Битва между добром и злом вложила судьбу человечества в руки невольного спасителя и его шайке падших ангелов. Им необходимо победить семь смертных грехов и спасти семь душ. Удачно выполнив первое задание, Джим Хэрон сражается с демоном, способным принять любое обличье, дабы получить душу, которую он должен самостоятельно определить. И будто этого мало, его бывший босс хочет, чтобы Джим убил находящегося в самоволке члена подразделения - Исаака, мужчину, которого - как верит Джим - ему предназначается спасти. Джим знает из своего опыта, что попадая в подразделение - обратного выхода нет. Но когда Джим находит Исаака, желая предупредить его, того забирает полиция за нелегальный уличный бой. Становится очевидно, что Исаак влюбляется в свою прекрасную юристку. Станет ли их любовь искуплением, которое спасет душу Исаака? И расставила ли демон Девина хитроумный капкан?

ПРОЛОГ
ГЛАВА 1
ГЛАВА 2
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
ГЛАВА 5
ГЛАВА 6
ГЛАВА 7
ГЛАВА 8
ГЛАВА 9
ГЛАВА 10
ГЛАВА 11
ГЛАВА 12
ГЛАВА 13
ГЛАВА 14
ГЛАВА 15
ГЛАВА 16
ГЛАВА 17
ГЛАВА 18
ГЛАВА 19
ГЛАВА 20
ГЛАВА 21
ГЛАВА 22
ГЛАВА 23
ГЛАВА 24
ГЛАВА 25
ГЛАВА 26
ГЛАВА 27
ГЛАВА 28
ГЛАВА 29
ГЛАВА 30
ГЛАВА 31
ГЛАВА 32
ГЛАВА 33
ГЛАВА 34
ГЛАВА 35
ГЛАВА 36
ГЛАВА 37
ГЛАВА 38
ГЛАВА 39
ГЛАВА 40
ГЛАВА 41
ГЛАВА 42
ГЛАВА 43
ГЛАВА 44
ГЛАВА 45
ГЛАВА 46
ГЛАВА 47
ГЛАВА 48
ГЛАВА 49
ГЛАВА 50
ГЛАВА 51
ГЛАВА 52

Гри не могла дышать, когда холодный воздух опалил обнаженные груди, и соски напряглись от острого удовольствия… хотя реакция ее тела была вызвана не температу-рой воздуха, а жадным взглядом Исаака.
И все же, она ждала, когда он что-нибудь скажет, сделает… что угодно…
Он уронил толстовку.
Вздох застыл в ее горле.
Мужчина. Животное. Это все, что пришло ей на ум.
Она видела не так много обнаженных мужчин, но с чертовской ясностью осознава-ла, что число могло перевалить за сто тысяч, и ни один из них не сравнился бы с Исааком Росом: у него были огромные, накаченные плечи и грудь, узкие талия и бедра… и полная эрекция?
Его член был под стать всему телу.
Исаак лег на нее, минуя чернильную тьму, возвышаясь над ней, его тело было тверже и больше, чем казалось Гри, ее грудь терлась о твердые мускулы, когда он устро-ился сверху.
Боже, он изумительно пах.
Катись все к черту, но она отчаянно желала этого мужчину.
Исаак просунул ладонь под ее талию, прижимая еще ближе в свои сильные объя-тия. Когда они вытянулись, бедра к бедрам, боксеры Гри не создавали никаких препятст-вий для головки, стремившейся к ее лону… которое было очень готово принять его.
– О, Боже…
Исаак прервал ее, его рот нашел ее губы и собственнически завладел ими. Он целовал ее без неловкости первого поцелуя, к которой привыкла Гри, без каких-либо сомнений, обходительности и нежности: Исаак целовал ее так, будто собирался взять ее, и Гри была готова к этому.
Она никого не хотела так сильно.
Исаак резко перекатился на спину, увлекая ее следом, пока она не растянулась на нем. Раздвинув ноги, Гри оседлала его бедра, и он выругался, когда девушка устроилась на эрекции и начала двигаться вверх и вниз, лаская их обоих. Когда она застонала, Исаак снова скользнул языком в ее рот.
Она прошлась ладошками по его спине, чувствуя, как напрягаются мышцы, когда он двигался в унисон вместе с ней.
Прежде, чем она успела коснуться его члена, Исаак приподнял ее, его рот прошел-ся от шеи к ключице и ниже, к…
Он обхватил губами ее сосок, его горячий, влажный рот заставил Гри неистово выгнуть спину. Сохраняя контроль над ней, Исаак впился в ее бедра пальцами, удерживая на месте… она нуждалась в этом, когда мужчина обвел языком ореол, а потом снова втянул сосок.
– Я хочу раздеться, – простонала она. – Я хочу…
Исаак занялся делом, подцепив большими пальцами пояс боксеров и стягивая их вниз. Гри приподнялась, чтобы помочь ему, ей пришлось неуклюже перенести вес с ноги на ногу, чтобы снять шорты… потому что Исаак не отрывался от нее, лаская, переклю-чившись на другую грудь, пощипывая и посасывая.
Когда она снова устроилась на его животе, прижавшись влажным лоном к горячей коже его талии, Исаак приподнял бедра, и напрягшиеся мускулы его пресса, создавая эф-фект ласкающей ладони, уносили ее все выше и выше. Лаская ее грудь и бедра, казалось, Исаак полностью окружал Гри, касался каждого дюйма ее кожи.
Но этого было недостаточно. Позже будет время для медленного изучения… сей-час же она хотела, чтобы он вошел в нее…
Очевидно, Исаак думал о том же. Не сказав ни слова, он прижал ее к матрасу, эрекция оставила горячую метку на бедрах. Разделив ее колени своим, он предоставил себе место…
Они оба застонали, потираясь друг о друга.
– Я здоров, – прошептал он ей на ухо.
– Я знаю, – сказала она, вонзив ногти в его плечи. – Видела… медицинский файл… я на… таблетках… Сейчас!
Они стремительно сошлись, его тело застыло, когда мужчина погрузился в нее. Он был тугим и мощным внутри нее, тяжелым – сверху, когда прижимался к ней горячей ко-жей: происходящее могло быть неправильным по всем параметрам, но когда дело дошло до соединения, они идеально подходили друг другу.
Исаак уткнулся в ее шею и начал двигаться, его тело размеренно раскачивалось на ней, ее голова двигалась вверх и вниз по подушке с каждым его толчком. Скользнув рука-ми к его пояснице, она ощутила нараставшее в нем напряжение… и не он один прибли-жался к разрядке.
Со стоном, Гри раскрыла бедра еще шире, впилась ногтями в его кожу, грудь и ло-но охватила дрожь. Она часто и тяжело задышала, а ритм его неторопливых толчков уно-сил ее в рай, хотя она не покидала Земли.
А потом она обрела свободу. Она парила в диком вихре, который блаженно уносил реальный мир прочь. Этот водоворот – именно то, в чем она нуждалась, сокрушительный взрыв унес ее далеко от самой себя, слишком организованной жизни и незаурядного разума, благодаря которому она столького добилась и заложницей которого стала.
Когда она начала спускаться с небес на землю, его толчки стали резче и быстрее, он обхватил ее руками, прижимая еще сильнее. Он обрушился на нее, но Гри было все равно… и она была рада, что первая достигла оргазма, и сейчас могла полностью сосредо-точиться на его ощущениях.
Но… он замедлил темп.
А потом и вовсе остановился.
Подняв голову, он приподнялся на руках, не смотря на Гри.
Она собралась спросить, в чем дело, но он вышел из нее, все еще возбужденный, и встал с кровати. Воздух, пришедший на его место, окатил обнаженную кожу арктическим холодом … и мороз стал еще сильнее, когда Исаак скрылся в ванной.
Предоставленная самой себе, она лежала в темноте, каждый ее мускул был напря-жен, и все тело пылало от совсем иного жара, далекого от возбуждения.
Она ждала, но так и не услышала звук включенной воды или смываемого туалета, и предположение о неком затруднении физического рода потеряло свою актуальность. И он не мог внезапно смутиться из-за происходящего, потому что, видит Бог, Исаак уже довел ее до оргазма, и сам был в состоянии полного возбуждения.
Дрожащими руками она прикрыла лицо, и реальность, черт бы ее побрал, нахлы-нула с прежней силой. Этого вообще не должно было происходить.
Идеальное соединение? Скорее идеальное затруднение: она вела себя безрассудно с того момента, как впервые заглянула в ледяные глаза Исаака Роса, и – подобно случаю с ее братом – ей нужно было связаться с кем-то очень опасным.
Где была ее голова? Заниматься сексом с незнакомым мужчиной… нет, даже хуже: со своим клиентом… которого привлекли за нападение. Без защиты… даже принимая таблетки и точно зная, что у него отрицательный анализ на ВИЧ, это все равно чертовски рискованно.
Недолго думая, она приняла решение, которому сложно найти оправдание, не го-воря уже о разумном объяснении.
По непонятной причине перед мысленным взором предстал Дэниел: она вспомни-ла, как они украли машину отца, когда им было тринадцать и шестнадцать соответствен-но. Это было летом в Хайянисе , где ночи не просто темные, а непроглядно черные. Они завели двухместный Мерседес и отправились покататься, периодически меняясь местами, чтобы каждый посидел за рулем. В итоге они выехали на песчаную дорогу у самой кромки океана. С развевающим волосы ветром и волнующим чувством свободы, они смеялись до слез.
Именно поэтому они врезались в хижину.
С ними изначально было что-то не так… конечно, Дэниел всегда вел себя хуже, но не он один совершал сумасшедшие поступки. В некотором смысле, его спуск в наркотическую бездну стал и ее зависимостью: взлеты и падения, когда она добивалась успеха в отношении Дэниела и в одночасье все теряла, чтобы снова пройти через трудности, все это играло партию ударных в ее оркестре жизни, – движущая сила, задающая весь ритм.
И сейчас, когда он умер…
Опустив руки, она взглянула на дверь ванной, представляя Исаака по ту сторону деревянной панели.
Он идеально закрыл собой черную дыру, образовавшуюся со смертью ее брата, стал волной драм, которая накрыла ее жизнь, и в которую Гри с уверенностью погрузи-лась. В конце концов, Дэниел-призрак и вполовину не был таким ярким, каким был при жизни.
Исаак был чистым октаном.
Накинув на себя покрывала, Гри села и заправила волосы за уши. В действительности, мужчина в ванной был намного благоразумней нее. Он хотел уйти и оставить ее, она вынудила его остаться. Он дал ей шанс вернуться в свою кровать, она заперла их в четырех стенах. Он собирался сбежать без оглядки; она планировала увидеть его послезавтра.
Нахмурившись, она осознала, что из ванной не доносилось ни звука. Тишина.
Что он там делал? Прошло достаточно времени.
Гри, встав с прижатой к телу простыней, направилась в ванную. Тихо постучав, она спросила:
– Ты в порядке?
Без ответа.
– Исаак? Что-то случилось?
Ну, кроме того, что он спасался бегством от федерального правительства, а сейчас и от властей штата Массачусетс, ночевал у своего адвоката, который в самое ближайшее время примет статус «бывшего»… и с которым только что переспал.
Ненужные подробности.
Или, минуточку, он не достиг оргазма, и значит, секс не засчитан? Она, конечно, кончила… значит, к настоящему моменту у нее было четыре с половиной любовника?
– Исаак?
Не получив ответа, она тихо постучала.
– Исаак?
Без особой надежды, Гри потянулась к дверной ручке и слегка повернула ее… к счастью, Исаак не закрылся изнутри. Приоткрыв дверь, она увидела босую ногу. Очевид-но, он сидел в углу возле душевой кабинки.
– Можно я войду? – спросила она, ступая внутрь…
Милостивый Боже… Он свернулся в клубок, прикрыв лицо предплечьем, рука с разбитыми костяшками покоилась на волосах. Он с трудом дышал, его плечи поднима-лись и опускались.
Он рыдал. Плакал в сдержанной, мужской манере, почти беззвучно, его выдавали лишь душившие горло всхлипывания.
Медленно сократив расстояние между ними, Гри села рядом с мужчиной. Когда она нежно положила ладонь на его голое плечо, Исаак дернулся.
– Шшш… это я.
Он не взглянул на нее, и Гри была уверена, что если бы он смог, то велел бы ей выйти. Но он не мог. А сама Гри могла лишь сидеть рядом с ним и успокаивать нежными прикосновениями.
– Все хорошо, – прошептала она, зная, что не стоит спрашивать о причинах: их бы-ло предостаточно. – С тобой все в порядке… все хорошо…
– Нет, – хрипло выдохнул он. – Совсем нет. Я… не…
– Иди сюда. – Она притянула его к себе, не надеясь, что он поддастся… но вышло иначе. Повернувшись к ней, он позволил Гри обнять себя, словно был диким зверем, ко-торый решил временно сдаться в плен. Он был таким огромным, что Гри не смогла сомк-нуть вокруг него руки, и все же она заключила его в объятия и уткнулась лицом в коротко стриженую макушку.
– Шшш… все в порядке… – нашептывая эту ложь снова и снова, она хотела ска-зать что-то другое, но ничего не приходило на ум… и она была согласна с Исааком. В этой ситуации нет ничего нормального. Никто из них не был в порядке.
У нее возникло предчувствие, что эти отношения не закончатся ничем хорошим для них. Или для него.
– Я все еще не понимаю как, – сказал он спустя какое-то время.
– Что «как»?
– Как ты узнала, что мне снился кошмар?
Нахмурившись, она погладила его волосы.
– О… ты не поверишь, если я тебе расскажу.
– Попытайся.
– В мою комнату пришел ангел. – Последовало молчание. – Он был… прекрасен. Воин… он разбудил меня и указал на дверь, и я поняла, что дело в тебе. – Чтобы не выка-зать себя совсем ненормальной, она добавила: – Наверное, я тоже спала.
– Похоже на то.
– Да. – Ведь ангелы не существуют, как и вампиры с оборотнями.
По крайней мере… так она считала до этой ночи. Хотя, видение воина совсем не казалось сном.
Одному Богу известно, сколько они просидели, прильнув друг к другу, их общее тепло нарастало по причине, отличной от произошедшего в спальне: сейчас дело было в поддержке и близости.
Когда Исаак, наконец, отстранился от нее, Гри приготовилась к неловким благо-дарностям и просьбе уйти. Но вместо этого он поменялся с ней ролями, обернув руки во-круг ее тела, одну под коленями, вторую положив на спину. Потом он поднялся с пола так, будто она совсем ничего не весила, и пронес ее мимо разобранной кровати в коридор. Без заминок и особых усилий он медленно поднялся по лестнице; его дыхание совсем не сбилось.
Поднявшись в ее спальню, он уложил Гри на простыни и просто встал рядом.
Она чувствовала в нем голод, но в этот раз отнюдь не сексуального характера. Эта нужда казалась намного важнее той страстной горячки.
Гри подвинулась в сторону, и спустя мгновение Исаак лег рядом. Сейчас именно ее бережно баюкали, его мускулистая грудь волшебным образом заставила все пробле-мы выглядеть менее значительными. И да, ее передернуло от мысли, что она впадает в состояние Золушки, но Гри была слишком расслаблена для внутренних споров.
Закрыв глаза, она обернула руку вокруг его талии.
Когда усталость завладела ею, лишая сознания, Гри подумала, что сон пойдет на пользу. Она сможет попрощаться и завтра.

***

Исаак лежал рядом с Гри, ожидая, когда она погрузится в глубокий сон. Чтобы скоротать время, он перебирал свой словарный запас, потому что его мозг поедал сам се-бя, и нужно было куда-то направить нейроны.
В его мужском лексиконе термин «слюнтяй» был применим к мужчинам, психую-щим по любому поводу: такие заставляли женщин убивать пауков вместо них, беспокои-лись о количестве крахмала при сухой чистке, а специи на полочке расставляли по алфа-виту.
У настоящих мужиков не было полочки со специями. Они даже не знали, где найти приправу на кухне… не говоря уже о том, чтобы разбираться в ней… По крайней мере, этому отец учил Исаака и пятерых его братьев. И, на самом деле, оглядываясь назад, взгляды его отца вполне объясняли, почему их мать ушла к другому, завела новую семью перед своей смертью. Очевидно, она поняла, что перезагрузка системы ни к чему не при-ведет, и единственное решение – достать новые детали…
О чем он рассуждал? А, точно. О слюнтяях.
Следующая ступень вверх по его словарной лестнице, точнее, вниз… «размазня». Он не мог вспомнить, откуда пришло это слово, но оно было синонимом к «неженке», старой-доброй «тряпке» и «слабаку». Такие парни могут воодушевиться на замену колеса для своей женщины, но им не удастся вытащить запаску из багажника… про гаечный ключ лучше вообще забыть. Они подают мяч как девчонки, визжат при виде крыс и, став свидетелями барной потасовки, позвонят в полицию вместо того, чтобы броситься в гущу событий.
Его отец твердо верил, что женский пол слабее, и, может, он был прав, если речь шла о перетаскивании тюков с сеном в течение шести-восьми часов кряду под тридцати-градусным пеклом. Но Исаак знал множество женщин на военной службе, которые не только бросали бейсбольные мячи как мужчины; они также могли знатно врезать… и прицел у них лучше.
Сила не обязана быть идентичной, чтобы быть равной…
Боже, какого черта он вспоминал своего отца?
Верно. Вернемся к Словарю Шовиниста. Редактором которого, очевидно, выступил его старик.
На нижнем уровне – на самом дне ямы – расположился «педик». Это слово мог ис-пользовать приятель, подшучивая над тобой. Произнесенное с серьезной интонацией, оно носило оскорбительный оттенок. В общем, педиком можно назвать парня, который, на-пример, запорол секс с женщиной, которую безумно хотел. А потом для полноты ощуще-ний – опять же, к примеру, абсолютно гипотетическому – свернулся голым на полу туале-та вышеупомянутой женщины и ревел как гребаная девчонка.
Пока эта самая женщина, после того, как он подвел ее, не пришла и не успокоила его. А он, к тому же, поставил под угрозу ее жизнь и профессиональную карьеру.
Ага. Вот такие бывают педики.
Застонав в темноте, Исаак не мог поверить тому, какой устроил беспорядок. Оста-новился посреди секса? Спрятался в ванной и распустил слюни?
Почему бы просто не надеть платье, накрасить ногти и не назваться Ирэной?
Черт возьми, секс… он вынес ему мозг. Буквально. А это уже проблема. В нем от-крылась какая-то трещина, когда он вошел во влажный жар Гри, и с каждым толчком то, что раньше было царапиной на лбу, переросло в огромную рану.
Страх тут не причем. Как и догадки Гри о его самоволке.
Дело в том, что работая на Матиаса, когда изо всех сил стараешься не откинуться во время выполнения задания, ты не представляешь, под каким прессом находишься.
И, кто бы мог подумать, но с побегом из подразделения аналогичная ситуация. Тот кошмар? Та же касса.
Но заниматься любовью с красивой, теплой женщиной в мягкой кровати, пахнущей лимоном, в доме, в безопасности которого не сомневался даже он?
Это было слишком близко к нормальности. Слишком безопасно. Слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.
Сопоставление всего вышеперечисленного с тем, где он находился раньше, и куда направится рано утром, широко открыло ему глаза… подтверждая то, что он всегда по-дозревал: слишком сложно даже одной ногой ступить в мир гражданских. Вести двойную игру и жить в обоих мирах невозможно.
И на этой ноте…
Потянувшись к прикроватному столику, он взял пульт от ДВД и нажал «проигры-вать». Когда загрузилось меню, он нажал «проигрывать все», и спустя мгновение всплыл логотип сериала «Трое – это компания» на фоне пляжной сцены. Пока шли начальные титры, Джон Риттер засмотрелся на девушку влюбленными глазами, и в итоге рухнул с мотоцикла… когда он приземлился на песок, Гри нахмурила брови… а потом расслаби-лась всем телом.
Идеально. Она приучила организм ассоциировать фильмы с глубоким сном, и раз-говоры вкупе с мерцанием экрана помогут Исааку замести следы.
Прошло пятнадцать минут от фильма, когда Исаак медленно вытащил руку из-под головы Гри, а потом выпутался из простыней. В его отсутствие, Гри перевернулась лицом к ТВ и со вздохом поерзала. Что послужило сигналом к отступлению.
Он спустился по лестнице в отведенную ему комнату.
Через десять минут Исаак вернулся в спальню Гри полностью одетый и с оружием. Возвышаясь над ней, он слишком долго наблюдал за ее сном, и ему пришлось заставить себя склониться и взять ее руку. Двигаясь осторожно, он положил большой палец девуш-ки на пульт сигнализации и деактивировал ее. Когда мелькнул зеленый свет, он снова включил сигнализацию, чтобы узнать, какова задержка сигнала.
Таковой не было: мгновенно вспыхнул красный свет, и Исаак снова оказался за-перт внутри дома.
Логично. Она включила ее сразу после закрытия парадной двери.
Он посмотрел на часы. Четыре утра.
Гри немного поерзала и удобней устроилась на подушке, светлые волосы упали на щеку.
Он не настолько доверял себе, чтобы остаться до ее пробуждения.
Сейчас или никогда, придурок.
Спасибо, произнес он губами.
И потом, с проклятьем, он отключил систему и ушел, не оглядываясь назад.
На первом этаже он действовал бесшумно, проверив панель сигнализации в перед-нем холле. Выключена, на что он и надеялся. В конце концов, когда твой дом охраняет ротвейлер, зачем держать золотистого лабрадора на подхвате?
Парадная дверь была сделана из крепкой древесины в три дюйма толщиною… и значит, даже если Исаак не сможет повернуть дверной засов, потребуется таран, чтобы проникнуть внутрь. Его беспокоили лишь стеклянные окна и двери, но рамы на проверку оказались очень прочными… а если разбить стекло такого размера, как на кухне, возник-нет много шума.
Следовательно, Гри была в максимально возможной безопасности.
Выключив наружное освещение, Исаак достал свою майку и оторвал кусочек тка-ни; затем он вышел на улицу и закрыл огромную дверь. Он быстро удостоверился, что дверь была заперта, а потом привязал лоскут ткани к фонарю из кованого железа, висев-шему слева.
Следующий шаг – вперед, навстречу холодному апрельскому утру.
Но не так быстро. Солнце в Новой Англии вставало раньше, поэтому у Исаака бы-ло не больше часа до того, как рассветные лучи прогонят тени. Свернув налево, он напра-вился вдоль улицы под названием Пинкни, и меньше, чем через десять ярдов, он нашел то, что искал… один из маленьких домов в процессе реконструкции. Окна первого этажа были заколочены досками, возле парадной двери виднелась тропинка из штукатурки.
Свет не горел – ни внутри, ни снаружи.
Последовав примеру Человека-Паука, он забрался в дом, используя в качестве опо-ры молдинги вокруг двери и окон. Разбив запыленное окно, он ожидал услышать рев ох-ранной сигнализации. Ничего не раздалось. Поэтому он повернул задвижку, толкнув раму вверх, и, Привет, Люси, я дома.
Общее затраченное время: полторы минуты.
Дом был чертовски холодным, изнутри еще больше покрыт пылью от штукатурки. Исаак надеялся, что строители входили в профсоюз, и, учитывая, что сейчас была суббо-та… он сможет оставаться здесь столько, сколько захочет.
Осмотр места не занял много времени, и, подобно территории Гри, задняя часть дома выходила на огражденный дворик… и на дорожке из красного кирпича не было сле-дов известняка. Очевидно, строители работали над передним фасадом здания.
Чтобы расчистить путь отступления для возможного паркура, он открыл окно над задней дверью; потом вернулся к месту взлома и убрал все стеклянные осколки разбитого им окна… потому что отсутствие стекла издалека создавало иллюзию нормальности.
Он устроил наблюдательный пункт у самого дальнего окна переднего фасада зда-ния, спрятавшись за лист фанеры. С этого места он видел семьдесят процентов дома Гри, упуская лишь задний фасад и террасу на верхнем этаже, но лучшую точку обзора не по-добрать.
Прислонившись к холодной стене, он глазами изучал парк с оградой из кованого железа и изящные ветки деревьев. Он даже наслаждался зрелищем. И не уйдет, пока не увидит, как Гри сядет в свою Ауди и уедет по делам… без машины на хвосте.
Двадцать минут спустя подъехало то, чего он больше всего боялся. Черная машина без знаков не подходила под описание, данное приятелем Джима прошлым вечером: ни-каких вмятин или грязи. А тонированные стекла закрывали обзор водителя и пассажиров.
Но Исаак знал, кто был за рулем.
Черт, он ненавидел случаи, когда оказывался прав.
И все это – его вина.

