Детские потрясения

Элиза появилась на свет в Южной Африке на мысе Доброй надежды в 1821 году в семье служащего и домохозяйки. Её отец служил начальником монетного двора в Ост-Индской компании в Калькутте, куда переехала семья вскоре после появления на свет Элизы, а потом занял пост судьи. Мама, как принято, ухаживала за домом и воспитывала сына и троих дочерей. Элизе было всего 11 лет, когда началась эпидемия холеры, унесшая жизнь мамы и двух старших дочерей супругов Донниторн.

Девочка так тяжело переживала случившееся, что у отца были все основания забеспокоиться о её душевном состоянии и психическом здоровье. Озорная и непосредственная Элиза и до этого отличалась каким-то особым упрямством, теперь же с ней вообще стало невозможно договориться. Кроме того, она всё чаще погружалась в себя и явно очень тосковала, вспоминая те дни, когда мама и сёстры были живы. С отцом же она категорически отказывалась общаться, и тому пришлось призвать на помощь старшего сына, который жил отдельно со своей женой и детьми.
 

Несколько лет девочка прожила в семье брата в Лондоне, но позже всё же примирилась с отцом и перебралась к нему, на этот раз в Сидней, в Новом Южном Уэльсе, где поселился папа после выхода на пенсию. Шикарный особняк Кембридж-холл Донниторнов впечатлял своим великолепием. Джеймс Донниторн жил довольно скромно, поэтому смог сколотить солидное состояние и рассчитывал доживать свой век в комфорте и уюте.
 

Несостоявшаяся жена

Элизе было 24 года, когда отец всё чаще стал намекать ей на необходимость скорейшего устройства своей личной жизни. Семью в округе все считали довольно обеспеченной, а потому найти хорошую партию для девушки не составило бы никакого труда. Джеймс Донниторн даже предложил дочери целый список тех, за кого она могла бы выйти замуж и при этом жить в роскоши и достатке до конца своих дней. Но Элиза категорически была не согласна на брак по расчёту, она была особой романтичной и мечтала о большой и светлой любви. Отцу настроения наследницы не нравились, и в доме вспыхнул очередной скандал по этому поводу.

Элиза старалась пореже попадаться на глаза отцу, который не уставал напоминать ей о замужестве и снова предлагать то одну, то другую кандидатуру жениха. Большую часть времени девушка стала проводить в церкви, где вскоре и познакомилась с Джорджем Катбертсоном, приятным молодым человеком, служившим простым клерком в судоходной компании. Эта партия была для Элизы не слишком подходящей, но она влюбилась и даже слышать не хотела никаких доводов рассудка.
 

Как ни старались Элиза и Джордж скрыть свой роман, тайное вскоре стало явным, и отец девушки узнал о том, что дочь встречается с молодым человеком не своего круга. Грянул очередной скандал, и Джеймс Донниторн попросту запретил Элизе даже думать о своём клерке, что уж говорить о возможности встречаться с ним. Конечно, молодые люди ослушались приказания, а необходимость преодолевать преграды только больше их сплотила. Тогда отец сменил тактику и позволил дочери встречаться с Джорджем, правда, он при этом надеялся, что молодой человек попросту бросит возлюбленную.

Молодые люди даже и не думали расставаться, напротив, Джордж сделал Элизе предложение, которое она с радостью приняла. Как ни пытался отец отговорить дочь от этого опрометчивого шага, всё было тщетно, девушка готовилась к самому важному событию в своей жизни. Она заказала шикарный наряд у лучшего модельера, составила банкетное меню и разослала приглашения. Отцу ничего не оставалось, как смириться и готовиться к свадьбе.
 

В назначенный день дом мистера Донниторна был полон гостей. В парадной зале накрыли свадебный пир, невеста ждала приезда жениха в прекрасном наряде и трепетала от волнения и предвкушения долгого счастья с любимым человеком. Прибыл и священник, готовый обвенчать пару. Не приехал только один человек, без которого ни церемония, ни праздник состояться не могли. Джордж Катбертсон не явился на собственную свадьбу.
 

В ожидании возлюбленного

О том, почему жених в последний момент отказался от бракосочетания, точно не известно. Одни источники утверждают, будто он вовсе и не собирался создавать семью с Элизой, а предложение ей сделал исключительно ради мести отцу невесты. Тот относился к простому молодому человеку не слишком хорошо и позволял себе смотреть на него свысока и с презрением. А по другой информации Джеймс Донниторн заплатил жениху весьма приличную сумму, поставив условие: он забирает деньги и навсегда исчезает из жизни Элизы. Конечно, отец надеялся на то, что девушка погорюет и забудет о своей любви, а потом и замуж согласиться выйти за приличного человека.

Но Элиза не собиралась ни успокаиваться, ни забывать Джорджа, ни тем более выходить замуж за кого-то другого. В день свадьбы она ждала возлюбленного до позднего вечера, не позволив никому убрать яства, предназначенные для свадебного пира, и отказываясь снимать свое белое платье. Потом она заперлась в своей комнате и не хотела её покидать. Только в окошке проходящие мимо случайные люди могли иногда заметить силуэт девушки в свадебном наряде.
 

Спустя год скончался отец Элизы, что окончательно подкосило несостоявшуюся невесту. Она приказала горничной наглухо заколотить окна и лишь время от времени просила прислугу оставлять дверь открытой. Она надеялась, что её любимый Джордж вот-вот появится на пороге, и свадьба будет сыграна в ту же минуту. Но возлюбленный Элизы так и не пришёл. 35 лет Элиза Донниторн провела в полной изоляции, не снимая своего белого платья и фаты. В 65 лет она скончалась от сердечного приступа, так и не утратив надежды выйти замуж за любимого человека. Когда в дом пришли люди, чтобы подготовить тело и проводить вечную невесту в последний путь, они нашли женщину всё в том же свадебном платье в доме, где везде были пыль и грязь, а на столе всё также стоял накрытым свадебный завтрак, правда, рассыпавшийся со временем в прах.

Спустя время эту историю кто-то рассказал Чарльзу Диккенсу, и он, вдохновленный ею, написал роман «Большие надежды», главной героиней которого стала Мисс Хэвишем, которую тоже бросил жених у алтаря. Впоследствии роман много раз экранизировали, и весь мир узнал историю Элизы Донниторн, так и не смирившейся с потерей своей большой любви.

Откуда пришёл

Фрэнсис Скотт Ки Фицджеральд родился 24 сентября 1896 года в американском городе Сент-Пол, штат Миннесота. Он был единственным сыном и наследником своего отца, аристократа-неудачника. Матерью Скотта была простая провинциалка. В душе Фицджеральда всегда боролись два этих мира. С одной стороны он считал себя гордым американцем, истинным последователем отцовских традиций. С другой стороны, в нём жил упрямый ирландец, который пережил «картофельный голод» - не столь далёкая память ирландских предков. Писателя всегда мучили двойственные чувства к родине. Он считал американский образ жизни довольно вульгарным, но при этом ослепительно роскошным и многообещающим.
 

Любовь придаёт силы

Зельда была девушкой непростой, она была дочерью судьи Верховного суда Алабамы. Чувства между молодыми людьми вспыхнули нешуточные. Чтобы получить разрешение просить руки такой девицы, Фицджеральд решил непременно добиться успеха. Он отправился в Нью-Йорк, где его поджидали лишь финансовые неудачи. Зельда решает разорвать помолвку, и Фрэнсис погружается в эпическое пьянство. На фоне этой катастрофы он решает вернуться в родной город. Там писатель всерьёз занялся романом, который начал писать ещё в Принстоне.
 

Блеск славы

В 1921 году у пары родилась дочь, которую назвали в честь отца. Семья объехала полмира. Везде они просто сорили деньгами и вели самый роскошный образ жизни, который только могли себе позволить. Будучи во Франции, Фицджеральд пишет свой самый блестящий роман «Великий Гэтсби» (1925). В этом произведении проявилась вся натура самого писателя, все его чувствования, сомнения, мечты и страхи. Эту книгу литераторы считают самым глубоким романом своего времени.
 

Покоряя Голливуд

Жизнь Фицджеральда пошла под откос. В 1937 году писатель стал сценаристом в Голливуде. В это время он встретил известную голливудскую обозревательницу светской хроники Шейлу Грэм. Это была не столь страстная любовь, как к жене Зельде, но достаточно зрелое спокойное чувство. Вместе они прожили до самой смерти писателя. Пить он не смог бросить, часто на него накатывали приступы беспричинной ярости. В моменты просветлений Фицджеральд ездил навестить жену в санатории и дочь Скотти, которая тогда училась в колледже.
 

«Вторая жизнь» (Giants Bread)

Это первая книга Агаты Кристи, написанная под псевдонимом. Роман повествует о подающем надежды композиторе Верноне Дейре, в жизни которого есть две страсти – музыка и женщины. Он готов пожертвовать всем ради возможности творить и не останавливается даже в том момент, когда причиняет боль близким людям. Судьба заставляет его начать жизнь с чистого листа и, возможно, это станет первым шагом к изменению самого композитора. Агата Кристи в романе делает упор на внутренний мир своих героев, однако от интриги в сюжете она тоже не отказывается. «Вторая жизнь» способна не просто увлечь читателя, но погрузить его в размышления о жизни, любви, страданиях и праве выбора, которое есть у каждого человека.
 

«Неоконченный портрет» (Unfinished Portrait)

Главной героине романа не хочется жить после тяжелого развода, она попросту не видит смысла в своём существовании, но оставляет себе маленький шанс на спасение. Она отправляется на остров, чтобы вдали от человеческих глаз подумать и принять решение. От рокового шага её спасает случайный знакомый, которому предстоит выслушать всю историю жизни несчастной женщины, а после и вытащить её из бездны. Многие критики сошлись во мнении, что роман, по своей сути, напоминает жизнь самой писательницы, особенно события 1926 года, когда Агата Кристи внезапно сбежала из семьи. Возможно, эта книга – попытка королевы детектива разобраться в себе самой и в своей собственной жизни.
 

«Разлука весной» (Absent in the Spring)

«Роза и тис» (The Rose and the Yew Tree)

«Дочь есть дочь» (A Daughter’s a Daughter)

«Бремя любви» (The Burden)

10. Эротический журнал "Жемчужина" (1879-1880)

Если составить топ-10 самых сексуальных книг 19 века, то начать стоит с ежемесячного журнала «Жемчужина» («The Pearl»), публиковавшегося на протяжении 1879-1880-х годов англичанином Уильямом Лезенби (William Lazenby). Пока издание не закрыли, обвинив в аморальности, на его страницах печатались эротические повести, в которых нередко изображались откровенные сцены из жизни высшего света, инцест и бичевание.

9. Роман «The Romance of Lust, or Early Experiences» (1873-1876)

Большинство эротических романов выходило в свет анонимно, одним из таких был «The Romance of Lust, or Early Experiences» («Романтика похоти, или Ранний опыт»). Это произведение опубликовал все тот же Уильям Лезенби. В основе повествования – исповедь пятнадцатилетнего парня о своих первых сексуальных подвигах, которые не ограничились лишением девственности с двумя сестрами, а продолжались чередой знакомых парней, девушек и гувернанток. Для автора этого романа нет табу: гомосексуализм, инцест и педофилия – обо всем этом и многом другом узнают читатели романа.
 

