И, мыслям подобным ища подтвержденья,
Стремлюсь я поверить, забыв про укор,
Что лжец, может, просто большой фантазер,
А хам, он, наверно, такой от смущенья.

Что сплетник, шагнувший ко мне на порог,
Возможно, по глупости разболтался,
А друг, что однажды в беде не помог,
Не предал, а просто тогда растерялся.
Я вовсе не прячусь от бед под крыло.
Иными тут мерками следует мерить.
Ужасно не хочется верить во зло,
И в подлость ужасно не хочется верить!

Поэтому, встретив нечестных и злых,
Нередко стараешься волей-неволей
В душе своей словно бы выправить их
И попросту «отредактировать», что ли!

Но факты и время отнюдь не пустяк.
И сколько порой ни насилуешь душу,
А гниль все равно невозможно никак
Ни спрятать, ни скрыть, как ослиные уши.

Ведь злого, признаться, мне в жизни моей
Не так уж и мало встречать доводилось.
И сколько хороших надежд поразбилось,
И сколько вот так потерял я друзей!

И все же, и все же я верить не брошу,
Что надо в начале любого пути
С хорошей, с хорошей и только с хорошей,
С доверчивой меркою к людям идти!

Пусть будут ошибки (такое не просто),
Но как же ты будешь безудержно рад,
Когда эта мерка придется по росту
Тому, с кем ты станешь богаче стократ!

Пусть циники жалко бормочут, как дети,
Что, дескать, непрочная штука – сердца…
Не верю! Живут, существуют на свете
И дружба навек, и любовь до конца!

И сердце твердит мне: ищи же и действуй.
Но только одно не забудь наперед:
Ты сам своей мерке большой соответствуй,
И все остальное, увидишь,- придет!

Эдуард Асадов

Какая во лжи простота,
Как с нею легко,
А правда совсем не проста,
Она далеко.

Её ведь не проще достать,
Чем жемчуг со дна.
Она никому не под стать,
Любому трудна.

Её неподатливый нрав
Пойми, улови.
Попробуй хоть раз, не солгав,
Сказать о любви.

Как будто дознался, достиг,
Добился, и что ж?
Опять говоришь напрямик
Привычную ложь.

Тоскуешь до старости лет,
Терзаясь, горя…
А может быть, правды и нет -
И мучишься зря?

Дождешься ль её благостынь?
Природа ль не лжёт?
Ты вспомни миражи пустынь,
Коварство болот,

Где травы над гиблой водой
Густы и свежи…
Как справится с горькой бедой
Без сладостной лжи?

Но бьешься не день и не час
Твердыни круша,
И значит, таится же в нас
Живая душа.

То выхода ищет она,
То прячется в глубь.
Но чашу осушишь до дна,
Лишь только пригубь.

Доколе живёшь ты, дотоль
Мятёшься в борьбе,
И только вседневная боль
Наградой тебе.

Бескрайна душа и страшна,
Как эхо в горах.
Чуть ближе подступит она,
Ты чувствуешь страх.

Когда же настанет черёд
Ей выйти на свет, -
Не выдержит сердце: умрёт,
Тебя уже нет.

Но заживо слышал ты весть
Из тайной глуши,
И значит, воистину есть
Бессмертье души.

Демон Света

Оттенки жизни черное и белое?
Оттенки страсти черное и красное?
Да, чувства рисовать - попытка смелая,
Но в двух цветах - занятие опасное.

Какою краской расцветить прощение?
В пастель тонов как положить негаданность?
Какого цвета боль приносит мщение?
И почему так золотится радостность?

Скудна палитра - мир такой оттеночный!
Судьба рисует кисточкой щетинистой.
Как безнадежен цвет любви потерянной,
Но как она искрится при взаимности!!

Не нарисуешь нежность только розовой,
А страх и гнев ультрамарином чищенным.
И как же рисовать души разорванность,
Когда в цветах не наблюдаешь истины?

Полутона, приглушенность, приглаженность.
Водой разведена любви насыщенность.
А если по любви, то надо чувствовать.
А если рисовать, то краской чистою.