Гри проснулась в шесть часов утра, и при виде конечных титров «Трое – это ком-пания», сразу же поняла, что Исаак ушел: она не включала ДВД, когда они вернулись в ее комнату, и, да, сигнализация была выключена.
Очевидно, она проспала его уход.
Выгнувшись, она посмотрела на прикроватный столик в надежде обнаружить про-щальную записку. Но Исаак оставил после себя лишь аромат шампуня и мыла: запах кед-ра задержался на ее подушке и простынях.
Встав, она накинула кофту и спустилась на второй этаж. Гостевая комната пребы-вала в идеальном порядке, кровать была заправлена с армейской аккуратностью. Единст-венный признак того, что Исаак вообще здесь был, – это полотенце, сохнущее в ванной. Он даже вытер стеклянные стенки душа, чтобы не оставлять за собой никаких следов.
Мужчина был настоящим призраком, а Гри – жалкой неудачницей, раз надеялась хоть на какое-то прощание с его стороны.
Спустившись по лестнице на кухню, она замерла в дверном проеме.
Ну, кое-что он все-таки оставил: на столе лежал полиэтиленовый пакет с деньгами.
– Черт возьми. Будь все проклято.
Она стояла там какое-то время, уставившись на Биркин, которую Исаак пытался отмыть, а не на двадцать пять тысяч долларов.
В конце концов, она направилась к домашнему телефону. И набрала номер, кото-рый хорошо запомнила два года назад.
В Офисе государственной защиты всегда кто-то сидел на телефоне, потому что преступления, как болезни и несчастные случаи, не проводили различий между будними и выходными днями. И Гри хорошо знала адвоката, который ответил на звонок. Ее отказ от дела Исаака стал для него сюрпризом, но когда она сказала, что на ее кухонном столике лежат двадцать пять тысяч, предположительно заработанные в подпольных боях, он тут же смекнул, что к чему.
– Иисусе.
– Знаю. Поэтому я должна отказаться от дела.
– Минутку, он оставил деньги в твоем доме?
Возможность опробовать легенду своих мотивов.
– Прошлой ночью Мистер Рос пришел сюда. Я оплатила его залог, и он захотел вернуть долг… и у меня возникло подозрение, что он решил сбежать. Я не заявила в по-лицию, потому что сочла за свой долг отговорить его от бегства. И была уверена, что пе-реубедила его. Но после обнаружила, что именно он оставил у меня на заднем дворике. – Она сделала глубокий вдох, бремя лжи плохо сказывалось на ее пустом желудке. – Поэто-му я думаю, что он собирается покинуть штат. После нашего разговора я сразу же позво-ню в полицию, а деньги как улику оставлю в участке, когда заеду к ним утром для дачи заявления.
– Гри…
– Опережая твой вопрос, мое имя есть в телефонном справочнике, именно так Мистер Рос нашел мой дом, и нет, я не чувствовала никакой угрозы. Я пригласила его в дом, и он зашел ненадолго… и ушел без шума. – По крайней мере, эта часть была прав-дой.
– Вот же черт…
– Уверена, это прекрасно описывает ситуацию. Я хочу, чтобы ты знал о моих даль-нейших действиях. И я буду держать тебя в курсе. Честно говоря, не знаю, куда это все приведет.
Динь-динь, еще одно верное утверждение.
Ее коллега раздосадовано вздохнул.
– Слушай, у тебя безупречная репутация, и ты честно заявила о произошедшем. Ты не сделала ничего плохого.
Без комментариев. Незачем отклоняться от «правдивой» тенденции.
– Ты станешь независимым прокурором? – спросил он.
– Конечно. – Глупо со стороны клиента и все такое. Как она и сказала Исааку в тюрьме.
Закончив разговор с коллегой-адвокатом, она позвонила в участок. И полицейские, конечно, сразу же выделили для нее время.
Надеясь взбодрить себя, она включила кофеварку… и лишь потом осознала, что была не одна.
Понурив голову, она задумалась, видел ли Дэниел то, что произошло прошлой но-чью в гостевой комнате.
Я ничего не видел, сказал ее брат. Я знаю, когда нужно уйти.
«Спасибо, Господи», – сказала она про себя, включая кофеварку. – Жаль, что я не могу приготовить для тебя кофе. Мне нравилось, когда мы пили его вместе.
Вкусно пахнет.
Обычно, когда он появлялся, Гри искала Дэниела взглядом, но не этим утром. Она на самом деле не могла смотреть ему в глаза, и не потому, что переспала вчера с кем-то. Ну, секс был одной из причин. Дело в безрассудном поведении; произошедшее слишком напоминало то, что разрушило Дэниела.
Ага, мы с тобой одной крови. Унаследовали безрассудство от отца.
– Знаешь, я никогда не спрашивала тебя о твоей смерти, – сказала Гри, когда кофе-машина забурлила и зашипела.
Его голос стал твердым. Что сделано, то сделано, и этот счет должен быть уравнен между другими людьми.
– Счет? – Когда он ничего не ответил, Гри заскрипела зубами. – Почему ты никогда не отвечаешь на мои вопросы? У меня список вещей длинною с мою руку, которые я хочу узнать, но ты всегда уходишь от темы или исчезаешь.
Последовавшее молчание заставило Гри посмотреть через плечо: Дэниел стоял, прислонившись к холодильнику из нержавеющей стали, его призрачная форма совсем не отбрасывала тени. А голубые глаза, такого же оттенка, что у нее, уставились на пол.
– Я не понимаю, зачем ты здесь, – сказала она. – Особенно если мы не можем гово-рить о действительно важных вещах. Например, о твоей смерти и…
Это касается твоей жизни, Гри. Не моей.
– Тогда зачем ты сказал мне привезти этого солдата к себе домой? – возмутилась она.
Сейчас Дэниел улыбнулся. Потому что он тебе нравится. И я думаю, он подхо-дит тебе.
Гри не была так уверена в этом. Она чувствовала себя разбитой вдребезги, при этом знала Исаака всего один день.
– Ты знаешь, что он сделал? От кого пытается убежать?
Улыбка брата не была ободряющей. Я не могу говорить об этом. Но могу сказать, что он не причинит тебе вреда.
Боже, она устала от общения с мужчинами, чьи рты были замотаны клейкой лен-той.
– Я увижу его снова?
Дэниел начал исчезать – он всегда так делал, когда Гри ставила его в затрудни-тельное положение.
– Дэниел, – резко сказала она. – Перестань убегать от меня…
Когда Дэниела след простыл, Гри с проклятьем подняла глаза к потолку. Она не имела никакой власти над тем, когда он появлялся и как долго задерживался. Она также не знала, где он был в то время, когда не преследовал ее.
Может, он зависал в эквиваленте Старбакса для мертвых?
Кстати о кофе…
Решив довести до конца хоть что-нибудь, она взяла кружку и сахарницу и приня-лась за горячий напиток… размышляя, а хорошо ли кофеин скажется на ее расшатанных нервах.
В девять часов она покинула дом с наличностью и головной болью, которая, каза-лось, основательно и на весь день устроилась в ее лобной доле. Включив охранную сигна-лизацию, она вышла на крыльцо, закрыла дверь и повернула ключом задвижку…
Нахмурившись, Гри уставилась на один из двух фонарей из кованого железа, ви-сящих над входом. К нему был привязан маленький кусочек ткани.
Развернувшись, она осмотрелась, но увидела лишь припаркованные автомобили знакомых…. Соседа, выгуливающего шоколадного ретривера… парочку, идущую дер-жась за руки…
Возьми себя в руки, Гри.
Она жила не в мире Хичкока, где за людьми устраивали слежку, самолеты сбивали в воздухе, а на уличные фонари вешали тайные знаки.
Отвязав лоскут ткани, она убрала его в карман пальто, а не выбросила в ведро, и направилась к Ауди. Включив по пути более серьезную сигнализацию… хотя никогда не делала этого, уходя из дома.
В полицейском участке Гри встретилась с детективом, сдала деньги и написала за-явление. Адвокатская тайна не распространялась на происходящую в настоящее время преступную деятельность, поэтому она рассказала все, что знала о подпольных боях, уча-стии в них Исаака, а также том месте, в Молдене, где – как она была уверена – они будут проходить.
Пока шло время, и она разговаривала с детективом, Гри все больше уверялась в том, что Исаак уже далеко… и была велика вероятность, что никто из Бостона его не най-дет.
Гри задумалась, кому это удастся.
Два часа спустя она вышла из участка и взглянула на яркое солнце на безоблачном весеннем небе. От теплых лучей на лице холодный ветер казался еще более ледяным, и над ней угрожающе навис остаток дня.
Машина отвезла ее не домой.
Как должна была. Гри направила Ауди в сторону Бикон-Хилл, намереваясь свер-нуться в кровати и еще поспать.
В итоге, она оказалась на улице Тремонт.
Объехав квартал, где располагалась квартира Исаака, она, естественно, не нашла место для Ауди. Наверное, знак свыше, чтобы она держалась от него подальше. Но на-стойчивость привела ее к беде, когда отъехал Фольксваген Жук, освободив место. При-парковавшись, она закрыла машину и направилась к дому Исаака.
Постучав в парадную дверь, она надеялась, что домоправительница была на мес-те… Гри никогда бы не поверила, что обрадуется ее появлению…
Женщина открыла дверь, и Гри провела для себя неожиданную параллель, о кото-рой не задумалась вчера: это была Миссис Ропер из «Трое – это компания». Начиная с крашеных рыжих локонов и заканчивая пластмассовыми браслетами.
– Ты вернулась, – проворчала она.
– Мне просто нужно еще раз заглянуть в квартиру.
– Где он? – сказала домоправительница, преграждая Гри путь.
О, да, контрольный пост, подумала Гри.
– Он приходил прошлой ночью. Разве вы не слышали?
Напоминает «Свою игру». А потом…
– Этот мужчина как призрак, – проворчала Миссис Ропер. – Никогда не шумит. Я узнала, что он приходил лишь потому, что он заплатил за следующий месяц. Он в тюрьме, верно? А ты его адвокат?
– Нет. – Она ненавидела ложь. На самом деле.
– Ну, я думаю…
Когда раздался телефонный звонок, оборвавший ее на полуслове, Гри была готова расцеловать звонившего.
Но домоправительница только махнула рукой.
– Это всего лишь моя сестра.
Очаровательно.
– Вы проводите меня наверх? Пожалуйста. Я ненадолго.
Телефон умолк.
– Слушай, я не собираюсь бегать туда-сюда. Сделай себе ключ.
– О, я с вами согласна… очевидно, он мне нужен. Приношу свои извинения.
Женщина поднималась наверх, как буйвол, громко топая и ворча, ее свободное платье развевалось словно флаг.
Наверху, она открыла дверь своим ключом.
– Послушай, что я тебе скажу…
Внизу снова зазвонил телефон, и голова женщины заметалась из стороны в сторо-ну, словно собака, вынужденная выбирать между двумя теннисными мячиками.
– Я вернусь, – мрачно объявила Миссис Ропер.
Как Терминатор, подавшийся в трансвеститы.
Предоставленная самой себе, Гри вошла в квартиру Исаака и закрылась изнутри, запираясь на замки в надежде, что если телефонный разговор продлится недолго, домо-владелица решит, что Гри уже ушла.
Быстрый осмотр гостиной подтвердил, что Исаак был здесь, но это и так понятно: наведенный на нее вчера вечером пистолет был из той пары, которую она нашла в его ве-щах. На нем также была футболка, которую он использовал вместо подушки. Но он забрал не все свои вещи. Остался спальный мешок, спортивные штаны и пара Найков… но датчики на дверях и окнах исчезли.
На кухне лежала аккуратная стопка купюр… очевидно, в качестве подношения, на случай внезапного прекращения уплаты ренты.
Прислонившись к кухонному столу, Гри не знала, что ожидала здесь найти…
Тихий скрип привлек ее внимание к черному входу. Ничего не услышав, она решила, что ей померещились шаги… но потом замок медленно повернулся.
Гри выпрямилась, сердце забилось в груди как сумасшедшее, когда она запустила руку в сумку, доставая Мэйс, который был полезней электрошокера, судя по расстоянию.
– Исаак?
Но это был не ее солдат в самоволке.
У мужчины, вошедшего в квартиру, были черные волосы, загорелая кожа и темный костюм под тренчем. Также повязка на правый глаз, и он использовал трость для сохранения равновесия.
– Я не Исаак, – сказал он очень низким голосом.
Холодная улыбка была из разряда тех вещей, от которых хочется сделать шаг на-зад. К несчастью, Гри уже стояла у стола, и отступать было некуда.
А потом мужчина закрыл дверь на замок.
«Как сильно нужно шуметь, чтобы Миссис Ропер вернулась сюда?» подумала Гри.
– Должно быть, ты его государственная защитница.
О, Господи, подумала Гри. Именно от этого Исаак пытался защитить ее, не так ли?

***

Гри Чайлд была очень похожа на своего брата, подумал Матиас, смотря на нее че-рез кухню.
И можно сказать что угодно относительно сострадания и предрасположенности лезть в чужие дела старшей из детей Чайлда, но он и его жена породили знатное потомст-во. Оба их ребенка были светловолосыми, голубоглазыми, с идеальным строением кости. Сливки аристократии, так сказать.
К тому же, исходя из ее биографии, дочь была умна. И без привязанности к нарко-тикам.
Он почувствовал, как его улыбка стала шире.
– Что в твоей сумочке? Пистолет? Мэйс?
Она достала маленький флакон в кожаном переплете и сняла крышку. Направив его, она позволила оружию говорить за себя.
– Убедись, что целишься в здоровый глаз, – сказал он, постучав по левому. – От другого ты ничего не добьешься. – Когда она открыла рот, чтобы ответить, он прервал ее. – Ты ожидала найти здесь Исаака?
– Мы не одни. Внизу владелица дома.
– О, я в курсе. Она обсуждает со своей сестрой жену их брата. – Ее аристократиче-ские глаза широко распахнулись. – Она не нравится им потому, что слишком молода для него. Я бы поделился подробностями, но они личные. И совсем не интересные. А сейчас, скажи, ты ожидала встретить здесь Исаака?
Она помедлила.
– Я не отвечу ни на один из ваших вопросов. Думаю, вы должны открыть дверь и уйти. Вы незаконно проникли на чужую территорию.
– Когда владеешь всем миром, нет такого понятия как «незаконное проникнове-ние». И вот мой совет… если хочешь выбраться из ситуации живой, то тебе стоит про-явить сговорчивость. – Матиас праздно прошелся около окна над раковиной и выглянул в молочное стекло. – Но подозреваю, что ответ мне уже известен. Ты не думала, что най-дешь его здесь, потому что уверена, что он покинул Бостон. И твое предположение осно-вано на оставленных им деньгах… не утруждай себя возражениями. Я слышал твой разго-вор с приятелем из офиса государственных защитников…
– Запрещено прослушивать чужие телефонные разговоры без ордера.
Опираясь на свою трость, он выпрямился.
– Повторюсь, слова вроде «незаконного проникновения», «запрещено» и «ордер» ко мне не применимы.
Он чувствовал ее страх… видел его. Она так сильно сжала Мэйс, что побелели костяшки. На самом деле, ей не следует сильно беспокоиться. Очень маловероятно, что Исаак рассказал ей что-то существенное… парень знал, что тогда подпишет ей смертный приговор: ничто не спасет ее, получи она информацию о подразделении. Даже желание заткнуть ее отца раз и навсегда.
– Думаю, нам стоит прийти к соглашению, – сказал он, запустив руку в пальто. – Минутку… не сходи с ума со своим аэрозолем. Я всего лишь хочу достать визитку.
Он достал карточку, держа ее кончиками указательного и среднего пальцев, оста-вив свои пистолеты в кобуре.
– Если снова увидите своего клиента, позвоните по этому номеру, Мисс Чайлд. И знайте, что я пришел сюда только, чтобы увидеть вас. Просто решил, что нам следует встретиться лично, чтобы вы поняли, насколько серьезно я настроен относительно Исаака Роса.
С Мэйсом в руке, она подошла к нему и чуть отклонилась назад, будто хотела дер-жаться от него как можно дальше. И он абсолютно точно знал, что она сделает с карточ-кой. Но это было частью плана.
Пока она изучала визитку, Матиас держал левую руку в пределах ее видимости.
– Исаак Рос – очень опасный мужчина.
– Мне нужно идти, – сказала она, убрав карточку в сумку.
– Вас никто не задерживает. Вот, я даже дверь придержу.
Открыв широко дверь, Матиас отошел в сторону, одобряя ее взгляд, оценивший расстояние между ним и открывшейся взору лестнице. Осторожно, очень осторожно…
Она поспешила пройти мимо него… и в одном шаге от свободы, он схватил ее за руку, утягивая назад в помещение.
– Я оставил кое-что для вас. В багажнике вашей машины. В конце концов, большая часть несчастных случаев происходит дома. Может возникнуть необходимость в помощи.
Она вырвала руку из его хватки.
– Не угрожайте мне, – резко сказала она.
Заглядывая в ее красивые голубые глаза, Матиас чувствовал себя безумно старым. Старым, сломанным и в ловушке. Но он еще два года тому назад узнал, что траекторию его жизни не изменить. Словно пытаться руками остановить лавину: волна снега сметет его, даже не заметив.
– Я не боюсь вас, – сказала Гри Чайлд.
– А следует, – мрачно ответил он, мысленно представив как минимум дюжину раз-личных способов сделать так, что завтра утром она уже не спустится на завтрак. – Вам следует бояться меня.
Он позволил ей выйти, и девушка пулей бросилась вниз по лестнице, светлые во-лосы развевались позади нее.
Вернувшись к окну над раковиной, он наблюдал, как девушка огибает дом и пе-реходит улицу.
Гри Чайлд окажется очень полезной в сложившейся ситуации.
По многим параметрам.

