Перевод осуществлен сайтом "Официальный русский сайт Дж.Р.Уорд" (http://jrward.ru/) Размещено с разрешения переводчиков
Не предназначен лицам младше 18 лет.
Переводчики: Naoma, Рыжая Аня, Bewitched (при участии Лапочка-дочка и Avrile) Редактура: Tor_watt, Seyadina
Перевод окончен.
АННОТАЦИЯ В то время как воины-вампиры защищают свою расу от смертельных врагов, преданность одного вампира Братству подвергнется настоящему испытанию, а его истинная сущность перестанет быть тайной. Небольшой городок Колдвелл, штат Нью-Йорк, уже давно превратился в поле жестокой битвы между вампирами, защищающими свою расу, и их коварными врагами - Обществом Лессенинг. Однако есть в городе и еще одна сила, с которой нельзя не считаться. На протяжении многих лет Колдвелл остается территорией, подчиненной Ривенджу - наркобарону и хозяину скандально известного ночного клуба, в котором богатеи и парни, вооруженные до зубов, могут удовлетворить любые свои потребности. Но именно эта темная репутация и делает Ривенджа вовлеченным в историю с покушением на Рофа, Слепого Короля и лидера Братства. Несмотря на то, что его любимая сестра вышла замуж за одного из Братьев, Ривендж всегда старался держаться от них подальше. И на то была серьезная причина. Он - симпат, сама его сущность - смертельная тайна, раскрытие которой неизбежно приведет к изгнанию Рива в колонию социопатов. Но когда интриги в Братстве и за его пределами наносят удар и по Ривенджу, в надежде на спасение он обращается к единственному источнику света в его мрачном и темном мире - Элене. Она - далекая от грязи и махинаций, в которой погряз Рив - единственное, что держит его в этом мире, не давая ступить на путь нескончаемого разрушения.
«Добро» и «зло» никогда не были столь относительны, Применимо к таким, как ты. Но я согласна с ней. Для меня ты всегда был героем.
Огромная благодарность всем читателям «Братства Черного Кинжала», а также поклонникам с форума!
Большое спасибо: Стивену Аксельроду, Кейре Сезаре, Клэр Зион, Кэйре Уэлш и Лесли Гелбмен. Спасибо, Loop и Opal, а также нашим администраторам и модераторам за все, что вы сделали по доброте душевной!
Как всегда, спасибо моему исполнительному комитету: Сью Графтон, доктору Джессике Андерсон и Бэтси Воган. И спасибо несравненной Сюзанне Брокманн и фантастической Кристин Фихан (а также ее семье). Д.Л.Б. – сказать, что я уважаю тебя, будет тривиально, но все же. Мамочка любит тебя. N.T.M. – кто всегда прав, и по-прежнему остается любимым всеми нами. ЛиЭлла Скотт – та, которая владеет этим, да, детка, это так. Малышке Кайле и ее мамочке. Я так сильно люблю вас. Ничего бы не получилось без: моего любимого мужа, моего советчика, смотрителя и фантазера моей замечательной мамы, которая подарила мне столько любви, что я не смогу отплатить ей, моей семьи (по крови и по выбору); и дорогих друзей. О, и, конечно же, моя любовь лучшей стороне Собаки Писателя.
Пока Элена, как обычно, закупалась в круглосуточном Ханнафорде, ее настроение, по идее, должно было улучшиться. Их прощание в Ривом прошло лучше некуда. Когда пришло время отправиться на встречу, он быстро принял душ и позволил ей выбрать ему одежду и даже завязать галстук. Потом обнял ее, и они просто стояли рядом, сердце к сердцу. В конечном итоге, она проводила его в холл и вместе с ним ждала, когда приедет лифт. О его прибытии оповестил звон и шум раздвигающихся дверей, а он удерживал их открытыми, чтобы поцеловать ее, затем еще раз. И еще. Наконец, он сделал шаг назад, и, когда двери-близнецы закрывались, он поднял телефон вверх, указал на мобильный, а затем на нее. Он обещал ей позвонить, и это делало прощание менее болезненным. И ей нравилась сама мысль, что черный костюм, белая рубашка и галстук кроваво-красного цвета выбрала для него она. Так что, да, она должна была быть счастливее. Тем более, что ее финансовые трудности слегка облегчил кредит от Первого Трастового Банка Ривенджа. Но Элена все равно чертовски нервничала. Она остановилась возле отдела с соками, перед аккуратными рядами Ocean-Spray-Cran-бла-бла-бла, и посмотрела через плечо. Очередные ряды сока слева и аккуратные стопки овсяных батончиков и печенья – справа. Далее виднелись кассы, большинство из которых были закрыты, а за ними темные стеклянные окна магазина. Кто-то следил за ней. С того самого момента, как она вернулась обратно в пентхаус Рива, оделась, все заперла и дематериализовалась с террасы. Четыре бутылки CranRans легли в корзину, затем Элена направилась в отдел со злаками, а потом еще за бумажными полотенцами и туалетной бумагой. В мясном отделе она взяла уже готовую жареную курицу, которая выглядела так, как будто ее подвергли таксидермии, но на данный момент, ей просто необходим был хоть какой-то протеин, который не пришлось бы готовить самой. А вот стейк для отца. Молоко. Масло. Яйца. Единственным недостатком покупок после полуночи было то, что все U-Сканы были закрыты, и ей пришлось встать в очередь за парнем с тележкой полной холостяцких замороженных обедов. Пока кассир прокатывал стейки Солсбери через сканер, Элена рассматривала стеклянную витрину, думая о том, как бы ни сойти с ума. – Вы знаете, как это готовить? – спросил ее парень, держа в руках одну из тонких коробок. Очевидно, он неверно истолковал ее застывший взгляд, который не имел к нему никого отношения. Он, в буквальном смысле, искал ту, что пожарила бы ему это мясо: его взгляд был горячим и охватывал Элену с головы до пят, и она могла думать лишь о том, что бы сейчас сделал с этим парнем Ривендж. Мысль вызвала у нее улыбку. – Инструкция на коробке. – Вы могли бы прочитать ее для меня. Она заставила голос звучать ровно и немного скучающе: – Прошу прощения, но не думаю, что мой парень это одобрит. Человек, казалось, немного расстроился, пожал плечами и протянул коробку с замороженным обедом девушке за кассой. Через десять минут Элена выкатила тележку через электронные двери в неприятный, ветреный холод, что заставил ее поежиться под паркой. К счастью, такси, что доставило ее в магазин, стояло на том же месте, так что она вздохнула с облегчением. – Вам помочь? – спросил таксист, опуская стекло. – Нет, спасибо. – Она посмотрела вокруг, раскладывая полиэтиленовые пакеты на заднем сидении, и подумала о том, что, черт возьми, сможет сделать водитель, если вдруг из-за грузовика выскочит лессер и сыграет с ними обоими в Плохого Санту . Когда Элена села в машину, рядом с продуктами, и водитель нажал на газ, она изучила взглядом карнизы магазина и полдюжины машин, что были припаркованы как можно ближе к входу в супермаркет. Мистер Холостяк крутился возле своего фургона, свет салона падал на его лицо, когда он прикуривал сигарету. Ничего. Никого. Она заставила себя откинуться на сиденье и решила, что сходит с ума. Никто не наблюдал за ней. Никто за ней не следил… Элена прижала руку к горлу, внезапно ее обуял ужас. О, Боже... что, если у нее то же самое, от чего страдает отец? Что, если эта паранойя была первым признаком из многих последующих? Что делать, если... – Вы в порядке там? – спросил водитель, посмотрев на нее в зеркало заднего вида. – Вас трясет, по-моему. – Просто замерзла. – Погодите, я включу печку и согрею вас. Когда теплый поток подул ей в лицо, она посмотрела сквозь заднее стекло. Ни одной машины в поле зрения. И лессеры не могут дематериализоваться, так что... она была шизофреничкой? Господи, уж лучше бы ее на самом деле преследовал лессер. Элена попросила водителя подвести ее как можно ближе к дому, и дала ему немного чаевых за то, что он был с ней так мил. – Я подожду, пока вы зайдете внутрь, – сказал парень. – Спасибо. – И, черт, она на самом деле была ему за это благодарна. С двумя пластиковыми пакетами в каждой руке, Элена устремилась к двери, и ей пришлось поставить свой груз на пол, потому что она, как последняя идиотка, была настолько занята своими переживаниями, что забыла достать ключи. Когда Элена запустила руку в сумочку, чтобы основательно там покопаться, такси уже уехало. Она подняла взгляд и проводила глазами исчезающий за углом свет задних фонарей. Что за… – Привет. Элена замерла. Прямо за ней кто-то стоял. И она точно знала, кто это. Повернувшись, она увидела высокую женщину с черными волосами и горящими глазами, одетую в множество одежд. Ах, да... это была Ривенджа другая… – Половинка, – закончила за нее женщина. – Я его вторая половинка. И мне жаль, что твоему таксисту пришлось так быстро уехать. Инстинктивно, Элена блокировала свои мысли, представив в голове рекламный стенд из Ханнафорда: пять футов в высоту, три фута в широту с изображением красной банки чипсов Принглс. Женщина нахмурилась, будто никак не могла понять, что это такое она обнаружила в коре головного мозга, в который так пыталась вторгнуться, но потом улыбнулась. – Тебе не стоит меня бояться. Я просто подумала, что хочу поделиться с тобой кое какой информацией о мужчине, с которым ты трахаешься в том пентхаусе. Чертова картинка с гребаными чипсами не так уж сильно и помогала. Чтобы сохранять спокойствие, Элене понадобился весь ее профессионализм. Она сейчас в отделении травмотологии, сказала она себе. Перед ней окровавленное тело вампира, которое ей только что прикатили на каталке, и она должна отложить в сторону все страхи и эмоции, чтобы справиться с ситуацией. – Ты слышала, что я сказала? – медленно протянула женщина, никогда раньше Элена не слышала подобного акцента, буква «с» с шипением переходила в «ш». – Я наблюдала за вами в окно, вплоть до того момента, пока он резко не вышел из тебя в конце. Хочешь знать, почему он это сделал? Элена молчала и думала о том, как бы достать перцовый аэрозоль из сумочки. Хотя, она почему-то была уверена, что он ей совсем не поможет. Срань господня, у нее что... живые скорпионы в мочках ушей? – Он не такой как ты. – Женщина улыбалась со злобным удовлетворением. – И не только потому, что он наркобарон. Кроме того, он не вампир. – Когда брови Элены дрогнули, женщина рассмеялась. – Тебе ведь ничего неизвестно об этом? Судя по всему, ее Принглс и профподготовка все-таки не срабатывали. – Я тебе не верю. – ЗироСам. В центре города. Он принадлежит ему. Ты знаешь это место? Наверное, нет, ты, кажется, не из тех, кто туда ходит… несомненно, именно поэтому ему так нравится трахать тебя. Позволь мне рассказать тебе, чем он там торгует. Человеческими женщинами. Наркотиками всех видов. И знаешь, зачем? Потому что он – такой как я, а не как ты. – Женщина наклонилась к ней близко, ее глаза ярко сверкали. – А ты знаешь, кто я? Адская сука, подумала Элена. – Я симпат, девочка. Вот кто мы с ним такие. И он принадлежит мне. Элена начал задаваться вопросом, не умрет ли она сегодня ночью, здесь, на заднем крыльце арендованного дома с четырьмя пакетами продуктов у ног. И судя по всему, случится это не потому, что эта лживая женщина перед ней была симпатом – это может произойти, потому что существо, безумное до такой степени, чтобы выдумать подобный бред, было способно и на убийство. Женщина продолжила, ее голос стал резким. – Ты действительно хочешь узнать, кто он? Сходи в тот клуб и найди его. Заставь рассказать тебе правду и узнай, кого ты допустила к своему телу, малышка. И запомни, он весь мой, сексуально, эмоционально, как угодно – он принадлежит мне. Палец с тремя суставами скользнул вниз по щеке Элены, а затем женщина просто исчезла, как будто ее и не было. Элену трясло так сильно, что она даже впала в ступор – дрожь настолько глубоко проникла в ее мышцы, что она застыла неподвижно. Ее спас холод. Когда ледяной порыв с улицы толкнул ее вперед, она чуть не упала на пакеты с продуктами, но каким-то образом умудрилась устоять. Ключ от дома, когда она наконец нашла его, вошел в замок не лучше, чем тот, который она пыталась использовать в машине скорой помощи. Открывайся... открывайся... открывайся... Наконец-то. Отперев замок, она просто закинула пакеты внутрь, сама ввалилась следом и тщательно заперла дверь, в том числе на внутренний засов и цепочку. На ватных ногах, она прошла на кухню и села за стол. Когда ее отец громко спросил, что там за шум, она сказала, что это ветер и взмолилась, чтобы он не пришел и не увидел ее. В наступившей тишине, Элена не чувствовала постороннего присутствия снаружи, но мысль о том, что кто-то подобный знал о ней и Риве, и где она жила – о, Боже, эта сумасшедшая женщина подсматривала за ними. Она вскочила и бросилась к раковине, включила воду, чтобы перекрыть шум на случай, если ей станет плохо. В надежде успокоить желудок, Элена сложила ладони вместе, собрала в них немного прохладной воды, и сделала несколько глотков, прежде чем умыть лицо. От воды, в желудке и на лице, голова слегка прояснилась. Заявления этой женщины были невероятно дикими, абсолютно далекими от реальности… и, судя по ее горящим глазам, она явно преследовала какие-то корыстные цели. Это не о Риве. Наркобарон. Симпат. Сутенер. Быть такого не может. Конечно же, нельзя верить словам бывших подружек, которые до сих пор преследуют твоего мужчину, ну если только информация не касалась его любимого цвета. Особенно, если учесть, что Рив дал ясно понять, что они больше не вместе, и с самого начала обозначил, что женщина была ходячей проблемой. И неудивительно, что он не хотел сильно об этом распространяться. Никто не пожелал бы признаться человеку, с которым планируются отношения, что у него в прошлом имеется некий сюрприз, в виде психопатки с девизом «Только-попробуйте-меня-игнорировать». Итак, что же теперь делать? Хотя, ответ был очевиден. Она все расскажет Риву. Без истерик и драматизма… в духе: вот что случилось, и ты должен знать, что эта женщина психически нездорова. Этот план Элене понравился. Пытаясь достать свой телефон из сумочки, она поняла, что ее все еще пробирает дрожь. Ее разум мог работать логично, ее рациональное мышление было в полном порядке, но адреналин бурлил и не обращал внимания на весь здравый смысл того, о чем она сама себе говорила. Что она собиралась сделать? Ах… да. Ривендж. Позвонить Ривенджу. Набирая его номер, она немного расслабилась. Они решат эту проблему. Она на мгновение удивилась, когда включилась его голосовая почта, но потом вспомнила, что он был на встрече. Элена было повесила трубку, но она не из тех, кто ходит вокруг да около, и причин откладывать разговор на потом не было. – Привет. Рив, ко мне только что приходила эта... женщина. Она наговорила о тебе кучу всяких нелепостей. Я просто... ну, просто подумала, что ты должен об этом знать. Если честно, она просто ненормальная. В любом случае, может, ты позвонишь мне и поговоришь со мной об этом? Я была бы тебе за это очень признательна. Пока. Она повесила трубку и уставилась на телефон, молясь, чтобы Ривендж перезвонил ей как можно скорее.
