Джон Мэтью прошел длинный путь с тех пор как его нашли среди людей. Его сущность вампира была тайной как для него, так и для окружающих. Когда Братство приютило его, никто не знал настоящую историю жизни Джона или подлинную личность. На самом деле, погибший брат Дариус вернулся, но с другой внешностью и судьбой. И поскольку личная вендетта приводит Джона в самую гущу сражений, ему необходимо вспомнить обоих – себя настоящего и того, кем он когда-то был – чтобы встретится лицом к лицу с воплощением зла.
Хекс, симпат-киллер, упорно противилась влечению между ней и Джоном Мэттью. Доведя однажды своего любовника до безумия, она не может позволить стоящему мужчине стать добычей мрака её извращенной жизни. Но когда вмешивается рок, эти двое открывают, что любовь, подобно судьбе, неизбежна для родственных душ.
Не могу поверить, что мы с тобой зашли так далеко. Но твоя книга – это не прощание Она – лишь новое начало Но ты же знаешь, каково это...
Огромная благодарность всем читателям «Братства Черного Кинжала», а также поклонникам с форума! Огромное спасибо за поддержку и наставления: Стивен Алекс-Род, Кара Уэлш, Крэр Зион и Лэсли Гельбман. Так же спасибо всем из NAL – мои книги – это, бесспорно, результат коллективного творчества. Спасибо вам, Lu и Opal, и все-все модераторы форума, за то, что сделали по доброте душевной. Как всегда, спасибо моему исполнительному комитету: Сью Графтон, доктору Джессике Андерсон и Бэтси Воган. Огромное уважение несравненной Сюзанне Брокман и сказочной Кристин Фихан (и всей ее семье), а всем авторам, что присутствуют в моей жизни, за их поддержку и советы (Кристина, Линда и Лиза!). Так же, спасибо Каре Цезаре, которая так близка моему сердцу. DLB – Я твоя самая большая фанатка, пиши, не останавливайся. Твоя мамочка любит тебя :-* NTM – спасибо тебе за то, что ты всегда со мной – и в радости и в горе. Джек (и твой Гейб!) – спасибо за Plastic Fantastic и переосмысление романтики. ЛиЭлла Скотт – я так люблю тебя и не только потому, что ты так хорошо заботишься о моей любимой племяшке. Кэти и наша малышка Кайли и их мама – ваши телефоны у меня в быстром наборе. Ли – за то,что проложила путь. Маргарет и Уокер – за то, что были источником большой радости. Ничего бы не получилось без: моего любимого мужа, моего советчика, смотрителя и фантазера, моей замечательной мамы, которая подарила мне столько любви, что я не смогу отплатить ей, моей семьи (по крови и по выбору); и дорогих друзей. О, и, конечно же, как всегда, со всей любовью к лучшей стороне Собаки Писателя.
Дата: Понедельник, 09.04.2012, 19:22 | Сообщение # 31
Серафим
ПРОВЕРЕННЫЙ
Сообщений: 2913
ГЛАВА 28
Ожидая ответа Хекс на свой вопрос, Джон внимательно перечитывал те слова, что написал, обводил их ручкой, заштриховывая снова и снова. Наверное, ему не следует что-либо требовать от нее, пока она в таком состоянии, но ему нужно, чтобы она с ним поговорила. Если уж дошло до душевного стриптиза, он не желал обнажаться в одиночку Кроме того, он действительно хотел знать, что с ней произошло, и только она могла ему об этом рассказать. Повисла тишина, и Джон мог думать лишь о... черт, лишь о том, что Хекс закрывалась от него. Снова. С одной стороны, это было ожидаемо, и поэтому не должно было иметь большого значения. Бог свидетель, она отказывала ему уже сотни раз. Но сейчас он чувствовал себя так, будто в очередной раз встретился со смертью лицом к лицу. – Я видела тебя. Вчера. От звука ее голоса он резко поднял голову. «Что?» спросил он одними губами. – Он держал меня в той спальне. Я видела тебя. Ты вошел и сел на кровать. И унес с собой мою подушку. Я была... рядом, пока ты был там. Джон поднес руку к своей щеке, и Хекс слегка улыбнулась. – Да, я прикоснулась к твоему лицу. Господь всемогущий... «Как?» беззвучно спросил он. – Я не могу с уверенностью сказать, как он это делал. Но именно так он меня схватил. Мы все были в той пещере в колонии, где держали Рива. Когда появились симпаты, Лэш схватил меня, причем чертовски быстро. Меня неожиданно сбили с ног, и куда-то потащили, я не могла бороться, и никто не слышал моих криков. Что-то вроде силового поля. Если ты внутри и пытаешься его нарушить, то испытываешь какой-то болезненный шок – и это больше, чем простой дискомфорт. Этот барьер материален. – Она подняла ладонь и толкнула ей воздух. – Невидимое полотно. Самое странное, что рядом с тобой могут быть другие люди, в том же самом пространстве. Как, например, был ты. Джон вдруг смутно осознал, что у него почему-то болят руки. Посмотрев вниз, он увидел, что сжал их в кулаки, и края блокнота впиваются в плоть. Как и ручка, которой он писал. Открыв новую страницу, он накорябал, «Хотел бы я знать, что ты там. Я бы сделал что-нибудь. Клянусь, что не знал, что ты там была.» Прочитав написанное, Хекс протянула руку и положила ладонь на его предплечье. – Я знаю. Это не твоя вина. Естественно, он чувствовал себя виноватым. Быть рядом с ней и не знать, что она… О. Черт. Он быстро написал и показал ей, «Он вернулся? После того, как мы приходили?» Хекс покачала головой, и его сердце снова забилось. – Он ехал мимо, но не остановился. «Как ты спаслась?» спросил он, не задумываясь, жестами. Когда сообразив, он начал открывать новую страницу, она спросила: – Как я выбралась? – Он кивнул, и она рассмеялась. – Ты знаешь, тебе придется научить меня языку жестов. Он моргнул. Затем сказал одними губами, «Окей». – И не переживай. Я быстро учусь. – Она сделала глубокий вдох. – Барьер был достаточно сильным, чтобы держать меня внутри в тот момент, когда Лэш меня схватил. Но затем пришли вы. Потом ушли... – Она нахмурилась. – Это ты так уделал лессера на кухне? Он сверкнул клыками, «А то». Ее улыбка была остра как лезвие кинжала. – Хорошая работа. Я все слышала. Во всяком случае, после того, как все стихло, я поняла, что надо выбираться или… Умирать, подумал Джон. Из-за того, что он сделал на кухне. – Так что я была… Он поднял руку, чтобы остановить ее, а затем начал быстро писать. Когда он показал ей блокнот, она нахмурилась и покачала головой. – Ох, конечно же, ты бы не сделал этого, если бы знал, что я там. Но ты не знал. Более того, ты не смог сдержаться. Поверьте мне, в последнюю очередь ты должен извиняться передо мной за то, что убил одного из этих ублюдков. Это правда, но его все равно прошибал холодный пот при мысли, что он нечаянно подставил ее под угрозу. Она еще раз глубоко и долго вздохнула. – Так или иначе, после того как вы ушли, стало очевидно, что барьер ослабевает, и когда я ударила кулаком по стеклу окна, поняла, что у меня есть шанс. – Она подняла руку и посмотрела на костяшки пальцев. – Я взяла разбег в сторону двери. Предположила, что мне понадобится дополнительная сила, и оказалась права. Хекс морщась, сменила положение на кровати. – Я думаю, именно там я нашла слабое место. Изнутри ловушки. Пришлось прорываться, и это было тяжело, мое тело словно прошло сквозь почти застывший бетон. И я сильно приложилась о стену в коридоре. У него возник соблазн поверить, что синяки, которые он видел на ее коже, были результатом ее побега. Но он знал Лэша. Он сталкивался с жестокостью парня столько раз, что был абсолютно уверен, она через многое прошла в его руках. – Именно поэтому мне требовалась операция. Ее голос был ясным и ровным. Но проблема была в том, что она избегала смотреть ему в глаза. Джон перевернул новую страницу, написал восемь огромных букв и вопросительный знак. Повернул блокнот, и она едва взглянула на него – «СЕРЬЕЗНО?» Ее бронзово-серый взгляд отвернулся от него и застыл где-то в дальнем углу. – Это могла быть травма от постоянной борьбы с ним. Но у меня не было внутреннего кровотечения, пока я не вырвалась оттуда, так что... да. Джон выдохнул и подумал о тех поцарапанных и окровавленных стенах, что видел в той комнате. То, что он писал ей сейчас, причиняло ему боль. Когда она посмотрела на страницу, ее лицо стало жестким почти до неузнаваемости. Как будто он смотрит на совершенно незнакомого человека. Он бросил взгляд на блокнот. «Насколько все было плохо?» Он не должен спрашивать, подумал Джон. Он видел ее состояние. Слышал ее крики в операционной и был рядом с ней, когда у нее начался нервный срыв. Что еще он хотел знать? Он начал писать «Прости…» , когда она тихо сказала: – Все было... нормально. Я имею в виду... Он посмотрел на профиль Хекс и молился, чтобы она не молчала. Она откашлялась. – Я не верю в самообман. Он бесполезен. Мне было абсолютно ясно, что если я не выберусь, то скоро умру. – Она медленно покачала головой на белой подушке. – Я действительно чертовски ослабла от потери крови, отсутствия кормления и постоянной борьбы. Дело в том, что на самом деле, смерть меня не волновала. И до сих пор не волнует. Смерть не что иное, как процесс, хотя обычно довольно болезненный. Все кончено? И ты в полном порядке, потому что больше не существуешь, и вся ерунда закончилась. По какой-то причине, ее равнодушие встревожило Джона, и ему даже пришлось сменить положение на маленьком стульчике, чтобы не вскочить и не начать расхаживать по палате. – Было ли это плохо? – прошептала она. – Я боец по натуре. Так что в какой-то степени в этом не было ничего непривычного. Ничего такого, с чем бы я не смогла справиться. В смысле, я крепкая. Я слетела с катушек в клинике, потому что ненавижу все это медицинской дерьмо, а не из-за Лэша. Ее прошлое, подумал он. – Я скажу тебе. – Хекс посмотрела прямо ему в глаза, и он чуть не отшатнулся от ее горящего взгляда. – Знаешь, отчего это может быть плохо? Что сделает последние три недели абсолютно невыносимыми? Если я не убью его. Вот чего я не вынесу. Связанный мужчина в нем ожил, мощно зарычал, и ему показалось, что теперь она догадается о том, что он не собирается позволить ей быть той единственной, кто убьет ублюдка. Мужчины защищали своих женщин. Это вселенский закон для любого настоящего мужика. К тому же, мысль о том, что она снова приблизиться к этому парню, доводила Джона до психоза. Лэш уже забрал ее однажды. Что если он снова это сделает? Второго шанса вернуть ее целой у них не будет. Ни за что. – Так что, – сказала она. – Я все тебе рассказала. Теперь твоя очередь. Да. Хорошо. Теперь он уставился в дальний угол. Господи Боже мой. С чего начать. Он перевернул новую страницу в блокноте, приготовил ручку и... Он мог написать так много и в то же время ничего. Проблема заключалась в том, что он слишком много всего мог ей рассказать, и это чертовски удручало. Резкий стук заставил их обоих повернуть головы. – Проклятье, – пробормотала она. – Дайте нам еще минуту! Тот факт, что кто-то по ту сторону двери жаждал аудиенции, не лучшим образом подействовал на его желание делиться воспоминаниями. От всего происходящего, в сочетании с языковым барьером и его врожденной скрытностью, голова гудела как колокол. – Кто бы это ни был, он может простоять снаружи всю ночь и весь день, мне наплевать. – Она пригладила одеяло на животе. – Я хочу услышать, что ты мне расскажешь. Забавно, но именно это привело его в чувство и он начал писать. «Будет проще тебе все показать.» Ее брови сошлись, когда она прочитала и кивнула. – Хорошо. Когда? «Завтра ночью. Если тебе разрешат выходить на улицу.» – Это свидание? – Хекс подняла руку... и мягко опустила ее на его предплечье. – Я хочу, чтобы ты знал… Ее прервал стук, и они оба выругались. – Дайте нам еще одну минуту! – рявкнула она, прежде чем вернуться к нему. – Я хочу, чтобы ты знал... что ты можешь мне доверять. Джон, не отрываясь, смотрел на нее, и немедленно перенесся в другую плоскость бытия. Как будто на небеса. Да какая к черту разница. Он знал лишь, что в этот момент их было только двое, он и она, остальной мир растворился в тумане. Можно ли влюбиться в кого-то дважды? – смутно подумал он. – Чем, черт возьми, вы там занимаетесь? Голос Рива по другую сторону двери прервал момент, но не испортил его. И ничто, никогда не сможет, подумал Джон, когда Хекс отстранилась, и он встал на ноги. – Входи, придурок, – рявкнула она. Как только мужчина с ирокезом вошел в комнату, Джон почувствовал изменения в воздухе, и пока Рив и Хекс молча смотрели друг на друга, понял, что они общались между собой так, как это обычно делали симпаты. Чтобы дать им побыть вдвоем, он направился к двери, и уже практически вышел, когда Хекс спросила: – Ты вернешься? Сначала он подумал, что она разговаривала с Ривом, но мужчина остановил его, поймав за руку. – Эй, приятель, ты вернешься? Джон посмотрел на кровать. Он умудрился забыть свой блокнот и ручку на прикроватном столике, поэтому просто кивнул. – Скоро? – спросила Хекс. – Потому что я не устала, и хочу научиться языку жестов. Джон снова кивнул, а затем стукнулся кулаками с Ривом и вышел в операционную. Проходя мимо пустой каталки, он порадовался, что Ви успел закончить уборку и уйти. Потому что ни за что в жизни Джон не смог бы скрыть от него улыбку на своем лице.