Когда Гри с ключом в руке подошла к своей Ауди, сердце ее билось где-то в горле. Она видела этого мужчину раньше; что-то промелькнуло в глубине сознания, какое-то воспоминание с ним. Тогда у него не было ни повязки на глазу, ни трости… она бы за-помнила. Но она определенно видела его раньше.
Подойдя к машине, Гри встала рядом с ней, каждый мускул ее тела напрягся, будто в ожидании, что в любой момент Ауди взлетит на воздух как в сериале «Клан Сопрано». И когда она, наконец, подняла ключ, чтобы открыть автомобиль, мимо нее проехал черный седан с тонированными стеклами. Заглянув в окно… она ничего не увидела. Оно совсем не пропускало света, солнечные лучи отражались от лобового стекла так, что сидевший за рулем оказался надежно скрыт от ее глаз.
Но Гри прекрасно знала, кто был в машине. И она могла поспорить, что водитель поднял руку, слегка махнув на прощание.
На седане даже не было номерных знаков.
Когда машина скрылась из виду, в голову хлынул поток блестящих идей, включая вызов 911, звонок друзьям в Бостонское отделение полиции или просьба отца приехать. Но она не думала, что то, что положили в ее багажник, убьет ее. Тому мужчине уже пред-ставилась такая возможность: он без труда мог накачать ее наркотиками и вынести из до-ма. Или убить внутри, используя глушитель.
Дав пальчикам волю, она добьется еще больших осложнений… и хотя вернувшись домой, она собиралась незамедлительно связаться со своим отцом насчет визитки, ей во-все не хотелось, чтобы он в панике примчался сюда.
Черт, наверное, ее мобильный тоже прослушивается.
Нажав кнопку, она открыла багажник и медленно приподняла…
Нахмурившись, она наклонилась ниже, не веря своим глазам. На серой обивке ба-гажника лежал… ну, пульт, очень похожий на систему «Life Alert», которую используют пожилые люди, – пластмассовый передатчик кремового цвета треугольной формы с крас-ным логотипом. На достаточно длинной серебряной цепочке, и если повесить ее на шею, сам пульт будет достигать груди.
Гри достала из сумки платок и с его помощью подняла передатчик, чтобы рассмот-реть поближе. Потом, обойдя машину, она села за руль, а систему тревоги положила на пассажирское сиденье. Включив зажигание, она вздрогнула – а вдруг Ауди вспыхнет пла-менем? Но ее сердце быстро успокоилось. Да ладно вам, она была невинным очевидцем в деле Исаака и допускала, что американский гражданин на территории Соединенных шта-тов – тот сопутствующий ущерб, с которым Правительство вряд ли захочет разбираться.
По дороге к Бикон-Хилл, она позвонила своему отцу и, наткнувшись на голосовую почту, попыталась оставить сообщение… но что сказать, когда не знаешь, кто именно прослушивает телефон? В итоге она прервала соединение, решив, что он увидит ее пропущенный вызов и сам с ней свяжется.
Дома, на Луисберг-сквер, она припарковалась на своем месте возле изгороди и ог-ляделась по сторонам, оставаясь в машине. Кто следил за ней? И откуда?
Не удивительно, что Исаак был таким нервным. От одной мысли, чтобы выйти из Ауди и дойти до двери дома, хотелось натянуть бронежилет из кевлара.
Взяв сумку и обхватив тканью датчик «Life Alert», она вышла из машины и по-спешила к… но, приблизившись к дому, она замедлилась. У самого основания фонаря ви-села еще одна белая лента.
Развернувшись кругом, она уставилась на массив из кирпичных зданий, жалея, что не может видеть сквозь стены.
Повсюду, куда бы она ни шла, за ней следили, не так ли?
Когда сердце вновь начало скакать в груди, как «Пони Экспресс» , а кровь уско-рила свой ход, циркулируя в венах и мозге, Гри нырнула в парадную дверь, отключила главную сигнализацию и положила «Life Alert» на столик. Бросив сумку, она быстро вы-ключила обычную сигнализацию, а потом высунулась из дома лишь затем, чтобы снять лоскут белой ткани.
Раз, два, три: она закрылась в доме, заперла дверь и вновь включила систему-монстра… чего никогда не делала в дневное время.
С мрачным намерением она прошла на кухню с сумкой и выгрузила все содержи-мое на кухонный стол: визитку, лоскуты ткани и передатчик. Ко всему вышеупомянутому она прикасалась через платок.
Два кусочка ткани были одинаковыми, и, очевидно, оторваны от одного и того же источника… и у Гри возникло подозрение, из какого именно. Майка Исаака.
Можно поспорить, ткань служила сигналом, что он…
Когда зазвонил мобильный телефон, Гри вскрикнула и почти выпрыгнула из своих туфель. Увидев, кто звонил, она нажала «прием» и не стала тратить время.
– Пап… нам нужно поговорить.
Последовало молчание, а потом в трубке раздался аристократический голос Али-стара Чайлда:
– Ты в порядке? Мне приехать?
Плечом прижимая телефон к уху, она подняла «Life Alert» за цепочку, наблюдая, как она качается. Очевидно, за ней велось наблюдение… значит, вряд ли можно скрыть, с кем она встречалась и куда ездила. К тому же, приезд отца – наверное, хорошая мысль. Она всегда чувствовала, что у него было влияние в высших кругах, потому что политики и военные относились к нему больше чем с простым уважением: они опасались его, несмотря на то, что он был джентльменом с дипломом Лиги Плюща.
Его участие не повредит, и к тому же, в сложившейся ситуации ей больше не к ко-му обратиться.
– Да, – сказала она. – Приезжай прямо сейчас.

***

В доме на улице Пинкни, Исаак вел наблюдение, спрятавшись за листом ДСП, с откровенным желанием убить. И не в гражданском смысле слова, когда от расстройства хочется выпустить пар.
Он хотел вскрыть Матиаса от глотки и до яиц, распотрошить как свинью.
Ублюдок не тронет его женщину.
Не важно, что Исааку придется сделать и чем пожертвовать: Гри Чайлд, с ее доб-рым сердцем и умным взглядом, не станет зарубкой на ремне Матиаса.
Но, очевидно, она попала под прицел парня. Гри уехала два часа назад, вместе с деньгами. Что должно было послужить поводом к отъезду Исаака… но черный седан, проехавший мимо на рассвете, показался вновь, свернув с улицы Уиллоу и сев Гри на хвост.
Не имея под рукой машины, Исаак был вынужден дать им уехать, его проклятое сердце обливалось бессильной яростью. Первым побуждением было позвонить Джиму… но он по-прежнему не знал, может ли доверять парню.
Единственное, что он мог сделать, – это заменить предупредительный сигнал, ко-торый привязал к фонарю Гри. Подхватив забытую маляром шляпу, он с ее помощью прикрыл лицо и ненадолго вышел на улицу, чтобы привязать другой лоскут майки к же-лезной лампе… просто на случай, если сидевший в машине, кем бы он ни был, не заметил первый прежде, чем Гри сняла его. Но это было маловероятно. Вопрос заключался в том, насколько эффективным окажется используемый в подразделении метод обозначения ме-стности как «расчищенной»: на поле боя, когда задание было выполнено, и команда покидала место, он всегда оставлял знак белого цвета где-нибудь на территории дома или автомобиле.
Исаак надеялся, что это отвлечет от Гри его прошлое и настоящее. Но, да, вот уж вряд ли: вернувшись, девушка хмурилась так сильно, что казалось, будто она страдала ко-соглазием. И она несла в руке что-то, завернутое в платок.
Будто не хотела оставить на чем-то свои отпечатки или стереть чужие.
Потом она сняла второй указатель, оставленный им.
И… вновь показался черный седан, проплыв мимо ее дома, направляясь вверх по улице. Вернулся. Припарковался.
– Черт. Черт…
Он хотел выйти из укрытия, пересечь улицу и постучать в окно этой машины без номеров дулом пистолета. А потом смотреть в глаза тому, кто там сидел, когда он спустит курок и превратит лоб парня в молочный шейк.
У него было подозрение о личности водителя.
И он надеялся, что рука парня заживает.
Блин, к чертям отъезд из Бостона; он никуда не уедет, пока не убедится, что Гри ничего не угрожает… но, мать твою, именно он повесил на ее грудь мишень.
Он обдумывал эту маленькую счастливую новость, когда к передней двери Гри подъехал Мерседес размером с небольшой дом. Никакого шума и поисков парковочного места для этого плохиша; автомобиль остановился у бордюра, к незаконности его можно отнести только из-за мигалок.
Из автомобиля вышел мужчина с солдатской стрижкой и выше шести футов рос-том. Его густые седые волосы были зачесаны назад, и даже в флисе и спортивной одежде от него веяло богатством. И, кто бы мог подумать, он подошел к входу и постучал двер-ным молотком в форме львиной головы так, будто владел всем домом.
Отец Гри. Должен быть он.
Она открыла дверь, он тут же вошел внутрь, и на этом они закрылись в доме, ис-чезнув из поля зрения Исаака.
Вообще говоря, в процессе слежки желательно найти одно укромное место и зата-иться. Передвижения по местности увеличивали вероятность, что вас заметят… особенно в разгар дня, на незнакомой территории, когда вас уже искали люди.
И в его случае, это не просто вероятность привлечения внимания… это суицид.
Поэтому, как бы сильно его тело не велело ему двигаться, приблизиться, сменить позицию, Исаак остался на месте.
Ночь. Он дождется ночи, и даже тогда будет соблюдать осторожность. Ее охран-ную систему невозможно отключить: он специализировался на убийстве людей, а не на взломе высокотехнологичного оборудования, так что вероятность проникновения внутрь, не спровоцировав электронику, была нулевой.
Предполагая, что он хотел проникнуть в ее дом. Он должен защитить ее, и сложно сказать, что было хуже… она одна в доме, с ним, охраняющим периметр. Или он вместе с ней в ее доме.
Он услышал тихое урчанье живота, и от этого звука Исаак четко ощутил на себе, сколько часов назад он ел в последний раз. Но он избавился от этих мыслей, как делал бесчисленное число раз на поле боя.
Торжество мысли над материей, над телом, над… всем.
Он просто чертовски сильно хотел знать, о чем она говорит со своим отцом.

***

Стоя на кухне и разглядывая своего отца, уставившегося на выстроенные в ряд предметы под общим названием «что-за-чертовщина», у Гри было так много вопросов, что она не знала, с чего начать.
Одно она знала наверняка: когда ее отец протянул руку к визитной карточке, его ладонь слегка дрожала. Что можно счесть эквивалентом эпилептического припадка для всех остальных людей.
Алистар Чайлд был дружелюбным человеком с добрым сердцем, но он никогда не выражал свои эмоции открыто. Особенно расстройство. Она только раз видела его слезы – на похоронах брата… что было удивительно, но не из-за редкости слез, а потому что они с Дэниелом никогда не были дружны.
– Кто дал тебе это? – спросил он таким тонким голосом, совсем не похожим на его собственный.
Гри села на табуретку за кухонный остров, не зная, с чего начать.
– Вчера меня назначили государственным защитником…
Рассказ вышел коротким, но вызвал серьезную реакцию.
– Ты позволила этому мужчине прийти сюда?!
Она скрестила руки на груди.
– Да, позволила.
– В дом.
– Пап, он человек. Не животное.
Ее отец буквально рухнул на соседний стул и с трудом расстегнул воротник коф-ты.
– Милостивый Боже…
– Я отказалась от дела, но потом поехала на квартиру Исаака…
– Что, черт возьми, тебя толкнуло на это?
Окей, она проигнорирует этот возмущенный голос.
– И там мне вручили эту карточку и сказали позвонить, если я снова увижу Исаака. Там же мне дали этот передатчик. – Она покачала головой. – Я видела этого человека прежде, клянусь… очень давно.
Если ее отец побледнел раньше, то сейчас его лицо приобрело оттенок тумана, не просто белый, а матовый серый.
– Как он выглядел?
– У него была повязка на глазу и…
Она не закончила описание. Отец вскочил с табуретки, и ему пришлось ухватиться за стол, чтобы сохранить равновесие.
– Отец? – Она обеспокоенно схватила его руку. – Ты в поряд…
Гри не удивилась, когда он просто покачал головой.
– Поговори со мной, прошу, – сказала она. – Что происходит?
– Я не могу… обсуждать это с тобой.
Расслабив хватку, Гри отступила назад.
– Неверный ответ, – выплюнула она. – Абсолютно неверный.
Посмотрев на него и его упорное молчание, она осознала, почему ей было так до странного спокойно с Исааком: ее отец – такой же призрак. Всегда был им. Она выросла и жила, боясь, что в любое мгновение он исчезнет навсегда.
И ее клиент излучал те же флюиды.
– Ты должен поговорить со мной, – мрачно сказала она.
– Я не могу. – Родной человек посмотрел на нее глазами незнакомца… будто кто-то слепил маску с лица ее отца и смотрел на Гри, скрываясь за чужим обликом. – Даже если бы я мог… я не осмелился бы загрязнять тебя этим…
Он сгорбился, словно под огромным бременем.
Странно, подумала она. Бывают времена, когда с возрастом начинаешь видеть в родителях не только Маму и Папу. И это как раз тот случай. Мужчина в ее кухне не был всемогущим хозяином дома и своей конторы… но кем-то, попавшим в медвежью ловуш-ку, пасть которой была видна ему одному.
– Мне пора, – хрипло произнес он. – Оставайся здесь и никого не впускай. Включи сигнализацию и не отвечай на звонки.
Он собрался было уйти, но Гри перекрыла выход в передний холл.
– Если ты не расскажешь мне, что, черт возьми, происходит, я выйду через эту дверь спустя секунду после твоего ухода, отправлюсь на Чарльз Стрит и буду вышагивать там, пока меня не размажут по дороге, или же не найдет тот, кого ты так боишься. Не вы-нуждай меня. Потому что я сделаю это.
Последовала минута сердитых переглядываний. А потом он хрипло рассмеялся:
– Ты моя дочь, не так ли?
– От и до.
Он начал расхаживать по кухне, нарезая круги вокруг гранитного острова.
Самое время, подумала она. Время получить ответы на вопросы, которые она давно хотела задать о нем и его деятельности. Время заполнить пробелы, созданные тайнами и загадками, реальными ответами, которые и так запоздали.
Боже, несмотря на то, что Исаак принес много осложнений в ее жизнь, он был бла-гословением свыше.
– Просто расскажи, пап. Не будь юристом… не продумывай все до конца.
Он остановился у дальнего края кухонного стола и просто посмотрел на нее.
– Разум – единственное, что у меня есть, моя дорогая.
Спустя мгновение, отец вернулся к табуретке, на которую рухнул ранее, и сев, за-стегнул молнию на кофте… именно так Гри поняла, что он намеревался рассказать прав-ду, или какую-то ее часть: он собирался с мыслями, вновь становясь собой.
– Как тебе известно, когда я был командиром в армии, то служил во Вьетнаме, – сказал он ровным, констатировавшим факты тоном, который она слышала всю свою жизнь. – Потом я поступил в юридический колледж и должен был вернуться к граждан-ской жизни. Но на самом деле я не ушел из вооруженных сил. Я никогда их не покидал.
– Те люди, приходившие к твоей двери? – спросила она, понимая, что впервые го-ворит с ним об этом.
– Это такая вещь, которую никогда нельзя бросить. Нельзя выйти. – Он указал на визитку. – Я знаю этот номер. Я звонил по нему. Цифры ведут прямо в чрево… зверя.
Он оперировал общими понятиями, давая расплывчатое описание вместо конкрет-ных дефиниций, но Гри заполнила пропущенные места: речь шла о правительственных ниндзя, которые оправдывали паранойю приверженцев теории заговора . Некая органи-зация, которую можно увидеть в кинотеатрах и комиксах, но в существование которой не верили здравомыслящие граждане.
– Я не хочу этого, – он снова показал пальцем на карточку, – рядом с тобой. Мысль, что этот… мужчина…
Когда он не закончил, Гри не могла не отметить:
– На самом деле, ты не сказал мне ничего конкретного.
Он покачал головой.
– В этом все дело… это все, что у меня есть. Я хожу по грани. Поэтому я знаю дос-таточно, чтобы осознавать степень опасности.
– Что именно ты делал для… кем бы «они» ни были?
– Собирал информацию… только разведка. Я никогда никого не убивал. – Будто существовало целое подразделение, занимающееся этим. – Большая часть того, что при-водит машину в действие, – это информация, поэтому я выходил в свет, собирал данные и возвращался обратно. Время от времени меня также вызывали, чтобы узнать мое мнение относительно международных корпораций, правительств или конкретных личностей. Но, повторюсь, я никогда не убивал.
Она почувствовала облегчение, узнав, что на его руках не было чужой крови.
– Ты все еще состоишь?
– Как я сказал, нельзя уйти раз и навсегда. Но я не получал заданий примерно… – Длинная пауза. – Два года.
Гри нахмурилась, но прежде, чем она успела спросить что-то еще, он встал со сту-ла и сказал:
– Твой бывший клиент по уши в проблемах, если он сбежал от них. Он не сможет спастись, и ты также не сможешь помочь ему или спасти. Если этот Исаак появится здесь снова, сразу же звони мне. – Он смел визитку, лоскуты ткани и передатчик в карман фли-совой кофты. – Я не позволю тебе влезть в этот бардак, Гри.
– Что ты собираешься делать со всем этим?
– Убедиться, что всем известно, что ты больше не представляешь интересы Исаака Роса, что у тебя нет с ним ничего общего, и что если ты увидишь его снова, ты тотчас же свяжешься со мной. Я объясню им, что ты не желала происходящего, и что ты хочешь двигаться дальше. И, что более важно, я буду настаивать на том, что он не сказал тебе ни слова. Это правда, не так ли?
Жесткие нотки в его взгляде подсказали Гри, что даже в ином случае ей лучше ут-верждать обратное.
– Он не сказал мне ни слова о том, что сделал и почему подался в бега. Ни единого слова. – Наблюдая, как ее отец облегченно расслабился, ее недовольство уменьшилось. – Пап…
Она подошла к нему, обхватила руками талию и крепко обняла.
– Я позвоню тебе через час, – сказал он. – Включи сигнализацию.
– Телефон прослушивается.
– Я знаю.
– Как давно? – напряглась Гри.
– С самого начала. То есть около сорока лет.
Боже, почему она удивляется этому… и все же, от осознания вмешательства стало мерзко. Как и от всего этого.
Проводив его до двери, она заперлась изнутри и включила охрану, потом направи-лась в кабинет и выглянула из окна, наблюдая, как его Мерседес, отъехав от обочины, по-ехал по Пинкни в сторону Чарльз Стрит.
Когда задние фонари машины отца скрылись из виду, она достала из кармана вещи, которые вытащила из его кофты, когда обнимала его: передатчик «Life Alert», визитку и лоскуты ткани.
В одном Алистар Чайлд был абсолютно прав: она была его истинной дочерью.
И значит, Гри не станет сидеть за боковой линией.
Ты сошла с ума, ты знаешь это, сказал ее призрачный брат, появившись позади.
– Старые новости. – Она взглянула на Дэниела. – Я говорю с мертвым парнем по-следние два года.
Это серьезно, Гри.
– Я знаю, – произнесла она, посмотрев на предметы в своих руках.
----------------------------------------------------

«Пони-экспресс» - почтовая служба фирмы «Рассел, Мэйджорс энд Уодделл», которая использовала пере-кладных лошадей и индейских пони и действовала между г. Сент-Джозеф, шт. Миссури, и г. Сакраменто, шт. Калифорния, с апреля 1860 по октябрь 1861. Компания нанимала конных почтальонов небольшого роста и веса, умевших постоять за себя – «отважных молодых людей, предпочтительнее сирот».
Теория заговора – совокупность гипотез, показывающая жизненно важное (общественно-значимое) собы-тие (ряд событий) или ход истории как результат заговора со стороны некоторой группы людей (обычно сословия), управляющих этим процессом из корысти или амбиций (различных личных, групповых, клано-вых и др. интересов).

