– Убери от меня руки, придурок, – сказал Кор, чувствуя, как его снова поднимают. Ему до смерти надоело, что его носят на руках: вверх с койки, на которой он отдыхал. В машину. Куда-то еще. И сейчас его вновь беспокоили. – Почти приехали, – сказал Зайфер. – Оставь меня… – Это должно было прозвучать как требование. Но своими ушами он слышал ребенка. Как же он желал обладать былой силой, чтобы освободиться и встать на собственные ноги. Но, то время прошло. На самом деле, он был очень слаб… и, возможно, скоро умрет. Его ужасное состояние – результат не какой-то единственной травмы, полученной в схватке с тем солдатом… а кульминация всех их вместе взятых, раны покрывали его голову и живот, агония напоминала биение сердца – силу, которая существовала и не прекращалась, но над которой он не имел власти. Поначалу он боролся с течением, следуя мужественной теории «просто забей». Но у тела были иные планы и большее влияние, чем у его разума и силы воли. Теперь он чувствовал себя так, будто принадлежит этой завесе дезориентации и истощения… Внезапно воздух, которым он дышал, стал холодным и чистым, немного приведя в чувство его здравый смысл. Пытаясь сосредоточить взгляд, он увидел поляну, покатую поляну, на вершине которой росло величественное осеннее дерево. И там… да, там, под листвой, окрасившейся в красный и желтый цвета, стоял Тро. А рядом с ним – тонкая фигура в белом платье… женщина. Или у него галлюцинации? Нет, это происходило наяву. Зайфер поднес его ближе, и девушка стала более четкой. Она была… неописуемо красива, с бледной кожей и светлыми волосами, собранными на макушке. Она была вампиром, не человеком. Она была… таинственной, свет, исходивший от ее тела, был настолько ярок, что затмевал луну. Все-таки это сон. Ему следовало догадаться. В конце концов, зачем Зайферу отвозить его в сельскую местность, рискуя их жизнями ради свежего воздуха. Какой-то женщине незачем ждать его прибытия. Никакой возможности, что бы кто-то настолько прекрасный, как она, покинет свой дом в одиночку. Нет, это плод его бреда, и пока он лежит расслабленным в железных руках своего солдата. Понимая, что все, выдуманное подсознанием, точно не имеет значения, он вполне может досмотреть кино до конца. Со временем он проснется, и, может, это послужит знаком, что его, наконец, поглотил глубокий исцеляющий сон. Кроме того, чем меньше он боролся, тем лучше мог сосредоточиться на ней. О… само очарование. О, добродетельная красота, которая превращает королей в рабов и солдат в поэтов. Такая женщина достойна того, чтобы за нее сражались, и умирали ради одного лишь мимолетного взгляда на ее лицо. Жаль, что она всего лишь видение… Первым тревожным сигналом послужило то, как его вид ошеломил ее. С другой стороны, его разум, скорее всего, просто стремится к реалистичности. Он был отвратителен даже без ран. Побитый и умирающий с голоду? Ему повезло, что она не отпрянула в ужасе. Девушка поднесла руки к щекам, покачала головой, и Тро вмешался, словно чтобы защитить ее нежные чувства. Кору захотелось взяться за оружие. Это сон. Если ее нужно защитить, этим займется он. Ну… если сможет встать. И она не убежит… – У него совсем нет сил, – услышал ее Кор. Он закатил глаза, услышав этот чистый, сладкий звук. Ее голос был идеален, как и сама она, и Кор усиленно сосредоточился, пытаясь заставить мозг сделать так, чтобы в его сне она сказала что-нибудь еще. – Да, – произнес Тро. – Это крайний случай. – Как его зовут? На этом заговорил Кор, считая, что сам должен представиться. К сожалению, у него вышел лишь хрип. – Положи его на землю, – сказала женщина. – Нам нужно торопиться. Холодная мягкая трава встретила его сломленное тело, служа подушкой, как если бы длань земли была одета в шерстяную рукавицу. И вновь подняв стальные веки, он увидел, как девушка встала на колени рядом с ним. – Ты так красива… – сказал он. Но на деле вышли лишь булькающие звуки. И вдруг ему стало тяжело дышать, будто что-то вломилось в его внутренности, возможно, в результате всех передвижений? Но ведь это же сон, тогда почему это должно иметь значение? Когда женщина подняла запястье, он протянул трясущуюся руку и остановил ее, прежде чем она вскрыла вену. Она посмотрела ему прямо в глаза. На периферии Тро подошел еще ближе, словно волнуясь, что Кор сделает нечто жестокое. Не с ней, подумал он. Он никогда не причинит вред этому нежному созданию – плоду своего воображения. Прокашлявшись, он произнес как можно четче: – Не трать свою кровь, – сказал он ей. – Красавица, береги то, что делает тебя живой. Он совсем не подходил таким, как она. И не только потому, что был ужасно ранен и, возможно, скоро умрет. Даже в его воображении она была слишком хороша, чтобы находиться рядом с ним.
***
Упав на колени, Лейла не могла произнести ни слова. Мужчина, лежавший перед ней, был… что ж, серьезно ранен, да, конечно. Но в нем было нечто большее. Несмотря на то, что он лежал на земле, и его несомненную беззащитность, он был… «Сильным» – единственное слово, пришедшее на ум. Чрезвычайно сильным. Она почти не могла различить черты его лица, поскольку они опухли и были покрыты синяками, не могла понять, какого цвета его волосы из-за обилия засохшей крови. Но в своей физической форме, хотя он и казался ниже Братьев, мужчина был так же широк, мощен в плечах, а его руки – исключительно мускулисты. Может, очертания его тела составляли основу ее впечатления о нем? Нет, воин, призвавший ее на эту поляну, был такого же размера, как и мужчина, который привез раненого к ее ногам. Павший солдат просто отличался от двух других… и на самом деле, в их движениях и взглядах можно было заметить, что они полагались на него. Действительно, с этим мужчиной не стоило играть, он был, скорее, быком, способным сокрушить все на своем пути. И все же, рука, коснувшаяся ее, была легкой, словно ветер, и даже меньше стесняла движения… у Лейлы возникла неоспоримая уверенность, что он не только не пытается удержать ее, но хочет, чтобы она ушла. Однако она не собиралась оставлять его. Странно, но она будто… попала в сети… была поймана в плен пронзительным взглядом голубых глаз, которые даже в ночи и, несмотря на то, что он был вполне смертным, казалось, горели огнем. И в связи с этим ее сердцебиение участилось, она не могла отвести от него глаз, как если бы он был полон тайн, но, в то же время, способен понять ее… Воин издал гортанные и непонятные звуки – из-за ран – прося ее поторопиться. Его нужно вымыть. Позаботиться о нем. Выходить его, на что могло уйти несколько дней, даже недель. Но он лежал на этом поле в окружении мужчин, которые очевидно больше смыслили в оружии, нежели в лечении. Лейла взглянула на солдата, которого знала: – Ты должен доставить его в лагерь для дальнейшего лечения. Она получила в ответ кивок и подтверждение, но инстинкты говорили, что это ложь. Мужчины, иронически подумала она, были слишком упертыми. Лейла вновь посмотрела на воина: – Я нужна тебе, – сказала она ему. Казалось, его пленил звук ее голоса, и она воспользовалась этим. Избранная четко осознавала, что, несмотря на слабость, он был достаточно силен, чтобы не дать ей поднести свою вену к его рту. – Тише, – произнесла она, протянув руку, чтобы пригладить его короткие волосы. – Расслабься, воин. Ты защищаешь и служишь таким, как я, позволь мне отплатить за твою службу. Он был таким гордым… судя по мощному выступу его подбородка. И все же, он вроде бы послушал ее, убрал руку, приоткрыл рот, будто согласившись следовать всем ее указаниям. Лейла действовала быстро, готовая взять преимущество над относительной капитуляцией… ведь он, несомненно, скоро выйдет из подчинения. Укусив свое запястье, она вмиг поднесла руку к его губам, давая упасть каплям крови, одной за другой. Приняв ее дар, он издал звук… который иначе как захватывающим не назовешь: стон переплелся с безграничной благодарностью и, по ее мнению, безосновательным благоговением. О, эти глаза не давали ей разорвать зрительный контакт; поле, дерево, два других мужчины растаяли, и все, что теперь существовало для нее – мужчина, которого она кормила. Повинуясь чему-то, чему не хотелось противиться, Лейла опустила руку… и его рот коснулся ее запястья: она никогда не поступала так с другими мужчинами, даже с Куином. Но ей хотелось знать, каково это, чувствовать на своей коже губы этого солдата… Как только произошел контакт, произнесенный им звук повторился, и он сомкнул уста вокруг двух проколов. Он не причинил ей боли, даже будучи таким большим и истощенным, он не осушал ее. Ну, не совсем. Воин делал осторожные глотки, не отрывая взгляд от ее глаз, словно защищая ее, хотя в текущем состоянии именно ему требовалась защита. Время шло, и она знала, что он выпил довольно много ее крови, но ей было все равно. Она бы навсегда осталась на этой поляне, под этим деревом… соединенная с этим смелым воином, кто чуть не пожертвовал своей жизнью на войне против Общества Лессенинг. Лейла помнила, что испытывала нечто подобное с Куином, это невероятное ощущение важности своей миссии, хотя она и не осознавала, какую цель преследует. Но это притяжение не могло сравниться с тем, что она когда-то чувствовала с другим мужчиной. Оно было грандиозным. И все же… почему она должна доверять таким эмоциям? Может, это просто более сильная версия того, что она чувствовала к Куину. Или же Дева-Летописеца таким образом обеспечивала выживаемость расы, биология брала верх над логикой. Отбросив такие богохульные мысли в сторону, она сосредоточилась на своей работе, своей миссии, благословенном содействии, являвшимся единственной возможностью приносить пользу теперь, когда роль Избранных почти сошла на нет. Предоставление крови достойным мужчинам – все, что осталось от ее предназначения. Все, что было у нее в жизни. Вместо того чтобы думать о себе или своих чувствах, она должна поблагодарить Деву-Летописецу, что прибыла сюда вовремя, чтобы исполнить священную обязанность… и затем она должна вернуться в особняк, дабы найти другие возможности быть полезной.
– Джон, что изменилось? В спальне, которую когда-то делили они с Хекс, Джон подошел к окнам и почувствовал, как холод проникает сквозь прозрачное стекло. Сады внизу купались в охранном освещении, благодаря сиянию фальшивой луны цемент вокруг синевато-серой плитки на террасе казался фосфоресцентным. Глядя на пейзаж, он понял, что смотреть особо не на что. Все приготовилось к зиме, клумбы накрыты тентом, фруктовые деревья согнулись, бассейн пуст. Опавшая листва кленов и дубов, росших на опушке леса, стелилась по скошенной чахнущей траве, словно бездомные в поисках убежища. – Джон. Какого черта происходит? В конечном счете, Хекс еще не согласилась, и он не винил ее. Крутые развороты дезориентировали, а реальная жизнь чертовски точно не располагала ремнями безопасности или воздушными подушками. Как ему объясниться? – гадал он в поисках подходящих слов. В конце концов, он развернулся, поднял руки и показал: «Ты была права». – Насчет чего? Да насчет всего, подумал он и вновь начал двигать руками: «Прошлой ночью я видел, как Куин пошел под обстрел… в одиночку. Роф был ранен, мы пробивались, Братство еще не прибыло на помощь… повсюду свистели пули. Шайка Ублюдков нас окружила, и у нас кончалось время из-за ранения короля. Куин… понимаешь, он знал, что больше пользы принесет снаружи… знал, что если сможет обезопасить гараж, то у нас появится возможность вывести Рофа. И… да, меня это убивало, но я дал ему пойти туда. Он мой лучший друг… и я отпустил его». Хекс подошла к креслу и медленно опустилась в него. – Вот почему у Рофа перевязана шея… а Куин… «Он пошел против Кора один на один, и подарил Рофу лучший шанс на выживание». – Джон покачал головой. – «Повторюсь, я отпустил его, поскольку… знал, что он должен сделать то, что может. Это был правильный поступок в той ситуации». Джон начал выписывать круги по комнате, затем остановился у подножия кровати, положил руки на бедра, потирая их вверх-вниз. «Куин хороший воин… он силен и решителен. Настоящий громила. И благодаря его действиям Роф выжил… поэтому, да, Куин был прав, хотя это было опасно». Он посмотрел на нее. «С тобой та же ситуация. Нам нужно то ружье, чтобы объявить Ублюдкам войну… у Рофа должны быть доказательства. Ты – охотница, которая может выйти на улицу при дневном свете… что не под силу никому из нас. В твоем распоряжении также симпатские способности, на случай, если все покатится к чертям. Ты подходишь для этой работы… даже если мысль о том, что ты окажешься рядом с ними, наводит на меня ужас, послать тебя в их лагерь будет правильно». Наступила долгая пауза. – Я не… знаю, что сказать. Джон пожал плечами. «Поэтому я не стал ничего объяснять заранее. С меня тоже довольно разговоров. В каком-то смысле, это всего лишь пустая болтовня. Важны действия. Доказательства». Когда она потерла лицо, словно у нее болела голова, он нахмурился. «Я думал… это осчастливит тебя». – Да. Конечно. Это замечательно, – ответила Хекс, вставая на ноги. – Я сделаю это. Разумеется, я согласна. Мне придется во все посвятить Трэза, но я начну сегодня же. Джон почувствовал, как болевые рецепторы в груди загорелись, будто электросеть… что свидетельствовало о том, как многого он ждал от этой оливковой ветви. Он надеялся, что благодаря этому они снова будут вместе. Комбинация Ctrl-Alt-Delete, которая восстановит их систему. Он свистнул, чтобы Хекс посмотрела на него. «Что не так? Я думал, это изменит положение вещей». – О, оно действительно изменилось. Если ты не против, я просто пойду… – когда ее голос сорвался, она прокашлялась. – Да, пойду, поговорю с Рофом. Скажу ему, что согласна. Направляясь к двери, Хекс казалась совершенно выбитой из колеи, ее движения были неестественными и жесткими. «Хекс?» – показал он… что было бессмысленно, поскольку она отвернулась. Джон свистнул снова, затем поднялся с матраца и пошел следом за ней в коридор. Протянув руку, он похлопал Хекс по плечу, потому что не хотел, схватив, обидеть ее. – Джон, просто дай мне уйти… Он встал перед ней, и у него перехватило дыхание. Ее глаза были полны непролитых красных слез. «Что случилось?» – отчаянно показал он. Она быстро сморгнула, не давая и капле упасть на ее щеки. – Думаешь, я буду прыгать от радости, потому что ты больше не связан со мной? Джон так резко отпрянул, что чуть не упал. «Прости?» – Я не знала, что это может прекратиться, но в твоем случае все очевидно… «Черт побери!», – Джон топнул ногой, потому что должен был произвести хоть какой-то шум. – «Проклятье, да я полностью с тобой связан! Все это одновременно и касается нас… потому что я хочу снова быть с тобой… и не касается, потому что независимо от наших отношений так будет правильно. Ты – верный человек для этой работы!» Казалось, его слова потрясли ее, в ответ Хекс лишь быстро заморгала. Затем она скрестила на груди руки и посмотрела на него в упор: – Ты серьезно? «Да!», – Джон удержал себя, чтобы не подпрыгнуть. – «Боже, да… проклятье, да… клянусь всем, что у меня есть… да». Хекс отвела взгляд. Посмотрела на него снова. – Для меня было… невыносимо находиться вдали от тебя, – хрипло сказала она, спустя пару секунд. «Для меня тоже. И мне жаль». – Он сделал глубокий вдох, и сердце успокоилось достаточно, чтобы перестало казаться, будто оно вот-вот вырвется из грудины. – «Не думаю, что когда-либо смогу сражаться с тобой бок о бок. Это как хирургу оперировать собственную жену. Но я не буду стоять на твоем пути… никто не будет. Ты была права с самого начала… ты сражалась дольше, чем была со мной, и должна иметь возможность делать то, что хочешь. Но я не могу быть там… то есть, если это случится, то случится, но я бы предпочел по возможности избегать подобного». Когда Хекс чуть прикрыла глаза, ему показалось, что она сканирует его, используя свою вторую сторону, и Джон расправил плечи под испытующим взглядом: он знал, что было у него на уме, в сердце и в душе. К ней он чувствовал лишь любовь. Он хотел вернуть ее. Ему нечего было скрывать. И над условиями, которые он только что озвучил, Джон думал долго и тщательно, более того, он знал, что сможет жить с ними. Это не импровизация только что обручившегося парня, считающего, что все в жизни будет течь как по маслу только потому, что он заполучил девушку своей мечты, а впереди ждет настолько яркое будущее, что придется носить солнцезащитные очки. Сейчас говорил мужчина, который несколько месяцев жил без своей супруги; который страдал в странной долине смерти, осознавая, что любимый тобою человек был на той же планете, но не в твоей жизни; который прошел через ад, выйдя из него с новым пониманием себя… и ее. Он был готов встретиться с реальной жизнью на равных… и с компромиссом. Он лишь молился, чтобы это было взаимно.
