«Освобожденный любовник» Братство Черного Кинжала, книга 5 Перевод осуществлен сайтом "Официальный русский сайт Дж.Р.Уорд" (http://jrward.ru/) Размещено с разрешения переводчиков
Не предназначен лицам младше 18 лет.
Перевод: РыжаяАня и Naoma При участии WANDERER, KatrinLong, Kassy658 Редактура: Seyadina, Alina, Tor_watt, Milochka, Энтентеева Нина
Перевод окончен.
Посвящается тебе. Я неправильно поняла тебя с самого начала и приношу свои извинения. Это так на тебя похоже: ты вмешалась и спасла не только его, но и меня в этом стремле-нии.
Огромная благодарность всем читателям «Братства Черного Кинжала», а также поклонни-кам с форума.
Большое спасибо: Карен Солем, Кейре Сезаре, Клэр Зион, Кэйре Уэлш. Спасибо вам, Дорин и Энжи, за то, что позаботились обо мне – и спасибо S-Byte и Venture за то, что сделали по доброте душевной.
Как всегда, спасибо моему исполнительному комитету: Сью Графтон, доктору Джессике Андерсон, Бэтси Воган и моему Партнеру. И спасибо несравненной Сюзанне Брокманн.
DLB – знаешь что? Твоя мамочка любит тебя. NTM – как всегда, с любовью и уважением. Хотя ты и так знаешь.
И должна сказать, что ничего бы не получилось без: моего любимого мужа, который все-гда был рядом, моей замечательной мамы, которая была со мной с… хм, да, с самого на-чала; моей семьи (по крови и по выбору); и дорогих друзей.
– Вишес, ты не мог бы перестать скалиться? Ты начинаешь меня бесить. Ви продемонстрировал Бутчу неприличный жест через кухонный стол и продолжил пить кофе. Скоро наступит ночь, и значит, через… двадцать восемь минут… он будет свободен. В ту же секунду, как выйдет наружу, он собирался появиться у Джейн дома и притащить с собой какую-нибудь романтическую фигню. Ви не был уверен, что именно, возможно, цветы или что-то еще. Итак, цветы и он, устанавливающий систему безопасности. Ведь ничто убедительнее ни заверит в любви, чем хренова туча детекторов движения. Господи, он становится подкаблучником. На полном серьезе. Джейн говорила ему, что будет дома около девяти, поэтому Ви решил, что немного украсит ее спальню и продлит свой визит до полуночи. Только вот из-за этого, на охоту у него оставалось лишь пять часов. Бутч перевернул спортивный раздел газеты, наклонился, чтобы поцеловать Мариссу в плечо, и вернулся к чтению «Колдвелл Курьер Жорнал». В ответ она взглянула на него украдкой, отрываясь от бумажной работы по Безопасному Месту, погладила по руке и вернулась к делам. На ее шее красовались свежие отметины от укусов, а лицо светилось радостью очень довольной женщины. Ви вздрогнул и посмотрел на свой кофе, поглаживая эспаньолку. Он подумал, что у них с Джейн такого не будет никогда, потому что они никогда не будут жить вместе. Даже если бы он покинул Братство, из-за солнца он не смог бы просто вломиться к ней домой днем, и ее приход сюда тоже едва ли был бы возможен по причине разоблачения. Риском было уже то, что она знала о существовании расы. Больше общения, больше деталей, больше времени проведенного с Братством – все это не было хорошей или безопасной идеей. Взяв кружку, Ви откинулся в кресле, беспокоясь о будущем. Им с Джейн было хорошо вместе, но вынужденные расставания в будущем наверняка негативным эхом отзовутся на отношениях. Он уже предчувствовал напряжение, которое возникнет при прощании, ожидающем их сегодня ночью. Он хотел, чтобы Джейн была также близка к нему, как собственная кожа, двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Звук ее голоса по телефону лучше, чем ничего, но этого недостаточно, чтобы удовлетворить его. Но разве были другие варианты? Вновь раздался шелест бумаги «ККЖ» в руках Бутча. Боже, у него была ужасная манера чтения газет, он постоянно сминал страницы, грубо сгибая их. То же было и с журналами. Бутч не столько их читал, сколько терзал своими руками. В процессе терроризирования статьи о весенней тренировке, Бутч снова посмотрел на Мариссу, и Ви понял, что эти двое скоро уйдут – и вовсе не из-за того, что допили свой кофе. Забавно, он знал о том, что произойдет, просто наблюдая, а не благодаря своим видениям или чтению мыслей: от Бутча исходил связующий аромат, и Мариссе нравилось быть со своим мужчиной. Не потому что в своем видении Ви увидел их, закрывшимися в кладовке или в спальне в Яме. Джейн была единственной, чьи мысли он мог читать, да и то лишь изредка. Ви потер свою грудь и подумал о высказывании Девы-Летописецы, о том, что его видения и возможности предсказания стали нечеткими из-за того, что он находится на перекрестке жизненного пути, и, когда выберет свою дорогу, способности вернутся к нему. Вся соль в том, что он нашел Джейн, то есть уже выбрал свой путь, верно? Он нашел свою женщину. Он был с ней. Конец истории. Ви глотнул еще кофе. И продолжил потирать грудь. Кошмар снова вернулся этим утром. И он больше не мог списывать этот чертов сон на посттравматический стресс. Он решил что это была не аллегория, его подсознание бунтовало против того факта, что он все еще не контролировал свою жизнь. Потому что влюбился. В этом должна крыться причина. Должна. – Десять минут, – прошептал Бутч на ушко Мариссе. – Могу я получить десять минут наедине с тобой, до того как ты уйдешь? Пожалуйста, детка… Ви закатил глаза, его успокаивал этот раздражающий лепет влюбленных. В конце концов, тестостерон в нем еще не иссяк. – Детка… пожалуйста? Ви взялся за кружку. – Марисса, брось ты этому ублюдку кость. Его глуповатые ухмылки действуют мне на нервы. – Ну, мы же не можем этого допустить, так ведь? – Марисса со смехом собрала бумаги и стрельнула взглядом в Бутча. – Десять минут. И лучше бы ты их считал. Бутч вскочил со стула, словно его задница вспыхнула адским пламенем. – Я всегда их считаю. – Ммм… да. Когда они сомкнули губы, Ви фыркнул. – Веселитесь, ребятишки. Но где-нибудь в другом месте. Как только они ушли, вбежал Зейдист, будто за ним будто за ним гналась сама смерть с косой и в капюшоне. – Черт. Черт… черт… – Что случилось, брат? – У меня урок и я опаздываю. – Зейдист схватил кусок хлеба, ножку индейки из холодильника и кварту мороженого из морозилки. – Черт. – Это твой завтрак? – Заткнись. Это почти сэндвич с индейкой. – Роки Роад нельзя рассматривать как майонез, брат. – Какая разница. – Он помчался обратно к двери. – О, кстати, Фьюри снова здесь, и он привел эту Избранную с собой. Подумал, ты захочешь знать, если наткнешься на шатающуюся по дому гражданскую. Опа. Неожиданно. – Как он? Зейдист остановился. – Я не знаю. Не распространяется насчет этого дерьма. Не очень многословен. Ублюдок. – О, и ты кандидат на «Точку зрения» ? – Сразу после тебя, Баб Уолтерс . –Туше . – Ви покачал головой – Блин, я у него в долгу – Да, в долгу. Мы все у него в долгу. Мы все ему обязаны. – Подожди, Зи. – Ви бросил через комнату ложку, которой размешивал сахар. – Тебе это понадобится, правда. Зи поймал ложку на лету. – О, как я ее упустил. Спасибо. Боже, моя голова забита мыслями о Бэлле, понимаешь меня? Дверь захлопнулась за ним. В тишине кухни Ви сделал еще один глоток из кружки. Кофе уже остыл, его тепло испарилось. Через пятнадцать минут он будет просто ледяным. Невозможно это пить. Да уж… он знал, каково это – постоянно думать о своей женщине. Знал из первых рук.
***
Кормия почувствовала, как дернулась кровать, когда Праймэйл перевернулся. Снова. Так продолжалось уже много часов. Она не спала весь день и была уверена, что он тоже не спал. Он хотя бы шевелился, пока лежал. Что-то пробормотав, он дернулся, как будто ему было неудобно, и Кормия забеспокоилась, что мешает ему… но не смогла понять каким именно образом. Она не шевелилась с тех пор как пришла. Но самое странное: ей было уютно в его присутствии, несмотря на его неугомонность. Осознание того, что он лежит на другой стороне кровати, успокаивало ее. Она чувствовала себя в безопасности рядом с ним, хотя совсем его не знала. Праймэйл снова пошевелился, вздохнул и… Кормия подпрыгнула, когда его рука опустилась на ее руку. Как и все его тело. В его горле родился низкий рокот, он издал какой-то вопросительный звук, потом пробежался пальцами вверх и вниз, будто пытался понять, что находится рядом с ним на кровати. Она ожидала, что он уберет руку. Вместо этого он притянул ее ближе. Губы Кормии раскрылись в удивлении, когда из его груди вырвался глубокий звук, и он выбрался из-под простыней. Его ладонь переместилась с ее руки на талию. И затем, словно она прошла какую-то проверку, он оказался на ней, раздвигая коленом ее ноги, нечто толстое и тяжелое прижалось к ее бедру. Его рука начала двигаться, и не успела Кормия и подумать, как почувствовала, что ткань, прикрывавшая ее тело, исчезла. Мужчина зарычал еще громче и притянул ее к себе так, что она почувствовала твердую длину между своих бедер. Кормия ахнула, но не было времени, чтобы среагировать или подумать. Его губы нашли ее горло, и он начал ласкать ее, пробуждая тепло во всем теле. А потом его тело начало действовать. Он двигался вперед и назад, вызывая трепет между ногами, и темное желание цветком распускалось в ее животе. Без предупреждения его руки подняли ее и перевернули на спину, его роскошные волосы упали на ее лицо. Он находился между ее ног, взобравшись на нее, лаская ее плоть своим возбуждением. Он казался таким огромным, но она не боялась и не чувствовала себя в ловушке. Что бы ни происходило между ними, она хотела этого. Она этого… жаждала. Кормия интуитивно положила руки ему на спину. Его мощные мышцы с огромной силой перекатывались под шелковым халатом. Когда она коснулась его, он снова зарычал, словно ему нравились ее прикосновения. Как только она захотела почувствовать его голую кожу, он поднялся и стянул ткань. Праймэйл лег на бок, взял ее пальцы в свои и потянул сплетенные руки между их тел. К своей плоти. Как только она коснулась его, их дыхание участилось. На мгновение ее поразило его тепло, твердость и размер… а также нежность его кожи… и мощь, которую таила в себе его плоть. Она бессознательно обхватила его, и шокирующая огненная вспышка охватила ее бедра. Но тут он вскрикнул, его бедра дернулись вперед, и то, что было в ее в руке, задрожало. Что-то теплое вырвалось из него прямо на ее живот. О, Славная Дева, неужели она причинила ему боль? Фьюри очнулся верхом на Кормии, держащей его член в своей руке. Его оргазм был в самом разгаре. Он пытался остановить свое тело, борясь с пронзавшими его эротическими разрядами, но не мог прекратить это, даже зная, что извергается на нее. Как только все закончилось, он убрал ее руки. И стало лишь хуже. – Мне так жаль, – сказала она, уставившись на него с ужасом. – Почему? – Черт, его тон был грубым. А ведь это ему нужно было просить прощения. – Я причинила тебе боль… у тебя пошла кровь. О, черт возьми. – Ммм… это не кровь. Фьюри откинул покрывало в сторону и только тогда понял, что был совершенно голым. Он начал шарить по кровати в поисках халата и, натянув чертову тряпку, схватил трость и слетел с кровати, направляясь в ванную за полотенцем. Когда он вернулся к ней, то думал лишь о том, как ей хочется смыть эту дрянь с себя. Да, натворил он дел. – Позволь мне… – он заметил ткань на полу. О, прекрасно, она тоже голая. Фантастика. – Хотя, может, ты сама это сделаешь? Он отвернулся, протягивая ей полотенце. – Возьми это. Вытрись. Краем глаза он наблюдал ее неловкие попытки вытереться под покрывалом, его заполнило отвращение к самому себе. Черт подери… Он просто извращенец, раз так накинулся на бедную женщину. Когда она протянула ему полотенце, он сказал: – Ты не можешь оставаться со мной. Это не правильно. До тех пор пока мы здесь, ты будешь жить в другой комнате. Последовала небольшая пауза. Затем Кормия ответила: – Да, Ваша Светлость. -------------------------------------------------------- Q-tips - ватные палочки для ушей Роки Роад – протеиновый батончик. «Точка зрения» - Американское телешоу с Вуппи Голдберг, где женщины делятся своими проблемами. Барбара Уолтерс - американская телеведущая, журналистка и писательница Туше (Touchй, aранц.) - эффектная реплика; ответ не в бровь, а в глаз. В фехтовании - есть!, было! (вос-клицание фехтовальщика, признающего, что удар соперника достиг цели).