Когда, наконец, наступила ночь, Исаак был готов закричать «Самое-мать-твою-время!» во все горло. Но вместо воплей в стиле Тарзана, он выбрался из дома, выскольз-нув через окно, которое открыл этим утром, и, закрыв его за собой, бесшумно спрыгнул на кирпичную террасу.
Ему повезло, что ночь выдалась облачной, благодаря чему небо быстрее лишилось света. И все же, он был по уши в дерьме, ведь квартал был освещен как гребаная ювелир-ная лавка: начиная с уличных ламп и фонарей у блестящих черных дверей, и заканчивая фарами автомобилей. У него возникнет уйма проблем с маскировкой.
Он двигался к дому Гри с черепашьей скоростью, находя каждую тень, и используя их для укрытия.
Сорок пять минут.
За столько он преодолел около двадцати ярдов вдоль по улице и к заднему дворику Гри. Но, с другой стороны, он прошел на два квартала вверх по холму и вернулся назад, прежде чем пройти по другой улице мимо ее дома и свернуть в переулок у ее огражденного сада.
Подпрыгнул… ухватился за кирпичный край стены… подтянулся всем телом… и он оказался в ее саду.
Приземлившись на корточки, Исаак замер.
Он никого не видел и не слышал. И значит, мог заглянуть сквозь стеклянную сте-ну…
Когда Гри вошла на кухню, он сделал глубокий вдох, который обеспечил мощный прилив энергии и сосредоточенности, несмотря на то, что он не ел и не пил почти сутки.
Будто прошла вечность с их последней встречи, и ему было ненавистно видеть де-вушку такой уставшей и бледной, когда она прогуливалась по кухне, словно птичка на ветру в поисках ветки. Она воодушевленно говорила по телефону, жестикулируя рука-ми… А потом, закончив разговор, бросила трубку через кухонный стол.
Исаак ждал, не выйдет ли кто на несомненно громкий шум. Когда никто не вошел на кухню, он предположил, что Гри была одна дома…
Какое-то движение. Слева.
Его глаза метнулись в другую сторону сада, хотя он не стал поворачивать голову и тело. Было сложно установить, что именно сменило положение в виду обилия…
Из темноты вышел Джим Херон. Вот неожиданность, с учетом стены, опоясывав-шей сад. Но, с другой стороны, может, он пришел сюда раньше Исаака… что насторажи-вало еще сильнее, поскольку Исаак должен был учуять его присутствие.
Хотя парень очень, очень хорошо сливался с местностью.
– Что ты здесь делаешь? – требовательно спросил Исаак, его рука потянулась к пистолету, когда он выпрямился.
– Тебя ищу.
Исаак оглянулся, но никого больше не увидел.
– Ну, ты меня нашел. – И черт, Херон мог оказать кое-какую помощь. – Время от-лично выбрал, между прочим.
– И все же, почему ты не позвонил? Я оставил тебе номер.
Исаак кивнул в сторону Гри:
– Возникли осложнения.
Джим выругался на выдохе.
– Даже не зная подробностей, я могу подсказать тебе выход из ситуации. Уходи. Немедленно. Ты беспокоишься о ней? Значит, позволь мне посадить тебя на самолет.
– Они дали ей что-то.
– Гребаный ад. Что?
– Я не знаю. – Он уставился на Гри сквозь стекло. – Поэтому я не могу уйти.
– Исаак. Посмотри на меня. – Когда он не подчинился, Джим схватил и сжал би-цепс парня. – Сейчас.
Исаак перевел взгляд.
– Я не могу позволить, чтобы ей… причинили вред.
Очередное проклятье.
– Окей, отлично, значит, разреши мне прибрать беспорядок. Ты представляешь большую ценность, нельзя тебя потерять. Нам нужно отвезти тебя в безопасное место, да-леко от всех, кто может знать тебя, кто может найти тебя. Я позабочусь о ней…
– Нет.
Боже, Исаак не мог объяснить это, и он знал, что происходящее лишено смысла. Но когда дело касалось Гри… он не мог никому довериться.
– Исаак, взгляни на ситуацию трезво… ты – пистолет, направленный в ее висок. Ты курок, пуля и выстрел, который убьет ее. Останешься здесь и поставишь памятник на ее могиле.
– Я встану между ней и Матиасом. Я…
– Единственный способ спасти вас обоих – это вывезти тебя к черту на рога отсю-да. Кроме того, если получится прятать тебя достаточно долго… он не сможет направлять ресурсы на бесконечные поиски.
Исаак медленно покачал головой.
– Ты знаешь, как вел себя Матиас последнюю пару лет. Он управляет подразделе-нием как спорт-клубом, преследуя свои собственные цели. Раньше он принимал указания свыше… но в последнее время? Он их раздает. Он вышел из-под контроля. Его задания сейчас направлены… на что-то другое. Не знаю на что. Но это значит, он будет искать меня до самой своей смерти. Просто обязан… только так он сможет защитить себя.
– Значит, пускай следует за тобой по всему земному шару. Мы убедимся, что ты всегда будешь на два шага впереди него, до конца твоей жизни.
Исаак снова посмотрел на Гри по ту сторону стекла. Она облокотилась на стол, за которым он сидел, низко опустила голову, ее плечи ссутулились, будто под тяжестью все-го тела. Волосы были распущены, и длинные волнистые локоны касались гранитной по-верхности.
– Я начинаю думать, что совершил ошибку, – услышал он свой голос. – Мне следо-вало остаться в подразделении.
– Твоя ошибка – оставаться в этом саду.
Возможно. Но он не уйдет.
– О, да ради Бога, – выплюнул Джим. – Возьми это.
Раздался шорох, Исаак посмотрел в сторону шума и обнаружил, что ему протянули бумажный пакет.
– Здесь сэндвич с индейкой, – сказал Джим. – Майонез. Салат. Помидор. И пече-нье. Из «DeLuca» на углу. Я даже попробую, чтобы доказать, что еда не отравлена.
Джим запустил руку в пакет, достал сэндвич и одной рукой снял целлофановую упаковку. Потом он раскрыл вокруг него челюсти, укусил и пережевал с закрытым ртом.
От этого живот Исаака повел себя, словно двухлетний ребенок, начав выть.
– Что за печенье?
– С шоколадной крошкой , – сказал Джим с набитым ртом. – Без орехов. Ненави-жу гребаные орехи в печенье с крошкой.
– Премного благодарен, – тихо сказал Исаак. Протянув левую руку, он взял пред-ложенный ему сэндвич и проворно уплел его.
– Печенье? – пробормотал Джим.
Было больно говорить такие слова, но ему пришлось:
– Откуси первый. Пожалуйста.
Огромная ладонь снова исчезла в пакете и появилась с чем-то размером с рулевое колесо. Снял упаковку. Укусил. Пережевал.
– Большое спасибо, – сказал Исаак, когда десерт перешел в его руки.
– У меня бутылка воды в заднем кармане.
Джим достал ее, демонстративно снял крышку и сделал большой глоток.
Исаак наклонился вперед, принимая бутылку «Фиджи» .
– Ты спас меня.
– Таков был план, – пробормотал Джим.
На кухне Гри начала готовить ужин, и черт, она выглядела чертовски уязвимой за кухонным столом… стеклянная стена превратила комнату в телевизор, который круглосуточно транслировал канал «Гри Чайлд».
– Уехав, я оставлю ее без защиты.
– Ты сделаешь из нее мишень, если останешься. Тебя не должно быть здесь. Ты не должен был просидеть весь день в доме в другой части улицы.
Исаак резко перевел взгляд.
– Как ты узнал?
Джим закатил глаза.
– Вспомни, чем я зарабатывал на жизнь последние десять лет? Слушай, взглянем на вещи трезво. Позволь мне присмотреть за ней после того, как мы пристроим тебя.
– К твоему сведению, я знаю тебя слишком хорошо… так что сложно купиться на эти заверения Бой Скаута.
– Ты можешь даже подавиться ими. Просто извлеки выгоду из…
Холодный ветер донесся из неизвестного направления… и Исаак почувствовал, как холодок, не имеющий отношения к температуре воздуха, но порожденный инстинктами, пробежал вверх по позвоночнику.
Джим рядом с ним, напрягшись, оглянулся…
За его спиной, из теней вышло двое мужчин.
Исаак быстро среагировал, выхватив второй пистолет, он навел на мужчин по стволу. Но оказалось, что это были приятели Джима, гот, проколотый как подушечка для булавок, и здоровяк размером с гору.
– Приятель, у нас гости. – Прошипел Мистер-Помешанный-На-Иголках. – Плохие ребята. Расчетное время прибытия – пара секунд.
– Отведи его в дом, – сказал парень с толстой косой. – Там он будет в безопасно-сти.
Точно, время вмешаться, мальчики:
– Привет, меня зовут Исаак. Это Лефти… и Боб. – Он поднял пистолеты, представ-ляя их. – И никто из нас не подчиняется приказам.
Взгляд Джима, обратившийся к нему, пылал:
– Послушай меня, Исаак… зайди в дом… зайди в гребаный дом и оставайся внут-ри. Что бы ты не увидел и не услышал… не выходи. Ясно?
Парень достал из ниоткуда весьма странный кинжал. Чертова хрень была сделана из стекла…? Что за…
В воздухе раздался низкий свист, и Исаак оглянулся через плечо в сторону звука. Это должен быть простой ветер… Иного объяснения происходящему не было. Но он не чувствовал ветра на своей коже.
– Зайди в гребаный дом, если жизнь дорога! – прорычал кто-то.
Джим схватил его за руку.
– Ты не сможешь противостоять этому врагу, но я могу. Внутри ты будешь в безо-пасности… и сможешь защитить свою женщину. Держи ее рядом с собой и в безопасно-сти.
Этот приказ он мог выполнить…
Неожиданно дом Гри начал сиять неземным светом, будто кто-то включил под-светку у фундамента. Пока его глаза пытались осознать видимое, гудение в затылке стало столь интенсивным, что он задумался, а не собралась ли его голова, словно крышка Се-вен-Ап, соскочить с позвоночника.
Исаак не стал задерживаться.
Когда неправедный ветер начал набирал мощь, он рванул через задний дворик, на-деясь вовремя попасть внутрь дома, к Гри.

***

Гри ненавидела спорить с отцом. Даже презирала.
Перевернув омлет на сковороде, она уложила его по центру, а потом уставилась на телефон, который бросила на стол.
Первый звонок раздался через час после его ухода, и звонил именно он. Как и сле-довало ожидать, отец раскрыл ее уловку, что привело к проблемам… ни одна из которых не была решена, потому что Гри не собиралась сдавать назад, а он не принимал отрица-тельный ответ, им также пришлось шифроваться, потому что одному Богу известно, кто их подслушивал.
И покружив вокруг да около, как боксеры на ринге, они взяли брэйк; она попыта-лась поработать, в то время как ее отец ушел в свой мир теней.
Хотя, она могла лишь строить догадки. Напрямую он ничего ей не сказал.
Скрытен.
Как и всегда.
Следующий телефонный звонок, и в это раз номер набирали ее пальцы. Она соби-ралась заключить некое перемирие и узнать, чем он занимался, что быстро переросло в новые обвинения, завуалированные поросячьей латынью и шарадами.
Первое лишь немногим лучше способствовало общению, чем второе.
Омлет слегка зашипел на сковороде, и Гри сделала глоток вина из бокала, когда порыв ветра ударил в задний фасад ее дома, сотрясая ставни и колокольчики у двери. На-хмурившись, она посмотрела через плечо. Адский ветер, подумала Гри, мягкая музыка колокольчиков впервые не приносила успокоения.
Такое случается, когда нападает паранойя. Все кажется зловещим, даже…
Огромный силуэт подпрыгнул к задней двери, заполняя собой раму. Когда она за-кричала и бросилась к кнопке тревоги на пульте сигнализации, лампа, среагировавшая на движение, осветила лицо Исаака.
Исаак заколотил кулаком в дверь, но продлилось это недолго. Развернувшись ли-цом к заднему дворику, он прижался к двери, будто на него что-то надвигалось.
Бросившись вперед, Гри отключила сигнализацию, и он буквально ввалился в кух-ню, когда она открыла дверь. Именно он закрыл ее изнутри, задвинув замок и подперев своим телом, будто кто-то мог попытаться проникнуть внутрь.
Между вдохами, он приказал:
– Сигнализация… включи ее…
Она выполнила приказ без заминок…
Дом погрузился во тьму.
Кроме голубого пламени под сковородой и желтого нимба – освещения над крыль-цом, на кухне было абсолютно темно… и ей понадобилась пару секунд, чтобы понять, что Исаак выключил свет.
Поднятое на уровень его груди оружие совсем не отражало света и не отбрасывало тени, но Гри точно знала, что он держал в руке, передвинувшись к стене около двери. Он не целился в ее сторону… он вообще не смотрел на нее. Его взгляд не отрывался от задне-го дворика.
Когда она попыталась выглянуть в окно, он своей массивной рукой потянул ее на-зад.
– Держись подальше от стекол.
– Что происходит?
Порыв ветра врезался в дом, колокольчики заволновались, кружась вокруг своей оси и крича от боли.
А потом посреди шума раздался странный треск.
Держась за стол, Гри взглянула на потолок, осознавая, что трещал весь дом… ее семейный кирпичный дом, который простоял на крепком фундаменте двести лет, стонал так, будто его вот-вот с корнем вырвут из земли.
Ее глаза обратились к стеклянной стене. Она видела лишь тени, двигавшиеся от ветра… но это было ненормально. Они двигались… ненормально.
Не в силах оторваться от двигавшихся в ее саду темных пятен, напоминавших вяз-кое масло, она почувствовала, как сгибается ее разум, пытаясь придумать объяснение то-му, что видели ее глаза.
– Что… это? – выдохнула она.
– Спрячься за столом. – Исаак посмотрел на потолок, когда дом издал очередное проклятье. – Давай, малыш, держись.
Упав на колени, она посмотрела в старое зеркало напротив. На его дрожащей по-верхности, она могла видеть окна, выходящие в сад и весь хаос, происходящий вокруг.
– Исаак, отойди от двери…
Пронзительный визг наполнил воздух, и, вскрикнув, Гри прикрыла уши руками. Но Исаак даже не моргнул… и она почерпнула у него силу.
– Пожарная сигнализация, – крикнул он. – Это пожарная сигнализация!
Он бросился к плите и столкнул дымящийся омлет в сторону, быстро выключая пламя на конфорке.
– Сделай, что потребуется, – крикнул он. – Но убедись, чтобы сюда не приехала пожарная бригада!

------------------------------------------------------
DeLuca – итальянский ресторан
Печенье с шоколадной крошкой, печенье с кусочками шоколада - один из самых популярных видов пече-нья, в котором запекаются кусочки шоколада.
Вода «Фиджи» добывается из древнейшего артезианского источника на отдалённых островах Фиджи.
Поросячья латынь, также свинский латинский (англ. Pig Latin, «самоназвание» — Igpay Atinlay) — «тай-ный язык», представляющий собой зашифрованный английский. Чаще всего используется в шутливом или полушутливом контексте. В Великобритании также называется backslang.

Последний этап своего пути Матиас преодолел в одиночку. Он прилетел в этот го-род, сделав маленькую петлю через Бостон: хотя он мог пилотировать различные виды воздушных судов, после ранения его лишили крыльев.
Но, по крайней мере, он по-прежнему мог управлять автомобилем, будь он не ла-ден.
Перелет из Бинтауна в Колдвелл был коротким и приятным, Международный Аэ-ропорт Колдвелла не доставил проблем… хотя с допуском Матиаса, специалисты УТБ и близко не подойдут к его багажу.
Не то, чтобы у него вообще был багаж… помимо того, что он носил в своей голове.
Его машина была черной, тонированной и неприметной, с бронированными листами и стеклом достаточно толстым, чтобы остановить пулю, – на такой же он нанес визит Гри Чайлд… в любом городе, на родине или зарубежом, куда бы он ни направился, он получал такой автомобиль.
О том, куда направляется, он сообщил лишь своему заместителю… но даже самый преданный ему человек не знал причин поездки. Однако с конфиденциальностью не воз-никало никаких проблем: будучи самой темной тенью из бесчисленного стана шпионов, это было преимуществом – когда ты внезапно исчезаешь, значит, это касается твоей гре-баной работы, и никто не задает вопросов.
И дело в том, что поездка не входила в его обязанности, обычно такие дела он по-ручал своей правой руке… но в данном случае, Матиас должен был приехать лично.
Эта поездка – словно паломничество.
Хотя, если все так и обстояло, то происходящему следовало бы начать его вдох-новлять. Вдоль дороги, по которой он сейчас ехал, растянулась цепочка бутиков, Уолгри-нов и заправок, которые можно встретить в любом городе, повсюду. Движение было свободным; все магазины закрылись на ночь, поэтому здесь можно находиться лишь про-ездом, направляясь в какое-то иное место.
Верное утверждение для большей части людей. Но в отличие от них, его пункт на-значения… располагался прямо здесь.
Отпустив педаль газа, он съехал с дороги и припарковался параллельно обочине. На другой стороне пустой лужайки возвышалось Похоронное бюро МакКриди, внутри было темно, но уличные фонари освещали все здание.
Не проблема.
Матиас сделал телефонный звонок, и его перенаправляли от человека к человеку, перескакивая с номера на номер словно камешек, пока он не нашел ответственное лицо, которое обеспечит Матиаса тем, что ему нужно.
А потом он просто сидел, ожидая.
Матиас ненавидел тишину и темноту машины… но не из-за страха, что кто-то мог сидеть на заднем сидении, или что его обстреляют снаружи. Он любил двигаться вперед. Пребывая в движении, он мог оставить позади судороги, постоянно цепляющие его над-почечные железы во время отдыха.
Бездействие убивало.
Превращая «Краун Викторию» в гроб…
Когда зазвонил телефон, Матиас узнал личность звонящего, даже не взглянув на вещицу. И нет, это не те, с кем он говорил до этого. С ними он решил все дела.
Матиас ответил с третьего звонка, прямо перед включением голосовой почты.
– Алистар Чайлд. Какая неожиданность.
Шокированное молчание порадовало.
– Как ты узнал, что это я?
– Ты же не думаешь, что я позволяю всем подряд звонить на этот номер.
Уставившись через лобовое стекло на похоронное бюро, Матиас счел злой иронией тот факт, что они вели разговор перед зданием такого рода… Учитывая, что он отправил сына Чайлда в подобное учреждение.
– Все происходит по моим условиям. Все.
– Значит, ты в курсе, что я ищу тебя весь день.
Естественно. И Матиас намеренно стал недоступным для Чайлда: он твердо верил, что люди – как мясо; чем дольше тушить их в собственном соку, тем мягче они станови-лись.
И вкуснее.
– О, Алби, конечно же, я в курсе твоей проблемы. – Закапал мелкий дождь, покры-вая стекла. – Тебя беспокоит мужчина, ночевавший вчера с твоей дочерью. – Очередная пауза. – Ты не знал, что он был в твоем доме прошлой ночью? Ну, дети делятся со своими родителями отнюдь не всем, не так ли?
– Она здесь не причем. Клянусь, она ничего не знает…
– Она не сообщила тебе о ночном госте. Как ты можешь доверять ей?
– Ты не можешь забрать ее. – Голос мужчины сорвался. – Ты отнял у меня сына… Ты не можешь забрать и ее.
– Я могу получить любого. Убить любого. И ты знаешь это, не правда ли?
Внезапно, Матиас почувствовал странные ощущения в левой руке. Опустив взгляд, он обнаружил, что кулак сжал руль так сильно, что бицепсы заходили волнами.
Он послал мозгу сигнал расслабить хватку… но ничего не добился.
Уставший от мелких конвульсий и спазмов своего тела, Матиас проигнорировал новую судорогу.
– Вот, что ты должен сделать, чтобы быть уверенным в судьбе своей дочери. Сдай мне Исаака Роса, и я уеду. Все просто. Дай мне то, что я хочу, и я оставлю девочку в покое.
И в это мгновение во всем квартале погас свет… благодаря его маленькому теле-фонному звонку.
– Ты знаешь, что я говорю серьезно, – сказал Матиас, протянув руку к трости. – Не вынуждай меня убивать еще одного Чайлда.
Повесив трубку, Матиас убрал телефон в карман пальто.
Широко распахнув дверь, он со стоном вышел из машины и остановил свой вы-бор на асфальтированной дорожке взамен газона, несмотря на кратчайший путь. Его те-ло, передвигающееся по траве? Не лучшая идея.
Вскрыв дверной замок на черном входе – и доказав при этом, что став большой шишкой, он не растерял навыки – Матиас проник внутрь похоронного бюро, начав по-иски трупа, принадлежащего солдату, когда-то спасшему его жизнь.
Подтвердить личность «трупа» Джима Херона казалось также важно, как сделать следующий вдох.

***

В это время в Бостоне, на заднем дворике той юристки, Джим приготовился к бою, надвигавшемуся на попутном ветре – буквально.
– Ты будто убиваешь человека, – прокричал Эдди сквозь рев ветра. – Целься в центр груди… но опасайся крови.
– Твари адски брызгаются. – В улыбке Эдриана была нотка безумия, а в его глазах сиял неправедный свет. – Поэтому мы носим кожу.
Когда кухонная дверь кирпичного дома плотно закрылась, и погас свет, Джим взмолился, чтобы Исаак и его женщина оставались внутри.
Потому что враг был у ворот.
В сопровождении порывов ветра, черные тени пронеслись над землей, принимая твердую форму. Ни лиц, ни ступней с ладонями… также не было одежды. Но у них были руки, ноги и головы, именно от них, по всей видимости, и смердело. Они воняли гнилым мусором, сочетанием сернистых яиц и нагревшегося, тухлого мяса. Тени также рычали, как волки, охотившиеся организованной стаей.
Это – Зло в действии, тьма в осязаемой форме, компания из четырех отвратитель-ных, гноящихся организмов, от которых хочется залезть в ванну с белизной.
Когда он принял боевую стойку, затылок начало жечь, та сигнализация, которую он почувствовал прошлой ночью, дала о себе знать, прежде чем устремиться в основание его мозга. Глаза испуганно метнулись к дому… но источником тревоги был не дом.
Неважно… ему нужна голова в игре.
Когда одна из теней устремилась в его сторону, Джим не стал ждать первого уда-ра… не его стиль. Он замахнулся хрустальным кинжалом и бросился вперед, увернувшись при этом от удара, который зашел дальше, чем ожидал Джим.
В них что-то эластичное, подумал он.
Но Джим все же нанес удар, зацепив что-то, и в его сторону брызнула жидкость, превратившаяся в воздухе в крупные шарики, которые растворились, попав на него. Ост-рая боль была сильной и мгновенной.
– Мать твою! – Он тряхнул рукой, растерявшись на мгновение при виде дыма, под-нявшегося от обнаженной кожи.
Удар пришелся на одну сторону его лица, и голова зазвенела, словно колокол… доказывая, что он мог быть ангелом и все такое, но нервная система определенно была как у людей. Джим тут же перешел в атаку, достав второй кинжал и вспоров ими ублюдка, в процессе оттесняя существо к кустам.
Они сцепились в поединке, а его затылок продолжал сигнализировать, но Джим не мог позволить себе роскошь отвлечься.
Сперва уничтожь то, что было перед тобой. Потом разберись со всем остальным.
Джим первым нанес смертельный удар. Он сделал выпад, когда его оппонент изо-гнулся вперед, его хрустальный кинжал вошел в живот твари. Когда вспыхнул радужный свет, Джим отвернулся, укрывая лицо рукой от смертоносной струи, кожаная куртка при-няла основную часть удара на себя. Разбрызганная хрень превращалась в пар и воняла, как электролит… и тоже вызывала жжение, когда кровь демона прожгла коровью кожу, устремившись к коже Джима.
Он тут же принял боевую позицию, но три других танкера были заняты: Эдриан бился с двумя, и Эдди взял на себя одного парня – демона – чем бы этот гад ни был.
Выругавшись, Джим потер затылок. Ощущение перешло с покалывания на дикий рев, и сейчас, когда адреналин спал, Джим согнулся от агонии. Боже, все становилось лишь хуже… настолько, что он был не в силах терпеть боль и рухнул на колени.
Уперевшись рукой в землю, он собрался с силами, и тут его осенило. Выбрав самое неподходящее время, Матиас последовал чарам, которые Джим наложил в Колдвелле…
– Иди! – прошипел Эдди, нанеся резкий удар и отскочив назад. – Мы займемся ими! Иди к Матиасу.
В этот момент Эдриан убил одного из двух своих противников, его хрустальный кинжал глубоко вошел в грудь демона, а потом он отскочил на крыльцо, уклоняясь от струи. Картечь попала на второго демона, с которым он сражался…
Вот дерьмо. Черный маслянистый ублюдок впитал жидкость… и увеличился вдвое.
Джим перевел взгляд на Эдди, но парень прорычал:
– Иди! Я же говорю… – Парень уклонился от удара и провел контратаку свобод-ной рукой. – Ты не сможешь сражаться в таком состоянии!
Джим не хотел оставлять их, но с каждой секундой он становился даже больше, чем просто бесполезным… парням придется защищать его, если этот шейный перезвон станет чуть сильнее.
– Иди! – прокричал Эдди.
Джим выругался, но встал на ноги, раскрыл крылья и в мерцании света взлетел…
Колдвелл, штат Нью-Йорк, находился больше чем в двухстах милях к западу… для человека, передвигавшегося пешком, на мотоцикле, лошади или машине. Ангельские Авиалинии преодолели расстояние в мгновение ока.
Приземлившись на передний газон здания МакКриди, Джим увидел неприметную машину у обочины… весь район был без электричества… Джим понял, что оказался прав.
Матиас явился.
В своем стиле.
Ступая по траве, Джим чувствовал, будто возвращается в старые времена… в ту ночь, в пустыне, которая изменила все между ним и Матиасом.
Да, его заклинание вызова сработало.
Вопрос вот в чем: что делать с добычей?