***
Глядя на Джона, Хекс поняла, что моргает, как идиотка. Твою дивизию, этого она не ожидала: ни личного звонка от Рофа, ни предоставленной ей возможности… и определенно ни того, что Джон говорил ей сейчас. Но он был совершенно искренен. Это не расчетливый ход по ее возвращению в его жизнь… она поняла это, не сканируя его эмоции. Такое не в его духе. Он имел в виду каждое слово. И все еще был связан с ней, слава Богу. Проблема в том… что это они уже проходили. Она была готова к долгой, счастливой, нормальной совместной жизни. А вместо этого ее важнейшие отношения с треском провалились. – Уверен, что справишься с тем, что я пойду в их логово и, может, буду сражаться с ними? Без подкрепления. «Если с тобой что-то случится, я превращусь в Тора. Сразу же. Сто процентов. Но я не стану пытаться удержать тебя в четырех стенах из-за страха перед этим». – Ты был твердо убежден, что не хочешь оказаться на месте Тора. Джон пожал плечами. «Понимаешь, я уже там, когда мы не вместе. После твоего ранения я думал… мне казалось, что если мне удастся просто оградить тебя от сражений, то не придется испытывать то, через что проходит он – что со мной это дерьмо не произойдет, потому что тебя не зарежут… или того хуже. Но ведь центр Колдвелла – не самое безопасное место на планете, и у Трэза ты точно не с детьми работать будешь. Более того, я во всем с тобой… будь то старость, группы по снижению веса или вражеская пуля… если с тобой что-то случится, мне конец». Хекс прищурилась. Она могла прочитать нити его эмоций, но не каждую клетку мозга, и прежде чем снова открыться ему и обнадежить себя, для нее было чрезвычайно важно убедиться, что Джон тщательно все обдумал. – Что будет после? Скажем, я найду ружье, принесу его сюда, и окажется, что стреляли именно из этого оружия… что, если я захочу разобраться с ними? Роф не мой король, но мне нравится этот парень, и мысль о том, что кто-то пытался прикончить его, меня бесит. Джон не отвел взгляд, заставляя ее поверить, что он действительно рассматривал такое развитие событий. «Пока мы не сражаемся бок о бок, я буду в норме. Если мне придется прибыть в качестве подкрепления, тут ничего не поделаешь, и мы разберемся… я разберусь», – поправил он. – «Я просто не хочу, чтобы мы сражались в одном месте, если можем этого избежать». – Что, если я захочу продолжить работать у Трэза? На постоянной основе. «Это твое дело». – Что, если я захочу остаться в своей хижине? «На самом деле, прямо сейчас я не имею права что-либо требовать». Разумеется, именно это ей хотелось услышать: никаких ограничений для нее, свобода выбора, возможность быть равной. И, Боже, Хекс хотела ему поверить. Быть вдали от него – поганейшая темнота, через которую она когда-либо проходила. Но дело в том, что она привыкла к хроническим страданиям. Хуже могло быть, только если придется переживать этот ад снова и снова. Хекс сомневалась, что сможет вынести… «Хекс, я делаю это не для того, чтобы “загладить вину” перед тобой. Я хочу этого… проклятье, да, я действительно хочу. Но я жду, что с этого момента все будет происходить именно так. И как я уже говорил, слова не имеют значения. Так может, займешься работой, и мы посмотрим, что из этого выйдет. Позволь мне своими действиями подтвердить то, что я только что сказал тебе». – Ты ведь понимаешь, что я не вынесу очередное твое безумие. Я не смогу… это слишком тяжело. «Мне чертовски жаль». – Показывая эти слова, он также безмолвно произнес их, и от выражения стыда на его лице у нее защемило в груди. – «Так жаль… я не знал, как отреагирую, потому что никогда не думал о таком развитии событий, пока не вляпался в эту ситуацию по уши. Я с этим справился ужасно… и прошу тебя дать мне шанс исправиться. В угодное тебе время, и если ты позволишь». Она мысленно перенеслась на миллион лет назад в ту аллею с Лэшем… когда Джон позволил ей осуществить свою месть, дал ей возможность убить личного врага. Вопреки инстинктам связанного мужчины, которые вне всякого сомнения будили непреодолимое желание порвать того злобного мудака на части. Он прав, подумала она. Хорошие намерения не всегда приводят к запланированным результатам, но он мог доказать, какими могут быть их отношения спустя какое-то время. – Ладно, – хрипло сказала Хекс. – Давай попробуем. Пойдешь со мной к Рофу? Когда Джон единожды кивнул, она встала рядом с ним. Они вместе пошли к кабинету короля. Каждый их шаг казался неустойчивым, хотя особняк был тверд, как скала. С другой стороны, она чувствовала себя так, будто землетрясение, перетряхнувшее ее жизнь словно в блендере, внезапно остановилось, и ей не верилось в равновесие или твердость под ногами. Прежде чем они постучались в закрытые двери, Хекс повернулась к мужчине, на чьей спине было вырезано ее имя. Назначение, которое она собиралась принять, было опасным, жизненно важным для Рофа и Братства. Но то, что оно осложняло ее собственную жизнь и жизнь Джона, казалось даже более значимым. Подойдя к Джону вплотную, Хекс обернула руки вокруг его тела и прижала к себе. Он ответил на объятие, они подходили друг другу, как всегда, словно рука и перчатка. Черт подери, она надеялась, что все получится. О, а поимка Кора и его шайки уродов? Приятный бонус.
Осознание того, что женщина в белой мантии ему не приснилась, мало-помалу начало снисходить на Кора, словно туман рассеивающийся над аллеей и открывающий очертания и замысел, прежде сокрытые. Он снова лежал в фургоне, на сиденье, на котором его привезли из их логова, подушкой ему служила внутренняя сторона локтя, его колени были согнуты и лежали друг на друге. На этот раз за рулем сидел не Зайфер. Машину вел Тро. Мужчина молчал с тех пор, как они уехали с поляны. Что для него нехарактерно. Глядя прямо перед собой, Кор рассматривал ловкий узор на сиденье Тро из искусственной кожи. Тяжелая работа, учитывая, что единственным источником света была приборная панель впереди. – Значит, она реальна, – сказал он через какое-то время. – Ага, – раздался тихий ответ. Кор закрыл глаза и задумался, как такая женщина может существовать на самом деле. – Она была Избранной. – Ага. – Как ты это устроил? Наступила долгая пауза. – Она кормила меня, когда я был у Братства. Они сказали ей, что я солдат, не назвав меня своим врагом, чтобы не беспокоить ее. – Ты не должен был использовать ее, – прорычал Кор. – Она не имеет ко всему этому никакого отношения. – Какой у меня был выбор? Ты умирал. Он выкинул этот факт из головы, сосредоточившись на открытии, что девушка, которую он считал легендой, существовала на самом деле. И служила Братству. И Тро. По какой-то причине от мысли, что его солдат брал вену той женщины, Кору хотелось вытянуть руку за подголовник и сломать мужчине шею. Но ревность, какой бы безосновательной она ни была, – всего одна из его проблем. – Ты скомпрометировал нас. – Они не станут использовать ее, чтобы определить наше местоположение, – сухо сказал Тро. – Чтобы Избранная хоть как-то участвовала в войне? Братья слишком старомодны, а она – слишком ценна. Они никогда не выведут ее на поле боя. Подумав над словами Тро, Кор решил, что он, скорее всего, прав… та женщина бесценна в очень многих смыслах. Кроме того, он и его Шайка Ублюдков выходили на улицы с наступлением каждой ночи… они отнюдь не легкая мишень. А если они столкнутся с Братьями? То вновь вступят с ними в бой. Они не побегут от врага, поджав хвосты… разумеется, спланировать нападение лучше, но это не всегда удается. – Как ее зовут? – потребовал он. Снова тишина. Пока Кор ждал ответа, молчание подтвердило, что у него есть право ревновать, по крайней мере, к одному мужчине: ясно, что его заместитель испытывал те же чувства. – Ее имя. – Я не знаю его. – Как долго ты с ней встречался? – Нисколько. Я связался с ней только ради тебя. Молился, чтобы она пришла, и она появилась. Кор медленно сделал глубокий вдох, чувствуя, как ребра безболезненно расширяются впервые с тех пор, как он столкнулся с воином с разными глазами. Это кровь Избранной в нем. Воистину, она была чудом: ощущение утопления в собственном теле ослабло, стук в голове притупился, сердцебиение замедлилось и выровнялось. И все же сила, струившаяся по нему, уводя с края, не сулила ничего хорошего для него и его солдат. Если Братство наслаждалось этим на регулярной основе, тогда они сильнее не только благодаря родословной, но и в силу питания. По крайней мере, непобедимыми от этого они не становились. Выстрел Сайфона доказал, что даже у чистокровного короля есть уязвимые места. Но они оказались гораздо опаснее, чем он думал. А та женщина… – Ты собираешься снова позвать ее? – спросил он своего солдата. – Нет. Никогда. Без колебаний… а значит, это либо ложь, либо клятва. Ради них обоих, Кор надеялся, что это последнее… О, да о чем он вообще. Он кормился от нее всего раз, и она не принадлежала ему… и никогда не будет, по очень многим причинам. Действительно, если вспомнить, как этой весной даже человеческая шлюха отпрянула от него, Кор знал, что кто-то столь непорочный и безупречный, как Избранная, не захочет иметь с ним ничего общего. У Тро, с другой стороны, мог быть шанс… вот только, естественно, он не был Братом. Но был, однако, влюблен в нее. Несомненно, она привыкла к этому. Кор закрыл глаза и сосредоточился на своем теле, чувствуя, как оно сращивается, перестраивается, возрождается. Он понял, что жалеет, что такое же восстановление не может затронуть его лицо, его прошлое, его душу. Разумеется, он оставил эту беспомощную молитву при себе. Во-первых, это невозможно. Во-вторых, это мимолетный каприз, вызванный видением красивой женщины… у которой он, вне всякого сомнения, вызвал лишь неприязнь. По правде говоря, для Кора и его будущего не было спасения: он нанес сильный удар по Братству, и они придут за ним и Шайкой Ублюдков со всей мощью, которую смогут набрать. Им также придется разбираться с другими проблемами: если Роф умер, не оставив после себя наследника, Братья будут пытаться возвести на трон его ближайшего кровного родственника, которого смогут найти. Только если король не висел на волоске от смерти? Или же он выжил благодаря всем тем медицинским технологиям, что они возвели в своем лагере…? Обычно подобные мысли поглотили бы его, отсутствие ответов скрутило бы живот, заставляя бесконечно расхаживать туда-сюда за неимением битв. Теперь же, благодаря расслабляющим последствиям кормления, размышления были всего лишь отдаленными криками о срочности, не долетавшими далеко и не способными побудить его к действию. Женщина под осенним кленом – вот, что занимало его мысли. Вспоминая ее черты, Кор твердил себе, что отвлекается только на одну ночь. Он не в состоянии сражаться, даже с ее даром, но его солдаты продолжат миссию против лессеров, так что прогресс ждет их впереди. Одна ночь. А с завтрашнего заката он выкинет ее из головы, как фантазию или кошмар, и таким образом вернется в реальный мир, чтобы вновь сражаться. Всего одна ночь. Это все, что он посвятит не имеющей будущего фантазии… При условии, прошептал тихий голос, что Тро сдержит свое слово и больше никогда не станет ее искать.
