«Зависть» Дж. Р. Уорд Падшие Ангелы, книга 3 Перевод: РыжаяАня и Bewitched Редактура: Энтентеева Нина, Milochka Перевод осуществлен на сайте jrward.ru Размещен с разрешения администрации
Не предназначен лицам младше 18 лет.
Будучи сыном серийного убийцы, детектив по расследованию убийств Томас «Век» ДелВеччио-младший вырос в сени зла. В настоящий момент, балансируя на острие ножа между гражданским долгом и слепой жаждой возмездия, он искупает отцовские грехи… одновременно сражаясь со своими внутренними демонами. Офицеру отдела служебных расследований Софии Рэйли дали задание следить за Веком, но девушка прониклась к мужчине не только профессиональным интересом, но и волнующе личным. Между Веком и Софией есть еще одно связующее звено: Джим Херон, загадочный незнакомец, задающий много вопросов… ответы на которые смертельно опасны. Когда Века и Софию втягивают в схватку между добром и злом, их спаситель – падший ангел – единственный, кто стоит между ними и вечными муками.
Дэвиду Б. Фоксу, DMD Творцу улыбок во стольких смыслах
Спасибо Каре Уэлш, Клер Зион, Лесли Гелбман и всем из NAL! Спасибо Стиву Аксельроду! С любовью Команде Вауд: ЛиЕ, Нату, D, Лу, Джен, а также Джейку (Кену) и Шерил, Бас-теру (Бену) и Шенне, Элвуду (Майку) и Дженн. С благодарностью моей семье и всем ангелам в моей жизни, независимо от того, две у них ноги или четыре. Вы все знаете, кем являетесь…
Гари Питерс всегда считал, что его имя и фамилия подходили ему как нельзя луч-ше: в них обоих не было ничего особенного. В стране жили миллионы Гари, как и Питер-сов, и его внешность запоминалась не лучше имени. Каким-то образом ему удалось избе-жать пивного животика, но волосы редели, и теперь, подбираясь к сорока годам, он балансировал на грани облысения. Его лицо было цветом с пюре, глаза – грязно карими, а наличие линии подбородка вообще ставилось под сомнение… казалось, шея тянется от щек до ключицы. А довершало картину то, что он вечно был в пролете, парнем, которого женщины не замечали на фоне выжатых метросексуалов, спортсменов и богатеньких Ричи. Вот почему тот факт, что Бритни оперлась о его стол и смотрела на него так… ну, вот так… немного шокировал. – Прости. – Он покачал головой. – О чем ты говорила? Она наклонилась… и, Боже правый, эта грудь… Когда девушка вновь выпрямилась, он знал, что она говорила, но понятия не имел, о чем… – Извини, телефон. – Гари поднял трубку. – Кодвелловское отделение полиции… приемная. Да. Ага. Да, его зарегистрировали и обработали. Да, конечно… я передам ему, что вы будете утром. Он сделал кое-какие записи в журнале и вернулся к Бритни. Решившей присесть на угол стола, на который опиралась ранее. Ее юбка изначально была короткой. Теперь же она стала супермини. – Эм… что? – сказал он. – Я спросила, когда у тебя перерыв. – А, прости. – Бога ради, это словно не расслышать «как тебя зовут?». – Не скоро. Эй, а ты разве не в пять уходишь? – Застряла с напутанными платежками. – Когда она надула губки, ее и без того пухлая нижняя губа стала напоминать подушку. – Это так несправедливо… мне тут еще, по меньшей мере, час торчать, а уже так поздно. Он посмотрел на часы. Восемь вечера. Его десятичасовая смена регистрации за-ключенных и улик только началась, поэтому для него это было рано. С другой стороны, он вернется домой в шесть утра, а ее отдел должен быть здесь в восемь-тридцать. Она снова наклонилась. – А правда, что все вещи Кронера здесь? – То есть наверху, в хранилище улик? Да, они там. – Ты их видел? – Кое-что. – Серьезно? Было что-то безумно классное в том, как ее глаза немного расширились, а рука поднялась к горлу. – Они довольно мерзкие, – добавил он, чувствуя, как увеличивается его грудь. – На… что они похожи? Ее заминка дала ему понять, что она одновременно хотела и не хотела знать ответ. – Куски и обрезки… если ты понимаешь. – Отведешь меня туда? – ее голос понизился до еле слышного шепота. – В хранилище? А, нет, я не могу. Туда нельзя посторонним. – Но ты ведь не посторонний. – И я не хочу потерять работу. – А кто узнает? – Она наклонилась еще ближе. И Гари уже начал представлять, что если бы он чуть выпрямился, они бы поцеловались. Боясь выставить себя дураком, он отодвинулся, откатив стул. – Я никому не расскажу, – прошептала она. – Не все так просто. Нужно получить пропуск, и там установлены камеры безопас-ности. Это тебе не комната отдыха. Он слышал капризность в собственном голосе, и вдруг испытал отвращение к лы-сеющему, бестолковому себе. Может, поэтому он никогда ни с кем не спал. – Но ты мог бы провести меня… если бы захотел. – Ее губы завораживали, двига-ясь медленно, пока она произносила слова. – Верно? Я знаю, что мог бы, если бы захотел. И я ничего не буду трогать. Боже, как это странно. Он думал, что придет на работу и займется своими делами, как и всегда. Но вот оно, это… перепутье. Он проГариПитерсит эту возможность? Или отрастит яйца и сделает что-то с этой горячей штучкой? – А знаешь, что? Пойдем. Гари встал и перепроверил, что ключи висят на ремне… и они, разумеется, были на месте. И кто бы мог подумать, у него была причина подняться на третий этаж. В ночную смену в Главном управлении находилось минимальное количество персонала, поэтому он был ответственен за всех, кто поднимался наверх… и Хикс с Родригезом только что принесли два грамма марихуаны, запечатанных и подписанных. – О, Боже, – сказала она, спрыгнув со стола. – Правда? Его грудь снова показалась ему плотной, а не полой. – Да. Пошли. Он повесил табличку с надписью «перерыв», сообщавшую людям нажать на кноп-ку, если им понадобится зарегистрировать человека или какую-либо улику, и открыл для нее дверь. Когда Бритни прошла мимо, и он уловил запах ее парфюма, Гари почувствовал се-бя выше, чем до прихода на работу, и ощущение было великолепным. И он знал, что, ско-рее всего, ему ничего за это не будет. Работники хранилища днями корпели над вещами Кронера, но, наконец, решили, что им нужно поспать, поэтому наверху никого нет. Брит-ни точно ни к чему не притронется – он об этом позаботится – и ни у кого не возникнет необходимости проверять записи камер. Рискованно? Совсем немного. В худшем случае ему объявят выговор… у него безупречные посещаемость и рабочие характеристики по сравнению со всеми в приемной. Потому что у него не было иной жизни. И Бритни больше никогда к нему не приблизится. Иногда нужно быть кем-то кроме Гари Питерса за столом… Бритни подпрыгнула и обняла его. – Ты такой клевый! – Эм… не за что. Черт, каким же ослом он был. И, слава Богу, что она недолго к нему прижималась, потому что он едва не потерял сознание. Вот только, он действительно чувствовал себя клевым, когда повел ее за собой, поднялся на лифте на второй этаж и затем настоял, словно был агентом 007, чтобы остав-шийся путь они преодолели по лестнице. Наверху он открыл пожарный выход и прислу-шался. Никого. Даже уборщиков. И свет в судебной лаборатории в конце коридора был выключен. – Я раньше никогда здесь не была, – прошептала Бритни в его рукав, вцепившись в его руку. – Я о тебе позабочусь. Пойдем. Они на носочках прошли к тяжелой стальной двери с надписью «УЛИКИ – ПО-СТОРОННИМ ВХОД ЗАПРЕЩЕН». Гари открыл ее своими ключами и зашел в прием-ную, где был пункт регистрации. Когда он подошел к столу, где обычно сидел секретарь, его нервы взбунтовались, но войдя в систему и зарегистрировавшись, он знал, что теперь обратного пути нет. – Боже, я так волнуюсь! – Когда Бритни взяла его за предплечье и прислонилась к нему, будто он был защитником, Гари даже не попытался спрятать улыбку, потому что она не видела его лица. Это было… очень круто, подумал он, начав заносить в систему травку.
***
Потершись о тело офицера, Девина оказала этому печальному неудачнику Гари Питерсу услугу, вырубив камеру в углу. Было весело прикидываться офисной дурочкой, и этот идиот купился на ложь, но данный обман должен начаться и закончиться сегодня. Он не вспомнит этого завтра утром: чтобы все получилось, должен быть соблюден статус кво. – Окей, давай зайдем внутрь, – сказал парень, выключив компьютер. Используя пронзительный голос Бритни и поддельный калифорнийский акцент Кардашьян , она произнесла: – О, Боже! Я тааааак взволнована! Это так по-настоящему! Бла, бла, бла… но она выбрала правильный тон, потому что какое-то время под-держивала тишину в Главном управлении. И не похоже, что требовался богатый словар-ный запас… нужно лишь добавить «О, Боже» к существительному и глаголу. У второй запертой стальной двери, Гари Питерс провел карточкой по считываю-щему устройству на стене, и замок с лязгом открылся. – Готова? – спросил он, весь такой взрослый мужчина. – Я не знаю… то есть, да! Девина подпрыгнула пару раз и вновь прижалась к нему, держа за руку. И пока он упивался спектаклем, она подумала, «Что за осел». Как только они зашли в большой склад, игра в кошки-мышки отошла в ее миссии на второй план. На каком-то уровне ее бесила эта затея, но казалось, ей все равно при-шлось бы сделать нечто подобное. Исчезновение Джима Херона заставляло ее действовать, и она ненавидела это. Черт побери, она просто не могла поверить, что он исчез без следа. С ангелом такое произошло впервые, и наверняка она знала только одно… он не отступился и не сдался. Это не в его характере. Война продолжается, и ей нужно выиграть душу… и существовало несколько способов, которые гарантировали, что он покажется. Охранник вел ее вдоль длинных рядов полок, высотой от пола до потолка, установленных на разном уровне и заставленных коробками и пакетами стольких форм и размеров, что их невозможно пересчитать. Все было четко каталогизировано и индексировано, маленькие болтающиеся таблички и установленные буквенно-числовые знаки свидетельствовали о какой-то системе. Какая коллекция. Какой порядок… Девине пришлось остановиться и полюбоваться увиденным. – Это потрясающе. Идиот-офицер возгордился, хотя и был лишь винтиком в большой машине. – Здесь всегда хранятся десятки тысяч улик. Каждая связана с номером дела и вне-сена в компьютер, чтобы мы легко могли найти необходимое. – Он снова начал идти, на-правляясь в угол. – Есть исключения, например, дело Кронера, просто потому, что там слишком многое нужно привязывать. Следуя за ним, она разглядывала предметы, хранящиеся здесь. Как же ее это заво-дило. На пути встречались пустые столы и стулья, словно помещение служило кафетери-ем, предлагавшим в меню неодушевленные предметы. – Детективам и офицерам можно приходить, делать снимки, вновь изучать вещи или отвозить улики в суд. Лаборатория тоже время от времени берет улики, к себе в конец коридора, но они должны их возвращать. Вещи Кронера здесь. Ничего не трогай. За шестифутовой перегородкой была организована временная рабочая база со сто-лами, стульями, компьютером и фотографическим оборудованием, а также ведром, пол-ным пустых пластиковых пакетиков и рулоны приклеивающихся ярлычков. Но это было неинтересно. На низко подвешенных полках, восемь или девять футов длиной, были разложены пакеты со штрих-кодами, в которых лежали баночки, украшения и другие вещи. Ее любимчик был очень занятым мальчиком, не так ли. – Обычно улики заносятся в систему в приемной или в лаборатории, если это чело-веческие останки, но из того грузовика столько всего конфисковали, что для этого при-шлось организовать здесь временную базу. Сначала они разбирались с образцами ткани, потому что хотели сохранить их… но оказалось, что Кронер знал, в чем именно нужно хранить плоть. Разумеется, знал. Он хотел, чтобы частички его жертв всегда были с ним. – Здесь множество других предметов. – Офицер приподнял белую пелену, накры-вавшую огромный неглубокий ящик. Да, как раз то, что она надеялась найти… куча футболок, украшений, сумочек, ре-зинок для волос и других личных штучек. Глядя на все это, Девина искренне и глубоко сочувствовала Кронеру. Она точно знала, откуда у него эта одержимость – нежелание потерять то, ради чего так упорно ра-ботал, потому что в отличие от нее, у него не было возможности хранить жертв вечно… и теперь он потерял свою коллекцию. Внезапно Девине стало трудно дышать. Он потерял свои драгоценности, и вот они, под защитой людей, которые прикаса-лись к ним, заносили их в каталог и, скорее всего, выбросят когда-нибудь в далеком бу-дущем. – Бритни? С тобой все хорошо? Офицер появился прямо около нее, схватив ее за иллюзию руки секретарши. – Присядь, – услышала она его слова откуда-то издалека. Когда комната начала кружиться, Девина послушала его и опустила голову между коленей, ей не принадлежавших. Протянув руку, она схватилась за край стола, словно могла таким образом удержаться за сознание. – Дерьмо, проклятье… я принесу тебе прохладной водички. Офицер убежал, со всех ног проносясь мимо стеллажей, и она знала, что времени у нее мало. Трясущейся влажной рукой Девина достала золотую сережку, которую принесла с собой из собственной коллекции. Слезы застлали глаза, когда она вновь осознала, что ей придется отдать вещицу, чтобы добиться прогресса в этом раунде с Хероном… и ДелВеччио. Когда она была в своем уединенном местечке в окружении сотен тысяч трофеев, казалось, перспектива того стоит. Что значит одна сережка мертвой девственницы? Поло-вина набора все равно остается у нее… и у Девины было еще много предметов, напоми-навших о гребаной Сисси Бартен. Теперь же, сидя рядом со следами расправы над коллекцией Кронера, ей казалось, будто она выпускает одну из своих душ в море неизвестной и вечной потери. Но какой выбор у нее был? Она должна выманить Херона, и, что также важно, подготовиться к фи-нальной битве… Внезапно образ сексапильной блондинки-секретарши начал исчезать, сквозь об-ложку молодой женщины во всем розовом стало проявляться истинное обличие Девины, ее разлагающаяся, жилистая плоть и скрюченные серые когти покачивали дешевую се-режку в форме птицы. На секунду ей было все равно. Она была слишком потрясена собственным ин-стинктом накопления и не могла осознать важность того факта, что офицер скоро вернет-ся и ей придется либо заразить его, либо убить… ни на то, ни на другое у нее не было сил. Но она должна взять себя в руки. Заставив себя думать, Девина призвала образ своего терапевта, представив ту пух-ленькую, полностью реализовавшую себя защитницу природы с наступившей менопаузой, которая не только могла ответить на любой вопрос… но и вроде бы понимала, о чем, черт возьми, она говорит. «Девина, тревога не связана с вещами. Она касается твоего места в этом мире… Ты должна помнить, что не нуждаешься в вещах, чтобы оправдать свое существование, почувствовать себя в безопасности». Более того, если она не вытрет сопли и не подкинет сережку, то еще сильнее под-вергнет риску высшие цели. Однажды ты уже проиграла, напомнила она себе. Два глубоких вдоха… и еще один. Затем она посмотрела на свою руку и вернула на место образ молодой, свежей кожи. От требуемой концентрации заболела голова, и боль не исчезла, когда Девина вновь стала той, кем не являлась на самом деле, но на то, чтобы позаботиться о пульсирующих висках, уже не было времени. Поднявшись на ноги, которые стояли так же прочно, как и трубочки для содовой, она, покачиваясь, подошла к коробке. Приподняв уголок ткани, Девина положила сережку в виде голубки и скользнула на место, куда посадил ее офицер. Как раз вовремя. – Держи, выпей это. Она взглянула на парня. Судя по его лицу, уловка с Бритни все еще работала: одно о людях можно было сказать со стопроцентной уверенностью – увидев ее истинное обли-чие, они перепугаются до смерти. – Спасибо, – сказала она хрипло, протянув… руку с нарощенными розовыми но-готками. Но как долго продержится эта иллюзия? Она выпила холодную воду, смяла бумажный стакан и выбросила его в мусорное ведро под столом. – Пожалуйста… не мог бы ты помочь мне выйти отсюда? Прямо сейчас? – Безусловно. Он поднял ее со стула, обернув на удивление сильную руку вокруг ее талии и при-няв на себя большую часть ее веса. Обратно вдоль длинных рядов. Через закрытую дверь, благодаря тому пропуску. В коридор за ней. Лифт стал благословением, даже если от спуска голова закружилась сильнее. План, сказала она себе. Работай над планом. Это необходимая жертва, чтобы все вернулось на свои места. Когда они вернулись в его офис, Гари усадил ее на один из пластмассовых стульев, стоявших рядом с его столом, и принес ей второй стакан воды, который помог еще немного прояснить голову. Сосредоточившись на офицере, Девина решила, что не только позволит ему жить; она преподнесет ему небольшой подарок. – Спасибо, – искренне сказала она ему. – Не за что. Тебе есть на чем доехать до дома? Девина не ответила, и наклонилась вперед. Мысленно потянувшись сквозь спертый воздух, она посмотрела ему прямо в глаза и забралась в мозг, прошлась по метафорическим коридорам его разума, рассматривая вещи на его личных полках. Так же, как и с сережкой, она вложила знание, что он – Казанова, равных которому нет, парень, который вопреки своему скромному внешнему виду желаем женщинами и поэтому уверен и мужественен в их обществе. Благодаря этому он, наконец, займется сексом. Потому что в отличие от мужчин, которые судят по внешности, женщинам больше нравится то, что скрывается у человека в голове. А уверенность в себе была сексуальной чертой. Девина ушла вскоре после этого, забрав с собой воспоминания о том, что они сде-лали и где были. А акт милосердия одновременно внушал отвращение и вызывал желание показать невыносимому Найджелу средний палец. Так же, как монахиня с чистейшим сердцем иногда может выругаться, демон в очень редких случаях мог проявить сострадание. Но из-за этого она чувствовала себя так, будто должна принять душ, дабы смыть с себя эту мерзость.
