сетке, которая светилась секторами сочувствия.
Что было более чем понятно.
Хекс посмотрела на дверь тренажерного зала. – Похоже, он решил сменить сферу деятельности и начать карьеру марафонца. Или это, или он только что убил еще одну беговую дорожку.
Высоченный рост Тора заставили ее поднять голову вверх, и было удивительно видеть то, что пряталось в его голубых глазах: в его взгляде светилось знание, глубокое знание, от которого она напряглась. По ее опыту, незнакомцы с таким взглядом были весьма опасны.
– Как ты? – тихо спросил он.
А вот это странно. Она не часто общалась с Братом, но когда их пути пересекались, он всегда был с ней как-то по-особенному… добр, что ли. И именно поэтому она всегда старалась его избегать. Ее больше устраивала жесткость, нежели чья-то нежность.
Если честно, в его присутствии она заметно нервничала.
Хекс промолчала, и лицо его стало жестким, будто она разочаровала его. Тем не менее, он не винил ее за это.
– Хорошо, – произнес мужчина. – Не буду тебе докучать.
Господи, какой же она была сукой. – Нет, все в порядке. Просто вряд ли ты сам хочешь услышать ответ на этот вопрос прямо сейчас.
– Согласен. – Его глаза сузились, он посмотрел на дверь тренажерного зала, и у нее сложилось четкое впечатление, что он испытывал сейчас то же самое, что и она: он очень беспокоился о парне, что страдал сейчас по другую сторону. – Ты звонила на кухню, искала меня?
Она достала ключ, которым Джон открывал бывший дом Тора. – Просто хотела отдать это тебе и сообщить о проблеме.
Эмоциональная сетка Брата потемнела, все огни погасли. – Какой проблеме?
– Одна из раздвижных стеклянных дверей разбита. Нужна пара листов фанеры, чтобы прикрыть дыру. Мы перенастроили охранную сигнализации, так что датчики движения внутри теперь работают, но забот там полно. Буду рада помочь исправить этот беспорядок сегодня.
Предполагая, что к этому времени Джон либо добьет остальные тренажеры, либо у него закончится спортивная обувь, или же он упадет замертво.
– Какая… – Тор откашлялся. – Какая дверь?
– В комнату Джона Мэтью.
Брат нахмурился. – Она была разбита, когда вы пришли туда?
– Нет… она просто внезапно разлетелась.
– Стекло не бьется без повода.
Можно подумать, она его не дала. – Согласна. Тор взглянул на нее, и она посмотрела в ответ, тишина стала густой, словно грязь. Да, парень был и хорошим солдатом, и Братом, однако ей нечем с ним поделиться
– С кем я могу договориться по поводу фанеры? – спросила она.
– Не волнуйся об этом. И спасибо, что сообщила.
Когда Брат развернулся и направился обратно в кабинет, она почувствовала себя скверно, что – подозревала она – было еще одним следствием ее связи с Джоном Мэтью. Только вот вместо того, чтобы побить установленный рекорд скорости, ей хотелось просто взять нож и перерезать себе вены, чтобы понизить давление.
Боже, порой она вела себя как плакса, ну вылитая эмо-девочка, серьезно. Скобы не только держали в узде ее симпатскую сторону, они помогали ей абстрагироваться от чувств и эмоций, которые она не хотела испытывать.
То есть праааааактически девяносто девяти процентов всех чувств, ага.
Через десять минут Блэйлок высунул голову из двери. Он смотрел в пол, его эмоции выдавали потрясение, и это не удивительно. Никому бы не понравилось наблюдать за самоуничтожением лучшего друга, да и разговаривать с человеком, который мог отправить собеседника в нокдаун в любой момент, тоже было нелегко.
– Послушай, Джон ушел в раздевалку, хочет принять душ. Я вывел его из образа Бегущего Человека , но он… Ему нужно еще время, я думаю.
– Хорошо. Я буду ждать его здесь, в коридоре.
Блэйлок кивнул, и повисла еще одна неловкая пауза. – Я все-таки пойду, позанимаюсь.
После того, как дверь за ним закрылась, она подняла с пола свою куртку и оружие и побрела к раздевалке. Офис был пуст, и значит, Тор пошел к додженам, чтобы подготовится к ролевым играм в Тима Тэйлора .
Звонкая тишина говорила о том, что здесь никого не было – ни в классных комнатах, ни в тренажерном зале, ни в клинике.
Она сползла вниз по стене и устроила задницу на полу, свесив руки с колен. Запрокинув голову назад, она закрыла глаза.
Боже, она так устала…
– Джон все еще там?
Резко приходя в себя, Хекс направила дуло пистолета прямо в грудь Блэйлока. Когда парень отпрянул, она сразу же щелкнула предохранителем и опустила оружие.
– Прости, непросто избавиться от старых привычек.
– Да уж, – Парень махнул белым полотенцем в сторону раздевалки. – Джон все еще там? Прошло уже больше часа.
Она перевернула запястье и посмотрела на часы, которые у кого-то взяла. – Господи.
Хекс встала на ноги и приоткрыла дверь. Звук работающего душа большого облегчения не принес. – Отсюда есть другой выход?
– Только через тренажерный зал – и ведет он сюда, в коридор.
– Хорошо, я пойду и поговорю с ним, – сказала Хекс, молясь, чтобы это не было ошибкой.
– Хорошо. Я пока закончу тренировку. Позови, если я понадоблюсь.
Она перешагнула через порог. Внутри все было стандартно – ряды бежевых металлических кабинок, разделенные деревянными скамейками. Следуя на звук льющейся воды, она повернула вправо и прошла мимо писсуаров, перегородок и раковин, которые казались такими одинокими без толпы потных, полуголых мужчин с полотенцами на бедрах, что могли бы сейчас ими пользоваться.
Она обнаружила Джона в просторном помещении, в котором располагались с десяток душевых, каждый квадратный сантиметр пола, стен и потолка был покрыт плиткой. Он сидел у стены, в футболке и спортивных шортах, руки свисали с коленей, голова опущена, вода стекала по его огромным плечам вниз по телу.
Ее первая мысль была о том, что она сидела в коридоре в идентичной позе.
А вторая о том, что ее удивило его спокойствие. Горела не только его эмоциональная сетка, над ней повисла огромная тень, полыхающая тоской. Он словно распался на части, обе из которых находились в своеобразном трауре, как будто он страдал или был свидетелем множества жестоких потерь в этой жизни… и в другой тоже. И то, куда это привело его в эмоциональном плане, ввергало ее в ужас. Густой черный вакуум, образовавшийся в нем, был настолько силен, что полностью извращал все надстройки его психики… доводя до состояния, идентичного тому, в котором она была в той чертовой операционной.
На грань безумия.
Она переступила через плиточный порог, и ее кожа покрылась мурашками от холода, что витал в воздухе и сквозил от его эмоций … и от того факта, что она сделала это снова. Это был Мёрдер, только хуже.
Господи Иисусе, да она была чертовой черной вдовой, когда дело касалось достойных мужчин.
– Джон?
Он не поднял взгляд, и Хекс засомневалась, понимал ли он, что она стоит перед ним. Он вернулся в прошлое, и оно крепко держало его сейчас в своих тисках…
Нахмурившись, она наблюдала, как из-под него вытекает вода и путешествует по наклонной плоскости плитки… в сток.
Сток.
Что-то с этим стоком. Что-то связанное с ним и … Лэшем?
В объятиях одиночества и на фоне тихого звука воды, она освободила свою плохую сторону для благой цели: и в спешке ее симпатские инстинкты нырнули в Джона, проникая через его физическую оболочку, глубоко в разум и воспоминания.
Когда он поднял голову и шокированно посмотрел на нее, все стало красными и двумерным – плитка темно-розовой, влажные волосы Джона – цвета крови, а льющаяся вода пузырилась как розовое шампанское.
Образы, что она видела, были наполнены ужасом и стыдом: темная лестница в жилом доме, здание мало чем отличалось от того, в котором они побывали; он, маленький претранс прижатый к стене зловонным мужским телом….
О. Боже.
Нет.
Колени Хекс ослабли, она просто позволила себе бессильно осесть на пол, приземлилась на скользкий кафель так жестко, что хрустнули кости, и клацнули челюсти.
Нет… только не Джон, подумала она. Не в то время, когда он был так беззащитен, невинен и одинок. Не тогда, когда он потерялся в человеческом мире, и отчаянно старался выжить.
Не с ним. И не таким образом.
Ее симпатская сторона ожила, глаза, несомненно, светились красным. Они так и сидели на полу, глядя друг на друга. Джон знал, что она читала его, и ненавидел ее знание с такой яростью, что Хекс мудро спрятала подальше все зачатки печали и сострадания. Но он, казалось, не злился на это вторжение в его мысли. Он жалел, что в принципе мог поделиться такого рода информацией.
– Какое Лэш имеет к этому отношение? – спросила она хрипло. – Потому что им занят весь твой разум.
Взгляд Джона сместился на сток, и ей показалось, будто она видит, как вокруг нержавеющей стали кружится кровь. Лэша.
Хекс сузила глаза, предыстория становилась чертовски ясной: Лэш узнал тайну Джона. Каким-то образом. И не надо никаких симпатских способностей, чтобы понять, что ублюдок сделал с этой информаций.
Даже диктор бейсбольного матча привлек бы меньше внимания.
Когда взгляд Джона вновь обратился к ней, Хекс почувствовала всепоглощающее единение с ним. Никаких преград, никакой боязни быть уязвимой. Они оба были одеты, и в то же время обнажены друг перед другом.
Она чертовски хорошо знала, что у нее никогда не будет подобного с другим мужчиной. Или вообще еще с кем бы то ни было. Он знал без слов обо всем, что она пережила, и всем, что породил этот опыт. И она знала о нем то же самое.
И, наверное, эта тень над его эмоциональной сеткой была своего рода бифуркацией , вызванной пережитой трагедией. Может, его ум и душа объединились, стараясь забыть о прошлом, убрать его далеко на задворки психического и эмоционального чердака. Может, именно поэтому эти две его части так ярко пробудились.
Логично. Равно как и желание мстить, которое он испытывал. В конце концов, Лэш стал источником всех несчастий, его и ее.