***
Роф дал обещание Бэт, и сдержал его. Несмотря на то, что это было невыносимо. Когда он и Братья покинули «Сал», он сразу направился домой в сопровождении двух тысяч фунтов личной охраны. Он нервничал, злился, у него чесались кулаки, но он сказал своей шеллан, что не будет сражаться после того, как с ним случилось маленькое «слепое» недоразумение, и он на самом деле не собирался этого делать. Доверие – именно то, что подлежало восстановлению, а учитывая размер дыры, которую он проделал в их отношениях, ему придется приложить массу усилий, чтобы все вернулось на прежний уровень. Кроме того, если он не мог сражаться, то оставалось еще кое-что, что он мог сделать, чтобы не слететь с катушек. Когда Братья вошли в дом, и эхо их шагов с грохотом пронеслось по фойе, Бэт выбежала из бильярдной, как будто именно их прихода она так долго ждала. Роф и моргнуть не успел, как она прыгнула в его объятия, и это было так хорошо. После торопливых объятий, она отступила назад, и, держа его на расстоянии вытянутой руки, внимательно оглядела. – Ты в порядке? Что случилось? Кто приходил? Как… Братья сразу заговорили, хотя и не о встрече, которая не произошла. Они делили территорию, чтобы поохотиться в те три часа, что у них остались на все про все. – Пойдем в кабинет, – сказал Роф поверх шума. – А то я даже собственных мыслей не слышу. Когда он и Бэт стали подниматься по лестнице, он крикнул своим братьям: – Спасибо за то, что еще раз прикрыли мою задницу. Разговоры затихли, и все повернулись к нему лицом. Последовало секундное молчание, Братья образовали полукруг возле подножия парадной лестницы, каждый сжал руку в огромный кулак. С громким боевым кличем, они опустились на правое колено и стукнули мощными костяшками по мозаичному полу. Звук был подобен удару грома, бою барабанов или взрыву бомбы – он разносился во все стороны, проникая в каждую комнату особняка. Роф смотрел на них, их склоненные головы, выгнутые широкие спины, вытянутые мощные руки. Каждый из парней, отправляясь на эту встречу, был готов принять пулю за него, и так будет всегда. За маленькой фигуркой Тора, выпрямив спину, стоял падший ангел Лэсситер, но в этот раз он не отпускал свои шуточки относительно подобного проявления верности. Вместо этого, он снова вернулся к разглядыванию треклятого потолка. Роф посмотрел на фреску с прорисованными на фоне голубого неба воинами, и не увидел ничего, кроме обычного изображения, которое, насколько он знал, было там всегда. Возвращая свое внимание к Братьям, он произнес на Древнем языке: – Нет сильнее союзников, ближе друзей, лучше и честнее воинов, которых мог бы собрать вокруг себя король, чем те, что сейчас со мной, мои братья и моя кровь. Рычание прокатилось по рядам, когда воины поднялись с колен, и Роф кивнул каждому из них. Он не мог найти других слов, а горло резко перехватило, но, казалось, им и не нужно было ничего говорить. Братья смотрели на него с уважением, благодарностью и поклонением, и Роф принял сей щедрый дар с глубокой признательностью. Это был многовековой завет между королем и его подданными, обязательства, данные сердцем, и воплощаемые в жизнь, острым умом и сильным телом. – Боже, парни, я люблю вас, – сказала Бэт. Послышался разноголосый глубокий смех, а затем Голливуд сказал: – Хочешь, чтобы мы снова пробили для тебя пол? Кулаки – это для королей, для королевы мы сделаем все кинжалами. – Мне не хотелось бы, чтобы вы разнесли в щепки эту прекрасную мозаику. Но все равно, спасибо. – Одно твое слово, и здесь останутся одни обломки. Бэт засмеялась. – Успокойся, сердце мое. Братья подошли и поцеловали рубин на ее пальце, и после того, как каждый выражал ей свое почтение, Бэт нежно трепала ему волосы. Кроме Зейдиста – ему она просто нежно улыбнулась. – Извините нас, мальчики, – сказал Роф. – У нас тихий час, смекаете? Послышался одобрительный рокот, который Бэт приняла как должное, правда, слегка покраснев, а затем пришло время уединиться. Роф поднимался наверх вместе со своей шеллан, чувствуя, что все понемногу возвращается в нормальное русло. Ну, хорошо, да, покушения и политические драмы имели место, кругом кишели лессеры, но это – дело привычное. И сейчас рядом с ним, плечом к плечу, стояли братья, его руку держала любимая супруга, вокруг были люди и доджены,– он оберегал их всех настолько, насколько ему хватало сил. Бэт положила голову ему на грудь, а руку – на талию. – Я так рада, что все в порядке. – Забавно, я думал о том же. Он завел ее в кабинет и закрыл обе двери, тепло камина обволакивало... и обольщало. Пока она шла к усыпанному бумагами столу, он наблюдал за покачиванием ее бедер. А затем, легким движением руки, запер их в кабинете. Когда он подошел к ней, Бэт потянулась, пытаясь навести на столе порядок. – Ну, и что произош… Роф прижался бедрами к ее ягодицам и прошептал: – Я должен быть в тебе. Его шеллан ахнула и опустила голову на его плечо. – О, Боже... да... С рычанием, Роф скользнул рукой по ее груди, и когда у нее перехватило дыхание, прижался к ней членом. – И я не хочу медлить. – Я тоже. – Наклонись к столу. Наблюдая, как она склоняется и выгибает спину, ему захотелось грязно выругаться. А когда она расставила ноги в стороны, с его губ все-таки сорвалось «чтоб тебя». Именно это, в общем-то, он и собирался сделать. Роф погасил настольную лампу, так, что комнату освещал только танцующий свет огня, и его руки грубо и нетерпеливо скользнули по ее бедрам. Нагнувшись, он провел клыками по спине Бэт и заставил ее сместить вес на одну ногу, чтобы он смог расстегнуть ремень и стянуть джинсы. Он был слишком нетерпелив, чтобы проделать то же самое с другой ногой, хотя, когда он поднял голову и увидел ее по-очаровательному простые черные трусики... Так. План меняется. Проникновение подождет. По крайней мере, то, которое он планировал осуществить своим членом. Не поднимаясь с корточек, он быстро и аккуратно снял с себя оружие, убедившись, что пистолеты на предохранителе, а кинжалы – в ножнах. Если бы дверь была не заперта, он, несмотря на то, как сильно хочет свою женщину, сначала сложил бы весь свой арсенал в шкаф. В доме, где жила Налла, никто и никогда не рискнул бы здоровьем, позволив дочери Зи и Бэллы добраться до оружия. Разоружившись, он снял очки и бросил их на стол, а затем просунул руки между гладкими бедрами своей женщины. Раздвигая их широко, он прогнулся и протолкнулся между ее ног, приближаясь ртом к хлопку, прикрывающему ее лоно, в которое он собирался войти так скоро. Он прижался к ней ртом, ощущая жар ее тела сквозь ткань. Ее запах сводил его с ума, а член упирался в кожу штанов так сильно, что Рофу даже показалось, что он кончил. Касаться и ласкать ее сквозь трусики было недостаточно... и он захватил хлопок зубами, и потер им ее лоно, зная, что, черт возьми, боковой шов массировал то самое место, которое ему до смерти хотелось облизать. Он услышал, как она судорожно водит ладонями по столу, и шорох падающих на пол документов. – Роф... – Что? – пробормотал он, продолжая тереться носом о ее тайное местечко, – тебе не нравится? – Заткнись и продолжай… Его язык скользнул под трусики, что заставило ее замолкнуть... а его замедлить движения. Она была настолько гладкая, влажная, мягкая и жаждущая, – это все, что он мог сделать, чтобы удержать себя, и не распластать ее на ковре и войти в нее сильно и глубоко. И тогда они бы упустили все удовольствие от предвкушения. Сдвинув хлопок в сторону, он поцеловал ее розовую плоть, погрузился в нее глубже. Ох, она была полностью готова принять его, и он знал это по медовому привкусу, что наполнил его рот, когда он долго и медленно провел языком вдоль ее лона. Но этого было недостаточно, и, он, отодвигая трусики, отвлекался. Роф вонзил в них свои клыки и разорвал вещицу пополам, прямо по центру, превратив их в две половинки, теперь свисающие с бедер. Его ладони поднялись к ягодицам Бэт, крепко сжали их, и он перестал наконец ее дразнить и принялся жестко ласкать свою женщину ртом. Он точно знал, что ей нравится больше всего, посасывая, облизывая и проникая языком внутрь ее тела. Закрыв глаза, он впитывал все это в себя, запах и вкус, ощущение того, как она дрожит над ним, достигнув пика наслаждения и практически распавшись на части. Под ширинкой кожаных штанов его член усиленно требовал внимания, трение о твердые пуговицы не только не помогало, а наоборот усугубляло ситуацию. Но ему пришлось слегка остудить свое возбуждение, потому что его ласки были слишком сладкими, чтобы прекратить их прямо сейчас. Когда колени Бэт задрожали, он потянул ее на пол, поднял ее ногу вверх, и продолжил в том же духе, задрав ее кофточку до самой шеи и засунув руку под лифчик. В очередной раз кончая, она крепко схватила и потянула на себя ножку кресла, упершись свободной ногой в ковер. Его натиск толкал их все дальше и глубже, туда, где он сложил с себя королевские регалии, опустившись на пол, чтобы устроить широкие плечи между ног Бэт. В конце концов, ее голова оказалась по другую сторону, и она вцепилась в смешное бабское кресло, в котором он обычно сидел, и потащила его за собой. Когда она выкрикнула его имя еще раз, Роф скользнул вверх по ее телу и посмотрел на глупое кресло. – Мне нужно сидеть на чем-то более тяжелом. Это были его последние вменяемые слова. Его тело нашло вход в нее с легкостью, которая говорила о практике... О, да, так же хорошо, как в первый раз. Обняв ее руками, он брал ее жестко, и Бэт была с ним на одной волне, когда ураган прокатился через все его тело и сосредоточился в районе мошонки, так, что яйца начало покалывать. Вместе, он и его шеллан двигались как единое целое, они дарили и брали, ускоряя свои движения, пока он не кончил, затем продолжили, и снова достигли оргазма, а потом что-то ударило его по лицу. В зверином порыве, он зарычал и со всей силы вцепился в это что-то клыками. Это была штора. Он умудрился утрахать их из-под стола, мимо стула к самой стене. Бэт расхохоталась, и он тоже, а потом они крепко прижались друг к другу. Откинувшись на спину, Роф прижал свою женщину к груди, и, расправив, вернул ее кофточку на место, чтобы ей не было холодно. – Так что же случилось на заседании? – наконец спросила она. – Ни один член Совета не пришел. – Он запнулся, задумавшись, что он может рассказать о Риве, а что нет. – Даже Рив? – Он был, но другие решили не показываться. Очевидно, Совет боится меня, и это не плохо. – Внезапно он взял ее за руки. – Послушай, Бэт... В ее ответе чувствовалась напряженность. – Да? – Только правду, да? – Правильно. – Кое-что произошло. Это имеет отношение к Ривенджу... его жизни... но мне неудобно говорить с тобой об этом, потому что это только его дело. Не мое. Она выдохнула. – Если это не связано с тобой или Братством… – Связано лишь потому, что это ставит нас в трудное положение. – И Бэт окажется в таком же, если узнает, что он имеет в виду. Дело в том, что защита тайны личности симпата была лишь половиной проблемы. Насколько Роф знал, на данный момент Бэлла понятия не имела, что такое ее брат. Так что Бэт пришлось бы хранить в тайне эту информацию от своей подруги. Его шеллан нахмурилась. – Если я спрошу, каким образом это создает проблему для тебя и твоих парней, то буду знать, в чем дело, верно? Роф кивнул. Он ждал. Она провела рукой по его челюсти. – И ты расскажешь мне, не так ли? – Да. – Ему не хотелось, но он сделает это. Без колебаний. – Хорошо... Я не буду спрашивать. – Она наклонилась, чтобы поцеловать его. – И я рада, что ты дал мне выбор. – Видишь, я легко учусь. – Он заключил лицо Бэт в ладони и прижался ртом к ее губам, пару раз целуя, чувствуя, что она улыбается, судя по тому, как сменились ласки. – Насчет обучаемости… как насчет того, чтобы перекусить? – спросила она. – О, с удовольствием. – Я принесу. – Думаю, будет лучше, если я сначала тебя оботру. – Он сбросил свою черную рубашку и осторожно провел ею по ее бедру до самого лона. – Мне кажется, ты делаешь что-то другое, а не просто меня вытираешь, – протянула она, когда он пробежал рукой между ее бедер. Он приподнялся, собираясь снова на нее взобраться. – И ты винишь меня за это? Ммм... Она засмеялась и оттолкнула его. – Еда. А потом еще секса. Он покусывал ее губы, думая о том, насколько же переоценивают значение пищи. Но когда ее животик заурчал, его мгновенно накрыло желание накормить ее, этот инстинкт защитить и обеспечить всем жизненно необходимым пересилил сексуальный. Он положил широкую ладонь на ее плоский живот и сказал: – Позволь принести тебе… – Нет, я хочу послужить тебе, – она дотронулась до его лица. – Оставайся здесь. Я быстро. Когда она поднялась на ноги, он перевернулся на спину и заправил свой с толком использованный и до сих пор твердый член в кожаные штаны. Бэт наклонилась, чтобы поднять джинсы, открывая перед ним чертовски привлекательный вид и вынуждая задуматься, сможет ли он подождать еще пять минут, прежде чем снова на нее напасть. – Знаешь, как я себя чувствую? – прошептала она, натягивая узкие джинсы. – Как будто ты занималась любовью со своим хеллреном и собираешься заняться этими замечательными непотребностями снова? Боже, ему так нравилось ее смешить. – Ну да, – сказала она, – но когда дело доходит до еды ... Я хочу домашнего рагу. – Оно уже приготовлено? Пожалуйста, пусть оно… – Там осталось немного говядины… вы посмотрите на это