Перевод осуществлен сайтом http://twilightrussia.ru/ Размещен с разрешения администрации
АННОТАЦИЯ
Ссоры между Патчем и Норой закончились. Они разобрались с секретами, пронизывающими темное прошлое Патча… протянув мост между двумя противоположными мирами… с достоинством перенесли проверки предательством, преданностью и доверием…. и все это ради любви, которая нарушит границы между небесами и землей. Вооруженные лишь своей абсолютной верой друг в друга, Патч и Нора вступают в отчаянную схватку, чтобы остановить злодея, который обладает достаточной силой, чтобы разрушить все, чего они достигли – в том числе и их любовь – навсегда.
Дата: Понедельник, 23.01.2012, 09:33 | Сообщение # 2
Серафим
ПРОВЕРЕННЫЙ
Сообщений: 2913
ПРОЛОГ
Перевод: Le_xxy Редактор: FoxyFry
Колдуотер, штат Мэн. Три месяца назад.
Черная блестящая Ауди остановилась на парковке, примыкающей к кладбищу, но ни один из трех сидящих внутри мужчин не собирался почтить усопших. Стрелка часов убежала далеко за полночь и вход официально был закрыт. Странный летний туман висел тонкой мрачной пеленой, словно вереница восставших призраков. Даже луна, узкий прибывающий полумесяц, напоминала закрывающееся веко. Не успела осесть дорожная пыль от колес, как водитель выскочил из машины, проворно открывая две задних двери.
Сначала вышел Блэйкли. Он был высоким мужчиной, с сединой в волосах и жестким прямоугольным лицом. На вид ему было около тридцати, хотя по летоисчислению нефилимов он явно намного старше. За ним показался второй нефилим по имени Хэнк Миллар. Хэнк тоже был необычайно высок, но со светлыми волосами, цепкими голубыми глазами и харизматичной приятной внешностью. Он придерживался принципа "Правосудие превыше милосердия", и именно это кредо, вкупе с молниеносным взлетом к властной верхушке потустороннего мира нефилимов в течение последних нескольких лет обеспечили ему прозвище Кулак Правосудия, Железный Кулак и, наиболее известное, Черная Рука. Среди своих соратников он был провозглашен негласным лидером, спасителем. Но в более узких закулисных кругах его шепотом именовали Кровавая Рука. Беззвучные голоса бормотали имя не избавителя, а безжалостного диктатора. Хэнк счел их возбужденную болтовню забавной, ведь у настоящего диктатора была безграничная власть и никакой оппозиции. Однажды он надеялся оправдать их ожидания.
Хэнк вышел и зажег сигарету, делая длинную затяжку. –– Мои люди в сборе? –– Десять человек в лесу над нами, – ответил Блэйкли. – Еще десять в машинах у обоих выходов. Пятеро скрыты в разных местах на кладбище; трое уже в дверях мавзолея, и двое вдоль забора. Больше нельзя, иначе выдадим себя. Несомненно, человек, с которым вы встречаетесь сегодня, придет со своим прикрытием. Хэнк улыбнулся в темноте. –– О, очень в этом сомневаюсь. Блэйкли моргнул. –– Вы взяли с собой двадцать пять ваших лучших боевых нефилимов, чтобы пойти против одного человека? –– Не человека, – напомнил Хэнк. – Не хочу, чтобы что-то пошло не так сегодня вечером. –– У нас есть Нора. Если будут проблемы, дайте ему поговорить с ней по телефону. Говорят, что ангелы не могут чувствовать прикосновение, но эмоции – это честная игра. Уверен, что он почувствует, когда она закричит. Деггер рядом с ней, готов к действию. Хэнк повернулся к Блэйкли, улыбаясь медленно, оценивающе. –– Деггер наблюдает за ней? Он же не в своем уме. –– Вы сказали, что хотите сломить ее волю. –– Правда, так и сказал? – Хэнк задумался. Прошло четыре коротких дня с тех пор, как он взял ее в плен, вытащив из сарая в Дельфийском парке аттракционов, но он уже точно знал, какие уроки она должна извлечь. Во-первых, никогда не подрывать его авторитет перед его людьми. Во-вторых, преданность ее кровной линии нефилимов. И, возможно, самый важный –– проявить уважение к собственному отцу.
Блэйкли вручил Хэнку маленькое механическое устройство с кнопкой в центре, которая горела таинственным синим цветом. –– Положите это в карман. Нажмите синюю кнопку, и ваши люди вылезут из своих укрытий. –– Оно наполнено дьявольской силой? – Спросил Хэнк. Кивок. –– После активации это временно остановит ангела. Я не могу сказать, насколько. Это прототип, и я еще не проверил его как следует. –– Ты кому-нибудь говорил об этом? –– Вы приказали не говорить, сэр. Довольный Хэнк положил устройство в карман. –– Пожелай мне удачи, Блэйкли. Его друг похлопал по плечу. –– Вам она не нужна.
Отбросив в сторону сигарету, Хэнк спустился по каменным ступеням, ведущим к кладбищу, затянутому туманом участку земли, что сделало его точку обзора бесполезной. Он надеялся увидеть ангела первым, сверху, но успокоил себя тем, что его прикрывал отобранный им самим и отлично обученный отряд. У подножья лестницы Хэнк осторожно всматривался в тени. Начался мелкий дождь, смывая туман. Теперь он мог разобрать высокие могильные камни и причудливо сплетенные деревья. Кладбище сильно разрослось и стало похоже на лабиринт. Неудивительно, что Блэйкли предложил это место. Вероятность того, что пара человеческих глаз случайно станет свидетелем вечерних событий, была незначительна. Там. Впереди. Ангел облокотился на могильный камень, но при виде Хэнка, он выпрямился. Одетый строго в черное, включая кожаную мотоциклетную куртку, он был трудно отличим от тени. Он не брился несколько дней, его волосы были взъерошены, а вокруг рта были заметны линии беспокойства. Скорбит об исчезновении своей подруги, значит? Тем лучше.
–– Ты выглядишь немного потрепанным... Патч, если не ошибаюсь? – Сказал Хэнк, останавливаясь на расстоянии нескольких футов. Ангел улыбнулся, но холодной улыбкой. –– Я полагал, что, возможно, и у тебя было несколько бессонных ночей. В конце концов, она твоя собственная плоть и кровь. Но, глядя на тебя, можно сказать, что ты прекрасно выспался. Риксон всегда говорил, что ты симпатичный малый.
Хэнк проглотил оскорбление. Риксон был падшим ангелом, который завладевал его телом каждый год на Хешван, и в течение этого времени Хэнк чувствовал себе не лучше покойника. С уходом Риксона не осталось ничего в этом мире, что могло бы напугать его. –– Ну и? Что у тебя для меня? Лучше бы это было что-то стоящее. –– Я был у тебя дома, но ты поджал хвост и спрятал свою семью, – сказал ангел низким голосом, наполненным чем-то, что Хэнк не до конца понимал. Это было нечто среднее между презрением и... осмеиванием. –– Да, я подумал, что ты можешь выкинуть что-нибудь необдуманное. Око за око, не такой ли девиз у падших ангелов? – Хэнк не мог понять, то ли он был впечатлен хладнокровием ангела, то ли раздражен. Он ожидал увидеть его в бешенстве и отчаянии. По крайней мере, он надеялся спровоцировать его на насилие. Ему нужен был любой предлог, чтобы призвать своих людей. Ничто так не поднимает дух команды, как кровопролитие. – Давай оставим любезности. Скажи, что принес мне нечто полезное. Ангел пожал плечами. –– Быть твоей крысой кажется мне не таким важным делом, как найти, где спрятана твоя дочь. Хэнк сжал челюсть. –– Мы так не договаривались. –– Я дам тебе всю необходимую информацию, – ответил ангел, почти непринужденно, если бы не этот пугающий свет в его глазах. – Но сначала отпусти Нору. Звони своим людям сейчас же. –– Мне нужна гарантия, что ты пойдешь на долгосрочное сотрудничество. Я буду держать ее, пока ты не выплатишь свою часть сделки. Уголки рта ангела дернулись вверх, но едва ли это можно было назвать улыбкой. Это было скорее действительно что-то зловещее. –– Я не собираюсь торговаться. –– Ты не в том положении. – Хэнк потянулся к карману на груди и достал свой телефон. – Я теряю терпение. Если ты впустую тратишь мое время, у твоей подруги будет не очень приятная ночка. Один звонок, и она останется без еды… Прежде, чем он успел выполнить свою угрозу, Хэнк почувствовал, что падает навзничь. Промелькнули руки ангела, и внезапно Хэнку стало не хватать воздуха. Его голова ударилась о нечто твердое, и перед глазами потемнело. –– Вот как все это будет, – прошипел ангел. Хэнк попытался выдавить крик, но его горло сжимала рука ангела. Хэнк пинался ногами, но все было тщетно; ангел был слишком силен. Он искал кнопку в кармане, но его пальцы нащупывали впустую. Ангел перекрыл ему доступ кислорода. Из глаз как будто посыпались искры, а грудь придавило огромным валуном.
У Хэнка открылось второе дыхание, и он вторгся в голову ангела, дергая за нити, из которых сплетались его мысли, сосредотачиваясь на изменении его намерений, ослабляя его мотивацию, повторяя одно и то же, как гипноз. «Отпусти Хэнка Миллара, отпусти его сейчас же». –– Трюк с разумом? – Усмехнулся ангел. – Не утруждай себя. Сделайте звонок, – скомандовал он. – Если ее освободят в течение двух минут, я убью тебя быстро. Немного дольше, и я разорву тебя на части, на мелкие куски один за другим. И поверь мне на слово, я буду наслаждаться каждым твоим последним звуком. –– Ты… не можешь… убить меня! – Прохрипел Хэнк. Он почувствовал, как жгучая боль пронзила его щеку. Он завыл, но ни одного звука не слетело с его губ. Его трахея была сломана, зажата рукой ангела, словно в тиски. Открытая рана, острая растущая боль, и повсюду Хэнк мог чувствовать запах крови, смешанной с запахом его собственного пота. –– Один за другим, –– прошипел ангел, размахивая чем-то похожим на бумагу и пропитанным темной жидкостью перед плывущим взором Хэнка. Глаза Хэнка расширились. Его кожа! –– Свяжись со своими людьми, – приказал ангел, теряя терпение. –– Не могу говорить! – Произнес Хэнк булькающие звуки. Если бы он только мог дотянуться до кнопки... «Поклянись, что освободишь ее сразу, и я позволю тебе говорить». Мысль ангела легко скользнула в голову Хэнка. «Ты совершаешь большую ошибку, мальчишка», парировал Хэнк. Его пальцы нащупали карман, и исчезли внутри. Он сжал механическое устройство. Ангел издал гортанный звук, полный нетерпения, вырвал устройство и швырнул в туман. «Поклянись или следом полетит твоя рука». «Я подтверждаю наше первоначальное соглашение», заявил Хэнк. «Я сохраню ей жизнь и забуду даже мысль о том, чтобы мстить за смерть Чонси Ланже, если ты дашь мне нужную информацию. До тех пор я клянусь относиться к ней более гуманно». Ангел ударил Хэнка головой о землю. Сквозь тошноту и боль он услышал слова ангела: –– Я не оставлю ее с тобой даже на пять минут, не говоря уже о том времени, сколько у меня уйдет на откапывание необходимой тебе информации.
Хэнк попытался заглянуть ангелу через плечо, но увидел только ряд могильных камней. Он лежал на земле, вне поля зрения. Его люди не могли его увидеть. Он не верил, что ангел мог убить его — он ведь бессмертен — но и не собирался лежать здесь и позволять калечить себя до состояния мертвеца. Он сжал губы и посмотрел ангелу в глаза. «Никогда не забуду, как громко она кричала, когда я тащил ее оттуда. Ты знаешь, что она кричала твое имя? Снова и снова. Она говорила, что ты придешь за ней. Конечно, это длилось всего несколько дней. Думаю, в конце концов, она признала, что ты мне не ровня». Он видел, как лицо ангела потемнело, как будто налилось кровью. Его плечи дрожали, его черные глаза переполнились гневом. А потом все превратилось в невероятные муки. В одну секунду Хэнк был близок к обмороку от пронизывающей его плоть жгучей боли, а в другую – он смотрел на кулаки ангела, окрашенные его собственной кровью. Оглушительный вопль вылетел из тела Хэнка. Боль вспыхнула внутри него, практически оставив без сознания. Каким-то образом отдаленно он слышал шаги бегущих нефилимов. –– Уберите… его… от меня! – рычал он, пока ангел терзал его тело. Каждое нервное окончание пылало огнем. Жар и агония проникали сквозь все сосуды. Он увидел свою руку, но на ней не было плоти — только искореженная кость. Ангел собирался разорвать его в клочья. Он услышал, как его люди пытались бороться, но ангел все еще нависал над ним, его руки обдавали огнем при каждом касании. Хэнк угрожающе произнес: –– Блэйкли! –– Стащите его сейчас же! – Послышался грубый приказ Блэйкли его людям.
Через какое-то время ангела оторвали от него. Хэнк лежал на земле, задыхаясь. Он был мокрым от крови, боль пронзала раскаленным железом. Отмахиваясь от предложенной руки Блэйкли, Хэнк с трудом поднялся на ноги. Он плохо держался на ногах, шатался и был опьянен собственными мучениями. По изумленным взглядам своих людей Хэнк понял, что вид у него ужасный. Учитывая тяжесть ран, возможно, ему понадобится целая неделя, чтобы восстановиться – даже с умноженной дьявольской силой. –– Нам забрать его с собой, сэр? Хэнк приложил носовой платок к губе, которая была разорвана и свисала с лица бесформенной массой. –– Нет. Не будет смысла, если мы его запрем. Скажите Деггеру давать девчонке только воду в следующие сорок восемь часов, – его дыхание было неровным. – Если наш мальчик не может сотрудничать, она за это заплатит. Кивнув, Блэйкли отвернулся и начал набирать номер на телефоне. Хэнк выплюнул окровавленный зуб, спокойно на него посмотрел и положил в карман. Он остановил взгляд на ангеле, у которого единственным отголоском недавнего бешенства были сжатые кулаки. –– Еще раз, условия нашей клятвы, чтобы избежать дальнейших недоразумений. Во-первых, ты заслужишь себе доверие падших ангелов, вернешься в их ряды… –– Я убью тебя, – тихо предупредил ангел. И хотя его держали пятеро мужчин, он больше не сопротивлялся. Он стоял спокойно, в его черных глазах горела месть. На одну секунду Хэнк почувствовал укол страха, как будто вспышка огня в животе. Он старался показать безразличие. –– …После этого ты будешь шпионить за ними, и докладывать мне обо всех их действиях. –– Я клянусь сейчас, – сказал ангел, контролируя свое учащенное дыхание, – перед твоими людьми, что не успокоюсь, пока ты не умрешь. –– Пустая трата времени. Ты не можешь убить меня. Может, ты забыл, от кого нефилим получает свое бессмертное право по рождению? Веселый шепот послышался среди людей, но Хэнк жестом потребовал тишины. –– Когда я решу, что ты дал мне достаточно информации, чтобы успешно помешать падшим ангелам завладеть телами нефилимов в приближающийся Хешван… –– Если ты ее хоть пальцем тронешь, я возмещу тебе всю ее боль и страдание в десятикратном размере. Рот Хэнка искривился в подобие улыбки. –– Лишние сантименты, тебе не кажется? К тому времени, когда я закончу с ней, она даже не вспомнит твое имя. –– Запомни этот момент, – сказал ангел с холодной яростью в голосе. – Он будет преследовать тебя. –– Достаточно, – рявкнул Хэнк, показывая жестом свое отвращение, и пошел в сторону машины. – Отвезите его к Дельфийскому парку. Чем скорее он вернется к падшим, тем лучше. –– Я отдам тебе свои крылья. Хэнк остановился, сомневаясь, что он расслышал правильно. Он взорвался смехом. –– Что? –– Дай клятву освободить Нору прямо сейчас, и они твои. – Ангел казался измученным, первый раз показывая близость к поражению. Бальзам ушам Хэнка. –– Какой мне толк от твоих крыльев? – ответил он мягко, но ангел уловил его интерес. Насколько он знал, ни один нефилим еще не отнимал крылья у ангела. Среди его собратьев такое происходило время от времени, но сама мысль о нефилиме с такой силой была подобна новости. Подобна искушению. Слухи о его завоевании разнеслись бы по всем домам нефилимов за одну ночь. –– А ты подумай, – сказал ангел с нарочитой усталостью. –– Я поклянусь освободить ее перед Хешваном, – возразил Хэнк, пытаясь избавиться от нетерпения в голосе, и понимая, что показать свой восторг будет для него губительно. –– Не пойдет. –– Твои крылья могут стать симпатичным трофеем, но у меня есть более важные проблемы. Я отпущу ее к концу лета, последнее предложение. – Он отвернулся, сдерживая свой алчный энтузиазм и показывая готовность уйти, –– Согласен, – сказал ангел обреченно, и Хэнк медленно выдохнул. Он повернулся. –– Как это происходит? –– Твои люди вырвут их. Хэнк открыл рот, чтобы возразить, но ангел отрезал. –– Они достаточно сильны. Если я не буду сопротивляться, девять или десять человек справятся с этим. Я вернусь в Дельфийский парк и объявлю, что архангелы вырвали мне крылья. Но чтобы это сработало, нас не должно ничего связывать, – предупредил он. Без раздумий Хэнк стряхнул на траву несколько капель крови со своей изуродованной руки. –– Я клянусь, что освобожу Нору до конца лета. Если я нарушу клятву, я буду молить о смерти и вернусь к праху, из которого был создан. Ангел стащил свою рубашку через голову и обхватил руками колени. Его торс поднимался и опускался с каждым вдохом и выдохом. С определенным мужеством, которому Хэнк одновременно испытывал отвращение и завидовал, ангел сказал: –– Продолжайте.
Хэнк с удовольствием бы сделал это сам, но осторожность взяла верх. Он не был уверен, что на теле ангела не осталось следов дьявольской силы. Если то место, где начинались крылья ангела, было таким чувствительным, как об этом говорили, то он мог выдать себя одним прикосновением. Он слишком долго шел к этому, чтобы в самом конце проиграть. Скрывая сожаление, Хэнк обратился к своим людям. –– Оторвите крылья ангела и приберите здесь все. Потом отвезите его тело к воротам Дельфийского парка, убедитесь, что его найдут. И позаботьтесь, чтобы вас не увидели. – Ему бы очень хотелось приказать людям поставить ангелу фирменное клеймо – сжатый кулак. Реальное свидетельство его триумфа точно повысило бы его статус среди всех нефилимов, но ангел был прав. Чтобы все сработало, они не могли оставить даже намека на их связь.
По дороге к машине Хэнк осматривал кладбище. Все было сделано. Ангел лежал поверженный на земле, без рубашки, две открытые раны виднелись на его спине. И хотя он не мог чувствовать боль, его тело, казалось, находилось в шоке от такой потери. Хэнк как-то слышал, что шрамы от крыльев на теле ангела также являлись его ахиллесовой пятой. В этом, очевидно, слухи оправдались. –– На сегодня мы закончили? – Спросил Блэйкли, догоняя его. –– Еще один телефонный звонок, – ответил Хэнк со скрытой иронией в голосе. – Матери девочки. Он набрал номер и поднес к уху телефон, затем откашлялся, делая свой тон напряженным и взволнованным. –– Блайт, дорогая, я только что получил твое сообщение. Мы с семьей отдыхали, и я уже мчусь к аэропорту. Сяду на первый рейс. Расскажи мне все. Что значит, похитили? Ты уверена? Что говорят в полиции? – Он замолчал, слушая ее отчаянные рыдания. – Послушай меня, – сказал он твердо. – Ты можешь на меня положиться. Я задействую все свои силы, если это потребуется. Если Нора где-то там, мы ее найдем.
Дата: Понедельник, 23.01.2012, 09:36 | Сообщение # 3
Серафим
ПРОВЕРЕННЫЙ
Сообщений: 2913
ГЛАВА 1
Перевод: Le_xxy Редактор: Bellissima
КОЛДУОТЕР, МЭН. НАШИ ДНИ
Ещё до того, как открыла глаза, я знала, что мне грозит опасность.
Я зашевелилась, услышав мягкий звук приближающихся шагов. Всё ещё чувствовалось тусклое мерцание сна, притупляющее моё сознание. Я лежала на спине, а холод струился мне под рубашку. Моя шея была изогнута под неудобным углом, причиняющим мне боль, и я открыла глаза. Тонкие камни выступали из иссиня-черного тумана. На одно странное мгновение в голове возник образ кривых зубов, а затем мне удалось рассмотреть, чем на самом деле являлись эти камни Могильные плиты.