– Еще одну? Когда Тор вновь обратил внимание на серебряный поднос с едой, Ноу-Уан захотелось отклонить предложение. На самом деле, лежа на подушках в его кровати, она объелась. И все же, когда он приблизился к ней с очередной спелой ягодой клубники, держа ее за мягкую зеленую шляпку, ей было очень сложно отказаться. Открыв рот, она ждала, как научилась, пока он поднесет лакомство к ее губам. Несколько ярко-красных ягод не соответствовали его жестким требованиям, и он отложил их на край подноса. Та же участь постигла пару ломтиков только что приготовленной индейки и кусочков зеленого салата. Однако, рис полностью прошел осмотр, как и вкуснейшие ароматные хлебные шарики. – Вот, – прошептал он. – Эта хорошая. Ноу-Уан смотрела, как он наблюдает за ней, пока принимает предложенную клубнику. Он был особенно сосредоточен на том, как она жует и глотает ягоду… и это было одновременно милым и очаровательным. Она слышала о подобном поведении мужчин. Даже замечала родителей в таком ритуале: ее мать сидела слева от отца за обеденным столом, он проверял каждое блюдо, чашу, бокал и кружку, прежде чем доставить их ей лично, а не с помощью персонала… если только еда была достаточно высокого качества. Она считала, что это странные пережитки прошлого. Как оказалось, нет. Разделение личного пространства с Торментом было основой подобных отношений. На самом деле, она даже представляла, как миллиарды лет назад в дикой природе мужчина возвращался домой со свежей добычей и делал то же самое. И благодаря этому она чувствовала себя… защищенной. Ценимой. Особенной. – Еще одну? – спросил он снова. – Из-за тебя я растолстею. – У женщин должно быть мясо на костях. – Он отвлеченно улыбнулся, взяв сочную ягоду и нахмурившись. Его слова резонировали, и она не восприняла их так, будто, по мнению Тормента, ей нужно набрать вес. Как она могла, ведь он не сделал ничего, кроме как выбирал идеальную еду и отбрасывал то, что не считал достаточно хорошим для нее. – Ладно, последнюю, – тихо произнесла она, – а все последующие предложения я отклоняю. Я сейчас лопну. Тормент отложил ягоду в сторону и взял другую, и пока он едва не рычал на нее, его желудок заурчал от голода. – Ты тоже должен поесть, – указала она. Ворчание, полученное в ответ, было либо скупым одобрением второй ягоды, либо согласием… скорее всего, первое. Когда она откусила кусочек и начала жевать, он положил руки себе на колени и посмотрел на ее рот, словно был готов помочь проглотить, если придется. В этой тишине Ноу-Уан подумала, как сильно он изменился с лета. Он стал гораздо больше… до невозможности, когда-то крупное тело теперь стало совершенно огромным. И все же он не раздулся до безобразности, его мышцы увеличились до внешних границ без прослойки жира над ними, его формы радовали глаз своими пропорциями. Лицо оставалось сухощавым, но уже не было истощенным, а кожа утратила серую бледность, которую она не замечала, пока румянец вновь не появился на его щеках. Однако полоса седых волос осталась, служа доказательством того, через что он прошел. Как часто он думал о своей Веллесандре? Держался ли он за нее до сих пор? Конечно же. Когда в груди заболело, Ноу-Уан стало трудно дышать. Она всегда сочувствовала ему, болевые рецепторы оживали, когда он был при смерти, словно его потеря была ее собственной. Теперь же в груди растекалась агония другого сорта. Может, потому что они стали ближе. Да, именно поэтому. Она соболезновала ему на более глубоком уровне. – Все? – спросил он, наклонив голову, свет от лампы ласково падал на его лицо. Нет, она ошибалась, подумала Ноу-Уан, с трудом сделав еще один вдох. Это не соболезнования. А нечто в корне отличающееся от волнения о страданиях другого человека. – Осень? – сказал он. – Ты в порядке? Глядя на него, она вдруг почувствовала, как озноб пробежал по рукам и коснулся обнаженных плеч. Накрытое теплыми одеялами тело вздрагивало под собственной кожей, замерзая, а потом бросаясь в жар. Вот что происходит, полагала она, когда твой мир переворачивается с ног на голову. Дражайшая Дева-Летописеца… она влюблена в него. Она влюбилась в этого мужчину. Когда это случилось? – Осень? – Его голос стал более сильным. – Что происходит? Нельзя сказать точно «когда», решила она. Перемены происходили миллиметр за миллиметром, двигатель изменений питался их встречами, разговорами, продолжительными и короткими… пока, то, что начиналось незаметно, не развилось в неоспоримое чувство, подобно прекрасной ночи, опустившейся на землю. Он вскочил на ноги. – Я за Доком Джейн… – Нет, – сказала она, вытянув руку. – Я в порядке. Просто устала и съела очень много. Какое-то время Тор недоверчиво смотрел на нее, прищурив проницательные глаза, не отводя от нее взгляда. Очевидно, она прошла осмотр, потому что он вновь сел. Заставив себя улыбнуться, Ноу-Уан показала на второй поднос, где блюда все еще были накрыты серебряными крышками. – Ты должен поесть. Нам, наверное, стоит взять тебе свежей еды. – Эта сойдет, – пожал он плечами. Тормент бросил в рот ягоды, которые были недостаточно хороши для нее, открыл свой ужин, а затем съел все, что осталось на ее подносе и лежало на его. Хорошо, что его внимание было отвлечено. Приняв свой ужин, а также остатки ее, Тормент взял подносы, подставки них и выставил их в коридор. – Сейчас вернусь. С этими словами он исчез в ванной, и вскоре она услышала звук включенной воды. Свернувшись на боку, Ноу-Уан уставилась на задернутые шторы. Свет выключился, а затем раздались его тихие шаги по ковру. Он не сразу лег в постель… и на секунду ей показалось, что он прочел ее мысли. Но потом она почувствовала легкое дуновение воздуха и поняла, что он приподнял одеяло. Впервые. – Не против, если я присоединюсь к тебе? Она резко сморгнула слезы: – Ложись. Матрац прогнулся, а затем его обнаженное тело прижалось к ее собственному. Тормент обнял ее, и она на удивление не возражала оказаться в его руках. Та странная, обволакивающая дрожь вновь прошла по ней, принося с собой дурное предчувствие. Но затем она согрелась, даже разгорячилась… от соприкосновения их тел. Он не должен узнать, подумала она, закрыв глаза и положив голову ему на грудь. Он ни за что не должен узнать, какие чувства она испытывает к нему. Это все разрушит.
Лэсситер сидел у подножия парадной лестницы и смотрел вверх, на расписной по-толок, что возвышался над ним почти в три этажа. Он изучал рисованные облака среди изображенных верхом воинов, и, наконец, нашел тот образ, который так искал, но не хо-тел видеть. Велси была на дальнем краю пейзажа, ее образ стал еще более компактным, жен-щина, словно вся сжалась, окруженная полем серых камней. По правде говоря, он начал терять надежду. Вскоре Велси отдалится настолько, что ее вообще станет невозможно разглядеть. И вот тогда все будет кончено: ее не станет, его не станет... Тора не станет. Ангел считал, что Ноу-Уан была ответом. И, что интересно, еще в начале осени, он радовался тому, как все удачно разрешилось. В ту ночь когда Тор, наконец, лег в постель с женщиной, как и положено, она спустилась к обеденной трапезе с непокрытой капюшо-ном головой, одетая не в обычную ужасную робу, а в платье, платье василькового цвета, которое было слишком велико для нее, но, тем не менее, смотрелось прекрасно, и волосы ее падали на плечи светлым каскадом. Они, наконец, достигли той степени согласия, что наступает между двумя людьми, которые раньше жили как кошка с собакой. Тогда он почти упаковал чемоданы. Ходил из угла в угол. Мерял комнату шагами в течение нескольких часов, ожидая, когда Создатель призовет его к себе. Когда солнце снова зашло, он списал все на административную задержку. Когда солнце поднялось еще раз, он начал беспокоиться. Затем смирился. А сейчас он был просто в панике... Сидя на заднице, он смотрел на образ мертвой женщины и ловил себя на мысли, которая очень часто посещала и Тора. Что еще хотел получить Создатель? – На что ты смотришь? Когда глубокий голос прервал его раздумья, он вопросительно взглянул на мужчи-ну. Тормент, очевидно, вышел из потайной двери под лестницей: он был одет в черные шорты для бега и обтягивающую майку, его тело и волосы были влажными от пота. Во всем остальном парень выглядел великолепно. Но так случается со всеми, кто хорошо ест, спит и не болеет. Когда их глаза встретились, бодрый вид Брата слегка угас. И значит, внутри его съедало такое же беспокойство, оно задержалось навечно, перейдя в хроническое. Тор подошел и сел рядом, вытирая лицо полотенцем. – Поговори со мной. – Она тебе еще снится? – Не было оснований называть «ее» имя. Для них двоих только одна женщина имела значение. – Последний раз – неделю назад. – Как она выглядит? – Будто он сам не знал. Он же смотрел на нее прямо сейчас, в этот самый момент. – Она стала еще дальше. – Тор закинул полотенце на шею и крепко обхватил края кулаками. – Ты уверен, что она таким образом не уходит в Забвение? – Как по-твоему, она выглядит счастливой? – Нет. – Вот и ответ на твой вопрос. – Я делаю все, что в мои силах. Лэсситер посмотрел на него и кивнул. – Я знаю. Я знаю, что это так. – То есть, тебя это тоже беспокоит. И этот вопрос ответа не требовал. Они сидели в тишине бедром к бедру, свесив руки с колен, метафорическая кир-пичная стена, перед которой они оказались, блокировала весь горизонт. – Я могу тебе кое в чем признаться? – спросил Брат. – Попробуй. – Я боюсь. Я не знаю, что делаю не так. – Он снова протер лицо полотенцем. – Я мало сплю и никак не могу решить, это потому, что я боюсь того, что могу увидеть, или же опасаюсь того, что не увижу вообще ничего. Я не знаю, как она держится все это вре-мя. Если вкратце, то да, она держалась с трудом. – Я говорю с ней, – тихо сказал Тор. – Когда Осень спит, я сижу на кровати и смот-рю в темноту. Я говорю ей... Когда голос парня дрогнул, Лэсситеру хотелось закричать – и не потому, что он считал Тора нытиком и слабаком. А потому, что ему самому было безумно больно слы-шать агонию в его голосе. Вот дерьмо, в прошлом году у него, скорее всего, проснулась совесть или что-то на нее похожее. – Я говорю ей, что все еще люблю ее, что всегда буду любить, и что сделал все возможное, дабы... нет, не заполнить ту пустоту, что осталась после нее, потому что это просто невозможно. Но, по крайней мере, я стараюсь жить хоть какой-то жизнью... Пока мужчина продолжал говорить мягким, грустным голосом, Лэсситера внезапно накрыл ужас от того, что он направил парня не совсем на тот путь, что он... черт, он не знал. Облажался, совершил ошибку, послал этого бедного, вызывающего жалость придурка в неверном направлении. Он проанализировал все, что знал о ситуации, начиная с самых истоков, поднима-ясь уровень за уровнем, восстанавливая картину того, где они пребывали сейчас. Но никак не мог найти никаких ошибок, никаких оплошностей. Они оба сделали все, что могли. В конце концов, оказалось что это – единственное утешение в данной ситуации, отчего на душе становилось еще хреновее. Сама мысль о том, что он мог, хоть и непред-намеренно, навредить этому достойному мужчине, была даже хуже его личной версии чистилища. Не надо было ему на все это подписываться. – Черт, – выдохнул он, закрывая уставшие глаза. Они продвинулись довольно да-леко, но словно гнались за движущейся мишенью. Чем быстрее бежали, тем дальше каза-лась цель. – Я просто должен стараться еще лучше, – сказал Тор. – Это единственный ответ. Я не знаю, что еще могу сделать, но я что-нибудь придумаю. – Да. Брат повернулся к нему. – Ты ведь все еще здесь? Лэсситер бросил на него взгляд. – Если ты говоришь со мной, значит да. – Ладно... хорошо. – Брат поднялся на ноги. – Тогда у нас еще есть немного време-ни. Юх-ху. Фантастика. Как будто это имело какое-то значение.