------------------------------------------------------------------------------- Кимберли «Ким» Кардашян Хамфрис (англ. Kimberly «Kim» Kardashian Humphries, род. 21 октября 1980, Лос-Анджелес) - американская актриса, фотомодель, светская львица, участница седьмого сезона реалити-шоу «Танцы со звёздами (США)» (англ.) и «Семейство Кардашян (англ.)».
– Кажется, я в раю. Рэйли скрыла улыбку, когда Век благоговейно уставился на кусок яблочного пирога, который поставила перед ним ее мама. – Вы действительно приготовили его? – сказал он, подняв взгляд. – С нуля, включая корж, – заявил ее отец. – И не только это. Она может рассчитать твои налоги с закрытыми глазами и с одной рукой, связанной за спиной. – Кажется, я влюбился. – Прости, она уже занята. – Получив свою порцию десерта, ее папа притянул к себе маму для мимолетного поцелуя. – Верно? – Верно. – Ответ был произнесен у его рта. Рэйли передала кворту ванильного мо-роженого Веку. – С мороженым? – Еще как. Выяснилось, что Детектив ДелВеччио оказался славным едоком. Он съел вторую порцию Vitello Saltimbocca и Linguine con Pomodoro . Не был любителем салатов, что не стало сюрпризом. И казалось, что десерт тоже будет поглощен в двойном размере. Хотя способность смаковать кухню ее матери – не единственное, чем впечатлилась Рэйли: Век не сдавал позиций ее отцу. В шутливой и уважительной форме дал понять, что он далеко не простак, хотя Том Рэйли славился запугиванием до полусмерти избранных чиновников. Каков результат? – И, да, Век, я согласен с тобой, – заявил ее отец. – Многое в системе нужно ме-нять. Сложно балансировать между уголовным преследованием и травлей… особенно среди определенных расовых и этнических групп. А также социально-экономических. Ага, ее напарник заслужил всецелое одобрение. Разговор зашел о профилировании в правоохранительных органах, и она, откинув-шись на спинку стула, наблюдала за Веком. Таким расслабленным она его еще не видела. И, блин, он такой красивый. Полчаса и еще одну порцию пирога спустя, Век помог отнести тарелки к раковине и подсобил с сушкой. Потом настало время натянуть куртки и направиться к выходу. – Спасибо, мам, – сказала она, обнимая женщину, которая всегда была рядом. – И папа. Подойдя к отцу, София была вынуждена встать на носочки, чтобы обхватить его руками, вытягиваясь вверх и даже вполовину не обхватив его плечи. – Я люблю тебя, – сказал он, крепко сжимая ее в объятиях. А потом прошептал на ухо, – Хороший у тебя парень. Прежде чем она успела бросить он-на-самом-деле-не-мой, произошел обмен руко-пожатиями, и они с Веком оказались за дверью. Когда она задним ходом выезжала на улицу, они оба помахали, и потом все кончи-лось. – Твои родители невероятны, – сказал Век, пока она увозила их прочь. Вспышка гордости за свою семью заставила ее улыбнуться: – Да. – Если не возражаешь, я спрошу… Когда он не повернулся, чтобы взглянуть на нее, и не закончил предложение, у Рэйли возникло предчувствие, что ответ был важен для него, но что он не станет настаи-вать на ее откровенности. – Я более чем рада поговорить об этом. – Закапал дождь, и, остановившись у крас-ного сигнала, она включила дворники. – Мои родители всегда работали с проблемной молодежью и кризисными центрами… начали до знакомства. Есть одно учреждение, открытое Католической церковью в центре, и после свадьбы они привыкли проводить там субботы, вели учет, ходатайствовали о пожертвованиях, помогали безработным семьям. Женщина, родившая меня, и я попали туда после того, как та и один из трех ее дружков завязали драку, тогда она потеряла зрение в левом глазе. – Рэйли посмотрела на него. – Я видела, как это произошло. По правде говоря, это мое первое воспоминание. – Сколько тебе было? – напряженно спросил он. – Три с половиной года. Она дралась с ним из-за грязной иглы, ничего особенного, но потом ее переклинило, и она кинулась на него с ножом. Он оттолкнул ее, защищаясь, но она упорствовала, пока парень не ударил ее. Сильно. Она заявила полицейским, что он избил ее, и они увезли его в тюрьму. Так мы оказались в приюте… до этого мы жили в его квартире. – Рэйли проехала указательный знак и направилась к выезду на Северное шоссе, который располагался у колледжа. – Так или иначе, мы оставались в месте, где добровольно подрабатывали мои родители, и родившая меня женщина украла что-то у другой семьи, положив этому конец. Мы пожили с неделю у двух других ее бойфрендов… а потом она вернулась и бросила меня в приюте. Просто оставила. Век встретился с ней взглядом. – Где она сейчас? – Без понятия. Больше я не видела ее, и понимаю, что это прозвучит резко, но мне плевать, что с ней стало. – Рэйли подъехала к красному сигналу светофора и нажала на тормоза. – Эта женщина была лгуньей и наркоманкой, и то, что она оставила меня – ее единственный хороший поступок… хотя, если быть честной, я вполне уверена, что это было не для моего же блага. Возможно, я была обузой ее стилю жизни, но она знала, что убийство ребенка – такое табу, которое обеспечит ей жизнь за решеткой. В этот момент настало время выезжать на шоссе… вполне неплохо, потому что следовала самая трудная часть ее рассказа. Маленький перерыв, передышка, пока она не нашла для них место в потоке машин. – Блин, пошел нешуточный дождь, – сказала она, прибавляя скорость стеклоочи-стителей. – Ты не обязана заканчивать. – Нет, все нормально. Настоящий кошмар состоит в том, что случилось бы, если бы мои родители не проявили ко мне интерес. Вот что до сих пор пугает меня. – Она посмотрела в зеркало заднего вида, перестроилась в скоростной ряд и ударила по газам. – Так вышло, что мои родители работали в тот день… и я просто прилипла к ним, словно на клей. Я полюбила своего отца с самой первой встречи, ведь он был таким большим и сильным, а его глубокий голос… я знала, что он защитит меня. А моя мама всегда давала мне печенье и молоко… играла со мной. Почти сразу же я настроилась идти домой с ни-ми, но в то время они пытались зачать ребенка, и, черт возьми, были не обязаны брать от-прыска какой-то наркоманки. – Той ночью и последующую неделю они пытались найти женщину и образумить ее, потому что знали, что детей, попавших в систему, сложно вернуть назад. Когда они наконец нашли ее, она не захотела забрать меня… и сказала, что откажется от всех прав. Позже тем вечером они вернулись и сели рядом со мной. Я не могла оставаться в приюте, потому что там нужно было иметь опекуна, но мама ночевала со мной, чтобы у меня была койка. Помню, я знала, что они собирались сказать мне, что я должна уйти, но один день перешел в другой... который превратился в неделю. Ко мне очень хорошо относились, и у меня возникло чувство, что мой папа над чем-то работает. Наконец, они пришли ко мне и спросили, хочу ли я остаться с ними на какое-то время. Они стали приемными родителя-ми, потому что отец пустил в ход связи, что было под силу только ему. – Она посмотрела на Века и улыбнулась. – «Какое-то время» растянулось в двадцать пять с плюсом лет. Ме-ня официально удочерили, кажется, спустя год после переезда к ним. – Это потрясающе. – Век улыбнулся в ответ, а потом снова стал серьезным. – Что с биологическим отцом? – По словам моих родителей, никто не знает, кто он… включая родившую меня женщину. Когда я уже выросла, они сказали, что она указывала на одного из двух своих бывших… оба из которых сидели в тюрьме за торговлю наркотиками. – Рэйли добавила скорости стеклоочистителям. – И, слушай, я знаю, это звучит… местами злобно. Думаю, я сражаюсь с теорией «наркомания – это болезнь». С двумя зависимыми родителями, была статистическая вероятность, что я закончу в том же духе, но я не пошла по этой дорож-ке… Я понимала, что эту дверь не следует открывать, и никогда не открывала ее. И да, ты можешь спорить, что мои родители обеспечили меня возможностями, которых не было у моей биологической матери, и это правда. Но мы сами творим свою судьбу. Сами выбираем свой путь. Какое-то время раздавались лишь стук дворников и тихий рокот воды, хлеставшей под машиной. – Прости, кажется, я наговорила лишнего. – Нет, вовсе нет. Рэйли посмотрела на него, и у нее возникло ощущение, что Век погрузился в соб-ственное прошлое. Притаившись, она надеялась, что он откроется, но Век молчал, его ло-коть уперся в дверь, а рука массировала подбородок. Появившись из ниоткуда, огромный черный внедорожник пронесся по средней полосе, Эскалейд забрызгал капот Рэйли тонной воды, создав помехи обзору. – Господи, – сказала она, отпуская педаль газа. – Должно быть, они летят под со-тку. – Ничто лучше желания смерти не сократит время в пути. – Автомобиль вильнул вправо, потом влево, потом снова вправо, лавируя между другими машинами как прини-мающий – на пути к линии ворот. Рэйли нахмурилась, представив Века на своем байке под ливнем и на дороге с та-кими вот маньяками. – Хэй, ты сможешь ехать домой под дождем? Становится опасно. – Не-а, это не проблема. Выругавшись про себя, она не была уверена, что он правильно оценивает ситуа-цию. И тот факт, что он был достаточно безрассуден, чтобы запрыгнуть на свою ракету в такую погоду, совсем ее не обрадовал.
***
Сидя рядом с Рэйли, Век поймал себя на мысли, что думает о своем отце… и мате-ри… хотя на последнем он не мог задерживаться. Какая ирония. ДелВеччио-старший все-гда был в его мыслях, но мама… – Думаю, я лучше отвезу тебя домой, – сказала Рэйли. – У тебя нет нужды ехать на мотоцикле. – Я понятия не имел о твоих родителях, – услышал он свой шепот. – И вряд ли до-гадался бы. Ты всегда такая собранная. Повисла пауза, будто Рэйли должна была сменить разговорные полосы в своей го-лове. – Ну, большей частью, дело в моих родителях. К примеру и на деле, они – все, кем я хотела быть, и кем я стала. Но это было не просто. Долгое время я волновалась, что если буду не идеальна, они вернут меня, словно бракованный тостер. Но потом я разбила но-вую машину отца, учась вождению… проверила теорию на практике, и знаешь что? Они все равно меня оставили. Уставившись на ее профиль, Век сказал, – Кажется, ты недостаточно верила в се-бя. – Все, что я делала – это извлекала пользу из хорошего примера перед своими гла-зами. – И это потрясающе. Когда она повернула в его район пятью минутами спустя, Век осознал, что София последовала своему собственному совету относительно него, байка и погоды. Тормоза слегка взвизгнули, когда она остановилась на его подъездной дорожке, и капли дождя внезапно заколотили по крыше автомобиля как шарики для пинг-понга. – Кажется, это град, – сказал он. – Да. – Рэйли посмотрела через лобовое стекло. – Сильная буря. – Грома нет. – Нет. Дворники хлопали из стороны в сторону, очищая стекло только на мгновение. В конце концов, Век посмотрел на нее: – Я хочу поцеловать тебя снова. – Я знаю. – Я столь очевиден? – слегка засмеялся он. – Нет… я тоже хочу этого. Тогда поверни голову, подумал он. Тебе нужно лишь повернуть голову, а я про-должу. Дождь лил. Дворники били по стеклу. Двигатель работал вхолостую. Она повернула голову. И сфокусировалась на его губах. – Я действительно этого хочу. Век наклонился к ней и притянул к своим губам. Поцелуй вышел медленным и очень глубоким. И когда ее язык встретил его, Век ясно осознавал, что хотел от Рэйли больше, чем простого секса, но если придется облачить свое желание в слова, то он про-глотит язык. Но, в конечном счете, дефиниция не имела значения. Не внутри ее немарки-рованного автомобиля, припаркованного на его подъездной дорожке, с бушующей на улице бурей. То, в чем они оба нуждались, не имело ничего общего с разговорами. Боже, она по-прежнему была мягкой под ним, нежная кожа, волосы, легкий аромат, но на самом деле его заводили ее жесткий внутренний стержень, эластичность и целенаправленность. Мысль, что она столько всего преодолела, что она была сильной и честной с тем, кем была и откуда вышла, заставила его чертовски сильно уважать Рэйли. И, кто бы мог подумать… это было сексуальней того, что лежало в пакете из «Вик-ториа Сикрет». Выпадом торса Век попытался стать еще ближе к ней, но рулевое колесо врезалось в бок, блокируя его. Пещерный человек в нем фактически зарычал, когда он попытался еще раз и не приблизился ни на дюйм туда, где хотел находиться. То есть голым и сверху на ней. Чертыхнувшись, он отклонился назад. В отраженном свете фонарей на гаражной двери, красивое лицо Рэйли было четко освещено, капли дождя на лобовом стекле играли на ее чертах, покрывая кожу крапинками, прежде чем очистители стирали то, что напоми-нало слезы. Он подумал о ее семье, такой счастливой и гармоничной. Подумал о ней, и точка. – Я собираюсь войти в дом один, – резко сказал он. Век не стал дожидаться ее ответа. Он вышел из машины секундой позже, и быстро направился к передней двери своего дома, но не по причине бури, а потому что слишком четко видел себя самого. – Подожди! – крикнула она, когда он достал ключи. – Вернись в машину, – пробормотал он резким, голодным голосом. Подбежав к нему, она покачала головой, – Я не хочу. На этих словах София подняла руку и указала в сторону своего автомобиля. Когда она нажала на пульт, щелкнули замки, и моргнули указатели поворота. Век закрыл глаза и позволил голове запрокинуться, дождь падал на его лоб и щеки. – Ты войдешь внутрь, и я не смогу остановить себя. В качестве ответа Рэйли взяла ключи из его руки, открыла замок и мягко, но непреклонно толкнула его в дом. Как и с поцелуем в машине, он тут же приступил к делу. Захлопнув дверь пинком, он спустил себя с цепи, схватил Рэйли и рывком прижал к себе, крепко удерживая ее, снова пленяя губы. И она атаковала его в ответ, обхватив руками его плечи, вжимаясь в него. Диван. Он передвинул диван. Слава яйцам. Добраться до дивана стало проблематично, и тот факт, что он снимал мокрое паль-то Рэйли и свою куртку, а потом кобуру с них обоих, нисколько не упрощал дело. Но вскоре он уложил девушку так, что она растянулась на подушках… и забрался сверху, бу-квально запрыгнув на нее. Они целовались с диким отчаянием, так, что время от времени клацали зубы, и он не хотел останавливаться, чтобы сделать глоток воздуха, хотя легкие горели от недостатка кислорода… особенно когда она начала впиваться ногтями в его плечи. Он не был мил по отношению к ее рубашке. Не отрывая губ, он схватил отвороты и разорвал чертову ткань от воротника до са-мого низа, отрывая всевозможные, жемчужно-белые НЛО, которые разлетелись в воздухе, приземляясь на ковер. Бюстгальтер под рубашкой был светло-коричневого цвета, простой хлопок, кото-рый выглядел изумительно на ее груди. И какое облегчение – не беспокоиться о том, что он разорвет изящное кружево. Когда он направился к незамысловатой передней застежке, Рэйли дышала тяжело и учащенно, и волнообразное движение ребер под ее кожей чертовски возбуждало… но это не сравнится с видом, который открылся, когда он расстегнул лифчик, и эти скромные чашечки разбежались в стороны. – Ты изумительна, – простонал он, хорошенько разглядывая ее… то, чем он обде-лил себя прошлой ночью. О, блин, ее груди были тяжелее, чем казались под одеждой, полнее и округлее… от чего он задумался, а не носит ли она утягивающие бра специально. Какая бесполезная трата. Но, с другой стороны, мысль, что другой мужчина будет пялиться на нее, будила в Веке желание потянуться к пистолету. Обхватив ладонями богатство, выставленное напоказ, он снова был удивлен тем, что пропустил в своей спешке, тогда в кухне. Ее грудь была натуральна, подарок природы, а не работа хирурга, вызванная неуверенностью или тщеславием. И эта тяжелая, податливая плоть заставляла его член пульсировать… напоминая, как долго у него не было женщины без твердо-каменных имплантатов. Он свел груди вместе, ее соски были крепкими и возбужденными, и Век наклонился, втянув сначала одну вершинку, потом другую. Потом потерся по внутренней стороне того, что держал в руках. Значит, в конечном счете, он был любителем груди, подумал Век, потираясь бед-рами о ее ноги. Кто бы мог подумать. Или… может, он просто был любителем Софии Рэйли. – Ты такая чертовски красивая, – прорычал он, возвращаясь к розовым вершинкам. Вопреки отчаянному желанию войти в нее, он был пленен ее грудью, изучая, обли-зывая, лаская и наблюдая за ее реакцией. Каким-то образом ноги Рэйли раскрылись… мо-жет, виновато его колено, может – ее нужда, какая, блин, разница… а потом они сошлись там, где было важнее всего. Приподнявшись на руках, он начал вжиматься в нее, эрекция потиралась о ее лоно. В ответ Рэйли выгнулась самым эротичным образом, грудь приподнялась, когда изогнулся позвоночник, и ногти впились в его предплечья. Он вбивался в нее, и ее груди качались в такт движениям, опьяняя Века, его тело онемело и стало одновременно гиперчувствительным… но он отпустил ее рот. Вновь скрепляя их губы, он знал, что подошел к грани потери контроля… а потом почувствовал, как ее руки тянут футболку. Похоже, не он один. Внезапно, он потерял терпение относительно одежды, и то, что укрывало его грудь, исчезло мгновение спустя, сорвано, как было с рубашкой Рэйли. – Почувствуй меня, – резко сказал он, выгибаясь над ней. Он крепко поцеловал ее, а руки Рэйли блуждали повсюду, очерчивая его мускулы, обхватывая плечи, проводя ногтями вдоль ребер. Больше. – Я могу раздеть тебя? – спросил он. – Да… Она двинула бедрами вверх и потянулась к ремню в тот момент, когда он припод-нялся с ее тела. И пока она управлялась со своими брюками, он просто сидел, созерцая появление белых хлопковых трусиков. Когда у нее возникли проблемы, потому что, алло, над ней нависал двухсотфунто-вый мужчина , Век помог стянуть брюки с ее длинных гладких ног. О, блин… подумал он, скользнув руками вверх и вниз по ее бедрам. Она была стройной, слегка накаченной, и он представил, как, широко раздвинув ее ноги, нырнет головой к… Обезумев, он кинулся к Рэйли, снова растянувшись сверху, прижавшись к ней. Его план? Проложить путь на юг и снять ее трусики зубами. Потом он проведет достаточно времени, чтобы убедиться, что ее тело готово принять его. Своими губами, языком, паль-цами. Как оказалось, немного от джентльмена в нем все же есть. Ага. Именно так. А не потому, что он до смерти хотел попробовать ее… Но ее руки потянулись к ремню. Он застыл и накрыл ее руки своими, останавливая Рэйли. – Если я сниму штаны, – сказал он хрипло, – то не смогу выждать ни секунды.
