Кара и Арес неторопливо шли по полю к воротам. Арес шагал целеустремленно, Кара же не спешила, и Аресу то и дело приходилось замедлять шаг и ждать ее. Но, черт возьми, впервые за эти дни она чувствовала себя почти нормально, и идти по бескрайнему полю, пока Хэл гоняет птиц неподалеку, было очень здорово. Даже расслабляло.
– Почему ты не любишь церберов? – спросила Кара, и Арес глухо зарычал.
– Я их не просто не люблю. – Даже под весом доспехов и оружия он двигался, точно готовый к прыжку хищник, его внимательный взгляд постоянно перемещался, ноздри раздувались, словно пытаясь учуять опасность. – Я их ненавижу всеми фибрами души.
- Жестковато.
Арес повернулся к ней. Он дрожал от ярости, но девушка инстинктивно сознавала, что это чувство направлено не на нее.
– Один из них убил моего брата и сыновей.
– Какой ужас! – У Кары комок застрял в горле, и, чтобы продолжить, ей пришлось пару
раз сглотнуть. – И что ты сделал?
– Я веками гонялся за этим ублюдком. Зарезал нескольких псов из его своры, но его самого убить так и не сумел. В конце концов он со своими сородичами добрался до меня, парализовал укусом и несколько дней жрал меня заживо.
О боже!
- Они… питались тобой?
- Да, благодаря моей способности восстанавливаться. Я хорошо их накормил. И я чувствовал каждый укус. Когда один из них оторвал мне ногу у самого бедра, в агонии я не мог даже потерять сознание. А затем мне пришлось наблюдать, как они ее грызут – прямо около моей головы.
К горлу Кары подступила тошнота. Она не могла представить Хэла, этого умильного щенка, нарезавшего круги по траве, за таким занятием.
- Да, он бы это сделал, - сказал Арес, каким-то образом догадавшись, о чем она думает. – Он всего лишь щенок, но, когда вырастет, станет здоровенным, как чертов буйвол, и жажда крови у него будет не меньше.
- Как тот, кто напал на тебя в твоем доме? Отец Хэла?
- Отец Хэла – тот самый цербер, что убил моего брата и сыновей.
О… дьявол!
- Хэл… он бы не… Да ты посмотри на него.
Хэл подпрыгнул и, клацнув челюстями, схватил вспугнутую птицу. В одно мгновение бедной птички не стало, и только перья кружились над головой щенка.
- Разумеется, - сухо сказал Арес. – Посмотри на него.
- Негодник! – возмутилась Кара. Хэл завилял хвостом и, склонив голову, захлопал ушами и стал пускать слюни. Разве может такой щенок стать дьявольским созданием, о котором говорил Арес?
Всадник фыркнул.
- Просто подожди, и вместо птичек он начнет ловить людей.
- Значит… - Девушка болезненно сглотнула. – Значит, вот чем они питаются?
- Обычно – нет. Они обитают в Шеуле и редко попадают в мир людей, если только их не призвали или не перенесли туда.
- Выходит, он может перемещаться туда-сюда? Он охотится в Шеуле?
Арес порывисто кивнул.
- Хэррогейты им не нужны, и обычно на земле они невидимы для человека. Вообще-то этот щенок может быть невидим уже сейчас. А мы его видим только потому, что сами – часть сверхъестественного мира.
Девушка провела пальцами по груди, ощутив под рубашкой выступающие рубцы агимортуса.
- Из-за этого.
- И из-за связи с Хэлом.
Взгляд Ареса упал на то место, где она коснулась метки, и энергия, исходящая от Всадника, из опасной превратилась в чувственную.
Тогда, в доме Тана, он сказал, что чувствует то, чего не должен. Что хочет сохранить ей жизнь не только ради того, чтобы защитить свою Печать. И что хочет наброситься на нее и обладать ею, пока оба не упадут без сил.