История Джона окажется в чужих, вражеских руках? Почти так же плохо, как и тот ужас, который произошел на самом деле, ведь ему приходилось переживать это дерьмо каждый раз, когда кто-то посторонний узнавал его печальную историю. Вот почему она никогда не рассказывала о времени, проведенном в колонии вместе со своим отцом, или в той чертовой человеческой клинике… или… да…
Джон поднял руку и коснулся кончиком пальца щеки рядом с глазом.
– Красные, да? – прошептала она. Когда Джон кивнул, она потерла лицо. – Извини. Наверное, будет лучше, если я снова одену скобы.
Когда он закрыл воду, она опустила руки. – Кто еще знает? О тебе.
Джон нахмурился. Потом сказал одними губами, Блэй, Куин, Зейдист, Хэйверс, терапевт. Когда он качнул головой, она поняла, что список кончился.
– Я никому ничего не скажу.
Ее взгляд скользнул по его огромному телу от плеч до мощных бицепсов, крепким бедрам, и ей так хотелось, чтобы там, под обшарпанной лестницей, он был такого же размера. Сейчас он уже не тот, кем был тогда… хотя, это было правдой лишь снаружи. Внутри он по-прежнему оставался тем нежеланным, брошенным ребеноком, маленьким претрансом, который оказался за пределами своего мира, сам по себе… и он превратился во взрослого мужчину.
Настоящего воина, верного друга, и – судя по тому, что он сделал с лессером в особняке Лэша, и что, несомненно, хотел сделать с ним самим – очень опасного противника.
Именно это все усложняло: она считала своей прерогативой убить сына Омеги.
Но им не обязательно обсуждать это прямо сейчас.
Вода на полу пропитала ее штаны, а капли стекали по телу Джона, и она удивилась тому, что вдруг захотела сделать прямо сейчас.
По многим параметрам это не имело никакого смысла, и конечно, было не самой лучшей идеей. Но логика в их отношениях в настоящий момент совершенно не работала.
Хекс наклонилась вперед и положила ладони на скользкий пол душевой. Медленно передвигая руками и коленями, она направилась к нему.
Она сразу поняла, когда он уловил ее запах.
Потому что его член в промокших насквозь шортах дернулся и затвердел.
Когда она оказалась лицом к лицу с ним, ее взгляд замкнулся на его губах. – Наш разум уже вместе. Я хочу, чтобы плоть последовала за ним.
С этими словами она наклонилась вперед и подняла голову. И прежде чем поцеловать его, она на мгновенье застыла, но не потому, что боялась, что он отвернется –она знала по запаху темных специй, что Джон не отступит.
– Нет, ты все понял неправильно, Джон. – Покачала она головой, читая его эмоции. – Ты не полу-мужчина из-за того, что с тобой сделали. Ты вдвое больше, чем кто-либо другой, потому что ты выжил.

***

Да, жизнь полна неожиданностей.
Ни при каких обстоятельствах, даже в самых страшных кошмарах своего подсознания, Джон и подумать не мог, что сможет смириться с тем фактом, что Хекс знает о случившемся в детстве.
Не важно, каким большим или сильным было его тело, он никогда не забывал о том, каким слабым тогда был. И страх, что об этом узнают те, кого он уважал и чьего уважения жаждал, возвращал эту слабость обратно, и не один раз, а постоянно.
И сейчас его скелеты не просто вытащили из шкафа – их разложили на полное обозрение.
А что означал этот его двухчасовой душ? Мысль о том, что она пострадала таким образом, убивала его… Было слишком больно думать об этом, больно вдаваться в подробности. Добавить ко всему его необходимость как связанного мужчины защищать ее. И собственный опыт, из которого он знал, как ужасно оказаться жертвой подобного насилия.
Если бы он только нашел ее раньше… если бы он лучше старался…
Да, но она освободилась. Ведь так. Не он спас ее. Черт, он стоял там, в той проклятой комнате, где ее насиловали, рядом с ней, и даже не знал, что она была там.
Этого всего было слишком, чтобы с ним можно было жить, и от одной мысли об этом в голове шумело, он чувствовал, как мозг превращается в вертолет, вот-вот готовый взлететь вверх, все выше и выше, чтобы больше уже никогда не возвращаться.
Единственное, что держало его на земле, это перспектива убить Лэша.
Пока ублюдок дышит, у Джона есть цель, которая не даст крыше съехать окончательно.
Мысль об убийстве гаденыша удерживала его в здравом уме и целеустремлённом состоянии, закаляла.
Еще одна промашка, например, неспособность отомстить за свою женщину, и для него все кончено.
– Джон, – произнесла она, очевидно, для того, чтобы вывести его из ступора.
Концентрируясь, он посмотрел в ее красные, светящиеся глаза и вспомнил, что она была симпатом. А значит, она могла проникать в него и, вскрывая все потайные двери его подсознания, дразнить внутренних демонов, наблюдая, как они беснуются. Но она не сделала этого, верно – она проникла в его голову, да, но просто желая понять, что с ним происходит. И, увидев самые темные стороны, она не стала, хихикая, тыкать в них пальцем, и не отпрянула в отвращении.
Вместо этого, она кралась к нему, словно кошка, и, казалось, собиралась его поцеловать.
Его взгляд упал на ее губы.
И, что удивительно, такую связь он мог выдержать. Слов было недостаточно, чтобы избавить его от отвращения к самому себе, но ее руки на его коже, ее рот накрывший его губы, ее тело рядом с его… он нуждался именно в этом, а не в разговорах.
– Верно, – сказала она, ее глаза горели, но не только оттого, что симпатская сторона вышла наружу. – Нам обоим это нужно.
Джон протянул и положил свою холодную, мокрую руку на ее лицо. Затем осмотрелся. Время пришло, но место было неподходящим.
Он не станет заниматься с ней любовью на жесткой плитке.
Пойдем со мной, сказал он одними губами, вставая и увлекая ее за собой.
Его стояк оттягивал перед шорт, когда они вышли из раздевалки, а желание воссоединиться с ней ревело в крови, но, тем не менее, он сдерживал себя. Джон хотел сделать все правильно, и показать ей настоящую нежность после того насилия, которое она пережила.
Вместо того чтобы направиться через туннель обратно в дом, он повернул направо. Ни за что на свете он не пойдет в свою комнату, ведя Хекс под руку и сверкая стояком размером с двутавровую балку. Кроме того, он же весь мокрый.
Слишком много объяснений придется предоставить целой армии любопытных, проживающих в особняке.
Рядом с раздевалкой, но без смежной двери, располагалась длинная комната с массажными столами и джакузи в углу. Здесь хранилась чертова куча синих матов, которыми не пользовались уже давно – у Братьев не было времени на спарринги, и тем более на то, чтобы изображать балерин с красивыми бедрами и ягодичными мышцами.
Джон закрыл дверь, подпер ее пластиковым стулом и повернулся к Хекс. Она шла медленно, осматриваясь, плавные движения ее гибкого тела давали фору лучшему из стриптизов, по крайней мере, для него.
Потянувшись к стене, он выключил свет.
Красно-белая табличка «Выход» на двери отбрасывала поток тусклого света, который его тело делило пополам, и высокая, темная тень тянулась через синий пол к ногам Хекс.
– Боже, я хочу тебя, – сказала она.
Не требовалось повторять это дважды. Сбросив кроссовки, Джон стащил футболку через голову, и она бесформенной тряпкой приземлилась на маты. Затем он сунул пальцы за пояс шорт и стянул их ниже на бедра, высвобождая стоящий член. Тот указывал прямо на Хекс, словно священный жезл, и это не удивительно: его мозг, кровоток и сердцебиение, все, было сосредоточено на женщине, что стояла в десяти метрах от него.
Но он не собирался набрасываться на нее. Нет. Даже если его яйца посинеют от нетерпения…
Его мысли окончательно потеряли логику, когда ее руки легли на подол рубашки, и Хекс элегантным движением стянула ее через голову. Под рубашкой ничего не было – лишь красивая, гладкая кожа и упругая, высокая грудь.
Ее запах достиг его ноздрей, и Джон застонал, а ее проворные пальцы уже нашли пояс медицинских штанов, развязали его и тонкий зеленый хлопок скользнул по ногам к лодыжкам.
Ох... Господь Всемогущий, она была великолепна в своей наготе, прекрасные линии ее тела поражали. Они уже занимались сексом, но оба раза прошли слишком быстро, чтобы он успел внимательно ее рассмотреть.
Джон медленно моргнул.
Мгновение он мог видеть лишь синяки на ее теле, они покрывали ее кожу с тех самых пор, как он нашел Хекс, особенно те, что на внутренней стороне бедер. Те, что она получила не в рукопашной схватке…
– Не думай об этом, Джон, – сказала она хрипло. – Я не думаю, и ты не должен. Просто… не думай. Он и без того забрал у нас слишком много .
Горло сжалось от желания отомстить, и он смог подавить чувство лишь потому, что знал, что она была права. Усилием воли, Джон принял решение, что та дверь за его спиной, которую он закрыл и придавил стулом, не пустит в эту комнату не только нежеланных визитеров, но и призраки прошлого.
Еще будет время по другую сторону этого убежища, чтобы сравнять счет.
Ты так прекрасна, произнес он одними губами.
Но она не могла видеть сейчас его губы.
Кажется, он должен ей показать ей свои чувства.
Джон сделал шаг вперед. Еще один. И не только он шел к ней. Она встретила его на полпути, между ее точкой А и его точкой Б, его тень накрыла Хекс, это было единственным, что он сейчас видел.
Когда они встретились, его грудь тяжело вздымалась, а сердце неистово колотилось. Я люблю тебя, сказал он в темноту одними губами.
Они потянулись друг к другу одновременно: он прикоснулся к ее лицу. Она положила руки на его ребра. Их губы нашли друг друга в электрифицированном воздухе, слились, мягкое к мягкому, теплое к теплому. Прижимая Хекс к своей голой груди, Джон обхватил ее плечи своими сильными руками и держал крепко, углубляя поцелуй, и она следовала за ним, скользила ладонями по его бокам, по пояснице. Его член был зажат между их телами, трение животов рождало волны жара, прокатывающиеся по позвоночнику. Но он не торопился. Он медленно толкался в нее бедрами, прижимаясь к ней своей эрекцией, погладил ее по рукам, обнимал за талию.