8. Роман «The Sins of the Cities of the Plain» (1881)

Уильям Лезенби в 1881 году посодействовал публикации еще одного романа, шокировавшего чопорную Англию. «The Sins of the Cities of the Plain» - первое произведение, главным героем которого стал гомосексуал. Примечательно, что в романе действуют не только вымышленные персонажи, но упоминаются и реальные личности. В частности, автор пишет о двух трансвеститах Эрнесте Болтоне и Фредерике Парке. Кстати, продавец порнографической литературы Чарльз Хирш даже утверждал, что именно эту книгу у него приобрел Оскар Уайльд в 1890 году.
 

7. Книга «The Nunnery Tales» (1866)

Книга «The Nunnery Tales» (1866 год) шокировала читателей не только откровенными сценами групповых оргий и всевозможных сексуальных извращений. Местом действия автор избрал женский монастырь, стоит ли говорить, что монашки и священники «грешили» много и с наслаждением.
 

6. Повесть «Венера в мехах» Леопольда фон Захер-Мазоха (1870)

Признанным гением сексуальных утех считается, конечно же, австрийский писатель Леопольд фон Захер-Мазох. Его повесть «Венера в мехах» до сегодняшнего дня остается одним из самых читаемых произведений, ведь в ней автор впервые показал любовную связь, в которой мужчина принимает роль раба, во всем подчиняясь женщине. По сути, этот роман – предвестник мазохизма в широком смысле слова, ведь сам термин появился по фамилии его «первооткрывателя».
 

5. Роман «The Autobiography of a Flea» (1887)

Обычно Маяковский не без удовольствия наблюдал, как на четвереньках ползают его поверженные противники. Однажды за бильярдным столом поэт свел счеты с критиком, разгромившим его в печати. Выиграв партию, он отправил противника под стол и добил его фразой: «Рожденный ползать – писать не может!».
Сестра Лили Брик Эльза Триоле утверждала, что Маяковский вместо того, чтобы входить с людьми в деловые отношения, предпочитал играть с ними: «...прежде всего в карты, потом – на бильярде, потом – во что угодно, в тут же изобретенные игры. Преимущественно – на деньги, но также – ради всевозможных фантастических выдумок». Впрочем, побеждал поэт не всегда.
В 1926 г. во время гастролей в Ялте 25-летняя актриса Рина Зеленая стала участницей такой игры. Условия были такие: если выиграет Маяковский, все присутствующие ставят ему по бутылке вина, если Рина Зеленая – то каждому по бутылке вина выставляет Маяковский. Актриса вспоминала: «Странно, что он позвал меня: у него всегда огромный выбор первоклассных партнеров. Но ослушаться его я не могу, он и так чем-то расстроен... Итак, мы с Владимиром Владимировичем входим в бильярдную... Появление Маяковского каждый раз событие. Играет он виртуозно. Его условия жестоки: по уговору беспощадно заставляет проигравшего лезть под стол... пролезать под бильярдом во всю длину… Он играет левой рукой. Шары летят безошибочно... Ему нельзя сделать ни одной ошибки. Но он ее делает. Все ахают... Теперь дело за мной. Я важно мелю кий, нечаянно кладу «своего» в середину и последний с треском на клопштоссе всаживаю в угол. Всё! Я, к сожалению, выиграла. Мне аплодируют, а я боюсь посмотреть на Владимира Владимировича. Потом оглядываюсь и вижу, что он улыбается, доволен. Плохое настроение как рукой сняло...».
Хотя Маяковский, как правило, всегда выигрывал, самому поэту не раз довелось побывать под столом. Композитор Дунаевский вспоминал: «Маяковский как-то на отдыхе в Крыму играл на "интерес". И, видимо, по причине отсутствия денег предпочитал играть на смешное наказание. Было немало свидетелей тому, как Владимир Владимирович, профукав партию, лазал под зеленый стол на четвереньках».
Выиграть у «короля бильярда» удалось и украинскому поэту Майку Йогансену. В январе 1925 г. в Харькове открыли Дом писателей им. Блакитного с большим залом, библиотекой, рестораном и бильярдной в подвале. Но была проблема: бильярдная пустовала – не было стола. Вскоре в Харьков приехал Маяковский и, узнав об этом упущении, тут же раздобыл стол. В день открытия бильярдной собралось много народу. Первый взять кий в руки должен был Маяковский. Играли в «американку» «на выкидку»: тот, кто «выбросит», то есть обыграет поэта, объявлялся «королем бильярда». Это давало победителю немалые преимущества: в дальнейшем его должны были пропускать на игру бесплатно и вне очереди.
Никто не сомневался в исходе игры: когда Маяковский начинал партию, он обычно завершал ее «с кия» – то есть сразу загонял в лузы все 8 шаров, не предоставив сопернику права на удар. Он предложил фору в 4 шара, но все равно никто не решался вступить в поединок. Пока не появился Майк Йогансен – один из лучших харьковских бильярдистов. Договорились играть без форы и «на позор с контрой»: если в 2-х партиях случится ничья, играют третью, а проигравший лезет под стол.
Маяковский заказал пива «Новая Бавария», для которого написал рекламный слоган: «Какая б ни была авария, пью пиво «Новая Бавария», и спокойно наблюдал за игрой противника. Первую партию выиграл Йогансен, вторую – Маяковский. Он заказал еще одну бутылку пива и предложил Йогансену последовать его примеру, на что тот с иронией ответил: «Кто ищет силы в «Новой Баварии», тому грозит авария». И оказался прав – победа досталась ему! Раздосадованный Маяковский полез под стол и нараспев продекламировал там пушкинскую «Птичку божию». А Йогансен получил титул короля бильярда.
Артист Сергей Лемешев также вспоминал о том, как проигравший ему Маяковский покорно полез под стол и спел там «Песню индийского гостя».

Книгу в руки

Начни с обложки. Если на ней красивая и оригинальная картинка (а не сто первая репродукция Дали, например), если имя художника вынесено на обложку – знак хороший. Раз издательство не пожалело денег на честное оформление, значит, оно возлагает на эту книгу серьезные надежды.
На обложке – кадр из фильма. Значит, кое-кто пытается поднять продажи за счет Голливуда. Тут есть три варианта. Это, действительно, та книга, по которой снят фильм, и, скорее всего, она не нова. Если кино понравилось, покупай смело, оригинал обычно даже лучше экранизации. (“Секс в большом городе” – редкое исключение). Второй вариант – в книге есть что-то, что каким-то боком напоминает блокбастер, скажем, в ней тонет корабль, поэтому на обложку прилепили Ди Каприо. Такую наглость крупные издательства сегодня редко себе позволяют, а вот с книгами 90х это сплошь и рядом. Книга, кстати, может быть неплоха, просто не о том, чего ты ожидаешь. Третий вариант – это новеллизация, книга по фильму. Уточни в интернете, что было раньше: фильм или текст, потому что пересказ фильма – это гарантированный отстой.
Серийный дизайн. Что-то а-ля “Гарри Поттер”, а-ля “Голодные игры” или явный «иронический детектив». Издательства становятся заложниками собственных серий и вынуждены запихивать в них все, что худо-бедно укладывается в формат. Поэтому точной гарантии, что раз на обложке роковой брюнет с клыками, то значит внутри “как в “Сумерках” дать нельзя. Где-то 1 из трех книг в серии, скорее всего, окажется, не хуже оригинала, а 1 из дюжины может быть и получше, вот только отыскать ее под штампованным оформлением не так просто.

Название и автор

Боимся прослыть русофобами, но, увы, ситуация на рынке такова, что переводная книга, как правило, лучше отечественной. Причем, чем экзотичнее страна происхождения – тем лучше. А все из-за жадности издательств. Чтобы опубликовать иностранца, нужно договориться, заплатить за права, за перевод, да еще и по зарубежным расценкам. Родные же авторы готовы прибежать сами и чуть ли не приплатить за издание. Поэтому, чтобы не потерять вложения, зарубежную литературу издательства фильтруют лучше. Короче, видишь скандинавский детектив, бери смело.
Сломанное название. Если на обложке написано что-нибудь типа “Тайны КолдунOFF”, это не значит, что автор остроумен. Это значит, что он хотел, чтобы название книги всегда первым появлялось в строке поиска в интернете. Потому что другого такого искореженного названия ни у кого нету. Фу на него. Не бери.
Странное, длинное название типа «Пиццу с анчоусами привезут послезавтра», как ни удивительно, неплохой знак. Если издательство не сумело добиться от автора замены на “продающий нейминг”, значит книга – очень цельная и ничто иное ей не подойдет. Это, правда, работает у крупных издательств. Если книгу издали какие-нибудь “Дремучие секвойи Подольска”… Они никаким законам и лайфхакам не подчиняются, сама понимаешь.

Подход с тыла

Смотрим, чем украсили книгу сзади. Варианты обычно следующие.
Аннотация. Самая ценная аннотация – простой пересказ завязки. Если там написано что-то вроде “Это книга о девочке, которая выдрессировала крокодила и поехала с ним в Токио“, то ты уже будешь знать, что книга, по меньшей мере, занимательная. Куда хуже аннотации эмоциональные: “Страх! ТЬМА. Тьма сгущается. Ползет гадюкой страх. Кровь заполняет улицы. Сможет ли детектив Смит разрешить эту загадку!?» У составителя не было времени читать книгу, вот и все, что можно об этом сказать. Но еще хуже аннотации, полные самолюбования. «Фантасмагорические аллюзиции пост-постмодерна» = «Смотрите, какой я умный». Впрочем, слово постмодерн – полезное. У аннотаторов оно обычно означает, что в книге стиль важнее сюжета, либо, что герой – маньячина, и зло победит.
Мнения. Хорошо, если о книге что-то писали в The Guardian или “Ведомостях”. Но не доверяй издателю. Цитата из критика должна быть однозначно хвалебной (“Так смешно, что редакция неделю ссала кипятком“). Хитрый издатель может легко вырезать из отзыва что-то типа «Книга рассказывает о жизни маленького человечка в Москве» и оставить за кадром «и делает это отвратительно». Если же ни одна, самая завалящая газетка не писала о книге, то издатель может набрать мнений из интернета: “Эта книга открыла мне глаза!” Lj-user Romashka1991. Сама понимаешь, дело плохо, так что пусть книгу пока читают френды юзера Ромашка.
Цитата. Когда дело совсем плохо, на обложку выносят цитату из книги. Чаще всего так обходятся с отечественной фантастикой, причем даже эту работу спихивают на автора (а скоро их еще заставят и грузить свои книги для продажи). «Зеленая кровь брызнула из протянувшихся к русичу щупалец». “Людмилка кокетливо пихнула архимага бедром, его строгие зеленые глаза прожигали насквозь зону игривого декольте“, – ну, ты поняла.

