«Освобожденный любовник» Братство Черного Кинжала, книга 5 Перевод осуществлен сайтом "Официальный русский сайт Дж.Р.Уорд" (http://jrward.ru/) Размещено с разрешения переводчиков
Не предназначен лицам младше 18 лет.
Перевод: РыжаяАня и Naoma При участии WANDERER, KatrinLong, Kassy658 Редактура: Seyadina, Alina, Tor_watt, Milochka, Энтентеева Нина
Перевод окончен.
Посвящается тебе. Я неправильно поняла тебя с самого начала и приношу свои извинения. Это так на тебя похоже: ты вмешалась и спасла не только его, но и меня в этом стремле-нии.
Огромная благодарность всем читателям «Братства Черного Кинжала», а также поклонни-кам с форума.
Большое спасибо: Карен Солем, Кейре Сезаре, Клэр Зион, Кэйре Уэлш. Спасибо вам, Дорин и Энжи, за то, что позаботились обо мне – и спасибо S-Byte и Venture за то, что сделали по доброте душевной.
Как всегда, спасибо моему исполнительному комитету: Сью Графтон, доктору Джессике Андерсон, Бэтси Воган и моему Партнеру. И спасибо несравненной Сюзанне Брокманн.
DLB – знаешь что? Твоя мамочка любит тебя. NTM – как всегда, с любовью и уважением. Хотя ты и так знаешь.
И должна сказать, что ничего бы не получилось без: моего любимого мужа, который все-гда был рядом, моей замечательной мамы, которая была со мной с… хм, да, с самого на-чала; моей семьи (по крови и по выбору); и дорогих друзей.
Фэй Монтгомери была практичной женщиной, поэтому стала прекрасной медсест-рой. Фэй родилась со стальными нервами, ровно как с темной шевелюрой и карими глаза-ми, и отлично переносила кризисные ситуации. С мужем в ВМС , двумя детьми и двена-дцатилетним стажем в отделениях интенсивной терапии, ее было нелегко напугать. Но сейчас, находясь за постом медперсонала, она была напугана. Трое мужчин, размерами с внедорожники, стояли по другую сторону перегородки. У одного были длинные, разноцветные волосы и желтые глаза, казавшиеся нереальными, настолько они были яркими. Второй был ошеломляюще красив и так сексуально притяга-телен, что ей даже пришлось напомнить себе, что она счастлива в браке с мужчиной, ко-торый до сих пор ее хочет. Третий держался позади, на нем была кепка Рэд Сокс и сол-нечные очки, а окружавшая его зловещая аура, совершенно не соотносилась с его привле-кательным лицом. Кто-то из них задал вопрос? Похоже, что так. Поскольку ни одна из медсестер, казалось, не была в состоянии говорить, Фэй, заи-каясь, произнесла: – Простите? Э… что вы сказали? Тот, что с чудесными волосами, – Боже, они и правда настоящие? – слегка улыб-нулся. – Мы ищем Майкла Клошника, который поступил из неотложки. В приемном отделении сказали, что его перевели сюда после операции. Боже… эти радужные оболочки цвета лютиков под солнцем, словно чистое, резо-нирующее золото. – Вы родственники? – Мы его братья. – Хорошо, но мне жаль, он только что из операционной и вы не можете… – без всякой видимой причины, мысли Фэй сменили направление, словно игрушечный поезд съехал с одного пути на другой. Она неожиданно произнесла: – Он в конце коридора, в шестой палате. Но только один из вас может войти и ненадолго. О, и вам придется подождать, пока доктора… В этот момент доктор Манелло быстро подошел к столу. Он оглядел мужчин и спросил: – Здесь все в порядке? Фэй кивнула, а ее рот ответил: – Да, полный порядок. Доктор Манелло нахмурился, когда пересекся с мужчинами взглядом. Потом он моргнул и потер виски, будто у него заболела голова. – Фэй, я буду в офисе, если понадоблюсь. – Хорошо, доктор Манелло, – она снова взглянула на мужчин. Что она говорила? А, точно. – И все же вам придется подождать, пока уйдет хирург, хорошо? – Он сейчас там? – Она сейчас там, да. – Хорошо, спасибо вам. Эти желтые глаза пронзили Фэй… и внезапно, она не смогла вспомнить, был ли вообще в шестой пациент. Был? Минуточку… – Скажи мне, – произнес мужчина, – свой логин и пароль. – Простите… что? – Для компьютера. Зачем ему… конечно, ему нужна информация. Точно. И ей нужно предоставить ему информацию. – ФМОНТ2 прописными – логин, и пароль – 111Эдди111. Э заглавная. – Спасибо. Она, было, собралась сказать «Пожалуйста», когда голову посетила мысль, что са-мое время для собрания персонала. Но зачем его проводить? Они уже провели одно в на-чале… Нет, определенно время для собрания. Им срочно нужно провести собрание персо-нала. Прямо сейчас… Фэй моргнула и поняла, что уставилась в пустоту над конторкой медпоста. Стран-но, она могла поклясться, что только что говорила с кем-то. С каким-то мужчиной и… Собрание персонала. Сейчас. Фэй помассировала виски, чувствуя, будто лоб сжало в тиски; обычно у нее не бы-вало головных болей, но выдался сумасшедший день, а она поглотила кучу кофеина и почти ничего не съела. Она посмотрела через плечо на трех других медсестер, и все они казались сбитыми с толку. – Пошли в конференц-зал, ребятки. Нужно сделать обзор пациентов. Она из коллег Фэй нахмурилась. – Разве мы уже его не делали? – Нужно сделать еще раз. Все встали и пошли в конференц-зал. Фэй оставила двустворчатые двери открыты-ми и села во главе стола, чтобы наблюдать за коридором снаружи, а заодно, и за монито-ром, показывающим состояние каждого пациента на этаже… Она застыла в кресле. Какого черта? За постом медперсонала находился мужчина с разноцветными волосами, склонившись над клавиатурой… Фэй начала вставать, собираясь позвать охрану, но потом парень посмотрел через плечо. Когда его желтый взгляд встретил ее, она неожиданно забыла, почему ему не сле-довало находиться за их компьютерами. Она также поняла, что должна обсудить состоя-ние пациента в пятой, сейчас же. – Давайте обсудим состояние Мистера Хозера, – сказала она голосом, привлекшим всеобщее внимание.
***
После ухода Манелло, Джейн в неверии посмотрела на пациента. Вопреки всем болеутоляющим в крови, его глаза были открыты, а на жестком, татуированном лице, отражался мыслительный процесс. Боже… эти глаза. Они не походили ни на что, виденное ею ранее, радужки были ненатурально белого цвета, с голубым ободком. Это ненормально, подумала она. То, как они на нее смотрели, было ненормальным. Шестикамерное сердце, бьющееся в его груди, было ненормальным. Эти длинные резцы были ненормальными. Он не был человеком. Но это же глупо. Первое правило медицины? Когда слышишь топот копыт, не ду-май что это зебры. Какова была вероятность, что существовала необнаруженная гумано-идная раса? Как желтые лабрадоры рядом с людьми – золотистыми ретриверами? Она подумала о зубах пациента. Да, скорее доберман с ретривером. Пациент посмотрел на нее, умудряясь принять угрожающий вид, лежа на спине, с интубацией, спустя всего два часа после операции. Так какого черта парень находился в сознании? – Ты слышишь меня? – спросила Джейн. – Кивни головой, если слышишь. Его рука, та, что с татуировками, вцепилась в горло, потом схватила трубку во рту. – Нет, она останется на месте, – когда она наклонилась ближе, чтобы убрать его руку, он отдернул ее так быстро, как только мог. – Все верно. Пожалуйста, не заставляй меня тебя связывать. Его глаза распахнулись от ужаса, а его большое тело начало трястись на кровати. Его губы заработали вокруг трубки, спускающейся в горло, как будто он кричал, и страх мужчины коснулся ее: было что-то животное в его отчаянии, как у волка, смотрящего на свою лапу в капкане: Помоги мне и, может быть, я не убью тебя после того, как ты ме-ня освободишь. Она положила руку на его плечо. – Все нормально. Нам не обязательно через это проходить. Нужно оставить труб-ку… Дверь широко распахнулась, и Джейн застыла. Двое вошедших были одеты в черную кожу, и относились к тому типу людей, ко-торые носили припрятанное оружие. Один, возможно, самый крупный и самый прекрас-ный блондин, на которого она когда-либо пялилась. Другой напугал ее. Он низко натянул кепку Рэд Сокс и жуткая атмосфера зла витала вокруг него. Она почти не видела его лица, но, судя по серой бледности, он был болен. Изучая пару, Джейн первым делом подумала, что они пришли к ее пациенту, и не просто принести цветов и справиться о здоровье. Второй мыслью было, что ей нужна охрана, немедленно. – Вышли вон, – сказала она. – Прямо сейчас. Парень с кепкой Сокс полностью проигнорировал ее и прошел к сиденью у крова-ти. Когда он и пациент установили зрительный контакт, Рэд Сокс потянулся и соединил их руки. – Думал, что потерял тебя, сукин ты сын, – хриплым голосом сказал Рэд Сокс. Взгляд пациента напрягся, будто они пытались поговорить. Потом он просто пока-чал головой, из стороны в сторону, на подушке. – Мы заберем тебя домой, хорошо? Когда пациент кивнул, Джейн надоела роль Болтушки Кэти , с чушью типа: «вам нужно выйти». Она кинулась к кнопке вызова медперсонала, той, что сигнализировала об остановке сердца и собирала у нее пол-этажа. Но она не добралась до нее. Приятель Рэд Сокса, красивый блондин, двигался так быстро, что она не могла уследить за ним. В одну секунду он стоял у двери, в другую – схватил ее со спины и оторвал от пола. Когда она начала кричать, он зажал ее рот рукой и подчинил так легко, будто она была взбесившимся трехлетним ребенком. Тем временем, Рэд Сокс методично снимал все с пациента: интубацию, катетер, капельницу, сердечный катетер, датчик кислорода. Джейн снесло крышу. Когда все приборы начали пищать, она дернулась назад и ударила захватчика в голень своим каблуком. Блондинистая громадина заворчала, потом сжала ее грудную клетку так, что Джейн пришлось беспокоиться о дыхании, и она больше не могла его пинать. По крайней мере, сигналы тревоги… Резкое пиканье умолкло, хотя машин никто не касался. У нее возникло ужасное предчувствие, что никто из медперсонала не придет. Джейн начала бороться еще сильнее, пока ее не стиснули так, что на глаза набежа-ли слезы. – Полегче, – сказал блондин ей на ухо. – Мы оставим тебя в покое через минуту. Просто расслабься. Черта с два. Они собираются убить ее пациента… Пациент самостоятельно сделал глубокий вдох. Потом еще один. И еще. Потом эти жуткие бриллиантовые глаза посмотрели на нее, и она затихла, будто он приказал ей. Наступило молчание. И потом мужчина, чью жизнь она спасла, грубым голосом произнес четыре слова, изменившие все… изменившие ее жизнь, ее судьбу: – Она. Пойдет. Со. Мной.
***
Находясь внутри медпоста, Фьюри быстренько хакнул информационную систему больницы. Он был не таким ловким и подкованным с клавиатурой, как Ви, но разбирался достаточно хорошо. Обнаружив записи на имя Майкла Клошника, он заразил данные и записи относительно лечения Ви произвольным скриптом: все результаты анализов, снимки, рентгены, цифровые фотографии, графики, послеоперационные пометки, все это стало не читаемо. Потом ввел краткую запись, что Майкл Клошник был неплатежеспосо-бен, и его исключили из АМА . Боже, он обожал сводную компьютеризированную медицинскую документацию. Легче легкого. Он также очистил память большинства, если не всех, работников операционной. По пути сюда он навестил оперировавший персонал и поболтал тет-а-тет с дежурными медсестрами. Ему повезло. Смена не поменялась, так что весь народ, поработавший над Ви, остался на месте, и он стер им память. Никто из медсестер не будет иметь отчетливых воспоминаний о том, что они увидели, когда оперировали брата. Работа по чистке прошла, конечно, не идеально. Были люди, до которых он не доб-рался, и, может, какие-то дополнительные документы успели распечатать. Но это не его проблема. Любое замешательство, которое вызовут следы исчезновения Ви, будет по-глощено безумной работой чрезвычайно занятого персонала. Конечно, наверняка будет один или два обхода больных, но они уже не смогут найти Ви, и только это было важно. Закончив с компьютером, Фьюри пошел вниз по этажу ОИТ, попутно выводя из строя камеры видеонаблюдения, установленные через равные интервалы на потолке, так что они показали лишь «шум». Когда он добрался до шестой палаты, дверь распахнулась сама. Вишес лежал на руках Бутча, и на парне не было лица: брат был бледен, трясся и дрожал, уткнувшись го-ловой в шею копа. Но он все еще дышал, и глаза были открыты. – Давай я понесу его, – предложил Фьюри, подумав, что Бутч выглядит не лучшим образом. – Я сам. Ты разберись с нашей управленческой проблемой и пройдись по камерам наблюдения. – Какой управленческой проблемой? – Сейчас узнаешь, – прошептал Бутч, направившись к пожарной двери на другом конце коридора. Через мгновение у Фьюри возникла целая куча проблем: Рейдж вышел в коридор с взбешенной человеческой женщиной в удушающем захвате. Она изо всех сил сопротив-лялась ему, и, согласно приглушенным воплям, у нее был словарный запас грузчика. – Тебе придется вырубить ее, брат мой, – сказал Рейдж, а затем проворчал: – Я не хочу причинять ей боль, а Ви сказал, чтобы она поехала с нами. – Предполагалось, что это не операция похищения. – Поздно, мать твою. А сейчас выруби ее, окей? – Рейдж снова стиснул зубы и из-менил хватку, его рука оставила ее рот, чтобы поймать дерущуюся руку. Ее голос раздался громко и четко: – Да поможет мне Бог, я сейчас… Фьюри взял ее за подбородок и поднял голову. – Расслабься, – сказал он мягко. – Просто успокойся. Он приковал ее взглядом и начал вводить в состояние покоя… в состояние покоя… в… – Да пошел ты! – выплюнула она. – Я не позволю вам убить моего пациента! Ладно, это не сработало. За этими очками, без оправы, и темно-зелеными глазами, скрывались выдающиеся умственные способности, так что он, выругавшись, подключил серьезную артиллерию, мысленно вырубая ее. Она повисла, как тряпка на швабре. Сняв ее очки, он сложил их и положил в нагрудный карман крутки. – Давай убираться отсюда, прежде чем она снова придет в себя. Рейдж перекинул женщину, набросив как шаль на свои плечи. – Захвати ее сумку из комнаты. Фьюри собрал вещи, подхватил кожаную сумку и папку с пометкой «Майкл Клош-ник», затем покинул комнату. Когда он снова вышел в коридор, Бутч спорил с медсестрой, вышедшей из палаты пациента. – Что вы делаете! – возмущалась женщина. Выскочив вперед, Фьюри навис над ней, словно шатер, вводя в ступор, внушая в ее лобную долю насущную необходимость посетить собрание персонала. К тому времени, как он догнал спасательную команду, женщина в руках Рейджа уже сбрасывала менталь-ный контроль, качая головой из стороны в сторону, балансируя на терпении Голливуда. Когда они добрались до пожарной двери, Фьюри прорычал: – Постой, Рейдж. Брат сразу остановился, Фьюри зажал рукой шею женщины сбоку, вырубая ее на-жимом на сонную артерию. – Она отключилась. Все в норме. Они уносили ноги по запасной лестнице. Хриплое дыхание Ви являлось доказа-тельством того, что быстрое движение причиняло ему боль, но он, как всегда, был крут и держался до конца, несмотря на то, что стал цветом с гороховый суп. Каждый раз, как они добирались до лестничной площадки, Фьюри выводил из строя камеры наблюдения, пропуская через них ток, так что они лишь моргали. Он очень надеялся, что они доберутся до Эскалейда, не наткнувшись на охрану. Люди никогда не были мишенями Братства. Считалось, что если возникал риск разоблачения расы, разре-шено абсолютно все. А загипнотизировать большую группу испуганных и агрессивных людей было маловероятно, так что оставался лишь бой. А им - смерть. Спустя каких-то восемь этажей, лестница закончилась, и Бутч остановился перед металлической дверью. Пот стекал по его лицу, и сам он пошатывался, но лицо оставалась по-армейски стойким: он вытащит своего напарника, и ничто не встанет на его пути, даже его собственная физическая слабость. – Я разберусь с дверью, – сказал Фьюри, встав во главе команды. Позаботившись о сигнализации, он подержал лист стали открытым для остальных. На другой стороне раз-ветвлялся лабиринт подсобных помещений. – Вот черт, – прошептал он. – Ну и где мы, блин? – В подвале, – коп направился вперед. – Я хорошо знаю это место. На этом уровне морг. Провел здесь кучу времени на предыдущей работе. Через несколько сотен ярдов Бутч завел их в узкий коридор, больше похожий на шахту, набитую системами отопления, вентиляции и кондиционирования воздуха. И там было спасение в виде аварийного выхода. – Эскалейд снаружи, – сказал коп Ви. – Все в ажуре. – Спасибо… Боже, – Ви снова сжал губы, будто сдерживал рвотные позывы. Фьюри сделал еще один шаг вперед, потом выругался. Эта система сигнализации отличалась от предыдущих, работала на более сложных схемах. Чего и следовало ожи-дать. Наружные двери часто были защищены лучше, чем внутренние. Проблема в том, что ментальные трюки здесь не сработают, и не похоже, что он мог взять таймаут, чтобы обезвредить ее. Ви выглядел очень плохо. – Приготовьтесь к визгу, – предупредил Фьюри, прежде чем толкнуть ручку. Сигнализация взревела, словно баньши . Когда они выскочили в ночь, Фьюри осмотрелся вокруг и взглянул на другой конец больницы. Он нашел камеру наблюдения над дверью, вывел ее из строя, и не отрывал взгляда от красного мигающего глаза, пока Ви и человеческую женщину не погрузили в Эскалейд, и Рейдж не сел за руль. Бутч занял сиденье рядом с водителем, а Фьюри запрыгнул назад к грузу. Он по-смотрел на часы. Общее затраченное время с того момента, как они припарковались здесь, и до того как Голливуд нажал педаль газа – двадцать девять минут. Операция прошла от-носительно чисто. Все что осталось – это доставить всех в особняк, в целости и сохранно-сти, и избавиться от номеров на Эскалейде. Было лишь одно затруднение. Фьюри перевел взгляд на человеческую женщину. Одно большое, огромное, затруднение. --------------------------------------- ВМС - Военно-морские силы Болтушка Кэти - говорящая кукла Американская медицинская ассоциация Баньши - фольклорный персонаж: привидение-плакальщица, чьи завывания под окнами дома предвещают обитателю этого дома смерть
Джон ждал в красочном фойе особняка и заметно нервничал. Они с Зейдистом все-гда отправлялись за час до рассвета, и, насколько ему было известно, никаких изменений в планах не было. Но Брат опаздывал почти на полчаса. Чтобы убить еще немного времени, Джон пустился в очередной путь по мозаично-му полу. Он всегда чувствовал, что ему не место среди всей этой роскоши, но все же вос-хищался и ценил ее по достоинству. Фойе было настолько шикарным, что казалось, будто стоишь в шкатулке с драгоценностями. Стены, украшенные золотистым узором и хру-стальными канделябрами, поддерживали колонны из красного мрамора и какого-то темно-зеленого камня. Лестница была покрыта величественной гладью красного ковра. Именно на таком кинозвезды драматично замирают на верху лестницы, а потом устремляются вниз, на официальную вечеринку. А под ногами, узором расцветала яблоня, яркая весенняя листва сияла и переливалась, благодаря блестящим кусочкам цветного стекла. Но предпочтение он отдавал потолку. На нем, тремя этажами выше, растянулись изумительные картины: перед глазами представали Воины на жеребцах, идущие в бой с черными кинжалами. Они были столь реалистичны, что казалось, можно протянуть руку и прикоснуться к ним. Столь реалистичны, что можно было стать одним из них. Он вспомнил, как впервые увидел полотна. Тор привел его на встречу с Рофом. Джон сглотнул. Он пробыл с Тором очень мало. Какие-то месяцы. Всю жизнь, чув-ствуя себя бездомным, после двух десятков лет бесцельных скитаний без семьи, в качест-ве спасительного якоря, ему мельком показали то, о чем он всегда мечтал. Но потом одна пуля унесла и его приемную мать, и отца. Он хотел бы стать достаточно взрослым и сказать, что рад знакомству с Тором и Велси, но это было бы ложью. Ему хотелось никогда их не встречать. Пережить эту поте-рю было намного тяжелей, чем аморфную боль, с которой он жил сам по себе. Мужчина не очень-то заслуживающий уважения, да? Зи бесшумно вышел из потайной двери под парадной лестницей, и Джон напрягся. Не мог сдержать себя. Не важно, как много раз он встречался с Братом, внешность Зейди-ста заставляла его нервничать. И дело было не просто в шраме на лице или в бритом чере-пе, а в смертоносной атмосфере, которая не исчезла, даже после того, как он женился и готовился стать отцом. К тому же, сегодня лицо Зи было непреклонным, а тело еще более жестким. – Готов идти? Джон нахмурился и показал знаками: «Что происходит?» – Ничего, о чем тебе нужно беспокоиться. Ты готов. – Не вопрос, приказ. Когда Джон кивнул и застегнул свою парку, они вышли через парадный вход. Ночь была красно-синего цвета, звезды скрылись под тонким сводом облаков, ос-вещаемых с другой стороны полной луной. Согласно календарю наступала весна, но это в теории. Если же выйти на улицу… Фонтан перед главным входом в особняк оставался выключенным на зиму, пустым и ожидающим наполнения. Деревья, как черные скелеты, тянулись к небу, моля своими тощими ветками у солнца теплоты. Снег задержался на лу-жайках, упрямо оставаясь на промерзшей земле. Ветер жег щеки, галька во дворе шуршала под ногами, пока Джон и Зейдист шли направо. Охранная стена, этот двадцатифутовый оплот, окружающий собственность Брат-ства, виднелся вдалеке. Стена была напичкана камерами слежения и детекторами движения, как хороший солдат, обвешанный кучей боеприпасов. Но это были цветочки. Бояться следовало колю-чей проволоки с подключенным электричеством в 120 вольт. Безопасность, прежде всего. Всегда. Джон следовал за Зи по заснеженной лужайке, оставляя позади укрытые, клумбы и осушенный бассейн. После небольшого склона они достигли лесной опушки. На этом месте исполинская стена резко уходила влево, к горному скату. Они не последовали по ней, а пересекли лесную границу. Под плотными соснами и густыми ветвистыми кленами лежала подушка из старых иголок и листвы, и небольшой подшерсток. Здесь воздух пах землей и веяло холодом – комбинация, покалывающая нос изнутри. Вел Зейдист, впрочем, как всегда. Каждую ночь они шли разными путями, выбран-ными наугад, неизменно оказываясь у одного и того же места – низкого водопада. Ручей, сбегающий по горному склону, падал со скалы, образовывая лужицу в девять футов ши-риной. Джон подошел ближе и запустил руку в журчащий поток. Его пальцы мгновенно онемели от холода. Зейдист молчаливо пересек ручей, перепрыгивая с камня на камень. Грация Брата была такой же, как у воды – плавной и мощной, его поступь – уверенной, и было ясно, что он точно знал, как его тело отреагирует на каждое движение мускулов. На противоположной стороне он подошел к водопаду и оказался напротив Джона. Их глаза встретились. О, блин, Зи должен ему что-то сообщить этой ночью, ведь так? Прогулки начались после того, как Джон напал на своего одноклассника, избив его до потери сознания в душевой. Роф поставил им условие относительно продолжения Джоном тренировочной программы, и напугал их, решив, что Зи придется проводить разъяснительные беседы. Однако до сих пор они молчали. Но сегодняшней ночью все будет иначе. Джон убрал руку, прошел немного вниз по течению и пересек ручей, без уверенно-сти и ловкости, присущей Зейдисту. Когда он подошел к Брату, Зейдист сказал: – Лэш возвращается. Джон скрестил руки на груди. Ага, шикарно, тот придурок, которого Джон уложил на каталку. Конечно, он сам напросился, преследуя Джона, издеваясь и выводя его из себя, подначивая Блэя. Но все же. – И он прошел изменение. Бесподобно. Прямо фонтан. Сейчас ублюдок будет бегать за ним с мускулами на-перевес. «Когда?» Спросил Джон. – Завтра. Я ясно дал понять, что если он что-нибудь выкинет, то сюда его больше не пустят. Будут проблемы с ним, обратись ко мне, понятно? Черт. Джон хотел сам о себе позаботиться. Не хотел, чтобы за ним приглядывали, как за ребенком. – Джон? Ты придешь ко мне. Кивни своей проклятой головой. Джон медленно кивнул. – Ты не станешь искать с этим гадом ссоры. Мне плевать, что он скажет или сдела-ет. Только то, что он станет выделываться, еще не значит, что нужно реагировать на его подначки. Джон кивнул, потому что у него возникло чувство, что в ином случае Зи спросит его снова. – Узнаю, что ты ведешь себя как Грязный Гарри , и тебе не понравятся последст-вия. Джон уставился на течение воды. Боже… Блэй, Куин, сейчас Лэш. Все прошли превращение. Паранойя взяла вверх, и Джон посмотрел на Зи. «Что, если я не пройду превраще-ние?» – Пройдешь. «Как мы можем знать наверняка?» – Биология, – Зи кивнул на огромный дуб. – Он пустит листья, когда солнце ото-греет его. Не сможет иначе, и та же хрень произойдет с тобой. Твои гормоны взыграют, и потом это случится. Ты уже их чувствуешь, верно? Джон пожал плечами. – Да, чувствуешь. Системы твоего питания и сна изменились. Как и твое поведе-ние. Думаешь, год назад ты свалил бы Лэша на кафель и колошматил бы до тех пор, пока тот не захаркает кровью? «Определенно нет.» – Ты голоден, но есть тебе не нравиться, да? Чувствуешь тревогу и истощение. Стал вспыльчивым. Господи, откуда это известно Брату? – Сам прошел через это, помнишь? «Как долго осталось?» Спросил Джон. – До превращения? Как мужчина, ты должен пойти в своего отца. Дариус прошел свое чуть раньше. Но невозможно знать наверняка. Некоторые могут оставаться в таком состоянии годами. «Годы? Вот блин. А что ты чувствовал после? Когда очнулся?» В последовавшем молчании с Братом произошли жуткие изменения. Будто вокруг сгустился туман, поглощая его, несмотря на то, что Джон все еще мог видеть каждую чер-точку на лице со шрамом. – Поговоришь об этом с Куином и Блэем. «Прости. Джон покраснел. Не хотел совать нос в чужие дела.» – Проехали. Слушай, я не хочу, чтобы ты беспокоился об этом. Мы приготовили для тебя Лейлу, чтобы пить из нее, и ты будешь находиться в безопасности. Я не позволю ничему плохому случиться с тобой. Джон уставился в изуродованное лицо Воина и подумал об однокласснике, которого они потеряли. «Харт же умер.» – Да, такое случается, но кровь Лейлы очень чистая. Она Избранная. Это поможет тебе. Джон подумал о красивой блондинке. О том, как она скинула мантию прямо перед ним, показывая свое тело в поисках одобрения. Черт, он не мог поверить, что она это сде-лала. «Как я узнаю, что нужно делать?» Зи запрокинул голову и взглянул на небо. – Тебе не нужно беспокоиться об этом. Тело само решит. Ты узнаешь, что оно хо-чет и что ему нужно. – Бритая наголо голова Зи опустилась, и он окинул Джона взглядом, его желтые глаза пронзили темноту, как солнечный свет пробивается сквозь облака. – Те-ло завладеет тобой на какое-то время. К своему стыду он показал знаками: «Думаю, что мне страшно.» – Значит, ты умен. Эта хрень – сверхмощная. Но как я сказал… Я не позволю ни-чему плохому случиться с тобой. Зи отвернулся в сторону, будто почувствовав себя неловко, и Джон принялся раз-глядывать профиль мужчины на фоне деревьев. Джона переполняла благодарность, а Зи прервал «спасибо», готовое сорваться с его рук. – Нам лучше вернуться домой. Пересекая реку и двигаясь в сторону особняка, Джон обнаружил, что думает о био-логическом отце, которого никогда не знал. Он избегал вопросов о Дариусе, потому что тот был лучшим другом Тора, а Братству было трудно касаться всего, связанного с Тором. Хотел бы он знать, куда податься со своими вопросами. ------------------------------ Грязный Гарри - Инспектор по прозвищу «Грязный Гарри» из одноименного фильма, который известен своими эффективными методами работы.
