Перевод осуществлен сайтом "Официальный русский сайт Дж.Р.Уорд" (http://jrward.ru/) Размещено с разрешения переводчиков
Не предназначен лицам младше 18 лет.
Переводчики: Naoma, Рыжая Аня, Bewitched (при участии Лапочка-дочка и Avrile) Редактура: Tor_watt, Seyadina
Перевод окончен.
АННОТАЦИЯ В то время как воины-вампиры защищают свою расу от смертельных врагов, преданность одного вампира Братству подвергнется настоящему испытанию, а его истинная сущность перестанет быть тайной. Небольшой городок Колдвелл, штат Нью-Йорк, уже давно превратился в поле жестокой битвы между вампирами, защищающими свою расу, и их коварными врагами - Обществом Лессенинг. Однако есть в городе и еще одна сила, с которой нельзя не считаться. На протяжении многих лет Колдвелл остается территорией, подчиненной Ривенджу - наркобарону и хозяину скандально известного ночного клуба, в котором богатеи и парни, вооруженные до зубов, могут удовлетворить любые свои потребности. Но именно эта темная репутация и делает Ривенджа вовлеченным в историю с покушением на Рофа, Слепого Короля и лидера Братства. Несмотря на то, что его любимая сестра вышла замуж за одного из Братьев, Ривендж всегда старался держаться от них подальше. И на то была серьезная причина. Он - симпат, сама его сущность - смертельная тайна, раскрытие которой неизбежно приведет к изгнанию Рива в колонию социопатов. Но когда интриги в Братстве и за его пределами наносят удар и по Ривенджу, в надежде на спасение он обращается к единственному источнику света в его мрачном и темном мире - Элене. Она - далекая от грязи и махинаций, в которой погряз Рив - единственное, что держит его в этом мире, не давая ступить на путь нескончаемого разрушения.
«Добро» и «зло» никогда не были столь относительны, Применимо к таким, как ты. Но я согласна с ней. Для меня ты всегда был героем.
Огромная благодарность всем читателям «Братства Черного Кинжала», а также поклонникам с форума!
Большое спасибо: Стивену Аксельроду, Кейре Сезаре, Клэр Зион, Кэйре Уэлш и Лесли Гелбмен. Спасибо, Loop и Opal, а также нашим администраторам и модераторам за все, что вы сделали по доброте душевной!
Как всегда, спасибо моему исполнительному комитету: Сью Графтон, доктору Джессике Андерсон и Бэтси Воган. И спасибо несравненной Сюзанне Брокманн и фантастической Кристин Фихан (а также ее семье). Д.Л.Б. – сказать, что я уважаю тебя, будет тривиально, но все же. Мамочка любит тебя. N.T.M. – кто всегда прав, и по-прежнему остается любимым всеми нами. ЛиЭлла Скотт – та, которая владеет этим, да, детка, это так. Малышке Кайле и ее мамочке. Я так сильно люблю вас. Ничего бы не получилось без: моего любимого мужа, моего советчика, смотрителя и фантазера моей замечательной мамы, которая подарила мне столько любви, что я не смогу отплатить ей, моей семьи (по крови и по выбору); и дорогих друзей. О, и, конечно же, моя любовь лучшей стороне Собаки Писателя.
Разум Рива вновь включился на слабой волне дрожащего сознания. Оно вспыхивало, угасало и вновь разгоралось, распространяясь от основания черепа к лобной доле. Плечи горели. Оба. Голова убивала с тех пор, как тот симпат рукоятью меча отправил его видеть сладкие сны. Странно, но остальную часть тела он не чувствовал вообще. По другую сторону опущенных век, вокруг него мерцал свет, окрашиваясь в его сознании темно-красным цветом. А значит, дофамин полностью вышел из организма, и теперь Рив превратился в того, кем останется навсегда. Вдохнув через нос, он почувствовал запах… земли. Чистой, влажной земли. Он не сразу был готов осмотреться, но, в конце концов, ему нужна была какая-то точка опоры помимо боли в плечах. Открыв глаза, Рив моргнул. У дальней стенки чего-то, походившего на пещеру, стояли длинные, как его ноги, свечи, дрожащие язычки пламени, кроваво-красные на концах, отражались от стен, которые казались текучими. Не текучими. На черном камне что-то ползало… ползало по всей… Его взгляд резко опустился вниз, на свое тело, и он с облегчением обнаружил, что ноги не касались двигающегося пола. Рив посмотрел наверх, и… его держали свисавшие с волнообразного потолка цепи, зафиксированные… замками, проходящими через грудь, под плечами. Он был подвешен посреди пещеры, его обнаженное тело болталось над и под мерцающими, пульсирующими каменными границами. Пауки. Скорпионы. Его тюрьма кишела ядовитыми стражами. Закрыв глаза, он обратился к своей симпатской половине, пытаясь обнаружить других собратьев, намереваясь пройти через стены к разумам и чувствам, которыми можно было манипулировать, чтобы освободиться. Может, он и останется в колонии, но это не значит, что ему обязательно болтаться, словно люстре. Вот только, Рив чувствовал лишь средоточие шума и гама. Сотни тысяч отголосков окружали его, формируя непроницаемое ментальное одеяло, кастрирующее симпата в нем, не пропускающее ничего внутрь или из пещеры. Гнев, а не страх, ударил его в грудь, Рив потянулся к одной из цепей и дернул ее, используя свои крепкие грудные мышцы. От боли он задрожал с головы до пят, тело задергалось, подвешенное в воздухе, но привязь совсем не сдвинулась, как не сместился и засовочный механизм, проходящий сквозь его плоть. Снова выпрямившись, Рив услышал движение, будто позади него открылась дверь. Кто-то зашел, и он знал, кто именно, учитывая, насколько силен был воздвигнутый ментальный блок. – Дядя, – сказал он. – Именно. Вошел король симпатов, шаркая своей тростью. Пауки расползались в стороны, уступая ему дорогу, а затем смыкая за ним свои ряды. Тело его дяди под этими кроваво-красными царскими мантиями было тщедушным, но мозги на вершине этого искривленного позвоночника – невероятно сильными. Доказательство того, что физическая сила не являлась главным оружием симпатов. – Как поживаешь в своем парящем покое? – спросил король. На его ярко-красную царскую прическу падал свет свечей. – Я польщен. Брови короля взмыли над его пылающими красными глазами: – Как так? Рив огляделся: – Ты посадил меня под солидный замок. Значит, я более могущественен, чем тебе это нравится, или ты слабее, чем тебе хотелось бы. Король улыбнулся с безмятежностью того, кому совершенно ничего не угрожало: – Знаешь, твоя сестра хочет стать правителем. – Сводная сестра. И меня это не удивляет. – На какое-то время я по своей воле предоставил ей желаемое, но потом понял, что меня неуместным образом сместили, и все изменил. Вот для чего нужны были твои десятины. Она использовала их, чтобы вести дела с людьми. С людьми, представляешь. – Выражение лица короля предполагало, что такой бизнес сродни приглашению крыс на чью-то кухню. – Одно это указывает на то, что она совершенно не достойна королевского трона. Страх гораздо эффективнее в мотивации подчиненных – деньги не первостепенны, если некто хочет добиться власти. А мое убийство? Она думала, что так сможет обойти меня в престолонаследии, но намного переоценила свои способности. – Что ты с ней сделал? Опять та же безмятежная улыбка: – Что и следовало. – Как долго ты собираешься держать меня здесь в таком состоянии? – Пока она не умрет. Знание о том, что ты у меня, к тому же живой, – часть ее наказания. – Король глянул на пауков, и нечто похожее на истинную привязанность вспыхнуло на его белом лице в стиле Кабуки. – Мои друзья будут хорошо тебя охранять, не волнуйся. – Я и не волнуюсь. – Ты будешь. Обещаю. – Взгляд короля вернулся к Риву, его гермафродитные черты преобразились в нечто демоническое. – Мне не нравился твой отец, и то, что ты его убил, даже доставило мне удовольствие. Но, хочу сказать, со мной у тебя такого шанса не будет. Ты живешь, только пока жива твоя сестра, а затем я последую твоему примеру и сокращу количество своей родни. – Сводная. Сестра. – Ты так стремишься отдалиться от связей между тобой и принцессой. Неудивительно, что она так тебя обожает. Для нее недосягаемое всегда будет представлять наибольшее очарование. И, опять же, только поэтому ты жив. Король оперся на свою трость и начал медленно ползти туда, откуда пришел. Как раз перед тем, как покинуть поле зрения Рива, он остановился: – Ты когда-нибудь был на могиле своего отца? – Нет. – Это мое любимое место во всем мире. Стоять на земле, где погребальный костер превратил его плоть в пепел… это так приятно. – Король улыбнулся с холодным удовольствием. – Тот факт, что он умер от твоей руки, придает всему еще большую сентиментальность, ведь он считал тебя слабым и бесполезным. Должно быть, его довольно сильно уязвило пасть от руки такого отброса. Приятного отдыха, Ривендж. Рив не ответил. Он был слишком занят прощупыванием ментальных стен своего дяди, в поисках входа. Король улыбнулся, будто одобряя попытки, и бросил напоследок: – Ты мне всегда нравился. Несмотря на то, что ты – полукровка. Раздался щелчок, будто закрылась дверь. Все свечи погасли. Дезориентация сжала его горло. В одиночестве, болтаясь в темноте без опоры под ногами, Рив был беззащитен перед охватившим его ужасом. Хуже всего лишиться зрения… Замки в его торсе начали слегка дрожать, будто легкий ветерок подул по цепям, от чего те завибрировали. О… Боже, нет. В плечах защекотало, и ощущение это резко усилилось, стекая к животу, бедрам, направляясь к кончикам пальцев, покрывая его спину, поглощая шею и лицо. Он пытался смахнуть полчище руками, насколько мог дотянуться, но скольких бы насекомых он не отправлял на пол, все большее их количество оказывалось на их месте. Они были на нем, двигались по его телу, покрывая кожу непрерывно движущейся смирительной рубашкой, состоящей из едва ощутимых прикосновений. Вибрация в ноздрях и вокруг ушей стала последней каплей. Он бы закричал. Но тогда бы ему пришлось проглотить их.
***
В Колдвелле, в роскошном особняке, в котором он обязательно поселится, Лэш с ленивой тщательностью принимал душ, неторопливо намыливая тело мочалкой, между пальцами и за ушами, уделяя особое внимание плечам и пояснице. Незачем торопиться. Чем дольше он ждет, тем лучше. К тому же, в этой ванной стоит поторчать. Все по высшему разряду, от мрамора Каррера на полу и стенах, до золотых приборов и потрясного гравированного зеркала над полными раковинами. Полотенца, висевшие на вычурных вешалках, были из Уол-Марта. Да, их заменят как можно скорее. У Мистера Д в доме были только эти чертовы вещи, а Лэш не собирался мотаться по Колдвеллу, просто чтобы найти что-то получше, чтобы вытереть задницу – не сейчас, когда нужно опробовать новый тренажер. Но после утренней разминки, он залезет в Интернет и закажет мелочи вроде мебели, постельного белья, ковров и кухонной утвари. Все доставят в тот домишко, где сейчас остановился Мистер Д с другими. Здесь парням из службы доставки не рады. Лэш оставил свет в ванной включенным и вышел в главную спальню. Потолок был, как до войны, высоким, а, значит, настолько, что кучевые облака могли образоваться под ним и плыть вокруг вырезанной вручную лепнины, если бы атмосферные условия соответствовали. Пол был сделан из великолепной твердой древесины с вишневыми вкраплениями, а стены оклеены обоями с потрясающими темно-зелеными завитками, как на внутренней стороне обложек древних книг. Окна только что завесили дешевыми одеялами, которые пришлось приколотить к молдингам – вопиющий позор. Но, как и с полотенцами, это изменится. Он также сменит кровать. Которой сейчас служил брошенный на пол матрас королевских размеров, чья белая, стеганая обнаженная кожа разлеглась, словно житель Среднего Запада, пытающийся приобрести модный загар. Лэш сбросил полотенце с бедер, и его эрекция подпрыгнула: – Мне нравится твоя лживая натура. Принцесса подняла голову, в ее блестящих черных волосах мелькнула голубизна: – Ты меня отпустишь? Секс будет гораздо лучше, обещаю. – Мне плевать, насколько хорошим он будет. – Уверен? – Она натянула прикрученные к полу стальные цепи. – Разве ты не хочешь, чтобы я прикасалась к тебе? Лэш улыбнулся, окинув взглядом ее обнаженное тело… которое теперь стало его собственностью, и он мог делать с ним все, что пожелает. Она была даром короля симпатов, жестом доброй воли, жертвой, ставшей также наказанием за свою измену. – Никуда ты не денешься, – сказал он. – А трах будет фантастическим. Он будет иметь ее, пока не сломит, а затем возьмет с собой на улицу, чтобы она нашла ему вампиров для убийства. Идеальные отношения. А если принцесса ему наскучит или не сможет удовлетворить его сексуально или в качестве вампиро-искателя? Он от нее избавится. Принцесса уперлась в него взглядом, кровавый цвет ее глаз был столь же ярким, как и проклятье в голосе: – Ты меня освободишь. Лэш опустил руку и начал поглаживать свой член: – Только, чтобы уложить тебя в могилу. Ее улыбка была чистым злом, и его яйца напряглись, словно он вот-вот кончит. – Посмотрим, – сказала она низким, глубоким голосом. Личная стража короля накачала Принцессу до того, как Лэш покинул колонию вместе с ней, и, уложив ее на кровать, развела ей ноги в стороны как можно шире. Ее лоно блестело для него, Лэш это видел. – Я никогда тебя не отпущу, – сказал он, опустившись на колени и схватив ее за щиколотки. Ее кожа была мягкой и белоснежной, сердцевина тела – розовой, в цвет сосков. Он оставит на ее худощавом теле много отметин. И, судя по тому, как двигались ее бедра, ей это понравится. – Ты моя, – прорычал он. На волне внезапного вдохновения он представил ошейник Короля – своего старого ротвейлера – вокруг ее тонкой шейки. Именные ярлыки будут прекрасно смотреться на ней, так же, как и собачья цепь. Идеально. Идеально, мать вашу.