лицо! – Хочу, чтобы ты меньше проводила времени на кухне и больше на моем... – Ладно, он не собирался заканчивать эту фразу. Но она отлично умела заполнять паузы. – Хм, я быстро. – Если сумеешь, лилан, я угощу тебя десертом, от которого у тебя закружится голова. Она пересекла комнату, томно покачивая бедрами, и этот небольшой сексуальный танец заставил его зарычать. На пороге она остановилась и обернулась, чтобы взглянуть на него, ее освещал яркий свет из коридора. И, кто бы мог подумать, нечеткое зрение преподнесло ему красивый прощальный подарок: в падающем свете, он увидел длинные темные волосы Бэт, разметавшиеся по плечам, раскрасневшееся лицо и ее длинное тело со всеми его изгибами. – Ты такая красивая, – тихо сказал он. Бэт просияла от его слов, запах ее радости и счастья стал еще сильнее, пока не заполнил все пространство ароматом ночных цветущих роз, который был присущ ей одной. Бэт поднесла кончики пальцев к своему зацелованному рту и послала ему мягкий и медленный воздушный поцелуй. – Я сейчас вернусь. – Тогда увидимся позже. – И учитывая, насколько он был возбужден, им явно требовалась еще одна сессия под его рабочим столом. После того как она ушла, Роф какое-то время просто лежал, его острый слух ловил звук ее шагов по парадной лестнице. Затем, он заставил себя подняться с пола, вернул бабское кресло на место, и припарковал свою задницу за рабочим столом. Он потянулся за очками, чтобы оградить свои глаза от тусклого света каминного огня и откинул голову назад… От стука в дверь в его висках кольнуло раздражение. Господи, он и пары секунд не мог посидеть наедине, неужели... и по аромату турецкого табака, он знал, кто это был. – Заходи, Ви. Брат вошел, а вместе с ним и аромат курева, который растворился в тонком запахе горящих поленьев. – У нас проблема, – сказал Вишес. Роф закрыл глаза и потер переносицу, чертовски надеясь, что мигрень не продлится всю ночь, а то сейчас у него возникло чувство, будто его голова превратилась в Travelodge . – Говори. – Кто-то прислал нам е-мэйл по поводу Ривенджа. Нам дали двадцать четыре часа на то, чтобы депортировать его в колонию симпатов, в ином случае они сообщат Глимере о том, что он такое, и дадут им понять, что ты и все мы были в курсе его сущности, но не предприняли по этому поводу никаких мер. Роф резко открыл глаза. – Что за хрень? – Я уже копаю информацию по адресу отправителя. Проникнув в их ИТ-систему, возможно, я смогу взломать аккаунт и узнать, кто это был. – Черт... много бы я отдал, чтобы этот документ не мог прочитать кто-то еще. – Роф сглотнул, от давления в висках затошнило. – Так, свяжись с Ривом, расскажи ему о письме. Посмотрим, что скажет он. Глимера в полном раздрае и перепугана, но если это дерьмо всплывет наружу, у нас не останется выбора – в противном случае, против нас пойдут не только аристократы, но и простые гражданские. – Заметано. Позже доложу обстановку. – Поторопись. – Эй, ты в порядке? – Да. Иди, звони Риву. Будь все проклято. После того, как дверь снова закрылась, Роф застонал. Нежное мерцание огня усиливал агонию в висках, но он не собирался гасить камин: сидеть в полной темноте не вариант, не после того милого утреннего пробуждения, когда перед глазами стояла полночная темень. Закрыв глаза, он попытался абстрагироваться от боли. Немного отдохнуть. Это все, что ему нужно. Просто немного отдохнуть. --------------------------------------------------- U-Сканы – кассы самообслуживания Вилли Стоук не совсем обычный Санта Клаус из супермаркета, каждый год в канун Рождества он грабит очередной торговый центр, переодевшись в Святого Ника. TraveLodge – цепочка недорогих отелей по всему миру.
Вернувшись в ЗироСам, Хекс вошла через заднюю дверь VIP-зоны, держа руки в карманах. Благодаря своей вампирской природе, она не оставляла отпечатков пальцев, но руки в крови – это руки в крови. И ее брюки были покрыты тем же дерьмом. Именно по этой причине, даже в наш современный век, в подвале клуба имелась старомодная, огнедышащая печь. Ни с кем не разговаривая, она незаметно проскользнула в офис Рива и прошла в его спальню. К счастью, у нее было достаточно времени, чтобы переодеться и почистить себя, хотя бы потому, что пройдет какое-то время, прежде чем полиция обнаружит тело Грэйди. Приказ, который она внушила Де ла Крузу, заключался в том, что он должен уехать на всю ночь – хотя, вполне вероятно, что воля такого парня, как он, могла преодолеть ее установку. Тем не менее, у нее в запасе было как минимум пару часов. Оказавшись в апартаментах Рива, она заперла дверь и направилась прямиком в душ. Включив горячую воду, Хекс разоружилась и положила всю одежду и обувь в специальный трубопровод, который вел непосредственно в печь. К черту стиральную машинку. Таким, как она, требовалась особенная корзина для грязного белья. Хекс взяла длинное лезвие с собой в душ и вымыла тело и нож с одинаковой тщательностью. На ней все еще были шипованные скобы , мыло щипало в тех местах, где шипы впивались в кожу бедер, и она ждала, пока исчезнет боль прежде, чем снять приспособление с одной ноги, а потом с другой… Влажная агония был настолько сильна, что ноги онемели, грудную клетку свело, а сердце учащенно забилось. Хекс выдохнула через рот и прислонилась к мраморной стене, понимая, что в любой момент может вырубиться. Каким-то образом, ей все-таки удалось сохранить сознание. Наблюдая, как окрашенная в красный цвет вода исчезает в дренажном отверстии под ногами, Хекс размышляла о мертвом теле Крисси. Там, в морге, человеческая кровь женщины черными и коричневыми пятнами просвечивалась сквозь серую плоть. Кровь Грэйди была цвета вина, но ясно как день, через пару часов он будет выглядеть так же, как девушка, которую он убил – мертвое тело на столе из нержавеющей стали и то, что когда-то струилось по его венам, застынет как бетон. Она отлично справилась со своей работой. Слезы возникли из ниоткуда, хлынув нескончаемым потоком, и Хекс презирала себя за это. Устыдившись своей слабости, она закрыла лицо ладонями, хотя была одна. Когда-то кое-кто тоже пытался отомстить за ее смерть. Только вот она не умерла, а лишь мечтала об этом, в то время как ее тело обрабатывали всеми возможными видами «инструментов». Но это рыцарство в духе героя на белом коне закончилось для мстящего за нее плачевно. Мёрдер сошел с ума. Он думал, что спасал вампира, но сюрприз-сюрприз! И он серьезно рисковал жизнью, приведя в свой дом симпата. Упс. Она как-то позабыла поделиться с возлюбленным этой скромной стороной своей жизни. Хекс сожалела, что не рассказала ему все с самого начала. Учитывая то, чем она являлась, Мёрдер имел право знать, и, вероятно, в таком случае он до сих пор был бы членом Братства. Может быть, нашел бы себе хорошую женщину. И, определенно, не потерял бы рассудок и не пропал без вести, одному Богу известно где. Месть – дело рисковое. В случае с Крисси все прошло нормально. Все сработало. Но есть вещи, которые не стоят благородных порывов. Например, сама Хекс, и в случае с ней пострадал не только разум Мёрдера. Рив тоже до сих пор платил за ее ошибки. Она подумала о Джоне Мэтью, и в сотый раз пожалела, что трахнула его. Мёрдер не вызывал у нее особо сильных эмоций. Джон Мэтью? Судя по боли, возникающей где-то глубоко в груди каждый раз, как она думала о нем, Хекс подозревала, что он был для нее чем-то гораздо большим – вот почему она пыталась выбросить из головы то, что произошло между ними в ее подземной квартире. Проблема заключалась в том, как Джон Мэтью вел себя с ней. Его нежность грозила сломать ее, его эмоции всегда были чем-то мягким, нежным и уважительным... любящим, несмотря на то, что он знал, что она такое. Ей пришлось отшить его так грубо, потому что если бы он не прекратил этот красивый и романтичный бред, она бы просто впилась поцелуем в его губы и полностью потеряла голову. Джон Мэтью был источником ее души, как говорили симпаты, или ее пирокантом , как это было у вампиров. Он был ее главной слабостью. Она была очень уязвима, когда дело касалось его. В душе Хекс прокатилась волна боли, когда она вспомнила, как наблюдала за ним, лапающим Джину, по монитору камеры безопасности. . Как и шипованные скобы, этот образ вызывал практически агонию, и Хекс не могла отделаться от мысли, что заслужила страдания, которые испытывала, наблюдая, как Джон топит себя в бессмысленном, пустом сексе. Она выключила душ, подняла скобы и нож с гладкого мраморного пола и вышла, бросив свои металлические причиндалы сушиться в раковину. Когда она взяла в руки одно из супер-роскошных черных полотенец Рива, ей внезапно захотелось, чтобы оно было… – Из наждачной бумаги, да? – протянул Рив с порога. Обернув себя полотенцем, Хекс застыла и посмотрела в зеркало. Рив стоял, привалившись к косяку, соболиная шуба делала его похожим на огромного медведя, но ирокез и резкий пурпурный взгляд выдавали в нем воина, несмотря на всю ту метросексуальную одежду, что он носил. – Как проходит ночь?– спросила она, поставив одну ногу на стойку и вытирая ее черной махровой тканью сверху вниз, до самой лодыжки. – Я бы мог задать тебе тот же вопрос. Что, мать твою, с тобой происходит? – Ничего, – она поставила на стойку вторую ногу. – Как прошла встреча? Рив не отрываясь, смотрел ей в глаза, и не потому, что относился с уважением к ее наготе, а потому что, если честно, ему было абсолютно все равно. Черт, с таким же успехом перед ним могли сверкать задницами Трэз и айЭм. Он давно перестал воспринимать ее как женщину, даже когда они кормились друг от друга. Может, именно это ей и нравилось в Джоне Мэтью. Он смотрел на нее, касался ее и относился к ней так, как будто она была женщиной. Словно она была драгоценностью. И не потому, что она была слабее, а потому, что была для него необычной, особенной. Господи, упаси ее от эстрогена. В любом случае, теперь это все в прошлом. – Что со встречей? – поинтересовалась она. – Нормально. Все прошло, как надо. Что касается Совета – они не объявились, зато появилось вот это. – Рив достал из нагрудного кармана продолговатый плоский конверт и бросил его на стойку. – Позже прочитаешь. Излишне говорить о том, что моя тайна уже долгое время кое-кому известна. Отчим по пути в Забвение трепал своим длинным языком направо и налево, и удивительно, что все это дерьмо всплыло на поверхность только сейчас. – Сукин сын. – Кстати, это аффидевит, а не просто случайные каракули на обратной стороне салфетки. – Рив покачал головой. – Мне надо попасть в дом Монтрега. Выяснить, существуют ли еще копии. – Это могу сделать я. Аметистовые глаза сузились. – Без обид, но я поручу это кому-нибудь другому. Ты явно не в порядке. – Лишь потому, что ты давно не видел меня без одежды. Дай мне пару кожаных шмоток, и ты поймешь, что я все та же жесткая сука. Взгляд Рива опустился на ее израненные бедра. – Трудно представить, что ты выедаешь мне мозг из-за моей руки, когда у самой с бедрами творится черт знает что. Она прикрылась полотенцем. – Я сегодня же наведаюсь в дом Монтрега. – Почему ты решила принять душ? – Потому что была вся в крови. Рот Рива растянулся в улыбке, обнажая острые клыки. – Ты нашла Грэйди. – Ага. – Отлиииично. – Следует подготовиться к скорому визиту полиции. – Жду с нетерпением. Хекс стряхнула с металлических скоб и ножа капли воды, а затем прошла мимо Рива к двухметровому шкафу, который он выделил специально для нее. Достав из него чистые кожаные штаны и черную майку, она посмотрела через плечо. – Не возражаешь, если я немного побуду одна? – Снова напялишь на себя эти чертовы штуки? – Что у тебя с поставками дофамина? Рив тихо засмеялся и направился к двери. – Я позабочусь об обыске в доме Монтрега. Ты в последнее время и так проделала достаточно грязной работы. – Я справлюсь. – Это не значит, что ты должна. – Он сунул руку в карман и достал сотовый телефон. – Черт, забыл включить эту хрень. Когда загорелся экран, Рив посмотрел вниз и его эмоции... затрепетали. Они, можно сказать, вспыхнули. Может быть, потому что на ней не было ее скоб, и симпатическая сущность сразу вылезла наружу, но Хекс не смогла сдержаться, и сосредоточилась на чувствах Рива. Его слабость вызывала у нее любопытство. Но она не столько обратила внимание на его эмоциональную сетку... сколько на то, что его запах был не таким, как обычно. – Ты от кого-то кормился, – проговорила она. Рив замер, его моментально напрягшееся тело выдавало его с головой. – Даже не пытайся мне солгать, – тихо сказала Хекс, – Я чувствую запах. Рив пожал плечами, и она приготовилась к его разглагольствованиям о том, что это ничего не значит. Он даже открыл рот, и его жесткое лицо приобрело обычное скучающее выражение, которое он использовал, чтобы избавить себя от ненужных расспросов. Но не сказал ни слова. И с трудом справлялся с дыханием. – Ничего себе, – покачала головой Хекс. – Да тут все серьезно, ха. Конечно, лучшее, что он мог сделать – это проигнорировать вопрос. – Когда будешь готова, встретимся с Трэзом и айЭмом и обсудим обстановку перед закрытием. Рив развернулся на каблуках и пошел обратно в офис. Забавно, подумала Хекс про себя, взяв в руки одну из шипованых скоб и приготовившись обернуть ее вокруг бедра. Она не ожидала, что когда-нибудь увидит Рива в таком состоянии. Когда-нибудь вообще. Ей стало интересно, кто это был. И как много женщина знала о нем.