-----------------------------------------------------
Управление транспортной безопасности - в составе министерства транспорта США с 2001 г.
«Уолгрин» - компания, владеющая крупной сетью аптек и кафе. Основана в 1909 Ч. Уолгрином и остается семейным предприятием.
«Краун Виктория» - «историческая» коллекционная модель автомобиля: двухдверный, с характерным пояском - венчиком из нержавеющей стали от борта к борту поперек крыши, с мощным двигателем и ком-фортом выше среднего класса. То же название появляется как вариант модели «Форд ЛТД» с 1980 г.

Стоя на кухне, Исаак полностью одобрял, как Гри со всем управилась. Посреди разразившегося хаоса, она сохраняла спокойствие, разбираясь с телефоном и пожарной сигнализацией: на раз-два-три она выключила сигнализацию, сообщила по телефону о ложном вызове и повторно включила систему. И сделала все это, сидя на корточках в безопасном укрытии за кухонным столом.
Определенно его тип женщины.
Пока она решала проблемы с сигнализацией, ему представилась возможность вы-яснить, что за чертовщина творилась на заднем дворике. Повернувшись так, чтобы его тело оставалось спрятанным, он выглянул в окно… и увидел лишь изобилие теней и ветер.
Но его инстинкты вопили.
Что Джимми делал там со своими приятелями? Кто появился на заднем дворе? Ко-манда Матиаса обычно приезжала на неприметных автомобилях без номерных знаков. Они не прилетали на метлах, не десантировали с грозовых туч. К тому же, он никого не видел.
Время шло, но так ничего и не происходило. Исаак было решил, что окончательно сошел с ума.
– Ты в порядке? – прошептал он, не оборачиваясь.
Послышался шорох, а потом Гри оказалась рядом с ним на полу.
– Что происходит? Ты что-нибудь видишь?
Он отметил, что Гри не ответила на его вопрос… но, блин, будто это вообще тре-бовалось?
– Ничего, что требует нашего участия.
Ничего, и точка. Хотя… если прищуриться, он мог увидеть, что тени обретали формы воинов, сошедшихся в рукопашном бою. Но, конечно же, там никого не было… и он понимал, почему тени двигались таким образом. Чтобы получить такой эффект сотни огней должны были освещать место со всех направлений.
– Мне не нравится все это, – произнесла Гри.
– Мне тоже. – Он посмотрел на девушку. – Но я позабочусь о тебе.
– Я думала, ты собирался уехать.
– Нет. – Он умолчал про «не смог». – Я никому не позволю причинить тебе вред.
Посмотрев на него, Гри склонила голову на бок.
– Знаешь… я верю тебе.
– Ты можешь поставить на это свою жизнь.
Он быстрым движением поцеловал ее в губы, скрепляя уговор. А потом, когда он отстранился, ветер стих… будто строительный фен, устроивший весь беспорядок, выклю-чили из розетки: позади дома повисла оглушительная тишина.
Что, черт возьми, происходит?
– Оставайся здесь, – сказал он, вставая.
Как и следовало ожидать, она не послушалась, поднявшись на ноги, Гри положила руки на его плечи, будто приготовилась идти следом. Этот вариант пришелся ему не по душе, но он знал, что возражениями ничего не добьется… он мог лишь держать свои грудь и плечи таким образом, чтобы поймать предназначенную ей пулю.
Он медленно продвигался вперед, пока задний двор не предстал в лучшем ракурсе. Тени исчезли, а ветви деревьев и кустов совсем не двигались. Отдаленный шум транспор-та и завывание сирен скорой помощи снова заняли место фоновой музыки города, будто «Мьюзак» включили на весь квартал.
Он посмотрел на Гри.
– Я выйду на улицу. Ты умеешь пользоваться огнестрельным оружием? – Когда она кивнула, Исаак протянул ей один из двух пистолетов. – Держи.
Она взяла оружие без колебаний, но, блин, ему было ненавистно видеть пистолет в ее бледных, изящных руках.
Он кивнул на него.
– Наведи и стреляй, держи обеими руками. Предохранитель снят. Все ясно?
Когда она кивнула, он снова поцеловал ее, не в силах сдержать себя, а затем снова спрятал девушку за напольными шкафами. С этой позиции она могла видеть всех, кто войдет через парадный или черный вход, а также внутреннюю дверь, которая – как он считал – вела в подвал.
Схватив другой пистолет, он быстро выскользнул во двор…
С первым вдохом мерзкая вонь проникла в синусовые пазухи и спустилась вниз по его горлу. Что за…? Словно кто-то разлил химикаты…
Из ниоткуда появился один из двух приятелей Джима. Парень с косой выглядел так, будто на него распылили WD-40 … и распихали по карманам сухой лед: дым щу-пальцами расходился от его кожаной куртки, и черт… этот запах…
Прежде, чем Исаак успел наехать на него с «Что это за хрень?», приятель Джима отрезал все возможные вопросы.
– Сделай нам одолжение и держись в стороне. На данный момент местность рас-чищена. Если ты понимаешь, о чем я.
Встретив его взгляд, у Исаака не возникло никаких вопросов. Несмотря на то, что они не были знакомы, они говорили на одном языке: парень был солдатом.
– Ты поведаешь, что за ад здесь творится?
– Нет. Но я не откажусь от уксуса, если он найдется в доме?
Исаак нахмурился.
– Без обид, салатный соус – последнее, что должно тебя волновать, приятель. По твоей куртке плачет помойка.
– Мне нужно обработать ожоги.
Действительно, сбоку его шеи и на руках виднелись яркие, покрасневшие участки кожи. Будто он налетел на что-то кислотное.
Сложно спорить с дымящимся ублюдком, учитывая его раны.
– Одну минуту.
Нырнув в дом, Исаак прокашлялся.
– Эм… у тебя есть белый уксус?
Моргнув, Гри указала пистолетом на раковину.
– Я чищу им древесину. Но зачем?
– Если бы я знал. – Подойдя к раковине, он нашел огромный бутыль с этикеткой «Хайнц». – Но он нужен им.
– Кому им?
– Друзьям моего друга.
– Они в порядке?
– Да. – Предполагая, что определение «в порядке» включало в себя поджарку до хрустящей корочки.
Вернувшись во дворик, он передал уксус, который тут же разбрызгали по телу, как холодную воду на вспотевшего футболиста. Но раствор убил запах и дым из карманов Парня с Косичкой и Подушки для булавок.
– Что насчет соседей? – спросил Исаак, оглядываясь. Соотношение кирпич/окно на заднем фасаде домов играло в их пользу, но этот шум… и запах.
– Мы позаботимся об этом, – ответил приятель Джима. Будто дело из легких, и они сто раз проделывали это.
Исаак задумался, какую войну они вели. Кроме специального подразделения была еще какая-то организация? Он всегда считал Матиаса самым скрытным сукиным сыном в мире. Но, может, существовал принципиально иной уровень? Может, именно поэтому Джим выбрался живым из подразделения?
– Где Херон? – спросил он.
– Он вернется. – Пирсингованный парень протянул бутылку с уксусом. – Просто оставайся на своем месте и позаботься о девушке. Мы вас прикроем.
Исаак указал пистолетом сначала на одного, потом на второго.
– Кто вы, черт вас дери?
Мистер Косичка, который казался главным в этой паре, ответил:
– Просто часть маленькой команды Джима.
По крайней мере, пояснение имело смысл. Побывав в полной неразберихе, парни совсем не беспокоились о возникших проблемах. Не удивительно, что Джим работал с ними.
И у Исаака возникло подозрение, что он знал их цель… Джим мог открыть охоту на Матиаса. Что, естественно, объясняет желание парня вмешаться и поиграть в Orbitz с билетами на самолет.
– Вам нужен солдат? – спросил Исаак, шутя лишь отчасти.
Пара переглянулась, а потом посмотрела на него.
– Не нам решать, – они ответили в унисон.
– Джиму?
– По большей части, – ответил парень с Косой. – И тебе придется умереть, чтобы вступить…
– Исаак? С кем ты разговариваешь?
Когда Гри вышла из кухни, он пожалел, что она не осталась внутри.
– Ни с кем. Давай вернемся в дом.
Повернувшись, чтобы попрощаться с приятелями Джима, Исаак застыл. Рядом ни-кого не было. Помощники Херона исчезли.
Ага, кем и чем бы они ни являлись, парни определенно были солдатами его типа.
Подойдя к Гри, Исаак увел ее внутрь. Повернув защелку и включив освещение, опоясывавшее всю комнату, он поморщился. Черт, на кухне пахло не лучше, чем от тех двух парней: сожженные яйца, подгоревший бекон, почерневшее масло – не лучший букет для носа.
– Ты в порядке? – спросил он, хотя ответ был очевиден.
– А ты?
Он окинул ее взглядом. Гри была жива, он рядом с ней, и они оба в безопасном ук-рытии ее дома.
– Лучше.
– Кто на заднем дворике?
– Друзья. – Он забрал пистолет. – Которые хотят, чтобы мы были в безопасности.
Чтобы не поддаться искушению и притянуть ее в свои объятия, Исаак убрал оба пистолета в ветровку, затем поднял сковороду с плиты. Выбросил остатки недоделанного ужина в раковину и сполоснул ее.
– Прежде, чем ты спросишь, – пробормотал он, – мне известно не больше твоего.
Чистая правда. Конечно, у него были преимущества, когда дело касалось вполне определенных вещей… но та сверхъестественная хрень на заднем дворе? Вообще без по-нятия.
Он сорвал с крючка кухонное полотенце… и осознал, что Гри уже давно молчит.
Повернувшись, он обнаружил девушку сидящей на табуретке, она обхватила себя руками. Гри была абсолютно замкнута, ушла глубоко в себя, превратившись в каменное изваяние.
– Я пытаюсь… – Она прокашлялась. – Я действительно пытаюсь понять все это.
Вернув сковороду на плиту, он уперся на руки, думая о великой пропасти между гражданскими и военными. Хаос, борьба и смертельная опасность? Привычное дело для него.
Но это убивало Гри.
Как полный придурок, он спросил:
– Предоставишь ужину второй шанс?
Гри покачала головой.
– Пребывание в параллельной вселенной, которая выглядит как твоя жизнь, но яв-ляется чем-то иным, убивает аппетит.
– Плавал, знаю, – кивнул Исаак.
– Более того, ты сделал из этого профессию. Не так ли?
Он нахмурился, оставив комментарий там, где он повис: в воздухе между ними.
– Слушай, ты уверена, что я не должен…
– Я вернулась в твою квартиру. Этим утром.
– Зачем?
Черт возьми.
– Сразу после того, как я сдала деньги в полиции и написала заявление. Угадай, кто был у тебя дома.
– Кто?
– Человек, которого знает мой отец.
Плечи Исаака напряглись так сильно, что он не мог дышать. А может, это оледене-ли его легкие. О, Господи Иисусе, нет… только не…
Она положила что-то на гранитный стол. Визитную карточку.
– Я должна позвонить по этому номеру, если ты появишься здесь.
Когда Исаак взглянул на цифры, Гри натянуто рассмеялась.
– У моего отца было то же выражение на лице. И, дай угадаю, ты тоже не скажешь мне, кто поднимет трубку.
– Мужчина в моей квартире. Опиши его. – Хотя, Исаак знал, что она скажет.
– У него была повязка на одном глазу.
Исаак проглотил ком. Что бы ни было в том платке, с которым Гри вышла из ма-шины… Исаак не мог предположить, что Матиас вручит ей это лично.
– Кто он? – спросила она.
В ответ Исаак просто покачал головой. В данной ситуации, Гри и так стояла на краю пропасти, в которую столкнули его самого и ее отца. Любое объяснение станет пин-ком ботинком огромного размера, который перебросит ее через край, послав в свободный полет…
Повинуясь внезапному порыву, Гри вскочила с табуретки и крепко сжала бокал вина в своих руках.
– Черт возьми, я устала от всего этого!
Она бросила шардоне через всю кухню, и бокал разбился о стену, оставив брызги на стене и осколки по всему полу.
Повернувшись к нему, Гри тяжело дышала, ее глаза пылали.
Последовала напряженная тишина. А потом Исаак обошел кухонный островок.
Подойдя к Гри, он спросил низким голосом:
– Когда ты была в полицейском участке сегодня, они спрашивали обо мне?
Казалось, она пришла в замешательство.
– Конечно, спрашивали.
– И что ты рассказала им?
– Ничего… потому что кроме твоего имени, я ничего не знаю, черт возьми.
Он кивнул, встав к ней еще ближе.
– Тот мужчина в моей квартире. Он спрашивал обо мне?
Она подняла руки.
– Все хотят знать о тебе…
– И что ты сказала ему?
– Ничего, – прошипела Гри.
– Если кто-то из ЦРУ и АНБ придет к твоей двери и спросит обо мне…
– Мне будет нечего сказать им!
Он встал так близко к ней, что мог различить каждую ресничку вокруг ее порази-тельных, голубых глаз.
– Верно. Именно это сохранит тебе жизнь. – Когда она с проклятьем начала отво-рачиваться, Исаак схватил ее руку, возвращая на место. – Тот мужчина в моей квартире – хладнокровный убийца. Он позволил тебе уйти лишь потому, что хотел послать мне со-общение. Я ничего не рассказываю тебе потому, что…
– Я могу солгать! Черт возьми… почему ты думаешь, что я такая наивная? – Она уставилась на него. – Ты ничего не знаешь о моей жизни, не понимаешь, каково это – по-стоянно видеть тени и никогда не получать объяснений. Я могу солгать…
– Они будут пытать тебя. Чтобы заставить говорить.
Это прервало поток ее слов.
А он продолжил.
– Твоему отцу известно об этом. Как и мне… и, поверь, во время тренировок я прошел через пытки, поэтому точно знаю, что они сделают с тобой. Единственный способ убедиться, что с тобой этого не случиться, – если тебе на самом деле будет нечего сказать. Честно говоря, ты слишком близко подобралась к правде… не по своей вине.
– Боже… как я ненавижу все это. – Зародившаяся в ее теле дрожь была вызвана не страхом. Гневом, самым настоящим. – Мне хочется что-нибудь ударить.
– Хорошо. – Он сжал ее руку в кулак и поднял над ее плечом. – Вымести свое раз-дражение на мне.
– Что…
– Ударь меня. Выколи глаза. Сделай все, что нужно.
– Ты с ума сошел?
– Да. Свихнулся. – Он отпустил ее руку и принял устойчивое положение, оставаясь близко… очень близко к ней, так, что при желании она могла хорошенько врезать ему. – Я буду твоей грушей, твоим бронежилетом, твоим телохранителем… я сделаю все, чтобы помочь тебе пережить это.
– Ты сумасшедший, – выдохнула она.
Когда Гри уставилась на него, вся покрасневшая, жар разлился по его жилам… ув-лекая на более опасную территорию. Ради Бога, будто ему нужна эрекция. Сейчас, опять же, было не время и не место.
Поэтому он просто спросил:
– Так что это будет… Ты хочешь ударить меня или поцеловать?

***

От этого вопроса, Гри облизнула язычком губы, и Исаак проследил за движением, словно хищник. Совершенно ясно, что он не сдвинется со своего места. Решение было за ней.
Что доказывало, каким мужчиной он был на самом деле, вопреки избранной им профессии.
Со своей же стороны, Гри и близко не думала о профессионализме. Она была оза-дачена и сбита с толку… прошлая ночь повторялась со всей своей безрассудностью. Но не это влекло ее сейчас.
Этот раз может стать для них последним. Вообще. Она потратила все утро, гадая, где он, в порядке ли он… увидит ли она его снова. Жив ли он. Исаак был незнакомцем, который каким-то образом стал очень близок ей. И хотя время было неподходящим, не-возможно составить расписание для возможностей, которые предоставляются свыше.
Уронив руку, Гри расслабила пальцы, сжатые им в кулак, пожалев при этом, что не может удержать ладонь при себе. Так было бы разумней. Вместо этого, она наклони-лась к Исааку и положила ладонь между его ног. Низкий рык зародился в его горле, мужчина двинул бедрами вперед.
Он был твердым и напряженным.
И, качнувшись, он отстранился назад.
– В этот раз я не остановлюсь, – прорычал он.
Она крепче сжала его плоть.
– Я просто хочу быть с тобой. Лишь раз.
– Это я могу устроить.
Они столкнулись посреди вспышки страсти, встречаясь губами, сплетаясь руками, сходясь телами. В тусклом свете кухни, Исаак подхватил Гри и опустил ее на пол между кухонным островом и столом, перекатившись в самый последний момент так, чтобы она оказалась на нем сверху, как на мягкой кровати. Когда Гри раздвинула ноги по обе сторо-ны от бедер Исаака, твердая длина толкнулась в ее лоно, а его язык собственнически скользнул в ее рот. Пока они целовались с диким отчаянием, его тело волнообразно дви-галось под ней, его мощные очертания были до боли знакомыми, несмотря на то, как мало времени Гри провела с ним.
Боже, ей нужно больше.
Она неуклюже задрала футболку, и Исаак быстро подключился, стянув вниз кру-жевные чашечки, освобождая соски, а потом он приподнял ее, чтобы обхватить губами напряженный комочек, посасывая, облизывая. Гри запустила пальцы в его густые волосы, держась за Исаака, пока его горячий, влажный рот ласкал ее грудь, а пальцы впивались в бедра.
– Исаак… – простонала она с придыханием. Но потом Гри резко втянула воздух, когда его ладонь накрыла ее промежность.
Он потирал ее лоно в такт движениям языка, и лишь отчаянное желание почувст-вовать его внутри себя обратило внимание Гри на то, что нужно снять его нейлоновые штаны. Стянув пояс вниз, Гри сбросила мокасины, подцепила штаны мысками и стащила их.
Ни боксеров. Ни брифов. Никаких препятствий на пути.
Обхватив рукой крепкую длину, она принялась ласкать его, и Исаак двигался на-встречу ей, усиливая трение. А его стоны… святые небеса, какие стоны: этот тихий рык был полностью животным, когда Исаак дышал, прижимаясь к ее груди.
Гри села, отрывая грудь от его губ, и с проклятьем буквально сорвала с себя брюки для йоги и трусики. Когда он обхватил член, удерживая его вертикально, Гри снова осед-лала его бедра и опустилась вниз, на его плоть, соединяя их, задирая при этом ветровку Исаака так, чтобы получить еще больший доступ к его коже. От ощущения его плоти Гри запрокинула голову, наблюдая за реакцией мужчины, отчаянно желая видеть его… Исаак не разочаровал ее. Зашипев, он стиснул зубы, втягивая сквозь них воздух, жилы на его шее и мускулы груди напряглись.
Двигаясь и задавая темп, казалось, будто она овладевает им в каком-то первобыт-ном стиле, отмечая его сексом.
– Боже… ты прекрасна, – прохрипел он, тяжело дыша. Он наблюдал за ней из-под опущенных век горячим взглядом, не сводя глаз с ее груди, обрамленной футболкой и спущенными вниз чашечками бюстгальтера.
Он недолго бездействовал. Оторвавшись от пола быстро и уверенно, он крепко по-целовал ее, проникая при этом еще глубже и прижимая Гри к себе. Сначала она испуга-лась, что он снова собирался остановиться, но потом мужчина, уткнувшись в ее шею, за-говорил:
– Ты изумительна. – Он растягивал слова по-южному, хрипло и тихо, возбуждая ее еще сильнее. – Ты…
Он не закончил предложение. Вместо этого он скользнул обеими руками под ее ягодицы, приподнимая и опуская на себя, его огромные бицепсы держали ее вес так, буд-то она была игрушечной…
Гри кончила так сильно, что увидела звезды, яркая галактика взорвалась, от ее лона по всему телу разошелся ослепительный свет. Как он и обещал, в этот раз он не остановился. Он замер, с силой толкнувшись в нее, руки обхватили ее талию, так, что она не смогла дышать… не то, чтобы ее волновал кислород. Его плоть содрогалась внутри нее, и Гри впилась ногтями в его ветровку, прижимаясь к мужчине.
А потом все кончилось.
Пока они восстанавливали дыхание, последовавшая тишина напоминала внезапно утихший порывистый ветер: она звучала травмирующе.
Молчание. Боже… это молчание. Но она не знала, что сказать.
– Прости, – хрипло произнес Исаак. – Я думал, это поможет тебе.
– О, нет… я…
Исаак покачал головой, и своими сильными руками поднял ее с себя, с легкостью разъединяя их. Он посадил ее рядом, ловко подтянул пояс штанов и взял чистое полотен-це. Протянув его ей, он прислонился спиной к столу, согнул ноги в коленях и положил на них свои руки.
Именно в этот момент Гри заметила пистолет на полу рядом с ними. И, должно быть, Исаак тогда же обратил на него внимание, потому что он схватил оружие и спрятал в ветровке.
Зажмурив глаза, она быстро вытерлась и оделась. А потом приняла идентичную позу рядом с ним. Но, в отличие от Исаака, она смотрела не прямо перед собой; она изу-чала его профиль. Он был красив мужской красотой, его лицо представляло собой острые линии и выступающие кости… но ее беспокоила его усталость.
Он слишком долго жил на грани.
– Сколько тебе лет? – спросила она наконец.
– Двадцать шесть.
Гри отшатнулась. Так, это была правда?
– Ты выглядишь старше.
– Я чувствую себя старше.
– Мне тридцать два. – Опять молчание. – Почему ты не смотришь на меня?
– У тебя никогда не было связей на одну ночь. До этого момента.
Словно он проклял ее в некотором смысле.
– Ну, технически, с тобой я провела две ночи. – Когда он стиснул челюсти, Гри по-няла, что комментарий не сильно облегчил ситуацию. – Исаак, ты не сделал ничего плохого.
– Да? – Он прокашлялся.
– Я хотела тебя.
Сейчас он посмотрел на нее.
– И ты меня получила. Боже… как ты меня получила. – На короткое мгновение его взгляд снова вспыхнул огнем, но потом он сосредоточился на шкафчике перед ним. – Но на этом все. С этим покончено.
Ну… ауч. И говоря о парне, который психовал из-за того, что познакомил ее с сек-сом без обязательств, можно было подумать, что еще пара-тройка раз успокоит его со-весть.
Когда низ живота опалило жаром, Гри подумала… что жизнь покажет насчет «с этим покончено».
– Почему ты вернулся? – спросила она.
– Я не уходил. – Когда ее брови взмыли вверх, он пожал плечами. – Я провел весь день в укрытии, в другом конце улицы… и прежде чем ты сочтешь меня маньяком-преследователем, я наблюдал за людьми, которые следили – и продолжают следить – за тобой.
Побледнев, Гри порадовалась темноте, царящей в этой долине кухонных шкафчи-ков и ящиков. Пусть Исаак продолжает думать, что она держит себя в руках.
– Это ты привязал лоскут белой ткани на фонарь, верно? От твоей майки.
– Он должен был сообщить им, что я уехал.
– Я не знала. Прости.
– Почему ты не вышла замуж? – внезапно спросил он. А потом резко рассмеялся. – Прости, если вопрос слишком личный.
– Нет. – Принимая все во внимание, больше не было никаких рамок. – Я никогда не влюблялась. Не было времени, на самом деле. Совмещая работу с вечной погоней за Дэниелом… я не нашла времени. К тому же… – Столь откровенный разговор казался нор-мальным и в то же время совершенно непривычным. – Честно говоря, не думаю, что хоте-ла быть с кем-то в настолько близких отношениях. Некоторыми вещами я не хочу делить-ся.
И речь шла не о громком имени семьи, их положении или благосостоянии. Она го-ворила о темных сторонах своей жизни, которые скрывала ото всех… о своем брате… и матери, если быть полностью честной. Они с отцом были юристами и отличались собран-ностью, другая половина их семьи тоже страдала от похожего демона. В конце концов, несмотря на свою легальность, алкоголь нес такие же разрушительные последствия, как и героин.
Ее мать была изысканной алкоголичкой, сколько Гри себя помнила, и было сложно сказать, что толкнуло ее к бутылке: биологическая предрасположенность, регулярно исчезавший муж или сын, который в юном возрасте пошел по той же дорожке.
Ее потеря была столь же ужасной, как и смерть Дэниела.
– Кто такой Дэниел?
– Мой брат.
– Я позаимствовал его пижамные штаны.
– Да. – Она сделала глубокий вдох. – Он умер около двух лет назад.
– Боже… Мне жаль.
Гри оглянулась вокруг, гадая, а не решил ли человек – эм, призрак – о котором шла речь, почтить их своим присутствием.
– Мне тоже жаль. Я действительно думала, что смогу спасти его… или помочь ему спасти самого себя. Но все вышло иначе. У него… были проблемы с наркотиками.
Она ненавидела свой извиняющийся тон, которым всегда объясняла, что послужи-ло причиной смерти ее брата… и все же он каждый раз прокрадывался в ее голос.
– Мне действительно жаль, – повторил Исаак.
– Спасибо. – Она резко качнула головой, словно встряхивая солонку. Может, по-этому ее брат отказывался говорить о прошлом… оно угнетало.
Меняя тему, она сказала:
– Тот мужчина, в твоей квартире? Он дал мне кое-что. – Она похлопала вокруг, в поисках брелка «Life Alert», и обнаружила его под свитером, который сняла после первой ссоры со своим отцом. – Он оставил это в моем багажнике.
Хотя она протянула предмет на тряпочке, Исаак взял его голыми руками. Очевид-но, он не боялся оставить отпечатки пальцев.
– Что это?
– Кое-что, предназначенное мне.
– Подожди…
Убрав сигнализатор в карман, он пояснил.
– Если я захочу сдаться, нужно лишь нажать на кнопку и сообщить им свое место-нахождение. К тебе это не имеет никакого отношения.
Сдаться на милость тому мужчине?
– И что случится? – напряженно спросила она. – Что случится, если ты…
Она не закончила. А он не ответил.
И Гри поняла все, что хотела узнать…
В это мгновение, передняя дверь открылась, звон ключей и стук шагов эхом раз-несся по коридору, когда кто-то выключил ее сигнализацию.
– Мой отец! – прошипела Гри.
Подскочив на ноги, она попыталась поправить одежду… о, Боже, по голове про-ехался самосвал.
Бокал с вином. Черт.
– Гри? – донесся знакомый голос из прихожей.
О, блин, Исааку на самом деле не следует встречаться с тем, что осталось от ее се-мьи.
– Быстрей, ты должен… – Когда она оглянулась, его уже и след простыл.
Окей, обычно, Гри поражала его фишка с исчезновением в воздухе. Но в данную минуту, эта способность казалась даром свыше.
Двигаясь быстро, она включила свет, схватила рулон с бумажными полотенцами и кинулась к беспорядку на полу и стене.
– Я здесь! – прокричала она.
Когда ее отец вошел на кухню, Гри обратила внимание на то, что он переоделся из костюма в кашемировый свитер и отутюженные брюки. Лицо же, с другой стороны, было верхом «добродушия»: резкое и холодное, с таким выражением он обычно встречал про-тивника в суде.
– Я получил уведомление о том, что сработала пожарная сигнализация, – сказал он.
Это не подвергалось сомнению, но, скорее всего, он в любом случае направлялся к ней: его дом располагался в Линкольне… он ни за что бы не добрался до Бикон-Хилл так скоро.
Слава Богу, он не заявился сюда десятью минутами ранее.
Чтобы скрыть свой румянец, Гри сосредоточилась на уборке стекла.
– Я сожгла омлет.
Когда ее отец ничего не ответил, Гри посмотрела на него.
– Что?
– Где он, Гри? Скажи мне, где Исаак Рос.
Страх змеей скользнул вниз по ее позвоночнику, камнем устроившись в животе. Выражение на его лице было столь безжалостным, Гри могла поспорить, что они придер-живались диаметрально противоположных точек зрения, когда дело касалось ее клиента.
Гостя.
Любовника.
Кем бы Исаак ни приходился ей.
– Ай! – Она подняла руку. В подушечку указательного пальца впился осколок, красная кровь выступила огромной каплей.
Подойдя к раковине, она ощутила присутствие на кухне своего отца, как пистолет, направленный в спину.
Он даже не спросил, как сильно она себя ранила.
Он произнес лишь одну фразу:
– Скажи мне, где Исаак Рос.