Глубоко проникая в ее рот языком, он запустил руку в ее короткие волосы на затылке, а другой ласкал спину и бедра. От его нежных толчков ее нога поднялась, упругие гладкие мышцы изогнулись и…
Грациозным нетерпеливым движением, она запрыгнула на него и обвила его бедра ногами. Когда член соприкоснулся с ее влажным жаром, Джон застонал и опустился вместе с ней на пол, прижимая Хекс к себе, вжимая их тела в мат, накрывая ее собой.
Джон прервал поцелуй и слегка отстранился, чтобы провести языком по ее горлу. Прижимаясь все крепче, он посасывал ее шею и спускался вниз, пока его клыки, пульсировавшие в едином ритме с эрекцией, не царапнули ее ключицу. Затем еще ниже, и вот ее пальцы тонут в его волосах, она прижимает его к своей коже, притягивает к груди.
Он возвышался над ней, его взгляд блуждал по ее телу, на который падал тусклый свет наддверной таблички. Ее соски были твердыми, грудь вздымалась, а мышцы живота напряглись, когда она приподняла бедра. От вида ее гладкого лона он открыл рот в беззвучном шипении…
Без предупреждения, она протянула руку и положила ее на его член.
От прикосновения он выгнулся так, что ему пришлось выбросить вперед руки и упереться ладонями в мат.
– Черт возьми, какой же ты красивый, – хрипло сказала она.
Ее голос подтолкнул его к действию, и он двинулся вниз, член выскользнул из ее ладони, и Джон оказался на коленях между ее бедер. Опустив голову, он накрыл ртом и облизал ее сосок.
Джон едва не кончил от стона, сорвавшегося с ее губ, и ему пришлось застыть всем телом, чтобы восстановить контроль. Когда предоргазменная волна слегка отступила, он возобновил ласки… позволяя ладоням медленно скользить по ее ребрам, талии и бедрам.
И –так похоже на Хекс – именно она положила его руку на свое лоно.
Хекс накрыла его ладонь своей, направляя прямиком туда, где они оба хотели, чтобы она находилась.
Горячая. Шелковистая. Влажная.
Его мгновенно накрыл оргазм, и семя пролилось на вход, в который он так стремился попасть: сдержаться было абсолютно невозможно, и когда струя опалила ее кожу, Хекс засмеялась хриплым, горловым смехом.
– Тебе нравится прикасаться ко мне, – прошептала она.
Он заглянул в ее глаза и вместо того, чтобы кивнуть, поднес к своему рту руку, которой она недавно прижимала его к себе. Он скользнул по ней языком, слизывая влагу , и Хекс задрожала, ее тело изогнулось на матах, грудь устремилась вверх, бедра распахнулись еще шире.
Из-под опущенных век, Джон посмотрел ей прямо в глаза, а затем положил ладони по обе стороны ее бедер и потянулся к лону.
Нужно бы помягче, чтобы поцелуй был похож на порханье бабочки. Надо нежнее, дразнить ее языком и пальцами.
Но к черту.
В неудержимом порыве, он прижался к ее лону ртом, всасывая плоть глубоко-глубоко. Его оргазм оставил на ее коже привкус, и он чувствовал его вместе с ее медовым ароматом… и связанному мужчине в нем нравилось это сочетание.
В этом ему повезло. К тому времени, когда он закончит, его темные специи пропитают ее всю – и внутри, и снаружи.
Он лизал, проникал и при этом смутно осознавал, как она закинула ногу ему на плечо, а затем, приподнимаясь, стала прижиматься сильнее к его подбородку, губам и рту, заставляя его проникать все сильнее и глубже, увеличивая волшебство этого мгновения.
Кончая, она произнесла его имя. Дважды.
И это сделало его счастливым. Пусть у него не было голоса, зато с ушами был полный порядок.
-----------------------------------------
«Бегу́щий челове́к» (англ. «The Running Man») — фантастический кинофильм 1980-х с Арнольдом Шварценеггером в главной роли, антиутопия. Фильм снят по мотивам известного одноимённого романа (англ. «The Running Man», 1982) Стивена Кинга, основанного на произведениях Ф. Дика и Р. Хайнлайна
Главный герой ситкома «Большой ремонт» (англ. Home Improvement) - американский комедийный телевизионный сериал, название является игрой слов: ссылается на физическое совершенствование домов, а также на улучшение жизни в семье, у друзей, в работе и в школе.
Бифуркация - катастрофический скачок, конфликтный срыв, узел взаимодействия между случаем и внешним ограничением, между колебаниями и необратимостью.

Господь Всемогущий, Джон знал, что делает.
Эта мысль пронеслась в голове Хекс сразу после того, как она спустилась с высот, на которые он вознес ее своим умелым ртом. А затем она вновь резко набрала высоту. Его связующий аромат ревел в ее носу, его губы горячо скользили по лону, а горячая эрекция дразнила ее кожу.
Когда он проник языком еще глубже, она словно разлетелась на части. Этот влажный жар, что он дарил ей, ритмичные движения, то мягкие, когда он ласкал ее губами, то жесткие, когда в игру вступал подбородок. Кончик его носа кружил вокруг чувствительной вершины ее лона, и это напрочь взрывало мозг – потеря, которой она была готова только наслаждаться.
Охваченная пламенем, для нее не существовало ничего, кроме Джона… ни прошлого, ни будущего, лишь их тела. Время, место и окружение не имели никакого значения.
Жаль, что это не могло длиться вечно.
– Войди в меня, – простонала она, притягивая его к себе за плечи.
Джон поднял голову и переместился вверх вдоль ее тела, скользя возбужденным членом по внутренней стороне ее бедер, поднимаясь все выше и выше.
Она страстно поцеловала его, крепко прижимаясь губами к его рту, а затем просунула руку между их телами и направила его туда, где он был ей сейчас так необходим.
Его массивное тело мгновенно выгнулось от этого контакта, и от того, как она вскрикнула: – О, Боже…
Он головкой раздвинул ее складочки, и скользнул внутрь прекрасным, медленным движением, заполняя ее, растягивая. Она выгнулась ему на встречу, чтобы он мог войти в нее полностью, и пробежалась ладонями вниз по его гладкой спине, все ниже… и ниже, чтобы впиться ногтями в его твердые ягодицы.
Его мышцы напрягались и расслаблялись под ее руками, когда он начал погружаться в нее резкими движениями, ее голова металась по поверхности мата, как он входил и выходил, входил и выходил. Он лежал на ней тяжелый, словно автомобиль, твердый абсолютно везде – но ей это так нравилось: изгибы ее тела прекрасно его принимали, именно так, как ему этого хотелось. А она так близко подошла к очередному оргазму, что ее легким стало не хватать воздуха.
Сомкнув лодыжки на его бедрах, она двигалась вместе с ним в одном ритме, их тела бились друг о друга, дыхание срывалось. Джон снова толкнулся всем телом, упираясь кулаками в ковер по обе стороны от нее и перенеся вес тела на каменно-твердые мышцы рук, чтобы вбиваться в нее с еще большей силой.
Его лицо было эротической маской с такими знакомыми ей чертами лица, рот распахнулся, обнажая длинные белые клыки, брови сошлись в переносице, глаза горели, а челюсти сжались так, что впали щеки. С каждым толчком, мышцы груди и живота сокращались, капельки пота выступали на коже и блестели в тусклом свете лампы. Он выглядел как охотник, и чувствовал себя таковым, находясь глубоко в ней, он, словно преследователь, заставал ее врасплох, наступая на пятки и сбивая с ног.
– Возьми мою вену, – зарычала она. – Возьмите ее прямо сейчас.
Ее накрыл еще один сокрушительный оргазм, и Джон резко прижался к ее горлу, одновременно впиваясь в шею клыками и кончая внутри ее тела.
Он никак не мог остановиться, но она и не хотела, чтобы это произошло. Он продолжал двигаться, пить, содрагаться всем телом, лишь усиливая ощущения от того, как он насыщался ей и ее телом, пил ее кровь и брал ее жестко.
Она хотела именно этого.
Наконец, он остановился, но все же не упал на нее. Обхватив руками его плечи, она крепко держала его, пока он медленно зализывал проколотые ранки.
Иногда для очистки приходится использовать пескоструйный аппарат. Мягкая губка или ткань попросту не в силах смыть всю пыль и грязь. И то, что они сейчас сделали, как раз из этой серии. И даже больше – учитывая то, что у него по-прежнему стоял, им предстоял еще один заезд.
В буквальном смысле.
Джон поднял голову и посмотрел на нее. В его глазах плескалось беспокойство, и он осторожно провел рукой по ее волосам.
Она улыбнулась. – Я в порядке. Более чем в порядке.
На его красивом лице расцвела хитрая улыбка, когда он сказал одними губами «Это точно».
– Полегче на поворотах, громила. Думаешь, что заставишь меня краснеть, как какую-то девчонку, расточая мне комплименты? – Он кивнул, и она закатила глаза. – К твоему сведенью, я не из тех дамочек, у которых кружится голова от одного крепкого поцелуя с каким-то мачо.
Джон в абсолютно мужской скептической манере выгнул бровь. И черт ее побери, если она не почувствовала покалывание на щеках.
– Послушай, Джон Мэтью. – Она взяла его за подбородок. – Не надо путать меня с теми женщинами, кто сходит с ума по своим любовникам. Со мной этого не произойдет. Я не такая.
Ее тон был непреклонным, а каждое слово серьезным, но только вот в тот самый момент, когда он качнул бедрами, и его огромная эрекция толкнулась в нее глубже, она заурчала.
Заурчала.
Звук был ей совершенно чужд, и она проглотила бы его, если бы могла. Но вместо этого она заурчала снова, издав, бесспорно, абсолютно девчачий стон.
Джон опустил голову к ее груди и начал посасывать, непонятным образом умудряясь продолжать медленные движения внутри ее тела.
Она снова улетала, ее руки нашли его волосы и погрузились в мягкую густоту. – О, Джон…
Он остановился, прекращая терзать губами ее соски, и улыбнулся так широко, что стали видны все его тридцать два зуба.
А на лице царило выражение – «ага-попалась!»
– Сукин ты сын, – выдохнула она, смеясь.
Он кивнул. И снова прижался к ней своим стояком.
Было так чудесно, что ему было не все равно, он даже решил показать, кто на самом деле здесь крутой босс. Просто превосходно. Так или иначе, она стала уважать его еще сильнее, и, опять же, она всегда любила силу во всех ее формах и проявлениях. Даже когда ее дразнили этой силой .
