Гул турбин самолёта стих. Самолёт закончил своё торможение и остановился. Мы прилетели.

"Ну, вот и всё. Теперь остаётся самое трудное: узнать кто и за что, так жестоко поступил с ..." - к горлу подступил ком и глаза защипало от невыплаканных слёз...

Я резко оборвала свои мысли. Сейчас нельзя показывать свою боль, тем более здесь. Я, привычным движением, надела солнцезащитные очки и повернулась к спящему соседу. Он моментально открыл глаза и внимательно окинул взглядом салон, что сказать - привычка военного. Люди поднимались со своих кресел и забирали свои вещи с верхних полок. Мы, не спеша, встали, я вытащила маленький рюкзачок и повесила на плечо, а Кандрат, лёгким движением, одел пиджак и взял с полки кейс.

- Пойдём, Радмила. Нас уже ждут. - сказал он сиплым голосом и прошёл вперёд, вынуждая меня его пропустить.

- Ты, что прёшь как паровоз по рельсам! - возмутилась я. - Мог бы пропустить даму первой!

Кандрат ухмыльнулся и ответил:

- Это ты, что ли дама?! Девочка, не зарывайся. Здесь тебе не Россия, так что от меня ни на шаг. Поняла?

Я молча кивнула и вышла за ним следом из салона самолёта.

Аэропорт Грозного встретил нас пасмурной и ветряной погодой. Грустно улыбнувшись, я подняла голову вверх и посмотрела на низко висящие тучи.
Внезапный порыв ветра ударил мне в лицо и попытался сорвать с волос чёрную повязку, но это оказалось ему не под силу.

Погода всегда подстраивалась под моё настроение, вот и сегодня она чувствовала его.

Чуть замешкавшись, я вдохнула предгрозовой прохладный воздух и быстро спустилась по траппу вниз, где уже ждал меня Кандрат.

Мы зашли в зал прилёта и прошли к пункту проверки багажа. Я сняла с плеча рюкзачок и положила его на стол досмотра багажа.

Мужчина в военной форме внимательно и долго всматривался в моё лицо, а потом приказал:

- Сними очки и предъяви паспорт. Цель приезда в Чечню?

Я кивнула Кандрату, и протянула руку за паспортом.

- Дай ему мои бумаги. А цель приезда- туризм. Хочу посмотреть горы, - соврала я даже не моргнув.

- Очки сними! - уже с нажимом приказал он.

В ответ я лишь пожала плечами и сняла очки.

- " Сам напросился".- промелькнула мысль в мозгу.

Встретившись со мной взглядом на долю секунды, этот военный вздрогнул и поспешно протянул мои документы, не глядя на меня, сказал:

- Не ищите неприятностей на свою ж... здесь таких туристов пачками увозят в гробах.

Мой сопровождающий кивнул и потянул меня за руку в зал ожиданий.

Не успели мы пройти и двух шагов, как из толпы ожидающих к нам кинулся парень лет тридцати. Невысокий, крепкого телосложения, с бритой головой и шрамом вдоль левой щеки.

- Какие люди! Змей! Ты ли это? Друг, вот кого не ожидал увидеть тут, так это тебя!- и кинулся к застывшему от неожиданности Кандрату.

- Лёха! Ты что ли?! Ну, братан!- восторженно проговорил он и кинулся обнимать друга.

Они так хлопали друг друга по спинам от радости, что любой ковёр позавидовал бы.

Я с интересом смотрела на них из под тёмных очком. Окружающая толпа обтекала их с обеих сторон, не касаясь.

Наконец братание закончилось и Лёха с интересом посмотрел на меня.

- А это кто? Жена или сестра?

- Придержи коней, Казанова! Она здесь по делу, так же как и я. Так что хватит светиться. Ты на машине? - строго спросил мой телохранитель.

- Да, я же вас встречаю по заданию нашего пахана. - ответил парень всё ещё рассматривая меня.