Смотрим в книгу

Парадокс отечественного книгоиздания: дурацкое название, дурацкий псевдоним и дурацкая обложка не гарантируют, что книга окажется плохой. Так что заглянем внутрь.
Первым делом быстро пролистай книгу и оцени форматирование. Видишь огромный шрифт, широкие пустые поля, здоровенные пробелы между главами? Ты точно не в детском отделе? Если нет, откладывай. Тут кто-то кого-то надул. Вероятно, автор не осилил “многа букоф”, и издатель раздул его опус как мог. Такое часто бывает с трудами знаменитостей, которые в принципе не умеют писать, и с исписавшимися популярными писателями, пропихивающими повести и почеркушки под видом романов.
Интересное оформление. Например, на какой-то странице буквы раскрашены разными цветами, одно слово занимает всю страницу, в странице вырезана дырка или строки идут волной. Знак неплохой. Наши жадные издатели просто так тратить деньги на фокусы не будут.
Пробное чтение. Рекомендуем прочитать первую страницу и 17ю. Главный критерий, конечно, зацепило ли тебя. Если, сама того не заметив, проглотила страниц пять, значит, книгу нужно брать, что бы ни думали критики. Если нет, у нас осталось еще несколько подсказок.
Минус два. Раскрой книгу на середине и читай каждое третье слово в тексте. Если происходящее остается совершенно понятным, значит, автор залил книгу водой, и она не стоит своих денег.
Проверка на клише. Если на двух-трех страницах, что ты прочитала, есть шаблонные сцены, скорее всего, книга не очень. Например, герой просыпается с жутким похмельем и видит в своей комнате мистического незнакомца (и автор – не Булгаков!) Герой прыгает из окна и у него за спиной вдруг раскрываются прекрасные крылья. Герой едет в офис и встречает по дороге одних дур и дураков… Пока-пока.
Проверка на страсть. Если есть время, попробуй выискать в книге эротическую сцену. Именно на них авторы чаще всего ломаются, выдавая все свои проблемы с анатомией, психологией и русским языком. Если писателю удался секс – нежно прижимай книгу к груди, беги на кассу и не отдавай это чудо никому. Ты нашла сокровище.
 

Туфельки точно по ножке и туфельки на любую ножку

Самый известный пример волшебной обуви, конечно, хрустальные туфельки, подаренные Золушке феей или, в некоторых вариантах сказки, покойной матерью. В детстве, наверное, многие задавались вопросом: ну хорошо, принц не узнал любимую без макияжа и причёски, но ведь туфелька могла прийтись по размеру многим девушкам?
Мамы поизворотливее объясняли, что туфли из хрусталя, чтобы нормально сидеть, должны повторять абсолютно все изгибы ножек — они же твёрдые, и сквозь прозрачный хрусталь будет хорошо видно, если сидят они на ноге плохо. Правда, такое объяснение не годилось тем, кому не повезло купить книгу с кровавым вариантом сказки — где сёстры Золушки отрезали себе либо пальцы, либо пятку, чтобы втиснуться в туфельку. Приходилось признавать, что принц — не сильно умный юноша и счастье замужества за ним несколько сомнительно.
Поиск девушки по обуви — сюжет не только европейский, его можно встретить в китайских сказках или истории о прекрасной Родопис, жившей в Египте во времена греческого владычества. Прототипом Родопис из сказки была реальная девушка, проститутка, выкупленная на волю за свою красоту. Родопис (румяная) было её прозвищем, настоящее имя точно неизвестно.
Совсем неудивительно, что сюжет сказки Родопис вертится вокруг туфельки прекрасной формы — ведь проститутки и гетеры в древней Греции часто завлекали клиентов, проходя мимо них в туфельках, которые — в отличие от обычных — были нарочно скроены так, чтобы подчеркнуть форму ноги, то есть были правой и левой. Узор из гвоздиков на подошвах этих туфелек оставлял на земле следы в виде слов «Следуй за мной».
В отличие от туфелек Золушки, серебряные туфельки из сказки «Волшебник Изумрудного города» садятся на любую ножку, будто по ней и сшиты. Они ведь должны верно служить своей хозяйке, а это — лучший способ. Но их главное свойство — если ударить каблучками и сказать, где ты хочешь очутиться, они тебя туда перенесут за три шага. Правда, сами, скорее всего, по дороге потеряются.

Танцующие башмачки и башмачки-лесные-санитары

Одна из самых мрачных сказок Андерсена — «Красные башмачки». Начинается история невинно и трогательно. Девочке Карен из жалости впервые в жизни шьют настоящие башмачки, из обрезков красного сукна, вместо тяжёлых и неудобных деревянных, но надеть ей их впервые доводится на похороны своей матери. Симпатичную сиротку в красных башмачках замечает богатая дама и берёт к себе на воспитание, но башмачки сжигает как уродливые — они действительно дурно скроены. Позже Карен видит настоящую живую принцессу и замечает, что на ногах у неё красные башмачки — как были у девочки когда-то, но, конечно, куда красивее.
Кто бы мог подумать, но историю нежной памяти о первых настоящих башмачках Андерсен превратит в показательную порку за мечты. Когда Карен готовят к конфирмации, ей случайно покупают прелестные красные башмачки, от которых отказалась слишком быстро выросшая графская дочка. Случайно потому, что старая барыня плохо различает цвета и потому что для конфирмации это слишком вызывающе. Карен идёт в церковь в башмачках и абсолютно счастлива. Потом она, несмотря на запрет, ещё раз наденет красные башмачки в церковь, и её можно понять: они ассоциируются у неё с самыми счастливыми днями жизни — обещанием подарка, первой настоящей обуви, от старухи-башмачницы, конфирмацией, лицезрением самой принцессы.
Но за то, что башмачки красные и похожи на (вот ведь гордыня!) принцессины, Карен жестоко наказана. Её башмачки заставляют ноги сами собой плясать, и закончить плясать было можно только сняв обувь. Дальше — больше. Старая госпожа тяжело больна, и Карен решает отправиться развеяться на бал. Какое бесчувствие и какая гордыня! Красные башмачки не просто пляшут, но выносят Карен то на улицы, то в лес, то на кладбище, и видит ангела, который сообщает, что она будет плясать до смерти за своё тщеславие.
Карен удаётся доплясать до дома палача и уговорить отрубить ей ноги. Потом она идёт в церковь и ангел её хвалит. Счастливый конец. Девочка наказана, наказана жестоко, и современному ребёнку трудно объяснить, за что — ни одного злого поступка она не совершила. Ей нравилось, как она выглядит в красных башмачках, и только.
Интересно, что в конце двадцатого века студия «Укртелефильм» сняла сказку с таким же названием, но… Башмачки там нужны, чтобы «вытоптать» волшебным образом всю гниль и все ядовитые грибы в лесу и вырастить на их месте волшебную траву, а надеть их может только самый честный, находчивый и смелый человек, и то после испытаний. Хранит эти башмачки лесной царь. Сказка основана на нескольких народных украинских сюжетах, правда, непонятно, относится ли к ним история красных башмачков или кто-то так творчески выразил протест против сказки Андерсена.

Туфли как средство психоанализа и центр детективного сюжета

Ещё в одной современной сказке, ставшем уже культовым телесериале «Десятое королевство», главной героине помогают украденные ею туфли тролля — они делают того, кто их носит, на некоторое время невидимыми. Это помогает Вирджинии, например, выкрасть отца и превращённого в собаку принца волшебной страны. Но есть у туфлей ещё одно свойство — они вызывают привыкание… у тех, кто страдает неуверенностью в себе и считает себя недостойным, чтобы его замечали другие люди. Так что с помощью этих туфель можно проводить небольшой психоанализ. Третье волшебное их свойство — когда их складываешь куда-то, где их самих не видно (за пазуху, в рюкзак), их не видно вообще, то есть даже очертаний, словно они сложились и стали плоскими.
Волшебные туфли — не единственные в коллекции короля троллей. И он, и его семья просто одержимы обувью и искренне возмущены, обнаружив, что у Вирджинии обувь стоптана: как так можно обращаться с чудесной вещью? Даже пытают тролли с помощью железных башмаков, предварительно раскалив их на огне. Это удивительно, потому что в народных сказках тролли как раз ходят босиком. Или они так подмётку берегут, чтобы не сносилась?
Кстати, железные башмаки фигурируют и в русских сказках. В «Финисте Ясном Соколе» главная героиня узнает, что дошла до места, где найдёт потерянного возлюбленного, когда сносит десять пар железных башмаков.
А в одной из сказок братьев Гримм стоптанные туфельки принцесс становятся центральной загадкой сюжета. Каждый вечер король запирает дочерей в их комнате, но каждое утро обнаруживает, что они стоптали очередную пару туфелек, словно всю ночь протанцевали. Разгадать тайну туфелек должен солдат, и он обнаруживает, что девушки уходят через подземный ход на другой берег реки, чтобы своими танцами расколдовать принцев, в которых влюблены. Их тайну он спокойно сдаёт королю и берёт себе в жёны самую старшую, отмечая, что выбирает её, потому что сам уже немолод. Принцы остаются заколдованными.

Ершов при участии Пушкина

Это гениальное произведение, переведенное на десятки языков и изданное в нашей стране не менее 150 раз, окутано пеленой таинственности. Начнем с того, что само авторство уже давно вызывает сомнения у некоторых литературных скептиков. Поскольку известно, что современник Ершова Пушкин, ознакомившись со сказкой, очень высоко ее оценил и якобы лично внес в нее кое-какие правки, выдвигалась версия, что написать «Горбунка» мог сам Александр Сергеевич. В качестве аргументов приводится целый ряд фактов. Во-первых, сказка про Конька написана слогом, очень похожим на Пушкинский, во-вторых, экземпляр с правками, сделанными рукой великого поэта, Ершов зачем-то уничтожил и, в-третьих, ни до, ни после «Конька-Горбунка» автор не написал ни одного произведения такого высокого уровня.
Впрочем, прямых доказательств того, что сказку сочинил именно Пушкин, зачем-то приписав авторство более скромному коллеге, все-таки нет. Автором текста официально считается Ершов, и подавляющее большинство литературоведов придерживаются этой традиционной версии.
Но если с авторством все более или менее ясно, то сам необычный сюжет сказки уже давно не дает покоя любителям загадок.

Параллель с христианскими сюжетами

Сам Петр Ершов объяснял, что история о приключениях Ивана и Конька-Горбунка – это вовсе не его фантазия, а лишь литературная переработка старинных народных сказаний, которые он слышал от сибирских жителей. Однако, анализируя события, происходящие в сказке, и образы ее героев, сторонники версии о некоем шифре видят немало параллелей с библейскими персонажами.
Согласно этой гипотезе, мудрая Царь-девица, отец которой (Солнце) восседает на Небе – это Богородица. Ну а женитьба девушки на Иване – это не брак в прямом смысле, а символ покровительства Божьей Матери над Русью.
Эту версию они подкрепляют и тем, что местность под названием Окуневский Ковчег, расположенная в Западной Сибири недалеко от Омска, где Ершов якобы черпал сюжеты у народа, пользуется особым покровительством Абалацкой Божьей Матери. Говорят, ее образ часто являлся во сне местным жителям.
Своеобразным символом считается и Рыба-Кит. Поскольку в сказке автор называет кита Державным, это порождает ассоциации с нашей державой-Русью или даже с цивилизацией вообще. А в том, что Иван предупреждает живущих на рыбе крестьян о предстоящем потопе (когда кит собирается погрузиться в морскую глубину), якобы отсылает читателя к событиям Всемирного потопа и Ною, возвещающему о приближении катастрофы планетарного масштаба.
В том, что герой сказки должен добыть перстень, сторонники версии о шифре тоже видят некий символ. Мол, это ключ к тайным христианским знаниям, а Ерш, который помогает Ивану достать сундук с перстнем – мол, никто иной как сам Петр Ершов. «Он по всем морям гуляет, так уж, верно, перстень знает», – написал автор, намекая на то, что ключ к разгадке этого шифра находится у него.

Котлы – это озера?