***
Блэй и Куин бок о бок и в молчании шли через подземный туннель, что пролегал между учебным центром и вестибюлем особняка. Звуки шагов смешались, но это все. Ни он, ни Куин не произнесли ни слова. И не прикоснулись друг к другу. Никаких прикосновений. Какое-то время назад, еще до своей влюбленности в парня, прежде, чем что-то сломалось в их общении, Блэй спросил бы, о чем сейчас думает Куин, потому что было очевидно, что того явно что-то гложет. Теперь же, то, что когда-то было просто задней мыслью, казалось неуместным вторжением. Когда они вышли через потайную дверь под парадной лестницей особняка, Блэй понял, что боится того, чем может закончиться эта ночь. Конечно, до утра осталось не так уж и много времени, но два часа могут оказаться длиною в жизнь при определенных обстоятельствах. Особенно при плохих. – Лэйла ждет нас, – сказал Куин, когда они подошли к подножию лестницы. А... здорово. Именно то, что ему нужно. Нет. Увидев однажды, как Избранная смотрит на Куина, он понял, что не хочет опять оказаться в столь неудобном и щекотливом положении. Только не сегодня. Ситуация с Хекс окончательно его вымотала. – Ты идешь? – спросил Куин, нахмурившись так, что дернулся пирсинг в его левой брови. Взгляд Блэя опустился на кольцо в пухлой нижней губе парня. – Блэй? Ты в порядке? Послушай, я думаю, тебе надо кормиться, приятель. Столько всего произошло в последнее время. Приятель... Боже, он ненавидел это слово. Но, черт возьми, ему надо взять себя в руки. – Да. Конечно. Куин странно на него взглянул. – Моя спальня или твоя? Блэй резко засмеялся и стал подниматься по лестнице. – Это имеет значение? – Нет. – Вот именно. Они добрались до второго этажа, прошли мимо кабинета Рофа, двери которого были закрыты, и направились к коридору со статуями. Комната Куина была первой на пути, но Блэй настоял на своей, думая, что должно же хоть что-то, наконец, выйти так, как хочет он. Широко распахнув дверь, он оставил ее как есть, проигнорировав мягкий щелчок, когда Куин ее закрыл. В ванной комнате, Блэй подошел к раковине, повернул кран и, наклонившись, сбрызнул лицо водой. Он вытирал его полотенцем, когда почувствовал запах корицы и понял, что пришла Лэйла. Положив руки на мраморную поверхность, Блэй оперся на них и поник. В своей комнате, он слышал их голоса, низкий и высокий время от времени сменяли друг друга. Отбросив полотенце, он повернулся, и перед его глазами предстала картина: Куин лежал на кровати, прислонившись к спинке, скрестив ноги в лодыжках, обхватив ладонью свою мощную шею, и улыбался Избранной. Покрасневшая Лэйла стояла рядом с ним, опустив взгляд на ковер, скрестив перед собой свои маленькие изящные ручки. Когда вошел Блэй, они оба посмотрел на него. Выражение лица Лэйлы не изменилось. У Куина же оно стало непроницаемым. – Кто первый? – спросил Блэй, приближаясь к ним. – Ты, – пробормотал Куин. – Ты первый. Блэй не собирался садиться на кровать, так что подошел к кушетке и сел на край. Лэйла подплыла к нему и опустилась перед ним на колени. – Господин, – сказала она, предлагая свое запястье. Загорелся экран телевизора, и замелькали каналы, когда Куин нажал на пульт. Он остановился на Спайке и показе UFC 63 Хьюз против Пенна. – Господин? – спросила Лэйла. – Извини. – Блей наклонился, обхватив тонкую руку своей большой ладонью, твердо, но без особого давления. – Я благодарю тебя за этот дар. Он укусил ее так нежно, как только мог, и вздрогнул, когда она немного дернулась. Он хотел вынуть клыки из ее запястья, чтобы извиниться, но тогда потребовался бы еще один укус, чтобы вернуться к прерванному занятию. Пока он кормился, его взгляд упал на кровать. Куин с головой ушел в МMA на экране, подняв правую руку и сжав кулак. – Гребаный Эй, – пробормотал парень. – Ну, вот, что я говорил! Блэй сосредоточился на своем занятии и быстро закончил. Отпустив вену, он посмотрел на красивое лицо Лэйлы. – Ты была так любезна, как и всегда. Ее улыбка сияла. – Господин... Мне как всегда в радость служить Вам. Он протянул ладонь и помог ей подняться, еще раз убеждаясь в ее природном изяществе. И Боже, сила, которую она давала, была истинным чудом. Он чувствовал, как она питает его прямо сейчас, туман в голове рассеивался, а тело сосредотачивалось на том, что он только что получил. Что дала ему Лэйла. Куин был еще увлечен боями, его клыки обнажены, но не для Лэйлы, а для тех, кто проигрывал. Или побеждал. Или еще на что-то. Выражение лица Лэйлы потускнело, и Блэй слииишком хорошо знал, что она чувствует. Блэй нахмурился. – Куин. Ты собираешься кормиться? Разноцветные глаза Куина не отрывались от экрана, пока рефери объявлял следующий раунд, а затем сине-зеленый взгляд скользнули на Лэйлу. Чувственным движением, парень переместился на кровати, освобождая место для нее. – Подойди ко мне, Избранная. Эти четыре слова, подкрепляемые взглядом из-под опущенных век, были для Блэя как пинок под зад – но проблема в том, что Куин вел себя так не специально для Лэйлы. Он всегда был таким. Секс в каждом вдохе, каждом движении, каждом ударе. Лэйла, казалось, чувствовала тоже самое, потому что ее руки запорхали вокруг одеяния, одна опустилась на ленту на шее, вторая на воротник. Каким-то образом, впервые за все время Блэй понял, что она была полностью обнаженной под своими белыми одеждами. Куин протянул руку, и дрожащая ладонь Лэйлы опустилась в его ладонь. – Тебе холодно? – Спросил он, садясь. Футболка сразу обтянула кубики пресса. Когда она покачала головой, Блэй ушел в ванную комнату, закрыл дверь и включил душ. Раздевшись, он шагнул под струи и постарался забыть обо всем, что происходило на его кровати. Что удалось ему лишь частично, ведь из воображения удалось убрать только Лэйлу. Блэй представлял, как он и Куин лежат на кровати, рты прижаты к горлу друг друга, клыки впиваются в поверхность бархатной кожи, тела... Это было довольно распространенным явлением, что после кормления у мужчин вставал. Особенно, если они думали о всякой обнаженке. И мыло здесь далеко не помогало. Как и фантазии о том, что произойдет после того, как они прокусят друг другу вены. Блэй положил одну ладонь на скользкий мрамор, а другую на свой твердый член. То, что он делал, было быстрым и приносило удовлетворения ровно столько, сколько мог принести кусок холодной пиццы: неплохо, но даже близко не сравнится с настоящей едой. Вторая попытка не улучшила ситуацию, и он отказался давать телу третий шанс. Потому что, если честно, это отвратительно. Куин и Лэйла занимаются важным делом, а по другую сторону двери, он изображает из себя Джонни Мнемоника в горячей воде. Буэ. Выйдя из душа, он вытер тело, надел халат и понял, что не принес с собой ничего, во что мог бы переодеться. Поворачивая ручку двери, он молился, чтобы все было так, как было, когда он уходил. Да, спасибо тебе, Дева-Летописеца: рот Куина прижимался к другому запястью Лэйлы, и он делал то, что должен был, пока Избранная стояла перед ним на коленях. Ничего сексуального. Облегчение, что наполнило грудь Блэя, заставило его осознать, насколько же он стал злым, и не только из-за происходящего – а вообще из-за всего, что касалось Куина. Это нездорово. Для кого угодно. И, более того, если мыслить обо всем здраво, виноват ли Куин в том, что чувствует? Невозможно выбирать, кто тебе нравится... а кто нет. Блэй подошел к шкафу и достал рубашку с черными тренировочными штанами. Когда он повернулся, чтобы направиться в ванную комнату, Куин как раз отнял рот от вены Лэйлы. Мужчина издал сытый стон и провел языком по ранкам, которые нанес своими клыками. Когда мелькнуло серебро, брови Блэя взлетели вверх. Пирсинг был новым, и он подумал о том, кто же его сделал. Возможно Вишес. Они проводили много времени вместе, вот как они достали чернила для татуировки Джона – Куин умыкнул пузырек. Язык Куина гулял по коже Избранной, металл подмигивал при каждом движении. – Спасибо, Лэйла. Ты была к нам очень добра. Он быстро улыбнулся ей, а затем спустил ноги с кровати, явно собираясь уходить. Лэйла же не двигалась. Вместо того, чтобы последовать его примеру, она опустила голову вниз, и ее взгляд застыл на собственных коленях. Нет, на запястьях, которые белели из-под широких манжет ее одежд. Когда она покачнулась, Блэй нахмурился. – Лэйла? – спросил он. – Ты в порядке? Куин подошел вплотную к кровати. – Лэйла? Что происходит? Теперь они опустились перед ней на колени. Блэй спокойно спросил: – Мы взяли у тебя слишком много? Куин двинулся вперед и протянул свое запястье, предлагая ей. – Возьми мое. Дерьмо, она кормила Джона накануне. Может быть, они поторопились? Избранная подняла свои светло-зеленые глаза и посмотрела на Куина, взгляд ее был абсолютно ясным. Полным грусти и древней тоски. Куин отпрянул. – Что я сделал не так? – Ничего, – сказала она глухим голосом. – Прошу меня простить, но мне надо возвращаться в Святилище. Лэйла начала вставать, но Куин схватили ее за руку и потянул обратно. – Лэйла, что происходит? Боже, его голос. Такой, мягкий, добрый. Как и его рука, которой он приподнял ее подбородок, чтобы заглянуть в глаза. – Я не могу говорить об этом. – Нет, можешь. – Куин кивнул в направлении Блэя. – Мы с Блэем сохраним все в тайне. Избранная глубоко вздохнула, и это был вздох поражения, как будто из нее выпустили воздух, и у нее абсолютно не осталось сил. – Правда? Вы никому не расскажете? – Да. Блэй? – Да, абсолютно. – Он положил руку на сердце. – Я клянусь. Мы сделаем все, чтобы помочь тебе. Все. Она сосредоточилась на Куине, ее взгляд замкнулся на его. – Мой вид вам неприятен, Господин? – Он нахмурился, она потрогала свои скулы и лоб. – Далека ли я от идеалов красоты? – О Господи, нет. О чем ты говоришь? Ты прекрасна. – Тогда... почему я остаюсь не востребована? – Я не понимаю – мы всегда зовем тебя. Постоянно. Я и Блэй, и Джон. Рейдж и Ви. Мы все всегда зовем тебя, потому что ты… – Ни один из вас не использует меня ни для чего другого, кроме кормления. Блэй поднялся с колен и стал пятиться назад, пока его ноги не уперлись в кушетку. Когда он опустил на нее свою задницу, выражение лица Куина едва не заставило его рассмеяться. Этого парня никто и никогда не застигал врасплох. Частично потому, что он испытал столько всего за свою сравнительно короткую жизнь, как по собственной воле, так и по воле судьбы. Частично, благодаря своим личностным качествам. Он мог справиться с любой ситуацией. И точка. Кроме этой, судя по всему. Куина как будто ударили по затылку бильярдным кием. – Я... – Куин откашлялся. – Я... я... Ах, да, еще одно «впервые». Заикание. Голос Лэйлы заполнил тишину. – Я с гордостью служу мужчинам расы и Братьям. Я даю, не получая ничего взамен, потому что таково мое призвание, и это приносит мне удовольствие. Но я говорю вам это потому, что вы спросили и... Я считаю, что должна. Каждый раз, когда я возвращаюсь в Святилище или в дом Праймэйла, я чувствую себя все больше и больше опустошенной. До такой степени, что даже думаю, чтобы отойти в сторону от дел. Воистину... – Она покачала головой. – Я не могу продолжать заниматься этим, хотя это всегда так меня влекло. Просто... мое сердце не выдерживает. Куин опустил руки и потер бедра. – Ты хочешь... ты хотела бы и дальше исполнять свои обязанности, если бы могла? – Конечно. – Ее голос был сильным и уверенным. – Я горжусь тем, что могу быть полезной. Теперь Куин запустил руку в свои густые черные волосы. – Что необходимо предпринять... чтобы исполнить твои желания? Он словно наблюдал за крушением поезда. Блэй должен был уйти, но не смог двинуться с места, он просто должен быть свидетелем этого столкновения. Лэйла покраснела, и от этого стала еще красивее. Ее полные, прекрасные губы раскрылись. Затем закрылись. Открылись... снова закрылись. – Все в порядке, – прошептал Куин. – Тебе не обязательно говорить об этом вслух. Я знаю, чего ты хочешь. Блэй почувствовал, как покрывается холодным потом его грудь, а руки вцепились в одежду, которую он выбрал для себя. – Кого? – хрипло спросил Куин. – Кого ты хочешь? Последовала еще одна долгая пауза, а затем она произнесла только одно слово: – Вас. Блэй встал. – Я вас оставлю. Он ничего не видел перед собой, когда направился к выходу, но инстинктивно захватил с собой свою кожаную куртку. Закрывая дверь, он услышал, как Куин сказал: – Мы не будем торопиться. Если решим сделать это, торопиться мы не будем. Блэй вышел в коридор, и расстояние между ним и его спальней быстро увеличивалось. Он достиг двойных дверей в служебное крыло, когда понял, что на нем один халат. Скользнув на лестницу, что вела в кинотеатр на третьем этаже, он встал перед неработающей машиной для попкорна и переоделся. Кипящий гнев, словно рак, поедал его изнутри. Но все это было так бессмысленно. Так бесполезно. Блей стоял перед полками с DVD, заголовки на корешках не отличались, сливаясь в один размытый зрительный образ. Но в конечном итоге он потянулся не к фильму. Это был кусочек бумаги в кармане его куртки. -------------------------------------------------- Кабельный телеканал, специализируется на детективных сериалах, шоу, показах рестлинг-боев. Смешанные боевые искусства «Джо́нни Мнемо́ник» (англ. Johnny Mnemonic) — фантастический фильм 1995 года, снятый Робертом Лонго (англ.)русск. поодноимённому рассказу Уильяма Гибсона. Главную роль в фильме исполнил Киану Ривз. Он играет молодого курьера, чей мозг используется как контейнер для транспортировки ценной информации.