Я рывком попыталась сесть, но руки заскользили по влажной траве. Всё ещё борясь с остатками сна, я скатилась в сторону от наполовину просевшей могилы, продираясь сквозь влажный туман. Пока я ползла среди беспорядочных могил, штаны на коленках намокли. Слабое осознание пришло ко мне, словно со стороны: я едва могла сосредоточиться из-за мучительной боли, пульсирующей в голове.
Я ползла вдоль кованого железного забора, вжимаясь в слой сухих листьев, копившихся тут годами. Страшный вой доносился сверху, заставляя меня дрожать, но все же не этот звук пугал меня больше всего. Где-то позади меня раздавались ступающие по траве шаги, но насколько близко они были, я сказать не могла. Крик преследователя прорезал туман, и я стала двигаться быстрее. Инстинктивно я знала, что мне нужно спрятаться, но была совершенно дезориентирована; темнота мешала мне видеть чётко, жуткий синеватый туман будто гипнотизировал мои глаза.
Вдали, загнанный в ловушку среди высоких разросшихся деревьев, светился в ночи белый каменный мавзолей. Я поднялась на ноги и побежала туда. Я скользнула между двумя мраморными памятниками, и, когда вышла с другой стороны, он ждал меня. Высокий силуэт, его рука замахнулась для удара. Я споткнулась, отступая назад. И только когда упала, поняла, что ошиблась: он был каменным. Ангел возвышался у подножия, охраняя мертвых. Я, кажется, подавила нервный смешок, но моя голова ударилась обо что-то твёрдое, отчего весь мир пошатнулся. Тьма завладела мной.
Вряд ли я отключилась надолго. Когда полная чернота беспамятства испарилась, я все еще тяжело дышала от бега. Я знала, что должна встать, но не могла вспомнить, зачем. Так что я просто лежала там, а ледяная роса смешивалась с теплым потом моей кожи. В конце концов, я моргнула, и в этот момент мне на глаза попался ближайший надгробный камень. Выгравированные буквы эпитафии были разделены на отдельные строчки.
ХАРРИСОН ГРЕЙ ЛЮБЯЩИЙ МУЖ И ОТЕЦ ДЕНЬ СМЕРТИ 16 МАРТА 2008
Я прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. Теперь я поняла, что за знакомая тень таилась за моим плечом с тех пор, как я проснулась несколько минут назад. Я была на городском кладбище Колдуотера. У могилы отца.
Ночной кошмар, подумала я. На самом деле я ещё не проснулась. Это всё просто страшный сон. Ангел наблюдал за мной, его рифлёные крылья раскрыты за спиной, правая рука указывала на кладбище. Выражение его лица было отрешённым, но линия губ выражала скорее насмешку, чем доброжелательность. На какое-то мгновение я практически обманула себя мыслью, что он настоящий, и я не одна.
Я улыбнулась ему, и внезапно почувствовали, что мои губы дрожат. Я смахнула слёзы со щеки своим рукавом, хотя и не заметила, как начала плакать. Я отчаянно хотела подняться к его рукам, почувствовать взмах его крыльев в воздухе, когда он унесёт нас за ворота подальше от этого места.
Вновь послышавшийся звук шагов вывел меня из оцепенения. Теперь они убыстрились, прорываясь сквозь траву Я повернулась на звук и изумилась мерцающему в туманной темноте пучку света. Его луч поднимался и падал в унисон с шагами — хруст... удар..., хруст... удар… Фонарик. Я сощурилась, когда мне в глаза ударил свет. Меня осенила ужасная мысль, что это вовсе не сон. - Послушайте, - прорычал голос, скрытый за ярким светом. - Вы не можете здесь находиться. Кладбище закрыто.
Я отвернулась, блики света всё ещё плясали у меня перед глазами. - Сколько вас там? – Спросил он. - Что? – Прошептала я сухим голосом. - Сколько ещё человек с вами? - Продолжал он более настойчиво. – Наверное, вы решили поиграть в ночные игры, не так ли? Прятки, видимо? Или, может, Призраки на Кладбище? Не в моё дежурство, вот что!
Что я здесь делала? Навещала своего отца? Я копалась в своей памяти, но она была тревожно пустой. Я не могла вспомнить, как оказалась на кладбище. Не могла вспомнить хоть что-нибудь.
Было ощущение, будто вся ночь просто испарилась из моей памяти. Более того, я не могла вспомнить сегодняшнее утро. Не могла вспомнить, как одевалась, ела, уходила в школу. Сегодня вообще учебный день? В ту же минуту, отбросив свою панику подальше, я сконцентрировалась на положении собственного тела и схватилась за протянутую руку. Как только я села, свет фонарика снова ударил мне в глаза. - Сколько тебе лет? – поинтересовался он.
Наконец, хоть что-то я знала наверняка. – Шестнадцать. - Почти семнадцать. У меня день рождения в августе. - Что ты делаешь в Сэм Хилле одна? Разве не знаешь, что уже наступил комендантский час? Я беспомощно озиралась. – Я… - Ты ведь не сбежала, правда? Просто скажи, что тебе есть куда пойти. - Да. - Фермерский дом. От внезапного воспоминания о доме моё сердце сжалось, в животе что-то перевернулось и резко бухнулось вниз. Комендантский час? Как давно? Я безуспешно попыталась стереть из головы образ разгневанной мамы, несомненно, ожидающей меня, когда я войду в парадную дверь. - Твоё «да» имеет адрес? - Хоторн Лейн. – Я поднялась, но сильно пошатнулась, когда кровь прилила к моей голове. Почему я не могла вспомнить, как добралась сюда? Конечно, я приехала на машине. Но где я оставила Фиат? И где моя сумочка? Мои ключи? - Пила? – Спросил он, сужая глаза. Я покачала головой. Луч фонаря скользнул немного в сторону от моего лица, и вдруг снова ослепил мне глаза. - Подожди-ка, - сказал он с какой-то ноткой в голосе, которая мне не понравилась. – Ты же та девчонка, не так ли? Нора Грей, - выпалил он, как будто мое имя было очевидным для него. Я сделала шаг назад. – Как… вы узнали мое имя? - Телевидение. Награда. Хэнк Миллар объявил её. Что бы он ни говорил дальше, всё проплывало мимо меня. Марси Миллар была единственным человеком, которого я могла назвать заклятым врагом. Какое отношение ко всему этому имел её отец? - Тебя искали с самого июня. - Июня? – Повторила я, во мне зарождалась паника. - О чем вы говорите? Сейчас апрель. - И кто искал меня? Хэнк Миллар? Зачем? - Апрель? - Он подозрительно следил за мной. – Почему же, девчушка, сейчас сентябрь.
Сентябрь? Нет. Не может быть. Я бы знала, если бы закончился мой второй год учёбы. Я бы знала, если бы летние каникулы начались и закончились. Я очнулась всего несколько минут назад, сбитая с толку, да, но не без головы на плечах. Но зачем ему было лгать?
Когда фонарик опустился, я впервые посмотрела на него внимательно. Его джинсы были в пятнах, на лице следы многодневной небритости, а ногти нестриженные и грязные. Он был очень похож на тех бродяг, которые скитаются вдоль железнодорожных путей и ночуют у реки в летние месяцы. Говорят, они носят оружие. - Вы правы, я должна вернуться домой, - сказала я, отступая назад и засовывая руку в карман. Сотового телефона там не оказалось. То же и с ключами от машины. - И куда же ты теперь собралась? – Спросил он, следуя за мной.
От его внезапного движения у меня свело живот, и я рванула от него. Я неслась в сторону каменного ангела, надеясь, что так я окажусь у южных ворот. Северные ворота я знала лучше, но тогда мне пришлось бы бежать к тому человеку, а не от него. Земля начала уходить из-под ног, и я выбежала на склон холма. Ветки царапали мне руки; моя обувь скользила по наклонной скалистой земле. - Нора! – Кричал мужчина.
Я хотела стукнуть себя за то, что сказала ему свой адрес. Что, если он последует за мной? Его шаги были длиннее, и я слышала приближающийся топот за своей спиной. Я бесконтрольно расставила руки, отбиваясь от веток, которые цеплялись за мою одежду, как когти. Его рука схватила мое плечо, и я повернулась, отбрасывая её подальше. - Не трогайте меня! - Погоди минутку. Я рассказал тебе о награде, и собираюсь её получить. Он во второй раз потянулся к моей руке, и на избытке адреналина я ударила его ногой по голени. - Ааагх! - Он согнулся пополам, держась за свою голень.
Я была в шоке от собственной жестокости, но у меня не было другого выбора. Шатаясь, я отступила назад и быстро осмотрелась вокруг, пытаясь сориентироваться. Стекающий по позвоночнику пот пропитал мою рубашку, заставляя каждый волосок на теле стоять дыбом. Что-то не сходилось. Даже с моей потерянной памятью, я всё ещё ясно представляла себе план кладбища — я приходила на могилу отца бесчисленное количество раз. Всё на кладбище было мне знакомо, включая каждую мелкую деталь вроде сильного запаха подожжённой листвы и застоявшейся воды в пруду, но одновременно с этим что-то в облике кладбища было не так. И затем я поняла, в чём дело. Листья клёнов пестрели красным. Признак надвигающейся осени. Но это невозможно. Сейчас апрель, не сентябрь. Как листья могли поменяться? Возможно ли, что этот человек говорил правду?
Я оглянулась и увидела, как он, прихрамывая, двигается в мою сторону и прижимает сотовый телефон к уху. - Да, это она. Я уверен. Выходит с кладбища в южном направлении. Я ринулась вперёд с ещё большим страхом. Перепрыгнуть забор. Найти хорошо освещенное, оживлённое место. Вызвать полицию. Позвонить Ви… Ви. Моя лучшая и самая надёжная подруга. Ее дом был ближе, чем мой. Я пошла бы туда. Ее мама вызвала бы полицию. Я описала бы им, как выглядел тот мужчина, и они нашли бы его. Они бы проследили за тем, чтобы он оставил меня в покое. Затем они расспросили бы меня об этой ночи, воспроизвели все мои действия. И, так или иначе, провалы в памяти восполнились бы, и у меня бы всё прояснилось. Я бы избавилась от этой отстранённой версии себя самой, этого чувства, что меня отторгает мой собственный мир.
Я остановилась, только чтобы перемахнуть через забор кладбища. Меня отделял только один участок земли, прямо с другой стороны от моста Вентворт. Я пересекла бы его и направилась бы к улицам деревьев — Вяза, Клена и Дуба — срезая по аллеям и боговым дворикам, пока не оказалась бы в безопасности дома у Ви.
Я торопилась в сторону моста, когда резкий вой сирены вылетел из-за угла, и пара фар пригвоздила меня к месту. Синяя полицейская мигалка на крыше седана верещала до самой остановки на другом конце моста. Моим первым желанием было выйти вперёд и указать полицейскому в направлении кладбища, описать человека, который схватил меня, но, подумав об этом, я тут же испугалась. А вдруг это был не полицейский? Может, он пытался выдать себя за того. Любой смог бы раздобыть полицейскую мигалку. Куда делась его патрульная машина? С того места, где я стояла, через лобовое стекло мне показалось, что на нём не было полицейской формы.
Все эти мысли пронеслись в моей голове в долю секунды.
Я стояла у подножия пологого моста, хватаясь за каменную стену для опоры. Будучи уверенной, что так называемый полицейский видел меня, я двигалась в тени деревьев, склонившихся над берегом реки. Краем глаза я заметила, как мерцает вода в реке Вентворт. В детстве мы с Ви, сидя под этим самым мостом, ловили раков на берегу, нанизывая кусочки хот-дога на палки. Раки цеплялись за хот-дог, отказываясь отпустить его, даже когда мы вытаскивали их из реки и бросали в ведро.
В середине река была глубокой. А ещё она очень хорошо скрыта от глаз, извиваясь по безлюдной местности, где никто не раскошелился на установку уличных фонарей. В конце этой местности поток устремлялся к промышленному району, а затем к морю. Я на секунду задумалась, хватит ли мне духу прыгнуть с моста. Я боялась высоты и самого падения, но умела плавать. Мне просто нужно было найти силы, что прыгнуть...
Хлопнула дверь машины, и я вернулась к реальности. Из так называемой патрульной машины вышел мужчина. Он выглядел как гангстер: вьющиеся темные волосы, в официальной одежде: черная рубашка, черный костюм, черный галстук, черные брюки. Что-то в нём мне показалось знакомым. Но прежде, чем я ухватилась за ниточку, моя память снова захлопнулась, и я оказалась в прежнем состоянии.
На земле были разбросаны разные ветки и сучья. Я наклонилась, а когда поднялась, у меня в руках была палка толщиной в половину моей руки. Так называемый полицейские как будто не заметил моего оружия, но я-то знала, что это не так. Он прикрепил полицейский значок к своей рубашке, затем поднял руки на уровне плеч. Его жест означал, что он не хочет мне зла. Я не поверила ему ни на секунду.
Он медленно шагнул вперёд, стараясь не делать резких движений. - Нора. Это я. - Я вздрогнула, когда он произнёс моё имя. Его голос был незнакомым, и это заставило мой пульс подпрыгнуть так, что я даже чувствовала его в ушах. – Ты ранена? Я продолжала смотреть на него с нарастающим беспокойством, мой мозг разрывался на части. Значок легко мог быть фальшивым. И я уже решила, что мигалка точно была фальшивой. Но если он не был полицейским, то кто он? - Я звонил твоей маме, - говорил он, поднимаясь по крутому склону моста. – Она встретит тебя в больнице. Я не опускала палку. Мои плечи поднимались и опускались с каждым вдохом; я могла чувствовать, как тяжело воздух проходит сквозь мои зубы. Ещё одна капля пота скатилась под одеждой. - Всё будет хорошо, - сказал он. - Все кончено. Я никому не позволю причинить тебе боль. Теперь ты в безопасности. Мне не нравилась его широкая лёгкая походка и то, как свободно он со мной говорил. - Ближе не подходите, - ответила я ему, мне было трудно удержать палку вспотевшими ладонями. Он наморщил лоб. - Нора? Палка тряслась у меня в руках. – Откуда вы знаете моё имя? – Спросила я, пытаясь не показать, насколько я напугана. Насколько он пугал меня. - Это я, – повторил он, пристально глядя мне в глаза, как будто ожидая, что в них загорятся огни, - детектив Бассо. - Я вас не знаю. Какое-то мгновение он молчал. Потом попробовал зайти с другой стороны. – Ты помнишь, где ты была?
Я настороженно смотрела на него. Попыталась заглянуть глубже в свою память, поискать даже в самых тёмных и старых коридоры, но его лица там не было. Ни одного воспоминания о нём. А я хотела его вспомнить. Хотела зацепиться за что-нибудь — что угодно — знакомое, чтобы понять этот мир, который, с моей точки зрения, был искривлён до неузнаваемости. - Как ты попала на кладбище сегодня? – Спросил он, немного наклонив голову в том направлении. Его движения были обдуманными, а взгляд настороженным. Даже линия его рта была расчётливой. – Тебя кто-то подвёз? Или ты дошла пешком? - Он ждал ответа. – Мне нужно, чтобы ты сказала, Нора. Это важно. Что произошло сегодня вечером? Я бы тоже хотела это знать. Волна тошноты подкатила к горлу. - Я хочу домой. – Послышался хруст у меня под ногами. Слишком поздно я поняла, что уронила палку. Прохладный ветерок обдувал мои пустые ладони. Я не должна быть здесь. Вся эта ночь была большой ошибкой. Нет. Не вся ночь. Что я знаю об этом? Я не могла вспомнить всю ночь. Моя единственная точка отсчёта – это недавний момент, когда я очнулась на могиле, замёрзшая и потерянная. Мысленно представив образ фермерского дома, безопасного, теплого и настоящего, я почувствовала, как слеза потекла по носу. - Я могу отвезти тебя домой. - Кивнул он понимающе. – Но сначала нужно доставить тебя в больницу. Я зажмурила глаза, ненавидя себя за то, что позволила себе расплакаться.
Лучшего способа показать ему, как сильно я напугана, было не придумать. Он едва слышно вздохнул, словно ему было жаль, что нет других вариантов, кроме как сообщить мне печальные новости. – Тебя не было одиннадцать недель, Нора. Ты слышишь, что я говорю? Никто не знает, где ты была в течение трёх месяцев. Тебя нужно осмотреть. Нужно убедиться, что ты в порядке.
Я уставилась на него невидящим взглядом. Крошечные колокольчики звенели у меня в ушах, но казались очень далекими. Глубоко в животе я почувствовала тяжесть, но попыталась отодвинуть тошноту подальше. Я плакала у него на глазах, но не собиралась сходить с ума. - Мы думаем, тебя похитили, - сказал он с непроницаемым лицом. Он преодолел расстояние между нами и теперь стоял слишком близко. Говорил нечто, что я не могла осознать. – Насильно.
Я моргнула. Просто стояла там и моргала. Какое-то чувство овладело моим сердцем, тянущее и скручивающее. Мое тело ослабло, пошатываясь в воздухе. Я видела золотые пятна уличных фонарей над головой, слышала, как река плещется у моста, чувствовала выхлопные газы его работающей машины. Но всё это было фоном. Запоздалая мысль, от которой закружилась голова. Сразу через мгновение я почувствовала, что покачнулась и падаю. Падаю в никуда. И прежде, чем ударилась о землю, я уже была без сознания.
Дата: Понедельник, 23.01.2012, 09:37 | Сообщение # 4
Серафим
ПРОВЕРЕННЫЙ
Сообщений: 2913
ГЛАВА 2
Перевод: FoxyFry Редактор: Bellissima
Я очнулась в больнице. В окружении голубых стен, белого потолка, резких ароматов лилий, стирального порошка и нашатырного спирта. Столик на колесиках, возвышающийся у моей кровати, успешно удерживал два цветочных букета, связку шариков с надписью СКОРЕЙШЕГО ВОЗДОРОВЛЕНИЯ! и фиолетовый подарочный пакет. Имена на открытках то расплывались, то снова приобретали четкость. ДОРОТЕЯ И ЛАЙНЕЛ. ВИ. В углу кто-то зашевелился. - Ах, детка, - прошептал знакомый голос, и его обладатель тут же вскочил со стула и бросился ко мне. – Солнышко, - она присела на краешек кровати, увлекая меня в крепчайшие объятия. – Я люблю тебя, - произнесла она, проглатывая слезы. – Я так тебя люблю. - Мам, - и произнесенное вслух, это простое слово мгновенно разогнало все кошмары, из которых я только что выпуталась. Меня накрыло волной спокойствия, размывая тот плотный комок страха, что поселился в груди. По тому, как сотрясалось ее тело, я поняла, что она плачет: легкая дрожь постепенно переросла в мучительные рыдания. - Ты помнишь меня, - ее голос наполнился облегчением. – Я так боялась. Я подумала… я уже подумала о худшем! И все кошмары снова завладели моим сознанием, словно никуда и не уходили. - Это правда? – спросила я, чувствуя, как нечто кислотно-скользкое пробирается под кожу. – Что сказал детектив. Что я была… одиннадцать недель… - я не могла заставить себя произнести это слово. Похищена. Оно было настолько равнодушным. Настолько невероятным. У нее вырвался всхлип, полный страдания. - Что… со мной случилось? – продолжила я.
Мама провела пальцами под глазами, вытирая слезы. Я знала ее достаточно хорошо, чтобы понять, она пытается сохранить самообладание лишь ради меня. Я инстинктивно подготовила себя к худшим новостям. - Полиция делает все, что в их силах, чтобы собрать все детали в одну общую картину. – Она попробовала улыбнуться, но губы предательски задрожали. Будто нуждаясь в поддержке, она потянулась к моей руке и сжала ее. – Самое главное, что ты вернулась. Ты дома. Все, что случилось, теперь в прошлом. Мы справимся с этим.