---------------------------------------------------
«Мьюзак» - фирменное название системы передачи музыки по трансляционной сети; используется в рес-торанах, магазинах, клубах; передаётся лёгкая популярная музыка.
WD-40 - является торговой маркой широко известного аэрозольного препарата. Первоначально препарат был разработан для промышленных потребителей как водоотталкивающее средство, предотвращающее коррозию. Позже было установлено, что он также имеет множество возможностей для бытового применения.
Orbitz.com - одна из ведущих компаний, предлагающих путешественникам бронирование отелей по всему миру, авиабилетов, аренду автомобилей, круизы, экскурсии и многие другие услуги. Система поиска Orbitz.com неоднократно была признана лучшей и позволяет находить лучшие цены среди сотен авиакомпаний, 80 000 отелей и 15 систем проката автомобилей.
Агентство (Управление) национальной безопасности США, АНБ (англ. the National Security Agency, сокр, NSA) - создано 4 ноября 1952 г. по директиве президента Гарри Трумена, занимается разведывательной деятельностью, разработкой, производством и эксплуатацией средств криптографической защиты, перехватом собщений, ведёт исследования в области суперкомпьютеров и других технологий. Отвечает также за безопасность всех правительственных компьютерных систем и линий связи. Название этой организации иногда в шутку расшифровывают как: No Such Agency (Нет такого агентства) или Never Say Anything (Никогда ничего не скажу)

Вернувшись в Колдвелл, в похоронное бюро, Джим – давний знаток поэтажного плана МакКриди – спешно бежал по подвалу. Достигнув комнаты бальзамирования, он прошел сквозь закрытые двери… и резко замер, оказавшись по ту сторону стали.
До этого момента он не осознавал, что никогда не ожидал снова увидеть своего босса.
И все же, вот он, Матиас, вышагивает вдоль морозильных камер, изучая именные таблички на дверях, как это делал Джим двумя днями ранее. Черт, парень казался совсем хилым, когда-то высокое, сильное тело сейчас накренилось на бок, опираясь на трость, среди черных волос выделялась седина на висках. Повязка была там же, куда ее наложили после первой операции… Была надежда, что повреждение не перманентное, которая, оче-видно, не оправдалась.
Матиас остановился и наклонился вперед, будто повторно сверял имена, затем от-крыл дверь, оперся на трость и вытащил стол из стальной стены.
Джим знал, что ублюдок выбрал нужное тело: заклинание вызова работало, из-под тонкой простыни сочилось бледное фосфоресцирующее сияние, от которого труп казался радиоактивным.
Джим пересек комнату, встав по другую сторону своих останков, и он не обманы-вался тем, с какой медлительностью Матиас передвигал костями и опирался на трость да-же стоя на месте: мужчина по-прежнему оставался опасным и непредсказуемым против-ником. В конце концов, разум и душа толкали Матиаса к стольким дурным поступкам, а эти два спутника сопровождают человека до самой могилы.
Подняв руку, Матиас стянул простынь с лица Джима и на удивление аккуратно за-гнул ткань на груди трупа. Потом, поморщившись, парень схватился за левую руку, мас-сируя ее, будто его охватила внезапная боль.
– Взгляни на себя, Джим. – Уставившись на парня, Джим насладился хаосом, кото-рый собрался выпустить из бутылки. Кто знал, что собственная смерть может оказаться такой полезной?
Засветившись, он явил себя взору Матиаса.
– Сюрприз.
Голова Матиаса взметнулась вверх… и, к его чести, парень даже не дернулся. Он не отскочил назад, не замахал руками, даже не сбился с дыхания. Но, с другой стороны, он, вероятно, удивился бы больше, если Джим бы не появился… В специальном подраз-делении две валюты – «невозможное» и «необъяснимое».
– Как ты устроил все это? – Матиас чуть улыбнулся, кивнув на тело. – Сверхъесте-ственная схожесть.
– Это чудо, – протянул Джим.
– Значит, ты ждал моего появления? Захотелось воссоединения?
– Я хочу поговорить об Исааке.
– Росе? – Матиас вскинул бровь. – Ты выбился из сроков. Ты должен был убить его еще вчера… следовательно, нам больше нечего сказать по этому поводу. Однако у нас есть другие дела.
Джим не удивился, когда Матиас достал самозарядник и навел оружие на его грудь.
Он холодно улыбнулся. Было несложно допустить, что Девина завладела этим мужчиной, используя его как мобильное, говорящее оружие, чтобы добраться до Исаака. Вопрос в том, как обезоружить ее маленькую мерзкую марионетку. И ответ на него был прост.
Разум… как всегда говорил Матиас, разум – самая мощная сила в борьбе против кого-то.
Джим склонился над своим трупом так, что дуло уперлось в грудь.
– Спусти курок.
– На тебе бронежилет, так ведь? – Матиас повернул запястье так, чтобы дуло пис-толета еще сильней уперлось в черную футболку Джима. – Ты слишком сильно полага-ешься на него.
– Ты все еще говоришь? – Джим положил руки на холодную сталь стола. – Спусти курок. Давай. Нажми на него.
Джим прекрасно понимал, что создает проблемы на свою голову: если Матиас вы-стрелит, а он не откинется, как это всегда делают люди, придется разбираться с истерикой в духе «срань-господня». Но это того стоило, чтобы просто увидеть…
Пистолет выстрелил, пуля вылетела из ствола… и стена позади Джима проглотила свинец. Когда выстрел эхом пронесся по комнате, выложенной плиткой, сильное замеша-тельство исказило жестокую маску на лице Матиаса… а Джим ощутил хренову тучу три-умфа.
– Я хочу, чтобы ты оставил Исаака в покое, – сказал Джим. – Он – мой.
Чувство, словно он торговался с Девиной за душу парня, стало столь сильным, будто эта встреча с бывшим боссом была предрешена судьбой…. Будто он вытащил уб-людка из той адской пустыни и рисковал своей жизнью, доставляя его в больницу, лишь ради этого разговора, торга, обмена.
И предчувствие стало еще сильнее, когда Матиас оперся на трость и наклонился вперед, возвращая оружие к груди Джима.
– Безумие, – пробормотал Джим, – это совершение одного и того же действия, сно-ва и снова, надеясь на…
Вторая попытка была аналогична первой: громкое эхо, свинец в стене, а Джим по-прежнему на ногах.
– …другой результат, – закончил он.
Рука Матиаса метнулась вперед, схватив Джима за кожаную куртку. Когда упав-шая трость отскочила от пола, Джим улыбнулся, думая, что это веселее всякого Рождест-ва.
– Хочешь еще раз выстрелить? – спросил он. – Или поговорим об Исааке?
– Что ты такое?!
Джим улыбнулся как полный псих:
– Я твой самый жуткий ночной кошмар. Кто-то, кого ты не можешь тронуть, кон-тролировать или убить.
Матиас медленно покачал головой из стороны в сторону.
– Это все ненормально.
– Исаак Рос. Ты позволишь ему уйти.
– Это не… – Матиас использовал куртку Джима в качестве противовеса, передви-нувшись в бок, чтобы взглянуть на стену с двумя аккуратными дырочками. – Это ненор-мально.
Джим схватил его кулак и с силой сжал, чувствуя, как сдавливаются кости.
– Ты помнишь, что всегда говоришь людям?
Глаза Матиаса вновь обратились к лицу Джима.
– Что. Ты. Такое?!
Джим дернул его на себя так, что они оказались нос к носу.
– Ты всегда говоришь людям, что никто не ускользнет от тебя, что ты найдешь их всюду, сделаешь с ними все, что захочешь. Ну, так вот, кто бы говорил. Позволь Исааку уйти, иначе я превращу твою жизнь в кромешный ад.
Матиас жестко посмотрел ему в глаза, прощупывая, выискивая информацию. Бо-же, вот оно, чувство собственного превосходства в хорошем смысле. Впервые в жизни, мужчина, который имел ответы на все вопросы, блуждал в неведении.
Господи, будь он все еще жив, Джим бы сфотографировал эту рожу и напечатал гребаный календарь.
Матиас потер здоровый глаз, надеясь, что зрение прояснится, и он окажется один… или, по меньшей мере, окажется единственным живым человеком в бальзамирующей комнате.
– Что ты? – прошептал он.
– Я ангел, посланный с небес, приятель. – Джим громко и жестко рассмеялся. – А может, я совесть, которую тебе не дали при рождении. Галлюцинация, вызванная пропи-санными тебе болеутоляющими. Или простой сон. Но чем бы я ни был, ты должен знать лишь одно… я не позволю тебе забрать Исаака. Этому не бывать.
Сцепившись взглядами, они не отводили глаз, пока мозг Матиаса переваривал си-туацию.
После долгого молчания, мужчина, по всей видимости, решил забить на происхо-дящее. В конце концов, как там говорил Холмс? Когда Вы отбросили невозможное, ос-тавшееся, каким бы невероятным оно не казалось, является правдой.
По этой причине, очевидно, он отнес Джима к некоторой разновидности живых существ.
– Почему Исаак Рос так важен для тебя?
Джим отпустил своего бывшего босса.
– Потому что он – это я.
– И как много таких, как «ты», снаружи? Мы уложили этот труп в морг…
– Исаак хочет выйти. И ты отпустишь его.
Последовала долгая пауза. А потом голос Матиаса изменился, он стал тише и мрачнее:
– Этот солдат знает много государственных тайн, Джим. Накопленные им знания имеют ценность для наших врагов. Так что, вот тебе новости: дело не в том, чего хочешь ты или он. А в том, что лучше для нас… и прежде чем твое страждущее сердце начнет возмущаться, под «нами» я понимаю не тебя, себя или подразделение. А всю-мать-его-страну.
Джим закатил глаза.
– Ну да, точно. Готов поспорить, от этой патриотической чуши у Дяди Сэма знатно встанет. Но мне плевать. Основная суть в том… Что живи ты среди гражданского населения, ты стал бы серийным убийцей. Работа на правительство означает, что ты машешь Американским флагом, когда тебе удобно, но правда в том, что ты занимаешься этим лишь потому, что кайфуешь, отрывая крылья у бабочек. В твоих глазах, все люди – насекомые.
– Мои наклонности ничего не меняют.
– Именно из-за них ты служишь лишь себе. – Джим провел по дырочкам на рубаш-ке. – Ты владеешь специальным подразделением, как собственной фабрикой смерти, и если у тебя есть хоть капля мозгов, то ты слиняешь прежде, чем какое-то из «специальных заданий» вернется, чтобы цапнуть тебя за задницу.
– Я думал, ты здесь, чтобы обсудить Исаака.
Слишком близко к правде, да?
– Отлично. Он умен, поэтому не попадет в руки врагов, и у него нет стимула для перевербовки.
– Он один. У него нет денег. Отчаяние быстро овладевает людьми.
– К черту это… его данные безукоризненны, и он исчезнет.
Уголок рта Матиаса приподнялся.
– И как ты узнаешь об этом? О, минуточку, ты уже нашел его, не так ли?
– Ты можешь отпустить его. У тебя есть полномочия на это…
– Нет у меня их!
Вспышка ярости оказалась неожиданностью, и когда слова, подобно выстрелам, за-тихли, Джим обнаружил, что оглядывает комнату в поисках подтверждения того, что все верно услышал. Матиас был всемогущ. Всегда был. И не просто в своих глазах.
Черт, у гада было достаточно влияния, чтобы превратить Овальный кабинет в мав-золей.
Сейчас именно Матиас нависал над телом.
– Мне плевать, что ты думаешь обо мне, или как твоя внутренняя Опра представи-ла всю ситуацию. Дело не в том, чего хочу я… а в том, что я обязан сделать.
– Гибли невинные люди.
– Как и прогнившие! Господи, Джим, твоя пустая болтовня абсурдна. Хорошие люди умирают каждый день, и ты не можешь помешать этому. Я – разновидность автобу-са, который размажет их… и, по крайней мере, я преследую серьезную цель.
Джим почувствовал, как страх волной поднимается в груди… а потом, подумав обо всем сказанном, эмоция переросла в нечто иное… Наверно, в уныние.
– Мне следовало позволить тебе умереть в той пустыне.
– Я просил тебя именно об этом. – Матиас снова вцепился в свою левую руку, буд-то ему внезапно нанесли запрещенный удар. – Ты должен был выполнить приказ, который я отдал тебе.
Такие пустые, подумал Джим. Его слова были пустыми и безжизненными. Будто они говорили о ком-то другом.
– Должен.
Точно.
Парень так сильно хотел выйти, что собирался покончить с собой. Но Девина вер-нула его обратно; Джим был уверен в этом. Здесь поработал этот демон с тысячью лиц и бесконечной паутиной лжи. Просто обязан был. И ее манипуляции прекрасно подготови-ли сцену для Исаака: солдат сотворил много зла, но он пытался начать жизнь с нуля, – вот его перепутье, перетягивание каната между Джимом и Матиасом.
Джим покачал головой.
– Я не позволю тебе забрать жизнь Исаака Роса. Не могу. Ты говоришь, что работа-ешь ради великой цели… так вот, я тоже. Убьешь этого мужчину, и человечество потеряет больше, чем простого невинного.
– О, да брось. Едва ли он невинный. Его руки по локоть в крови, как твои и мои. Я не знаю, что произошло с тобой, но не идеализируй прошлое. Ты точно знаешь, в чем он виновен.
Изображения мертвых мужчин замелькали перед глазами Джима: ножевые ране-ния, пулевые, истекающие кровью лица, изуродованные тела. И все они – из разряда гряз-ной работы. Жертвы, задушенные, отравленные газом или химикатами, были серого от-тенка.
– Исаак хочет выйти. Он решил прекратить. Его душа отчаянно ищет другую доро-гу, и я помогу ему в этом.
Поморщившись, Матиас снова потер левую руку.
– Загадай желание в одну руку и одновременно мочись в другую. Потом сравнишь, какая заполнится быстрее.
– Я убью тебя, – сказал Джим обыденным тоном. – Если дойдет до этого… я убью тебя.
– Ну, кто бы мог подумать… какие новости. Облегчи себе работу – сделай это сей-час.
Джим снова покачал головой.
– В отличие от тебя, я не стреляю без необходимости.
– Порой переход к решающему поединку – самый умный шаг, Джимми.
Старое имя мгновенно вернуло его в прошлое, к началу их обучения, когда он де-лил комнату с Матиасом. Ублюдок был холодным и расчетливым… но не во всех отно-шениях. Он был предан Джиму, насколько это в принципе было возможно в тех обстоя-тельствах. Однако, с годами, исчез любой след и без того ограниченного проявления че-ловечности… пока тело мужчины не стало столь же искалеченным и немощным, как и его душа.
– Позволь задать один вопрос, – протянул Джим. – Ты когда-нибудь встречал жен-щину по имени Девина?
Парень выгнул бровь:
– К чему сейчас такие вопросы?
– Простой интерес. – Он расправил кожаную куртку. – К твоему сведению, я ад-ски провел с ней время.
– Спасибо за совет насчет свидания. Это на самом деле мой приоритет в настоя-щий момент. – Матиас накрыл простыней серое лицо Джима. – И не стесняйся убить меня в любое время. Сделаешь мне одолжение.
Последние слова были сказаны тихо… доказывая, что физическая боль, сильная и продолжительная, может сломить даже самую стойкую волю. Но, с другой стороны, смена парадигм Матиаса произошла еще до взрыва, не так ли?
– Знаешь, – сказал Джим, – Ты тоже можешь покинуть подразделение. Я вышел. Исаак пытается. Если ты не можешь больше заниматься этим, ты в состоянии выйти.
– Ты покинул подразделение лишь потому, что я дал тебе временный отпуск, – рез-ко рассмеялся Матиас. – Я планировал вернуть тебя назад. Исаак тоже не уйдет от меня… я сохраню ему жизнь, только если он решит вернуться в строй. В действительности, поче-му бы тебе не передать ему мои слова? Учитывая, как вы сдружились.
Джим сузил глаза.
– Ты никогда не делал этого ранее. Когда кто-то предавал доверие, ты не позволял ему возвращаться.
Матиас, содрогнувшись, выдохнул.
– Времена меняются.
Не всегда. И не относительно такой хрени.
– Конечно, – солгал Джим. – Давай уберем мое тело, а?
Когда они задвинули стол обратно в холодильник, Джим закрыл дверь. Потом Ма-тиас медленно наклонился, чтобы поднять трость, его спина хрустнула пару раз, дыхание стало рваным, будто от боли и того, что его легкие не справлялись с работой. Когда он выпрямился, его лицо приобрело неестественно красный оттенок… доказательство того, сколько сил забрало такое простое движение.
Сломанный сосуд, подумал Джим. Девина работала с… использовала сломанный сосуд.
– Это все происходит на самом деле? – спросил Матиас. – Этот разговор.
– Все реально, черт возьми, но сейчас ты немного вздремнешь. – Прежде чем па-рень успел забросать его вопросами, Джим поднял руку и призвал силу к своему пальцу. Когда кончик начал светиться, Матиас раскрыл рот от удивления. – Но ты запомнишь, что я хотел сказать.
С этими словами он коснулся лба Матиаса, и сияние прошло через мужчину, слов-но зажженная спичка, вспыхнув быстро и ярко, поглощая сломанное тело и порочный ра-зум.
Матиас рухнул наземь, словно камень.
Ангел Амбиен , детка, подумал Джим. Усыпляет лучше всех.
Он навис над Матиасом, и вид валявшегося ничком босса был слишком метафори-чен: мужчина пал по многим параметрам, не просто «здесь и сейчас».
Джим ни на секунду не поверил, что ублюдок позволит Исааку вернуться. Это за-явление – способ приманить парня на расстояние выстрела.
Видит Бог, Матиас был искусным лжецом.
Наклонившись, Джим убрал пистолет парня в кобуру, затем просунул руки под его колени и плечи… черт, еще трость. Протянув руку, он подхватил палку и уложил ее на грудь мужчины.
Джим встал без проблем, и не потому, что был силен в плечах. Черт… Матиас был таким легким; совсем легким для человека его телосложения. Он весил не больше ста пя-тидесяти фунтов , тогда как должен весить все двести .
Миновав закрытые двери комнаты для бальзамирования, Джим поднялся по лест-нице на первый этаж.
Тогда, в пустыне, когда он впервые нес ублюдка, его переполнял адреналин, он спешил доставить гада в лагерь, прежде чем тот истечет кровью… чтобы Джима не обви-нили в убийстве. Сейчас же им владело спокойствие. С одной стороны, жизни Матиаса ничего не угрожало. С другой, их накрывал пузырь невидимости и безопасности.
Пройдя через закрытую парадную дверь, он решил отнести Матиаса в его маши-ну…
– Ну, здравствуй, Джим.
Джим застыл. Потом повернул голову влево.
Вычеркните «безопасность», подумал он.
На дальней стороне лужайки перед похоронным бюро, на траве стояла Девина на черных шпильках, ее длинные, густые черные волосы разметались по груди, маленькое черное платье обтягивало роскошные формы. Идеальные черты лица – все, начиная с чер-ных глаз и алых губ, и заканчивая алебастровой кожей, – светилось здоровьем.
Зло всегда приходило в красивом обличии.
Но, с другой стороны, в этом крылась часть ее внешней привлекательности, не так ли?
– Чего ты добился там, Джимми? – спросила она. – И куда ты собрался с ним.
Будто сучка и так не знала, подумал Джим, гадая, как, черт возьми, он выберется из этой передряги.