С наступлением ночи Джон был в тренировочном зале, в ряду с остальными учениками, держа кинжал в правой руке, а ноги в боевой позиции. Когда Зейдист свистнул сквозь зубы, Джон и все остальные начали отрабатывать упражнение: взмах оружием от груди, обратный маневр кинжалом под углом, шаг вперед и удар под грудную клетку. – Джон, будь внимательней! Черт, он все к дьяволу провалил. Снова. Чувствуя себя совершенно слепым и почти бесполезным, он пытался подобрать свой ритм, но у него был нулевой баланс, а руки и ноги просто не слушались. – Джон… остановись. – Зейдист подошел к нему сзади и скрестил руки на груди. Снова. – Сделаем это еще раз. Сударыни, боевая готовность. Джон приготовился, дождался свистка… и облажался. Снова. Когда Зейдист подошел к нему в очередной раз, Джон не смог взглянуть Брату в глаза. – Давай кое-что попробуем. Зи взял клинок и вложил его Джону в левую руку. Джон покачал головой. Он все время пользовался правой рукой. – Просто попробуй. Леди? За дело. Очередная боевая позиция. Очередной свисток. Очередной облом… Но в этот раз его не было. Каким-то чудом тело Джона отработало все движения, как по маслу. Все маневры вышли синхронными, его руки и ноги были там, где и полагалось, ладонь идеально контролировала кинжал, мышцы объединились и заработали как единое целое. Когда упражнение было завершено, он улыбался. Пока не встретился взглядом с Зи. Брат смотрел на него как-то странно, но потом, казалось, взял себя в руки. – Лучше, Джон. Намного лучше. Джон посмотрел на лезвие. У него мелькнуло быстрое, болезненное воспоминание о том, как он провожал Сэйрелл к машине за пару дней до ее убийства. Если бы он тогда был рядом с ней, ему бы хотелось иметь при себе кинжал. Без него ладонь казалась слишком легкой. В то время кинжал был бы в его правой руке. Почему это изменилось после превращения? – И снова, дамочки! – выкрикнул Зи. Они отработали связку еще двадцать три раза. Потом приступили к другой, в которой приходилось опускаться на одно колено и делать стремительный выпад вверх. Зи ходил вдоль рядов, исправляя позиции и выкрикивая команды. Ему не приходилось исправлять Джона. Все встало на свои места, и у него все получалось как надо. Занятие завершилось, и Джон было направился в раздевалку, но Зи позвал его обратно и привел в комнату с инвентарем, к закрытому шкафу, в котором хранились тренировочные кинжалы. – С сегодняшнего дня ты будешь пользоваться этим. – Зи передал ему кинжал с синей рукояткой. – Он сбалансирован для левой руки. Джон испробовал его и почувствовал себя еще сильнее. Он как раз собирался поблагодарить Брата, но тут увидел его хмурый взгляд. Зи смотрел на него с тем же странным выражением, что и в тренировочном зале. Джон спрятал кинжал за пояс штанов и спросил: «Что? Разве это плохая позиция?» Зи провел рукой по коротко остриженному черепу. – Спроси меня, сколько левшей встречается среди Воинов? Дыхание Джона замерло, странное чувство навалилось на него. «Сколько?» – Известен лишь один. Спроси меня, кто он был? «Кто он был?» – Дариус. Ди был левшой. Джон посмотрел на свою левую руку. Его отец. – Ты и двигаешься, как он, – пробормотал Зи. – Честно говоря, это охрененно жутко. Как будто я смотрю на него. «Правда?» – Да. Он был гибким. Как и ты. Ну да ладно. Проехали. – Зи хлопнул его по плечу. – Левша. Кто бы мог подумать? Джон наблюдал за тем, как уходит Брат, затем вновь взглянул на свою ладонь. Уже не в первый раз он задумывался над тем, как выглядел его отец? Какой у него был голос? Как он двигался? Боже, чего бы он только не дал за информацию о нем. Возможно, когда-нибудь он сможет спросить Зейдиста. Но он боялся своих чувств. Если бы только был другой путь.
***
Джейн загнала машину в гараж и выругалась, заглушив мотор. Одиннадцать – тридцать четыре. Она должна была встретиться с Ви, у себя дома, два с половиной часа назад. Ей пришлось повременить с отъездом из-за экстренного дела. Она уже оделась и собралась, когда возле дверей ее выловил медицинский персонал, заваливая вопросами. Потом одному из пациентов стало хуже, и ей пришлось обследовать женщину, а после – говорить с ее семьей. Она отправила Вишесу смс, известив, что у нее дела. Потом снова – что ей придется остаться еще дольше. Он поддержал ее, сказав, что все в порядке. Но, позвонив, чтобы сообщить, что застряла на объездной дороге, она услышала голосовую почту. Когда гаражная дверь закрылась, Джейн вышла из машины. Она была очень рада видеть Вишеса, но также очень измотана. Прошлой ночью они занимались тем, что не включает в себя сон. И у нее выдался длинный день. Войдя через кухню, она сказала: – Мне так жаль, что я опоздала. – Не страшно, – ответил он из гостиной. Она зашла за угол... и замерла. Вишес сидел на диване в темноте, закинув ногу на ногу. Его кожаная куртка лежала рядом, так же, как букет лилий. Он был спокоен, словно замерзшее озеро. Черт. – Привет, – сказала она, бросая пальто и сумку на обеденный стол ее родителей. – Привет. – Он поставил ноги прямо и уперся локтями в колени. – В больнице все нормально? – Да. Просто много дел. – Она села рядом с цветами. – Они прекрасны – Они для тебя. – Мне, правда, жаль… Он остановил ее жестом. – Не стоит. Я могу себе представить, каково это. Смерив его взглядом, она знала, что он не пытается обвинить ее или что-то еще; он был просто разочарован. Что, каким-то образом, заставило ее почувствовать себя только хуже. Одно дело, если бы он вспылил, но слышать столь тихое согласие от такого сильного мужчины было невыносимо. – У тебя усталый вид, – сказал он. – Я думаю, самое хорошее, что я могу сделать, это отнести тебя в постель. Она откинулась назад и осторожно погладила указательным пальцем один из цветков. Ей понравилось, что он предпочел не обычные розы или даже белые лилии. Эти были насыщенного персикового цвета. Необычные. Красивые. – Я думала о тебе сегодня. Много. – Правда? – Хотя Джейн и не смотрела на него, она почувствовала улыбку на его лице. – О чем же ты думала? – Обо всем. Ни о чем. Как бы мне хотелось спать рядом с тобой каждую ночь. Она не сказала ему, что отказалась от возможности уехать в Колумбию. Упускать ее казалось неправильным, но попытка устроится в Нью-Йорке, где у нее было бы еще больше обязанностей, тоже не казалась Джейн верным решением, ведь ее целью было проводить больше, а не меньше времени с Ви. Она все еще хотела руководить, но ради того чтобы получить желаемое необходимо чем-то жертвовать. А слова о том, что можно иметь все и сразу, – всего лишь заблуждение. Зевок подкатил к ее горлу, и она открыла рот. Черт, она устала. Ви встал, протягивая ей руку. – Пойдем. Ты можешь поспать рядом со мной немного. Джейн позволила повести себя наверх, раздеть и затолкать в душ. Она ждала, что Ви присоединится к ней, но он покачал головой. – Если я начну это дело, то ты не уснешь в ближайшие два часа. – Его глаза опустились на ее грудь и вспыхнули ярким светом. – О… Черт… Я просто… Черт, я просто подожду тебя снаружи. Она улыбнулась, когда он закрыл стеклянную дверцу душа, и его тень направилась в сторону спальни. Через десять минут она вышла вымытая, расчесанная и в одной из своих ночных рубашек. Вишес поправил одеяло, уложил подушки и откинул покрывало – Ложись, – скомандовал он. – Ненавижу приказы, – пробормотала она. – Но ты будешь подчиняться моим. Время от времени. – Он хлопнул ее по попке, когда она проскользнула мимо. – Устраивайся поудобнее. Она разложила все так, как ей хотелось, он обошел кровать и лег поверх одеяла. Когда Ви положил руку ей под голову и придвинул к себе, она подумала: «Боже, как же хорошо он пахнет». И руки, которые успокаивающе гладили ее талию, были божественны. Через некоторое время она сказала в темноту: – Ну, мы сегодня потеряли пациента. – Черт, мне жаль. – Мда… ее невозможно было спасти. Иногда это чувствуешь. Конкретно с ней? Я это знала. Мы сделали все, что было в наших силах, но все-таки… мда, я знала, что нам не удастся ее спасти. – Это должно быть трудно. – Ужасно. Именно я сказала ее семье, что она не выживет, но, по крайней мере, они были с ней, когда она скончалась, и это хорошо. А моя сестра? Ханна умерла в одиночестве. Ненавижу это. – Джейн представила себе молодую женщину, чье сердце остановилось сегодня. – Смерть – странная штука. Большинство людей думают, что она похожа на «включить/выключить», но в большинстве случаев сам процесс напоминает закрытие магазина в конце дня. Как правило, все происходит предсказуемым образом, пока последняя лампа не будет погашена и двери закрыты на замок. Как доктор, я могу вмешаться, прерывая процесс, зашить раны, перелить кровь или заставить тело выполнять свои функции при помощи лекарств. Но порой… порой продавец просто уходит, и остановить его невозможно, что бы ты не делал. – Она наигранно усмехнулась. – Извини, не хочу показаться сумасшедшей. Он дотронулся до ее лица. – Это не так. Ты удивительная. – Ты судишь предвзято, – сказала она, перед тем как зевнула так широко, что ее челюсти хрустнули. – Я прав, – он поцеловал ее лоб. – А теперь спи. Она, должно быть, послушалась его, так как через некоторое время почувствовала, что он уходит. – Не уходи. – Я должен. Я патрулирую центр города. Он поднялся, огромный мужчина… э, вампир, на его темных волосах отражался свет уличных фонарей, расположенных перед домом. Волна грусти нахлынула на нее, и она закрыла глаза. – Эй, – позвал он, присаживаясь рядом. – Завязывай с этим. Мы не грустим. Ты и я? Мы не грустим. Ничего подобного. Джейн неловко засмеялась. – Как ты догадался, что я чувствую? Или я выгляжу настолько жалко? Он постучал по носу. – Я чувствую это. Весенний дождь, вот на что похож этот запах. – Ненавижу прощаться. – Я тоже. – Он наклонился и коснулся губами ее лба. – Вот. – Ви стянул с плеч свою рубашку с длинными рукавами, смял ее и подложил ей под щеку. – Представь, что это я. Она глубоко вздохнула, и, уловив его связующий запах, немного успокоилась. Когда он встал, то выглядел таким сильным в спортивной майке, непобедимым, как супергерой. Но он существовал на самом деле. – Пожалуйста… будь осторожен. – Всегда. – Он наклонился и поцеловал ее еще раз. – Я люблю тебя. Когда он отстранился, она потянулась и схватила его за руку. Слова не значили ничего, но это молчание говорило о многом. – Я тоже не хочу уходить, – ответил он грубо. – Но я вернусь. Обещаю. Он снова поцеловал ее и направился к двери. Слушая, как Ви спускается вниз за курткой, она поднесла его рубашку к лицу и закрыла глаза. Выбрав чертовски неподходящее время, гаражная дверь соседней квартиры начала с шумом открываться. На полпути она застряла, мотор завывал так, что изголовье кровати Джейн завибрировало. Она оттолкнула подушку и перекатилась, готовая закричать. Вишес тоже не казался счастливым туристом, натягивая свою кобуру с кинжалами. Он отвлекся, был раздражен, все чертовски болело, отчаянно хотелось закурить и вернуть себе свое хладнокровие перед тем, как отправиться в центр. Он чувствовал себя разбитым и разбалансированным, будто на одном плече весел тяжелый вещевой мешок. – Вишес, подожди! – послышался сверху голос Джейн, как раз когда он собрался дематериализоваться. – Подожди! Ее шаги застучали по лестнице, и она появилась из-за угла, его рубашка была настолько велика, что свисала почти до коленей. – Что… – У меня идея. Это безумие. Но она не лишена логики. – Он не видел никого прекрасней ее – с румянцем на щеках и решимостью, светящейся в глазах. – Что если я перееду к тебе? Он покачал головой. – Я хочу, но… – И стану личным хирургом Братства. Черт… побери… – Что? – Вам действительно нужно иметь одного на своей стороне. Ты рассказывал о сложностях с тем