Элена проснулась от звона фарфора и запаха чая Ерл Грей. Открыв глаза, она увидела доджена в форме, изо всех сил старающегося удержать массивный серебряный поднос. На подносе была свежая булочка, накрытая хрустальной крышкой, баночка клубничного джема, кусочек сливочного сыра на крохотном фарфоровом блюдечке и, что Элена любила больше всего, вазочка с еще нераспустившимся цветком. Каждую ночь цветок был разный. Сегодня – веточка падуба. – Сашла, правда, ты не обязана делать это. – Элена села, отодвинув простыни, такие тонкие и мягкие, что они касались кожи нежнее летнего воздуха. – Это мило с твоей стороны, но, честно говоря… Горничная поклонилась и стеснительно улыбнулась: – Мадам должна просыпаться к должной трапезе. Элена подняла руки, когда ей на ноги поставили стойку, а сверху – поднос. Глядя на бережно отполированное серебро и заботливо приготовленную еду, она в первую очередь подумала о том, что то же самое ее отцу принес доджен-дворецкий по имени Эран. – Вы так добры к нам, – сказала она, поглаживая изящное, с завитками основание ножа. – Все вы. Вы столь радушно приняли нас в этом шикарном доме, и мы очень вам благодарны. Когда Элена подняла взгляд, глаза доджена были полны слез, и горничная быстро промокнула их платочком: – Мадам… вы и ваш отец преобразили этот дом. Мы исполнены счастья, что вы стали нашими хозяевами. Все… по-другому теперь, когда вы здесь. Большего горничная ничего не сказала, но то, как она и весь персонал вздрагивали первые пару недель, показало Элене, что Монтрег был не самым мягким главой дома. Элена слегка сжала руку женщины: – Я рада, что у нас все получилось. Отвернувшись, чтобы вновь заняться своими обязанностями, горничная казалась взволнованной, но счастливой. Она остановилась в дверях: – О, привезли вещи мадам Люси. Мы разместили ее в гостевой комнате, рядом с покоями вашего отца. Кроме того, через полчаса приедет слесарь, как вы и просили. – Все идеально, спасибо. Когда дверь тихо закрылась и доджен ушла, напевая мелодию из Старого Света, Элена сняла крышку с тарелки и отрезала немного сливочного сыра. Люси согласилась переехать к ним и работать сиделкой и личным ассистентом отца Элены, и это просто замечательно. Более того, он без особых осложнений перенес переезд в новый особняк, его поведение и умственная стабильность уже очень давно не были в лучшем состоянии, но близость медсестры значительно облегчила тянувшееся годами беспокойство Элены. Осторожность по отношению к нему оставалась приоритетом. Здесь, в особняке, например, он не требовал, чтобы окна закрывали фольгой. Он предпочитал смотреть из них на сады, прекрасные, несмотря на зимнюю спячку, и, оглядываясь назад, Элена задумывалась, может он поднял железный занавес из-за того, где они жили? Он также чувствовал себя гораздо расслабленнее и спокойнее, неотрывно работал в гостевой комнате, соседней с его спальней. Он все еще слышал голоса, предпочитал порядок любому беспорядку и нуждался в лекарствах. Но это – рай, по сравнению с последней парой лет. Завтракая, Элена обвела взглядом выбранную ею спальню и вспомнила о старом имении родителей. Подобные шторы висели в доме ее семьи, огромные персиковые, сливочные и красные драпировки ниспадали с рюшевых петель с бахромой. Стены также были роскошны, на шелковых обоях были изображены розы, идеально сочетавшиеся со шторами, а также с вязаным ковром на полу. Элена тоже была дома, но в доме, построенном на песке – и не только из-за того, что ее жизнь казалась шлюпкой, которая опрокинулась в холодной воде, только чтобы внезапно вынырнуть в тропиках. Ривендж был с ней. Неустанно. Перед тем, как отойти ко сну, и сразу после пробуждения она каждый раз думала о том, что он жив. Ривендж снился ей, она видела его силуэт на мерцающем черном фоне, с опущенными руками и головой. Это было полной чепухой – вера, что он жив, и этот образ… предполагавший, что он мертв. Как будто ее преследует призрак. Мучает ее. Элена с досадой отодвинула поднос в сторону, встала и приняла душ. Она переоделась, но одежда эта не была последним писком моды – такую же она покупала в Таргете или онлайн на распродаже в Мэйси до того, как все изменилось. А на ногах были… кеды, которые Рив держал в своей руке. Но Элена отказывалась думать об этом. Дело в том, что казалось неправильным потратить кучу денег на что-то. Будто, ничего из этого богатства ей не принадлежало – ни дом, ни персонал, ни машины, ни все нули на счете. Она до сих пор верила, что с наступлением ночи объявится Сэкстон со словами «о, простите, я ошибся, все это должно перейти к кое-кому другому». Выйдет та еще накладка. Элена взяла серебряный поднос и решила проверить отца, находившегося в конце крыла. Подойдя к его двери, она постучала носком кеда: – Отец? – Входи, дочь моя! Элена поставила поднос на столик из красного дерева и открыла дверь в комнату, которую он использовал в качестве своего кабинета. Его старый стол перенесли из съемной спальни, и сейчас отец склонился над своей работой, как и всегда, повсюду разложив бумаги. – Как Вы? – спросила она, подойдя и поцеловав его в щеку. – Хорошо, очень хорошо. Доджен только что принес мне сок и трапезу. – Его изящная, костлявая рука обвела серебряный поднос, точно такой же, что принесли ей. – Я обожаю новых додженов, а ты? – Да, отец, я… – О, Люси, дорогая моя! Когда отец встал на ноги и пригладил свой бархатный пиджак, Элена обернулась. Зашла Люси, одетая в прелестное серое облегающее платье и узловатый, связанный вручную, свитер. На ее ногах были Биркенстоки и толстые, скомканные носки, которые, вероятнее всего, тоже были рукодельными. Ее длинные волнистые волосы были убраны с лица и аккуратно закреплены заколкой у основания шеи. Все вокруг них изменилось, но она осталась прежней. Милой и… уютной. – Я принесла кроссворд. – Она протянула выпуск Нью-Йорк Таймс, сложенный в четыре раза, и карандаш. – Мне нужна помощь. – И я, как всегда, в вашем распоряжении. – Отец Элены галантно предложил стул Люси. – Присаживайтесь, и мы посмотрим, сколько клеточек удастся заполнить. – Без него я бы не справилась, – Люси улыбнулась Элене, садясь на предложенный стул. Заметив, как женщина слегка покраснела, Элена прищурилась, а затем посмотрела на лицо своего отца. Которое просто сияло. – Оставлю вас наедине с вашей головоломкой, – сказала она с улыбкой. Уходя, Элена услышала два пожелания «до встречи», и не могла не подумать о том, как приятно слышать этот стереоэффект. Внизу, в главном фойе, она свернула налево, в настоящую столовую, и остановилась, восхищаясь хрусталем и фарфором в буфетах… А такжне сверкающим канделябром. Однако на грациозных серебряных ветвях не возвышались свечи. Никаких свечей в доме. Ни спичек, ни зажигалок. И прежде чем они въехали, Элена сказала доджену заменить газовые плиты на электрические. Аналогично, два телевизора, стоявшие в семейной части дома, были отданы персоналу, а мониторы камер безопасности перенесены с простого стола, в чулане дворецкого, в отдельную комнату с запирающейся дверью. Не стоит искушать судьбу. Особенно с учетом того, что любой электронный экран, даже на мобильниках и калькуляторах, все еще заставлял отца нервничать. В их первую ночь в особняке, Элена с болью в сердце показала отцу все, камеры безопасности, сенсоры и радио, не только в доме, но и во всех владениях. Она не знала, как он справится с переездом, переменами во всех мерах безопасности, но устроила ему тур сразу после того, как он принял лекарство. К счастью, он рассматривал улучшенные жилищные условия как возврат к норме, и ему нравилась мысль, что здесь есть система, наблюдающая за всем имением. Может, это еще одна причина, по которой он не считал необходимым закрывать окна. Ему казалось, что теперь за ним присматривают. Миновав откидную дверцу, Элена зашла в кладовую, а потом в кухню. Поболтав с дворецким, который начал готовить Последнюю Трапезу, и похвалив одну из горничных за то, как она отполировала перила главной лестницы, Элена направилась в кабинет, располагавшийся на другой стороне дома. Дорога была длинной, через множество красивых комнат, и по пути Элена проводила рукой по антиквариату, резным косякам и покрытой шелком мебели. Этот восхитительный дом сильно облегчит жизнь ее отца, и в результате у нее появится больше времени и духовной энергии, чтобы сосредоточиться на себе. Она не хотела этого. Она в последнюю очередь нуждалась в свободном времени с чепухой в голове в качестве компании. И даже если она метила на победу в конкурсе «Мисс Уравновешенная», Элена хотела приносить пользу. Может, ей и не нужны деньги, чтобы оплачивать крышу над головой того малого, что осталось от ее семьи, но она всегда работала и любила цель и сущность того, чем занималась в клинике. Вот только, она сожгла тот мост. Как и остальные тридцать или около того комнат в особняке, кабинет был обставлен в стиле европейских королевских владений: изящные алые узоры украшали стены и диваны, множество кисточек на портьерах, немало насыщенных, ярких картин, которые словно открывали окна в другие, еще более идеальные миры. Хотя, одна вещь сюда не вписывалась – голый пол. Диваны, антикварный стол, все столики и стулья стояли прямо на отполированном деревянном полу, центр которого был немного темнее, чем по краям, будто когда-то на этом месте лежал ковер. Когда она спросила об этом додженов, они объяснили, что на ковре было не выводимое пятно, и поэтому у дилера в Манхэттене, занимающегося антиквариатом, заказали новый. Они не стали вдаваться в подробности, но учитывая их щепетильный подход к своей работе, Элена могла лишь представить, что бы сделал Монтрег, обнаружив изъян, каковы бы ни были его причины. Например, пролитый чай на подносе? Несомненно, у додженов бы возникли большие проблемы. Элена обошла голое место на полу и села за стол. На кожаном пресс-папье лежали ежедневный выпуск Колдвелл Курьер Жорнал, телефон, миловидная французская лампа и очаровательная хрустальная статуэтка птицы в полете. Ее старенький лэптоп, который она пыталась вернуть в клинику до того, как переехать с отцом в этот дом, идеально вошел в большой плоский ящик под столешницей – Элена держала его там на случай, если войдет отец. Она понимала, что может позволить себе новый ноутбук, но, опять же, не собиралась покупать другой. Как и с одеждой, ей вполне хватало Делла, и она уже привыкла к нему. А может, она немного зациклилась на привычном. И, боже, ей это было нужно. Поставив локти на стол, она посмотрела на пятно на стене напротив, где должен был висеть захватывающий морской пейзаж. Картину вынесли из комнаты, и обнаружившийся за ней сейф напоминал невзрачную женщину, скрывавшуюся за эффектной бальной маской. – Мадам, пришел слесарь. – Пожалуйста, впусти его. Элена встала на ноги, подошла к сейфу и прикоснулась к его гладкой, матовой поверхности и черно-серебряному циферблату. Она нашла его только потому, что была настолько очарована изображением заходящего за океан солнца, что импульсивно положила руку на раму. Когда вся картина подалась вперед, Элена испугалась, что каким-то образом повредила ее, но, взглянув за раму… она обнаружила тайник. – Мадам? Это Рофф, сын Россфа. Элена улыбнулась и подошла к мужчине в черном комбинезоне и с черным ящичком для инструментов. Когда она протянула ему руку, он снял кепку и низко поклонился, будто встретился с кем-то особенным. Что казалось чрезвычайно странным. Элена столько лет была простой гражданской, и формальности причиняли ей неудобства, но она понимала, что должна позволить другим чтить светский этикет. А слова «что вы, не следует», обращенные к додженам, рабочим или советникам, лишь все усложняли. – Спасибо, что пришли, – сказала она. – Служить вам одно удовольствие. – Он взглянул на стенной сейф. – Этот? – Да. У меня нет комбинации к нему. – Они подошли к сейфу. – Я надеялась, вам удастся открыть его. Он вздрогнул и не смог этого скрыть, что совсем не обнадеживало – Что ж, мадам, я знаком с такой разновидностью сейфов, и вскрыть его непросто. Мне придется сверлить, чтобы миновать замки и открыть его, и будет довольно шумно. Кроме того, когда я закончу, сейф будет испорчен. Я не хочу проявить неуважение, но комбинацию точно никак нельзя найти? – Я даже не знаю, где искать. – Она взглянула на полки с книгами, а затем на стол. – Мы только что въехали, и никаких инструкций не было. Мужчина проследил ее взгляд и тоже осмотрел комнату: – Обычно владельцы оставляют подобные вещи в потайных местах. Если бы удалось найти комбинацию, я бы показал, как изменить ее, чтобы вы и дальше могли использовать сейф. Как я и сказал, если придется сверлить, его нужно будет заменить. – Ну, я обыскала стол, когда осматривала дом, после того, как мы въехали. – Вы нашли в нем какие-нибудь потайные отделения? – Эмм… нет. Но я всего лишь пролистала отдельные бумаги и пыталась найти место для своих вещей. Мужчина кивнул на мебель: – В большинстве таких столов есть, по меньшей мере, один ящик с ложным дном или стенкой, за которой скрывается небольшое пространство. Я не хочу показаться дерзким, но могу ли я попытаться помочь вам найти один из них? К тому же, в подобной комнате потайные места могут быть и в молдингах. – Вторая пара рук не помешала бы. Спасибо. – Элена подошла к столу и один за другим вытащила из него ящики, расставляя их на полу, рядом друг с другом. Тем временем мужчина достал ручку-фонарик и заглянул в открывшиеся прорехи. Элена колебалась, когда настала очередь большого ящика в левом углу, – она не хотела разглядывать то, что положила туда. Но ведь слесарь не мог видеть сквозь него. Выругавшись себе под нос, Элена потянула за медную ручку и не стала смотреть на собранные ею вырезки из Колдвелл Курьер Жорнал, каждая из которых была согнута пополам, дабы скрыть статьи, которые она уже прочитала и сохранила, хоть и не желала перечитывать снова. Она поставила ящик как можно дальше: – Что ж, это последний. – Мне кажется, здесь… – раздался эхом голос мужчины, голова которого была где-то под столом. – Мне нужна рулетка из моего ящичка… – Вот, держите. Когда она передала инструмент, он казался удивленным тем, что она ему помогает: – Спасибо, мадам. Элена встала рядом с ним на колени, когда он снова нырнул под стол: – Что-то не так? – Здесь, похоже… Да, здесь есть какая-то пустота. Сейчас… – Раздался скрип, и рука мужчины дернулась. – Готово. Он сел, держа в руках, защищенных рабочими перчатками, грубоватую коробочку: – По-моему, крышка открылась, но я предоставлю это вам. – Вот это да, чувствую себя Индианой Джонсом , только без кнута. – Элена подняла крышку и… – Что ж, никакой комбинации. Только ключ. – Она подняла кусочек стали, осмотрела его, а затем положила на место. – Можно спокойно оставить его там, где мы его и нашли. – Позвольте показать вам, как вернуть потайной ящик на место. Слесарь ушел двадцать минут спустя после того, как они простучали все стены, полки и молдинги в комнате и ничего не обнаружили. Элена решила в последний раз все осмотреть, и если она не найдет комбинацию, то снова вызовет мужчину с его мощными инструментами, чтобы сломать сейф и таким образом открыть его. Вернувшись к столу, она вернула ящики на место и остановилась, когда добралась до последнего, где лежали газетные статьи. Может, потому что ей не нужно было волноваться об отце. Может, потому что появилось свободное время. А скорее всего, просто наступил момент слабости посреди сражения с желанием знать. Элена вытащила все бумаги, открывая папки и раскладывая их по столу. Все статьи были посвящены Ривенджу и взрыву в ЗироСам, и, несомненно, когда она возьмет сегодняшний выпуск, то найдет, чем пополнить свою коллекцию. Журналисты были очарованы историей, и за последний месяц о ней судачили без умолку не только в печати, но и в вечерних новостях. Подозреваемых нет. Арестованных – тоже. В обломках клуба нашли скелет мужчины. Другими делами Рива теперь заправляли его партнеры. Торговля наркотиками в Колдвелле сбавила обороты. Убийства дилеров прекратились. Элена подняла верхнюю статью. Заметка не была из числа последних, и она столько раз смотрела на нее, что запачкала газету. Рядом с текстом располагалось смазанное фото Ривенджа, сделанное полицейским под прикрытием два года назад. Его лицо оставалось в тени, но соболиная шуба, трость и Бентли – были четкими. Последние четыре недели подвергли воспоминания о Ривендже дистилляции, начиная с тех моментов, что они провели вместе, и заканчивая той поездкой в ЗироСам, которая стала точкой в их отношениях. Время не притупило образы в ее голове, наоборот, воспоминания