– Я не сдаюсь, ты же знаешь.
Он поджал губы и покачал головой, О нет, разумеется нет.
А потом начал выходить из нее. Тогда она издала низкое горловой рычание и запустила ногти в его ягодицы. – И куда это ты собрался?
Джон тихо засмеялся, широко развел ее бедра, и стал спускаться вдоль ее тела вниз, пока не вернулся туда, откуда начал… его рот оказался напротив ее жаркого лона.
Его имя громким эхом прокатилось по комнате, отражаясь от кафельных стен, пока он снова и снова давал ей то, в чем она так нуждалась и чего так хотела.

***

Старательно игнорировать звуковое сопровождение чужого секса – вот в чем Блэй за последнее время стал асом.
Когда он вышел из тренажерного зала, то услышал отголосок имени Джона раздавшийся за закрытой дверью реабилитационной комнаты. Учитывая высоту и тон голоса, они там явно не о погоде разговаривали.
Ну, если только Хекс не была тайным метеорологом, а Джон не давал ей прогноз всей ее жизни.
Но это и хорошо. Вспоминая хардкор, что Джон сотворил с беговыми дорожками, то чем они занимались сейчас, – просто благословение свыше.
Блэй на мгновенье задумался, стоит ли вернуться в особняк, и, с учетом того, как долго обычно Куин занимается сексом,, решил, что в свою комнату отправляться еще слишком рано . Нырнув в раздевалку, он принял душ и быстро переоделся в штаны из коллекции Вишеса. Выйдя в коридор, он поспешил вперед, вошел в офис и плотно закрыл за собой дверь.
Быстрая проверка показала, что все тихо, что ему сейчас и требовалось. Но, к сожалению, время на часах подсказало, что он отсутствует всего полтора часа. Учитывая тот факт, что к вопросу принятия душа он всегда подходил вдумчиво и щепетильно.
Изучив все альтернативы, он решил сесть за стол. В конце концов, стараться не подслушивать Хекс и Джона – вопрос приличия. Куина и Лэйлу? Самосохранения.
Первое намного лучше второго.
Присаживаясь в кресло, он посмотрел на телефон.
Сэкстон чертовски хорошо целуется.
Чертовски… хорошо.
Блэй на мгновенье прикрыл глаза, и по телу разлилось приятное тепло, как будто кто-то разжег костер у него в животе.
Он протянул руку к аппарату… рука повисла в воздухе, но к трубке не притронулась.
И тогда он вспомнил, как Лэйла вышла из его ванной комнаты и направилась к Куину.
Сняв трубку с рычага, он набрал номер Сэкстона и, слушая гудки, все думал о том, что, черт возьми, он делает.
– … Алло…
Блэй нахмурился и выпрямился в кресле. – Что случилось?
Длинная пауза.
– Сэкстон?
Послышался кашель и хрип. – Да, это я…
– Сэкстон, что, черт возьми, происходит?
Повисло ужасающее молчание. – Знаешь, мне так понравилось тебя целовать. – Сдавленный голос стал задумчивым. – И мне понравилось… – снова кашель, – быть с тобой. Я мог бы любоваться тобой бесконечно.
– Где ты?
– Дома.
Блэй посмотрел на часы. – Дома – это где?
– Решил поиграть в героя?
– А должен?
На этот раз кашель был намного продолжительнее. – Боюсь… Я… мне пора идти.
Последовала пауза, и Сэкстон положил трубку.
Инстинкты Блэя взревели, он рванул через шкаф в подземный туннель и дематериализовался у лестницы, что вела в особняк.
А затем принял форму перед другой дверью в сотне метрах от дома.
При входе в Яму, он сунул лицо в глазок камеры и нажал на кнопки интеркома. – Ви? Ты мне нужен.
Он ждал и молился Деве-Летописеце, чтобы Вишес оказался…
Толстая панель открылась, по другую сторону стоял Ви, его волосы были влажными, а вокруг бедер обмотано черное полотенце. Вовсю гремела «Empire State of Mind» Джей-Зи, а в воздухе витал аромат турецкого табака.
– Что случилось?
– Нужно, чтобы ты нашел мне один адрес.
Глаза цвета ледяного серебра сузились, татуировка на левом виске изогнулась. – Что за адрес?
– По номеру сотового, гражданского.
Блэй назвал цифры, которые буквально недавно набирал.
Ви закатил глаза и отступил назад. – Фигня вопрос.
И он был прав. Пара нажатий клавиш на одной из Четырех Игрушек Брата, и вскоре Ви поднял взгляд от экранов. – Двадцать один ноль пять, Сиенна Корт… куда это ты намылился?
Блэй бросил через плечо, минуя кожаный диван и широкий экран телевизора. – К выходу.
Ви дематериализовался перед ним, блокируя путь. – Солнце взойдет через двадцать пять минут, ты в курсе?
– Тогда не держи меня здесь ни секундой дольше. – Блэй посмотрел Брату в глаза. – Пусти.
Блэй не собирался ничего обсуждать, и это, по всей видимости, было написано у него на лице, потому что Ви тихо выругался. – Делай свои дела быстро, или вообще не вернешься.
Брат открыл дверь, и Блэй растворился в воздухе… принимая форму на Сиена Корт, засаженной деревьями улице с разноцветными викторианскими особняками. Он кинулся к дому темно-зеленого цвета с серо-черной каемкой и номером 2105 на идеальной табличке. Крыльцо окрашено в цвет имбирного кекса, боковые двери освещали фонари, но внутри было темно.
Оно и понятно. Судя по тому, свет отражался от стекол, внутренние ставни были опущены.
Через них не вломишься.
Вариантов для проникновения было немного, если учитывать, что оконные щиты, несомненно, выполнены из стали, поэтому он просто подошел к двери и позвонил.
Слабый солнечный свет с востока нагревал спину, хотя лучи были так слабы, что даже не отбрасывали тень. Черт побери, где же камера? Если Ви определил адрес правильно – да ладно, черт возьми, он никогда не ошибался – здесь должна быть система наблюдения…
Точно, вот она камера в глазке молотка в форме львиной головы.
Наклонившись вперед к латунной морде, Блэй застучал по двери кулаками.
– Впусти меня, Сэкстон. – Его плечи и спина нагревались еще больше, он завел руки назад и поправил штаны.
Звук открывающегося замка и поворот ручки заставили его нервно провести рукой по влажным волосам.
Дверь слегка приоткрылась, являя взгляду мрак, царивший в доме.
– Что ты здесь… – кашель, – …делаешь?
Почувствовав запах крови, Блэй похолодел.
Втискивая плечо между стеной и массивной дверью, он толкнулся внутрь. – Что, черт возьми…
Голос Сэкстон звучал издалека. – Иди домой, Блэйлок. Я тебя обожаю, но сейчас не в состоянии тебя принять.
Да-да, так он его и послушал. Блэй быстрым движением закрыл за собой дверь, отрезая путь солнечному свету.
– Что произошло? – Хотя он и так знал. На инстинктивном уровне. – Кто тебя избил?
– Я собирался принять душ. Не хочешь ко мне присоединиться? – Когда Блэй сглотнул, Сэкстон рассмеялся. – Все в порядке. Я вымоюсь один, а ты выпей кофе. Кажется мне, что ты мой гость на сегодняшний день.
Послышался звук блокировки двери, а затем мужчина сместился в сторону странным неловким движением, как будто хромал.
Было невозможно рассмотреть Сэкстона в темноте, однако по звуку он направился куда-то вправо. Блэй колебался. Не было смысла смотреть на часы. Он знал, что шансов вернуться домой прямо сейчас у него нет.
Ему на самом деле придется провести день здесь.
Сэкстон открыл дверь в подвал, являя взгляду Блэя ряд слабо освещенных ступенек, ведущих вниз. В мягком свечении ламп, его красивые светлые волосы казались спутанным ржавым комком.
Блэй шагнул вперед и схватил парня за руку. – Кто сделал это с тобой?
Сэкстон не обернулся, но его сильная дрожь подтвердила то, что о чем уже сказал его голос: он устал, и ему было очень больно. – Скажем так… в ближайшее время мне лучше не курить сигар.
Тот переулок возле бара… дерьмо, Блэй ушел оттуда первым, предполагая, что Сэкстон сразу же последует за ним. – Что произошло после моего ухода?
– Это не имеет значения.
– Черта с два не имеет.
– Будь так добр и позволь мне… – снова этот проклятый кашель, – …вернуться в постель. Особенно, если ты собираешься устроить здесь истерику. Я чувствую себя не совсем хорошо.
С этими словами он оглянулся через плечо.
Дыхание Блэя выбило из легких.
– О… Боже, – прошептал он.

Солнце по-тихоньку поднималось над кромкой леса, когда Дариус и Тормент материализовались перед небольшим, коттеджем с соломенной крышей, довольно далеко от места похищения возле особняка... и от похожего на рептилию существа, что встретило их в том сыром подземном коридоре.
– Вы уверены? – спросил Тормент, перекидывая сумку на противоположное плечо.
В данный момент Дариус ни в чем не был уверен. По правде говоря, он удивился, что они и парнишкой сумели покинуть дом симпата без боя. Более того, с ними обошлись так, будто они были почетными гостями.
И, опять же, пожиратели грехов всегда заботились лишь о собственной выгоде, и поистине, Дариус и Тормент принесут больше пользы для хозяина дома, будучи живыми, а не мертвыми.
– Вы уверены? – снова спросил Тормент. – Вы не решаетесь идти дальше.
– Увы, мое промедление не имеет ничего общего с тобой. – Дариус шел вперед по протоптанной собственными сапогами тропе, что вела к входной двери. – Я не должен позволять тебе спать на холодном каменном полу Гробницы. Мой дом скромен, но у него есть крыша и стены, и достаточно места для двоих.
На какое-то мгновение он представил, что живет той жизнью, что и раньше, в замке, полном прекрасных спален, услужливых додженов и интересных встреч – роскошное место, где он мог бы открыть двери для всех своих друзей и родственников, чтобы те, кого он любил, были рядом с ним и в полной безопасности.
Возможно, он найдет способ воплотить эту фантазию в жизнь.
Но с учетом того, что у него не было ни семьи, ни друзей, вряд ли это произойдет в ближайшем будущем.