***
С нависшим над ней огромным телом Века, разум Рэйли сосредоточился на одной единственной мысли… стянуть его штаны вниз. – Я не хочу ждать. – Ты уверена? – его голос был гортанным, едва слышным. Вместо ответа, она скользнула рукой между ними и обхватила его эрекцию. В мгновение, когда произошел контакт, он выругался на резком выдохе, его тело прижалось к ней, мягкая ткань брюк совсем не скрывала напряженной длины. – Я хочу увидеть тебя, – хрипло потребовала она. Ей не пришлось просить дважды: быстрыми, беспорядочными движениями рук, он принялся расстегивать ширинку, а ремень вытянула именно она. Потом они вместе заня-лись его боксерами, освобождая… Его эрекция гордо выпирала из бедер, и он опустил веки, наблюдая, как Рэйли об-хватывает его плоть. Матерь Б… Ну, ей пригодиться словарь, полный синонимов к слову «величественный», не так ли? И можно с уверенностью сказать, что если раньше она была впечатлена, когда увиде-ла его в ванной в первую ночь, или чувствовала сквозь одежду тогда, на кухне, то сейчас, видя его полностью обнаженным и готовым к действиям, она совсем обезумела. И не только его член был достойным созерцания: его грудь была такой же гладкой и мускули-стой, какой она помнила, пресс восхищал, два ряда кубиков спускались к тазу и его… – Черт… Когда она обхватила его, ладонью к коже, Век сильно задрожал, и ей понравилась та власть, которой она сокрушала его мир. И – о, Боже – он был широким и длинным, пульсировал и подрагивал в ее хватке, когда она ласкала его. Она никогда не забудет это, подумала Рэйли. Его, нависшего над ней, с обнажен-ными зубами, голова запрокинута, огромная грудь напряглась в попытках обрести кон-троль. Это – самое сексуальное, что она когда-либо видела. Изучение – добродетель… но она хотела его на глубочайшем уровне прежде, чем тщательно изучить все его особенно-сти. Хотя, формулируя таким образом… – Твой кошелек? – она видела, что он хранил в нем, когда держала его бумажник в том лесу… и тогда презервативы смутили ее. Сейчас она была благодарна, потому что, Бог свидетель, у нее не было ничего такого. И нет нужды углубляться в размышления, почему мужчина всегда должен быть наготове. К тому же, не то, чтобы она не знала об этой его стороне. Она стала свидетелем реакции Бритни, спасибо великодушное. – Сейчас! – воскликнула она. Еще одна вещь, о которой не требовалось просить дважды. Когда он нащупал брю-ки и вытащил кошелек, она приподняла бедра и стянула трусики… так что была готова, когда он поднял руку, презерватив был зажат между указательным и средним пальцами. Он помедлил, будто давал ей возможность приглядеться к нему. Она не колебалась. Сев, Рэйли забрала у него пакетик из фольги, прокусила с краю и вскрыла его. Он застонал, а потом сказал, – Я могу… – Нет, позволь мне. Практичность никогда не была столь эротичной. Она прекрасно управилась с ним, поглаживая и одновременно укрывая его эрекцию, тем временем он отклонился назад, перенеся вес на руки. Она ласкала Века, и его взгляд пылал, и когда Рэйли потянула его на себя, он зарычал… и поцеловал ее так, как умел… с доминантностью, которая исходила из точного знания того, что он мог сделать с женщиной. Она устроила его у своего лона, и, несмотря на то, как отчаянно она хотела этого, и как явственно он хотел ее, Век действовал медленно и осторожно, надавливая внутрь. И это хорошо. Ее тело было готово… но готовность – относительное понятие, учитывая его размер. Изумительно относительное… растяжение было электрическим, и она раздвинула ноги еще шире, приподнимая бедра, облегчая ему путь. И потом они сошлись. В противоположность той ярости, которая привела их к этому положению, сейчас все замедлилось. Влажным языком Век ласкал ее губы, дразня ленивым посасыванием, в ожидании, когда она привыкнет к его размерам. А потом она двинула бедрами, изогнув спину, вызывая умопомрачительную дрожь. За вырвавшимся из него шипением последовал стон. А потом он смял губами ее рот и продолжил движения, придерживаясь неторопливого и спокойного ритма. Вторя нему, она встречала его толчки своими собственными, секс набирал движущую силу, ко-торая одновременно выталкивала ее из тела и погружала глубоко внутрь. В доме стояла тишина; то, что они делали, было шумно. Начиная от скрипа дивана до тихого шороха подушек, их дыхания… все становилось громче. Она не удивилась бы, если люди в центре города могли услышать их. Быстрее. Жестче. Еще глубже. Его тело превратилось в массивный поршень, и, унесенная водоворотом, Рэйли держалась за его спину сначала руками, потом – впившись ногтями. Она кончила с яростным взрывом, поразившись тому, как не раскололась надвое. И он тут же последовал за ней, его бедра бились о ее так же сильно, как и она сжимала его внутренними мышцами. Долгое время спустя рев в ушах затих, и когда это произошло, нахлынула тишина дома. Впоследствии страсти, к Рэйли вернулась реальность: она начала четко осознавать, что лежала полностью обнаженной, Век был в ней… и она только что занималась сексом. С мужчиной, который являлся ее напарником. С детективом, за которым она долж-на была присматривать. С человеком, с которым она провела много часов… и, тем не ме-нее, он оставался незнакомцем. Незнакомцем, которого она привела в семейный дом. Незнакомцем, которого сейчас она добавила к очень короткому списку своих лю-бовников. Что они только что натворили?
------------------------------------------------------ Итальянское мясное блюдо Лингуини с жареными помидорами. Лингуини – вид итальянской пасты, длинная, плоская и узкая лапша. Принимающий в американском футболе - нападающий, открытый для получения паса; в бейсболе - ловя-щий мяч защитник Примерно 90 кг
Эдриан и Эдди потратили большую часть ночи на том диване в Железной Маске, пили Бад из бутылок с высоким горлышком и отшивали прогуливающихся мимо женщин. Они говорили мало. Будто то, что произошло в ванной, высосало всю возможность к разговорам из их гортаней. О сексе не могло быть и речи. Сев рядом со своим партнером, Эд ждал, что внутри него что-то встрепенется и вернет его к прежним временам. Ииииии… ничего не происходило. Дело в том, что можно биться с врагом кинжа-лом и кулаками, но нельзя вести войну с собственной душой, потому что нет ни единого шанса на победу. Также нельзя выйти на ринг с реальностью… нет цели, по которой мож-но ударить. Если только хрестоматийную кирпичную стену – своей головой. Поэтому он просто сидел в клубе, наблюдая за толпой, выпивая, но больше не пья-нея. – Вернемся в гостиницу? – наконец спросил Эдриан. Ожидая ответа, он четко осознавал, как сильно надеялся на то, что второй ангел станет гласом рассудка, что он примет верные решения, поведет их в правильном направ-лении. Чем, черт возьми, он полезен для Эдди? Не считая секса, очевидно… и этой ночью Эдди доказал, что не нуждается и в этих услугах. Вау, вау, вау, подумал Эд. Он продолжит ныть в том же духе, и ему самое место среди педиков. – Чего я хочу на самом деле – так это аудиенции с Найджелом, – пробормотал Эд-ди, – но он отшивает меня. – Нас снова уволили? – посмотрел на него Эд. – Потому что, без шуток, мы тут не причем. Проблема в Джиме, не в нас. Он дал нам пинка. И все из-за его гребаной девственницы. Если бы он мог исправить одну вещь с момента встречи со спасителем, то удержал бы парня в стороне от логова Девины. Да, конечно, случившееся с Сисси – трагедия. Но то, что оно делало с Джимом – еще хуже. Одна девочка, одна семья против всех душ в бу-дущем? Жестокий подсчет для Бартенов, но что есть, то есть. Эд пропустил волосы сквозь пальцы. – Слушай, я не могу здесь больше оставаться. Хрип со стороны Эдди был либо согласием, сигналом голода или пивом, которое плохо пошло. – Давай же, – заявил Эд, поднимаясь на ноги. Впервые именно Эдди был ведомым, и вместе они лавировали в толпе, направляясь к двери. По другую сторону выхода? Дождь. Холодный воздух. Темное время суток в городе, ничем не отличающимся от всех других на планете, в вечер, ничем не отличающийся от тех, что они с Эдди провели вместе. Черт, может, им нужно помириться с Джимом… поостыть. Спаситель сражается в одиночку, а из этого не выйдет ничего хорошего. Удаляясь от клуба, они шли не в каком-то определенном направлении. Рано или поздно, им придется найти место для ночлега: если их не примут в вотчине Найджела – и казалось, что этому не бывать в ближайшем будущем – им нужно отдохнуть. Бессмертные были бессмертны лишь отчасти, когда спускались на Землю. Да, они не старели, но в не-которых смыслах были уязвимы и вполне подчинялись правилам еды, сна и душа… Нападение произошло столь быстро, что он не заметил его приближения. Как и Эдди. Его напарник лишь выругался, схватился за бок и рухнул, словно подкошенное де-рево, упав на бок. – Эдди? Что за чертовщина? Ангел застонал и свернулся в клубок… оставив за собой переливающееся пятно свежей крови на грязном асфальте. – Эдди! – закричал он. Прежде чем Эд успел рухнуть на колени, маниакальный смех пронесся по холод-ной, влажной тьме. Реакция Эдриана была отложена простым дыханием. Он развернулся и достал из ножен кинжал, ожидая встретить Девину. С подкреплением в виде приспешника. Или дюжины. Все, что он получил… человека. Гребаного, сраного человека. С раскладным но-жом в руке и безумными глазами наркомана, смотрящими из сморщенного черепа. Еще больше смеха раздалось из раскрытой пасти человека: – Дьявол заставил меня сделать это! Дьявол заставил меня сделать это! Бездомный поднял нож над плечом и кинулся вперед, нацелившись на Эдриана с нечеловеческой силой, присущей только сумасшедшим. Эд рухнул на колени. Обычно он бы присел, перекатил и зашел снизу, но не с Эд-ди, лежащим на земле: ему нужно следить за своим павшим товарищем краем глаза…. Потому что парень не шевелился, не тянулся за оружием, не… о, дерьмо, не шевелился… – Давай, Эдди… встряхнись! – Переложив кинжал в левую руку, Эд сфокусировался на предплечье одержимого бродяги, выжидая подходящий момент… Он поймал метающуюся конечность посреди нисходящего удара, в идеальную се-кунду, чтобы сменить направление лезвия и перенаправить его назад в ублюдка. Измене-ние курса должно быть пустяковым делом, оружие бы прошло по дуге, избегая контакта с главными органами Эда и застряв в кишках нападавшего. А вот и нет. Костлявое тело, контролируемое сумасшедшим разумом, выскользнуло из его хватки, будто Эд пытался удержать порыв ветра. И тогда он осознал, что Эдди не встанет на ноги. Будто грабитель мог действительно прочесть его мысли, смех вырвался из поте-рянной души, звуча как клавиши пианино, нажатые в случайном порядке тяжелой рукой, – лишь резкий, негармоничный шум. Ублюдок практически парил над землей, снова устремившись на Эдриана, нож был занесен над плечом, кожа натянулась на лице, которое больше состояло из костей, а не плоти. У Эда не было выбора – только сосредоточиться на нападавшем и защитить себя. Эдди – практически покойник на асфальте, если Эд не выживет и не доставит его в безо-пасное место. Этого боя он не проиграет. Присев в последний момент, он сбил кусок дерьма, послав нападавшего спиной к стене. Когда произошло столкновение, ослепительная боль над почками подсказала, что этот нож вспорол кожу и ушел намного глубже, но не было времени волноваться о про-течке. Потянувшись, Эд поймал непредсказуемую руку и прижал к влажному кирпичу. Придавив конечность к стене, он устремил вперед один из своих кинжалов. Этот маниакальный смех сменился пронзительным визгом боли. Эдриан ударил снова. В третий раз… четвертый, пятый. Отстраненно он осознал, что стал настолько же неуправляемым, как и нападавший, но не остановился. С порочной силой он вгонял хрустальное лезвие в торс мужчины, снова и снова, он перестал долбить ребра лишь потому, что сломал их все, сейчас пронзая лезвием влажную губку из оскверненной ткани. Он все равно продолжал. Больше не прижимая мужчину, чтобы завладеть контро-лем, он держал ублюдка, чтобы продолжать наносить удары. Веселухе подошел конец, когда его лезвие наткнулось на кирпичную стену, хру-сталь прорезал свой путь в здание, около которого Эдриан убил тварь. Эд тяжело дышал, позволив руке с ножом повиснуть с боку. Кровь была повсюду, как и кишки бандита… более того, ублюдок был почти разрезан надвое, позвоночник – единственное, что соединяло его бедра с верхней половиной тела. Срывавшиеся с вялых губ, булькающие звуки перемежались потоком плазмы, блокировавшим воздух, который мужчина по-прежнему пытался вобрать в горло. Но это скоро остановиться. – Дьявол… заставил меня… сделать это… – Вот и катись к ней, – прорычал Эд… прежде, чем проткнуть нападавшего прямо между глаз. Раздался ужасающий визг, когда сущность Девины вырвалась из глазниц этого ко-гда-то потерявшегося на улицах наркомана, черный дым собирался воедино, готовясь к нападению. – Мать твою! – Огромным прыжком, Эдриан бросился через воздух, отправившись в полет. Распростертое, раненное тело Эдди стало его посадочной площадкой, и он укрыл тело ангела своим собственным, становясь щитом, единственным, что могло удержать Девину от плоти его напарника. Приготовившись к удару, он подумал про себя, что черт, он не ожидал, что это произойдет так скоро. Его смерть, точнее говоря. По крайней мере, Эдди выживет. Нужно больше одного удара, чтобы завалить его навеки. Раны, в конце концов, можно излечить… просто необходимо.