Когда Джейн проснулась, ее нервы были похожи на дешевые гирлянды рождест-венских огней – неравномерно мерцающие, а затем гаснущие; до нее доносились звуки, которые распадались и появлялись вновь. Сначала тело было вялым, затем напряженным, после чего началась нервная судорога. Во рту пересохло, и ее бросало то в жар, то в хо-лод. Глубоко вдохнув, она осознала, что сидит. А ее голова раскалывается от сильней-шей боли. Она ощутила приятный запах. Боже, в воздухе витал потрясающий аромат… смесь табака, похожий курил ее отец, и темных специй, будто она находилась в лавке индийских масел. Джейн с трудом разлепила веки. Зрение было ни к черту, вероятно, из-за отсутст-вия очков, но все же она смогла разглядеть достаточно, чтобы понять, что находится в темной пустой комнате, которая была... Господи, все было заставлено книгами. Также не-далеко от кресла она обнаружила обогреватель, что объясняло вспышки тепла. В допол-нение ко всему ее голова была изогнута под неудобным углом, что объясняло головную боль. Первым побуждением Джейн было вскочить, но она была не одна, поэтому решила остаться на месте: в комнате находился парень с разноцветными волосами, он склонился над кроватью королевских размеров, на которой лежало чье-то тело. Парень старательно что-то делал… одевал перчатку на руку… Ее пациента. Ее пациент лежал на этой кровати, простыни укрывали его бедра, а голую грудь опоясывала хирургическая повязка. Боже, что произошло? Она вспомнила, как оперировала его... и обнаружила невероятную аномалию сердца. Затем был разговор с Манелло в отделении интенсивной терапии, и потом… Черт, ее похитил человек, что сто-ял у кровати, этот сексуальных бог, и кто-то в кепке Рэд Сокс. Паника вспыхнула в ней, смешавшись с хорошей порцией раздражения, но, каза-лось, ее эмоции не имели связи с телом, и волна чувств растворилась в летаргии, в кото-рую она впала. Джейн моргнула и попыталась сфокусироваться, не привлекая к себе вни-мания… Ее глаза широко распахнулась. В комнату вошел парень в кепке Рэд Сокс с удивительно красивой блондинкой. Они шли рядом, почти не соприкасаясь, но было ясно, что это – пара. Они были созданы друг для друга. Пациент прохрипел: – Нет. – Ты должен, – сказал Рэд Сокс. – Ты сказал мне... что убьешь, если я когда-нибудь… – Смягчающие обстоятельства. – Лейла… – Кормила Рейджа сегодня днем, и мы не сможем привести другую Избранную, не договорившись с Директрикс. А это займет время, которого у нас нет. Белокурая женщина подошла к постели больного и медленно опустилась. Одетая в черный пиджак и брюки, сшитые на заказ, она казалась юристом или бизнесвумэн, но в то же время выглядела невероятно женственно благодаря роскошным длинным волосам. – Используй меня. – Она поднесла запястье ко рту пациента, удерживая напротив его губ. – Только потому, что ты нужен нам сильным, чтобы позаботиться о нем. Не было никаких сомнений, кого она имела в виду. Рэд Сокс выглядел паршивей, чем когда Джейн впервые его увидела, и врач внутри нее спрашивал: что означает «поза-ботиться»? Рэд Сокс тем временем пятился назад, пока не уперся спиной о противоположную стену. А потом обхватил себя руками. Блондинка тихо сказала: – Мы уже обсудили это. Ты так много сделал для нас… – Не… для вас. – Он жив только благодаря тебе. И это главное. – Блондинка протянула руку, слов-но собираясь погладить волосы пациента, но затем отстранилась, когда он дернулся назад. – Позволь нам позаботиться о тебе. Хотя бы раз. Пациент посмотрел через всю комнату на Рэд Сокса. Когда тот кивнул, он тихо выругался и закрыл глаза. Затем открыл рот… Срань Господня. Его ярко выраженные резцы удлинились. Выделявшиеся и ранее, теперь они походили на клыки. Ладно, это явно был сон. Да. Потому что такого не бывает с искусственными зуба-ми. Никогда. Когда пациент обнажил свои «клыки», мужчина с разноцветными волосами встал напротив Рэд Сокса, упершись руками в стену по обе стороны от его плеч так, что их грудные клетки едва соприкасались. Но затем пациент покачал головой и отвернулся от запястья. – Не могу. – Ты мне нужен, – прошептал Рэд Сокс. – Мне плохо оттого, что я делаю. Ты ну-жен мне. Пациент уставился на Рэд Сокса, жгучая тоска мелькнула в его бриллиантовом взгляде. – Только ради… тебя… а не… себя. – Ради нас обоих. – Ради всех нас, – добавила белокурая женщина. Пациент сделал глубокий вдох, затем… О, Боже!.. Укусил блондинку за запястье. Быстрым и решительным укусом кобры, он вцепился в ее руку, и женщина подскочила, но затем выдохнула с облегчением. В другом конце комнаты Рэд Сокса трясло, он выглядел обездоленным и отчаявшимся, а парень с разноцветными волосами блокировал его движения, не касаясь его. Голова пациента начала двигаться в ритме ребенка, припавшего к материнской груди. Но он не мог пить оттуда, не так ли? Провалиться им всем, он просто не мог этого делать. Сон. Это был лишь сон. Сумасшедший сон. Ведь правда? О Боже, она надеялась, что так и было. Или же она застряла в каком-то готическом кошмаре. Когда все закончилось, ее пациент откинулся на подушках, а женщина зализала то место, где только что побывал его рот. – Теперь отдыхай, – сказала она, потом повернулась к Рэд Соксу. – Ты в порядке? Он покачал головой туда-сюда. – Я хочу коснуться тебя, но я не могу. Я хочу войти в тебя, но... не могу. Пациент заговорил. – Ляг рядом. Сейчас. – Ты не справишься с этим, – ответил Рэд Сокс слабым, хриплым голосом. – Тебе нужно это сейчас. Я готов. – Да хрен ты готов. И я должен прилечь. Я приду позже, когда отдохну… Снова распахнулась дверь, из коридора пролился свет, и в комнату вошел огром-ный мужчина с черными волосами до талии и в солнцезащитных очках. Вот это уже про-блема. Судя по жесткому лицу, что он был способен к пыткам, а свирепый взгляд заста-вил Джейн задуматься, не хотел ли он приступить к ним прямо сейчас? Стараясь не при-влечь его внимание, она сомкнула веки и постаралась не дышать. Его голос был таким же жестким, как и он сам. – Если бы вы уже не были в полном и глубоком шоколаде, я бы собственноручно вас закопал. Каким, черт побери, местом вы думали, когда притащили ее сюда? – Прости нас, – сказал Рэд Сокс. Послышалось шарканье ног, и закрылась дверь. – Я задал вопрос. – Она должна быть здесь, – ответил пациент. – Должна? Должна?! Ты что выжил из своего чертового ума? – Да… но не насчет нее. Джейн приоткрыла глаз и посмотрела сквозь ресницы, как парень размером с ма-монта взглянул на того, что с изумительными волосами. – Я хочу видеть всех в своем кабинете через полчаса. Нужно решить, что, вашу мать, с ней делать. – Только не… без меня… – сказал пациент, его голос становился сильнее. – Тебе право голоса не давали. Пациент оттолкнулся от матраса и, опершись на дрожащие руки, сел. – У меня все права, когда речь заходит о ней. Здоровяк ткнул пальцем в пациента. – Да пошел ты. Неожиданно в Джейн взыграл адреналин. Сон оно или явь, с ее мнением обязаны считаться в этой светской беседе. Выпря-мившись в кресле, она прокашлялась. Все глаза устремились на нее. – Я хочу выбраться отсюда, – сказала она, ей хотелось, чтобы голос звучал менее хрипло и более угрожающе. – Сейчас же. Здоровяк положил руку на переносицу, сдвинул очки и потер глаза. – Благодаря ему, сейчас это невозможно. Фьюри, позаботься о ней снова, хорошо? – Вы убьете меня? – выпалила она. – Нет, – сказал пациент. – С тобой все будет хорошо. Даю слово. На долю секунды она ему поверила. Как глупо. Она не знала, где и по какой при-чине она находилась в обществе этих матерых уголовников… Парень с роскошными волосами шагнул к ней. – Ты просто отдохнешь еще немного. Желтый взгляд встретился с ее глазами, и внезапно она вырубилась, как телевизор, у которого выдернули шнур, и экран погас. Вишес посмотрел, как его хирург соскользнула в кресло напротив кровати. – Она в порядке? – спросил он Фьюри. – Ты ведь не спалил ей мозг, верно? – Нет, но у нее очень сильный разум. Необходимо как можно скорее убрать ее от-сюда. Голос Рофа сотряс воздух. – Ее вообще не следовало сюда приводить. Вишес осторожно опустился обратно на кровать, чувствуя, себя будто после удара шлакоблока в грудь. Его не особо беспокоило бешенство Рофа. Его хирург должен быть здесь, и точка. Но, по крайней мере, он мог привести разумное объяснение. – Она поможет мне вылечиться. Хэйверс сейчас недоступен из-за ситуации с Бут-чем. Взгляд Рофа за очками был непреклонен. – Ты думаешь, она захочет тебе помогать, после того, как ты ее похитил? Клятва Гиппократа вряд ли заходит так далеко. – Я принадлежу ей, – Ви нахмурился. – В смысле, она будет заботиться обо мне, потому что она меня оперировала. – Ты хватаешься за соломинку, чтобы оправдаться… – Правда? Мне только что сделали операцию на сердце, после того как подстрели-ли в грудь. Не похоже на соломинку. Ты хочешь рискнуть осложнениями? Роф взглянул на хирурга, а затем опять потер глаза. – Черт. Как долго? – Пока мне не станет лучше. Солнечные очки короля упали обратно на нос. – Выздоравливай быстрее, брат. Я хочу, чтобы ей стерли память и вывезли отсюда. Роф вышел из комнаты, с шумом закрыв за собой дверь. – Все прошло хорошо, – сказал Ви Фьюри. Фьюри пробормотал что-то в своей миролюбивой манере по поводу свалившегося на них стресса, бла-бла-бла, а затем подошел к бюро и сменил тему. Он вернулся к посте-ли с парой самокруток, зажигалкой Ви и пепельницей. – Знаю, ты этого хочешь. Что ей понадобится для твоего лечения? Ви сразу же мысленно составил список. С кровью Мариссы он быстро встанет на ноги, ведь ее родословная была практически чиста: в его бак только что залили горючее лучшего качества. Но дело в том, что он не хотел выздоравливать быстро. – Ей также потребуется одежда, – сказал он. – И продукты питания. – Я позабочусь об этом. – Фьюри направился к двери. – Ты хочешь что-нибудь по-есть? – Нет. – Как только брат вышел в коридор, Ви сказал: – Проверишь, как там Бутч? – Конечно. После того как Фьюри ушел, Ви посмотрел на человеческую женщину. Она была скорее притягательна, чем красива. Черты ее лица были почти мужскими: квадратные скулы, четкая линия губ, никаких кокетливо изогнутых бровей и по-женски пышных рес-ниц. Не наблюдалось и большой груди, выпирающей из ее белого врачебного халата, и, насколько он заметил, женщина не была пышнотелой. Но он хотел ее, будто она была обнаженной королевой красоты, требующей, чтобы ей услужили. Моя. Бедра Ви заерзали, огонь распространился под кожей, хотя у него не было ни возможности, ни сил для занятий сексом. Боже, честно говоря, он не испытывал никаких угрызений совести из-за ее похи-щения. Это было предопределено. Когда Бутч и Рейдж появились в больничной палате, у него было первое видение за эти недели. Он видел своего хирурга – она была в дверях в ореоле сияющего белого света, и с любовью на лице манила его за собой. Ее нежность омывала его теплой умиротворяющей волной, дарующей силу, а ее светящаяся кожа была как насыщающий его солнечный луч, которого он больше не знал. Он не чувствовал угрызений совести, но все же винил себя за охватившие ее отчаяние и страх, когда она пришла в сознание. Благодаря своей матери, Ви на себе испытал то чувство уязвимой беспомощности, когда против воли оказывается давление извне. И он поступил таким образом именно с тем человеком, которому обязан спасенной жизнью. Черт. Он спрашивал себя, как бы поступил, не случись у него видения, не имей он проклятия видеть будущее. Неужели он оставил бы ее там? Да. Конечно, он так бы и по-ступил. Даже невзирая на буквально взрывающее его мозг слово “моя”, он все равно по-зволил бы ей остаться в ее мире. Гребаное видение решило ее судьбу. Он мысленно вернулся в прошлое. К своему первому видению. Грамотность не особо ценилась в военном лагере, ведь с ее помощью нельзя было убивать. Вишес научился читать на древнем языке только потому, что один из солдат имел какое-никакое образование и был ответственным за ведение элементарных записей лагеря. Он был небрежен, данная работа казалась ему скучной, так что Ви вызвался вы-полнять его обязанности, если мужчина научит его читать и писать. Сделка была от-менной. Ви всегда пленила мысль о том, что событие можно воспроизвести на бумаге и зафиксировать мимолетное, сделав его вечным. Он быстро выучился, а затем собрал все книги в лагере, находя некоторые по за-коулкам, в кучах под старым, сломанным оружием или в заброшенных палатках. Он со-бирал потрепанные сокровища в кожаном переплете и прятал их в дальнем конце лагеря, где хранили шкуры животных. Солдаты сюда не ходили, так как это была женская тер-ритории, а если кто и появлялся здесь, так только женщины – за парочкой шкур для по-шива одежды или постельных принадлежностей. Кроме того, место было подходящим не только с точки зрения безопасности для книг, оно идеально подходило для чтения, по-толок пещеры был низким, а пол – каменным: любое движение было сразу слышно, когда заходящие начинали шаркать ногами. Но даже этот тайник не обеспечивал достаточной безопасности для одной осо-бенной книги. Самым ценным в его скудной коллекции был дневник, написанный мужчиной, ко-торый приехал в лагерь около тридцати лет назад. Он был аристократом по рождению, попал в тренировочный лагерь в связи с семейной трагедией. Дневник был написан краси-вым подчерком, длинными словами, о значении которых Ви мог только догадываться, и охватывал три года жизни мужчины. Контраст между двумя ее частями, той, что подробно описывала события до его приезда сюда, и второй, что рассказывала о том, что произошло после, был очевиден. В самом начале жизнь мужчины была отмечена славными похождениями в социальном мире глимеры, полном балов, прекрасных женщин и изысканных манер. Потом все кончилось. Отчаяние, именно такое, с каким Ви жил по-стоянно, пронизывало страницы. После того, как жизнь мужчины изменилась навсегда, сразу после его превращения. Вишес перечитывал дневник снова и снова, чувствуя родство с тоской автора. После каждого прочтения, он закрывал книгу и пробегал кончиками пальцев по имени, вы-битому на кожаной обложке. ДАРИУС, СЫН МАРКЛОНА. Ви часто спрашивал себя, что сталось с этим мужчиной. Записи заканчивались в самый обыкновенный день, поэтому было трудно понять, умер ли он в результате несча-стного случая или сбежал. Ви надеялся выяснить судьбу Воина, предполагая, что он сам проживет достаточно долго, чтобы когда-нибудь вырваться из лагеря. С потерей дневника он чувствовал бы себя обездоленным, поэтому держал его в таком месте, о котором не знала ни одна душа. До того как здесь разбили лагерь, в пе-щере жили древние люди, и предыдущие обитатели оставили после себя грубые рисунки на стенах. Смутные образы бизонов и лошадей, отпечатки ладоней и рисунки глаз сол-даты считали проклятыми, поэтому это место все старались избегать. Исписанную часть закрыли перегородкой, и хотя художества можно было полностью закрасить, Вишес знал, почему его отец не избавлялся от них. Бладлеттер хотел держать лагерь под полным контролем, он пугал солдат и женщин угрозами, что духи этих животных могут завладеть ими, или, что изображения глаз и отпечатки ладоней могли ожить с неистовой яростью. Ви не боялся рисунков. Они ему нравились. Простота эскизов животных была мо-гущественной и грациозной, и он любил класть руки на отпечатки ладоней. На самом де-ле ему было приятно осознавать, что кто-то жил здесь до него. Возможно, им жилось лучше. Ви прятал дневник между двумя большими изображениями бизонов, в расщелине, что была достаточно широка и глубока для хранения. В течение дня, если все было спо-койно, он прокрадывался сюда, за перегородку, устремлял свой пылающий взор на книгу и читал, пока чувство одиночества не исчезало. Год спустя, после того, как Вишес нашел это место, его книги были уничтожены. Его единственная радость была сожжена, чего он всегда и боялся. И не удивительно кем. Он долго болел, приближаясь к превращению, хотя в то время этого не знал. Ему не спалось, он встал и пробрался к тайной куче, и обосновался там, вооружившись книж-кой со сказками. С этой книгой на коленях он заснул. Когда он проснулся, перед ним стоял претранс. Мальчик был один из самых агрес-сивных новобранцев в лагере, обладал жилистым телом и жестоким взглядом. – Как ты можешь бездельничать, в то время как остальные работают? – усмех-нулся он. – И что это у тебя в руках, книга? Наверное, от нее надо избавиться, раз она отвлекает тебя от дел. Я получу больше еды, если мы так и поступим. Вишес оттолкнул его подальше и молча поднялся на ноги. Он будет бороться за свои книги так же, как он боролся за объедки, чтобы набить свой живот, или за обноски одежды, прикрывавшие его тело. Также как и претранс, стоящий перед ним, будет бо-роться за право разоблачить его книжную тайну. И так будет всегда. Мальчик быстро подскочил и толкнул Ви спиной к стене пещеры. Несмотря на сильный удар головой о каменную поверхность и рваное дыхание, Ви ответил ударом кни-гой по лицу противника. В этот момент набежали другие претрансы и и начали наблю-дать за разворачивающимся зрелищем. Ви бил противника снова и снова. И хотя его учи-ли использовать любое, оказавшееся под рукой оружие, как только парень упал на землю, Вишесу хотелось рыдать оттого, что он орудовал самым ценным, чтобы причинить другому человеку боль. Но ему пришлось продолжить. Если он потеряет преимущество, его побьют, и он лишиться своих книг прежде, чем успеет перепрятать их в другое безопасное место. Наконец, мальчишка лежал неподвижно, его лицо превратилось в опухшее месиво, дыхание стало булькающим, когда Ви схватил его за горло. Большую часть сказаний за-лило кровью, от кожаной обложки оторвался корешок. Затем что-то произошло. В руке появились странные покалывающие ощущения, которые потом перешли в кулак, удерживающий противника на полу пещеры. Потом вдруг появились жуткие тени от накаленного света, который исходил от ладони Ви. Сразу еж, подросток под ним начал биться, его руки и ноги застучали по каменному полу, как будто все его тело охватила ужасная боль. Ви отпустил его, и в страхе уставился на свою руку. Когда он снова посмотрел на парня, видение поразило его, как внезапный удар ку-лака, что заставило Ви ошеломленно застыть, выпучив глаза. В туманном мареве он увидел лицо мальчика на штормовом ветру, волосы развевались за спиной, глаза устрем-лены куда-то вдаль. Позади него были скалы каких-то гор, и солнце освещало их обоих, его и неподвижное тело подростка. Мертв. Мальчик был мертв. Претранс вдруг прошептал: – Твои глаза... глаза... что это было? Слова сорвались с губ Вишеса прежде, чем он мог их остановить: – Смерть найдет тебя на горе, когда нахлынет ветер и унесет тебя прочь. Ви поднял голову, услышав чей-то вздох. Одна из женщин стояла рядом с ним, ее лицо исказил ужас, как будто он только что говорил с ней. – Что здесь происходит? – послышался громовой бас. Ви отскочил от претранса, убираясь с пути своего отца, но держа мужчину в по-ле зрения. Бладлеттер стоял с расстегнутыми штанами, он явно только что слез с од-ной из кухарок. Это объясняло, что он делал в этой части лагеря. – Что у тебя в руке? – требовательно спросил он, подойдя ближе к Ви. – Дай мне это сейчас же. Перед гневом отца у Ви не было другого выбора, кроме как отдать книгу. Ее схватили с проклятьями. – Ты разумно использовал ее лишь тогда, когда бил ею парня. – Пронзительные темные глаза сузились, когда взгляд упал на тайник, который Ви пытался прикрыть сво-ей спиной. – Ты бездельничаешь здесь, среди шкур, не так ли? Ты проводишь свое время здесь. Когда Ви не ответил, отец шагнул ближе. – Что ты здесь делаешь? Читаешь книги? Думаю, да, и еще я думаю, что ты должен отдать их мне. Быть может, я тоже захочу почитать, а не заниматься полез-ными делами. Ви замешкался... и получил пощечину, такую сильную, что она сбила его с ног, и он упал на шкуры. Он соскользнул вниз и скатился с обратной стороны кучи, приземлившись на колени перед тремя другими книгами. Кровь из носа капала на одну из обложек. – Мне еще раз тебя ударить? Или ты отдашь мне то, что я попросил? – Тон Бладлеттера был равнодушным, ведь его устраивал любой результат, причиняющий Ви боль. Ви протянул руку и погладил мягкую кожаную обложку. Его грудь свело от боли расставания, но ведь эмоции – лишь трата времени, не так ли. Все, что он любил, будет уничтожено, и это случится сейчас, независимо оттого, что он предпримет. По факту их уже не было. Ви посмотрел через плечо на Бладлеттера, и осознал истину, что изменила его дальнейшую жизнь: его отец уничтожит что угодно и кого угодно, если это что-то или кто-то доставляют Ви комфорт и удовольствие. Мужчина уже делал это бесчисленное количество раз и тысячью способами, и будет продолжать в том же духе. Эти книги и этот эпизод были лишь одним отпечатком среди бесконечных, глубоко протоптанных подобных следов. Осознание этого заставило боль Ви исчезнуть. Внезапно и так неожиданно. Для него теперь не было никаких эмоциональных привязанностей, только агония оттого, что случилось. Он больше ничего не чувствовал. Казалось, несколько часов Вишес нежно собирал книги, затем посмотрел в лицо отцу. Он без волнения отдал то, что было для него когда-то жизненно важно. Будто и не видел этих книг раньше. Бладлеттер не стал брать то, что ему протягивали. – Ты отдаешь их мне, сын мой? – Отдаю. – Да... хм. Знаешь, возможно, я не люблю читать. Может быть, я предпочту сражаться, как и подобает мужчине. Мужчине моего вида и моей чести. Он протянул свою мощную руку, и указал на один из кухонных очагов. – Отнеси их туда. Сожги их. На дворе зима, тепло сейчас в цене. Глаза Бладлеттера сузились, когда Ви спокойно подошел и бросил книги в огонь. Когда он повернулся к отцу, мужчина внимательно посмотрел на него. – Что сказал парень о твоих глазах? – пробормотал Бладлеттер. – Мне показа-лось, я что-то услышал. – Он сказал: «Твои глаза... глаза... что это было?» – равнодушно повторил Ви. Наступила тишина, из носа Ви сочилась кровь, теплой струйкой медленно стекая по губам и подбородку. Руку жгло от нанесенных им ударов, а голова раскалывалась от боли. Но это его не беспокоило. Он чувствовал в себе странную силу. – Ты знаешь, почему мальчик сказал такое? – Нет, не знаю. Они уставились друг на друга, вокруг собралась толпа зевак. Бладлеттер сказал, ни к кому напрямую не обращаясь: – Как оказалось, мой сын любит читать. Я хочу быть в курсе того, чем увлекает-ся мой ребенок, желаю, чтобы мне сразу же докладывали, если его опять обнаружат за этим занятием. Я посчитаю это личным одолжением, которое будет вознаграждено. Отец Ви развернулся, схватил женщину за талию и потащил ее к костру. – А теперь мы займемся состязаниями, мои солдаты! Все в яму! Раздались довольные вопли мужчин, и толпа рассеялась. Ви опустошенно наблюдал, как все расходятся, понимая, что не испытывает не-нависти. Обычно, как только отец поворачивался к нему спиной, Вишес давал волю пре-зрению к этому мужчине. Теперь ничего этого не было. Он испытывал то же самое, ко-гда смотрел на книги, перед тем как их отдать. Он... ничего не чувствовал. Ви посмотрел вниз, на парня, которого избил. – Если ты еще когда-нибудь ко мне приблизишься, я сломаю тебе обе ноги и руки и сделаю так, что ты больше никогда не сможешь видеть. Все ясно? Парень улыбнулся, хоть его рот и опух, словно его покусали пчелы. – А что если я первым пройду превращение? Ви положил руки на колени и наклонился. – Я сын своего отца. И потому – способен на все. Независимо от своего размера. Глаза мальчишки расширились от очевидной истины: оторванный от реальности, каким сейчас был Вишес, он мог пережить что угодно, мог сделать что угодно, и ничто не помешает ему пойти до конца. Сейчас он был таким же, каким всегда был его отец – бездушной расчетливой машиной изнутри, покрытой плотью снаружи. Сын выучил свой урок.