- Как меня похитили? – спросила я скорей саму себя. Как это произошло? Кому потребовалось похищать меня? Они затащили меня в машину, пока я выходила из школы? Запихнули меня в багажник, пока я шла через парковку? Неужели все было так просто? Пожалуйста, пусть все будет не так. Почему я не побежала? Почему я не боролась? Почему мне потребовалось столько времени, чтобы сбежать? Потому что очевидно именно это и произошло. Разве нет? Отсутствие ответов камнем обрушилось на мои плечи. - Что ты помнишь? – поинтересовалась мама. – Детектив Бассо сказал, что даже мельчайшая деталь может оказаться полезной. Подумай. Попытайся вспомнить. Как ты попала на кладбище? Где ты была до этого? - Я ничего не помню. Будто моя память… - я замолчала. У меня было ощущение, будто часть моих воспоминаний была украдена. Словно кто-то выхватил их, не оставив на том месте ничего, кроме неосознанной паники. - Что последнее ты помнишь? – поинтересовалась мама. - Школу, - автоматически слетело с языка. Не спеша разрозненные воспоминания зашевелились, кусочки мозаики завращались, сцепляясь друг с другом, образуя четкую картину. – Я готовилась к тесту по биологии, но, полагаю, я его пропустила, - добавила я, чувствуя, как реальность тех потерянных одиннадцати недель глубже проваливается в неизвестность. Я четко помнила, как сидела в кабинете биологии тренера МакКонахи. В памяти всплыли знакомые запахи мела, чистящих средств, спертого воздуха и дезодоранта. Рядом сидела Ви – мой партнер по лабораторным. Перед нами на черном гранитном столе лежали раскрытые учебники, но под свой Ви украдкой всунула выпуск US Weekly. - Хочешь сказать к тесту по химии, - поправила меня мама. – В летней школе. Я неуверенно перевела на нее взгляд. - Я никогда не ходила в летнюю школу.
Мама прикрыла рот ладонью. Кожа на руке побледнела. Единственным звуком в комнате было ритмичное тиканье часов над окном. Каждый крошечный шаг стрелки эхом отдавался в висках, десять раз, прежде чем я смогла заговорить. - Какой сегодня день? Какой месяц? – Воспоминания вернулись на кладбище. Опавшие листья.
Едва уловимая прохлада в воздухе. Мужчина с фонариком, утверждающий, что сейчас сентябрь. Единственное слово крутилось у меня в голове – нет. Нет, это невозможно. Нет, это все неправда. Нет, целые месяцы жизни не могут просто так незаметно исчезнуть. Я пыталась протолкнуться глубже в свои воспоминания, пыталась ухватиться за что-нибудь, что помогло бы мне связать данный момент с тем последним уроком биологии. Но между ними зияла пропасть. Все воспоминания о лете были полностью и окончательно уничтожены. - Все в порядке, детка, - бормотала мама. – Мы вернем твои воспоминания. Доктор Хаулет сказал, что у большинства пациентов с течением времени наблюдаются значительные улучшения. Я попыталась сесть, но руки представляли собой спутанный клубок трубок и прочего медицинского оборудования. - Просто скажи, какой сейчас месяц! – потребовала я истерично. - Сентябрь, - помятое выражение ее лица было невыносимым. – Шестое сентября. Я откинулась на подушку, озадаченно хлопая глазами. - Я думала, сейчас апрель. Я не помню ничего после апреля. Я наскоро возвела стены, закрываясь от поражающей меня вспышки страха. Я не вынесу все напасти скопом – надо делать по одному шагу за раз. - И что, лето действительно… закончилось? Вот так просто? - Вот так просто? – повторила она невозмутимо. – Оно медленно тянулось. Каждый день без тебя… Одиннадцать недель абсолютного неведения… Бесконечная паника, беспокойство, страх, безысходность… Я задумалась, проводя подсчеты в уме. - Если сейчас сентябрь, и меня не было одиннадцать недель, значит, меня похитили… - Двадцать первого июня, - любезно подсказала мне мама. – В день летнего солнцестояния. Возведенная мною стена рушилась быстрее, чем я успевала ее мысленно восстанавливать. - Но я не помню июнь. Я даже май не помню. Мы смотрели друг другу в глаза, и я знаю, мы думали об одном и том же. Как такое может случиться, что моя амнезия вышла за рамки тех одиннадцати недель, вплоть до апреля? Неужели такое возможно? - Что сказал врач? – спросила я, облизывая пересохшие губы. – У меня была травма головы? Меня накачала наркотиками? Почему я не могу ничего вспомнить? - Доктор Хаулет сказал, у тебя ретроградная амнезия, - мама замолчала. – Это значит, что часть воспоминаний, предшествующих поражению мозга, утеряна. Мы просто не были уверены, как далеко зашли потери. Апрель, - прошептала она себе под нос, и я видела, как из ее глаз улетучилась вся надежда. - Утеряна? Как утеряна? - Он думает, это психологическая травма.
Я обхватила голову руками, чувствуя пальцами жирность волос. Меня вдруг осенило, что я понятия не имею, где находилась все эти недели. Может, меня сковали цепями в каком-нибудь сыром подвале. Или связали в лесу. Ясно одно: я давненько не принимала душ. Бросив взгляд на свои руки, я обнаружила пятна грязи, мелкие порезы и синяки. Через что я прошла? - Психологическая? – я заставила себя выкинуть из головы все эти размышления, от которых меня все больше охватывала истерика. Я должна оставаться сильной. Мне нужны ответы. Я не могу сломаться. Если бы я заставила себя сосредоточиться, даже не смотря на пляшущие точки перед глазами… - Он считает, ты блокируешь воспоминания, избегая чего-то травматического. - Я не блокирую их, - я закрыла глаза, не в силах остановить скопившиеся слезы. Сделав судорожный вдох, я крепко сжала руки в кулаки, стараясь унять отвратительную дрожь в пальцах. – Я бы знала, если бы пыталась забыть пять месяцев своей жизни, - проговорила я медленно, стараясь придать голосу убедительного спокойствия. – Я хочу знать, что произошло со мной. Если я и одарила ее сердитым взглядом, она проигнорировала это. - Попытайся вспомнить, - она мягко настаивала. – Это был мужчина? Все это время ты была с мужчиной?
Была ли? До этого момента у моего похитителя не было лица. Разум услужливо подкидывал мне образ монстра, прячущегося в темноте. Густое облако неопределенности нависло надо мной. - Ты ведь знаешь, что не должна никого прикрывать? – продолжила она тем же самым нежным тоном. – Если ты знаешь, с кем была все это время, ты можешь рассказать об этом мне. Что бы они тебе не говорили, теперь ты в безопасности. Они не тронут тебя. Они ужасно с тобой поступили, но это их вина. Их вина, - повторила она. Всхлип разочарования вырвался из груди. Выражение «чистый лист» казалось до тошноты подходящим. Я собиралась озвучить свое отчаяние, когда в дверном проеме возникла тень. На пороге стоял детектив Бассо. Руки были скрещены на груди, в глазах читалась тревога. Я инстинктивно напряглась. Мама, должно быть, почувствовала это. Она проследила за моим взглядом. - Я подумала, что Нора может вспомнить что-нибудь, пока мы вдвоем, - объяснила она детективу Бассо извиняющимся голосом. – Я знаю, вы хотели допросить ее, я просто подумала… Он кивнул, будто говоря «все в порядке». Затем подошел ближе, пристально глядя на меня. - Ты сказала, у тебя нет четкой картинки воспоминаний, но даже туманные детали могут помочь. - Вроде цвета волос, - вставила мама. – Может, они были… черными, например?
Я хотела ответить ей, что не помню ничего, ни малейших намеков на цвет, но я не осмелилась в присутствии детектива Бассо. Я не доверяла ему. Инстинкты подсказывали мне, что с ним что-то не так. Когда он приблизился ко мне, волосы неприятно закололи у корней, и на мгновение по спине пробежали мурашки, будто по позвоночнику заскользил кубик льда. - Я хочу домой, - были мои единственные слова. Мама и детектив Бассо переглянулись. - Доктору Хаулету нужно провести несколько тестов, - произнесла мама. - Каких еще тестов? - Что-то связанное с твоей амнезией. Это не займет много времени. И затем мы поедем домой, - она небрежно махнула рукой, что только усилило мои подозрения. Я повернулась к детективу Бассо, мне казалось, у него есть ответы на все. - Что вы не договариваете? Выражение его лица было непоколебимей стали. Полагаю, годы коповской практики отшлифовали этот взгляд. - Нам нужно провести несколько тестов. Убедиться, что все в порядке. В порядке?
Что из этого может подходить под определение «в порядке»?
Дата: Понедельник, 23.01.2012, 09:39 | Сообщение # 5
Серафим
ПРОВЕРЕННЫЙ
Сообщений: 2913
ГЛАВА 3
Перевод: FoxyFry Редактор: Bellissima
Мы с мамой живем на ферме, расположенной на границе между окраинами Колдуотера и отдаленными малонаселенными регионами штата Мэн. Выгляни в любое окно и ты словно очутился в прошлом. Бескрайняя непаханая целина с одной стороны, льняные поля, обрамленные вечно зелеными деревьями, - с другой. Мы живем в самом конце улицы Хоторн Лейн, а ближайшие соседи – в миле от нас. Ночью, когда светлячки окутывают деревья золотистым свечением, а воздух наполняется теплым ароматом мускусной сосны, совсем нетрудно поверить, что ты очутился в совершенно другом веке. И, дав волю воображению, я даже могу представить расположившийся неподалеку красный амбар и пасущихся овец.
Стены нашего дома покрыты белой краской, и крыльцо, перекошенное настолько, что это видно невооруженным глазом, опоясывает их по всему периметру. Окна с синими ставнями имеют узкую и вытянутую форму и противно скулят жалобным стоном при каждой попытке открыть их. Папа, бывало, говорил, что благодаря этому ему не придется устанавливать сигнализацию на окно моей спальни. Наша личная шутка, так как мы оба знали, что я не из тех дочерей, что тайком ускользают по ночам.
Родители переехали на эту ферму (читай - дыру) незадолго до моего рождения, объясняя свое решение тем, что влюбились в этот дом с первого взгляда. У них была простая мечта: со временем восстановить его до чарующего состояния 1771 года, и однажды прибить на крыльце вывеску «Гостиница» и подавать лучший суп из лобстеров на всем побережье. Мечта рассеялась, когда однажды ночью папу убили в центре Портленда.
Утром меня выписали из больницы и теперь я сижу в своей комнате. Прижав подушку к груди, я откинулась на спинку кровати, с ностальгией рассматривая коллаж фотографий, кнопками прикрепленных к пробковой панели на стене. Там снимки родителей, позирующих на вершине Разбэри Хилл, Ви, демонстрирующей свой ужасный спандексовый костюм Женщины-кошки, который она сшила на Хэллоуин несколько лет назад, моя фотография из ежегодника за прошлый класс. Разглядывая наши улыбающиеся лица, я пыталась уверить себя, что теперь, вернувшись в свой привычный мир, я в безопасности.
Правда заключалась в том, что я не буду чувствовать себя в безопасности и не вернусь к прежней жизни до тех пор, пока не вспомню, что произошло со мной в течение последних пяти месяцев, в особенности, в течение последних двух с половиной месяцев. Пять месяцев казались незначительным периодом по сравнению с семнадцатью годами (я пропустили свой семнадцатый день рождения во время этих непостижимых одиннадцати недель), но я не могла видеть ничего, кроме этого недостающего звена. Огромной дыры, зияющей на моем пути, препятствующей моему продвижению вперед. У меня не было прошлого, как и не было будущего. Лишь преследующая меня громадная пустота.
Результаты тестов, что назначил доктор Хаулет, оказались отличными, просто отличными. Насколько они могли судить, за исключением нескольких царапин и синяков, мое физическое состояние было таким же великолепным, как и в день моего исчезновения. Но нечто более серьезное, потаенное, сокрытое глубоко внутри, куда не доберутся никакие тесты, вызывало у меня сомнения относительно моего выздоровления. Кто я теперь? Через что я прошла за эти выпавшие из моей памяти месяцы? Что, если травма привнесла в меня такие изменения, которые я никогда не смогу постичь? Или еще хуже, от которых я никогда не смогу оправиться?
Пока я была в больнице, мама наложила строгий запрет на посетителей и доктор Хаулет ее поддержал. Я понимала их беспокойство, но теперь, когда я дома, постепенно возвращаюсь к привычному порядку вещей, я не позволю маме запереть меня в четырех стенах с благими, но неразумными намерениями защитить меня. Может, я и изменилась, но это все еще я. И единственное, что я хочу сделать прямо сейчас, обсудить все с Ви.
Внизу я стянула мамин Блэкберри с тумбочки и вернулась в комнату. Когда я очнулась на кладбище, при мне не было мобильного, и пока я не подберу себе новый, вполне сойдет и ее телефон. «Это Нора. Ты можешь говорить?» - написала я Ви. Было уже поздно, а мама Ви вынуждала ее гасить свет в десять. Если бы я позвонила, ее мама могла услышать, а это означало бы кучу проблем для Ви. Зная миссис Скай, не стоит уповать на ее снисходительность, даже учитывая все обстоятельства данной ситуации. Мгновение спустя Блэкберри подал сигнал о новом сообщении. «Крошка?!?!!! Я тут с ума схожу. Сплошной комок нервов. Где ты?» «Позвони мне на этот номер».
Положив телефон на колени, я нервно покусывала ноготь на большом пальце. Я не могла понять, откуда взялось это волнение. Это же Ви. Но лучшие друзья или нет, мы не общались несколько месяцев. Хотя по моему мироощущению не прошло больше нескольких дней, в реальности все было совсем иначе. Между двумя поговорками «В разлуке чувство крепнет» и «С глаз долой – из сердца вон» я определенно склонялась к первой.
Несмотря на то, что я ожидала звонка Ви, я все равно вздрогнула, когда Блэкберри зазвонил. - Алло? Алло! – произнесла Ви. Стоило услышать ее голос, как меня тут же переполнили эмоции. - Это я! – удалось выдавить с трудом. - Наконец-то, - фыркнула она, ее голос тоже звучал напряженно от эмоций. – Я вчера весь день провела в больнице, но они не разрешили мне навестить тебя. Я прорвалась сквозь охрану, но они, прокричав код девяностодевять, погнались за мной. Они выпроводили меня в наручниках, и говоря «выпроводили», я подразумеваю кучу тумаков и ругательств в обоих направлениях. Насколько я могу судить, единственным преступником здесь является твоя мама. Никаких посетителей? Я твоя лучшая подруга. Ей разве не приходило ежегодное уведомление об этом на протяжении последних одиннадцати лет? В следующий раз, когда я буду у вас, я хорошенько всыплю этой женщине.
Сидя в темноте, я почувствовала, как мои дрожащие губы изогнулись в улыбке. Я прижала телефон к груди, разрываясь между смехом и слезами. Я должна была знать, что Ви меня не бросит. Воспоминания обо всем, что пошло наперекосяк с тех пор, как я очнулась на кладбище три дня назад, быстро затмевались простейшим фактом – в этом мире у меня все еще есть лучшая подруга. Может, все и изменилось, но мои отношения с Ви – прочны как скала. Наша связь нерушима. И ничто этого не изменит. - Ви, - выдохнула я с облегчением. Мне хотелось насладиться нормальностью момента. Было уже поздно, мы должны спать, но вместо этого мы болтаем в темноте. В прошлом году мама Ви застукала ее за телефонным разговором со мной после выключения света и выбросила телефон. На следующее утро на глазах у всех соседей Ви устроила погружение в мусорный контейнер. И до сегодняшнего дня она не расстается с этим телефоном. Мы зовем его Оскар, в честь Оскара Ворчуна. - Они дают тебе качественные успокоительные? – спросила Ви. – Отец Энтони Эмовица, кажется, фармацевт, так что я могла бы раздобыть для тебя хороших лекарств. Мои брови поползли вверх. - Что? Ты и Энтони? - Фу! Нет! Не в этом смысле. Я зареклась встречаться с парнями. Если мне нужна романтика, для этого есть Netflix*. «Поверю, если увижу своими глазами», - подумала я, усмехнувшись. - Где моя лучшая подруга и что ты с ней сделала? - У меня программа по очищению от парней. Вроде диеты, только направлена на мое эмоциональное состояние. Не бери в голову, я уже еду к тебе, - продолжила Ви. – Я три месяца не видела свою лучшую подругу, и это телефонное воссоединение полная фигня. Крошка, я покажу тебе настоящие медвежьи объятия. - Удачно проскользнуть мимо моей мамы, - ответила я. – Она новая представительница родительского фанатизма. - Ух, эта женщина! – прошипела Ви. – Я уже мастерю распятие. Мы вполне можем подискутировать о ведьминском статусе моей матери в любой другой день. Сейчас на повестке дня есть более важные темы. - Ви, мне нужно краткое содержание дней, ведущих к моему похищению, - начала я, переводя разговор на более серьезный уровень. – Я не могу отделаться от чувства, что похищение не было случайным. Должны были быть предостерегающие знаки, но я ничего не помню. Врач сказал, потеря памяти времена, но в данный момент мне нужно, чтобы ты рассказала, куда я ходила, что делала, с кем встречалась ту последнюю неделю. Просвети меня. Ви ответила не сразу. - Уверена, что это хорошая идея? Немного рановато для подобного стресса. Твоя мама рассказала мне о твоей амнезии… - Серьезно? – прервала ее я. – Ты на стороне моей матери? - Замолчи, - проворчала Ви, сдаваясь. В течение следующих двадцати минут она пересказывала каждое событие той недели. Однако чем больше она говорила, тем глубже опускалось у меня сердце. Никаких странных телефонных звонков. Никаких незнакомцев, неожиданно вошедших в мою жизнь. Никаких необычных машин, преследующих нас по городу. - А ночь моего исчезновения? – поинтересовалась я, прерывая ее на полуслове. - Мы были в Дельфийском парке развлечений. Помню, я отошла купить хот-догов… и затем начался весь этот кошмар. Я услышала выстрелы, и люди в панике кинулись врассыпную. Я развернулась, чтобы найти тебя, но ты исчезла. Я подумала, ты поступила умнейшим образом – дала деру. Вот только на парковке тебя не было. Я хотела пойти обратно в парк, но приехала полиция и выпроводила всех. Я пыталась объяснить им, что ты осталась в парке, но они были не расположены к общению. Заставили всех разъехаться по домам. Я названивала тебе каждую минуту, но ты не отвечала.
Казалось, будто меня ударили под дых. Выстрелы? У Дельфийского парка была не самая лучшая репутация, но все же. Выстрелы? Это так странно – настолько вопиюще – что если бы мне рассказывал все это кто-то другой, я бы не поверила. -Ви продолжила: - Больше я тебя не видела. Позже я узнала об этой истории с заложником. - Истории с заложником? - Очевидно, тот же психопат, что затеял стрельбу в парке, держал тебя в заложниках в будке механика под комнатой смеха. Никто не знает почему. В итоге он опустил тебя и смылся. Я открыла рот – закрыла. Наконец, я выдавила шокированное «что»? - Полицейские нашли тебя, допросили и доставили домой около двух часов ночи. Тогда тебя видели в последний раз. Что касается парня, держащего тебя в заложниках… никто не знает, что с ним случилось. И тогда все ниточки связались воедино. - Должно быть, меня похитили из дома, - заключила я и продолжила: - После двух часов ночи я, очевидно, спала. Парень, что держал меня в заложниках, наверное, проследил за мной до дома. Что бы он ни задумал в парке, его прервали, и он вернулся за мной. И вломился в дом. - В том-то и загвоздка. Не было следов борьбы. Двери и окна были закрыты. Я обессилено опустила голову на ладонь. - У полиции есть зацепки? Этот парень – кем бы он ни был – не может раствориться словно призрак. - Они сказали, он, вероятно, использовал фальшивое имя. Но как бы то ни было, ты сказала им, что его зовут Риксон. - Я не знаю никого по имени Риксон. Ви вздохнула. - В этом вся проблема. Никто не знает. – Она замолчала на мгновение. – Но вот что еще. Иногда мне кажется, будто мне знакомо это имя. Но когда я пытаюсь вспомнить откуда, разум становится неприкосновенно чист. Будто воспоминания там, но я не могу отыскать их. Словно… на месте его имени сверкает дыра. Это все странно до жути. Я уверяю себя, что, возможно, все дело в том, что я хочу помнить его, ну ты понимаешь? Будто, если я вспомню его – ура! Бинго! Мы нашли этого засранца. И тогда полиция сможет арестовать его. Все слишком просто, я знаю. А теперь я вообще бормочу без умолку, - сказала она. Затем тише добавила: - И все же… готова поклясться…
Дверь скрипнула и отворилась. Мама просунула голову, заглядывая внутрь. - Я собираюсь ложиться спать. – Ее взгляд переместился на Блэкберри. – Уже поздно, и нам обеим нужно выспаться. Она посмотрела на меня выжидательно, и я уловила скрытый смысл послания. - Ви, мне нужно идти. Позвоню тебе завтра. - Передавай ведьме привет. – И она повесила трубку. - Тебе что-нибудь нужно? – спросила мама, мимоходом забирая у меня телефон. – Воды? Еще покрывал? - Нет, все нормально. Спокойной ночи, мам, - я выдавила мимолетную, но обнадеживающую улыбку. - Ты проверила окно? - Три раза. Она все равно подошла к окну и подергала защелку. Посчитав, что она надежно заперта, она слегка улыбнулась. - Не повредит проверить еще раз, правда? Спокойной ночи, солнышко, - добавила она, погладив меня по волосам и поцеловав в лоб.