***
Стоя вместе с Псом на тротуаре перед домом Века, Джим осознавал, что оказался на расстоянии вытянутой руки к нужной душе, просто следовал за парнем с места на ме-сто, выжидая, пока Девина сделает следующий шаг. И это было, мать его, отвратительно. Он чувствовал себя намного уютней в состоянии агрессии, но выжидание – в этом вся суть дела. Хотя, блин, погода могла быть и лучше. Дождь продолжал лить, и Джим чертовски точно обошелся бы и без холодного ветра. А также без намеренного игнора того, что сейчас происходило внутри дома. Конечно, они занимались сексом. Ага. Он наткнулся на начало развлечений, прежде чем они зашли в дом, так что их сле-дующий шаг был очевиден: химия между ними слетела с катушек, и, в общем и целом, от этого никуда не спрячешься. Джим скрестил руки на груди и притаился, эта страсть заставляла его вспоминать о женщинах, с которыми он спал. Ага. Девина могла сойти за таковую? Только если она была в костюме брюнетки, решил он. Без оного, Джиму, возможно, стоит открыть катего-рию «Животные». Да плевать. Вне зависимости от рас, он никогда не был с кем-то, о ком заботился. Секс был для него равнозначен мастурбации… и может, если быть до конца честным, игре разума с цыпочками. Он наслаждался, доводя их до оргазма, чувство контроля над ними было в разы лучше того, что они делали для него в ответ. Его сексуальная жизнь сейчас закончена, не так ли? То, что было с тем демоном, не идет в счет, это сражение в войне, просто другая вариация ударов кулаками и коленами. И не то, чтобы его стиль жизни поощрял гребаные свидания. Хотя… Внезапно изображение Эдриана и Эдди, обхаживающих ту рыжеволосую в номере гостиницы, в Фрэмингеме, штат Массачусетс, словно дождь просочилось в его голову. Он увидел Эдди, растянувшегося на девушке, Эдриана, чей взгляд был мертвым, когда он ушел, чтобы присоединиться к ним. Девина сделала это с ангелом. Поместила пустоту в его взгляд. Гребаная сука. Достав Мальборо, Джим прикурил ее и затянулся. Веку посчастливилось быть с женщиной, которую он хотел. Джиму никогда не ви-дать этого. Даже если он вызволит Сисси из… – Да что ж такое, – пробормотал он, выдыхая дым. Дерьмо зашло так далеко, что в какой-то смехотворной части мозга, Джим на са-мом деле думал о ней не просто как о «своей» в плане ответственности? Но, как о реально «своей»? Он потерял свой долбанный разум? Ей девятнадцать, а ему – сто сорок тысяч лет в этом плане. Окей, может, Эдриан с Эдди были правы. То, что он делал для этой девочки, было отвлечением внимания. Да, он пытался преподнести себе во всевозможных формулиров-ках это «ничего серьезного», но он лгал. И, естественно, когда его напарники заставили посмотреть трезво на его голову-в-песке, он наехал в ответ и сбежал, как истеричка. Ногу что-то царапало, вынуждая его опустить голову. Пес уселся у ног, лапой уда-ряя по его икре, будто того что-то беспокоило. – Что за… Телефон Джима зазвонил, и прежде чем он успел выхватить его и взглянуть на эк-ран, его охватило предчувствие трагедии. Нажав на прием, он услышал лишь затрудненное дыхание. Потом раздался голос Эдди – слабый и прерывистый: – Торговая… и Тринадцатая. Помоги… Пронзительный смех на заднем фоне говорил, что нельзя терять ни секунды. Джим оставил Пса на тротуаре и перенесся в центр города, молясь, что это мгновение-ока доста-вит его вовремя. Адрес был неважен; ему нужно было лишь нацелиться на своих парней… и он по-пал туда как раз в тот момент, когда Эдриан взял свой хрустальный кинжал и пронзил какого-то психанутого, истекающего ублюдка промеж глаз. Девина. Джим не нуждался в визге чтобы понять, что нечто злое выходило из этого мешка плоти, и в распоряжении не было ничего, чтобы не позволить сущности войти в Эдди: Ангел лежал на земле и даже более, свернулся в клубок, с мобильным в вялой руке. Не думая дважды, Джим кинулся к беззащитному ангелу, бросив свое тело через воздух… одновременно с Эдрианом. Эд приземлился первым. А потом Джим укрыл их всех, не особо надеясь защитить кого-нибудь… Произошло нечто странное: его тело растворилось в свет, так же, как это случи-лось, когда он разозлился на Девину во время прошлого раунда. Одно мгновение он был в своей телесной оболочке… в следующее – превратился в чистую энергию. Укрывая обоих ангелов под собой. Защищая их. Приспешник, демон, чем бы оно, черт возьми, ни было, врезался со всей силой мя-чика для гольфа, ударившего по капоту автомобиля, отскочив и не оставив за собой ни царапины. Внезапно, атака произошла снова, с тем же результатом. Иииии в третий раз. Последовала длинная пауза, в которую Джим не поверил ни на секунду. Он чувст-вовал, как сущность кружит вокруг них, выискивая входное отверстие. А тем временем стало ясно, что Эдди истекал кровью. Запах меди был слишком резким, чтобы исходить от трупа у кирпичной стены переулка. Черт, вероятно оба ангела были ранены. Время закончить это дерьмо. Джим собрался воедино, поднимаясь колонной ослепительного света, который, од-нако, не освещал загаженные окрестности и не отбрасывал теней. Кинувшись на злую сущность, он максимально сосредоточился на дымчатом пятне в воздухе… И разнес хреновину на части. Взрыв произошел без вспышки, но рев был громким, словно визг тормозов внедо-рожника на сухом асфальте, и потом на земле остались странные, разбрызганные пятна, будто песок рассыпали из мешка. Джим принял телесную форму и сел на колени рядом со своими парнями. – Кто ранен? Эдриан застонал и скатился со своего лучшего друга, прижав к боку ладонь. – Он. Проткнули живот. Эда тоже зацепили, но из них двоих не двигался именно Эдди. Хотя, по крайней мере, когда Эдриан прикоснулся к плечу ангела, парень вздрогнул. – Как ты? Когда не последовало абсолютно никакого ответа, Джим оглянулся по сторонам. Им нужно убраться с улиц. Эта территория города достаточно людная ночью, и последнее что им нужно – чтобы какой-нибудь непрошеный зритель с благими намерениями вызвал 911. Или того хуже – если нагрянут какие-нибудь грабители. Или полицейские на патруле. – Что насчет тебя? – спросил он у Эдриана, оценивая другой выход из переулка. – Я в норме. – Да ладно. – Офисные здания. Рядом с ними – склад. – Почему тогда так мор-щишься? – Запор. – А. Точно. Нет ни единого шанса вернуться в гостиницу. Им нужно больше уединенности, чем они смогут получить там, и, в любом случае, он не сможет пронести Эдди через тот гребаный вестибюль: даже если он мог замаскировать их обоих, парень все равно оставит за собой след крови. Но с другой стороны, это все – вопрос спорный, потому что он не сможет лететь с таким грузом. Он должен найти приют поблизости. – Двигаться можешь? – спросил он Эдриана. – Смотря по обстоятельствам. Ходить? Да. Летать? Вот уж вряд ли. – Джим просу-нул руки под лежащее на животе тело Эдди. – Соберись с духом, приятель. Будет больно. Рывком Джим заставил мышцы ног поработать и поднял тело ангела от мокрого асфальта. В ответ Эдди застонал и сжался, что было неплохо – ведь парня стало легче не-сти. Также значило, что ублюдок еще с ними. Прежде чем Джим начал идти, телефон Эдди упал на землю и откатился прочь, врезавшись в военный ботинок Эдриана. Ангел наклонился и поднял его. Экран мерцал, и от прозрачного следа крови на нем отбрасывал красный свет. – Так это он позвонил тебе, – сказал Эд, откинув назад мокрые волосы. – Да. – Джим кивнул на банк напротив входа в переулок. – Войдем туда. – Как? – Через переднюю дверь. – Начав идти вперед, Джим прошептал Эдди, – Черт возьми, сынок, ты весишь как гребаная машина. Шорох позади подсказал, что Эд следовал за ними. Как и хриплый комментарий: – В банк? Это место будет более чем просто заперто. Не хватало еще… Когда они дошли до входа в застекленный вестибюль, внутреннее освещение по-гасло, охранная система отключилась, и передняя дверь… Открылась. Широко. Как только они оказались внутри, все вернулось на круги своя, за исключением света и детекторов движения. – Как ты это сделал? – выдохнул Эдриан. Джим оглянулся через плечо. Ангел позади него выглядел отвратно: лицо чересчур бледное, глаза широко распахнуты, на руках кровь, которая также стекала с мокрой фут-болки. – Не знаю, – тихо ответил Джим. – Просто сделал. А ты должен присесть. Прямо сейчас. – К черту это… мы должны помочь Эдди. И то верно. Проблема в том, что в этой ситуации… Эдди был именно тем парнем, к которому Джим бы обратился с вопросом «что, черт возьми, делать?». Время молить о чуде, подумал Джим.
Век мгновенно почувствовал перемену в Рэйли: хотя он так и не вышел из нее, мысленно она уже оделась, вышла за дверь и уехала прочь. Дерьмо. Скользнув рукой между их телами, он придержал презерватив и вышел. – Я знаю, о чем ты думаешь. Она потерла глаза. – Да? – Да. И я должен сказать что-то в духе «это была ошибка». Что бы ты смогла уйти. Прежде чем устроиться на подушках рядом с ней, он потянулся вниз и подхватил футболку, укрывая тканью ее обнаженное тело. Натянув тряпку до подбородка, Рэйли рассматривала его лицо. – Во всех смыслах, это было ошибкой. Это ошибка. Окей, ауч. – Но я просто не могла остановить себя, – тихо сказала она. – Таково искушение. – И ему просто нужно понять, что, возможно, соблазн – это все, что она испытывала. Ее глаза опустились к полу рядом с диваном… где лежал открытый бумажник, из кармашка которого торчал второй презерватив. – Наверное, мне следует уйти, – резко сказала она. Господи, ну почему он всегда держал два презерватива в бумажнике? Последнее, что он хотел – чтобы она ушла… и это последнее, чему он помешает. – Тебе придется воспользоваться моей футболкой. Я порвал твою. Закрыв глаза, она тихо выругалась. – Мне жаль. – Боже, почему? – Не знаю. И он поверил этому. Также понял, что она достаточно скоро выяснит, почему именно и насколько сильно она сожалеет. Встав с дивана, он прикрыл член рукой; незачем Рэйли видеть его сейчас. И неза-чем ей считать этот вечер чем-то иным, кроме – как она выразилась – ошибкой. Для него же, с другой стороны? Благодаря Рэйли, впервые в двадцать первом веке он отведал домашней кухни, его подвезли во время урагана, а также у него был секс, чер-товски близкий к глупой, заезженной фразе – занятию любовью. Иронично, как два человека могут иметь две диаметрально разные интерпретации одного и того же перечня событий. К несчастью, значение имела только ее точка зрения. Век молча собрал ее одежду, предмет за предметом, и протянул их Рэйли. Судя по звукам, она натянула брюки, потом носки и туфли. Он предположил, что бюстгальтер то-же надели, но это не вызовет много шума, не так ли? Последним он протянул ей кобуру, и пока она разбиралась с кожаными ремешками, он схватил брюки и прикрыл ими бедра. – Я провожу тебя до двери, – сказал он, когда она закончила. Нет причин затягивать неловкую часть. К тому же, так или иначе, она уже ушла. Боже, его будто прострелили в живот, подумал Век, выйдя в передний холл. Когда Рэйли подошла к нему, он уставился выше ее плеча. Что, к несчастью, наве-ло его взгляд на диван. – Я не хочу заканчивать все таким образом, – сказала она. – Что есть, то есть. И не то, чтобы я не понимал, что тобой двигало. – Это не то, что ты думаешь. – Могу представить. – Я просто не хочу… Я действительно хотела этого. Но, кажется, это трудно – быть очередной женщиной в твоей постели. Он открыл дверь, и в него врезался порыв холодного ветра и дождя. – Я никогда не отведу тебя в спальню. Будь уверена. Она моргнула. Прокашлялась. – Окей. Эм… увидимся утром. – Ага. В девять. Как только Рэйли оказалась на улице, он захлопнул дверь и направился на кухню, чтобы проследить, как она садится в машину и уезжает сквозь дождь. – Твою мать. Уперевшись руками в столик, он позволил голове обвиснуть на мгновение. Потом, чувствуя отвращение к себе, он вернулся назад и бегом поднялся по лестнице. В своей спальне он прошел мимо кровати с мыслью «Нет, стопроцентно нет». Он никогда не возьмет Рэйли здесь. На этом матрасе, который он привез сюда с Манхэттена, он трахался со случайными девушками, которых цеплял в барах… он даже не знал имена некоторых, не говоря про номера телефонов. Все из них оказывались на улице прежде, чем успевал высохнуть пот. Женщина, с которой ему посчастливилось быть этой ночью, не станет частью этой едва ли августейшей компании, и даже если Рэйли разделяла его чувства, Век все равно не станет унижать ее, уложив на эту грязную койку. Чистые простыни не спрячут грязь его стиля жизни. В ванной, он стянул холодный презерватив и выбросил его в корзину для мусора. Взглянув на кабинку, он подумал о том, чтобы принять душ. Но в итоге просто натянул спортивные штаны и спустился вниз. Ее утонченный аромат задержался на его коже. Как патетично.
***
Преимущество трехлетней работы в различных участках Колдвелла – Рэйли могла доехать домой из любого района, не особо задумываясь над этим. Полезно в ночь, подобную этой. «Я никогда не отведу тебя в спальню. Будь уверена». Да, приятель, эта милая реплика будет преследовать ее до конца жизни. И, естественно, она задумалась, какой редкий класс любовниц он принимал в том особенном месте. Боже, как много женщин побывало на его диване? И как пройти отбо-рочный тур, чтобы попасть в его спальню? Но Рэйли не винила Века в том, что сейчас чувствовала. Она хотела именно того, что произошло, и встретит последствия… которые, спасибо сексу, будут эмоциональны-ми: она выбрала такой исход… она последовала за ним до его двери; она затолкнула его во внутрь; она велела ему достать бумажник. Поэтому Рэйли будет вести себя, черт возь-ми, как взрослый человек, и проведет следующие десять часов, собирая себя воедино, прежде чем войти в офис в девять часов, следующим утром. Так делают профессионалы. И поэтому профессионалы не позволяют случаться тому, что произошло этой ночью. Десять минут дождливой дороги, и она, заехав на подъездную дорожку, нажала на пульт гаражной двери. Она ждала, пока панели поднимались вверх, вверх и прочь с доро-ги, с мыслью «вот дерьмо». Между ужином и тем, что произошло после, она не проверяла телефон часами. Достав вещицу сейчас, она обнаружила три пропущенных звонка. Голосовое пись-мо было всего одно, и она не стала тратить время на заезд в гараж, учитывая, кто пытался связаться с ней. Она просто набрала Хосе де ла Круза. Один гудок. Второй. Третий. Блин, наверное, она будит его. Уже поздно… Его голос оборвал электронный биииииип: – Я надеялся, что это будешь ты. – Прости, была занята. – Она поморщилась. – В чем дело? – Я знал, что ты хотела войти туда и поговорить с Кронером, и думаю, сейчас ты можешь и должна это сделать. Врачи говорят, ему уже намного лучше, чем утром, но тен-денция может смениться, и я уверен, что твое интервью в качестве нейтральной стороны поможет Веку, в действительности и в суде, перед общественным мнением. – Когда я смогу попасть к нему? – Черт, она поедет этой же ночью, если получится. – Наверное, завтрашнее утро – самое идеальное. Я получил сводку новостей час назад, он по-прежнему спокойно отдыхает. Он уже не интубирован, и даже что-то съел… но последнее, что я слышал – его вырвало. Вспоминая состояние, в котором парень пребывал на том лесном настиле, было сумасшествием, что он вообще дышал, не говоря уже о тошноте от больничной кухни… и она подумала о Сисси Бартен. Так нечестно. Кронер выжил, а эта девочка… ну, очевидно, нет. – Я буду там в девять утра. – В больнице установлена круглосуточная охрана. Я удостоверюсь, что они будут в курсе твоего приезда. Хэй, как вы с Веком ладите? Она закрыла глаза, еле сдержав ругань. – Отлично. Просто превосходно. – Не приводи его с собой. – Я и не собиралась. – Более чем по одной причине. – И свяжись со мной после, если не трудно. – Детектив, вы будете первым, кому я позвоню. Нажав «завершение», она потерла затылок, ослабляя напряжение, которое чувство-вала от упражнений на диване своего напарника. Отпустив педаль тормоза, она позволила двигателю лениво завести ее в гараж. Вы-ключив зажигание, она вышла и… Рэйли замерла, закрывая водительскую дверь. – Кто здесь? – крикнула она, запустив руку в пальто и выхватив пистолет. Автоматическая лампочка на потолке предоставила четкий обзор стойки с грабля-ми в углу, мусорной бочки и мешка каменной соли, которой она посыпала зимой перед-нюю дорожку для почтальона. Свет также сделал ее легкой добычей для того, кто следил за ней. А кто-то следил. Двигаясь быстро, София обогнула капот автомобиля, а не багажник, и достала ключи раньше, чем подошла к двери. Проворными, уверенными движениями, она открыла замок, влетела в дом и одновременно закрыла гаражную дверь с пульта. Оказавшись внутри, она тут же закрыла замок. Охранная система в углу кухни мгновенно начала пикать. И значит, сигнализация функционировала, и именно она запустила ее. Используя левую руку, Рэйли вбила код, отключая шум. Пистолет лежал в правой. Не включая освещение, Рэйли обошла дом, выглядывая в окна. Она ничего не уви-дела. Ничего не услышала. Но ее инстинкты вопили о том, что за ней следили. Рэйли подумала об «агентах» ФБР и том факте, что кто-то побывал в доме Века прошлой ночью. За офицерами полиции могли следить. За ними следили. И хотя она не делала ничего противоправного много лет, она была связана с Веком. А он был далек от понятия «неконфликтный» по стольким параметрам. В кабинете она подняла телефон и проверила наличие гудка. Он был. И по иронии, первым делом ей захотелось позвонить именно Веку. Этому не бывать. К тому же, она сама может себя защитить. Выдвинув стул из-за стола, она поставила его в углу так, чтобы видеть парадную дверь и ту, через которую она зашла из гаража; потом она подтащила приставной столик. В шкафу, в несгораемом сейфе лежало три других пистолета и достаточно патронов, и она взяла второй самозарядник, вставила обойму и сняла предохранитель. Сев спиной к стене, Рэйли потянулась к беспроводной трубке своего телефона и положила его на стол рядом с дополнительным пистолетом, держа мобильник в кармане на случай, если придется быстро передвигаться. Кто-то пришел по ее душу? Отлично. Они могут просто войти и увидеть, какое их ждет приветствие.