стали более четкими, как скотч, набирающий крепость с течением времени. И это странно. Странно, что из всех сказанных слов, хороших и плохих, чаще всего к ней возвращались слова той женщины-охранника, которые она бросила ей, когда Элена выходила из клуба. …этот мужчина загнал себя в ловушку ради меня, матери и сестры. И ты думаешь, что слишком хороша для него? Отлично. И откуда, ты, черт возьми, взялась, такая идеальная? Его матери. Его сестры. Ради нее самой. Когда эти слова в очередной раз прогремели в ее голове, Элена бесцельно обвела кабинет взглядом, пока не наткнулась на дверь. В доме стояла тишина, отец с Люси решали кроссворд, персонал счастливо выполнял свои обязанности. Первый раз за весь месяц она была предоставлена самой себе. Учитывая все происходящее, ей следовало принять горячую ванну и погрузиться в хорошую книгу… но вместо этого она достала ноутбук, открыла его и включила. У нее возникло чувство, что если она сделает то, что хочет, то в итоге окажется в огромной темной дыре. Но она не могла остановить себя. Она сохранила больничные записи Рива и его матери, и, поскольку они объявлены мертвыми, документы приобрели характер публичных. Поэтому, открывая оба файла, Элена не чувствовала себя так, будто вторгается в частную жизнь. Сначала она изучила записи Мэдалины, замечая в них кое-что знакомое… Элена уже просматривала их, когда интересовалась женщиной, подарившей Риву жизнь. Но теперь она не торопилась, выискивая нечто особенное. Одному Богу известно, что именно. В последних добавленных записях не было ничего примечательного, всего лишь комментарии Хэйверса по поводу ранних обследований женщины или ее лечения от случайных вирусов. Прокручивая страницу за страницей, Элена начала задумываться, зачем она тратит время… пока не наткнулась на операцию колена, сделанную Мэдалине пять лет назад. В предоперационных записях Хэйверс упомянул что-то о дегенерации сустава, ставшей результатом постоянных повреждений. Постоянных повреждений? У достойной женщины Глимеры? Ради бога, такое скорее можно встретить у футболиста, нежели у состоятельной аристократки, матери Ривенджа. Бессмыслица какая-то. Элена продолжала просматривать записи, в которых не было ничего особенного… а в записях двадцатитрехлетней давности начали прослеживаться пометки о поступлении. Одно за другим. Сломанные кости. Ушибы. Сотрясения. Не знай Элена лучше… она бы поклялась, что это домашнее насилие. Всякий раз Мэдалину привозил Рив. Привозил и оставался с ней. Элена вернулась к последнему случаю, который, казалось, указывал на женщину, с которой дурно обращался ее хеллрен. С Мэдалиной была ее дочь, Бэлла. Не Рив. Элена посмотрела на дату, будто на основе линии чисел вот-вот должно произойти какое-то открытие. Все еще созерцая их, пять минут спустя, ей показалось, что тени отцовской болезни вновь задвигались по полу и стенкам ее разума. Почему она так этим одержима? И все же, с этой мыслью она последовала импульсу, который лишь усилил ее одержимость. Она открыла файл Рива. Элена начала пролистывать документы о поступлении… Ему понадобился дофамин как раз тогда, когда его мать перестала поступать с травмами. Может, это просто совпадение. Чувствуя себя полусумасшедшей, Элена зашла в Интернет и открыла общедоступную базу данных ее расы. Введя имя Мэдалины, она нашла запись о смерти женщины, а затем перескочила к ее хеллрену, Ремпуну. Элена наклонилась вперед и с шипением выдохнула. Не желая в это верить, она вернулась к записям про Мэдалину. Ее хеллрен умер в ту ночь, когда мать Рива в последний раз поступила в клинику с травмой. Чувствуя, что она вот-вот найдет ответы, Элена обдумала совпадающие даты в свете того, что та женщина из охраны сказала о Ривендже. Что, если он убил мужчину, чтобы защитить свою мать? Что, если та женщина знала это? Что, если… Уголком глаза она увидела фотографию Ривенджа из Колдвелл Курьер Жорнал, его лицо оставалось в тени, в отличие от модной машины и трости сутенера. Выругавшись, Элена захлопнула ноутбук, положила его обратно в ящик и встала на ноги. Может, она и не могла контролировать свое подсознание, но могла распоряжаться часами бодрствования и не поощрять это сумасшествие. Чтобы еще больше не сойти с ума, она поднимется в главную спальню, где спал Монтрег, внимательно там все осмотрит, и попытается найти комбинацию к сейфу. Позже она спустится на Последнюю Трапезу с отцом и Люси. А затем ей нужно определиться, что она собирается делать до конца своих дней.
***
– «… предполагают, что недавние убийства местных наркодилеров могли закончиться с вероятной смертью владельца клуба и их возможного главы – Ричарда Рейнольдса». – Раздалось шуршание, когда Бэт положила Колдвелл Курьер Жорнал на стол. – Конец статьи. Роф передвинул ноги, устраивая свою королеву удобнее на коленях. Он виделся с Пэйн примерно два часа назад, она устроила ему основательную трепку, но эта боль была из разряда приятной. – Спасибо, что прочитала ее мне. – Не за что. А сейчас, дай я пошевелю дрова в камине. А то полено вот-вот на ковер выкатится. – Бэт поцеловала его и встала, вычурное кресло скрипнуло от облегчения. Пока она шла в другой конец кабинета к камину, забили напольные часы. – О, как хорошо, – сказала Бэт. – Слушай, сейчас должна прийти Мэри. Она принесет тебе кое-что. Роф кивнул и потянулся вперед, пробегая пальцами по крышке стола, пока не нащупал свой бокал красного вина. Судя по весу, он почти допил его, и, принимая во внимание его настроение, ему захочется добавки. Вся эта хрень с Ривом не давала ему покоя. Серьезно. Покончив с Бордо, он поставил бокал и потер глаза под очками, которые все еще носил. Может, и было странным не снимать их, но плевать – ему не нравилась мысль, что другие будут смотреть на его расфокусированные зрачки, а он не увидит, как те на него пялятся. – Роф? – Бэт подошла к нему, и по ее напряженному тону, он понял, что она пытается скрыть в своем голосе страх. – С тобой все нормально? У тебя болит голова? – Нет. – Роф притянул королеву обратно к себе на колени, маленькое кресло снова скрипнуло, а его ножки вдруг закачались. – Я в порядке. – По тебе не скажешь, – произнесла она, убирая волосы с его лица. – Я просто… – Он нащупал ее руку и взял в свою собственную. – Черт, я не знаю. – Нет, знаешь. – Не во мне дело, – сильно нахмурился он. – По крайней мере, не совсем. Наступила долгая пауза, а потом они одновременно произнесли: – А в чем тогда? – Как Бэлла? Бэт прочистила горло, будто вопрос ее удивил: – Бэлла…она держится. Мы не оставляем ее одну надолго, и хорошо, что Зейдист взял выходной. Просто так тяжело потерять их обоих с разницей в несколько дней. То есть, мать и брата… – Эта хрень о Риве – ложь. – Не понимаю. Он потянулся к Колдвелл Курьер Жорнал, которую она читала ему, и постучал по статье, на которой Бэт остановилась. – Сложно поверить, что кто-то его подорвал. Рив не какая-то шестерка, а мавры, которые его охраняют? Глава безопасности? Да черта с два они бы подпустили к клубу какого-то мудака с бомбой. К тому же, Рейдж сказал, что они с Ви ходили в Железную Маску на следующею ночь, чтобы забрать Джона домой, и те трое работали там – айЭм, Трэз и Хекс все еще вместе. Обычно люди расходятся после трагедии. Но эта тройка там же, где и всегда, будто ждет, что он вернется. – Но ведь в руинах нашли скелет? – Он может принадлежать кому угодно. Да, это мужчина, но что еще известно полиции? Ничего. Если бы я хотел исчезнуть из человеческого мира… черт, даже из вампирского… я бы положил чье-нибудь тело и взорвал свой дом. Роф покачал головой, думая о Риве, лежащем в постели своей виллы, он был болен… и все же ему хватило здоровья, чтобы отправить убийцу позаботиться о парне, желавшем смерти Рофа. – Боже, этот сукин сын спас мне жизнь. Он ведь спокойно мог поиметь меня, когда Монтрег встречался с ним. Я ему должен. – Погоди… с чего бы ему подделывать свою смерть? Он так сильно любил Бэллу и малышку. Черт, да он практически вырастил свою сестру, и я поверить не могу, что он способен причинить ей такую боль. К тому же, куда ему податься? В колонию, подумал Роф. Роф хотел рассказать своей королеве все, что было у него на уме, но колебался, потому что играл с решением, которое лишь все усложнит. А тот е-мэйл о Риве? Интуиция подсказывала Рофу, что парень соврал о нем. Тот факт, что пришло подобное письмо, а на следующую ночь Рив «умирает», был слишком большим совпадением. Оно должно быть правдивым. Но раз Монтрег мертв, кто мог… Раздался резкий хруст, а за ним последовало свободное падение и жесткое приземление. Когда Бэт вскрикнула, Роф выругался: – Что за черт? Он похлопал по полу, чувствуя повсюду щепки старого изящного французского дерева. – Ты цела, лилан? – резко произнес он. Бэт рассмеялась и поднялась на ноги: – Боже мой… мы сломали кресло. – Скорее, стерли в порошок… Стук в дверь заставил Рофа вскочить на ноги, стиснув зубы от боли. К которой он уже привык. Пэйн всегда била в голень, и левая нога его убивала. Но он платил услугой за услугу. Вполне вероятно, что после их последней сессии она заработала сотрясение. – Входите, – крикнул он. Он понял, кто это, как только открылась дверь… а также то, что она пришла не одна. – Кто с тобой, Мэри? – потребовал он ответа, потянувшись к ножу на бедре. Запах не принадлежал человеку… или вампиру. Что-то тихо зазвенело, и его шеллан издала медленный вздох умиления, будто смотрела на что-то, очень приятное глазу. – Это Джордж, – сказала Мэри. – Пожалуйста, убери свое оружие. Он тебе не навредит. Роф оставил кинжал в ладони и вдохнул глубже. Это был запах… – Это пес? – Да. Его тренировали, чтобы помогать слепым. Роф слегка отпрянул при слове на букву «с», все еще не желая признавать свою принадлежность к этой категории людей. – Я бы хотела подвести его к тебе, – сказала Мэри типичным для нее тоном. – Но не сделаю этого, пока ты не уберешь оружие. Бэт молчала, а Мэри не двигалась с места – умно с их стороны. Его нейроны палили во всех направлениях, мысли смешались в кучу. Последний месяц ознаменовался множеством триумфов и дерьмовых поражений. Вернувшись после первой встречи с Пэйн, Роф понимал, что впереди его ждет ухабистая дорога, но она оказалась длиннее и тяжелее, чем он думал. Две самые большие проблемы заключались в том, что он ненавидел полагаться на Бэт и своих братьев во многом, а заново учиться простым вещам было изнурительно. Например… ради Бога, приготовление тоста стало теперь целым производством. Вчера он снова попытался сделать его и в итоге сломал стеклянное блюдечко, на котором лежало масло. А на уборку ушла буквально целая вечность. И все же, мысль о том, чтобы ходить повсюду с собакой… это уже слишком. – Фритц научился обращаться с псом, – с другого конца комнаты раздался успокаивающий голос Мэри, вокальный эквивалент легкой, ничем не угрожающей походки, – и мы с ним готовы работать с тобой и Джорджем. Нам дали двухнедельный испытательный срок, после которого, если тебе не понравится или если не станет легче, мы можем вернуть животное. Никаких обязательств, Роф. Он собирался приказать им увести пса, когда услышал тихое поскуливание и звон. – Нет, Джордж, – сказала Мэри. – Тебе нельзя к нему. – Он хочет подойти ко мне? – Когда мы его тренировали, то использовали твою рубашку. Он узнал твой запах. Повисла длинная, длинная пауза, а затем Роф тряхнул головой: – Не знаю, получится ли из меня собаковод. К тому же, что насчет Бу… – Он тут, с нами, – сказала Бэт. – Сидит рядом с Джорджем. Бу спустился вниз, как только пес вошел в дом, и с тех пор не отходит от него. Думаю, они вроде как нравятся друг другу. Проклятье, даже кот против него. Опять тишина. Роф медленно вложил кинжал в ножны и сделал два широких шага влево, огибая стол. Пройдя еще немного, он остановился посреди кабинета. Джордж заскулил, и снова донесся тихий звон его поводка. – Пусти его ко мне, – мрачно произнес Роф, чувствуя себя принужденным, и это ему ничуть не нравилось. Он услышал, как приближается животное, топот лап и звяканье ошейника становилось все ближе, а потом… Мягкая, словно бархат, морда уткнулась ему в ладонь, и шершавый язык быстро облизнул его кожу. Затем пес нырнул под руку и улегся у его бедра. Уши были шелковистыми и теплыми, шерсть животного немного вилась на кончиках. Это был крупный пес с большой квадратной головой. – Какой он породы? – Золотистый ретривер. Его выбирал Фритц . – Я подумал, это идеальная порода, сэр, – заговорил доджен, стоя в дверях, будто он боялся зайти в комнату, учитывая масштаб напряжения. Роф провел руками по бокам пса, нащупав ремни, обвивавшие его грудь, и поводок, который мог держать слепой человек. – Что он умеет? – Все, что тебе нужно, – ответила Мэри. – Он может выучить планировку дома, и если ты дашь ему команду отвести тебя в библиотеку, он это сделает. Он может помочь двигаться на кухне, отвечать на телефон, что-то искать. Джордж замечательный пес, и если вы поладите, то ты сможешь обрести ту независимость, к которой, я знаю, стремишься. Чертова женщина. Она знала, что именно его беспокоило. Но может ли животное стать решением проблемы? Джордж тихо заскулил, будто отчаянно хотел получить эту работу. Роф отпустил пса и встал, все его тело начало трясти. – Я не знаю, смогу ли… – прохрипел он. – Не знаю, смогу ли… быть слепым. Бэт немного покашляла, будто бы поперхнулась, потому что сам он поперхнулся. Но Мэри своим решительным, но любезным голосом сказала то, что нужно было сказать: – Роф, ты уже слеп. Невысказанное «смирись с этим» резонировало в его голове, освещая реальность, по которой он с трудом передвигался. Конечно, он прекратил просыпаться каждый день с надеждой, что зрение вернется, он дрался с Пэйн, занимался любовью со своей шеллан, поэтому не чувствовал себя слабым физически. Также он работал и разбирался со всеми королевскими делами и так далее. Но это не значило, что все великолепно. Роф постоянно спотыкался, врезался во что-то, ронял вещи… держался за свою шеллан, которая целый месяц не покидала дом из-за него… просил братьев отвести его в нужные места… стал обузой, что всегда презирал. Он даст этой собаке шанс, но это не означало, что он с распростертыми объятиями примет свою слепоту, сказал себе Роф. Но это может помочь ему самостоятельно передвигаться. Роф повернулся, чтобы они с Джорджем смотрели в одном направлении, а затем подошел к собаке ближе. Наклонившись в сторону, он нашел поводок и сжал его. – И что теперь? После мертвой тишины, будто он не на шутку всех удивил, настало время обсуждения и демонстрации, но Роф услышал и усвоил лишь четверть сказанного. Очевидно, этого было достаточно, потому что вскоре они с Джорджем уже ходили по кабинету. Чтобы не приходилось наклоняться в сторону, держа поводок, его нужно было установить на максимально удобную длину, и пес справлялся со всем гораздо лучше хозяина. Но через какое-то время они вышли из кабинета и прогулялись по коридору. Следующим заданием стало спуститься по главной лестнице и подняться обратно. Без чьей-либо помощи. Когда Роф вернулся в свой кабинет, то перед ним собралась группа людей – которая теперь стала больше, поскольку все его братья и Лэсситер, очевидно, присоединились к Бэт, Фритцу и Мэри. Роф уловил запах каждого из них… там были нотки надежды и беспокойства. Он не винил их за эти чувства, но ему не нравилось оказанное внимание. – Как ты выбрал породу, Фритц? – сказал он, потому что нужно было заполнить тишину, а игнорировать розового слона в комнате не имело смысла. Или светлого пса, раз уж на то пошло. – Я, эээ… – произнес дрожащим голосом старый дворецкий, будто бы он, наряду со всеми, боролся с эмоциями. – Я выбрал его… – доджен прочистил горло. – Я выбрал его, а не лабрадора, потому что он больше линяет. – И в чем здесь преимущество? – моргнул Роф невидящими глазами. – Потому что вашему персоналу нравится пылесосить. Я подумал, для них это будет приятным подарком. – О, точно… конечно. – Роф хмыкнул, а затем рассмеялся. Когда к нему присоединились другие, напряжение в комнате немного спало. – И почему я об этом не подумал. Бэт подошла к нему и поцеловала: – Давай просто посмотрим, что из этого получится, хорошо? – Ладно. – Роф погладил Джорджа по голове. – Хорошо. – Он повысил голос. – Хватит болтать. Кто сегодня идет на улицы? Ви, мне нужен финансовый отчет. Джон все еще пьяный валяется в отключке в своей постели? Тор, я хочу, чтобы ты связался с оставшимися семьями из Глимеры и разузнал, сможем ли мы вернуть хоть кого-нибудь из парней… Раздавая приказы, Роф тут же получал ответы, люди зашевелились, рассаживаясь по местам, Фритц ушел, чтобы убрать со стола после Последней Трапезы, а Бэт устроилась в старом кресле Тора. И все это нравилось Рофу. – Кстати, мне нужно другое кресло, – сказал он, обогнув вместе с Джорджем стол. – Ну надо же, ты таки стер его в порошок, – протянул Рейдж. – Я могу что-нибудь сделать? – предложил Ви. – Я хорош в резьбе по дереву. – Как насчет Баркалонджера ? – вставил Бутч. – Ты хочешь это кресло? – спросила Бэт. – Пусть кто-нибудь просто принесет мне ту штуку в углу у камина, – сказал Роф. Когда Фьюри поднес его, Роф сел и подвинулся вперед… только чтобы удариться коленями об столешницу. – Да, это, должно быть, больно, – пробормотал Рейдж. – Нужно что-нибудь пониже, – сказал кто-то еще. – Это подойдет, – с трудом произнес Роф, убирая руку с поводка Джорджа и потирая больные места. – Мне все равно, на чем сидеть. Когда Братство вернулось к своим делам, он понял, что положил руку на большую голову пса и сейчас поглаживает мягкий мех… теребит ухо… а затем опустил руку ниже, пропуская сквозь пальцы длинные волны, ниспадавшие с широкой сильной груди животного. Но, конечно же, это еще не значит, что он оставит пса. Приятно, не более. -------------------------------------------------------- Биркенсток – компания разрабатывает и производит высококачественную обувь, ортопедические стельки и средства для ухода за ногами и обувью. До́ктор Ге́нри Уо́лтон «Индиа́на» Джонс-мла́дший (англ. Dr. Henry «Indiana» Jones, Jr.) — вымышленный персонаж, герой серии приключенческих фильмов, книг и компьютерных игр, созданный Стивеном Спилбергом и Джорджем Лукасом