Когда она ушла, я забралась под одеяло, прогоняя в голове все, что рассказала Ви. Перестрелка в Дельфийском парке, но зачем? Чего хотел добиться стрелок? И почему из тысяч людей, гуляющих в парке в ту ночь, он выбрал именно меня? Может, это чистое невезение, но мне так не казалось. Вся эта неизвестность кружилась в голове, доводя меня до изнеможения. Если бы только… Если бы только я могла вспомнить. Зевнув, я устроилась поудобнее и закрыла глаза. Прошло пятнадцать минут. Затем двадцать. Перевернувшись на спину, я уставилась в потолок невидящим взглядом, пытаясь подкрасться к своим воспоминаниям и застать их врасплох. Поняв, что это не принесет никаких результатов, я попробовала более прямой подход. Я ударилась головой о подушку, стараясь выбить из нее образ. Отрывок разговора. Запах, который может натолкнуть на мысль. Что угодно! Но вскоре мне стало очевидно, что это тоже ни к чему не приведет.
Когда я выписывалась из больницы сегодня утром, я была уверена, что потеряла память навсегда. Но с просветленной головой, оставив первоначальный шок позади, я начинала думать об обратном. Я остро ощущала сломанный мост в мозгу и истину, маячившую на дальнем конце пропасти. Если я сама разрушила мост, в качестве защитного механизма от травмы, полученной во время похищения, тогда вероятно я могу его восстановить. Знать бы только как.
Начнем с черного цвета. Насыщенного, неестественно темного черного цвета. Я никому об этом не говорила, но цвет то и дело вспыхивает в памяти в совершенно случайной обстановке. Когда это происходит, по телу пробегает приятная дрожь, и кажется, будто цвет нежно проводит пальцем по щеке, поднимая подбородок, чтобы я взглянула на него. Знаю, глупо думать, будто цвет может ожить, но пару раз мне показалось, я уловила вспышку чего-то более материального за этим цветом. Пару глаз. И то, как они изучали меня, волновало мое сердце.
Но как что-то, потерянное в памяти за этот период, может доставлять удовольствие вместо боли? Я медленно выдохнула. Мною завладевало настойчивое отчаянное желание следовать за этим цветом, куда бы он меня не привел. Я жаждала найти те черные глаза, заглянуть в них. Я жаждала узнать, кому они принадлежат. Цвет притягивал меня, манил за собой. Если подумать разумно, это не имело никакого смысла. Но идея прочно засела у меня в голове. Я испытывала гипнотическое, маниакальное желание позволить цвету вести меня. Могущественный магнетизм, не поддающийся логике. Я позволила этому желанию расти внутри меня, пока оно не пробралось под кожу, посылая дрожь по всему телу. Мне стало жарко, и я сбросила с себя одеяло. Голова гудела, я ворочалась из стороны в сторону. Сила гула нарастала, пока меня не затрясло от жара. Странная лихорадка. «Кладбище», - подумала я. – «Все началось на кладбище». Черная ночь, черный туман. Черная трава, черные надгробия. Отблески черной реки. И теперь взгляд черных глаз. Я больше не могла игнорировать вспышки черного, я не могла скрыться от них во сне. И я не успокоюсь, пока не разберусь с этим.
Я вскочила с кровати, натянула вязаную кофту через голову, влезла в джинсы и накинула на плечи кардиган. И остановилась у двери. В коридоре было довольно тихо, не считая раскатистого тиканья старинных напольных часов, доносящегося с первого этажа. Дверь маминой спальни была неплотно закрыта, но сквозь щель не струился свет. И если прислушаться, можно услышать ее тихое сопение во сне.
Бесшумно я спустилась вниз, взяла фонарик и ключ от дома и вышла через заднюю дверь, боясь, что скрипучие ступени парадного крыльца тут же выдадут меня. Кроме этого на обочине дежурил офицер в форме. Его поставили, чтобы отваживать репортеров и фотографов, но мне казалось, если я выберусь на прогулку в столь поздний час, он тут же позвонит детективу Бассо. Тоненький голос на задворках разума пытался убедить меня, что, возможно, это была не лучшая идея, но мною руководил загадочный гипноз. Черная ночь, черный туман. Черная трава, черные надгробия. Отблески черной реки. Взгляд черных глаз. Я должна найти эти глаза. У них есть ответы. Сорок минут спустя я вошла в сводчатые ворота кладбища Колдуотера. Легкий ветерок срывал листья с ветвей, и они, кружась, словно маленькие темные вихри, опускались на землю. Я без труда нашла могилу отца. Трясясь от промозглой прохлады, методом проб и ошибок, я все же нашла то плоское надгробие, у которого все началось.
Нагнувшись, я коснулась пальцами гладкого мрамора. Закрыв глаза, я заблокировала звуки ночи, концентрируясь на черных глазах. Я послала свой вопрос в пустоту, надеясь, что они меня услышат. Как я могла уснуть на кладбище, проведя одиннадцать недель в заключении? Я медленно огляделась вокруг. Запах гниющих листьев, оповещающий о приближающейся осени, резкий аромат скошенной травы, звуки бьющихся друг о друга крыльев насекомых – ничто не проливало свет на мой отчаянный вопрос. Я сглотнула подступающий к горлу комок, изо всех сил стараясь не чувствовать себя побежденной. Черный цвет, мучающий меня последние дни, подвел меня. Засунув руки в карманы джинсов, я развернулась в сторону выхода.
Краем глаза я заметила темное пятно на траве. Нагнувшись, я подняла черное перо. Оно было длиной с мою руку – от плеча до запястья. Я невольно нахмурилась, пытаясь представить себе птицу, которой бы принадлежало это перо. Оно было слишком большим для вороны. Слишком большим для любой известной мне птицы. Я провела пальцем по стержню пера, каждая шелковистая бородка тут же отскочила на место. В памяти что-то закопошилось. «Ангел», - мне показалось, будто я услышала шепот вкрадчивого голоса. – «Ты - моя». Изо всех смущающих нелепостей, которые могли со мной произойти, я покраснела. Я оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что голос не был реальным. «Я не забыл тебя».
Стоя неподвижно, я ждала, что снова услышу голос, но он расселся с ветром. Какую бы вспышку воспоминаний он не принес с собой, она снова погрузилась в пучину памяти прежде, чем я успела ухватить ее. Я разрывалась между желанием выбросить перо и неистовым порывом сохранить его там, где никто не найдет. У меня было настойчивое ощущение, что я наткнулась на что-то секретное, что-то личное, что-то, что может принести много вреда, если его обнаружат. На парковку, что располагалась на вершине граничащего с кладбищем холма, на полных оборотах влетела машина, из окон которой раздавалась оглушительная музыка. Я слышала крики и громкие смешки, и я бы не удивилась, если бы они принадлежали кому-нибудь из моих одноклассников. Эта часть города была скрыта деревьями, находилась далеко от центра и представлялась отличным местом для безнадзорных ночных гуляний. Не желая сталкиваться с кем-нибудь из знакомых, особенно учитывая тот факт, что мое возвращение стало сенсацией в местных новостях, я засунула перо под мышку и быстром шагом направилась к главной дороге. Около половины третьего я вошла в дом и, заперев дверь, на цыпочках зашагала наверх. Постояв в нерешительности посреди комнаты, я все же спрятала перо в средний ящик комода, где я хранила носки, леггинсы и шарфы. Оглядываясь назад, я даже не понимала, зачем притащила его домой. Это не похоже на меня: я никогда не собирала выброшенные вещицы, и уж тем более не прятала их в комоде. Но эта породила воспоминание…
Сняв одежду и сладко зевнув, я повернулась к кровати. Я уже почти подошла к ней, когда остановилась как вкопанная. На подушке лежал листок бумаги. Которого не было там, когда я уходила. Я резко развернулась, ожидая увидеть в дверях маму, рассерженную и взвинченную из-за моей прогулки. Но учитывая все произошедшее, неужели я и правда подумала, что она всего-навсего оставит записку, обнаружив пустующую кровать? Я взяла листок, осознавая, что руки дико дрожат. Это был разлинованный тетрадный листок, точно на таких же я пишу в школе. Сообщение было наскоро нацарапано черным маркером.
ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО ТЫ ДОМА ВОВСЕ НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО ТЫ В БЕЗОПАСНОСТИ.
_____________ * Netflix — американская компания, создавшая интернет-сервис Video on Demand, предоставляющая цифровой прокат видео-фильмов в интернете, используя технологию потокового мультимедиа.
Дата: Понедельник, 23.01.2012, 09:41 | Сообщение # 6
Серафим
ПРОВЕРЕННЫЙ
Сообщений: 2913
ГЛАВА 4
Перевод: Angel_Without_Wings Редактор: Bellissima
В страхе и растерянности я скомкала записку и швырнула ею в стену. Подойдя к окну, я подергала замок, чтобы удостовериться, что он надежно заперт. Я побоялась открыть окно и выглянуть на улицу, но приставила козырьком руки к глазам и начала вглядываться в тени, растянувшиеся на лужайке как тонкие длинные кинжалы. Я понятия не имела, кто мог бы оставить записку, но в одном была уверена: я заперла замок перед тем, как уйти. А до того, как мы поднялись на ночь наверх, я видела, как мама прошлась по дому и проверила все окна и двери не меньше трех раз. Так как же незваный гость попал внутрь?
Да и что значила записка? Она была таинственная и жестокая. Извращенная шутка? На данный момент это была моя лучшая догадка. Я толкнула дверь маминой спальни в конце коридора, открывая ее достаточно, чтобы заглянуть внутрь. – Мама? Она резко вскочила, вытягиваясь в темноте, словно шомпол. – Нора? Что такое? Что случилось? Плохой сон? – Пауза. – Ты что-то вспомнила? Я включила лампу у кровати, внезапно испугавшись темноты и того, что я не могу увидеть. – Я нашла в своей комнате записку. В ней было написано, чтобы я не обманывала себя, думая, что я в безопасности. Она моргнула из-за внезапной вспышки света, и я видела по ее глазам, как до нее доходит смысл моих слов. От неожиданности она тут же проснулась окончательно. – Где ты нашла записку? – спросила она. — Я… – я переживала, как она отреагирует на правду. С нынешней точки зрения все это было ужасной идеей. Выскользнуть? После того, как меня похитили? Но было трудно бояться возможности быть похищенной во второй раз, когда я даже не помнила первый. И мне нужно было пойти на кладбище ради собственной вменяемости. Черный цвет вел меня туда. Глупо, необъяснимо, но все же это правда. – Она была под моей подушкой. Я, должно быть, не заметила ее перед тем, как легла спать, – солгала я. – Когда я во сне повернулась, то услышала шуршание бумаги. Она надела халат и побежала в мою комнату. – Где записка? Я хочу прочитать ее. Нужно немедленно сообщить об этом детективу Бассо. Она уже взяла телефон. Она вбила его номер по памяти, и я подумала, что они, должно быть, тесно сотрудничали во время тех недель, когда меня не было. — У кого-то еще есть ключ от дома? – спросила я.
Она подняла палец, показывая, чтобы я подождала. Голосовая почта, проговорила она одними губами. – Это Блайт, - сказала она системе сообщений детектива Бассо. – Позвоните, как только получите это сообщение. Нора нашла в своей спальне записку сегодня ночью. – Ее глаза на мгновение остановились на мне. – Она может быть от человека, который похитил ее. Двери были закрыты всю ночь, так что записку, должно быть, положили под ее подушку до того, как мы пришли домой. — Он скоро перезвонит, – сказала она мне, повесив трубку. – Я отдам записку офицеру на входе. Он может захотеть осмотреть дом. Где она? Я показала на скомканный бумажный шарик в углу, но не двинулась, чтобы поднять его. Я не хотела снова видеть послание. Было ли это шуткой… или угрозой? То, что ты дома, не значит, что ты в безопасности. Судя по тону, это была угроза. Мама расправила листок на стене, разглаживая морщины рукой. – Лист чистый, Нора, – сказала она. — Что? – я подошла, чтобы посмотреть поближе. Она была права. Надпись исчезла. Я торопливо перевернула листок, но он был пуст и с другой стороны. —Она было здесь, – сказала я, сбитая с толку. – Она была вот здесь. — Тебе могло показаться. Или присниться, – мягко сказала мама, притянув меня к себе и погладив по спине. От этого движения мне не стало комфортнее. Была ли возможность, что я просто придумала послание? Из-за чего? Из-за паранойи? Или приступа паники? — Мне не показалось. – Но звучало это не так уж уверенно. — Все хорошо, – прошептала она. – Доктор Хаулетт говорил, что такое может случиться. — Что может случиться? — Он говорил, что есть большая вероятность, что ты будешь слышать вещи, которых нет на самом деле… — Какие, например? Она спокойно ответила. – Голоса и другие звуки. Он ничего не говорил о том, что ты будешь видеть что-то, чего нет, но всякое может случиться, Нора. Твое тело пытается восстановиться. Оно переживает большой стресс и мы должны быть терпеливы. — Он сказал, что у меня могут быть галлюцинации? — Шшш, – сказала она мягко, взяв мое лицо в свои руки. – Возможно, нужно, чтобы это все случилось перед твоим выздоровлением. Твое сознание делает все возможное, чтобы исцелиться, и мы должны дать ему время. Как и любому другому повреждению. Мы пройдем через это вместе. Я почувствовала, как к горлу подкатывает ком, но я сдержала слезы. Почему я? Из миллиардов людей, почему я? Кто сделал это со мной? Мысли вертелись, пытаясь указать на кого-то, но у меня не было лица, голоса. Я не имела ни малейшего понятия. — Тебе страшно? – прошептала мама. Я отвернулась. – Я злюсь. Забравшись в кровать, я на удивление быстро заснула. В плену в том неясном, беспорядочном месте, между бодрствованием и глубоким сном, мои мысли бесцельно плутали по длинному темному тоннелю, сужавшемуся с каждым шагом. Сон, благословенный сон, уверенно окутывал меня, позволяя этой ночи, принесшей мне столько открытий, уплывать от меня прочь. В конце тоннеля появилась дверь. Она открылась изнутри. Свет слабо освещал лицо настолько знакомое, что я почти проснулась. Его черные волосы завивались возле ушей, мокрые после душа. Бронзовая кожа, гладкая и упругая, покрывала высокое длинное тело, возвышавшееся надо мной как минимум на 15 сантиметров. Джинсы сидели на бедрах низко, но его грудь была голой, а ноги босыми, и на одном плече лежало полотенце. Мы встретились взглядом, и его знакомые черные глаза утонули в моих с удивлением… которое сменилось волнением.
— Что ты здесь делаешь? – низким голосом спросил он.
Патч, подумала я, и мое сердце начало биться быстрее. Это Патч. Я не могла вспомнить откуда, но я его знала. Картины в моей голове были по-прежнему разрозненны, но при виде его маленькие кусочки начали понемногу складываться в единое целое.
Воспоминания, от которых у меня в животе запорхали бабочки. Я увидела себя сидящей рядом с ним в классе биологии. В другом воспоминании он стоял очень близко, показывая, как играть в бильярд. И меня обожгло горячей белой вспышкой, когда его губы обрушились на мои. Я искала ответы и они привели меня сюда. К Патчу. Я нашла способ обойти свою амнезию. Это не был просто сон; это был подсознательный путь к Патчу. Теперь я поняла огромное чувство, разрушающее все внутри меня, которое всегда оставалось неудовлетворенным. На каком-то глубоком уровне я знала то, что мой разум не мог постичь. Мне нужен был Патч. И по какой бы то ни было причине – будь это судьба, удача, сила желания или то, чего я никогда могу и не понять – я нашла его. И сквозь шок, я нашла в себе силы пролепетать. – Это ты мне скажи. Он высунул голову из двери, посмотрев вниз тоннеля. – Это сон. Ты ведь осознаешь это? — Тогда почему тебя беспокоит, преследует ли меня кто-нибудь? — Тебе нельзя здесь находиться. Резкие, холодные слова вылетели у меня изо рта. – Похоже, я нашла способ с тобой общаться. Думаю, осталось только сказать, что я надеялась на более теплый прием. У тебя есть все ответы, не так ли?
Он прижал свои пальцы к моему рту. Все это время его глаза не отрывались от моего лица. – Я пытаюсь сохранить тебя в живых. Мой разум медлил, не в состоянии постичь, какое же скрытое сообщение нес мне этот сон. Единственной мыслью, пульсирующей у меня в голове, было «Я нашла его». После всего, что произошло, я нашла Патча. И вместо того, чтобы разделить мой восторг, единственное чувство, которое исходит от него – это… холодная отстраненность. — Почему я не могу ничего вспомнить? – спросила я, проглатывая ком. – Почему я не могу вспомнить, как, когда или… или почему ты ушел? – Потому что я была уверена, что именно это и случилось. Он ушел. Иначе сейчас мы были бы вместе. – Почему ты не пробовал найти меня? Что случилось со мной? Что случилось с нами? Патч сцепил руки замком у себя на шее и закрыл глаза. Он стал мертвенно неподвижным, не считая дрожи эмоции, которая пробивалась под его кожей. — Почему ты бросил меня? – глухо спросила я. Он распрямился. – Ты правда веришь, что я тебя бросил? Ком в моем горле стал еще больше. – А что я должна думать? Тебя не было несколько месяцев, а теперь, когда я, наконец, нашла тебя, ты с трудом можешь смотреть мне в глаза. — Я сделал то единственное, что мог. Я сдался, чтобы спасти твою жизнь. – Его желваки ходили из стороны в сторону. – Это было не самым простым решением, но единственно верным. — Сдался? Вот так просто? Сколько времени заняло это решение? Три секунды? Его глаза стали холодными от воспоминания. – Да, примерно столько. Больше кусочков соединилось. – Кто-то заставил тебя бросить меня? Это ты пытаешься мне сказать? Он не ответил, но у меня был ответ. — Кто заставил тебя? Кто так сильно напугал тебя? Патч, которого я знала, ни от кого не бегал.- Боль, взорвавшаяся внутри меня, заставила меня перейти на крик. — Я бы боролась за тебя, Патч. Я бы боролась! — И проиграла бы. Нас окружили. Он угрожал твоей жизнью, и он бы хорошо заработал на этой угрозе. У него была ты, а значит, и я тоже. — У него? Кто такой он? Ответом мне снова послужила тишина. — Ты хоть когда-нибудь пытался найти меня? Или это было так просто, – мой голос надломился, – отпустить меня? Рывком сняв полотенце с плеча, Патч отбросил его. Его глаза загорелись, а плечи поднимались и опускались при каждом вдохе, но мне показалось, что гнев направлен не на меня. — Тебе нельзя быть здесь, – сказал он жестко. – Тебе надо перестать искать меня. Тебе нужно вернуться к своей жизни и сделать все, что в твоих силах. Не для меня, – добавил он, как будто угадывая мою следующую фразу. – Для себя. Я сделал все, чтобы держать его подальше от тебя, и собираюсь делать все, что могу, но мне нужна твоя помощь. — Вроде мне нужна твоя помощь? – ответила я. – Патч, ты нужен мне сейчас. Я хочу, чтобы ты вернулся. Я запуталась и мне страшно. Ты знаешь, что я абсолютно ничего не могу вспомнить. Конечно же, знаешь, – сказала я с горечью от настигнувшего меня осознания. – Потому и не пришел, не искал меня. Ты знаешь, что я не помню тебя, и поэтому тебе удается ускользать. Никогда не думала, что ты выберешь простой выход. Что ж, я не забыла тебя, Патч. Я вижу тебя во всем. Я вижу проблески черного – цвета твоих глаз, твоих волос. Я чувствую твое прикосновение, я помню, как ты держал меня… – задыхаясь, я оборвала речь, не способная продолжать. — Лучше тебе не знать, – решительно сказал Патч. – Это худшее объяснение, которое я когда-либо тебе давал, но для твоего же блага, некоторые вещи тебе нельзя знать. Я рассмеялась, но звук был густым и мучительным. – Так это конец? Он подошел ближе, и когда я уже думала, что он притянет меня к себе, он остановился, держа себя в руках. Я выдохнула, стараясь не расплакаться. Он облокотился локтем о косяк, прямо над моим ухом. От него исходил чарующе знакомый запах – мыла и специй – опьяняющий запах, пробуждающий порыв воспоминаний настолько приятных, что момент становился еще более невыносимым. Я разрывалась от желания прикоснуться к нему. Провести руками по его коже, почувствовать его руки, заботливо обнимающие меня. Я хотела, чтобы он вдохнул запах моей шеи, чтобы его дыхание щекотало мое ухо, пока он шепчет сокровенные слова, принадлежащие только мне. Я хотела, чтобы он был так близко, настолько близко, чтобы нас невозможно было разъединить. — Это не конец, – сказала я. – После всего, через что мы прошли, ты не имеешь права отталкивать меня. Я не собираюсь позволить тебя так просто уйти. – Я не была уверена, была ли это угроза, мой последний защитный укол, или иррациональные слова, которые шли прямо из моего разбитого сердца. — Я хочу защитить тебя, – тихо сказал Патч. Он стоял так близко. Вся эта сила, весь жар и молчаливая мощь. Я не могла убежать от него, ни сейчас, ни когда-либо. Он бы навсегда остался рядом, поглощая каждую мою мысль, держа мое сердце в своих ладонях. Меня тянуло к нему силами, которые я не могла контролировать, что уж говорить о побеге. — Но ты не защитил. Он необыкновенно нежно обхватил мой подбородок руками: – Ты правда так думаешь? Я попыталась вырваться, но недостаточно сильно. Я не могла отвергнуть его прикосновение – ни тогда, ни сейчас, ни когда-либо. – Я не знаю, что думать. Можешь ли ты винить меня за это? — Моя история длинная, и не так много в ней хорошего. Я не могу стереть ее, но я не собираюсь совершать еще одну ошибку. Не тогда, когда ставки настолько высоки, не тогда, когда речь идет о тебе. У меня есть план на этот счет, но для его осуществления нужно время. – В этот раз он сгреб меня в охапку, убирая волосы с моего лица, и что-то внутри сломалось от его прикосновения. Горячие, мокрые слезы побежали по моим щекам. – Если я потеряю тебя, я потеряю все, – прошептал он. — Кого ты так сильно боишься? – снова спросила я. Положив руки мне на плечи, он уперся лбом в мой. – Ты моя, Ангел. И я не позволю чему-либо изменить это. Ты права, это не конец. Это только начало, но в будущем нам будет нелегко. – Он устало вздохнул. – Ты не вспомнишь этот сон и не вернешься сюда. Не знаю, как ты нашла меня, но я должен удостовериться, что ты не сделаешь этого снова. Я сотру твои воспоминания об этом сне. Для твоего же блага - это наша последняя встреча Волна тревоги пронеслась через мое тело. Я отстранилась, чтобы взглянуть в лицо Патча и испугалась той решимости, которую увидела на нем. Я едва открыла рот, чтобы запротестовать...
