Кристиан сидел за моим столом, склонившись над документами и что-то внимательно вычитывая, переносил в свою небольшую записную книжку. Мне даже стало интересно, что же он такого там нашел?
- Компромат собираешь? – тихонько подкравшись со спины, громко спросила я. Бедный парень аж подскочил.
- Нет, что вы… ой, ты… ничего такого, просто хочу посмотреть, кажется, натыкался на более прогрессивные методы лечения именно таких травм.
- Рада, что тебя это столь глубоко интересует. Но в наших условиях, увы, метод лечения существует пока только один, тот самый, который мы и применяем. Ладно, что мы все о работе и о работе? Ты ужинал?
- Нет, перекусил только…
- Значит, сейчас и поужинаем! – весело улыбнулась я, хотя и ощущала, что мне надо просто срочно от него отодвинуться, иначе я все-таки запущу свои руки в его волосы. Желание становилось просто непреодолимым, я застыла и уговаривала себя не делать глупостей, и в этот момент, как нельзя более кстати, в кабинет влетела Катенька.
- Ой, извините, я не постучалась, кажется… Ой, а я что пришла-то… Я это… вот…
Пока девочка, запинаясь, пыталась все-таки объяснить причину своего вторжения, я взяла себя в руки и отступила от молодого человека на несколько шагов. На безопасном для меня расстоянии, я уже смогла вести себя адекватно и рассмеялась.
- Дорогая, не части! Объясни внятно, что случилось? Появился новый больной? Случилось ЧП?
- А… нет! Там парень пиццу принес и утверждает, что он сю… сюда! Вот…

Вечер прошел почти спокойно. Точнее, все было замечательно, весело, приятно. Катя и Лена – ночная смена медсестер, увлеченно строили глазки интерну, не забывая однако и про пиццу. Я первое время судорожно пыталась отодвинуться подальше, мне, к сожалению, досталось место на узком диване, на котором и одному сидеть сложновато, а тут мы сидели вдвоем. Кристиан сначала с улыбкой наблюдал за моими бесплодными попытками, а после встал и галантно предложил:
- Если вам так неуютно от моего присутствия, я могу и постоять.
- Нет, нет, - мучительно покраснела я, ведь на этом самом диване уже с кем только мне не приходилось ютиться, и такой бурной реакции еще не было ни разу, - я не против вас, что вы! Я просто немого устала, а диван настолько узкий. Извините, если своим поиском удобной позиции, я вас смутила.
Он как-то хитро усмехнулся, приподняв бровь, отчего я ощутила, что все-то он понимает, и не поверил моим словам ни на йоту, а после неожиданно предложил, заставляя на этот раз залиться меня краской с ног до головы.
- Что ж, диван узкий, и вдвоем на нем, действительно, неудобно. Стульев больше у нас нет. Поэтому я просто предлагаю вам позволить присесть мне, а вы уж разместитесь у меня на коленях, если только это не нарушит ваших моральных устоев.
Тут уж его иронию заметили все. Девочки беззаботно рассмеялись, а я, возмущенная столь непочтительным ко мне отношением, вскочила и даже намерена была все ему высказать, как вдруг заметила хитринку, прыгающую в его глазах, и неожиданно поняла, что боле не смущаюсь от его присутствия ни на секунду. Не удержавшись, все же посоветовала ему следить за своими моральными устоями и кивнула на диван, приглашая присесть. И только оказавшись на его коленях, поняла, что же я натворила. Теперь каждую минуту, каждую секунду, я ощущала его движения, жар его тела проникал даже через слои нашей одежды, заставляя учащаться мое сердцебиение, и, когда от накатившей на меня слабости, я откинулась ему на грудь, я ощутила, что и его сердце бьется в каком-то странном, сумасшедшем ритме. Этот импровизированный ужин превратился для меня в испытание моей стойкости и выдержки. Он же будто специально, то задевал руками мою грудь то, наклоняясь вперед, прижимался ко мне всем телом, то, ерзая, будто ища правильное положение, потирался бедрами об меня и вызывал волны возбуждения во всем моем теле. Мое участие в разговоре, в результате всех этих манипуляций, свелось к минимуму. Я даже и есть практически не могла, тихонько потягивала кофе, и мечтала, чтоб все это поскорее завершилось. Наконец, девочки доели, попытались уговорить нас продолжить чаепитие чем-то более серьезным, не добились согласия, и, вздыхая и оглядываясь, в надежде, что мы передумаем, удалились.
Сразу после того, как захлопнулась дверь, я попыталась покинуть его колени, но оказалась остановлена его тихим шепотом.
- Не надо, не убегай.
Я испугано застыла и полуобернулась, ощущая, как пересыхает в горле и от волнения почти полностью пропадает голос. Хотела уже было попытаться что-либо ему ответить, но наткнулась на его внимательный, умоляющий о чем-то взгляд и промолчала. Он же тихонько прижал меня к себе руками и уткнулся носом в мои волосы.
- Можно я… - пробормотал он так тихо, что едва расслышала, - можно? – он даже не договорил, видимо, ощущая, что я понимаю все, что он не сумел досказать. Я же не смогла ответить нет. Да и как это было возможно, если всем телом, всем сердцем я хотела того же? И я молча прислонилась к нему снова, позволяя его рукам накрыть мою грудь.
Тихонько, как будто сомневаясь, он провел губами по моему виску, поцеловал в ямочку под ухом, прихватил губами мочку. Я только тихо охнула, и тогда он как будто ожил. Резким движением развернул меня и прижался, практически впился в мои губы, вынуждая меня приоткрыть рот и начиная наступление своим языком. У меня появилось ощущение, что меня завоевывают, захватывают, но сил сопротивляться я в себе не нашла. Поцелуй длился и длился лишая нас остатков воздуха и благоразумия, и кто знает, что бы произошло в тот вечер, если б требовательно не зазвучала музыка мобильного телефона Кристиана, заставляя нас испугано отпрянуть друг от друга. Я вскочила, и не глядя в его сторону, убежала в комнату отдыха, тут же включая холодную воду и ополаскивая горящее лицо. Некоторое время я слышала его голос, он говорил по телефону, а потом раздался легкий стук. Приоткрыв дверь, он начал что-то говорить, но я не слушая, перебила и попросила.
- Я тебя умоляю, нет, я прошу, давай забудем о том, что случилось чуть раньше.
- Почему? – удивленно вскинулся он.
- Потому что я замужем, и у меня сын, - опустила глаза я, ощущая, как сердце мое останавливается от горечи, что буквально затопила его.
- Я не думаю, что это достаточная причина, чтоб отказаться оттого, что мы ощущаем, - покачал головой он, - но пока, учти, что только пока! Настаивать не стану. И ложись спать. Я подежурю.
- Хорошо, - пробормотала я, ощущая, что его ответ меня не успокоил, а только больше растревожил. Но решение этого вопроса пришлось отложить на потом, потому что в тот момент ни решить что-либо, ни логически рассуждать я просто не могла.