парнем, Хэйверсом. Ну, так я могу их решить. Я бы могла нанять медсестру для помощи, модернизировать помещение и возглавить его. Ты говорил, в Братстве происходит минимум три-четыре травмы в неделю, так? В довершение, Бэлла беременна, и, возможно, в скором будущем появятся еще дети. – Черт… Ты хочешь уйти из больницы, так ведь? – Да, но я получу кое-что взамен. Он покраснел. – Меня? Она засмеялась. – Ну, да. Конечно. Но есть еще кое-что. – Что? – Возможность систематически изучать твою расу. Моя другая большая страсть – генетика. Если бы мне пришлось провести два ближайших десятилетия, зашивая вас, подмечая отличия между вампирами и людьми, я бы сказала, что моя жизнь удалась. Я хочу узнать, откуда вы произошли, как устроены ваши тела и почему у вас не бывает рака. Есть много важных вещей, которые необходимо изучить, Вишес. Вещей, которые смогут помочь обеим расам. Я не говорю о вас как о лабораторных крысах… Ну, может и говорю. Но не в плохом смысле. Не в том смысле, каком я думала раньше. Я люблю тебя, и я хочу учиться у тебя. Ви уставился на нее и, казалось, забыл, как дышать. Она вздрогнула и сказала: – Пожалуйста, скажи д… Он прижал ее к своей груди. – Да. Да… если Роф согласится, и ты этого хочешь… да. Она обняла его за талию и с силой прижала к себе. Черт побери, возникло такое чувство, будто он парит над землей. Он был целым, единым с мыслями, сердцем и телом, все в нем работало правильно, как новенький Кубик Рубика, он был в идеальном состоянии. Ви был готов удариться в сентиментальность, когда зазвонил телефон. Выругавшись, он вытащил его из-за пояса и рявкнул: – Что? У Джейн. Ты хочешь встретиться здесь? Сейчас? Да. Черт. Окей, увидимся через две минуты, Голливуд. Он захлопнул Рейзер. – Это Рейдж. – Как ты думаешь, мы сможем организовать переезд для меня? – Думаю, да. Честно говоря, Рофу станет спокойнее, если ты будешь в нашем мире. – Он провел пальцами по ее щеке. – И мне тоже. Просто я никогда не думал, что ты откажешься от своей жизни. – Но я не отказываюсь от нее. Просто немного меняю, но не отказываюсь. То есть я… у меня не так уж и много друзей. Кроме Манелло. – И меня ничего не держит. Я в любом случае собиралась сменить Колдвелл на Манхеттен. К тому же… с тобой я буду намного счастливее. Он посмотрел на ее лицо, любуясь строгими чертами, короткими волосами и яркостью зеленых глаз. – Ты же знаешь, я бы никогда не стал просить тебя… бросить все ради меня. – И это только одна из причин, по которым я люблю тебя. – Ты расскажешь мне потом другие? – Может быть. – Она скользнула рукой между его ног, что заставило Вишеса сделать глубокий вздох. – А может даже и покажу. Он накрыл ее рот своим, просунув в него язык, прижал ее своим телом к стене. Ему было наплевать, если на лужайке перед домом его ждал Рейдж... Зазвонил телефон. И звонок все не прекращался. Ви поднял голову и посмотрел сквозь окно у входной двери. Рейдж стоял на лужайке перед домом, с телефоном возле уха, смотря на Ви в ответ. Брат демонстративно взглянул на часы, а потом показал Ви средний палец. Долбанув кулаком в стену, Ви оторвался от Джейн. – Я приду в конце ночи. Будь голой. – А может, лучше ты сам разденешь меня? – Нет, потому что я порву всю одежду в клочья, а мне хочется, чтобы ты спала в этой рубашке каждую ночь, пока ты в постели со мной. Будь. Голой. – Посмотрим. Все его тело завибрировало от вопиющего неподчинения. И она знала это, ее взгляд стал серьезным и эротичным. – Боже, я люблю тебя, – выдохнул Ви. – Я знаю. А теперь беги и убей кого-то. Я буду ждать тебя. Он улыбнулся ей. – Я не смог бы любить тебя сильнее, даже если бы захотел. – Я тоже. Он поцеловал ее и дематериализовался возле Рейджа, убедившись в том, что мис на месте. Замечательно. Шел дождь. Боже как бы он хотел сейчас быть с Джейн, а не стоять рядом с братом. Он не удержался и бросил убийственный взгляд на Рейджа. – Можно подумать, еще пять минут убили бы тебя. – О, я тебя прошу. Если бы ты пошел по той дорожке со своей женщиной, я бы состарился на этой лужайке. – Ты что… Ви нахмурился и посмотрел на соседнюю с Джейн квартиру. Гаражная дверь застряла на полпути, стоп-сигналы светились из-под нее. Послышался шум закрывающейся двери, и легкий ветер донес нечеткий запах сладости, как будто сахарную пудру рассыпали по ветру. – О… Боже, нет. В этот самый момент Джейн распахнула входную дверь и выбежала, его куртка была у нее в руках, а рубашка колыхалась позади. – Ты забыл это! Все пробелы собрались в кучу, все то, что он видел лишь частями. Его сны воплотились в реальность. – Нет! – закричал он. Происходящее растянуло секунды в века: Рейдж, смотрящий на него, как на сумасшедшего. Джейн, бегущая по траве. Он, опускающий мис, когда страх сокрушил его. Лессер, выныривающий из-под гаражной двери с пистолетом. Выстрел был беззвучным за счет глушителя. Ви бросился к Джейн, стараясь загородить ее своим телом. Но не успел. Пуля попала в спину, и прошла насквозь через ее грудь, попадая в его руку. Он поймал Джейн, пока она падала, и его собственная грудь запылала от боли. Когда они рухнули на землю, Рейдж погнался за убийцей, но Ви это едва ли заметил. Перед глазами стоял его кошмар: кровь на его рубашке. Его сердце кричало в агонии. Смерть пришла…но не за ним. За Джейн. – Две минуты, – прохрипела она между вздохами, когда ее рука упала на грудь. – У меня меньше двух… минут. Должно быть, задета артерия, и она это знала. – Я скоро… Она покачала головой и взяла его руку. – Останься. Черт… я не хочу… Сделай это. Скажи слова, которые она хотела сказать. – Вишес… – Ее глаза наполнились слезами, цвет в них быстро тускнел. – Возьми меня за руку. Не оставляй меня. Ты не можешь… Не дай мне умереть одной. – С тобой все будет хорошо! – он начал поднимать ее. – Я отвезу тебя к Хэйверсу. – Вишес… Этого не исправить. Держи меня за руку… я уме… о, черт… – она начала плакать между вздохами. – Я люблю тебя. – Нет! – Я люблю… – Нет.
Дева-Летописеца отвела взгляд от птицы, сидевшей в ее руке. Внезапный страх поразил ее. Несчастная случайность. Жестокая судьба. Это случилось. То, что она чувствовала и чего опасалась уже давно, – настал переломный момент в ее жизни. Ее наказание стало очевидным. Человек… эта женщина, в которую был влюблен ее сын, умирала в этот самый момент. Прямо на его руках она истекала кровью, погибала на его глазах. Дрожащей рукой Дева-Летописеца поместила синицу обратно на дерево с белыми цветами и побрела к фонтану. Садясь на мраморный край, она почувствовала тяжесть мантии, будто ее обмотали тяжелыми цепями. Вина за эту утрату лежала на ней. Поистине, она навлекла эту погибель на него: она нарушила правила. Три сотни лет назад она нарушила правила. В начале времен ей была дарована возможность сотворить что-то одно, и соответственно, после достижения зрелости, она им воспользовалась. Но затем она сделала это снова. Она дала жизнь, и этим прокляла рожденного ею ребенка. Судьба ее сына – начиная с воспитания его отцом в нем жестокого и бессердечного Вишеса, и до его теперешней смертельной агонии – на самом деле суровое наказание для матери. Его страдания она чувствовала в тысячу раз сильнее. Ей хотелось кричать на своего Отца, но она знала, что не может. Выбор, сделанный ею, не волновал Его, и за последствия приходилось отвечать ей одной. Достигнув другого измерения и увидев, что происходит с ее сыном, Дева-Летописеца чувствовала агонию Вишеса, как свою собственную, ощущала онемение его холодного шока, огонь его неверия, его опустошающий ужас. Она также чувствовала смерть его возлюбленной, постепенное охлаждение охватывало человека, в то время как кровь вытекала из ее груди, заставляя трепетать сердце. И тогда она услышала, как ее сын шепчет слова любви, и учуяла запах страха, исходящий от него. Она не могла сделать ничего. Она, имевшая безграничную власть над столькими вещами, в этот момент была бессильной, поскольку судьба и все последствия свободной воли были прерогативой ее Отца. Лишь он один знал абсолютную карту вечности, сборник всех принятых и непринятых мер, известных и неизведанных путей. Он был и Книгой, и Страницей, и несмываемым Чернилам. Не она. И Он не придет к ней сейчас ради этого. В этом была ее судьба: страдать из-за невинного, рожденного телом, которого она никогда не должна была иметь, за ее сына, который шел по земле мертвый изнутри из-за принятых ею решений. Со стоном Дева-Летописеца позволила себе потерять форму и выскользнула из одежды, которую носила, черные складки упали на мраморный пол. Она вошла в воды фонтана с легкой волной, путешествуя между молекул водорода и кислорода, ее страдания насыщали их, доводя до кипения, испаряя. Пока продолжалась передача энергии, жидкость поднималась как облако, соединялась над двором и падала вниз, словно слезы, которые она была неспособна пролить. Ее птицы на белом дереве вытянули шеи, рассматривая падение капель воды как нечто новое. А затем стая впервые покинула свои насесты и полетела к фонтану. Выстраиваясь на краю, они смотрели в направлении светящейся, бурлящей воды, в которой она находилась. Они охраняли ее в печали и сожалении, охраняли так, словно каждый из них был величиной с орла и таким же свирепым. Как всегда они были ее едиными утешением и дружбой.
***
Джейн знала, что умерла. Она знала это, потому что была окружена туманом, и перед ней стоял кто-то, похожий на ее умершую сестру. Так что она была чертовски уверена, что с ней все кончено. Вот только… разве она не должна быть расстроена? Разве она не должна беспокоиться о Вишесе? Разве она не должна быть в восторге от воссоединения с младшей сестрой? – Ханна? – она спросила, потому что хотела удостовериться в том, что знает, с кем столкнулась. – Почти. – Образ ее сестры пожал плечами, красивые рыжие волосы двигались в такт. – На самом деле, я просто посланник. – Ну, ты очень на нее похожа. – Конечно. Ты видишь сейчас то, что мысленно представляешь себе, когда думаешь о ней. – Окей… немного смахивает на «Сумеречную Зону» . Или, подожди, может, я просто сплю? – Потому что это была бы чертовски хорошая новость, учитывая то, что она посчитала себя мертвой. – Нет, ты умерла. Сейчас ты находишься посередине. – Посередине чего? – Ты просто между. Ни здесь и ни там. – А нельзя ли немного конкретнее? – Вообще-то нет. – Образ Ханны улыбнулся своей потрясающей ангельской улыбкой, которая заставляла умиляться даже противного повара Ричарда. – Вот мое послание. Ты должна отпустить его, Джейн. Если ты хочешь обрести покой, ты должна отпустить его. Если под «он» понимался Вишес, то этому не бывать. – Я не могу. – Ты должна. В противном случае ты затеряешься здесь. У тебя достаточно времени, ты не сможешь быть ни здесь, ни там. – И что случиться потом? – Ты будешь потеряна навсегда. – Образ Ханны принял серьезный вид. – Отпусти его, Джейн. – Как? – Ты знаешь как. И если ты сделаешь это, то сможешь увидеть настоящую меня на другой стороне. Дай. Ему. Уйти. – Посланец или кем бы он не был, испарился. Предоставленная сама себе, Джейн оглянулась вокруг. Туман был повсюду, плотный, как дождевые облака, и бесконечный, как горизонт. Страх закрался в нее. Это было неправильно. Она действительно не хотела здесь находиться. Внезапно возросло чувство крайней необходимости, будто время было на исходе, хотя она не знала, откуда это ей известно. Но потом она подумала о Вишесе. Если отпустить его означало отказаться от своей любви, этого не случится никогда. ---------------------------------------- «Сумеречная Зона» - американский телевизионный сериал, созданный Родом Серлингом. Каждый эпизод является смесью фэнтези, научной фантастики, драмы или ужаса, часто заканчивающейся жуткой или не-ожиданной развязкой.