Дата: Понедельник, 23.01.2012, 09:43 | Сообщение # 7
Серафим
ПРОВЕРЕННЫЙ
Сообщений: 2913
ГЛАВА 5
Перевод: Angel_Without_Wings Редактор: Bellissima
На следующее утро я проснулась с болью в шее и неясным воспоминанием о странном, бесцветном сне. Приняв душ, я надела полосатую тунику на пуговицах, леггинсы и ботильоны. Если не принимать во внимание все остальное, то, по крайней мере, внешне я выглядела вполне нормально. Потому что разбираться с мешаниной, что творилась внутри – занятие гораздо более долгое, нежели то, которое я могла бы решить за сорок пять минут.
Влетев в кухню, я увидела маму, варившую старомодную овсянку в кастрюле на плите. Насколько я помнила, она занималась этим впервые со дня папиной смерти. Учитывая вчерашнюю драму, я задалась вопросом – не являлось ли это актом сострадания с ее стороны.
— Ты так рано встала, – сказала она, перестав резать клубнику возле раковины. — Уже начало девятого, – ответила я. – Детектив Бассо перезванивал? – спросила я так, будто мне абсолютно все равно, как она ответит, и начала убирать с одежды несуществующие нитки. — Я сказала ему, что это была ошибка. Он понял.
То есть они сошлись на том, что у меня были галлюцинации. Я была девочкой, которая кричала «Волк!», и с этого момента все, что я говорила, будет являться преувеличением. Бедняжка. Просто кивни и рассмеши ее.
— Почему бы тебе не вернуться в кровать, а я принесу завтрак, когда он будет готов? – предложила мама, вернувшись к нарезке клубники. — Я в порядке. Я уже проснулась. — Учитывая все, что случилось, я подумала, ты захочешь отдохнуть. Поспать, почитать хорошую книгу, может, понежиться в пенной ванне.
Я не могла припомнить, чтобы моя мама когда-либо вообще предлагала мне побыть ленивой в учебный день. Наш обычный разговор за завтраком состоял из фраз вроде: Ты дописала свое эссе? Взяла обед? Заправила постель? Можешь отправить чек за электричество по пути в школу? — Как насчет завтрака в постель? – снова попыталась мама. – Нет ничего лучше. — А как же школа? — Школа может подождать. — До каких пор? — Не знаю, – мягко сказала она. – С неделю, наверное. Или две. Пока тебе не станет лучше.
Видимо, она не сильно об этом задумывалась, но за несколько коротких мгновений, я обдумала все. Я могла бы изловчиться и воспользоваться ее благосклонностью, но это не являлось моей целью. – Думаю, хорошо знать, что у меня есть неделя-другая, чтобы вернуться в норму. Она положила нож. – Нора… — Ничего страшного, что я не могу вспомнить последние пять месяцев. Ничего, что теперь каждый раз, когда я буду видеть незнакомца в толпе, смотрящего на меня, я буду спрашивать себя, не он ли это. Он знает, что я не могу узнать его. И, думаю, я должна чувствовать себя хорошо, оттого что все тесты, которые я проходила у доктора Хаулетта, были оценены как хорошо, очень хорошо, то есть, наверное, ничего плохого со мной за эти несколько недель не случилось. Может, я даже смогу убедить себя, что принимала солнечные ванны в мексиканском Канкуне. А ведь это возможно! Может, мой похититель хотел выделиться. Сделать что-то неожиданное и побаловать свою жертву. Дело в том, что возвращение в обычное состояние может занять годы. Или это никогда не произойдет. И что точно не случится, если я буду бездельничать, смотреть мыльные оперы и бегать от настоящей жизни. Я иду сегодня в школу, конец истории. – Резюмировала я, но мое сердце все же подпрыгнуло. Я отбросила чувства, убеждая себя, что это был единственный известный мне способ вернуть свою жизнь.
— В школу? – теперь мама полностью повернулась ко мне, а клубника и овсянка были благополучно забыты. — Если верить календарю на стене, сегодня девятое сентября. – Когда мама не ответила, я добавила, – Занятия начались два дня назад. Она сжала губы. – Я в курсе. — А если школа началась, разве я не должна быть там? — Выходит, что должна. – Она вытерла руки о фартук. Мне показалось, что она уклонялась и обдумывала свои слова. Что бы это ни было, лучше бы она сказала об этом прямо. Сейчас горячие доводы казались лучшим выходом, нежели холодное сочувствие. — С каких это пор ты закрываешь глаза на прогулы? – сказала я, подталкивая ее. — Я не хочу указывать тебе, как поступать с твоей жизнью, но мне кажется, что тебе нужно притормозить. — Притормозить? Я не помню последние несколько месяцев своей жизни. Я не собираюсь тормозить и позволять всему ускользать еще дальше из зоны досягаемости. Единственный способ начать чувствовать себя лучше по поводу всего, что случилось – это вернуть свою жизнь. Я иду в школу. А потом я иду с Ви за пончиками, или чем-либо еще вредным, чего ей сегодня захочется. А потом я иду домой и делаю домашнее задание. А потом я засыпаю, слушая папины старые записи. Есть столько всего, чего я уже не знаю. Я могу пережить это, только цепляясь за то, что мне известно. — Много чего изменилось, пока тебя не было… — Думаешь, я не знаю? – я не хотела больше набрасываться на нее, но не могла понять, как она может стоять и читать мне лекции. Кто она такая, чтобы давать мне советы? Она хоть раз бывала в ситуации, хоть отдаленно напоминающей мою? – Поверь мне, я понимаю. И мне страшно. Я знаю, что не могу вернуться, и это ужасает меня. Но в то же время… – как я должна была ей это объяснять, если я не могла объяснить это себе? Тогда я была в безопасности. Тогда я могла все контролировать. Как я могла прыгнуть вперед, если из-под ног выдернули платформу?
Она глубоко вдохнула и измученно выдохнула. – Мы с Хэнком Милларом встречаемся. Ее слова медленно доходили до меня. Я уставилась на нее, ощущая, как мой лоб морщится в замешательстве. – Прости, что? — Это случилось, пока тебя не было. – Она положила руку на стол, и мне показалось, что только он удерживал ее от падения. — Хэнк Миллар? – во второй раз за последние дни мой мозг соображал слишком медленно, чтобы воспринять это имя. — Он развелся. — Развелся? Меня не было всего три месяца. — Во время этих бесконечных дней, когда я не знала, где ты, жива ли ты вообще, у меня был только он, Нора. — Отец Марси? – я растерянно моргнула. Я не могла пробраться через туман, занимавший в моей голове все место, от уха до уха. Моя мама встречается с отцом единственной девушки, которую я когда-либо ненавидела? Девушки, которая поцарапала ключом мою машину, забросала яйцами мой шкафчик и прозвала меня Шлюшка Нора? — Мы встречались. В старших классах и в колледже. До того, как я встретила твоего папу, – торопливо добавила она. — Ты, – сказала я, наконец-то вернув себе голос, – и Хэнк Миллар?
Она начала говорить очень быстро. – Я знаю, что ты начнешь осуждать его, основываясь на твоем мнении о Марси, но он вообще-то очень милый. Такой заботливый, щедрый и романтичный. – Она улыбнулась, потом покраснела, разволновавшись.
Я была возмущена. Этим моя мама занималась, пока меня не было? — Точно. – Я взяла банан из корзинки с фруктами и направилась к входной двери. — Мы можем об этом поговорить? – ее босые ноги шлепали по деревянному полу, когда она шла за мной. – Ты можешь хотя бы выслушать меня? — Кажется, я немного опоздала на вечеринку под названием «давай это обсудим». — Нора! — Что? – огрызнулась я, поворачиваясь. – Что ты хочешь, чтобы я сказала? Что я счастлива за тебя? Это не так. Мы насмехались над Милларами. Мы шутили по поводу того, что подход Марси к проблемам – следствие отравления ртутью из всех тех дорогих морепродуктов, которые ест ее семья. И теперь ты встречаешься с ним? — Да, с ним. Не с Марси. — Мне все равно! Ты хотя бы подождала, пока чернила на документах о разводе высохли? Или сделала шаг, пока он все еще был женат на маме Марси, потому что три месяца проходят слишком быстро. — Я не обязана на это отвечать! – видимо, понимая, какое у нее было красное лицо, она попыталась успокоиться, потирая шею. – Это потому, что тебе кажется, что я предаю отца? Поверь, я уже достаточно себя измучила, спрашивая, какой части вечности достаточно, чтобы начать двигаться дальше. Но он бы хотел, чтобы я была счастлива. Он бы не хотел, чтобы я вечно хандрила и жалела себя. — Марси знает? Она вздрогнула от неожиданной смены темы. – Что? Нет. Не думаю, что Хэнк уже сказал ей.
Другими словами, до поры до времени мне не придется жить в страхе, что Марси скрывает от меня решение наших родителей. Конечно, когда она догадается, я гарантирую, что возмездие не заставит себя ждать, и оно будет унизительным и жестоким. – Я опаздываю в школу. – Я начала рыться в вазе на столе в прихожей. — Где мои ключи? — Они должны быть там. — Ключи от дома здесь. А где ключи от Фиата? Она потерла переносицу. – Я продала Фиат.
Я направила всю тяжесть своего взгляда на нее. – Продала его? Прости, что? – Честно говоря, в прошлом я высказывалась по поводу своей ненависти к отслаивающейся коричневой краске, потрепанным белым кожаным сиденьям и постоянно выскакивающей коробке передач. И все же. Это была моя машина. Или моя мама так быстро отказалась от меня после моего исчезновения, что начала подавать объявления о продаже моего имущества? – Что еще? – спросила я. – Что еще ты продала, пока меня не было? — Я продала его до того, как ты исчезла, – прошептала она, опустив глаза.
В горле стал ком. Значит, что когда-то давным-давно я знала, что она продала мою машину, но теперь не могла вспомнить. И это только еще больше напоминало мне о том, какой беззащитной я была. Я даже не могла поддержать разговор со своей матерью без того, чтобы выглядеть по-дурацки. Вместо того, чтобы извиниться, я открыла входную дверь и вышла на порог. — Чья это машина? – спросила я, проиграв первый раунд нашей битвы. Белый Фольксваген с откидным верхом стоял на той самой цементной плите, где раньше проживал Фиат. По его виду можно было сказать, что он здесь на постоянной основе. Он мог быть там вчера утром, когда мы приехали из больницы, но у меня было не то расположение духа, чтобы осматривать то, что находилось вокруг. В тот единственный раз, когда я выходила из дома вчера вечером, я вышла через черный ход. — Твоя. — Что значит моя? – я поставила руку козырьком, чтобы защитить глаза от утреннего солнца, когда сердито посмотрела на нее. — Скотт Парнелл подарил ее тебе. — Кто? — Его семья вернулась в город в начале лета. — Скотт? – повторила я, прощупывая свою долгосрочную память, поскольку имя было смутно знакомым. – Мальчик, с которым я ходила в детсад? Тот, который переехал в Портленд много лет назад? Мама устало кивнула. — С чего бы это ему дарить мне машину? — У меня не было возможности спросить тебя. Ты исчезла в ту ночь, когда он поставил ее здесь. — Я исчезла в ту самую ночь, когда Скотт ни с того, ни с сего подарил мне машину? И это не вызвало никаких подозрений? Нет ничего нормального в том, чтобы парень-подросток дарил малознакомой девушке, которую он не видел несколько лет, автомобиль. Что-то в этом не так. Может… может, машина была какой-то уликой, и ему нужно было избавиться от нее. Это тебе на ум никогда не приходило? — Полиция обыскала автомобиль. Они опросили предыдущего владельца. Но, думаю, детектив Бассо исключил возможность участия Скотта в чем-то таком после того, как услышал твой вариант событий той ночи. В тебя стреляли до того, как ты пропала, и сначала детектив Бассо подумал, что Скотт мог быть тем, кто стрелял, но ты сказала ему, что стрелял… —Стреляли? – я покачала головой, сбитая с толку. – Что значит в меня стреляли? Она на секунду закрыла глаза, выдыхая. – Из пистолета. — Что? – как Ви могла не сказать об этом? — В Дельфийском Парке развлечений. – Она покачала головой. – Не хочу даже думать об этом, – прошептала она надломленным голосом. – Меня не было в городе, когда мне позвонили. Я не успела приехать вовремя. После я тебя уже не видела и ни о чем в жизни я не жалела больше. Перед тем, как исчезнуть, ты сказала детективу Бассо, что человек по имени Риксон стрелял в тебя в комнате смеха. Ты сказала, что Скотт тоже был там, и Риксон подстрелил и его тоже. Полиция искала Риксона, но он будто сквозь землю провалился. Детектив Бассо был убежден, что Риксон – даже не его настоящее имя. — Куда меня ранили? – спросила я, чувствуя, как кожу начало неприятно покалывать и по ней поползли мурашки. Я не заметила шрама, или какого-либо признака раны. — В левое плечо. – Казалось, что маме было больно даже говорить об этом. – Пуля прошла навылет, задела только мышцу. Нам очень, очень повезло.
Я оттянула свой ворот и посмотрела на плечо. Действительно, там виднелась паутина шрамов в месте, где зажила кожа. — Полиция много недель искала Риксона. Они читали твой дневник, но ты вырвала оттуда несколько страниц и они не нашли его имени на остальных. Они спрашивали Ви, но она утверждала, что никогда не слышала этого имени. Его имени не было ни в школьной картотеке, ни в картотеке полицейских… — Я вырвала страницы из своего дневника? – вклинилась я. Это совсем не было похоже на меня. С чего бы мне такое делать? — Ты помнишь, куда положила страницы? Или о чем в них была речь?
Я рассеянно покачала головой. В чем именно я зашла так далеко, что мне пришлось это скрывать? Мама выдохнула. – Риксон был призраком, Нора. И куда бы он ни отправился, он забрал все ответы с собой. — Я не могу это принять, – сказала я. – А как насчет Скотта? Что он сказал, когда детектив Бассо допросил его? — Детектив Бассо все свои силы потратил на выслеживание Риксона. Не думаю, что он вообще говорил со Скоттом. Последний раз, когда я говорила с Лин Парнелл, она сказала, что Скотт переехал. Наверное, он сейчас в Нью-Хэмпшире, продает средства для борьбы с вредителями. — И это все? – недоверчиво спросила я. – Детектив Бассо никогда не пытался выследить Скотта и услышать его версию истории? – Мой мозг лихорадочно думал. Что-то в этом Скотте было неправильно. Учитывая то, что сказала мама, я сказала полиции, что Риксон его тоже подстрелил. Он был единственным свидетелем того, что Риксон вообще существовал. И как это вязалось с подарком в виде Фольксвагена? Мне показалось, что, по меньшей мере, одна – ключевая – часть информации отсутствовала. — Уверена, у него была весомая причина не говорить со Скоттом. — Я тоже в этом уверена, – цинично сказала я. – Вроде его некомпетентности. — Если бы ты дала детективу Бассо шанс, то увидела бы, что он вообще-то очень проницательный. Он знаток своего дела. Я не хотела это слушать. — Теперь что? – кратко спросила я. — Мы делаем то, что можем. Прилагаем все усилия, чтобы продолжать жить.
На какую-то секунду я отбросила свои сомнения насчет Скотта Парнелла. Надо было разобраться еще со столькими вещами. Сколько всего еще я не знала? Что еще было от меня скрыто? День за днем унизительных открытий, пока я заново узнаю о своей жизни? Я уже могла представить себе, что меня ждет в стенах школы. Тактичные жалостливые взгляды. Неловкие попытки отвести взгляд. Шарканье ногами и продолжительные паузы. В конечном счете, самый безопасный выход – обходить меня десятой дорогой.
Я чувствовала, как во мне закипало негодование. Я не хотела быть спектаклем. Я не хотела быть объектов сумасшедших гипотез. Какие скандальные теории о моем похищении уже распространились? Что люди теперь обо мне думают? — Если увидишь Скотта, покажи мне его, чтобы я могла поблагодарить его за машину, – с горечью сказала я. – Сразу после того, как я спрошу его, почему он отдал мне ее. Может, вы с детективом Бассо убеждены, что он невиновен, но слишком много деталей в его истории не сходится. — Нора… Я протянула руку. –Дашь мне ключ?
После секундной заминки, она отцепила ключ от своей связки и положила его на мою ладонь. – Будь осторожна. — О, не беспокойся. Единственная опасность, которая мне светит – это выставить себя дурой. Знаешь кого-то, в кого я могу сегодня врезаться и не узнать? К счастью, дорогу до школы я помню. И ты только посмотри, – сказала я, с усилием открывая дверцу машины и залезая внутрь. – У Фольксвагена пять скоростей. Слава богу, я научилась управлять такими машинами до амнезии. — Я знаю, что это не самый подходящий момент, но сегодня нас пригласили на ужин. Я холодно встретила ее взгляд. – Удиви меня. — Хэнк хотел повести нас в Куперсмит. Чтобы отпраздновать твое возвращение. — Какой он внимательный, – сказала я, вставляя ключ в зажигание и запуская двигатель. По шуму, который он издал, я предположила, что машиной не пользовались с того самого дня, как я исчезла. — Он старается, – попыталась она перекричать завывание двигателя. – Он очень старается, чтобы все получилось. У меня с языка чуть не слетела еще одна насмешка, но я решила сделать еще хуже. О последствиях подумаю потом.
– А как насчет тебя? Ты стараешься, чтобы все получилось? Потому что я буду честной. Если он останется, я уйду. А теперь извини, мне нужно сообразить, как снова начать жить своей жизнью.
Дата: Понедельник, 23.01.2012, 09:44 | Сообщение # 8
Серафим
ПРОВЕРЕННЫЙ
Сообщений: 2913
ГЛАВА 6
Перевод: lusymom Редактор: Bellissima
Подъехав к школе, я отыскала пустое место на задворках парковки для учеников и, припарковавшись, побрела через газон к боковому входу. Спасибо ссоре с мамой - я опоздала. После того, как я слиняла из дома, мне пришлось добрых пятнадцать минут отсиживаться в машине на обочине лишь бы успокоиться. Она встречается с Хэнком Милларом. Она что, садистка? Хочет окончательно разрушить мою жизнь? Нашу? Всего один взгляд на стянутый у матери Блэкберри показал, что я опоздала почти на всю первую пару. Звонок на перемену должен был раздаться через десять минут.
