Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске
Что случится на моем веку.
На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Авва Отче,
Чашу эту мимо пронеси.
Я люблю Твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.
Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.

Борис Пастернак

Всегда найдется женская рука,
чтобы она, прохладна и легка,
жалея и немножечко любя,
как брата, успокоила тебя.

Всегда найдется женское плечо,
чтобы в него дышал ты горячо,
припав к нему беспутной головой,
ему доверив сон мятежный свой.

Всегда найдутся женские глаза,
чтобы они, всю боль твою глуша,
а если и не всю, то часть ее,
увидели страдание твое.

Но есть такая женская рука,
которая особенно сладка,
когда она измученного лба
касается, как вечность и судьба.

Но есть такое женское плечо,
которое неведомо за что
не на ночь, а навек тебе дано,
и это понял ты давным-давно.

Но есть такие женские глаза,
которые глядят всегда грустя,
и это до последних твоих дней
глаза любви и совести твоей.

А ты живешь себе же вопреки,
и мало тебе только той руки,
того плеча и тех печальных глаз...
Ты предавал их в жизни столько раз!

И вот оно - возмездье - настает.
"Предатель!"- дождь тебя наотмашь бьет.
"Предатель!"- ветки хлещут по лицу.
"Предатель!"- эхо слышится в лесу.

Ты мечешься, ты мучишься, грустишь.
Ты сам себе все это не простишь.
И только та прозрачная рука
простит, хотя обида и тяжка,

и только то усталое плечо
простит сейчас, да и простит еще,
и только те печальные глаза
простят все то, чего прощать нельзя...
1961

Концерт. На знаменитую артистку,
Что шла со сцены в славе и цветах,
Смотрела робко девушка-хористка
С безмолвным восхищением в глазах.

Актриса ей казалась неземною
С ее походкой, голосом, лицом.
Не человеком - высшим божеством,
На землю к людям посланным судьбою.

Шло "божество" вдоль узких коридоров,
Меж тихих костюмеров и гримеров,
И шлейф оваций гулкий, как прибой,
Незримо волочило за собой.

И девушка вздохнула:- В самом деле,
Какое счастье так блистать и петь!
Прожить вот так хотя бы две недели,
И, кажется, не жаль и умереть!

А "божество" в тот вешний поздний вечер
В большой квартире с бронзой и коврами
Сидело у трюмо, сутуля плечи
И глядя вдаль усталыми глазами.

Отшпилив, косу в ящик положила,
Сняла румянец ватой не спеша,
Помаду стерла, серьги отцепила
И грустно улыбнулась:- Хороша...

Куда девались искорки во взоре?
Поблекший рот и ниточки седин...
И это все, как строчки в приговоре,
Подчеркнуто бороздками морщин...

Да, ей даны восторги, крики "бис",
Цветы, статьи "Любимая артистка!",
Но вспомнилась вдруг девушка-хористка,
Что встретилась ей в сумраке кулис.

Вся тоненькая, стройная такая,
Две ямки на пылающих щеках,
Два пламени в восторженных глазах
И, как весенний ветер, молодая...

Наивная, о, как она смотрела!
Завидуя... Уж это ли секрет?!
В свои семнадцать или двадцать лет
Не зная даже, чем сама владела.

Ведь ей дано по лестнице сейчас
Сбежать стрелою в сарафане ярком,
Увидеть свет таких же юных глаз
И вместе мчаться по дорожкам парка...

Ведь ей дано открыть мильон чудес,
В бассейн метнуться бронзовой ракетой,
Дано краснеть от первого букета,
Читать стихи с любимым до рассвета,
Смеясь, бежать под ливнем через лес...

Она к окну устало подошла,
Прислушалась к журчанию капели.
За то, чтоб так прожить хоть две недели,
Она бы все, не дрогнув, отдала!

Э.Асадов

Он танцевал вдоль тусклых дней,
И два его крыла
Была лишь книга. Как легка
Душа его была!