Очнувшись, Джейн вспомнила, что видела гротескный сон, в котором некто ил-люзорный, не существующий в реальности, живой-здоровый был заперт с ней в одной комнате: она видела острые клыки пациента, и его рот на запястье женщины, когда он пил из ее вены. Туманные, странные образы затягивали и пугали ее, как брезент, под которым что-то шевелилось. Что могло причинить боль. Могло укусить. Вампир. Она не часто чего-то боялась, но именно сейчас ее охватил страх. Медленно при-поднявшись, она оглядела спартанскую спальню, и с ужасом поняла, что ее похищение не было сном. А остальное? Она не различала четких границ реального и невозможного, а память была изрешечена пустующими провалами. Джейн вспомнила, как оперировала пациента. Вспомнила, как перевела его в отделение интенсивной терапии. Как ее похитили какие-то мужчины. А что дальше? Одни провалы. Сделав глубокий вдох, она почувствовала запах еды и обнаружила поднос на стуле рядом с креслом. Джейн подняла серебряную крышку... Господи, какая прелестная тарел-ка. Фарфор Имари , прямо как у ее матери. Нахмурившись, она отметила, что блюдо бы-ло явно для гурманов: ягненок с молодым картофелем и летняя тыква. Кусок шоколадного торта, кувшин и стеклянный стакан. Может, они забавы ради еще и Вольфганга Пака похитили? Она взглянула на своего пациента. Закрыв глаза, он лежал на черных простынях под светом лампы на ночном столике, его тяжелые плечи едва виднелись из-под одеяла, а черные волосы разметались по подушке. Дыхание было медленным и ровным, на лице играли краски, от лихорадки не осталось и следа. И хотя его брови были напряжены, а рот сжат в тонкую линию, он выглядел... выздоравливающим. Что было невозможно, если только она не провалялась в отключке неделю. Джейн встала, потянулась руками над головой и выгнула спину, разминая позвон-ки. Она бесшумно подошла и проверила пульс мужчины. Ровный. Сильный. Ад и все преисподни. Все это было нелогично. Все. Пациенты с огнестрельным и ножевым ранениями, у которых дважды останавливалось сердце, а затем перенесшие от-крытую операцию, не восстанавливаются вот так просто. Никогда. Вампир. О, да прекрати. Она взглянула на цифровые часы на тумбочке и увидела дату. Пятница. Пятница? Боже, была пятница, десять утра. Она оперировала его всего восемь часов назад, а он вы-глядел так, будто выздоравливал уже несколько недель. Может, все это – сон. Может, она уснула в поезде, направляющемся до Манхэтте-на, и проснется, когда они подъедут к Перм Стэйшн. Она нервно рассмеется, выпьет чаш-ку кофе и пойдет на собеседование в Колумбию, как и планировала, свалив все помере-щившееся на некачественную еду из автомата. Она ждала. Надеялась, что проснется, когда поезд тряхнет на ухабе. Но вместо этого, часы продолжали считать минуты. Хорошо. Вернемся к мысли о том, что это кусачая реальность. Чувствуя себя абсо-лютно одинокой и до смерти запуганной, Джейн подошла к двери, дернула за ручку. За-перто. Сюрприз, сюрприз. Появился непреодолимый соблазн грохнуть по двери, но зачем? Никто с обратной стороны не собирался ее освобождать. Кроме того, ей не хотелось, чтобы кто-нибудь из них узнал, что она проснулась. Место было надежно защищено: окна были оборудованы какими-то перегородками с другой стороны, и пластины располагались настолько плотно, что сквозь них не пробивался и луч дневного света. Дверь была явно непроходима. Стены – крепкими. Ни телефона, ни компьютера. В шкафу была только черная одежда, здоровые сапоги и огнеупорный шкафчик. С замком. Из ванной комнаты тоже бежать некуда. Окон нет, вентиляционное отверстие, достаточно большое для того, чтобы в него протиснуться, отсутствует. Она вернулась обратно в комнату. Боже, это не спальня, а камера с матрасом. И это был не сон. Активизировались надпочечники , а сердце бешено отплясывало в груди. Она на-помнила себе, что ее должна искать полиция. Просто обязана. В больнице полно камер и различных систем безопасности, кто-то должен был видеть, как увозили ее и пациента. Кроме того, она пропустила собеседование, наверняка и по этому поводу возникнут во-просы. Пытаясь взять себя в руки, Джейн закрылась в ванной комнате, замок в двери кото-рой, разумеется, был вырезан. Воспользовавшись туалетом, она умылась и схватила поло-тенце, висевшее на двери. Зарывшись лицом в ткань, она почувствовала удивительный аромат, который заставил ее замереть. Это был запах пациента. Должно быть, он пользо-вался этим полотенцем, прежде чем вышел из дома и получил пулю в грудь. Она закрыла глаза и глубоко вдохнула. Секс был первой и единственной мыслью, что пришла ей в голову. Боже, если бы этот аромат можно было разливать по бутылкам, законный доход этих мальчиков превосходил бы поступления от наркотиков и азартных игр. Испытывая к себе отвращение, она отбросила полотенце, будто мусор, и вдруг за-метила нечто блеснувшее возле унитаза. Наклонившись к мраморной плитке, она обнару-жила на полу опасную бритву, очень старомодную, что напомнило ей о вестернах. Она подняла ее, посмотрев на блестящее лезвие. Теперь у нее было отличное оружие, подумала она. Чертовски отличное оружие. Джейн положила ее в карман своего белого халата, и услышала, как дверь в спаль-ню открылась. Она вышла из ванной, держа руку в кармане, а взгляд – бдительным. Вернулся Рэд Сокс, вместе с парой больших спортивных сумок. Груз не казался таким уж существен-ным, по крайней мере, не для парня его размеров, но он явно сгибался под его весом. – Этого хватит для начала, – сказал он хриплым, усталым голосом, произнеся слово «начало» в классической Бостонской манере. – Для начала чего? – Его лечения. – Прошу прощения? Рэд Сокс нагнулся и открыл одну из сумок. Внутри были коробки с бинтами и марлевыми повязками. Латексные перчатки. Подкладное судно из сиреневого пластика. Баночки с таблетками. – Он сказал, что тебе может понадобиться. – Да что ты. Провались все в ад. У нее не было никакого желания играть в доктора. Спасибо большое, ей хватало того, что она стала жертвой похищения. Парень осторожно выпрямился, как будто у него кружилась голова. – Ты позаботишься о нем. – Правда? – Да. И, предвосхищая твой вопрос, отвечу: да, ты покинешь это место живой и не-вредимой. – В случае если я окажу медицинскую помощь, да? – В общем-то, да. Но я не переживаю. Ты бы сделала это в любом случае, так ведь? Джейн посмотрела на парня. Большую часть его лица не было видно из-за бейсбол-ки, но изгиб челюсти она узнала. И этот Бостонский акцент. – Я тебя знаю? – спросила она. – Это вряд ли. В наступившей тишине, она изучала его взглядом врача. Цвет кожи был серым и явно нездоровым, щеки впали, а руки дрожали. Он выглядел так, будто пару недель про-вел в запое, его шатало, и дыхание было сбивчивым. И что это за запах? Боже, он напом-нил ей о ее бабушке: денатурированные духи и пудра для лица. Или... может, что-то дру-гое, то, что напомнило ей о медицинской школе... Да, похоже на то. От него пахло фор-мальдегидом, как на курсах по макроскопической анатомии человека. Определенно, он был бледен, как труп. И до здоровья и бодрости ему явно было далеко. Джейн подумала, сможет ли она его вырубить. Чувствуя бритву в кармане, она измерила расстояние между ними, и решила вы-ждать. Даже с учетом его слабости, дверь была закрыта и заперта на замок. Если она на-падет на него, то рискует получить травму или быть убитой, так и не добившись возмож-ности хотя бы приблизиться к выходу. Лучший вариант – ждать рядом с дверным кося-ком, пока кто-нибудь не войдет. Ей необходим элемент неожиданности, иначе они навер-няка управятся с ней. Хотя, что она собирается делать, выбравшись из комнаты? Она была в большом доме? Маленьком? Возникло предчувствие, что эти Форт Ноксовские игрушки на окнах, были здесь обыденным делом. – Я хочу уйти. Рэд Сокс вымученно вздохнул. – Через пару дней ты вернешься к своей обычной жизни без каких-либо воспоми-наний о том, что произошло. – Да, верно. Похищение – прекрасный способ поладить с дамой. – Сама увидишь. Или нет – уж как дела пойдут. Рэд Сокс двинулся к постели, и, чтобы не упасть по пути, облокотился на письмен-ный стол, затем на стену. – Он выглядит лучше. Ей хотелось заорать, чтобы он не приближался к ее пациенту. – Ви? – Рэд Сокс осторожно присел на кровать. – Ви? Глаза пациента открылись через мгновенье, уголок его рта дернулся. – Коп. Двое мужчин одновременно протянули друг другу руки. Наблюдая за ними, Джейн решила, что парни, должно быть, приходились друг другу братьями, хотя цвет их волос различался. Может, они просто были очень близкими друзьями? Или любовниками? Взгляд пациента скользнул по ней, пробежал сверху вниз вдоль ее тела, как будто он проверял, не пострадала ли она. Потом он посмотрел на еду, к которой она не притро-нулась, нахмурился, явно не одобряя это. – Дежа вю, разве нет? – прошептал Рэд Сокс пациенту. – Но тогда в кровати валял-ся я. Как теперь называть это? Может, не стоит больше выделываться по поводу всего этого дерьма с ранениями? Эти ледяные, светящиеся глаза оставили ее и переместились на приятеля. Неодоб-рение не сходило с его лица. – Паршиво выглядишь. – Зато ты сейчас роскошнее Мисс Америки. Пациент с трудом вытащил руку из-под одеяла, казалось, она весила как фортепиа-но. – Помоги мне снять перчатку. – Забудь об этом. Ты не готов. – Тебе становится хуже. – Завтра… – Сейчас. Мы сделаем это сейчас. – Голос пациента упал до шепота. – Через день ты не сможешь даже стоять. Сам знаешь, что произойдет. Рэд Сокс опустил голову, пока она не повисла на шее, как мешок муки. Он тихо выругался и потянулся к перчатке пациента. Джейн пятилась, пока не наткнулась на кресло. Эта рука свалила ее медсестру в эпилептическом припадке, но двое мужчин вели себя так, будто контакт с этой штукой – так, обычное дело. Рэд Сокс аккуратно снял черную кожу, освобождая руку, покрытую татуировками. Боже мой, казалось, кожа светится. – Подойди, – сказал пациент, широко распахивая объятия навстречу мужчине. – Ложись рядом. Дыхание в груди Джейн остановилось.
***
Кормия зашла в святилище, ее босые ноги и белая мантия не производили никакого шума, дыхание проходило через легкие без единого звука, едва заметно. Она двигалась так, как должна двигаться Избранная, не отбрасывая тени, не издавая ни шороха. Но у нее была личная цель, а это неправильно. Как Избранная, она должна служить Деве-Летописеце постоянно, и все ее намерения должны быть связаны только с ней. Но личные нужды Кормии были также неоспоримы. Книжный Храм находился в конце длинной колоннады, и его двойные двери всегда были открыты. Из всех святилищ, в том числе и того, в котором хранились драгоценные камни, это было самым ценным: в нем содержались записи о расе, которые вела сама Дева-Летописеца, дневники, что охватывали необъятные временные рамки, тысячи лет. Святая Дева диктовала их специально обученным Избранным, и этот труд, выполненный с душой, являлся заветом истории и веры. Среди стен цвета слоновой кости, в мерцании белых свечей, Кормия неслышно шла по мраморному полу, минуя бесчисленные ряды, ускоряя шаг, нервничая все больше. Дневники были расположены в хронологическом порядке, отдельно для каждого года и в соответствии с каждым социальным классом, но то, что она искала, не хранилось в общем отделе. Она посмотрела через плечо, дабы убедиться, что вокруг никого нет, и нырнула вниз по коридору, прямо к блестящей красной двери. В середине панели было изображе-ние двух черных кинжалов, пересекающихся лезвиями, рукоятками вниз. Вокруг руко-яток, сусальным золотом, на древнем языке был написан священный девиз:
Братство Черного Кинжала Защищать и Оберегать Нашу Матерь, Нашу Расу, Наших Братьев
Ее рука дрожала, когда она положила ее на золотую ручку. Эта зона была запрет-ной, и если ее поймают, она будет наказана, но ее это не заботило. Даже если Кормия и боялась того, что искала, она больше не могла выносить своего неведения. Размеры и пропорции комнаты были колоссальны, ее высокий потолок покрыт зо-лотыми листьями, стеллажи были не белыми, а блестяще черными. Книги на полках, опоясывающих стены, были обернуты черной кожей, их корешки отделаны золотом, в котором отражались слабые блики свечей. На полу лежал кроваво-красный, мягкий, как мех, ковер. В воздухе пахло чем-то необычным, запах напоминал какие-то специи. Ей каза-лось, это потому, что братья приходят иногда в этот зал и подолгу засиживаются среди своей истории, вынимая с полок книги, может быть, о себе, а может быть, о своих пред-ках. Она попыталась представить их здесь и не смогла, так как никогда не видела ни одного из них. На самом деле, она никогда не видела мужчину во плоти. Кормия быстро вычислила порядок томов, оказалось, они были организованы в хронологическом порядке – о, подождите. Здесь так же был и биографический раздел. Она опустилась на колени. Каждый комплект томов было отмечен номером и на нем стояло имя Брата и его отцовская линия. Первый том был очень древним, на нем были архаично расположенные символы, что напомнило ей о самых старых частях дневника Девы-Летописецы. Этому первому Воину было посвящено несколько книг, а следующие двое Братьев значились как его сыновья. Следуя далее вдоль ряда книг, она достала первую попавшуюся и открыла. На ти-тульном листе был великолепно выписан портрет Брата, вокруг него следовало подробное описание: имя и дата рождения, дата вступления в Братство, описывалась его доблесть на поле брани и тактические умения. На следующей странице располагалась родословная Воина на протяжении всех поколений, после чего шел список его жен и детей. Затем в каждой главе следовало подробное описание его жизни, как на поле битвы, так и вне ее. Этот Брат, Торчер, по всей видимости, прожил долгую жизнь и был славным Вои-ном. О нем было три книги, и одна из последних записей была посвящена радости мужчины, по поводу вступления в Братство, его единственного, оставшегося в живых сына, по имени Рейдж. Кормия вернула книгу на место, и продолжила путь вдоль рядов, пальцем пробегая по переплетам, касаясь имен. Эти мужчины воевали, чтобы оберегать ее, они пришли на помощь, когда Избранные подверглись нападению сотни лет назад. Они также защищали гражданское население от лессеров. Может быть, все эти приготовления для Праймэйла пройдут не так уж плохо. Конечно же, тот, чья задача – защищать невинных, не сможет причинить ей боль. Так как она не знала возраста того, кто ей был обещан, и дату его вступления в Братство, она просматривала каждую книгу. А их было так много, бесконечные полки... Ее палец остановился на корешке толстого тома, одном из четырех: БЛАДЛЕТТЕР 356 Имя отца Праймэйла заставило ее похолодеть. Она читала о нем, как часть истории расы, и, пресвятая Дева, возможно, она ошиблась. Если истории об этом мужчине были правдой, то получалось, что даже тот, кто храбро воевал, мог оказаться очень жестоким. Странно, что его отцовской линии не было в списке. Она шла дальше, отслеживая еще больше переплетов, еще больше имен. ВИШЕС СЫН БЛАДЛЕТТЕРА 428 Здесь был только один том, и он был тоньше ее пальца. Когда Кормия легко доста-ла книгу и провела ладонью по обложке, ее сердце бешено застучало. Книга открылась с трудом, было ясно, что ее редко касались. Вернее, не касались вообще. Портрет Брата от-сутствовал, не было и подробного описания его боевых подвигов, только дата рождения, которая указывала, что скоро ему исполнится триста лет и три года, и запись о том, когда он вступил в Братство. Она перевернула страницу. Не было никакого упоминания о его происхождении, за исключением того, что его отцом был Бладлеттер. Остальная часть книги была чиста. Поставив книгу на место, она вернулась к томам, посвященным отцу и вытащила третий из них. Она читала об отце, в надежде узнать о сыне что-то, что могло бы развеять ее опасения, но обнаружила такую жестокость, что это заставило ее молиться, чтобы Праймэйл был похож на свою мать, кем бы она ни была. «Бладлеттер» – очень подходя-щее имя для такого Воина, потому как он был одинаково жесток и к вампирам, и к лессе-рам. Пролистав до конца, она обнаружила на последней странице запись о его смерти, хотя о причине ничего не говорилось. Она достала первый том и открыла его, чтобы по-смотреть на портрет. У него были черные как смоль волосы, борода и такие глаза, что ей захотелось отбросить книгу прочь и никогда не открывать снова. Вернув том на место, она осела на пол. По окончании секвестра Девы-Летописецы, сын Бладлеттера придет за Кормией и получит ее тело в законное владение. Она не знала что последует за этим, не могла даже представить дальнейшие действия мужчины, и очень страшилась сексуального обучения. По крайней мере, как Праймэйл, он возляжет с другими, напомнила она себе. Со многими другими, часть из которых специально подготовлена для того, чтобы доставлять мужчинам удовольствие. Без сомнения, он предпочтет их. Если ей хоть немного повезет, он будет редко приходить к ней. ------------------------------------- Фарфор Имари известен с 17-го века и является своеобразной визитной карточкой Японии. Фарфоровые изделия, выполненные в этом стиле, украшают известные музейные и частные коллекции. Вольфганг Пак - знаменитый Шеф-повар, уже 16 лет отвечает за приготовление праздничного ужина для участников церемонии вручения премии «Оскар» выделяя гормоны стресса, надпочечники вбрасывают в кровь человека повышенное количество гормонов стресса (адреналина, кортизола и др.). Форт Нокс (англ. Fort Knox) — военная база в штате Кентукки, место хранения золотого запаса США. Бладлеттер (англ. Bloodletter) – лицо, производящее кровопускание
Бутч растянулся на постели, и Ви со стыдом, признался себе, что провел много дней, представляя: на что это будет похоже? Что он почувствует? Что он будет обонять? Теперь, когда это стало реальностью, он был рад, что ему пришлось сосредоточиться на исцелении Бутча. В противном случае, он бы чувствовал ненужное напряжение, и ему пришлось бы отстраниться. Когда его грудь коснулась груди Бутча, он попытался сказать себе, что ему это не нужно. Он старался делать вид, что ему не требовалось чувствовать кого-то рядом, что ему не приносит облегчения это ощущение, когда кто-то плотно прижимается к тебе с го-ловы до пят, он притворился, что ему наплевать на тепло и тяжесть тела рядом с ним. Исцелив копа, он не излечится сам. Но это, конечно, все вздор. Ви обнял Бутча и открылся, чтобы принять в себя все зло Омеги. После визита матери и пулевого ранения, он жаждал близости другого челове-ка, ему было необходимо чувствовать руки, которые обнимут в ответ. Биение сердца на-против его собственного. Он так долго не протягивал руки другому человеку, так долго держался в стороне. Он снял щиты рядом с единственным человеком, которому доверял, и от этого защипало глаза. Как хорошо, что он никогда не плакал, иначе щеки стали бы мокрыми, словно реч-ные камни. Бутч вздрогнул от облегчения, и Вишес почувствовал, как дрожат плечи и бедра мужчины. Зная, что этого делать не следует, но не в силах остановить себя, Ви протянул свою татуированную руку и глубоко запустил ее в густые волосы Бутча. Коп издал еще один стон и придвинулся ближе, Ви перевел глаза на своего хирурга. Широко распахнув глаза и приоткрыв рот, она наблюдала за ними из кресла. Ви не чувствовал неловкости лишь потому, что знал, что когда она уйдет, у нее не останется воспоминаний об этом интимном моменте. В противном случае он бы этого не вынес. Подобная хрень не часто случалась в его жизни, в основном потому, что он не до-пускал такого. И будь он проклят, если хоть кто-то из чужаков будет лезть в его частные дела. За исключением того... что она-то вроде как не являлась чужаком. Хирург сидела, глубоко утонув в кресле, прижав руку к горлу. Время шло медлен-но, вытягиваясь во всю длину, как ленивая собака туманной летней ночью. Она смотрела ему прямо в глаза, и он тоже не отводил взгляда. Опять в голову пришло это слово: Мое. Только вот о ком из них он думал? О Бутче или о ней? О ней, подумал он. Именно эта женщина в другой стороне комнаты вызывала в го-лове это слово. Бутч зашевелился, его ноги легко касались ног Ви через одеяло. Ви почувствовал укол вины, вспомнив, сколько раз он представлял себя с Бутчем – в объятиях, так, как сейчас, размышлял о…ну, лечение не было и половиной тех мыслей. Странно, конечно. Теперь, когда все это происходило на самом деле, Ви не думал ни о чем сексуальном по отношению к Бутчу. Нет... сексуальное влечение и «связующее» слово были направлены на ту молчаливую женщину в его комнате, явно пребывающую в шоке. Может быть, она не выносила вида мужчин вместе? Не то чтобы они с Бутчем ко-гда-то будут вместе. По какой-то нелепейшей гребаной причине Ви сказал ей: – Он мой лучший друг. Казалось, она удивилась этому пояснению. Ровно, как и он. Джейн не могла оторвать глаз от кровати. Пациент и Рэд Сокс ярко светились, их тела испускали мягкий свет, и между ними что-то происходило, какой-то обмен. Господи, сладкий запах в воздухе