Вишес мчал Ауди Джейн сквозь дождь так, будто за ним гнались черти. Но только на полпути к Хэйверсу он понял, что ее не было с ним в машине. Было лишь ее тело. Единственной выделяемой энергией в закрытом пространстве была паника, лишь его сердце билось, лишь его веки моргали. Инстинкты связанного в нем мужчины подтвердили то, что отказывался воспри-нять мозг: его кровь говорила ему, что ее не стало. Нога Ви соскользнула с педали газа, и Ауди медленно остановилась. На шоссе 22 было пусто, вероятно, из-за ранней весенней бури, которая бушевала снаружи, но он бы остался прямо посреди дороги даже в час-пик. Джейн лежала на пассажирском сиденье. Она была пристегнута, ремень безопасно-сти держал его рубашку возле раны как повязку. Он не повернул голову. Он не мог взглянуть на нее. Ви смотрел прямо перед собой, на двойную желтую линию дороги. Впереди разме-ренно работали стеклоочистители, их ритмичный стук напоминал старомодные часы: тик… так… тик…так… Течение времени больше не имело значения. Так же как и его спешка. Тик…так…тик… Он чувствовал, что ему тоже следовало умереть, учитывая эту агонию в груди. Он не знал, почему еще жив, ведь боль была так сильна. Тик… так… Впереди был съезд с дороги, а рядом, почти надвигаясь на шоссе, раскинулся лес. Безо всякой на то причины он заметил, что деревья росли очень близко друг к другу, их голые ветви переплетались, создавая впечатление черного кружева. Тик… Видение подкралось к нему настолько тихо, что сначала он не заметил, как изме-нились его глаза. Но затем он увидел стену, тонкую текстуру стены… освещенную ярким, лучезарным светом. Как раз перед тем, как он подумал, откуда исходит это свет... Он понял, что это были фары автомобиля. Жуткий рев привлек его внимание, и он ударил по газам, одновременно направляя руль вправо. Другой автомобиль проскользнул по мокрой дороге, затем выровнил ход и исчез вдали. Ви бросил взгляд на лес и, словно фильм в быстром режиме, просмотрел остаток видения. С пренебрежением он наблюдал за своими действиями, которые, возможно, бы-ли недобросовестными, запоминал, как будет разворачиваться будущее, делал заметки. Когда больше ничего не появилось, у него уже была отчаянная цель, он направлялся по-дальше от Колдвелла, превышая скорость в два раза. Когда зазвонил его телефон, он потянулся на заднее сидение, туда, куда бросил свою кожаную куртку, доставая его. Он отключил телефон, притормозил возле обочины и сломал Рейзер, затем вытащил GPS чип, положил его на приборную панель Ауди и кула-ком раскрошил в пыль.
***
– Где он, твою мать? Фьюри держался подальше, в то время как Роф мерил шагами свой кабинет. Другие братья тоже не стремились вставать у него на пути. Когда король превращался в бульдо-зер, вот как сейчас, необходимо исчезнуть с его пути, иначе существует риск быть зака-танным вровень с ковром. Но он, очевидно, ожидал ответа. – Я что, сам с собой, дьявол всех вас сожри, разговариваю? Где, мать вашу, Ви? Фьюри прочистил горло. – Мы действительно не знаем. GPS вырубился около десяти минут назад. – Вырубился? – Просто замолчал. Обычно с него поступает сигнал, когда у Ви телефон с собой, но… мы не получаем даже его. – Замечательно. Просто охренительно. – Роф поднял свои очки и, морщась, потер глаза. В последнее время у него были головные боли, возможно от того, что он пытался читать слишком много, и было очевидно, что ушедший в самоволку Брат не улучшал си-туацию. Напротив Рейдж с проклятием закрыл телефон. – Он все еще не появился у Хэйверса. Слушай, может он отправился куда-то, чтобы похоронить ее? Земля, конечно, замерзшая, но с его рукой это не проблема. – Ты думаешь, она действительно мертва? – пробормотал Роф. – Насколько я видел, ее ранили прямо в грудь. Когда я покончил с тем лессером, их уже не было, как и ее машины. Но… мда, я не думаю, что она выжила. Роф посмотрел на Бутча, не проронившего ни слова с тех пор как вошел в комнату. – Ты знаешь, как найти кого-то из тех женщин, которых он использовал для секса и кормления? Коп покачал головой. – Никого. Эту часть своей жизни он хранил в секрете. – Значит, этим путем нам его не отследить. Еще одна хорошая новость. Есть ли ос-нования думать, что он отправился в свой пентхаус? – Я заглянул туда на обратном пути, – сказал Бутч. – Его там не было и, честно го-воря, я не думаю, что он бы направился туда. Учитывая то, для чего он это использовал. – И до рассвета осталось каких-то два часа. – Роф сидел за столом Людовика XVI, расположившись в изящном кресле так, словно был готов вскочить в любой момент. Зазвонил телефон Бутча и он поднялся чтобы ответить. – Ви? А… привет, детка. Нет…пока ничего. Да. Обещаю. Люблю тебя. Когда коп повесил трубку, Роф повернулся к огню, пылавшемау в камине, и мол-чал некоторое время, несомненно, рассматривая имевшиеся варианты, как и все они. А вариантов было, ну… ни одного. Сейчас Вишес мог оказаться где угодно, так что Братья могли идти на все четыре стороны и искать иголку в стоге сена. Кроме того, было очевид-но, что Ви вырубил GPS. Он не хотел, чтобы его нашли. В конце концов, Роф сказал: – Чеку выдернули из гранаты, джентльмены. Теперь вопрос лишь в том, где она взорвется.
***
Ви выбрал место для аварии с осторожностью. Он хотел быть вблизи от места на-значения, но достаточно далеко для свободы действия, и в этот момент изгиб дороги ока-зался лучшим вариантом. Идеально. Пристегнув ремень безопасности, он надавил на пе-даль газа и напрягся. Двигатель Ауди взревел, и колеса буксовали все быстрее и быстрее на скользкой дороге. Автомобиль чертовски быстро перестал являться таковым, превра-тившись не во что иное, как в хренову тучу кинетической энергии. Проигнорировав поворот 22-го шоссе налево, Ви поехал прямо к верхней границе леса. Словно оберегаемый родителями и оттого беспечный ребенок, игнорируя все ин-стинкты выживания, машина вылетела из поворота, пролетев в воздухе доли секунды. При посадке Ви откинуло с водительского сидения, ударив головой в люк на крыше авто, а за-тем тряхнуло вперед. Подушки безопасности выскочили из руля, приборной панели и две-рей, когда седан понесло через кусты, насаждения и… Дуб был просто огромен. Большой, как дом. И такой же крепкий. Только защитный каркас Ауди спас Ви от полного уничтожения, когда передний капот машины смяло в металлическую гармошку. Сила удара тряхнула голову Ви, вновь ударив его лицо о подушку безопасности, в то время как одна из ветвей дуба проломила лобовое стекло. После всего произошедшего, в ушах звенело так, будто в них врубили пожарную сигнализацию, а тело начало самостоятельный поиск повреждений и ран. Потрясенный, с кровотечением из порезов, нанесенных веткой, он расстегнул ремень безопасности, заста-вил дверцу открыться и вывалился из машины. Сделав несколько глубоких вдохов, он ус-лышал шипение двигателя и хрипы сдувавшихся подушек безопасности. Дождь шел с ус-тойчивой, изящной незаинтересованностью, капая с деревьев и собираясь в мелкие лужи-цы на лесной почве. Как только он смог, он обошел автомобиль, направляясь к Джейн. Сила удара бросила ее вперед, и ее кровь теперь была на лобовом стекле, панели и сиденье. Именно этого он и добивался. Наклонившись, он отстегнул ремень, затем береж-но, будто живую, поднял ее, удобнее устраивая в своих объятиях. Перед тем как напра-виться через лес, он достал свою кожаную куртку и укрыл Джейн, защищая ее от холод-ной погоды. Вишес начал двигаться так, как это обычно делают – поставил вперед одну ногу, потом другую. Затем повторил. Повторил еще раз. Он шагал через лес, промокая все больше и больше, пока не стал таким же мокрым, как и деревья, просто еще одним предметом, на который падали капли дождя. Он шел окольным путем к месту назначения, пока его руки и спину не начало тянуть от тяжести ее тела. Наконец, он подошел ко входу в пещеру. Он не стал оглядываться, чтобы убедить-ся, что за ним никто не идет. Он знал, что был один. Ви вошел внутрь, шум дождя затихал по мере того, как он продвигался в глубь по земляному полу. Он вспомнил, где находилась задвижка в каменной стене, и открыл ее. Девятифутовая гранитная плита отъехала в сторону, и он вошел в зал с множеством же-лезных ворот. Силой своего разума он открыл блокирующий механизм, и преграда бес-шумно опустилась, в то время как гранитная плита вернулась на прежнее место. Внутри было темнее ночи, а воздух в этом подземелье казался плотнее, словно пространство было заполнено толпой. Усилием мысли он зажег несколько факелов на стене, затем начал спускаться к Гробнице – месту поклонения и ритуалов. По обе стороны зала, на полках, достигавших двадцати футов в высоту, были расположены тысячи кера-мических сосудов, в которых находились сердца лессеров, убитых Братством. Вопреки своему обыкновению, Ви даже не взглянул на них. Он смотрел прямо перед собой, неся свою возлюбленную. Его мокрые ботинки оставляли следы на черной глянцевой поверх-ности мраморного пола. Вскоре после этого он вступил в сердце Гробницы, в просторные подземные пеще-ры, открывающиеся в чреве земли. По его воле на стойках загорелись широкие черные свечи, освещая сталактиты, напоминающие кинжалы, а также массивные черные мрамор-ные плиты, из которых была сложена стена позади алтаря. Эту стену он видел в своем видении. Когда он ехал по 22 шоссе и взглянул на дере-вья, он представил себе мемориальную стену: словно переплетенные ветви, эти надписи на мраморе имен Воинов, поколениями служивших Братству, формировали тонкий, неж-ный рисунок, издалека похожий на кружево. В сравнении со стеной, алтарь казался грубым, но мощным: огромная каменная глыба была расположена на двух крепких опорах. В центре находился древний череп пер-вого члена Братства Черного Кинжала, священнейшая реликвия Братьев. Он откинул его в сторону и положил туда Джейн. Она была бледной, а ее белые холодные руки, упавшие по сторонам, вызвали дрожь по всему его телу. Он осторожно уложил их на ее грудь. Ви отступал назад, пока не уперся в стену. При свете свечей и с его кожаной курт-кой поверх нее, он почти мог представить, что она спит. Почти. Окруженный подземельем, он думал о пещере военного лагеря. Затем он увидел себя, использующего руку против угрожающего ему претранса, себя, защищающегося от своего отца. Вишес расстегнул перчатку и стянул ее со своей светящейся руки. То, что он сейчас задумал, противоречило законам природы, а также восставало против законов его расы. Возвращение мертвых не было принятой или дозволенной мерой ни при каких об-стоятельствах. И не только потому, что это касалось Омеги. Хроники расы, целые тома истории гласили лишь о двух случаях, и ни один из них в результате не принес ничего, кроме трагедии. Ви делал это, воспевая любовь, а те примеры воскрешения, о которых он читал, были совершены во имя ненависти. Кто-то вернул к жизни убийцу, чтобы использовать его как оружие, и женщину, которой вернули жизнь как акт мести. Он обладал преимуществом. Он регулярно исцелял Бутча, вытягивая из копа зло, получаемое при общении с лессерами. Он мог делать то же самое с Джейн. Точно мог. Со стальной решимостью, он выкинул из головы мысли о возможном исходе по-пытки вмешательства в область темных искусств Омеги. И сосредоточился на любви к своей женщине. Тот факт, что Джейн была человеком, не имел значения, ведь реанимация была ак-том возвращения к жизни умершего, и тут не было разделений на расы. У него было все, что нужно. Для ритуала требовались три вещи: что-то от Омеги, немного свежей крови и источник энергии, мощностью подобный разряду молнии. Или, в его случае, чертово проклятие. Ви вернулся в зал с сосудами и не стал тратить время на выбор. Он взял с полки первый попавшийся, на его керамике были мелкие трещины, цвет сосуда был темно-коричневый, и значит, он был из свежих. Когда Ви вернулся к алтарю, он разбил сосуд о камень, затем достал его содержи-мое. Черное, маслянистое сердце сохраняло то, что текло в венах Омеги. Хотя точный ха-рактер посвящения в Общество Лессенинг оставался неизвестным, было очевидно, что «кровь» Омеги проходила через сердце перед тем, как его удаляли. Итак, у Вишеса было то, что ему требовалось от врага. Он взглянул на череп Первого Брата и не стал думать дважды насчет использова-ния священной реликвии в незаконных целях. Он вынул один из кинжалов, порезал запя-стье, и кровь закапала в серебряную чашу, вмонтированную в верхнюю часть черепа. Взяв сердце лессера, он сжал его в руке. Черные капли чистого зла падали, смешиваясь с краснотой его крови. Жидкий грех возымел магическое воздействие, шедшее против законов добродетели, превращавшее мучения в азарт, наслаждавшееся, причиняя боль невинным… но в нем также была и веч-ность. И именно этого он хотел для Джейн. – Нет! Вишес оглянулся. Дева-Летописеца появилась позади него, ее капюшон был опущен, открытое лицо превратилось в маску ужаса. – Ты не должен этого делать. Он отвернулся и поднес череп к голове Джейн. На долю мгновения, он нашел странным, обнадеживающим то, что она знала, как выглядит его грудь изнутри, скоро он узнает то же и о ней. – Равновесие не соблюдено! Нет жертвы! Ви снял куртку со своей женщины. Кровавое пятно под ней, на его рубашке, было как раз в центре грудной клетки, между ее грудей. – Она вернется не такой, какой ты ее знаешь, – зашипела его мать. – Она вернется злом. Ты добьешься лишь этого. – Я люблю ее. Я могу позаботиться о ней так же, как я забочусь о Бутче. – Твоя любовь не изменит результата, как и затея с останками Омеги. Это запре-щено! Он повернулся к матери, ненавидя ее и ее бесполезную болтовню вроде «инь-ян-хрень». – Ты хочешь равновесия? Сделки? Ты хочешь наказать меня до того, как я это сде-лаю? Отлично! Что же это будет? Ты запрягла Рейджу его проклятие до конца его греба-ной жизни, так что ты сделаешь со мной? – Равенство – не мой закон! – Тогда чей же?! И кому я так чертовски обязан?! Казалось, Деве-Летописеце потребовался момент, чтобы взять себя в руки. – Это находится вне моих возможностей. Она мертва. Когда душа оставляет тело, как оставила ее, пути назад уже нет. – Чушь. – Он наклонился над Джейн, готовясь разрезать ее грудь. – Ты обречешь ее на веки вечные. Ей будет некуда идти, лишь к Омеге, и ты дол-жен будешь отправить ее туда. Она будет злом, и ты должен будешь уничтожить ее. Он посмотрел на безжизненное лицо Джейн. Вспомнил ее улыбку, пытаясь найти ее на бледной коже. Но не смог. – Равновесие… – прошептал он. Он потянулся и дотронулся до ее холодных щек своей нормальной рукой и поду-мал обо всем том, что мог бы дать ей, о том, что мог обменять. – Дело не только в равновесии, – сказала Дева-Летописеца. – Некоторые вещи за-прещены. Когда решение стало ясным для него, Ви не слышал больше ничего, что говорила его мать. Он поднял свою драгоценную, нормальную руку, ту, которой мог касаться людей и вещей, такую, какой она и должна быть, а не проклятую бременем уничтожения. Его хорошую руку. Он положил ее на алтарь, выпрямляя пальцы и выравнивая запястье. Затем он взял лезвие кинжала и приложил к своей коже. Как только он это сделал, острое лезвие оружия сделало разрез вплоть до кости. – Нет! – закричала Дева-Летописеца.