А вот ей лучше бы не хотелось ничего такого. Ну, разве что секса. Раскрыть душу еще раз стало бы для Кары огромной ошибкой. Но каждый раз, когда ей удавалось разглядеть за мечом мужчину, каждый раз, когда Арес укрывал ее в своих надежных объятиях, просыпалась часть души Кары, желавшая, чтобы о ней заботились и ее защищали. Всадник знал о ее даре, знал, что она натворила с его помощью, и не относился к ней как к уроду. Одно только это уже стоило очень многого.
- Что это, Арес? - Наверное, ей не стоило задавать вопросы, но тактичностью она никогда не отличалась. В нынешней ее жизни и без того хватало неопределенности, и девушка хотела разобраться хотя бы в этом. - Я не умею читать ваши знаки, и я не знаю, кто ты.
- Я воин.
- Ну да, я знаю, что ты так говоришь о себе, но вот почему? Ты воин по рождению? По собственному выбору? В силу обстоятельств?
- Всё, что ты перечислила. – Всадник кивнул в сторону выхода. – Нам надо идти.
Кара схватила его за запястье, и он напрягся, но не оттолкнул ее.
- Когда ты родился?
- Проклятие, Кара, у нас нет на это времени! – Слова были злыми, но он страдальчески вздохнул, и девушка поняла, что победила. По крайней мере, пока.
- Порадуй меня. Я сделала всё, о чем ты просил. Давай же!
Арес скептически изогнул бровь.
- Оргазмов недостаточно?
В животе у нее запорхали бабочки.
- Женщины любят поболтать в постели, а ты меня этого лишил.
- Я хотя бы принес тебе подушку. – Поймав ее хмурый взгляд, Всадник закатил глаза. – Я родился примерно в тридцать втором веке до нашей эры.
- Ты знал, кто ты такой?
Арес посмотрел на серое небо.
– До двадцати восьми лет я считал себя человеком. Моя мать, демон, вытащила из колыбелей человеческих младенцев и положила нас на их место. Она применила какие-то чары, чтобы заставить наших человеческих родителей дать нам имена, которые сама же и выбрала.
- А что случилось с детьми, которых она украла?
Он заколебался.
- Тебе не захочется этого знать.
Да уж, скорее всего, так и есть.
- Где ты вырос?
- В Египте. – Арес с ненавистью смотрел мимо нее на Хэла. – А теперь нам пора идти.
Притворившись, что не услышала, Кара гнула свое:
- У тебя были дети. Ты был женат?
- Я и так развлекал тебя слишком долго… - Всадник развернулся так резко, что Кара вскрикнула. – Кто ты? Покажись!
Она услышала хруст гравия, и из-за ворот поместья выглянул мужчина.
- Я… я – Дэвид. Хранитель.
Из-за спины Кары донеслось басовитое утробное рычание – припав к земле, к ним подполз Хэл. Девушка положила руку ему на голову, успокаивая прикосновением.
- Все хорошо, Хэл. Ш-ш-ш.
Последнее, что им было нужно, – это цербер, рвущий на куски члена Эгиды, одного из убийц демонов.
Арес взял Кару за руку и повел к дороге. Хэл поплелся следом, всё еще прижимая уши и оскалившись в беззвучном рычании. Подняв руки, Хранитель благоразумно попятился.
Когда они шагнули за пределы территории Эгиды, лес внезапно ожил. Твари возникали из-за деревьев, из-под земли, из воздуха, и у девушки вопль застрял в горле.
Грациозным взмахом руки Арес одновременно выхватил меч и распахнул Хэррогейт.
- Кара, беги!
Он прыгнул и развернулся, снеся демону голову, пока Кара пробиралась к вратам.
Что-то обхватило горло девушки и дернуло ее назад. Задохнувшись, она попыталась ослабить веревку, упираясь каблуками, а серокожий демон тянул ее к себе. Мимо Кары промелькнул вихрь из черной шерсти, зубов и когтей, и схвативший ее демон завопил – Хэл рвал его на части.
- Кара!
На Ареса замахнулся жуткий демон с крюками вместо рук. Один из крюков вонзился в броню. Всадник упал навзничь, одновременно ударив кинжалом. На твари не осталось ни царапины.
– Твое присутствие… - он прервался, чтобы врезать по плоской роже другого демона, – …плохо влияет на мои боевые способности.