Следующим вечером Элена наблюдала за тем, как ее новый друг, слесарь Рофф, сверлил огромное отверстие в стенном сейфе. Визг высокомощного инструмента резал слух, и запах нагретого металла напомнил ей о дезинфицирующих средствах, которыми мыли полы в клинике Хэйверса. Но ощущение того, что она чем-то занимается – не важно чем – компенсировало неудобства. – Почти закончил, – слесарь перекричал шум. – Не торопитесь, – крикнула она в ответ. Положение дел между ней и сейфом приобрело личный характер, и сегодня эта бандура, во что бы то ни стало, должна открыться. Осмотрев все в главной спальне с помощью прислуги, и даже покопавшись в одежде Монтрега, довольно-таки противной, Элена позвонила слесарю и теперь наслаждалась тем, как сверло все глубже заходило в металл. В конце концов, плевать она хотела на то, что хранилось внутри той чертовой штуки, но было крайне важно избавиться от проблемы – отсутствие комбинации к замку… и было облегчением снова стать самой собой. Она всегда пробиралась сквозь дебри, прямо как эта дрель. – Я внутри, – сказал Рофф, вытаскивая инструмент. – Наконец-то! Взгляните. Когда пронзительный визг сменился тишиной, а мужчина сделал передышку, она подошла и открыла панель. Внутри царила полночная тьма. – Помните, – заговорил Рофф, начиная собирать вещи, – нам пришлось отключить электричество и обрезать провода, ведущие к системе безопасности. Обычно свет включается сразу, как вы открываете дверцу. – Точно. – Она все равно присмотрелась. Как в пещере. – Большое спасибо. – Если вам будет угодно подобрать замену, могу я этим заняться? У ее отца всегда были сейфы, несколько в стенах, парочка в погребе, которые были такими же большими и тяжелыми, как и машины. – Полагаю… она нам понадобится. – Да, мадам, – улыбнулся ей Рофф, окинув кабинет взглядом. – Думаю, понадобится. Я о вас позабочусь. Обеспечу всем необходимым. – Вы очень добры, – она обернулась и протянула ему руку. – Мадам… – он покраснел от воротничка своей рабочей куртки до темных волос. – На вас было очень приятно работать. Элена проводила его до главных дверей, а затем вернулась в кабинет с фонариком, который взяла у дворецкого. Включив его, она всмотрелась в сейф. Бумаги. Куча бумаг. Некоторые плоские кожаные папки она узнала по тем временам, когда драгоценности ее матери все еще принадлежали семье. Опять документы. Акции. Стопки наличных. Две учетные книги. Пододвинув поближе приставной столик, Элена выложила на него содержимое сейфа, свалив все в кучу. Добравшись до задней стенки, она обнаружила ящик с замком, который с трудом подняла. У нее ушло около трех часов на то, чтобы просмотреть бумаги, и, закончив, Элена была в шоке. Монтрег с его отцом были корпоративным эквивалентом гангстеров. Встав с кресла, в котором она сидела, Элена поднялась в спальню и вытащила из антикварного комода ящик со своей одеждой. Рукопись ее отца была перевязана простой резинкой, которую она сняла резким движением руки. Пролистав страницы… она нашла описание сделки, изменившей все для ее семьи. Элена спустилась с рукописью к документам и бухгалтерским книгам из сейфа. Просматривая книги, содержащие сотни сделок в деловых кругах, сделок с недвижимостью, других инвестиций, она нашла ту, что совпадала по дате, сумме и сущности того, что было описано ее отцом. Вот оно. Это отец Монтрега обманул его, и сын был в курсе. Позволив себе рухнуть в кресло, она пристально осмотрела кабинет. Судьба на самом деле злобная стерва. Элена вернулась к главным книгам, чтобы посмотреть, кого еще из Глимеры обманули. Нет, после того, как Монтрег с отцом разрушили ее семью, они больше никого не тронули, и она невольно задумалась, не переключились ли они на людей, чтобы снизить шансы того, что их раскроют как плутов и мошенников, наживающихся на собственной расе? Она взглянула на ящик. Поскольку эта ночь, очевидно, стала ночью разбора грязного белья, Элена подняла его. К этому замку требовалась не комбинация, а ключ. Оглянувшись через плечо, она посмотрела на стол. Через пять минут, успешно открыв потайное отделение в нижнем ящике, она вставила в замок ключ, который нашла прошлой ночью. Она не сомневалась, что он подойдет. Так и было. В нем лежал лишь один документ, и, когда она развернула толстые желтые страницы, у нее возникло то же предчувствие, что и во время первого разговора с Ривенджем по телефону. Тогда он спросил ее: Элена, ты там? Это все изменит, подумала она ни с того ни с сего. Оно и изменило. Это был аффидевит отца Ривенджа, указывающего на убийцу, написанный при смерти. Она прочла текст дважды. И в третий раз. Свидетелем был Рем, отец Монтрега. Элена начала все тщательно обдумывать и, подбежав к ноутбуку, вытащила Делл и открыла медицинские записи на мать Рива… Ну надо же, дата показаний, произнесенная умирающим мужчиной, совпадала с той, когда женщина в последний раз поступила в клинику избитой. Она взяла показания и прочитала их вновь. Ривендж был симпатом и убийцей, согласно словам его отчима. И Рем это знал. Монтрег тоже. Ее взгляд метнулся к бухгалтерским книгам. Судя по их содержанию, отец с сыном были полнейшими авантюристами. Сложно поверить, что никто бы не воспользовался подобной информацией, рано или поздно. Очень сложно. – Мадам? Я принесла вам чаю. Элена взглянула на доджена, стоящего в дверях: – Мне нужно кое-что знать. – Конечно, мадам. – Служанка зашла с улыбкой на улице. – Каков ваш вопрос? – Как умер Монтрег? Раздался резкий стук, когда служанка буквально бросила поднос на столик перед диваном: – Мадам… конечно же, вы не хотите говорить о подобных вещах. – Как? Доджен посмотрела на бумаги, разложенные вокруг выпотрошенного сейфа. Судя по узнаванию, мелькнувшему в глазах женщины, Сашла поняла, что секреты всплыли наружу, тайны, которые не очень хорошо отразились на ее предыдущем хозяине. – Я не хочу говорить дурно о мертвых, – дипломатия и уважение смягчили голос горничной, – и не хочу проявлять неуважение к сэру Монтрегу. Но вы глава дома, и раз вы попросили… – Все нормально. Ты не делаешь ничего плохого. И мне нужно знать. Если станет легче, считай это прямым приказом. Это, казалось, ослабило напряжение женщины, и она кивнула, а затем, запинаясь, заговорила. Когда доджен умолкла, Элена опустила взгляд на блестящий пол. По крайней мере, теперь она знала, почему здесь нет ковра.
***
Хекс дежурила в Железной Маске, как бывало раньше в ЗироСам. А значит, когда ее часы показали три сорок пять, настало время выгнать всех из ванных, пока бармены наливали в последний раз, а вышибалы вытаскивали пьяных и обдолбанных на улицу. На первый взгляд, Маска была совсем не похожа на ЗироСам. Вместо стали и стекла, она была обставлена в нео-викторианском стиле – черных и темно-синих тонах. Здесь было много бархатных портьер и уединенных кабинок с мягкими кушетками, и к черту всю эту хрень с «техно-поп»: музыка была акустическим самоубийством, такой же депрессивной, как все, имеет фоновый ритм. Никакого танцпола. Ни VIP-зоны. Больше мест для секса. Меньше наркотиков. Но развлекательные флюиды оставались теми же, девочки по-прежнему работали, а алкоголь накрывал всех молниеносно, как оползень. Трэз управлял этим местом в очень сдержанной манере… дни скрытых служебных помещений и сутенерского присутствия эффектного владельца канули в лету. Он был управленцем, а не королем наркобизнеса, и для ведения дел не прибегал к разбитым костяшкам или ударами пистолетом. В конце концов, в отсутствие оптовой и розничной торговли наркотиками, следить здесь приходилось за гораздо меньшим… к тому же, готы по своей натуре были угрюмее и интроспективнее, чем искусственные, напыщенные засранцы – завсегдатаи ЗироСам. С другой стороны, Хекс не хватало беспорядков. Не хватало… многих вещей. С проклятьем она зашла в главную женскую уборную, которая располагалась около большего из двух баров, и обнаружила женщину, наклонившуюся к затененному зеркалу над раковиной. Сосредоточенно рассматривая себя, она проводила пальцами под глазами, но не чтобы стереть подводку, а чтобы размазать ее по своей белой, словно бумага, коже. Боже правый, на ней и без того достаточно CoverGirl : она была так разукрашена, что казалось, будто ее дважды ударили подставкой для дров. – Мы закрываемся, – сказала Хекс. – Ладно, без проблем. До завтра. – Девушка оторвалась от своего отражения в стиле «Ночи живых мертвецов» и быстро вышла за дверь. Хрен разберешь этих готов. Да, они одевались как фрики, но, вообще-то, были куда круче, чем вечно недовольные богатенькие сыночки и блондинки-хочу-быть-Пэрис-Хилтон. А еще у них татуировки лучше. Ага, в Маске все гораздо проще… а значит, у Хекс более, чем достаточно времени, чтобы предаться развивающимся отношениям с детективом де ла Крузом. Она уже дважды была в участке на допросе, как и многие из ее вышибал, включая Большого Роба и Молчаливого Тома, которым она давала поручение найти для нее Грэйди. Они оба прекрасно лгали под присягой, заявляя, что работали вместе с ней во время смерти Грэйди. Было ясно, что присяжные обсудят ее персону на вопрос передачи дела в суд, но Алекс Хесс скоро перестанет быть подозреваемой. Криминалисты по горло завалены исследованием волокон и волос Грэйди, но на нее они найдут немногое, поскольку вампирская ДНК, как и кровь, быстро разрушалась. Плюс, она уже сожгла одежду и обувь, в которой была той ночью, а нож, которым она воспользовалась, продавался почти в каждом охотничьем магазине. У Де ла Круза были лишь косвенные улики. Хотя все это не имело значения. Если по какой-то причине все зайдет слишком далеко, она просто исчезнет. Может, отправится на запад. Может, вернется в Старый Свет. Бога ради, ей давно следовало покинуть Колдвелл. Находиться так близко и одновременно так далеко от Рива было невыносимо. Проверив каждую кабинку, Хекс вышла и завернула к мужской комнате. Она громко постучала и заглянула внутрь. Шуршание, ахи-охи и звуки слияния тел означали, что там были, по меньшей мере, одна женщина и один мужчина. А, может, и тех и других по двое? – Мы закрываемся, – рявкнула она. Очевидно, она пришла как раз вовремя, потому что женщина вскрикнула от накрывшего ее оргазма, и звук этот эхом отразился от кафеля, а затем они оба тяжело задышали, восстанавливая силы. И Хекс была не в настроении слушать эти вздохи. Это напоминало о том недолгом времени с Джоном… А, с другой стороны, что не напоминало? С тех пор, как ушел Рив, она перестала спать, вместо этого долгие часы созерцая потолок в своем охотничьем домике, и подсчитывая, сколько раз накосячила. Она не возвращалась в ту квартиру в подвале. И думала, что ей придется ее продать. – Давайте, пошевеливайтесь, – сказала она. – Мы закрываемся. Ничего. Лишь дыхание. Устав от посткоитального дыхательного действа в убогой кабинке, она сжала пальцы в кулак и ударила по штуке с бумажными полотенцами: – Выметайтесь отсюда. Сейчас же. Это заставило их поторопиться. Первой из кабинки вышла женщина с довольно разноплановой, как ей показалось, привлекательностью. Она была одета в готическом стиле: порванные чулки и сапоги, весившие фунтов так четыреста, и куча кожаных ремней. Но, в то же время, обладала внешностью «Мисс Америки» и телом Барби. И ее очень даже неплохо отымели. Ее щеки раскраснелись, чрезмерно черные волосы были взлохмачены, и все это, конечно, из-за того, что ее обработали у кафельной стены. Следующим из кабинки вышел Куин, и Хекс застыла, зная, кто именно был третьим в этом трио. Куин холодно кивнул ей, проходя мимо, и она знала, что он не уйдет далеко, пока… Джон Мэтью вышел, застегивая ширинку. Футболка Affliction обнажала идеальный пресс, и на нем не было боксеров. В ярком, флуоресцентном свете гладкая, лишенная волос кожа так облегала мышцы ниже пупка, что Хекс видела мышечные волокна, спускавшиеся по его туловищу к ногам. Он не взглянул на нее, но не в виду стеснительности или смущения. Ему просто было наплевать на то, что она в комнате, и он не притворялся. Его эмоциональная сетка была… пустой. Вымыв с мылом руки, которыми лапал ту женщину, он размял плечи, будто те затекли. На его подбородке появилась щетина. А под глазами образовались мешки. Волосы он тоже давно не стриг, поэтому у шеи и вокруг ушей кончики начали виться. Более того, от него разило алкоголем, запах исходил из самих его пор, словно печень не могла достаточно быстро очистить кровь от этого дерьма, независимо от того, как усердно она работала. Не хорошо, не безопасно. Она знала, что он все еще сражался. Видела его свежие синяки и случайные повязки. – Как долго ты собираешься это продолжать? – решительно спросила она. – Пить и трахать всех подряд? Джон выключил воду и подошел к ящику с бумажными полотенцами, на котором она только что оставила приличную вмятину. Он стоял всего в двух футах от нее, когда выдернул парочку белых квадратиков и вытер руки так же тщательно, как и вымыл. – Боже, Джон, ты что, не мог придумать, как иначе провести свою жизнь? Он бросил использованные полотенца в нержавеющий бачок. Дойдя до двери, Джон посмотрел на нее, впервые с тех пор, как она бросила его в своей кровати. На его лице не было ни намека на узнавание, воспоминание или что-нибудь еще. В синих глазах, однажды блестевших, теперь царил мрак. – Джон… – ее голос чуть надломился. – Мне, правда, жаль. Он очень медленно показал ей средний палец и ушел. Оставшись в ванной одна, Хекс подошла к затененному зеркалу и наклонилась, как та готесса за соседней дверью. Когда ее вес подался вперед, она ощутила, как шипованые скобы впились в бедра, и удивилась тому, что вообще почувствовала их. Они ей больше не нужны, Хекс носила путы просто по привычке. С тех самых пор, как Рив пожертвовал собой, боль не покидала ее ни на секунду, и чтобы контролировать свою плохую сторону не требовалась дополнительная помощь. Лежавший в кармане кожаных брюк мобильник зазвенел, этот писк просочился в ее сознание. Вытащив его, она посмотрела на номер… и зажмурила глаза. Она ждала этого. С тех пор, как установила переадресацию звонков со старого телефона Рива на свой. – Привет, Элена, – сказала она ровным голосом, отвечая на звонок. Наступила долгая пауза. – Не думала, что кто-то ответит. – Тогда почему ты ему звонишь? – Очередная долгая пауза. – Слушай, если это насчет денег, поступающих на твой счет, я ничего не могу сделать. Такова была его воля. Если ты их не хочешь, отдай на благотворительность. – Какие… какие деньги? – Может, их еще не перевели. Я думала, завещание было заверено королем. – Наступила очередная долгая пауза. – Элена? Ты там? – Да… – послышался тихий ответ. – Я здесь. – Если дело не в деньгах, тогда почему ты позвонила? Повисшая тишина не была сюрпризом, учитывая предшествующие паузы. Но ответ женщины ошеломил ее: – Я позвонила, потому что не верю в его смерть. ------------------------------------------------ Баркалонджер (англ. Barcalounger) – фирма-производитель массажных кресел. Американский косметический бренд, основанный в 60-х годах.