У Джейн больше не было времени. И она чувствовала это так же, как и знала, когда пациенту становилось хуже. Ее внутренние часы, будильник начал звенеть. – Я не хочу отпускать его, – обратилась она к пустоте. Ее голос не прозвучал вдалеке, и она заметила, что туман стал более плотным… таким плотным, что даже скрывал ее ноги. И тогда она поняла. Ноги не были скрыты. С холодным ужасом Джейн осознала, что если не сделает что-нибудь, то растворится и зай-мет место в этой пустоте. Она навсегда останется в одиночестве, в тоске по любви, испы-танной однажды. Печальным, дрейфующим призраком. Теперь она, наконец, дала волю эмоциям, и на глазах выступили слезы. Единствен-ный способ спастись заключался в том, чтобы перестать тосковать по Вишесу и отпустить его; это и есть ключ к двери. Но если бы она это сделала, то почувствовала бы, будто бро-сает его, оставляет одного перед лицом холодного, безрадостного будущего. В конце кон-цов, она представила, каково было бы ей, в случае его смерти. Туман стал еще толще и температура упала. Она посмотрела вниз. Ее ноги исчеза-ли… сначала лодыжки, теперь икры. Она исчезала в небытие, растворяясь. Джейн начала плакать, найдя решение, она рыдала из-за эгоистичности того, что она должна была сделать. Но как ей отпустить его? Когда туман подкрался к бедрам, Джейн запаниковала. Она не знала, как сделать то, что должна была. Ответ, который пришел к ней, был до боли простым. О… Боже… отпустить – значило принять то, что нельзя изменить. Ты не пытаешь-ся удержаться за надежду, чтобы изменить что-то… ты не борешься с высшими силами судьбы и не и не вынуждаешь их капитулировать по твоей воле… ты не просишь о спасе-нии, потому что ты предполагаешь, что тебе лучше знать. Отпустить – значило ясным взором смотреть на то, что перед тобой, признавая, что безграничный выбор был исклю-чением, а судьба – правилом. Никаких переговоров. Никаких попыток контролировать. Ты сдаешься и видишь, что тот, кого ты любил, не твое будущее, и ты ничего не можешь с этим поделать. Слезы капали из ее глаз, исчезая в густом тумане, когда она перестала притворять-ся сильной и оставила попытки бороться, продлевая жизнь ее связи с Вишесом. Как толь-ко она это сделала, не осталось ни веры, ни оптимизма, она была пуста, как туман вокруг. Атеистка по жизни, она поняла, что осталась таковой и после смерти. Ни во что не веря, теперь и она стала ничем. И тогда произошло чудо. Сверху полился свет, защищая ее, согревая, наполняя чем-то похожим на любовь, которую она испытывала к Вишесу: благословение. Когда ее потянули наверх так, как тянет ромашку нежная рука, Джейн поняла, что все еще может любить того, кого любила, несмотря на то, что не была с ним. Действи-тельно, их разошедшиеся пути нельзя разорвать, нельзя осквернить то, что она чувствова-ла. Ее эмоции смешивались с горько-сладкой тоской, но чувства в сердце остались преж-ними. Она могла любить его и ждать по ту сторону жизни. Потому что любовь, в конце концов, была вечной и не подчинялась капризам смерти. Джейн была свободна… пока она летела вверх.
***
Фьюри был готов слететь с катушек. Но ему пришлось бы встать в очередь, вздумай он сойти с ума, потому что все бра-тья были на грани. Особенно Бутч, метавшийся по кабинету, словно заключенный оди-ночной камеры. Никаких признаков Вишеса. Ни звонка. Ничего. И рассвет приближался, как товар-ный поезд. Бутч остановился. – Где бы вы проводили похороны шеллан? Роф нахмурился. – В Гробнице. – Ты думаешь, он мог отвезти ее туда? – Он никогда не был в восторге от всех этих ритуалов, и с матерью, которая отка-залась от него..? – Роф покачал головой. – Он бы не пошел туда. Кроме того, он должен был бы знать, что там мы станем искать его в первую очередь, а Ви сторонник уединения. Предполагая, что он хочет ее похоронить, он бы не хотел собирать публику. – Мда. Бутч снова начал мерить шагами кабинет, когда напольные часы пробили четыре тридцать утра. – Знаете что? – сказал коп. – Я просто хочу проверить, не против? Я не могу оста-ваться здесь больше ни секунды. Роф пожал плечами. – Без проблем. Нам больше нечего предложить. Фьюри встал, также не в состоянии вынести ожидание. – Я поеду с тобой. Тебе нужен кто-то, чтобы показать вход. Из-за невозможности дематериализации Бутча, вдвоем они залезли в Эскалейд, и Фьюри направил внедорожник по газону в сторону леса. Скоро должно было взойти солн-це, поэтому он поехал не окружным путем, а сразу к гробнице. Они были совершенно безмолвны, пока Фьюри не притормозил возле входа в пе-щеру и они не вышли. – Я чувствую кровь, – сказал Бутч. – Думаю, мы нашли их. Да, в воздухе витал ощутимый след человеческой крови… несомненно, это Ви за-носил Джейн внутрь. Черт. Забегая в пещеру, они направились вниз, проскальзывая через замаскирован-ный вход и спускаясь к железным воротам. Одна часть ворот была открыта, и мокрые следы вели в зал с сосудами. – Он здесь! – сказал Бутч, и облегчение в его словах было сильнее вздоха. Да, вот только почему Ви, который ненавидел свою мать, решил хоронить люби-мую женщину согласно традициям Девы-Летописецы? Он не стал бы этого делать. По мере спуска вниз чувство смерти у Фьюри обострялось… особенно после того, как они дошли до конца, и он увидел пустое место на полке, где не хватало сосуда лессе-ра. О нет… О… Боже нет. Им нужно было взять с собой больше оружия. Если Ви сделал то, чего так боялся Фьюри, они должны были вооружиться до зубов. – Подожди! – Он остановился, вырвал факел из стены и передал его Бутчу. Взяв еще один для себя, он схватил Бутча за руку. – Будь готов к бою. – Почему? Ви может разозлиться, когда мы придем, но он не станет применять си-лу. – Джейн – вот кого следует опасаться. – О чем, твою мать, ты гово… – Я думаю, он мог попытаться вернуть ее... Бриллиантовая вспышка света взорвалась впереди, озаряя окружающее ослепи-тельной яркостью. – Черт! – рявкнул коп после этого. – Не говори мне, что он сделал бы такое!? – Если бы Марисса умерла, и ты мог бы ее вернуть, чтобы ты сделал? Они сорвались с места и побежали вглубь пещеры. И застыли на месте. – Что это? – выдохнул Бутч. – Я… я понятия не имею. Медленным, осторожным шагом, онемев от увиденного, они направились к алта-рю. В его центре стояла скульптура… Джейн. Фигура была выполнена из темного, серого камня с такой схожестью, будто перед ними была фотография. Или, может быть, голо-грамма. Свет свечей мерцал на чертах лица, оживляя их. На правом конце плиты стоял разбитый керамический сосуд, священный череп Братства, и нечто напоминающее сердце, покрытое нефтью. На дальнем краю алтаря, возле стены с именами, лежал Ви, его глаза были закры-ты, а руки лежали на коленях. Его запястье было перевязано черной тканью, а один из кинжалов пропал. Пахло дымом, но воздух был чист. – Ви? – Бутч подошел к нему и опустился на колени рядом с другом. Фьюри оставил копа разбираться с Ви, а сам вернулся к алтарю. Скульптура была совершенным подобием Джейн, такая реальная, что могла бы казаться живой, если бы дышала. Он протянул руку, чтобы коснуться ее, но в то мгновение, когда его указатель-ный палец соприкоснулся с ее лицом, бюст рассыпался. Черт. Он был сделан не из камня, а из пепла, и теперь это была не более чем горстка останков Джейн. Фьюри посмотрел на Бутча. – Скажи мне, что Ви жив. – Ну, во всяком случае, он дышит. – Давай отвезем его домой. – Фьюри посмотрел на пепел. – Давай отвезем их обоих домой. Ему нужно было что-то, в чем можно было унести Джейн, и он был чертовски уве-рен, что не станет использовать для этого сосуд лессера. Фьюри снял футболку и растянул ее на алтаре. Это было лучшее, что он мог сде-лать, и у них было мало времени. Скоро рассвет. А с ним переговоры вести бесполезно.