Кара кинулась к воротам, но в паре шагов от входа ее сбил с ног зеленый чешуйчатый демон. Девушка ударилась о землю так, что из груди вышибло воздух. Она попыталась вдохнуть, но легкие словно огнем жгло, и тут ее сковал ужас: к горлу летело жуткое зазубренное лезвие.
Раздался рев, и возникший рядом Арес ударил демона ногой по голове. Лезвие выпало из когтистой лапы, и Кара выкатилась из-под окровавленного демона. Она схватила кинжал и вслепую метнула его в другого демона, который замахнулся на нее. Кинжал вонзился в брюхо тщедушного существа. Оно завизжало и упало, но на его месте тут же возникло другое. Арес снес голову и ему. Если так Всадник сражался, будучи под ее влиянием, то девушка и представить себе не могла, каков же он в настоящем бою.
Хэл вцепился в очередного демона, бросившегося к ней, и на землю брызнула синяя кровь. На тварей обрушился дождь стрел, и Кара увидела бегущих на помощь Хранителей. Кто-то стрелял из арбалетов, другие были вооружены клинками.
- Врата! – вскричал Арес, и – да, она пыталась. Она проползла через самую гущу схватки, добралась, наконец, до мерцающей завесы света и прошла сквозь нее.
Девушка оказалась на греческом острове Ареса. Хэл выскочил следом, приземлившись прямо на нее. Он был весь в крови, и она тут же стала ощупывать его, ища раны. У цербера была пара царапин, и даже без призыва ее дара волна тепла потекла в его тело. Кара зашипела от удивления и вспышки боли, и тут подбежали служащие Ареса. Какое безумие – ее обступили демоны, а всё, что она чувствует, – это облегчение?!
- Кара! – к ней бежала Лимос, всё еще в доспехах. – Где Арес?
Кара встала на ноги.
- На нас напали демоны. Он с ними сражается…
- Ладно, пошли внутрь.
Она схватила Кару за плечо, и Хэл злобно зарычал. Отскочив, Лимос потянулась к кинжалу на бедре.
- Нет! – Кара перехватила руку Лимос. – Не дразни его. Всё в порядке, Хэл. Будь умничкой. Это друзья.
От животного исходила волна раздражения, но он перестал рычать. Где мы?
- В безопасности, - ответила Кара и заморгала, осознав, что поняла его. Совсем как во сне. – Это остров Ареса.
Я на страже. Я тебя охраняю. Не попрощавшись, он обошел Рамрилов и исчез в кустах.
Кара позволила Лимос увести себя в дом.
- С Аресом все будет нормально? Демонов было так много. Может, тебе стоит помочь ему?
Лимос фыркнула.
- Он в порядке, уж поверь мне.
- Но там было много людей из Эгиды. Арес беспокоился о ловушках.
- Послушай, человек, - Лимос провела пальцами по горлу, и ее доспехи исчезли, снова уступив место гавайскому платью. – Он бессмертен. Пока там не будет церберов…
- Они там, - соврала Кара.
Лимос застыла.
- Что? Ты уверена?
- Да. – Кара сглотнула, чувствуя себя неуютно из-за вранья, но не желая рисковать
безопасностью Ареса. – Пожалуйста! Помоги ему!
- Черт! - Лимос открыла врата, но, прежде чем уйти, ткнула в Кару пальцем. – Сиди здесь и ни в коем случае не выходи из дома.



– Что Кара тебе сказала? – зарычал Арес на Лимос, пригвоздив последнего демона мечом к земле, точно бабочку для коллекции. Хранители наводили порядок после битвы, подсчитывая потери. Похоже, что ранения получили все, двое – смертельные, а один Хранитель был мертв. Мертв, как и несколько десятков демонов, тела которых уже разлагались.
Остальные спаслись бегством, когда Каре удалось пройти в Хэррогейт. Видимо, как только их цель исчезла, тварям расхотелось слоняться здесь, рискуя быть убитыми Аресом и его дружками из Эгиды.
Лимос вытерла клинок о траву.
– Соврала. Я ее убью.