- Тогда поехали отсюда поскорее.

Кандрат быстро пошёл вперёд, я шла следом и старалась не отставать.

Пройдя на парковку, я обернулась и посмотрела на здание аэропорта, там на всю длинну висел плакат с изображен им какого-то бородатого мужчины.

Кандрат хмыкнул, увидев его, и с пренебрежением сказал:

- Как в советское время, только вместо Брежнева этот висит.

- Да, ладно тебе, Змей. И здесь можно жить неплохо. - примиряюще сказал Лёха.

Мой телохранитель нечего не ответил, только сжал кулаки.

- Куда едем?- спросил Кандрат.

- Как куда? В гостиницу или на базар, если надо.- ответил Лёха.

Вспомнив про одно дело я спросила:

- А можно заехать в мастерскую, мне очень нужно одну вещь отремонтировать. Пожалуйста!

Водитель переглянулся с другом, тот лишь махнул в знак согласия.

- Что, шпильку на туфле сломала? Так легче купить новые. - дал совет Лёха.

- Нет, серьга сломалась. А такие уже не купишь, ручная работа и подарок.

- Чей? Любовника небось, купит ещё или жадный? Такая красота заслуживает того, чтобы её золотом осыпали, - рассуждал водитель.

- Подарок брата и прекрати болтать, голова болит. - сказала я.

Наше авто подъехало к одноэтажному зданию с вывеской " Ломбард".

Парни вышли вместе со мной из машины и прошли в помещение.

К нам вышел пожилой человек, маленького роста, с седыми короткими волосами, смуглой кожей и чёрными, как угли глазами.

Поздоровавшись с Лёхой, он спросил:

- Ты, что хотел? Купить или продать?

- Неа! Ни то и ни другое, тут у девочки серёжка сломалась, помоги, а?

- Можно посмотреть?

Я, поискав в рюкзаке кошелёк, подала мастеру отломанный серебряный листочек от серьги.

- А где остальное?- спросил он.

Нехотя, со вздохом, я расстегнула и, впервые за всё это время, сняла серьгу и положила на раскрытую ладонь мужчины.

- Не переживайте, просто у вас скрепляющее звено сломалось и выпало. Сейчас посмотрю. Вам срочно или подождёте? - спросил он.

- Срочно, я хочу сразу забрать её.

- Ну, тогда вам придётся доплатить за срочность.

- Конечно. Только побыстрее, мы спешим.

- Ждите, через полчаса будет готово.

Развернувшись спешно ушёл. А я присела на стоящий в углу стул, закрыла усталые глаза и вспомнила, как всё начиналось...