Оттенки жизни черное и белое?
Оттенки страсти черное и красное?
Да, чувства рисовать - попытка смелая,
Но в двух цветах - занятие опасное.

Елена Шевченко

Я тебя никому не отдам" -
замерзающий плакал котенок,
Умудренный не по годам,
Рыл он снег серебристый под кленом.

Навсегда я останусь с тобой,
Я спасу нас обоих от стужи,
Потому что под этой луной
Мне никто больше в мире не нужен.

Я сейчас закопаю нас в снег,
Там тепло, отогреются лапки,
Мимо быстро прошел человек,
В зимней куртке и в пуховой шапке.

А потом все опять расцветет,
Будет солнце сиять над землей,
И никто никогда не поймет,
Что пришлось пережить нам с тобой.

Ты держись, не смотри, что я мал,
Что в кровь изодрались лапки,
Я не выдохся, просто устал,
Ничего, нам помогут боги,

Нет, серьезно, я слышал о них,
Есть такие кошачьи боги.
Даже ветер в долине стих,
Слушал сказ малыша у дороги.

А котенок копал и копал,
Вспоминая о солнечном лете,
Он, безумец, еще не знал,
Что остался один на свете.

Рядом с ним, на седом полотне,
Еще теплое тело лежало,
А из глаз, по мохнатой щеке,
Золотая слезинка бежала.

Эй, малыш, перестань копать,
Все равно ей уже не поможешь,
Будет лучше тебе поспать,
О нее погреться ты сможешь,

Но безумец не слышит, сопит,
Он не сдастся теперь холодам
И упрямо во мглу твердит-
"Я тебя никому не отдам"...

Время - за полночь, люди спят,
Находясь в поддельном раю,
У котенка глаза блестят,
Он закончил работу свою,

Тихо, тихо ступая на снег,
Подошел туда, где трупик лежал
И почти как человек,
Он на ушко ей прошептал-

"Милая, милая моя, я с тобой,
Я тебя никому не отдам,
Я у клена, под снежной горой,
Нам построил постельку, мадам..."

Он туда перенес ее,
А потом закопался сам,
Колыбельную пел мороз,
Но ее не услышать вам,

Колыбельная эта для тех,
Кто любовью всю жизнь живет,
Забывая о бедах своих,
Только верность в крови несет,

Он, безумец, в холодном снегу,
Он за ближнего душу отдал,
До последнего мига, в бреду,
Он за шею ее обнимал.....

Нет в мире ничего, чудесней человека:
В нём бог и сатана соседствуют от века.

Как быть мне, если всё во мне приют нашло:
Миг, вечность, утро, ночь, жизнь, смерть, добро и зло?!

Ты смотришь в небеса? Иль ты забыл о том,
Что бог – не в небесах, а здесь, в тебе самом?

Бог жив, пока я жив, в себе его храня.
Я без него ничто, но что он без меня?!

Постой! Что значит «бог»? Не дух, не плоть, не свет,
Не вера, не любовь, не призрак, не предмет,

Не зло и не добро, не в малом он, не в многом,
Он даже и не то, что именуют богом,

Не чувство он, не мысль, не звук, а только то,
О чём из всех из нас не ведает никто.

Спит праведник, во сне вкушая благодать.
А грешник молится и всем мешает спать.

Неутомимо то, что господом зовут:
Его покой – в труде, в его покое – труд.

Ты, грешник, сетуешь на то, что пал Адам?!
Не пал бы первым он, – ты б это сделал сам.

Когда богач твердит о бедности своей,
Поверь ему: он прав – он нищего бедней.

Как совершенно всё, что вкруг себя мы зрим:
Стекляшка и алмаз, паук и серафим!

Ты царства божьего всё требуешь от неба,
А сам для бедняка жалеешь корку хлеба!

Я, как господь, велик. Бог мал, что червь земной.
Итак: я – не под ним. И он – не надо мной.

Так кто же я такой, творенье чьих я рук,
Предмет, и не предмет, и точечка, и круг?

Из Библиотеки всемирной литературы (том «Европейская поэзия XVII века»)