Элена ждала ответа от главы безопасности. Чем дольше длилось молчание, тем увереннее она становилась в своей правоте. – Он же не умер, так? – заявила она. – Я права, так ведь? Когда Хекс наконец заговорила, ее сильный, резонирующий голос был странно сдержан: – В интересах полного раскрытия информации, думаю, тебе стоит знать, что ты разговариваешь с другим симпатом. – Почему-то, – Элена сильнее вцепилась в свой телефон, – эта новость меня не шокирует. – Может, поведаешь, что, по-твоему, тебе известно? Интересный ответ, подумала Элена. Не «он не умер». Даже близко. Опять же, если женщина была симпатом, это могло означать что угодно. А, значит, не было причин что-то утаивать. – Я знаю, что он убил отчима, потому что тот избивал его мать. И я знаю, что Ремпун был в курсе, что он симпат. Еще я знаю, что Монтрегу, сыну Рема, тоже было известно о симпатской стороне Ривенджа, и что того убили в его же кабинете, сделав из этого настоящий ритуал. – Ну, и каков вывод? – Думаю, Монтрег выдал Ривенджа, и ему пришлось уйти в колонию. Тот взрыв в клубе должен был скрыть его сущность от других людей в его жизни. Я думаю, именно поэтому он решил привезти меня в ЗироСам. Чтобы благополучно избавиться от меня. А что насчет Монтрега… думаю, Ривендж позаботился о нем по пути. – Долгое, очень долгое молчание. – Хекс… ты там? Женщина издала короткий резкий смешок: – Не Рив убил Монтрега. А я. И напрямую с личностью Рива это никак не связано. Но как ты вообще узнала о мертвом парне? Элена подалась вперед, сидя в своем кресле. – Думаю, мы должны встретиться. – Знаешь, а ты совсем не ищешь легких путей, – на этот раз смех длился дольше и был более естественным. – Я только что сказала, что убила парня, а ты хочешь поболтать? – Я хочу ответов. И правды. – Прости, что включаю Джека Николсона , но ты уверена, что выдержишь правду? – Я ведь тебе звоню, так? И разговариваю с тобой, так? Слушай, я знаю, что Ривендж жив. А то, подтвердишь ты это или нет, ничего не изменит. – Девочка, ты понятия не имеешь, куда лезешь. – Катись. К черту. Он кормился от меня. Моя кровь внутри него. Поэтому я знаю, что он все еще дышит. Долгая пауза, а затем короткий смешок: – Я начинаю понимать, почему ты ему так нравилась. – Ну, так ты со мной встретишься? – Да. Конечно. Где? – Убежище Монтрега в Коннектикуте. Если его убила ты, то знаешь адрес. – Элена почувствовала заряд удовлетворения, когда линия умолкла. – Я не упоминала, что мы с отцом ближайшие родственники Монтрега? Мы унаследовали все его имущество. Кстати, им пришлось избавиться от ковра, который ты загубила. Разве нельзя было прикончить ублюдка в фойе, на голом мраморе? – Господи… Боже. А ты не такая уж и кроткая медсестра, не так ли? – Не-а. Так ты придешь или нет? – Буду через полчаса. И не волнуйся, гостей с ночевкой у тебя не будет. У симпатов нет никаких проблем с солнечным светом. – До скорого. Энергия пульсировала в ее венах, и, повесив трубку, Элена начала убираться, собирая все книги, папки и документы, и заполняя теперь никчемный сейф. Вернув морской пейзаж на стену, она закрыла компьютер, сообщила доджену, что ждет посетителя, и… Звук дверного звонка пронесся по дому, и она, к счастью, подошла к двери первой. Почему-то Элене казалось, что персоналу будет не очень комфортно рядом с Хекс. Распахнув огромные двери, она сделала небольшой шаг назад. Хекс совсем не изменилась с их последней встречи: крепкая женщина, одетая в черную кожу, с мужской стрижкой. Нет, что-то все-таки изменилось. Она казалась… стройнее, старше. Вроде того. – Может, пройдем в кабинет? – спросила Элена, надеясь оказаться за закрытыми дверьми до того, как появятся дворецкий и горничные. – А ты смелая, не так ли? Учитывая, что я сделала в той комнате, когда была там в последний раз. – У тебя уже была возможность покончить со мной. Трэз знал, где я жила до того, как мы оказались здесь. Если бы ты действительно так бесилась по поводу нас с Ривом, то давно бы заявилась ко мне. Ну, так пройдем? Когда Элена протянула руку в сторону той самой комнаты, Хекс слегка улыбнулась и пошла в указанном направлении. – Ну, насколько верными были мои предположения? – спросила Элена, как только они оказались наедине. Хекс обошла кабинет, останавливаясь, чтобы изучить картины, книги на полках и лампу, сделанную из восточной вазы. – Ты права. Он убил отчима за то, что тот ублюдок вытворял дома. – Ты это имела в виду, когда сказала, что он поставил себя в ужасное положение ради матери и сестры? – Отчасти. Его отчим терроризировал всю семью, особенно Мэдалину. Понимаешь, она думала, что заслужила такое обращение, и, кроме того, отец Рива обращался с ней куда хуже. Мэдалина была достойной женщиной. Она мне нравилась, хотя я и встречалась с ней пару раз. Я, конечно, была совсем не в ее вкусе, но она хорошо относилась ко мне. – Ривендж в колонии? Он фальсифицировал свою смерть? Хекс остановилась перед пейзажем и оглянулась через плечо: – Он бы не хотел, чтобы мы обсуждали это. – Значит, он жив. – Да. – В колонии. Хекс пожала плечами и продолжила расхаживать по кабинету, ее медленные, легкие шаги ничуть не скрывали природную силу ее тела. – Если бы он хотел втянуть тебя в это, то поступил бы иначе. – Ты убила Монтрега, чтобы не дать показаниям всплыть наружу? – Нет. – Тогда почему? – Не твоего ума дело. – Неверный ответ. – Когда Хекс резко обернулась, Элена распрямила плечи. – Принимая во внимание, кто ты, я прямо сейчас могу пойти к королю и сдать тебя. Поэтому тебе же лучше мне все рассказать. – Угрожаешь симпату? Осторожно, я кусаюсь. От ленивой улыбки, сопровождавшей эти слова, сердце Элены дрогнуло от страха, напоминая, что она не привыкла иметь дело с тем, что смотрело на нее из другого конца кабинета, и не только потому, что женщина была симпатом. Эти холодные чугунного цвета глаза повидали немало мертвых людей – потому что именно Хекс становилась причиной их смерти. Но Элена не отступила. – Ты не причинишь мне вреда, – сказала она, будучи совершенно в этом убежденной. – Уверена? – прошипела Хекс, обнажив длинные белые клыки. – Да… – Элена покачала головой, вспомнив лицо Ривенджа, когда он держал ее кеды. Знание того, что он сделал, ради безопасности своей матери и сестры… заставляло ее верить в то, что она видела в нем тогда. – Он бы сказал тебе не трогать меня. Он бы защитил меня, прежде чем уйти. Вот почему он поступил со мной так в ЗироСам. Ривендж не был хорошим. Ничуть. Но она смотрела ему в глаза и чувствовала его связующий запах и нежные руки на своем теле. А в ЗироСам она видела его боль и слышала напряжение и отчаяние в голосе. Если раньше она считала, что все это было ради шоу или потому, что его раскрыли, то теперь Элена иначе взглянула на происшедшее. Она знала его, черт побери. Несмотря на все оставленное им дерьмо, ложь и недомолвки, она знала его. Элена подняла подбородок и посмотрела на тренированную убийцу, стоявшую в другом конце кабинета: – Я хочу знать все, и ты мне расскажешь.