Намереваясь оставить сообщение, я набрала номер Ви. - Привееет. Это ты, ангел? - немедленно ответила она своим самым соблазнительным тоном. Она пыталась быть забавной, но меня словно вырубило. Ангел.
Всего лишь звук этого слова опалил мои щеки жаром. Подобно горячей ленте, меня вновь окутала стремительно поднимающаяся чернота, но на этот раз в ней было что-то еще. Физическое прикосновение, настолько реальное, что я застыла на месте. Я почувствовала легкое, но вместе с тем возбуждающее прикосновение к моей щеке, как будто бы меня ласкала невидимая рука, а затем мягкое, безумно соблазнительное давление на мои губы… Ты моя, Ангел. А я твой. И ничто этого не изменит.
- Это безумие, - вслух пробормотала я. Видеть черноту было одно, а целоваться с ней возводило все это совсем на другой уровень. Я должна была прекратить эти навязчивые явления. Если так будет продолжаться, я начну сомневаться в своей вменяемости. -Чего-чего? – переспросила Ви. -О, паркуюсь, - быстро нашлась я. – Все нормальные места заняты. -Угадай, у кого первой парой физкультура? Это несправедливо. Я начинаю свой выходной, воняя, как слон в запарке. Неужели люди, составляющие расписание, не понимают, что такое вонь от тела? Не понимают, что такое вьющиеся волосы? -Почему ты не сказала мне о Скотте Парнелле? – ровным голосом спросила я. С этого надо было начинать. Между нами повисло напряженное молчание, только подтверждая мои подозрения: она рассказала мне не всю историю. Намеренно. -Ах, да, Скотт, - наконец неуверенно произнесла она. – Вот ты о чем. -В ту ночь, когда я пропала, он подбросил к моему дому подержанный Фольксваген. Эта деталь ускользнула из твоей памяти вчера вечером, да? Или ты просто не подумала, что это может быть интересно или подозрительно? Ты – последний человек, от которого я ожидала такую неубедительную версию событий, приведших к моему похищению, Ви.
Я слышала, как она нервно кусает нижнюю губу. -Должно быть, я упустила некоторые моменты. -Например, тот факт, что в меня стреляли? -Я не хотела травмировать тебя, - быстро проговорила она. – То, через что ты прошла, было очень травмирующим. Более чем травмирующим. В миллион раз хуже. Что же я за друг, если добавлю тебе еще до кучи? -И? -Хорошо, хорошо. Я слышала, что Скотт подарил тебе машину. Возможно, в качестве извинения за то, что был шовинистической свиньей. -Объясни. - Помнишь, в средней школе наши мамы всегда учили нас, что если парень задирает тебя, то ты ему нравишься? Ну, когда дело дошло до отношений, Скотт так и застрял в седьмом классе.
-Я ему нравилась, - с сомнением произнесла я. Я не думала, что она снова мне лжет, не сейчас, когда я в открытую подловила ее, но, очевидно, что моя мама добралась до нее первой и промыла ей мозги на тему, что я слишком хрупкая, чтобы узнать правду. Все это походило на хождение вокруг да около, если бы, конечно, я когда-либо слышала что-то подобное. -Достаточно, чтобы купить тебе машину, ага. -Я как-то общалась со Скоттом в течение недели перед похищением? -В ночь перед похищением ты обыскала его комнату. Но не нашла ничего более интересного, чем увядшую рассаду марихуаны. В конце концов мы до чего-то добрались. -Что я искала? -Я никогда не спрашивала. Ты сказала, что Скотт чокнутый. Очевидно, я нужна была тебе только чтобы помочь вломиться к нему. В этом я не сомневалась. Ви никогда не были нужны причины, чтобы совершить какую-нибудь глупость. Печально то, что в этом мы с ней похожи. -Это все, что я знаю, - заверила Ви. – Клянусь, честно. -Никогда больше ничего от меня не скрывай. - Значит, ты меня прощаешь? Я была сердита, но, к моему большому разочарованию, я понимала желание Ви защитить меня. Так поступают лучшие друзья, рассудила я. При других обстоятельствах я бы даже выразила ей свое восхищение. И на ее месте я, возможно, поступила бы так же. -Мы квиты. Всю дорогу в в основной корпус я лихорадочно придумывала оправдание своему опозданию, поэтому удивилась, когда секретарша засекла мое приближение и, осмотрев два раза для верности, произнесла: - О! Нора. Как ты? Игнорируя ее заискивающий сочувственный тон, я сказала: - Я зашла за расписанием. - О. Подумать только. Так скоро? Ты знаешь, никто и не ждет от тебя, что ты сразу втянешься, милая. Как раз сегодня утром мы обсуждали с коллегами, что, по нашему мнению, тебе потребуется пара недель, чтобы… - Она подыскивала подходящее слово, поскольку правильно определить то, что мне предстояло пережить, было довольно трудно. Восстановиться? Адаптироваться? Вряд ли. - Освоиться. Она походила на неоновую вывеску, мигающую надписью «Какая жалость! Бедная девочка! Надо бы с ней поаккуратнее». Я оперлась локтем на стойку и наклонилась к ней. -Я готова вернуться. Вот что имеет значение, верно? Поскольку я уже была в плохом настроении, я добавила: - Я безумно рада, что школа научила меня не принимать во внимание любые другие мнения, кроме моего собственного. Она открыла рот и снова закрыла его. Затем все-таки начала рыться в желто-коричневых папках на своем столе. - Давай посмотрим, ты у меня точно где-то здесь... Ага! Вот. Она вытащила лист бумаги из какой-то папки и протянула его мне. - Вроде все в порядке?
Я просмотрела свое расписание. Углубленный курс истории США, английский для отличников, охрана здоровья, журналистика, анатомия и физиология, оркестр и тригонометрия. Очевидно, я уже подписала смертный приговор своему будущему, когда записывалась на предметы в прошлом году. - Выглядит симпатично, - сказала я, закидывая рюкзак за плечо и протискиваясь в дверь кабинета. Коридор за дверью освещался тусклыми флуоресцентными лампами, отбрасывающими неясный отблеск на натертые воском полы. Мысленно я повторяла сама себе, что это моя школа. Здесь мое место. Хоть это и резало слух, я в очередной раз напомнила себе, что теперь я ученица предпоследнего года и, несмотря на то, что не могла вспомнить окончание предыдущего курса, в конце концов, непривычность сотрется. Должна стереться.
Прозвенел звонок. В то же самое мгновение двери везде открылись и коридор заполнился людьми. Я слилась с потоком учеников, пробивающихся к туалетам, шкафчикам и автоматам с содовой. Я слегка вздернула подбородок и смотрела прямо вперед. Но я чувствовала на себе взгляды моих одноклассников, когда они смотрели на меня. Повторные взгляды, которые они бросали на меня, были уже изумленными. Они должны были уже знать, что я вернулась - моя история стала хитом местных новостей. А лицезрение меня живой и здоровой еще больше подкрепило сей факт. Их вопросы выплясывали впереди них самих и ясно читались в устремленных на меня любопытных взглядах. Где она была? Кто похитил ее? Какие неприглядные, невыразимые вещи с ней происходили? И самый важный вопрос на сегодняшний день: Правда ли, что она не помнит ничего из того, что с ней произошло? Бьюсь об заклад, что она притворяется. Кто способен просто так вычеркнуть из памяти несколько месяцев своей жизни?
Я перебирала пальцами страницы тетради, прижатой к груди, делая вид, что ищу что-то очень важное. «Я вас даже не замечаю», - подразумевал этот жест. Затем я расправила плечи и изобразила взгляд, полный безразличия. Может быть, даже отчужденности. Но мои ноги тряслись. Я поспешила по коридору, движимая лишь одной целью, подгоняющей меня вперед. Добравшись до женского туалета, я заперлась в последней кабинке. Сползла вниз по стене, пока не плюхнулась на пол. В горле поднимался вкус желчи. Руки и ноги онемели. Губы онемели. Слезы капали с моего подбородка, но я не могла пошевелить даже рукой, чтобы стереть их. Сколь бы сильно я не зажмуривалась, не отключала зрение, я все еще видела их косые, осуждающие лица. Я больше не была одной из них. Так или иначе, без каких-либо усилий с моей стороны, я стала аутсайдером.
Я посидела в кабинке еще несколько минут, пока не успокоилось дыхание и не исчезло желание поплакать. В класс идти не хотелось, но и домой тоже. То, чего я действительно хотела, было невозможно. Вернуться назад во времени и получить второй шанс. Прожить все заново, начиная с той ночи, когда я исчезла. Я только поднялась на ноги, когда услышала шепот у моего уха, подобный потоку холодного воздуха. Помоги мне. Голос был настолько тихим, что я едва слышала его. Мне даже показалось, что я сама его придумала. В конце концов, выдумывать что-то – все, на что я в последнее время годилась. Помоги мне, Нора.
При звуке моего имени по рукам побежали мурашки. Замерев на месте, я напряглась, пытаясь снова услышать голос. Звук исходил не изнутри кабинки – в ней я была одна - но он, казалось, исходил и не из туалета. Когда он закончит со мной, я все равно умру. Я никогда не вернусь домой.
На этот раз голос звучал гораздо сильнее и убедительнее. Я посмотрела вверх. Казалось, он плыл из вентиляционного отверстия на потолке. - Кто там? - осторожно окликнула я. Ответа не последовало и я решила, что это начало еще одной галлюцинации. Доктор Хаулетт предупреждал об этом. Мои мысли стали беспокойными. Надо как-то сбить эту установку. Надо отвлечь текущий ход мыслей и рассеять чары, прежде чем они поглотят меня. Я уже потянулась к дверному замку, когда внезапный образ взорвался у меня в голове, затмевая взор. В ужасающей расплывающейся картине, я больше не видела туалет. Вместо плиток под ногами внезапно оказался бетонный пол. Металлические стропила над головой пересекали потолок подобно гигантским паучьим ногам. Вдоль одной стены прочь уходил ряд поднимающихся гаражных дверей. Моя галлюцинация перенесла меня внутрь… Склада. -Он отпилил мои крылья. Я не могу улететь домой, - дрожал голос. Я не видела, кому принадлежал голос. Оголенная лампочка над головой освещала конвейерную ленту в центре склада. Кроме нее, здание было пустым. Все пространство склада заполнил гул – включился конвейер. Из темноты в конце конвейера донесся лязгающий механический шум. И этот шум что-то нес мне. - Нет, - сказала я, потому что это было единственное, что пришло на ум. Я вытянула руки перед собой, пытаясь почувствовать дверь туалетной кабинки. Это была галлюцинация, о которой предупреждала мама. Я должна была пробиться сквозь нее и найти путь обратно в реальный мир. Тем временем ужасный металлический скрежет становился все громче. Я подалась назад от конвейера, пока не вжалась в цементную стену. Понимая, что бежать некуда, я могла только смотреть, как из тени, грохоча и клацая, выдвинулась металлическая клетка, двигаясь к краю света. Ее прутья излучали призрачный синий электрический свет, но мое внимание привлекло не это. Человек, сгорбившийся внутри. Девушка, согнувшаяся, чтобы поместиться в клетке, ее руки, обхватившие прутья, ее спутанные иссиня-черные волосы, упавшие на лицо. Ее глаза смотрели сквозь пелену волос и казались бесцветными. Ее шею обвивала длинная веревка, светившаяся тем же сверхъестественным голубым светом. Помоги мне, Нора. Я хотела броситься к выходу. Но мне было страшно бежать в сторону гаражных дверей, боясь, что они еще глубже ввергнут меня в галлюцинацию. Мне нужна была моя собственная дверь. Одна, через которую я могла спастись, вернувшись назад в школьный туалет. - Не отдавай ему ожерелье! - Девушка отчаянно сотрясала прутья клетки. – Он думает, что оно у тебя. Если он получит ожерелье, его уже не остановить. У меня не будет выбора. Мне придется рассказать ему все!
Моя спина взмокла от подмышек до поясницы. Ожерелье? Какое ожерелье? - Нет никакого ожерелья, - сказала я себе. – «И девушка, и ожерелье - дикие измышления твоего воображения. Прогони их прочь. Прогони. Их. Прочь!» Резко прозвенел звонок.
И меня тут же словно выдернули из галлюцинации. Запертая дверь туалетной кабинки находилась в паре дюймов от моего носа. МИСТЕР САРРАФ - ОТСТОЙ. Б. Л. + Дж. Ф. = ЛЮБОВЬ. ДЖАЗ БЭНД ЖЖЁТ. Я вытянула руку, проведя пальцами по глубоким царапинам. Дверь была реальной. Я с облегчением ссутулилась. В туалет ворвались голоса. Я вздрогнула, но они были нормальными, счастливыми, непринужденными. Через трещину в двери я видела, как перед зеркалом выстроились три девушки. Они взбивали волосы и подкрашивали губы блеском. -Надо сегодня вечером заказать пиццу и посмотреть фильм, - сказала одна из них. -Не могу, девочки. Сегодня вечером только я и Сюзанна, - я узнала голос, принадлежащий Марси Миллар. Она стояла в середине, поправляя белокурый хвост сбоку и закрепляя его розовым пластмассовым цветком. -Ты променяла нас на свою мамочку? Хм, в натуре? -Хм, да. Смиритесь с этим, - ответила Марси.
Две девушки по обе стороны от Марси демонстративно надули губы. Это были Эддисон Хейлз и Кэсси Суини. Эддисон была из группы поддержки, как и Марси, но как-то раз я слышала, как Марси признавалась, что единственная причина, по которой она дружит с Кэсси - то, что они живут в одном районе. Их связывал только тот факт, что обе они вели одинаковый образ жизни. Как горошины в стручке – очень богатом стручке. -Даже не начинайте, - сказала Марси, но улыбка в ее голосе ясно давала понять, что ей льстило их разочарование. – Я нужна маме. Так что девочки гуляют. -Она... Ну ты знаешь... В депрессии? - спросила одна из девушек, по-моему, Эддисон. -Серьезно? - рассмеялась Марси.- Она принялась за домашнее хозяйство. Она все еще член яхт-клуба. Плюс она заставила моего отца купить ей Лексус SC10. Это тааак мило! И я клянусь, половина одиноких парней в городе уже ей позвонили или даже заскочили на минутку.- Марси отмечала каждый пункт, изображая пальцем галочку так плавно, что я подумала о том, что речь была тщательно отрепетирована. -Она такая красивая, - вздохнула Кэсси. -Точно. Кого бы ни подцепил мой папочка, этот кто-то будет на порядок ниже. -Он с кем-то встречается? -Нет. У моей мамы везде друзья. Кто-нибудь обязательно бы их увидел. Итак, - продолжила она голосом сплетницы. – Вы слышали новости? -О Норе Грей?
При упоминании собственного имени мои колени подогнулись, и я оперлась рукой о стену, чтобы не упасть. -Они нашли ее на кладбище и говорят, что она ничего не помнит, - продолжала Марси. – По ходу дела, она настолько перепугалась, что пыталась сбежать от полиции. Она думала, что они хотели ей навредить. -Моя мама сказала, что ее похититель, наверное, промыл ей мозги, - сказала Кэсси. – Типа какой-то стремный парень заставил ее думать, что они женаты. -Фу! – проговорили все разом в унисон. -Что бы ни случилось, она теперь бракованный товар, - проговорила Марси. - Даже если она говорит, что ничего не помнит, подсознательно она знает, что произошло. Ей придется тащить на себе этот груз всю оставшуюся жизнь. Наверное, ей стоило бы даже обернуться желтой лентой с надписью «Не приближаться и не пересекать». Они захихикали. Затем Марси сказала: - Пошли в класс, девчонки. Я уже исчерпала лимит пересдач. Секретарши запирают их в стол. Шлюхи.
Я долго ждала после того, как они ушли, просто чтобы убедиться, что туалет и коридор пусты. Потом выскользнула в дверь. Я быстро дошла до конца коридора, протиснулась через уличную дверь и по дороге к стоянке для студентов сорвалась на бег. Я нырнула в Фольксваген, задаваясь вопросом, с чего я решила, будто смогу вернуться к обычной жизни и именно с того места, где из нее вывалилась. Потому что вот в чем суть. Жизнь не останавливалась.
Дата: Понедельник, 23.01.2012, 09:46 | Сообщение # 9
Серафим
ПРОВЕРЕННЫЙ
Сообщений: 2913
ГЛАВА 7
Перевод: lusymom Редактор: Bellissima
Моя подготовка к ужину с Хэнком и мамой свелась к тому, что я натянула балетки и короткое платье с неровным подолом в цыганском стиле.
Больше, чем Хэнк того заслуживал, но я сделала это неспроста. Сегодняшняя цель была двойной. Во-первых, заставить маму и Хэнка пожалеть, что они меня пригласили. Во-вторых, предельно ясно выразить свою позицию по поводу их отношений. Я уже мысленно репетировала свою речь, которую собиралась произнести в полный голос и стоя, а в завершение оболью Хэнка вином из своего бокала. Сегодня я намеревалась узурпировать королевский трон Марси, а приличия пусть катятся ко всем чертям.
Но сначала нужно было заняться другим. Мне нужно было убедить маму и Хэнка в том, что я в достаточно здравом уме, чтобы меня можно было выводить в люди. Если бы я вышла из своей комнаты с пеной у рта, одетая в черную майку с надписью «ЛЮБОВЬ-ДЕРЬМО», мой план никогда бы не сработал.