Дата: Понедельник, 09.04.2012, 19:24 | Сообщение # 32
Серафим
ПРОВЕРЕННЫЙ
Сообщений: 2913
ГЛАВА 29
Когда дверь в послеоперационную палату закрылась, Хекс почувствовала, что должна что-то сказать. В слух. Ривенджу. – Так. А. – Она вцепилась руками в волосы. – Как ты?... Он прервал ее неловкое бессвязное бормотание, шагнув к ней, его красная трость стучала по плитке, туфли мягко ступали с пятки на носок, с пятки на носок. Выражение лица было яростным, фиолетовые глаза горели. Этого было достаточно, чтобы она почувствовала себя еще хуже. Натягивая простыню выше, она пробормотала: – Что, черт возьми, с тобой… Рив сгреб ее своими длинными руками и притянул к себе, прижимая крепко к груди. Прислонил голову к ее, он заговорил, и голос его был глубоким и серьезным: – Я думал, что больше никогда тебя не увижу. Он вздрогнул, и она подняла руки. Немного отклонилась назад... а потом обняла его так же сильно, как он ее. – Ты пахнешь все так же, – сказала она хрипло, уткнувшись носом в воротник его тонкой шелковой рубашки. – Ох ...Боже, ты пахнешь все так же. Пряный дорогой запах его одеколона вернул ее в те дни, когда они вчетвером работали в ЗироСам: он у руля, айЭм в бухгалтерии, Трэз с повседневными делами, а на ней – безопасность. Этот запах – словно крючок, который подцепил ее и протащил сквозь замочную скважину похищения, привязывая к прошлому и оттаскивая от ужаса последний трех недель. Но она не нуждалась в этом спасательном тросе. Он лишь сделает ее уход тяжелее. Лучше уж быть привязанной к настоящему и той цели, что намечена на будущее. А потом можно просто уплыть в никуда. Рив отстранился. – Не хочу тебя выматывать, так что я ненадолго. Но мне нужно было... Да. – Да. Они держали друг друга в объятьях, и как всегда, она чувствовала их общность, их полукровные стороны словно сливались, как это обычно происходило у симпатов. – Хочешь чего-нибудь? – спросил он. – Поесть? – Док Джейн сказала, никакой твердой пищи еще пару часов. – Хорошо. Слушай, мы поговорим о будущем… – В будущем, – сказала она, проецируя в сознании образы того, как она? Они? ведут увлеченную беседу. Исключительно ради того, чтобы отвлечь его, на случай, если он читал ее мысли и эмоции. Не ясно, купился Рив или нет. – Я сейчас живу здесь, кстати, – сказал он. – Где я нахожусь? – Тренировочный центр Братства. – Он нахмурился. – Я думал, ты бывала здесь раньше. – Не в этой части. Но да, я так и думала. Элена была ко мне очень добра, кстати. Там. – Она кивнула в сторону операционной. – и еще до того, как ты спросишь ,отвечу – я буду в порядке. Док Джейн так сказала. – Хорошо. Он сжал ее руку. – Я пойду позову Джона. – Спасибо. В дверях Рив остановился и затем метнул через плечо пристальный аметистовый взгляд. – Послушай. – Ублюдок замолчал. – Ты мне очень дорога. И не только мне, но и многим другим тоже. Ты вольна сделать то, что должна сделать и что ты вбила себе в голову. Но не думай, будто я не знаю, что ты планируешь на потом. Она посмотрела ему прямо в глаза. – Гребаный пожиратель грехов. – Ты сама все знаешь, – Рив приподнял бровь. – И я знаю тебя слишком хорошо. Не будь дурой, Хекс. Мы все на твоей стороне, и ты сможешь со всем справиться. Рив вышел, и она подумала, что его вера в ее стойкость достойна восхищения. Но она на это не купится. На самом деле, от одной только мысли о будущем после похорон Лэша, ее накрывала волна какого-то истощения. Со стоном, она закрыла глаза и взмолилась всем святым, чтобы Ривендж не вмешивался в ее дела... Хекс проснулась задыхаясь. Она не знала, как долго спала. Или где Джон… Ну, на один вопрос ответ уже был: Джон лежал на полу напротив кровати, повернувшись на бок, он одной рукой обнимал подушку, а другую положил под голову. Он выглядел усталым, даже когда спал, брови нахмурены, уголки рта устало опущены. Спокойствие, которое она испытывала, глядя на него, было потрясающим, и она не боролась с этим чувством. У нее просто не было на это сил. Кроме того, сейчас никто не видел. – Джон? Как только она произнесла его имя, он вскочил с линолеума, огромным телом отгораживая ее от двери в коридор. Ясно как день, он порвет на мелкие кусочки любого, кто ей угрожал. И это… так мило. И гораздо лучше, чем букет цветов, от которого она бы зашлась в чихании? Аллергии?. – Джон... подойди ко мне. Он немного выждал, склонив голову, как будто прислушиваясь к звукам. Затем опустил кулаки и подошел. В тот самый момент, когда его глаза посмотрели на нее, исчез тот жесткий взгляд и обнаженные клыки, а на лице выступило выражение сострадания, от которого выворачивало наизнанку. Он взял со столика свой блокнот, что-то написал и показал ей. – Нет, спасибо. Я еще не голодна. – И это правда. После кормления, она могла не есть в течение нескольких часов, порой – целые сутки. – Я бы очень хотела… Ее взгляд метнулся в сторону ванной комнаты в углу. Душ, написал он и показал ей. – Господи, да... Мне срочно нужна горячая вода. Он был ну прямо как нянька: включил воду, достал полотенце, разложил на полке мыло и зубную щетку. Чувствуя себя так, будто она отлынивает от работы, Хекс села... и осознала, что к ее груди словно привязали огромный дом. Она буквально чувствовала, как поднимает на себе двухэтажный гигант. Она огромным усилием спустила ноги с кровати, убеждая себя, что если она не сможет хотя бы частично принять вертикальное положение самостоятельно, он позовет доктора, и она останется без своего душа. Джон подошел как раз в тот момент, когда ее босые ноги коснулись пола, и когда она выпрямилась, сразу же протянул ей руку. Простыни скользнули вниз, и они оба застыли от... Срань господня, она была полностью обнажена. Но вряд ли момент был подходящим для скромности. – Что делать с этим? – прошептала она, глядя на белую повязку вокруг бедер. Когда Джон посмотрел на свой блокнот, словно прикидывая, сможет ли до него дотянуться, все еще держа ее, она сказала: – Нет, я не хочу Дока Джейн. Я просто это сниму. Она дернула ткань за край и, покачнувшись на слабых ногах, подумала, что лучше бы проделывать подобное лежа, и под присмотром врача. Но похрен. – Ох... – Выдохнула она, медленно открывая взгляду линию черных стежков. – Черт... Женщина Ви хорошо управляется с иглой и нитью, ага. Джон взял окровавленную марлевую повязку и точным броском отправил ее в мусорное ведро в углу комнаты. А потом просто принялся ждать, как будто прекрасно понимая, что она раздумывает о том, чтобы вернуться в кровать. По какой-то причине, при мысли, что ее разрезали насквозь, у него закружилась голова. – Давай сделаем это, – сказала она хрипло. Он позволил ей задать темп, который был лишь немногим быстрее заднего хода. – Можешь выключить там свет?– спросила она, пока они шли вместе, ее детские шажки были не более трех сантиметров в длину. – Я не хочу видеть свое отражение в зеркале над умывальником. Спустя секунду он был на месте, сунул руку в душевую и щелкнул выключателем на стене. – Спасибо. Ощущение влажного воздуха и звук падающей воды приносил облегчение ее телу и разуму. Проблема в том, что в последнее время именно напряжение держало ее на ногах, а теперь, расслабившись, она оседала на пол. – Джон... – Это был ее голос? Такой слабый и тонкий. – Джон, ты бы не мог зайти сюда, ко мне? Пожалуйста. А вот и долгое молчание. А затем, в дальнем свете лампы, что висела над постелью, он медленно кивнул. – Пока ты раздеваешься здесь, – сказала она, – Можешь закрыть дверь, а я подожду в туалете. С этими словами, она ухватилась за стойку, прикрученную к стене и попыталась устроиться поудобнее. Последовала еще одна пауза, а затем Джон отступил, и свет потускнел. Она сделала, что собиралась, затем поднялась и распахнула дверь. Ей в лицо сразу уперся его блокнот. «Я бы не стал снимать боксеры, но дело в том, что я не ношу их под кожаной одеждой». – Ничего страшного. Меня вряд ли назовешь стеснительной. Что оказалось довольно спорным, когда они оба шагнули в душевую. Можно подумать, что после всего, через что ей пришлось пройти, этот небольшой контакт в слабо освещенной комнате, с мужчиной, которому она доверяла и с которым уже спала, не был ничем особенным. Но нет. Особенно, когда его тело коснулось ее сзади, в то время как он закрывал стеклянную дверь. Сосредоточься на воде, сказала она себе, подумав на мгновенье, не сошла ли она, черт возьми, с ума. Когда она подняла голову, ее качнуло в сторону, и его большая ладонь скользнула ей под руку, чтобы удержать в вертикальном положении. – Спасибо, – хрипло сказала она. Несмотря на неловкость ситуации, горячая вода была великолепной, она стекала по волосам и голове, и тот факт, что она, наконец, может очистить себя, был важнее всего – даже того, что на Джоне Мэтью сейчас ничего не было. – Я мыло забыла, черт возьми. Джон еще раз потянулся, наклонившись, и его бедра коснулись ее. И когда она напряглась, приготовив себя к сексуальному подтексту этого момента, она вдруг поняла... что он не возбужден. Какое облегчение. После того, что проделал с ней Лэш… Когда мыло легким нажатием легло в ее ладонь, она заблокировала все мысли о том, что произошло в той спальне, и просто смочила кусочек под струями. Вымыть себя. Вытереться насухо. Вернуться в постель. Это все, о чем она сейчас думала. Сильный, отчетливый запах «Дайала» витал в воздухе, и она быстро заморгала. Именно это мыло она бы выбрала для себя.