***
Хекс проговорила полчаса кряду, удивляясь тому, как ей было хорошо. А также тому, что она одобряла выбор Рива. Все то время, что она выкладывала ужасы, Элена сидела на одном из шелковых диванов абсолютно спокойно, хотя вокруг была раскидана уйма бомб. – Получается, что приходившая ко мне женщина, – сказала Элена, – и есть его шантажистка? – Да. Это его сводная сестра. Она замужем за его дядей. – Боже, сколько же денег она выкачала из него за последние двадцать лет? Неудивительно, что ему приходилось держать клуб. – Ей нужны были не только деньги. – Хекс посмотрела Элене прямо в глаза. – Она сделала из него шлюху. Элена побелела: – Что ты имеешь в виду? – А что, по-твоему? – Хекс цветасто выругалась и вновь начала выписывать круги, в сотый раз обходя великолепную комнату. – Слушай… двадцать пять лет назад я напортачила, и чтобы защитить меня, Рив заключил сделку с принцессой. Каждый месяц он ездил на север, платил ей деньги… и занимался с ней сексом. Он ненавидел это и презирал ее. К тому же, она травила его, буквально – травила, когда он делал то, что должен, и поэтому ему было нужно противоядие. Но, знаешь… несмотря на дорогую цену, он продолжал ездить туда, чтобы она нас не выдала. Он платил за мою ошибку месяц за месяцем, год за годом. – Боже… – Элена медленно покачала головой, – его сводная сестра… – Не смей осуждать его за это. Симпатов осталось совсем немного, поэтому межродственные связи – явление нередкое, но более того, у него не было выбора, потому что из-за меня он оказался в ловушке. Если ты хоть на секунду подумала, что он вызывался на все это добровольцем, то ты свихнулась. Элена подняла руки, словно чтобы ее успокоить: – Я понимаю. Просто… я сочувствую вам обоим. – Не трать свое сочувствие на меня. – Не говори мне, что чувствовать. Хекс не удержалась и засмеялась: – Знаешь, при других обстоятельствах ты бы могла мне понравиться. – Забавно, могу сказать то же самое о тебе. – Женщина улыбнулась, но улыбка эта была грустной. – Значит, он у принцессы? – Да. – Хекс отвернулась от дивана, потому что не собиралась показывать то, что, несомненно, было в ее глазах. – Это принцесса выдала его, а не Монтрег. – Но он собирался воспользоваться показаниями, так ведь? Поэтому ты убила его. – Это лишь часть того, что он собирался сделать. Об остальных его планах не мне рассказывать, но, скажем так, Рив не был даже большей их частью. Элена нахмурилась и откинулась на подушки. Она теребила свой хвостик и вернула на место выбившиеся из-под резинки прядки, и, когда она села на шелковый диван перед лампой, вокруг нее был ореол света. – Должно быть, мир всегда был таким жестоким, – пробормотала она. – По моему опыту – да. – Почему ты не пошла за ним? – тихо спросила женщина. – Я не критикую, правда. Просто это совсем на тебя не похоже. Поскольку вопрос был сформулирован таким образом, у Хекс не возникло острой потребности защищаться. – Он взял с меня клятву не делать этого. Даже сделал это в письменной форме. Если я нарушу слово, два его лучших друга погибнут… потому что пойдут за мной. – Неловко пожав плечами, Хекс вытащила из кармана чертово письмо. – Мне приходится носить его с собой, потому что лишь оно помогает мне оставаться на месте. Иначе, этим утром я была бы в той гребаной колонии. Взгляд Элены прицепился к согнутому конверту: – Можно… можно мне на него взглянуть? – Ее прелестная рука дрожала, когда она протянула ее. – Пожалуйста. Эмоциональная сетка женщины представляла собой полную неразбериху, полосы отчаяния и страха сплетались в канат печали. За последние четыре недели она прошла через настоящий кошмар, агонию, выходила за рамки своих возможностей и еще много чего… но в глубине души, в сердце… горела любовь. Пылала. Хекс приложила письмо к ладони Элены, но не сразу убрала руку. Слегка задыхаясь, она сказала: – Ривендж… годами был моим героем. Он хороший мужчина вопреки его симпатской стороне, и он достоин твоих чувств. Он заслуживает гораздо лучшего, чем то, что ему досталось в жизни… и, по правде говоря, я не могу представить, что та женщина творит с ним в эту минуту. Когда Хекс отпустила конверт, Элена быстро заморгала, будто пыталась сдержать слезы. Хекс была не в силах смотреть на женщину, поэтому подошла к масляной картине, изображавшей прекрасное солнце, садящееся за спокойное море. Выбранные цвета были такими теплыми и красивыми, будто пейзаж на самом деле проецировал пылающую жару, которую ты мог чувствовать на лице и плечах. – Он заслужил настоящую жизнь, – прошептала Хекс. – Шеллан, которая бы любила его, и двоих детишек… а вместо этого над ним будут издеваться и пытать из-за… Большего сказать она не смогла, горло сжало так сильно, что было сложно дышать. Стоя перед сияющим закатом, Хекс почти сломалась и заплакала. Внутреннее давление от прошлого, настоящего и будущего, которое она держала в себе, выросло до пенообразного, обжигающего состояния, и она опустила взгляд руки, гадая, а не удлинились ли суставы пальцев. Но нет, они совсем не изменились. Заключенные в кожу, в которой томилась она. Послышался тихий шелест бумаги, когда письмо положили обратно в конверт. – Что ж, мы можем сделать только одно, – сказала Элена. Хекс сосредоточилась на палящем солнце в середине картины и заставила себя отойти от берега: – И что же. – Мы пойдем туда и вытащим его. Обернувшись, Хекс стрельнула в нее взглядом. – Прозвучит, словно мы в каком-то боевике, но… У нас с тобой нет шансов выстоять против хреновой тучи симпатов. Кроме того, ты читала письмо. Ты знаешь, на что я согласилась. – Но в нем говорится, что ты не можешь пойти ради него, так? – Элена похлопала лежащий на коленях конверт. – Поэтому… что, если я попрошу тебя пойти туда со мной. Тогда это будет ради меня, так? Если ты симпат, то просто обязана оценить эту лазейку. Хекс пораскинула над этим мозгами и слегка улыбнулась: – Сообразительная. Без обид, но ты гражданская. Мне понадобится большее подкрепление, чем ты. Элена встала с дивана: – Я умею стрелять, и прошла обучение полевой медсестры, поэтому могу иметь дело с ранениями. К тому же, я тебе понадоблюсь, если ты хочешь обойти клятву, с которой застряла. Ну, так что скажешь? Хекс была целиком «за» за приличную драку с оружием, но если при этом погибнет Элена, то все не так хорошо закончится. – Ладно, я пойду одна, – сказала Элена, бросив письмо на диван. – Я найду его и… – Не так быстро, дамочка. – Хекс сделала глубокий вдох, взяла прощальное письмо Рива, и позволила себе быть открытой для возможностей. Что, если есть способ… Ни с того, ни с сего она преисполнилась целью, вены зажглись чем-то другим, нежели болью. Да, подумала она. Она уже знала, как все устроить. – Я знаю, к кому мы можем обратиться. – Она засияла. – Знаю, как мы все провернем. – К кому? Она протянула Элене руку: – Если ты хочешь туда пойти, я в деле, но мы сделаем это по-моему. Медсестра Рива опустила взгляд, прежде чем поднять на лицо Хекс глаза цвета ирисов: – Я с тобой. Это мое единственное условие. Я. Иду. – Понимаю, – медленно кивнула Хекс. – Но все остальное зависит от меня. – Идет. Когда их ладони встретились, хватка женщины была сильной и уверенной. И это, принимая во внимание все, что они обдумывали, доказывало, что Элена умеет держать ствол пистолета. – Мы его вытащим, – выдохнула Элена. – Да поможет нам Господь. -------------------------------------------------- Джек Ни́колсон (англ. Jack Nicholson, настоящее имя Джон Джо́зеф Ни́колсон, англ. John Joseph Nicholson) (род. 22 апреля 1937, Нептун, Нью-Джерси) — легендарный американский актёр, трёхкратный лауреат премии «Оскар»
– Итак, дело вот в чем, Джордж. Видишь этих ублюдков? Они – проблема, настоящая проблема. Знаю, что мы делали это уже пару раз, но не будем обольщаться. Нащупав нижнюю ступеньку парадной лестницы ботинком, Роф представил отрезок всего пути от фойе до второго этажа, покрытого красным ковром, который можно проехать на своей заднице. – Хорошая новость? Ты видишь, что делаешь. Плохая новость? Я пойду вниз, и есть риск, что я могу утянуть тебя за собой. Нежелательный результат. Он рассеянно погладил пса по голове: – Приступим? Он дал сигнал идти вперед и начал подниматься. Джордж был рядом с ним, легкое перекатывание его плеча передавалось по поводку, когда они поднимались. Наверху Джордж остановился. – Кабинет, – произнес Роф. Вместе, они пошли прямо вперед. Когда пес снова остановился, Роф сориентировался по потрескивающему звуку в камине и двинулся с собакой по направлению к столу. Как только он сел в новое кресло, Джордж также присел, прямо рядом с ним. – Поверить не могу, что ты это делаешь, – сказал Вишес из дверного прохода. – Выбора нет. – Уверен, ты хочешь, чтобы мы были с тобой. Роф погладил пса. Боже, его шерсть была такой мягкой. – Не сначала. – Уверен? – Роф позволил поднятой брови говорить за себя. – Окей, ладно. Хорошо. Но я все время буду стоять снаружи. И, несомненно, Ви будет там не один. Когда посреди Последней Трапезы у Бэллы зазвонил телефон, это удивило всех. Все, кто мог позвонить ей, находились в комнате. Она ответила, и после долгой тишины Роф услышал, как отодвинулся стул и к нему приблизились тихие шаги. – Это тебя, – сказала она дрожащим голосом. – Это… Хекс. Пять минут спустя он согласился увидеться с помощницей Ривенджа, и, хотя не обсуждалось ничего необычного, не нужно быть гением, чтобы понять, почему звонила женщина, и чего она захочет. В конце концов, Роф был не просто королем, он был главой Братства. Которое думало, что Роф не в себе, раз хочет увидеться с ней, но в том и прелесть правления расой: ты можешь делать все, что душе угодно. Внизу открылась дверь вестибюля, и эхом раздался голос Фритца, встречавшего двух гостей. Старый дворецкий был не единственным, кто зашел с двумя женщинами: с того момента, как он припарковал Мерседес, его сопровождали Рейдж и Бутч. Голоса и множество ног поднимались по лестнице. Джордж напрягся, его бедра приподнялись, дыхание чуть изменилось. – Все хорошо, дружище, – шепнул ему Роф. – Все в порядке. Пес тут же расслабился, и Роф посмотрел на животное, хоть и не мог ничего видеть. Что-то в этом безусловном доверии было… очень приятным. Стук в дверь заставил его повернуться обратно: – Входите. Прежде всего, он почувствовал, что от Хекс и Элены веет мрачной решительностью. А затем, что Элена, стоявшая справа, особенно нервничала. По шелесту одежды он понял, что они ему кланялись, и последовавшая пара «Ваше Высочество» подтвердила его догадку. – Присаживайтесь, – сказал он. – Остальные, – прочь из комнаты. Никто из братьев не посмел сказать и слова против, потому что включился режим «протокол»: если рядом посторонние, то они обращались с ним, как с суверенным монархом и королем. А, значит, никакого выкобенивания и неподчинения. Может, следует почаще принимать посетителей в этом чертовом доме? – Расскажите, почему вы здесь, – сказал Роф, когда двери закрылись. При последовавшей паузе он представил, что женщины, возможно, переглядываются друг с другом, чтобы решить, кто начнет. – Дайте-ка догадаюсь, – отрезал он. – Ривендж жив, и вы хотите вытащить его из крысиной дыры? ***
Когда заговорил Роф, сын Рофа, Элена была не так уж удивлена тому, что король знал цель их прихода. Он сидел по другую сторону изящного, красивого стола и был в точности таким же, каким она его запомнила, когда он чуть не сшиб ее тогда, в клинике: жестоким и умным, лидером в физическом и духовном смысле. Он – мужчина, который знал, как работает реальный мир. И обладал мускулами, необходимыми для решения тяжелых дел. – Да, мой господин, – сказала она. – Мы хотим именно этого. Его черные очки повернулись к ней: – Так ты медсестра из клиники Хэйверса. И, как оказалось, родственница Монтрега. – Да, это так. – Не возражаешь, если я спрошу, как ты во все это ввязалась? – Это личное. – Ну, да, – кивнул король. – Понял. – Он совершил хороший поступок по отношению к тебе, – заговорила Хекс, ее голос серьезен и уважителен. – Ривендж совершил очень хороший поступок по отношению к тебе. – Можешь не напоминать. Именно поэтому вы двое сейчас находитесь в моем доме. Элена посмотрела на Хекс, пытаясь понять по лицу женщины, о чем они говорят. Но ничего не обнаружила. Неудивительно. – Вот мой вопрос, – сказал Роф. – Мы его вернем, но что делать с пришедшим по электронной почте письмом? Рив сказал, что это ерунда, но он, ясное дело, лгал. Кто-то с севера угрожал сдать твоего парня, и если он окажется на свободе… курок спустят. – Я лично гарантирую, что угрожавший человек будет не в состоянии пользоваться ноутбуком после того, как я с ней закончу, – ответила Хекс. – Мииииииило. Улыбнувшись и протянув слово, король наклонился в сторону и, казалось, погладил… Вздрогнув, Элена поняла, что рядом с ним сидит золотистый ретривер, голова собаки едва выглядывала из-под крышки стола. Ничего себе. Странный выбор породы, поскольку спутник короля был настолько же миловидным и доступным, насколько его владелец таковым не являлся, и все же Роф ласково обходился с животным, его большая, широкая ладонь медленно двигалась по спине пса. – Это единственная дыра, которую нужно заткнуть? – спросил король. – Если устранить эту течь, есть ли еще кто-то, кто может угрожать ему раскрыть его личность? – Монтрег, и он мертв, – пробормотала Хекс. – И, по-моему, больше никто не знает. Конечно, за ним может явиться король симпатов, но его ты можешь остановить. Рив также один из твоих подданных. – Чертовски верно, и, как говорится: «собственность – это девять десятых закона». – Роф вернул сжатую улыбку. – Кроме того, лидер симпатов не захочет связываться со мной, потому что если я вспылю, то отниму его счастливый маленький дом, располагающийся на Отморозь-свои-яйца территории. Он пользуется моей добротой, как говорят в Старом Свете, а, значит, правит только потому, что я ему позволяю. – Ну, так мы это сделаем? – спросила Хекс. Наступила долгая тишина, и пока они ждали, когда заговорит король, Элена окинула взглядом прелестную, обставленную во французском стиле комнату, чтобы избежать глаз Рофа. Элена не хотела показывать свое волнение, и боялась, что ее лицо отражает слабость. Она чувствовала себя абсолютно не в своей тарелке, сидя перед лидером расы, и представляя план, согласно которому придется идти в самое сердце невероятно злачного места. Но она не могла позволить, чтобы он сомневался в ней или отказал, потому что она нервничала. Элена не отступит. Страх не означал, что ты отворачиваешься от цели. Черт, иначе ее отец бы лежал в психушке, а сама она закончила бы, как ее мать. Иногда страшно совершать правильные поступки, но сюда ее привело сердце, и оно же проведет ее через… все, что встретится на пути, и что им придется сделать, чтобы вытащить Ривенджа. Элена… ты там? Да, еще как. – Пара нюансов, – сказал Роф, сменив положение и при этом вздрогнув, будто его мучила боль. – Тот король… ему не понравится, что мы заявимся на его территорию и заберем одного из его людей. – Со всем уважением, – вставила Хекс, – дядя Рива может пойти и трахнуть сам себя. Элена с удивлением подняла брови. Рив был племянником короля? – Я согласен, – Роф пожал плечами, – но говорю вам, без конфликта не обойдется. Вооруженного конфликта. – Я не против, – спокойно сказала Хекс, словно они обсуждали, на какой фильм пойти. – Совсем не против. Элена почувствовала необходимость принять участие в разговоре: – Как и я. – Король напрягся в плечах, и она пыталась не слишком давить, поскольку быть выставленными за дверь за неуважение – последнее, что им нужно. – То есть, я не буду ожидать чего-то меньшего и готова к этому. – Готова к этому? Без обид, но гражданский любитель будет лишь мешаться, если там развяжется драка. – Со всем уважением, – она повторила слова Хекс, – я иду. – Даже если это означает, что я не дам тебе своих людей? – Да. – Король глубоко вздохнул, будто думал о том, как бы любезнее ее заткнуть. – Мой господин, вы не понимаете. Это мой… – Твой кто? – Это мой хеллрен, – импульсивно сказала она, чтобы придать своему положению большую весомость. Боковым зрением она заметила, что Хекс повернулась к ней, но ведь Элена уже прыгнула в бассейн и стать еще мокрее уже не могла. – Это мой мужчина, и… он кормился от меня месяц назад. Если они его спрятали, я могу его найти. К тому же, если они сделали с ним то, что… о, Боже… возможно, сделали, ему понадобится медицинская помощь. И я окажу ее. Король поиграл с мягким, бледно-коричневым ухом своего пса, потирая его большим пальцем. Животному явно это нравилось, и пес, вздохнув, прислонился к ноге хозяина. – У нас есть медик, – сказал Роф. – И врач. – Но у вас нет шеллан Ривенджа, не так ли? – Братья, – резко крикнул Роф. – Тащите сюда свои задницы. Когда двери распахнулись, Элена оглянулась, подумав, что перегнула палку и сейчас ее «проводят» до выхода из особняка. Конечно, любой из десяти громадных мужчин будет рад выполнить задание. Она уже встречалась со всеми ними в клинике, за исключением того, с черными и белыми волосами, и ее практически не удивляло, что они были полностью вооружены. К ее облегчению, они не устроили ей самовывоз, а расположились в изящной комнате в светло-голубых тонах, заполнив место до самых стропил. Казалось немного странным, что Хекс не смотрела ни на кого из них, вместо этого сфокусировавшись на Рофе – хотя, может, в этом и был смысл. Какими бы безжалостными ни были Братья, лишь мнение Рофа действительно имело значение. Роф взглянул на своих воинов, очки скрывали его глаза, поэтому нельзя было сказать, о чем он думал. Молчание убивало, и стук сердца отдавался у Элены в ушах. Наконец, король заговорил: – Господа, эти милые дамы желают совершить путешествие на север. Я готов позволить им сделать это и привезти Рива к нам домой, но они не поедут одни. Братья ответили незамедлительно: – Я в деле. – Запишите меня. – Когда выдвигаемся. – Самое, мать твою, время. – Боже, завтра вечером показывают «На пляже» . Можем, отправимся после десяти, чтобы я смог наконец просмотреть марафон до конца? Все в комнате повернулись к парню со светлыми и черными волосами, который подпирал угол, скрестив на груди массивные руки. – Чего? – сказал тот. – Слушайте, это не Мэри Тайлер Мур . Так что – отвалите. Вишес, воин с черной перчаткой на руке, посмотрел на него: – Это хуже, чем Мэри Тайлер Мур. И назвать тебя идиотом, значит оскорбить всех слабоумных на этой долбаной планете. – Издеваешься? Бетт Мидлер рулит. И я люблю океан. Подай на меня в суд. Вишес посмотрел на короля: – Ты говорил, что я могу побить его. Ты обещал. – Как только вернешься домой, – ответил Роф, вставая на ноги, – мы подвесим его в тренажерке за подмышки, чтобы ты мог воспользоваться им вместо боксерской груши. – Спасибо, Милостивый Боже. Черно-светлый покачал головой: – Клянусь, однажды я просто уйду. Все Братья, как один, показали на открытую дверь и позволили тишине говорить за себя. – Парни, вы такие сволочи. – Ладно, достаточно. – Роф обошел стол и… Элена резко выпрямилась. Он держал в ладони ручку упряжи, обвивавшей грудь собаки, его лицо было обращено вперед, а подбородок высоко поднят, поэтому на пол он точно не смотрел. Он слеп. Не в смысле, что не очень хорошо видел. Судя по всему, он вообще ничего не видел. Когда это произошло, задумалась она. Казалось, у него было хоть какое-то зрение, когда они в последний раз встречались. Уважение разлилось в груди Элены, когда она и все остальные посмотрели на него. – Это будет непросто, – сказал Роф. – Мы должны послать достаточно людей, чтобы обеспечить прикрытие, а также поиски и спасательную операцию, но незачем создавать больше помех, чем это необходимо. Мне нужно две команды, вторая – на подмоге. Также понадобится машина, на случай, если Ривендж будет неспособен передвигаться сам и нам придется везти его… – О чем вы говорите? – раздался из дверного прохода женский голос. Элена обернулась и поняла, кто это. Бэлла, супруга Брата Зейдиста, которая часто помогала с пациентами в Безопасном Месте. Женщина стояла между богато украшенными косяками с малышкой на руках, ее лицо было лишено цвета, а глаза запали. – Что там с Ривенджем? – потребовала она, уже громче. – Что с моим братом? Когда Элена начала совмещать факты, Зейдист подошел к своей шеллан. – Думаю, вам двоим нужно поговорить, – осторожно сказал Роф. – Наедине. Зи кивнул и вывел супругу с ребенком из комнаты. Когда они прошли по коридору, голос Бэллы все еще был слышен, ее вопросы были приправлены нарастающей паникой. А затем «Что?!», означавшее, что на бедную женщину сбросили бомбу. Элена опустила взгляд на красивый голубой ковер. Боже… она прекрасно понимала, что сейчас чувствует Бэлла. Волны шока, изменение всего, что она знала, чувство предательства. Сложно быть на ее месте. Сложно пройти через все это. Когда дверь закрылась, и голоса стихли, Роф окинул взглядом комнату, будто давал каждому шанс оценить его решение. – Все произойдет завтра ночью, потому что дня не хватит, чтобы добраться туда на машине. – Король кивнул Элене и Хекс. – До тех пор вы обе останетесь здесь. Это значит, что она идет? Слава Деве-Летописеце. А по поводу «остаться здесь на день», ей нужно было бы позвонить отцу, но раз Люси в доме, она об этом уже не беспокоилась. – Никаких проблем… – Мне нужно уйти, – сдержанно сказала Хекс. – Но я вернусь к… – Это не приглашение. Ты остаешься здесь, чтобы я знал, где ты и чем занимаешься. И если ты волнуешься об оружии, у нас его достаточно, черт, мы в прошлом месяце отобрали у лессеров кучу ящиков с ним. Хочешь быть в деле? Значит, остаешься под этой крышей до наступления темноты. Было более чем очевидно, что король не доверял Хекс, учитывая мандат и его жесткую улыбку. – Ну, так что, пожирательница грехов? – ровно сказал он. – По-моему или никак вообще? – Ладно, – ответила Хекс. – Будь по-твоему. – Как и всегда, – пробормотал Роф. – Как и всегда.