***
Выйдя из хижины, Хекс в одиночестве стояла на берегу Гудзона, подошвы ее боти-нок погрузились в снег, дыхание облаками пара вырывалось из носа, которые затем уплы-вали куда-то за ее плечи. Закат персикового цвета обрушился на замороженный пейзаж позади нее, цвета отражались в вялых волнах реки. Открытой воды было немного – с берегов нарастал лед, угрожая задушить поверх-ность, а сезонные холода постепенно накрывали остальной пейзаж вокруг нее. Без каких-либо команд ее симпатские щупальца пронзили сумерки, невидимые щу-пальца, которые исследовали тонкий холодный воздух. Она не ожидала получить какой-либо отклик, но уже настолько привыкла быть по-симпатски восприимчивой в последние пару месяцев, что ее темная часть жаждала растянуться и разрастись просто для разминки. Она не нашла логово Ублюдков. Еще нет. Верная кандидатура для подобной работенки, ага. Честно говоря, происходящее дерьмо приводило ее в замешательство. Впрочем, причин для того, чтобы действовать осторожно было не мало: слишком многое зависело от того, возьмет ли она ублюдков на мушку и сделает ли это как можно тише и незаметней… по крайней мере, Король и Братья это понимали. Джон тоже поддерживал ее миссию. Терпеливо. Готовый обсуждать любой подход или же вовсе не касаться этой темы, когда она бывала в особняке – что происходило те-перь регулярно: визиты к матери, обмен новостями с Братством и Королем, или же просто чтобы провести там немного времени – получалось, что она посещала резиденцию два или три раза в неделю. Тем не менее, что касалось Джона, дальше совместных трапез не заходило. Даже несмотря на то, что он прожигал ее взглядом. И Хекс знала, почему так происходит. Он был верен своему слову, держался в сто-роне, пока она не проникнет в Шайку Ублюдков, он хотел доказать, что настроен серьез-но. Но, как бы глупо это не звучало... она хотела быть с ним. И не отделенной обеденным столом. А быть рядом. По сравнению с тем, что творилось между ними летом и осенью, несомненно, на-метился прогресс – но, конечно же, все равно не достаточный. Переключив внимание, она продолжала прощупывать окрестности, темнота опус-калась быстро, поздний декабрь слово высасывал свет в присущей ему манере – тот сбе-гал, словно холод преследовал и кусал его за пятки. Слева от нее, в особняке на полуострове, зажегся свет, так неожиданно, будто Эс-сейл одновременно и резко поднял все ставни: в какой-то момент особняк был погружен в темноту, и вдруг он весь засветился как футбольный стадион. Ах да, джентльмен Эссейл... нет, таковым его не назовешь. Он удерживал над наркотическим бизнесом в Колдвелле практически непоколе-бимый контроль, не осталось никого значимого, кроме той крупной рыбы, поставщика по имени Бенлуи. Одного она понять не могла: кто именно состоял в его армии? Он не мог управлять подобным бизнесом в одиночку, и все же, в доме кроме него никто не появлял-ся. Опять же, почему он не пускал соратников в свои личные владения? Чуть позже, на подъездную аллею выехал автомобиль. Его «Ягуар». Черт, этому ублюдку нужно купить себе бронированный «Рэнж Ровер». Или, на худой конец, «Хаммер» как у Куина. Яг был быстр и подходил ублюдку, но все равно, немного сцепления с заснеженной дорогой ему не помешало бы. Спорткар замедлился и остановился возле нее, клубы выхлопных паров сияли в свете красных задних фонарей, словно на сцене перед выходом фокусника. Стекло опустилось, и раздался мужской голос: – Наслаждаешься видом? Первым желанием Хекс было послать его в далекое эротическое турне, но она удержала свой средний палец в кулаке и пошла по хрустящему снегу прямо к нему. На данный момент, Эссейл, по сути, считался лишь «подозреваемым», он не сделал ничего дурного, и даже помог Братству вывезти Рофа, когда на него совершили покушение. Но, тем не менее, нападение произошло в его доме, и ей было интересно, кто финансировал Кора: у Эссейла деньги водились еще до того, как он решил стать наркобароном, а для войны нужно много наличности. Особенно, если ты решил сражаться с Королем. Сфокусировав свою симпатскую сущность на мужчине, она считала его сетку и увидела много... эммм, похоти. Он хотел ее, но Хекс была готова поспорить, что дело бы-ло не конкретно в ней. Эссейл любил секс с женщинами. Вот и все. Под всплеском тестостерона, однако, она обнаружила жажду власти, и это инте-ресно. Речь здесь шла не только о свержении Короля. Это была... – Читаешь мои мысли? – протянул он. Если бы он только знал, с кем сейчас разговаривает. – Ты удивишься, узнав, что я могу выяснить о людях. – То есть ты знаешь, что я хочу тебя. – Предлагаю не касаться этой темы. Я замужем. – Я наслышан об этом. Но где твой мужчина? – Работает. Он улыбнулся, и огни приборной панели осветили черты его лица, выгодно под-черкивая их, делая еще более привлекательными. Но он не был простым смазливым пар-нем: в его глазах горела печать зла. Опасный мужчина. Хотя и выглядел как типичный ухоженный от и до представи-тель Глимеры. – Ну, – тихо сказал он, – как это обычно бывает – от разлуки любовь горячее… – Скажи мне вот что. Ты видел Кора? Вопрос заставил его замолчать. И прикрыть глаза. – Я без понятия, где он, – сказал он спустя мгновенье. – Почему ты спрашиваешь об этом меня? – О, да ладно? – Серьезно, я не в курсе. – Я знаю, что произошло в твоем доме осенью. Последовала еще одна пауза. – Я и не думал, что Братство смешивает приятное с полезным. – Когда она просто посмотрела на него, он пожал плечами. – Если честно, я не могу поверить, что они все еще ищут его. На самом деле, удивительно, что эта сволочь еще дышит. – То есть ты видел его буквально недавно? В этот момент его сетка засветилась в одном конкретном секторе – блокировка. Он что-то скрывал от нее. Она холодно улыбнулась. – Не так ли, Эссейл? – Послушай, я дам тебе бесплатный совет. Знаю, ты носишь кожу, ты крута и само-достаточна, но не советую тебе связываться с этим парнем. Ты видела его? У тебя есть красавчик Джон Мэтью, тебе не нужен… – Я не собираюсь трахаться с ублюдком. Ее нарочито грубое высказывание заставило его моргнуть. – Вот как. А, тем лучше для тебя. Что же касается меня, то я его не видел. И даже в ту ночь, когда напали на Рофа. Лжец, подумала она. Эссейл продолжил очень тихим голосом: – Оставь этого мужчину в покое. Лучше не вставать у него на пути – он еще менее милосерден, чем я. – То есть ты думаешь, только большие мальчики могут иметь с ним дело? – Ты все правильно поняла, дорогуша. Когда он включил передачу, она отступила назад, скрестив руки на груди. Почему одно лишь наличие члена заставляет мужчин считать себя самыми сильными и смелыми? – Увидимся, сосед, – протянула она. – Я вполне серьезно насчет Кора. – О, не сомневаюсь. – Ну как знаешь, – покачал он головой. – Это твой смертный приговор. Когда он уехал, она подумала: неверное местоимение, приятель. Черт возьми, абсо-лютно неверное.
Осень спала мертвым сном, когда кто-то лег с ней рядом, но даже в этом глубоком, почти болезненном спокойствии, она знала, чьи руки прикасаются к ее коже, спускаются ниже, к бедрам, гладят живот. Она точно знала, кто обхватил ладонями ее груди и пере-вернул на спину. Для того чтобы заняться сексом. Холодный воздух коснулся кожи, когда с нее откинули покрывало, и она инстинк-тивно раздвинула ноги, готовая к встрече с единственным мужчиной, которого когда-либо принимала в себя добровольно. Она была готова для Тормента. Казалось, что в последние недели она была готова для него постоянно. Всегда под рукой – как сказал бы он. И сам всегда был готов для нее. Ее великий воин нашел путь меж ее бедер, раздвигая их своими… нет, это были его руки, словно он решил поменять планы… Его рот нашел ее лоно, прижался к плоти, прошелся языком. Ее глаза были все еще закрыты, а разум словно заволокло дымкой, в пограничном состоянии между сном и пробуждением удовольствие было настолько сильным, что она толкалась навстречу и сильнее прижималась к его языку, отдавая себя полностью, пока он посасывал ее плоть, дразнил, проникал... Только вот оргазм никак не наступал. И не важно, насколько сильное удовольствие он ей доставлял. Она изо всех сил старалась достичь пика наслаждения, но безуспешно. Удовольст-вие обострялось до грани агонии, но все равно кульминация не наступала, даже когда ее кожа покрылась бисеринками пота, а дыхание с хрипом вырывалось из горла. В отчаянии она обхватила ладонями его голову и сильнее прижала к себе. Только вот он вдруг исчез. Это было сродни кошмару, подумала она и протестующе вскрикнула. Мучитель-ный сон с эротическим подтекстом… И тут Тормент навис над ней, и на этот раз все его тело прижалось к ее собствен-ному. Обхватив ее руками под колени, он развел ее ноги так широко, что почти свернул ее в клубок своим большим весом. А затем вошел в нее, быстро, резко и глубоко. Вот теперь она кончила. В тот самый момент, когда он заполнил ее своей длиной, ее тело ответило ошеломляющим взрывом, оргазм был настолько сильным, что Осень прикусила губу собственными клыками. Когда выступила кровь, он замедлил движения и слизал ее. Но она не хотела мед-ленно. Охватив ладонями его руки, она нашла свой собственный ритм против его члена, направляя его, вбирая его... пока снова не оказалась на грани. На пороге в никуда. В начале, ей было так легко получать с ним в постели то, что ей нужно. Но в по-следнее время, становилось все труднее и труднее... Осень напряглась под ним, все быстрее и быстрее толкаясь вперед, сходя с ума от раздражения. Она его укусила. В плечо. Отметила его. Ногтями. Эта комбинация должна была его остановить, потребовать более цивилизованного поведения. Вместо этого, вместе с ее кровью, проникающей в его рот, Тор испустил рык, такой могучий, что звук раскатом грома прокатился по всей комнате, казалось, разрушая стены. Затем он кончил. И спасибо дражайшей Деве-Летописеце за это облегчение. Он толкнулся в нее, его напряженный член дернулся, и она, наконец, поймала этот ритм сама, ее тело качалось вместе с ним, изголовье кровати билось о стену. Кто-то закричал. Она. Снова послышался грохот. Лампа...? Когда они, наконец, успокоились, Осень была вся мокрая, между ног пульсировало, тело ослабло и стало вялым, словно лишенным костей. Одна из прикроватных ламп действительно упала на пол, и, взглянув на противоположную стену, Осень увидела, что настенное зеркало треснуло. Тормент поднял голову и посмотрел на нее. В свете, падающем из ванной, она уви-дела раны на его плече. – О... Господи... – Она приложила ладонь ко рту, в ужасе от зияющих ран. – Мне так жаль. Он осмотрел себя и нахмурился. – Ты шутишь? Снова посмотрев на нее, он улыбнулся с мужской гордостью, что абсолютно не имело никакого смысла. – Я причинила тебе боль. – Ей хотелось заплакать. – Я… – Тсс. – Он вытер влагу с ее лица. – Мне понравилось. Мне это чертовски понрави-лось. Царапай меня. Впивайся. Кусай. Это так хорошо. – Ты... чокнутый. – Она использовала услышанное где-то разговорное выражение. – Я многогранный. Только вот когда он задвигался в ней, она поморщилась. Он сразу замер. – Черт, секс был грубым. – Он был прекрасным. Тормент приподнял свою широкую грудную клетку на руках и выскользнул из нее так медленно и осторожно, что она едва почувствовала это. И все же внутри что-то со-дрогнулось. Или, может, это был еще один оргазм? Трудно понять, когда тело настолько переполнено ощущениями. В любом случае, эта усталость была приятной. Они так хорошо познали друг друга, секс был таким комфортным, а невероятная глубина и насыщенность ощущений, которых они добились, были результатом преодоления барьеров, постижения свободы... и доверия, которое они обрели. – Давай, я провожу тебя в ванную комнату и вымою. – Все нормально. – Она улыбнулась ему. – Я хочу отдохнуть здесь, пока ты прини-маешь душ. А потом уже это сделаю я. По правде говоря, Осень не доверяла самой себе, чтобы находиться с ним рядом в ванной комнате обнаженной. Она запросто могла укусить его в другое плечо, и как бы она ни ценила полученный от него карт-бланш в этом плане, все же предпочитала не злоупотреблять этой вольностью. Тормент выскользнул из вороха смятых простыней и на мгновенье навис над ней, изучая прищуренными глазами. – Ты уверена, что в порядке? – Клянусь. В конце концов, он кивнул и отвернулся… – Твоя спина! – Он выглядел так, словно его кожу разодрала кошка, темные крас-ные полосы покрывали все тело вдоль позвоночника. Он оглянулся через укушенное плечо и гордо улыбнулся. – Замечательные ощущения. Выйдя сегодня вечером на улицы, я буду вспоминать тебя каждый раз, как почувствую тянущую боль. Когда он скрылся в ванной, она покачала головой. Мужчины были... ну, такими чокнутыми. Закрыв глаза, Осень сбросила покрывала и раскинула руки и ноги в стороны. Воз-дух в комнате был прохладным, возможно, даже холодным, но после секса ее тело напо-минало печь, остатки страсти практически испарялись из пор. Пока Тормент принимал душ, порыв постепенно проходил, как и пульсирующие ощущения после занятий любовью. И вот, наконец, она нашла покой, который искала; ее тело расслабилось, напряженность и боль ослабли. Потянувшись, что было еще приятнее делать обнаженной, она улыбнулась в пото-лок. Никогда еще она не знала такого счастья… Из ниоткуда повеяло странным холодом, который она уже не раз ощущала с тех пор как наступила осень, предчувствие, которое никак не удавалось определить, преду-преждение без контекста. Замерзнув, она закуталась в одеяло. Одна в постели, Осень чувствовала преследование судьбы так же, как если бы ока-залась в лесу, ночью, и слышала вой волков, но не видела их из-за густых зарослей де-ревьев. Волков, готовых к прыжку.