В центре города, в мраморном вестибюле банка, в который вломился Джим, Эдри-ан истекал кровью, у него кружилась голова, но он отказывался терять сознание. Этого не случится. В столбе света, прорывавшегося снаружи, Джим аккуратно положил Эдди на жест-кий, полированный пол. Ангел по-прежнему лежал, свернувшись калачиком, его огромное тело на одном боку приняло позу эмбриона, темная коса валялась, словно веревка. – Приятель, мы можем перевернуть тебя на спину? Проверить, в чем дело? – спро-сил Джим. Не вопросы… скорее, предупреждение для Эдди, что его еще будут тормо-шить. Когда парня откинули на спину, было приятно услышать смачную ругань. Это зна-чило, что огромный ублюдок все еще дышал. Но он не выпрямлялся в области живота. А его лицо… было ненормальным. Его обычно загорелая кожа сейчас поблекла до цвета снега, а глаза были сжаты так плотно, что черты его лица исказились. На губах была кровь, окрашивая их красным цветом. Кровь… вытекала из его рта. Эдриан начал задыхаться, кулаки сжались, пот высыпал по всему телу. – Эдди, ты будешь в порядке. Все будет… – Расслабься для меня, – сказал Джим. – Я знаю, что это охренеть как больно, но нам нужно взглянуть. – …в порядке. Все будет в порядке… – О, дерьмо, – прошептал Джим. О… дерьмо… это верно. Кровь не просто окрасила или вытекала из места, где хра-нились кишки Эдди… она пульсирующими толчками выливалась наружу. Джим сорвал свою кожаную куртку, свернул ее и оттолкнул мокрые, блестяще-красные руки в сторону. Потом он просто застыл. Каким-то образом нож этой гарпии пронзил живот Эдди, и потом прошелся к боку, прорезая дыру достаточно широкую и глубокую, чтобы предоставить обзору кишечный тракт. Но не это самое худшее: учитывая количество крови, вытекающей из раны, очевидно, была перерезана одна из больших вен или артерий. Именно это убьет его. Джим встряхнулся и приложил скомканную куртку к ране. – Ты можешь подер-жать это для меня, приятель? Эдди предпринял попытку поднять свои руки, но они двинулись всего на пару дюймов. Джим оглянулся. – Он может умереть? Эдриан покачал головой, когда его ноги онемели. – Я не знаю. Чушь собачья. Он просто не мог озвучить это. – Гребаный ад. – Джим наклонился к лицу Эдди. – Приятель, есть что-то, что ты можешь сказать мне? Эдриан не столько опустился, сколько рухнул на колени. Взяв руку лучшего друга, он ужаснулся тому, насколько холодной она была. Холодной и влажной от крови и дождя. – Эдди… Эдди, взгляни на меня, – позвал Джим. Это не правильно. Этот героический боец, воин веков, не мог пасть от руки недо-деланного бандита с ножом. Эдди – парень, освещенный лучами славы, Уничтожу-армию-приспешников-на-пути-в-могилу парень. Он не истечет кровью… и не этой ночью… Эдди выдохнул, его огромное тело дернулось, ладонь сжала руку Эдриана. – Я здесь, – сказал Эд, потерев глаза тыльной стороной свободной ладони. – Я ни-куда не уйду. Ты не один… Хренова господня срань. Они теряют его. И на деле это было необъяснимо. Будучи ангелами, они были и одновременно не были живы; они существовали и не были связаны рамками плоти; они бессмертны, но могли лишиться части отведенной им жизни. – Эдди, черт подери… не уходи… Ты можешь противостоять этому… – Он по-смотрел на Джима. – Сделай что-нибудь! Джим выругался и оглянулся по сторонам, но, да ладно… они были в вестибюле банка, не в больнице. К тому же, не то, чтобы спаситель мог схватить нитку с иголкой и начать зашивать, верно? Но потом Джим закрыл глаза и устроился на полу, скрестив ноги в индийском сти-ле и обретая каменное спокойствие. Когда Эд был готов закричать, что сейчас не время для гребаной медитации, парень начал светиться: с головы до пят, чистый белый свет на-чал исходить от его головы, торса, рук. Мгновение спустя, спаситель потянулся вперед… и положил руки на большую, бочкообразную грудь… Торс Эдди сильно взмыл вверх, будто его ударили теми кардиологическими поду-шечками, которые используют люди, и потом он втянул глоток воздуха. Мгновенно крас-ные глаза открылись… и сфокусировались на Эдриане. Чувствуя себя педиком из-за рыданий, Эд еще раз смахнул с глаз слезы. – Хэй. – Ему пришлось прокашляться. – Ты должен держаться и побороть это. Ис-целить себя. Просто используй то, что Джим дал тебе… Эдди слегка покачал головой и открыл рот. Но вышел лишь стон. – …держись. Давай, дружище, просто… – Слушай… меня… – Эд замер на месте; голос Эдди был таким слабым, едва слы-шимым. – Ты должен… остаться… с Джимом… – Нет. Ни за что, мать твою. Ты не оставишь… – Останься… с Джимом… не… – Он попытался сделать очередной вдох. – Оста-вайся с Джимом. – Все не должно закончиться таким образом! Это я должен был уйти первым… Эдди с трудом поднял руку и приложил указательный палец к губам Эдриана, за-ставляя ее замолчать: – Ты будешь… умным… хоть раз… хорошо? Обещай мне. Эдриан начал раскачиваться взад-вперед, его глаза застилали слезы, так, что зрение помутнело. – Обещай… своей честью… – Нет. Не буду. Иди к черту! Ты не покинешь меня! Веки ангела начали медленно опускаться. – Эдди! Гребаный Эдди! Черт подери, не смей умирать на моих руках! Будь ты проклят! Когда эхо этих криков затихло, дыхание Эдди стало более затрудненным, его рот открылся так широко, будто челюсть надеялась, что это поможет. И в последующие ужа-сающие, безмолвные мгновения, сердце Эда билось все быстрее и быстрее, а сердце его лучшего друга замедлялось. Эдвард Люцифер Блэкхоук умер спустя два вдоха. И дело не во внезапном отсутствии движений под ребрами, не в том, как обмякло тело, или как ладонь в хватке Эда лишилась той малой силы, что имела. А в запахе весенних, распустившихся цветов, который распространился по недви-жимому воздуху банка. Эдриан схватил Джима за грудки: – Ты можешь вернуть его. Верни его… ради всего святого… положи свои… руки… назад, на него… По какой-то причине, он не мог больше вымолвить ни слова. А потом он перестал видеть. Сбитый столку на мгновение, он оглянулся вокруг, думая, что накатил удушаю-щий, жгучий туман. О, минуточку. Он ревел как последняя девчонка. Даже не притворяясь, что его это заботит, он обхватил Эдди вокруг торса и подтя-нул вверх, укачивая у своей груди падшего ангела, который постоянно был рядом, на зем-ле и в чистилище, веками. И пока Эдриан держал мужчину, вес Эдди становился легче в его руках, несмотря на то, что пустое тело оставалось тех же размеров. Сущность Эдди двинулась дальше. Эдриан уткнулся лицом в широкую шею друга, раскачивая их взад-вперед, взад и вперед… взад и вперед… – Не покидай меня…… не… о, Боже, Эдди… – Эдриан не знал, сколько минут или часов прошло, но даже в своем обезумевшем состоянии он почувствовал, как что-то изме-нилось. Бросив взгляд над головой Эдди, он увидел спасителя… ему пришлось моргнуть пару раз, чтобы убедиться, что ему не мерещиться. Джим Херон сидел на корточках, зубы были обнажены, огромное тело напряглось. Глаза не отрывались от Эдриана и Эдди, его взгляд эманировал неправедное черное сия-ние, волны зла пульсировали в воздухе, пахнущем цветами. Это были месть, гнев и ярость во плоти. Обещание сущего ада. Это – все, чем была Девина… в теле и облике спасителя. Эдриана, как ни странно, успокоило это шоу. Утешило. Уравновесило. Не он один чувствовал, будто над ним надругались, будто его обокрали. Двигаясь вперед, Эдриан был не один. Тропа, которую он проложит, чтобы отомстить демону за убийство друга, будет выложена двумя парами следов, не одной… В это мгновение, Джим открыл рот и издал рев, громче взлетающего самолета, и разрывающий звук был сопровожден громадным взрывом: стеклянные окна банковского вестибюля, протянувшиеся на все сто футов, синхронно разлетелись вдребезги, осыпая улицу блестящим снегопадом осколков.
А на небесах, Найджел вскочил со своей кровати, укрытой атласом и шелком. Он не отдыхал… он не мог сомкнуть глаз без Колина рядом с собой… но будь он сонный или же просто погруженный в дрему, настигшее его видение шокировало бы архангела в лю-бых обстоятельствах. Дрожащими руками, он прикрыл халатом свою наготу. Эдвард… о, дорогой, не-сгибаемый Эдвард. Он был потерян. Только что, внизу, на Земле. О, это ужасный поворот событий. Страшная дестабилизация. Как такое могло произойти? Воистину, предположение, что один из двух воинов мог пасть, – то, что он не пре-дусматривал ни в каком из своих планов: он послал падших ангелов на помощь Джиму, потому что они были жесткими и такими искусными в защите добра, что часто недооце-нивали себя. Из них двоих Эдди должен был выжить: он был осторожным и умным, урав-новешивал своего хаотичного, эклектичного, неподвластного напарника. Но судьба поимела их всех. – Будь все проклято… проклято… И нельзя вернуть Эдди… по крайней мере, это не под силу Найджелу: воскрешение – прерогатива Творца, и в последний раз падший ангел был возвращен… ни разу. Найджел промокнул лицо льняным платочком. Он поставил Эдварда и Эдриана на карту, выбросил, словно игральные кости… и сейчас непостоянный Эдриан был затонув-шим судном без своего компаса, якоря, капитана. И Джим, у которого уже есть отвлече-ние, оказался хуже, чем в одиночку. Ему придется присматривать за другим ангелом. Это разрушительно. Отличный ход со стороны демона… но все же, как такое произошло? Эдвард все-гда был начеку. Что могло отвлечь его от своих инстинктов? Подойдя к шкафчику с чаем, он поставил чайник кипятиться. Его руки тряслись, когда он подумал, что натворил. Эдвард жил в безопасности, в неизолированной части этого места, за которым надзирал Найджел… ждал возможности стать полезным, и был глубоко взволнован, когда ему наконец даровали прощение за то, что он нарушил правила и спас Эдриана столько лет назад. Но все же. Хороший мужчина. Сейчас он погиб. Но этого не должно было случиться. «Найджел, ты не настолько могущественен, как думаешь». Положив руки на мраморный комод, он с трудом выдерживал тяжесть на сердце. Не освободи он их из чистилища, этого бы не случилось. И он так самонадеянно был уверен в своем решении. Что он натворил…? Стоя там, без кого-либо перед собой или позади себя, наедине со своими мрачными мыслями и ношей поступков, тяжестью засевшей за ребрами, он подумал об Эдриане. Один. В страдании. В войне. Когда Найджел боролся за дыхание, в котором не нуждался, только одно могло сделать все еще отвратительнее. Тот факт, что Колина не было здесь, и – еще печальнее – что Найджел не мог отправиться к архангелу, заставил его оплакивать состояние, в кото-ром был Эдриан. Потерять свою половину – хуже смерти. Это была пытка. Пусть и поучительная… В течение ложных дней и ночей Найджела, в бесконечной череде его притворных трапез и фальшивых игр в крокет, внутри возведенной им конструкции, для того чтобы он и другие архангелы не сошли с ума в бесконечности, в которой они существовали, он никогда не прогибался под чужой волей. Это не в его природе. Тем не менее, Колин был частью него. И в отличие от Эдриана, он мог пойти к своей половине в поисках поддержки в минуты страха, одиночества и горечи. У Эдриана никогда больше не будет такой возможности: не считая чуда, которое не будет даровано, он еще сильнее будет отделен от своей второй половины. «Найджел, ты не настолько могущественен, как думаешь». Когда резкий свист чайника пронесся по комнате, Найджел оставил воду кипеть, его ноги торопливо передвигались, когда он вышел из личных покоев и пересек угодья, несясь в своем халате. Согласно установленным и управляемым им циклам, ночь, словно бархатная на-кидка, накрыла ландшафт. Впереди, вдоль зубчатых стен и башен замка горели зажжен-ные факелы, и он бежал к мерцающему сиянию. Эдвард потерян. Колин здесь. Их разделяло слишком много газона. Следуя вдоль стен крепости, он достиг западного угла укреплений и свернул на-право. Вдалеке, у линии деревьев виднелась палатка Колина, приземистое строение было сделано из шерстяного брезента, поддерживаемого низкими шестами. В отличие от лич-ных чертогов Найджела, эти покои были маленькими и скромными. Никакого шелка. Ат-ласа. Шикарных аксессуаров. Архангел купался в водном потоке за палаткой и спал не на кровати, а на койке. Одно покрывало. Никаких подушек. Только книги для развлечения. Именно поэтому Найджел настаивал, чтобы они делили его покои, и архангел пе-реехал к нему века назад. В действительности, подойдя к этой палатке, Найджел осознал, что не провел в ней ни одной «ночи». Колин всегда приходил к нему. «Когда он был здесь в последний раз?» – задумался Найджел. Не было дверного косяка, по которому можно постучать. – Колин? – тихо позвал он. Когда не последовало ответа, он повторил имя. И еще раз. Казалось, внутри не горела лампа, поэтому Найджел призвал сияние к своей руке, создавая свет для своих очей. Протянув руку, он сдвинул брезент в сторону и вошел, ве-домый своей ладонью, иллюминация освещала темное убранство. Пусто. И поистине, если не знать лучше, можно подумать, что здесь был совершен грабеж. Так мало предметов было внутри. Да, да… просто военная койка с пароходным кофром у изножья. Книги в кожаном переплете. Масляная лампа. На полу не было ковра, просто трава лужайки. Покои Берти и Байрона, располагавшиеся у противоположного конца стены, были также роскошны, как и его собственные, просто отделанные по их индивидуальному вку-су. И Колин мог иметь больше, чем это. Колин мог получить весь мир. Отвернувшись, Найджел покинул палатку и направился к потоку. На ветках де-ревьев висели полотенца, на песочном берегу виднелась пара следов. – Колин… – прошептал он. Звук его собственного, полного печали голоса, мгновенно остановил его. Внезапно, отчаяние шокировало Найджела и подвергло сомнению его решение прийти сюда в свете реалий войны: он подумал о Джиме и Эдриане, об их слабостях, сла-бостях, которые выставлены напоказ, используемы плохой стороной. Он сам был слаб, когда дело касалось Колина. И значит он – незащищенный фланг. Найджел быстро развернулся и вылетел наружу, ноги несли его сквозь ночь, когда он вернул свою мантию и гордость на место. Его покои – пункт назначения, и он не должен более от него отклоняться. Он – не Эдриан. Он не будет потерян… как это случилось с Эдрианом. И он не подвергнется риску из-за своих эмоций – как Джим. Долг требовал уединения и силы. А рай не мог предложить меньшего.
Следующим утром Век сидел за своим столом и смотрел на Бэйлса поверх стакана «Старбакс». Губы парня двигались очень быстро, на его лице отражалось воодушевление, а руки вырисовывали круги в воздухе. – … и все взлетело к чертям. – Бэйлс замолчал, а потом помахал рукой перед лицом Века. – Эй? Ты меня слушаешь? – Прости, что? – Весь первый этаж Колдвелловского Трастового банка на пересечении Торговой и Тринадцатой валяется на гребаной улице. Век заставил себя сосредоточиться. – В смысле «на улице»? – Все стеклянные окна в фойе вылетели. Ничего не осталось, кроме стального кар-каса. Произошло чуть раньше полуночи. – Бомба? – Самая странная бомба, которую когда-либо видели. В фойе никаких поврежде-ний… ну, если не считать стулья в зоне ожидания, но нет никаких следов взрыва… ни кольца удара. На полу была какая-то странная краска, блестящая дрянь, похожая на лак для ногтей, и пахло там, как в цветочном магазине. Но кроме этого, – ничего. – Офицеры на месте проверили записи с камер? – Разумеется, и знаешь, что? Система начала барахлить около одиннадцати, и глюк не исчез. – Она просто сдохла? – нахмурился Век. – Именно. Хотя не было зафиксировано скачка напряжения где-либо поблизости. Лампы в фойе, похоже, тоже сломались, но никакая другая электроника или системы не пострадали… включая сигнализацию и компьютерную сеть. Все просто чертовски стран-но. Как можно потерять камеры и ничего больше? По шее Века пробежали мурашки. Ради бога, где он слышал это раньше… – Поэтому да, все действительно странно. – Иначе и не скажешь. Бэйлс наклонил голову и прищурился: – Эй, ты как? Век повернулся к компьютеру и открыл почту. – Никогда не чувствовал себя лучше. – Как скажешь. – Настала пауза. – Полагаю, твоя напарница у Кронера. Век резко обернулся. – Да? – Ты не знал? – Бэйлс пожал плечами. – Де ла Круз написал мне вчера. Сегодня я хотел вернуться туда, но Внутренние расследования вновь его допрашивают… несомнен-но, чтобы завязать на тебе ленточку «не преступник». Гребаный ад. От мысли о том, что Рэйли рядом с тем монстром, в жилах стыла кровь. – Когда? – Прямо сейчас, я думаю. И совсем неудивительно, что он тут же захотел рвануть в больницу Святого Фран-циска. И, должно быть, именно поэтому утром она не остановилась и не сказала ему, куда направляется. – В общем, увидимся. Надо возвращаться к работе. Век инстинктивно взял телефон и проверил его. Конечно же, там было сообщение от Рэйли, и он не слышал, как оно пришло: «Сегодня буду поздно. Р.» – Дерьмо. Он осмотрелся, словно это могло чем-то помочь. Век пытался сфокусироваться на экране перед ним. Проклятье… черта с два он будет отсиживаться на своей заднице, пока она допра-шивает психа. И в действительности… в этом была возможность, не так ли. Взяв с собой кофе, он вышел из Убойного отдела, повернул налево и направился к запасному выходу. Оказавшись на бетонной лестнице, он преодолевал две ступеньки за раз, прошел через стальную дверь и побежал к хранилищу улик. Зайдя внутрь, он зарегистрировался у секретаря, немного поболтал с ним… словно все это было рутинным делом… и после надлежащего разговора оказался у стеллажей. Патрулируя Манхэттен, он провел кучу времени с такими уликами, как пакетики с наркотой, мобильники и конфискованные деньги – с использованными вещами. Теперь, в Убойном отделе, их место заняли окровавленная одежда, оружие и личные вещи – то, что оставалось позади. Идя вдоль длинных рядов полок, Век нацелился к задней части помещения, к ог-ромной базе, где стояли столы. – Хэй, Джо, – сказал он, поравнявшись с шестифутовой перегородкой. Заслуженный следователь на местах преступления оторвал взгляд от своего мик-рофона. – Здорово. – Как дела? – Потихоньку. Когда парень поднял руки к голове и почесал ее, Век прислонился к перегородке, словно случайно. – Как ты держишься? – Ночная смена легче, чем дневная. Разумеется, после этой недели они обе хрено-вы. – Скоро закончишь? – Может, через сорок восемь часов. Нас трое. Мы работали круглые сутки, за ис-ключением вчерашнего вечера. Век посмотрел на коллекцию вещей, которую занесли в каталог и запечатали, а также на большой поднос с предварительно помеченными предметами, которые еще нуж-но было изучить и тщательно упаковать. Следователь щипчиками взял нечто, что при рассмотрении под лупой оказалось ре-зинкой для волос. Положив ее в пластиковый мешок, он оторвал один из длинных, тонких желтых неоновых стикеров. Затем синей ручкой сделал на нем пометку, написал свои инициалы и приклеил к клавиатуре ноутбука. Осталось поднести штрих код к считывающему устройству, и сигнал подтвердил, что улика теперь официально в системе. Век глотнул кофе. – В общем, я работаю над делом пропавшего человека. Молодая девушка. – Хочешь взглянуть на то, что есть у нас? – Ты не против? – Нет, только не выноси ничего отсюда. Век посмотрел на дальний конец низко висевших полок, установленных здесь лишь временно. Ничего из коллекции пока не получило постоянного дома, потому что ими еще будут заниматься люди из Колдвелловского отделения полиции и ФБР. Оставив без внимания баночки с кусочками кожи – у Сесилии Бартен не было та-туировок – он сосредоточился на множестве колец, браслетов, заколок, цепочек… «Где же ты, Сисси?» – подумал он про себя. Наклонившись, Век поднял прозрачный пластиковый пакет, закрытый за подписью одного из следователей. Внутри лежал заляпанный кожаный браслет, на котором для «красоты» был череп. Не в духе Сесилии. Он продолжил искать, подхватив серебряную сережку-кольцо, которую уже зане-сли в базу. На всех фотографиях в доме Бартенов девушка носила золото. Где же ты, Сисси… где же ты, черт возьми?