– Не раньше, чем я до нее доберусь. – Из-за вранья она осталась без Всадника, способного ее защитить. Арес выдернул меч из тела демона. – Тан уже успокоился?
– Ага. Отправился в Новую Зеландию расследовать весть о Падшем ангеле.
– Помоги ему, – сказал Арес. – Падший ангел нам как раз нужен. И немедленно.
Лимос шутливо отдала честь:
– Есть, сэр!
Ее сарказм смягчила озорная улыбка, она быстренько соорудила Хэррогейт и шагнула в него.
Арес последовал ее примеру и вышел у себя в гостиной. Там не было никаких признаков человека.
– Кара! – взревел он.
Из кухни вышел Торрент, держа в руках дымящуюся тарелку, наполненную жареной бараниной и овощами. Между его ног проскочил Рэт.
– Пару секунд назад она была тут, – сказал он.
– Проклятие! – Всадник отправился прочесывать дом. Гнев сменился страхом. В его спальне девушки не было, в остальных спальнях тоже. По мере того, как он обыскивал комнаты и находил их пустыми, тревога росла.
А потом внезапная догадка чуть не сшибла его с ног.
Та комната.
По его жилам вязко, точно ил, растекся ужас, и Арес метнулся в конец прихожей, за кладовую. Дверь в лестничный колодец была приоткрыта, подтверждая его подозрения. Мужчина помчался вниз по каменным ступеням, перескакивая сразу через три. В узком, грубо сделанном колодце царила темнота, но в комнате на самом дне ярко горел свет.
Он сам настоял, чтобы комната была освещена. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.
Арес достиг подножия лестницы и, заскользив, остановился. Кара стояла у старинного книжного шкафа, повернувшись так, что ему отчасти был виден ее профиль. Она открыла украшенную мозаикой шкатулку, которую он там хранил, и держала в руках ее содержимое. Безотчетный гнев смешался с адреналином и страхом за девушку, и он накинулся на нее:
– А ну прочь от шкафа!
Кара подскочила, резко обернулась и чуть не выронила глиняные фигурки лошади и собаки. Боже! Если они разобьются, он… просто… О боже!
– Извини… я…
– Рылась в моих вещах.
Очень бережно девушка положила фигурки в шкатулку, и они легли туда с сухим стуком. Она провела большим пальцем по бронзовому кольцу с матово-зеленым изумрудом.
– Оно прекрасно, – прошептала Кара.
У Ареса комок подступил к горлу.
– Это моей жены.
Кара положила кольцо в шкатулку.
– А остальное?
– Моих сыновей. А теперь уходи.
– Тут горел свет…
– Уходи. Отсюда.
– Я просто хотела узнать о тебе побольше.
– Я уже сказал, что мою семью убили. Чего тебе еще нужно?
Всадник шагнул внутрь, и комната точно сжалась вокруг него. Он не заходил сюда несколько десятков лет. Вулгрим поддерживал чистоту, здесь всегда горел свет, но зайти Арес не решался. Осознание того, каким трусом он себя выставляет, делало его настроение только хуже.
– Уходи.
В глазах девушки мелькнула жалость. Черт подери, вот только этого и не хватало!
– Я сожалею о твоей семье.
Она закрыла крышку шкатулки так мягко, что он едва услышал щелчок, с которым закрылся крошечный замочек. Кара обвела взглядом комнату – в ней хранилось всё его имущество, которое удалось сохранить со времени человеческой жизни.
– Почему здесь горел свет?
Да сколько раз он уже велел ей уйти, а она всё еще стоит здесь и спрашивает про свет? Ему следовало бы вышвырнуть ее отсюда, но Арес не мог себе позволить прикоснуться к ней. Он был слишком зол и слишком ее хотел.
– Я никогда его не выключаю. Мой младший сын боялся темноты.
В то время ему это казалось глупостью. Тогда он не понимал детских страхов, потому что сам в детстве не боялся никогда и ничего.
Всаднику уже всерьез стало тесно в комнате. Он не стал больше прогонять Кару. Он сам убрался ко всем чертям. Иногда лучшая стратегия – отступить и перестроиться.