***
В ванной комнате Тормент высушил тело полотенцем и наклонился к зеркалу. След от укуса на плече начал исчезать, кожа исцелялась на месте колотых ранок, все как положено. Плохо – он хотел, чтобы ранки ненадолго задержались на коже. Такими отметинами можно только гордиться. Тем не менее, вместо майки под куртку он решил надеть футболку «Хэйнс». Не обязательно Братьям видеть эти следы. Эта хрень была слишком личной, только между ним и Осенью. Черт возьми... эта женщина была просто невероятна. Несмотря на испытываемый им стресс, несмотря на тот разговор с Лэсситером на лестнице, несмотря на то, что он прикоснулся к ней лишь потому, что чувствовал, что должен был это сделать, и, в конце концов, как обычно бывает, дело в самом сексе, чис-том, животном сексе – Осень, как всепоглощающий вихрь захватила его в свой эротиче-ский плен, который затем выбросил его на поверхность, в воздух... чтобы потом захватить его еще раз. Тем самым он начал жить дальше, подумал он с тоской. Ему было больно признавать, что время от времени, когда они лежали вместе, вос-станавливая дыхание и охлаждая покрытые испариной тела, знакомая старая боль снова обострялась в груди, словно ее протыкали кинжалом. Ему казалось, что он будет чувствовать это вечно. И все же, каждый рассвет он искал Осень рядом с собой, овладевал ею... и желание повторить не покидало его последующие двенадцать часов. Выйдя из ванной, Тор обнаружил, что она все еще в постели. Осень свернулась ка-лачиком в сторону окна и лежала на боку, завернувшись в покрывало. Он видел ее обнаженной. Абсолютно. Черт возьми. Обнаженной. От этого образа, его тело мгновенно возбудилось, член устремился вверх. И Осень, словно почувствовав его возбуждение, издала полный эротизма стон, похожий на мурлы-канье. Отведя руку назад, она отбросила покрывала и притянула колено вверх, к груди, обнажая блестящее лоно. – О, черт, – простонал он. Его тело направилось к женщине совершенно бездумно, сконцентрировавшись только на ней, до такой степени, что он мог бы убить любого, кто попался бы сейчас ему на пути: просто растоптал, а разобравшись с ней, убил. Взобравшись на матрас, Тор взял член в руку, прижался к Осени сзади и устроил головку у ее лона. Он проник в нее осторожно, на случай если она все еще испытывала боль, а затем подождал, замерев над ней, чтобы убедиться, что она его снова хочет. И когда она удовлетворенно простонала его имя, он позволил бедрам двигаться. Влажная, гладкая, горячая... Он взял ее без предисловий, и ему нравилась свобода, с которой он это сделал. Осень была хрупкой и невысокой, но сильной, и в последние несколько месяцев он нау-чился отпускать себя, потому что знал, что ей это нравится не меньше, чем ему самому. Положив руку на ее бедро, он изменил наклон ее тела, чтобы войти еще глубже. И, конечно же, у этой позиции было еще одно преимущество: он мог видеть, как входит в ее тело и выходит из него, видел край головки, прежде чем та проникала глубоко, чтобы вскоре вернуться обратно. Она была большая, розовая, и сам член был тверд и блестел от влаги… – Черт, – выдохнул он и снова кончил. И кончая, он продолжал в нее входить, чувствуя, что Осень тоже накрывает оргазм, мышцы ее лона плотно обхватили его. И он смотрел на происходящее, пока глаза не закрылись, и в этом не было ничего плохого – потому он все еще видел ее образ, отпечатанный на обратной стороне его век. Когда все закончилось, он чуть не рухнул на нее, но вовремя остановил себя. Опус-тив голову, он обнаружил, что ртом почти прижался к ее спине, и, воспользовавшись бли-зостью, провел губами по ее коже. Зная, что должен дать ей отдохнуть, он заставил себя отпрянуть назад и выскольз-нуть из ее тела. Только вот оказавшись на свободе, ему пришлось стиснуть зубы при виде того, как она по-прежнему была для него готова. Положив ладони на ее идеальные ягодицы, он раскрыл их для своего рта. Боже... этот вкус, смешанный аромат, принадлежавший им обоим, ощущение ее гладкого, лишен-ного волос лона... Когда она начала возбужденно двигаться, как будто снова подошла к краю, но не достаточно близко, он облизал три пальца и скользнул ими внутрь, продолжая ласкать ее языком. Сработало. Она выкрикнула его имя и дернулась назад, навстречу его лицу, он улыбнулся и помог ей пережить пульсацию, что сводила сейчас ее тело. А затем пришло время остановиться. Окончательно. За последнюю неделю или около того, он ее измучил, что и стало причиной его се-годняшнего похода в тренажерный зал. Она выглядела усталой, и в чем причина? Она настаивала на том, чтобы работать ночью, и в течение дня он не мог оставить ее в покое… Осень перевернулась на живот, а затем отвела колено в сторону и выгнула спину. Требуя еще. – Господи, – простонал он. – Как мне оторваться от тебя? – Не надо. Его не пришлось просить дважды. Он снова взял ее сзади, приподняв за бедра, сжав их ладонями и наклонив так, чтобы войти до упора. Затем обнял Осень одной рукой за талию, удерживая вес своего тела другой, и работал на ней, загоняя член все глубже, их тела ударялись друг о друга, а кровать скрипела и стонала. Он кончил, выкрикнув проклятье. Оргазм был подобен взрыву, словно у него не было секса месяцами. И все же он снова хотел ее. Особенно после того, как она кончила. Когда все успокоилось, он обернулся вокруг нее всем телом и вжал в матрас своей тяжестью, удобно прижав Осень к себе. Уткнувшись носом в ее волосы на шее, он думал о том, как обращался с ней в постели. Она как будто почувствовала, что он нуждается в некотором успокоении, потяну-лась и погладила его по волосам. – С тобой так хорошо. Возможно. Но он все равно чувствовал вину за то, что так много требовал от ее те-ла. – Теперь позволишь мне приготовить тебе ванну? – О, это было бы просто чудесно. Спасибо. Вернувшись в ванную комнату, Тормент подошел к глубокой пузатой джакузи, включил воду, а затем достал из шкафчика соли для ванн. Проверил температуру воды, немного ее подрегулировал, и вдруг понял, что ему нравится заботиться об Осени. Также он понял, что открыл много вариантов заботы о ней. Он всегда находил причины, чтобы отвести ее наверх и покормить обедом наедине. Покупал ей одежду в интернете. Всегда заходил в «Уолгринс» и «CVS» , чтобы купить там ее любимых журналов – «Vanity Fair» , «Vogue» и «New Yorker» . Всегда следил за тем, чтобы не заканчивались «Pepperidge Farm Milanos» , в слу-чае, если вдруг она их очень захочет. И он был не единственным, кто присматривал за ней и открывал новые вещи. Хекс приходила повидаться с ней раз или два раза в неделю. Они вместе ходили в кинотеатр неподалеку, смотрели фильмы. Или отправлялись в лучшую часть города, так что Осень могла посмотреть на красивые дома. Пропадали в магазинах, работающих до-поздна, где покупали вещи на те деньги, что Осень получала за свою работу. Наклонившись, он проверил воду, снова повозился с настройкой температуры, и приготовил полотенца. Его немного раздражало, что она бывала в городе, в окружении человеческих пси-хопатов и убийц-лессеров, под сенью ненадежного ветра судьбы. Но, в конце концов, Хекс была прирожденной убийцей, и он знал, что она будет защищать свою мать, даже если кто-то просто чихнет в их сторону. Но всякий раз, когда мать и дочь куда-то уходили, Осень всегда возвращалась с улыбкой на лице. Что, в свою очередь, вызывало улыбку у него самого. Господи, они оба зашли так далеко со времен прошедшей весны. Они стали совсем другими. Так что же еще было не так? Вспенивая ладонью воду в ванной, он отчаянно задавался вопросом, что именно он упустил... -------------------------------------------------------------------------------------------- «Уолгринс» - самая крупная аптечная сеть в США, на 31.12.2012 насчитывалось 8 тыс. 300 аптек во всех 50 штатах и округах. Основана в 1901г. «CVS» - крупная аптечная сеть в США. Занимается продажей не только лекарств, но и всего необходимо-го для дома - посуда, парфюмерия, различные сладости, сок, бытовая химия и, как не странно для аптек, сигареты и алкоголь и пр. Vanity Fair (англ. «Ярмарка тщеславия») - американский журнал, посвященный политике, моде и другим аспектам массовой культуры. Издаётся компанией Condé Nast Publications. Vogue (Вог, фр. мода) - женский журнал о моде, издаваемый с 1892 года издательским домом Condé Nast Publications. The New Yorker (рус. Нью-Йо́ркер) - американский еженедельник, публикующий репортажи, комментарии, критику, эссе, художественные произведения, юмор, комиксы и поэзию. Издаётся с 1925 года. Хотя основной упор делается на культурную жизнь Нью-Йорка, журнал весьма популярен и за пределами «Боль-шого яблока».
Двумя ночами позже, Хекс проснулась от странного ощущения. Как будто она про-глотила свой будильник, и теперь он сработал где-то в желудке. Предчувствие. Тревога. Страх. И выключить этот будильник не получалось. Она встала и приняла душ, но ее все еще преследовало ощущение, что где-то объ-единяются невидимые, непознанные силы, ландшафт вот-вот начнет смещаться, люди, словно шахматные фигуры, будут пермещены чьей-то могущественной рукой в места, ко-торые совсем не входили в их планы. Беспокойство не отпускало ее во время короткой поездки в Колдвелл, и осталось даже когда работа вовсю закипела в «Железной Маске». Не в силах больше это терпеть, она сняла скобы и вышла в город на несколько ча-сов раньше, чем обычно. И перемещаясь с одной крыши на другую в поисках Ублюдков, она почувствовала, что... сегодня была та самая ночь. Но для чего? Тяжесть вопроса давила к земле, и она с особой осторожностью старалась избегать мест, где обычно сражались Братья. Тот факт, что она держалась от них на расстоянии, возможно, и был главной при-чиной того, что она так долго не могла обнаружить то оружие. Шайка Ублюдков выходи-ла сражаться каждую ночь, но так как стычки с Обществом Лессенинг, как правило, про-исходили лишь в пустынной части города, трудно было подобраться к ним близко, сохра-няя приемлемое расстояние до Джона и Братства. Да, появилось несколько новых сеток в ее коллекции, но было трудно выделить, которая из них принадлежит Кору. И хотя все это не столь важно, потому что на самом деле ей нужно, чтобы один из его солдат ошибся, получил травму, и его сразу перевезли в логово на машине, которую она могла бы отследить… она все равно хотела знать как можно больше о своей главной цели. Выведать все его секреты. Она так ничего и не обнаружила, и это сводило ее с ума. Братья тоже не особо ра-довались, хотя и по другой причине: они просто хотели свести счеты с Ублюдками. Роф также сменил тактику: сначала нужно добыть ружье, потому что Король объявил, что группа предателей неприкасаема, пока он не получит доказательства, в которых нуждался. Если мыслить логически, это имело смысл – нет ничего хорошего в том, чтобы сначала поубивать ублюдков, а затем пытаться успокоить Глимеру оправданиями типа «да они первые начали стрелять в Короля». Но с каждой ночью сдерживаться становилось все труднее. По крайней мере, одна вещь была в их пользу: вряд ли оружие уничтожено. Конечно же, Шайка решила сохранить его как трофей. Но в любом случае пришло время положить этому конец. И, может, ее предчувст-вие означало, что она, наконец, сможет это сделать. На этой ноте, и в соответствии с теорией, что делать одно и то же снова и снова, ожидая другого результата, было чистейшим безумием, Хекс решила прекратить поиски Кора. Нет, сегодня вечером единственным, за кем она станет следить, будет Эссейл, и удивительное дело – она почувствовала его след в театральном районе... в «Художествен-ной Галерее Бенлуи», разумеется. Она быстро спустилась на тротуар и оказалась в самом разгаре коктейльной вече-ринки. Так как наряд настоящего модного художника мог включать в себя кожаную одеж-ду, которая в какой-то мере даже считалась деловым стилем, она проскользнула внутрь… Жарко. Тесно. Повсюду эхо эгоцентрических акцентов. Черт побери, в таких местах было сложно разобраться даже в половой принадлеж-ности – словно стая птиц, все здесь одинаково взмахивали руками с одинаково накрашен-ными ногтями. В двух шагах от двери ей тут же предложили бокал шампанского, словно все со-бравшиеся здесь хвастуны с замашками Уорхола работали на Вдову Клико . – Нет, спасибо. Официант, симпатичный парень в черном, слегка кивнул и исчез, и она чуть не притащила его обратно хотя бы просто для компании. Дааа, ничего себе, сколько здесь выгнутых бровей и задранных вверх носов. Инте-ресно, эти люди самих себя-то одобряли? И быстрый взгляд на «искусство» сказал ей, что надо прийти сюда с матерью, чтобы Осень получила представление о том, каким отврати-тельным и вычурным может быть самовыражение некоторых. Бестолковые людишки. С мрачной решимостью она пробивала себе путь между телами, туда-сюда, обходя официантов. Она не стала прятать лицо. Рив все дела проворачивал лично или с помощью Трэза и айЭма, так что здесь никто не мог ее узнать. И довольно быстро она определила путь в офис Бенлуи. Это было просто чертовски очевидно: два головореза, одетые, как официанты, но не разносящие подносы, стояли по обе стороны от цельной двери, врезанной в покрытую тканью стену. Эссейл был на втором этаже. Она чувствовала его очень четко... Но добраться до него было не просто: сложно дематериализоваться в неизвестном пространстве. Возможно, существовала лестничная клетка по другую сторону от охраны, но она не хотела превратиться в швейцарский сыр, приняв форму в центре нее. Кроме того, она всегда могла поймать парня на выходе. Скорее всего, он вошел с черного хода и уходить соберется точно также: он был скрытен, и его визит вряд ли связан с искусством. Что было огромным плюсом, потому что сложно рассматривать как произведение искусства изображение ватной палочки, прилипшей ко дну пластикового контейнера, что стоял на крышке унитаза. Уходя глубже внутрь здания, она выскользнула за служебную дверь и очутилась на складе с бетонными стенами и потолком, пахнущим мелом и графитом. Высоко наверху горели решетчатые флуоресцентные лампы, на потолке виднелся открытый воздуховод, а из балок торчали электрические провода, похожие на прорытые кротами каналы в газоне. Столы и шкафы были убраны в стороны, центральное пространство осталось свободным, как будто сюда регулярно ставили большие конструкции, загоняя их с заднего переулка. Двойные двери прямо перед ней были стальными и на них виднелись датчики ох-ранной сигнализации. – Я могу Вам чем-нибудь помочь? Это был не просто вежливый вопрос. Она развернулась. Один из вышибал последовал за ней внутрь и принял стойку, широко расставив ноги, и с распахнутым пиджаком, словно под ним был пистолет. Закатив глаза, она махнула рукой и ввела его во временный транс. Затем, поместив ему в голову мысль, что не происходит ничего необычного, она отправила его обратно на свой пост, где он доложит об этом своему другу-громиле. Не надо быть гением, чтобы провести подобную манипуляцию с разумом хомоса-пиенса. Но для полной уверенности она вывела из строя камеры видеонаблюдения, когда направилась к задней двери. Дерьмо. Один взгляд на то, как сварены стальные панели, и она решила не спешить и не рисковать встречей с полицией. Если она хотела оказаться в переулке, ей придется слегка напрячься. Выругавшись, она направилась обратно на вечеринку. Ей понадобилось минут де-сять, чтобы проложить путь через всех обладателей сомнительного вкуса и гипертрофи-рованного эго, и, оказавшись на свежем ночном воздухе, она сразу же дематериализова-лась на крышу и пошла на ее дальний край. Автомобиль Эссейла был припаркован вниз по переулку, капотом наружу. И она не одна сейчас на него смотрела... Срань... Господня... В тени скрывался Кор, он тоже ждал Эссейла. Это должен был быть он – кто бы это ни был, но его внутреннее ядро было блоки-ровано до такой степени, что практически не считывалось: по привычке или в результате травмы, или вероятнее всего по обеим причинам, все три измерения так вросли друг в друга, что представляли собой корявую, плотную массу, и она не могла просмотреть сквозь нее ни одну эмоцию. Боже, время от времени она сталкивалась с подобным. Обычно это означало реаль-ную проблему и то, что человек способен на все. Например, для того, чтобы напасть на Короля требовалась именно такая завязанная узлом эмоциональная структура. Вот ее цель, Хекс это знала. И теперь, замкнув внимание на этой искаженной сетке, она отступила назад и де-материализовалась на крышу высотного здания через квартал от галереи. Она не хотела спугнуть сукиного сына, подобравшись слишком близко, а отсюда она все еще могла хо-рошо видеть припаркованный Яг. Вот дерьмо, если бы только у ее радара был более обширный охват: симпатские щупальца могли вытягиваться почти на милю, но это максимум, ее инстинкты были силь-ны лишь на ближнем расстоянии. Что, если он дематериализуется? Она не хотела поте-рять его из виду... Ожидая, она снова задумалась о связи между Кором и Эссейлом. К несчастью для аристократа, если он финансировал нападение, даже не напрямую, то он ставил себя под прицел. Не самая приятная позиция. Через полчаса Эссейл вышел с черного входа галереи и огляделся. Он знал, что рядом был другой мужчина... и бросил какой-то комментарий в ту сторону, где стоял Кор. Холодный ветер и городской шум заглушили слова, которыми обменялась пара, но ей не требовался дубляж, чтобы уловить суть: эмоции Эссейла витали вокруг, она ощути-ла неприязнь и недоверие, которое он испытывал к тому, с кем разговаривал. Закрытый мужчина, естественно, никаких эмоций не проявил. Затем Эссейл уехал. Вторая эмоциональная сетка тоже. Она попыталась отследить последнюю.