Два дня спустя Фьюри решил отправиться на Другую сторону. Директрикс настаи-вала на встрече, и он не хотел ее больше откладывать. Кроме того, ему было необходимо выбраться из дома. Смерть Джейн накрыла особняк пеленой, затрагивающей всех связанных мужчин. Потеря шеллан, каковой Джейн была, несмотря на то, что они с Ви не были официально соединены браком, всегда была величайшим страхом. Но то, что ее убили враги, было почти невыносимо. И еще хуже был тот факт, что это произошло спустя меньше года по-сле смерти Велси, убитой подобным образом, – ужасное напоминание о том, что каждый из мужчин уже знал: связанные Братья столкнулись с особой угрозой со стороны лессе-ров. Тормент познал это на себе. А сейчас и Вишес. Боже, остается задаваться вопросом, как долго Ви продержится поблизости. Тор исчез сразу же после того, как Велси была убита лессером, и с той поры от него не было никаких новостей. И хотя Роф утверждает, что чувствует, что брат все еще жив, почти все перестали верить в возможность его возвращения в ближайшие десять лет. Может быть, в далеком будущем он вернется. Или умрет где-нибудь в одиночестве. Впрочем, они не увидятся с ним снова в ближайшее время, и, черт, следующая встреча вполне может про-изойти в Забвении. Дерьмо… Бедный Вишес. Прямо сейчас Ви был в своей комнате в Яме, лежал рядом с медной погребальной урной, в которую Фьюри поместил прах Джейн. По словам Бутча, Брат не разговаривал и не ел ничего, но его глаза были открыты. Было ясно, он не собирался делиться тем, что случилось в Гробнице. С Джейн. Или с его запястьем. Выругавшись, Фьюри опустился на колени у своей кровати и надел медальон Праймэйла на шею. Закрыв глаза, он отправился прямо в святилище Избранных, думая о Кормии на протяжении всего пути. Она также осталась в своей комнате, кушая мало и го-воря еще меньше. Он часто заходил к ней, хотя и не знал, что для нее сделать, кроме как принести книги, которые, казалось, ей понравились. Особенно Джейн Остин, хотя она не совсем понимала, как что-то может быть выдумкой или, как она выразилась «конструк-тивной ложью». Фьюри материализовался у амфитеатра, потому что пока еще не знал планировку хорошо и решил, что это приемлемая отправная точка. Было так странно стоять посреди этой белизны. Еще более странно было бродить позади сцены и рассматривать разнооб-разные белые храмы. Черт побери, это место сошло из рекламы «Клорокс» . Бесцветное. И такое тихое. Поразительно тихое. Когда Фьюри выбрал направление и пошел, он боялся, что его окружит стайка Из-бранных, и совершенно точно не торопился на встречу с Директрикс один на один. Чтобы растянуть время, он решил осмотреть внутренний интерьер одного из храмов. Выбрав случайное святилище, он поднялся по мелким мраморным ступеням, но обнаружил, что двойная дверь была плотно закрыта. Хмурясь, он нагнулся и взглянул в большую, необычной формы замочную скважи-ну. По наитию он снял медальон Праймэйла и вставил его замок. О, и кто бы мог подумать. Вещица была ключом. Двойная дверь открылась без шума, и он удивился тому, что было внутри. Выстро-енные в ряд по противоположным сторонам здания располагались ларцы и ящики с дра-гоценными камнями. Он обошел сокровища, изредка запуская руку в сверкающие камни. Однако, это не все, что было внутри. Позади, в дальнем конце зала располагался ряд стеклянных витрин – подобные можно встретить в музее. Фьюри подошел ближе, рас-сматривая их. Ему показалось, что они были не просто вычищены… как и следовало ожи-дать, сама пыль обходила их стороной. Он просто не мог представить, что в здешнем в воздухе витали какие-то примеси, даже на микроскопическом уровне. Предметы, по ту сторону стекла, были обворожительными и, очевидно, пришли из реального мира. Старинные очки, фарфоровые чаши, сделанные на Востоке, бутылка вис-ки с этикеткой 1930-х, мундштук из черного дерева, женский веер из белых перьев. Он задался вопросом, как они попали сюда? Некоторые из предметов, несмотря на свою старину, были в превосходном состоянии и начищены до блеска. Он задержался у чего-то, напоминающего древнюю книгу. – Сукин… сын. Кожаная обложка была истрепана, но тесненная надпись до сих пор была читаема: Дариус, сын Марклона. Фьюри наклонился в изумлении. Это была книга Ди… вероятно дневник. Он открыл витрину, потом нахмурился, учуяв запах. Порох? Он оглядел собранные предметы. В дальнем углу лежал старый пистолет. Фьюри узнал марку и модель, вспомнив учебник огнестрельного оружия, по которому преподавал стажерам. Это был шестицилиндровый револьвер Кольт Нави 1890, 36 калибра. Который недавно использовали. Он вынул предмет, открыл барабан и потрогал одну из пуль. Они были сфериче-ские…и неровные, будто ручной работы. Он видел эту форму прежде. Когда стирал медицинские результаты Ви из компью-тера в Святом Франциске, видел рентген грудной клетки… и видел сферический, слегка неровный кусок свинца в легком его брата. – Ты здесь для встречи со мной? Фьюри взглянул на Директрикс через плечо. Женщина стояла в двойных дверях, одетая в белую мантию, привычную для этих мест. На цепочке вокруг шеи висел медаль-он, такой же, как у него. – Ты собрала знатную коллекцию артефактов, – протянул он, оборачиваясь. Глаза женщины сузились. – Я думаю, драгоценные камни заинтересуют тебя больше. – Не совсем. – Он внимательно посмотрел на нее, поднимая книгу в своей руке. – Похоже на дневник моего брата. Когда ее плечи слегка расслабились, ему захотелось прибить ее на месте. – Да, это дневник Дариуса. Фьюри постучал по обложке книги, затем махнул рукой вокруг на все драгоценные камни. – Поведай мне кое-что – это место заперто все время? – Да. Со времен нападения. – Ключи есть только у нас с тобой, правильно? Я не хочу, чтобы что-либо случи-лось с сокровищами. – Да. Только у нас. Никто не может проникнуть сюда без моего позволения или присутствия. – Никто. Ее глаза вспыхнули с раздражением. – Порядок должен соблюдаться. Я потратила годы на подготовку Избранных к их надлежащему служению. – Да… поэтому появление Праймэйла должно испортить для тебя всю малину. По-тому что сейчас во главе стою я, не так ли? Ее голос стал тихим. – Правильно и надлежаще вам управлять здесь. – Извини, не могла бы ты повторить? Я не вполне расслышал тебя. На долю секунды в ее глазах вспыхнула злоба, которая доказала ее злодеяние и мо-тивы: Директрикс стреляла в Вишеса. Револьвером из этой витрины. Она хотела сохра-нить свою власть и знала, черт побери, что, если появится Праймэйл, то в лучшем случае, она будет второй в иерархии, подчиняемой мужчине. В худшем, она могла потерять всю свою власть только потому, что мужчине не понравится цвет ее глаз. Когда ей не удалось убить Ви, она отступила… до тех пор, пока не сможет попы-таться еще раз. Без сомнения, ей хватит ума и злобы, чтобы отстаивать свою террито-рию… до тех пор, пока не переведутся Братья или роль Праймэйла обрастет дурной сла-вой. – Ты что-то сказала, не так ли? – подсказал он. Директрикс погладила медальон, висящий на ее горле. – Вы Праймэйл. Вы правите здесь… – Хорошо. Рад, что мы оба осознаем это. – Он постучал по дневнику Дариуса. – Я забираю это с собой. – Мы не проведем встречу? Он подошел к ней, думая, что свернул бы ей шею, будь она мужчиной. – Нет, не сейчас. У меня есть одно дело, которое необходимо обговорить с Девой-Летописецей. – Он наклонился, расположив свой рот у ее уха. – Но я вернусь за тобой.
Вишес никогда раньше не плакал. На протяжении всей своей жизни он никогда, никогда не плакал. После всего пережитого им дерьма он решил, что родился без слезных желез. События, которые привели его сюда, не изменили этого. Когда Джейн лежала мертвая в его руках, он не плакал. Когда он пытался отрезать свою руку в Гробнице в ка-честве жертвы, и боль была адской, он не пролил ни слезинки. Когда его ненавистная мать помешала сделать задуманное, его щеки были сухи. Даже когда Дева-Летописеца положила свою руку на тело Джейн, и в оцепенении он смотрел, как его возлюбленная превратилась в прах, он не плакал. Сейчас он плакал. Впервые с его рождения, слезы катились по лицу, падая на подушку. Они полились, когда к нему пришло видение Бутча и Мариссы на диване в гости-ной Ямы. Отчетливое… такое отчетливое. Ви не только слышал их мысли в своей голове, но также знал, что Бутч представлял Мариссу на кровати в черном бюстгальтере и голу-бых джинсах. А Марисса воображала его, снимающего ее голубые джинсы, и опускающе-го голову меж ее бедер. Ви знал, что через шесть минут Бутч заберет апельсиновый сок из руки Мариссы и поставит его на журнальный столик. Он разольет его, потому что стакан упадет на угол «Спортс Иллюстрейтед», и сок попадет на джинсы Мариссы. Коп воспользуется этим, как предлогом, чтобы провести ее по коридору в комнату и основательно раздеть. Но, по пути к спальне, они остановятся у двери Ви и растеряют все свои сексуаль-ные порывы. С грустью в глазах они пойдут в свою супружескую постель и будут лежать в объятиях и в молчании. Ви положил руку на лицо. И безудержно зарыдал. Видения вернулись, его проклятье видеть будущее возвратилось к нему. Его судьба разрешилась. И значит, впереди его ждет именно такое существование: его удел – пустой обо-лочкой лежать рядом с прахом своей возлюбленной. И действительно, рыдая, он услышал, как Бутч и Марисса вышли в коридор, замер-ли перед его спальней, а затем закрывали дверь в свою комнату. Не раздавалось стонов и хриплых возгласов, приглушаемых стенами, не стучало изголовье кровати. Как он и предсказал. В наступившей тишине, Ви вытер щеки, затем посмотрел на свои руки. Левая все еще немного болела от собственноручно нанесенного повреждения. Правая же светилась, как всегда, и его слезы казались белыми на фоне внутреннего свече-ния, белыми, как радужные оболочки его глаз. Он сделал глубокий вдох и посмотрел на часы. Наступление ночи – единственное, что сохраняло ему жизнь. Он, безусловно, убил бы себя сейчас – взял бы свой Глок, вставил в рот и вынес себе мозги – если бы не ночь. Он сделал своей личной миссией уничтожить Общество Лессенинг. Она займет всю оставшуюся жизнь, но это чертовски хорошо, потому что больше его ничего не жда-ло. И для этого он бы предпочел покинуть Братство, но Бутч умрет без него, так что при-дется всегда находиться поблизости. Внезапно, он нахмурился и посмотрел в сторону двери. Спустя мгновение он вытер щеки и сказал: – Я удивлен, что ты не вошла сразу. Дверь открылась без помощи рук. С другой стороны, в коридоре стояла Дева-Летописеца, черные одежды укрывали ее с головы до пят. – Я не была уверена в радушном приеме, – сказала она, понизив голос, когда вхо-дила в комнату. Он не поднял голову с подушки. Не собирался оказывать ей почести никаким обра-зом. – Вы знаете, что вам рады… – Несомненно. Значит, я перейду к цели моего визита. У меня есть подарок для те-бя. – Мне он не нужен. – Нет. Нужен. – Да пошла ты. Казалось ее голова под одеждой, обвисла на плечах. Не то, чтобы он заботился о ее драгоценных чувствах, которые сейчас пострадали. – Уходи. – Ты захочешь… Он резко сел. – Ты забрала то, что я хотел … Сквозь дверной проем прошла фигура, некий призрачный образ. – Ви? – И я возвращаю ее тебе, – сказала Дева-Летописеца. – Определенным образом… Он не слышал ни слова из того, что она сказала, потому что он не мог осознать увиденное. Это была Джейн… отчасти. Лицо и тело Джейн, но она была… просвечиваю-щимся призраком. – Джейн? Напоследок, перед тем как дематериализоваться Дева-Летописеца сказала: – Тебе не нужно благодарить меня. Просто знай, что ты можешь касаться ее по-средством своего проклятья. Ладно, как и все романтичные воссоединения, это было странным и неловким. И не только потому, что Джейн теперь можно отнести к классу призраков. Было похоже, что Вишес сейчас упадет в обморок. И это ранило. Велика была ве-роятность того, что он не захочет ее в таком виде, и где тогда она окажется? Когда Дева-Летописеца пришла к ней на небеса, или где она там находилась, и предоставила возмож-ность вернуться назад, ответ был очевиден с самого начала. Но сейчас, когда она стояла напротив онемевшего от потрясения мужчины, Джейн не была столь уверена, что сделала правильный выбор. Возможно, она… Встав с кровати, Вишес пересек комнату, и, колеблясь, коснулся светящейся рукой ее лица. Вздохнув, она прижалась к татуировке на ладони и теплу его плоти. – Это ты? – хрипло спросил он. Она кивнула и потянулась к его щекам, которые слегка покраснели. – Ты плакал. Он схватил ее руку. – Я чувствую тебя. – Я тоже. Он трогал ее шею, ее плечи, ее грудь. Вытянул ее руку и посмотрел на нее… ну, сквозь нее. – Ммм…ну, я могу сидеть на предметах, – сказала она просто так. – В смысле… пока ждала там, в коридоре, я сидела на диване. Я также передвинула картину на стене, положила центы обратно в чашу для мелочи, взяла журнал. Ощущения немного странные, но все что нужно сделать – сконцентрироваться. – Вот черт. Она понятия не имела, что несла. – Дева, ээ… Дева-Летописеца сказала, что я могу есть, но не нуждаюсь в пище. Она также сказала, что… я могу еще и пить. Я не уверена, как все это работает, но, кажется, она знает, что говорит. Ага. Ну... В любом случае, думаю, тренировки займут некоторое время, но… Он запустил руку в ее волосы, и ощущения были такими же, как раньше. Ее несу-ществующее тело обладало теми же ощущениями. Он нахмурился, потом посмотрел на нее со злостью в глазах. – Она сказала, что необходима жертва… Чтобы вернуть кого-то назад. Что ты от-дала ей? На что согласилась? – О чем ты? – Она не делает подарков, не требуя чего-то взамен. Что она взяла у тебя? – Ничего. Она никогда не просила меня ни о чем. Он покачал головой и, казалось, хотел что-то сказать. Но потом просто обернул свои сильные руки вокруг Джейн, прижимая ее к своему дрожащему и светящемуся телу. В отличие от других попыток обрести плотность, когда ей нужно было сконцентрировать-ся, с Ви это просто произошло. Рядом с ним она обладала телом без всяких усилий со сво-ей стороны. По его дыханию и тому, как Ви опирался на нее, Джейн поняла, что он плакал, но упомяни она об этом, попытайся утешить его, он немедленно остановится. Поэтому она просто обнимала его. Позволяя выплакаться. С другой стороны, она была несколько занята, пытаясь не расплакаться самой. – Я думал, что больше никогда не сделаю этого снова, – сказал он надтреснувшим голосом. Джейн закрыла глаза и стиснула Ви в объятиях, размышляя о том мгновении в ту-мане, когда она отпустила его. Не сделай она этого, они не были бы здесь, верно? Гребаная свободная воля, думала она. Она полагалась на судьбу, независимо от то-го, сколько она причиняет боли в краткосрочной перспективе. Потому что любовь в ее многочисленных формах все переживет. Она бесконечна. Вечна. Непрерывна. Она поня-тия не имела, кем или чем являлась Дева-Летописеца. Не знала, где она сама находилась или как вернулась назад. Но в одном была уверена точно. – Ты был прав, – сказала она, прижимаясь к его груди. – В чем? – Я верю в Бога.