***
Двигаясь по одному из тысячи коридоров больницы Святого Франциска, Рэйли ду-мала только о работе. На пути ей попадались белые халаты, санитары в голубых формах и медсестры в зеленых, а также пациенты и их семьи в повседневной одежде. Отделение интенсивной терапии, которое она искала, находилось справа в конце коридора, и, подойдя к посту медсестер, Рэйли показала свой значок. После небольшого разговора ее направили еще дальше по коридору и налево. Когда она повернула за по-следний угол, охранник около прозрачной палаты встал на ноги. – Офицер Рэйли? – спросила он. – Да, это я. – Она показала ему значок. – Как он? Мужчина покачал головой. – Только что позавтракал. – Немногословный ответ так и сочился неприязнью… будто полицейский хотел, чтобы подозреваемый объявил голодовку. Или вообще умер от истощения. – Думаю, скоро его переведут отсюда, потому что он прекрасно себя чувству-ет. Хотите, чтобы я пошел с вами? Рэйли улыбнулась, спрятала значок и достала маленький блокнот. – Я сама с ним справлюсь. Офицер службы безопасности внимательно посмотрел на нее, но потом кивнул. – Ладно, судя по вашему виду, вы на это способны. – Дело не только во внешности. Поверьте. Рэйли открыла стеклянную дверь, отодвинула бледно-зеленую занавеску… и за-мерла, увидев, как над Кронером склонилась медсестра. Брюнетка обернулась и улыбнулась: – Прошу, входите, офицер Рэйли. Посмотрев в глаза настолько черные, что, казалось, у них совсем не было радужки, София почувствовала иррациональный приступ ужаса: каждый инстинкт велел ей бежать. Как можно быстрее. Как можно дальше. Вот только, с опаской она должна относиться к Кронеру… а не к женщине, которая просто выполняла свою работу. – Эм… я зайду попозже, – сказала Рэйли. – Нет. – Медсестра снова улыбнулась, обнажая идеальные белые зубки. – Он готов для вас. – И все же, я просто подожду, пока вы… – Не уходите. Я с удовольствием оставлю вас наедине. София нахмурилась, подумав, они что, встречаются? Медсестра вновь повернулась к Кронеру, прошептала ему что-то и погладила его руку, из-за чего Рэйли слегка поплохело. А затем женщина подошла ближе, становясь все красивее и красивее… пока не стала такой великолепной, что неволей пришлось заду-маться, почему она не подалась в модельный бизнес. И, тем не менее, Рэйли хотелось убраться от нее подальше. Что было совсем безос-новательно. Медсестра остановилась у двери и в очередной раз улыбнулась. – Не торопитесь. Поверьте, у него есть все, что вам нужно. И затем она исчезла. Рэйли моргнула. И еще раз. Потом выглянула из палаты и огляделась. Охранник, не вставая, посмотрел на нее. – Вы в порядке? Коридор был пуст, если не считать передвижного оборудования, тележку на коле-сиках, полную грязного белья, и каталки, на которой никого и ничего не было. Может, медсестра зашла в другую палату? Наверное, так и было. По соседству с палатой Кронера были и другие. – Да, все нормально. Вернувшись к Кронеру, Рэйли взяла себя в руки и сосредоточилась на пациенте, посмотрев в глаза мужчине, который убил, по меньшей мере, дюжину молодых девушек по всей стране. Смышленые глаза. Это стало первой ее мыслью. Умные, блестящие глаза, как у го-лодной крысы. Вторая мысль? Он такой маленький. Было сложно поверить, что он мог поднять па-кет с продуктами, не говоря уже о том, чтобы пересилить молодую, здоровую женщину… хотя, Кронер, скорее всего, накачивал жертв наркотиками, чтобы ослабить их, разом отметая риск побега и шума. По крайней мере, изначально. И в последнюю очередь… Черт, сколько же повязок. Его буквально мумифициро-вали, вокруг головы и шеи обмотаны полосы марли, к щекам и подбородку приклеены квадратные подушечки. И, несмотря на то, что он выглядел как незаконченный проект из лаборатории Франкештейна, Кронер был настороже, а его кожа даже сияла. Неестественно, надо сказать. Может, у него жар? Подойдя к кровати, она показала документы. – Я офицер Рэйли из Колдвелловского отделения полиции. Я бы хотела задать вам несколько вопросов. Я так понимаю, вы отказались от присутствия адвоката. – Вы не присядете? – его голос был тихим, а тон уважительным. – У меня есть стул. Будто она находилась в его гостиной. – Благодарю. – София притянула твердое пластиковое сиденье к кровати, прибли-зившись к нему, но не сильно. – Я хотела поговорить с вами о том вечере, когда на вас напали. – Детектив уже допрашивал меня. Вчера. – Знаю. Но я хочу кое-что уточнить. – Я рассказал ему все, что помню. – Что ж, не могли бы вы повторить ваши слова мне? – Конечно. – Он слабо приподнялся и посмотрел на нее, будто хотел, чтобы она спросила, нужна ли ему помощь. Когда она промолчала, он прокашлялся. – Я был в лесу. Гулял. По лесу… Рэйли ни на секунду не купилась на его уступчивость и услужливость. Человек вроде Кронера мог включать режим «Бедный я» всякий раз, когда это ему выгодно. С по-добными психопатами всегда так. Он мог быть нормальным или убедить других людей и на какое-то время даже себя, что ничем не отличается от остальных: сочетание хорошего и плохого… где «плохое» не шло дальше, чем уклонение от налогов, превышение скорости на трассе или грубость в адрес тещи, сказанная за ее спиной. Но не убийство молодых девушек. Никогда и ни за что на свете. Но рано или поздно маска соскальзывала с лица. – И куда вы направлялись, – подтолкнула она. Его веки опустились. – Вы знаете, куда. – Почему бы вам не ответить. – В мотель «Монро». – Наступила пауза, и следующие слова дались ему нелегко: – Я хотел пойти туда. Меня ограбили, вы же знаете. – Ваша коллекция. Повисло долгое молчание. – Да. – Нахмурившись, он скрыл то, что было в его глазах, посмотрев на свои руки. – Я был в лесу, и на меня что-то напало. Животное. Оно появилось из ниоткуда. Я пытался отбиться, но оно было слишком сильным… «И как ощущения, подонок?» – подумала Рэйли. – Там был мужчина… он видел, как это произошло. Он все подтвердит. Я узнал его вчера на фотографии. – Что случилось с мужчиной? – Он пытался помочь мне. – Кронер снова нахмурился. – Он позвонил в девять-один-один… я больше… ничего… не помню… подождите. – Эти глаза-бусинки наполни-лись проницательностью. – Вы были там. Не так ли. – Вы можете еще что-нибудь рассказать о животном? – Вы были там. Вы смотрели, как меня заносят в скорую. – Вернемся к животному… – И за ним вы тоже наблюдали. – Кронер улыбнулся, маска «Милого и Нормально-го» приоткрыла истинное лицо, в его глазах отражались какие-то странные размышления. – Вы наблюдали за мужчиной, который был со мной. Думаете, это он сделал? – Животное. Вот что мне интересно. – Это не всееееее, что вам интересно. – «Все» было произнесено весело и нараспев. – Ничего страшного. Это нормально, хотеть чего-то. – Какое животное это было, по-вашему? – Лев, тигр, медведь… вот это да. – Это не шутка, мистер Кронер. Нам нужно знать, есть ли угроза общественной безопасности. Рэйли изучала методы допроса и решила, что даст ему возможность побыть героем. Иногда подозреваемые вроде него играют в предложенную игру в надежде снискать к себе расположение или заработать доверие, которое они впоследствии предают, отчего получают неслыханное удовольствие. Кронер почти полностью закрыл глаза. – О, думаю, вы прекрасно позаботились об общественной безопасности. Не так ли. Вот уж точно, предполагая, что он не сбежит из больницы и система запрет негодяя за решеткой до конца его земного существования. – У него должны были быть клыки, – сказала она. – Да… – Он прикоснулся к разорванному лицу. – Клыки… и большие. Чем бы оно ни было… оно было очень сильным. Я до сих пор не знаю, почему выжил… но тот муж-чина, он помог мне. Он старый друг… Рэйли убедилась, что выражение ее лица не дрогнуло. – Старый друг? Вы его знаете? – Рыбак рыбака видит издалека. Когда по спине пробежал холодок, Кронер поднял руку, не дав ей заговорить: – Подождите… я должен вам кое-что сказать. – И что же? Повязки на его лице сморщились, словно он скривился, и его рука поднялась к го-лове. – Я должен сказать вам… Это невозможно, учитывая, что он совсем ее не знал. – Мистер Кронер… – У нее были длинные светлые волосы. Прямые, длинные светлые волосы… – Он с трудом вдохнул и постучал по вискам, словно у него болела голова. – Он хорошо запом-нил волосы… те светлые волосы, покрытые кровью. Она умерла в ванной… но ее тело в другом месте. – Голова Кронера заметалась на подушке. – Идите к карьеру. Она там. В пещере… вам придется зайти вглубь, чтобы найти ее… У Рэйли замерло сердце. Ей полагалось допрашивать его только о ночи нападения, но черта с два она не проверит его слова. И Кронеру неоткуда было знать, что сейчас она работала над делом Сесилии Бартен. – О ком вы говорите? Кронер опустил руку и внезапно его кожа вновь посерела. – О девушке из супермаркета. Я должен был рассказать вам об этом… она хотела, чтобы я рассказал вам. Это все, что я знаю… Вдруг его начало трясти, дрожь в туловище усиливалась, пока он не откинулся на подушки, а глаза закатились. Рэйли бросилась вперед и нажала кнопку вызова на интеркоме: – Нам нужна помощь! На секунду вырвавшись из припадка, Кронер схватил ее за запястье, а его дьяволь-ские глаза просияли: – Скажи ему, она страдала… Он должен знать… она страдала…
В это время в Главном управлении, в хранилище улик, Век просмотрел все, что было в коллекции Кронера, запоминая каждый предмет. К сожалению, ничего из этих драгоценностей и других вещей не было на фотографиях в доме Бартенов, которые он видел. Шагнув назад, он скрестил на груди руки. – Дерьмо. – Тут еще много, – сказал следователь. Не отрываясь от своих дел, парень припод-нял пелену, накрывавшую то, что еще предстояло занести в каталог. Век сделал глоток холодного кофе, подошел к вещам и наклонился. Не прикасаясь, конечно же, поэтому то, что они были выложены в ряд, играло ему на руку. Еще больше украшений… резинок для волос с прядями черных, русых и розовых волос, запутавших-ся… У него зазвонил телефон, и он отошел, чтобы ответить. – ДелВеччио. Да, ага… ага… да, это я… Звонили из Отдела кадров, подтверждая информацию, прежде чем выслать его первый чек. И отвечая на многочисленные вопросы, он подумал, без обид, но у него были дела поважнее. Наконец закончив с ними, он вернулся к подносу. Век был уверен, что Сисси похитил Кронер. Гребаный ад… В латексной хватке следователя мелькнуло золото, когда парень положил его под микроскоп. Сережка. Маленькая сережка в форме птички. Голубя или воробья. – Можно взглянуть? – спросил Век хрипло. Но даже без близкого рассмотрения он узнал, что это… на фотографии Сисси крупным планом, стоявшей на полке, где она не знала, что ее фотографируют. На ней бы-ла точно такая же сережка. Может, на ней была именно эта. Его телефон зазвонил снова, прямо в тот момент, когда следователь протянул ули-ку. Посмотрев на экран и увидев, что это Рэйли, Век тут же ответил на звонок. – Ни за что не поверишь… я смотрю на сережку Сисси Бартен. – Улику по делу Кронера. – Утверждение, не вопрос. Век нахмурился. Ее голос звучал как-то иначе. – Ты в порядке? Что случилось с Кронером? Наступила короткая пауза. – Я… Век отошел от следователя в угол и повернулся к парню спиной. – Что произошло? – спросил он, понизив голос. – Думаю, он убил ее. Сисси. Он… убил ее. Век сильнее сжал в руке телефон. – Что он сказал? – Он опознал ее по волосам и «Ханнафорду». – Ты приносила какие-нибудь ее фотографии? Мы можем получить достоверное… – У него начался приступ посреди допроса. Прямо сейчас я ушла из Отделения ин-тенсивной терапии, им занимаются врачи. Они точно не знают, смогут ли вытащить его. – Он сказал что-нибудь еще… – Тело где-то в карьере. По его словам. – Давай поедем… – Я уже позвонила де ла Крузу. Он едет туда с Бэйлсом… – Я выезжаю прямо сейчас. – Век, ¬– отрезала она. – Это уже не дело о пропавшем человеке. Мы с тобой сняты с него. – Черта с два… она все еще моя, пока не найдено тело. Если хочешь остановить меня, встретимся там. А еще лучше, приезжай и помоги мне. Повисла долгая, долгая пауза. – Ты ставишь меня в ужасное положение. Век стиснул зубы от сожаления. – Похоже, я в этом ас, когда дело касается тебя. Но я должен это сделать… и обе-щаю не быть занозой в заднице. – В этом тебе тоже нет равных. – Договорились. Слушай, я не могу бросить дело, хотя бы пока не узнаю, что с ней случилось. Мне не нужно встречаться с Кронером, если мы что-нибудь найдем, и я не ста-ну трогать ее тело, но я должен взглянуть на него. Очередное бесконечное молчание. А затем: – Хорошо. Я еду. Но если де ла Круз нас выгонит, мы не станем с ним спорить, яс-но? – Предельно. – Век воздал еще одну благодарность. Но потом… – Он сказал что-нибудь еще? В смысле, Кронер? Раздался какой-то шорох, словно София перекладывала телефон из одной руки в другую. – Он сказал, что знает тебя. – Что?! – Кронер сказал, что знает тебя. – Гребаное вранье. Я никогда раньше его не встречал. – Когда она ничего не отве-тила, он выругался. – Рэйли, я клянусь. Я не знаю парня. – Я тебе верю. – Не похоже. – И по какой-то причине, ее мнение не просто имело значение; оно было определяющим. – Я пройду проверку на детекторе. София устало выдохнула. – Может, Кронер просто играл со мной. Сложно знать наверняка. – Что именно он сказал? – Что-то про «рыбак рыбака…». Век похолодел. – Я – не Кронер. – Знаю. Слушай, давай я заведу машину и двинусь в путь. Карьер на другом конце города, и мы можем приступить к поискам наравне со всеми, если де ла Круз нам позво-лит. Увидимся через полчаса. Когда он повесил трубку, криминалист оторвался от микроскопа. – Нашел, что искал? – Думаю, да. Дай знать, если найдешь что-нибудь на эту сережку. Мне кажется, она принадлежит моей пропавшей девушке. – Не вопрос. – А где находится «карьер»? – Езжай на юг по Северному шоссе примерно двадцать миль. Я не знаю, где имен-но выезд, но там есть указатель. Не пропустишь, а другие знаки укажут дорогу до самого карьера. – Спасибо, приятель. – Там очень удобно прятать вещи, если ты меня понимаешь. – Понимаю. К несчастью. Пять минут спустя, Век сидел на своем байке и гнал к межштатному шоссе. Неза-чем заранее звонить де ла Крузу. Им придется иметь с ним дело лицом к лицу, когда он приедет. Тот съезд появился через пятнадцать минут, и на табличке была надпись «Карьер Томаса Гринфилда». Знакам было легко следовать, и не больше, чем через пару минут он свернул на узкую грунтовую дорогу, по краям которой росли деревья. Летом они, безус-ловно, создавали романтический навес, но в данный момент напоминали руки скелетов, вцепившиеся друг в друга. Он сбавил скорость, войдя в бесконечный правый поворот, поднимаясь все выше. Вокруг хлестал ветер, холодный и суровый, облака казались такими близкими, будто вот-вот задушат землю. Уже начав думать, что заблудился, Век, наконец, доехал до вершины. Карьер? Скорее гребаный Великий каньон . Члены Колдвелловского отделения полиции и пожарные уже собрались на месте: два поисково-спасательных отряда. Пара полицейских машин. Немаркированная, которая, должно быть, принадлежала де ла Крузу. Подразделение К-9. Век припарковался далеко от них и никак не объявил о своем появлении, когда приблизился к толпе мужчин, женщин и собак. Де ла Круз отделился от центра и подошел к нему. Вечно угрюмое выражение лица детектива ничуть не изменилось. Опять же, удивлен он не был, а появление Века – едва ли счастливая весть. – Не ожидал увидеть тебя здесь, – пробормотал де ла Круз. Но протянул ему руку. – Это место огромное. – Их ладони с хлопком встретились. – Спорим, вам понадо-бится помощь. Карьер был около мили в длину и полмили в глубину… и скорее естественного происхождения, нежели остатками раскопок. Три из четырех его стенок были отвесными, но южная представляла собой мерзкий склон, полный глыб, неухоженной поросли… и множества темных дыр, которые, должно быть, были пещерами. – Так ты позволишь мне работать? – потребовал Век. – Где твоя напарница? – Уже едет. Де ла Круз обернулся на толпу коллег. – Мы задействовали минимальное количество персонала, потому что не хотим привлекать внимание. Если пресса пронюхает, нам придется иметь дело с зеваками. – Это значит «да»? Де ла Круз посмотрел ему прямо в глаза. – Ничего не трогай, и ты туда не пойдешь, пока не приедет Рэйли. – Заметано, детектив. – Давай… можешь присоединиться к разработке плана.