***
Удивительно, подумал Джон, стоя позади Хекс. Если посмотреть сверху вниз на свой член и яйца, и сказать им, что если они посмеют плохо себя вести, ты их просто отрежешь и закопаешь на заднем дворе, они реально тебя послушаются. Надо бы запомнить. Душевая кабина была огромна и рассчитана для мужчины, но для двоих места было мало, и ему пришлось прислониться задницей к прохладной плитке, чтобы быть на сто процентов уверенным, что его дружок, мистер Блестящая Идея, и его помощники-близнецы, мистеры «Тупой и еще Тупее» , оставались как можно дальше от Хекс. Конечно, ободряющая речь совершила чудо, но рисковать он не собирался. Кроме того, он был шокирован тем, насколько ослабла Хекс – ему приходилось удерживать ее вертикальном положении даже после кормления. Но опять же, невозможно восстановиться после четырех недель ада с помощью двухчасового сна. И, судя по времени на его часах, именно столько она проспала. Она взяла шампунь, выгнула спину, ее мокрые волосы коснулись его груди прежде, чем она обернулась, чтобы смыть пену. Он сразу же поймал ее, поддерживая сначала за правую руку, потом левую, а затем снова правую. Проблема наступила, когда она наклонилась, чтобы вымыть ноги. – Черт… – ее равновесие сместилось так быстро, что его руки скользнули по гладким, мыльным бицепсам, и она упала прямо на него. Последовал краткий, яркий миг прикосновения к ее мокрому и теплому телу, а затем он отшатнулся к стене и постарался свести контакт к минимуму, удерживая ее в вертикальном положении. – Жаль, что здесь нет скамейки, – сказала она. – Я не могу сохранять проклятое равновесие. Последовала пауза... а затем он взял мыло из нее рук. Двигаясь медленно, он поменялся с ней местами, прислонив к углу, в котором сам только что припарковывал свою задницу, и положил ее ладони себе на плечи. Опустившись на колени, он прокатывал мыло в ладони, чтобы было как можно больше пены, вода падала ему на затылок и стекала по спине. Плитка была твердой под коленными чашечками, а пальцы на одной ноге упирались в слив канализации с такой силой, что ему казалось, будто у трубы были зубы, и она собиралась отхватить у него кусочек, но его это не волновало. Он собирался прикоснуться к ней. И это все, что имело значение. Обернув ладонь вокруг ее лодыжки, Джон нежно потянул, и через мгновение, она перенесла вес на другую сторону и дала ему ногу. Он положил мыло на пол рядом с дверью и провел ладонью по ее ступне от пальчиков до пятки, массажируя, очищая... Поклонение, ничего не требующее взамен. Он двигался медленно, особенно поднимаясь выше по ноге, время от времени останавливаясь, чтобы убедиться, что не потревожил ее синяки. Ее икроножные мышцы был сильными, а кости, что шли вверх до колена, казались мощными, как у мужчины, но все же Хекс была по-своему хрупка и элегантна. По крайней мере, по сравнению с ним. Он поднимался выше и выше, к бедрам, стараясь держаться их внешней стороны. Последнее, что он хотел, это чтобы она подумала, что он ее домогается, и когда добрался до верхней части бедра, остановился и снова взял в руки мыло. Ополоснув нижнюю часть ее ноги, он коснулся лодыжки другой и почувствовал укол облегчения, когда она спокойно дала ему шанс повторить то, что он только что сделал. Медленные движения, медленные руки, медленно-медленно... и только по внешней стороне снизу вверх. Закончив, он встал, хрустнув коленями, и выпрямившись во весь рост, подставил Хекс под струи воды. Снова держа ее за руку, он подал мыло, чтобы она могла вымыть все, что считала нужным. – Джон? – позвала она. В тишине он тихо просвистел «Что?» – Ты достойнейший мужчина, знай об этом. Ты на самом деле такой. Она протянула руки и взяла в ладони его лицо. Это произошло так быстро, что он даже не успел в это поверить. Позже, он будет снова и снова воспроизводить в памяти этот момент, растягивая его до бесконечности, и странным образом подпитываясь этим воспоминанием снова и снова. Но на самом деле это было лишь мгновенье. Неожиданной порыв с ее стороны. Целомудренный дар, своего рода благодарность за его столь же целомудренной подарок. Хекс привстала на цыпочки и прижалась губами к его рту. О, так мягко. Ее губы были невероятно мягкими. И нежными. И очень теплыми. Прикосновение было слишком мимолетным, но опять же, он был готов растянуть его на долгие часы, считая практически бесконечным. – Пошли, ляжем вместе, – сказала она, открывая дверь в душевую и выходя в комнату. – Мне не нравится, что ты спишь на полу. Ты заслуживаешь гораздо лучшего. В наполненном паром воздухе, он выключил воду и последовал за ней, принимая полотенце, которое она ему протянула. Они вместе вытерлись, она закуталась в свое всем телом, он же просто прикрыл своим бедра. В комнате, он первый лег на больничную койку и абсолютно естественным жестом широко развел руки. Если бы он подумал об этом, то вряд ли бы так поступил, но движение было не осознанным. И это хорошо. Потому что она пришла к нему, подобно легким горячим брызгам воды в душе, обволакивая его теплом, что проникало под кожу в самую глубину его сущности. Но, конечно же, Хекс проникла в него намного глубже. И так было всегда. Казалось, он отдал ей всю свою душу без остатка в тот самый момент, когда увидел ее впервые. Джон выключил свет, и она подвинулась еще ближе к нему, словно пытаясь расположится прямо в его холодном сердце как дома, казалось, ее огонь оттаивал его душу, пока он наконец не вздохнул самым чистым и беззаветным за последние месяцы вздохом. Джон закрыл глаза, но засыпать не собирался. Но все же заснул. И очень, очень крепко. ---------------------------------------------------------------------------------------- «Тупой и ещё тупее» (англ. Dumb & Dumber) — американская кинокомедия 1994 года с Джимом Кэрри и Джеффом Дэниэлсом в главных ролях. Фильм рассказывает историю двух безработных молодых людей, которые отправляются в безрассудное путешествие через всю страну, надеясь прервать полосу собственных постоянных неудач.
Дата: Понедельник, 09.04.2012, 19:24 | Сообщение # 33
Серафим
ПРОВЕРЕННЫЙ
Сообщений: 2913
ГЛАВА 30
В покоях для слуг, в особняке Сампсона, Дариус завершал свою беседу с горничной дочери. – Спасибо, – сказал он, вставая на ноги и кивая женщине. – Я ценю вашу честность. Доджен низко поклонилась. – Пожалуйста, Господин, найдите ее. И верните домой. – Мы сделаем все возможное. Он взглянул на Тормента. – Будь добр, приведи сюда управляющего. Тормент открыл дверь перед крошечной женщиной, и они вместе покинули комнату. В одиночестве, Дариус вышагивал по голому полу, его кожаные сапоги выписывали круги вдоль письменного стола в центре комнаты. Горничная не сообщила ему ничего важного. Она была скромна и честна, но абсолютно не помогла приблизиться в разгадке ни на дюйм. Тормент вернулся в сопровождении управляющего, и снова безмолвно встал рядом с дверью. И это хорошо. Вообще, во время допроса гражданского не требовалось более одного дознавателя. Но у мальчика была другая задача. Его проницательные глаза ничего не упускали, так что, возможно, он сумеет заметить то, что упустит Дариус во время разговора. – Спасибо за возможность побеседовать, – сказал Дариус управляющему. Доджен низко поклонился. – Для меня честь и удовольствием быть вам полезным, господин. – Поистине, – пробормотал Дариус, присаживаясь на жесткий стул, который он использовал при разговоре с горничной. Доджены, как правило, по своей природе предпочитали соблюдать протокол, и, следовательно, предпочитали, чтобы те, кто выше их по положению сидели, пока они сами стояли. – Как зовут тебя, управляющий? Еще один низкий поклон. – Мое имя Фритцгельдер Перлмуттер. – Как давно ты служишь этой семье? – Я родился здесь семьдесят семь лет назад. – Управляющий соединил руки за спиной и расправил плечи. – Я служу этой семье с гордостью с тех пор, как мне исполнилось пять лет. – Довольное долгое время. Хорошо ли ты знал хозяйскую дочь? – Да. Она очень достойная девушка. Отрада для родителей и всей кровной линии. Дариус внимательно посмотрел в лицо управляющему. – А ты не знаешь ничего такого, что... могло привести к ее исчезновению? Левая бровь слуги вздрогнула. Последовало долгое молчание. Дариус понизил голос до шепота. – Если это облегчит твою совесть, я даю тебе слово Брата, что ни я, ни мой коллега никогда и никому не расскажем то, что услышим из твоих уст. Даже самому Королю. Фрицгельдер открыл рот и коротко вздохнул. Дариус снова замолчал: давление на бедного слугу могло лишь помешать его откровенности. В любом случае, он либо будет говорить, либо нет, но даже слова поощрения могли его спугнуть. Управляющий полез в карман своей униформы и достал ярко-белый платок, сложенный аккуратным квадратом. Промокнув им верхнюю губу, он пытался на ощупь вернуть ее на место. – Ничто не покинет эти стены, – прошептал Дариус. – Ни единое слово. Управляющий дважды откашлялся, прежде чем прозвучал его высокий голос. – Воистину... она была безупречной. Это я могу сказать с уверенностью. Не существует... отношений с мужчиной, о которых не знали бы ее родители. – Но... – тихо произнес Дариус. В этот момент дверь широко распахнулась и дворецкий, который чуть ранее впустил их в дом, появился на пороге. Он, казалось, был совершенно не удивлен увиденным и явно все это не одобрял. Несомненно, ему доложил о происходящем кто-то из слуг. – Вы управляете таким огромным штатом слуг, – сказал Дариус мужчине. – Мой коллега и я находимся под глубоким впечатлением. Низкий поклон не убрал с лица мужчины выражение недоверия. – Я польщен вашей похвалой, господин. – Мы как раз собирались уходить. Ваш хозяин еще здесь? Дворецкий выпрямился, и его облегчение было очевидным. – Он ушел в свои покои, именно по этой причине я и пришел к вам. Он просил меня прощаться с вами за него, так как ему самому необходимо немедленно позаботиться о своей любимой шеллан. Дариус поднялся на ноги. – Ваш управляющий как раз собирался проводить нас к выходу. Идет дождь, я уверен, вы предоставите нам кого-то из обслуги, чтобы нас провели по мокрой траве. Мы еще вернемся, после захода солнца. Благодарим за выполнение всех наших просьб. Другого ответа, кроме того, что дал мужчина и быть не могло: – Как пожелаете, господин. Фрицгельдер поклонился своему начальнику, а затем протянул руку, указывая на дверь в дальнем углу. – Сюда, пожалуйста. Снаружи воздух дарил невесомое обещание весеннего тепла. Но все же ощущался еще зимний холод, пока они шли сквозь туман. Фрицгельдер точно знал, куда идти, управляющий специально провел их вокруг задней части особняка в ту часть садов, на которые выходили окна покоев девушки. Это ли не то, что нужно? – подумал Дариус. Управляющий остановился прямо под окнами комнат дочери Сампсона, но не стал поворачиваться лицом к толстым каменным стенам дома. Он смотрел вдаль... через клумбы и изгороди лабиринта... на соседнее имение. А потом намеренно повернулся к Дариусу и Торменту. – Поднимите глаза свои и взгляните на деревья, – сказал он, указывая на дом, как будто описывая что-то обыкновенное, так как, за ними, несомненно, следили из освинцованных окон особняка. – Внимательно всмотритесь в эти пробелы. В самом деле, среди плотных бесплодных веток деревьев была словно дыра – именно поэтому они и смогли увидеть далекий особняк с высоты второго этажа. – Этот пейзаж не есть творение рук жителей этого дома, господин, – тихо произнес доджен. – И я заметил его за неделю до того… когда пропала госпожа. Я был наверху и убирался в покоях. Семья спустилась в подземелье, чтобы провести там дневные часы. Я услышал звуки ломающейся древесины и выглянул в окно и увидел, как ветви падают вниз. Дариус сузил глаза. – Довольно своевременная рубка ветвей, не так ли? – Весьма своевременная. Но тогда я не подумал ничего дурного, поскольку там проживают всего лишь люди. Но сейчас... – А теперь ты думаешь, что у этого действа была причина, отличная от благоустройства и озеленения. Скажи, ты кому-нибудь об этом говорил? – Дворецкому. Но он умолял меня молчать. Он хороший мужчина, верой и правдой служит семье. Он лишь хочет, чтобы ее нашли ... – Но так же хочет избежать любого подозрения, что она могла попасть в руки людей? Которые, по мнению Глимеры, были не всего лишь ходячими крысами. – Спасибо тебе за это, – сказал Дариус. – Ты хорошо выполняешь свой долг. – Просто найдите ее. Пожалуйста. Меня не заботит, кто ее похитил – просто верните ее домой. Дариус внимательно посмотрел на соседний дом. – Мы так и сделаем. Так…. Или иначе… Ради всего святого и их самих, он молился о том, чтобы люди из того поместья не посмели взять одну из них. Другую расу полагалось избегать, так приказал Король, но что если они осмелились напасть на вампира? И тем более на вампира-женщину благородного происхождения? Дариус уничтожит, каждого из них, в их же постелях, и оставить тела гнить и источать зловоние.