***
Час спустя, Хекс стояла, вытянув перед собой руки и поставив ноги на ширине восемнадцати дюймов. Она держала ЗИГ-Зауер 40, отдававший детской присыпкой и поражала круги на мишени в форме мужчины, стоявшей в двадцати ярдах от нее – дистанция стрельбы в Братстве. Несмотря на вонь, оружие было превосходным, с прекрасной отдачей и несравненным прицелом. Испытывая пистолет, она чувствовала, как на нее пялились стоящие позади мужчины. К их чести, не на ее зад. Нет, Братья не были заинтересованы в ее пятой точке. Никому она особо не нравилась, но, принимая во внимание выражение скупого уважения на их лицах, когда она перезарядила пушку, они рассматривали ее меткость как неумолимое достоинство. В соседнем отсеке Элена доказывала, что не соврала о том, что хорошо обращается с пистолетом. Она выбрала автоматику с меньшей огневой мощью, оно и понятно, ведь у нее не было той силы в верхней части тела, что есть у Хекс. Она была очень меткой для любителя, и даже больше, держала оружие с уверенностью, предполагавшей, что не прострелит по ошибке чужое колено. Хекс сняла наушники и повернулась к Братству, опустив оружие и держа его на уровне бедра. – Мне бы хотелось попробовать еще один, но пара этих сойдет. И я хочу свой нож обратно. Оружие забрали перед тем, как ее с Эленой привезли в особняк в том черном Мерседесе. – Ты его получишь, – сказал кто-то, – когда он понадобится. Она непроизвольно обвела взглядом мужчин, пытаясь обнаружить, кто раскрыл рот. Все тот же набор мускул. А, значит, Джон Мэтью сюда не проник. Учитывая, каким большим казался особняк Братства, она посчитала, что он может быть где угодно, включая соседний город, черт возьми. Когда встреча в кабинете короля закончилась, он просто вышел оттуда, и с тех пор она его не видела. Вот и хорошо. Прямо сейчас ей нужно сосредоточиться на том, что предстоит им всем завтра ночью, а не на своей дрянной и убогой личной жизни. К счастью, все, казалось, шло как по маслу. Она позвонила айЭму и Трэзу и оставила им голосовое сообщение, что берет выходной, а затем они перезвонили ей, сказав, что это не проблема. Конечно же, они снова ее проверят, но, дай бог, с поддержкой Братства, она уже вернется из колонии к тому времени, как наклонности нянек возьмут над ними верх. Двадцать минут спустя, она закончила с другим ЗИГом и совсем не удивилась, когда оба пистолета забрали. Дорога обратно в особняк была долгой и напряженной, и она взглянула на Элену, чтобы проверить, как чувствует себя женщина. Было сложно не одобрить непоколебимую силу на лице медсестры. Женщина Рива идет за своим мужчиной, и ничто не встанет у нее на пути. Прекрасно… но из-за этой решимости Хекс все равно нервничала. Она была готова поспорить, что глаза Мёрдера светились той же смелостью, когда он отправлялся за ней в ту колонию. И посмотрите, как хорошо все закончилось. Но, оставаясь верным своей натуре, он пошел в одиночку, без подкрепления. По крайней мере, они с Эленой были достаточно умны, чтобы заручиться серьезной поддержкой, и нужно лишь молиться, чтобы это все меняло. Вернувшись в особняк, Хекс стянула немного еды с кухни, и ее проводили в гостевую комнату на втором этаже, находившуюся в конце длинного коридора со статуями. Ешь. Пей. Мойся. Она оставила свет в ванной включенным, потому что комната была незнакомой, обнаженной легла в постель и закрыла глаза. Когда примерно через полчаса открылись двери, Хекс одновременно была шокирована и ничуть не удивлена, увидев большую тень, стоящую в стороне от лившегося из коридора света. – Ты пьян, – сказала она. Джон Мэтью без приглашения зашел в комнату и без разрешения запер дверь. Он действительно был пьян, но в этом не было ничего нового. То, что он был сексуально возбужден, также не было материалом с первой страницы. Когда он поставил на комод бутылку, которую принес с собой, Хекс знала, что его руки направляются к ширинке джинсов. Существовало около сотни тысяч причин, почему ей следовало велеть ему прекратить и отвалить от нее. Но вместо этого она отбросила одеяло со своего тела и положила руки за голову, ее грудь покалывало от прохладного воздуха и чего-то гораздо большего. Реальность перевешивала все доводы против того, чтобы заниматься тем, чем они собирались, разрушая основы разумного выбора. Есть шанс, что к концу завтрашней ночи один из них или же они оба не вернутся домой. Даже с Братством за спиной, поездка в колонию – чистое самоубийство, и Хекс была готова поспорить, что прямо сейчас под крышей особняка многие занимались сексом. Иногда как раз перед тем, как постучаться в переднюю дверь Смерти, ты должен почувствовать вкус жизни. Джон снял джинсы с футболкой и оставил одежду там, куда она упала. Когда он подошел к ней, в мерцающем свете его тело было великолепным, член – твердым и готовым, а накачанные мускулы – всем, чего женщина может пожелать в своей постели. Но не на этом она заострила внимание, когда он залез на матрас и возвысился над ней. Ей хотелось увидеть его глаза. Ну да, удачи. Его лицо находилось в тени, свет из ванной лился прямо позади него. Она даже чуть не включила лампу рядом с ним, но затем поняла, что не хочет обнаружить ледяной холод, который, несомненно, отражался в его глазах. Она не получит от секса того, что хочет, подумала Хекс. В нем не было жажды жизни. И она оказалась права. Никакой прелюдии. Никаких ласк. Хекс развела ноги, и Джон вошел в нее, ее тело расслабилось и приняло его из-за биологии. Пока он вбивался в нее, его голова лежала рядом с ее, на подушке, но была повернута в другую сторону. Она не кончила. А он – да. Четыре раза. Когда Джон скатился с нее и лег на спину, тяжело дыша, ее сердце было основательно и окончательно разбито. В нем образовалась трещина после того, как она оставила его в своей квартире, в том подвале, но с каждым его толчком та трещина увеличивалась все больше и больше и, в конечном итоге, расколола долбаный орган на части. Через несколько минут Джон встал, оделся, нащупал свою бутылку и ушел. Когда дверь со щелчком закрылась, Хекс завернулась в одеяло. Она даже не пыталась контролировать дрожь, обуявшую ее тело, не пыталась остановить слезы, которые выступили из дальних уголков ее глаз, стекая по вискам. Некоторые затекли в уши. Часть влаги стекла по шее и впиталась в подушку. Другие затмили зрение, будто не желая покидать дом. Чувствуя себя ужасно глупо, она поднесла руки к лицу и попыталась поймать слезы, как только могла, вытирая их одеялом. Она плакала часами. В одиночестве. ---------------------------------------------------- Американское реалити-шоу. Российский аналог – «Каникулы в Мексике» Мэри Тайлер Мур (англ. Mary Tyler Moore, род. 29 декабря 1936) — американская комедийная актриса, наиболее известнаая по своим ролям в различных ситкомах на телевидении. Бетт Мидлер (англ. Bette Midler; род. 1 декабря 1945) — американская актриса и певица, известная также среди фанатов как Божественная Мисс М
Следующим утром, примерно в пятнадцати милях к югу от Колдвелла, Лэш заехал на грунтовую дорогу и выключил фары седана. Используя луну в качестве ориентира, он медленно пробирался по ухабистой дороге сквозь грязное кукурузное поле. – Доставайте оружие, – приказал он. Мистер Д, на пассажирском сидении, достал свой сороковой, а пара убийц, на заднем, взвели дробовики, которые Лэш дал им, прежде чем выехать из города. Через сто ярдов, Лэш надавил на тормоза и провел рукой в перчатке по кожаному рулю. Хорошо, что выходя из огромного черного Мерседеса, выглядишь бизнесменом, а не драг-дилером. К тому же, на заднем сидении можно пристроить охрану. – Сделаем это. Они синхронно открыли замки и распахнули двери, встречая на заснеженной земле другой здоровенный Мерседес. Maroon AMG. Неплохо. И Лэш не один принес оружейные фенечки на встречу. Когда все двери AMG открылись, появились три парня с сороковыми, и еще один, с виду безоружный. В то время как седаны предполагали цивилизованность, или хотя бы ее наличие, все мужчины в них представляли темную сторону наркобизнеса… и ни хрена ни причем тут калькуляторы, оффшорные счета и отмывание денег. Лэш подошел к мужчине без оружия, обе руки которого пребывали вне карманов его пальто от Джосефа Эббода . Сделав шаг вперед, он проник в разум североамериканского импортера. Эта шишка, по словам дилера, которого они пытали ради забавы и выгоды, продавала Ривенджу товар. – Ты хотел встретиться со мной? – сказал с акцентом парень. Лэш положил руку на карман нагрудного кармана и улыбнулся. – Ты не Рикардо Бенлуи. – Он посмотрел на другой Мерседес. – И мне не нравится, что ты и твой босс дурачите меня. Скажи ублюдку, чтобы вылезал из машины сейчас же, иначе я ухожу… и, значит, он не будет работать с парнем, собирающимся вести дела на рынке Колдвелла, которым раньше заправлял Преподобный. Казалось, человек пришел в секундное замешательство; потом он оглянулся на троих товарищей за своей спиной. Спустя минуту, его глаза, наконец, переместились к Мерседесу, и он аккуратно кивнул головой. Последовала заминка, потом дверь пассажирского сиденья открылась, и из нее вышел маленький старичок. Он был одет с иголочки, черное пальто идеально сидело на щуплых плечах, начищенные до блеска туфли с хрустом оставляли следы на снегу. Он подошел к ним с полным спокойствием, будто был на тысячу процентов уверен, что его мужчины справятся со всем, что бы ни произошло. – Ты поймешь мою осторожность, – сказал Бенлуи с акцентом, отчасти – французским, отчасти – латиноамериканским. – Подходящее время ее соблюдать. Лэш убрал руку от куртки, оставляя оружие на месте. – Тебе не о чем беспокоиться. – Ты так уверен в этом? – Я положил конец конкуренции, поэтому так уверен. Старик окинул Лэша оценивающим взглядом, и Лэш знал, что тот увидит только силу. Решив не тратить время впустую, Лэш выложил карты на стол. – Я хочу продавать то, чем торговал Преподобный, и в тех же объемах. И я хочу делать это сейчас. У меня достаточно людей, и территория принадлежит мне. Не хватает лишь хорошего, надежного поставщика порошка, поэтому я хотел с тобой встретиться. На самом деле, все просто. Я занимаю место Преподобного, и, так как ты работал с ним, я тоже хочу работать с тобой. Старик улыбнулся. – Нет ничего простого. Но, с другой стороны, ты молод, и познаешь это на собственной шкуре, если проживешь достаточно долго. – Я планирую долго жить. Поверь на слово. – Я не собираюсь никому доверять, даже своей семье. И, боюсь, я не знаю, о чем ты тут говоришь. Я поставщик предметов искусства из Колумбии, и понятия не имею, где ты достал мое имя, и почему связал мою деятельность с чем-то незаконным. – Старик слегка поклонился. – Желаю хорошего вечера, и надеюсь, что ты найдешь легальные способы реализации своих, без сомнений, многочисленных талантов. Лэш нахмурился, когда Бенлуи повернулся к AMG, оставляя своих людей позади. Что за хрень? Хотя, если его уход завершится свинцовым дождем… Лэш потянулся к пушке, настроившись на перестрелку… но нет. Мужчина, пытавшийся выдать себя за Бенлуи, шагнул вперед, протягивая руку. – Приятно было познакомиться. Опустив взгляд, Лэш заметил что-то в ладони парня. Карточка. Лэш встряхнул протянутую руку, забирая предложенное, а потом вернулся к собственному Мерседесу. Сев за руль, он принялся наблюдать, как AMG неспешно тронулся в путь, его выхлопная труба дымила на холоде. Он посмотрел на карточку. Там был номер. – Ну че там, сэр? – спросил Мистер Д. – Думаю, мы в деле. – Он достал телефон и набрал номер, затем выжал сцепление и направился в противоположном команде Бенлуи направлении. Бенлуи ответил на звонок. – Намного удобней разговаривать в теплой машине, не правда ли? Лэш рассмеялся. – Да. – Вот что я могу предложить тебе. Четверть поставки, которую я ежемесячно продавал Преподобному. Если ты сможешь безопасно реализовать ее на улицах, то мы рассмотрим возможность увеличения объемов. Мы сошлись во мнении? Удовольствие – работать с профессионалом, подумал Лэш. – Да. Обсудив финансовую сторону и способы доставки, они закончили разговор. – Все в ажуре, – сказал он довольно. Когда в салоне раздались похлопывания по спинам, Лэш, будучи полным застранцем, позволил себе ухмыльнутся. Наладить связи с лабораториями будет сложнее, чем он ожидал… несмотря на то, что дела шли в гору, ему нужен был крупный, надежный поставщик, и Бенлуи станет ключом к его плану. С зеленью, которую даст их сотрудничество, он сможет набирать рекрутов, покупать современное оружие, недвижимость, вычислить Братьев. В настоящее время, с момента его появления, Общество топталось на месте, но эти времена подошли к концу, благодаря старичку с акцентом. Вернувшись в Колдвелл, Лэш высадил Мистера Д и других лессеров у разваливающейся фермы, а сам направился в городской особняк. Припарковавшись в гараже, он отвлекся от вероятного развития событий, осознавая, насколько