Отперев чугунный замок, он прошел через дубовую дверь, которая, судя по размерам и весу, была подвижной стеной. Они и Тором вошли в дом, и он зажег керосиновую лампу, что висела у входа, а потом закрыл за ними дверь, положив вдоль панели широкую и толстую балку.
Так скромно. Всего одно кресло перед очагом и один соломенный тюфяк напротив. И под землей не намного больше, лишь немного провианта и скрытый туннель, который вел в лесные дебри.
– Поедим? – сказал Дариус, разоружаясь.
– Да, господин.
Мальчик тоже снял с себя оружие и подошел к очагу. Он сел на корточки и поджег торф, который всегда лежал в камине, когда в нем не было огня. Повеяло горящим мхом, и Дариус поднял дверь люка в земляном полу и спустился в погреб, где хранились еда, эль и его пергаменты. Он вернулся с сыром, хлебом и копченой олениной.
Огонь бросал отсветы на лицо Тора, греющего руки у огня и спросил: – Что вы обо всем этом думаете?
Дариус присоединился к парню и поделился тем немногим, что мог предложить, с единственным гостем, который видал его дом. – Я всегда считал, что порой судьба создает странные союзы. Но тот факт, что наши интересы могут совпадать с интересами одного из этих... существ... это какое-то проклятье. Но с другой стороны, казалось, он испытывает тот же ужас и смятение, что и мы. По правде, эти пожиратели греха уважают нас не больше, чем мы их. Мы для них всего лишь крысы под ногами.
Тормент принял у него флягу с элем. – Я бы ни за что не хотел смешать с ними свою кровь, они внушают мне лишь отвращение. Все они.
– Они испытывают к нам то же самое. Тот факт, что его сын украл девушку-вампира и держал ее в стенах его дома даже всего лишь день, сводит этого симпата с ума. Он так же, как и мы заинтересован в том, чтобы найти их обоих и вернуть в лоно своих семей.
– Но почему он использует нас?
Дариус холодно улыбнулся. – Чтобы наказать сына. Это идеальное корректирующее воздействие, лишить его «любви» и оставить с тяжким бременем осознания ее отсутствия, а также пониманием того, что его сумел обойти низший разум. А если мы благополучно вернем ее домой? Ее семья спрячет ее, увезет подальше, и никогда, ни за что на свете не позволит плохому случиться с ней. Она будет жить долго, и об этом отпрыск пожирателя греха должен знать и помнить каждое мгновение своей жизни. Такова их природа, и именно такого душевного разрушения отец не смог бы добиться без нас. Именно поэтому он поведал нам, куда идти и что мы там найдем.
Тормент покачал головой, словно не понимал ход мыслей другой расы. – В глазах семьи она будет обесчещена. И Глимера будет избегать их всех…
– Нет, не будет. – Дариус поднял ладонь, заставляя парня замолчать. – Потому что они никогда не узнают. Никто не узнает. Эта тайна останется между нами. Воистину, пожиратель грехов сам не станет распространяться, ибо его род тоже отвернется от него, следовательно, женщина защищена от последствий.
– Но как мы сумеем скрыть это от Сампсона?
Дариус принес флягу с элем к губам и сделал глоток. – Завтра, когда наступит ночь, мы отправимся на север, как велел нам пожиратель грехов. Мы найдем ее и привезем домой, к ее семье и скажем им, что это был человек.
– Но что, если женщина заговорит?
Дариус предвидел этот вопрос. – Подозреваю, что будучи дочерью Глимеры, она прекрасно осознает, что теряет. Молчание защитит не только ее, но и ее семью.
Но вышеизложенная логика предполагала, что она должна пребывать в своем уме, когда они до нее доберутся. А это может быть и не так, да успокоит Дева-Летописеца ее измученную душу.
– Может, это ловушка, – пробормотал Тор.
– Может быть, но я в это не верю. И более того, я не боюсь вооруженного конфликта. – Дариус поднял взгляд на своего протеже. – Самое худшее, что может произойти, – я погибну, разыскивая невинную девушку, и это самый достойный способ умереть. И если это ловушка, я клянусь, что заберу с собой в Забвение легионы врагов.
Лицо Тормента засветилось уважением и почтением, и Дариуса опечалила эта его безоговорочная вера. Если бы у мальчика был настоящий отец, а не жестокий опойка, он бы не чувствовал подобное по отношению к незнакомцу.
И не сидел бы сейчас в этой скромной хижине.
Но Дариус не решился указать на это гостю. – Еще сыра?
– Да, спасибо.
Когда они закончили трапезу, взгляд Дариуса упал на его черные кинжалы на ремнях, которые он носил над на груди. У него возникло странное чувство, что пройдет немного времени, и у Тора будут такие же – парнишка был умным и находчивым, с прекрасно развитыми инстинктами.
Конечно, Дариус еще не видел, как он сражается. Но все впереди. Пока идет эта война, всегда будет шанс увидеть его в бою.
Тор нахмурил лоб в свете огня. – Сколько ей лет, они сказали?
Дариус вытер рот салфеткой и почувствовал, как напряглась кожа на затылке. – Я не знаю.
Они замолчали, и Дариус догадывался, что думали они с Торментом об одном и том же.
Последнее, что им сейчас требовалось, это осложнение ситуации.
Увы, ловушка или нет, они устремятся на север, в прибрежную зону, куда направил их симпат. Там, в миле от маленькой деревни, среди скал, как описал им пожиратель грехов... они и выяснят, есть ли необходимость во лжи.
И понадобиться ли им цель, что объединила их с тощей рептилией.
Дариус не очень переживал. Пожиратели грехов не заслуживали доверия, но они были маниакально эгоистичны... и мстительны даже по отношению к собственным отпрыскам.
Это был тот случай, когда природа брала верх над нравом: последнее играло им плохую службу, а первое делало их совершенно предсказуемыми.
Они с Торментом найдут то, что они искали, на севере, на берегу моря. Он просто это знал.
Вопрос в том, в каком состоянии будет бедная девушка.

Когда Джон и Хекс наконец вернулись из краткого уединения в реальность, их первой остановкой стал душ в раздевалке. А так как после всех перенесенных физических нагрузок им срочно требовалось подкрепиться, они приняли душ по одиному, Хекс была первой.
Ожидая своей очереди в коридоре, Джон думал о том, как же удивительно все складывалось – по идее, ему полагалось чувствовать усталость. Его же наоборот переполняла энергия, он ощущал себя живым и полным сил. Джон не чувствовал себя подобным образом уже... да в общем-то никогда в жизни.
Хекс вышла из раздевалки.
– Я закончила.
Боже, она выглядела потрясающе: короткие влажные волосы, вьющиеся на кончиках, стройное тело, облаченное в больничную сорочку, алые губы. Вспомнив, чем они недавно занимались, он снова возбудился и, в конечном итоге, попятился в душевую спиной, чтобы смотреть на нее, не отрываясь .
И когда она улыбнулась, его сердце разлетелось на кусочки: тепло и мягкость делали ее невообразимо прекрасной.
Она была его женщиной. Навеки.
Когда дверь за ним захлопнулась, Джон почувствовал мгновенный приступ паники. Щелкнул замок, и Хекс не просто пропала из поля зрения, она исчезла совсем. Это сводило с ума. Пересиливая паранойю, он быстро принял душ, натянул штаны, старательно игнорируя свою спешку.
Когда он вышел, она по-прежнему была в коридоре. Сначала он хотел взять ее за руку и отвести в особняк, но в конечном итоге, просто крепко сжал в объятиях.
Каждый смертный рано или поздно сталкивается с потерей любимого человека. Так уж устроена жизнь. Но большую часть времени, осознание этого пряталось так далеко, что казалось чем-то чисто гипотетическим. Однако изредка некие события напоминают о смерти, и все эти «почти что», «на грани», «о Господи, нет, только не это, ну, пожалуйста» рвут внутренние цепи, заставляя остановиться и почувствовать то, что переполняло сердце. И даже когда сильная головная боль оказывается простой мигренью, когда легковушка врезается в грузовик, но детские сиденья и подушки безопасности спасают жизнь всех пассажиров, когда кто-то, кого ты потерял, возвращается... последствия все равно продолжают держать тебя в напряжении, и ты хватаешься любимого, чтобы никогда его от себя не отпускать.
Боже, он никогда не задумывался об этом прежде, но с самого первого удара сердца в новорожденном теле, время неумолимо бежит вперед. Не подозревая, ты заключаешь с судьбой некую сделку, и все карты у нее на руках. Проходят минуты, часы, дни, месяцы и годы, твориться история, пока твое время не подходит к концу, пока последний удар сердца не прерывает твое жизненное путешествие, а время подсчитывает количество выигрышей и проигрышей.
Странно, но именно смертность делала мгновения, подобные этому, бесконечными.
И держа Хекс в своих объятьях, ощущая, как ее тепло согревает его, Джон словно обновлялся до самого мозга костей, его внутренний баланс приходил в полную норму, а суммарный итог существования попадал под категорию «жизнь стоит того, что ее прожить».
Их разлучил его урчащий желудок.
– Пошли, – сказала она, – Нам надо покормить твоего зверя.
Он кивнул, взял ее за руку и потянул за собой.
– Ты должен научить меня языку жестов, – сказала Хекс, когда они вошли в офис и открыли дверцу шкафа. – Предлагаю начать прямо сейчас.
Он снова кивнул, и они шагнули в ограниченное пространство тайного прохода. Хекс закрыла за ними дверь. Хм... они снова заперты наедине. Закрытая дверь... свободная одежда...
Озабоченный ублюдок в нем мгновенно оценил расстояние для маневра, а член дернулся в штанах. Если она обернет свои ноги вокруг его бедер, у них прекрасно все получится…
Приблизившись к Джону вплотную, Хекс ладонью потянулась к эрекции под тонким хлопком его штанов. Встав на цыпочки, она провела губами по его шее, клыком задевая яремную вену.
– Продолжим в том же духе, и мы никогда не доберемся до кровати. – Ее голос стал еще ниже, когда она потерлась об него всем телом. – Боже, ты такой большой... Я не рассказывала тебе, насколько глубоко ты в меня входишь? Очень глубоко. Так прекрасно и так глубоко.
Джон резко прислонился спиной к полкам с папками, и они полетели вниз. Он неуклюжим движением попытался поймать их прежде, чем они достигнут пола, но Хекс остановила его.
