Гордись моей ночью, чью тьму погасил ты луной,
Смиреньем моим перед страстью твоей, но не мной,

Не полною чашей девичьих страданий и слез,
Которой ты мог бы хвалиться, хмельной, как Христос,

Раскрыв мне манящие новым мученьем объятия.
Смотри! Я краду у тебя распятье!(Эмили Дикинсон)

Я твоё повторяю имя
По ночам во тьме молчаливой,
Когда собираются звезды
К лунному водопою
И смутные листья дремлют,
Свесившись над тропою.
И кажусь я себе в эту пору
Пустотою из звуков и боли,
Обезумевшими часами,
Что о прошлом поют поневоле.
Я твоё повторяю имя
Этой ночью во тьме молчаливой,
И звучит оно так отдаленно,
Как еще никогда не звучало.
Это имя дальше, чем звезды,
И печальней, чем дождь усталый.
Полюблю ли тебя я снова,
Как любить я умел когда-то?
Разве сердце моё виновато?
И какою любовь моя станет,
Когда белый туман растает?
Будет тихой и светлой?
Не знаю.
Если б мог по луне гадать я,
Как ромашку, её обрывая!
(Лорка)

Нас мучит и терзает - все люди очень рады.
О, сколько гибнет нас, заласканных тюрьмой!..
Вот эшафот... народ... язвительные взгляды,
Приходится и мне прощаться с головой.

О, бессловесное, бессмысленное стадо!
Ужель мечтаешь ты убить того навек,
Кто сам бы, сам ушел из вашей жизни - ада.
Не тонет, не горит отважный человек.

Богатство своего от вас я не скрываю,
И зависть гложет вас - убогих и больных,
Мне тяжко... Мучусь я... Жестоко я страдаю,
Но жизнь и смерть у вас - один безумный миг,
Я смою эшафот своею чистой кровью,
Но дух мой не умрет. И казнь моя, как дым,
Задушит тех калек, кто ханжеской любовью,
Как злобный людоед, безумно одержим.

К дружбе.

О, дружбы нежное сиянье.
Надежда высшая моя!
Хвала тебе, ты упованье,
Ты счастья раннего заря!
Мне жизнь казалася бесцельной,
И без конца мой длился путь,
Но я с тоскою беспредельной
Бродил. Не знал где отдохнуть,
Но снова жить хочу я дважды,
Хотя жизнь давит, как гора:
Во взоре дружбы я однажды:
Заметил власть и мощь утра.

Ницше

Поймай рукой метеорит,
Сорви мне папоротник цвет,
Найди след чертовых копыт
И место всех ушедших лет.
Учи внимать русалок пенью
И от завистников терпенью.
И есть ли слух
От злых старух
Чтоб укреплял высокий дух?

Когда провидцем ты рожден,
Что видит скрытый смысл вещей,
Скачи за дальний небосклон
И проплыви все сто морей,
Вернись, и расскажи мне честно
Все тайны, что тебе известны,
Но там и тут
Напрасен труд
Искать красавиц, что не лгут.

Скажи мне, если из людей
Такую кто нибудь найдет,
Но нет, не поспешу я к ней,
Пусть в двух шагах она живет.
Уж такова красавиц суть –
Она сумеет обмануть.
Пока в пути,
Как ни крути,
Двух трех успеет провести .

Был дирижер, но не было оркестра.
А был оркестр, так не хватало нот -
Все время не сходилось время с местом,
То день не тот, то час наоборот.

То ключ не подходил к замку от двери,
То адрес тот, а город не совпал.
Видать другой нашел мою потерю,
А я нашла, что кто-то потерял.

Так невпопад, такая незадача -
Чужая горесть, не своя удача,
Но грех судьбу свою за то корить -

Она не без разбора наделяла,
Кого опекой, а кого опалой,
А если спутала, не нам ее винить.

О.Арефьева

*****

Тихонько на пальцах иду по паркету...
Крадусь, чтобы только тебя не будить,
И слезы глотая, на кухне, без света...
Зажму себе рот, чтобы в голос не выть...

Не выть, не кричать, не давиться от боли,
Которая выгрызла всю мою плоть,
Которая рвется и требует воли,
И нет во мне сил, чтоб её побороть...

Тебя полюбив, я его не забыла,
Вы оба во мне, как огонь и вода,
Вода, что едва меня не утопила,
Огонь, что мне выжег всю душу, до тла...

Так больно, так страшно и так неизбежно
Всё помнить и вечно другого желать,
Я знаю, что мерзко, я знаю, что грешно,
Его представляя, с тобой засыпать.

Прости меня, милый, ты лучший на свете,
А я просто сука с привычкою лгать,
Но нет никого на всей этой планете
Кто мог бы заставить меня рассказать...

Я боль эту выдержу, ты не узнаешь,
Как я оскверняю любовь, что в тебе,
Как плачу о нём, когда ты засыпаешь,
Как им наслаждаюсь в несбыточном сне.

Но это тебя никогда не коснётся,
Я сделаю всё, чтобы ты не страдал,
Хоть кто-то из нас пусть счастливым проснётся,
И в мире живет, о котором мечтал!