Когда Грег Уинн проснулся, Холли спала, свернувшись в его объятиях, ее пышные силиконовые груди прижимались к нему, как подушки-близнецы. Бросив беглый взгляд на часы, он обнаружил, что уже 7 утра. Вполне можно паковаться и отчаливать в Атланту. – Холли. – Он легонько толкнул ее рукой. – Проснись. Она издала звук, похожий на мурлыканье, и потянулась, выгибаясь всем телом, впечатываясь в него, что превращало утренний стояк в сильнейшую потребность, с которой нужно было срочно что-то делать. Хотя, воспоминания о том, по какой причине она оказалась в его постели, этот порыв обуздали. Доказывая, что все-таки, в каком-то смысле он был джентльменом. – Холли. Ну же. Подъееееем. – Он погладил ее волосы и откинул их за плечи. – Если выедем прямо сейчас, будем в Атланте уже к вечеру. Это было им очень на руку, учитывая то, что беготня за призрачным Рэтбуном стоила им целого рабочего дня. – Окей. Встаю. Я встаю. Но на самом деле, лишь он один принял вертикальное положение. А Холли просто перекатилась на теплое место, которое он освободил, и снова уснула. Он принял душ, а затем стал собирать чемодан так громко, как мог, но она словно умерла для этого мира. Не сон, а кома какая-то. Он как раз собирался идти к Стэну, который в плане подъема был совсем запущенным случаем, когда раздался стук в дверь. Этот придурок что, уже встал? Грег открыл дверь и начал говорить со своим оператором. – Послушай, давай тащи все в минивэн… Это был осел-дворецкий. И выглядел он так, будто кто-то пролил красное вино на его любимый диван. Грег поднял ладонь. – Все в порядке, мы уезжаем. Как раз собираемся. Просто дайте нам… – Хозяин решил позволить вам съемку. Только вам. Грег глупо заморгал. – Прошу прощения? Тон дворецкого еще больше наполнился отвращением. Если такое вообще было возможно. – Хозяин говорил со мной сегодня утром. Он сказал, что вам дозволено снимать здесь свое шоу. Вот на день бы пораньше, выругался про себя Грег. – Извините. Моя команда и я… – Просто в восторге, – закончила за него Холли. Когда он оглянулся через плечо, та, что произнесла эти слова, уже накинула халат и встала с кровати. – Это хорошая новость, – сказала она, многозначительно улыбаясь дворецкому. Который, казалось, разрывался между неодобрением и симпатией при виде ее, такой очаровательно растрепанной, теплой и естественной. – Ну, хорошо, – сказал дворецкий, откашлявшись. – Дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится. И поклонившись, он скрылся в коридоре. Грег закрыл дверь. – Я думал, ты хочешь убраться отсюда. – Ну... Я же с тобой в безопасности, не так ли? – Она прильнула к нему, лаская его грудь. – Я просто останусь с тобой. Удовлетворение в ее голосе вызвало у него подозрение. – Ты меня разыгрываешь? По поводу секса с... кем бы то ни было. Она, не задумываясь, покачала головой. – Нет... но я действительно думаю, что это был всего лишь сон. – А что по поводу того, что ты утверждала, что секс все-таки был? Ее аккуратно выщипанные брови нахмурились, как будто она пыталась что-то рассмотреть через матовое стекло. – Все было слишком смутным, чтобы оказаться реальностью. Прошлой ночью я была совершенно сбита с толку, но в свете дня... все это кажется глупостью. – Ты была уверена, когда пришла сюда. Она медленно покачала головой. – Ничего, кроме очень яркого, невероятного сна... которого на самом деле не было. Он внимательно посмотрел на ее лицо и не увидел ничего, кроме уверенности. Внезапно, она приложила руку к виску. – У тебя есть аспирин? – Голова? – Да. Только что разболелась. Он подошел и достал аптечку из своего чемодана. – Слушай, я готов попробовать, но если мы останемся, пути обратно уже не будет. Нам нужно заполнить эфир, так что мы не сможем внезапно сорваться в Атланту через пару дней. Честно говоря, они уже были в пределах «последней минуты до эфира». – Я понимаю, – сказала она и села на кровать. – Я все прекрасно понимаю. Грег принес ей аспирин, потом пошел в ванную и наполнил стакан водой. – Послушай, почему бы тебе не вернуться в постель. Рано еще, и Стэн, без сомнения, до сих пор спит. – А чем ты займешься? – Она зевнула и протянула ему обратно пустую упаковку Баера и стакан. Он кивнул на свой ноутбук. – Я возьму его вниз в гостиную и пробегусь по кадрам, которые мы сняли вчера вечером скрытыми камерами. Они уже загрузились с камер. – Оставайся здесь, – попросила она, пошевелив под одеялом ухоженными пальчиками. – Ты уверена? Она опустила голову на подушку и улыбнулась, сверкнув идеальными зубами и... самой сладкой своей частью. – Да. Мне так спокойнее будет спать, к тому же, ты так хорошо пахнешь после душа. Боже, в этом ее изюминка: когда она смотрела на него с кровати вот так, целая армия не смогла бы вытащить его из комнаты. – Окей. Засыпай, детка. Она улыбнулась, услышав ласковое прозвище, которое он дал ей после их первого секса. – Так и сделаю. И спасибо за то, что остался со мной. Холли закрыла глаза, а он подошел к креслу у окна и включил свой ноутбук. Результаты работы крошечных камер, которые они спрятали в холле, внизу в гостиной и на улице в большом дубе, рядом с крыльцом, действительно загрузились . Учитывая то, что произошло, Грег чертовски сожалел, что не установил одну в комнате Холли, но в этом вся соль. Если призраки на самом деле не существуют, то зачем совершать лишние телодвижения? Снимки нужны лишь для продажи самой атмосферы этого места... и для легкой фальсификации позднее, когда придет время «вызывать духов этого дома». Просматривая отснятый материал, он гадал, как долго этим занимается. Два года? И пока он не видел и не слышал ничего такого, что не поддавалось бы объяснению. И это хорошо. Он не пытался доказать существование духов. Он просто торговал развлечениями. Единственное, чему он выучился за последние двадцать четыре месяца, так это тому, что у него была хорошая работа: вранье никогда не было для него проблемой. На самом деле, именно благодаря тому, что он никогда не брезговал фальсификацией, он и являлся столь успешным телевизионным продюсером. Для него главным были цель и детали, заслуживающие внимания, – места, люди с необычными способностями, источники информации, владельцы домов – все, что застывало на пленке или киноленте являлось лишь постановочным шоу, созданным им лично. Чтобы сделать свою работу, он лгал о соглашениях, датах, времени, изображениях и звуках. Он сочинял небылицы, вводил в заблуждение и рождал ложные слухи. Он фабриковал, монтировал и… Грег нахмурился и наклонился к экрану. Наведя курсор мыши на кнопку перемотки Windows Media-плеера, он повторно воспроизвел момент, который был записан в коридоре. Он увидел темный силуэт, который двигался по коридору и... исчез в спальне Холли. Время в нижнем правом углу: 12:11 утра. Это было почти за сорок пять минут до того, как она пришла к нему. Грег воспроизводил этот момент снова и снова, наблюдая, как огромная тень идет по середине тускло освещенного коридора, закрывая собой свет, который пробивался сквозь окно в дальнем конце. В голове звучал голос Холли: «Потому что я занималась с ним сексом». Гнев и тревога метались у него в голове, он позволил записи длиться, в правом углу мелькали минуты. А потом вот оно: полчаса спустя кто-то вышел из комнаты Холли, снова закрывая собою свет. Фигура направилась в обратном направлении тому, откуда появилась, словно этот человек знал, где были установлены камеры и не хотел, чтобы в их объектив попало его лицо. И когда Грег уже приготовился вызвать местную полицию... фигура растворилась в воздухе. Что. За. Хрень. -------------------------------------- Растворимый аспирин
Проснувшись, Джон Мэтью почувствовал рядом с собой Хекс и запаниковал. Сон... это был сон? Медленно сев, он ощутил, как ее рука скользнула по груди на его живот, и поймал ее прежде, чем она упала на его бедро. Боже, то, что он держал в руках с такой заботой, было теплым и осязаемым... – Джон? – спросила она в подушку. Недолго думая, он укрыл Хекс своим телом и поправил ее короткие волосы. После этого, казалось, она снова провалилась в сон. Беглый взгляд на часы сообщил, что было всего четыре часа дня. Они спали долго, и было невозможно заглушить рычание в его животе, и значит, Хекс тоже проголодалась. Удостоверившись, что она снова спит, он, двигаясь как можно тише, выскользнул из ее объятий, написал короткую записку и натянул кожаные штаны и футболку. Вышел в коридор босиком. Вокруг царила тишина, в виду отсутствия тренировок, и это было так печально. Из зала должны были доноситься крики спарринга, из классов – гул лекций, а из душевой – стук дверей гардеробных шкафчиков. Вместо этого лишь тишина. Но оказалось, что он и Хекс здесь были не одни. Подойдя к стеклянной двери офиса, он замер, положив ладонь на ручку. Тор спал за столом... Вернее, на нем. Его голова покоилась на сгибе руки, а плечи тяжело поднимались и опускались. Джон уже настолько привык к чувству гнева, который испытывал по отношению к мужчине, что ощутил шок от того, что в данный момент ничего подобного не вспыхнуло внутри. Он чувствовал только… сокрушительную грусть. Этим утром он проснулся рядом с Хекс. А Тор никогда, никогда больше не испытает подобного. Он никогда не прикоснется к Вэлси и не погладит ее волосы. Он никогда не пойдет на кухню, чтобы принести ей поесть. Никогда не сможет ее обнять или поцеловать. Более того – вместе с ней он потерял и ребенка. Джон открыл дверь с мыслью, что Тор сразу же проснется, но этого не произошло. Мужчина был в отключке. Оно и понятно. Он усиленно занимался тем, что пытался вернуться в форму, питался и тренировался двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, и результат не заставлял себя ждать. Одежда больше не висела на нем, но ясно как день, сам процесс восстановления был крайне утомителен. Где Лэсситер? – подумал Джон, проходя мимо стола к шкафу. Обычно ангел находился неподалеку от Брата. Нырнув в потайную дверь за полками, он направился в дом через туннель. Пока он шел, ряды флуоресцентных ламп на потолке тянулись далеко, далеко впереди него, создавая впечатление предопределенного пути, учитывая то, как складывались обстоятельства, это было вполне неплохо. Он достиг небольшой лестницы, поднялся по ней, ввел код и прошел еще один пролет. В фойе он услышал, как работает телевизор в бильярдной, и сразу понял, где ангел. Никто в доме не стал бы смотреть шоу Опры. Если только под дулом пистолета. Кухня была пуста, без сомнения, доджены ели в своих покоях, прежде чем заняться приготовлением Первой Трапезы. И это хорошо. Ему не требовалась помощь. Двигаясь быстро, он вытащил из кладовки корзину и заполнил ее до краев. Бублики. Термос с кофе. Кувшин с апельсиновым соком. Порезанные фрукты. Датская булочка. Еще одна. И еще. Кружка. Кружка. Стакан. Он искал высококалорийную пищу и молился, чтобы ей нравилось сладкое. На этой ноте, он на всякий случай приготовил еще и сэндвич с индейкой. И совсем по другой причине, он сделал еще один – с ветчиной и с сыром. Он переск столовую и направился обратно к двери под парадной лестницей… – Многовато еды для двоих, – тихо сказал Лэсситер, свойственным ему тоном умника. Джон обернулся. Ангел стоял в дверях бильярдной, прислонившись к витиевато украшенной арке. Ноги скрещены в лодыжках, а руки на груди. Его золотой пирсинг блестел, создавая впечатление, что у парня повсюду были глаза, которые ничего не упускали. Лэсситер усмехнулся. – Так, теперь ты смотришь на вещи под другим углом? Еще совсем недавно, буквально ночь назад, Джон бы его послал, но теперь просто кивнул. Особенно вспоминая трещины на бетонных стенах коридора, которые возникли от боли, которую пережил Тор. – Хорошо,– сказал Ласситер, – и чертовски вовремя. Да, сейчас я не с ним потому, что все нуждаются в одиночестве. К тому же, я должен досмотреть Опру. Ангел отвернулся, светлые и темные пряди качнулись в воздухе. – И молчи в тряпку. Опра божественна. Покачав головой, Джон понял, что улыбается. Лэсситер, может, и был метросексуальной болью в заднице, но он вернул Тора Братству, а это многого стоит. Через туннель. Сквозь заднюю стенку шкафа. В офис, где все еще спал Тор. Когда Джон подошел к нему, Брат вздрогнул и проснулся, и поднял голову от поверхности стола. Часть лица была помята, как будто кто-то нанес на него слой клейстера и забыл размазать это дерьмо получше. – Джон... – произнес он хрипло. – Привет. Тебе что-нибудь нужно? Джон запустил руку в корзину и достал ветчину и сыр. Положив сэндвич на стол, он толкнул его в сторону мужчины. Тор моргнул, как будто никогда раньше не видел два ломтика ржаного хлеба с мясом. Джон кивнул на сэндвич. «Ешь» произнес он губами. Тор протянул руку и взял бутерброд. – Спасибо. Джон кивнул, кончики его пальцев задержались на поверхности стола. Он попрощался быстрым стуком костяшек пальцев. Слишком много ему хотелось сказать, но времени было так мало, и он боялся, как бы Хекс не проснулась в одиночестве. Когда он подошел к двери, Тор сказал: – Я очень рад, что ты вернул ее. Чертовски сильно этому рад. Как только слова достигли его ушей, взгляд Джона застыл на трещинах в стенах коридора. Он мог бы сделать то же самое, подумал он. Если бы Роф и Братья пришли к его порогу с плохими новостями о его женщине, он отреагировал бы точно также как Тор. Трещины прошли тогда от самого пола, вверх и до потолка. А потом он исчез. Джон оглянулся через плечо и посмотрел на бледное лицо мужчины, который был его спасителем, его наставником... почти что отцом. Тор набрал вес, но его лицо по-прежнему оставалось запавшим, но , может, это никогда не изменится, и не важно, как много он будет есть. Когда их взгляды встретились, у Джона возникло ощущение, что они оба прошли через что-то гораздо большее, нежели просто года, что они знали друг друга. Джон поставил корзину к ногам. «Сегодня ночью мы с Хекс выходим на улицу» – Правда? «Собираюсь показать ей, где я вырос» Тор медленно сглотнул. – Хочешь взять ключи от моего дома? Джон застыл. Он всего лишь хотел рассказать парню о том, что происходит в его жизни, что-то вроде пробы воды пальцами ног – чтобы разбить лед, что возник между ними. «Я не собирался вести ее туда…» – Иди. Это хорошо, что ты там побываешь. Доджен появляется в доме лишь раз в месяц, может, два. – Тор выдвинул один из ящиков стола, достал связку ключей и откашлялся. – Держи. Джон поймал ключи и сжал их в кулаке, стыд сковал его грудь. Он очень плохо вел себя с Тором в последнее время, и все же, даже сейчас Брат взял себя в руки и предложил Джону то, что, должно быть, убивало его. – Я рад, что вы с Хекс нашли друг друга. Это имеет поистине космический смысл, серьезно. Джон сунул ключи в карман, чтобы освободить руки. «Мы не вместе» Улыбка, которая на мгновенье отразилась на лице парня, казалась древней. – Нет, вы вместе. Вы двое созданы друг для друга. Господи, подумал Джон, наверное, его связующий аромат так очевиден. Но все же, не было причин углубляться во все как-и-почему, что были связаны с их парой. – Итак, ты собираешься к Деве Милосердной? – Когда Джон кивнул, Тор поднял с пола мешок. – Возьми это с собой. Деньги от продажи наркоты, были найдены в особняке Лэша. Блэй принес их сюда. Полагаю, они могут понадобиться. Тор поднялся на ноги, положил мешок на стол, взял бутерброд и, развернув бумагу, откусил. – Майонеза самое то, – пробормотал он. – Не много и не мало. Спасибо. И пошел к шкафу. Джон тихонько свистнул, Брат остановился, но не обернулся. – Все нормально, Джон. Тебе не нужно ничего говорить. Просто береги себя, там, на улице, хорошо? А затем Тор выскользнул из кабинета, оставив Джона окруженным ощущением доброты и достоинства, повисших в воздухе, надеющимся, что когда-нибудь он сам сможет обладать такими же качествами. Когда дверь шкафа закрылась, Джон подумал о том... что хочет быть похожим на Тора. Идя по коридору, было забавно осознавать, что одна мысль так и крутится в голове, снова и снова, и ее наличие словно возвращало мир на круги своя: с тех пор, как он впервые повстречал парня, все, начиная с комплекции Брата, его ума, и заканчивая тем, как он относился к своей женщине, как сражается, и даже глубокий звук его голоса... все это заставляло Джона хотеть быть похожим на Тора. Это хорошо. Это... правильно. Спускаясь в послеоперационную палату, он осознал, что не хочет, чтобы наступала ночь. В конце концов, в большинстве случаев прошлое лучше похоронить... Особенно его прошлое, потому что оно смердело. Но вот в чем дело: теперь у него было больше шансов отвлечь Хекс от того, что с ней сделал Лэш. И ей понадобится еще одна ночь, может, две, прежде чем она полностью придет в себя. И сможет, по крайней мере, еще раз покормиться. Таким образом, он будет знать, где она и сможет удержать ее рядом с собой весь вечер. Независимо от того, что думал Тор, Джон не обманывал себя. Рано или поздно, она уйдет, и он не сможет ее остановить.