– Стой, где стоишь, – сказала она, опускаясь на колени. – Мне очень нравится, как ты выглядишь с этого ракурса.
Когда она стала поднимать то, что свалилось с полок, ее взгляд упал на его возбуждение, которое, естественно, рвалось на свободу, сражаясь с тканью брюк, что мешала воссоединиться с ее взглядом, ее ртом, ее лоном.
Джон судорожно вцепился руками в край полки, наблюдая, как Хекс смотрит на него, дыхание с трудом вырывалось из легких.
– Думаю, я все собрала, – сказала она через некоторое время. – Лучше положить их туда, где им положено быть.
Она прислонилась к его ногам, а потом стала медленно подниматься, ее лицо коснулось его колен, бедер…
Хекс застыла прямо напротив его члена, губами проведя по прикрывающей плоть ткани. У Джона закружилась голова, и он снова откинулся на стеллаж, а она продолжила подниматься, и следующее, что коснулось самой чувствительной на данный момент части его тела, была ее грудь.
Она закончила пытку, вернув блокноты на место... и вжалась своими бедрами в его.
И прошептала в ухо:
– Едим очень быстро.
Не. Поспоришь.
Хекс отступила назад, скользнув губами по мочке его уха, но он остался стоять на месте. Потому что, если к сексуальным манипуляциям добавиться еще и трение эрекцией о медицинские штаны, он снова кончит.
Что само по себе было неплохо, по крайней мере, когда она рядом, но если подумать, место было не самым подходящим. В любой момент здесь могли появиться и стать свидетелями весьма специфического зрелища кто-то из Братьев или их шеллан.
Выругавшись про себя и попытавшись поправить в штанах возбужденный член, Джон ввел код и открыл дверь в туннель.
– И какое же положение рук для буквы «А»?– спросила она, когда они вошли внутрь.
Когда они добрались до «Д», то уже вышли через потайную дверь под огромной лестницей особняка. «И» они разобрали на кухне возле холодильника. «М» застала их за приготовлением сэндвичей с жареной индейкой, майонезом и салатом. Их руки были заняты, поэтому они продвинулись не далеко в изучении алфавита. Как и во время трапезы: лишь «Н», «O» и «П», но Джон с уверенностью мог сказать, что она практиковалась мысленно, ее взгляд периодически застывал, уставившись вникуда, когда она, очевидно, повторяла в голове то, чему он ее учил.
Хекс схватывала все на лету, и это не удивительно. Уборка стола прошла за изучением от букв «Ф» до «Х», а на выходе из кухни, он показал ей «Э», «Ю» и «Я».
– Я как раз вас ищу. – В проеме арки гостиной появился Зи. – Роф собирает совещание. Хекс, ты захочешь в нем поучаствовать.
Брат развернулся, быстрым шагом пересек мозаичную яблоню на полу фойе и взбежал вверх по лестнице.
– Ваш Король всегда собирает всех в середине дня? – спросила Хекс.
Джон отрицательно покачал головой и сказал одними губами: «Что-то случилось».
Перепрыгивая через ступеньки, они оба быстро последовали за Зи.
Все Братство собралось на втором этаже, в кабинете Рофа, а сам Король сидел за столом, на троне своего отца. Рядом с хозяином устроился Джордж, и Роф одной рукой гладил квадратную голову золотистого ретривера, а второй покачивал в воздухе острым, как бритва, ножом для конвертов.
Джон держался позади, и не только потому, что комнатка была маленькой, особенно учитывая количество крупных мужских тел, заполнявших ее. Он хотел быть рядом с дверью.
Настроение Хекс полностью изменилось.
Она словно сменила эмоциональное одеяние – с пеньюара на кольчугу. Она стояла рядом с Джоном, напряженно покачиваясь из стороны в сторону, перенося вес с одной ноги на другую.
Он чувствовал то же самое.
Джон огляделся. Напротив него Рейдж разворачивал очередной виноградный чупа-чупс, Ви закуривал свою самокрутку, одновременно набирая по громкой связи номер Фьюри. Рив, Тор и Зи расхаживая по ковру, а Бутч восседал на диване, в своей шелковой пижаме сильно напоминая Хью Хефнера. Куин тем временем топтался возле голубых штор. Он выглядел порядком посвежевшим – покрасневшие губы, волосы растрепаны чьими-то руками, рубашка заправлена в штаны лишь наполовину.
Наводило на размышления, а чем же он занимался буквально перед совещанием.
Где Блэй? подумал Джон. И с кем, черт возьми, кувыркался Куин?
– Дело в том, что Ви получил голосовое сообщение на общий почтовый ящик, – произнес Роф, его скрытые очками слепые глаза словно сканировали толпу. – Не будем тратить время на объяснения, я хочу, чтобы вы все его прослушали.
Вишес зажал самокрутку между губами и легкими, быстрыми движениями набрал на консоли телефона номер почтового ящика и пароль.
И тогда Джон услышал этот голос. Этот язвительный мерзкий голос.
– Готов спорить на что угодно, меня вы услышать не ожидали. – Голос Лэша был полон мрачного удовлетворения. – Сюрприз, ублюдки. Знаете, зачем я звоню? Хочу сделать вам большое одолжение. Возможно, вам будет интересно узнать, что сегодня ночью в Обществе Лессенинг произошла массовая инициация. Фермерское ранчо на 149 шоссе. Это случилось около четырех утра, так что если вы оторвете свои задницы от стульев и поспешите туда, как только наступит ночь, то обнаружите там блюющую толпу новобранцев. Для информации: наденьте резиновые сапоги, на месте ужасный беспорядок. Ну, и передайте Хекс, я все еще ощущаю ее вкус…
Ви выключил громкую связь.
Джон обнажил клыки и издал беззвучный рык, картина на стене позади него закачалась.
Когда Джордж заскулил, Роф погладил собаку и указал на Джона ножом для конвертов.
– У тебя еще будет возможность добраться до него, Джон. Клянусь могилой собственного отца. Но сейчас ты мне нужен со свежей головой, усек?
Легче сказать, чем сделать. Взять под контроль всепоглощающее желание убить не легче, чем удерживать бешеного питбуля за шиворот одной рукой.
Хекс, стоявшая рядом с ним, нахмурилась и скрестила руки на груди.
– Мы поняли друг друга? – потребовал ответа Роф.
Когда Джон, наконец, свистнул в знак согласия, Вишес выдохнул облачко дыма с запахом турецкого табака и откашлялся.
– Он не оставил точного адреса этой так называемой резни. И я попытался отследить номер, с которого он звонил, но у меня ничего не вышло.
– Что меня больше всего интересует, – произнес Роф – Так это то, что, черт возьми, происходит? Он глава Общества Лессенинг, и говори он тоном в стиле «у-меня-самые-большие-яйца-на-свете», я бы это понял. Но это не вписывается ни в какие рамки.
– Он нас дезинформирует. – Вишес положил самокрутку в пепельницу. – По крайней мере, мне так кажется, хотя ручаться своими яйцами я не стану.
Теперь, когда Джон взял себя в руки, вернул способность мыслить здраво, он был склонен согласиться с Братом. Лэш был куском корыстного дерьма, внушающим не больше доверия, чем гремучая змея, но все дело в том, что когда невозможно полагаться на моральные принципы, нужно делать ставку на нарциссизм: он делал ублюдка совершенно предсказуемым.
Джон был в этом уверен, причем так сильно, словно они уже через все это проходили.
– Возможно, его лишили власти, – тихо сказал Роф. – Может, в конце концов, папочка решил, что сынок не так уж и хорош? Или же новая красивая игрушка Зла сломалась – то есть в ненормальной биологии Лэша обнаружилось что-то неожиданное? Я хочу, чтобы мы отправились туда, но не забывали, что это может оказаться западней…
Все, кто был в комнате, с планом безоговорочно согласились, прозвучали едкие комментарии насчет инструментов воздействия на задницу Лэша: наиболее предпочтительными были ботинки четырнадцатого размера . Пусть и не самым креативными.
Например, Джон не мог себе представить, как Рейдж паркует свой GTО в пятой точке парня. Ну, что он вообще захочет так поступить со своей машиной.
Господи... вот так поворот событий. И все же это совершенно не удивляло – если в действительности произошло то, что они думали. Не секрет, что Омега менял Главных Лессеров как перчатки, и родная кровь, так сказать, здесь роли не играла. И если Лэшу дали пинка под зад, его звонок Братству с пожеланием, чтобы те показали его папочке средний палец, был довольно умным ходом, учитывая тот факт, что лессеры после посвящения весьма слабы, и, следовательно, не способны сражаться.
И Братья могли навести в доме порядок.
Господи Иисусе, подумал Джон. Судьба порой рождала странные союзы.

***

Хекс медленно закипала, стоя рядом с Джоном в кабинете, который благодаря столу и трону Рофа казался ей будуаром какой-нибудь француженки.
От голоса Лэша в животе словно разливалась кислота, жгучее, крутящее ощущение грозило поступить не очень хорошо с бедным, безобидным сэндвичем, который она недавно съела.
И предположение Рофа о том, что Джон будет защищать ее честь, совсем не успокаивало.
– Значит, мы проникаем в тыл противника, – сказал Слепой Король. – С наступлением темноты все отправляемся на 149-ю и…
– Я иду туда сейчас, – сказала она громко и внятно. – Дайте мне пару пистолетов и нож, и я заранее проверю, что там происходит.
Отлииииично. Даже брошенная в центр комнаты граната с вынутой чекой не смогла бы привлечь больше внимания.
Когда эмоциональная сетка Джона потемнела от «о-нет-только-не-это», она начала отчет до взрыва.
Три... два... один.
– Очень благородно с твой стороны, – сказал король, включая режим «уговорите–женщину». – Но я не думаю, что это лучшее…
– Вы не можете остановить меня. – Она опустила руки вдоль тела, напоминая себе, что не собирается физически нападать на парня. Действительно. Не собирается.
Улыбка Короля была примерно такой же теплой, как сухой лед.
– Я здесь Король. Это значит, что если я скажу тебе оставаться на месте, ты так и сделаешь, черт тебя подери.
– А я симпат. И Вам не подчиняюсь. Более того, Вы достаточно умны, чтобы не отправлять свои лучшие кадры, – она жестом указала на Братьев, – в возможную ловушку. Я вещь ненужная, в отличие от них. Подумайте об этом. Вы готовы потерять кого-то своих парней только потому, что не хотите, чтобы я немного позагорала на солнышке?