Кара звала его, но он продолжал идти, не останавливаясь, пока не оказался в личном трехстенном патио, в который выходила его комната. Всё, чего ему хотелось – это побыть минуту в одиночестве…
– Арес!
Дьявол! Арес не стал оборачиваться. Вместо этого он смотрел на море, наблюдая, как сверкают на воде последние лучи солнца. Это было его любимое время суток, когда дневные существа мало-помалу исчезали, а ночные жители только начинали шевелиться. В этот краткий промежуток всё было тихо. В его военные годы это время называли «сумерками мира», потому что любая, даже самая жестокая битва замедлялась на несколько минут, пока все пересматривали тактику.
– Что произошло? – тихо спросила Кара. – Я имею в виду, почему всё это хранится внизу?
Вдалеке на греческом побережье начали загораться огни, и струйки дыма из печных труб и от костров на пляже, лениво завиваясь, поднимались к редким облакам. Аресу же казалось, что сейчас больше уместны были бы шквальный ветер, ливень и, может быть, парочка торнадо.
– Мне было двадцать восемь. Я жил с братом, женой и сыновьями. В то время я считал себя человеком и не знал, что люди, опустошившие наш город, – адские твари в человеческом обличье. Я отослал сыновей вместе с братом, и они сбежали из города, но демоны схватили меня и мою жену. Они заставили меня смотреть, как ее пытают, а потом убивают. После этого меня отпустили. Позже я узнал, что это «визитная карточка» ада. Для меня и моих братьев пришла пора вернуться домой.
– Что ты сделал? – голос Кары был мягким, как морской бриз, ласковым, и это была единственная причина, по которой он продолжил.
– Я разыскал Эккада и своих сыновей, и мы собрали армию, а в это время из ада валом валили демоны, уже в своем истинном облике. Во время мятежа из Шеула сбежала Лимос и, разыскав нас, объяснила, какова наша истинная сущность. Объяснила, что нам было предначертано присоединиться к силам зла и использовать наши знания о людях для их же истребления. Она предупредила меня, что демоны пойдут на всё, чтобы заполучить нас в союзники. Что если я не присоединюсь к ним, то мои сыновья погибнут. Я не послушал ее. Я считал, что смогу защитить свою семью.
Покачав головой, Арес фыркнул.
– Каким же глупцом я был! Два года мы с моими братьями и сестрой сражались с демонами. Эккад был моей правой рукой, моим стратегом, и я учил сражаться своих сыновей. Они даже совсем маленькими были похожи на меня – сильные, быстрые, мгновенно исцелявшиеся. Однажды демоны сильно превосходили нас в числе, битва была особенно жестокой, и я отправил моих мальчиков вместе с Эккадом обратно к палатке командования. Вернувшись, я нашел их. – Арес закрыл глаза, но темнота не могла стереть воспоминаний. – Цербер…
– Хватит. Тебе не нужно ничего больше говорить.
– Нет, нужно. – Всадник прерывисто вздохнул. – Мои брат и сыновья погибли из-за меня. Из-за того, что демоны точно знали, куда нанести удар. И в тот день я перешел на сторону зла так, как только позволяла несломанная Печать. Я обезумел от ярости. Я собрал еще людей в свою армию… подкупил их, принудил, заставил. Мужчин, женщин, детей. Не имело значения. Всё, чего я хотел, это смерти демонов. Люди были лишь средством. Я отверг стратегию, которая заняла бы больше времени, но сохранила бы им жизни, и вместо этого предпочел быструю победу ценой огромных потерь. По сути, я послал их на смерть ради собственных нужд. Мои братья и сестра помогали мне, и это продолжалось, пока ангелы не усмирили нас и не прокляли.
Арес почти ощущал исходившее от Кары отвращение. Он отчетливо слышал его в ее хриплом голосе.
– Почему об этом нигде не написано?
– Потому что ангелы всё исправили. Они стерли воспоминания, создали альтернативный ход истории и уничтожили все письменные свидетельства. По сути, с того момента мир начал существование заново.