***
На Другой Стороне, Пэйн прогуливалась вокруг Святилища, упругая зеленая трава щекотала ее босые ноги , нос наполнял аромат жимолости и гиацинтов. Она не спала ни минуты с тех самых пор, как мать вернула ее из летаргического сна, и хотя поначалу это казалось странным, она старалась об этом не думать. Просто так было. Скорее всего, ее тело уже достаточно отдохнуло за последние годы. Оказавшись перед храмом Праймэйла, она не стала заходить внутрь. И чертоги матери она тоже миновала – еще слишком рано для визита Рофа , а спарринг с ним был единственной причиной, по которой она там появлялась. Подойдя к изолированому храму, она распахнула дверь, хотя было сложно объяснить, что побудило ее повернуть ручку и ступить на порог. Чаши с водой, в которые издавна смотрели Избранные, чтобы увидеть предстоящие события, которые произойдут на другой стороне, стояли аккуратными рядками на столах, а рядом лежали готовые к использованию свитки чистого пергамента и перьевые ручки. Ее взгляд поймал отблеск света, и она подошла к его источнику. Вода в одном из хрустальных сосудов, не замедляясь, двигалась по кругу, как будто чашу только что использовали. Она огляделась. – Кто здесь? Никто не ответил, только сладкий запах лимона подсказывал, что Ноу-Уан была здесь недавно и стирала одежды. Что было, если честно, пустой тратой времени. В храме не встретишь пыль, грязь или сажу, но ведь Ноу-Уан была частью великой традиции Избранных, не так ли? Оставалось лишь проделывать работу, которая служила не особо великой цели. Пэйн развернулась и прошла мимо пустых стульев. Неудача ее матери так остро чувствовалась в воздухе, прямо как царившая в данный момент тишина. Она не любила эту женщину, правда. Но печальная реальность заключалась в том, что все планы, строившиеся долгое время, не увенчались успехом: создать специальный способ отбора, намериваясь отсеять дефекты и сделать расу еще сильнее. Научить встречать врага на поле боя и всегда побеждать. Сделать так, чтобы количество ее детей множилось, и чтобы все они служили ей с любовью, послушанием и радостью. И где сейчас Дева-Летописеца? В одиночестве. Никто не преклонялся перед ней. Никто ее не любил. И, скорее всего, будущие поколения все реже и реже будут выбирать ее путь, ведь многие родители теперь отдалились от традиций. Покинув пустую комнату, Пэйн вышла на яркий свет и… Внизу, возле сияющего бассейна, двигалась блестящая золотистая тень, танцующая, словно тонкий цветок на ветру. Пэйн зашагала к ней и, подойдя ближе, решила, что Лэйла, судя по всему, помутилась рассудком. Избранная пела песню, в которой не было слов, ее тело двигалось в танце, который не имел ритма, волосы развивались в воздухе, словно флаг. Это был первый и единственный раз, когда женщина не забрала волосы наверх, на манеру всех Избранных, по крайней мере, Пэйн видела ее такой впервые. – Сестра моя! – сказала Лэйла, останавливаясь. – Прости меня. Ее блистательная улыбка была ярче, чем золото ее одежд, а аромат – сильнее, чем когда-либо, запах корицы звенел в воздухе, как и ее прекрасный голос. Пэйн пожала плечами. – Тебе не за что просить прощения. Воистину, твое пение услада для слуха. Лэйла снова элегантно взмахнула руками. – Какой прекрасный день, не правда ли? – Воистину. – Пэйн вдруг почувствовала укол страха. – Твое настроение значительно улучшилось. – Это-это-это, – Избранная снова закружилась в пируэте, красиво выставив ногу в сторону. – Воистину, это прекрасный день. – Что доставило тебе такую радость? –Хотя Пэйн знала ответ. Смена настроения, в конце концов, редко бывала спонтанной – для этого всегда необходим некий толчок. Лэйла замедлила свой танец, руки и волосы опустились и застыли. Когда ее элегантные пальчики поднялись ко рту, казалась, она не могла подобрать слова. Она, наконец, послужила надлежащим образом, подумала Пэйн. Ее опыт как эроса больше не был лишь теорией. – Я... – Румянец на щеках стал еще ярче. – Не говори ни слова, просто знай, что я рада за тебя, – тихо произнесла Пэйн, и это в значительной степени было правдой. Но где-то в глубине души она чувствовала себя странно удрученной. Теперь оставались лишь она и Но-Уан, кто был не тронут? Похоже, что так. – Он поцеловал меня,– Лэйла посмотрела на отражающие воды бассейна. – Он... коснулся своим ртом моего. Избранная грациозно присела на мраморный край и погрузила руку в спокойную воду. Через какое-то время Пэйн присоединилась к ней, потому что иногда было хорошо чувствовать хоть что-нибудь. Даже если это чувство – боль. – Тебе понравилось, не правда ли? Лэйла посмотрела на свое отражение, ее светлые волосы струились по плечам, а кончики спускались в серебристую воду. – Он был... как огонь во мне. Мощный горячий поток, который... обжигал меня. – Так ты больше не девственна. – Он остановил нас обоих после поцелуя. Сказал, что хочет, чтобы я была уверена. – Чувственная улыбка, озарившая женское лицо, передавала эхо той страсти. – Я была уверена, и так есть до сих пор. И он тоже. Воистину, его тело воина было готово для меня. Он меня жаждал. Быть желанной таким образом стало даром для меня сверх всякой меры. Я думала... я стремилась воплотить в жизнь то, чему меня обучали, но теперь я знаю, что есть что-то гораздо большее, что ждет меня на Другой Стороне. – С ним? – тихо спросила Пэйн. – Или ты говоришь о выполнении своих обязанностей? Лэйла нахмурилась. Пэйн кивнула. – Я просто хочу убедиться, что дело именно в нем, а не в позиции, в которой ты хочешь утвердиться. Последовала долгое молчание. – Эта страсть между нами, безусловно, свидетельствует об ее определенности судьбой, не так ли? – Об этом я ничего сказать не могу. – Опыты с судьбой довели ее до одного яркого, кровавого деяния... а за ним и до глубокого и долгого бездействия. И оба эти момента не позволяли ей комментировать ту страсть, о которой сейчас говорила Лэйла. Или радоваться ей. – Ты осуждаешь меня? – прошептала Лэйла. Пэйн подняла взгляд на Избранную и подумала о той пустой комнате с голыми столами и чашами, что больше не согревались теплыми женскими руками. Радость Лэйлы, возникшая не здесь, а за пределами мира Избранных, казалось еще одним неизбежным провалом. И это было не так уж плохо. Она протянула руку и коснулась плеча женщины. – Вовсе нет. Воистину, я рада за тебя. Застенчивая радость Лэйлы сделала ее красоту еще более захватывающей дух. – Я так рада, что могу поделиться с тобой своим волнением. Я готова взорваться от переполняющих меня эмоций... а мне... мне не с кем поговорить об этом. – Ты всегда можешь поговорить со мной. – Лэйла, кстати, никогда не осуждала ее за мужские военные замашки, и Пэйн была готова ответить ей той же любезностью. – Ты собираешься вернуться туда в ближайшее время? Лэйла кивнула. – Он сказал, что я могу вернуться к нему в... Как он это назвал? В следующую ночь. Я так и сделаю. – Ну, ты должна держать меня в курсе. В самом деле... Мне интересно послушать, как складывается твоя жизнь. – Спасибо, сестра. – Лэйла накрыла ладонь Пэйн своей, ее глаза заблестели от слез. – Я была ненужной так долго, и это... то, чего я так хотела. Я чувствую себя... живой. – Это хорошо, сестра моя. Это... очень хорошо. С ободряющей улыбкой, Пэйн встала на ноги и попрощалась с женщиной. Возвращаясь в свои покои, она обнаружила, что потирает центр груди, в которой поселилась странная боль. А Рофа ждать еще так долго.
Хекс проснулась, ощущая аромат Джона Мэтью. Его и свежего кофе. Подняв веки, она нашла его в полумраке палаты. Он сидел на стуле, том самом, что использовал во время своего первого визита, и, сгорбившись, наливал в кружку кофе из темно-зеленого термоса. Он снова надел кожаные штаны и футболку, но его ноги были босы. Он повернулся к ней и замер, приподняв брови. И хотя кружка была на полпути к его рту, он тут же протянул ее Хекс. Боже, это ли не характеризовало то, какой он мужчина? – Нет, пожалуйста, – сказала она. – Он твой. Джон застыл, словно решая, возразить ей или нет. Но потом коснулся фарфорового края губами и сделал глоток. Чувствуя себя чуть окрепшей, Хекс отбросила одеяло в сторону и свесила ноги с кровати. Когда она встала, ее полотенце упало, и она услышала, как Джон издал шипящий вздох. – О, прости, – пробормотала она, нагибаясь и поднимая махровую ткань. Она не винила его за нежелание смотреть на шрам, который до сих пор виднелся на нижней части ее живота. Не то, что нужно созерцать за завтраком. Обернув вокруг себя полотенце, она сначала направилась в туалет, а затем умылась в ванной. Ее тело восстанавливалось быстро, синяки исчезали, ноги стали лучше держать вес тела. А благодаря отдыху и кормлению от Джона, боль была уже не такой сильной, а создавала лишь легкий дискомфорт. Выйдя из ванной, она сказала: – Как думаешь, я могу одолжить у кого-нибудь одежду? Джон кивнул, но указал на кровать. Очевидно, он хотел, чтобы сначала она все-таки поела. – Спасибо, – сказала она, затягивая полотенце вокруг груди. – Что у тебя там? Хекс села, и он предложил ей много всего на выбор. Она взяла сэндвич с индейкой, потому что не смогла игнорировать потребность организма в протеине. Джон, наблюдая за ней со стула, просто пил кофе, и как только она закончила с бутербродом, достал датскую булочку, которая выглядела ну очень аппетитно. Сочетание вишни и сладкой глазури натолкнули ее на мысли о кофе. И надо же – Джон, будто читая ее мысли, уже протягивал ей кружку. Она съела еще одну булочку и бублик. Выпила стакан сока. И две кружки кофе. Забавно, но его молчание действовало на Хекс странным образом. Обычно именно она сидела тихо, предпочитая держать язык за зубами, а не делиться ни с кем своими мыслями. Но в беззвучном присутствии Джона она испытывала странное желание поговорить. – Я наелась, – сказала она, откинувшись на подушки. Когда он приподнял бровь и протянул ей последнюю датскую булочку, она покачала головой. – Боже... нет. Еще одну я не осилю. И только после этого он начал есть. – Ты ждал, пока наемся я? – спросила она нахмурившись. Когда он встретился с ней взглядом и пожал плечами, она тихо выругалась. – Ты не должен был. Джон пожал плечами еще раз. Она посмотрела на него и тихо пробормотала: – У тебя прекрасные манеры. Его румянец вспыхнул как маков цвет, и Хекс приказала своему гребаному сердцу успокоиться, потому что, черт возьми, оно застучало как сумасшедшее. Хотя, скорее всего сердцебиение было связано с двумя тысячами калорий, которые упали в ее пустой желудок. Или нет. Когда Джон начал слизывать глазурь с пальцев, и на какое-то мгновенье она увидела его язык, то почувствовала в теле возбуждение… Но воспоминания о Лэше раздавили то хрупкое ощущение, что возникло у нее между ног, они вернули ее обратно в спальню, где он снова лежал на ней, раздвигая ее ноги своими жесткими руками… – О, черт... – Вскочив с кровати, она кинулась в туалет, едва успевая сделать это вовремя. Все вышло обратно. Две датских булочки. Кофе. Сэндвич с индейкой. Полный выброс всего, что она съела. Хекс трясло, но не из-за рвотных спазмов. Она чувствовала ужасные прикосновения Лэша на своей коже... его самого внутри нее, то как он кончает… Иииии, вот пошел и апельсиновый сок. О, Боже... как она смогла пережить все это и столько раз? Драки, постоянная борьба... и жестокий секс с ублюдком. Снова и снова, снова и снова... а затем все кончено. Он сползает с нее. Из нее. Черт… Еще одна волна рвотных позывов блокировала дальнейших ход мыслей, и хотя Хекс ненавидела тошноту, то, что ее мозг в этом момент молчал, стало облегчением. Как будто тело пыталось изрыгнуть ее травму физически, избавиться от нее, чтобы она могла начать все сначала. Так называемая полная перезагрузка. Когда самая тяжелая часть приступа закончилась, Хекс опустилась на колени и приложила руку к липкому от пота лбу. Дыхание разрывало горло, тело вибрировало, будто рвотный рефлекс рассматривал возможность своего вовзращения. В желудке ничего не осталось, сказала она ему. Если только тело не планирует исторгнуть ее легкие. Дерьмо, она ненавидела подобные моменты. Сразу после того, как ты проходишь через ад, твой разум и все, что тебя окружает, превращается в минные поля – никогда не знаешь, где именно и когда произойдет взрыв. Конечно, со временем воспоминания исчезнут, но процесс возвращения к «нормальной жизни» был просто невыносим. Она подняла голову и нажала рычаг слива. Вдруг по руке скользнула прохладная ткань, и Хекс вздрогнула. Но ей нечего было бояться – это был Джон. Господи, он держал единственную вещь, которую она в этот момент желала больше всего на свете: чистая, влажная, прохладная салфетка была словно Божья благодать. Уткнувшись в нее лицом, она вздрогнула от облегчения. – Я сожалею, что так вышло с едой. Она мне действительно понравилась.
