Стащила на феверрашша, не вошедший в "Лихорадку мечты" кусочек:
Этот отрывок был написан до того, как была закончена Эльфийская лихорадка. Это было своего рода стремление к будущим эмоциям. К тому времени, когда я приступила к написанию Лихорадки Мечты, данный отрывок мне не понравился. У меня получилось несколько «вырезанных» сцен, но также присутствуют множество заметок и маленьких набросков подобных этому.
***
-Вы не единственная, вашу мать, у кого есть метка! - Бэрронс ударил кулаком о стену позади меня. Куски штукатурки осыпались на мои плечи.
О, действительно? Я не была единственной, кто разгуливал с меткой на теле, которую я не хотела? Наши пристальные взгляды скрестились, и я судорожно дернулась. Позволил ли он сам увидеть мне это, или наша близость открыла окно в его душу? Если она была у него. Он заслуживал ее менее всего. Он спал со мной не для того, чтобы спасти меня. Он делал это потому, что только так мог продолжать использовать меня. Он спал со мной, чтобы украсть мои способности у своих врагов из лагеря При-йа.
И впервые в одно утро он встал и ушел, оставив меня мучительно, ужасающе осознавать кем я была и где находилась – в кровати Иерихона Бэрронса, пропитанной страстным желанием, умоляющей не оставлять меня, в то время пока я полностью не владела своими чувствами. Я могла видеть, что это не оставило его таким равнодушным, каким он хотел казаться, как хотел чтобы я думала. Как он заставлял меня думать.
Я разглядывала его лицо. Под его левым глазом слегка дернулся мускул. Для Бэрронса это означало примерно тоже, что для обычного человека закатить истерику. О, нет, он вовсе не так равнодушен. Стоял ли он за моей дверью, как стояла я за его, руки, сжатые в кулаки, прижаты к телу, губы сердито поджаты? Поедало ли его это также ужасно, как и меня? Грызло ли теми же самыми острыми злобными маленькими зубками, которые не дают мне заснуть?
Да, так оно и было. Я могла видеть неистовство неутолимую, незваную страсть в каждой черточке этого темного, стоического лица, которое когда-то было слишком искусно выгравировано, чтобы я смогла хоть что-то прочесть по нему. Не только я просыпалась по ночам от лихорадочных воспоминаний, дергаясь, ворочаясь, пропитывая простыни потом, сгорая не от секса с эльфами, а от секса с ним, черт его дери.
Помню, как быть голой и душой и телом, дрожать нуждаясь. Подставлять ему зад, словно дикое животное. Позже, сидеть на нем верхом, удерживая его и требуя еще и еще, потому что Иерихон Бэрронс был неутомим. Во всем. Независимо, кем бы он ни был. У него не было предела. Он не стер метки Темных Эльфов, он выжег на них свою собственную, пока я не смогла различать их формы перед тем как они исчезли. Он выцарапал их шрамы из меня, оставив еще больший шрам. Ублюдок. Если бы я только могла вырезать какую-нибудь его часть в ответ.
- Хорошо, - сказала я твердо и тихо. - Добро пожаловать в мой мир, Бэрронс. Надеюсь, он причинит тебе адскую боль.
Его рука находилась на моем горле, а моя спина вжата в стену. Я не могла дышать. Мне и не нужно было. Он стал ласкать меня. Мы словно два огромных магнита отталкиваемся и притягиваемся: проявление нашей сущности, без какого-либо желания. Воздух между нами потрескивал от энергии. Почувствовала ли я запах горелой плоти?
- Хорошо? - произнес он тихо, и взгляд в эти черные глаза был подобен взгляду в полумрак коридора, заваленного демонами в зеркале у него в кабинете. - Вы думаете хорошо иметь кого-то вроде меня, одержимого вами? Моя дорогая, невообразимая дура, самоубийца мисс Лэйн, Вы, мать вашу, и понятия не имеете, что такое вдыхать ваш запах этими ноздрями, что значит иметь ваш вкус в крови, или же вам придется бежать. Вы бы побежали за тем небольшим остатком, который называете своей жизнью.
Он повернулся, длинное черное пальто всколыхнулось, вышел за дверь и ушел.
Я уставилась в полумрак сгущающихся сумерек, в которых он растворился. Сумерки рисовали на одной из стен тень тех новых эльфийских существ, которых не существовало до падения стен; сказочная серебряная фиалка, окутанная паутиной с полосой лунного света- это был ужасно красиво. Я дрожала. Я ненавидела новые цвета. Они были,… какими-то… неправильными.
Я отогнала это прочь.
«Одержимый», сказал Бэрронс.
Я улыбнулась. Хорошо.