На кухне поплакав, себя нажалевшись,
Тихонько на пальцах я в спальню войду,
Взглянув, как ты спишь, вдруг почувствую нежность,
Вернусь под бочек твой, и снова усну...

Инна Фадеева.

*****

Верес Людмила

Королева, в дорожной пыли
Отстегнула оружия цепи.
Королева, ну как Вы могли?
Без двора, без охраны, без цели...

Королева, накиньте же плащ.
Вас узнают, и может быть худо.
Королева, куда Вы без нас?
Вы идете куда и откуда?

Королева, снега не для Вас,
Там, за стенами, грязно и дождь.
Разве то, как жилось Вам у нас
Много хуже того, что найдешь?

Ну, немножечко зависти, лжи,
Злость и тупость - так это слегка.
Ну подумаешь, миражи
Заменяют нам облака.

Мы за то не считаем звезд.
Мы за то на земле стоим.
Королева, мир очень прост -
Будь такой же, как мы, и живи.

А не хочешь - мы знаем как
Надавить, обмануть, заставить.
Мы, конечно же, любим Вас.
Но должны же мы Вас исправить!

Научиться грызне - не труд.
Клацкнул зубом - уже полдела.
Королева, здесь каждый плут.
А чего ты еще хотела?!..

Королева поправит плащ.
Запахнет поплотнее - холод.
Конь устал. Он не хочет вскачь.
Только путь перед ней - так долог...

Один мой друг женился в тридцать лет
на девушке восемнадцатилетней.
Пошли осуды, пересуды, сплетни:
и что он в ней нашёл, и ничего в ней нет.
На взгляд чужой, придирчивый и строгий,
она и впрямь была нехороша,
какой-то длиннорукий, длинноногий
утёнок гадкий, робкая душа.
Что он, мой друг, в ней для себя открыл,
за что её среди других заметил,
никто не знал.
Но он её любил.
Нет таинства таинственней на свете.
Зачем? За что? Поди определи.
Людской удел в любви неодинаков.
Тут что-то от цветения земли,
от роста трав, от созреванья злаков.
Иной росток, пожалуй бы, зачах,
когда б не дождик и не солнце в небе,
но вот он крепнет в солнечных лучах
такой ему счастливый выпал жребий!
Той девушке пришлось бы, верно, жить
тусклее, холоднее, неприметней,
когда б её не вздумал полюбить
хороший человек тридцатилетний.
Он что-то в ней такое разглядел,
чего она б сама не разглядела.
Он на неё восторженно глядел,
она ему в награду хорошела.
Он доверял ей все свои дела,
он всем своим достатком с ней делился.
Она ему ребёнка родила,
и он ей в ноги низко поклонился.
Но ей порой казалось: это сон.
Не может быть! Она гораздо хуже.
Она его не стоит... Почему же
случилось так?
Но вмешивался он.
Ему хватало силы и ума,
любви и сердца и на этот случай.
Он верил ей,
и вот она сама
поверила в себя и стала лучше.
Он был на страже всюду и везде,
его любовь стояла с нею рядом,
в рабочий полдень, в счастье и в беде
он помогал ей восхищённым взглядом.
Она высоко голову несла
под этим взглядом...
Жизнь вперёд бежала...
И девушка, как деревце, росла,
окоренялась, крепла и мужала.
И словно в благодарность за покой,
за то, что не солгал и не обидел,
она и стала к зрелости такой,
какой её он в юности увидел.
Дремавшая глубоко красота
вдруг развернулась пышно и богато,
и всем на свете вдруг открылась та,
которую он угадал когда-то...
И снова удивились все вокруг:
Что с ней случилось? Почему? Откуда?
Какое чудо!
Но молчал мой друг.
Упрямый труд и воля, что за чудо!
Он так хотел.
Не веря чудесам,
уверенно, решительно и властно
свою любовь он выпестовал сам
и оказалось, что она прекрасна.

Маргарита Алигер

Он сидел на прибрежном камне
Он творил этот мир руками
И курил придорожный воздух,
Коротая за веком век

В волосах зазвенели птицы
Юный месяц пришел проститься
С тем, кто выдумал все на свете
С тем, кто выдумал этот Свет.

Смерть шепнула ему на ухо:
«Пусть земля тебе будет пухом,
Дьявол пусть тебе станет другом
Молчаливым, но верным псом»

Бог услышал ее молитву.
Бог запомнил ее молитву
И ушел, улыбаясь в небо,
Прикрывая рукой лицо.

Была пора - они любили,
Но их злодеи разлучили;
А верность с правдой не в сердцах
Живут теперь, но в небесах.
Навек для них погибла радость;
Терниста жизнь, без цвета младость,
И мысль, что розно жизнь пройдет,
Безумства яд им в душу льет...
Но в жизни, им осиротелой,
Уже обоим не сыскать,
Чем можно б было опустелой
Души страданья услаждать.
Друг с другом розно, а тоскою
Сердечны язвы все хранят,
Так два расторгнутых грозою
Утеса мрачные стоят:
Их бездна моря разлучает
И гром разит и потрясает,
Но в них ни гром, ни вихрь, ни град,
Ни летний зной, ни зимний хлад
Следов того не истребили,
Чем некогда друг другу были.