***
Рив подошел к письменному столу и сел в кресло, держа телефон в руке. Звонила Элена и оставила ему сообщение, но вместо того, чтобы тратить время на его прослушивание, он нашел в адресной книге ее телефон и… Раздался звонок – возможно, единственный, что мог заставить его прекратить набирать ее номер. Он ответил: – С каким из Братьев я говорю? – С Вишесом. – Что случилось, приятель? – Да ничего хорошего. Ровный тон парня заставил Рива подумать о дорожно-транспортном происшествии. Причем, о самом худшем, когда могут помочь лишь «челюсти жизни» . – Рассказывай. Брат говорил, говорил и говорил. Электронная почта. Разоблачение. Депортация. Должно быть, последовавшее молчание слишком затянулось, потому что в определенный момент Рив услышал свое имя. – Ты слышишь меня? Ривендж? Эй, приятель? – Да, я здесь. Вроде как. – Его слегка отвлекал глухой рев в голове, как будто здание вокруг него разваливалось на части. – Ты слышал мой вопрос? – А... нет. – Ревущий звук стал настолько громким, что Рив уверился в том, что на клуб упала бомба, стены начали рушиться, а крыша поехала. – Я попытался проследить электронный адрес, и почти уверен, что письмо пришло с IP-адреса, зарегистрированного на севере, возле колонии, если не из нее самой. Я на самом деле не думаю, что здесь вообще замешан вампир. Ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы попытаться тебя раскрыть? Так значит, принцесса потеряла интерес к их милым играм вроде вымогания и шантажа. – Нет. Теперь настала очередь Ви говорить спокойным голосом. – Ты уверен? – Да. Принцесса решила вернуть его домой. И если у нее не получится, она, абсолютно точно, разошлет электронные письма каждому из членов Глимеры, и, открыв секрет Рива, вовлечет в эти грязные игры Рофа и все Братство. Все это в сочетании с аффидевитом, что появился сегодня вечером? Спокойная жизнь, которая у него была до этого момента, закончилась. Не то, чтобы Братству нужно было знать об этом. – Рив? Мертвым голосом, он произнес: – Это всего лишь последствия всей этой хрени, связанной с Монтрегом. Не волнуйтесь об этом. – Что, черт побери, происходит? Резкий голос Хекс, раздавшийся в дверях спальни, помог ему сосредоточиться, и он посмотрел на нее. Он встретился с ней взглядом, ее сильное тело и проницательные серые глаза были знакомы ему как собственное отражение, и она чувствовала по отношению к нему тоже самое... так что она точно знала, что происходит, прочитав все это на его лице. Цвета медленно покидали ее щеки. – Что она сделала? Что эта шлюха сделала с тобой? – Мне надо идти, Ви. Спасибо, что позвонил. – Ривендж? – снова начал Брат. – Послушай, приятель, почему бы мне не продолжить отслеживать… – Зря теряешь время. Там обо мне никто не знает. Поверь мне. Рив нажал отбой, и еще до того, как Хекс обрушилась на него с вопросами, набрал номер голосовой почты и прослушал сообщение от Элены. Хотя, он уже знал, что она хотела сказать. Точно знал… «Привет, Рив, ко мне только что приходила эта... женщина. Она наговорила о тебе кучу всяких нелепостей. Я просто... ну, я просто подумала, что ты должен об этом знать. Если честно, она просто ненормальная. В любом случае, может быть, ты позвонишь мне и поговоришь со мной об этом? Я была бы тебе за это очень признательна. Пока». Он удалил сообщение и положил сотовый телефон на стол рядом с черным кожаным пресс-папье, так чтобы LG был расположен наравне с ним и строго вертикально. Хекс направилась к нему, и, когда подошла совсем близко, раздался резкий стук, и кто-то вошел в комнату. – Дай нам минуту, Трэз, – услышал он ее голос. – Найди Ралли, и никого сюда не впускай. – Что проис… – Сейчас же. Пожалуйста. Ривендж смотрел на телефон, смутно различая какие-то шорохи и звук захлопнувшейся двери. – Ты слышала это? – спокойно спросил он ее. – Слышала что? – спросила Хекс, подойдя еще ближе и опускаясь на колени рядом с его стулом. – Этот звук? – Рив, что она сделала? Он смотрел ей в глаза, но перед собой видел лишь мать на смертном одре. Забавно, у обеих женщин в глазах было одинаковое умоляющее выражение. Он хотел защитить их обеих. Элена тоже была в этом списке. И его сестра. Там же были Роф и Братство. Ривендж подался вперед и взял в ладонь подбородок своей «Правой руки». – Это всего лишь хрень, связанная с Братством, и я очень устал. – Как бы не так, черт возьми. – Я могу попросить тебя кое о чем? – Что? – Если я попрошу тебя позаботиться об одной женщине, ты сделаешь это для меня? – Да, черт меня побери, да. Боже, я мечтаю убить эту суку уже лет двадцать. Он опустил руку, а затем протянул ладонь. – Поклянись честью. Хекс по-мужски сжала его ладонь, и не просто соглашаясь, а давая обет. – Даю тебе слово. – Спасибо. Послушай, Хекс, я собираюсь… – Но сначала ты расскажешь мне. – Или ты посадишь меня под замок? Хекс села на пятки. – Что. Мать твою. Происходит. – Просто Вишес с небольшими затруднениями. – Черт, у Рофа снова проблемы с Глимерой? – Пока существует Глимера – так и будет. Она нахмурилась. – Почему сейчас ты думаешь о пляжной рекламе из восьмидесятых? – Потому что в моду опять возвращаются цепочки с медальонами. Поверь мне на слово. И перестань на меня давить. Последовало долгое молчание. – Попробую списать все на то, что ты до сих пор под впечатлением от смерти своей матери. – Отличный план. – Он уперся тростью в пол. – А теперь я собираюсь немного отдохнуть. Я почти два дня не спал. – Прекрасно. Но в следующий раз, постарайся блокировать мое сознание чем-нибудь менее страшным, чем Дени Террио на Багамских островах. Оставшись в одиночестве, Рив огляделся. Его офис много всего повидал: уйму денег, что переходили из рук в руки; тонны наркотиков, по тому же маршруту; сполна умников, которые пытались наколоть его, а потом истекали здесь кровью. Через открытую дверь спальни, он посмотрел на квартиру, в которой провел так много ночей. Отсюда даже немного виднелась душевая. В прошлом, еще до того, как он перестал переносить яд принцессы был в состоянии встречаться с ней и одновременно заботиться о своем бизнесе, был достаточно силен, чтобы самостоятельно возвращаться домой, Рив всегда мылся в этой ванной комнате. Он не хотел загрязнять дом своей семьи тем, что было на его коже, и ему требовалось огромное количество мыла, горячей воды и усилий, прежде чем он мог вернуться к своей матери и сестре. Ирония заключалась в том, что всякий раз, когда он приходил домой, мать непременно спрашивала его, не посещал ли он спортзал, потому что у него был «такой здоровый румянец на лице». Но он никогда не был чистым. Злые деяния – это не грязь, их не смоешь так просто. Ривендж откинул голову назад и подумал о ЗироСам. Перед глазами проплыла комната Ралли, где они взвешивали и расфасовывали товар, VIP-секция, водопад у стены, открытый танцпол и бар. Он знал каждый дюйм этого клуба и все, что в нем происходило, начиная с того, что его девочки делали стоя на коленях и лежа на спине, и заканчивая тем, как букмекеры разбирались со ставками, а наркоманы, с которыми имела дело Хекс, с передозом. Какой же это грязный бизнес. Он размышлял о том, что Элена потеряла работу, потому что принесла ему антибиотики, которые он, упрямый мудак, не удосужился взять у Хэйверса сам. Вот что считается хорошим поступком. И он знал это не потому, что многому научился в материнском окружении, а потому, что знал, что представляет собой Элена. Она была доброй в душе, поэтому и была способна на добрые деяния. То, что он делал здесь, никогда не являлось чем-то хорошим, потому что таким был он сам. Рив думал о клубе. Дело в том, что места твоей жизни, как и одежда, которую ты носишь, или автомобиль, который водишь, или твои друзья и партнеры, были отражением того, как ты живешь. А он жил темной, жестокой и убогой жизнью. И умрет, судя по всему, также. Он заслуживал того места, в которое направлялся. Подходя к двери, Ривендж думал о том, что наконец-то собирается поступить правильно. Единственный раз в своей жизни, он собирается сделать что-то хорошее, и для этого у него был правильный повод. Он совершит этот хороший, правильный поступок для того короткого списка людей, которых ... любил. ---------------------------------------------- Пирокант – употребляется относительно чей-то слабости, которая может быть как внутренней (зависимость), так и внешней (любимый). "Челюсти жизни" – гидравлический инструмент для разрезания машин, попавших в аварию. LG – марка мобильного телефона Дени Террио Deney Terrio – американский хореограф и актер.