постепенно исчезал. Лучшие друзья? Она посмотрела на руку пациента, зарывшуюся в волосы Рэд Со-кса, и на то, как его сильные руки притягивали мужчину ближе к себе. Конечно, они были друзьями, но как далеко они зашли в своей дружбе? Прошло Бог знает сколько времени прежде, чем Рэд Сокс, наконец, издал долгий вздох и поднял голову. Глядя на их лица, в нескольких дюймах друг от друга, Джейн при-готовилась к худшему. Она спокойно относилась к таким мужчинам, но по какой-то бе-зумной причине она не хотела видеть, как ее пациент целует своего друга. Или кого-то еще. – Ты в порядке? – спросил Рэд Сокс. Голос пациента был низким и тихим. – Да. Я устал. – Не сомневаюсь. Рэд Сокс плавным движением соскользнул с кровати. Черт побери, он выглядел так, будто провел месяц на спа-курорте. К нему вернулся нормальный цвет лица, а глаза стали спокойными и ясными. Исчезла атмосфера зла. Пациент перевернулся на спину, потом лег на бок, поморщившись от боли. Затем попытался вернуться в первоначальное положение. Он скрестил ноги под одеялом, как будто пытаясь избавиться оттого, что сейчас чувствовало его тело. – Тебе больно? – спросил Рэд Сокс. Когда ответа не последовало, парень бросил взгляд через плечо. – Можешь помочь ему, док? Ей хотелось сказать «нет». Ей хотелось грязно выругаться и еще раз потребовать, чтобы ее отпустили. Ей хотелось крепко пнуть этого члена клуба Рэд Сокс по яйцам за то, что от произошедшего сейчас ее пациенту стало хуже. Но клятва Гиппократа заставила ее подняться и подойти к вещевым мешкам. – Зависит от того, что ты мне принес. Подойдя ближе, она обнаружила запас лекарств от любого вида боли из Уолгрин . И все это было упаковано в мешки Биг Фарма , а значит, у них существовали свои источ-ники в клинике: лекарства были запечатаны таким образом, что явно не проходили через черный рынок. Черт, эти парни, вероятно, и были черным рынком. Чтобы убедиться, что она ничего не пропустила, Джейн проверила вторую сумку... и обнаружила свою любимую форму для йоги... и остальные вещи, которые упаковала для поездки в Манхэттен, на интервью в Колумбии. Они были у нее дома. Эти ублюдки залезли в ее дом. – Нам пришлось отогнать твою машину, – пояснил Рэд Сокс. – И решили, что тебе потребуется свежая одежда. А это было уже упаковано. Они ехали на ее Ауди, шарили по комнатам, рылись в ее вещах. Джейн встала, и пнула сумку так, что она пролетела через всю комнату. Вся ее одежда вывалилась на пол, она сунула руку в карман и схватила бритву, готовая перере-зать Рэд Соксу горло. Послышался твердый голос пациента: – Извинись. Она развернулась и посмотрела на кровать. – За что? Вы забрали меня против моей во… – Не ты. Он. Рэд Сокс быстро сказал раскаивающимся голосом: – Я сожалею, что мы вошли в твой дом. Мы просто пытаемся тебе все облегчить. – Облегчить? Не обижайся, конечно, катись ты к черту на рога со своими извине-ниями. И знайте, люди заметят мое исчезновение. Полиция будет искать меня. – Мы обо всем позаботились. Даже насчет встречи на Манхэттене. Мы нашли би-леты на поезд и приглашение на собеседование. Они больше тебя не ждут. От ярости она на какое-то мгновенье лишилась голоса. – Да как вы смеете. – Они согласились перенести интервью, когда узнали, что ты заболела. Будто это должно ее успокоить. Джейн открыла рот, готовая наброситься на него, когда до нее дошло, что она на-ходится полностью в их власти. Противодействие похитителям, возможно, было не самым умным в данной ситуации. Выругавшись, она посмотрела на пациента. – Когда вы меня отпустите? – Как только я встану на ноги. Она внимательно изучила его лицо, от эспаньолки и алмазных глаз до тату на вис-ке. Не думая, она сказала: – Дай мне слово. Поклянись жизнью, которую я тебе вернула. Вы позволите мне уйти целой и невредимой. Он не колебался. Даже не перевел дыхание. – Клянусь своей честью и кровью, что течет в моих жилах, ты будешь свободна, как только я поправлюсь. Ругая себя и их, она вынула руку из кармана, нагнулась и вытащила флакон деме-рола из большой сумки. – Не вижу здесь шприцов. – У меня есть. Рэд Сокс подошел и вынул стерильный пакет. Когда она попыталась взять его, он не выпустил его из рук. – Уверен, ты используешь их с умом. – С умом? – Она вырвала шприц из его руки. – Нет, я воткну шприц ему в глаз. Ведь именно этому меня учили в медицинском колледже. Нагнувшись еще раз, она порылась в сумке и нашла пару резиновых перчаток, па-кет проспиртованных салфеток, марлю и упаковку для смены повязки на груди. Хотя она для профилактики и влила пациенту антибиотики еще до операции, так что риск заражения был низок, она все равно спросила: – Можешь достать антибиотики? – Все что потребуется. Да, у них определенно были связи в больнице. – Возможно, мне потребуется немного ципрофлоксацина или амоксициллина. За-висит от того, что входит в состав этой хирургической упаковки. Она положила иглу, флакон и другие материалы на тумбочку, натянула перчатки и разорвала упаковку. – Секунду, док, – сказал Рэд Сокс. – Прошу прощения? Рэд Сокс смотрел на нее, его взгляд был как оружейный прицел. – При всем уважении, хочу подчеркнуть, что если ты намеренно навредишь ему, я убью тебя голыми руками. Мне все равно, что ты женщина. Ужас пробежал по ее позвоночнику, когда рычание заполнило спальню. Похожее издает мастифф перед нападением. Они оба в шоке посмотрели на пациента. Его верхняя губа приподнялась, обнажая острые передние зубы, которые стали длиннее в два раза. – Никто не прикоснется к ней. И плевать, что она сделает или кому. Рэд Сокс нахмурился, будто его приятель лишился разума. – Ты знаешь о нашей договоренности, сосед. Я забочусь о твоей безопасности, пока ты не сможешь сам о себе позаботиться. Тебе это не по нраву? Лечи скорее свою задницу, и потом можешь беспокоиться о ней. – Никто. Последовала минута молчания, в течение которой Рэд Сокс по очереди переводил взгляд, то на врача, то на пациента, как будто пересматривая законы физики, и сомневаясь в самой математике. Джейн вмешалась, чувствуя, что ей необходимо их успокоить, пока они не вскипе-ли окончательно: – Ладно, ладно. Давайте прекратим это идиотское позерство, хорошо? Оба посмотрели на нее с удивлением, но, казалось, их еще больше поразило то, как она локтем оттолкнула Рэд Сокса в сторону. – Если ты собираешься быть здесь, выруби агрессию. Этим ты ему не поможешь, – она посмотрела на пациента. – Ну а ты… ты просто расслабься. После продолжительного молчания, Рэд Сокс прокашлялся, а пациент надел свою перчатку и закрыл глаза. – Спасибо, – пробормотала она. – Теперь, если вы, парни, не возражаете, я начну делать свою работу, чтобы поскорее отсюда выбраться. Она вколола пациенту дозу демерола, и, через несколько секунд, жесткая линия его бровей расслабилась, словно на них ослабили винты. Напряжение покинуло его тело, она ослабила повязку на его груди и сняла марлю. – Боже... мой, – выдохнула она. Рэд Сокс посмотрел через ее плечо. – Что случилось? Рана же хорошо зажила. Она мягко ощупала ряд металлических скоб и розовый шов под ними. – Теперь это можно снять. – Помощь нужна? – Это неправильно. Пациент открыл глаза, и было очевидно, что он знал, о чем она думает: Вампир. Не глядя на Рэд Сокса, она сказала: – Не достанешь мне хирургические ножницы и зажимы из той сумки? О, и принеси мне локальный спрей-антибиотик. Услышав шорох в другом конце комнаты, она прошептала: – Что ты такое? – Живой, – ответил пациент, – благодаря тебе. – Вот возьми. Джейн нервно дернулась, притянутая за ниточки кукловода игрушка. Рэд Сокс протягивал ей инструменты из нержавеющей стали, но она не могла вспомнить, зачем просила их. – Скобы, – пробормотала она. – Что? – переспросил Рэд Сокс. – Я вытащу скобы, – она взяла ножницы и зажимы и брызнула на грудь пациента антибиотик. Несмотря на то, что ее мозг выделывал непонятные па внутри черепной коробки, она умудрилась вытащить и удалить каждую из двадцати, или около того, металлических скоб, бросая их в мусорную корзину, рядом с кроватью. Закончив, она смыла капли крови, выступившие из каждого прокола, а затем нанесла на грудь еще антибиотика. Встретившись с его бриллиантовым взглядом, она знала наверняка, что он не был человеком. За всю свою жизнь она повидала слишком много внутренних органов, и слишком часто боролась за жизни пациентов, чтобы сейчас думать иначе. Но она не знала, радоваться ей или плакать. И всей человеческой расе. Как такое возможно? Существование совершенно иного вида с огромным количе-ством человеческих характеристик? С другой стороны, вероятно, именно это помогло им остаться в тени. Джейн накрыла его грудь тонким слоем марли, которую затем обернула вокруг. Когда она закончила, пациент поморщился, и его рука, та, что в перчатке, легла на живот. – Ты в порядке? – спросила Джейн, когда его лицо побледнело. – Тошнит, – над верхней губой выступил пот. Она посмотрела на Рэд Сокса. – Я думаю, тебе лучше уйти. – Почему? – Его сейчас стошнит. – Я в порядке, – пробормотал пациент, закрывая глаза. Джейн направилась к сумке за уткой, и сказала Рэд Соксу: – Уходи прямо сейчас. Дай мне его осмотреть. Для этого нам не нужна аудитория. Чертов демерол. Он снимал боль, но иногда побочные эффекты доставляли немало проблем пациентам. Рэд Сокс замешкался, пока больной не застонал и не начал вынужденно сглаты-вать. – Мм, хорошо. Слушай, прежде чем я уйду, тебе принести, что-нибудь свежее, по-есть? Может, ты хочешь что-нибудь особенное? – Ты шутишь? По-твоему, я должна забыть о похищении и смертельной угрозе, и сделать у тебя заказ? – Нет причины голодать пока ты здесь. – Он взял поднос. Боже, этот его голос... грубый, хриплый голос с Бостонским акцентом. – Я знаю тебя. Я определенно откуда-то тебя знаю. Сними кепку. Я хочу видеть твое лицо. Парень взял остывшую еду и пересек комнату. – Я принесу тебе что-нибудь поесть. Когда дверь закрылась, и послышался шум запираемого замка, она почувствовала какое-то детское желание подбежать и заколотить по ней. Но тут больной застонал, и она посмотрела на него. – Может, перестанешь с этим бороться? – Черт... побери... – он повернулся набок, когда начались рвотные позывы. Судно не понадобилась, потому что в его желудке было пусто. Джейн заставила себя пойти в ванную и принести полотенце, которое она положила на рот пациента. Его спазмы жалко тонули в полотенце, он схватился за грудь, как будто не хотел, чтобы от-крылась рана. – Все в порядке, – сказала она, положив руку на его гладкую спину. – Ты уже вполне здоров. Шов не откроется. – Такое чувство... будто я... черт… Боже, он страдал: его лицо покраснело от напряжения, он весь вспотел, а тело трясло. – Ничего страшного, просто не подавляй это. Чем меньше ты борешься с ней, тем легче тебе будет. Да... вот так... дыши между приступами. Хорошо, сейчас... Она гладила его по спине и держала полотенце, продолжая нашептывать. Когда все закончилось, пациент лежал неподвижно, дыша через рот, его рука в перчатке сжала уголок простыни. – Было не очень-то весело, – прохрипел он. – Мы подберем тебе другое болеутоляющее, – пробормотала она, убирая волосы с его глаз. – Больше никакого демерола. Послушай, я хочу проверить твои раны, хорошо? Он кивнул и откинулся на спину, его грудь казалась такой же широкой, как эта проклятая постель. Она осторожно сняла повязку, нежно подняла марлю. Господи... кожа, которая была проколота скобами всего пятнадцать минут назад, полностью зажила. Оста-лись лишь тонкие розовые линии на его груди. – Что ты такое? – выпалила она. Ее пациент откатился к ней. – Уставший. Даже не подумав о том, что делает, она снова начала гладить его, движения ее ла-дони, по его коже, издавали тихий шорох. Прошло совсем немного времени, прежде чем она заметила, какими жесткими и мускулистыми были его плечи... и то, к чему она прикасалась, было теплым и очень мужским. Она убрала ладонь. – Пожалуйста. Он схватил ее за запястье рукой, на которой не было татуировок, хотя его глаза были закрыты. – Прикоснись ко мне или... черт, держи за руку, я... как будто плыву по течению. Уплываю. Я ничего не чувствую. Ни кровать... ни свое тело. Она посмотрела вниз, туда, где он держался за нее, глазами измерила бицепсы, ши-роту его груди. В голове мелькнула мысль, что он мог переломить ее руку надвое, но не станет. Полчаса назад он был готов разорвать горло одному из своих близких, чтобы за-щитить ее… Прекрати. Прекрати чувствовать себя с ним в безопасности. Стокгольмский синдром нам не товарищ. – Пожалуйста, – сказал он, прерывисто дыша, стыд сжимал его горло. Боже, она никогда не понимала, как жертвы похищений развивали отношения со своими похитителями. Это было против всей логики, против закона самосохранения: твой враг не может быть твоим другом. Но отказаться от его тепла было немыслимо. – Мне нужна моя рука обратно. – У тебя же их две. Используй другую. С этими словами он прижал к себе ее ладонь, простыни все дальше соскальзывали с его тела. – Тогда позволь мне перейти на другую сторону, – пробормотала она, вытащила руку из его захвата, сменив ее на другую, положив освобожденную ладонь ему на плечо. Его кожа была золотисто-коричневого цвета летнего загара и такой гладкой... Гос-поди, гладкой и упругой. Ее взгляд скользнул по изгибу его спины, на затылок, и, прежде чем она осознала, что делает, она уже гладила его блестящие волосы. Короткие на затыл-ке, длинные вокруг лица - может, он специально носил их таким образом, чтобы скрыть татуировки на виске? Хотя, они наверняка были сделаны на показ, иначе, зачем наносить их на таком заметном месте? Он издал горловой звук, мурлыканье, которое прокатилось по его груди и верхней части спины, затем отодвинулся, потянув ее руку за собой. Очевидно, он хотел, чтобы она потянулась вслед за ним, но она начала сопротивляться, и он вернулся обратно. Глядя на свою руку, на его твердом бицепсе, Джейн думала о том, когда в послед-ний раз была близка с мужчиной. Давно это было. И честно говоря, ей не было так хорошо тогда. В памяти возникли глаза Манелло... – Не думай о нем. Она дернулась. – Откуда ты знаешь, о ком я думаю? Пациент отпустил ее и медленно перевернулся так, что оказался к ней затылком. – Извини. Это не мое дело. – Как ты узнал? – Я постараюсь заснуть, хорошо? – Хорошо. Джейн встала и подошла обратно к своему креслу, думая о его шестикамерном сердце. О его крови неопределенной группы. О клыках в запястье блондинки. Взглянув в окно, она спросила себя, что если стекла были закрыты не только из соображений безо-пасности, но и для защиты от дневного света. К чему все это приведет? Быть запертой в комнате с... вампиром? Рациональная ее часть решительно отвергала подобную мысль, но где-то глубоко внутри нее правила логика. Она покачала головой, вспоминая свою любимую цитату из Шерлока Холмса, перефразируя ее: «Если вы отсекли все возможные объяснения, то не-возможные и есть ответ». Логика и биология не лгут, не так ли? Это была одна из причин, почему она решила стать врачом. Она посмотрела на своего пациента, запутавшись в выводах. В голове крутилась мысль о возможностях эволюции, но Джейн старалась учитывать и более практические вопросы. Она подумала о лекарствах, что были в вещевом мешке, и о том, что ее пациент находился в опасной части города, когда его подстрелили. И, эй, они похитили ее. Как она вообще могла доверять ему, или его словам? Джейн засунула руку в карман и нащупала бритву. Ответ на этот вопрос был прост. Она не могла. ----------------------------------------- Уолгрин (Walgreen) - крупнейшая аптечная сеть в США. Биг Фарма (Big Pharma) - крупнейшие международные фармацевтические и биофармацевтические компа-нии мира Стокгольмский синдром — термин популярной психологии, взаимная или односторонняя симпатия, возникающая между жертвой и агрессором в процессе захвата и применения (или угрозы применения) насилия.
В своей спальне, в особняке, Фьюри сидел, прислонившись к спинке кровати, уку-тав ноги в синий бархатный плед. Он снял протез, а в тяжелой стеклянной пепельнице рядом с ним тлел окурок. Из скрытых динамиков Bose слышался Моцарт. Книга об огнестрельном оружии служила ему в данный момент больше как моль-берт, а не материал для чтения. Перед ним лежал толстый лист белой бумаги, но он пока не сделал ни одной пометки своим карандашом Тикондерога № 2. Портрет был закончен. Фьюри дорисовал его около часа назад и собирался с духом, чтобы смять и выбросить. Хотя ему никогда не нравились свои рисунки, этот он почти полюбил. На черно-белой странице, из-под грифеля карандаша появились лицо женщины, ее шея и волосы. Бэлла смотрела куда-то влево, слегка улыбаясь, прядь темных волос лежала на щеке. Он увидел ее такой этим вечером, на Последней трапезе. Она смотрела на Зейдиста, что и объясняло ее тайную улыбку. На всех его рисунках, в каких бы позах он ее ни изображал, она всегда смотрела куда-то в сторону. Потому что, если бы она смотрела с портрета прямо ему в глаза, это было бы неуместно. Черт, сам рисунок был абсолютно неуместным. Фьюри закрыл лицо рукой, приготовившись смять бумагу. В последний момент он опять взял косячок, страстно желая какого-то искусствен-ного облегчения для своего сердца, что билось сейчас так быстро. В последнее время он много курил. Больше, чем когда-либо. И хотя он чувствовал себя омерзительно, используя химические успокоители, идея завязать с этим – никогда не приходила ему в голову. Он не мог себе представить, как проживает день без подобной «помощи». Фьюри сделал еще одну затяжку и задержал дым в легких, думая о своей проблеме с героином. Тогда, в декабре, он не прыгнул с головой с этого героинового обрыва, не потому, что принял верное решение, а потому, что Джон Мэтью выбрал подходящее время, чтобы вмешаться. Фьюри выдохнул и уставился на кончик косяка. Искушение попробовать что-то более сильное опять вернулось. Он чувствовал дикое желание поехать к Риву и попросить у парня еще один пакетик, полный эйфории. Может быть, тогда он обретет хоть немного спокойствия. Раздался стук в дверь, и он услышал голос Зи: – Я могу войти? Фьюри сунул рисунок между страниц книги. – Да. Зи вошел и не сказал ни слова. Уперев кулаки в бедра, он наматывал круги, выша-гивая у его кровати. В ожидании Фьюри зажег еще один косяк и следил за движениями своего близнеца, пока тот вытаптывал ковер. Заставить Зи говорить не легче, чем уболтать рыбу добровольно сесть на крючок. Молчание – единственная приманка, которая работала. Наконец брат остановился. – У нее кровотечение. Сердце Фьюри чуть не выскочило из груди, и он распластал руку на обложке кни-ги. – Насколько сильно и как давно? – Она скрывает это от меня, поэтому я не знаю. – Как ты это выяснил? – Я нашел прокладки, спрятанные глубоко в шкафчике рядом с туалетом. – Может быть, они там давно лежат. – В прошлый раз, когда я брал оттуда бритву, их там не было. Черт. – Она должна пойти к Хэйверсу. – Следующий прием только через неделю. Зи снова заметался. – Я знаю, что она не говорит мне, потому что боится, что я слечу с катушек от вол-нения. – Может быть, она нашла им какое-то другое применение? Зи остановился. – О, ну да. Точно. Прокладки прямо мегафункциональные. Как ватные палочки и подобная хрень. Слушай, может, ты с ней поговоришь? – Что? – Фьюри быстро затянулся. – Это личное. Только между вами. Зи обхватил свою бритую голову руками. – Ты в подобных вещах разбираешься лучше меня. Последнее, что ей сейчас нуж-но, чтобы я сломался прямо перед ней, или еще хуже, начал орать, потому что напуган до смерти и не понимаю, что делаю. Фьюри попытался сделать глубокий вдох, но едва смог вобрать воздух в горло. Он так хотел вмешаться во все это. Он хотел пройти вдоль коридора со статуями, войти в комнату этой пары, сесть рядом с Бэллой и вытянуть из нее всю эту историю. Он хотел быть героем. Но это было не его место. – Ты ее хеллрен. Ты должен поговорить с ней. – Фьюри затушил последние дюймы косяка, забил очередной, и открыл зажигалку. Кремневое колесико издало скрежещущий звук, когда выскочило пламя. – Ты можешь сделать это. Зейдист выругался, еще немного потоптался, но, в конце концов, направился к двери. – Разговоры обо всей этой беременности постоянно напоминают мне о том, что ес-ли я потеряю ее, то сдохну. Я чувствую себя таким чертовски беспомощным. После ухода близнеца, Фьюри откинул голову назад. Он курил, наблюдая за тлею-щим кончиком косяка, и лениво задавался вопросом: не похоже ли все это на оргазм при самоудовлетворении? Господи. Если Бэллы не станет, и он, и Зи войдут в такой штопор, из которого мужчины, обычно, уже не выходят. Как только эта мысль пришла ему в голову, он сразу почувствовал себя виноватым. Его действительно не должна так сильно волновать женщина его близнеца. Тревога заставила его почувствовать себя так, будто он проглотил рой саранчи. Фьюри глушил эти чувства курением, пока не посмотрел на часы. Черт. Он должен вести занятия по огнестрельному оружию через час. Ему лучше принять душ и попытаться прийти в чувство.