Наступила тишина, слышно было только, как морские волны разбиваются о скалы внизу.
– Если демоны перебили твою семью…
– Почему я держу их на службе? – он не стал ждать ее ответа. – Я нашел Вулгрима, когда он был ребенком. Его стая вымерла от чумы. Те, в ком еще теплилась жизнь, уже были при смерти. Все, кроме Вулгрима. Лимос считает, что его отец происходил из другой стаи, у которой развился иммунитет к той болезни. Вулгрим был слишком мал и не мог позаботиться о себе. Я не знаю, почему не бросил его, мне никогда не нравились Рамрилы, но я забрал его. Принес домой и выхаживал, отпаивал козьим молоком.
– Как мило с твоей стороны.
Арес пожал плечами, по-прежнему не отрывая взгляда от моря. Волны потемнели, хотя под водой светились маленькие дорожки впитавших дневной свет водорослей.
– Он оказался хорошим парнем. Подростком был с причудами, а когда вырос, стал смышленым, и его верность мне неоспорима. Он считает меня отцом.
– И сейчас он… твой слуга?
Всадник рассмеялся.
– Вулгриму нравится прикидываться, что его заставляют прислуживать, но это не так. Я отношусь к нему как к равному, предлагал поселиться в собственном доме, где он сам захочет. Вместо этого он остался здесь. Он живет со своим товарищем на другом краю острова и отвечает за обязанности целого штата прислуги. Все местные Рамрилы – часть его стаи, а сын, Торрент, – его правая рука.
– Ты к нему очень привязан.
Больше, чем он осмелился бы признаться вслух. Арес помнил, как пытался научить Вулгрима ездить верхом и только после десятка падений осознал, что из-за своего телосложения Рамрилы на это просто не способны. Вулгриму нравилось рассказывать эту историю, когда он чувствовал, что Всаднику нужно ощутить себя оскорбленным. Арес делал вид, что раздражен, но на самом деле ему нравились такие поддразнивания, на которые мало кто осмелился бы.
– Забавно, – сказал он. – Иногда я размышляю, что было бы, если б он вырос вместе с моими сыновьями.
Если бы они не… да.
Снова стало тихо, а затем раздалось:
– Ты любил жену?
Он улыбнулся, но Кара этого не видела.
– Любовь никогда не была частью нашей жизни. У нас был брак по расчету. Моя жена
знала, чего от нее ждут, и она вполне меня устраивала.
– Вполне устраивала? Похоже, жизнь у нее была слаще сладкого.
– Ей хорошо жилось. – Единственной жестокостью по отношению к ней было то, что ее убили. – Нет нужды возмущаться от ее имени. Я ее не бил, позволял тратить деньги на удовольствия и не заводил любовниц.
– Какой ты заботливый.
Всадник повернулся к Каре и убрал с ее лица развевающийся локон.
– С заботой это не имеет ничего общего. На самом деле я вел себя как ублюдок. Женщины просто не интересовали меня. Сражения – вот что было по-настоящему важно. – Он сдвинул брови. – Греческий бог Арес – это на самом деле я.
Кара закатила глаза.
– Поднимаешь самооценку?
– Я скучаю по временам Древней Греции. Быть богом было круто. – Он вздохнул. – А
потом появились религии единобожия и всё испортили.
– Ого! Очень тебе сочувствую.
В ответ на ее сарказм Арес рассмеялся.
– Наверное, людям стало проще жить, но большую часть они поняли неправильно. Современные люди и не подозревают, сколько раз за века имела место подтасовка фактов. Меня изумляет, что люди проводят больше времени, изучая новые машины, чем религию, которой доверяют свои души. Им следовало бы пересмотреть свои убеждения. История поразила бы их до чертиков.
Одна из изящных бровей девушки поднялась.
– Сдается мне, кто-то злобствует из-за того, что перестал быть греческим богом. – Ехидно ухмыльнувшись, Кара скрестила руки на груди, от чего ее грудь соблазнительно приподнялась. – Но вы с братьями и сестрой, должно быть, оттягивались по полной, пока наблюдали за ходом истории и принимали в нем участие.