На другом конце города, в особняке Братства, Тор сидел в бильярдной комнате, примостив свою задницу на стул, который поставил таким образом, чтобы можно было видеть дверь фойе. В правой руке он держал новенькие черные часы Таймекс «Indiglo», на которых пытался установить точное время и дату, а левым локтем придерживал высокий бокал с молочно-кофейным коктейлем. Он почти настроил часы и уже на четверть прикончил коктейль. Его желудок не справлялся с тем количеством еды, что приходилось поглощать, и каждый раз старался от нее избавиться как можно скорее, но Тору было плевать на это. Его цель – как можно быстрее набрать вес, так что его внутренностям оставалось лишь смириться с подобной жизненной программой. Часы издали финальный писк, и он надел их на запястье, уставившись на циферблат, на котором горели цифры 4:57. Он снова посмотрел на дверь фойе. Хрен с ними – с часами и едой. На самом деле он ждал, когда в эту чертову дверь войдет Джон в сопровождении Блэя и Куина. Он хотел, чтобы его мальчик вернулся домой целым и невредимым. Хотя теперь Джона с трудом можно было назвать мальчиком, и он перестал им быть уже давно, почти год назад, в тот самый день, когда Тор бросил его совсем одного. – Не могу поверить, что ты это не смотришь. Голос Лэсситера заставил Тора поднять бокал и сделать затяжной глоток через соломинку, что помешало ему бросить ублюдку очередное «заткнись, а». Ангел любил смотреть телевизор, но по большей части страдал синдромом дефицита внимания и постоянно переключал каналы. Бог знает, что он смотрел на этот раз. – Я о том, что она самостоятельная женщина, совершенно одинокая в этом мире. Она классная, и хорошо одевается. У нее действительно хорошее шоу. Тор посмотрел через плечо. Ангел валялся на диване, с пультом в руке, головой на кружевной подушке с надписью «Клыки и Воспоминания», которую когда-то вышила Марисса. А перед ним, на плоском экране... Тор чуть не подавился своим коктейлем. – Какого черта? Это же Мэри Тайлер Мур , придурок! – Ах, вот кто это. – Да. Не обижайся, конечно, но тебе не стоит так тащиться от этого шоу. – Почему? – Ну, это практически то же самое, что смотреть Лайфтайм . И с таким же успехом ты бы мог начать красить ногти на ногах. – Ну и что. Мне нравится. Ангела, казалось, ничуть не беспокоил тот факт, что МТМ на канале Ник эт Найт , это совсем не ММА на канале Спайк ТВ . Кто-нибудь из Братьев увидит это безобразие и Лэсситера отшлепают по заднице. – Эй, Рейдж, – крикнул Тор в сторону столовой. – Посмотри-ка, чем увлекается наша Ходячая лампа. В комнату вошел Голливуд, держа в руке здоровую тарелку с картофельным пюре и жареной говядиной. Он не верил в пользу овощей, считая, что они лишь зря занимают место в желудке. Так что, зеленые бобы, которые числились в меню Первой Трапезы, отсутствовали на его разогретой тарелке. – А что он смотрит… ух ты, это же Мэри Тайлер Мур. Она мне нравится. – Рейдж припарковал свою задницу в одном из кресел рядом с ангелом. – Классный у нее прикид. Лэсситер бросил на Тора взгляд, полный «я-же-говорил». – И Рода тоже горячая штучка. Они стукнулись костяшками пальцев. – Точняк. Тор вернулся к своему молочному коктейлю. – Вы оба позорите мужской род. – Лишь потому, что мы не тащимся от Годзиллы? – бросил в ответ Рейдж. – По крайней мере, у меня есть повод высоко держать голову на публике. А вам обоим следует смотреть подобное дерьмо в сортире. – Не вижу необходимости скрывать свои предпочтения. – Рейдж поднял брови, скрестил ноги, и, придерживая пальцами вилку, оттопырил мизинец в сторону. – Я такой, какой есть. – Пожалуйста, не искушай меня такой чудесной возможностью, – пробормотал Тор, пряча улыбку за соломинкой. Когда последовала тишина, он оглянулся, готовый продолжить… Рейдж и Лэсситер уставились на него, на их лицах застыло выражение осторожного одобрения. – О, черт, только не смотрите на меня так. Первым отозвался Рейдж: – Я ничего не могу с собой поделать. Просто ты такой сексуальный в этих мешковатых штанах. Надо бы и себе такие достать, потому что нет ничего горячее, чем два мусорных мешка, сшитые вместе вдоль твоих причиндалов. Лэсситер кивнул. – Просто дерьмостично. Мне тоже такие закажи. – Закупаешься подобной хренью в «Хоум Дипоу» ? – Рейдж склонил голову набок. – В разделе товаров для уборки мусора? Еще до того, как Тор успел нанести ответный удар, Лэсситер встрял в разговор. – Боже, я только надеюсь, что смогу выглядеть так же как ты, ну, как будто наложил себе в штаны, а? Тебя что, этому учили? Или все дело в том, что у тебя нет задницы? Тор усмехнулся. – Не поверишь, меня окружают одни задницы. – Что объясняет, почему ты ведешь себя так уверенно, не имея собственной. Снова вклинился Рейдж: – Ты только подумай, ведь на самом деле, у тебя фигура сейчас, ну прямо как у Мэри Тайлер Мур. Так что, я удивлен, что она тебе не нравится. Тор демонстративно отхлебнул коктейль. – Я наберу вес, хотя бы для того, чтобы надрать вам задницы за эти слова. Улыбка Рейджа осталась на месте, но глаза стали смертельно серьезными. – С нетерпением жду этого. Очень жду. Тор снова сосредоточился на двери фойе, погрузившись в себя и желая прекратить этот стеб, поскольку тот пошел уже в не то русло. Лэсситер и Рейдж не последовали его примеру. Они, как две чертовы болтушки, наперебой обсуждали происходящее на экране, что ел на обед Рейдж, где еще имелся пирсинг у ангела и... Если бы за дверью можно было наблюдать с другого места, то Тор уже давно бы свалил… Система безопасности издала звуковой сигнал, и наружная дверь особняка открылась. Последовала пауза, затем еще один звуковой сигнал и трель звонка. Когда Фритц бросился открывать, Тор выпрямился, что выглядело довольно жалко, учитывая его нынешние размеры. Высота его тела ни коим волшебным образом не могла скрыть тот факт, что весил он чуть больше того стула, на котором припарковал свою несуществующую задницу. Первым зашел Куин. Парнишка был весь в черном, металлические серьги в его левом ухе и нижней губе отражали свет. Блэйлок шел следующим, в кашемировом свитере с высоким воротником и брюках, он был вылитый Мистер Выпускник Престижного Колледжа. Пока парочка направлялась к лестнице, выражения их лиц были такими же разными, как и их одежда. Куин, судя по всему, неплохо провел ночь, о чем говорила его улыбка «я-славно-потрахался-и-не-только». Блэй, напротив, выглядел так, как будто был у зубного врача, уголки губ были мрачно опущены, взгляд упирался в мозаичный пол. Может, Джон не собирался возвращаться. Но где он тогда был… Когда Джон вошел в фойе, Тор не смог сдержаться: он резко поднялся с места, и ему пришлось ухватиться за высокую спинку стула, так как его закачало. Лицо Джона не выражало абсолютно ничего. Волосы были растрепаны, но не от ветра, а сзади шеи виднелись царапины, оставленные, судя по всему, женскими ногтями. От него пахло Джеком Дэниэлсом, смесью каких-то духов и сексом. Он выглядел лет на сто старше, чем тогда, когда в позе мыслителя просиживал у постели Тора целыми ночами. Перед ним был не ребенок, а уже вполне развитый мужчина, который прорывался во взрослую жизнь сквозь проверенные временем тяготы, как это бывало у большинства настоящих парней. Тор опустился обратно на стул, ожидая, что его проигнорируют, но шагнув на нижнюю ступеньку, Джон повернул голову, как будто осознал, что на него кто-то смотрит. Он встретился взглядом с Тором, но выражение его лица совсем не изменилось. Он лишь торопливо махнул рукой и продолжил идти. – Я переживал, что ты не вернешься домой, – громко сказал Тор. Куин и Блэй остановились. Рейдж и Лэсситер заткнулись. Молчание нарушали лишь голоса Мэри и Роды. Джон почти остановился, когда показал знаками: Это не дом. Это просто здание. И мне же нужно где-то проводить день. Парень не стал дожидаться ответа, и напряженная линия его плеч говорила о том, что он ему абсолютно не интересен. Конечно, Тор мог говорить без умолку, пока не натрет себе мозоль на языке, о том, как они тут все переживают за Джона, но тот бы его вряд ли услышал. Когда все трое скрылись вверху лестницы, Тор прикончил молочный коктейль, отнес высокий стакан на кухню и положил его в посудомоечную машину. Доджен даже не стал спрашивать, будет ли он еще что-нибудь есть или пить. У плиты Бэт помешивала в горшке тушеное мясо и выглядела так, будто надеялась всучить ему хотя бы одну порцию, поэтому он не стал задерживаться. Путешествие на второй этаж было долгим и трудным, но не потому, что он чувствовал себя слабым физически. Он крепко подвел Джона, и теперь пожинал плоды своих ошибок. Проклятье… Шум и крики, раздавшиеся за закрытыми дверями кабинета, звучали так, словно на кого-то напали враги, и тело Тора, хоть и хрупкое, все же ответило на зов инстинктов – он бросился вперед и широко распахнул дверь. Позади стола, на полу скрючился Роф. Он протягивал руки перед собой, рядом в беспорядке валялись компьютер, телефон и документы, как будто он пытался оттолкнуть их от себя как можно дальше. Рядом лежало кресло. Очки, которые король носил постоянно, сейчас были у него в руке, глаза смотрели в пространство. – Мой господин… – Свет горит? – Роф тяжело дышал. – Горит ли этот чертов свет? Тор метнулся к нему и схватил за руку. – Падает из коридора, да. И еще огонь в камине. Что… Мощное тело Рофа затрясло так сильно, что Тору пришлось его удерживать. Что требовало больше сил, чем у него было. Черт, они оба упадут, если им сейчас же кто-нибудь не поможет. Прижимая губы к передним зубам, он засвистел громко и долго, а затем снова попытался удержать короля. Рейдж и Лэсситер первыми ворвались в кабинет. – Что, черт возьми… – Включите свет, – снова закричал Роф. – Кто-нибудь, включите этот гребаный свет!
***
Лэш сидел на кухне, напротив гранитной столешницы, и его настроение нерпеклонно улучшалось. И не потому, что он забыл о том, что Братство вынесло тонны оружия и сосуды лессеров. Или, что его штаб-квартира засветилась. Или, что они потеряли Грэйди. Или, что на севере его ждет симпат, который, без сомнения, был вне себя, потому что Лэш так и не выполнил своего обещания кое-кого прикончить. От всего этого его отвлекали деньги. Очень хорошо отвлекали своим огромным количеством. Он наблюдал, как Мистер Д несет еще один бумажный пакет с надписью «Ханнафорд». На столешницу легли пачки купюр, каждая была аккуратно перемотанна дешевой резинкой. Когда лессер достал последнюю, гранит столешницы практически исчез из вида. Как раз хватит, чтобы успокоить расшатанные нервы, подумал Лэш, глядя, как Мистер Д затаскивает на кухню последние пакеты. – Сколько всего? – Семьдесят две тысячи семьсот сорок. Я расфасовал их в пачки по сто баксов в каждой. Лэш взял в руки одну из многочисленных пачек. Это были не чистые, аккуратные банкноты из банка. Это были грязные, мятые купюры, которые их бывшие хозяева доставали когда-то из карманов джинсов, практически пустых бумажников и грязных пиджаков. Казалось, он до сих пор мог чувствовать запах отчаяния, исходивший от этих купюр. – Сколько товара у нас осталось? – Хватит еще на пару ночей, подобных сегодняшней, но не более. И еще два дилера. Ну, кроме самого крупного. – Не беспокойся по поводу Ривенджа. Я позабочусь о нем лично. А пока, не убивай других торговцев – отвези их в центр допросов. Нам нужны их связи. Я хочу знать, где и как они закупались. Конечно, маловероятно, что они не работали с Ривенджем, но вдруг был кто-то еще. Человек, но более уступчивый. Первое, что ты сделаешь этим утром – это пойдешь и купишь сейф, затем уберешь в него все это. Это наш стартовый капитал – мы не должны его потерять. – Да, сэр. – Кто помогает тебе толкать это дерьмо? – Мистер Н и Мистер И. Шикарно. Идиоты, которые позволили Грэйди сбежать. Тем не менее, они неплохо поработали на улицах, а Грэйди ужасным, но довольно креативным образом распрощался с жизнью. Плюс, Лэшу удалось понаблюдать за Хекс в действии. Так что все было не так плохо. И он собирался нанести визит в ЗироСам. А что касается Н и И, лучшее, что они заслуживали, это смерть, но сейчас эти придурки были ему нужны для того, чтобы подзаработать. – Когда настанет ночь, я хочу, чтобы эти двое продолжили толкать товар. – Я думал, вы собирались… – Во-первых, ты перестанешь думать. А во-вторых, нам нужно как можно больше вот этого. – Он бросил грязные купюры обратно к своим собратьям. – У меня есть планы, которые стоят денег. – Да, сэр. Внезапно Лэш передумал и взял пачку обратно. Сложно было расстаться с этим дерьмом, хоть оно принадлежало только ему одному. В какой-то момент, война внезапно показалась ему не такой уж и интересной. Наклонившись, он схватил один из бумажных мешков и наполнил его купюрами. – Ты помнишь тот Лексус? –Да, сэр. – Позаботься о нем. – Он сунул руку в карман и бросил Мистеру Д ключи от машины. – Это твой новый конь. Ты будешь главным на улицах, поэтому должен выглядеть так, будто понимаешь и ценишь то, чем, черт возьми, занимаешься. – Да, сэр! Лэш закатил глаза, думая о том, как мало глупцу надо для счастья. – Не вздумай выкинуть какую-нибудь глупость, пока меня нет, понял? – Куда вы собрались? – На Манхэттен. Буду доступен по сотовому. Увидимся. ------------------------------------------------- Синдром дефицита внимания и гиперактивности (сокращённо СДВГ, неврологическо-поведенческое расстройство развития, начинающееся в детском возрасте. Проявляется такими симптомами, как трудности концентрации внимания, гиперактивность и плохо управляемая импульсивность. Чаще встречается у мальчиков. Мэри Тайлер Мур (англ. Mary Tyler Moore, род. 29 декабря 1936 года) – американская комедийная актриса, наиболее известная по своим ролям в различных ситкомах на телевидении. Lifetime Television – американский кабельный телеканал специализирующийся на фильмах, комедиях и драмах где главные роли играют исключительно женщины. МТМ – Mary Tyler Moore Productions- Мэри Тайлер Продакшн. Ник эт Найт – ночной канал для молодежи и взрослой аудитории, транслирующий комедии и ситкомы. ММА – смешанные боевые искусства. Спайк ТВ – американский кабельный канал, транслирующий популярные шоу и развлекательные программы, в том числе спортивные состязания, такие как реслинг, смешанные боевые искусства, и т.д. Rhoda – Рода – американский телевизионный ситком, в главной роли Валерии Харпер, состоит из пяти сезонов, 1974 по 1978 год. Шоу является «дочкой» Шоу Мэри Тайлер Мур. Хоум Дипоу – компания, владеющая сетью магазинов-складов по продаже строительных и отделочных материалов для дома. Правление в г. Атланте, шт. Джорджия
Холодный день близился к закату, и облака заволакивали молочно-синее небо. Хосе де ла Круз въехал в ворота кладбища «Сосновая роща» и стал наматывать круги вокруг надгробий. Узкие, извилистые дорожки напомнили ему о «Жизни» , старой настольной игре, в которую они с братом играли в детстве. Каждому игроку полагалась маленькая машинка с шестью отверстиями и по одному колышку, который и символизировал играющего. По ходу игры нужно было двигаться по дорожке, подбирая еще колышки, которые представляли жену и детей. Цель – собрать как можно больше людей, денег и возможностей, чтобы закрыть ими отверстия в своем автомобильчике, заполнить те пустоты, с которыми начался «жизненный» путь. Он огляделся, задумавшись о том, что игра под названием «Настоящая Жизнь» заканчивалась тем, что последнее грязное отверстие приходилось затыкать собой. Не та информация, которой обычно хочется поделиться с детьми. Подъехав к месту, где находилась могила Крисси, он припарковал свой автомобиль там же, где и вчера ночью. Впереди он увидел три полицейских машины, четыре фигуры в униформах и парках, и желтую ленту, которая делала могилу похожей на упакованный подарок. Он захватил с собой свой кофе, хотя тот был чуть теплый, и, когда подошел ближе, то сквозь ряды ног своих коллег увидел подошвы ботинок. Один из полицейских посмотрел через плечо, и выражение лица парня заранее предупредило Хосе о состоянии тела: если бы прямо сейчас у копа имелся гигиенический мешок, то у чертовой штуки прорвало бы дно. – Хэй... Детектив. – Чарли, как дела? – В... порядке. Ага, как же. – По тебе заметно. Остальные повернулись и кивнули, на лице каждого застыло идентичное «у-меня-свело-яйца» выражение. А вот фотограф, снимавшая место преступления, была женщиной известной своими проблемами с психикой. Когда она наклонилась и начала щелкать, на ее лице царила легкая улыбка, будто она наслаждалась открывающимся видом. И, возможно, даже собиралась сохранить один из снимков в своем бумажнике. Грэйди крепко закусился. В прямом смысле этого слова. – Кто нашел его? – спросил Хосе, присев на корточки, чтобы рассмотреть тело. Ровные порезы. Много. Явно работал профессионал. – Землекоп, – сказал кто-то из полицейских. – Около часа назад. – Где этот парень сейчас? – Хосе поднялся на ноги и шагнул в сторону, чтобы членоненавистница могла продолжить свою работу. – Я хочу поговорить с ним. – Вернулся в свою каморку, выпить чашку кофе. Ему это не помешает. Его всего трясет. – Ну, это понятно. Не каждый день здесь валяются тела поверх могил. Все четверо полицейских выразительно взглянули на него, как бы говоря, ага, и не в таком состоянии. – Я закончила с телом, – сказала фотограф, закрывая крышкой объектив. – И то, что на снегу, я тоже пощелкала. Хосе аккуратно вышагивал по месту преступления, стараясь не смазать отпечатки на земле и не сбить маленькие флажки с номерами, которые были установлены по всему периметру места преступления. Было ясно как день, что произошло здесь. Грэйди пытался убежать от того, кто его преследовал, но у него ничего не вышло. Судя по кровавым следам, его ранили, но, скорее всего, лишь для того, чтобы вывести из строя, а потом он вместе с убийцей оказался у могилы Крисси, где его расчленили, а затем убили. Хосе вернулся туда, где лежало тело и, посмотрев на надгробие, заметил коричневые полосы, которые тянулись сверху вниз по гранитной поверхности. Засохшая кровь. И он был готов держать пари, что кровь оказалась здесь не случайно, и нанесли ее, когда она была еще теплая. Часть ее залилась в углубления выбитых на граните букв, из которых складывалось имя КРИСТИАННА ЭНДРЮС. – Вы засняли это? Фотограф посмотрела на него. Затем сняла крышку, щелкнула, снова надела. – Спасибо, – сказал он. – Мы вам позвоним, если понадобится что-нибудь еще. Или в случае, если найдем еще один порубленный труп. Она взглянула вниз на тело Грэйди. – С удовольствием. Не сомневаюсь, подумал он, отхлебнув кофе и скривившись. Несвежий. Холодный. Мерзкий. И дело тут не только в фотографе. Господи, кофе из полицейского участка был худшим в мире, и если бы не место преступления, он бы выплеснул это пойло на землю и раздавил бумажный стакан ботинком. Хосе осмотрелся вокруг. Деревья, за которыми можно спрятаться. Фонари только на дороге. Ворота на ночь запираются. Если бы только он задержался немного дольше... он мог бы остановить убийцу, прежде чем тот кастрировал Грэйди, накормил сукиного сына своей же плотью, а потом, несомненно, с удовольствием понаблюдал, как тот умирает. – Проклятье. На территорию въехал серый универсал, на водительской двери виднелся крест. Из него вышел парень с черным мешком в руке. Он торопливо приблизился к ним и сказал: – Простите, я опоздал. – Без проблем, Робертс. – Хосе похлопал судмедэксперта по плечу. – Мы хотим знать примерное время смерти, сообщи, когда выяснишь. – Конечно, но только приблизительно. С расхождением часа в четыре. – Любая информация от тебя будет просто чудесной. Когда парень присел на корточки и принялся за работу, Хосе снова огляделся, а затем стал разглядывать следы ботинок на земле. Три разных вида, один из которых, наверняка, принадлежит Грэйди. Два других изучат криминалисты, прибытие которых ждали с минуты на минуту. Одна пара неизвестных следов была значительно меньше размером, чем остальные. И он был готов поставить на свой дом, машину и накопления на колледж для обеих дочерей, что они принадлежали женщине.