Сам Окуневский Ковчег, кстати, считается аномальным местом. Христиане и буддисты признают его святым, а любители экстрасенсорики – мистическим. И именно с этой местностью связывают три сказочных котла, которые стали решающими в счастливой развязке этого сюжета.
Чудесное превращение Ивана в пригожего красавца, говорящее о необыкновенных свойствах жидкости в котлах – якобы намек на три целебных озера в районе Окуневского Ковчега на границе Омской и Новосибирской областей. На самом деле таких необычных озер здесь даже больше, но прообразами котлов принято считать Линево, Данилово и Шайтан-Озеро. Считается, что купание в них придает силы, излечивает хронические и даже смертельные заболевания, а также омолаживает. Возле знаменитых озер, кстати, есть поселение буддистов, которые проводят долгие часы на берегу в медитации.
Но, помимо этого, у каждого из озер, как и у содержимого котлов в сказке, есть свои особенности. Например, у Данилова, по результатам исследований новосибирских ученых, целебна не только вода, но и голубая глина, которую местные жители называют «грязью». А сама вода насыщена ионами серебра, минеральными веществами, йодом.
А на озере Линево (по-старому – Ленево), также богатом целебными веществами, даже было решено возвести бальнеологический комплекс.
Что же касается Шайтан-озера, то вода в нем считается мертвой, однако его называют самым таинственным из всех, потому что, как говорят местные жители, оно бездонное. Предположительно, на большой глубине оно переходит в подземный канал, который соединяет его с остальными «мистическими» озерами.
Издавна у жителей Окуневского Ковчега было поверье, что целебный эффект в полной мере можно испытать лишь в том случае, если ты искупаешься в трех (по другой версии – в пяти) местных озерах по очереди и в определенной последовательности. И ведь именно так окунался в котлы Иван из сказки! К сожалению, точный «рецепт» уже утерян, поэтому сейчас желающие исцелиться погружаются в водоемы, не соблюдая каких-либо правил. Но говорят, что купание даже в одном озере приносит пользу.
Предполагается, что эти озера образовались в результате падения одного или нескольких метеоритов.

Политический подтекст

Мистика мистикой, а вот государственные власти в разные годы усматривали в сказке Ершова другой «шифр» - политический. Например, с 1843 по 1856 годы она была запрещена к изданию, поскольку в ее тексте цензура усмотрела едкую сатиру на царскую власть и церковь.
После революции, в 1922 году, советские цензоры запретили издание сказки из-за строчек: «…на колени все тут пали и «Ура!» царю кричали». А в 1934-м сказка попала под запрет, потому что цензоры увидели в сюжете намек на то, что сын деревенского кулака способен в советской стране добраться по карьерной лестнице до поста руководителя государства, что казалось недопустимым. Впрочем, подобные глупые запреты тут же отменялись, и загадочная сказка до сих пор занимает почетное место в школьной программе.
 

Кисейный барин Александр Пушкин

Самый скандальный розыгрыш Александр Сергеевич Пушкин устроил во время своей ссылки на юг, в Екатеринославе (ныне украинский город Днепр, в советское время — Днепропетровск). Губернатор Шермот не смог упустить случая и пригласил уже прославленного поэта на обед со всем местным дворянским цветом.
Не очень любивший чиновников и власть имущих, Пушкин заявился на обед в кисейных, прозрачных почти как полиэтилен панталонах, безо всякого нижнего белья и даже не прикрыв срам полами рубашки. Общество было потрясено. Ничего странного не замечала только хозяйка дома, очень близорукая госпожа Шемиот. Другая дама, госпожа Фадеева, тихо посоветовала ей увести юных дочерей из гостиной.
Хозяйка сначала совсем не хотела верить в кисейные панталоны поэта и уверяла, что Фадеевой кажется и панталоны у Пушкиным самые обыкновенные, только бежевые. Но, присмотревшись, всё же увела дочерей, а Пушкин весь вечер вёл себя как ни в чём не бывало. По счастью, Шериот оказался немстительным, и поэт никак не пострадал за свою выходку.

Бомба от Чехова

Как-то Чехов вместе с журналистом Гиляровским купили солёный арбуз, завёрнутый в толстую серую бумагу. Но бумага стала мокнуть, едва Чехов взял покупку в руки. Было холодно, от мокрого арбуза моментально замёрзли пальцы. Гиляровский взял у него арбуз, но тоже не смог держать долго. Положить же было совершенно некуда, и Гиляровский, в конце концов, сказал, что сейчас арбуз выбросит.
Чехов возразил, что не стоит выкидывать, когда можно отдать полицейскому, пусть ест. Гиляровский подозвал городового и, когда тот подошёл, протянул ему арбуз со словами: «На, держи, только осторожнее…» Журналист хотел предупредить, что арбуз протекает, но Чехов его опередил, драматично прошептав: «... осторожнее, это БОМБА! Неси её в участок!»
У бедного полицейского от ужаса застучали зубы, но он осторожно взял арбуз и понёс его нежно, как младенца, в сторону участка. Остаётся надеяться, что шутку быстро разоблачили, иначе много людей перепугалось в тот вечер зря.

Не самый удачный розыгрыш Максима Горького

Один раз Максим Горький, считавший разгромные статьи одного из своих постоянных критиков очень несправедливыми, попросил Владимира Ходасевича помочь ему этого критика разыграть: напечатать в журнале «Беседа» два рассказа Горького, но один из них — под фамилией «Сизов». Горький хотел поймать критика на то, что тот опять изругает известного писателя и похвалит его же рассказ, но под другой фамилией. В результате критик разгромил обоих авторов.
А вот приехавший в гости Андрей Соболь, прочитавший те же рассказы, Горького очень расхвалил, а потом добавил: «А вот какого-то этого Сизова напрасно вы напечатали. Дрянь ужасная». Позже Горький попросил Ходасевича не объяснять Соболю, что это за Сизов такой: «А то мы будем стыдиться друг друга, как две голые монахини».

Ги де Мопассан - не только блудодей, но и людоед

Как-то французский романист Ги де Мопассан, известный, кроме литературы, в основном своей неуёмной похотью, выпросил у знакомого доктора только что ампутированную человеческую ногу. Эту ногу он потом показал гостям, сказав, что велит сейчас пожарить мяса — и отослал на кухню.
Позже на стол действительно подали жареного мяса. Пока Мопассан ел и нахваливал, сообщая, что это, мол, ни на что не похоже, гости с трудом боролись с тошнотой и пытались сообразить, сдавать ли известного писателя в клинику для умалишённых или пока он специально на мясо людей не расчленяет, можно простить такие странности. Потом, конечно, оказалось, что ногу похоронили, а на стол подавали свинину.

Некрологи, которых не было

Марк Твен обожал писать в разные газеты статьи с опровержениями слухов о своей смерти (слухов, заметив, о которых никто слыхом не слыхивал). Эта шутка так замучила редакторов, что они стали добавлять в конце сообщения «к сожалению».

Напрасные поиски

Однажды ночью в апартаменты Бальзака проник вор и стал взламывать замок в ящике письменного стола — в таком месте часто держали деньги. Вдруг в темноте раздался смех.
— Любезный, вы зря рискуете, пытаясь в ночи найти то, что мне не удается найти даже при свете дня, — сообщил, не пытаясь даже пошевелиться, писатель. Сконфуженному вору пришлось уйти. Кстати, не факт, что украсть было нечего, но Бальзак очень уж искренне веселился.

Ода генералу Гранту

Марка Твена пригласили на банкет в честь генерала Гранта и попросили произнести речь. Речь вышла не такой уж торжественной:
— Будущее Соединенных Штатов лежит пока в трех или четырех миллионах колыбелей.
В одной из них находится младенец, который в один прекрасный день станет великим полководцем. Сейчас, возможно, он предпринимает стратегические усилия, пытаясь запихнуть себе в рот большой палец ноги. 56 лет назад генерал Грант пытался предпринять такую же операцию...
Тем же вечером Твен записал в дневнике: «Представлен генералу Гранту. Я сказал, что счастлив с ним познакомиться, он сказал, что не может похвалиться тем же».

Бунина-то убили!

Как-то Чехов, уже очень больной, гулял с Буниным по вечерней Ялте. Проходя мимо одного дома, писатели заметили два женских силуэта. Увидев их, Чехов громко, нарочито удивлённо сказал:
— Вы слыхали, Бунина убили?! Зарезали у одной татарки!
Бунин открыл было рот, но Чехов тут же зашептал:
— Молчите! Завтра об убийстве Бунина будет говорить вся Ялта!

Что ж, Ивану Алексеевичу оставалось радоваться, что он услышал сплетню про себя самым первым.
 

Радиочтения

С изобретением и распространением радиовещания появились практически во всех странах рубрики, в которых читали книжные новинки или классиков литературы. Для жителей глухих деревень, отдалённых хуторов, детей из кочевых семей эти книги по радио открывали дверь в большой мир литературы. Но была одна проблема — они никак не давали навыка, собственно, читать, и по радио было невозможно выбрать, какую книгу ты возьмёшь в руки сегодня. Сама возможность выбора тоже сильно влияет на то, будет ли ребёнок задумываться о своём будущем.
В СССР, кроме собственно чтений по радио, существовали ещё замечательные окололитературные передачи. Например, “В стране литературных героев”, где ведущие, ребёнок и взрослый, разговаривали с персонажами книг и их авторами, чтобы понять получше и узнать что-то интересное, скрытое от взгляда. А в “Клубе знаменитых капитанов” шли радиоспектакли с героями знаменитых приключенческих книг.
Известны случаи, когда радиочтения приводили к разным курьёзам. Самый крупный случился в США, когда при трансляции чтений “Войны миров”, оформленных для интереса под новостные выпуски, поздно включившие радио слушатели поверили, что Землю захватывают инопланетяне, и начали паниковать.

Библиотекари в седле

В тридцатых года в США поняли, что невозможно построить библиотеки, которые будут доступны для каждой фермерской семьи из Аппалачей, и решили, что, в таком случае, библиотека может прийти к этим семьям как-нибудь сама. Так появилась программа, по которой множество женщин (поскольку библиотекари, как правило, женского пола) работали, доставляя книги и прессу через самые дикие места.
У этой программы была далеко идущая цель: социализация жителей уединённых мест и их детей, с тем, чтобы в будущем они не остались без работы. Как ни странно, самым большим спросом у читателей из лесов и с горных склонов пользовались не пресса со свежими новостями, а книги, по которым можно было чему-то научиться, начиная с банальных кулинарных справочников, и художественная литература, в которой герои жили совсем другой, едва понятной читателям жизнью.
Поскольку грамотность читателей оставляла желать лучшего, часто проехавшая десятки километров библиотекарша задерживалась, чтобы немного почитать привезённую книгу вслух. Книг привозилось довольно много, на выбор, так что часто библиотекарши шли рядом с лошадью, чтобы не перегружать её, а не ехали верхом. Книги собирали для программы доброжелатели в городах. Годились абсолютно сколь угодно потрёпанные, лишь бы были какие-нибудь.
В сороковых США вступила во Вторую мировую войну, и службу расформировали в целях экономии, а подросших читателей массово рекрутировали работать на заводах, вдали от дома. И они справились, хотя ни у одного из них не было за плечами банальной школой. Их мозг был подготовлен учиться новому книгами, которые привозила им из-за тридевяти земель волшебница-библиотекарша.