Роф громко рассмеялся.
– Рив? Ты не желаешь, как Король ее расы, принять решение?
На другом конце комнаты, ее бывший босс и лучший друг, этот ублюдок, смотрел на нее своим аметистовым взглядом, который она так хорошо знала.
Ты рискуешь собственной жизнью, сказал он ей мысленно.
Не удерживай меня, ответила она ему. Я никогда тебе этого не прощу.
Продолжишь вести себя подобным образом, и твое прощение станет последним, что меня заинтересует. На первое место выйдет твой погребальный костер.
Я не мешала тебе, когда ты направился в колонию. Черт возьми, тогда ты просто связал мне руки, поэтому я и не смогла. Ты хочешь сказать, что я не заслуживаю того, чтобы отомстить за себя? Да пошел ты на хрен.
Ривендж так сильно стиснул челюсти, удивительно, как у него не посыпались зубы, когда он наконец открыл рот.
– Она вольна идти и делать то, что хочет. Невозможно спасти того, кто отказывается от гребаной спасательной шлюпки.
Гнев мужчины высосал почти весь воздух из комнаты, но Хекс была настолько зациклена на своей цели, что ее легкие в нем не нуждались.
Навязчивая идея была не хуже кислорода. А все, что связано с Лэшем – отличное топливо для костра ее мести.
– Мне нужно оружие, – сказала она собравшимся. – Кожаная одежда. И телефон для связи.
Роф низко и глубоко зарычал. Как будто собирался удержать ее, несмотря на разрешение Рива.
Шагнув вперед, она положила ладони на стол Короля и наклонилась вперед.
– Лишишься меня или же лишишься их. Каков будет правильный ответ, Ваше Величество?
Роф поднялся на ноги, и на мгновение она четко ощутила, что, даже восседая на троне, он до сих пор был смертельно опасен.
– Следи. За. Своим. Тоном. В моем гребаном доме.
Хекс глубоко вздохнула и успокоила себя.
– Я прошу прощения. Но Вы поняли мою точку зрения.
Повисла тишина, и она почувствовала движение со стороны Джона. Хекс знала, что даже если бы она смогла прорваться через контрольно-пропускной пункт в виде Короля, ей все равно пришлось бы постараться, чтобы обойти этого мужчину у двери. Но ее уход не подлежал обсуждению.
Роф долго и витиевато выругался.
– Отлично. Иди. Но я не намерен нести ответственность за твою смерь.
– Ваше Величество, Вы и не должны. Только я сама, и даже Ваша корона или чья-то еще не изменит этого.
Роф посмотрел в сторону Ви и прорычал:
– Я хочу, чтобы этой женщине выдали оружие.
– Без проблем. Организуем.
Она последовала за Вишесом и, прежде чем покинуть кабинет, остановилась перед Джоном. Ей хотелось, чтобы все было по-другому, особенно когда он крепко схватил ее за бицепс. Но факт оставался фактом: у нее появилась возможность, и она должна ее использовать до захода солнца: если в том доме были хоть какие-нибудь подсказки по поводу местонахождения Лэша, они помогут ей до него добраться, тем более что она на полном серьезе намерена отправить ублюдка в иной мир. А с наступлением ночи Джон и Братство бросятся в бой, и, не колеблясь, поразят свою цель.
Да, Лэш заплатит сполна за то, что сделал с ней, и она станет той, кто стребует с него долг: Хекс была непревзойденной, когда дело касалось убийства ее обидчиков… «расплата будет суровой» – это как раз ее вариант.
Тихо, чтобы никто не слышал, она сказала:
– Я не нуждаюсь в защите, и ты знаешь, почему я должна это сделать. Если ты любишь меня так сильно, как думаешь, то отпустишь мою руку. Прежде чем я сама вырвусь из твоего захвата.
Джон побледнел, и она взмолилась, чтобы ей не пришлось применить силу.
Не пришлось. Он отпустил ее.
Она направилась к выходу из кабинета, по дороге рявкнув через плечо на Вишеса:
– Мы теряем время, Вишес. Мне срочно нужно оружие.

После ухода Хекс и Ви, первым желанием Джона было спуститься вниз, встать перед выходом и физически заблокировать ей выход.
Второй мыслью было пойти с ней, хотя это мгновенно превратило бы его в вампирский эквивалент римской свечки.
Боже, каждый раз, когда он думал, что достиг какого-то постоянства? в их отношениях, у него словно выбивали почву из-под ног, и он падал куда-то ниже уровня ада: Хекс только что добровольно вызвалась отправиться в неизвестное место, и сама признала, что оно представляет большую опасность для Братьев. У нее не было никакой поддержки, и, если с ней что-то случится, у него не будет ни малейшей возможности помочь ей.
Когда к нему подошли Роф и Ривендж, Джон вернулся в реальность и понял, что все, за исключением Куина, который хмуро смотрел на экран своего сотового, разошлись.
Рив глубоко вдохнул, явно пребывая в том же настроении, что и Джон. – Послушай, я…
Джон быстро отжестикулировал: «Какого черта ты позволили ей уйти?»
Рив провел рукой по ирокезу.
– Я позабочусь о ней…
«Ты не можешь выходить днем. Каким местом, черт возьми, ты собираешься…»
Рив низко и глубоко зарычал.
– Следи за языком, парень.
Окей. Хорошо. Не те слова и не в тот день, Джон подошел к Риву вплотную, обнажил клыки и подумал громко и ясно: «Ушла моя женщина. Одна. Поэтому мне похрен на то, что ты думаешь обо мне и моих словах».
Рив выругался и пригвоздил Джона тяжелым взглядом.
– Будь осторожней с хренью в духе «моя женщина». Я просто предупреждаю. Ее война не предполагает ничьего участия, кроме ее самой, понимаешь, о чем я?
Первым побуждением Джона стало желание ударить ублюдка, зарядить прямо в физиономию.
Рив натянуто засмеялся.
– Бросаешь мне вызов? Хорошо, я в игре. – Он отложил свою красную трость в сторону и бросил соболиную шубу на спинку вычурного кресла. – Но это ни черта не изменит. Думаешь, кто-то способен понять ее лучше меня? Я знаю ее дольше, чем ты живешь на свете.
«Ты ошибаешься», – почему-то подумал Джон.
Тут между ними встал Роф.
– Ладно, ладно... расходимся по углам, мальчики. Сейчас вы стоите на дорогущем Оббюсоне. Уделаете его кровью, и Фритц раздраконит мою задницу так, что я потом даже сморкаться не смогу.
– Джон, я не намерен вставлять тебе палки в колеса, – тихо сказал Рив. – Я знаю, каково это, любить ее. Не ее вина, что она такая, какая есть, и это сводит с ума тех, кто ее окружает, поверь мне.
Джон опустил кулаки. Вот дерьмо, как бы сильно не хотелось поспорить, он все же признавал, что этот сукин сын с аметистовыми глазами возможно все-таки прав.
Никаких «возможно». Он прав… Джон познал это на собственной шкуре. Причем, много раз.
Хреново, сказал он одними губами.
– Вот именно.
Выйдя из кабинета, Джон спустился в фойе, тщетно надеясь отговорить Хекс. Шагая по мозаичному изображению яблони, он вспоминал, как они стояли в раздевалке, обнявшись. Как, черт возьми, они дошли от такого до... этого?
Было ли то мгновение вообще? Или его глупая сентиментальная часть его разума просто создала этот образ из воздуха?
Через десять минут Хекс и Ви вышли из потайной двери под парадной лестницей.
Она шла через фойе и выглядела как тогда, когда Джон увидел ее впервые: черные кожаные штаны, черные ботинки, черная, обтягивающая футболка. На руке висела кожаная куртка, и на Хекс было столько оружия, что хватило бы на спецназовский отряд.
Проходя мимо Джона, она остановилась, их взгляды пересеклись, и, по крайней мере, она не стала кормить его байками из разряда «со-мной-все-будет-в-порядке». Но, с другой стороны, оставаться она не собиралась. И он ничем не мог погасить ту решимость, что горела в ее глазах.
И судя по тому, как сейчас обстояли дела, Джону с огромным трудом верилось, что буквально недавно она обнимала его.
Как только Ви открыл дверь вестибюля, она выскользнула за порог, не проронив ни слова и даже не обернувшись.
Вишес запер дверь, а Джону оставалось только уставиться на тяжелую панель, размышляя о том, сколько же времени потребуется, чтобы голыми руками проломить эту чертову хрень.
Послышался щелчок зажигалки, за которым последовал глубокий вдох.
– Я дал ей все самое лучшее. Сорокамиллиметровые. Парные. Три дополнительных обоймы для каждого пистолета. Два ножа. Новый сотовый. И она знает, как пользоваться всем этим дерьмом.
Джон почувствовал, как тяжелая рука Ви похлопала, а потом крепко сжала его плечо, а затем Брат ушел, громко стуча ботинками по мозаичному полу. Спустя мгновение, тайная дверь, через которую вышла Хекс, заблокировалась, и парень спустился в туннель, чтобы вернуться в Яму.
Беспомощность – не его стезя, подумал Джон, и разум затянул ту же самую песню, что и тогда, когда Хекс нашла его на полу в душевой.
– Не хочешь посмотреть телевизор?
Джон нахмурился, услышав тихий голос, и посмотрел направо. Тор был в бильярдной, он сидел на диване напротив широченного экрана, что висел над богато украшенным камином. Его ботинки покоились на журнальном столике, одну руку он положил на спинку дивана, а второй жал на пульт Sony.
Он не оглянулся. И больше ничего не сказал. Просто продолжал щелкать каналы.
Выбор, выбор, выбор, подумал Джон.
Он мог выскочить вслед за ней и сгореть к чертовой матери. Или остаться сидеть у двери, как собака. Или срезать с себя кожу кинжалом. Или напиться в стельку.
Из бильярдной доносились приглушенный рев и крики толпы.
Следуя на шум, Джон вошел и встал перед бильярдным столом. Через голову Тора он видел, как Годзилла носится по центру Токио.
Добавляет оптимизма, подумал он.
Джон подошел к бару и налил себе Джека, потом сел рядом с Тором и тоже закинул ноги на стол.