***
Джон проснулся в замешательстве, смутно осознавая, что его лицо болит, а в ком-нате раздается какое-то мычание. Он поднял голову от своей тетради и потер переносицу. Спиральное крепление ос-тавило заметные отпечатки, напомнившие ему об Уорфе из Стар Трека. А странный шум производил будильник. Без десяти четыре дня. Занятия начинаются в четыре. Джон встал из-за стола, добрался до ванной, и встал над унитазом. Почувствовав, что это не сработает, он развернулся и сел. Боже, он совсем вымотался. Последние несколько месяцев он спал в кресле Тора, в офисе учебного центра, но после того, как Роф, решительно запретил это делать и пересе-лил Джона в особняк, он опять спал на настоящей кровати. Можно подумать, что спать с вытянутыми ногами ему будет удобнее? Вместо этого он чувствовал себя избитым. Умывшись, он включил свет и вздрогнул. Черт. Плохая идея – избавиться от тем-ноты, и не только по причине болезненной чувствительности его глаз к свету. При искус-ственном освещении его тельце смотрелось ужасно, ничего кроме бледной кожи и торча-щих костей. Поморщившись, он прикрыл свой член, размером с палец, чтобы не видеть его при включенном свете. Времени на душ не было. Быстрая чистка зубов, пара пригоршней воды на лицо. Чистота волос его не заботила. Попав в спальню, ему захотелось вернуться в постель, но он натянул свои джинсы маленького размера и нахмурился, когда застегнул пуговицу. Одежда висела на бедрах как мешок, хотя он пытался есть, как можно больше. Шикарно. Вместо того чтобы пройти через превращение, он уменьшался в разме-рах. На него нахлынул очередной раунд мозгоедства под названием "а-что-если-со-мной-этого-никогда-не-произойдет", и брови задергались. Мать твою. У него было чувст-во, будто в каждой глазнице сидело по маленькому человечку с молоточком, который от-плясывал на зрительном нерве. Схватив книги со стола, Джон сунул их в рюкзак и вышел. Очутившись в коридоре, он закрыл лицо рукой. Вид сияющего фойе лишь подстегнул головную боль, он отступил назад, наткнувшись на греческую статую. И в этот момент понял, что не надел футболку. Проклиная все на свете, он вернулся в комнату, натянул кофту и с трудом спустил-ся вниз, едва не запутавшись в своих собственных ногах. Боже, все вокруг действовало ему на нервы. Звуки, издаваемые его Найками, когда он пересекал фойе, казались ему хо-ром писклявых мышей, бежавших следом за ним. Щелчок потайной двери в туннель ка-зался громким, как выстрел. А путь через подземелье в учебный центр, длился целую веч-ность. День ожидался паршивый. Его раздражение уже нарастало, и, судя по последнему месяцу, он знал, что чем раньше это состояние начиналось, тем труднее было сдержать себя. Входя в класс, Джон уже знал, что у него возникнут неприятности. На заднем, ряду за столом для одиночек, который Джон называл родным, до того как сдружился с парнями, сидел... Лэш. Придурок пришел сегодня в одежде эконом класса. Парень был большой и плот-ный, с телом, как у бойца. И он сменил имидж на солдатский манер. Раньше он носил по-казушно модную одежду от кутюр и демонстрировал ювелирные украшения от Jacob & Co, а сейчас был одет в черные свободные штаны и облегающую черную нейлоновую футболку. Его светлые волосы, которые когда-то были достаточно длинными, чтобы их можно было стянуть в хвост, теперь были по-армейски короткими. Все выглядело так, будто вся претенциозность исчезла, потому что парень осознал, какой ценный товар у него внутри. Единственное, что не изменилось, это его глаза: они все еще были серые, как у акулы, и сосредоточились на Джоне, который, без сомнения, знал, что если он останется с парнем наедине, то попадет в мир боли. Он мог пустить Лэшу сопли в прошлый раз, но больше этого не случится, и более того, теперь Лэш точно доберется до него. Обещание мести было в этих широких плечи и полуулыбке, которая так и говорила: «пошел ты». Джон занял место рядом с Блэем, ощущая жуткий страх. – Эй, приятель, – тихо произнес его друг. – Не беспокойся по поводу этого говню-ка, ладно? Джон не хотел выглядеть таким слабым, насколько себя чувствовал, поэтому про-сто пожал плечами и расстегнул рюкзак. Боже, эта головная боль убивала. Но вряд ли ре-акция его пустого желудка «бей и беги» была ответом на дозу эксцедрина. Куин наклонился и бросил перед Джоном записку, «Мы присматриваем за тобой», вот и все, что в ней было сказано. От благодарности Джон быстро заморгал, достал учебник по огнестрельному ору-жию, и подумал о том, что они собираются проходить на сегодняшнем занятии. Как кста-ти, что это были ружья. Ему казалось, что одно из них сейчас было приставлено к его за-тылку. Он посмотрел на заднюю часть класса. Лэш как будто ждал зрительного контакта, парень наклонился вперед и положил руки на стол. Его руки медленно сложились в два кулака, каждый из которых казался больше головы Джона, и когда он улыбнулся, его но-вые клыки были остры, как ножи и белы, как забвение. Черт. Можно считать, что Джону уже ставят прогулы на кладбище, если в бли-жайшее время не пройдет превращение.
Вишес проснулся, и первое, что он увидел, это его хирург в кресле на противопо-ложной стороне комнаты. Видимо, даже во сне он следил за ней. Она тоже за ним наблюдала. – Как дела? – Ее голос был тихим и ровным. Профессионально теплым, подумал он. – Лучше. – Хотя трудно было представить, что можно чувствовать себя хуже, чем в тот момент, когда его тошнило. – У тебя что-нибудь болит? – Да, но меня это не беспокоит. Чуть больше боли, чем обычно, на самом деле. Она окинула его взглядом, но опять-таки с профессиональной целью. – У тебя хороший цвет лица. Он не знал, что на это ответить. Потому что чем дольше он выглядел дерьмово, тем дольше она могла оставаться здесь. Сейчас здоровье явно не сообщник его целям. – Ты помнишь что-нибудь? – спросила она. – О стрельбе? – Не совсем. Частично это была ложь. Все, что он помнил, это лишь отдельные кадры событий, частичные вырезки из статей, а не полные колонки: он вспомнил аллею. Сражение с лес-сером. Выстрел. И в конечном итоге, он на ее операционном столе, а потом братья увозят его из больницы. – Почему кто-то хотел тебя застрелить? – спросила она. – Я голоден. Здесь есть еда? – Ты наркоторговец? Или сутенер? Он потер лицо. – Почему ты думаешь, что я кто-то из них? – Тебя пристрелили в переулке возле Торговой. В скорой сказали, у тебя было при себе оружие. – А тебе не приходило в голову, что я полицейский, работающий под прикрытием? – Копы Колдвелла не носят боевые кинжалы. Да и ваш вид не стал бы этого делать. Глаза Ви сузились. – Мой вид? – Слишком много разоблачений, не так ли? Кроме того, вы бы не стали беспоко-иться о защите другой расы. Черт, у него не было сил на расовые обсуждения. Кроме того, часть его не хотела, чтобы она воспринимала его, как что-то отличающееся от нее. – Еда, – сказал он, взглянув на поднос, стоящий на столе. – Можно мне поесть? Она встала и положила руки на бедра. У него возникло чувство, что она собирается сказать что-то вроде: «встань-и-возьми-сам-ненормальная-скотина». Вместо этого она пересекла комнату. – Если ты голоден, можешь поесть. Я не притронулась к тому, что принес мне Рэд Сокс, а выбрасывать нет смысла. Он нахмурился. – Я не возьму еду, предназначенную тебе. – Я не собираюсь это есть. Похищение отбило мой аппетит. Ви выругался, ненавидя то положение, в которое ее поставил. – Я сожалею. – Вместо того чтобы «сожалеть», как насчет того, чтобы отпустить меня? – Не сейчас. – «Никогда» пробормотал внутренний сумасшедший голос. О, Господи, снова этот… Моя. Вслед за словом, у него возникло неконтролируемое желание отметить ее. Он хо-тел, чтобы она была под ним, обнаженная, укутанная его запахом, в то время как он будет входить в ее тело. Ви почти видел как это происходит: на черных простынях в его крова-ти, они сплелись в тесном объятии, он нависает над ней, а она широко разводит ноги, чтобы принять его бедра между своих, его член в себя. Когда она поднесла ему поднос с едой, у него подскочила температура, а между ног возникла бешеная пульсация. Чтобы не сверкать прелестями, он незаметно натянул на себя одеяло. Она поставила блюдо и подняла с тарелки серебряную крышку. – Так насколько лучше тебе должно стать, чтобы я смогла уйти? – ее глаза про-шлись по его груди, чисто медицинская оценка, будто она измеряла то, что было под бин-тами. О, черт. Он хотел, чтобы она смотрела на него как на мужчину. Он хотел, чтобы этот взгляд скользил по его телу, не проверяя послеоперационную рану, а потому, что она собиралась прибрать его к своим ручкам, решая к чему бы приступить в первую очередь. Ви закрыл глаза и откинулся назад, застонав от боли в груди. Он сказал себе, что это была боль от операции. Хотя подозревал, что причиной все-таки была сама хирург. – Я не возьму эту еду. В следующий раз, когда кто-нибудь придет, я попрошу дру-гую. – Она нужна тебе больше, чем мне. Меня беспокоит твое питание. На самом деле, он был в порядке, потому что уже питался. Употребив достаточное количество крови, вампир мог продержаться несколько дней без обыкновенной пищи. И это было здорово. Заодно сокращается количество походов в туалет. – Я хочу, чтобы ты это съел, – сказала она, глядя на него сверху вниз. – Как твой врач… – Я не возьму ни куска с твоей тарелки. – Ради бога, ни один достойный мужчина никогда не заберет пищу у своей женщины, даже если будет терять сознание от голода. Ее потребности всегда на первом месте… Ви хотелось сунуть голову в дверь машины и хлопнуть несколько десятков раз. Откуда, черт возьми, у него эти познания брачного поведения? Словно в его мозг загрузили новую программу. – Хорошо, – сказала она, отворачиваясь. – Прекрасно. Следующим он услышал грохот. Она колотила в дверь. Ви резко сел. – Ты что, к чертям, творишь? Бутч влетел в комнату, чуть не сбив хирурга с ног. – Что случилось? – Ничего, – сказал Ви трагичным голосом. Хирург ответила, спокойным властным тоном, перебивая их. – Ему нужна еда, и то, что на этом подносе, он есть отказывается. Принесите ему что-то простое и легко усваиваемое. Рис. Курицу. Воду. Печенье. – Хорошо. Бутч наклонился и посмотрел на Ви. Последовала долгая пауза. – Как дела? Да охренительно, спасибо. – Хорошо. Была хоть одна хорошая новость. Коп вернулся к нормальному состоянию, его гла-за были ясными, стойка твердая, запах сочетался с океаническим запахом Мариссы и свя-зующим ароматом. Он явно был занят. Интересно. Обычно, когда Ви думал об этих двоих вместе, у него возникало чувст-во, будто его грудь обернули колючей проволокой. А сейчас? Он был просто рад, что его друг здоров. – Хорошо выглядишь, коп. Бутч расправил шелковую рубашку в тонкую полоску. – Гуччи из кого угодно сделает рок-звезду. – Ты знаешь, о чем я. Эти родные карие глаза стали серьезным. – Да. Спасибо... как обычно. Наступил неловкий момент, слова, которые невозможно было высказать при ком-то постороннем, напряженно парили в воздухе между ними. – Ну... принесу тебе что-нибудь пожевать. Когда дверь закрылась, Джейн взглянула через плечо. – И как давно вы любовники? Ее взгляд встретился с его, от ответа было не отвертеться. – Мы не любовники. – Ты уверен в этом? – Уж поверь. Безпричинно, он посмотрел на ее белый халат. «Доктор Джейн Уитком», прочитал он. «Травматология». Понятно. Вот откуда у нее такая уверенность. – Так я был в плохой форме, когда меня привезли? – Да, но я спасла твою задницу. Волна благоговения охватила его. Она была его ральман , его спасительницей. Они были связаны… О, да ладно. Сейчас его спасительница медленно пятилась от него, отступая назад, пока не уперлась спиной в дальнюю стену. Он прикрыл веки, зная, что его глаза сияли. Ее бегство, ужас на ее лице – причиняли адскую боль. – Твои глаза, – сказала она тонким голосом. – Не волнуйся об этом. – Что ты, черт возьми? – ее тон звучал так, будто ключевым словом должно быть слово «урод», и видит Бог, она была недалека от истины. – Что ты такое? – повторила она. Возникло искушение наврать, но она вряд ли купилась бы. Кроме того, ложь по от-ношению к ней, заставляла его чувствовать себя грязным. Глядя на нее ровным взглядом, он тихо сказал: – Ты знаешь, кто я. Ты достаточно умна, чтобы знать. Долгое молчание. Затем: – Я не могу в это поверить. – Ты слишком умна, чтобы не поверить. Черт, ты уже намекала на это. – Вампиры не существуют. Он гневно вспыхнул, хотя она этого и не заслужила. – Мы не существуем? Тогда объясни, что ты делаешь в моей гребаной стране чу-дес? На одном дыхании она парировала: – Скажи мне вот что: гражданские права значат что-нибудь для вашего вида? – Выживание значит больше, – рявкнул он. – С другой стороны, на нас охотились в течение многих столетий. – И для вас – цель оправдывает любые средства. Очень благородно, – ее голос был таким же резким, как и его. – Вы всегда пользуетесь этой логикой, похищая людей? – Нет. Мне не нравится похищать людей. – О, ну кроме того, что ты нуждаешься во мне, поэтому используешь. Какое я сча-стливое исключение. Твою мать. Это возбуждало. Чем больше она отвечала на его агрессию, тем тверже он становился. Даже в подобном, ослабленном состоянии, возбуждение требовательно билось между его бедер; и он представлял, как склоняет ее к кровати, на ней нет ничего кроме ее белого халата... и входит в нее сзади. Наверное, он должен быть признателен за ее неприязнь. Будто ему нужно связы-ваться с женщиной… Внезапно, та ночь, когда его пристрелили, в полной ясности проявилась у него в мозгу. Он вспомнил, счастливый короткий визит своей матери, и ее сказочный подарок на его день рождения: Праймэйл. Из него сделали Праймэйла. Ви поморщился и с силой закрыл лицо руками. – Ох... черт. – Что случилось? – спросила она неохотно. – Моя гребаная судьба. – Ой, да ладно! Я заперта в этой комнате. По крайней мере, ты волен идти, куда за-хочешь. – Черта с два. Она пренебрежительно хмыкнула, и никто их них не произнес ни слова, пока, примерно через полчаса, не пришел Бутч с подносом. Коп прекрасно понимал, что нужно действовать быстро и без лишних разговоров, а главное – держать дверь запертой, все то время, пока он занимался делом. Умно. Хирург явно планировала сбежать. Она следила за копом, как будто примеряясь, и держала правую руку в кармане своего халата. У нее там какое-то оружие. Проклятие. Ви внимательно наблюдал за Джейн, пока Бутч ставил поднос на ночной столик, и молился, как проклятый, чтобы она не наделала глупостей. Когда он увидел, как напряг-лось ее тело, а вес сместился вперед, он сел, готовый броситься вперед, потому что не хо-тел, чтобы кто-нибудь кроме него, прикасался к ней. И так будет всегда. Но ничего не произошло. Она краем глаза поймала смену его положения, и этого отвлекающего маневра было достаточно, чтобы Бутч успел убраться из комнаты и запе-реть дверь. Ви откинулся на подушки и взглянул на твердую линию ее подбородка. – Раздевайся. – Прошу прощения? – Сними халат. – Нет. – Я хочу, чтобы ты его сняла. – Ну, так задержи дыхание. На меня это не повлияет, зато тебе твое удушье помо-жет скоротать время. Он опять возбудился. Вот дерьмо, он должен научить ее, что за неповиновение на-до платить, и это будет отличный урок. Она будет драться с ним зубами и ногтями, преж-де чем покориться. Если она покорится вообще. Позвоночник Вишеса самопроизвольно выгнулся, его бедра вращались, его эрек-ция встала под простынями. Боже... он был так целиком и полностью возбужден, что поч-ти кончал. Но он все еще должен был разоружить ее. – Покорми меня. Ее брови взметнулись вверх. – Ты прекрасно можешь сам... – Покорми меня. Пожалуйста. Когда она подошла к кровати, вид у нее был деловой и настроение явно плохое. Она развернула салфетку и… Ви начал действовать. Он взял ее за руки и потащил вдоль своего тела, элемент не-ожиданности шокировал ее, но он был чертовски уверен, что это временно, поэтому дей-ствовал быстро. Он стянул с нее халат, держа ее как можно деликатнее, пока она извива-лась всем телом в попытке освободиться. Черт, он не мог сдержаться, желание подчинить ее возобладало. Неожиданно, он стал удерживать ее не для того, чтобы она не дотянулась до своих карманов, а для того, чтобы прижать ее к кровати, дать ей почувствовать его силу и мощь. Он держал ее запя-стья одной рукой над головой, обхватив ее бедра своими. – Отпусти меня! – Она обнажила зубы, ярость сверкала в ее темно-зеленых глазах. Полностью возбужденный, он выгнулся на ней и вдохнул... только для того, чтобы застыть. В ее аромате не было той знойной сладости, что присуща женщине, желающей секса. Он абсолютно не привлекал ее как мужчина. Она просто была в ярости. Скатившись с ее тела, Ви немедленно отпустил ее, убедившись, что халат остался при нем. Через мгновение она была свободна, соскочив с кровати, словно матрас под ней загорелся. Ее растрепанные волосы висели спутанными прядями, рубашка смялась и была в беспорядке, одна штанина задралась до колена. Она тяжело дышала, уставившись на свой халат. Тщательно все проверив, он нашел в кармане одну из своих опасных бритв. – Я не могу позволить тебе иметь оружие, – он аккуратно сложил халат и положил его на край кровати, зная, что она не подойдет к нему близко. – Если бы ты напала на ме-ня, или на одного из моих братьев с чем-то подобным, ты могла бы пострадать. Она выдохнула проклятье. Потом удивила его: – Как ты узнал? – Ты пыталась нащупать его рукой, когда Бутч принес поднос. Она обхватила себя руками. – Черт. Мне казалось, что я действую незаметно. – У меня имеется некоторый опыт по работе со скрытым оружием. Он протянул руку и открыл ящик своей тумбочки. Бритва издала глухой звук, ко-гда он бросил ее внутрь. Закрыв ящик, он защелкнул замок силой мысли. Когда он опять взглянул на нее, она быстро потерла рукой под глазами. Как будто плакала. Быстро отвернувшись, она встала лицом в угол, ее плечи опустились. Она не из-дала ни звука. Ее тело не двигалось. Ее достоинство осталось нетронутым. Он спустил ноги с кровати на пол. – Если ты приблизишься ко мне, – хрипло сказала она, – Я найду способ причинить тебе вред. Вероятно, не сильно, но я успею отхватить кусок от тебя или твоих товарищей. Тебе ясно? Оставь меня, черт подери, в покое. Он уперся руками в кровать и опустил голову. Он был поражен этими беззвучными слезами. Уж лучше бы его били молотком. Это он ее довел. Вдруг она повернулась к нему и сделала глубокий вдох. За исключением красной каймы вокруг глаз, ничего не говорило о том, что она расстроена. – Ладно. Ты будешь есть сам, или тебе действительно помочь управиться с вилкой и ножом? Ви моргнул. Я влюбился, подумал он, глядя на нее. Я по уши влюбился.