Передвижные библиотеки

Лошади хороши тем, что на них можно забраться в самые дикие места, но там, где пройдёт повозка или автомобиль, передвижная библиотека сильно выиграет, встав на четыре колеса - ведь тогда она сможет предоставлять читателям большой выбор книг. Первая передвижная библиотека появилась в Викторианской Англии в 1859 году. Это была конная повозка, которую иногда сравнивали с катафалком. Она объезжала деревенских жителей, выдавая книги и забирая уже прочитанное. Собственно, по этому принципу работают и современные передвижные библиотеки.
Библиотека принадлежала Уоррингтонскому техническому институту. Его профессора горели идеями прогресса и научного развития. Они сочли, что прогрессу очень поможет, если дети, которых родители лишний раз не отпускают отойти от дома, потому что в хозяйстве нужны их руки, будут получать книги на дом. В библиотеке было мало развлекательной литературы и много научно-популярной. Удалось ли таким образом вырастить новое поколение студентов технического института, неизвестно.
Следующая, кто решилась повторить этот опыт, была американка Мэри Титкомб. Она запустила первую в Новом свете библиотеку на колёсах в 1905 году. Вслед за её библиотекой аналогичные проекты стали появляться во многих странах Европы, включая СССР. Впрочем, в СССР больше полагались на оборудование как можно большего количества общедомовых библиотек (в красных уголках), изб-читален, библиотек в сельских школах и разного рода дворцов пионеров и домов культуры, где тоже были или читальные залы, или настоящие библиотеки. Сейчас, когда в рамках оптимизации в деревнях и не только закрываются очень многие учреждения, включая библиотеки, библиотекари из соседних городов снова организуют “филиалы” на колёсах. Конечно, уже очень давно для этого не используются лошади. Библиотеки устраивают в автофургонах, автобусах, трамваях и даже поездах.
 

Тайные чтения

Как известно, при талибах девочкам запрещали учиться. Однако после освобождения Афганистана от власти талибов многие смогли поступить в институт. Дело не только в домашнем обучении. Нередко девушки на свой страх и риск собирались друг у друга, чтобы читать и обсуждать книги и учебники под покровом тайны. Один такой литературный курс вёл в Герате профессор местного университета под видом швейного кружка для девочек, который будто бы вели его дочери. Он подбирал программу чтение на “швейном кружке” так, что после этого в литературный университет без труда поступила, например, его самая известная слушательница, поэтесса Надия Анжуман.
Тайно читали друг другу подпольно изданную или написанную литературу и в СССР, начиная от оппозиционной и заканчивая просто неформатной и потому не имеющей шанса на официальную публикацию. Тайно читали во времена сильных гонений на коммунистов в США советскую литературу: книга одалживалась где-нибудь на неделю и быстро прочитывалась вслух кружку единомышленников.

А вот чтения на табачных фабриках в Новом Свете были не просто легальны - это очень почтенная традиция, которую кубинцы даже просили внести в список Всемирного нематериального культурного наследия. Появилась традиция около полутора сотен лет назад. Работники, делающие сигары, нанимали чтеца, скинувшись по кругу, чтобы не так дуреть от табачной пыли. Читали им как свежую прессу, так и классические литературные произведения.
Сейчас профессия сохранилась только на Кубе. На острове есть радио, в том числе с литературными передачами, но ничто, уверены кубинские вертельщики сигар, не может полноценно заменить живой контакт с книгой - пусть эта книга и находится не в твоих руках. Выбирают книги для чтения по обычаю работники обсуждением и голосованием. Неизменной популярностью пользуется новелла о Кармен, которая, как известно, работала на табачной фабрике.
 

"Любовные позиции", Пьетро Аретино и компания

Чаще всего скандал был связан не с самим содержанием книг о физической стороне любви, а обстоятельства их возникновения. "Любовные позиции" - тот самый случай. Ученик Рафаэля Джулио Романо поссорился со своим заказчиком, Папой Римским Климентом VII. В результате Папа оттягивал момент оплаты расписанного Джулио зала в Ватиканском дворце. Джулио, поняв, что деньги, возможно, не увидит вообще никогда, в разных укромных местечках нарисовал на стенах около двадцати рисунков, на которых мужчины и женщины сплетались в самых будоражащих позах. Потом посмотрел на совершённое им непотребство и смекнул, что всё же можно пожить красиво за счёт стен Ватиканского дворца.
Романо попросил другого ученика Рафаэля, Маркантонио Раймонди, сделать по рисункам гравюры. Их общий знакомый Петро Аретино к каждой позиции написал по сонету. Наконец, третий ученик Рафаэля, Бавьера, сделал из этого всего книгу и быстренько её выпустил. После выхода книги и снятия первых сливок Романо предусмотрительно покинул Рим, а вот остальным повезло не так сильно. Папа Римский обнаружил, во-первых, сами рисунки, во-вторых, книгу, сделанную по ним, и кинул в тюрьму того из весёлой компании, кого смог обнаружить: Маркантонио Раймонди. Вызволяла его целая толпа покровителей.

Издание, типографические доски, оригиналы гравюр и, конечно, рисунки были торжественно уничтожены. Тем не менее, с той поры Европу наводили издания с реконструкциями рисунков, сделанными как теми, кто видел первую книгу, так и просто по сонетам Аретино, которые довольно точно описывали происходящее на каждой картинке. В одном из изданий для вящего интереса любовники на рисунках приобрели имена античных богов, и читатели говорили друг другу в постели: "Ну что, давай как Бахус с Арианой?" Очень удобно, когда язык, описывающий позы, ещё не сложился.
 

"Рассказ о двух влюблённых", Энеа Пикколомини

Когда молодой Пикколомини писал эту книгу, он даже не представлял, как она будет популярна на склоне его лет и как он проклянет эту популярность. Ведь в старости он будет Папой Римским! Удивительно ли, что люди будут запоем читать полупристойные стихи и настолько же полупристойный (на самом деле, непристойный вообще) рассказ, зная, кто его автор? В голову Папы Римского не каждый день заглянешь, а тут такое яркое свидетельство, что порой в ней творится.

По нынешним меркам, рассказ чуть ли не невинный. Двое влюблённых так и этак забавляются в постели, как вдруг приходит муж любовницы. Любовник прячется в сундук и там от страха даёт обещание думать впредь о душе, а не о постельных утехах. Но стоит ему выйти из сундука, и - о, крамольная мысль - тяга плоти и женские ласки побеждают любые религиозные порывы.
С распространением этой забавной истории Папа Пий II (так его стали звать) всячески боролся. Но рукописи, как известно, не горят. Рассказ стал самой продаваемой книгой XV века! Слово "бестселлер" для его определения даже кажется слишком жалким.

"Декамерон", Джованни Бокаччо

В этом ряду невозможно не вспомнить Бокаччо и его знаменитую книгу. Основным сюжетом этой книги являются разговоры десяти удалившихся из охваченного чумой города молодых людей: трёх юношей и семи девушек. Они рассказывают друг другу истории и потом их немного обсуждают. Истории эти очень разные, в "Декамероне" используются мотивы, заимствованные у античных авторов, из арабских сказок и классического индийского сборника "Панчатантра", что удивительно, поскольку написан "Декамерон" в четырнадцатом веке, когда индийские рассказы были не так уж широко известный.

Хотя темы у рассказов юношей и девушек очень разные и, скорее, можно сказать, что преобладают анекдоты о чьих-то плутнях, читатели моментально запали на те из сюжетов, что посвящены вопросам плотской любви. Эти рассказы переиздавались пиратским способом самостоятельно, по ним позже снимали отдельные фильмы.
Современные Бокаччо морализаторы откровенно негодовали, и неудивительно. Один из непристойных рассказов повествует о восточной принцессе, которая в силу обстоятельств сожительствовала по очереди с девятью очень активными любовниками, а потом сказала отцу и жениху, что всё ещё девственна, и спокойно вышла замуж. Заканчивается рассказ выводом, который и сейчас многим не понравится: от поцелуев, мол, губы не сотрутся.

В другом рассказе некий молодой крестьянин притворяется немым, чтобы ему из милосердия дали работу в женском монастыре. Но, стоит ему туда попасть, и монахини начинают соревноваться за то, чтобы овладеть им. В результате он ещё и богатеет на своей монастырской службе. Ещё большое количество новелл посвящено тому, как хитро удалось кому-то с кем-то переспать, часто ещё и наставив рога муженьку.
Тем не менее, несмотря на то, что непристойные рассказы из "Декамерона" популярнее всего, среди новелл этой книги есть щемяще-нежные, трагичные или просто смешные без непристойностей. Неудивительно, что современные читатели, наслышанные о низкой славе "Декамерона", обычно разочаровываются, когда, наконец, читают книгу.
 

Три сестры

Вместе с будущей Памелой у семьи Гофф было, как в сказке, три дочери. Почему с «будущей»? Потому что Памелу по метрике тогда звали довольно скучно: Хелен. Больше ничего сказочного не было. Отец, банковский служащий, страдал стереотипичным ирландским недугом — много пил.
После его смерти Миссис Гофф с тремя дочерьми на руках не было куда особенно деваться. Шёл 1907 год, о детских садах и карьерах в большинстве мест на земле можно было только мечтать. Она попросилась жить к своей тёте Кристин, тем более, что та была небедной женщиной — владела сахарной плантацией.

Среди трёх сестёр Хелен, конечно же, была заводилой. Она обожала играть в театр, выдумывать сказки. Любила и игры попроще: себя назначала соседкой, а сестёр — цыплятами, и целыми днями о них «заботилась». Когда в четырнадцать лет её отдали в школу-пансионат для девочек, Хелен казалось это предательством. Она дерзила учителям, ссорилась с ученицами и, казалось, или станет школьным изгоем, или добьётся того, что её исключат, плюнув на деньги.
Может быть, в Англии её попытались сломать чередой наказаний, но нравы в Австралии были куда либеральнее. Директриса школы выяснила, что Хелен Линдон Гофф любит сочинять рассказы и разыгрывать сценки из них, и предложила ей поучаствовать в школьном театре. Гофф согласилась наполовину нехотя — чувствовала, что её подкупают, но в итоге, конечно, втянулась и стала одной из любимиц школьных обитателей.
 

Появление Памелы и рождение Мэри

То, что Хелен Гофф ждёт славное будущее, не сомневался никто. Хотя ей пришлось бросить обучение уже в шестнадцать лет и пойти работать журналисткой, чтобы не висеть на шее у семьи, было ясно, что девушка не пропадёт. Её девические ещё поэмы опубликовал литературный журнал, её статьями не мог нахвалиться редактор, а в семнадцать лет она без проблем поступила на службу в театр в Сиднее. Именно тогда появилась Памела Трэверс. Хелен Гофф звучало слишком сухо, и девушку попросили придумать псевдоним. Фамилией она взяла имя отца, а имя подобрала просто покрасивее и позвучнее.
Быть актрисой второго эшелона не слишком прибыльно, если только ты не начнёшь поддаваться предложениям поклонников именно молодых актрис второго эшелона, и Трэверс нашла себе вторую работу — писать для одной из газет в Сиднее. Итак, утром она писала, днём репетировала, вечером играла, ночью спала без задних ног — нормальная молодость.

При этом Памела не переставала писать волшебные истории, просто для себя. В одной из волшебных историй героиней была Мэри Поппинс, суровая женщина с короткими чёрными волосами и синими глазами, в общем, типичная ирландская прислуга. Она вдруг полюбилась своей создательнице, и, закончив рассказ, Памела часто возвращалась к Мэри мыслями.
В 1934 году, когда Памеле было тридцать пять, она, наконец, сделала из своих историй о Мэри полноценную книгу и, что называется, проснулась знаменитой. Мэри Поппинс в английском мире полюбили сразу — за узнаваемый типаж и такое неожиданное волшебство за ним, за детство, в котором с детьми разговаривают, а не напоминают правило «детей должно быть видно, но не слышно». За меткие шутки. За, в конце концов, очень актуальные проблемы.