Следующим вечером у Джона не было занятий, так что он сел за стол на Первой трапезе вместе с Братьями и их женщинами. Настроение в доме стало значительно весе-лее, чем на протяжении последних недель. Но он не разделял их радости – Так или иначе,– сказал Фьюри. – Я пошел к Деве-Летописеце и рассказал ей о пуле. – Господи Иисусе. Директрикс. – Вишес, наклонившись вперед, взял Джейн за ру-ку. – Я считал, что в меня стрелял лессер. Ви не выпускал своего доктора из рук с тех пор, как они сели рядом, словно опа-сался, что она исчезнет. Отчасти его можно было понять. Джон старался не глазеть на нее, что удавалось с трудом. Она была одета в рубашку Ви и голубые джинсы, тряпки выгля-дели на ней, как на обычном человеке. Но под одеждой был… ну, призрак, как он предпо-ложил. – Конечно, – сказал Фьюри, повернувшись к Бэлле и предложив ей тарелочку с маслом. – Мы все так считали. Однако у этой женщины имелся серьезный мотив. Она жа-ждала остаться у руля, но с Праймэйлом на сцене это оказалось бы невозможным. Класси-ческий передел власти. Джон взглянул на молчаливую светловолосую женщину, которая сидела по другую сторону от Фьюри. Эта Избранная была прекрасна… прекрасна, как небесный ангел, и от нее исходило таинственное сияние. Но она не выглядела счастливой. Она ковырялась в еде, опустив взгляд. Ну, за исключением моментов, когда она смотрела на Фьюри. Что, как правило, происходило, когда он смотрел на Бэллу или заговаривал с ней. Жесткий голос Рофа донесся с места во главе стола. – Директрикс должна умереть. Фьюри откашлялся, забирая у Бэллы тарелку с маслом. – Ты можешь считать, что… об этом уже позаботились, мой повелитель. Срань господня. Фьюри… – Хорошо. – Роф кивнул, словно отлично понимал и одобрял это. – Кто заменит ее? – Дева-Летописеца спрашивала, кого я желаю видеть в этой роли. Но я не знаю ни… – Амалия, – сказала светловолосая Избранная. Все головы повернулись в ее направлении. – Извини? – спросил Фьюри. – Что ты сказала? Когда Избранная заговорила, ее восхитительный голос напомнил музыку ветра, сладкую и мелодичную. – Если это не оскорбит Вас, могу я предложить Избранную Амалию? Она мягкая, добрая и подходит по возрасту. Желтый взгляд Фьюри переместился на женщину, но его лицо оставалось замкну-тым, будто он не знал, что сказать или как вести себя с ней. – Значит, я выберу именно ее. Спасибо. На мгновение их глаза встретились, и на ее щеках вспыхнул румянец. Но потом Фьюри отвел взгляд, как и она. – Этой ночью мы отдыхаем, – резко сказал Роф. – Нужно время, чтобы перегруп-пироваться. Рейдж фыркнул через стол. – Ты же не станешь снова заставлять нас играть в Монополию , так ведь? – Ага. – Роф проигнорировал коллективный стон братьев. – Сразу после обеда. – Мне нужно кое-что сделать, – сказал Ви. – Я вернусь, как только смогу. – Хорошо, но тогда ты не сможешь играть сапогом или собачкой . Они всегда хо-дят первыми. – Как-нибудь переживу. Фритц вошел с огромным десертом «Запеченная Аляска». – Может быть, десерт? – сказал доджен с улыбкой. Как только общее «Да, пожалуйста» заполнило комнату, Джон свернул салфетку и попросил разрешения уйти. Когда Бэт кивнула, он вышел из-за стола, направляясь к тун-нелю под главной лестницей. Прогулка до тренировочного центра занимала немного вре-мени, особенно сейчас, когда его походка возвращалась к норме, и он начал привыкать к своему телу. Войдя в офис Тора, он, собравшись с духом, оглянулся вокруг. Комната совсем не изменилась со времени исчезновения Брата. И хотя тошнотворное зеленое кресло переко-чевало в кабинет Рофа, все было, как прежде. Обогнув письменный стол, Джон сел за него. Он был завален документами и пап-ками, на некоторых из них были стикеры с пометками Зи. Положив руки на подлокотники офисного кресла, Джон пробежался ладонями впе-ред и назад. В эту минуту он ненавидел свои чувства. Он ненавидел себя за свою злость на то, что Ви получил Джейн обратно, тогда как Тор потерял Велси навсегда. Несправедливо. И не только в отношении Тора. Джон хотел бы иметь Велси в своей жизни в качестве призрака. Он бы хотел иметь рядом единствен-ную мать, которая когда-либо была у него. Но подарок получил именно Вишес. Ну и Рейдж. Вместе с Мэри. Чем они были лучше, мать их? Уронив голову на руки, он почувствовал себя плохим человеком. Завидовать сча-стью и удаче кого-либо – ужасное дело, особенно если ты любишь их. Но это так чертов-ски тяжело: так сильно скучать по Тору и оплакивать Велси и … – Хэй. Джон поднял глаза. Зи стоял в офисе, хотя одному Богу известно, как ему удалось не произвести шума при входе в кабинет. – Что у тебя на уме, Джон? «Ничего». – Хочешь попытаться еще раз? Джон покачал головой и посмотрел вниз. Безучастно заметил, что папка Лэша ле-жала верхней в стопке, и подумал о парне. Мда, они шли прямиком к столкновению. Во-прос лишь во времени. – Знаешь, – сказал Зи, – Я часто думал, почему я, а не Фьюри? Нахмурившись, Джон посмотрел на Брата. – Да, спрашивал, почему похитили именно меня? Но я был не единственным. Фью-ри до сих пор съедает себя за то, что забрали меня, а не его. – Зи скрестил руки на груди. – Проблема в том, что, пустившись в размышления, почему что-то происходит с одним и не происходит с другим, ты ни к чему не придешь. «Я хочу, чтобы Велси вернулась». – Я догадался о причине твоего ухода. – Брат провел рукой по стриженому черепу. – Вот в чем дело. Я верю, что нас направляет некая рука. Она просто не всегда бывает нежна. Или не всегда кажется справедливой. Я не знаю, я просто стараюсь верить в это. Когда я сержусь, я просто стараюсь… черт, я полагаюсь на эту веру. Потому что, по большему счету, что еще остается? От нас зависят принимаемые решения. Рассуждения, планирование. Остальное…от кого-то еще. Куда попадаем мы, наши знакомые, что про-изойдет с людьми, которых мы любим… мы практически не контролируем ничего из это-го. «Я скучаю по Тору». – Мы все скучаем. Да, Джон не единственный страдал. Он должен помнить об этом. – Итак, у меня для тебя кое-что есть. – Зи подошел к шкафу и открыл его. – Фьюри дал мне его вчера. Мы хотели сохранить его к твоему дню рождения, но к дьяволу все. Ты нуждаешься в нем сегодня вечером. Зи вернулся к столу со старой, потрепанной книгой в руках. Он положил ее поверх груды бумаг, держа ладонь на лицевой стороне. – С днем рождения, Джон. Он поднял руку, и Джон посмотрел вниз. Неожиданно его сердце пропустило удар. Дрожащей рукой он потянулся и провел пальцами по потрепанной надписи: ДАРИУС, СЫН МАРКЛОНА. Он аккуратно открыл обложку… Слова и символы были выписаны красивым по-черком, они представляли отголоски прожитой давным-давно жизни. Его отец писал на Древнем языке. Резко отдернув руку, Джон прикрыл ею свой рот, боясь, что не сдержится и рас-плачется. Но когда он со стыдом поднял глаза, то обнаружил, что остался в одиночестве. Зи, с присущим ему тактом, позволил Джону сохранить свою гордость. И… подарил ему дневник его отца… немного радости вдобавок.
***
Сразу после Первой трапезы Вишес появился во внутреннем дворике Девы-Летописецы. Он был немного удивлен и рад тому, что получил разрешение, учитывая со-стояние дел. Материализовавшись, он нахмурился и оглянулся на гору белого мрамора, колон-наду и вход на территорию Избранных. Что-то изменилось. Он не был уверен что, но что-то… – Приветствую Вас, господин. Он обернулся. Избранная стояла у двери, ведущей, как он всегда считал, в личные покои Девы-Летописецы. Она была одета в белую мантию, ее волосы были собраны, и в ней он узнал женщину, которая пришла проверить Кормию после официальной церемо-нии. – Амалия, – сказал он. Она казалось удивленной, что он запомнил ее имя. – Ваша милость. Так ее рекомендовала Кормия для должности Директрикс. Обоснованно. Женщина действительно казалась доброй. – Я здесь, чтобы увидеться с Девой-Летописецей. – Хотя он полагал, что она и так знала об этом. – При всем уважении, господин, сегодня она не принимает. – Не принимает меня или вообще никого? – Никого. Передать ей что-нибудь? – Я вернусь завтра. Избранная низко поклонилась. – При всем уважении, господин, я думаю, что она не будет расположена. – Почему? – Я не спрашиваю почему. – В ее тоне прозвучала нотка неодобрения. Будто и он не должен задавать такие вопросы. Вот черт. Что именно он хотел сказать? – Можешь передать ей... что Вишес приходил, сказать… Он не нашел нужных слов и глаза Избранной наполнились участием. – Простите меня за смелость, но, возможно, мне следует передать, что приходил ее сын, чтобы поблагодарить ее за щедрый подарок и за ее жертву ради его счастья. Сын. Нет, он не мог зайти так далеко. Даже, несмотря на возвращение Джейн, этот яр-лык казался лицемерным. – Просто Вишес. Скажи ей, что приходил Вишес, чтобы сказать спасибо. Избранная снова поклонилась, ее лицо опечалилось. – Как пожелаете. Он смотрел, как женщина отвернулась и исчезла за небольшой богато окрашенной дверью. Подождите минуту. Она сказала жертва? Какая жертва? Он снова огляделся вокруг, сосредоточив внимание на фонтане. Внезапно шум во-ды показался ему странным. Когда он приходил раньше… Ви медленно повернул голову. Белое дерево с белыми цветами пустовало. Все певчие птицы исчезли. Вот чего не хватало. Птиц Девы-Летописецы больше не было, ветви дерева опусте-ли без яркости их цветов, неподвижный воздух лишился их веселого щебета. В относительной тишине, на него нахлынуло одиночество, гулкий шум падающей воды подчеркивал пустоту. О, Боже. А вот и жертва, не так ли. Она отказалась от своей привязанности ради его любви.
***
В своих личных покоях Дева-Летописеца узнала, когда ушел Ви. Она почувствова-ла, что его тело вернулось во внешний мир. Избранная Амалия тихо подошла. – Не сочтите за оскорбление, я хотела бы доложить. – Нет необходимости. Я знаю, что он сказал. Сейчас оставь меня, вернись в святи-лище. – Да, Ваше Высочество. – Спасибо. Дева-Летописеца подождала ухода Избранной, потом развернулась и оглядела бе-лый простор своих покоев. Комнаты были достаточно большими, чтобы расхаживать по ним кругами. Так как она не спала и не ела, спальня и столовая представляли собой про-странство для постоянных хождений. Сейчас все было так безмолвно. В беспокойстве она парила из комнаты в комнату. Она так часто подводила своего сына, и не могла винить его в отказе называться таковым. И все же, было больно. И эта боль сливалась с другой. С ужасом она посмотрела в дальний угол своих покоев, куда никогда не заходила. Как минимум, на протяжении двух веков. С тяжелым сердцем она подошла к углу и велела открыться двери с двойным зам-ком. С шипением печать была сломана, из-за различия во влажности помещений стал на-плывать туман. Неужели, и правда прошло столько времени? Дева-Летописеца ступила внутрь, не отрывая взгляда от затененной фигуры, паря-щей над полом в состоянии анабиоза. Ее дочь, сестра-близнец Ви. Пэйн. Дева-Летописеца давно решила, что лучше и безопасней для ее дочери покоиться в таком состоянии. Но сейчас ее одолела неуверенность. Решения, которые она принимала для своего сына, не привели к добру. Может, она ошиблась и насчет своего дитя противо-положного пола. Дева-Летописеца разглядывала лицо своей дочери. Пэйн с самого рождения отли-чалась от других женщин. Обладая воинским инстинктом своего отца и потребностью в сражениях, ей было не более по нраву сидеть вместе с Избранными, чем льву – в клетке с мышами. Возможно, настало время освободить дочь, как она освободила своего сына. Лишь это будет справедливо. Опека оказалась сомнительной добродетелью. Тем не менее, она не желала отпускать ее. Тем более безосновательно ожидать, что ее дочь проявит к ней больше любви, чем сын. Итак, она потеряет их обоих. Ее одолели тяжкие мысли, инстинктивно захотелось выйти во двор, в поисках уте-шения птиц. Но там ее не ждет поддержка и веселый успокаивающий щебет. И поэтому Дева-Летописеца осталась в своих личных покоях, блуждая сквозь не-подвижный, безмолвный воздух в нескончаемом пути, по пустым комнатам. Время шло, бесконечная природа ее небытия, как плащ из иголок, тысячами мелких уколов боли и пе-чали легла на ее плечи. И не было ей спасения, облегчения страданий, покоя, добра или утешения. Вечно одна, посреди созданного ею мира.