Я провела тридцать минут в душе, впитывая капельки горячей воды каждой клеточкой своего тела, и после энергичного скрабирования и бритья, побаловала кожу детским маслом. Крошечные порезы и синяки, покрывавшие руки и ноги, заживали быстро, но они проливали хоть какой-то свет на то, что происходило во время моего похищения. Моя отвратительно грязная кожа, порезы и синяки, с которыми я приехала в больницу, наводили на мысль, что меня держали в лесу. Где-то настолько далеко, где на меня не мог наткнуться какой-нибудь турист. В каком-то настолько богом забытом месте, что мои шансы на спасение и выживание стремились к нулю. Но мне, скорей всего, удалось сбежать. Как еще иначе можно объяснить то, что я вернулась домой? Вдобавок к этой гипотезе я рисовала в своем воображении густые леса, охватывающие северный Мэн и Канаду. Хотя у меня не было доказательств того, что меня держали именно там, это было мое самое правдоподобное предположение. Я спаслась, и, вопреки всему, выжила. Это была моя единственная рабочая версия. Прежде, чем выйти из комнаты, я задержалась перед зеркалом, укладывая волосы. За прошедшее время они отросли, ниспадая теперь до середины спины и переливаясь карамельными бликами под лучами солнца. Меня определенно держали где-то на свежем воздухе. Кожа отливала естественным бронзовым оттенком, и что-то подсказывало мне, что прошедшие недели я провела не в солярии. У меня появилась безумная идея купить новую косметику, но потом я от нее отказалась. Я не хотела новую косметику, чтобы соответствовать новой мне. Я просто хотела обратно старую меня. Внизу, в холле, я встретила Хэнка и маму. Я смутно отметила про себя, что Хэнк выглядел, как кукла Кен в натуральную величину - льдисто-голубые глаза, золотистая кожа и зачесанные на косой пробор волосы. Единственное отличие состояло в отсутствии у Хэнка грациозности. В драке Кен выиграл бы в два счета. -Готова? – спросила мама. Она тоже принарядилась в легкие шерстяные брюки, блузку и шелковый палантин. Но я также заметила, чего на ней не было. В первый раз на ней не было обручального кольца: вместо него на безымянном пальце бледнела полоска. -Я поеду отдельно, - отрезала я. Хэнк игриво сжал мое плечо. Прежде, чем я успела увернуться, он сказал: -Вот и Марси так же. Теперь, когда у нее есть водительское удостоверение, она хочет объездить все. - Он поднял руки, как будто сдаваясь. – Твоя мама и я встретимся с тобой там. Я обдумывала, стоит ли сообщить Хэнку о том, что мое желание ехать отдельно не имеет ничего общего с кусочком пластика в моем кошельке. Истинная причина пребывания рядом с ним заставила мой желудок скрутиться. Я повернулась к маме. -Ты дашь мне денег на бензин? Бак пустой. -На самом деле, - произнесла мама, адресуя Хэнку взгляд под названием «помоги мне с этим», - я надеялась использовать это время, чтобы пообщаться втроем. Почему бы тебе не поехать с нами, а денег на заправку я дам тебе завтра? Ее тон был вежливым, но недвусмысленным. Она не оставляла мне выбора. -Будь хорошей девочкой и слушайся свою мать, - сказал Хэнк, сверкнув идеально ровной, идеально белоснежной улыбкой. -Уверена, у нас будет достаточно времени, чтобы поговорить за обедом. Не вижу ничего криминального в том, чтобы мне поехать одной, - парировала я. -Верно, но тебе все равно придется поехать с нами, - проговорила мама. - Оказывается, у меня совсем нет наличных. Новый сотовый телефон, который я сегодня тебе купила, не из дешевых. -А я не могу заплатить за бензин с твоей кредитной карты? - Но я уже знала ответ. В отличие от мамы Ви, моя мама никогда не давала мне свою кредитную карту, а у меня не хватало духу «позаимствовать» ее. В принципе, я могла бы использовать свои собственные деньги, но я решила стоять на своем и не отступать. И прежде, чем она меня обломала, я добавила: -А как насчет Хэнка? Уверена, он одолжит мне двадцать долларов. Да, Хэнк? Хэнк откинул голову назад и рассмеялся, но я не упустила из виду морщинки раздражения, появившиеся вокруг его глаз. -Да у тебя тут переговорщик, Блайт. Инстинкт подсказывает мне, что она не унаследовала твой мягкий, скромный характер. Мама сказала: -Не груби, Нора. Ты делаешь из мухи слона. Совместная поездка в машине за один вечер тебя не убьет. Я посмотрела на Хэнка, надеясь, что он может читать мои мысли. Я бы на вашем месте не была так уверена. -Нам лучше уже выехать, - сказала мама. – Столик заказан на восемь и нам бы не хотелось потерять эту бронь. Прежде, чем я успела озвучить им еще один аргумент, Хэнк открыл входную дверь и жестом указал на нее мне и маме. -Ух ты, так это твоя машина, Нора? Фольксваген? - спросил он, глядя через дорогу. - В следующий раз, когда соберешься покупать машину, загляни в мой дилерский центр. Я мог бы подобрать тебе Селику с откидным верхом по той же цене. -Это подарок друга, - объяснила мама. Хэнк тихо присвистнул. -Ничего себе друзья у тебя. -Его зовут Скотт Парнелл, – сказала мама. - Старый друг семьи. -Скотт Парнелл, - размышлял Хэнк, вытерев рот рукой. – Знакомое имя. Я знаю его родителей? -Его мама, Линн, живет дальше по Дикон Роуд, но Скотт уехал летом из города. -Интересно, - пробормотал Хэнк. – Есть хоть какие-то представления, где он в конечном итоге? -Где-то в Нью - Хемпшире. Ты знаешь Скотта? Хэнк ответил ей, лишь покачав головой. -Нью - Хэмпшир – милая деревушка, - одобрительно пробормотал он. Его голос был настолько ровным, что немедленно взбесил. Не менее раздражающим было то, что он походил на младшего брата мамы. В самом деле. У него были волосы на лице, тонкий подшерсток, покрывающий большую часть его лица, но везде, куда дотягивался мой взгляд, у него был идеальный тон кожи и очень мало морщин. Я, конечно, думала о том, что моя , в конце концов снова, начнет с кем-то встречаться, и, возможно, даже снова выйдет замуж, но я хотела, чтобы ее муж выглядел не так. Хэнк Миллар с успехом сошел бы за богатенького плейбоя в сером шелковом костюме. У Куперсмит, Хэнк припарковался на стоянке позади ресторана. Стоило нам выйти из машины, как мой новый сотовый защебетал. Я послала Ви сообщение со своим новым номером перед отъездом, и, судя по всему, она его получила. ДЕТКА, Я У ТВОЕГО ДОМА. ТЫ ГДЕ? -Я найду вас внутри, - сказала я маме и Хэнку. – Сообщение, – пояснила я, помахав телефоном. Мама послала мне злобный взгляд, означавший Давай быстрее, затем взяла Хэнка под руку и позволила проводить себя к двери ресторана. Я начала печатать ответ Ви. УГАДАЙ, ГДЕ Я. ПОДСКАЗКУ? – написала она в ответ. КЛЯНЕШЬСЯ, ЧТО НЕ СКАЖЕШЬ НИ ОДНОЙ ЖИВОЙ ДУШЕ? СПРАШИВАЕШЬ?! Я неохотно напечатала: УЖИНАЮ С ОТЦОМ МАРСИ. #?@#$?!& МОЯ МАМА С НИМ ВСТРЕЧАЕТСЯ. ПРЕДАТЕЛЬНИЦА! ЕСЛИ ОНИ ПОЖЕНЯТСЯ, ТЫ И МАРСИ ... ТЫ МОГЛА БЫ И ПОСОЧУВСТВОВАТЬ! ОН ЗНАЕТ, ЧТО ТЫ СО МНОЙ ПЕРЕПИСЫВАЕШЬСЯ? – спросила Ви. НЕТ. ОНИ ВНУТРИ. Я НА ПАРКОВКЕ У КУПЕРСМИТ. СВОЛОЧЬ. СЛИШКОМ «ХОРОШ» ДЛЯ ЭППЛБИ*, Я ТАК ПОНИМАЮ Я СОБИРАЮСЬ ЗАКАЗАТЬ САМОЕ ДОРОГОЕ БЛЮДО В МЕНЮ. ЕСЛИ ВСЕ ПОЙДЕТ ХОРОШО, Я ВЫПЛЕСНУ НАПИТОК ХЭНКА ЕМУ В МОРДУ. ХА! НЕ КИПЯТИСЬ. Я ТЕБЯ ЗАБЕРУ ОТТУДА. НУЖНО ПОБОЛТАТЬ. СЛИШКОМ ДОЛГО ТЕБЯ НЕ ВИДЕЛА. УМИРАЮ КАК ХОЧУ УВИДЕТЬСЯ! ВСЕ ХРЕНОВО! – ответила я. ПРИДЕТСЯ ОСТАТЬСЯ. МАМА ОЧЕНЬ ЗЛА. КИДАЕШЬ МЕНЯ?! НАДО ОТДАТЬ ДОЛГ СЕМЬЕ. ДАЙ МНЕ НЕМНОГО ВРЕМЕНИ. Я УЖЕ ГОВОРИЛА, ЧТО УМИРАЮ КАК ХОЧУ ТЕБЯ УВИДЕТЬ? Я ТОЖЕ.ТЫ ЛУЧШАЯ, ТЫ В КУРСЕ,ДА? А ТО. ВСТРЕТИМСЯ ЗАВТРА У ЭНЗО ЗА ЛАНЧЕМ? В ПОЛДЕНЬ? ЗАМЕТАНО. Убрав телефон, я пересекла парковку и вошла внутрь. Свет был тусклым, декор – мужланским и грубым: с кирпичными стенами, красными кожаными кабинками и люстрами в форме рогов. Воздух был перенасыщен запахом жареного мяса, а телевизор над барной стойкой ревел спортивными новостями дня. -Моя компания пришла минуту назад, - сообщила я администратору. - Предварительный заказ на имя Хэнка Миллара. Она просияла. -Да, Хэнк только что пришел. Мой отец часто играет с ним в гольф, поэтому я очень хорошо его знаю. Он мне как второй отец. Уверена, что недавний развод огорчил его, так что очень приятно видеть, что он снова с кем-то встречается. Я вспомнила комментарий Марси о том, что у ее мамы везде друзья. Я молилась, чтобы на Куперсмит это не распространялось, опасаясь того, насколько быстро распространятся новости об этом свидании. -Думаю, это зависит от того, с кем вы это обсуждаете, - пробормотала я. Улыбка администратора стала растерянной. -О! Как неосмотрительно с моей стороны. Вы правы. Уверена, его бывшая жена с этим не согласилась бы. Мне не стоило ничего говорить. Сюда, пожалуйста. Она не уловила сути моего высказывания, а я не стала заострять внимание. Я последовала за ней мимо бара, вниз по короткому лестничному пролету и в обеденный зал на нижнем уровне. Кирпичные стены здесь украшали черно-белые фотографии известных бандитов. Столешницы были сделаны из старых крышек корабельных люков. Ходили слухи, что сланцевый плиточный пол был привезен из развалин замка во Франции и датировался ХVI веком. Я мысленно отметила, что Хэнк любил старые вещи. Хэнк встал со стула, когда увидел меня. Типа джентльмен. Если бы он только знал, что я для него припасла. -Тебе писала Ви? – спросила мама. Я плюхнулась на стул и загородилась меню, чтобы не видеть Хэнка. -Да. -Как она? -Нормально. -Все та же старая добрая Ви? – поддразнила мама. Я издала звук, означающий согласие. --Вам надо встретиться в эти выходные, - предложила она. -Уже договорились.
Наконец мама взяла свое меню. -Что ж… Все выглядит замечательно. Трудно будет выбрать. Что ты думаешь заказать, Нора? Я просканировала взглядом колонку с ценами, ища самые непомерные цифры. Внезапно Хэнк закашлялся и ослабил галстук, как будто бы вода попала ему не в то горло. Повел глазами в недоверии. Я проследила за его взглядом и увидела, как в ресторан входит Марси Миллар со своей мамой. Сюзанна Миллар повесила свой кардиган на антикварную вешалку у входной двери и вместе с Марси последовала за администратором к столику за четыре от нашего. Сюзанна Миллар выбрала стул, стоявший спиной к нам, и я была уверена, что она нас не заметила. А вот Марси, севшая напротив матери, взяв стакан с водой, вдруг уставилась на нас. Стакан остановился в дюйме от ее рта. Ее глаза в точности скопировали глаза ее отца, расширившись от шока. Ее взгляд переместился с Хэнка на мою маму и, наконец, остановился на мне. Марси перегнулась через стол и прошептала несколько слов матери. Сюзанна застыла на месте. Стойкое чувство надвигающейся катастрофы скользнуло по желудку и не остановилось, пока не добралось до пальцев ног. Марси резко вскочила со стула. Ее мама схватила ее за руку, но Марси была быстрее. Она двинулась к нам.
-Итак, - начала она, остановившись у края нашего стола. – Тихий семейный ужин? Хэнк прочистил горло. Он бросил взгляд на мою маму, на мгновение прикрыв глаза в молчаливом извинении. -Можно я выражу мнение стороннего человека? – продолжала Марси странно веселым голосом. -Марси, - сказал Хэнк с предупреждением, скользящим в его голосе. -Теперь, когда ты имеешь на это право, папа, я бы на твоем месте была осторожнее, выбирая, с кем встречаться. – Несмотря на всю ее браваду, я заметила, что руки Марси начали дрожать. Может быть, из-за гнева, но как ни странно, это выглядело скорее как страх. Едва шевеля губами, Хэнк пробормотал: -Я по-хорошему тебя прошу вернуться к матери и насладиться ужином. Мы можем поговорить об этом позже. -И не подумаю, - продолжала Марси. - Это прозвучит жестко, но это сэкономит тебе много нервов в конце концов. Некоторые женщины - авантюристки. Им нужны только деньги. - Ее взгляд выразительно остановился на моей маме. Я уставилась на Марси, и даже я сама почувствовала, какой враждебностью сверкают мои глаза. Ее отец торговал машинами! Может быть, в Колдуотере это было впечатляющим выбором карьеры, но она вела себя так, словно у ее семьи была обширная родословная и на них пахала куча трастовых фондов! Если моя мама и была авантюристкой, она бы выбрала кого-то гораздо-гораздо лучше, нежели ничтожного торговца автомобилями по имени Хэнк.
-И из всех мест ты выбрал именно Куперсмит, - продолжала Марси с отвращением, затмевающим веселые нотки в ее голосе. - Удар ниже пояса. Это наш ресторан. Мы отмечали здесь дни рождения, субботники, юбилеи. Как ты мог так отвратительно поступить? Хэнк давил на нее взглядом из-под полуприкрытых век. Мама тихо сказала: -Я выбирала ресторан, Марси. Я не знала, что он имеет особый смысл для вашей семьи. -Ничего не говорите, - рявкнула Марси. - Это касается только меня и моего отца. Не надо вести себя так, как будто Вам есть что сказать. -О`кей, - произнесла я, вставая со стула. - Я иду в туалет. - Я послала маме быстрый взгляд, намекая, чтобы она присоединилась ко мне. Это не наша проблема. Если Марси и ее отец хотели наброситься друг на друга, да еще и на публике - отлично. Но я не собиралась сидеть здесь и выставлять себя на посмешище. -Я с тобой, - сказала Марси, застигнув меня врасплох. Прежде, чем я смогла сообразить, что делать дальше, Марси подхватила меня под руку и потащила в основной зал ресторана. -Ну и что все это значит? – спросила я, когда мы были вне пределов слышимости. Я выразительно посмотрела на наши переплетенные руки. -Перемирие, - многозначительно заявила Марси. События становились все более и более интересными с каждой минутой. -Ух ты! И как долго это будет продолжаться? - спросила я. --Пока мой отец не расстанется с твоей матерью. -Удачи тебе в этом, - с усмешкой сказала я.
Она отпустила мою руку, так как в дамскую комнату можно было протиснуться только по одному. Когда дверь за нашими спинами захлопнулась, она быстро проверила все кабинки, заглянув под двери, чтобы убедиться, что мы одни. -Не притворяйся, что тебе все равно, - сказала она. - Я видела, как ты сидела с ними. Ты выглядела так, как будто тебя сейчас будет рвать до тех пор, пока глаза не вывалятся. -Ну и что ты хочешь этим сказать? -Я хочу сказать, что у нас есть кое-что общее. Я рассмеялась, но мой смех был сухим, без юмора. -Боишься примкнуть со мной к противоположной стороне? - спросила она. -Скорее, осторожничаю. Не особенно люблю получать удар ножом в спину. -Я не ударю в спину, - она нетерпеливо отмахнулась. - Не в такой серьезной ситуации. -Помечу для себя: Марси вероломна только в тривиальных вещах. Марси присела на край раковины. Теперь она была на полголовы выше, глядя на меня сверху вниз. –Это правда, что ты ничего не помнишь? Типа, у тебя на самом деле амнезия? Сохраняй спокойствие. -Ты притащила меня сюда, чтобы поговорить о наших родителях, или на самом деле тебя интересую я? На ее лбу появились морщинки сосредоточенности. -Если что-то произошло между нами ... Ты ведь этого не помнишь, так? Как будто этого не было. По крайней мере, у тебя в голове. – Она внимательно смотрела на меня, сосредоточившись на моем ответе. Я закатила глаза. С каждой минутой мое раздражение росло. -Выкладывай. Что между нами произошло? -Я говорю чисто гипотетически. Я ни на секунду в это не поверила. Марси, скорее всего, сильно опозорила меня перед тем, как я исчезла, но теперь, когда ей нужна была моя помощь, она надеется, что я об этом забыла. Что бы она ни натворила, я была почти рада, что я об этом не помнила. У меня и без переживаний о последнем оскорбительном наезде Марси голова шла кругом. -Получается, это правда, - произнесла Марси, не улыбаясь, но и не хмурясь. - Ты действительно не можешь вспомнить. Я открыла было рот, но крыть было нечем. Ложь и последующая поимка на месте преступления сказали бы намного больше о моей неуверенности, чем прямолинейность. -Мой папа сказал, что ты не можешь вспомнить ничего из последних пяти месяцев. Почему амнезия простирается так далеко? Почему не с момента, когда тебя похитили? Мое терпение достигло своего предела. Если я и собиралась обсуждать это с кем-то, Марси явно не числилась первой в списке кандидатур. Ее вообще не было в списке, и точка. -У меня нет на это времени. Я возвращаюсь к столику. -Я просто пытаюсь получить информацию. -Даже с учетом того, что это не твое дело? - сказала я свое прощальное слово. -Ты хочешь мне сказать, что не помнишь Патча? - выпалила она. Патч. Как только его имя сорвалось с уст Марси, уже знакомый оттенок черного затмил глаза. Он исчез так же быстро, как и появился, но оставил след. Горячее, необъяснимое чувство. Как неожиданная пощёчина. Я на мгновение потеряла способность дышать. Жало, проникающее до костей. Я знала это имя. В нем что-то было... -Что ты сказала? – медленно спросила я, оборачиваясь. -Ты меня слышала. - Ее глаза изучали мои. - Патч. Я пыталась, но не смогла сдержать румянец растерянности и неуверенности, заливавший лицо по мере проникновения ее слов в мой разум. -Так, так, - сказала Марси, выглядевшая отнюдь не такой счастливой, как я ожидала, от того, что застала меня безоружной и растерянной. Я знала, что должна уйти, но эта неуловимая вспышка узнавания пригвоздила меня к месту. Может быть, если я продолжу разговаривать с Марси, вспышка вернется. Может быть, на этот раз она будет бродить вокруг достаточно долго, чтобы я извлекла из этого какую-то пользу. -Ты так и собираешься стоять там и «так-такать» мне или все же намекнешь? -В начале лета Патч дал тебе кое-что, - без предисловий выпалила она. - То, что принадлежит мне.
-Кто такой Патч? - Мне наконец удалось справиться с собой. Вопрос казался излишним, но я не собиралась позволить Марси опередить меня, пока она застала меня врасплох, по крайней мере, пока я окончательно не увязла. Пять месяцев были слишком большим сроком, чтобы покрыть их за время короткой вылазки в дамский туалет. -Парень, с которым я встречалась. Летняя интрижка. Внутри меня поднялась еще одна мощная волна возбуждения, ужасно близкая к ревности, но я засунула это чувство подальше. Марси и я никогда не могли бы заинтересоваться одним и тем же парнем. Черты характера, которые она ценила, такие как недалекость, невежество и эгоизм, не вызывали у меня интерес. -Что он дал мне? - Я знала, что многое упустила, но в этот раз она действительно сильно утрировала, утверждая, что ее парень мог дать мне что-то. У меня и Марси даже не было общих друзей. Мы не состояли в одних и тех же клубах. Ни одно из наших внеклассных мероприятий не пересекалось. Короче говоря, у нас не было ничего общего. -Ожерелье. Смакуя тот факт, что на этот раз мне не надо было защищаться, я одарила ее победной ухмылкой. -Могу поклясться, Марси, что украшение в подарок другой девушке – знак того, что парень тебя обманывает. Она откинула голову назад и захохотала так убедительно, что я моментально ощутила беспокойство. -Я даже не могу решить, грустно ли то, что ты в таком неведении, или забавно. Я скрестила руки на груди, стремясь разыграть хотя бы слабое раздражение и нетерпение, но правда была в том, что внутри меня царило холодное безразличие. Холод, не имевший ничего общего с температурой. И я даже не стремилась от него избавляться. Меня накрыло быстрым и ужасным чувством, что моя стычка с Марси была только началом, слабым предзнаменованием того, что ожидало меня впереди. -У меня нет никакого ожерелья. -Ты думаешь, что нет, потому что не можешь его вспомнить. Но оно у тебя. Лежит себе, наверное, сейчас в шкатулке для драгоценностей. Ты обещала Патчу передать его мне. Она протянула мне клочок бумаги. -Мой номер. Позвони, когда найдешь ожерелье. Я взяла листок, но меня так просто не купить. -Почему он просто не отдал тебе ожерелье сам? -Мы обе общались с Патчем. - На мой взгляд, полный глубокого скептицизма, она добавила – Все бывает впервые, не так ли? -У меня нет ожерелья, - безапелляционно повторила я. -Есть, и я хочу его вернуть. Интересно, она может быть еще более упёртой? -В эти выходные, если у меня будет немного свободного времени, я поищу его. -Лучше раньше, чем позже. -Это мое последнее слово, либо так, либо никак. Она отмахнулась. -И почему ты такая нудная? Я изобразила приятную улыбку, на самом деле означающую то же, что и средний палец. -Я, возможно, не могу вспомнить последние пять месяцев, но шестнадцать лет до этого помню кристально четко. В том числе те одиннадцать, которые мы друг друга знаем. -Ага, вот и типа, недовольство. Вовремя. -Это дело принципа. Я тебе не доверяю, потому что ты никогда не давала мне повода для этого. Если хочешь, чтобы я тебе поверила, тебе придется продемонстрировать мне, почему я должна это делать. -Ты такая идиотка. Постарайся вспомнить. Если и было что-то хорошее, что сделал Патч, так это то, что он свел нас вместе. Ты в курсе, что ты была на моей летней вечеринке? Поспрашивай других. Ты была там. Как мой друг. Патч заставил меня посмотреть на тебя с другой стороны. -Я пришла на одну из твоих вечеринок? – Мой голос немедленно стал скептическим. Но зачем ей врать? Она права - я ведь могу расспросить кого-то. Глупо предъявлять претензии, когда правду так легко доказать. Видимо, прочитав мои мысли, она сказала: -Не верь мне на слово. В самом деле. Поспрашивай и убедись сама. - Затем она накинула ремешок сумочки на плечо и продефилировала к выходу. Я помедлила несколько минут, собирая в кучу все мое хладнокровие. Меня переполняли в равной степени недоумение и усиливающаяся мысль, стучащая в моей голове. Возможно ли, что Марси говорила правду? Неужели ее парень – Патч? - разбил годами накапливавшийся между нами лед и свел нас вместе?