Московская экскурсия

В 1932 году Трэверс совершила путешествие в далёкий и таинственный Советский Союз. Путешествие её откровенно разочаровало: иностранцам показывали фабрики, освещённые электричеством детские сады и другие достижения индустриализации, но и дети в садах, и индустриализация во всём мире примерно одинаковы. Разве на них хочет посмотреть путешественник?

Вернувшись из поездки, Трэверс написала книгу, которая дала ей неплохой доход. Советскую Москву она описывала с большой иронией, так что, понятное дело, советской власти книга не понравилась. В книге об СССР, которую Памела назвала «Московская экскурсия», было много моментов, которые современный читатель скорее сочтёт остроумными.

«Мы простились с директором на ступенях Дома культуры, но он еще долго выкрикивал нам вслед статистические данные.» «Каждый второй в России – директор чего-нибудь», «его английский был скорее ближе к русскому.» «Мы заражаемся привычкой, которую замечаем в каждом встреченном нами русском: жить вполсилы, сберегая драгоценную энергию, и учимся терпеть, терпеть, терпеть.»

Памела Трэверс и коварный Дисней

Во время Второй Мировой войны Памела жила в Нью-Йорке. Узнав об этом, Уолт Дисней решил порадовать свою маленькую дочку и договориться с Трэверс об экранизации книг о Мэри Поппинс.

Трэверс приняла Диснея в штыки. Ей не нравилась идея использовать в фильме о Мэрри анимацию, которую Дисней обязательно бы — она чувствовала это — поставил и ей не нравилось, как он изменил во время экранизации другие сказки, такие, как «Гадкий утёнок» и «Пиноккио». Ей не хотелось, чтобы её книгу перекручивали.
Тем не менее, Дисней не терял надежды и через много лет, в конце пятидесятых, сумел убедить Трэверс подписать контракт. Одним из условий была возможность писательницы влиять на происходящее на съёмочной площадке. Дисней даже не представлял, что это обернётся войной. По поводу буквально каждой сцены шли ожесточённые споры, а музыкальные вставки просто бесили писательницу.

Объявив, что съёмки закончены и впереди только монтаж, Дисней подождал, когда Трэверс уедет, и переснял всё по-своему. На премьеру он писательницу, естественно, не пригласил. Она приехала сама и рыдала в зале. Рыдала от унижения.
Она написала книгу о семье, которая пострадала от экономического кризиса тридцатых. Бедствующей семье. О няне, которая представляет всех ирландских нянь и гувернанток на свете: настоящая, строгая, но добрая душой леди, некрасивая, с крупной стопой, но при этом умеющая быть бесконечно элегантной. О том, как в этом мире надвигающейся нищеты няня спасает детство детей. О том, как родители сохраняют нежность, несмотря на все беды.
На экране миленькая дамочка в оборочках пела и плясала, миссис Бэнкс оказалась лицемеркой, которая произносит речи за права женщин вне дома и расстилается перед мужем в доме, а мистер Бэнкс — богатым и жестокосердным, способным порвать стихи, написанные для него детьми. Ну и, конечно, не было никакого кризиса тридцатых, были благополучные довоенные времена. Это была радикально другая история!

Трэверс перехватила Диснея, когда он шёл из кинотеатра, наслаждаясь своим триумфом. «Всё ещё можно исправить,» сказала она ему строго. «Для начала, уберите анимацию». «Всё уже закончено,» ответил Дисней равнодушно и ушёл. Трэверс не простила его, и хотя контракт на продолжение он ей потом предложил с ещё более выгодными условиями, ответила твёрдым отказом.

Большие странности мисс Трэверс

Однако считали Памелу эксцентричной особой задолго до истории с Диснеем. Во-первых, из-за её увлечения мистикой и эзотерикой. Ещё перебравшись в Лондон, она, конечно же, вошла в кружок соплеменников-ирландцев. Это были поэты с мистическими увлечениями. Так она заразилась странными для католиков верованиями.

Перед самой войной она познакомилась со знаменитым гуру любителей эзотерики на западе Гурджиевым и стала его ученицей. Не делала ничего важного, не посоветовавшись со своим астрологом. И даже по совету астролога, когда захотела усыновить маленьких мальчиков-близнецов, внуков одного писателя, взяла только одного из них. Правда, в те времена это считалось даже прогрессивно: врачи и педагоги повсеместно рекомендовали разделять близнецов, настаивая, что это сделает их развитие быстрее.
Всю жизнь Памела очень неохотно отвечала на вопросы о биографии. Зато была так упоена своим творчеством, что всем рассказывала, будто бы психолог при одном из эпизодов депрессии рекомендовала ей перечитывать собственные книги о Мэри Поппинс. И Трэверс перечитала, и пришла в восторг, и излечилась!

У Трэверс было много романов, но она ни разу не была замужем. Быть может, дело в том, что в замужестве ей пришлось бы отказаться от той части натуры, которую тянуло к женщинам: половина её романов были лесбийскими. А быть может, нервная, полная странных идей и упрямая Трэверс вообще мало годилась для семейной жизни.
Когда в 1996 году одна из самых знаменитых детских писательниц умерла, мировая пресса почти проигнорировала этот факт. Она недожила до своего столетия всего трёх лет. Перед смертью она была окружена поклонниками — но не читателями, а учениками, для которых она была мистическим гуру. Говорят, она была счастлива.
 

Как все начиналось

Есенину 20 лет. В Москве его никто не публикует, по этой причине он оставил молодую супругу с ребёнком и уехал искать счастье в Петроград. В северной столице его стихи прочитал сам Блок. Стихи ему понравились, и он дал молодому дарованию рекомендательное письмо к Сергею Городецкому – человеку, который с удовольствием протежировал молодым поэтам. Не для кого не было секретом, что Городецкий был бисексуален, и кругом его общения были люди нетрадиционной ориентации. Конечно, красавец-Есенин произвёл на него неизгладимое впечатление.
Городецкий не только помогал юному Есенину продвигать его литературное творчество в питерские журналы, но и пригласил к себе жить. Именно благодаря этому знакомству поэт стал завсегдатаем питерских поэтических салонов, в том числе и такого известного, как салон Мережковских.
 

Клюевская страсть

Николай Клюев – известный поэт с нетрадиционной ориентацией той эпохи и ещё один покровитель Сергея Есенина. К последнему он испытывал страсть безудержную. О чём остались документальные подтверждения. В письмах к Есенину Клюев пишет ему разные нежности, называет уменьшительно-ласкательно: «светлый братик», «голубь мой белый», «целую тебя… в усики твои милые».

А у меня изба новая —
Полати с подзором, божница неугасимая,
Намел из подлавочья ярого слова я
Тебе, мой совенок, птаха моя любимая!

Н. Клюев, «Плач о Сергее Есенине»
Буквально с момента знакомства с Есениным Клюев не желает расставаться с ним ни на минуту. Он поселил молодого поэта в собственном доме, ввёл в самые известные литературные салоны, сумел добиться, чтобы Есенина не забрали в армию – покровительство было безграничным.
Сергей Есенин писал своему другу Владимиру Чернавскому: «Как только я за шапку, он — на пол, посреди номера сидит и воет во весь голос по-бабьи: не ходи, не смей к ней ходить!» А в воспоминаниях самого Чернавского можно найти, что Клюев «совсем подчинил нашего Сергуньку», «поясок ему завязывает, волосы гладит, следит глазами».

Сам Сергей Есенин восторженных чувств Клюева не разделял. Как только сумел добиться признания, ушёл от своего покровителя. Клюев горевал и посвящал стихи неверному и неблагодарному любимому.
 

Есенин и Мариенгоф: что связывало двух поэтов

Анатолия Мариенгофа почитатели Есенина и сегодня называют «злым есенинским бесом». Что и говорить, отношения двух поэтому были сложными, глубокими и весьма конфликтными. И всё же за ними стояла огромная дружба.
После встречи они начали жить одним домом в 3-комнатной квартире рядом с театром Корша в Богословском переулке – всё у них было общее. Они вместе просыпались, вместе ели, гуляли и даже одевались одинаково. Всё это подливало масла в огонь, когда речь заходила о латентной бисексуальности и тяге к нежной мужской дружбе Есенина.

Когда Мариенгоф решил жениться на актрисе Камерного театра Анне Никритиной, Есенин очень переживал и ревновал. И именно тогда у него завязался роман с Айседорой Дункан.

В стихотворении «Прощание с Мариенгофом» Есенин почти срывается на истерику:

Есть в дружбе счастье оголтелое
И судорога буйных чувств -
Огонь растапливает тело,
Как стеариновую свечу.
Возлюбленный мой! дай мне руки -
Я по-иному не привык, -
Хочу омыть их в час разлуки
Я желтой пеной головы.
…Прощай, прощай. В пожарах лунных
Не зреть мне радостного дня,
Но все ж средь трепетных и юных
Ты был всех лучше для меня.

Были у них ссоры, было непонимание и разрыв на годы. Но на самом деле их дружба не знала ни времени, ни расстояния, ни смерти – поэты пронесли её через всю жизнь. Эта дружба стала для них и огромным даром, и тяжким крестом.
30 декабря 1925 году, когда гроб с телом Сергея Есенина прибыл в Москву, прощаться с ним пришли все, кто знал его и любил. В эти дни Анатолий Мариенгоф написал полное боли и горечи стихотворение

Сергун, чудесный!
Клен мой златолистый!
Там червь,
Там гибель,
Тленье там.
Как мог поверить ты корыстным
Ее речам.
Эти строки стали прощанием Мариенгофа с Есениным.

В жизни Сергея Есенина было много романов. Вот только говорили, что на обычных женщин это «кудрявый синеглазый мальчик» производит почему-то впечатление отталкивающее. Нравился он дамам истерично-творческим, таким как Райх и Дункан, и таким, которые стрелялись на его могиле.
 

Тайна имени

Мы до сих пор не знаем точного происхождения имени «Кощей». Самая распространенная версия – имя «Кощей» происходит от слова «кость» и означает худосочного человека – сегодня не в моде в среде лингвистов. Современные исследователи русского фольклора больше склоняются видеть корни злодея либо нижнелужицком kotlar (заклинатель), либо в древнерусском «касть» (мерзость, гадость и прочее).

Кто такой

Как ни странно, и по этому вопросу до сих пор ученые не пришли к однозначному выводу. Одни видят в Кощее интерпретацию славянского бога смерти от холода Карачуна, другие – русскую версию германского бога Одина, третьи – просто несколько отмороженного волхва с большими магическими способностями. Многие современные фольклористы вообще призывают реабилитировать Кощея, заявляя, что он никакой не злодей, а некая ролевая модель участника мистерии посвящения молодой девушки, которую выполняет отец посвящаемой.

Преступления Кощея

В русских сказках Кощей предстает весьма способным колдуном. Причем весьма изощренным в своих магических решениях. Так, Ивана Царевича в сказке «Елена Прекрасная» он превращает в орех, царевну из «Царевны-лягушки» он «наряжает» в кожу земноводного, а в сказке «Иван Соснович» он расправляется с целым царством, превращая его в камень. Сам злодей предпочитает оборачиваться вороном.

Неуспешный дамский угодник

Как правило, все активности Кощея строятся вокруг молодых девушек. Кощей использует в завоевании их любви одну и ту же провальную тактику: сначала он эффектно похищает девушку, затем безуспешно старается добиться близости, а, не добившись, превращает сказочных красавиц в лягушек или змей.