Сосредоточившись на экране, вкусе виски на задней стенке горла и тепле от огня в камине напротив, он почувствовал, как блендер в его мозгу немного замедлился. Потом еще немного. И еще.
Его ждет сложный день, но, по крайней мере, он перестал думать о смерти под лучами солнца.
Некоторое время спустя, Джон осознал, что рядом сидит Тор, и они оба вытянули ноги, прямо как тогда, в старые добрые времена, когда Вэлси была еще жива.
Боже, он был так зол на парня в последнее время, что забыл, как же комфортно было просто проводить с ним время: почему-то, ему казалось, что они делают это уже очень-очень давно, на протяжении многих веков – вот так сидят перед огнем, выпивка в одной руке, усталость и напряжение в другой.
Когда Мотра , выпуская когти, налетела на Годзиллу, Джон вспомнил о своей старой спальне.
Повернувшись к Тору, он показал знаками: «Слушай, когда мы были в доме сегодня…»
– Она рассказала мне. – Тор отхлебнул из низкого стакана. – Про дверь.
«Извини».
– Не переживай. Починить ее не составит труда.
И правда, подумал Джон, вновь обращая взгляд к телевизору. В отличие от всего остального.
У дальней стены вздохнул Лэсситер, да так печально, будто кто-то отрезал ему ногу, а рядом не оказалось медика.
– Ни за что на свете мне не следовало подпускать вас к пульту. Какой-то придурок в костюме монстра носится туда-сюда, пока я так скучаю по Мори .
– Какая жалость.
– Тесты на отцовство, Тор. Ты не даешь мне посмотреть, как делаются тесты на отцовство. Это просто отстой.
– По ходу, только для тебя.
Пока Тор удерживал свои позиции в телевизионных предпочтениях, Джон откинул голову на кожаную спинку дивана.
Он думал о Хекс, о том, что она где-то снаружи, совершенно одна, и чувствовал себя так, будто кто-то подсыпал в его пищу дозу мышьяка. Напряжение буквально отравляло кровь, от него кружилась голова, и накрывала тошнота.
Он вспоминал, как сходил с ума еще до того, как нашел ее. Все его чувства принадлежали только ему, и, даже если она его не любит, он все равно мог любить ее, поступать так, как считает нужным, не мешать ей жить своей жизнью, и так далее.
Да, сейчас он практически давился этим аутотренингом по самореализации.
Было невыносимо думать о том, что Хекс сейчас далеко и совершенно одна. Без него. И явно не собирается прислушиваться к его мнению или еще чьему-либо еще.
И можно ставить на все, что угодно, она собирается добраться до Лэша еще до наступления темноты – как раз, когда Джон сможет, наконец, выйти на поле боя. На каком-то уровне не имело значения, кому из них достанется этот кусок дерьма – но это опять же, если мыслить рационально. Его внутреннее «я» не выдерживало еще одной слабости, такой как, скажем, когда сидеть, сложа руки, пока твоя женщина пытается убить отродье зла, и вероятно, может погибнуть в процессе.
Его женщина...
Подожди, сказал он себе. То, что ее имя вытатуировано на твоей спине, не означает, что она принадлежит тебе – это всего лишь черные чернила на коже. Больше похоже на то, что он принадлежит ей. А это совсем другое дело. Совсем другое.
Это значило, что она может уйти в любой момент.
Что она, собственно, и сделала.
Черт. Оказалось, что Рив просек ситуацию лучше, чем кто-либо: ее война не включала никого, кроме нее самой.
И пара часов отличного секса этого не изменит.
Как и тот факт, нравится ему это или нет. Но Хекс вынесла его сердце с собой туда, нав дневной свет.

***

Куин пошел к себе в спальню, прямиком в ванную комнату на твердых – вот неожиданность! – ногах. Он был изрядно пьян, когда собрали это экстренное совещание, но мысль о том, что женщина Джона средь бела дня разгуливает сама по себе, привела его в чувства.
И в этом плане он словно купил два билета по цене одного.
Блэй тоже сейчас был где-то совсем один.
Ну, он был не один – но совершенно беззащитен.
Первое сообщение с неизвестного номера не открыло тайну его пребывания, но затем пришло еще одно: Я остаюсь на день с Сэкстоном. Буду дома после наступления темноты.
Так похоже на Блэя. Все остальные написали бы сокращено: я у Сэкстн, вер-сь посл наступл тем-ты
Его сообщения всегда были грамматически правильными. Будто его коробила сама мысль о том, чтобы извратить великий и могучий английский язык.
Это было так забавно. У Блэя все было по правилам: он переодевался к трапезам, меняя кожаную одежду и футболки на рубашки с французскими манжетами и брюки. Он принимал душ, по крайней мере, два раза в день, или даже больше, если участвовал в спаррингах. Фритц был всегда глубоко разочарован состоянием его комнаты, ведь там всегда царил порядок, и нечего было убирать.
У него были прекрасные, как у графа, манеры, он писал благодарственные письма, от которых на глаза наворачивались слезы, и никогда, ни при каких обстоятельствах не сквернословил в присутствии женщин.
Господи... он был его идеалом.
Куин содрогнулся, представив, как в этот самый момент Блэй вскрикивает на своем правильном английском в объятьях другого мужчины.
Лучшего применения у словаря Merriam-Webster еще не было.
Чувствуя себя так, будто его огрели по голове, Куин включил холодную воду и умывался, пока щеки не закололо, а кончик носа не онемел. Вытерев лицо полотенцем, он вспомнил их поход в тату салон, и то, что устроил там с администраторшей.
Занавес, что отгородил их обоих от остальных, был слишком тонок, и Куин своими разноцветным, но очень цепким и внимательным взглядом, мог видеть все, что происходит на противоположной стороне. И каждого, кто находился в комнате. И когда тёлка опустилась перед ним на колени, он повернул голову и увидел... увидел Блэя.
Влажный рот, в который он сейчас погружался, вдруг из чужого превратился в рот его лучшего друга, и эта мысль мгновенно превратила будничный и банальный секс в нечто горячее.
Нечто важное.
Что-то чувственное, эротическое и очень-очень правильное.
Именно поэтому Куин поднял ее с колен, повернул спиной и взял сзади. Только вот пока он наслаждался своей фантазией, Блэй смотрел на него... а это меняло все. Ему пришлось резко напомнить себе, кого он трахал, именно поэтому он повернул голову девушки к своему лицу и заставил себя посмотреть ей в глаза.
Оргазма не было.
Когда она бурно кончила, он сделал вид, что испытал то же самое – но правда заключалась в том, что его эрекция начала слабеть в тот самый момент, когда он посмотрел ей в лицо. Единственное, что спасло ситуацию, это то, что она не поняла в чем дело, так как ее влаги с лихвой хватало на двоих, и, кроме того, он очень профессионально притворился, что удовлетворен, и все такое.
Но это была полнейшая ложь.
Сколько людей он трахнул, забывая о них напрочь после секса? Сотни. Сотни и сотни, и это при том, что сексом он занимается лишь последние полтора года. ЗироСам, когда он брал по три-четыре тёлки за ночь, помог ему быстро набрать это количество.
Конечно же, во многих сессиях участвовал Блэй, они вместе имели женщин, но никогда во время этих оргий они не прикасались друг к другу, зато много смотрели. И много думали. Ну, иногда немного мастурбировали, когда воспоминания становились слишком яркими.
По крайней мере, так делал Куин.
Но все закончилось, когда Блэй осознал, что он гей, и решил, что в кое-кого влюблен.
Куин не одобрял его выбор. Ни в коем случае. Такой парень, как Блэйлок заслуживал кого-то намного лучше.
И оказалось, он двигался как раз в нужном направлении. Сэкстон был достойным парнем. В отличие от Куина.
Сволочь.
Куин вглядывался в зеркало над раковиной, но в ванной и спальне царила кромешная темень, и было таким облегчением, что он не мог видеть своего отражения.
Потому что он жил во лжи, и в одинокие моменты, подобные этому, ясно осознавал это, от чего внутри все сжималось и болело.
Его планы на жизнь... О, эти славные планы.
Такие идеально «нормальные» планы на будущее.
Которые включали в себя наличие рядом достойной женщины, а не долгосрочные отношения с мужчиной.
Дело в том, что мужчины вроде него, мужчины с дефектами... как например один глаз зеленого, а другой голубого цвета... презирались аристократией, как явный пример генетического сбоя. Позор, который необходимо скрывать, тайна, которую надо хоронить: он годами наблюдал, как его брат и сестра возводятся на пьедестал, в то время как каждый, кто пересекался с ним, крестился, словно стараясь защитить себя от разноглазого зла.
Его ненавидел собственный отец.
Не обязательно ходить к гадалке, чтобы понять, что ему всегда хотелось быть «нормальным». Спокойно где-нибудь остепениться с умницей-женой – небольшая поправка – в случае, если найдется та, что может смириться с его генетическим недостатком.
Он знал, что если свяжется с Блэем, этого не произойдет.
А также понимал, что всего одна ночь с ним, и он уже никогда не сможет оставить парня.
Не то, чтобы Братья не принимали гомосексуальность. Черт, они вообще нормально к этому относились – Вишес бывал с мужчинами, и никто даже глазом не моргал, не осуждал его, и вообще не принимал это близко к сердцу. Это же Ви, их брат. И Куин тоже уже не раз пересекал эту черту просто так, ради прикола, все знали об этом, и им было до лампочки.
Но Глимера относилась к этому по-другому.
И бесил тот факт, что его до сих пор заботило мнение тех ублюдков. Его семьи не стало, остатки аристократии рассеялись по всему Восточному побережью, и не сохранилось никаких контактов с этой толпой самодовольных болванов. Но тут словно срабатывал какой-то рефлекс – он никак не мог забыть об их существовании.
Он просто не мог открыть миру правду.
Как иронично. Внешне он был твердый, как кремень. А внутри? Девка девкой.
Внезапно, ему захотелось ударить по зеркалу, в котором отражась только его тень. – Господин?
Стоя в темноте, Куин зажмурил глаза.
Черт, он забыл, что Лейла до сих пор была в его постели.
-----------------------------------------------------------
Мотра (яп. モスラ Mosura) — персонаж японских фильмов и комиксов: вымышленная гигантская бабочка, монстр кайдзю, хранитель планеты Земля
Maury show - Популярное шоу, специализирующееся на интригах и разоблачениях – как правило, в сфере частной жизни