подавленным себя чувствовал. Деньги имели значение. Они позволяли делать, что хочешь, и покупать, что нужно. Они – порошок в аккуратных мешочках и уличный передел власти. Ему нужна зелень, чтобы быть тем, кем он являлся. Войдя в дом через кухню, Лэш мгновение наслаждался произошедшими улучшениями. Больше никаких пустых столов и шкафов. Появились кофе-машины, тарелки и стаканы, и куплены они были не в Таргете . Холодильник ломился от деликатесов, погреба были наполнены добротными винами, а бар – алкоголем высшего качества. Он вошел в столовую, все еще пустую, и поднялся по лестнице, преодолевая по две ступеньки за раз и расстегивая по пути одежду. С каждым шагом член становился все тверже. Принцесса ждала его наверху. Ждала его готовая. Выкупанная, смазанная маслами и парфюмом, благодаря двум его прислужникам, приготовленная для его использования в качестве секс рабыни, каковой она и была. Черт, он был рад, что лессеры были импотентами; в ином случае Общество Лессенинг охватила бы массовая кастрация. Добравшись до первого пролета, он расстегнул рубашку, обнажая царапины от ногтей. Это дело рук его любовницы, и Лэш улыбнулся, готовясь добавить еще к коллекции. Держа ее две недели на полной привязи, он начал освобождать по одной ее руке и ноге за сеанс. Чем больше они сражались, тем лучше. Боже, она была горячей штучкой… Он застыл на вершине лестницы, замер, как вкопанный, от запаха, доносящегося из коридора. О… Боже, сладость была столь насыщенной, будто разбили сотни флаконов с духами. Лэш кинулся к двери в спальню. Если что-то произошло с… Резня шокировала своим видом, черная кровь пропитала новый ковер и свеженаклеенные обои. Два лессера, охранявшие женщину, лежали на полу в противоположной от кровати с балдахином части комнаты, у каждого было по ножу в правой руке. У обоих – множественные раны на шеях, они резали себя снова и снова, пока не потеряли столько крови, что лишились способности двигаться. Глаза метнулись к кровати. Атласные простыни были смяты, четыре цепи, данные королем симпатов, чтобы удерживать ее, болтались на столбиках. Лэш повернулся к своим людям. Убийцы не умрут, если не пронзить их грудь нержавеющей сталью, поэтому оба были выведены из строя, но все еще живы. – Что, черт возьми, здесь произошло? Два рта шевелились, но Лэш не мог ничего разобрать… ублюдкам не хватало воздуха для гортаней, и все из-за того, что кислород утекал сквозь дыры, которые они наделали в своих телах. Слабоумные придурки… О, черт, нет. Нет, она не сделала этого. Лэш подошел к смятым простыням и нашел в них ошейник старого, давно почившего ротвейлера. Он надел его на шею принцессы, отмечая как свою, не снимая ошейник, даже когда брал ее вену во время секса. Она разрезала его спереди, вместо того, чтобы просто расстегнуть. Испортила его. Лэш бросил ошейник на кровать, застегнул рубашку, заправил шелковые края в брюки. Из антикварного комода Шератон , купленного им три дня назад, он достал пистолет и длинный нож, в дополнение к тому оружию, что взял на встречу с Бенлуи. Принцесса пойдет лишь в одно место. Туда он и направится, и приведет сучку назад.
***
С Джорджем, указывающим дорогу, Роф вышел из кабинета в десять часов вечера и спустился по лестнице с уверенностью, поразившей его. Дело в том, что он начал доверять собаке и предугадывать сигналы, которые пес подавал ему через рукоятку, присоединенную к поводку: каждый раз, когда они подходили к вершине лестницы, Джордж останавливался, позволяя Рофу найти первую ступеньку. Когда они достигали основания лестницы, собака снова останавливалась, давая Рофу знать, что они оказались в фойе. А потом пес ждал, пока хозяин объявит направление движения. Это… была на самом деле хорошая система. Пока они с Джорджем спускались, Братья собрались внизу, проверяя оружие и разговаривая. Вишес, в гуще группы, курил турецкий табак, Бутч ругался себе под нос, а Рейдж разворачивал чупа-чупс. С ними были две женщины, и Роф узнал их по аромату. Медсестра нервничала, но не истерила, а Хекс рвалась в бой. Ступив на мозаичный пол, Роф с силой сжал ручку в ладони, мускулы предплечий напряглись. Дерьмо, он и Джордж не при делах. И это отстой. Ирония, не правда ли? Не так давно он огорчался, оставляя Тора в особняке, словно собаку. Какая смена ролей. Сейчас именно Брат отправляется в ночь… а сам Роф остается в стороне. Резкий свист Тора заставил всех замолкнуть. – Ви и Бутч, я хочу, чтобы вы с Хекс и Зи были в одной команде. Рейдж, Фьюри и я – в команде номер два, мы будем прикрывать вашу четверку. Согласно сообщению, полученному от Куина, он, Блэй и Джон материализовались на севере и заняли позицию в двух милях от входа в колонию. Мы готовы отправляться… – Как насчет меня? – спросила Элена. Голос Тора был мягким. – Ты останешься с парнями в Хаммере… – Черта с два. Вам понадобится медик. – И это Вишес. Поэтому он идет в первых рядах. – Вместе со мной. Я могу найти Ривенджа… он питался от… Роф почти подпрыгнул, когда раздался голос Бэллы: – Разрешите ей пойти с остальными. – Последовало краткое, бездыханное молчание со стороны всех, когда сестра Ривенджа резко заговорила. – Я хочу, чтобы она пошла. – Спасибо, – сказала Элена слабым голосом, будто слова Бэллы все решили. – Ты его женщина, – прошептала Бэлла. – Ведь так? – Да. – Он думал о тебе в нашу последнюю встречу. Его чувства к тебе были ясны, как день. – Голос Бэллы набирал силу. – Она должна пойти. Даже если вам удастся найти его, он будет жить только ради нее. Роф, который был не в восторге от затеи взять медсестру в команду, открыл рот, чтобы забраковать предложение… но потом мысленно вернулся на год или два назад, вспоминая время, когда его ранили в живот, а Бэт была рядом с ним. Он выжил только из-за нее. Ее голос, прикосновения, сила их связи помогли ему выкарабкаться. Одному Богу известно, что симпаты делали с Ривом в той колонии. Если он все еще дышал, была велика вероятность, что он висел на волоске. – Она должна пойти, – сказал Роф. – Возможно, лишь это поможет ему выбраться живым. Тор прокашлялся. – Не думаю… – Это приказ. Последовала долгое, явно неодобрительное молчание. Которое было прервано лишь тогда, когда Роф поднял правую руку, сверкнув огромным черным бриллиантом, который носили все короли расы. – Окей. Хорошо. – Тор прокашлялся. – Зи, я хочу, чтобы ты охранял ее. – Будет сделано. – Прошу… – хрипло сказала Бэлла. – Верните моего брата. Верните его домой. Последовало секундная тишина. Потом Элена дала клятву: – Вернем. Так или иначе. Пояснять не было нужды. Женщина имела в виду «живым или мертвым», и все, включая сестру Ривенджа, поняли это. Роф сказал кое-что на Древнем Языке, слова, которые он мог когда-то слышать от своего отца, сказанные Братству. Но тон его голоса был иным. А вот его отец спокойно остался бы дома, восседая на троне. Это снедало Рофа живьем. Попрощавшись, Братья и женщины вышли, создавая хор из топота ботинок по мозаичному полу. Дверь в вестибюль закрылась. Бэт взяла его за свободную руку. – Как ты? Судя по напряжению в ее голосе, она точно знала, каково ему было, но Роф не стал скупиться на ответ. Она переживала за него, как беспокоился бы он на ее месте, и порой, единственное, что можно было сделать – это спросить. – Лучше. – Он прижал Бэт к себе, и когда ее тело устроилось рядом с ним, Джордж поднял голову, выпрашивая ласку. Даже с ними двумя, Роф чувствовал себя одиноким. Ему казалось, что, стоя в огромном цветастом фойе, и поражаясь, что не может больше видеть, он очутился именно там, где меньше всего хотел оказаться: он выходил на улицы сражаться не просто из-за войны и ради расы. Но также ради себя. Он хотел быть кем-то большим, чем аристократической канцелярской крысой. Но в итоге, судьба вознамерилась любым способом запихнуть его в тесные рамки трона. Он сжал ладонь Бэт, потом отпустил ее и дал Джорджу команду идти вперед. Когда они дошли до вестибюля, пришлось миновать несколько дверей, чтобы выбраться на свободу. Оказавшись во внутреннем дворике, Роф встал на холоде, ветер развевал его волосы. Сделав вдох, он учуял снег, но не ощутил ничего на своих щеках. По всей видимости, простое обещание бури. Джордж уселся рядом, пока Роф изучал небо, которое не мог видеть. Если собирается пойти снег, то небо уже затянули облака? Или же до сих пор видны звезды? В какой фазе пребывала луна? Тоска в груди заставила его напрячь мертвые глаза в попытке узреть формы и очертания мира. Раньше срабатывало… появлялись головные боли, но уловка все равно срабатывала. Сейчас же результатом стала лишь мигрень. Бэт сказала позади него: – Хочешь, чтобы я принесла пальто? Он улыбнулся и оглянулся через плечо, представляя ее, стоящей в дверях особняка, свет позади нее обрамлял ее силуэт. – Знаешь, – сказал Роф, – поэтому я так сильно тебя люблю. Ее тон был трагически теплым. – Что ты имеешь в виду? – Ты не просишь меня зайти внутрь, потому что на улице холодно. Ты просто хочешь облегчить мне пребывание там, где я хочу находиться. – Он обратил к ней лицо. – Честно говоря, я спрашиваю себя, какого черта ты остаешься со мной? После всего дерьма… – Он жестом указал на фасад особняка. – Постоянные вмешательства Братства, сражения, правление. Я – придурок, утаивающий от тебя важные факты. – Он коротко коснулся оправы очков. – Слепота… клянусь, ты станешь святой. Когда Бэт подошла ближе, ее аромат цветущих ночью роз, стал еще сильнее, даже, несмотря на порывистый ветер. – Все не так. Она коснулась его щек, но когда Роф склонился для поцелуя, остановила его. Удерживая лицо Рофа неподвижным, Бэт сняла с него очки и свободной рукой в ласке провела по его бровям. – Я остаюсь с тобой потому, что, несмотря на наличие или отсутствие у тебя зрения, я вижу будущее в твоих глазах. – Его ресницы затрепетали, когда Бэт нежно провела по переносице. – Мое. Братства. Расы… у тебя невероятно красивые глаза. И сейчас я считаю тебя еще более храбрым, чем раньше. Не обязательно сражаться в рукопашной, чтобы показать свою храбрость. Или чтобы быть королем, в котором нуждаются твои люди. Или моим хеллреном. – Она положила ладонь в центр его широкой груди. – Этим ты живешь и правишь. Своим сердцем… здесь. Роф моргнул. Забавно, преобразования не всегда ожидаемы и происходят по плану. Да, конечно, изменение превращает тебя в мужчину. Осуществив брачную церемонию, ты становишься частью целого, ты уже не сам по себе. А рождения и смерти вокруг заставляют тебя взглянуть на мир иначе. Но время от времени, как снег на голову, кто-то приходит в уютное местечко, где ты проводишь личное время, и меняет тебя. Будь на то удача, это будет твоя пара… и преображение напомнит тебе снова, что рядом с тобой абсолютно, стопроцентно правильный человек: то, что он говорит, трогает тебя не потому, кем этот человек тебе приходится, а из-за сути, которую он хочет донести. Пэйн, давшая ему по морде, разбудила его. Джордж вернул независимость. Но именно Бэт – протянула ему корону. Дело в том, что раз она смогла достучаться до него в таком настроении, она доказала, что это в принципе возможно. Ты можешь сказать то, что другим нужно услышать в подходящий момент. Сердце – вот ответ. Бэт доказала свою точку зрения. Он взошел на престол, и даже кое-что сделал, будучи королем. Но в своей душе, он чувствовал себя воином, привязанным к канцелярской работе. От накопившегося возмущения он стал дергаться, и, даже не осознавая этого, каждую ночь смотрел на выход. Ни зрения. Ни выхода. И что, если, в конце концов, это было… нормально? Что, если придурки из Холлмарка были правы? Когда закрывается одна дверь, открывается другая. Что, если нужно было потерять зрение, чтобы… стать истинным королем своей расы? А не просто сыном, отвечающим по обязательствам своего отца. И если верно утверждение, что потеря зрения улучшает другие органы чувств, может, изменилось именно и его сердце? И что, если верно… – Будущее, – прошептала Бэт, – в твоих глазах. Роф с силой прижал шеллан к себе, впитывая ее всем своим телом. Пока они стояли вместе, объединившиеся против зимнего ветра, тьму в его теле разогнало теплое сияние. Любовь Бэт была лучом в его темноте. Ощущать ее – рай, который не обязательно видеть для постижения. И если она так сильно верила в него, то она была его храбростью и целью. – Спасибо за то, что остаешься со мной, – хрипло сказал он в ее длинные волосы. – Для меня нет другого места. – Она положила голову на его грудь. – Ты мой мужчина. --------------------------------------------------------- Джосеф Эббод – известный ливанский дизайнер мужской одежды. Таргет – сеть крупных однотипных универсальных магазинов, продающих товары по относительно невысоким ценам. Принадлежит корпорации Таргет. Шератон - стиль мебели 18; часто из атласного дерева; отличается неоклассической простотой формы и тонким изяществом. Назван по имени краснодеревщика Т.Шератона.