Джейн бывала в апартаментах Мэнни Манелло раз или два. Не так уж часто. Вме-сте они бывали только в больнице. Черт возьми, обстановка была чисто мужская. Исключительно мужская. Чуть больше спортинвентаря, и квартира превратится в Дикс . Напоминает Яму. Она обошла его гостиную, рассматривая DVD, CD, журналы. Мда, он бы нашел общий язык с Бутчем и Ви: очевидно, он купил пожизненную подписку на «Спортс Ил-люстрейтед», как и они. И он также хранил все предыдущие номера. Был не прочь вы-пить, хотя предпочитал Джек Дэниэлс , а не Гуз или Лагавулин. Наклонившись, Джейн сосредоточила свою энергию на том, чтобы подобрать са-мый свежий, пятьдесят седьмой номер, и вдруг осознала, что пробыла призраком ровно один день. Прошло двадцать четыре часа с тех пор, как она появилась с Девой-Летописецей в комнате Ви. Дела шли на лад. Секс в качестве представителя нежити был так же хорош, как и при жизни. Так или иначе, она встретится с Ви в его пентхаусе в конце вечера. Он хотел, чтобы над ним, как он выразился, «поработали», его глаза сияли от предвкушения – и она более чем хотела утолить желания своего мужчины. Абсо-чертовски-лютно. Джейн положила журнал на место и, еще раз пройдясь, принялась ждать у окна. Это будет трудно. Будет трудно сказать «прощай». Она обсудила с Ви, как осуществить ее уход из человеческого мира. Автомобиль-ная авария, которую он инсценировал, объяснит ее исчезновение. Конечно, тело никогда не найдут – область, где они оставили Ауди, была лесистой и горной. Они надеялись, что полиция просто закроет ее дело после проведенного поиска, но не то, чтобы последствия были существенны. Она никогда не вернется назад. Так что это не имеет значения. Что касается ее вещей, то наибольшую ценность в квартире представляла ее с Хан-ной фотография. Ви вернулся и забрал ее. Остальное имущество, в конечном итоге, будет продано адвокатом, которого она назначила своим душеприказчиком два года назад в за-вещании. Вырученная сумма уйдет Святому Франциску. Сердце болело за свои книги, но Ви сказал, что подарит ей новые. И хотя это было не то же самое, она верила, что со временем привяжется к новым томам. Мэнни оставался единственным нерешенным вопросом… Раздался звон вставляемых в замок ключей, потом открылась дверь. Джейн отступила в тень, когда Мэнни зашел, бросил черную Найковскую сумку и направился на кухню. Он выглядел измотанным. И обездоленным. Ее первым порывом было подойти к нему, но она знала, что лучше выждать, когда он уснет, именно поэтому она пришла поздно, надеясь, что он уже в постели. Однако ока-залось, что он работал до тех пор, пока не валился с ног от усталости. Мэнни вернулся в коридор со стаканом воды в руке. Он остановился, хмурясь, по-смотрел в ее направлении… но потом продолжил путь в свою спальню. Она услышала, как включился душ. Его шаги. Затем тихое проклятье, словно он растянулся на своей кровати, но не мог расслабиться. Она ждала и ждала…и, наконец, двинулась по коридору. Мэнни лежал на кровати, полотенце обернуто вокруг бедер, а взгляд устремлен в потолок. Мужчина не скоро уснет. Она шагнула в свет лампы на комоде. – Привет. Его голова дернулась в ее сторону, потом он резко подскочил. – Что за… – Ты спишь. – Да? – Да, в смысле, призраков же не существует. Он потер лицо. – Происходящее кажется таким реальным. – Конечно, кажется. Это же сон. – Она обхватила себя руками. – Я хотела, чтобы ты знал, что я в порядке. На самом деле. Я в порядке и счастлива там, где оказалась. Нет причин упоминать, что она все еще в Колдвелле. – Джейн... – Его голос треснул. – Я знаю. Я чувствовала бы то же самое, если бы тебя… забрали. – Я не могу поверить, что ты умерла. Я не могу поверить, что ты… – Он быстро заморгал. – Послушай, все нормально. Клянусь тебе. Жизнь… ладно, она хорошо заканчива-ется, на самом деле. В смысле, я встретила свою сестру. Моих родителей. Некоторых па-циентов, которых мы потеряли. Они все еще вокруг, только не там, где мы можем увидеть их… то есть, ты можешь увидеть. Но все в порядке, Мэнни. Ты не должен бояться смерти. Это просто шаг вперед. – Да, но тебя здесь больше нет. Я вынужден жить без тебя. Сердце защемило от его тона и мысли, что ничем не может облегчить его страда-ния. Было больно и потому, что она тоже потеряла его. – Я действительно буду скучать по тебе, – сказала она. – Я тоже. – Он снова потер лицо. – Я имею в виду… Я уже скучаю по тебе. Мне дурно от этого. На каком-то уровне… черт, я думал, что в конечном итоге мы будем вме-сте, ты и я. Чувствовал, будто это судьба. Черт, ты была единственной знакомой мне женщиной, которая была столь же жесткой, как я. Но да… думаю, этому не суждено было случиться. Планы мышей и людей, и всякое такое. – Думаю, впереди тебя ждет кто-то лучше. – О, да? Дай ее номер телефона перед тем, как отправиться на небеса. Джейн слегка улыбнулась, потом стала серьезной. – Ты же не станешь делать никаких глупостей, правда? – Ты имеешь в виду покончить с собой? Неа. Но не могу обещать, что не уйду в за-пой на ближайшие два месяца. – Только пей в одиночестве. Тебе нужно поддерживать репутацию сукина сына. Он усмехнулся. – Что бы подумало отделение. – Точно. – Молчание растянулось. – Мне пора идти. Он посмотрел на нее через всю комнату. – Боже, кажется, будто ты действительно здесь. – Меня нет. Это только сон. – Она начала исчезать, когда по щекам покатились слезы. – Прощай, Мэнни, мой любимый друг. Он поднял руку и проговорил сквозь сжатое горло: – Возвращайся, навещай меня иногда. – Может быть. – Пожалуйста… – Мы увидимся. Забавно, но когда она растворялась в воздухе, возникло странное предчувствие, что они еще встретятся. Да, это было странно. Напоминало предвидение автомобильной аварии, и то воз-никшее чувство, что она больше не появится в Святом Франциске. Она знала, что их с Мэнни Манелло дорожки однажды пересекутся. Эта мысль утешила ее. Она не хотела оставлять его позади. На самом деле.
Неделю спустя… Вишес снял горячий шоколад с плиты и выключил конфорку. Наливая напиток в кружку, он услышал визг и «О, мой Бог!». В другом конце кухне он увидел Рейджа, который наполовину стоял в Джейн, буд-то она была заводью, которую он преодолевал вброд. Оба отскочили друг от друга, когда Вишес оскалил зубы и зарычал на своего брата. Рейдж поднял руки. – Я не видел ее! Честно! Джейн рассмеялась. – Это не его вина. Я не сконцентрировалась, и начала исчезать… Ви оборвал ее. – Рейдж будет более осторожным, не так ли, брат мой? Либо так, либо, в конце концов, парень окажется на вытяжке. – Да, конечно. Черт. – Рад, что ты понимаешь меня. – Подхватив кружку, Вишес протянул ее Джейн. Когда она подула на содержимое, он поцеловал ее в шею. Потом потерся носом. Для него она осталось такой же, какой была всегда, но для других стала чем-то иного рода. Она носила одежду, но если не поддерживала свою плотность, и кто-то вре-зался в нее, то ткань сжималась, словно под ней ничего не было, и повстречавшийся на пути проходил сквозь нее. Это было немного странно. К тому же, если это случалось с одним из его братьев, то у Ви срабатывал собственнический рефлекс, подобно только что произошедшему ин-циденту. Но в этом заключалась их новая реальность, с которой столкнулись все обитате-ли. Переход в новое состояние, стал для них с Джейн шагом в неизведанное, к тому же, он не всегда проходил без осложнений. Но кого, мать его, это заботило? Они получили друг друга. – Так, ты собираешься в Безопасное Место сегодня? – спросил он ее. – Да, мой первый день на новой работе. Не могу дождаться! – Глаза Джейн засия-ли. – Потом я вернусь сюда, чтобы сделать заказы на оборудование для моего медпункта. Я решила, что возьму двух додженов и обучу на медбратьев. Думаю, исходя из целей безопасности, это будет лучшим решением… Пока Джейн рассказывала о своих планах на кабинет физиотерапии для Братства и о том, что именно собиралась сделать для Безопасного Места, Ви начал улыбаться. – Что? – спросила она. Оглядев себя, она отряхнула свое белое пальто, потом ос-мотрела себя сзади. – Иди сюда, женщина. – Он притянул ее к себе, и опустил свою голову. – Я гово-рил, как сексуален твой мозг? – Сегодня днем тебя больше интересовали другие части тела, так что нет. Он рассмеялся над ее ухмылкой. – Я был немножко занят, не так ли? – Ммм, да. – Я позже загляну в Безопасное Место, не возражаешь? – Здорово. У Мариссы возникла проблема с сетью, и она хотела обсудить ее с то-бой. Не осознавая, что делает, он притянул ее ближе, в свои объятия. Он хотел именно этого смешения жизней, этой близости, общей цели. Они вдвоем, вместе. – Ты в порядке? – спросила она тихо, чтобы никто больше не услышал ее. – Да. Да. Со мной все хорошо. – Он прижался губами к ее ушку. – Просто… Я не привык к этому. – Привык к чему? – Чувствовать… черт, не знаю. – Ви отстранился, потрясенный своей сентимен-тальностью. – Не бери в голову… – Ты не можешь привыкнуть к ощущению, что все в порядке? Он кивнул, потому что не доверял сейчас своему голосу. Она положила ладонь на его лицо. – Ты привыкнешь к этому. Так же как и я. – Господин? Прошу прощения? Ви оглянулся на Фритца. – Эй, приятель, что такое? Доджен поклонился. – Я достал то, что вы просили. Оставил в фойе. – Отлично. Спасибо. – Он поцеловал Джейн. – Так, я увижу тебя позже? – Конечно. Уходя, Ви ощущал ее взгляд на себе, и ему нравилось это. Ему нравилось все. Ему… Вот блин. Его просто переполняли оптимизм и энергия, ага? Выйдя в фойе, он нашел то, что оставил ему Фритц, на столе у подножия парадной лестницы. Сначала он не был уверен, с какой стороны… он не хотел повредить ее. В ито-ге, он осторожно устроил ее в своих ладонях и прошел в библиотеку. Закрыв двойные двери усилием мысли, он отправил прошение на Другую сторону. Да, конечно, он не оделся надлежащим образом, но, с другой стороны, он был не-много озабочен тем, что находилось в его руках. Получив разрешение, он материализовался во дворе Девы-Летописецы и был встречен той же Избранной, что и в прошлый раз, когда приходил сюда. Амалия начала кланяться, но тут же поднялась, когда от аккуратно сложенных ладоней донеслось чири-канье. – Что вы принесли? – прошептала она. – Маленький подарок. Ничего особенного. – Вишес подошел к белому дереву с бе-лыми цветами и раскрыл ладони. Попугайчик вылетел на свободу и забрался на ветку, будто знал, что теперь это его дом. Ярко-желтая птица прошлась взад-вперед, его маленькие лапки сжимали и отпус-кали бледную ветвь. Он поклевал цветок, выпустил трель… поднял лапку и почесал шею. Уперев руки в бедра, Ви оценил, как много было пространства между цветами на ветках. Ему придется принести целый вагон этих птиц. Голос Избранной переполняли эмоции. – Она отдала их ради тебя. – Да. И я принесу ей других. – Но жертва… – Была принесена. Сейчас на дереве сидит подарок. – Он посмотрел через плечо. – Я собираюсь заполнить его, нравится ей это или нет. Пусть сама решает, что потом с ними делать. Глаза Избранной излучали благодарность. – Она оставит их. И они будут оберегать ее от одиночества. Ви сделал глубокий вдох. – Да. Хорошо. Потому что… Он замер, и Избранная нежно сказала: – Вы не обязаны объясняться. Он прочистил горло. – Так ты передашь ей, что они от меня? – Мне не придется. Кто, если не сын, способен на такую доброту? Вишес перевел взгляд на одинокую желтую птицу посреди белого дерева. Он пред-ставил, что однажды ветви наполнятся снова. – Верно, – ответил он. Ничего больше не сказав, он дематериализовался назад к дарованной ему жизни… И сейчас, впервые он был благодарен за свое рождение.