***
Время звать Дока Джейн. Хекс сидела на полу возле унитаза в полной наготе, и Джон следил за ней, одновременно набирая на телефоне текстовое сообщение. Нажав кнопку «отправить», он бросил телефон на столешницу и вытащил из стопки рядом с раковиной чистое полотенце. Он хотел пожалеть скромность Хекс, но более того – он просто не мог смотреть на то, как ее позвонки угрожают вспороть кожу спины. Обернув ее тканью, он позволил рукам задержаться на ее плечах. Отчаянно хотелось прижать ее к груди, но он не знал, как она отреагирует на подобную близ… Хекс откинулась назад, вплотную к нему, и закрепила полотенце на груди. – Дай угадаю. Ты позвал мне доброго доктора. Джон устроился поудобнее, уперся ладонями в пол, чтобы зафиксировать тело на месте и расставил колени, чтобы она легла в углубление его тела словно в колыбель. Неплохо, подумал он. Туалет оказался чуть дальше от ее лица, но в случае необходимости нужно будет лишь просто податься вперед. – Я не больна, – сказала она хрипло. – И операция тут не причем. Просто поела слишком быстро. Может быть, подумал он. Но тогда тем более не будет никакого вреда, если ее снова осмотрит Док Джейн. Кроме того, им необходимо разрешение на выход, если, конечно, сегодня это возможно. – Хекс? Джон? Джон засвистел, услышав голос доктора, и мгновенье спустя женщина Вишеса просунула голову в ванную. – Вечеринка? А я не приглашена? – спросила она, войдя. – Ну, технически, я думаю, что все-таки да, тебя пригласили, – пробормотала Хекс. – Я в порядке. Джейн опустилась на колени и, хотя ее улыбка была теплой, тем не менее она прошлась острым взглядом по лицу Хекс. – Что здесь происходит? – Меня стошнило после того, как я поела. – Не против, если я измерю температуру? – Не хотелось бы ощущать хоть что-то в горле прямо сейчас, если не возражаешь. Джейн достала белый инструмент из своей сумки. – Я могу измерить ее в ухе. Джон в шоке почувствовал, как где-то сбоку Хекс нашла его руку и сжала изо всех сил, как будто в поисках поддержки. Давая ей понять, что всегда будет рядом, он сжал ее руку в ответ, и в то же мгновенье, ее плечи опустились и расслабились. – Работай, Док. Хекс наклонила голову, и надо же – она оказалась у него на плече. И Джон не смог удержаться и прижался щекой к мягким локонам и глубоко вздохнул. Ему показалось, что доктор все сделала слишком быстро: вставила прибор в ухо, тот издал писк, и вот она уже вынимает его обратно – и значит, Хекс снова подняла голову. – Температура в норме. Не возражаешь, если я осмотрю разрез? Хекс позволила, разворачивая полотенце и обнажая живот и шрам, что пролегал по нижней части ее живота. – Выглядит неплохо. Что ты ела? – Я съела слишком много. – Понятно. Что-нибудь болит? Хекс покачала головой. – Я чувствую себя лучше. Серьезно. Что мне нужно, так это одежда и обувь ... и еще одна попытка Первой Трапезы. – Я могу дать тебе медицинскую форму, а потом, дома мы позаботимся о том, чтобы ты снова поела. – Хорошо. Спасибо. – Хекс начала подниматься на ноги, и Джон мог ей, удержав полотенце на месте, когда оно чуть не соскользнуло. – Потому что мы собираемся выйти на улицу. – Только не сражаться, ясно? Джон кивнул и показал знаками, «Мы просто хотим размять ноги. Клянусь». Глаза Дока Джейн сузились. – Я лишь даю медицинское заключение. Которое состоит в том, что ты, – она взглянула на Хекс, – должна поесть и оставаться здесь до конца ночи. Но ты взрослая женщина, так что имеешь право решать сама. Ну, ты в курсе. И если вы уйдете без Куина, то ваша пара напроситься на серьезные проблемы с Рофом. «Хорошо», показал Джон. Он не стал психовать по поводу «няньки» – он просто не собирался рисковать Хекс. Он не питал никаких иллюзий по поводу женщины, которую любил. Она могла в любой момент принять решение исчезнуть, и если это произойдет, ему потребуется подкрепление.
Лэш очнулся в том же положении, в котором вырубился: на ранчо, сидя на полу ванной комнаты, руки на коленях, голова опущена. Открыв глаза, он мгновенно наткнулся взглядом на свой стояк. Ему снилась Хекс, ее образ был ярким, а ощущения настолько реальными – удивительно, что он не обкончал свои брюки. Они снова были вместе в той комнате, боролись, кусались, он толкнул ее на кровать, а потом взял силой, заставив принять член в себя, хотя она так это ненавидела. Как же он ее любил. Булькающий звук заставил его поднять голову. Мисс Силикон была рядом, ее пальцы подрагивали, а веки трепыхались, словно сломанные жалюзи. Он уставился на ее спутанные волосы, испачканное кровью бюстье и почувствовал жгучую, словно с похмелья, боль в висках, что, черт возьми, не говорило ни о чем хорошем. Сучка была похожа на сломанную куклу, и, валяясь в собственном дерьме, вызывала у него лишь отвращение. У нее явно были проблемы с желудком и, слава Богу, сей чудесный момент он проспал. Убрав волосы с глаз, Лэш почувствовал, как удлиняются его клыки и понял, что пора найти применение женщине, но черт... она была столь же аппетитна как испорченное мясо. Воды. Вот чего не хватает этому ужасу во плоти. Еще воды и… Когда он наклонился, чтобы снова включить душ, ее взгляд переместился на него. Из ее окровавленного рта вырвался крик, он эхом отразился от плитки и загудел в ушах, словно звон церковных колоколов. Проклятые клыки напугали ее до чертиков. Когда волосы снова упали ему на глаза, Лэш откинул их назад, размышляя о том, чтобы вспороть ей горло и тем самым избавиться от источника шума. Но в любом случае, черт та с два он ее укусит, предварительно не смыв с нее все дерьмо… Но она смотрела не на его рот. Ее широко распахнутый, безумный взгляд замкнулся на его лбу. Когда волосы опять упали ему на глаза, он попытался откинуть их назад… и что-то осталось у него в руке. Лэш медленно посмотрел вниз. Нет, это не его светлые волосы. Его кожа. Лэш повернулся к зеркалу и услышал свой крик. Его отражение было запредельно ужасающим: клочки кожи свисали, обнажая сочащуюся черную плоть, покрывающую белую кость черепа. Кончиком ногтя он потрогал края того, что по-прежнему крепилось к черепу, и обнаружил, что кожа провисла, и каждый квадратный сантиметр его лица напоминал накинутую на кости тряпку. – Нет! – Закричал он, пытаясь приладить кусок кожи на место… Его руки... О, Боже, только не они. Кожа крыльями свисала с тыльной стороны ладоней, он дернул рукава своей рубахи вверх и пожалел, что не сделал это аккуратнее, потому что вместе с тонким шелком отошла и кожа. Что с ним происходит? В отражении зеркала позади себя, он увидел, что шлюха изо всех сил пытается сбежать, выглядя при этом, как Кэрри Сисси Спейсек , только выпускного платья не хватало для полного сходства. Собрав все силы, он бросился за ней, но его тело больше не обладало былой мощью и грацией. Преследуя свою добычу, он чувствовал трение одежды о тело, и мог только представлять, как кожа расползается на нем, сантиметр за сантиметром. Он поймал проститутку возле задней двери, где она уже начала бороться с замком. Навалившись сзади, Лэш схватил ее за волосы, дернул голову назад, и впился в горло глубоким укусом, всасывая в себя ее черную кровь. Он расправился с ней быстро, высосав все до капли, пока во рту не стало сухо как в пустыне, и, закончив, просто отпустил ее, чтобы та свалилась на ковер, словно мешок с мусором. Опьяненный кормлением, он, пошатываясь, вернулся в ванную комнату и включил светильники по обе стороны от зеркала. С каждым снятым предметом одежды, ему открывался ужас, еще больший, чем то, что он видел на своем лице: его кости и мышцы блестели черным, жирным блеском под светом ламп. Он был трупом. Прямо стоящим, ходячим, дышащим трупом, глаза которого сидели глубоко в глазницах без век и ресниц, а безгубый рот больше не скрывал ни клыков, ни зубов. Единственный кусок кожи держал на голове его красивые светлые волосы, но даже он уже почти соскальзывал назад, как парик, у которого высох клей. Он снял с себя этот последний кусок, погладив скелетной рукой то, что когда-то было его гордостью. Конечно же, он сразу все изляпал – черное, липкое дерьмо застывало на прядях, покрывая, окрашивая их в мутный черный цвет... так, чтобы они были ничем не лучше тех паклей, что еще держались на голове шлюхи, валявшейся у двери. Он позволил скальпу упасть на пол и посмотрел на себя. Сквозь решетку ребер он видел, как бьется его собственное сердце, и с тихим ужасом подумал о том, что загниет следующим... и что от него останется, когда закончится эта трансформация. – О, Боже... – выдохнул он, и его голос теперь зазвучал по-другому, к словам добавлялось странное эхо, придавая им до жути знакомое звучание.
***
Блэй стоял у дверцы шкафа, вся одежда висела перед ним, как на ладони. Нелепо, но ему захотелось позвонить матери и спросить ее совета. Он всегда поступал так, когда дело касалось одежды. Но он не спешил начинать этот разговор. Она подумает, что здесь замешана девушка и будет в восторге от новости о том, что он собирается на свидание, и ему придется либо ей солгать... либо «выйти из сумрака». Его родители никогда и никого не осуждали... Но он был их единственным сыном, и отсутствие в его жизни женщины означало не только отсутствие у них внуков, но и полное осуждение этого факта аристократией. Неудивительно, но Глимера ничего не имела против гомосексуальных отношений, но только при условии, что ты женат на женщине и никогда, ни за что не заговоришь открыто о своих предпочтениях, не делаешь ничего, что может подтвердить, что ты родился не такой как все. Приличия. Все должно быть в рамках приличий. Но что, если твой секрет раскрылся? Ты становишься изгоем. А также и вся твоя семья. На каком-то уровне, он никак не мог поверить, что собирается на встречу с мужчиной. В ресторан. А потом в какой-нибудь бар. Его спутник будет выглядеть сногсшибательно. Как всегда. Поэтому Блэй достал костюм от «Зенья», серый в бледно-розовую полоску. Затем хлопковую рубашку от «Барберри», она была нежного цвета легкого румянца, а французские манжеты и воротник ярко-белые. Обувь... обувь... обувь... Бам, бам, бам – стук в дверь. – Эй, Блэй. Вот дерьмо. Он уже положил костюм на кровать, после душа на нем был один халат, и он уложил волосы гелем. Гель: стопроцентное палево. Подойдя к двери, он приоткрыл ее лишь на пару сантиметров. В коридоре стоял Куин, готовый к бою, нагрудная кобура для кинжалов свисала с его руки, кожаные штаны сидели как влитые, Нью Роксы тоже на месте. Забавно, конечно, но вся эта военщина не производила на Блэя большого впечатления. Все его мысли были о том, как парень выглядел предыдущей ночью, когда растянулся на кровати, не отрывая взгляда от губ Лэйлы. Идея провести кормление в своей комнате была не самой удачной, подумал Блэй. Потому что теперь он размышлял о том, как далеко зашли эти двое на его матрасе. Хотя, зная Куина, все было очевидно. Ну, а чего вы хотели. – Джон прислал сообщение, – сказал парень. – Он и Хекс отправляются на прогулку по Колди и на этот раз ублюдок… Разноцветный взгляд Куина прошелся по Блэю сверху вниз, а затем он наклонился в сторону и посмотрел через его плечо. – Что происходит? Блэй плотнее запахнул ворот своего халата. – Ничего. – Ты сменил одеколон, и что ты сделал со своими волосами? – Ничего. Ты что-то говорил о Джоне? Последовала пауза. – Да... окей. Ну, он отправляется на прогулку, и мы идем с ним. Правда, нам придется залечь на дно. Им захочется побыть наедине. Но мы можем… – Я занят сегодня. Проколотая бровь дернулась вверх. – То есть? – То есть... я занят. – Раньше это не имело значения. – Теперь имеет. Куин снова наклонился в сторону и посмотрел куда-то за голову Блэя. – Ты решил напялить костюм, чтобы поразить всех в этом доме? – Нет. Последовало долгое молчание, а затем лишь одно словом: – Кто? Блэй широко распахнул дверь и отступил в комнату. Если они собираются это обсуждать, нет смысла делать это в коридоре, во всеуслышание. – Это что, так важно? – спросил он, начиная злиться. Дверь захлопнулась. Громко. – Да. Важно. В качестве да-пошел-ты-Куин, Блэй развязал пояс и позволил халату скользнуть с обнаженного тела на пол. И он надел брюки... без нижнего белья. – Просто друг. – Мужчина или женщина? – Как я уже сказал, это не важно. Очередная долгая пауза, во время которой Блэй надел рубашку и застегнул пуговицы. – Мой двоюродный брат, – прорычал Куин. – Ты встречаешься с Сэкстоном. – Возможно. – Он подошел к бюро и открыл шкатулку с украшениями. Внутри блестели запонки всех видов. Он выбрал набор с рубинами. – Так ты мстишь мне за Лэйлу прошлой ночью? Блэй замер, положив руку на манжеты. – Господь Всемогущий. – Так ведь? Именно это… Блэй обернулся. – А тебе не приходило в голову, что это не имеет ничего общего с тобой? Что меня просто может пригласить мужчина, и я захочу пойти на встречу с ним? Что это нормально? Или ты так увлечен