***
Старое жилище Джима было не таким старым и не совсем принадлежало ему. Он снял гараж и квартиру над ним у старика в костюме дворецкого после того, как впервые приехал в Колдвелл, и, выселяясь примерно неделю назад, Джим думал, что не вернется. Бывший босс, Ублюдок Матиас, дышал ему в затылок, и в течение следующего раунда с Девиной он застрял в Бостоне. Но, правда, что прошло согласно плану? Матиас больше не в игре, Джим вернулся в Колдвелл, а ему с Эдрианом необходимо убежище. Ну здравствуй, старое логово… И настало время молиться, что владелец не успел побывать внутри и обнаружить оставленные деньги за аренду и ключ. Направив свой Ф-150 на длинную подъездную дорожку, ведущую к гаражу, он проверил, что Эдриан все еще ехал за ним на том «Харлее»… и он был на месте. Они вме-сте миновали пустой, но идеально содержавшийся фермерский дом и продолжили путь по тропинке, пересекая холмистую поляну размером так акров двадцать. Гараж стоял в задней части собственности и, возможно, хозяин хранил там технику для фермы и газонокосилки, а сверху жил уборщик. Но, сняв помещение, Джиму показалось, что оно пустовало какое-то время. Остановившись сначала около больших двустворчатых дверей, Джим вышел из машины, схватился за ручку и со всей силы потянул, гадая, будет ли место… Панель с грохотом поддалась, открывая идеально чистый цементный пол и неотде-ланный потолок, достаточно высокий, чтобы припарковать там трейлер с лошадью. Джим вернулся за руль и дал двигателю завезти его внутрь. Эдриан заехал следом, припарковал «Харлей» и закрыл за ними дверь. Когда серый дневной свет исчез, Джим заглушил мотор, распахнул свою дверь… Воздух наполнил чистый, свежий запах цветов. Он был настолько силен, что Джи-ма чуть не стошнило, хотя аромат был вполне приятным. Не говоря ни слова, Джим с Эдрианом подняли брезент с обеих сторон задней час-ти кузова. Парусина, которую они купили в «Хоум Дипоу» час назад, была оснащена полудюжиной тросов, и парни один за другим освободили крючки и связки. Закатав тол-стую голубую пелену, они открыли завернутое в простыню тело, с которым обращались предельно осторожно. Вскоре после того, как ярость Джима выбила все окна, ангелы покинули фойе бан-ка, взяв с собой Эдди… что, как оказалось, не составило больших усилий, по крайней ме-ре, физических. После смерти тело было легким как перышко, будто большая часть веса покинула кожу и кости, и оставшееся представляло собой лишь очертания того, чем ко-гда-то был Эдди. Джим понятия не имел, куда идти, но затем на их пути появился Пес… и привел их к заброшенному трехэтажному зданию. Оставив Эдриана и животное охранять мертвого друга, Джим вернулся в отель, со-брал все их вещи и погрузил в грузовик. Вернувшись, он припарковался в подземном га-раже в паре кварталов от них и предложил всевозможные планы, чтобы передвинуться в более безопасное место и подобрать другие машины и байки, которые все еще стояли у «Мэриотта». Но в итоге он просто сел и дал Эдриану передохнуть… парень выглядел так, будто вот-вот развалится на части. В конце концов, им пришлось сменить место, и он решил, что приехать сюда – лучший вариант на ближайшую перспективу. Эдриан ничего не ответил, но это, скорее, плохой знак… он до сих пор не пришел в себя, но рано или поздно очнется, и что тогда? Назвать это катастрофой библейских масштабов – значит сильно преуменьшить. Джим открыл дверцу и позволил ей упасть. – Хочешь… Эдриан запрыгнул в кузов и ловко приземлился рядом с Эдди. Взяв в охапку заку-танные останки, он сошел с машины и подошел к боковой двери. – Откроешь нам? – Да, конечно. Пес вновь вел их за собой, Джим подошел к выходу, открыл дверь, и затем они втроем поднялись по внешней лестнице. Наверху он за секунды открыл замок отмычкой и отошел в сторону, пропуская Эдриана. Односпальная кровать стояла на том же месте, где была до ухода Джима, простыни спутались после последнего раза, как он спал на ней. И, да, деньги и ключ все так же ле-жали на кухонном столе. Диван до сих пор стоял под венецианским окном , занавешен-ным тонкими шторками. В воздухе слегка пахло сеном, но этот аромат вскоре исчезнет. Ведь рядом Эдди. Посмотрев на Эдриана, Джим знал, что не было причин не использовать это место. Матиас навеки в колодце душ Девины, поэтому он не представлял угрозы, а остальные парни из специального подразделения будут заняты борьбой за оставленный им пост гла-вы. К тому же, у Джима были проблемы только со старым боссом. Которого он подвел в последнем раунде. – Здесь есть чердак, – сказал Джим, зайдя на кухню. Рядом с холодильником была узкая дверца, ведущая в мелкое отшпатлеванное по-мещение под свесом крыши. Протянув руку, он включил простую лампочку и убрался с дороги. Когда Эдриан сгорбился и зашел внутрь со своей ношей, Джим открыл один из ящиков в кухонной конторке и взял длинный нож. Он, не колеблясь, приложил лезвие к ладони и полоснул им по своей коже. – Черт, – зашипел он. – Что ты делаешь? – произнес Эдриан, выглянув с чердака. Ярко-красные переливающиеся капли падали на пол друг за другом, когда он шел к тому месту, где лежало тело Эдди. По правде говоря, он не был полностью уверен в том, что здесь происходит, но инстинкты вели его, толкая вперед и прикладывая его кровоточащую ладонь к внутренней стороне дверцы… как и на само тело. Прежде чем поднять влажную руку, он провозгласил: – Я не оставляю павших солдат. Ты будешь с нами… пока не вернешься к нам. Можешь поставить на это свой зад. Закрыв дверь, Джим посмотрел на Эдриана, прислонившегося к конторке и пытав-шегося взять себя в руки. Ангел уставился на линолеум, словно на листы чая… карту… зеркало… или ни на что в принципе. Кто его знает. – Мне нужно знать, где ты, – сказал Джим. – Хочешь остаться здесь, с ним, или продолжить сражаться? Пустые глаза оторвали взгляд от пола. – Не должно было так случиться. Он бы лучше с этим справился. – С этим всегда сложно иметь дело. Я и не стану заставлять тебя. Хочешь ничего не делать и горевать, пожалуйста. Но я должен знать о твоих планах. Дерьмо, наверное, еще слишком рано просить парня подумать о том, что он хочет на ланч, не говоря уже о том, готов ли он продолжить сражаться. Но у них не было време-ни, чтобы разыгрывать терапию и размышлять о своих чувствах. Это война. Когда Эдриан пробормотал что-то о том, как все это «неправильно», Джим понял, что должен привлечь внимание парня. – Слушай сюда, – проговорил он медленно и четко, – Девина сделала это нарочно. Она забрала его у тебя, поскольку рассчитывает, что потеря выведет тебя из строя. Это же базовая стратегия – отделение. Меня от вас двоих… тебя от этого мира. От тебя зависит, сработает ли ее план. Эдриан отвел взгляд к двери, которую закрыл Джим. – Как могло что-то настолько… серьезное произойти так быстро? Джим вернулся в собственное прошлое, на кухню, которую так хорошо помнил, к кровавой сцене, которую никогда не забудет: его мать, умирающая в луже собственной крови, говорит ему бежать как можно быстрее, как можно дальше… Он прекрасно понимал, какую боль сейчас испытывает Эдриан, ужасное осознание того, что опоры, не дававшие рухнуть твоим небесам, на самом деле сделаны из бумаги, а не из камня. – Взрывы случаются, время от времени. На какое-то время воцарилась тишина, а затем по полу раздался шаркающий звук. Пес, по большей части остававшийся в стороне, полз к Эдриану, и, добравшись до парня, сел на его солдатский ботинок, положив голову ему на колено. – Я не псих, – наконец, сказал Эдриан. – Я не… такой. Это изменится, подумал Джим. Вопрос только в том, когда. – Останься здесь, с ним, – сказал Джим. – Я должен вернуться на поле. Не хочу, чтобы ДелВеччио был сам по себе. – Да… хорошо. – Эдриан наклонился и поднял Пса. – Хорошо. Ангел подошел к дивану и сел на него, положив животное на колени, не отрывая взгляда от двери на чердак. – Позвони мне, – сказал Джим, – и я сразу же вернусь. – Ладно. Боже, Эд напоминал неодушевленный предмет, который дышал. И последней мыс-лью Джима стало то, что Девина играла с огнем. Эдриан очнется от этого ступора… и за-ставит ее заплатить сполна. Закрыв дверь, Джим остановился, чтобы прикурить сигарету, и посмотрел на небо. Над гаражом кучились облака, и он понял, что ищет в них какой-то образ или знак. Но не получил их. Джим докурил «Мальборо» и, когда он уже собрался уйти, услышал, как в квартире включилось радио. А капелла. Бон Джови. «Вспышка славы ». Как удачно. Джим взмыл в воздух, следуя за сигнальным огнем – ДелВеччио. И на полпути к своей цели он понял… У него не было радио.
-------------------------------------------------------------------------------- Большой каньон - Крупнейший в мире каньон глубиной около 1 мили (1600 м) и длиной около 200 миль в среднем течении р. Колорадо, прорезающий плато Колорадо в штате Аризона. Ширина внизу около 1 км, вверху от 8 до 25 км. Знаменит ландшафтом, отражающим различные геологические эпохи. Форд Ф-150 - самый продаваемый пикап в Америке в течение 30 лет «Хоум Дипоу» - американская торговая сеть, являющаяся крупнейшей на планете по продаже инструмен-тов для ремонта и стройматериалов. большое окно, обычно из цельного стекла и с приятным видом
– Стой, давай помогу. Рэйли приняла устойчивое положение между двумя глыбами размером с кресло с подголовником, и, наклонившись, протянула руку. – Спасибо, – сказал Век, взглянув на нее. Их ладони встретились, они пожали руки, а потом Рэйли отклонилась, всем своим весом пытаясь поднять его. Даже с точкой опоры, поднимать Века – все равно, что вытя-гивать машину из канавы, и она прекрасно осознавала, что если он не подпрыгнет, КПД будет равен нулю. Когда он присоединился к ней на плато, они огляделись. Вот уже несколько часов они работали на длинном склоне карьера, светя фонариками в мелкие пещеры и нависаю-щие скалы. Офицеры поисково-спасательного отряда бились над крутой стороной, а дру-гие полицейские из отдела были далеко слева или ходили по кругу с собаками. Минуты шли медленно, мучительно, размеры пространства, которое им нужно обследовать, подав-ляли ее. И скрытность с Веком, не сказанные слова не помогали. Боже, она ненавидела все это. Особенно тот факт, что они пытались найти тело мо-лодой девушки. – Здесь еще одна пещера, – сказала она, спрыгнув со скалы и приземлившись на илистый грунт. – Была здесь раньше? – спросил Век, встав рядом с ней. Как обычно, на нем было недостаточно одежды… Так, нужно перефразировать, подумала она: Как обычно, он был недостаточно те-пло одет, обувь подходила для офиса, но не для улицы. Но ему, похоже, было все равно: хотя его туфли, несомненно, уже никуда не годны, а черная ветровка колыхалась на ветру как клочок бумаги, он не сдавался, будто чувствовал себя весьма комфортно. С другой стороны, они работали до пота. Стоп, какой был вопрос…? – Как и большинство, я всегда знала о карьере. – Она взглянула на обрыв. – Но приехала сюда впервые. Боже, будто из земли вырвали огромный кусок дерна. – Безумно огромный. – Говорят, он появился от ледников. – Либо так, либо Бог решил сыграть в гольф, а лунка, в которую он целился, нахо-дится в Пенсильвании. Она засмеялась. – Я бы поставила на доисторический лед. Вообще-то, он лишь называется «карье-ром»… он никогда им не был – только похож на него. Они преодолели еще один валун, вновь спрыгнули и направились к темной пасти пещеры, которую заметила Рэйли. Она выглядела больше тех, в которых они уже побыва-ли, и вблизи вход в нее казался достаточно высоким, что пройти, не наклоняясь… но пле-чи Века ни за что не пролезут в него, если он не повернется боком. Они посветили внутрь фонариком, но там были лишь скалистые стены, грязный пол и, Господи всемогущий, вонь. Сырой, затхлый смрад. Они все пахли одинаково, словно у этого места был один-единственный аромат тела. – Ничего, – сказала она. – Но я не вижу конца. – Пропусти, я зайду дальше. Прекрасный момент заявить, что она – современная женщина, и сказать «Черта с два, я сама об этом позабочусь». Но одним небесам известно, что там таилось, а она не яв-лялась большой любительницей летучих мышей. И медведей. Как и змей. А также пауков. Свежий воздух – единственное место, где она вела себя, как любая девушка. Когда она отошла в сторону, Век повернулся и влез в узкое пространство. Его грудь едва пролезла, что напомнило ей о том, как много она знала о его теле. Отвернувшись, Рэйли попыталась определить следующую цель. Отчаянно. – Ничего, – пробормотал Век, выйдя из пещеры и нарисовав на камне «Х» красным баллончиком. – Подожди, у тебя… – Она встала на носочки и убрала из его волос паутину. – Вот, так намного лучше. Век поймал ее за руку, когда она собралась отвернуться. Рэйли дернулась от неожиданности и быстро огляделась, но он сказал: – Не волнуйся, нас никто не видит. Наверняка так и было: они стояли внизу, между тремя массивными камнями. Но едва ли это хорошая новость, потому что уединенность – не то, что им нужно. А прожек-торы, сцена, мегафоны у лица – в самый раз… – Слушай, я знаю, это неуместно, – прошептал Век голосом, от которого ее сердце забилось еще быстрее. – Но та хрень, которую сказал Кронер… что он знает меня? Рэйли с облегчением выдохнула. Слава Богу, он говорит не о них. – Да? Век отпустил ее и прошелся по кругу. Затем достал сигарету, прикурил и выдохнул дым в противоположную от нее сторону. – Думаю, на каком-то уровне, именно это пугает меня больше всего на свете. Чувствуя себя дурой из-за испуга, Рэйли прислонилась к нагретому солнцем склону глыбы. – Что ты имеешь в виду? Век посмотрел на небо, тень его сильного подбородка упала ему на грудь, из-за че-го казалось, что из туловища поднимается темная арка. – Рыбак рыбака… – Ты действительно думаешь, что пытался убить его, – тихо произнесла она. – Слушай, это прозвучит бредово… но мне кажется, что отец всегда со мной. – Он приложил руку к груди, прямо на черную тень. – Есть… нечто, оно – часть меня, но не я. И я всегда боялся, что оно вырвется наружу… – Век, выругавшись, оборвал себя. – О бо-же, ты только послушай эту чушь… – Это не чушь. – Когда Век взглянул на нее, она посмотрела на него в ответ. – И ты можешь поговорить со мной. Никаких осуждений. Больше никого, кроме меня. Если только ты не нарушил закон. Его губы изогнулись в горькой улыбке. – Я не сделал ничего, из-за чего меня можно арестовать. Хотя, я действительно за-думывался, правда ли это в случае с Кронером в том лесу. – Ну, если ты боишься, что похож на отца, а перед тобой настоящая кровавая баня и ты ничего не можешь вспомнить… это неудивительно. – Я не хочу быть таким, как он. Никогда. – Ты не такой. – Ты меня не знаешь. От его серьезного лица по ней пробежал холодок, хотя ноги были сухими и теплы-ми, а на ней была парка и перчатки. И Век был так уверен, что он для нее всего лишь не-знакомец, что она задумалась, почему эта несомненная истина не остановила их вовремя прошлой ночью. Но, с другой стороны, секс и сексуальное влечение всегда заставляют чувствовать близость, когда на самом деле это лишь трение двух тел друг о друга. Как много она действительно знала о нем? Не больше, чем было в его досье на ра-боте. Но в одном Рэйли была уверена: он точно не навредил тому человеку. – Тебе нужно поговорить со специалистом, – сказала она. Несомненно, с таким от-цом не обошлось без последствий для психики. – Сбрось эту ношу со своих плеч. – В этом и проблема… она внутри меня. Что-то в его тоне заставило тот холодок вернуться… усилившись в десятикратном размере. Только сейчас Рэйли лихорадочно думала. – Послушай меня, тебе нужно выговориться. Он снова обратил взгляд к ярко-голубому небу с тающими полосами облаков. – Я почувствовал облегчение, – сказал он, спустя мгновение, – когда вчера ночью ты ушла так быстро. Ну, это ли не пощечина по лицу, которая образумит ее. – Рада услужить, – остро ответила она. – Потому что я мог бы влюбиться в тебя. Когда у нее отвисла челюсть, и она моргнула как рыба, Век стряхнул пепел и вы-дохнул, дым поднялся в прохладный весенний воздух. – Я знаю, это ничему не поможет. То, что я сказал это сейчас, и то, что это правда. Безусловно. Но она не могла закрыть тему. – Но вчера ночью… ты сказал, что никогда не отведешь меня в свою спальню. Век покачал головой, в отвращении изогнув верхнюю губу. – Никогда. Там я спал с женщинами, которые не имели никакого значения. Ты же имела… имеешь. – Он ругнулся, тихо и низко. – Ты отличаешься от остальных. Рэйли сделал глубокий вдох. И еще один. И она знала, что сейчас подходящее время, чтобы внести ясность между ними, ска-зав нечто вроде «Я действительно польщена, но…» Вместо этого она просто смотрела на него, когда Век перевернул сигарету и взгля-нул на маленький оранжевый кончик. Проследив резкие и красивые черты его лица, она пыталась бороться с притяжением… и сдалась. В этом уголке уединенности перед пеще-рой, со свищущим между глыбами ветром, солнечным светом на их лицах, шестеренки их отношений начали возвращаться на место… и Рэйли поняла, почему действительно ушла от него так быстро. Работа лишь прикрытие – она чувствовала к нему то же самое, и это напугало ее. – Но это упирается во все дерьмо с моим отцом. – Прости, что? – услышала она себя. – Отношения с тобой… они также связаны с ним. – Век посмотрел ей в глаза. – Он был влюблен в мою мать. Но, несмотря на это, резал ее на части, пока она все еще дыша-ла, и выложил из кишечника сердце на полу рядом с ней. Я знаю это, потому что именно я нашел ее тело. Ахнув, Рэйли поднесла руку к горлу и инстинктивно сделала шаг назад… только чтобы обнаружить, что за ней скала, и отступать некуда. – Да… – сказал он. – Такова история моей семьи.
