Зарек закрыл глаза, словно не мог вынести звуки их веселья.
– Я не нуждаюсь ни в ком и ни в чем, – прошептал он.
А потом все в его сновидении изменилось. Хижина изменялась, пока не стала его временным убежищем на Аляске.
Теперь в его сне не было Темных Охотников. Больше не было бури. Это была чудесная мирная ночь.
– Астрид. – Зарек выдохнул ее имя, словно нежную молитву. – Как бы я хотел быть с тобой.
Девушка не могла пошевелиться, услышав эти мягко произнесенные слова.
Он никогда не называл ее по имени прежде, и оно мелодичной песней звучало на его губах.
Зарек взглянул в небо, где миллионы звезд сверкали сквозь облака.
– Хотел бы я знать, – произнес он тихо, вновь цитируя «Маленького Принца», – зачем звезды светятся. Наверно, затем, чтобы рано или поздно каждый мог вновь отыскать свою.
Зарек сглотнул и обнял мускулистыми руками колени, продолжая глядеть в небеса.
– Я нашел свою звезду. Она – воплощение красоты и грации. Изящества и доброты. Мой смех среди зимы. Она отважна и сильна. Смела и соблазнительна. Во всей вселенной нет никого, кто походил бы на нее, а я не могу ее коснуться. Я не смею даже попытаться.
Астрид не могла вздохнуть, пораженная его поэтичными словами. Она никогда даже и не задумывалась о том, что ее имя на греческом означает «звезда».
А Зарек задумался.
Разве может убийца хранить внутри такую красоту?
– Астрид или Афродита, – мягко сказал Зарек, – Она моя Цирцея. Только вместо того, чтобы обращать людей в животных, она превратила животное в человека.
А затем его охватил гнев, и он пинком откинул снег, лежащий перед ним. Темный Охотник горько рассмеялся.
– Я долбанный идиот. Хочу звезду, которую не могу получить. – Он с тоской взглянул вверх. – Но, с другой стороны, человек не может коснуться ни одной из звезд, а я даже не человек.
Зарек уронил голову на руки и заплакал.
Астрид была не в силах больше этого выносить. Она хотела вырваться из сна Зарека, но без помощи М’Адока проснуться не получилось бы.

Астрид услышала смех и разговоры, доносящиеся изнутри.
Зарек кинулся к одинокому боковому окошку. Сдавленно дыша, он приложил руку к замерзшему стеклу, заглядывая внутрь, словно маленький голодный ребенок, стоящий у витрины модного ресторана, куда ему хода нет.
Девушка встала у него за спиной, чтобы тоже иметь возможность заглянуть.
В хижине было много Темных Охотников. Они что-то праздновали под гул яркого огня в очаге. Кругом было полно еды и напитков, и они смеялись, пили и болтали друг с другом, словно братья и сестры. Семья.
Астрид не узнала никого, кроме Ашерона. Но было очевидно, что Зарек знает их всех.
Сжав руку в кулак, Зарек отстранился от окна и пошел к двери хижины.
Он яростно заколотил в нее.
– Впустите меня, – потребовал Зарек.
Высокий блондин открыл дверь. На нем была черная мотоциклетная куртка с красными кельтским орнаментом в виде завитков и пара черных кожаных штанов. В темно-карих глазах застыли отвращение и неприязнь.
– Здесь тебе никто не рад, Зарек.
Блондин попытался закрыть дверь.
Зарек уперся одной рукой в дверной косяк, а другой вцепился в дверь, не давая мужчине закрыть ее.
– Черт бы тебя побрал, Кельт. Впусти меня.
Кельт отступил, а в дверях появился Ашерон, загораживающий путь.
– Что тебе надо, Зи?
На лице Зарека застыло мучительное выражение, когда он встретился взглядом с Ашероном.
– Я хочу войти. – Мужчина заколебался, и его глаза заблестели от унижения и нужды, когда он продолжил, – Пожалуйста, Ашерон. Пожалуйста, впустите меня.
На лице Ашерона ничего не отразилось. Ни единой эмоции.
– Тебе здесь не рады, Зи. Тебе никогда не будут рады среди нас.
Он закрыл дверь.
Зарек продолжил колотить в дверь и сыпал проклятиями.
– К черту тебя, Ашерон! К черту вас всех! – Потом он ударил дверь ногой и снова подергал за ручку. – Почему ты просто не прикончишь меня, ублюдок! Почему?
На этот раз, когда Зарек заговорил, гнев исчез из его голоса. Он был пустым и просящим, наполненным болью и это ранило Астрид еще сильнее, чем просьбы о смерти.
– Впусти меня, Эш. Я клянусь, я буду нормально себя вести. Я клянусь. Пожалуйста, не оставляй меня тут одного. Я не хочу больше мерзнуть. Пожалуйста!
Слезы покатились по лицу Астрид, когда она увидела, как Зарек бьется в дверь, требуя, чтобы ему открыли.
Никто не вышел.
Смех продолжал звучать, как будто он и не существовал вовсе.
В этот момент Астрид до конца осознала всю степень одиночества, которое Зарек ощущал. Отверженность и изоляцию.
– Да пошли вы все! – заорал Зарек. – Мне никто из вас не нужен. Мне ничего не нужно.
Наконец, Зарек прижался спиной к двери и сполз вниз, встав на колени посреди морозного, завывающего ветра. Волосы и ресницы побелели и замерзли от снега, обнаженная кожа покраснела.
Зарек закрыл глаза, словно не мог вынести звуки их веселья.
– Я не нуждаюсь ни в ком и ни в чем, – прошептал он.
А потом все в его сновидении изменилось. Хижина изменялась, пока не стала его временным убежищем на Аляске.