***
Урок продолжался, и Джон чувствовал себя, как в аду: Боль. Тошнота. Изнурен-ность и бессилие. Голова болела так, что он мог бы поклясться, что у него горят волосы. Щурясь, будто смотрел на прожектор, а не на доску, он сглотнул с сухостью в гор-ле. Он ни слова не записал в своем блокноте и не понимал, о чем сейчас говорил Фьюри. По-прежнему об огнестрельном оружии? – Хей, Джон, – прошептал Блэй. – Ты в порядке, дружище? Джон кивнул, потому что обычно так и делают, когда тебе кто-то задает вопрос. – Ты не хочешь пойти прилечь? Джон покачал головой, полагая, что правильный ответ был другим. Ему хотелось придать остроты происходящему. Нет причин возвращаться в привычную, коматозную колею. Боже, что, черт возьми, с ним случилось? Его мозг был, словно клубок сахарной ваты, только занимал место, не принося никакой пользы. Фьюри захлопнул учебник, по которому сегодня преподавал. – Теперь вы сможете опробовать некоторое огнестрельное оружие по-настоящему. Зейдист ждет вас сегодня в тире, ну, а я увижусь с вами завтра. Когда разговоры начали нарастать, как порывистый ветер, Джон вытащил свой рюкзак на стол. По крайней мере, сегодня нет физической подготовки. Все что он мог сейчас сделать, так это поднять свою жалкую задницу со стула и оттащить в тир. Тир распологался позади тренажерного зала, и по пути туда было трудно не заме-тить, что Куин и Блэй держались по бокам, в качестве его телохранителей. Эго Джона не-навидело это, но его рациональная часть – была им благодарна. С каждым шагом он чув-ствовал на себе взгляд Лэша, и это походило на ношение подожженного динамита в зад-нем кармане. Зейдист, ждавший их у двери, открыл ее со словами: – Выстраиваемся в шеренгу вдоль стены, дамочки. Джон проследовал за остальными и встал, облокотившись на белую бетонную сте-ну. Место была построено по аналогии с обувной коробкой: длинное и узкое, разделенное на более, чем десять кабинок для стрельбы. Свисавшие с потолка, цели были сделаны в форме голов и тел. Управлять ими можно было из диспетчерского пункта, изменяя рас-стояние или заставляя их двигаться. Лэш шел последним из учеников, направляясь к концу шеренги с высоко поднятой головой, как будто знал, что сейчас всем надерет задницу, своим умением обращаться с пистолетом. Он никому не смотрел в глаза. За исключением Джона. Зейдист закрыл дверь, затем нахмурился и рукой нашел на бедре мобильный теле-фон. – Прошу прощения Он подошел к углу и начал что-то говорить в свой Рейзер, потом вернулся, поблед-нев на глазах. – Произошли изменения в расписании. Роф позаботится о вас сегодня. Через долю секунды материализовался король. Он был крупнее Зейдиста, одет в черную кожу и черную рубашку с закатанными до локтей рукавами. Он и Зи коротко что-то обсудили, король положил руку брату на плечо и сжал его, как будто подбадривая. Бэлла, подумал Джон. Должно быть, дело в Бэлле и ее беременности. Черт, он на-деялся, что все было в порядке. Роф закрыл за Зейдистом дверь, встал перед классом и заняв позицию, скрестив на груди свои татуированные руки. Оглядывая всех одиннадцать стажеров, он казался не-проницаемым как стена, на которую опирался Джон. – Сегодня мы изучим девятимиллиметровый самозарядник. Термин «полуавтома-тический», для этих пистолетов, является неправильным. Вы будете использовать Глок. – Он убрал руку за спину, и достал смертоносный кусок черного металла. – Обратите вни-мание, что предохранитель у этого вида оружия находится в курке. Роф давал краткий обзор особенностей пистолета и патронов, а в это время два доджена прикатили тележку, размером с больничную каталку, на которой в ряд лежали одиннадцать пушек, точно такой же марки и модели. – Сегодня мы работаем над позой и целью. Джон посмотрел на оружие. Он был готов держать пари, что проиграет в стрельбе, так же, как он проигрывал в любом другом аспекте подготовки. Его затопил гнев, от чего голова заболела еще больше. Он хотел бы преуспеть хоть в чем-то. Хотя бы раз. Лишь раз. -------------------------------------- Ральман – Спаситель
Пациент уставился на нее с улыбкой, Джейн быстро оглядела себя в поисках нелепых изъянов, вроде болтающейся одежды. – Что? – пробормотала она, тряхнув ногой, и штанина скользнула вниз. Ей на самом деле не стоило спрашивать. Такие жесткие парни, как он, обычно не выносят женских слез, но раз уж так сложилось, ему придется потерпеть. Любой на ее месте был бы по уши в проблемах. Любой. Но вместо того чтобы высказаться о слабости плакс в целом, или ее, в частности, он просто взял с подноса тарелку с курицей и начал есть. Испытывая отвращение к нему и всей ситуации вообще, она вернулась к своему креслу. Потеря бритвы убила в ней решимость открытого восстания, и, несмотря на свою бойцовскую натуру, ей пришлось смириться с выжидательной позицией. Если бы они хо-тели убить ее, то давно бы это сделали; теперь главное – найти пути выхода из этой си-туации. Джейн молилась, чтобы в ближайшее время выход появился. И чтобы он не был связан с гробовщиком или урной с ее прахом. Пока пациент нарезал куриное бедро, она рассеянно думала о том, что у него кра-сивые руки. Отлично, теперь она испытывала отвращение и к себе тоже. Черт, он использовал эти руки, чтобы удержать ее и стащить с нее халат, будто она была безвольной куклой. И тот факт, что потом он аккуратно его сложил, не делал его героем. Молчание затягивалось, и тихий стук серебряных приборов о тарелку напомнил ей о безмолвно-мертвых ужинах с родителями. Боже, трапезы в той душной григорианской столовой проходили крайне болезнен-но. Ее отец сидел во главе стола, словно вечно недовольный царь, наблюдавший за тем, чтобы пищу правильно солили и потребляли. Доктор Уильям Росдейл Уиткоум считал, что солить нужно только мясо, никогда – овощи: такова была его позиция по этому вопросу, и все в семье были вынуждены следовать его примеру. Теоретически. Джейн была частым нарушителем этого правила «против соли», научившись нужным образом выгибать запястье, чтобы суметь посыпать солью приготовленную на пару брокколи, вареную фасоль или цукини на гриле. Она покачала головой. После всего этого, после его смерти, она не должна была по-прежнему на него злиться, ведь это пустая трата эмоций. Кроме того, в данный момент у нее были другие поводы для волнения. – Спроси меня, – внезапно сказал пациент. – О чем? – Спроси меня о том, что хочешь знать, – он вытер рот дамасской салфеткой, прой-дясь по эспаньолке и отросшей щетине. – Это усложнит мою работу в конце, но, по край-ней мере, мы не будем молча слушать стук моих приборов. – О какой работе «в конце» ты говоришь? – Пожалуйста, пусть это будет не по-купка сумки Хефти, в которую ее потом уложат по частям. – Разве тебе не интересно, что я такое? – Пообещай, что отпустишь меня, и я задам тебе множество вопросов о вашей расе. Меня слегка смущает, каким образом для меня складывается этот этот маленький и счаст-ливый выходной круиз на корабле под названием «Убойный отстой». – Я дал тебе слово… – Да, да. Как и грубо обыскал меня только что. И если скажешь, что это для моего же блага, я не собираюсь нести ответственность за свою расплату. – Джейн посмотрела на свои короткие ногти и сдвинула кутикулу. Закончив с левой рукой, она подняла взгляд. – Так что это за «работа»... Тебе понадобится лопата, чтобы ее проделать? Взгляд пациента упал на тарелку, он ковырял вилкой рис, серебряные зубцы скользили между зернами, проникая в них. – Моя работа... так сказать... заключается в том, чтобы убедиться, что потом ты ни-чего не будешь помнить. – Я уже второй раз об этом слышу, и признаюсь честно, все это звучит собачьим бредом. Трудновато представить меня дышащей и, ну не знаю… без теплых ностальгиче-ских воспоминаний о парне, который перекинул меня через плечо, вытащил из больницы и сделал твоим личным врачом. Так как ты полагаешь, я все это забуду? Его алмазно-яркие радужки расширились. – Я собираюсь забрать у тебя эти воспоминания. Стереть начисто. Все будет так, как будто я никогда не существовал, а ты никогда здесь не бывала. Она закатила глаза. – Ага-ага… Где-то в голове появилась жалящая боль, и, поморщившись, она приложила пальцы к вискам. Потом опустила руки, посмотрела на пациента и нахмурилась. Что за черт? Блюдо с едой лежало у него на коленях, а не на подносе, что был здесь раньше. Кто принес ему новую еду? – Мой приятель в кепке Сокс, – сказал пациент, вытирая губы. – Помнишь? Память вернулась яркой вспышкой: Рэд Сокс входит, пациент отбирает у нее брит-ву, она плачет. – Боже... мой, – прошептала Джейн. А пациент просто продолжал есть, словно стирание воспоминаний было чем-то не более экзотическим, чем жареная курица, которую он сейчас поглощал. – Как? – Невропатическая манипуляция. Точечная работа, вот как это было. – Как? – Что значит, как? – Как ты находишь воспоминания? Как ты их дифференцируешь? Ты… – Моя воля. Твой мозг. Все достаточно специфично. Она прищурилась. – Быстрый вопрос. Данное магическое мастерство управления мозгами связано с полным отсутствием чувства порядочности у всего вашего вида, или это только ты родился без стыда и совести? Он опустил приборы. – Прошу прощения? Ее не волновало, что он обиделся. – Сначала вы похитили меня, а теперь ты собираешься отнять у меня мои воспоми-нания, и ничуть не сожалеешь, не так ли? Я, как лампа, которую вы взяли… – Я пытаюсь защитить тебя, – отрезал он. – У нас есть враги, доктор Уиткоум. Раса, которая выяснит, знаешь ли ты о нас. Они придут за тобой, увезут в неизвестном направ-лении и убьют – чуть позднее. Я не позволю этому произойти. Джейн поднялась на ноги. – Слушай, Прекрасный Принц, вся эта риторика о защите – великолепна, но это не имело бы значения, не похить вы меня в прологе всей этой истории. Он бросил приборы на тарелку, и она обхватила себя руками, ожидая, что он сей-час на нее наорет. Вместо этого, он ей тихо сказал: – Послушай... то, что ты пойдешь со мной… это было предначертано, ясно? – А. Ну точно. Мне что, пришпилили к заднице табличку: «Укради меня сейчас»? Он поставил тарелку на тумбочку, оттолкнув ее в сторону, будто испытывал от-вращение к еде. – У меня видения, – пробормотал он. – Видения? Он ничего не ответил, и она подумала о трюке с обрезанием ее памяти, который он только что продемонстрировал. Если он смог это сделать... Господи, он что, говорил о том, что заглядывает в будущее? Джейн тяжело сглотнула. – Эти видения, они не в стиле Феи Драже , не так ли? – Нет. – Дерьмо. Он погладил эспаньолку, как будто пытаясь решить, что именно ей рассказать. – Раньше они были у меня постоянно, но потом просто исчезли. Я не видел ни од-ного... ну, последнее было о Рэд Соксе пару месяцев назад, и я спас ему жизнь, последовав увиденному. Так что, когда мои братья пришли за мной в палату, и у меня возникло видение о тебе, я велел им забрать тебя. Ты говоришь о совести? Если бы у меня ее не было, я бы оставил тебя там. Она вспомнила его агрессию по отношению к самому близкому и родному челове-ку, защищая ее. Даже отбирая у нее бритву, он был осторожен. После чего прижимался к ней в поисках утешения. Возможно, он думал, что поступает правильно. Это не значит, что она простила его, но... Ну, уж лучше так, чем то, как он изображает Пэтти Херст без всяких угрызений совести. После этого неловкого момента она сказала: – Ты должен доесть. – Я закончил. – Не правда. Она кивнула на тарелку. – Доедай. – Я не голоден. – Я не спрашиваю, голоден ты или нет. И не думай, что я не смогу ткнуть тебя ли-цом в тарелку, если потребуется. Небольшая пауза, а потом он... Господи... Он улыбнулся ей. Окруженные эспань-олкой уголки его губ поползли вверх, а глаза прищурились. Дыхание Джейн застряло где-то в горле. Он был такой красивый, подумала она, в тусклом свете лампы, падающем на его твердую челюсть и блестящие черные волосы. Даже несмотря на то, что его длинные клыки все еще казались ей немного странными, он выглядел гораздо более ... человеком. Доступным. Желанным… О нет. Только не это. Нет. Джейн проигнорировала факт своих заалевших щек. – И не надо сверкать здесь своими зубами. Ты думаешь, я пошутила насчет еды? – Нет, просто со мной никто и никогда так не разговаривал. – Ну, а я разговариваю. У тебя с этим проблемы? Ты можешь отпустить меня. А теперь ешь, или я буду кормить тебя как ребенка, и не думаю, что твое эго это переживет. На его лице по-прежнему сверкала улыбка, он вернул тарелку на колени и начал медленно и сосредоточенно есть. Когда он закончил, она подошла и взяла стакан с водой, который он уже осушил. Она прошла в ванную комнату, наполнила стакан и принесла ему. – Пей еще. Он выпил весь стакан. Когда он ставил его обратно на тумбочку, она наблюдала за его ртом. Ученый внутри нее был им очарован. Через какое-то время он приподнял верхнюю губу, обнажив передние зубы. Его клыки блестели в свете лампы. Острые и белые. – Они удлиняются, не так ли? – спросила она и приблизилась к нему. – Когда вы питаетесь, они становятся длиннее. – Да, – он закрыл рот. – Или при всплеске агрессии. – И они втягиваются, когда все проходит. Открой рот еще раз. Когда он выполнил ее просьбу, и она прижала палец к твердому кончику одного из клыков, его тело дернулось. – Извини. Она нахмурилась и отдернула руку. – Болят после интубации? – Нет. Его веки опустились, она решила, это потому что он устал… Боже, – что это за запах? Она глубоко вдохнула и узнала сочетание запаха тем-ных специй, какими пахло полотенце в ванной. Первая же возникшая мысль была о сексе. Таком, когда забываешь обо всех запре-тах. Который ты потом еще долго вспоминаешь. Прекрати. – Каждые восемь недель или около того, – сказал он. – Извини? А, это, как часто ты... – Питаюсь. Зависит от стресса. И уровня активности тоже. Окей, это совершенно убило все мысли о сексе. Как в устрашающей серии Брэма Стокера , она представила, как он отслеживает и охотится на людей, оставляет их лежать в переулках с изжеванными глотками. Очевидно, ее отвращение было явным, потому что его голос стал жестким. – Для нас это естественно. Не отвратительно. – Вы убиваете их? Людей, на которых охотитесь? – она вся подобралась в ожида-нии ответа. – Людей? Вампиров. Мы питаемся от своего противоположного пола. Нашей расы, не вашей. Так что обходится без убийств. Ее брови взметнулись вверх. – О. – Так что все эти сказки о Дракуле – скука смертная. В ее голове роилась куча вопросов. – Каково это? Как это на вкус? Его глаза сузились, взгляд опустился от лица к ее шее. Джейн быстро поднесла ру-ку к горлу. – Не волнуйся, – сказал он грубо. – Я уже поел. К тому же, человеческая кровь мне не подходит. Слишком слаба, чтобы представлять интерес. Окей. Отлично. Хорошо. Хотя, какого черта? Она была не достаточно хороша для него с точки зрения эво-люции? Ого, да она явно сходила с ума, а тема обсуждения еще больше этому способство-вала. – А, слушай... Я хочу проверить повязки. Проверю, можем ли мы снять их все уже сейчас. – Пожалуйста. Пациент откинулся на подушках, мускулы его рук перекатывались под гладкой кожей. Когда покрывало соскользнуло с его тела, она на секунду остановилась. Казалось, выздоравливая, он становился еще больше. Больше и... сексуальнее. Ее ум пытался уклониться от того, куда ее могла привести эта мысль, и Джейн со-средоточилась на медицинских вопросах, ухватившись за них, как за спасательный круг. Твердыми, профессиональными движениями, она полностью освободила его грудь от бинтов и отклеила лейкопластырь от марлевой повязки. Она подняла ее и покачала голо-вой. Поразительно. На его коже сейчас остался лишь шрам, который был там и прежде, след от операции побледнел, и экстраполяция показала бы, что внутренние повреждения также отлично зажили. – Это нормально? – спросила она, – Такой темп излечения? – Для Братства – да. О, Боже. Если бы она могла изучить, каким образом регенерируют его клетки, она бы разгадала секреты процесса старения в организме человека. – Забудь об этом, – он сжал челюсти, перебрасывая ноги на край кровати. – Мы не позволим использовать себя в качестве лабораторных крыс для вашей расы. А теперь, ес-ли ты не возражаешь, я собираюсь принять душ и выкурить сигарету. Она открыла рот, но он прервал ее. – Мы не болеем раком, поэтому избавь меня от очередной лекции, окей? – Вы не болеете раком? Как это… – Позже. Мне нужна горячая вода и никотин. Она нахмурилась. – Я не хочу, чтобы при мне курили. – Именно поэтому я собираюсь сделать это в ванной. Там есть вытяжка. Когда он встал, простыня соскользнула с его тела, и Джейн быстро отвела взгляд. Не то чтобы голый мужчина был для нее чем-то новым, но почему-то ей казалось, что его случай был другим. Нда, понятно. Он был шесть футов, шесть дюймов роста с чрезвычайно мускули-стым телом. Она направилась обратно к своему креслу и села, затем услышала какой-то беспо-рядочный шум, позже последовал глухой звук. Она посмотрела на пациента с тревогой. Он настолько нетвердо держался на ногах, что потерял равновесие и упал на стену. – Нужна помощь? – Пожалуйста, скажи «нет». Пожалуйста, скажи… – Нет. Слава тебе, Господи. Он взял зажигалку и что-то вроде самокрутки из тумбочки и, пошатываясь, пересек комнату. Она наблюдала за ним из своего угла, готовясь в любой момент оказать необходимую помощь. И да, хорошо, возможно, она смотрела на него не только потому, что не желала, чтобы он рухнул лицом на ковер: его спина была великолепна, твердые мускулы обтяги-вали плечи, красивыми лучами расходясь от позвоночника. И его задница была... Джейн прикрыла глаза и не убирала руку, пока за ним не закрылась дверь. Много лет проработав в медицине и хирургии, она четко следовала части клятвы Гиппократа: «Не Соблазни Пациента Своего». Особенно, если речь шла о похитившем тебя пациенте. Боже. Неужели это дейст-вительно происходит с ней? Через несколько минут из туалета раздался журчащий звук воды, но она не слыша-ла, чтобы включился душ. Наверное, сначала он решил покурить. Дверь открылась, и пациент, пошатываясь, вышел; он не мог обрести равновесие, будто находился в эпицентре шторма. Схватился за дверной косяк рукой в перчатке, пле-чи напряглись. – Черт... Меня тошнит. Джейн включила режим «врач» и бросилась к нему, отбросив в сторону тот факт, что он был обнажен и вдвое крупнее ее, и что несколько минут назад она пожирала его задницу глазами так, будто ее выставили на распродажу. Она обхватила его рукой вокруг твердой талии и крепко прижалась к его телу. Он опирался на нее, его вес был огромен, от полученной нагрузки Джейн едва не свалилась на кровать. Когда он с проклятием растянулся на постели, она потянулась через него за про-стыней, попутно заметив шрам у него между ног. Он мог исцеляться без следов, тогда по-чему этот шрам остался на его теле? Он резко выдернул покрывало у нее из рук, обернув его вокруг себя черным обла-ком. Затем закрыл глаза руками так, что она могла видеть лишь его эспаньолку и подбо-родок. Ему было стыдно. В образовавшейся тишине она поняла, что ему было... стыдно. – Хочешь, я помою тебя? Он задержал дыхание и какое-то время сохранял молчание. Ей показалось, он от-кажется. Но затем его рот медленно открылся: – Ты бы смогла? В какой-то момент ей захотелось ответить очень серьезно. Но у нее возникло чув-ство, что это лишь усилит неловкость сложившейся ситуации. – Ну да, что сказать, я становлюсь святой. Это моя новая цель в жизни. Он слегка улыбнулся. – Ты напоминаешься мне Бу… э, моего лучшего друга. – Ты имеешь в виду Рэд Сокса? – Да, он всегда найдет что-нибудь остроумное в ответ. – Ты знаешь, что едкое красноречие – это признак ума? Пациент опустил руку. – Я никогда не сомневался в твоем уме. Ни на мгновение. Джейн затаила дыхание. Заметив в его глазах столько уважения, она могла лишь выругаться про себя. Для нее не было ничего привлекательнее, чем мужчина, который ценил умных женщин. Блин. Стокгольм. Стокгольм. Стокгольм… – Я хотел бы принять ванну, – сказал он. И добавил: – Пожалуйста. Джейн прокашлялась. – Окей. Хорошо. Она залезла в сумки с медикаментами, нашла там большое судно, и направилась в ванную. После этого заполнила емкость теплой водой, схватила полотенце и, вернувшись, расположилась на тумбочке с левой стороны кровати. Джейн намочила полотенце, слегка выжала лишнюю воду, отчего капающие звуки наполнили тихую комнату. Она засомневалась. Снова опустила ткань в воду. Выжала. Ну же, действуй, ты же открывала его грудную клетку и была внутри. Ты смо-жешь сделать это. Это не проблема. Просто думай о нем, как о капоте автомобиля, просто о поверхности. – Хорошо. – Джейн протянула руку и положила теплую ткань на его предплечье, пациент вздрогнул. Всем телом. – Слишком горячо? – Нет. – Тогда что у тебя с лицом? – Ничего. При прочих обстоятельствах ее бы это встревожило, но сейчас были другие про-блемы. Его бицепс был чертовски впечатляющим, смуглая кожа демонстрировала твердые связки мышц. Таким же было его тяжелое плечо и склон, ведущий вниз к грудной клетке. Он был в великолепной физической форме, ни унции жира, поджарый, как чистокровный жеребец, мускулистый, как лев. Она пробежала подушечками пальцев по его груди, задержалась на шраме с левой стороны. Круговой знак врезался в плоть, как вколоченный. – Почему он не зажил? – спросила она. – Соль, – он беспокойно заерзал, поощряя ее продолжить водную процедуру. – Она запечатывает раны. – То есть, это было сделано преднамеренно?