– Иногда, – сознался Арес. Он снова повернулся к морю и остановил взгляд на пляшущем свете фонарей каких-то лодок вдалеке. – Но по большей части мы проводили время, просто наблюдая за происходящим и гадая, не те ли это предзнаменования, что предшествуют уничтожению наших Печатей. К несчастью, мы пробездельничали слишком долго, а следовало бы как следует постараться найти или защитить наши агимортусы.
– Извини, – мягко сказала Кара. – Я вела себя как эгоистка. – Мужчина почувствовал ее ладонь у себя на спине и не мог двинуться с места.
– Эгоистка? Ты лишилась всего. Разве ты можешь быть эгоисткой?
– Я не подумала о том, до чего ужасно это должно было быть для тебя. Брат обернулся против тебя, и возможно, рано или поздно ты не выдержишь, и с тобой случится то же самое.
Боже! Да она всерьез. Ее правда заботят его чувства. Арес сомневался, нравится ему это или нет, но точно знал, что говорить об этом не хочет.
– Зачем ты соврала Лимос?
Рука девушки скользнула к его шее, и сильные гибкие пальцы начали массировать напряженные мышцы. Он только что рассказал ей о своих злодеяниях, а она всё еще хочет прикасаться к нему. Успокоить его. Арес этого не заслуживал, но не сделал ничего, чтобы остановить ее.
– Кара? Зачем?
– Я волновалась за тебя.
На каком-то уровне ее признание обрадовало его. Но на гораздо более высоком и темном – чертовски взбесило. Она что, считает, что он не способен о себе позаботиться? Собственная жизнь ее не волнует? Мужчина резко повернулся к ней:
– Кара, это было глупо. Ты оставила себя без защиты. Тебе что, нравится, когда на тебя нападают? В этом всё дело?
– Н-нет. – Она отпрянула, и в ее глазах мелькнул страх – тень испуга, которую он слишком часто видел за свою жизнь.
Дерьмо! Арес потянулся к девушке, но злобное рычание заставило его застыть на месте, а горячее зловонное дыхание, обдавшее ухо, отправило его сердце в такой галоп, что и Битва позавидовал бы. Всадник и не глядя понял, что за стеной притаился Хэл, и что зубы цербера – в каких-то сантиметрах от его горла.
– Хэл, - голос Кары звучал настолько спокойно, что никто бы не догадался, что несколько секунд назад она выглядела так, будто не выдержит и расплачется. Проклятие… всё это время он хотел сделать ее жестче, но она уже такой была. Она пришла в норму легко и полностью, и это впечатляло.
– Он не причинит мне вреда.
Пес не переставал рычать, очевидно, не купившись на слова Кары. Он ринулся вперед, и его челюсти внезапно оказались на горле Ареса. Клыки не прокололи кожу, но Всадник не мог двинуться с места без того, чтобы не оказаться укушенным или поцарапанным.
– Кара! – процедил он сквозь зубы. – Какого. Хрена?
Девушка облизнула губы.
– Твой гнев его пугает. Он думает, что ты меня обманываешь.
– Убеди его в обратном. – А потом он разыщет шамана, мага, чародея… кого угодно, кто сможет разрушить связь с цербером, потому что эта придурочная шавка должна сдохнуть, и ее папенька – вместе с ней.
Кара медленно приблизилась к ним. Одной рукой она обвила шею Хэла, а второй обхватила затылок Ареса. Ее грудь мягко прижалась к груди Всадника, а потом девушка встала на цыпочки и прижалась губами к его губам. И – удивительное дело! – рык цербера стал утихать.
– Видишь, Хэл, – прошептала она мужчине прямо в губы. – Арес не причинит мне вреда.
– Она обняла Всадника за шею, и ее ногти вонзились так глубоко, что он зашипел. От удовольствия.
– Правда ведь?
– Да, – сказал он ей в губы. – Никогда.
Но он – воин, и если пришлось бы решать, причинить ей вред или спасти мир, Арес знал, что бы выбрал. Впервые эта идея действительно беспокоила его, и впервые он действительно ощутил себя Войной.