( Эмили Дикинсон)

- А давай наперегонки до горки? – предложил он ей, предвкушая победу.
- Неа. – отказалась она – Воспитательница сказала не бегать. Попадет потом.
- Струсила? Сдаешься? – подначил он ее и засмеялся обидно.
- Вот еще. – фыркнула она и рванула с места к горке.
Потом они сидели в группе, наказанные, под присмотром нянечки, смотрели в окно как гуляют другие и дулись друг на друга и на воспитательницу.
- Говорила тебе – попадет. – бурчала она.
- Я бы тебя перегнал обязательно – дулся он – Ты нечестно побежала. Я не приготовился...

- А спорим я быстрей тебя читаю? – предложил он ей.
- Хахаха. – приняла она пари – Вот будут проверять технику чтения и посмотрим. Если я быстрее – будешь мой портфель до дому и до школы таскать всю неделю.
- А если я – отдаешь мне свои яблоки всю неделю! – согласился он.
Потом он пыхтел по дороге с двумя ранцами и бурчал:
- Ну и что! Зато ты не запоминаешь что читаешь и пишешь медленнее. Спорим?...

- А давай поиграем. – предложил он – Как будто бы я рыцарь, а ты как будто бы дама сердца.
- Дурак. – почему-то обиделась она.
- Слабо? – засмеялся он – Слабо смущаться при виде меня? И дураком не обзываться тоже слабо.
- И ничего не слабо. – повелась она – Тогда вот чего. Ты меня тоже дурой не обзываешь и защищаешь.
- Само собой – кивнул он – А ты мне алгебру решаешь. Не рыцарское это дело.
- А ты мне сочинения пишешь. – хихикнула она – Врать и сочинять – как раз рыцарское дело.
А потом он оправдывался в телефон:
- А не надо было себя как дура вести. Тогда никто бы дурой и не назвал. Я, кстати, и извинился сразу...

- Ты сможешь сыграть влюбленного в меня человека? – спросила она
- С трудом. – ехидно ответил он – Я тебя слишком хорошо знаю. А что случилось?
- На вечеринку пригласили. А одной идти не хочется. Будут предлагать всякое.
- Нуу.. Я даже не знаю.- протянул он.
- Слабо? – подначила она.
- И ничего не слабо. – принял он предложение – С тебя пачка сигар, кстати.
- За что? – не поняла она.
- Эскорт нынче дорог. – развел руками он.
А по дороге домой он бурчал:
- Сыграй влюбленного, сыграй влюбленного. А сама по роже лупит ни за что... Влюбленные между прочим целоваться лезут обычно…

- Что это? – спросила она.
- Кольцо. Не очевидно разве? – промямлил он.
- Нибелунгов? Власти? Какая-то новая игра затевается?
- Угу. Давай в мужа и жену поиграем. – выпалил он
- Надо подумать. – кивнула она.
- Слабо? – подначил он.
- И ничего не слабо. – протянула она - А мы не заигрываемся?
- Да разведемся если что. Делов-то. – хмыкнул он.
А потом он оправдывался:
- А откуда мне знать как предложения делаются? Я ж в первый раз предлагаю. Ну хочешь еще раз попробую? Мне не слабо.

- Сыграем в родителей? – предложила она.
- Давай. В моих или в твоих? – согласился он.
- Дурак. В родителей собственного ребенка. Слабо?
- Ого как. – задумался он – Не слабо, конечно, но трудно небось..
- Сдаешься? – огорчилась она
- Не,не. Когда эт я тебе сдавался? Играю, конечно. – решился он.

- Усложняем игру. Ты теперь играешь в бабушку.
- Правда? – не поверила она.
- 3900. – кивнул он – Пацан. Слабо тебе в бабушку сыграть?
- А ты в данном случае во что играешь?
- В мужа бабушки. – засмеялся он – Глупо мне в бабушку играть.
- В де-душ-ку. Как бы ты тут не молодился. – засмеялась она – Или слабо?
- Куда я денусь-то...