– Да. Она окунула ткань в воду, отжала, и неловко склонилась над пациентом, чтобы до-тянуться до его второй руки. Когда она откинула покрывало, он отстранился. – Я не хочу, чтобы ты приближалась к этой руке. Даже если она в перчатке. – Почему… – Я не буду это обсуждать. И даже не спрашивай. Хорошоооо. – Она чуть не прикончила одну из моих медсестер. – Не удивлен, – он взглянул на перчатку. – Я бы ее отрубил при первой возможности. – Не советовала бы. – Еще бы. Ты понятия не имеешь, каково жить с таким кошмаром, заключенным в руке… – Нет, я имела в виду, что на твоем месте поручила бы кому-нибудь другому отре-зать ее. Больше шансов, что это сделают, как надо. Последовало молчание, затем пациент хохотнул. – Умная какая. Джейн спрятала расплывшуюся на лице улыбку, продолжая мочить и выжимать полотенце. – Просто высказала медицинское мнение. Она прошлась полотенцем вниз по его телу и почувствовала пульсирующий у него в груди и животе смех, то напрягающиеся, то расслабляющиеся в такт мышцы. Через мах-ровую ткань она ощущала тепло его тела и силу в его крови. Вдруг он прекратил смеяться. Джейн услышала шипящий звук, стальные мышцы его живота прогнулись, нижняя часть тела заерзала под одеялом. – Как ножевая рана, не болит? – спросила она. Он прохрипел неубедительное «Нормально», и ей стало неловко. Она была так озабочена состоянием его грудной клетки, что совершенно позабыла о ножевой ране. Сдвинув повязку в сторону, она увидела, что рана полностью исцелилась, на месте повреждения осталась лишь тонкая розовая полоска. – Я сниму это, – она сняла бинты, сложила пополам и бросила в корзину для бумаг. – Ты удивительный, знаешь это? Твое исцеление это просто... мда. Выжимая ткань, она спорила сама с собой, хочется ли ей продолжать процедуру ниже, ниже и еще ниже? Ну… внизу. Прямо... в самом-самом низу. Последнее, что Джейн желала бы знать, это насколько он был идеален в интимном плане, но она хотела закон-чить начатое... или же просто доказать самой себе, что он ничем не отличался от любого другого ее пациента. Она может это сделать. Но когда она сдвинула покрывало ниже, он схватил его и удержал на месте. – Не думаю, что ты этого хочешь. – Там нет ничего такого, чего бы я не видела раньше. Когда он опустил глаза и не ответил, она сказала тихим голосом: – Я оперировала тебя, так что знаю, что ты частично кастрирован. Я не твоя де-вушка, я врач. И клянусь, что у меня нет никакого другого мнения о твоем теле, кроме того, что оно представляет из себя в медицинском плане. Он вздрогнул, прежде чем смог скрыть реакцию. – Нет мнения? – Просто дай мне вымыть тебя. В этом нет ничего особенного. – Хорошо, – его бриллиантовые глаза сузились. – Поступай, как считаешь нужным. Она убрала покрывало. – Нет ничего… О… Мой Бог!.. У пациента была эрекция. Огромная эрекция. Тяжелый член лежал вдоль нижней части его живота, от паха до пупка, впечатляя своим возбуждением. – Ничего особенного, помнишь? – протянул он. – А ... – она откашлялась. – Ну... я просто продолжу. – Без проблем. Но проблема заключалась в том, что она никак не могла вспомнить, что именно должна была делать с полотенцем. И она смотрела. Прямо-таки уставилась. Логичная реакция при взгляде на мужчину с причиндалами размером с биту Луис-вилл Слаггер . О Боже, неужели она на самом деле так подумала? – Поскольку ты уже видела, что со мной сделали, – сухо сказал он, – могу лишь предположить, что сейчас ты выискиваешь грязь в пупке. Нда. Верно. Джейн вернулась к процедуре, пробежав полотенцем по его ребрам. – Так... Как это произошло? Когда он не ответил, она взглянула на его лицо. Его взгляд был направлен в другой конец комнаты, и глаза были тусклыми, безжизненными. Она уже видела подобный взгляд у пациентов, которые подвергались насилию, и знала, что в данный момент он вспоминает тот ужас. – Майкл, – пробормотала она, – Кто причинил тебе боль? Он нахмурился: – Майкл? – Тебя зовут по-другому? – она вернула полотенце обратно в ванночку. – Почему я не удивлена? – Ви. – Извини? – Зови меня Ви, пожалуйста. Она вернула ткань на место. – Ну, тогда Ви. Он наклонил голову, наблюдая за движениями ее рук вверх по его телу, затем опять вниз. Она сдерживала себя, стараясь не касаться его совсем низко. Потому что, не-смотря на то, что он отвлекся на свое уродливое прошлое, он по-прежнему был возбуж-ден. Очень возбужден. Ладно, пора двигаться вниз. Алло, она же взрослый человек. Врач. У нее даже была пара любовников. Сейчас перед ней лежала лишь биологическая функция, результат прилива крови в его невероятно большой… Ох, не в этом направлении должны идти ее мысли. Джейн стянула ткань с его бедер, пытаясь игнорировать тот факт, что его тело на-чинало двигаться, когда она прикасалась к нему, спина выгибалась, а тяжелое возбужде-ние на животе поднималось и опускалось. А на конце застыла блестящая, заманчивая капля. Она посмотрела на него... и замерла. Его глаза сосредоточились на ее горле, они горели желанием, причем не только сексуальным. Любое влечение которое она, возможно, испытывала к нему, исчезло. Это был са-мец другого вида, не человек. И он был опасен. Его взгляд упал на полотенце в ее руке. – Я не собираюсь тебя кусать. – Хорошо, потому что я не хочу, чтобы ты это делал. – В этом она была уверена. Черт, она была рада, что он смотрел на нее так, потому что это вернуло ее обратно в ре-альность. – Слушай, не то, что бы я хотела ощутить это лично, но это больно? – Не знаю. Меня никогда не кусали. – Я думала, ты сказал, что… – Я питаюсь от женщин. Но никто никогда не кормился от меня. – Почему? Так как он крепко сжал губы, она пожала плечами. – Ты мог бы рассказать мне. Я ничего не буду помнить, не так ли? Ну что тебе сто-ит поговорить об этом? Молчание затянулось, она потратила кучу нервов, обрабатывая область его таза, и теперь решила заняться ногами. Пересев на край кровати, она прошлась полотенцем по его подошвам и пальцам, он дернулся, как будто ему было щекотно. Она перешла к ло-дыжкам. – Мой отец не хотел, чтобы я продолжал свой род, – сказал он резко. Она резко взглянула на него. – Что? Он поднял руку, которая была в перчатке, и прикоснулся к виску, вокруг которого были татуировки. – Я – не правильный. Ну, ненормальный. Поэтому мой отец пытался меня оско-пить, как пса. В дополнение к прочему, в определенном смысле это был удачный способ меня наказать. Она издала сострадательный вздох, в ответ на который он указующе ткнул в нее пальцем. – Будешь меня жалеть, и я передумаю насчет клятвы не кусать. – Никакой жалости. Обещаю, – мягко сказала она. – Но какое это имеет отношение к тому, что ты не питаешься от… – Не люблю собой делиться. Сам по себе, подумала она. Ни с кем... кроме, возможно, Рэд Сокса. Она осторожно стянула покрывало до голени. – За что тебя наказали? – Я могу называть тебя Джейн? – Да. Она опять намочила ткань и провела ею под его голенью. Когда он снова замолчал, она не стала ему мешать. На данный момент. Под ее ладонью его колени согнулись, бедра чувственно напрягались и расслабля-лись. Ее глаза скользнули по его эрекции, она с трудом сглотнула. – Так что, ваша репродуктивная система работает так же, как наша? – спросила она – Вполне. – У тебя были человеческие любовники? – Не очень люблю людей. Она неловко улыбнулась. – Я не буду спрашивать, о ком ты сейчас думаешь. – И хорошо. Не думаю, что тебе понравится ответ. Она подумала о том, как он смотрел на Рэд Сокса. – Ты гей? Его глаза сузились. – Почему ты спрашиваешь? – Мне кажется, ты очень привязан к своему другу, тому, который в бейсболке. – Ты ведь знала его прежде, не так ли? – Да, он выглядит знакомым, но не могу вспомнить откуда. – А тебя это напрягает? Она пробежалась полотенцем по его ногам до бедер, затем отклонилась назад. – Что ты гей? Ни в коем случае. – Так ты бы чувствовала себя в безопасности, да? – И потому что я не ханжа. Как врач, я довольно хорошо понимаю, что каковы бы ни были наши предпочтения, внутри мы все одинаковые. Ну, люди, по крайней мере. Джейн села на постель и снова протянула руку к его ноге. Поскольку она опять приблизилась к его возбуждению, у него перехватило дух, а твердая длина дернулась. Он двинул бедрами, и она подняла глаза вверх. Ви закусил ниж-нюю губу, его клыки врезались в мягкую плоть. Окей, это было действительно... Не ее дело. Наверное, он мысленно прокручивает очередную чертовски горячую фантазию о Рэд Соксе. Джейн убеждала себя, что это была всего лишь обычная процедура омовения, но ни на минуту не верила собственной лжи. Она провела рукой по его животу, сначала вверх, совсем рядом с его припухшей головкой, затем вниз, с другой стороны. Когда край полотенца слегка коснулся его члена, он зашипел. Господи, помоги ей, она сделала это снова, пройдясь медленно и вокруг него, опять слегка задев эрекцию. Вцепившись руками в простынь, он сказал низким голосом: – Если продолжишь эту игру, то узнаешь, сколько у меня общего с человеческим мужчиной. Господь всемогущий, она хотела увидеть, как он… нет. Не хотела. Да, хотела. Его голос стал еще глубже. – Хочешь увидеть, как я кончу? Она откашлялась. – Конечно, нет. Это было бы… – Неправильно? Но кто об этом узнает? Здесь только ты и я. И, честно говоря, я бы воспользовался сейчас некоторыми удовольствиями. Она закрыла глаза. Она знала, что ни одно из них не имело к ней отношение. И она и не собиралась взобраться на кровать и воспользоваться им. Но ей в самом деле хотелось знать, насколько же хорошо он смотрится когда… – Джейн? Посмотри на меня. – Как будто он контролировал ее глаза, она медленно подняла взгляд, чтобы встретиться с его. – Не на мое лицо, Джейн. Ты будешь смотреть на мою руку. Сейчас. Она повиновалась, ничто иное даже не пришло ей в голову. И как только она уст-ремила в указанное им направление взгляд, его обтянутая перчаткой ладонь ослабила мертвую хватку, которой он вцепился в покрывало, и обхватила толстый возбужденный член. Пациент резко выдохнул, и провел рукой вверх и вниз по своему стволу, черная ко-жа резко контрастировала с темно-розовым цветом его эрекции. О... мой... Бог. – Ты бы предпочла сделать это сама, ведь так? – грубо сказал он. – Не оттого, что хочешь меня. А потому что тебе интересно каково это, и как я выгляжу, когда кончаю. Он продолжал гладить себя, а она полностью потеряла дар речи. – Не так ли, Джейн? Его дыхание участилось. – Ты хочешь знать, каково это. Какие звуки я издаю. Какой аромат. Она же не качала головой в знак согласия, нет? Черт. Она согласилась. – Дай мне свою руку, Джейн. Позволь положить ее на себя. Даже если у тебя лишь медицинский интерес, я хочу, чтобы ты довела меня до оргазма. – Я думала… Я думала, ты не любишь людей. – Я не люблю. – А я кто, по-твоему? – Я хочу твою руку, Джейн. Немедленно. Она не выносила, когда кто-то, кто угодно, указывал ей что делать. Мужчины, женщины – не имело значения. Но хриплое требование, исходившее от такого великолеп-ного самца, лежавшего вот так, полностью возбужденного и раскрытого перед ней… по-добному искушению чертовски трудно противостоять. Она возмутится по поводу приказа чуть позже. Но сейчас последует ему. Положив полотенце в судно, Джейн не могла поверить, что протянула свою руку к мужчине. Он принял требуемое им, предложенное ею в ответ, и поднес ее руку к своему рту. Медленным, смакующим движением, он лизнул теплым и влажным языком ее ла-донь. И положил на свою эрекцию. Они оба затаили дыхание. Он был твердый, как камень, и горячий, как пламя, тол-ще ее запястья. Когда он дернулся в ее хватке, часть Джейн спросила, какого черта она делает, а другая, сексуальная часть, ожила. Что вселило в нее панику. Она подавила чув-ства, используя метод вытеснения, отточенный годами медицинской практики... и про-должила держать руку там. Она гладила его, чувствуя, как мягкая, тонкая кожа сдвигается по жесткому стволу. Его рот приоткрылся, тело заерзало на кровати, а спина изогнулась дугой, от чего Джейн не могла отвести глаз. Черт… Он был чистым сексом, без примесей запретов и комплексов, одна сплошная надвигающаяся буря оргазма. Действуя, она не сводила с него глаз. Его рука в перчатке была чертовски эротична, располагаясь рядом с тем местом, за которое Джейн сейчас держалась: он слегка касался пальцами основания члена и прикрывал рубцы шрама. – Каков я на ощупь, Джейн? – хрипло спросил он. – Отличаюсь от других мужчин? Да. Ты лучше. – Нет. Ты такой же. – Ее взгляд остановился на его прикусивших нижнюю губу клыках. Похоже, они удлинились, и ей показалось, что процесс кормления и секс как-то связаны. – Хотя, конечно, выглядишь ты по-другому. Что-то промелькнуло у него на лице, какая-то тень, и рука скользнула дальше вниз, между ног. Сначала она подумала, что он хочет прикоснуться к себе, но потом поняла, что он прятался от ее глаз. Боль на мгновение пронзила ее грудь, а потом он издал низкий горловой стон и от-кинул назад голову, иссиня-черные волосы разметались на черной подушке. Его бедра устремились вверх, мышцы живота напрягались и расслаблялись, отчего татуировка в па-ху то растягивалась, то возвращалась на место. – Быстрее, Джейн. Сейчас давай быстрее. Он откинул ногу в сторону, и его грудная клетка начала тяжело вздыматься. Ка-пельки пота на его потрясающей, влажной коже, блестели в тусклом свете лампы. Он приближался к оргазму... и чем ближе он становился, тем отчетливей она понимала, что делает это потому, что ей так хотелось. Все ложь про медицинский интерес: он завораживал ее по другим причинам. Она продолжала ласкать его, сосредоточив движения на крупной головке его чле-на. – Не останавливайся... Черт, – простонал он, его плечи и шея напряглись, соски стали твердыми и острыми. Неожиданно, его глаза распахнулись и засияли как звезды. Тогда он обнажил полностью удлинившиеся клыки и с облегчением закричал. Он кончал, глядя на ее шею, и оргазм все продолжался и продолжался, ей даже показалось, что их было два. Или больше. Боже... он был неповторим, и среди его удовольствия ком-нату наполнял чудесный запах темных специй, она вдыхала его вместо воздуха. Когда он успокоился, она отпустила его и полотенцем вытерла живот и грудь. Джейн не стала задерживаться возле него, поднявшись вместо этого на ноги. Жаль, что она не могла остаться одна. Он наблюдал за ней сквозь прикрытые веки. – Видишь, – хрипло сказал он, – все то же самое. Да как бы ни так. – Да. Он натянул одеяло на бедра и закрыл глаза. – Если хочешь, воспользуйся душем. Джейн схватила судно с полотенцем и метнулась в ванную комнату. Оперевшись руками на раковину, она подумала, что возможно горячий душ и мочалка, или чем там можно потереть спину, прочистят ее голову, потому что в данный момент единственное, что стояло у нее перед глазами, это он, кончающий на себя и ее руку. Ошеломленная, она вернулась в спальню, взяла из сумки свои вещи, напоминая се-бе, что эта ситуация не была реальной, не была частью ее повседневности. Всего лишь небольшое затруднение, узелок на нити ее жизни, словно сама судьба приболела гриппом. Это было не по-настоящему.
***
Закончив урок, Фьюри вернулся в свою комнату и сменил учительскую форму, со-стоявшую из черной шелковой рубашки и кашемировых брюк кремового цвета, на бой-цовскую одежду из кожи. Технически, сегодня вечером он должен отсиживаться дома, но так как Ви лежал пластом, требовалась дополнительная пара рук. Что его устраивало. Уж лучше на улице сражаться с лессерами, чем лезть в эту си-туацию с Зи, Бэллой и ее беременностью. Он повесил на грудь кобуру, сунул пару кинжалов рукоятками вниз и пару Зиг-Зауэров на каждое бедро. По пути к двери накинул кожаное пальто и похлопал по внут-реннему карману, убедившись, что прихватил с собой пару косяков и зажигалку. На пути к парадной лестнице он молился про себя, чтобы его никто не увидел... и спалился, не успев удрать из дома. Бэлла окликнула его, как только он вошел в фойе, и звук ее шагов по мозаичному полу, заставил его остановиться. – Тебя не было на Первой трапезе, – сказала она. – Я преподавал. – Он бросил взгляд через плечо и с облегчением заметил, что она хорошо выглядела. Цвет лица был здоровым, а глаза – ясными. – Ты вообще ел? – Да, – солгал он. – Окей... ну... ты не будешь дожидаться Рейджа? – Мы встретимся позже. – Фьюри, ты в порядке? Он сказал себе, что не должен ничего отвечать. Он уже все обсудил с Зи. Это не его... Но как обычно, когда дело касалось Бэллы, его самоконтроль исчезал. – Я думаю, тебе надо поговорить с Зи. Она наклонила голову, ее волосы спадали вниз по плечам. Боже, они были пре-красны. Такие темные, но не черные. Цвет напоминал блестящее красное дерево, тща-тельно покрытое лаком, отливающее красными и темно-коричневыми тонами. – О чем? Черт, ему не надо было этого делать. – Ты кое-что скрываешь от него, что-то... что должна ему рассказать. Ее глаза сузились, затем она отвела взгляд, сменила позу, переминаясь с ноги на ногу, скрестив руки на груди. – Я... а, я не буду спрашивать, как ты узнал об этом, но могу предположить, что это он тебе рассказал. Ох... черт побери. Я собиралась поговорить с ним после того, как уви-жусь с Хэйверсом сегодня вечером. У меня назначен прием. – Насколько все плохо? Кровотечение? – Не совсем. Поэтому я и не собиралась рассказывать, пока не схожу к Хэйверсу. Боже, Фьюри, ты же знаешь Зи. Он и так чертовски нервничает из-за меня, я очень боюсь, что это будет отвлекать его при сражении, и его ранят. – Да, но пойми, сейчас ему еще хуже, так как ему остается лишь строить догадки о происходящем. Поговори с ним. Ты должна. Он будет держать себя в руках. Ради тебя. – Он злился? – Ну, может быть, немного. Он больше волнуется. Он не дурак. И знает, почему ты не хочешь рассказать ему, что что-то идет не так. Послушай, позови его с собой сегодня вечером. Позволь ему поехать с тобой. Ее глаза слегка увлажнились. – Ты прав. Я знаю, что ты прав. Я просто хочу оградить его. – Он чувствует то же самое по отношению к тебе. Возьми его с собой. Последовало молчание, по нерешительности в ее глазах он понял, что она борется с собой. Свою часть работы он выполнил. – Береги себя, Бэлла. Когда он отвернулся, она схватила его за руку. – Спасибо. За то, что не сердишься на меня. На мгновение Фьюри захватила мысль о том, что внутри нее был его ребенок, что он имел все права крепко прижать ее к себе, пойти вместе с ней к доктору, и всегда забо-титься о ней. Фьюри мягко отнял руку, освободив себя от ее прикосновения, и рука Бэллы легко скользнула по его коже, оставляя покалывающие ощущения. – Ты любимая женщина моего близнеца. Я никогда не смогу на тебя злиться. Он прошел через фойе и вышел в холодную, ветреную ночь, размышляя о том, что никогда не сможет разозлиться на Бэллу. В таком случае, на себя? Да без проблем. Дематериализовавшись в центр города, он знал, что ожидается некое столкновение. Он просто не знал точное местоположение этой стены и из чего она сделана; сам он ввяжется в драку, или же обстоятельства швырнут его на амбразуру. Но эта стена ждала его в непроглядной темноте. И часть его подумала, не было ли на ней нарисована большая, смачная буква Г . --------------------------------------- Фея Драже – персонаж щелкунчика. Патрисия Херст (англ. Patricia Campbell Hearst) — внучка знаменитого Уильяма Рэндольфа Херста, американского миллиардера и газетного магната, жертва политического киднэппинга, террористка, судимая за ограбление банка. Брэм Стокер — ирландский писатель. Автор романа «Дракула». Луисвилл Слаггер – фирма по изготовлению бит, ловушек и других аксессуаров для бейсбола. Зиг-Зауэр – фирма по производству карманных пистолетов.
Ви наблюдал, как Джейн зашла в ванную, повернулась, чтобы сложить сменную одежду на стол. Очертания ее тела выписывали элегантную S, которую ему хотелось об-хватить руками. Прижаться ртом. Войти в нее. Когда за ней закрылась дверь, и включился душ, он выругался. Боже... ее потря-сающая рука унесла его выше, чем любой полноценный секс за последнее время. Но это ощущение было односторонним. В ее аромате не было ни намека на возбуждение. Для нее это было изучение биологической функции. Не более. Честно говоря, он рассчитывал на возможность ее возбуждения при виде его ор-газма, но его надежды были полным сумасшествием, учитывая то, что творилось у него ниже пояса. Никто в здравом уме не подумает: О, какое чудо с одним яйцом. Мням. Вот почему он никогда не снимал штаны во время секса. Ви слушал, как работает душ, его возбуждение растаяло на глазах, а клыки втяну-лись обратно. Забавно, когда она ласкала его рукой, он сам себе поразился. Он хотел уку-сить ее, не ради питания, а потому, что хотел ощутить ее вкус у себя во рту и оставить зу-бами свою метку на ее шее. Что было на него, мать твою, не похоже. Обычно он кусал женщин из необходимости, и без особого удовольствия. Но с ней? Ему очень хотелось пронзить ее вену и вкусить то, что перекачивало ее сердце. Когда вода выключилась, он мог думать лишь о том, чтобы оказаться с ней под од-ним душем. Он представил ее, обнаженную и влажную, порозовевшую от горячей воды. Господи, он бы хотел знать, как выглядит ее затылок. Кожа между лопатками. Изгиб ее позвоночника. Он хотел пройтись ртом от ключицы до пупка... потом опуститься между ее бедер. Черт, он снова затвердел. И это никуда не годилось. Она удовлетворила свое любо-пытство насчет его тела, так что вряд ли снова бросит ему кость и еще раз подарит облег-чение. Даже если предположить, что он ей нравился, у нее все равно кто-то был, не так ли? Злобно зарычав, он представил себе темноволосого врача, который ждал ее в реальной жизни. Парень был одного с ней вида и, несомненно, очень мужественным. Сама мысль, что ублюдок угождает ей, причем не только в течение дня, но и ночью в кровати, вызвала боль в груди. Черт. Ви прикрыл глаза ладонью и задал себе вопрос: когда именно ему сделали пере-садку личности? Теоретически – Джейн оперировала его сердце, а не голову, но с тех са-мых пор, как он слез с операционного стола, с ним творилось что-то странное. Дело в том, что он не мог не хотеть, чтобы она относилась к нему как к мужчине. Но это было невозможно по целому ряду причин: он был вампиром, уродом... и через несколько дней ему предстояло стать Праймэйлом. Ви вспомнил, что ждало его на Другой Стороне, и хотя ему не хотелось возвра-щаться в прошлое, он не смог остановить себя. Он вернулся к тому, что с ним сотворили, вспоминая запуск того двигателя, что сделал его мужчиной лишь наполовину. Это произошло примерно через неделю после того, как Вишеса обнаружили выхо-дящим из-за перегородки, что скрывала наскальные рисунки, и отец сжег его книги. При-чиной его падения стал дневник воина по имени Дариус. Он сторонился своего сокровища долгое время, но, в конце концов, сдался. Его руки жаждали ощутить тяжесть перепле-та, его глаза – грусть слов на странице, его ум – многообразие образов, что она давала ему, а сердце – единения, что он нашел с автором. Ви был слишком одинок, чтобы сопротивляться. Его застала кухонная шлюха, и они оба застыли в тот момент. Он не знал ее име-ни, лицом она ничем не отличалась от остальных женщин в лагере: тяжелый взгляд, ко-жа, испещренная морщинами, щель рта. На ее шее виднелись следы укусов мужчин, что кормились от нее, платье было грязным и изношенным. В одной руке она держала грубую лопату, а за собой тащила тележку со сломанным колесом. Женщина перевозила грубую солому к выгребной яме. Ее взгляд скользнул ниже, к руке Ви, как будто она изучала оружие. Ви сознательно сжал руку в кулак. – Будет очень жаль, если ты проболтаешься, правда ведь? Она побледнела и убежала, бросив лопату. Новость о том, что произошло между ним и другим претрансом, кипела по всему лагерю, и если это заставляло их всех бояться Ви, то это было только к лучшему. Чтобы защитить свою единственную книгу, он был готов уничтожить любого, даже женщину, и не стыдился этого. По закону его отца, никто в лагере не был в безопасности; Ви был совершенно уверен, что женщина использует это в свою пользу при первой же возмож-ности. Так обстояли дела. Вишес покинул пещеру через один из туннелей в горе, и вышел в заросли ежевики. Зима надвигалась быстро, от холода воздух стал плотным, как кость. Впереди он услы-шал журчание водного потока. Захотелось пить, но Ви, оставаясь незамеченным, караб-кался на одну из сосен, покрывавших склон. Он всегда держался подальше от воды, не только потому, что ему внушали это под угрозой наказания, а потому, что в его пре-трансовом состоянии он был не готов к неожиданным встречам, будь то вампир, чело-век или животное. Каждый вечер претрансы пытались забить свои пустые животы добычей из реч-ного потока. Он слышал, как они ловили рыбу. Мальчишки собирались в широкой части реки, где с одной стороны вода образовывала бассейн. Вишес избегал их, выбирая место дальше, вверх по течению. Он достал из кожаного мешка длинную тонкую веревку с грубым крючком на кон-це и подвешенным серебряным грузилом. Бросил свой жалкий инструмент в воду и почув-ствовал, как натягивается нить. Сел на камень, намотал веревку вокруг сваленного дере-ва, удерживая ее конец между ладонями. Ему было плевать на ожидание, оно было не в тягость, но и не в удовольствие, и когда он услышал шум споров внизу по реке, то не испытал никакого интереса. Стычки были привычным делом в лагере, и он примерно представлял, из-за чего дрались другие претрансы: то, что ты вытащил рыбу из воды, не означает, что ты ее получишь. Он смотрел на бурные воды потока, когда по загривку пробежала странная пуль-сация – словно кто-то стукнул его по затылку. Вишес вскочил, уронив веревку на землю, но позади никого не оказалось. Он втянул носом воздух, исследовал взглядом деревья. Ничего. Когда он наклонился, чтобы поднять веревку, она вдруг начала от него ускользать – рыба схватила приманку. Ви бросился за ней, но увидел лишь, как конец веревки скрылся в потоке. Он бежал, перепрыгивая с камня на камень, отслеживая ее все дальше и дальше вниз по течению. Пока не столкнулся с другими. Претранс, которого он избил книгой, шел вверх по течению, держа в руке форель, которую, судя по выражению хищного удовлетворения на лице, украл у другого. Приме-тив Ви и проплывающую мимо удочку с его уловом, он остановился. С воплем торжест-ва он сунул вырывающуюся рыбу в карман и побежал за тем, что принадлежало Ви, хотя для этого ему и прошлось поменять свое направление на противоположное. Может быть, из-за репутации Ви, другие претрансы по мере его приближения быстро убрались с дороги. Они забросили рыбалку и приготовились наблюдать. Претранс оказался проворней Ви, он лихо перескакивал с камня на камень, тогда как Ви двигался более осторожно. Кожаные подошвы его грубых ботинок намокли, а растущий на поверхности камней мох был скользким, как свиной жир. И, несмотря на то, что его улов уносило все дальше, он старался удержаться на месте. Когда поток расширился до бассейна, где рыбачили другие, претранс вскочил на плоскую поверхность камня и оказался в пределах досягаемости улова Ви. Но когда он потянулся, чтобы схватить палку, его равновесие сместилось... и нога выскользнула из-под него. Медленно и изящно, как перышко, он упал головой в бурный поток. Его затылок с треском ударился о камень, в нескольких дюймах от поверхности воды. Звук был гром-ким, словно удар топора о дерево, его тело обмякло, и удочка Ви проплыла мимо. Ви приблизился к парню и вспомнил свое давнее видение. Ясно как день, что оно было ошибочным. Претранс умер не на вершине горы с солнцем, освещающим его лицо, и ветром в волосах. Он умер здесь и сейчас в объятьях воды. В какой-то мере это было облегчением. Вишес наблюдал, как течение уносило тело в темный спокойный бассейн. Незадол-го до того, как уйти на дно, оно перевернулось лицом вверх. Когда пузырьки воздуха от неподвижных губ поднялись на поверхность, чтобы поймать лунный свет, Ви восхитился лику смерти. Все было так спокойно после ее при-хода. Неважно, какие крики, вопли, или действия подвигли душу уйти в Забвение, за всем этим следовала густая тишина, будто тихо падал снег. Не думая, он запустил правую руку в холодную воду. Вдруг бассейн заполнило свечение, вытекающее из его ладони ... и лицо претранса осветилось, будто солнечным светом. Ви ахнул. Видение воплотилось в реальность, и именно так, как он предвидел: дымка, которая нарушала ясность картинки, на самом деле была водой, а волосы мальчика колыхались не от ветра, а от потоков воды в глубо-ком бассейне. – Что ты сделал с водой? – послышался голос. Ви поднял голову. Другие парни выстроились в ряд, вдоль извилистого берега реки, и смотрели на него. Ви резко вытащил руку из воды и спрятал ее за спиной подальше от посторонних взглядов. После чего свечение в бассейне стало гаснуть, мертвый претранс исчез в тем-ной глубине, как будто похороненный. Вишес выпрямился и обвел взглядом претрансов; он знал, что теперь они стали не только его соперниками за еду и удобства, но и его личными врагами. Они стояли плечом к плечу, и сплоченность между собравшимися парнями свидетельствовала о том, что их борьба в сухом чреве лагеря не имеет значения – сейчас значимой была лишь объединяю-щая их мысль. Ви был изгоем.