***
В ретроспективе многие вещи в жизни имели смысл. То, что случилось с Осенью около одиннадцати вечера, тоже было логично. Ключи к разгадке были известны уже многие месяцы, но зачастую, когда идешь по жизни, время от времени ты выбираешь неверные ориентиры, неправильно читаешь показания компаса, путаешь элементарные вещи. И попадаешь в пункте назначения, который, как оказывается, никогда не выбирал, и из которого тебе уже не выбраться. Она была внизу, в учебном центре, вынимала горячие простыни из сушилки, когда грянула гроза. Позже, гораздо позже, почти жизнь спустя, она будет вспоминать с ясностью это ощущение, этот мягкий жар по всему телу, тепло в глубине живота, от которого лоб по-крылся капельками пота. Она будет вечно помнить, как повернулась в сторону и положила мягкие белые простыни на стол. Потому что когда она сделала шаг назад, жаждущий период наступил второй раз в ее жизни. Сначала все было так, будто она продолжала держать простыни, чувствовать тепло, как и тяжесть в районе живота, словно в ее руках был значительный вес. Когда пот закапал с ее лба, она взглянула на термостат на стене, с мыслью, что он неисправен или установлен на слишком высокую температуру. Но нет, он показывал всего двадцать один градус. Нахмурившись, она окинула себя взглядом. И хотя на ней была только футболка и то, что все называют «штаны для йоги», она чувствовала себя словно в парке, которую одевала, когда выходила на прогулки с Хекс… Судорога скрутила нижнюю часть живота, желудок словно сжало кулаком, ноги подкосились, и у нее не осталось другого выбора, кроме как опуститься на пол. Это было хорошо, по крайней мере, временно. Бетон был холодным, и она растянулась на нем – по-ка ее снова не скрутило. Прижав руки к низу живота, она сжалась и напряглась, откинув голову назад в по-пытке сбежать от ощущений, что охватили ее тело. А затем началось это. Ее лоно, которое все еще слегка пульсировало с тех пор, как они с Тором занима-лись грубым, почти животным сексом, словно приобрело собственное сердцебиение, все ее естество молило о том единственном, что могло дать облегчение. О мужчине. Сексуальное влечение накрыло ее так яростно, что она даже не могла встать, не могла ни о чем думать, не могла произнести ни одного внятного слова, как бы этого ни хотела. Это было гораздо хуже, чем тогда, с симпатом. И это была ее вина... это она во всем виновата... Она давно не бывала в Святилище. Прошло уже... дражайшая Дева-Летописеца, прошло уже несколько месяцев с того момента, как она была на Другой Стороне, чтобы отрегулировать свой цикл. В самом деле, не было необходимости возвращаться туда, что-бы избежать кормления, потому что Тор давай ей свою кровь, и она не хотела упустить даже мгновения, что могла провести с ним. Она должна была знать, что это произойдет. Стиснув зубы и задыхаясь, она пережила еще один пик. Когда немного отпустило, и она собралась позвать на помощь, дверь широко распахнулась. Доктор Маннело резко остановился, на его лице появилось смущенное выражение. – Что за… Он привалился к дверному косяку, и быстро прикрыл пах ладонями. – Ты в порядке… Когда жажда снова начала нарастать, она мельком увидела расплывчатый, шаткий образ там, где он стоял, но затем ее веки закрылись, челюсть сжалась, и Осень потеряла сознание. Словно издалека она услышала, как он сказал: – Я позову Джейн. В поисках прохлады, Осень перевернулась на спину, но так как не смогла полно-стью выпрямить ноги, контакта с поверхностью пола было недостаточно. Обратно на бок. Затем на живот, хотя ее колени так и хотели прижаться к груди. Толкнувшись руками назад, она пыталась взять ощущения под контроль и манипу-лировать своим положением, найти другую позу или по-другому вздохнуть, вытянуть ру-ки и ноги и бедра так, чтобы стало легче. Ничего не помогало. Она словно оказалась в логове льва, острые зубы жажды куса-ли, разрывали плоть, ломали кости. Это была кульминация тех приступов жара, которые она ошибочно принимала за острые импульсы страсти, и всплески озноба, что она припи-сывала дурному предчувствию, и приступы тошноты, которые она считала последствием сытных обедов. Вот чем объяснялась ее усталость. Дикий аппетит. И вероятно, горячий секс, который у них был в последнее время с Торментом. Простонав, она услышала, как кто-то произнес ее имя, и подумала, что этот кто-то пытается с ней разговаривать. Но пока приступ жажды не пошел на спад, она не смогла открыть глаза и увидеть… что да, она была не одна. Док Джейн стояла перед ней на коленях. – Осень, ты меня слышишь? – Я... Бледная рука врача убрала с ее лица спутанные пряди волос. – Осень, я думаю, у тебя наступил период жажды… я права? Осенью кивнула, пока волна гормонов не захлестнула ее и не смыла все, оставив лишь подавляющую необходимость немедленного сексуального облегчения. Которое, как знало ее тело, могло исходить только от мужчины. Ее мужчины. Того, которого она любит. Тормент... – Хорошо, хорошо, мы позовем его… Осень резко выбросила и схватила руку женщины своей. Заставив себя открыть глаза, она жестко потребовала: – Не зовите его. Не ставьте его в подобное положение. Это убьет его. Обслужить ее в период жажды? Он никогда не сделает этого – секс это одно, но ведь он уже когда-то потерял ребенка. – Осень, дорогая... это будет его выбор, тебе не кажется? – Не зовите его... не смейте его звать. ------------------------------------------------ Э́нди Уо́рхол (англ. Andy Warhol; настоящее имя - Андрей Вархола, словацк. Andrej Varhola, русин. Андрій Варгола,англ. Andrew Warhola; 6 августа 1928 - 22 февраля 1987) - американский художник, продюсер, дизайнер, писатель, коллекционер, издатель журналов и кинорежиссёр, культовая персона в истории поп-арт-движения и современного искусства в целом. Вдова́ Клико́ (фр. Veuve Clicquot) - всемирно известная компания-производитель шампанских вин и бренд, находится в городе Реймс, Франция. Фирма основана в 1772 году Филиппом Клико-Муирон.
Куин ненавидел ночи. Он их абсолютно презирал. Он сидел на кровати, уставившись в телевизор, который не был включен, и его вдруг осенило, что он пялится в темный экран уже больше часа. Тем не менее, взять в ру-ки пульт и переключать каналы казалось делом чертовски хлопотным и бесполезным. Черт возьми, ведь столько миль можно пробежать в тренажерном зале. Столько всего можно найти в интернете. Столько раз можно было сходить на кухню. Ага, последний пункт особенно актуален, учитывая тот факт, что Сэкстон все еще использовал библиотеку в качестве своего личного кабинета. Эти «сверхсекретные дела Короля» видимо, длятся бесконечно. Либо так, либо его часто отвлекают. Кое-кто с огненными волосами… Окей, об этом стараемся не думать. Нет. Куин взглянул на часы. Одиннадцать. – Черт возьми. Семь тридцать завтрашнего вечера казалось вечностью. Переведя взгляд на стену напротив, он был готов держать пари, что Джон Мэтью сейчас был рядом, запертый в такой же клетке. Может, им стоит сходить куда-нибудь вы-пить. Опять же, угу. Он что, действительно готов потратить время и усилия на сборы лишь для того, чтобы просто попить пиво в окружении разгоряченных алкоголем людей? Буквально недавно эта мысль показалась бы ему заманчивой. Теперь перспектива связать-ся этими жалкими, сексуально озабоченными существами ввергала его в уныние. Ему не хотелось сидеть дома. Не хотелось никуда идти. Господи, если на то пошло, он даже сомневался в том, хочет ли сражаться. Война казалась немногим интересней апатии и безделья. Да что с ним, черт возьми, происходит… Позади него раздался сигнал телефона, и он взял его без всякого интереса. Сооб-щение не имело смысла: «Всем мужчинам оставаться в главном доме. В учебном центре не появляться. Спасибо заранее, доктор Джейн». Чего? Он встал, схватил одежду и пошел к Джону. На стук сразу послышался свист. Просунув голову в дверь, он обнаружил своего приятеля в том же положении, в котором сам находился несколько минут назад – вот только телевизор у Джона работал. «1000 способов умереть» на Spike TV . Какая прелесть. – Ты получил сообщение? «Какое?». – От Дока Джейн, – Куин потряс своим телефоном. – Идеи? Джон прочитал и пожал плечами. «Понятия не имею. Но я уже тренировался. А ты?» – Я тоже. – Он прошелся по комнате. – Господи, дело во мне, или это время так долго тянется? Свист в ответ звучал как полное согласие. – Не хочешь проветриться? – спросил он с энтузиазмом кого-то, собравшегося на маникюр. Движение на кровати привлекло его внимание: Джон вскочил на ноги и направился к шкафу. На спине, глубоко в кожу было врезано имя его шеллан на Древнем Языке: ХЕКСАНИЯ Бедняга... Когда парень надел черную рубашку и прикрыл голую задницу кожаными штана-ми, Куин пожал плечами. По ходу, они собираются попить пива. – Я переоденусь и сразу вернусь. Выйдя в коридор, он нахмурился... и последовал за непреодолимым инстинктом вниз, на открытую площадку, что выходила в фойе. Склонившись над золотыми витыми перилами, он прокричал: – Лейла? Когда имя эхом отразилось от стен, женщина вышла из столовой. – О, привет. – Ее улыбка была автоматической и бессмысленной, экспрессивный эквивалент глухой стены. – Как ты поживаешь? Он натянуто рассмеялся. – Ты поражаешь меня своим счастливым видом. – Мне очень жаль. – Она, казалось, немного отвлеклась от своих мыслей. – Я не хо-тела показаться невежливой. – Не волнуйся, ничего страшного. Что ты здесь делаешь? – Он тряхнул головой. – В смысле, тебя кто-то призвал? Кто-то ранен? Может быть, Блэй ... – Нет, меня никто не призывал. Я просто болтаюсь без дела, выражаясь твоими словами. Если подумать, с начала осени она только и делала, что просто бродила по округе, бесцельно слонялась, словно кого-то ожидая. Она изменилась, вдруг подумал он. Он никак не мог понять, в чем именно, но Лей-ла определенно изменилась в последнее время. Хмурая. Неулыбчивая. Серьезная. Если говорить человеческим языком, все то время, что он ее знал, она была девуш-кой. Теперь же она становилась женщиной. Не было больше наивных, широко распахну-тых глаз, смотрящих на все, что происходило на этой стороне. Не было светящегося энту-зиазма. Не было... Черт, она выглядела как они с Джоном. Измотанная этим миром. – Эй, не хочешь пойти с нами? – спросил он. – Пойти? То есть… – Мы с Джоном собираемся пойти что-нибудь выпить. Может, пару бокалов пива. А может и больше. Я думаю, тебе стоит сходить с нами. В конце концов, несчастье любит компанию. Она скрестила руки на груди. – Это так очевидно? – Ты все еще очень красива. Лейла засмеялась. – Ты мне льстишь. – Ты же сама знаешь, что надо делать, когда леди в печали. Пошли с нами, давай просто убьем время. Она посмотрела вокруг. Потом приподняла подол платья и поднялась по лестнице. Добравшись до вершины, она посмотрела на него. – Куин... Могу я тебя кое о чем спросить? – Что угодно, кроме таблицы умножения. Я ничего не смыслю в математике. Она рассмеялась, но быстро стала серьезной вновь. – Ты когда-нибудь думал о том, что жизнь будет такой ... пустой? Иногда мне ка-жется, что я могу захлебнуться этой пустотой. Господи, подумал он. Да, он чувствовал то же самое. – Подойди ко мне, – сказал он. Она шагнула к нему, а Куин прижал ее к своей гру-ди и уткнулся подбородком ей в макушку. – Ты такая хорошая, ты знаешь об этом? – Ты снова мне льстишь. – А ты снова грустишь. Она расслабилась в его руках. – Ты так добр ко мне. – Как и ты ко мне. – Знаешь, дело не в тебе. Я больше по тебе не страдаю. – Я знаю. – Он по-братски погладил ее по спине. – Скажи мне, что ты идешь с на-ми, но предупреждаю: я могу запросто заставить тебя рассказать мне, по кому ты так ску-чаешь. То, как она отстранилась и опустила глаза, подсказало, что да, здесь был замешан мужчина, и нет, она не собиралась добровольно делиться информацией. – Мне нужно переодеться. – Давай пройдем в гостевую. Уверен, мы там что-нибудь найдем. – Он обнял ее за плечи и повел по коридору. – А что касается твоего рокового мужчины, обещаю не бить ему морду, если только он не разобьет тебе сердце. Тогда мне, возможно, придется слегка подкорректировать ему линию челюсти. Интересно, кто это может быть? – подумал он. Все в этом доме уже заняты. Возможно, это был кто-то, кого она встретила на севере, на вилле Фьюри? Но кто бы пустил туда постороннего парня? Может быть, это один из Теней? Хм... эти ублюдки были мужчинами достойными, конечно, они определенно могли вскружить голову любой женщине. Боже, ради нее же самой, он хотел, чтобы это был кто-нибудь другой. Любовь – тяжкое бремя, даже если в нее вовлечены хорошие люди. В гостевой комнате он нашел для нее черные джинсы и черную кофту. Ему не нра-вилась даже сама идея о том, чтобы она одела какую-нибудь кошмарную мини-юбку и не только потому, что это могло задеть его деликатные чувства, но еще и потому, что ему очень не хотелось, чтобы Праймэйл опробовал на нем свои навыки в челюстно-лицевой хирургии. Когда они вышли, Джон ждал их в коридоре, и если и был удивлен тем, что к ним присоединилась Избранная, то виду не показал. Вместо этого, он был с Лейлой очень лю-безен, беззвучно обменялся с ней вежливыми фразами, пока Куин набрасывал на себя верхнюю одежду. Минут через десять они втроем приняли форму в центре города, но не в районе ба-ров: ни он, ни Джон не хотели вести Избранную в «Скример» или «Железную Маску». Вместо этого, они оказались в театральном районе, в кафе, которое работало до часу ночи и где подавали ликеры, какие-то свернутые шоколадные штуки, покрытые непонятной съедобной хренью, выложенные на неизвестной заварной фигне. Столики были неболь-шими, стулья тоже, и они сели в глубине зала, рядом с запасным выходом, низко наклонив головы, пока официантка продолжала болтать о специальных акциях, ни одна из которых не была привлекательной. А пивная карта была милосердно коротка и составлена по существу. – Два резаных пива, – сказал он. – А для леди? Когда он посмотрел на Лейлу, она покачала головой. – Не могу определиться. – Бери все, что нравится. – Ладно... Я возьму крем-брюле и мун-пай . И капучино, пожалуйста. Официантка улыбнулась и все записала в блокнот. – У вас прелестный акцент. Лейла вежливо склонила голову. – Спасибо. – Только не могу понять, французский или немецкий? Или... венгерский? – Те два пива были бы очень кстати сейчас, – сказал Куин твердо. – Мы умираем от жажды. Когда женщина ушла, он настороженно рассмотрел других посетителей, запоминая лица и запахи, вслушиваясь в разговоры, проверяя, не исходит ли от кого-то из них угроза. Джон делал то же самое. Потому что, да, когда с тобой Избранная, особо не расслабишься. – Мы не самая лучшая компания, – сказал он Лейле немного позже. – Прости. – Да и я тоже. – Она улыбнулась ему, а затем Джону. – Но мне нравится бывать за пределами дома. Вернулась официантка с заказом, и все отвлеклись от наблюдения за соседними столиками, пока за их собственным расставляли бокалы, тарелки, чашки и блюдца. Куин взял свой высокий бокал, когда рядом больше никого не было. – Ну, рассказывай о нем. Нам можно доверять. Джон выглядел так, как будто кто-то ущипнул его за задницу, особенно когда Лейла покраснела. – Ну же, – Куин сделал глоток пива. – Очевидно же, что дело в мужчине, и Джон никому ничего не расскажет. Джон посмотрел на нее и что-то показал жестами, а затем показал Куину средний палец. – Он говорит, что конечно не скажет – он же немой, – перевел Куин. – И если ты не знаешь, что означает мой последний жест, я не собираюсь объяснять. Лейла засмеялась, взяла вилку и разломила ей твердую верхнюю часть крем-брюле. – Ну, на самом деле, я с нетерпением хочу увидеть его снова. – Так вот почему ты часто появляешься на этой стороне. – Это плохо, да? – Боже, нет. Мы всегда рады тебя видеть, ты же знаешь. Ну и кто этот счастливчик? Или смертник, все зависит от... Лейла глубоко, словно собираясь с силами, вздохнула и пару раз осторожно надку-сила первый десерт, словно тот был водкой с тоником. – Обещайте, что об этом не узнает ни