***
В кабинете особняка Братства, Роф сидел в кресле, выпрямив спину и мертвой хваткой вцепившись в его ручки. Бэт была в комнате вместе с ним, и, насколько он мог судить по ее запаху, была до смерти напугана. Здесь торчали и другие. Они разговаривали. Ходили. Но из-за темноты перед глазами он ничего этого не видел. – Хэйверс сейчас придет, – заявил Тор, стоя в дверях. Его голос прервал шум в комнате, как будто кто-то резко нажал на пульте кнопку отключения звука: голоса замолкли, все перестали даже двигаться. – Доктор Джейн сейчас говорит с ним по телефону. Они собираются привести его на машине скорой помощи, оснащенной светомаскировочным экраном, потому что так будет быстрее, чем, если за ним поедет Фритц. Роф настоял на том, чтобы пару часов подождать, прежде чем позвать даже Дока Джейн. Он надеялся, что его зрение вернется. Все еще надеялся. Вернее сказать, молился об этом. Бэт казалась такой сильной, стоя рядом с ним, держа его за руку, пока он боролся с темнотой. Но какое-то время назад она извинилась и вышла. Когда она вернулась, от нее пахло слезами, хотя, несомненно, она уже вытерла их насухо. Именно это и заставило его нажать на курок и вызвать белые халаты. – Сколько ждать? – грубо спросил Роф. – Приблизительно двадцать минут. Когда воцарилось молчание, Роф знал, что братья были рядом. Он слышал, как Рейдж развернул очередной чупа-чупс. Как Ви щелкнул зажигалкой и выдохнул облако табачного дыма. Бутч жевал жвачку, от едва слышных, быстрых щелчков возникало ощущение, что его зубы выбивают чечетку. Здесь был Зи, в руках он держал Наллу, ее прекрасный, сладкий запах и воркование шли из дальнего угла комнаты. Даже Фьюри пришел, он решил остаться на день и сейчас стоял рядом со своим близнецом и племянницей. Роф знал, что все они здесь... и все же, он был один. Совсем один, запертая глубоко в теле, заключенная в слепую тюрьму, душа. Он наклонился, вцепившись в ручки кресла, чтобы не закричать. Он хотел быть сильным для своей шеллан и для своих братьев, для всей своей расы. Рофу хотелось бросить пару шуток, посмеяться над происходящим, как над промежуточным эпизодом, который вот-вот пройдет, хотелось показать им, что он все еще силен и все контролирует. Он прочистил горло. Но вместо чего-то типа «И вот этот парень заходит в бар, а на плече у него сидит попугай»... с его губ сорвалось следующее: – Ты это видел. Слова прозвучали глухо, и каждый из присутствующих знал, кому они адресованы. Ви медленно ответил: – Не понимаю, о чем ты. – Чушь собачья. – Роф тонул в окружающей его темноте, его братья были рядом, окружая его, но никто не мог до него дотянуться. Вот что видел Вишес. – Чушь. Собачья. – Ты уверен, что хочешь обсудить это прямо сейчас? – спросил Ви. – Разве не это было в твоем видении? – Роф отпустил кресло и ударил кулаком по столу.– Разве нет, черт возьми? – Да. – Врач приехал, – быстро сказала Бэт, рукой поглаживая его плечо. – Доктор Джейн и Хэйверсу надо поговорить. Они выяснят, в чем дело. Обязательно. Роф повернулся туда, откуда шел голос Бэт. Когда он потянулся к ее руке, она сама нашла его ладонь. «Это и есть будущее?» - подумал он. Опираться на нее, когда ему понадобится куда-нибудь пойти? Позволять вести себя, как гребаного инвалида? Держи себя в руках. Держи себя в руках. Держи... Он повторял эти три слова снова и снова, пока ему не начало казаться, что он сейчас взорвется. И все же предстоящая детонация сошла на нет, когда он услышал, как Док Джейн и Хэйверс вошли в кабинет. Он знал кто это по тому, что все присутствующие как будто застыли: никто больше не курил, не жевал, не разворачивал обертки леденцов. Тишина, в которой было слышно лишь дыхание. А потом голос терапевта: – Мой господин, позвольте мне проверить ваши глаза. – Хорошо. Послышался шорох одежды... Хэйверс, видимо, снимал свое пальто. Потом последовал мягкий стук, как будто что-то тяжелое поставили на стол. Удар металла о металл – врачебная сумка открыта. Хорошо поставленный голос Хэйверса выдал следующее: – С Вашего позволения, сейчас я прикоснусь к вашему лицу. Роф кивнул, потом вздрогнул, когда почувствовал мягкое прикосновение, и на мгновение, когда услышал щелчок фонарика, у него проснулась надежда. По привычке, он напрягся, приготовившись к тому, что свет вот-вот попадет на сетчатку того глаза, который Хэйверс собирался осмотреть первым. Боже, с тех пор как он себя помнил, он всегда не выносил свет, а после перехода, ситуация ухудшилась. Годы прошли… – Док, ты собираешься меня проверять или нет? – Я... Мой господин, я закончил. – Послышался щелчок, видимо, Хэйверс выключил фонарик. – По крайней мере, с этой частью. Тишина. Бэт еще сильнее сжала его плечо. – И что теперь? – требовательно спросил Роф. – Что теперь ты собираешься делать? Снова молчание, от которого темнота стала казаться еще чернее. Верно. Вариантов не так много. Хотя, он понятия не имел, чему так удивлялся. Вишес... никогда не ошибался. ----------------------------------------- Настольная игра, где бросая кубик вы должны перемещать одну из своих фишек или одну из фишек хранителей по карточкам, составляющим «дорожку» от старта до финиша. Главная задача — научиться обходить неприятности, принимать во время игры правильные решения и богатеть. Побеждает тот, кто станет самым богатым на момент выхода всех игроков на пенсию.
Наступила ночь, и Элена снова измельчала таблетки отца на дне кружки, а когда они превратились в мелкий, плотный порошок, она залила его CranRans, который достала из холодильника. На этот раз, она была благодарна тому доведенному до автоматизма порядку, которого требовал уход за ее отцом, потому что сейчас ее разум был очень далек от того, что она делала. В таком состоянии, ей повезло, что она хотя бы понимала, в каком штате находится. В штате Нью-Йорк, не так ли? Она посмотрела на часы. Осталось не так много времени. Люси подъедет примерно через двадцать минут, как и автомобиль Рива. Автомобиль. Не он. Примерно через час после того, как она позвонила и рассказала о визите его бывшей подружки, от него пришло голосовое сообщение. Он не стал звонить. Он набрал непосредственно номер ее голосовой почты и оставил запись. Его голос был низким и серьезным: – Элена, мне очень жаль, что тебе пришлось столкнуться с подобным, и я сделаю все, чтобы это больше никогда не повторилось. Я хотел бы встретиться с тобой после наступления темноты, если у тебя найдется время. Я пришлю за тобой машину в девять, если до этого ты не сообщишь, что не сможешь. – Пауза. – Мне очень жаль. Она выучила сообщение наизусть, потому что прослушала его примерно раз сто. Голос Рива звучал совсем по-другому, не так, как обычно. Как будто он говорил на другом языке. Естественно, она не спала весь день, и, в конце концов, решила, что этому существует два объяснения: либо он пришел в ужас от того, что ей пришлось иметь дело с той женщиной, либо его встреча прошла действительно неудачно. А может и то, и другое. Она отказывалась верить в то, что этой истеричке с сумасшедшими глазами можно верить. Черт, женщина слишком уж напоминала отца Элены, когда у того случался очередной приступ. Зацикленная, одержимая, далекая от реальности. Она хотела причинить вред и слова для этого подбирала соответствующие. Тем не менее, было бы хорошо обсудить это с Ривом. Конечно, она могла постараться успокоить себя, и тогда не ждала бы встречи с таким нетерпением. Удостоверившись, что кухня пребывает точно в таком же порядке, какой был раньше, Элена спустилась в подвал, направляясь в комнату отца. Он был в постели, глаза закрыты, тело неподвижно. – Отец? – Он не двигался. – Отец? CranRans расплескался, когда она практически швырнула кружку на стол. – Отец! Он открыл глаза и зевнул. – Воистину, дочь моя, как дела твои? – Ты в порядке? – она оглядела его, хотя он был с головы до ног укутан бархатным одеялом. Его лицо было бледным, волосы в беспорядке, но, казалось, дышал он легко. – Тебе что-нибудь… – Английский режет слух, не так ли? Элена замолчала. – Прости меня. Я просто... у тебя все хорошо? – Более чем. Я хорошо провел день, думал еще об одном проекте, именно по этой причине провел в постели больше времени, чем обычно. Я знаю, что должен написать о том, что говорят мне голоса. Верю, что лучше дать им еще одно поле для деятельности, кроме моей головы. Элена позволила своим коленям подогнуться и присела на край кровати. – Ваш сок, отец. Не желаете? – Ах, это просто чудесно. Горничная такая чуткая, что не забывает приготовить его для меня. – Да, она молодец. – Элена протянула ему лекарство, и пока она наблюдала за тем, как он пьет, ее сердце слегка успокоилось. В последнее время, ее жизнь была ничем иным как комиксом про Бэтмена, со всеми соответствующими БАБАХами, и она металась со страницы на страницу, пока ее не начинало подташнивать. Оставалось только догадываться, сколько же времени пройдет, прежде чем каждая мелочь в ее голове перестанет вырастать до размеров ужасающей драмы. Когда ее отец допил лекарство, она поцеловала его в щеку, сказав, что уходит на некоторое время, и отнесла кружку обратно наверх. К тому моменту, когда в дверь постучалась Люси – что произошло буквально через десять минут – большая часть мозга Элены встала на место. Она увидится с Ривом, насладится его компанией, а затем, вернувшись домой, возобновит поиски работы. Все будет в полном порядке. Она открыла дверь и решительно расправила плечи. – Как дела? – Нормально, – Люси посмотрела через плечо. – Ты в курсе, что возле твоего дома припаркован Бентли? Брови Элены взлетели вверх, она наклонилась и выглянула за дверь. Действительно, на улице стоял новенький, сияющий, эффектный Бентли. На фоне ее убогого арендованного дома он выглядел совершенно не к месту, как бриллиант в руке нищенки. Дверь со стороны водителя открылась, и невероятно красивый темнокожий мужчина вышел из машины. – ЭлЭм... да. – Я приехал, чтобы забрать вас. Меня зовут Трэз. – Я... я выйду через минуту. – Не торопитесь. – Он улыбнулся, показав клыки, и она успокоилась. Ей не нравилось быть рядом с людьми. Она им не доверяла. Она нырнула обратно в дом и одела пальто. – Люси... ты сможешь и дальше приходить к нам? Похоже, что у меня будет возможность продолжать платить