--------------------------------------------------------
Цитата из фильма «Плохой санта». Указывает на что-то невозможное.
Амбиен (Ambien) – очень распространенное снотворное средство в США
150 фунтов = примерно 68 кг.
200 фунтов = примерно 90,7 кг.

С его точки обзора, в кладовой Гри, Исаак мог слышать все, что происходило сна-ружи… но он ни черта не видел.
Не то, чтобы он нуждался в визуализации.
– Скажи мне, где Исаак Рос, – отец Гри повторил вопрос тоном теплым, как январ-ская ночь.
Ответ Гри был таким же холодным:
– А я-то надеялась, что ты придешь извиниться.
– Где он, Гри.
Раздался шум бегущей воды, потом хлопанье полотенца.
– Почему ты хочешь это знать?
– Это не игра.
– Я не думала иначе. И я не знаю, где он.
– Ты лжешь.
Исаак зажмурился на секунду и пересчитал причины, согласно которым он был придурком. Да, черт возьми, он, словно ядро для разрушения зданий, ворвался в профес-сиональную и личную жизнь Гри, оставляя повсюду хаос…
Шаги. Громкие и резкие. Мужские.
– Отвечай, где он!
– Отпусти меня…
Прежде, чем он понял, что покидает укрытие, Исаак широко распахнул дверь кла-довой. Потребовалось три широких шага, чтобы оказаться около пары, а потом он взялся за отца Гри, развернув мужчину кругом и толкнув его лицом к холодильнику. Обхватив затылок мужчины, Исаак прижал его аристократическую физиономию к стали так сильно, что резкие вдохи старого доброго Мистера Чайлда оставляли облака конденсата на панели.
– Я прямо здесь, – прорычал Исаак. – И в настоящий момент немного раздражен. Поэтому, мой тебе совет, перестань обращаться так со своей дочерью, иначе я открою мо-розильную камеру твоей же физиономией.
Он думал, что Гри прикажет отпустить отца, но она ничего не сделала. Просто дос-тала коробку с Бенд-Эйдом из-под раковины и запустила в нее руку, выискивая нужный размер пластыря.
Ее отец сделал глубокий вдох.
– Уйди… от моей дочери.
– Ему хорошо там, где он находится, – ответила Гри, обернув пластырь вокруг ука-зательного пальца. Потом она убрала коробку и скрестила руки на груди. – Ты же, с дру-гой стороны, можешь уйти.
Исаак быстро обыскал модный свитер ее отца и суперотутюженные брюки, и, не найдя оружия, отступил назад, но не слишком далеко. У него возникло чувство, что па-рень распустил руки, потому что боялся до смерти и был на грани нервного срыва… но никто не станет обращаться с женщиной Исаака таким образом. И точка…
Не то, чтобы Гри была его женщиной. Конечно, нет.
Будь оно проклято.
– Ты знаешь, что подписываешь ей смертный приговор, – сказал Чайлд, впиваясь в него взглядом. – Тебе известно, на что он способен. Ты принадлежишь ему, и он уберет любого, чтобы добраться до тебя.
– Никто никому не принадлежит, – вмешалась Гри. – И…
Мистер Чайлд даже не взглянул на дочь, обрывая ее.
– Сдайся, Рос… это единственный способ убедиться, что он не причинит ей вреда.
– Этот мужчина ничего мне не сделает…
Чайлд повернулся к Гри.
– Он уже убил твоего брата!
После бомбы, брошенной мужчиной, казалось, что кто-то ударил Гри по лицу… но оттаскивать от нее, обезоруживать и обездвиживать было некого. Когда Гри побледнела, Исаак почувствовал парализующее бессилие. Невозможно защитить от событий, которые уже произошли. Нельзя переписать историю.
Как и… людей. В этом корень стольких проблем, не так ли?
– Что ты… сказал? – прошептала она.
– Не было случайной передозировки. – Голос Чайлда сорвался. – Его убил тот же человек, который придет за тобой, если не получит этого солдата. Никаких переговоров, торгов и сделок. И я не могу… – Мужчина начал терять самообладание, доказывая, что деньги и аристократизм бессильны перед трагедией. – Я не могу потерять и тебя. О, Боже, Гри… я не могу потерять тебя. И он сделает это. Этот мужчина заберет твою жизнь в мгновение ока.
Черт.
Черт, черт, черт.

***

Прислонившись к столу, Гри с трудом понимала сказанное. Слова были короткими и простыми. Но их значение…
Она смутно осознавала, что он продолжает говорить, но после следующих его слов она окончательно лишилась слуха:
– Не было случайной передозировки.
Совершенно оглохла.
– Дэниел… – Ей пришлось прокашляться. – Нет, Дэниел сам сделал это. У него, по меньшей мере, дважды были передозировки. Он… виновата зависимость. Он…
– Другой человек вставил иглу в его вену.
– Нет. – Она покачала головой. – Нет. Именно я нашла его. Я позвонила 911 и…
– Ты нашла тело… но я видел, как это произошло. – Ее отец всхлипнул. – Он заста-вил меня… смотреть.
Когда ее отец закрыл лицо руками, теряя самообладание, зрение Гри закоротило, будто кто-то устроил дискотеку на кухне. А потом ее колени подогнулись и…
Кто-то поймал ее. Не позволил упасть на пол. Спас ее.
Мир закружился… и Гри осознала, что ее подхватили на руки и отнесли к дивану напротив.
– Я не могу дышать, – сказал она, ни к кому не обращаясь. Оттягивая воротник кофты, она прошептала. – Я не могу… дышать…
Не успела она опомниться, как Исаак поднес бумажный пакет к ее губам. Она по-пыталась отмахнуться от него, но движения рук были беспорядочными и бесполезными, и ее вынудили дышать в пакет.
– Заткнись, черт возьми, – сказал Исаак кому-то. – Прямо сейчас. Соберись, при-ятель, и закрой рот.
Он говорил с ее отцом? Наверное.
Вероятно.
О, Боже… Дэниел? И ее отца заставили смотреть?
Вопросы, на которые она должна была получить ответы, помогли больше, чем приток диоксида углерода. Отпихнув пакет в сторону, Гри приподнялась.
– Как? Почему? – Она послала обоим жесткий взгляд. – И слушайте, я уже и так в этом по самые уши, верно? Так что объяснения не причинят вреда… наоборот, они не да-дут мне окончательно сойти с ума.
Исаак стиснул челюсти, будто в ногу вцепился доберман, а он не хотел, чтобы кто-то услышал его крик.
Не ее проблема.
– Я сойду с ума, – сказала она, прежде чем повернуться к отцу. – Ты слышишь ме-ня? Я не проживу так ни минуты, ни секунды… ни одного мгновения. Не после этой разо-рвавшейся бомбы. Тебе лучше рассказать. Сейчас же.
Ее отец буквально свалился в кресло с подлокотниками, стоявшее рядом с Гри, будто ему девяносто лет, и он рухнул на смертное ложе. Но он не справился о порезе на ее руке, и Гри тоже не собиралась жалеть его… какой стыд. Они всегда были на одной волне, одинаково мыслили. Однако трагедии, секреты и ложь разрывают даже самые крепкие узы.
– Говори, – потребовала она. – Немедленно.
Ее отец посмотрел на Исаака, не на нее. Но, по крайней мере, когда Исаак пожал плечами и выругался, Гри поняла, что получит историю. Хотя, вероятно, не полную.
Как это грустно – не доверять собственному отцу.
Когда он начал говорить, его голос был слабым:
– Впервые меня пытались завербовать в специальное подразделение в 1964 году. Я закончил Вест Поинт , когда со мной связался человек, представившийся Иеремией . Без фамилии. Тогда я четко запомнил безликость мужчины… он больше походил на бухгалтера, чем на шпиона. Он сказал, что существуют элитные войска, для которых я вполне подходил. И мужчина спросил, не желаю ли я узнать больше. Когда я поинтересовался, почему они выбрали меня, – в конце концов, я был всего третьим в классе, не первым – он ответил, что оценки – это еще не все.
На какое-то время ее отец умолк, будто пытался вспомнить разговор почти пятиде-сятилетней давности слово в слово.
– Мне было интересно, но в конечном итоге я ответил отказом. Я уже вступил в армию в качестве офицера, и казалось позорным отказываться от обязательств. Я не видел его… семь лет, пока не вернулся к гражданской жизни. Я заканчивал юридический кол-ледж. Не знаю, почему именно согласился… но я собирался жениться на твоей матери, начинал работать в семейной фирме… казалось, будто моя жизнь кончена. Мне хотелось приключений, и казалось… – Он нахмурился и внезапно посмотрел на Гри. – Это не зна-чит, что я не любил твою мать. Мне просто… нужно было что-то еще.
О, ей было знакомо это чувство. Она жила с той же тягой к острым ощущениям, которую не могла утолить обычная жизнь.
Но последствия насыщения этой жажды? Гри начинала понимать, что они не стои-ли тех жертв.
Ее отец достал платок с монограммой и вытер глаза.
– Я сказал Иеремии… мужчине, который связался со мной… что не могу полно-стью оставить свою жизнь, но был заинтересован в чем-нибудь, в чем угодно. Так все на-чалось. В итоге, я начал периодически летать за границу в разведывательных целях, наша юридическая фирма предоставила мне свободу действий, ведь я был внуком основателя. Я хорошо понимал масштаб заданий, которые мне поручали, как тайному агенту… но из ТВ и газет я узнавал, что есть последствия. Что действия были направлены против конкретных личностей…
– Ты имеешь в виду убийства, – горько добавила Гри.
– Политическое устранение.
– Есть разница?
– Есть. – Ее отец кивнул. – Убийство не носит никакой цели.
– Результат один и тот же.
Он ничего не ответил, и Гри не хотела, чтобы история закончилась на этом.
– Что случилось с Дэниелом?
Отец медленно выдохнул.
– Проработав примерно семь или восемь лет, я понял, что ввязался во что-то, с чем не мог ужиться. Телефонные звонки, приходившие домой люди, разъезды, которые могли длиться целыми днями, неделями… не стоит говорить о последствиях моих действий. Я не мог спать, ни на чем не мог сосредоточиться. И, Боже, давление на твою мать было ко-лоссальным, оно также задевало вас обоих… вы были молоды, но уже тогда замечали мои отлучки и напряжение в семье. Я предпринял попытки к уходу. – Глаза ее отца перемес-тились на Исаака. – Именно тогда я узнал… что выхода нет. Оглядываясь назад, я пони-маю, что был наивным… чертовски наивным. Следовало знать лучше, учитывая, какие задания мне давали, но я застрял в подразделении. И у меня не было выбора. Это убивало твою мать… она сильно пила. А потом Дэниел начал…
Употреблять наркотики, закончила мысленно Гри. Он начал в средней школе. Первая выпивка, потом марихуана… а потом ЛСД и грибы. Затем личное знакомство с кокаином, за которым последовал медленный спуск в морг благодаря героину.
Ее отец очень аккуратно свернул носовой платок.
– Когда мои первоначальные попытки уйти были встречены категоричным отка-зом, я стал параноиком, боялся, что на одном из моих заданий меня убьют и выставят все несчастным случаем. Я молчал годами. Но потом узнал кое-что, что мне знать не следова-ло, что-то, что меняло правила игры для важного человека у власти. Я попытался… попы-тался использовать информацию как ключ к двери.
– И… – подсказала Гри, ее сердце билось так громко, что она задумалась, не слы-шали ли соседи его стук.
Молчание.
– Продолжай, – подсказала она.
Он просто покачал головой.
– Расскажи мне, – она задыхалась и ненавидела своего отца, вспомнив, как увидела Дэниела в последний раз. Из его вены на руке торчала игла, его голова была запрокинута, рот приоткрыт, а кожа – цвета зимних снеговых туч.
– Если ты не ответишь мне… – Она не смогла закончить угрозу. Горло сжалось при мысли, что она может потерять всю свою семью, прямо здесь и сейчас.
Дрожащие руки снова развернули платок.
– Ко мне подошел мужчина на подземной парковке фирмы. Я работал допоздна, и они… они затолкали меня в машину, и я решил, что пришло время. Что они собирались убить меня. Но вместо этого они повезли меня на юг, в Куинси. На квартиру Дэниела. Когда мы все вошли, он уже был под кайфом… я думаю… думаю, он решил, что это все было розыгрышем. Когда он увидел принесенный ими шприц, он предложил им свою руку… несмотря на мои крики не позволять им… – Голос ее отца прервался. – Ему было плевать… он не знал… я понимал, что они делали, но он – нет. Мне следовало… Они должны были убить меня, не его. Они должны были…
От ярости перед глазами Гри все побелело. Когда зрение вернулось, ее грудь зале-денела, и ей было все равно, что пережил отец. Его сожаления или…
– Выметайся из дома. Сейчас же.
– Гри…
– Я не хочу больше тебя видеть. Больше не звони мне. Близко не подходи…
– Прошу…
– Вон! – Она обратилась к Исааку. – Выведи его отсюда… просто убери его от ме-ня!
Она бы сама выгнала его, но ей едва ли хватит сил, чтобы подняться на ноги.
Исаак не колебался. Он подошел к ее отцу, подхватил парня под руку и поднял его с кресла.
Ее отец снова заговорил, но она была глуха, когда его выводили из кухни: ее по-глотил образ брата на том дрянном диване.
Мелкие детали убивали: его глаза были приоткрыты, зрачки слепо уставились ку-да-то вдаль. На выцветшей, голубой футболке виднелись темные пятна под мышками, и рвота – на животе. На кофейном столике были разбросаны три ржавых ложки и грязная желтая зажигалка Бик, на полу, у его ног, валялась пицца недельной давности. В комнате пахло старой мочой, сигаретным дымом и какой-то химией.
Но больше всего прочего в глаза бросилось время, на котором остановились часы: когда она позвонила в 911, дежурный велел ей проверить пульс, и она потянулась к бли-жайшему запястью. Подняв руку, она впилась пальцами в кожу и заметила, что на нем были другие часы, не те, что подарил отец на выпускной из У-Пен … он давно заложил тот Ролекс. На нем были Таймекс на батарейках, и стрелки застыли на восемь двадцать-четыре.
Также замерло тело Дэниела. После всех терзаний, оно, наконец, перестало ды-шать.
Так ужасно. Эта сцена была ужасной. И все же, его красивые волосы остались прежними. У него всегда была светлая, ангельская копна волос, как говорила их мать, и даже на пути в могилу, локоны на его голове сохраняли идеальные завитки: цвет потуск-нел от недостатка мытья, но Гри могла видеть их красоту сквозь засаленность.
Точнее, былую красоту.
Вырываясь из прошлого, Гри потерла лицо и поднялась с дивана.
И потом, с грацией зомби, она по задней лестнице поднялась в свою комнату… где достала чемодан и начала собирать вещи.

-------------------------------------------------
Уэст-Пойнт - Разговорное название Военной академии Сухопутных войск.
Иеремия - библейский пророк; один из т. н. «больших» пророков Ветхого Завета.

С его точки обзора, в кладовой Гри, Исаак мог слышать все, что происходило сна-ружи… но он ни черта не видел.
Не то, чтобы он нуждался в визуализации.
– Скажи мне, где Исаак Рос, – отец Гри повторил вопрос тоном теплым, как январ-ская ночь.
Ответ Гри был таким же холодным:
– А я-то надеялась, что ты придешь извиниться.
– Где он, Гри.
Раздался шум бегущей воды, потом хлопанье полотенца.
– Почему ты хочешь это знать?
– Это не игра.
– Я не думала иначе. И я не знаю, где он.
– Ты лжешь.
Исаак зажмурился на секунду и пересчитал причины, согласно которым он был придурком. Да, черт возьми, он, словно ядро для разрушения зданий, ворвался в профес-сиональную и личную жизнь Гри, оставляя повсюду хаос…
Шаги. Громкие и резкие. Мужские.
– Отвечай, где он!
– Отпусти меня…
Прежде, чем он понял, что покидает укрытие, Исаак широко распахнул дверь кла-довой. Потребовалось три широких шага, чтобы оказаться около пары, а потом он взялся за отца Гри, развернув мужчину кругом и толкнув его лицом к холодильнику. Обхватив затылок мужчины, Исаак прижал его аристократическую физиономию к стали так сильно, что резкие вдохи старого доброго Мистера Чайлда оставляли облака конденсата на панели.
– Я прямо здесь, – прорычал Исаак. – И в настоящий момент немного раздражен. Поэтому, мой тебе совет, перестань обращаться так со своей дочерью, иначе я открою мо-розильную камеру твоей же физиономией.
Он думал, что Гри прикажет отпустить отца, но она ничего не сделала. Просто дос-тала коробку с Бенд-Эйдом из-под раковины и запустила в нее руку, выискивая нужный размер пластыря.
Ее отец сделал глубокий вдох.
– Уйди… от моей дочери.
– Ему хорошо там, где он находится, – ответила Гри, обернув пластырь вокруг ука-зательного пальца. Потом она убрала коробку и скрестила руки на груди. – Ты же, с дру-гой стороны, можешь уйти.
Исаак быстро обыскал модный свитер ее отца и суперотутюженные брюки, и, не найдя оружия, отступил назад, но не слишком далеко. У него возникло чувство, что па-рень распустил руки, потому что боялся до смерти и был на грани нервного срыва… но никто не станет обращаться с женщиной Исаака таким образом. И точка…
Не то, чтобы Гри была его женщиной. Конечно, нет.
Будь оно проклято.
– Ты знаешь, что подписываешь ей смертный приговор, – сказал Чайлд, впиваясь в него взглядом. – Тебе известно, на что он способен. Ты принадлежишь ему, и он уберет любого, чтобы добраться до тебя.
– Никто никому не принадлежит, – вмешалась Гри. – И…
Мистер Чайлд даже не взглянул на дочь, обрывая ее.
– Сдайся, Рос… это единственный способ убедиться, что он не причинит ей вреда.
– Этот мужчина ничего мне не сделает…
Чайлд повернулся к Гри.
– Он уже убил твоего брата!
После бомбы, брошенной мужчиной, казалось, что кто-то ударил Гри по лицу… но оттаскивать от нее, обезоруживать и обездвиживать было некого. Когда Гри побледнела, Исаак почувствовал парализующее бессилие. Невозможно защитить от событий, которые уже произошли. Нельзя переписать историю.
Как и… людей. В этом корень стольких проблем, не так ли?
– Что ты… сказал? – прошептала она.
– Не было случайной передозировки. – Голос Чайлда сорвался. – Его убил тот же человек, который придет за тобой, если не получит этого солдата. Никаких переговоров, торгов и сделок. И я не могу… – Мужчина начал терять самообладание, доказывая, что деньги и аристократизм бессильны перед трагедией. – Я не могу потерять и тебя. О, Боже, Гри… я не могу потерять тебя. И он сделает это. Этот мужчина заберет твою жизнь в мгновение ока.
Черт.
Черт, черт, черт.