одна живая душа. – Клянемся, и пусть Господь покарает нас, если обманем и все такое. – Он... один из ваших солдат. Куин опустил бокал на стол. – Что, прости? Она подняла чашечку и отпила. – Помните, когда этой осенью одного из воинов привезли в учебный центр – он сражался с вами бок о бок против лессеров? Он был тяжело ранен, и вы позаботились о нем? В этот момент Джон тревожно выпрямился, а Куин постарался проглотить руга-тельство и спокойно улыбнулся. – О, да. Мы помним его. Тро. Второй лейтенант в Шайке Ублюдков. Срань Господня, если она думает, что влюблена в него, у них большие проблемы. – Ииииии, – протянул он, заставляя голос звучат ровно. Хорошо, что он поставил Гинесс на стол – а то от стресса давно бы раздавил бокал в руках. С другой стороны, все могло быть еще хуже. Тро никак не мог до нее добраться… – Он призвал меня к нему. В этот момент Лейла увлеклась мун-паем, и хорошо, поскольку они с Джоном оба обнажили клыки. Люди, напомнил он себе. Они были в общественном месте с людьми... Сейчас не время демонстрировать зубы. Но, черт... – Как? – Прошипел он, чтобы спрятать клыки. – Я имею в виду, у тебя же нет мо-бильного телефона. Как он с тобой связался? – Он призвал меня, – когда она махнула рукой, как будто в этом не было ничего особенного, он приказал пещерному человеку внутри себя замереть. Будет время разо-браться со всеми «как» и «почему» позднее. – Я пришла, и там оказался другой солдат – серьезно раненый. Боже, он был так сильно избит. Щупальца чистейшей паники скользнули по затылку, спустились ниже, на грудь, проникая в сердечно-сосудистую систему. Нет... Вот дерьмо... только не… – Я не понимаю, почему мужчины такие упрямые. Я попросила перенести его в клинику, но они сказали, что он просто нуждается в кормлении. У него были проблемы с дыханием, и... – Лейла уставилась на мун-пай, словно на экран, как будто вспоминая каж-дую деталь произошедшего. – Я кормила его. Я хотела позаботиться о нем и потом, но другой солдат, казалось, очень спешил увезти его. Он был... мощный, такой мощный, хоть и раненый. И когда он смотрел на меня, я чувствовала, будто он касается меня. Ничего подобного я раньше не испытывала. Куин бросил взгляд на Джона не поворачивая головы. – Как он выглядел? Может быть, это был совсем другой. Может, совсем не… – Трудно сказать. Его лицо было очень сильно поранено, эти лессеры так жестоки. – Она приложила пальчики ко рту. – Глаза у него были синие, а волосы темные... а верх-няя губа вывернута… Она продолжала говорить, но Куин почти ничего не слышал. Он протянул и положил руку на ее, останавливая ее речь. – Малышка, подожди. Тот первый солдат позвал тебя куда именно? – Это был луг. Огромное поле за городом. Когда последний пивной хмель выветрился у него из головы, Джон начал беззвуч-но произносить различные ругательства, и был чертовски прав. Сам факт, что Лейла была ночью, одна, беззащитная, причем даже не с Тро, а с самим зверем? Более того... срань Господня. Она кормила врага. – Что случилось? – услышал он ее вопрос. – Куин..? Джон..? В чем дело?
На другом конце города, в районе, забитом цехами по переработке мяса, Тор достал свои кинжалы и приготовился к сражению. Зи и Фьюри были примерно в квартале от него, но звать их сюда причин не было, и не потому, что он жаждал принять весь огонь на себя. Двое лессеров перед ним страдали от фантастического случая ничегонеделанья – они просто прогуливались, словно у них не было занятия лучше, чем стаптывать подошвы своих ботинок. Общество конкретно лажало в плане вербовки новобранцев, подумал он, и все глубже погружалось в пучину злобных социопатических расстройств. После посвящения сукины дети уже не получали достаточного обучения и поддержки… В боковом кармане завибрировал телефон. Это пришло сообщение, но он его про-игнорировал, переходя на легкий бег. Снежный покров помогал приглушить стук ботинок о мостовую, и благодаря тому, что холодный воздух дул в его направлении, запах никак его не выдавал, так что эти придурки не могли его почувствовать. Но в последний момент они развернулись, словно что-то привлекло их внимание. А большего ему и не требовалось. Он попал убийцам прямо в глотки, вспорол сонные артерии, открывая под подбо-родками вторые рты. Они взмахнули руками, а он, мгновенно преодолев пространство, оказался между ними и развернулся вокруг своей оси, приготовившись отправить их в полный нокдаун, если понадобится… Но нет. Придурки уже сами упали на колени. Засвистев сквозь зубы, он подал знак остальным и достал телефон, чтобы позво-нить Бутчу и позвать его на уборку… И застыл на месте. Сообщение было от Дока Джейн: Мне нужно, чтобы ты вер-нулся домой прямо сейчас. – Осень...? – Когда из-за угла показались его братья, он поднял голову. – Я должен исчезнуть. Фьюри нахмурился. – Что-то случилось? – Не знаю. Он мгновенно дематериализовался, направляясь на север. Она ушиблась или пора-нилась? Может, во время работы в клинике? Или... черт возьми. Что, если она была в го-роде с Хекс, и кто-то напал на нее? Когда он вновь принял форму на ступеньках особняка, то чуть не выломал двери в вестибюль. Хорошо, что Фритц исключил необходимость в услугах плотника тем, что бы-стро ответил на звонок. Тор сломя голову пронесся мимо дворецкого. Он был чертовски уверен, что парень пытался ему что-то сказать, но не уловил слов, как и всего остального. Вломившись в по-тайную дверь под лестницей, он галопом понесся по подземному туннелю. Он начал осознавать, что что-то не так, когда выскочил из шкафа в офис. Его тело потеряло контроль, сигналы мозга оказались отрезанными от реальности какими-то помехами, и фокус сменился, что не имело никакого смысла: эрекция, твердая и длинная уперлась в молнию кожаных штанов, а в голове возникла внезапная, сокру-шающая все потребность добраться до Осени и… – О, черт... нет... – вырвалось у него, когда он услышал крик, прогремевший из комнаты вниз по коридору. Высокий и полный ужаса, такой издает женщина, страдающая от невыносимой боли. Его тело мгновенно ответило, задрожало от острой необходимости. Он должен был добраться до Осени, и если только он не обслужит ее, она проведет следующие десять-двенадцать часов в аду. Ей нужен мужчина – он – внутри нее, он должен позаботиться о ней… Тор бросился к стеклянной двери, руки вытянуты, ладонь приготовилась отодви-нуть прозрачный, хрупкий барьер в сторону. Он остановил себя, как только открыл путь. Какого черта он это делает? Какого черта? Эхо очередного крика донеслось до его ушей, и он почти сполз на пол, когда волна сексуального инстинкта почти повергла его на колени. Его разум снова затмило, и мыш-ление застопорилось – все, о чем он мог думать, это лишь о том, чтобы накрыть Осень своим телом и ослабить ее мучения. Но как только гормоны слегка угомонились, его мозг снова начал работать. – Нет, – рявкнул он. – Нет, черт побери, ни за что. Заставляя себя отойти от двери, он пятился назад, пока не ударился о стол и не вцепился в него руками, готовясь к следующей волне. Образы Велси в период ее жажды, в тот самый раз, когда они зачали своего ребен-ка, мелькали в голове, натиск столь безжалостный и неоспоримый, как и порывы его тела. Его Велси так страдала от боли, такой сильной, невыносимой боли... Он пришел домой как раз перед рассветом, голодный, усталый, думая о том, чтобы насладиться хорошей едой и скучным телевизором, прежде чем они заснут друг рядом с другом... но как только он вошел в гараж, то почувствовал такой же порыв, с которым сейчас пытался бороться: подавляющее желание овладеть. И лишь одно могло вызвать такую реакцию. За шесть месяцев до этого, Велси заставила его поклясться самой основой их свя-щенного брака, что когда настанет ее следующая жажда, он не будет давать ей лекарства. Боже, они сильно повздорили по этому поводу. Он не хотел потерять ее при родах, как многие другие связанные мужчины, он бы предпочел остаться бездетными на всю свою долгую жизнь, но вместе с Велси, чем остаться одному. «А что насчет твоих сражений?» – кричала она на него. – «Ты сам сталкиваешься с подобием родового ложа почти каждую ночь!» Сейчас он не мог вспомнить, что сказал ей тогда. Без сомнения, пытался успокоить, но это не работало. «Если с тобой что-то случится, у меня ничего не останется», – говорила она. – «Ты думаешь, я не прохожу через это суровое испытание каждую гребаную ночь?» Что он сказал ей в ответ? Черт его подери, он не помнил. Но он представлял ее ли-цо ясно, как день, когда она смотрела на него. «Я хочу ребенка, Тор. Я хочу частицу тебя и меня, общую. Я хочу иметь причину жить, если вдруг тебя не станет – потому что мне придется. Мне придется заставлять себя жить дальше». Тогда они не знали, что это он останется один. И о том, что не ребенок послужит причиной ее смерти. Не знали, что все, из-за чего они так ругались той ночью, не стоит их волнений. Но такова жизнь. И как только Тор вошел в свой дом, то сразу захотел позвонить Хэйверсу, даже подошел к телефону. Но, в конце концов, и, как это бывало обычно, он не смог ей отказать. И вместо кровотечения, которое должно было прийти после жаждущего периода, Велси обнаружила, что беременна. Ее радость была ярче лампы накаливания. Следующий крик был таким громким, удивительно, что стеклянная дверь не разле-телась вдребезги. В офис ворвалась Джейн. – Тор! Слушай, мне нужна твоя помощь… Он вцепился в край стола, чтобы удержать себя на месте и тряс головой, как сума-сшедший. – Я не буду делать этого. Я не стану обслуживать ее, ни в коем чертовом случае. Я не сделаю этого, я не сделаю, не сделаю этого… Он лепетал, как чертов младенец. Даже не слышал собственных слов, когда начал поднимать стол и с хлопком опускать его вниз снова и снова, пока что-то тяжелое громко не упало на пол. Где-то в глубине сознания, он смутно осознавал, какая же это нелепость – он снова что-то теряет именно в этой комнате. Именно здесь он узнал о смерти Велси. Джейн подняла вверх ладони. – Нет, подожди, мне нужна твоя помощь, но не та, о которой ты подумал… Еще одна инстинктивная волна заставил его стиснуть зубы и согнуться пополам, и он выругался. – Она просила тебя не звать. Тогда почему он здесь? Ох, черт возьми, это влечение... – Тогда почему ты прислала мне сообщение?! – Она отказывается от лекарств. Тор покачал головой, только на этот раз для того, чтобы не ослышаться. – Что? – Она отказывается от лекарств. Я не могу получить ее согласие, и не знаю, кого еще позвать. Я не могу дозвониться до Хекс, а ближе нее никого нет. Она страдает… – Все равно вколи ей… – Она сильнее меня. Я даже не могу вернуть ее в кровать без борьбы. Но дело не в этом: с этической точки зрения, я не могу лечить тех, кто мне этого не позволяет. Я не бу-ду этого делать. Может, ты поговоришь с ней? В этот момент зрение Тора все-таки сфокусировались, и он, в конце концов, смог взглянуть на женщину. Ее белый халат был порван, один лацкан висел, словно лоскут бе-лой кожи. Очевидно, ее порядком потрепали. Тор подумал о Велси в период ее жажды. Когда он добрался до их комнаты, то об-наружил, что та напоминала поле боя. Тумбочка и все, что на ней стояло, перевернуто и разбито. Радиочасы валяются на полу. Подушки попадали с кровати, простыни порваны. Он обнаружил свою женщину в дальнем углу, на ковре, в агонии. Она была голая, но кожа ее покраснела и покрылась капельками пота, несмотря на прохладу. Он никогда не забудет, как она посмотрела на него тогда, сквозь слезы умоляя о том, что он мог ей дать. Тор овладел ей, даже не раздеваясь. – Тор...? Тор? – Ты изолировала других мужчин? – пробормотал он. – Да. Мне даже пришлось отослать Мэнни. Он... Да. Парню, вероятно, пришлось вызвать Пэйн с поля боя. Либо так, либо он прово-дит сейчас время со своей левой рукой: как только мужчина попадает под действие этих флюидов, стояк не проходит еще долгое время, даже если несчастный покинет опасную зону. – Я также поговорила с Эленой – сказала, ей тоже надо держаться подальше. Как я понимаю, иногда цикл одной женщины может влиять на других? И никто поблизости не жаждет беременности. Тор положил руки на бедра и склонил голову, пытаясь собраться с мыслями. Он внушал себе, что он не какое-то животное, чтобы наброситься и овладеть Осенью. Он не... Вот дерьмо, насколько он доверял собственному решению? И о чем, черт возьми, она думает? Какого хрена она отказывается от лекарств? Может быть, это была уловка. Чтобы заставить его обслужить ее. Могла ли она быть столь расчетливой? Следующий крик был душераздирающим – и обозлил его. В порыве просветления, он заставил себя развернуться к шкафу и пойти – только вот оставить Дока Джейн он не мог. Конечно же, она предпримет еще одну попытку помочь Осени и снова пострадает. Он посмотрел на врача. – Давай пойдем туда вместе, и меня не волнует, согласится она или нет. Ты облег-чишь ей страдания, даже если мне придется приколотить ее к гребанному полу. Тор пару раз вздохнул, собираясь с силами, поправил кожаные штаны. Джейн что-то говорила ему о этической стороне дела, но он не слышал. Эта прогулка по коридору казалась бесконечной: с каждым шагом, потребности его тела становились все сильнее, превращая его в бомбу начиненную инстинктами. К тому времени как он добрался до двери в послеоперационную палату, где находилась Осень, он согнулся пополам, хватаясь за пах на глазах у Дока Джейн. Его член пульсировал, бедра напряглись… Он открыл дверь. – Чеееерт... Его почти разорвало напополам – одна половина ринулась вперед, а другая вцепи-лась, удерживая тело на месте, в дверной косяк. Осень лежала на кровати, на животе, одно колено притянула к груди, другая нога вытянута под неестественным углом. Сорочка туго закрутилась вокруг талии, мокрая от пота, волосы беспорядочной массой опутали тело. Вокруг рта была кровь – вероятно, она прокусила губу. – Тормент... – услышал он ее прерывающийся голос. – Нет... уходи... Он ринулся к кровати и приблизил свое лицо к ее. – Пришло время это остановить… – Уходи... прочь. – Ее налитый кровью, расфокусированный взгляд встретился с его, слезы текли по ее лицу – гормоны придали коже красивый персиковый оттенок, и она словно сошла со старомодной, вручную расписанной фотографии. – Уходи…нет… Стон, оборвавший ее слова, перерос в еще один крик. – Доставай лекарство, – рявкнул он в сторону врача. – Она не согласится. – Доставай! Возможно, тебе нужно ее согласие, но мне оно не требуется. – Сначала поговори с ней… – Нет! – закричала Осень. И начался ад, все кричали друг на друга, пока не пришла следующая волна и не на-крыла его и Осень, они оба снова словно прогнулись под ее прессом. Появление Лэсситера зарегистрировалось в мгновенье между затихающей волной жажды и новой волной споров. Ангел подошел к кровати и протянул ладонь. Осень мгновенно успокоилась, глаза закатились, руки и ноги ослабли. Тор рассла-бился хотя бы потому, что, по крайней мере, ее страдания прекратились. Он все еще был охвачен жаждой, но, по крайней мере, Осень перестала наносить себе серьезный вред. – Что ты с ней сделал? – спросила Док Джейн. – Просто ввел в транс. Но долго он не продлится. Тем не менее, эта хрень впечатляла. Вампирский разум был сильнее человеческого, и тот факт, что ангел смог вызвать у нее подобную реакцию в ее состоянии, предполагал, что Лэсситер скрывал в рукаве серьезные трюки. Лэсситер посмотрел на Тора. – Ты уверен? – На счет чего? – рявкнул тот. Черт возьми, он был на грани сумасшествия. – Насчет того, чтобы не обслуживать ее. Тор холодно рассмеялся. – Ни за что. Никогда. Словно в доказательство, он потянулся вправо, где на подносе в режиме ожидания лежали шприцы, явно предназначенные для Осени. Выбрав два, он всадил их себе в бедро и ввел в мышцу то, что в них было. Раздались крики, но он слышал их не долго. Коктейль из лекарств, каким бы он не был, дал немедленный эффект и заставил его упасть на пол. Последнее, что он увидел перед тем, как окончательно вырубиться, – затуманенный взглядом Осени, остановившийся на нем.