Он моргнул и подумал о последовавших затем событиях. Забавно, что тот поворот жизненного пути, который предполагаешь, всегда покрыт тонкой коркой льда. Он ожидал изгнания из лагеря, думал, что претрансы один за другим будут проходить через изменения, а затем объединят свои силы против него. Но судьба любит сюрпризы, не так ли? Он перевернулся на бок и постарался заснуть. Но дверь в ванную открылась, и он приподнял веки. Джейн переоделась в белую рубашку и черные свободные штаны для занятий йогой. Ее лицо пылало от горячего душа, волосы были взлохмаченными и влажными. Она потрясающе выглядела. Джейн быстро скользнула по нему глазами. Этот беглый осмотр подсказал ему – она решила, что он спит, потом подошла и села в углу в свое кресло. Подтянув ноги к се-бе, она обняла колени руками и опустила на них подбородок. Она казалась такой хрупкой сейчас, просто клубок из плоти и кости в объятиях кресла. Ви закрыл глаза и почувствовал себя несчастным. Его совесть, которая веками спа-ла, проснулась и причиняла ему боль: он не мог притворяться, что не исцелится полно-стью в течение следующих шести часов. Это значило, что больше не будет причин для ее пребывания здесь. И ему придется отпустить ее с заходом солнца. Но как же его видение? О ней, стоящей в дверях в лучах света? А, черт, может, это была простая галлюцинация… Ви нахмурился и уловил в комнате какой-то аромат. Что за черт? Он глубоко вдохнул, его член мгновенно затвердел и увеличился. Он посмотрел на Джейн. Ее глаза были закрыты, рот немного приоткрыт, а брови слегка опущены вниз... и она была возбуждена. Возможно, это доставляло ей дискомфорт, но она, бесспорно, была возбуждена. Неужели Джейн думала о нем? Или о человеческом мужчине? Ви потянулся к ней своим разумом, без всякой надежды проникнуть ей в голову. Когда видения прояснились, он отфильтровал мысли о других людях, пытаясь найти хоть одну, связанную с ним или с его желанием... Видение в ее сознание было о нем. О, да, черт подери. Это точно был он: его тело выгибалось на кровати, мышцы живота дрожали от напряжения, бедра приподнимались, пока она ласкала его член рукой. Как раз в этот момент он кончал, убрав свою затянутую в перчатку руку от чресл и вце-пившись в одеяло. Его хирург хотела его, несмотря на то, что он был частично попорчен, не принад-лежал ее виду и удерживал ее здесь против воли. Она жаждала. Жаждала его. Ви улыбнулся, обнажая клыки. Самое время стать человеколюбом, не так ли? И от-части облегчить ее страдания ...
***
Широко расставив ноги в тяжелых ботинках и сжав кулаки, Фьюри навис над лес-сером, которого только что вырубил выстрелом в висок. Ублюдок лежал лицом в грязной слякоти, распластав руки и ноги в стороны, его кожаная куртка была разорвана на спине во время борьбы. Фьюри глубоко вздохнул. Врага можно было убить по-джентельменски. Даже в разгар войны, существовал достойный способ принести смерть врагу, несмотря на испы-тываемую к нему ненависть. Он осмотрел переулок и втянул носом воздух. Людей поблизости не было. Других лессеров тоже. И ни одного из Братьев. Он наклонился к убийце. Да, когда сводишь счеты с врагами, нужно всегда при-держиваться определенного стандарта в поведении. Это был не тот случай. Фьюри приподнял лессера за пояс кожаной куртки и светлые волосы и впечатал его головой в кирпич, как таран. Куски плоти бесшумно отлетели от расколотой лобной части, позвоночник проткнул череп насквозь и вышел через его заднюю часть. Но существо не умерло. Чтобы умертвить убийцу, необходимо было нанести удар ему в грудь. Если оставить его как есть, то сволочь будет просто пребывать в вечно гниющем состоянии, пока за телом не явится Омега. Схватив существо за руку, Фьюри протащил его за мусорный бак и вытащил кин-жал. Но он не использовал это оружие, чтобы отправить убийцу к его хозяину. Его гнев, самая ненавистная ему эмоция, эта сила, которой он не позволял влиять на события и лю-дей в своей жизни, взревела в нем. И побуждение было неоспоримым. Жестокость совершаемого им омрачала его совесть. И хотя его жертва был амо-ральным убийцей, который почти лишил жизни двух гражданских вампиров двадцать минут назад, все же то, что делал Фьюри, было неправильным. Гражданские были спасены. Враг – выведен из строя. И закончить нужно чисто. Но он не остановил себя. Лессер взвыл от боли, но Фьюри продолжал свое грязное дело, его руки и лезвие быстро двигались сквозь кожу и жизненно важные органы, пахнущие детской присыпкой. Черная, блестящая кровь стекала на мостовую и покрывала руки Фьюри, маслом блестела на его ботинках, брызгами разлеталась на его кожаную одежду. Он продолжал, и убийца стал тренажером для его ярости, его ненависти к себе, он стал объектом, на котором Фьюри срывал эти чувства. Разумеется, эти действия заставили его еще сильнее ненавидеть себя, но он не остановился. Не мог. Его кровь была пропаном, а эмоции – пламенем, и нельзя было пресечь раз вспыхнувшее пламя. Сосредоточившись на своем страшном действе, он не услышал, как сзади подкрал-ся еще один лессер. Он лишь уловил легкий запах детской присыпки за секунду до напа-дения, и едва увернулся от бейсбольной биты, нацеленной в голову. Его ярость перешла от поверженного убийцы на того, что стоял на ногах. Наследие воина в его ДНК взревело в его жилах, и он атаковал. Фьюри выступил вперед с черным кинжалом в руке, затем резко ушел вниз, прицелившись лессеру в живот. Но он промахнулся. Лессер сбил его ударом биты в плечо, потом мощно прило-жился по здоровой ноге, попав ему под колено. Фьюри согнулся, сосредоточившись на том, чтобы удержать кинжал, но убийца был подобно Хосе Кансеко с его алюминиевой битой. Еще один удар и лезвие улетело прочь, перевернувшись в воздухе, протанцевало куда-то далеко по мокрому асфальту. Лессер прыгнул на грудь Фьюри и ухватил его за горло, сжимая сильной, как стальной трос, рукой. Давление усилилось, Фьюри обхватил ладонью толстое запястье существа, но затем у него появились проблемы и помимо гипоксии. Убийца перенес свою хватку на биту, и застыл, пытаясь удержать ее за середину. Смертельно сосредоточив-шись, он высоко поднял руку и со всей силы опустил квадратное основание рукоятки на лицо Фьюри. Боль взорвалась в щеке и глазе, ее раскаленная шрапнель рикошетом разошлась по всему телу. И это было... на удивление хорошо. Это чувство преодолевало все. Все, что он сей-час знал, это был удар, от которого останавливалось сердце, и электрическая пульсация, что накрывала сразу после этого. Ему это нравилось. Одним глазом, который по-прежнему мог видеть, он наблюдал за лессером, кото-рый подобно поршню, снова занес биту. Фьюри даже не пытался подготовиться к худше-му. Он просто наблюдал за движениями, зная, что координирующие поднятие куска полированного металла мышцы сейчас натянутся и снова впечатают эту штуку ему в лицо. «Время для смертельного удара», – смутно подумал он. Вероятно, его скуловая кость уже раздроблена, или, по крайней мере, треснула. Еще один удар, и уже ничто не будет защищать его серое вещество. Перед глазами возник рисунок Бэллы, и сейчас он видел то, что легло на бумагу: она сидит за обеденным столом, повернувшись к его близнецу, и любовь между ними ося-заема и красива, словно шелковая ткань, сильна и прочна, словно закаленная сталь. Воин прочел на Древнем языке старинную молитву за них и малыша, ту, что жела-ла им здоровья и благополучия, пока он не встретится с ними в Забвении, когда-то в дале-ком-далеком будущем. Все закончится, до следующей его реинкарнации. Фьюри отпустил запястье убийцы и повторял молитву снова и снова, гадая, какое из этих слов станет для него последним. Но последствия так и не наступили. Лессер исчез с Фьюри, соскочив с его груди, как марионетка, чьи ниточки порвались. Фьюри лежал, едва дыша, когда в переулке послышалось громкое ворчание, а за-тем мелькнула яркая вспышка света. Из-за всплеска эндорфина, он ощущал, как парит в сладостной и бесконечной высоте, светясь чем-то, что напоминало благополучие, но в реальности означало, что он по уши в дерьме. Смерть уже нанесла свой удар? И достаточно ли этого, чтобы его мозг истек кро-вью? А, какая разница. Он чувствовал себя хорошо. Все было хорошо, и он спрашивал, было ли это также хорошо, как секс? Это была жизнь после смерти. Ничего, лишь спокой-ная релаксация. Он подумал о Зейдисте, как тот подошел к нему в самый разгар вечеринки, не-сколько месяцев назад, со спортивной сумкой в руке и отвратительным требованием во взгляде. Фьюри было тошно от того, в чем нуждался его близнец, но он, тем не менее, пошел вместе с ним в спортзал и избивал его снова, снова и снова. Это был не первый раз, когда Зейдисту требовалось получить избавление подоб-ным способом. Фьюри всегда ненавидел избивать своего близнеца и никогда не понимал этого мазохистского драйва, но сейчас он познал его. Это было фантастически. Ничто не имело значения. Как будто реальная жизнь была далекой грозой, которая никогда его не достиг-нет, потому что он свернул с ее пути. Будто издалека он услышал низкий голос Рэйджа: – Фьюри? Я позвонил, нас сейчас подберут. Тебя надо отвести к Хэйверсу. Когда Фьюри попытался заговорить, его челюсть отказалась выполнять свою рабо-ту, будто приклеенная. Было ясно, что она уже опухла, и он просто покачал головой. Лицо Рейджа попало в круг его однобокого зрения. – Хэйверс… Фьюри снова покачал головой. Сегодня Бэлла будет в клинике насчет ребенка. И так как она была на грани выкидыша, он не хотел отодвигать ее на второй план своим неотложным случаем. – Никакого... Хэйверса... – прохрипел он. – Брат мой, происшедшее с тобой требует больше, чем просто первой помощи. Идеальное лицо Рейджа накрыла маска полной невозмутимости. Это значило, что парень серьезно обеспокоен. – Домой. Рейдж выругался, но не успел он продолжить настаивать на визите к Хэйверсу, как в переулок, сверкая фарами, повернула машина. – Черт. Рейдж мгновенно среагировал, подняв Фьюри с тротуара и перетащив его за му-сорный бак. Где лежал обезображенный лессер. – Что за хрень? – выдохнул Рейдж, в то время как мимо них проехал хромирован-ный полноприводный Лексус, из которого оглушительно звучал рэп. Когда он исчез, ярко-бирюзовые глаза Рейджа сузились. – Ты это сделал? – Неудачная... стычка... – прошептал Фьюри. – Отвези меня домой. Закрыв глаза, он понял, что сегодня выяснил что-то очень важное. Боль это хоро-шо, и если получать ее при подходящих обстоятельствах, это будет менее позорно, чем героин. Этот наркотик было легче достать, кроме того, она являлась неизбежным отходом производства его работы. Идеально.
***
Джейн сидела в кресле, опустив голову и закрыв глаза. Она никак не могла пере-стать думать о том, что сделала для него... и что, в результате, произошло с ним. Она ви-дела, как он кончает, его голова откинута назад, клыки сверкают, эрекция бешено пульси-рует в ее ладони, пока он судорожно ловит ртом воздух и выдыхает его со стоном. Она заерзала в кресле. Ей стало жарко. И не потому, что был включен обогрева-тель. Боже, она не могла удержаться от того, чтобы снова и снова прокручивать в памяти эту сцену, ей стало совсем невмоготу, даже пришлось приоткрыть рот, чтобы вдохнуть глоток воздуха. В какой-то момент, пока подобные мысли непрерывно циркулировали у нее в голове, она почувствовала легкий укол, будто ее шея находилась в неудобном положении, но потом задремала. Как и следовало ожидать, ее подсознание продолжило то, на чем остановилась па-мять. Сон начался с того, как что-то коснулось ее плеча, что-то теплое и тяжелое, и это ощущение принесло долгожданное облегчение. Оно медленно опустилось вниз по ее руке, к запястью, затем к кисти. Ее пальцы были собраны в кулак и крепко сжаты, но затем разжались для поцелуя в самый центр ладони. Она почувствовала мягкие губы, теплое дыхание, и бархатное касание... эспаньолки. Последовала пауза, будто у нее спрашивали разрешение. Джейн точно знала, кто ей снится. И она точно знала, что произойдет в этой фанта-зии, если она позволит ему продолжить. – Да, – прошептала она во сне. Пациент обхватил ее икры руками и медленно спустил ее ноги с кресла, затем что-то широкое и теплое опустилось между ее бедер, широко разводя их. Его бедра и... о Бо-же, она почувствовала его эрекцию прямо напротив своего естества, эта твердая длина прижималась к ней сквозь тонкую ткань ее тренировочных брюк. Воротник рубашки стя-нули в сторону, его рот нашел ее шею, губы прижались и посасывали ее кожу, в то время как его возбуждение начало свои ритмичные пульсирующие толчки. Его рука нашла ее грудь, затем опустилась вниз к животу. Еще ниже по бедру. Затем еще дальше, туда, где до этого была его эрекция. Джейн закричала, ее тело выгнулось, и что-то острое невесомо пробежалось по ее шее до самого подбородка. Клыки. Страх заполонил ее вены. Одновременно с взрывной волной первоклассного воз-буждения. Прежде чем она успела разграничить эти две крайности, его рот покинул ее шею и сквозь рубашку нашел грудь. Он посасывал ее, одновременно ритмично прижимаясь к ее лону, задевая местечко, которое было полностью для него готово, жаждало его. Она от-крыла рот, чтобы издать судорожный вздох, и вдруг что-то проникло в него... палец. Джейн отчаянно ухватилась за него, лаская у себя во рту, представляя, какую еще часть его тела ей хотелось бы почувствовать между своими губами. Он был хозяином, ведущим, он управлял всем механизмом происходящего. Он точно знал, что делал с ней, его пальцы использовали ее мягкие брюки и мокрые трусики, чтобы еще ближе подтолкнуть ее к обрыву. В голове зазвучал голос – его голос: – Кончи для меня, Джейн… Внезапно, возникнув из ниоткуда, яркий свет озарил ее лицо, и она подскочила, выбросив вперед руки, чтобы оттолкнуть пациента от тебя. Но его не было рядом. Он лежал на кровати. Спал. А свет исходил из коридора. Рэд Сокс распахнул дверь в комнату. – Прошу прощения, что разбудил вас, ребята, – сказал он, – Но у нас проблема. Пациент сел на кровати, взглянул на Джейн. Когда их глаза встретились, она по-краснела и отвела взгляд. – Кто? – спросил пациент. – Фьюри, – Рэд Сокс кивнул в сторону кресла. – Нам нужен врач. Немедленно. Джейн прокашлялась. – Почему вы смотрите на… – Ты нужна нам. Ее первая мысль была о том, что она не собирается увязать в их дерьме еще глубже. Но затем в ней заговорил врач. – Что произошло? – Ситуация не из приятных. Драка с бейсбольной битой. Можешь пойти со мной прямо сейчас? Но пациент ответил первым, его ровное рычание прорезало воздух: – Если она куда-то идет, я иду вместе с ней. Насколько он плох? – Ему отделали лицо. Сильно. К Хэйверсу идти отказывается. Говорит, там Бэлла на приеме насчет малыша, и он не хочет огорчать ее своим ужасным состоянием. – Поганец просто геройствует, – Ви взглянул на Джейн. – Поможешь нам? Через какое-то время она потерла лицо ладонями. Катись оно все к чертям в безд-ну. – Да. Я помогу.
***
Джон опустил дуло выданного ему Глока и уставился на цель в пятидесяти футах от него. Вернув предохранитель на место, он безмолвно застыл. – Господи, – сказал Блэй. Не веря своим глазам, Джон ударил по желтой кнопке слева от него и лист бумаги размером 8,5 на 11 со скрипом устремился к нему, словно собака, которую позвали к ноге. В самом центре, в виде ромашки, располагались шесть аккуратных пулевых отверстий. Мать твою. После того, как он лоханулся во всем, чему его учили до сих пор, особенно когда дело касалось боевых искусств, он, наконец-таки, хоть в чем-то преуспел. Но и это не заставило его забыть о головной боли. Тяжелая рука опустилась на его плечо, и в голосе Рофа послышалась гордость: – Отличная работа, сынок. Действительно отличная. Джон протянул руку и открепил мишень. – Ладно, – сказал Роф. – На сегодня достаточно. Проверьте свое оружие, мальчики. – Эй, Куин, – позвал Блэй. – Ты это видишь? Куин отдал свое оружие одному из додженов и подошел ближе. – Вау. Здесь как будто пострелял Грязный Гарри . Джон свернул бумагу и положил в задний карман джинсов. Вернув оружие в те-лежку, он размышлял о том, как бы его запомнить, чтобы воспользоваться снова в сле-дующую тренировку. А... серийные номера были спилены, но на стволе была слабая мет-ка, царапина. Он сможет легко найти этот пистолет снова. – Шевелитесь, – сказал Роф, прислонившись огромным телом к двери. – Автобус ждет. Отвернувшись от оружия, Джон заметил Лэша, который стоял прямо за ним, как воплощение опасности и угрозы. Плавным движением парень наклонился и положил свой Глок так, что дуло было направлено прямо в грудь Джона. Еще раз подчеркивая этот момент, он на мгновение задержал свой указательный палец на спусковом крючке. Блэй и Куин встали впереди, блокируя ему путь. Движение получилось почти слу-чайным, будто они просто околачивались поблизости, но их послание было ясным и по-нятным. Пожав плечами, Лэш убрал руку от Глока и направился к двери, по дороге толк-нув Блэя плечом. – Мудак, – пробормотал Блэй. Они втроем направились в раздевалку, откуда забрали свои учебники и двинулись дальше. Чтобы вернуться в особняк, Джон собирался воспользоваться тоннелем, поэтому они остановились у двери старого офиса Тора. Когда другие ученики прошли мимо, Куин тихо сказал: – Мы должны прогуляться сегодня вечером. Я больше не могу ждать. Он поморщился и заерзал, как будто у него в штанах была наждачная бумага. – Мне срочно нужна женщина, ну, вы понимаете, о чем я. Блэй немного покраснел. – Я... а... да, я бы не отказался. Джон? Вдохновленный своим успехом, Джон кивнул. – Хорошо, – Блэй поддернул джинсы. – Прошвырнемся в ЗироСам. Куин нахмурился. – А как насчет Скримера? – Нет, я хочу в ЗироСам. – Хорошо. И мы можем поехать на моей машине,– Куин обвел парней глазами. – Джон, ты не хочешь сесть в автобус и поехать к Блэю? «Мне переодеться?» – Ты можешь одолжить что-нибудь из его вещей. В ЗироСам надо выглядеть по-трясно. Внезапно, подобно удару исподтишка, словно из ниоткуда рядом возник Лэш. – Так вы собираетесь в город, Джон? Может быть, увидимся там, приятель. Мерзко улыбаясь, он прошествовал мимо, его тело было напряжено, плечевые мус-кулы перекатывались под кожей, будто он рвался в бой. Или намеревался. – Похоже, ты напрашиваешься на свидание, Лэш, – огрызнулся Куин. – Хорошее дело, продолжишь в том же духе, и тебя обязательно кто-нибудь отымеет, приятель. Лэш остановился и оглянулся, свет с потолка падал на него. – Эй, Куин, передавай от меня привет своему отцу. Я ему всегда нравился больше, чем ты. И опять же, я соответствую норме. Лэш постучал пальцем по своему лицу, где-то в районе глаза. Лицо Куина приняло замкнутое выражение, он стал похож на статую. Блэй положил руку на затылок парня. – Слушай, дай нам сорок пять минут у меня дома, ок? Затем заезжай за нами. Куин ответил не сразу, а когда все-таки заговорил, его голос был низким: – Да. Без проблем. Извините, я на секунду отлучусь. Куин бросил учебники и вышел из раздевалки. Когда дверь за ним закрылась, Джон знаками спросил: «А что, семьи Лэша и Куина связаны?» – Эти двое двоюродные братья. Их отцы родные братья. Джон нахмурился. «Что имел в виду Лэш, указав на глаз?» – Не волнуйся о… Джон схватил парня за предплечье. «Расскажи мне». Блэй пригладил свои рыжие волосы, пытаясь быстро выдумать ответ. – Хорошо... дело в том... отец Куина большая персона в глимере, да ведь? Так же как и его мать. А глимера не прощает дефекты. Это было сказано так, будто все объясняло. Джон не понял. «А что не так с его глазом?» – Один глаз - голубой. Второй - зеленый. Они разного цвета, и поэтому Куин никогда не сможет найти себе пару... и... знаешь, отец стыдится Куина всю его жизнь. Не очень-то приятная ситуация, вот почему мы все время ошиваемся у меня. Он старается избегать своих родителей. Блэй посмотрел на дверь раздевалки, как будто сквозь нее мог видеть своего друга. – Его не вышвырнули лишь потому, что надеялись, переход все исправит. Поэтому ему пришлось использовать такую как Марна. У нее очень сильная кровь, и думаю, план заключался в том, что она могла помочь. «Но она не помогла». – Неа. Вероятно, в скором времени его попросят съехать. Я уже приготовил ему комнату, но сомневаюсь, что он ею воспользуется. Очень гордый. И имеет на это право. В голову Джону пришла ужасная мысль. Откуда у него был тот синяк? На лице, после перехода. В тот самый момент дверь раздевалки распахнулась, и зашел Куин, на лице его за-стыла улыбка. – Ну что, джентльмены? Он подобрал учебники, его бравада вернулась к нему. – Наперегонки? Пусть лучшие попадут в клуб. Блэй хлопнул парня по плечу. – Веди нас, маэстро. Они двинулись к подземной парковке. Куин шел впереди, Блэй сзади, Джон по центру. Когда Куин исчез на подножке автобуса, Джон постучал Блэю по плечу. «Это был его отец, да?» Блэй заколебался. Затем кивнул. ----------------------------------------- Хосе Кансеко – бейсболист, бывший игрок дальней части поля и десятый игрок Высшей лиги. Грязный Гарри - инспектор по прозвищу «Грязный Гарри» из одноименного фильма, который известен своими эффективными, но балансирующими на грани закона, методами работы. Очень хороший стрелок. Роль Гарри исполнил Клинт Иствуд.