Кощей Галантный

Правда, был случай, когда Кощею дама ответила взаимностью. В былине «Об Иване Годиновиче» Бессмертный с экзотическим отчеством Трипетович предстает галантным, куртуазным кавалером, сватаясь к черниговской княжне Марье Дмитриевичне. Его соперником выступает вероломный Иван Годинович, который похищает невесту Кощея и увозит в чисто поле.

Нагнав похитителя, Кощей Трипетович вновь просит Прекрасную Марью стать его законной супругой. И она соглашается. Счастливая пара привязывает вероломного Ивана к дубу, а сами уходят предаваться любовным утехам в шатер. Затем прилетает ворон и начинает каркать влюбленным, что быть Марье Дмитриевичне не Кощеевой женой, а супругой Ивана Годиновича. В порыве праведного гнева Бессмертный Ромео стреляет в ворона, но стрела изменяет траекторию и убивает самого Кощея.

Несчастная Марья Прекрасная решает покончить с Иваном, но тот ловкостью вырывает у нее саблю и четвертует девушку. Так трагично закончился единственный любовный роман Кощея.

Как убить Кощея

В одной из сказок Кощей разоткровенничался: «Моя смерть далече: на море на океане есть остров, на том острове дуб стоит, под дубом сундук зарыт, в сундуке – заяц, в зайце – утка, в утке – яйцо, а в яйце – смерть моя». Многие ученые увидели в этой «матрешке» интерпретацию модели вселенной: вода (море-океан), земля (остров), растения (дуб), животные (заяц), птицы (утка), а дуб – «мировое древо». Иными словами покончить с Кощеем можно, уничтожив миропорядок.

Христианская трактовка образа Кощея

Некоторые старцы Северной Руси трактовали Кощея как падшего Адама, а Ивана Царевича как «новозаветного человека». В других интерпретациях «народного Православия» Кощей символизировал греховное тело, похищенная им девушка - человеческую душу, а Иван Царевич – дух. Смерть Кощея трактовалась этими подвижниками, как очищение души от грехов. Правда, современные фольклористы считают эти трактовки антинаучными.

Лев Толстой, «Война и мир»

В первоначальном варианте писатель предполагал его озаглавить «Три поры», и первые отрывки печатались именно под этим названием. Позже появился «1805», а какое-то время спустя всё то же произведение стало называться «Всё хорошо, что хорошо кончается». Однако даже это лёгкое название не удовлетворило Льва Николаевича, так как не отражало сути романа. Окончательно лаконичное название оказалось, как известно, и самым удачным.
 

Фёдор Достоевский, «Преступление и наказание»

Сегодня трудно себе представить, что всемирно известное произведение Фёдора Михайловича задумывалось как роман «Пьяненькие». Но в процессе работы писатель основательно расширил первоначальный замысел. В результате получилось очень серьёзное произведение, с исследованием причин человеческих поступков и рассуждениях о моральных устоях личности. Естественно, вместе с произведением сменилось и его название.
 

Михаил Лермонтов, «Герой нашего времени»

Лирико-психологический роман, главным героем которого стал Григорий Печорин, должен был выйти в свет под названием «Один из героев нашего века», однако редактор журнала «Отечественные записки» после детального изучения произведения предложил Михаилу Юрьевичу озаглавить роман несколько иначе. Именно Андрей Краевский и придумал новое название, очень точно отразившее характер книги.
 

Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита»

Возможно, даже сам автор не мог предположить, как мучительны будут его попытки дать яркое и точное имя одному из лучших своих произведений. Михаил Афанасьевич выбирал из множества вариантов: «Копыто инженера» и «Гастроль», «Чёрный маг» и «Жонглёр с копытом», «Сын В.» и даже «Сатана». Но по мере того, как у героев книги появлялись свои имена и ярко прорисовывались черты характера, стало понятно, что вся история должна получить название по именам главных героев.
 

Александр Солженицын, «Матрёнин двор»

Один из самых известных рассказов писателя-диссидента изначально был назван как «Не стоит село без праведника». Но в дело, как и в случае с «Героем нашего времени» Лермонтова, вмешался редактор, которым оказался Александр Твардовский. Во время обсуждения в редакции «Новый мир» Твардовский предложил изменить название. Оно показалось и самому автору, и всей редколлегии более удачным.
 

Владимир Набоков, «Лолита»

Своему весьма неоднозначному, но сегодня всемирно известному произведению Владимир Набоков планировал дать название «Королевство у моря», позаимствовав его в стихотворении Эдгара По «Аннабель-Ли». Однако к моменту окончания работы над романом писатель решил, что «Лолита» более полно отразит идею произведения.
 

Джордж Оруэлл, «1984»

Если бы не вмешательство издателя Фредерика Варбурга, роман-антиутопия Оруэлла мог бы и не стать столь известным и популярным. Варбург настаивал на изменении названия «Последний человек в Европе», справедливо считая: взыскательному читателю вряд ли захочется приобрести такую книгу. В результате в печать вышел роман «1984».
 

Фрэнсис Скотт Фицджеральд, «Великий Гэтсби»

Автор очень долго сомневался и выбирал название для своего поистине бессмертного произведения из множества вариантов. Окончательное название роману дала супруга писателя, с ней согласился издатель Фицджеральда, а сам автор почти четыре месяца раздумывал и выбирал: «Пир Тримальхиона» или «Вокруг мусора и миллионеров», «Под Красным, Белым, Синим» или «Неистовый любовник», «По дороге в Уэст Эгг» или «Гэтсби — Золотая шляпа»? И даже когда книга уже была подписана в печать, Фицджеральд пытался убедить издателя озаглавить роман «Пир Тримальхиона». К счастью, издатель категорически отказался что-либо менять.
 

Габриэль Гарсиа Маркес, «Сто лет одиночества»

Изначально писатель назвал свою сагу коротко и ёмко: «Дом». Однако всего за несколько лет до того, как Габриэль Гарсиа Маркес начал работу над своей лучшей книгой, в печать вышло произведение его друга Альваро Самудио «Большой дом». Справедливо рассудив, что у читателя может возникнуть аналогия с данной книгой, Маркес изменил название романа на «Сто лет одиночества».
 

Джейн Остин, «Гордость и предубеждение»

Английская писательница, работая над романом, делилась со своей сестрой Кассандрой мыслями о будущей книге. Из переписки и стало известно, что роман должен был носить название «Первые впечатления». К моменту окончания произведения писательнице исполнился всего 21 год, а издатели отказались печатать роман неизвестного и молодого автора. Однако Джейн Остин не оставила мысли о публикации книги и спустя 15 лет переработала первоначальный текст, добившись удивительной легкости повествования. Название тоже пришлось изменить, так как в Англии уже была издана книга другого автора «Первые впечатления».
 

«Великий Боже, если бы я был женщиной, если бы мне было 45 лет и я все еще возбуждал бы любовь, – я бы вел себя иначе, чем вы!» - душевная боль молодого и никому еще не известного литератора вылилась в строчки откровенного и очень горячего письма. Адресовано оно было женщине, которая сначала и помыслить не могла о связи с 22-летним юношей, который, к тому же, недавно стал учителем ее сына. Ведь, когда он впервые пришел в дом Берни и начал проявлять к этой семье повышенный интерес, все решили, что объектом его чувств является, разумеется, 17-летняя Эммануэль. Лаура де Берни, мать девяти детей, ставшая недавно бабушкой, не знала, как относиться к юному поклоннику своей дочери, пока однажды молодой человек не объяснился с ней. Конечно, добропорядочная хозяйка дома пришла в ужас от того, что юноша влюбился в нее, но решила, что эта блажь у него со временем пройдет, нужно только выбрать правильную линию поведения. Однако это оказалось сложной задачей.
Молодой и напористый Оноре казался в то время абсолютно не привлекательным. Он был сыном разбогатевшего крестьянина из Тура, который самовольно изменил свою простецкую фамилию Бальса на аристократичную – Бальзак. Мать, самовлюбленная и вздорная мещанка, не смогла привить своему первенцу даже элементарных манер или представлений о том, как должен одеваться человек, претендующий на высокое место в обществе. Поэтому в 20 лет юный Оноре, решивший, что ему нужно покорить мир своим пером, вряд ли мог вызвать у женщины из приличного общества какие-либо чувства, кроме материнских. Полный, коротконогий, безвкусно одетый и не умеющий себя вести, он при любом разговоре очень горячился и начинал брызгать на собеседника слюной… Этот бриллиант, несомненно, требовал огранки и, что самое удивительное, сам прекрасно это понимал.
Время шло, а чувства юного писателя только разгорались. Правда, литературные опусы, которые в то время выходили из-под его пера, вполне заслуженно не получали признания, он сам позднее называл свои первые опыты «сущим литературным свинством» и предпочитал не вспоминать о них. Однако на любовном фронте судьба преподнесла ему неожиданный подарок. Эта победа одновременно стала его билетом в мир. Скорее всего, без Лауры де Берни, разочарованный неудачами и не имеющий основ для продвижения в обществе, Бальзак никогда не стал бы великим писателем. Возможно, что это чудо свершилось именно благодаря его литературному дару: «Что за проблема: быть женщиной в преддверии осени и колебаться, сорвать ли яблоко, которое ввело в грех Адама и Еву!…». После этого письма, полного отчаяния и даже упреков, Лаура не стала больше скрывать своих чувств. Как ни странно, от этой связи выиграли все – женщина, которая нашла искреннее и сильное чувство тогда, когда уже не ждала этого, Бальзак, обретший любовницу, учителя хороших манер и покровителя в одном лице, и даже французская литература.

«Она была мне матерью, подругой, семьей, спутницей и советчицей, - признавал он впоследствии. - Она сделала меня писателем, она утешила меня в юности, она пробудила во мне вкус, она плакала и смеялась со мной, как сестра, она всегда приходила ко мне благодетельной дремой, которая утешает боль... Без нее я бы попросту умер... Никто не может сравниться с последней любовью женщины, которая дарит мужчине счастье первой любви.»
В последующие годы у Бальзака, добившегося успеха, будет множество женщин, большинство – из высшего общества, ведь, как и любой выскочка из простонародья, он всегда сохранит страсть к титулам. Будет у него и длинный «роман в письмах», который подарит ему последнюю любовь – тоже, кстати, далеко не юной особы, но первое чувство останется навсегда его главной победой и выигрышным лотерейным билетом в жизни. Ведь именно Лауру де Берни мы должны благодарить за появление этой яркой звезды на литературном небосклоне. В память об этой удивительной женщине в языке появилось тактичное и красивое выражение, благодаря которому дамы «бальзаковского возраста» чувствуют себя не просто престарелыми искательницами приключений, а тонкими и чувственными женщинами «в преддверии осени».
 

Братьев было двое, но... не двое

Всего у юриста Гримма было восьмеро сыновей — братьев Гримм — и одна дочь. Что касается «сказочных» братьев Гримм, то над изданиями сказок работали трое из них. Двое над текстом — те самые Якоб и Вильгельм, самые старшие Гриммы, и один над иллюстрациями, ставшими образцом для последующих оформителей сказок — Людвиг Эмиль.
Дети Гримм очень рано остались сиротами — их отец прожил сорок с небольшим лет. Старших братьев, тех, которые потом прославятся, мать отослала жить к тётке. Там они усердно учились сначала в лицее, потом в университете, перескакивая курсы, чтобы побыстрее закончить и не виснуть у родных на шее. Позже они помогали поднимать своих младших братьев и сестру.
Кстати, изначально Якоб и Вильгельм должны были тоже стать юристами — как отец и как дед по матери, но, на счастье множества детей мира, а также языкознания, выбрали всё же лингвистику.