***
Прекрасный способ очаровать женщину, подумал Век, когда Рэйли побелела и по-пыталась отойти от него. Сильно затянувшись, он выпустил дым в сторону. – Мне не следовало поднимать эту тему. Рэйли покачала головой… может, чтобы привести мысли в порядок. – Нет… нет, я рада, что ты заговорил об этом. Я просто немного… – Шокирована. Да. И это – только одна из причин, по которым я не обсуждаю это дерьмо. Она убрала с глаз выбившуюся прядь волос. – Я серьезно. Ты можешь поговорить со мной. Я хочу, чтобы ты поговорил со мной. Век не был уверен, что ее чувства не изменятся, когда он закончит. Но, тем не ме-нее, почему-то разинул рот. – Моя мать стала его тринадцатой жертвой. – Черт, он завидовал парням, чьи «пло-хие истории» включали рассказ о пивном кальяне, порче общественной собственности, и может, замене бензина в чьем-то баке своей мочой. – В школе были летние каникулы, и я отдыхал с друзьями в арендованном домике на Кейп-Коде . Была наша последняя ночь там, и я последним уезжал домой, поэтому остался один. Он принес ее в гостиную и сде-лал это там. После он, должно быть, поднялся наверх, проверить меня… когда я проснул-ся, на дверной ручке были два кровавых отпечатка. Они стали единственным намеком, что произошло нечто ужасное. Он заклеил ей рот, поэтому я ничего не слышал. – О… Боже… Вновь затянувшись, он произнес на выдохе: – И знаешь, даже тогда, увидев, что было на молдинге, я первым делом посмотрел на собственные руки. Ничего не обнаружив на них, я побежал в свою ванную, проверил полотенца, одежду… какая ирония, то же самое я сделал после случая с Кронером. И по-том я понял… «Черт, жертва». Я позвонил в девять-один-один и разговаривал с ними, спускаясь вниз. – Ты нашел ее. – Да. – Он потер глаза, прогоняя воспоминания о красной крови на дешевом голу-бом ковре, о сердце, выложенном из частей человеческого тела. – Да, нашел, и я знал, что это его рук дело. Он мог не продолжать говорить, как вслух, так и про себя. Воспоминание остава-лось нетронутым так долго, и Век надеялся, что оно предусмотрительно разложилось, по-жалуй, принеся этим самым пользу здоровью. Но нет. Сцена, свидетелем которой он стал, до сих пор была затянута неоновыми тенями, будто паника и ужас, которые он чувство-вал, смягчились и исказили все в мысленной фотографии, за исключением ее четкости. – Я читала о твоем отце… изучала его в школе, – тихо произнесла Рэйли. – Но ни-где не говорилось о… – Мне было семнадцать, я был несовершеннолетним, мама носила другую фами-лию, поэтому ты бы об этом и не узнала. Забавно, именно тогда правоохранительные ор-ганы впервые говорили с моим отцом о жертве. Разумеется, они поверили ему, когда он сказал, что убит горем… и Бог свидетель, он прекрасно играл на публику. А что до отпе-чатков на дверной ручке? На нем были латексные перчатки, поэтому зацепиться было не за что. – Господи, мне так жаль. Век замолчал, но ненадолго. – Я не часто его видел. А когда он приходил домой, мама исчезала с ним. Она не могла им насытиться… он был ее любимым наркотиком, единственной значимой вещью, единственным, о чем она думала. Сейчас я чертовски уверен, что он провоцировал ее бе-зумство, и обычно это меня раздражало… но потом я понял, что он такое и что у нее не было шанса. А насчет его точки зрения? Думаю, все это веселило его, но, очевидно, спус-тя какое-то время игра ему наскучила. И на этом Век просто выдохся, как спринтер, который не в силах бежать дистан-цию. – В общем, именно поэтому мы никогда не будем ужинать в доме моих родителей. Неубедительная попытка пошутить. Никто не засмеялся. Докурив сигарету, Век потушил ее о подошву туфля… и только сейчас заметил, что его обувь не переживет эту грязевую ванну. Рэйли же, с другой стороны, умудрилась где-то раздобыть пару туристических ботинок. Так в ее духе. Она всегда была готова… Когда он поднял взгляд, она стояла прямо перед ним. Ее щеки порозовели от ветра и напряжения, а глаза сияли теплотой, исходившей от сердца не просто доброго, но и от-крытого. Выбившиеся из хвоста локоны образовывали красноватый ореол, а ее парфюм, шампунь или что бы там ни было напоминали ему о лете… нормальном лете, а не о том последнем, что он провел, будучи «ребенком». А затем она подошла к нему вплотную, обернула вокруг него руки и просто прижала к себе. До него не сразу дошло, что происходит, поскольку этого он ожидал в последнюю очередь. Но потом он обнял ее в ответ. Одному Богу известно, сколько они так стояли. – Я не привык встречаться, – хрипло сказал он. – С коллегами? – Рэйли отстранилась и посмотрела на него. – Вообще ни с кем. – Век пригладил ее волосы рукой. – И ты слишком хороша для меня. Наступила небольшая пауза, после которой она слегка улыбнулась: – Так, значит, диван остается предпочтительным местом, да. – Зови меня Казановой. – Что мне с тобой делать, – прошептала она, будто говорила сама с собой. – Честно? Не знаю. Будь я твоим другом, то посоветовал бы бежать к выходу, не идти к нему. – Они – не ты, знаешь, – сказала она. – Родители тебя не определяют. – Не уверен. Она была без ума от психопата. Он – демон в привлекательной маске. И тут появляется ребенок в коляске. Давай признаем, до сих пор смыслом моей жизни бы-ло избежать прошлое, растрачивая впустую настоящее и отказываясь думать о будущем… потому что я ужасно боюсь, что ношу не только имя отца. Рэйли покачала головой. – Послушай, я всегда боялась, что родившая меня женщина вернется и заберет ме-ня. Я очень долго была твердо уверена, что если она захочет меня вернуть, то всех офици-альных документов, оформленных отцом, будет недостаточно. Я не спала по ночам… ме-ня все еще посещают эти кошмары. Более того… и ты хотел поговорить о сумасшест-вии… я до сих пор сплю с копией бумаг по удочерению, заверенной судом, рядом с собой на тумбочке. О чем я? Только то, что ты чего-то боишься, не дает этому сил воплотиться в жизнь. Страх не превратится в материал для документального произведения. Снова повисла долгая тишина. И Век нарушил ее: – Забудь, что я сказал раньше. Думаю, я влюбляюсь в тебя. Прямо здесь. И прямо сейчас.
------------------------------------------------------------------ В оригинале «Blaze Of Glory» Коэффицие́нт поле́зного де́йствия (КПД) — характеристика эффективности системы (устройства, маши-ны) в отношении преобразования или передачи энергии. Определяется отношением полезно использо-ванной энергии к суммарному количеству энергии, полученному системой. Кейп-Код - песчаный полуостров ледникового происхождения на юго-востоке штата Массачусетс, между заливом Кейп-Код на севере и западе и проливом Винъярд и заливом Нантакет на юге. Модный летний курорт.
Стоя неподалеку от Рэйли и Века, Джим слился со скалой и отчаянно пытался не подслушать каждое сказанное ими слово. И когда они приблизились друг к другу, он от-вернулся. В невидимости имелись свои преимущества, но к вуайеризму он был отнюдь не склонен. И Джим был недоволен этой задержкой, вызванной всплеском эмоций. Они искали его Сисси… а шуры-муры могут подождать до тех пор, пока они не найдут ее или не узнают, что в указанном месте ничего нет. Сойдя с камня, на котором стоял, Джим оказался в луже, грязная вода забрызгала брюки и ботинки, но не издала никакого звука, благодаря небольшому защитному полю, которым он окружил себя. Дьявол, этот карьер напоминал нечто из старых эпизодов «Звездного пути» , только без красных рубашек и транспортеров… Внезапно тепло окатило одну сторону его лица, и это ощущение заставило поднять голову и посмотреть вправо. На него лился луч солнечного света, падая на висок и подбо-родок. Какого черта, подумал Джим, осознав, что свет шел из неверного направления. Нахмурившись, он сделал шаг назад, развернулся и пошел по лимонно-желтой тропинке… которая привела к пещере, находившейся позади него. Внутри ее темных глубин что-то сверкнуло. – Вот, дерьмо, – прошептал Джим, когда предчувствие окатило его словно холод-ный дождь. Взяв себя в руки, он зашел в пещеру через неровный вход. Отходить в сторону не пришлось – свет проходил прямо сквозь него, словно Джима здесь вообще не было. Проем был довольно большим, около шести футов в высоту, может три в длину, но дорожка почти сразу сворачивала, и возникал вопрос: от чего отражались лучи? Джим прошел дальше, солнечный свет не покидал его, заставляя подумать о Псе, тихом и отрадном товарище. И он не переставал размышлять о том, как луч смог завер-нуть за угол, или почему тот, вроде бы, направляет его… – Боже… Милостивый… – Ему пришлось ухватиться за камень, чтобы не упасть, глядя на то, что свет выделял из темноты: около наклонной стены, завернутое в жесткий брезент, лежало тело. Лежало на земле. Словно какой-то мусор. Яркий луч осветил узел на одном конце, и тогда Джим увидел пучок волос. Светлых волос, если бы они были чистыми. Джим закрыл глаза и рухнул около неровного склона пещеры. Ощущение, что столь многое вело к этому моменту… проклятье, может, даже все… было словно трубя-щий горн за головой, не замолкавший ни на секунду, оглушая его. «Совпадений не существует», вспомнил он слова Найджела. Когда на плечо легла чья-то рука, Джим развернулся, одновременно вынимая кри-стальный кинжал. Но он немедленно опустил оружие. – Господи, Эдриан… ты хочешь, чтобы тебя закололи? Не самый удачный вопрос в такой день, как этот. И ангел не ответил. Он просто посмотрел на свет над головой Сисси, освещавший ее останки, словно неземная золотая корона. – Хотел помочь тебе с твоим мертвецом, – шепотом произнес он. – Ты помог мне с моим. Джим несколько секунд просто смотрел на парня. – Спасибо, приятель. Эдриан один раз кивнул, будто они обменялись своеобразными клятвами, и дос-тигнутая ими гармония заставила Джима задуматься… Если у всего была цель, то умерла ли Сисси ради этого момента между ними? Было ли это причиной, по которой они поте-ряли Эдди? Потому что когда Эдриан встретился с ним взглядом, они оба находились в одном и том же месте, две горячие головы вновь нашли общий язык, благодаря трагедиям, не связанным друг с другом, но совершенно одинаковым. Вместо того чтобы подойти к своей девочке, Джим протянул руку своему напарни-ку. И когда ангел пожал ее, он притянул Эдриана к себе и крепко обнял ублюдка. Он по-смотрел на Сисси через плечо парня. Взвесив интересы войны и всех тех, кто потерял девушку, а также то, чем была за-бита голова Эдриана прямо сейчас, Джим сомневался, стоило ли это неожиданное едине-ние двух потерь: в лучшем случае, соотношение было пятьдесят на пятьдесят, с совсем крохотным перевесом в пользу сражения с Девиной. Вот только, иногда чаша терпения переполняется. Семьи теряют своих дочерей. А лучшие друзья не возвращаются домой в конце ночи. И жизнь кажется совершенно бесполезной. Но, тем не менее, ты двигаешься вперед. Когда они отстранились друг от друга, Эдриан прикоснулся к цепочке Сисси. – Она действительно твоя девочка. – И пришло время вытащить ее отсюда, – кивнул Джим.
***
Господь всемогущий, подумала Рэйли. Век выглядел так, словно собирался поце-ловать ее. И ей казалось, она позволит ему. А еще те слова про «влюбленность». Замерев, Рэйли не была уверена, что сказать в ответ. Она тоже в него влюблялась. Но едва могла признаться в этом самой себе. Произнести слова вслух было уже слишком. Но ответить можно разными способами. Как только она подалась вперед, к его губам, он наклонился, направляясь к ее… На скале над ними кто-то появился. Кто-то большой, настолько высокий, что заго-раживал солнце. И, отпрыгнув от своего напарника, в первую очередь она подумала: «Бо-же, хоть бы это были не из Главного управления…» Ее желание исполнилось, к сожалению, – наверху стоял «агент ФБР». Век двигался так быстро, что Рэйли не заметила, как оказалась за человеческим щитом, пока не поняла, что ее руки лежат на его спине. Галантный жест, но она не нужда-лась в прикрытии. Сунув руку в пальто и нащупав оружие… в точности, как сделал он… она вышла из-за него, нацелив пистолет вперед. Только… смотревший на них мужчина совсем не казался агрессивным. Он выгля-дел разбитым. Совершенно уничтоженным. – Сисси Бартен вон там, – сказал он, показав куда-то позади себя. – Около задней стены соседней пещеры. «Он не причинит нам вреда» – подумала она с уверенностью, исходившей из глу-бины души. Опустив девятимиллиметровый, Рэйли нахмурилась. Вокруг его тела виднелось едва заметное свечение, сияние, которое мог объяснить тот факт, что мужчина стоял прямо под солнцем… но, минуточку, это было не так. Солнце уже давно в другом положении по отношению к тому месту, где он находился. – С вами все хорошо? – спросила она мужчину. Его глаза, исполненные мукой, посмотрели на нее. – Нет. Не все. – Откуда ты знаешь, где тело, – заговорил Век резким и требовательным тоном. – Я только что его видел. – Я звонил в ФБР. Там никогда о тебе не слышали. – Только нынешняя администрация. – В его тоне сквозила скука. – Ты поможешь ей или будешь продолжать тратить время… – Выдача себя за федерального агента – уголовное преступление. – Ну, так доставай наручники и заковывай меня к чертям… только иди сюда. Когда парень спрыгнул с камня и исчез, Век обернулся через плечо: – Оставайся здесь. – Черта с два. Должно быть, что-то в выражении ее лица подсказало ему, что спор будет лишь пустой тратой времени, потому что Век цветасто выругался… и пошел. Они вместе забра-лись на валун, вскарабкавшись на него, цепляясь за камень. Когда они оказались навер-ху… Джим Херон, или кто он там, исчез. Но был, однако, вход в другую большую пещеру. – Вызови подкрепление, – сказал Век, достав фонарик и наклоняясь. – Я иду внутрь… и нужно, чтобы ты прикрыла меня отсюда. – Без проблем. – Рэйли нащупала рацию, но затем крикнула ему: – Стой! Смотри за следами. Подходи по краю, хорошо? – Точно, – оглянулся он на нее. – И будь осторожен. – Обещаю. Держа впереди себя фонарик и пистолет, Век зашел в пещеру, его широкие плечи едва пролезли через вход. Ему почти сразу пришлось повернуть, потому что свет потуск-нел и исчез вовсе. Позвонив коллегам и получив подтверждение, что другие уже в пути, Рэйли осто-рожно наклонилась к слякоти, ставшей приветственным ковриком пещеры. Она знала, что остальные будут здесь только через некоторое время, и взмолилась, чтобы инстинкты не подвели ее насчет того большого светловолосого мужчины, которого, очевидно, совер-шенно не заботила ложь или выдача себя за должностное лицо… но казавшегося раздав-ленным, когда речь шла о Сисси Бартен. Если с Веком что-то случится, когда она должна прикрывать его, она никогда себя не простит… – Какого… хрена? – пробормотала девушка. Рэйли нахмурилась и присела на корточки. В самой середине сырой грязи следы Века, где он приземлился, напоминали кратеры на луне. Аналогично, вокруг склона и до входа в пещеру они были глубокими и явными, ямки от туфель с гладкой подошвой доминировали над землей и свидетельствовали о том, что здесь прошелся мужчина весом около двухсот фунтов. Поднявшись, Рэйли уперлась ногой в выступ и вытянулась, чтобы посмотреть на землю, по которой прошли они с Веком. На краю уступа были две пары мокрых следов, ее и Века. И все. Осматривая широкий склон, она покачала головой. Джим Херон, или кем бы он ни был, никак не мог спуститься сюда, не намочив ноги. И он никак не мог стоять там, не оставив сырые следы, как они с Веком. Какого дьявола здесь творится? Позади нее из пещеры появился Век. – Это Сисси Бартен. Он прав. Рэйли с трудом сглотнула, снова присев. – Там есть что-нибудь еще? – Я ничего не увидел. Ты вызвала наших? – Да. Уверен, что это она? – Я ничего не трогал, но там видны светлые волосы, и тело лежит именно там, где сказал Кронер. – Век нахмурил брови. – Что-то не так? – На полу пещеры были еще какие-нибудь следы? – Сейчас проверю. – Он исчез. И вернулся. – Не особо. Но это не самая лучшая по-верхность, чтобы их обнаружить. Там относительно сухо, только неглубокие лужицы. О чем ты… – Он словно свалился с неба. – Кто? Херон? – Ничто не говорит о том, что он был здесь, Век. Где его грязные следы? На земле? Наверху? – Подожди, а там разве… – Ничего. Он нахмурился и осмотрелся. – Сукин сын. – Читаешь мои мысли. Вдалеке Рэйли услышала приближающихся офицеров, поэтому приложила руки ко рту и крикнула: – Сюда! Мы здесь! Может, кто-нибудь другой сможет в этом разобраться. Потому что у нее не было никаких догадок… и, видимо, то же можно сказать и о Веке.
----------------------------------------------------------- Звездный путь - научно-фантастический телевизионный сериал, действие которого разворачивается во второй половине XXIII века (2264—2269) и повествует о пятилетней исследовательской миссии звездолёта Звёздного флота Объединённой федерации планет «Энтерпрайз» под командованием капитана Джеймса Тиберия Кирка. На протяжении трёх сезонов экипаж этого звездолёта бороздил просторы Млечного пути, встречался с новыми цивилизациями, занимался исследованиями и дипломатическими вопросами.