собой, что все происходящее рассматриваешь только через призму своего нарциссизма? Куин слегка отпрянул. – Сэкстон шлюха. – Ну, думаю, ты в этом разбираешься лучше всех. – Он шлюха, первоклассная, стильная шлюха. – Может, я просто хочу секса. – Блэй приподнял бровь. – У меня давно его не было, и все те женщины, которых я имел в барах, чтобы от тебя не отставать, были не самым хорошим началом. И думаю, пришло время заняться сексом нормальным для меня. Этот ублюдок даже побелел от злости. Серьезно. И, черт возьми, он вздрогнул и прислонился спиной к двери. – Куда вы идете? – хрипло спросил он. – Он пригласил меня к Салу. Потом мы собираемся в сигарный бар. – Блэй застегнул вторую манжету и подошел к комоду за шелковыми носками. – А дальше... кто знает. Аромат темных специй волной пронесся через спальню, и поразил его до немоты. Из всего, к чему мог привести этот разговор... связующий аромат Куина был последним, чего он мог ожидать. Блэй повернулся. После долгого и напряженного момента, он подошел к своему лучшему другу, ведомый его ароматом. И пока он приближался, горячий взгляд Куина следил за каждым его шагом, и та связь между ними, что когда-то была похоронена с обеих сторон, внезапно возродилась в этой комнате. Когда они оказались нос к носу, он остановился, его вздымающаяся грудь уткнулась в грудную клетку Куина. – Скажи, – прошептал он хрипло. – Одно твое слово, и я останусь. Куин обхватил ладонями горло Блэя так крепко, что тому пришлось откинуть голову назад и открыть рот для вдоха. Сильные пальцы впились в челюсти. Электрический момент. Секунда до взрыва. Этот вечер они закончат в постели, подумал Блэй, и крепко обхватил запястья Куина ладонями. – Скажи, Куин. Сделайте это, и я проведу ночь с тобой. Мы пойдем с Джоном и Хекс, и, когда они закончат свои дела, вернемся сюда. Скажи. Сине-зеленые глаза, в которые Блэй был готов смотреть всю свою жизнь, не отрываясь, глядели на его губы, грудная клетка Куина тяжело вздымалась, как будто он пробежал марафон. – А еще лучше, – медленно произнес Блэй. – Почему бы тебе просто не поцеловать меня? Блэя резко развернули и впечатали спиной в шкаф с такой силой, что повылетали все полки. Бутылочки с одеколоном с грохотом попадали на пол, расческа спикировала следом, и Куин обрушил свой рот на губы Блэя, еще сильнее впиваясь пальцами в его горло. Но все это не имело значения. Он хотел, что Куин был с ним жестким и безрассудным. И Куин не разочаровал – его язык покорял, брал... владел безоговорочно. Дрожащими руками, Блэй выдернул из брюк рубашку и потянулся к ширинке. Он так долго этого ждал… Но все кончилось, не успев начаться. Когда брюки Блэя скользнули на пол, Куин резко отстранился и почти бегом ринулся к двери. Положив ладонь на ручку, он стукнулся лбом о деревянную панель. Затем еще раз. А потом произнес мертвым голосом: – Иди. Наслаждайся. Просто будь осторожнее, пожалуйста, и постарайся не влюбиться в него. Он разобьет тебе сердце. И спустя мгновенье, Куин вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. После его ухода Блэй остался, где стоял, его брюки запутались вокруг щиколоток, эрекция пропадала, приводя его в полное замешательство, хотя он был в комнате совсем один. Зрение вдруг стало размытым, а грудь как будто сжал чей-то кулак, и он быстро заморгал, пытаясь сдержать слезы. Двигаясь медленно, словно древний старик, он наклонился и поднял брюки, руки долго возились с молнией и пуговицами. Не заправляя рубашку, Блэй подошел и сел на кровать. Когда на тумбочке зазвонил телефон, он повернулся и посмотрел на экран. Подсознательно, он ожидал, что это Куин, но сейчас парень был последним из всех, с кем Блэй был готов разговаривать, и он решил, что кто бы это ни был, пусть его звонок переключится на голосовую почту. По какой-то причине, он подумал о том часе, что провел в ванной комнате, суетясь, брея лицо и подстригая ногти, укладывая волосы тем чертовым гелем. Потом о том, как стоял перед распахнутым шкафом. Теперь все это казалось пустой тратой времени. Он чувствовал себя грязным. Запачканным. Он никуда не пойдет с Сэкстоном, да и вообще кем-либо. Не в том настроении, в котором пребывал. Нет причин отравлять вечер ни в чем неповинным людям. Боже... Проклятье. Когда он чувствовал, что снова может говорить, то протянул руку к столику и взял телефон. Открыв крышку, он увидел, что звонил Сэкстон. Может, для того, чтобы отменить свидание? Это было бы величайшим облегчением. Быть отвергнутым два раза за одну ночь – это, конечно, слишком, но спасло бы его от необходимости самому отменять встречу. Включая голосовую почту, Блэй уперся лбом в ладонь и уставился на свои босые ноги. – Добрый вечер, Блэйлок. Я полагаю что ты, в этот самый момент, стоишь перед своим гардеробом, пытаясь решить, что надеть. – Ровный, глубокий голос Сэкстона словно неведомый успокаивающий бальзам проникал в уши. – Ну, на самом деле, я занят тем же... Планирую надеть костюм тройку в мелкую ломаную клетку. Я думаю, что полоски на твоем костюме будут отличным дополнением. – Последовала пауза и смех. – Не то, чтобы я хочу указывать тебе, что одеть, что ты. Но звони, если возникнут проблемы. С выбором гардероба, я имею в виду. – Еще одна пауза, а затем серьезным тоном. – Я с нетерпением жду встречи с тобой. Пока. Блэй убрал трубку от уха и занес палец над кнопкой «удалить». Но неожиданно для себя решил сохранить сообщение. Глубоко и протяжно вздохнув, он заставил себя встать на ноги. И хотя его руки дрожали, он заправил свою красивую рубашку в брюки и вернулся к бардаку у шкафа. Он поднял с пола расческу, бутылочки с одеколоном и снова расставил их на столике. Затем открыл ящик с носками... и достал, что ему нужно. Чтобы закончить одеваться. ---------------------------------------------------- «Кэ́рри» (англ. Carrie) — кинофильм. Экранизация одноименного произведения Стивена Кинга Американская актриса, сыгравшая роль Кэрри в одноименном фильме
Дариус должен был встретиться со своим юным протеже после полного захода солнца, но прежде чем отправиться к особняку, что принадлежал людям, и который они высматривали за деревьями, он материализовался в лесу возле пещеры Братства. Так как Братья были разбросаны по всему свету, связь между ними всегда была запоздалой, и они создали специальную систему для обмена информацией. Каждый из них приходил сюда один раз за ночь, чтобы посмотреть, нет ли посланий от других или же оставить собственное. Убедившись, что за ним никто не следит, он нырнул в темный анклав, прошел сквозь потайной вход в каменной стене, и миновал несколько ворот, прежде чем попал в святая святых Братства. «Система связи» представляла собой всего лишь нишу в стене, куда складывались все послания, и по причине своей простоты, она располагалась так далеко от входа. Но Дариус не успел подойти слишком близко, чтобы посмотреть, нет ли новостей для него от Братьев. Достигнув последних ворот, он увидел на каменном полу то, что на первый взгляд казалось кучей одежды, сложенной рядом с грубым мешком. Когда он обнажил черный кинжал, из вороха показалась темноволосая голова. – Тор? – Дариус опустил оружие. – Да.– Мальчик заворочался на своей потрепанной постели. – Добрый вечер, господин. – Что ты здесь делаешь? – Я спал. – Это, в общем-то, очевидно. – Дариус подошел и опустился на колени. – Но почему ты не вернулся к себе в дом? Да, от него отреклись, но все же Харм крайне редко появлялся в своей обители. Мальчик ведь мог остаться со своей мамен? Мальчик поднялся на ноги и прислонился спиной к стене. – Сколько сейчас времени? Неужели я опоздал… Дариус схватил Тора за руку. – Ты что-нибудь ел? – Я проспал? Дариус больше не стал задавать вопросы. Ответы на них он прочитал в манере мальчишки старательно избегать его взгляда: судя по всему, ему запретили появляться в доме отца. – Тормент, сколько ночей ты провел здесь?– На этом холодном полу. – Я могу найти другое место для ночлега. Я больше здесь не появлюсь. Слава Деве-Летописеце, это было правдой. – Подожди здесь, пожалуйста. Дариус проскользнул через ворота и проверил послания. Найдя те, что предназначались для Мёрдера и Агони, он подумал о том, чтобы оставить одно для Харма. Примерно следующего содержания: «Как ты мог поступить со своим кровным сыном так, что он вынужден спать на холодных камнях и укрываться лишь собственной одеждой? Ты ублюдок». Дариус вернулся к Торменту и обнаружил, что мальчик уже собрал вещи в сумку и надел свое оружие. Дариус подавил проклятие. – Для начала мы должны снова посетить дом женщины. Мне нужно кое-что обсудить с... управляющим. Захвати свои вещи. Тормент сделал, как ему было велено, и выглядел он при этом более собранным, чем большинство на его месте, проведя столько дней без нормального отдыха и пищи. Они материализовались перед особняком Сампсона, и Дариус кивнул направо, показывая, что нужно пройти позади особняка. Они подошли к задней двери, через которую покинули дом прошлым вечером, и позвонили в колокольчик. Дворецкий открыл им и низко поклонился. – Господа, чем наш дом может услужить вам? Дариус вошел внутрь. – Я хотел бы снова поговорить с управляющим второго этажа. – Да, конечно. – Еще один низкий поклон. – Возможно, вы будете любезны проследовать за мной в парадную гостиную? – Мы подождем здесь. – Дариус сел за потертый стол прислуги. Доджен побледнел. – Господин... это… – Я желаю поговорить с управляющим Фритцгельдером и не вижу причин тревожить твоих хозяев своим визитом, особенно без предварительного уведомления о нем. Мы не гости и здесь для того, чтобы быть полезными в разрешении случившейся трагедии. Дворецкий поклонился так низко, что было удивительно, как он не ударился лбом об пол. – Воистину, вы правы. Я немедленно пришлю к вам Фритцгельдера. Есть ли что-нибудь, что мы можем сделать для вас? – Да. Мы будем очень признательны за хлеб и эль. – Ах, господин, конечно! – Доджен, кланяясь, направился к выходу из комнаты. – Я должен был предложить вам все это с самого начала, простите меня. Когда они остались одни, Тормент сказал: – Вы не должны этого делать. – Чего именно? – протянул Дариус, водя рукой по неровной поверхности стола. – Просить для меня еду. Дариус посмотрел через плечо. – Мой дорогой мальчик, это была просьба, рассчитанная на то, что дворецкий немного успокоится. Наше присутствие в этой комнате является для него источником большого неудобства, как и просьба заново опросить слуг. Просьба же принести еду будет для него облегчением. Теперь, пожалуйста, сядь и будь готов съесть и выпить все, что принесут. Я сам уже поел. Послышался звук подвигаемого стула, а затем скрип, когда Тормент опустился на сидение. Управляющий прибыл в мгновенье ока. Что вызывало неловкость, потому как Дариус в данный момент не собирался у него ничего спрашивать. Что касается еды… – Господа, – с гордостью произнес дворецкий, открывая украшенную узорами дверь. Вошли слуги, неся множество подносов с кружками и едой, и когда все расставили на столе, Дариус посмотрел на Тормента, приподняв бровь, а затем многозначительно уставился на разнообразную еду. Тормент, в своей обычной вежливой манере, приступил к угощению. Дариус кивнул дворецкому. – Это достойная трапеза. Воистину, ваш хозяин должен гордиться. После того, как дворецкий и слуги ушли, управляющий терпеливо подождал, как и Дариус, пока Тормент насытиться. И тогда Дариус поднялся на ноги. – Воистину, могу ли я просить тебя об одолжении, управляющий Фритцгельдер? – Несомненно, Господин. – Будь так добр, сохрани мешок моего коллеги на какое-то время. Мы вернемся после того, как проведем все необходимые наблюдения. – О да, Господа. – Фрицгельдер низко поклонился. – Я позабочусь о ваших вещах наилучшим образом. – Благодарю. Пошли, Тормент, нам пора. Когда они вышли на улицу, он почувствовал гнев мальчика и не был удивлен, когда тот схватил его за руку. – Я могу сам о себе позаботиться. Дариус посмотрел через плечо. – В этом у меня нет никаких сомнений. Тем не менее, мне не нужен помощник с пустым желудком и… – Но… – И если ты думаешь, что эта богатейшая семья поскупиться на еду для тех, кто помогает в поисках их дочери, ты сильно ошибаешься. Тормент опустил руку. – Я найду себе жилье. И еду. – Конечно, так и будет. – Дариус кивнул на деревья, что росли вокруг соседнего особняка. – Теперь мы можем продолжить? Когда Тормент кивнул, они дематериализовались и приняли форму в леске, а затем направились к дому. По мере приближения к месту назначения, Дариуса снедал все больший разрушительный страх, который рос в нем с каждой минутой, пока ему не стало совсем трудно дышать: время работало против них. Каждая ночь, в течение которой им не удалось найти девушку, делала их еще на один шаг ближе к ее смерти. А вариантов, в каком направлении двигаться дальше, было очень мало.