тебе. – Конечно. Для твоего отца я сделаю все возможное. – Люси покраснела. – Я имею в виду, для вас обоих. Значит ли это, что ты нашла другую работу? – Денег на счету оказалось немного больше, чем я ожидала. И я ненавижу, когда ему приходиться оставаться одному. – Ну, я позабочусь о нем. Элена улыбнулась, ей захотелось обнять женщину. – Ты всегда это делаешь. Что касается сегодняшнего вечера, я не знаю, надолго ли… – Не торопись. У нас с ним все будет в полном порядке. Внезапно Элена торопливо заключила женщину в объятия. – Спасибо. Спасибо... тебе. Она схватила сумочку, и, прежде чем окончательно выставить себя дурой, открыла дверь и вышла на холод. Водитель обошел Бентли, чтобы открыть для нее дверь. Одетый в черный кожаный плащ, он был больше похож на убийцу, чем на шофера, но когда он снова улыбнулся ей, его темные глаза вспыхнули необыкновенным зеленым цветом. – Не волнуйтесь. Я доставлю вас в целости и сохранности. Она верила ему. – Куда мы едем? – В центр города. Он ждет вас. Элена чувствовала себя неловко, пока он открывал для нее дверь, хотя понимала, что этот изысканный жест был естественным с его стороны, и не имел ничего общего с услужливостью. Она просто отвыкла от подобных знаков внимания со стороны достойных мужчин. Боже, в Бентли так замечательно пахло. Пока Трэз обходил автомобиль и садился за руль, она гладила тонкую кожу сиденья и не могла припомнить, чтобы когда-либо в жизни прикасалась к чему-то столь же роскошному. Когда автомобиль выехал из переулка и двинулся вниз по улице, она едва чувствовала выбоины, которые обычно заставляли ее виснуть на ручке двери подвозившего ее домой такси. Эта машина двигалась плавно. Дорогая поездка. Куда они едут? Когда нежный, теплый воздух проник на заднее сидение, она начала снова и снова проигрывать в голове сообщение от Рива. Где-то глубоко в ее сознании билось сомнение, похожее на мигание стоп-сигналов машины, что ехала перед ними – вспыхнуло-погасло – заставляя сойти на нет настрой «все-будет-хорошо». И ей становилось все хуже. Центр города был не тем местом, которое Элена хорошо знала, и она напряглась, когда они проехали мимо той части, где располагались роскошные высотки. Где она встречалась с Ривом в Коммодоре. Может, он хочет сводить ее потанцевать? Конечно, все обычно так и делают, не предупредив даму надеть платье. Чем дальше они ехали по Торговой, тем настойчивее она наглаживала сиденье рядом с собой, хотя и не для того, чтобы почувствовать приятную поверхность. Обстановка становилась все менее благополучной, ровные ряды ресторанов и офис газеты Колдвелл Курьер сменили тату-салоны и бары, которые выглядели так, будто там, за столами с грязными мисками арахиса, сидели одни старые пьяницы. Затем пошли клубы, шумные и сверкающие – в которые она никогда, никогда в жизни не пошла бы, потому что терпеть не могла сильный шум, яркий свет и людей, посещающих подобные места. Когда показался черный знак клуба ЗироСам, Элена уже знала, что они остановятся перед ним, и ее сердце упало. Странно, она испытывала что-то подобное, когда увидела тело Стефана в морге: это не правильно. Этого не может быть. Все должно быть совсем иначе. Бентли не стал подъезжать к главному входу клуба, и у нее на мгновение вспыхнула надежда. Но, конечно же. Они повернули в переулок на противоположной стороне, и остановились у служебного входа. – Этот клуб принадлежит ему, – сказала она мертвым голосом. – Не так ли? Трэз не отреагировал на вопрос, но этого и не требовалось. Когда он обошел машину и открыл ей дверь, она неподвижно застыла на заднем сидении Бентли, уставившись невидящим взором на кирпичное здание. Рассеяно она отметила, что с крыши капала грязь, а на земле валялся мусор. Мрачно. Грязно. Она вспомнила о том, как стояла у подножия Коммодора и смотрела вверх, на сверкающие чистые стекла и хром. То был фасад, который он сам выбрал. А этот, грязный, ему пришлось ей показать. – Он ждет вас, – мягко произнес Трэз. Боковая дверь клуба распахнулась, появился еще один чернокожий мужчина. За его спиной ничего не было видно, но Элена слышала звуки басов. Неужели ей действительно нужно было все это видеть, она. Ну, ей, конечно, надо было предупредить Рива, что ситуация шла под откос со скоростью сошедшего с рельсов поезда. А потом ее осенило: что если все это правда? Тогда у нее большие проблемы. У нее был секс... с симпатом. Она позволила симпату пить из нее. Элена тряхнула головой. – Мне это не нужно. Отвезите меня до… Рядом возникла женщина, крепко и по-мужски сложенная, и не только телом. Ее глаза были холодны как лед и расчетливы. Она подошла и наклонилась к машине. – Никто внутри этого здания не причинит тебе боль. Я клянусь. Какая разница – ей уже было больно, подумала Элена. В груди ломило, как при сердечном приступе. – Он ждет, – сказала женщина. Выйти из машины Элену заставило желание выпрямить спину, а совсем не то, что она устала сидеть. Дело в том, что она никогда не убегала. За всю свою жизнь она ни разу не сбегала от трудностей, не собиралась этого делать и сейчас. Эленана вошла в дверь, точно зная, что находится в таком месте, в котором никогда не оказалась бы по доброй воле. Здесь было темно, музыка била по ушам, словно кулак боксера, а от запаха разгоряченной кожи ей захотелось зажать нос. Женщина шла впереди Элены, а мавры по сторонам – их огромные тела прокладывали путь сквозь человеческие джунгли, частью которых она так не хотела становиться. Официантки, одетые в узкую черную униформу разносили бесконечные вариации алкоголя, полуголые женщин терлись о мужчин в костюмах, и каждый человек, мимо которого проходила Элена, имел такой отсутствующий взгляд, как будто, что бы он ни заказывал, и кто бы ни стоял рядом с ним, его все равно это не устраивало. Ее привели к стальной черной двери, и после того, как Трэз что-то сказал в свои наручные часы, она открылись, и он отошел в сторону, словно ожидая, что Элена немедленно войдет туда, как будто это просто чья-то гостиная. Да... нет. Она вглядывалась в темноту перед собой и ничего не видела, лишь черный потолок, черные стены и блестящий черный пол. Вдруг Ривендж шагнул в поле ее зрения. Он выглядел именно таким, каким она его помнила – огромный мужчина, одетый в соболиную шубу, с ирокезом, аметистовыми глазами и красной тростью. Но, в то же время, он был для нее абсолютным незнакомцем.
***
Ривендж смотрел на женщину, которую любил, и наблюдал на ее бледном, напряженном лице именно то, что так стремился увидеть. Отвращение. – Ты зайдешь? – спросил он, намереваясь покончить со всем этим как можно скорее. Элена взглянула на Хекс. – Вы ведь сотрудница охраны, не так ли? – Хекс нахмурилась, но кивнула. – Тогда вы пойдете со мной. Я не хочу оставаться с ним наедине. Ее слова резали, как нож, но Рив не выказал никакой реакции, и когда Хекс шагнула вперед, Элена последовала за ней. Дверь закрылась, отрезая звуки музыки, но молчание казалось громким, как крик. Элена посмотрел на стол, на котором Ривендж намеренно оставил двадцать пять тысяч долларов наличными, и завернутый в целлофан кирпич кокаина. – Ты говорил, что ты бизнесмен, – сказала она. – Догадываюсь, это моя вина, что я посчитала тебя законопослушным. Рив мог лишь смотреть на нее, голос его не слушался, он судорожно дышал, не в состоянии вымолвить ни слова. Единственное, что он мог сделать сейчас, когда она стояла перед ним такая непреклонная и злая, это запомнить ее образ, начиная с клубничного оттенка волос и карамельных глаз, заканчивая простеньким черным пальто и тем, как она держит руки в карманах, будто не желая ни к чему здесь прикасаться. Мужчина не хотел запоминать Элену именно такой, но он видел ее в последний раз и не мог удержаться от того, чтобы не сосредоточить внимание на каждой детали. Взгляд Элены переместился с наркотиков и наличных на его лицо. – Так это правда? Все то, что рассказала твоя бывшая подружка? – Она моя сводная сестра. И да. Это все – правда. Женщина, которую он любил, сделала шаг назад, страх заставил ее достать руку из кармана и прижать к горлу. Ривендж точно знал, о чем она сейчас думает: о том, как он кормился из ее вены, об их обнаженных телах в его пентхаусе. Она перебирала воспоминания, пытаясь смириться с тем, что допустила к своей шее не вампира. Симпата. – Зачем ты привез меня сюда? – спросила она. – Ты бы мог сказать это все по телефону – нет, не говори ничего. Я сейчас же еду домой. Никогда больше не пытайся связаться со мной. Он еле заметно кивнул и выдавил: – Как пожелаешь. Она отвернулась, подошла к двери и остановилась. – Кто-нибудь, выпустите меня из этого чертового места. Когда Хекс протянула руку и открыла ей путь к свободе, Элена практически вылетела из комнаты, желая поскорее оказаться как можно дальше от него. Когда дверь закрылась, Рив запер ее силой мысли и так и остался стоять там, где стоял. Разбит. Он был совершенно разбит. И не потому, что дарил себя и свое тело социопатке-садистке, которая наслаждалась каждой минутой издевательства над ним. Когда его зрение затуманилось красным, он понял, что дело не в его плохой стороне, которая стремилась вырваться наружу. Ни в коем случае. За последние двенадцать часов он закачал в свои вены такое количество дофамина, которое свалило бы и лошадь, в противном случае, он не был бы уверен, что сможет отпустить Элену. Ему пришлось заточить в клетку свою плохую сторону в последний раз... чтобы иметь силы поступить правильно. Так что нет, за этим красным маревом не последует плоское видение и ощущение собственного тела тоже не вернется. Ривендж достал из внутреннего кармана пиджака один из платков, который отгладила когда-то его мать, и прижал аккуратно сложенный квадратик к глазам. Ривендж оплакивал кровавыми слезами не только себя и Элену. Бэлла потеряла мать всего сорок восемь часов назад. А к концу ночи потеряет и брата. Он протяжно и глубоко вдохнул – настолько глубоко, что свело ребра. Затем убрал платок и продолжил свои последние в жизни приготовления. Одно было ясно: принцесса за это заплатит. И не за то дерьмо, что она причинила и продолжает причинять ему. К черту это. Нет, она осмелилась приблизиться к его женщине. Он вынет из нее всю душу, даже если это будет стоить ему жизни.