Мысль была практически смехотворной. Фраза «надо увидеть самой, чтобы поверить» танцевала в моей голове. Более чем когда-либо я злилась на испорченную память, которая поставила меня в невыгодное положение перед Марси.
И если Патч был одновременно ее летней интрижкой и нашим общим другом, где он теперь? Покидая туалет, я заметила, что Марси и ее матери нигде не видно. Я предположила, что они попросили их пересадить, или поставили Хэнку условие уйти отсюда вместе. В обоих случаях жаловаться я не буду.
Как только наш столик попал в поле моего зрения, мой шаг замедлился. Хэнк и моя мама держались за руки через стол и очень интимно смотрели друг другу в глаза. Он протянул руку, чтобы заправить ей за ухо выбившуюся прядь волос. Она покраснела от удовольствия. Я бессознательно попятилась. Меня затошнило. Банальность, конечно, но уж больно точно. Это слишком для обливания Хэнка вином. Это слишком для трансформации в диву эпических масштабов. Развернувшись, я побежала к входной двери. Попросила администратора передать сообщение моей маме, что я попросила Ви меня забрать, а затем поспешила в ночь.
Я сделала несколько глубоких вдохов. Мое давление нормализовалось и в глазах перестало двоиться. Несколько звезд уже блестели над головой, хотя горизонт на западе все еще светился от недавнего заката. Уже похолодало настолько, что я пожалела, что мне нечего было накинуть поверх, но стремясь убраться оттуда как можно быстрее, я оставила свою джинсовую куртку висящей на спинке своего стула. И сейчас я явно не собиралась за ней возвращаться. Соблазн вернуться за сотовым был больше, но если я пережила без него последние три месяца, я была практически уверена, что переживу еще один вечер.
В паре кварталов отсюда был 7-Eleven, и, хотя я серьезно размышляла о том, что не очень умно находиться ночью на улице одной, я также знала, что не могу провести остаток своей жизни, съежившись от страха. Если жертвы нападения акулы могут снова вернуться в океан, конечно, я определенно могу в одиночестве пройти пару кварталов. Я находилась в довольно безопасной, хорошо освещенной части города. Если я хотела заставить себя пробиться сквозь страх, выбрать лучшее место я просто не могла.
Шесть кварталов спустя, я вошла в 7-Eleven, сопровождаемая позвякиванием дверного колокольчика. Я была настолько погружена в свои мысли, что мне потребовалось несколько ударов сердца, чтобы понять, что что-то не так. В магазине было устрашающе тихо. Но я знала, что я не одна; я видела головы людей сквозь зеркальные окна, пока пересекала стоянку.
В магазине находилось, по крайней мере, четыре парня. И все они внезапно и стремительно быстро исчезли. Даже за прилавком у входа никого не было. Я не помнила, чтобы когда-либо в магазине этот прилавок пустовал. Он просто напрашивался, чтобы его ограбили. Особенно после наступления темноты. -Эй, - позвала я. Я шла вдоль витрины, всматриваясь в проходы, заполненные всем подряд - от пряников с инжиром Ньютонс до Драмамина. -Здесь есть кто-нибудь? Мне нужно разменять деньги для телефона-автомата. Из коридора в глубине магазина донесся приглушенный звук. Коридор был неосвещен и предположительно вел к туалету. Я напрягла слух, пытаясь снова различить звук. Учитывая все ложные тревоги, посещавшие меня в последнее время, я боялась, что это начало еще одной галлюцинации. Потом я услышала второй звук. Слабый скрип закрывающейся двери. Я была уверена, что этот звук был реальным, что означало, что кто-то скрывается там, вне поля зрения. В животе всколыхнулась тревога, и я заторопилась на улицу. Обогнув здание, я обнаружила телефон-автомат и потыкала в кнопки, набирая 9-1-1. Я успела услышать только один гудок, прежде чем через мое плечо протянулась рука и нажала на отбой, оборвав связь с внешним миром.
Он был на добрых пятнадцать сантиметров выше меня и на двадцать килограммов тяжелее. Света с парковки было недостаточно, но мне все же удалось рассмотреть его: светло-рыжие волосы, стоявшие торчком благодаря гелю, бледно-голубые глаза, серьги в ушах, ожерелье из акульих зубов. Угревая сыпь на нижней части лица. Черная майка, выпуклые бицепсы, на одном из которых была татуировка огнедышащего дракона.
— Нужна помощь? – спросил он одними губами. Он протянул мне свой мобильный, потом положил руку на таксофон, вторгаясь в мое личное пространство. Его улыбка была чересчур милой и самодовольной. – Ненавижу, когда красивой девчонке приходится тратить деньги на звонок. Когда я не ответила, он слегка нахмурился. – Разве что ты собиралась позвонить бесплатно. – Он почесал щеку, проявляя глубокую задумчивость. – Но единственный звонок, который ты можешь сделать бесплатно с таксофона... это звонок в полицию. – Любой намек на ангельский тон в его голосе исчез.
Я сглотнула. – Внутри за прилавком никого не было. Я подумала, что что-то не так. – А теперь я знала, что не так. Единственная причина, по которой он бы переживал за звонок в полицию – его заинтересованность в том, чтобы держать их как можно дальше. Ограбление? — Позволь мне упростить тебе задачу, – сказал он, наклоняясь к моему лицу, словно мне пять лет и я нуждалась в медленном, четком объяснении. – Возвращайся в машину и уезжай. Меня осенило, - он не понял, что я пришла сюда пешком. Но эта мысль тут же отошла на второй план, когда я услышала звуки драки из переулка за углом. Оттуда раздавались ругательства и стоны боли.
Я обдумывала варианты. Можно было бы принять предложение Ожерелья-Из-Акульих Зубов и тут же уйти, сделать вид, что меня здесь никогда не было. Или можно было бы добежать до ближайшей заправки и позвонить в полицию. Но к тому времени может быть уже слишком поздно. Если они ограбили магазин, Акульи Зубы с дружками не будут растягивать удовольствие. И третьим вариантом было остаться здесь и сделать очень смелую или очень глупую попытку помешать ограблению. — Что там происходит? – невинно спросила я, показывая на заднюю часть здания. — Оглянись, – ответил он мягким, шелковым голосом. – Никого нет. Никто не знает, что ты здесь. Никто никогда не вспомнит, что ты была здесь. А теперь будь хорошей девочкой, вернись в свою машину и уезжай отсюда. — Я… Он прижал палец к моим губам. – Я не стану повторять дважды. – Его голос был нежным, будто он флиртовал. Но глаза – холодными, как лед. — Я оставила свои ключи внутри, на прилавке, – сказала я, брякнув первое, что пришло мне на ум. – Когда заходила туда.
Он взял меня за руку и потащил к главному входу в здание. Его шаги были в два раза больше моих, и мне приходилось бежать, чтобы поспевать за ним. На протяжении всего этого времени я мысленно встряхивала себя, приказывая своей несообразительности придумать оправдание на тот момент, когда он поймет, что я врала. Я не знала, как он среагирует, но, в общем, могла себе представить, и от этого все внутри переворачивалось.
Дверь звякнула, когда мы вошли. Он бросил меня на кассу и одним ударом открыл кассу, явно выискивая мой потерянный ключ. Он передвинулся к следующему отделу и повторил свой быстрый обыск. Внезапно он остановился. Его взгляд медленно прошелся по мне. – Не хочешь сказать, где на самом деле твои ключи?
Я подумала, удастся ли мне сбежать от него на улицу. Подумала, каковы были шансы, что подъедет машина, когда она мне будет нужна больше всего. И подумала: почему, ну почему я ушла из Куперсмита без пиджака и мобильного? — Как тебя зовут? – спросил он. — Марси, – солгала я. — Вот что я тебе скажу, Марси, – сказал он, заправляя прядь волос мне за ухо. Я попыталась сделать шаг назад, но он сдавил мое ухо, предупреждая. Мне пришлось стоять неподвижно, позволяя его пальцу чертить дорожку от моего уха до подбородка. Он поднял мою голову, взяв за подбородок, заставляя посмотреть в его бледные, почти прозрачные глаза. – Никто не обманывает Гейба. Когда Гейб говорит девушке бежать, ей лучше бежать. Иначе она разозлит Гейба. А это плохо, потому что Гейб очень вспыльчив. Вообще-то, вспыльчив – это мягко сказано. Понимаешь меня?
Мне показалось жутким то, что он говорил о себе в третьем лице, но я не собиралась спрашивать об этом. Интуиция подсказывала мне, что Гейбу также не нравится, когда его поправляют. Или когда задают вопросы. – Извини. – Я не осмелилась отвернуться, опасаясь, что он может расценить это движение как знак неуважения. — Я хочу, чтобы ты сейчас ушла, – сказал он обманчиво бархатным голосом. Я кивнула, отступая. Мой локоть врезался в дверь, впуская поток холодного воздуха. Как только я оказалась снаружи, Гейб крикнул сквозь стеклянную дверь, – Десять. – Он оперся на прилавок, извращенно улыбаясь. Я не понимала, зачем он это сказал, но я контролировала выражение своего лица, продолжая двигаться назад, теперь уже быстрее. — Девять, – сказал он. Теперь я сообразила, что он вел обратный отсчет. — Восемь, – сказал он, отталкиваясь от прилавка и делая несколько ленивых шагов по направлению к двери. Он положил руки на стекло, потом пальцем нарисовал невидимое сердце. Увидев мое пораженное выражение лица, он хохотнул. – Семь. Я повернулась и побежала.
Я услышала, что к главной дороге приближается машина, и начала кричать и махать руками. Но я все еще была слишком далеко, и машина пролетела мимо, гудение двигателя исчезло за поворотом.
Когда я добралась до шоссе, я посмотрела направо, потом налево. Повинуясь внезапному порыву, я побежала в сторону Куперсмита. — Я иду искать, кто не спрятался, я не виноват, – услышала я, как Гейб крикнул сзади.
Я начала двигаться быстрее, слыша противное шлепанье балеток по бетону. Я хотела обернуться и посмотреть, как далеко он был, но заставила себя сконцентрироваться на повороте дороги впереди. Я пыталась сохранять между собой и Гейбом как можно большую дистанцию. Скоро подъедет машина. Она должна скоро появиться. — Это самая большая скорость, на которую ты способна? – Он маячил не больее, чем в шести метрах за моей спиной. Что хуже – его голос не казался усталым. Меня испугала мысль, что он даже не прилагал усилий. Он наслаждался игрой в кошки-мышки и, пока я все больше и больше уставала с каждым шагом, его это приводило во все больший восторг. — Беги, беги! – пропел он. – Только не истощи себя. Если ты не сможешь отбиваться, когда я поймаю тебя, будет уже невесело. Я хочу поиграть.
Перед собой я услышала глубокий рык двигателя приближающейся машины. Фары появились в поле зрения, и я выбежала на середину дороги, бешено размахивая руками. Гейб не причинит мне вреда при свидетеле. Ведь так? — Остановитесь! – завопила я, окрикивая приближающуюся машину, как я теперь могла видеть – пикап.
Водитель притормозил возле меня, опуская окно. Он был средних лет, на нем была фланелевая рубашка, и от него сильно воняло рыбными доками. — Что случилось? – спросил он. Его взгляд переместился на что-то за моим плечом, и я почувствовала, присутствие Гейба, словно ожог морозного воздуха. — Просто играем в прятки, – сказал Гейб, обнимая меня за плечи.
Я дернула плечами, сбрасывая его руку. – Я никогда не видела этого парня, – сказала я мужчине. – Он угрожал мне в «7-Eleven». Мне кажется, он со своими друзьями пытается ограбить магазин. Когда я вошла, он был пуст, и я услышала на заднем дворе драку. Нам нужно вызвать полицию.
Я остановилась, собираясь спросить у мужчины, есть ли у него мобильный телефон, когда с удивлением увидела, что он отвернулся, игнорируя меня. Он с трудом до конца поднял окно, закрываясь в кабине грузовика. — Вы должны помочь! – сказала я, ударяя по окну. Но его сосредоточенное на дороге лицо не изменилось. По коже пробежался холодок. Этот человек не собирался помогать. Он собирался оставить меня здесь с Гейбом.
Гейб передразнил меня, дурашливо постучав в окно мужчине. – Помогите! – закричал он пронзительным голосом. – Гейб с друзьями грабят «7-Eleven». О, мистер, вы должны помочь мне, остановите их! – когда он закончил, он откинул голову назад, задыхаясь от собственного смеха. Почти как робот, мужчина посмотрел на нас. Его глаза немного косили и не моргали. — Да что с вами! – сказала я, грохоча ручкой грузовика. Я снова ударила в окно. – Вызовите полицию! Мужчина нажал на газ. Грузовик медленно завелся, и я побежала за ним, отчаянно цепляясь за надежду, что смогу открыть дверь. Он сильнее нажал на газ, и я споткнулась о свои ноги, пытаясь успеть. Внезапно он рванул с такой скоростью, что меня отбросило на дорогу. Я повернулась к Гейбу. – Что ты с ним сделал?
Это.
Я вздрогнула, услышав, как слово раздается у меня в голове, словно призрачное присутствие. Глаза Гейба потемнели и стали пустыми. На моих глазах он начал покрываться волосами: сначала на макушке, а потом везде. Они пучками росли на его руках, достигали кончиков пальцев, пока он не покрылся шерстью. Спутанная, вонючая, коричневая шерсть. Он нависал надо мной на своих задних лапах, вырастая, пока не стал высотой с башню. Он с силой ударил по своей руке, и я мельком увидела когти. Потом он упал на все четыре лапы, сунул свой мокрый черный нос мне в лицо и зарычал гневным, раскатистым рыком. Он превратился в гризли.
К своему ужасу, я споткнулась, пятясь, и упала. Я начала стремительно двигаться назад, отыскивая на ощупь на обочине какой-нибудь камень. Нащупав один, я бросила его в медведя. Он попал ему в плечо и отскочил. Я взяла другой камень и прицелилась ему в голову. Он снова зарычал, и начал двигаться в мою сторону быстрее, чем я могла ползти назад. Своей лапой он прижал меня к тротуару. Он нажимал слишком сильно, мои ребра больно скрипнули. — Прекрати! – я попыталась сбросить его лапу, но он был слишком сильным. Я не знала, слышал ли он меня, понимал ли. Я не знала, осталось ли внутри медведя хоть что-то от Гейба. Никогда в жизни я не видела ничего такого необъяснимо ужасающего. Поднялся ветер. Мои волосы разметались, упали мне на лицо и сквозь пелену волос я видела, как ветер разносил шерсть медведя. Маленькие пучки разлетались в ночном воздухе. Когда я снова посмотрела, надо мной уже нависал Гейб. Его садистская усмешка говорила: «Ты моя кукла. И не смей забывать об этом». Я не была уверена, кто пугал меня больше: Гейб или медведь. — Вот так, – сказал он, ставя меня на ноги.
Он толкал меня назад вдоль дороги, пока в поле зрения не появились огни «7-Eleven». В голове все перемешалось. Он что… загипнотизировал меня? Заставил поверить, будто превратился в медведя? Существовало ли какое-либо другое объяснение? Я знала, что мне надо выбираться отсюда и звать на помощь, но я еще не сообразила, как.
Мы обогнули здание и вышли в проулок, где ждали другие.
Двое были одеты в уличную одежду, похожую на одежду Гейба. На третьем была светло-зеленая футболка для поло с надписью «7-Eleven» и вышитым на кармане именем Би-Джей. Би-Джей стоял на коленях, держась за ребра и непрерывно постанывая. Его глаза были плотно закрыты, а из уголка рта тонкой струйкой текла слюна. Один из дружков Гейба, одетый в слишком большую серую толстовку, стоял над Би-Джеем с железной монтировкой, поднятой и готовой обрушиться вниз, по-видимому, снова.
Во рту у меня пересохло, а ноги стали ватными. Я не могла отвести взгляд от темно-красного пятна, проявляющегося посреди футболки Би-Джея. — Ему же больно, – сказала я в ужасе. Гейб выставил руку, чтобы взять монтировку, и ему тут же отдали ее. — Ты об этом? – с ложной искренностью спросил Гейб. Он ударил монтировкой по спине Би-Джея, и я услышала громкий хруст. Би-Джей закричал и упал на бок, скорчившись от боли. Гейб перекинул монтировку через плечи, обхватив ее с двух сторон, словно бейсбольную биту. – Хоум ран! – прооорал он. Двое парней рассмеялись. У меня перед глазами все поплыло. — Просто заберите деньги! – сказала я, мой голос срывался на крик. Понятное дело, что это было ограбление, но они зашли слишком далеко. – Ты убьешь его, если будешь продолжать бить! Смешок пронесся по группе, будто они знали что-то, чего не знала я. — Убью его? Вряд ли, – сказал Гейб. — Он уже истекает кровью! Гейб безразлично поднял плечо. Именно тогда я поняла, что он не просто жесток, он безумен. – С ним все будет в порядке. — Нет, если его сейчас не отвезти в больницу. Гейб слегка толкнул ботинком Би-Джея, который перевернулся и уткнулся лбом в цементную площадку за черным входом. Он дрожал всем телом, и я подумала, что это предвестник глубокого шока. — Ты ее слышал? – крикнул Гейб Би-Джею. – Тебе надо в больницу. Я сам тебя отвезу и оставлю у входа в регистратуру Но сначала ты должен сказать это. Произнеси клятву.
С большим трудом Би-Джей поднял голову, чтобы бросить испепеляющий взгляд на Гейба. Он открыл рот и я думала, что он скажет что-то, чего они все от него хотели, но вместо этого он плюнул, ударив Гейба по ноге. – Ты не можешь меня убить, – усмехнулся он, но его зубы стучали, а глаза закатывались, показывая, что он вот-вот упадет в обморок. – Черная—Рука—сказал—мне. — Ответ неверный, – сказал Гейб, подбросив монтировку и поймал ее, словно полицейскую дубинку. Когда он наигрался, то яростно замахнулся и обрушился на парня.
Металл врезался в позвоночник Би Джея, отчего тот резко дернулся, выпрямился и издал такой крик, что у меня волосы дыбом встали. Я закрыла обеими руками рот, замерев от ужаса. Ужаса, который я испытывала из-за жестокой картины передо мной, и от слова, которое будто кричали у меня в голове. Это слово словно прорвалось из глубин моего подсознания и с треском ударило меня по голове. Нефилим. Вот кто такой Би-Джей, – подумала я, хоть слово и не говорило мне ни о чем. – И они пытаются заставить его принести клятву верности.
Это озарение было ужасающим, потому что я не знала, что оно значило. Откуда у меня это взялось? Как я могла знать, что происходит, если никогда раньше такого не видела? Но я отбросила все мысли об этом, когда в переулок свернул белый SUV и мы замерли от осветившего нас света фар. Гейб осторожно опустил монтировку, пряча ее за ногой. Я молилась, чтобы, кто бы ни был за рулем, он повернул назад и вызвал полицию. Если водитель подъедет ближе – ну, я уже видела, что может сделать Гейб, чтобы убедить людей не помогать. Я начала перебирать в уме идеи по поводу того, как утащить отсюда Би-Джея, пока Гейб и остальные отвлекутся, когда один из парней – тот, что в серой толстовке – спросил Гейба, – Думаешь, это Нефилимы?
Нефилим. Это слово. Снова. Только на этот раз произнесенное вслух.
Вместо того, чтобы успокоить меня, слово только усилило мой ужас. Я знала это слово, и теперь казалось, что Гейб с друзьями тоже его знали. Неужели возможно, чтобы это у нас было общим? Как у нас вообще может быть хоть что-то общее? Гейб покачал головой. – Они бы явились не на одной машине. Черная Рука пошел бы против нас, не меньше чем с двадцатью своими ребятами. — Может, полиция? Просто машина не помечена. Я могу пойти и убедить их, что они свернули не там. От того, как он это сказал, я задумалась, только ли Гейб владел столь сильным гипнозом. Может, его друзья тоже обладали такими способностями. Парень в серой толстовке сделал шаг вперед, но Гейб выставил руку, останавливая его. – Подожди. SUV с грохотом подъехал ближе, выбрасывая из-под колес гравий. Мои ноги дрожали от адреналина. Если возникнет драка, Гейб и остальные, может быть, отвлекутся настолько, что я смогу взять Би-Джея под руки и оттащить его подальше от переулка. Шанс небольшой, но все же есть. Внезапно Гейб разразился смехом. Он похлопал друзей по спинам и сверкнул зубами. — Ну, ну, ребята. Посмотрите, кто заявился под конец вечеринки.