***

Прислонившись к столу, Гри с трудом понимала сказанное. Слова были короткими и простыми. Но их значение…
Она смутно осознавала, что он продолжает говорить, но после следующих его слов она окончательно лишилась слуха:
– Не было случайной передозировки.
Совершенно оглохла.
– Дэниел… – Ей пришлось прокашляться. – Нет, Дэниел сам сделал это. У него, по меньшей мере, дважды были передозировки. Он… виновата зависимость. Он…
– Другой человек вставил иглу в его вену.
– Нет. – Она покачала головой. – Нет. Именно я нашла его. Я позвонила 911 и…
– Ты нашла тело… но я видел, как это произошло. – Ее отец всхлипнул. – Он заста-вил меня… смотреть.
Когда ее отец закрыл лицо руками, теряя самообладание, зрение Гри закоротило, будто кто-то устроил дискотеку на кухне. А потом ее колени подогнулись и…
Кто-то поймал ее. Не позволил упасть на пол. Спас ее.
Мир закружился… и Гри осознала, что ее подхватили на руки и отнесли к дивану напротив.
– Я не могу дышать, – сказал она, ни к кому не обращаясь. Оттягивая воротник кофты, она прошептала. – Я не могу… дышать…
Не успела она опомниться, как Исаак поднес бумажный пакет к ее губам. Она по-пыталась отмахнуться от него, но движения рук были беспорядочными и бесполезными, и ее вынудили дышать в пакет.
– Заткнись, черт возьми, – сказал Исаак кому-то. – Прямо сейчас. Соберись, при-ятель, и закрой рот.
Он говорил с ее отцом? Наверное.
Вероятно.
О, Боже… Дэниел? И ее отца заставили смотреть?
Вопросы, на которые она должна была получить ответы, помогли больше, чем приток диоксида углерода. Отпихнув пакет в сторону, Гри приподнялась.
– Как? Почему? – Она послала обоим жесткий взгляд. – И слушайте, я уже и так в этом по самые уши, верно? Так что объяснения не причинят вреда… наоборот, они не да-дут мне окончательно сойти с ума.
Исаак стиснул челюсти, будто в ногу вцепился доберман, а он не хотел, чтобы кто-то услышал его крик.
Не ее проблема.
– Я сойду с ума, – сказала она, прежде чем повернуться к отцу. – Ты слышишь ме-ня? Я не проживу так ни минуты, ни секунды… ни одного мгновения. Не после этой разо-рвавшейся бомбы. Тебе лучше рассказать. Сейчас же.
Ее отец буквально свалился в кресло с подлокотниками, стоявшее рядом с Гри, будто ему девяносто лет, и он рухнул на смертное ложе. Но он не справился о порезе на ее руке, и Гри тоже не собиралась жалеть его… какой стыд. Они всегда были на одной волне, одинаково мыслили. Однако трагедии, секреты и ложь разрывают даже самые крепкие узы.
– Говори, – потребовала она. – Немедленно.
Ее отец посмотрел на Исаака, не на нее. Но, по крайней мере, когда Исаак пожал плечами и выругался, Гри поняла, что получит историю. Хотя, вероятно, не полную.
Как это грустно – не доверять собственному отцу.
Когда он начал говорить, его голос был слабым:
– Впервые меня пытались завербовать в специальное подразделение в 1964 году. Я закончил Вест Поинт , когда со мной связался человек, представившийся Иеремией . Без фамилии. Тогда я четко запомнил безликость мужчины… он больше походил на бухгалтера, чем на шпиона. Он сказал, что существуют элитные войска, для которых я вполне подходил. И мужчина спросил, не желаю ли я узнать больше. Когда я поинтересовался, почему они выбрали меня, – в конце концов, я был всего третьим в классе, не первым – он ответил, что оценки – это еще не все.
На какое-то время ее отец умолк, будто пытался вспомнить разговор почти пятиде-сятилетней давности слово в слово.
– Мне было интересно, но в конечном итоге я ответил отказом. Я уже вступил в армию в качестве офицера, и казалось позорным отказываться от обязательств. Я не видел его… семь лет, пока не вернулся к гражданской жизни. Я заканчивал юридический кол-ледж. Не знаю, почему именно согласился… но я собирался жениться на твоей матери, начинал работать в семейной фирме… казалось, будто моя жизнь кончена. Мне хотелось приключений, и казалось… – Он нахмурился и внезапно посмотрел на Гри. – Это не зна-чит, что я не любил твою мать. Мне просто… нужно было что-то еще.
О, ей было знакомо это чувство. Она жила с той же тягой к острым ощущениям, которую не могла утолить обычная жизнь.
Но последствия насыщения этой жажды? Гри начинала понимать, что они не стои-ли тех жертв.
Ее отец достал платок с монограммой и вытер глаза.
– Я сказал Иеремии… мужчине, который связался со мной… что не могу полно-стью оставить свою жизнь, но был заинтересован в чем-нибудь, в чем угодно. Так все на-чалось. В итоге, я начал периодически летать за границу в разведывательных целях, наша юридическая фирма предоставила мне свободу действий, ведь я был внуком основателя. Я хорошо понимал масштаб заданий, которые мне поручали, как тайному агенту… но из ТВ и газет я узнавал, что есть последствия. Что действия были направлены против конкретных личностей…
– Ты имеешь в виду убийства, – горько добавила Гри.
– Политическое устранение.
– Есть разница?
– Есть. – Ее отец кивнул. – Убийство не носит никакой цели.
– Результат один и тот же.
Он ничего не ответил, и Гри не хотела, чтобы история закончилась на этом.
– Что случилось с Дэниелом?
Отец медленно выдохнул.
– Проработав примерно семь или восемь лет, я понял, что ввязался во что-то, с чем не мог ужиться. Телефонные звонки, приходившие домой люди, разъезды, которые могли длиться целыми днями, неделями… не стоит говорить о последствиях моих действий. Я не мог спать, ни на чем не мог сосредоточиться. И, Боже, давление на твою мать было ко-лоссальным, оно также задевало вас обоих… вы были молоды, но уже тогда замечали мои отлучки и напряжение в семье. Я предпринял попытки к уходу. – Глаза ее отца перемес-тились на Исаака. – Именно тогда я узнал… что выхода нет. Оглядываясь назад, я пони-маю, что был наивным… чертовски наивным. Следовало знать лучше, учитывая, какие задания мне давали, но я застрял в подразделении. И у меня не было выбора. Это убивало твою мать… она сильно пила. А потом Дэниел начал…
Употреблять наркотики, закончила мысленно Гри. Он начал в средней школе. Первая выпивка, потом марихуана… а потом ЛСД и грибы. Затем личное знакомство с кокаином, за которым последовал медленный спуск в морг благодаря героину.
Ее отец очень аккуратно свернул носовой платок.
– Когда мои первоначальные попытки уйти были встречены категоричным отка-зом, я стал параноиком, боялся, что на одном из моих заданий меня убьют и выставят все несчастным случаем. Я молчал годами. Но потом узнал кое-что, что мне знать не следова-ло, что-то, что меняло правила игры для важного человека у власти. Я попытался… попы-тался использовать информацию как ключ к двери.
– И… – подсказала Гри, ее сердце билось так громко, что она задумалась, не слы-шали ли соседи его стук.
Молчание.
– Продолжай, – подсказала она.
Он просто покачал головой.
– Расскажи мне, – она задыхалась и ненавидела своего отца, вспомнив, как увидела Дэниела в последний раз. Из его вены на руке торчала игла, его голова была запрокинута, рот приоткрыт, а кожа – цвета зимних снеговых туч.
– Если ты не ответишь мне… – Она не смогла закончить угрозу. Горло сжалось при мысли, что она может потерять всю свою семью, прямо здесь и сейчас.
Дрожащие руки снова развернули платок.
– Ко мне подошел мужчина на подземной парковке фирмы. Я работал допоздна, и они… они затолкали меня в машину, и я решил, что пришло время. Что они собирались убить меня. Но вместо этого они повезли меня на юг, в Куинси. На квартиру Дэниела. Когда мы все вошли, он уже был под кайфом… я думаю… думаю, он решил, что это все было розыгрышем. Когда он увидел принесенный ими шприц, он предложил им свою руку… несмотря на мои крики не позволять им… – Голос ее отца прервался. – Ему было плевать… он не знал… я понимал, что они делали, но он – нет. Мне следовало… Они должны были убить меня, не его. Они должны были…
От ярости перед глазами Гри все побелело. Когда зрение вернулось, ее грудь зале-денела, и ей было все равно, что пережил отец. Его сожаления или…
– Выметайся из дома. Сейчас же.
– Гри…
– Я не хочу больше тебя видеть. Больше не звони мне. Близко не подходи…
– Прошу…
– Вон! – Она обратилась к Исааку. – Выведи его отсюда… просто убери его от ме-ня!
Она бы сама выгнала его, но ей едва ли хватит сил, чтобы подняться на ноги.
Исаак не колебался. Он подошел к ее отцу, подхватил парня под руку и поднял его с кресла.
Ее отец снова заговорил, но она была глуха, когда его выводили из кухни: ее по-глотил образ брата на том дрянном диване.
Мелкие детали убивали: его глаза были приоткрыты, зрачки слепо уставились ку-да-то вдаль. На выцветшей, голубой футболке виднелись темные пятна под мышками, и рвота – на животе. На кофейном столике были разбросаны три ржавых ложки и грязная желтая зажигалка Бик, на полу, у его ног, валялась пицца недельной давности. В комнате пахло старой мочой, сигаретным дымом и какой-то химией.
Но больше всего прочего в глаза бросилось время, на котором остановились часы: когда она позвонила в 911, дежурный велел ей проверить пульс, и она потянулась к бли-жайшему запястью. Подняв руку, она впилась пальцами в кожу и заметила, что на нем были другие часы, не те, что подарил отец на выпускной из У-Пен … он давно заложил тот Ролекс. На нем были Таймекс на батарейках, и стрелки застыли на восемь двадцать-четыре.
Также замерло тело Дэниела. После всех терзаний, оно, наконец, перестало ды-шать.
Так ужасно. Эта сцена была ужасной. И все же, его красивые волосы остались прежними. У него всегда была светлая, ангельская копна волос, как говорила их мать, и даже на пути в могилу, локоны на его голове сохраняли идеальные завитки: цвет потуск-нел от недостатка мытья, но Гри могла видеть их красоту сквозь засаленность.
Точнее, былую красоту.
Вырываясь из прошлого, Гри потерла лицо и поднялась с дивана.
И потом, с грацией зомби, она по задней лестнице поднялась в свою комнату… где достала чемодан и начала собирать вещи.

---------------------------------------
Уэст-Пойнт - Разговорное название Военной академии Сухопутных войск.
Иеремия - библейский пророк; один из т. н. «больших» пророков Ветхого Завета.

Вернувшись на задний дворик дома, Эдриан устроился рядом с Эдди… который превосходно имитировал дуб.
– Отослал отца? – пробормотал ангел.
– Да. Выиграл нам время до возвращения Джима. Он звонил? – Например, за те пять минут, которые Эдриан провел с Исааком.
– Нет.
– Черт возьми.
Разозленный на весь мир, Эд тряхнул руками, которые все еще немного дымились. Черт, он ненавидел пахнуть уксусом… и блин, вот неожиданность, схватка с Одноразовым Отрядом Девины испортила еще одну чертову косуху. И это взбесило его.
Ему на самом деле нравилась эта куртка.
Отбросив эти мысли, он сосредоточил внимание на заднем фасаде дома. Сверх-мощное заклинание Джима покрывало весь дом, красное свечение сверкало в ночи.
– Где, черт возьми, Джим? – прорычал Эдди, посмотрев на часы.
– Может, нас ждет еще один бой. – Эд выдавил улыбку. – Или я мог бы достать нам новую цыпочку.
Когда Эдди, прокашлявшись, превратился в Мистера «Вот-Этого-Я-Делать-Не-Собираюсь», Эда было не провести. Ангел стал безжалостным ублюдком, обстряпав де-ло… Рэйчел с прекрасными зубками и без фамилии отправилась в свободный полет, когда они отослали ее на рассвете. И как бы ни было больно признавать, Эд чувствовал, что большей частью этого посткоитального «блаженства» он обязан Эдди.
Как выяснилось, у придурка был адский язык… и он отлично постарался. Эд пы-тался втянуться в секс, но в итоге лишь действовал на автомате.
Эдди снова посмотрел на часы. На телефон. Потом оглянулся.
– Что ты сделал с ее отцом?
– Он считает, что приходил сюда, но Исаака уже не было.
Эдди потер лицо, будто очень сильно устал.
– Надеюсь, что Джим скоро вернется… этот Исаак собирается сбежать. Я чувствую это.
– Именно поэтому я задел его волшебной ладонью. – Эдриан сжал руку в кулак. – Джим предпочитает GPS. Я – нет.
– По крайней мере, «TomTom» не поет, как ты.
– Почему все в этом мире лишены музыкального слуха?
– Я бы сказал, что прямо наоборот.
– Фи.
На голые ветки фруктовых деревьев, которые только начали покрываться почками, налетел ветер, и оба мужчины застыли… но это не второй раунд с одноразовыми солдати-ками Девины. Простой ветер.
Долгое ожидание становилось все дольше.
И дольше.
Настолько, что предрасположенность к постоянному движению зудом поднялась вверх по позвоночнику и заставила размять шею. Снова и снова.
– Как дела? – тихо спросил Эдди.
О, прекрасно. Будто разговор по душам поможет ему расслабиться? Даже в хоро-шие времена, от этой хрени хотелось обежать квартал пару раз.
– Эд?
– Я в порядке, спасибо зарядке. Сам как?
– Я серьезно.
– Мы не станем это обсуждать.
Короткая пауза… корооооткая счастливая пауза, пропитавшаяся ароматом разоча-рования.
– Ты можешь поговорить об этом, – настаивал Эдди. – Это все, что я хочу сказать.
О, да ради Бога. Он знал, что парень включил режим «приятель-я-просто-спросил», и абсолютно не одобрил его попытку. После того, как Девина поимела его в последний раз, внутри себя он был расшатан, и если не заделать дверь герметиком и не запереть на засов, выкинув приветственный коврик, наступит полный беспорядок. После которого потом не уберешь.
– А я говорю, что в порядке. Но в любом случае спасибо.
Чтобы прекратить разговор, он сосредоточился на здании. Боже, это «низкоуровне-вое» заклинание Джима вышло таким сильным… настолько мощным, какое Эдриан и Эд-ди могли наложить, используя все свои силы. И значит, у ангела могли быть в запасе фо-кусы, которые серьезно поимеют Девину…
Тихий перезвон телефона Эдди сообщил хорошие новости: лишь один человек мог звонить на этот номер, и это Джим.
Эдриан посмотрел на Эдди, когда тот не ответил на звонок.
– Ты не возьмешь трубку?
Эдди покачал головой.
– Он отправил нам фотографию. Сеть этой ночью медленная… она еще грузится.
Можно подумать, что со всеми их способностями, они могли бы связываться теле-патически… и, в какой-то мере, они могли. Но длинные дистанции – как стрельба в дру-гой конец футбольного стадиона. К тому же, если кто-то был ранен или умирал, способ-ность творить заклинания и чары, читать мысли…
– О… Боже…
Когда голос Эдди пресекся, предчувствие окатило Эдриана, словно ушат холодной крови на голову.
– Что там?
Эдди начал беспорядочно жать по телефонным кнопкам.
Эд потянулся, чтобы схватить мобильный.
– Не стирай… не смей, твою мать…
Несколько резких бросков, и начался полноценный бой за телефон… Эдриан выиграл лишь потому, что отчаяние придало ему скорости.
– Не смотри, – рявкнул Эдди. – Не смотри…
Слишком. Поздно.
На блестящем экране была маленькая фотография Джима, который лежал обна-женным на огромном деревянном столе, его ноги и руки были широко раскинуты. Метал-лическая проволока опоясывала его запястья и лодыжки, удерживая мужчину на столе, на кожу падал свет свечей. Эрегированный член был сильно перетянут кожаным лоскутом у основания… технически он мог быть возбужден, но явно не жаждал секса; это было на-верняка… и Эдриан точно знал, что Девина сделала, дабы обеспечить приток крови к нужным местам.
Жгут предоставит ей кое-что, с чем она может играться часами.
Эдриан проглотил ком, глотка сжалась, будто на этих жестких, намасленных дос-ках лежал он сам. Он слишком хорошо знал, что произойдет дальше.
Он знал, что за мрачные фигуры мелькали на заднем фоне.
Подпись под фото: Моя новая игрушка.
– Мы должны вытащить его оттуда. – Эдриан почти раздавил телефон – настолько сильно он сжал его в руке. – Гребаная сука.

***

Лежа на «рабочем столе» Девины, как она его называла, Джим не смотрел на нее … даже когда она достала телефон, и раздалась вспышка. Главным образом его беспокоили темные фигуры, кружившие на периферии, как псы, которых вот-вот спустят с цепи: у него возникло предчувствие, что с такими же тварями он с парнями сражался на заднем дворе дома той юристки, потому что они двигались так же волнообразно, как змеи.
Плевать. Велика вероятность, что скоро он выяснит это. Так или иначе.
Благодаря окружавшей его завесе мрака, он не имел представления об их количест-ве или размере комнаты: свечи отбрасывали мало света, и наборы из фитиля и воска были расставлены вокруг него примерно в паре футов, на некотором расстоянии друг от друга.
Так вот что чувствует праздничный торт: нервозность, учитывая, насколько близко нежная глазурь располагалась к огню.
К тому же, его вот-вот собирались съесть.
Девина вышла на свет и улыбнулась как ангел, которым определенно не являлась.
– Удобно?
– Не отказался бы от подушки. Но, не считая этого, да, я в норме.
Черт, если она лжет, то и он может. А в действительности проволока вокруг лоды-жек и запястий была с шипами, так что на каждый пульс приходилась своя повязка боли. На нем также было модное ожерелье из того же дерьма, благодаря которому глотание слюны превратилось в праздник. А стол под ним был покрыт какой-то кислотой… вполне вероятно, что кровью тех тварей на заднем плане.
Очевидно, Девина обработала на этом столе немало демонов.
Джим мог поспорить, что Эдриан побывал здесь. Как и Эдди.
О, Боже… а та блондинка?
Джим закрыл глаза, и на обратной стороне век снова увидел ту невинную красави-цу, подвешенную над ванной. Черт, пусть спасение мира катится в ад. Он хотел бы обме-нять себя на нее.
Холодные пальцы скользнули вверх по внутренней стороне ноги, и, все ближе подбираясь к члену, ногти царапали его кожу.
Раздался странный звук, по непонятной причине напомнивший о разделывании курицы… хлопанье и приглушенный треск. Потом донесся необычный запах… вроде… что это, черт возьми?
Когда Девина заговорила, ее голос был искаженным, тон глубже… ниже и скрипу-чей:
– Мне понравился тот раз с тобой, Джим. Помнишь его? В твоем грузовике… но этот будет еще лучше. Посмотри на меня, Джим. Узри меня настоящую.
– Мне и так не плохо. Но все равно спасибо…
В яйца вонзились когти, а потом мошонку с силой скрутили. Когда неистовая боль вышла на автомагистраль нейронов его тазового пояса, ее выхлопные газы вызвали жут-кую тошноту в животе, которая ни к чему не привела, спасибо ошейнику.
Ага, он мог лишь глотать воздух, потому что ничто из желудка не пройдет мимо горла.
– Посмотри на меня. – Очередной рывок.
Его широко открытый рот не спешил с ответом. Но, с другой стороны, он был за-нят, разбираясь с воздухом.
–… Нет…
Что-то оседлало его. Он не знал, кто или что это было, потому что все его тело вне-запно покрыли руки, поводки были спущены…
Нет, не руки. Рты.
С острыми зубами.
Когда его член вошел во что-то мягкое и склизкое, вроде проржавевшей водопро-водной трубы, на его груди был сделан первый надрез. Может, кинжалом. А может, – длинным клыком.
А потом в его рот затолкали что-то округлое. Почувствовав вкус соли и плоти, он решил, что это своеобразный член, и начал задыхаться, воздух внезапно стал дефицитным товаром.
Балансируя на волне удушья, на какое-то мгновение у него поехала «крыша». Од-нако этот случай был из разряда «торжество разума над телом». Чем быстрее билось его сердце, тем сильнее ощущался недостаток кислорода, тем ярче и жарче агония разраста-лась в его грудной клетке.
Замедляйся, сказал он себе. Замедляйся. Просто замедляяяяяяйся…
Разум взял тело в узду: пульсирующая кровь остыла, легкие научились ждать меж-ду попытками рта вобрать воздух.
Честно говоря, он не был впечатлен. Сексуальное дерьмо было абсолютно лишено воображения, когда дело касалось пыток.
Эта ночь не будет прогулкой под луной, конечно. Но Девина не сломит его насилием. Или нарезав его член. Боль – да, конечно, поджигала его пульт управления, но, на самом деле, это всего лишь сильные ощущения. И, как барабанные перепонки приспосабливаются на концерте, так и он рано или поздно привыкнет к боли.
К тому же, ему было, откуда черпать силы: Матиас проживет еще один день, его парни ошивались с Исааком и Гри, и вместо того чтобы отправиться в «Дисней Уорлд» или «Клуб Мед », он пожертвовал собой ради благополучия другого, и эта сила питала каждую клеточку его тела.
Он переживет это.
А потом спасет душу Исаака и в конце раунда рассмеется Девине в лицо.
Сучка не может убить его, и не обведет вокруг пальца.
Игра началась.