Она сидела у его кровати и плакала:
- Сдаешься? Ты сдаешься что ли? Выходишь из игры? Слабо еще поиграть?
- Угу. Похоже что так. – ответил он – Неплохо поиграли, да?
- Ты проиграл раз сдаешься. Понял? Проиграл.
- Спорное утверждение. – улыбнулся он и умер.

Когда Слеза горячая упав,
В ладонях Душу обжигает,
Когда так больно, что никто,
Врагу такого не желает,

Ты просто знай, что где-то вдалеке,
Среди дождя, ночных Волнений,
В одном окне горит Свеча,
Горит всегда, вне всяческих Сомнений.

Там просто Ждут, Поймут и Помолчав,
Надежду слабую Согреют,
ЛЮБОВЬЮ Горести развеют
И чашку кофе чёрного нальют...
(с)

Вы видели кого-нибудь, кто преданней дворняги?
Того, кто, как она, не бросит, не предаст?
Вы в людях видели примеры той отваги,
С которой пес за человека жизнь отдаст?

Пес самый беспородный, незаметный,
Познавший горе человеческих измен -
Сильнее нас он любит - безответно
И ничего не требует взамен.

Вы видели когда-нибудь собачьи слёзы,
Когда камнями бьет дворнягу детвора?
Вы в шкуре были той, когда в морозы,
Хозяин гонит плетью со двора?

Собаки плачут тихо, не притворно,
Лишь обреченно проливая влагу глаз,
Псы никогда не плачут словно мы - упорно,
Когда страданье выставляем напоказ.

Когда к концу подходит жизнь дворняги -
Учитесь у собаки умирать.
Она не корчит из себя бедняги,
Как люди, слёзно, чтобы жалость вызывать.

Она лишь подойдёт, тихонько ляжет возле,
Взглянёт хозяину в глаза в последний раз.
Благодарит тепло за жизнь а после,
Померкнет навсегда взгляд влажных мудрых глаз.

Смотрите ж на любовь их и отвагу,
На верность их друзьям весь свой собачий век,
И если жить ты сможешь, как собака,
Тогда достоин будешь звания "Человек"!

Хитров А.

Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь, наверно!

Пусть листочки календаря
Облетят, как листва у сада,
Только знать бы, что все не зря,
Что тебе это вправду надо!

Я могу за тобой идти
По чащобам и перелазам,
По пескам, без дорог почти,
По горам, по любому пути,
Где и черт не бывал ни разу!

Все пройду, никого не коря,
Одолею любые тревоги,
Только знать бы, что все не зря,
Что потом не предашь в дороге.

Я могу для тебя отдать
Все, что есть у меня и будет.
Я могу за тебя принять
Горечь злейших на свете судеб.

Буду счастьем считать, даря
Целый мир тебе ежечасно.
Только знать бы, что все не зря,
Что люблю тебя не напрасно!

Эдуард Асадов
*****
Дикие гуси
(Лирическая быль)

С утра покинув приозерный луг,
Летели гуси дикие на юг.
А позади за ниткою гусиной
Спешил на юг косяк перепелиный.

Все позади: простуженный ночлег,
И ржавый лист, и первый мокрый снег...
А там, на юге, пальмы и ракушки
И в теплом Ниле теплые лягушки...

Вперед! Вперед! Дорога далека,
Все крепче холод, гуще облака,
Меняется погода, ветер злей,
И что ни взмах, то крылья тяжелей...

Смеркается... Все резче ветер в грудь,
Слабеют силы, нет, не дотянуть!
И тут протяжно крикнул головной:
- Под нами море! Следуйте за мной!

Скорее вниз! Скорей, внизу вода!
А это значит - отдых и еда!
Но следом вдруг пошли перепела.
- А вы куда? Вода для вас - беда!

Да, видно, на миру и смерть красна.
Жить можно разно. Смерть - всегда одна!..
Нет больше сил... И шли перепела
Туда, где волны, где покой и мгла.