Когда Куин и Джон посмотрели на Лейлу с неестественно нейтральными выраже-ниями лиц, и она выпрямилась на жестком стуле, на котором сидела. Оглянувшись по сторонам, она увидела только людей, которые спокойно наслаж-дались маленьким кондитерскими прелестями, вроде тех, что лежали на ее тарелке, так что было трудно понять, что произошло. – Что-то не так на улице? – прошептала она, наклонившись вперед. Вообще, она обнаружила, что люди были очень похожи на вампиров, они просто пытались жить своей жизнью без каких-либо помех. Но эти двое парней думали иначе. Куин посмотрел на нее и улыбнулся, но во взгляде веселья не было. – После того как ты покормила мужчину, что ты сделала? Что сделали они? Она нахмурилась, желая, чтобы они все же сказали ей, в чем дело. – Ах... ну, я пыталась уговорить их отвести его в учебный центр. Я подумала, что раз там лечили его товарища, то и его тоже можно вылечить. – Ты не думаешь, что его раны могли оказаться смертельными? – Если бы я прибыла туда не вовремя? Да, я думаю так и было бы. Но он выглядел лучше, когда я их покидала. Его дыхание значительно улучшилось. – Ты кормилась от него? Теперь тон Куина стал тяжелым. И если бы к этому времени границы их отноше-ний не были так хорошо установлены, она могла бы подумать, что он ревновал. – Нет, не кормилась. Ты единственный, с кем я это делала. Последовавшее молчание сказало ей больше, чем предыдущие его вопросы. Про-блема не в людях вокруг них или на улице. – Я не понимаю, – сказала она сердито. – Ему требовалась помощь, и я ему помог-ла. Ты последний из всех должен дискриминировать подобное лишь потому, что он сол-дат, а не аристократ. – Ты кому-нибудь говорила о том, где была той ночью? И что ты делала? – Праймэйл дал нам полную свободу действий. Я кормлю и забочусь о солдатах уже долгое время – это то, что я должна делать. Это моя цель. Я не понимаю… – Ты общалась с ними с тех пор? – Я надеялась... по правде говоря, я надеялась, что один из них или они оба появят-ся в особняке по какому-нибудь официальному поводу, так чтобы я могла увидеться с ра-неным солдатом еще раз. Но нет, я их больше не видела. – Она отодвинула от себя тарел-ку. – И все-таки, что не так? Куин поднялся на ноги и достал деньги. Отделив от пачки пару двадцаток, он бро-сил купюры на стол. – Мы должны вернуться в особняк. – Почему ты… – Она понизила голос, когда на них посмотрели несколько человек. – Почему ты так себя ведешь? – Пошли. Джон Мэтью встал, его лицо исказила ярость, руки сжаты в кулаки, челюсть на-пряжена. – Лейла, ты возвращаешься с нами. Сейчас же. Чтобы избежать сцены, она встала и последовала за ними на холодный воздух. Но она не собиралась следовать приказам и дематериализоваться, как положено послушным девочкам. Если они оба собрались и дальше вести себя подобным образом, то им придется объясниться перед ней. Ступив на покрытый снегом тротуар, она посмотрела на парней. – Что с вами обоими происходит? Год назад она была бы потрясена, услышав подобный тон голоса из собственных уст. Но Лейла уже далеко не та, что была раньше. Ни один из них ей не ответил, и она покачала головой. – Я не двинусь с места, пока вы не поговорите со мной. – Мы не будем этого делать, Лейла, – отрезал Куин. – Я должен… – Если вы не скажете, что здесь происходит, и в следующий раз, когда кто-то из солдат свяжется со мной, поверьте, я откликнусь на их просьбу… – Тогда ты тоже станешь предателем. Лейла моргнула. – Прошу прощения… что значит предателем? Куин взглянул на Джона. Когда мужчина пожал плечами и вскинул обе ладони вверх, последовал длинный поток проклятий. А потом земля ушла у нее из-под ног. – Судя по всему, мужчина, которого ты кормила, солдат по имени Кор. Он является лидером банды солдат, которых все называют Шайкой Ублюдков. И осенью, примерно тогда, когда ты его кормила, он совершил покушение на жизнь Рофа. – Я... извините. Что...? – когда она осела на ослабевших ногах, Джон шагнул к ней и поддержал. – Но как ты можешь быть так уверен... – Я был тем, кто наставил ему эти синяки на лице, Лейла. Я выбил из него кучу дерьма, так, чтобы Роф смог благополучно вернуться домой и залечить огнестрельное ра-нение. Это наш враг, Лейла, такой же, как Общество Лессенинг. – Но другой… – ей пришлось откашляться, чтобы прочистить горло. – Другой сол-дат, тот, кто привел меня к нему. Он был в учебном центре. Фьюри привел меня кормить его…вместе с Вишесом. Они сказали, что он был честным солдатом. – Они так сказали? Или позволили тебе поверить в это? – Но... если бы он был врагом, зачем они позволили кормить его? – Его зовут Тро, он помощник Кора. Его оставил умирать его босс…и будь мы про-кляты, если бы позволили ему скончаться на наших глазах. Джон свободной рукой достал свой сотовый телефон и быстро начал писать, но Лейла ничего не видела. Ее легкие горели, голова кружилась, живот скрутило. – Лейла? Кто-то звал ее, но накрывшая паника была единственным, что она в этот момент воспринимала. Сердце билось как сумасшедшее, рот широко открылся в попытке глотнуть воздуха, на нее опускалась темнота… – Черт возьми, Лейла!
***
Путешествуя с крыши на крышу, Хекс держалась от Кора на расстоянии, отслежи-вая его передвижения от переулка до переулка, из района в район, пока он не наткнулся на лессеров. Из того немногого, что она смогла увидеть, было ясно, мужчина – невероятно сильный боец, и его коса способна на серьезную работу. Чертовски жаль, что он страдал манией величия и был одержим жаждой власти. Все это время она держалась на расстоянии квартала от него. Не было резона испы-тывать судьбу и подвергать себя риску быть замеченной. Но все же, ее не покидало ощу-щение, что вампир обо всем знал. Если то, как он обращался с врагом, можно было счи-тать неким индикатором, то значит, он был достаточно умен, чтобы понимать, – Роф и Братство зашлет своих людей следить за ним, и не похоже, чтобы он прятался. Он был вампиром с эмоциональной сеткой в пределах ограниченного географического простран-ства: он сражался в Колдвелле. Каждую гребаную ночь. Привет-привет. Когда в воздухе закружили снежинки, мужчина сменил позицию и перешел на лег-кий бег. С ним был его правая рука, Тро. Не упуская их из виду, она дематериализовалась на крышу соседнего здания. Потом другого. И третьего. Куда они направляются? – поду-мала она, когда они покинули боевой сектор. Через полмили или чуть позже, Кор остановился на перекрестке, явно пытаясь ре-шить, куда повернуть – налево или направо. Тро стоял рядом, и они обменялись гневными репликами. Может быть, потому что Тро понял, что они двигаются в неправильном направлении? Пока они спорили, она взглянула на небо. Потом на часы. Дерьмо. Кор дематериа-лизуется под утро, и тогда она его точно упустит. Так как ее симпатские щупальца могли простираться лишь на ограниченное расстояние, то он выйдет из диапазона их действия как только растворится в воздухе. Но, по крайней мере, теперь она знала его эмоциональную сетку. И рано или позд-но, либо он, либо один из его солдат получит травму, и им придется убраться из города. Это было неизбежно, и именно так она собирается их вычислить. Рассеянные молекулы она отслеживать не могла, но автомобиль, фургон, грузовик, внедорожник – запросто. И, черт побери, они медлили с травмами уже почти что месяц. Внезапно Кор снова двинулся вперед и обошел здание, на крыше которого она на-ходилась, что снова призвало ее к действию. С мрачной целенаправленностью, она пере-двигалась по хрустящей снежной корке на крыше, следуя за ним, перебегая между венти-ляционными отверстиями и другими механическими устройствами. Добравшись до про-тивоположной стороны, она… Джон Мэтью. Черт, ее Джон неподалеку. Что за хрень? Он сказал ей, что останется дома сегодня вечером, потому что остался вне дежур-ства. С кем он был? Куин завязал со своими похотливыми похождениями... да это и не та часть города для подобных занятий. Это был театральный район. Материализовавшись на краю здания, она посмотрела вниз. Через улицу, в начале переулка, в тени стояли Джон, Куин и... Лейла. Которая находилась в объятьях последне-го, словно потеряла сознание. Чееееерт. Здесь происходила какая-то драма. Большая драма – из тех, что угрожала полностью сломать эмоциональную сетку Избранной. Рассеяв свои молекулы, Хекс вновь приняла форму рядом с Джоном, удивив всю компанию. – Она в порядке? «Мы ждем Бутча», – показал Джон жестами. – Он уже едет? «Он на зачистке на другом конце города. Но нужен нам прямо сейчас». Ясно. Случилось что-то из ряда вон выходящее. – Ты бы не мог меня отпустить? – мрачно попросила Лейла. Куин только покачал головой и продолжил держать ее над покрытым снегом тро-туаром. – Послушайте, здесь неподалеку айЭм. – Хекс достала свой мобильный. – Может, мне позвать его? – Да, было бы неплохо, – ответил Куин. Набирая номер Тени, она пристально посмотрела на Джона. – Хэй, айЭм, как ты? Да. Ага…как ты узнал? Да, мне нужны колеса в районе теат-ров, немедленно... Ты настоящий друг, айЭм. – Она закончила вызов. – Готово. Будет здесь минут через пять. «Спасибо», – показал Джон. – Что такое? – спросил Куин, когда Лейла вдруг напряглась. Хекс прищурилась и внимательно посмотрела на лицо Избранной – ее эмоциональная сетка горела... возбуждением. И стыдом. И болью. – Он здесь, – прошептала Избранная. – Он здесь, совсем близко. Джон и Куин мгновенно потянулись за оружием, что особенно хорошо получилось у последнего… учитывая, что он все еще держал Лейлу на руках. О ком она говорит, черт побери. – Кор, – выдохнула Хекс, когда посмотрела в том же направлении, куда смотрела Избранная. И сложив дважды два, подумала вслух: – Господь Всемогущий... Кор? АйЭм выбрал нужный момент, чтобы подогнать BMW X5, и секундой позже вы-шел из машины, оставив дверь открытой. Куин бросился к внедорожнику, и Лейла даже не сопротивлялась, когда он затол-кал ее внутрь, словно инвалида. – Берите машину, – сказал айЭм парням. – Пользуйтесь как своей. После быстрого спасибо от Куина, последовал краткий момент «и-что-теперь?», когда Джон посмотрел на Хекс. Сдерживая желание стукнуть себя кулаком в грудь, она почти выругалась. «Мы заберем ее отсюда», – показал Джон. – «А ты оставайся здесь и делай то, что должна». И они сели во внедорожник айЭма и уехали. – Тебе помощь нужна? – спросил айЭм. – Спасибо, но нет, – пробормотала она, смотря вслед красным огням задних фар, пока они не скрылись за углом. – Сама справлюсь.