Братья — не совсем авторы сказок

Многие полагают, что сказки братьев Гримм написаны ими самими. Это и так, и не так. Якоб и Вильгельм жили во время, когда появилось представление о нациях и национальных культурах как чём-то очень важном. Они не на шутку увлеклись изучением и сохранением наследия немецкого народа. Запись и издание сказок были частью их проекта по сохранению и популяризации аутентичной немецкой культуры.

Однако «неавторскими» были сказки только в первом издании Гримм. В то время, как сами братья полагали необходимым донести эти сказки до будущих поколений без искажений, всё немецкое общество обрушилось на них с негодованием и обвинениями в аморальности. Во-первых, рассуждали бюргеры, чему научат сказки, полные насилия и сексуальных мотивов, немецких детей? Во-вторых, в таком виде сказки, без сомнения, оскорбляют память о предках, сочинивших их, рисуя немцев прошлого кровожадными и сладострастными. А предков надо почитать и помнить о них только хорошее...
Под давлением общественности в последующих шестнадцати изданиях братья Гримм адаптировали сказки к современным им требованиям морали, превратив их фактически в авторский пересказ. Помог поменять имидж сказок и третий брат Гримм, Людвиг Эмиль — он рисовал иллюстрации и старался делать их как можно более целомудренными и с заметной христианской символикой, иначе от сюжетов так и веяло первозданным язычеством.
 

Не все сказки братьев Гримм были немецкими и деревенскими

Увы, но в сборе сказок братья-лингвисты были не безупречны. В наше время их работу сочли бы очень некачественной. Они спокойно записывали как немецкие сказки саксонских славян и соседей-французов, а источниками сказок для них часто были знакомые горожанки, к которым обращались с просьбой что-нибудь вспомнить. Просто чтобы далеко не ходить. Так что некоторые сюжеты могут быть очень поздними или вообще сочинёнными специально для того, чтобы произвести впечатление на учёных. Гриммы никак не проверяли надиктованный им материал, зато нередко нарочно придавали ему более простонародный вид.
 

Главным делом жизни братьев Гримм были не сказки

Прежде всего братьев Гримм на родине почитают как основателей германистике в лингвистике. Они написали важный научный труд по истории немецкого языка, а также стали основателями (полностью написать не успели) большого словаря немецкого языка. Причём Вильгельм умер, одолев только букву D, а Якоб успел составить разделы A, B, C, E и примерно половину F.

Словарь этот был настолько важен, что над ним продолжали работу поколение за поколением немецких филологов, и работа была официально закончена только в 1961 году, то есть почти через сто лет после начала. К словарю, работу над которым начинали братья Гримм, отсылали поколения немецких школьников так же, как у нас отсылали к Далю и Ушакову.

Братья Гримм были знакомы с Андерсеном. Наполовину

Ганс Христиан Андерсен считался одним из ряда выдающихся детских писателей своего времени, и практически все эти детских писатели были знакомы хотя бы через одно рукопожатие. В некотором роде Андерсен был коллегой Гриммов, потому что в основе многих его философских сказок лежат истории из фольклора. Таковы, например, сказки о двенадцати лебедях, красных башмачках или русалочке. Тем не менее, он не занимался адаптацией народных сюжетов, как это делали Гриммы, а полностью писал своё произведение по мотивам.

Как-то раз Андерсен очень долго гостил у Диккенса, чем навсегда перечеркнул его тёплое отношение к себе. Другой раз, путешествуя по Европе, прославленный, но очень эксцентричный сказочник решил во что бы то ни стало увидеться с Гриммами. Правда, дома оказался только Якоб. Он очень удивился появлению Андерсена на своём пороге, поскольку никогда не слышал ни его имени, ни названий его сказок — так что ему мудрено было признать коллегу. Услышав это, Андерсен убежал из дома Гриммов в слезах.

Через несколько недель уже Якоб Гримм отыскал Ганса Христиана в Копенгагене, чтобы принести свои извинения и сердечно поговорить. С той поры между ними завязалась дружба — они полюбили толковать о глубоком смысле сказочных историй.
 

Первые отзывы на сказку в Англии тоже были негативными. В рецензии, появившейся в 1865 году, через несколько месяцев после выхода книги, историю охарактеризовали как «неестественную и перегруженную всякими странностями», от которой ребенок будет испытывать скорее недоумение, чем радость. Признание к Кэрроллу пришло только спустя десять лет. Зато с тех пор кажется, что популярность книги растет не переставая. Наверное, сегодня читатели и зрители гораздо больше готовы к восприятию абсурда, чем аккуратные и чопорные жители Англии XIX века. Но, к сожалению, большая часть шуток и пародий нам сегодня уже не очень понятна, так как основывались они на англоязычном материале, а часто и на местных слухах, историях и легендах.
Уже в первой главе, во время длительного полета, скучающая Алиса задает вполне серьезные вопросы, скрытые за детской непосредственностью. Например, коверкая фразу о мышках (мошках) и кошках, она, как считают исследователи, играет в логический позитивизм: «Если некому ответить, то не все ли равно, о чем спрашивать, верно?». А пытаясь вспомнить таблицу умножения, она запутывается: «Значит так: четырежды пять - двенадцать, четырежды шесть - тринадцать, четырежды семь... Так я до двадцати никогда не дойду!». Математики уверены, что их коллега - Чарльз Доджсон, написавший эту сказку под псевдонимом Льюис Кэрролл, просто в данном примере для шутки поменял несколько раз систему счисления. В 18-ричной системе 4 на 5 действительно равняется 12, а в системе счисления с основанием 21, если 4 умножить на 6, то получится 13. Хотя лингвисты отвечают, что если перепутать похожие по звучанию английские слова twenty («двадцать») и twelve («двенадцать»), то получится тот же результат.
У большинства персонажей, которые встречаются с девочкой в сказочной стране, были в Викторианской Англии реальные прообразы. Это могла быть не обязательно конкретная историческая личность, а какое-нибудь понятие или расхожая шутка. Многие из них были связаны с Оксфордом, который был для Кэрролла важной вехой в жизни.
 

Шляпник

Чтобы передать неординарность этого персонажа, понятную всем англичанам благодаря поговорке «безумен, как шляпник», в русском варианте его иногда называют «Болванщиком». Общеизвестный факт о том, что раньше для обработки фетра использовали ртуть, и вредные пары действительно могли помутить рассудок людей этой профессии, сегодня иногда опровергается историками. На прототип этого персонажа есть целых три претендента: Теофил Картер, учившийся в том же колледже Оксфордского университета, что и Кэрролл, и бывший настоящим «безумным изобретателем»; Роджер Крэб – шляпник из города Чешэм, который «чудил» из-за травмы головы, полученной в молодости на военной службе, и Джеймс Бэннинг – хозяин знаменитой шляпной мастерской в Лондоне, потомки которого до сих пор обслуживают английскую королевскую семью. Его пра-правнук и сегодня показывает фотографию знаменитого предка, который, кстати, делал шляпы и для самого Кэрролла.

Мартовский заяц

Еще один не совсем нормальный персонаж, появившийся в сказке из поговорки: «Безумен как мартовский заяц». Дело в том, что зайцы по весне, в период спаривания, часто прыгают как ненормальные, что и нашло отражение в английском языке. Для нас таким же образным, но только с другим смысловым оттенком, является выражение «мартовский кот».
 

Соня

Выбор этого участника «безумного чаепития» не совсем понятен современным детям, однако у юных англичан в XIX веке он вызывал такие же ассоциации с милыми домашними питомцами, как современные хомячки. Английская соня – это небольшой грызун, живущий на дереве. В XIX веке их часто держали в домах, причем было модно устраивать домики для этих питомцев в старых чайниках. Дети делали им гнездышки из соломы, и милые зверьки, полностью оправдывая свое название, благополучно спали там зиму и все остальные солнечные дни, так как сони – ночные животные.

Чеширский кот

Во время создания книги в Англии была популярна поговорка «улыбается, как чеширский кот». Кстати, автор тоже был уроженцем графства Чешир, поэтому, возможно, он своего «земляка» и пригрел на страницах сказки. Как объяснить это выражение, англичане точно и сами не знают: то ли в Чешире часто рисовали на вывесках таверн скалящихся львов и леопардов, которые затем «измельчали», то ли некогда вид улыбающихся котов придавали знаменитым чеширским сырам. Когда молодой Доджсон приехал в Оксфорд, там как раз шла дискуссия о происхождении этой поговорки, поэтому тема в те годы была модной. А вот способность исчезать кот у Кэрролла приобрел, вероятно, от призрака Конглтонского кота. Этот любимец одной из аббатис в Чешире однажды вернулся домой после гуляний… в виде призрака, и исчез, как только ему открыли дверь. Это привидение было в то время очень популярным, его якобы видели в разное время сотни человек. Кстати, фраза хвостатого философа: «Куда-нибудь ты обязательно попадёшь. Нужно только достаточно долго идти», по мнению исследователей, является сегодня одной из самых цитируемых.
 

Грифон и Черепаха Квази

Мифическое существо с головой орла и телом льва рассказывает Алисе, что он получил «классическое образование» — со своим учителем целый день играл в классики, а второе, не менее фантастическое, с телом черепахи, телячьей головой, хвостом и копытами, имеет в качестве имени приставку, понятную всем людям с высшим образованием. Латинское слово quasi – «якобы», «как будто», используется для придания словам значения «ненастоящий», «вымышленный» - слова «квазинаучный» и «квазиученый» имеют поэтому слегка уничижительный смысл. По поводу черепахи же ирония автора становится понятной, когда узнаешь, что в Англии тех лет была популярна имитация черепашьего супа, который варили из телятины. Королева в сказке как раз рассказывает, что квази-черепаший суп варят из этого персонажа. Вместе Грифон и постоянно плачущая Черепаха Квази представляют собой шарж на сентиментальных выпускников Оксфорда.
 

Птица Додо

Еще один не очень понятный персонаж, в котором автор зашифровал самого себя. Известно, что Кэрролл немного заикался, и когда он произносил свою настоящую фамилию, то у него получалось «До-До-Доджсон».

Стихи и песни

В сказке звучат больше десятка различных стихотворений, большинство из который являются пародиями на «душеспасительные» произведения, очень популярные в свое время. У детей XIX века, измученных нотациями и нравоучениями, эти веселые переделки должны были вызывать безудержный смех. Например, «Как дорожит своим хвостом малютка крокодил…» пародирует произведение английского теолога и автора гимнов, Исаака Уоттса «Противу Праздности и Шалостей» из сборника «Божественные песни для детей», а первая строфа стиха «Это голос Омара…» вызывает ассоциации с библейским выражением «Голос горлицы». Из-за последнего сходства даже разгорелся скандал: викарий из Эссекса опубликовал в газете статью, в которой обвинял Кэрролла в богохульстве.

Все исследователи знаменитой сказки отмечают ее главную особенность – одним из главных «действующих лиц» в ней является сам английский язык, который ведет себя не менее безумно, чем все остальные персонажи. Из-за этого переводчики «Алисы» сталкиваются с огромными проблемами. По-настоящему передать весь юмор знаменитого произведения можно, лишь «переведя» его на аналогичный местный материал, используя стихи, песни и шутки, популярные в данной стране и в данное время, но при этом сам дух викторианской Англии будет безвозвратно утерян.