К рассвету все замолкло... тишина...
Медлительная, важная луна,
Опутав звезды сетью золотой,
Загадочно повисла над водой.

А в это время из далеких вод
Домой, к Одессе, к гавани своей,
Бесшумно шел красавец турбоход,
Блестя глазами бортовых огней.

Вдруг вахтенный, стоявший с рулевым,
Взглянул за борт и замер, недвижим.
Потом присвистнул:- Шут меня дери!
Вот чудеса! Ты только посмотри!

В лучах зари, забыв привычный страх,
Качались гуси молча на волнах.
У каждого в усталой тишине
По спящей перепелке на спине...

Сводило горло... так хотелось есть...
А рыб вокруг - вовек не перечесть!
Но ни один за рыбой не нырнул
И друга в глубину не окунул.

Вставал над морем искрометный круг,
Летели гуси дикие на юг.
А позади за ниткою гусиной
Спешил на юг косяк перепелиный.

Летели гуси в огненный рассвет,
А с корабля смотрели им вослед,-
Как на смотру - ладонь у козырька,-
Два вахтенных - бывалых моряка!

Эдуард Асадов

Мать его была собакой, чёрной и большой.
Волк привёл её с собою раннею весной.
Из волчат был тёмной масти только он один,
Чёрный, с жёлтыми глазами лунной ночи сын.

Мать зимой в капкан попала, а отец ушёл.
От тоски он видно где-то смерть свою нашёл.
Был волчонок-одиночка и силён и тих,
Но умом он отличался от волков других.

От собаки перенял он ум и тонкий слух,
А от волка зубы, силу, верный глаз и нюх.
Через год он был крупнее остальных волков,
Обходить умел капканы, ямы и стрелков.

Лучше старых и матёрых мог добыть еду,
Помогал другим волчатам не попасть в беду.
А когда вожак их старый заболел и слёг,
Взял ответственность за стаю сильный, чёрный волк.

Для округи волчья стая с чёрным вожаком
Стала страшным наказаньем, всем он был знаком.
Матери детей пугали: чёрный волк придёт,
И того, кто непослушный в чащу унесёт.

Не догнала его пуля, не поймал капкан,
Обходил он волчьи ямы, чувствуя обман.
Но попал в другие сети, забурлила кровь.
Так бывает, если сердце тронула любовь.

Как отец его, когда-то, он влюбился вдруг
Не в волчицу, а в собаку и замкнулся круг.
За неё он без раздумья жизнь отдать бы мог!
Рядом с нею был он просто глупый, чёрный волк.

Его выследил охотник, с пулей трудно спорить.
Он был быстр, она - быстрее, так уж мир устроен.
Он попался очень глупо, просто как щенок,
За любовь расстался с жизнью сильный, чёрный волк!

*****
Смерть волка.

В стороне от дорог, в тёмной чаще лесной
Умирал от тоски старый волк в час ночной.
Его самка - волчица погибла от ран,
Угодила в поставленный кем-то капкан.

К ним злодейка-судьба повернулась хвостом,
Ничего не поделать, сталь крепче клыков.
Ничего не поделать ? Нет, как бы не так !
Тот, кто ставил капкан, для него - злейший враг !

А с врагами один может быть разговор -
Зуб за зуб, глаз за глаз ! Волк умён и хитёр.
В этой битве без правил есть вопрос - кто кого ?
Кровь за кровь ! Лишь один есть ответ для него !

Волк пошёл по следам, уничтожил собак,
Перерезал весь скот, в этом он был мастак.
Он от пули ушёл, не попался в капкан.
Он сумел отомстить и теперь умирал.

Много лет был он в стае своей вожаком,
Но вернулся туда, где когда-то щенком,
Он резвился на травке и выл на луну,
Где увидел впервые волчицу свою.

Видно волк понимал, - жизнь назад не вернуть,
Остаётся одно - только лечь и уснуть !
Есть в звериной душе для любви уголок.
Этот был однолюб. Дальше жить он не мог !