– И это нормально? Вот так с ним поступать? Элена остановилась на выходе из клуба и взглянула через плечо на женщину из охраны. – Так как это абсолютно не твое дело, я не собираюсь отвечать на вопрос. – К твоему сведению, этот мужчина загнал себя в ловушку ради меня, матери и сестры. И ты думаешь, ты слишком хороша для него? Отлично. И откуда, ты, черт возьми, взялась, такая идеальная? Элена решительно посмотрела в лицо женщине, хотя знала, что схватка будет далеко не равной, учитывая то, как была сложена охранница. – Я никогда ему не лгала – за это меня можно назвать идеальной? Хотя, причем тут идеальность, говорить правду – это естественно. – Он делает то, что должен, чтобы выжить. И это тоже естественно, и не только для твоего вида, но и для симпатов. Лишь потому, что ты так просто… Элена за злостью посмотрела в лицо женщине. – Ты меня не знаешь. – И не хочу знать. – Как и я тебя. После этой фразы стерва в кожаной одежде замолчала. – Эй, эй, довольно, – Трэз встал между ними. – Давайте просто прекратим эту склоку, окей? Позвольте, я отвезу вас домой. А ты, – он указал пальцем на вторую женщину, – пойди и посмотри, в порядке ли он. Охранница бросила взгляд на Элену: – А ты будь поаккуратнее. – А то что? Ты нарисуешься на пороге моего дома? Мне без разницы – по сравнению с той штучкой, что заявилась вчера, ты просто кукла Барби. Оба, и Трэз и женщина, застыли как вкопанные. – А кто был вчера у твоего дома? – спросила охранница. Элена снова посмотрела на Трэза. – Я могу поехать домой? – Кто это был? – спросил он. – Кукла Кабуки с отвратными манерами. И они оба хором сказали: – Тебе пора. – Замечательное предложение. Спасибо. – Растолкав их, Элена подошла к двери. Когда она дернула ручку, конечно же, оказалось, что та была заперта, так что все, что она могла делать, это ждать, пока ее выпустят. Да гори оно все синим пламенем. Закусив нижнюю губу, она схватилась за ручку и стала дергать, приготовившись проложить себе путь хоть грудью. К счастью, подошел Трэз и выпустил ее, как птицу из клетки, и Элена вылетела из клуба в холодный воздух, подальше от тепла, шума и многолюдного отчаяния, что душили ее. А может, это удушье было связанно с разбитым сердцем. Да не все ли равно. Она ждала у другой двери, на этот раз у Бентли, жалея, что добраться домой может лишь таким способом, и понимала, что пройдет еще много времени, прежде чем она хотя бы наполовину придет в себя, чтобы суметь более или менее спокойно вздохнуть и, тем более, дематериализоваться. По дороге назад, она не обращала внимания ни на одну из улиц, по которой они проезжали, не замечала светофоры, на которых они останавливались, и другие автомобили. Элена просто сидела на заднем сидении Бентли, практически неживая, повернув лицо к окну, уставившись перед собой невидящим взглядом, словно была где-то далеко отсюда. Симпат. Который спит со своей сводной сестрой. Торговец наркотиками. Наверняка, убийца. Пока они все дальше и дальше уезжали от центра города, дышать становилось не легче, а, наоборот, труднее. И все от того, что перед глазами стоял образ Ривенджа, когда он опустился перед ней на колени, ее дешевые кеды у него в руке, аметистовый взгляд такой мягкий и добрый, и голос, такой прекрасный, что затмевает звучание скрипки: Разве ты еще не поняла, Элена? Неважно, в чем ты... для меня, ты всегда как словно в бриллианты одетая. Этот образ, один из двух, теперь будет преследовать ее вечно. Она будет помнить его, стоящим перед ней на коленях, и сопоставлять воспоминание с тем, что увидела сегодня в клубе, в тот час, когда вся правда вышла наружу. Она хотела верить в сказку. Так и вышло. Но ее фантазия мертва, как и бедный, молоденький Стефан, и кончина была ужасной – избитое, холодное тело, которое она завернет в полотно рационализма и перемен, которое пахнет не травами, а слезами. Закрыв глаза, она откинулась на мягкое сиденье. В конце концов, автомобиль замедлил ход и остановился, и она потянулась к ручке. Трэз ее опередил и открыл перед ней дверь. – Можно я кое-что скажу? – тихо пробормотал он. – Конечно. – Потому что, что бы то ни было, она все равно этого не услышит. Туман вокруг нее был слишком густым, ее мир, как и мир ее отца, стремился к одному: отгородиться от всего, кроме того, что было ей сейчас так близко... была лишь боль. – Он никогда не поступил бы так без причины. Элена посмотрела на мужчину. Он был настолько серьезным, настолько искренним. – Конечно, не сделал бы. Он хотел, чтобы я поверила во всю эту ложь, а истина все равно вышла на поверхность. Больше скрывать нечего. – Я не это имел в виду. – А если бы его не поймали на лжи, он рассказал бы мне всю правду, как она есть? – Молчание. – Вот так. – Ты не знаешь всей правды. – Ты так думаешь? Может, просто это ты не знаешь о нем всей правды? Как насчет такого? Элена отвернулась и пошла к двери, которую могла открыть и запереть сама. Внутри, прислонившись спиной к косяку, она посмотрела на все, что ее окружало – такое грязное и знакомое, и ей хотелось рассыпаться на части. Она не знала, как пережить все это. На самом деле не знала.
***
После того как Бентли уехал, Хекс направилась прямиком в офис Рива. Когда она постучала, и он не ответил, она набрала код и открыла дверь. Рив сидел за своим столом, и что-то печатал на ноутбуке. Рядом с ним лежал его новый сотовый телефон, полиэтиленовый пакетик с какими-то белыми маслянистыми таблетками и пакетик M&M. – Ты знал, что к ней приходила принцесса? – требовательно спросила Хекс. Когда он не ответил, она выругалась. – Почему не сказал мне? Рив просто продолжал печатать, мягкий стук клавиш напоминал тихие разговоры в библиотеке. – Потому что это было уже не важно. – Как бы не так, мать твою. Я чуть не врезала этой женщине за то… Рив метнул на нее яростный пурпурный взгляд поверх экрана: – Ты никогда не прикоснешься к Элене. – Да ладно, Рив, она только что дала тебе крепкого пинка под зад. Думаешь, легко было на это смотреть? Он ткнул в нее пальцем. – Не твое дело. И ты никогда, ни за что не прикоснешься к ней. Ясно? Когда его глаза вспыхнули предупреждением, будто кто-то воткнул ему в задницу фонарь и нажал кнопку «вкл», Хекс подумала: ну, ладно... очевидно, в данный момент, она ходила по краю скалы, и если продолжит в том же духе, то прыгать с нее ей придется без парашюта. – Я хочу сказать, что ты мог бы и предупредить, что специально ведешь себя так, чтобы она возненавидела тебя. Рив просто продолжил печатать. – Так вот насчет чего был вчерашний звонок, – предположила она. – Именно тогда ты узнал, что твоей подружке нанесла визит эта сука. – Да. – Ты должен был рассказать мне. Прежде чем она получила ответ, в ее наушнике что-то затрещало, а затем послышался голос одного из вышибал: – Детектив Де ла Круз здесь, хочет тебя видеть. Хекс подняла запястье и сказала: – Приведите его ко мне в офис. Я сейчас буду. И уберите девочек из VIP-зоны. – Полиция? – пробормотал Рив, продолжая печатать. – Угу. – Я рад, что ты разделалась с Грэйди. Не выношу мужчин, которые бьют своих женщин. – Я могу что-нибудь для тебя сделать? – спросила Хекс сухо, понимая. Что ее заткнули. Ей хотелось помочь Риву, облегчить ему жизнь, позаботиться о нем, но своим «нежно-трепетным» способом: к черту пенную ванну и горячий шоколад – она хотела пришить принцессу. Рив посмотрел на нее еще раз. – Как я сказал вчера вечером, я хочу попросить тебя кое о ком позаботиться. Хекс постаралась заглушить в себе жажду убийства. Если бы Рив собирался попросить избавиться от принцессы, то не было никаких оснований тащить сюда его подружку, рассказывать девчонке о всей его лжи и позволять ей вытирать о него ноги, словно о старую тряпку. Вот дерьмо, должно быть, он имел в виду свою подружку. Он собирался попросить, чтобы она проследила, чтобы с Эленой ничего не случилось. И, зная Рива, он, вероятно, будет пытаться поддерживать женщину материально – судя по простой одежде, отсутствию украшений и вообще каких-либо излишеств, у нее были серьезные проблемы с деньгами. Ха. Ха. Ха. Заставлять женщину брать деньги у мужчины, которого она ненавидит, будет крайне весело. – Я сделаю все, что нужно, – твердо сказала Хекс и покинула офис. Двигаясь по клубу, она молилась, чтобы в этот момент никто не перешел ей дорогу, особенно с учетом копа на их территории. Наконец добравшись до своего офиса, Хекс обуздала свое раздражение и открыла дверь, нацепив на лицо застывшую улыбку. – Добрый вечер, Детектив. Де ла Круз обернулся. У него в руке был небольшой, размером с ладонь, росток плюща. – У меня для вас подарок. – Я же говорила, у меня плохо складываются отношения с живыми существами. Он поставил цветок на стол. – Может, мы просто начнем с малого. Когда она села в кресло и посмотрела на хрупкую живую вещицу, то почувствовала вспышку паники. – Я не думаю, что… – Прежде чем вы скажете, что я ничего не могу вам дать, так как работаю на власти, – он достал квитанцию из кармана – Он стоит меньше трех долларов. Дешевле, чем кофе из «Старбакса» . Коп положил маленькую белую бумажку рядом с темно-зеленым пластиковым горшочком. Хекс прокашлялась. – Ну, я очень ценю вашу заботу о моем интерьере… – Ничего общего с вашими мебельными предпочтениями. – Он улыбнулся и сел. – Вы знаете, почему я здесь? – Вы нашли человека, который убил Крисси Эндрюс? – Да, нашел. И, прошу прощения за мой французский, он лежал возле ее надгробия с собственным членом во рту. – Ох ты. Ничего себе. – Не возражаете, если я спрошу, где вы были прошлой ночью? Или вы хотите сначала позвать адвоката? – А зачем мне адвокат? Мне скрывать нечего. Я весь вечер была здесь. Спросите любого из вышибал. – Весь вечер. – Да. – На месте преступления я обнаружил следы. Военные ботинки небольшого размера. – Он посмотрел вниз на пол. – Вроде тех, что носите вы. – Я была на могиле. Конечно, как же иначе. Я оплакиваю друга. – Она подняла подошвы вверх, чтобы детектив мог рассмотреть их, зная, что они были другой марки и производителя, чем те, что она носила накануне. И на размер больше, со стелькой внутри, полноценный десятый, а не девятый. – Хмм, – проведя осмотр, Де ла Круз откинулся на спинку стула и, соединив кончики пальцев вместе, положил локти на стальные ручки кресла. – Я могу быть с вами откровенным? – Да. – Я думаю, это вы его убили. – Правда? – Да. Преступление носит насильственный характер, все детали говорят о том, что совершено оно с целью мести. Понимаете, коронер считает, – как впрочем, и я – что Грэйди был еще жив, когда его... скажем так, обрабатывали. И работа была проделана далеко не топорно. Его разделали исключительно профессионально, будто орудовал специально обученный убийца. – Здесь опасный район, и у Крисси в друзьях было полно опасных парней. Любой из них мог сделать это. – На похоронах присутствовали одни женщины. – Думаете, что женщины не способны на подобное? А вы сексист, Детектив. – О, я знаю, женщина способна на убийство. Уж поверьте мне. И вы похожи… создаете впечатление той, что смогла бы пойти на подобное. – И вы сразу занесли меня в список? Лишь потому, что я ношу черную кожу и работаю охранником в клубе? – Нет, я был с вами, когда вы опознавали тело Крисси. Я видел, как вы смотрели на нее, именно это заставляет меня думать, что убийство совершили вы. У вас был мотив – месть, и возможность, потому что кто угодно может выскользнуть отсюда незамеченным, отсутствовать в течение часа, сделать дело, а потом вернуться как, ни в чем не бывало. – Он встал и, подойдя к двери, остановился, положив ладонь на ручку. – Я бы посоветовал вам нанять хорошего адвоката. Он вам понадобится. – Вы копаете не в том направлении, Детектив. Он медленно покачал головой. – Я так не думаю. Смотрите, большинство людей, к которым я прихожу, когда в деле замешан труп, первое, что говорят мне, не важно, правда это или нет, что они этого не делали. Вы не сказали ничего даже близкого к этому. – Может, я просто не считаю нужным оправдываться? – Возможно, вас не мучает совесть, потому что Грэйди был мудаком, который забил девушку до смерти, и это преступление ужасно не только по вашему мнению, но и по мнению остальных. – Взгляд Де ла Круза стал печальным и усталым, когда он повернул ручку. – Почему вы не дали нам его взять? Мы бы поймали его. Посадили. Вы должны были оставить его нам. – Спасибо за растение, Детектив. Парень кивнул, как будто они только что установили правила игры и согласовали все условия. – Найдите адвоката. И побыстрее. Когда дверь закрылась, Хекс откинулась на спинку кресла и посмотрела на плющ. Приятный зеленый цвет, подумала она. И ей нравилась форма листьев, симметрия радовала глаз, а маленькие вены образовывали красивый узор. Но в итоге, она убьет, уничтожит это бедное, невинное создание. Стук в дверь заставил ее взгляд подняться. – Войдите. Вошла Мария-Тереза, на ней были свободные синие джинсы и белая рубашка, от нее пахло Эйфорией от Кельвина Кляйна. Очевидно, ее смена еще не началась. – Я только что собеседовала двух девочек. – Они понравились тебе? – Одна из них что-то скрывает. Не знаю, что именно. Другая в порядке, хотя у нее неудачная пластика груди. – Отправить ее к доктору Малику? – Думаю, да. Она довольно хороша, так что будет хорошо зарабатывать. Встретишься с ней? – Да, но не сейчас. Как насчет завтра ночью? – Она еще здесь, так что просто назови время… – Я могу тебя кое о чем спросить? Мария-Тереза кивнула не колеблясь. – О чем угодно. Наступила тишина, и на кончике языка Хекс повис вопрос о той маленькой групповой вечеринке, которая была у Джона с Джиной в ванной комнате. Но что именно она хотела знать? Это была лишь очередная из сделок, так часто заключаемых в этом клубе. – Это я послала его к Джине, – тихо сказала Мария-Тереза. Взгляд Хекс вернулся к женщине. – Кого? – Джона Мэтью. Я послала его к ней. Я подумала, так будет проще. Хекс повертела в руках Колдвелл Курьер, что лежала на ее столе. – Я понятия не имею, о чем ты. Выражение лица Марии-Терезы было чем-то вроде «ну-да-конечно», но надо отдать ей должное, она воздержалась от комментария. – Ну и во сколько завтра вечером? – В смысле? – Встреча с новой девочкой. Ах, ну да. – Ну, давай, скажем так, в десять. – Отлично. – Мария-Тереза повернулась, чтобы уйти. – Эй, окажешь мне услугу? – Когда женщина повернулась к ней лицом, Хекс протянула ей маленький плющ. – Возьми это домой? И, ну, я не знаю... сделай так, чтобы он выжил. Мария-Тереза взглянул на плющ, пожала плечами и взяла его в руки. – Я люблю растения. – И значит, что эта маленькая хрень только что выиграла в лотерею. Потому что я их терпеть не могу. ------------------------------------------------ Кабу́ки (яп. 歌舞伎, букв. «песня, танец, мастерство», «искусное пение и танцы») – один из видов традиционного театра Японии. Представляет собой синтез пения, музыки, танца и драмы, исполнители используют сложный грим и костюмы с большой символической нагрузкой. Starbucks (произносится «Ста́рбакс») — американская компания по продаже кофе и одноимённая сеть кофеен. Коронер - должностное лицо округа, в чьи обязанности входит изучение обстоятельств смерти человека, погибшего предположительно насильственной смертью или при вызывающих подозрение обстоятельствах; в разных штатах избирается или назначается. Обычно имеет медицинское образование. Проводит расследование причин смерти вместе с шерифом округа, имеет право допрашивать свидетелей.