Я сидела в СВ-купе поезда Москва-Хабаровск, когда странное чувст-во тревоги и ожидания чего-то непонятного прямо кричало у меня в го-лове, заставляя напряжённо перебирать в памяти события этого утра. И вроде бы ничего сверхъестественного не происходило. Но всё началось после вчерашнего непонятного сна, когда бабушка пришла ко мне в нём, села молча на кровать и, погладив по голове как маленькую девочку, в утешении произнесла:
— Бедная моя внученька. Всё пройдёт, но я же тебя просила и пре-дупреждала, что месть за Митю вернётся бумерангом. Но ты не послушала меня, старую, вот теперь и пришло время пожинать плоды. Мужайся, Рада. Помни, страх и паника приносят только смерть, не поддавайся ей! Ты умная, будь хладнокровной, это тебе поможет. Запомни, ещё не наста-ло твоё время уходить вслед за нами!
И напоследок нагнулась надо мной, коснулась теплыми губами щеки и исчезла. Как лёгкая предрассветная дымка, оставив после себя расту-щее чувство напряжённого ожидания.
Резко открыв глаза, я села на кровати, зябко поёжившись, натянула на плечи сползшее одеяло и, приложив руку к груди, задержав дыхание, постаралась успокоить бьющееся в бешеном темпе сердце.
Лежать бесполезно, призрачная надежда на безмятежное продолже-ние сна исчезла. Тяжело вздохнув, я спустила ноги с кровати и голыми ступнями ощутила мягкий ворс ковра. Прислушалась. Во всём доме стояла тишина, а полумрак окутывал спальню. Не включая свет, я наклонилась, поискала ногой тапки, но вспомнив, что они так и остались в ванной, недовольно хмыкнула. Раздражённо скинув одеяло, встала. Прошла к окну, отодвинула невесомую ткань кружевной шторы и, прислонившись к холодному стеклу горячим лбом, замерла. Несколько минут простояла неподвижно, смотря вдаль на стремительно светлеющее предрассветное небо и тёмный строй деревьев, как будто ждущий первого лучика солнца.
В голову лезли какие-то смутные образы, навивая непонятную тоску. Больше всего тревожил сон — появление бабушки с неясным предупреж-дением. Расплата за месть — она уже три года висит надо мной, как пре-словутый Дамоклов меч. Если сейчас мне бы дали шанс изменить свой выбор и раскаяться, я без колебаний ответила бы отказом, ибо в моей ду-ше нет сожалений о содеянном. Так что, большего наказания, чем потеря брата, для меня не существовало. А Мити уже нет.
Митя! От одного звука его имени в глазах предательски защипало, а в горле появился горький комок, словно и не было этих лет. Боль от потери намертво засела под кожей, терзая острыми коготками мою истерзанную переживаниями душу. Что толку от всех моих знаний и умений, если не смогла уберечь самого близкого человека?! Зачем они мне? Ответить на этот вопрос мог лишь один Бог, но до него мои мучения не доходили. Что толку в очередном само копании? Это лишь добавит никому ненужного раздражения. Хватит, пора заканчивать экзекуцию души и заняться дела-ми!
Открыв створку окна, я впустила в комнату прохладный утренний ве-терок, наполненный запахом летних трав. Обняв себя за плечи, ещё чуть-чуть постояла, стараясь впитать тихий, неспешный рассвет нового дня. Затем нехотя развернулась и поплелась в душ…
Вот уже почти три года я живу под одной крышей со Славкой. Он на-стоял, сказав, что это для моей безопасности. Странные у нас с ним отно-шения, похожи на семейные, но мы не любовники. Хотя все окружающие в этом уверенны, кроме друга Славки и по совместительству телохраните-ля — Игоря Кондратьева или просто Кондрата. Сколько воды утекло с того момента, когда я пришла в кабинет к некому Северу за помощью, а помню как будто вчера. Не знаю, почему этот суровый мужчина до сей поры тер-пит мой вздорный характер. Упрямство, сумасбродные выходки и даже возникающие по моей вине проблемы, из которых он вытаскивает мою шкурку. Но я считаю его своей семьёй, даже больше чем просто родствен-ником. Это довольно странно звучит из уст человека, родившегося в мно-годетной семье. Но, правда, жизни такова, что кроме брата у меня близких не осталось, причем уже давно. А бывший криминальный авторитет Се-верский Святослав Николаевич, заменил мне всех. Иногда, казалось, что он мой настоящий отец, которого так не хватало в детстве. Ибо мой ре-альный родитель лишь визуально присутствовал, да и то, когда иной раз приходил с очередной попойки.
Впрочем, надо заметить, что вряд ли мы считались дружной семьёй. Вечно занятая мама не успевала уделять внимание всем семерым детям. Разве что только самым младшим, но я в их число не входила. Сколько себя помню, особой любви я ни у кого не вызывала, кроме Мити.
У Северского же ни жены, ни детей. Он сам по себе, правда, когда-то давно у него была невеста, которую он безумно любил, и из-за которой оказался в тюрьме. Но правду об этой трагедии знали всего два человека — я и он. Слава не распространялся о прошлом, молча продолжал хра-нить память о любимой. Может, поэтому и прикипели мы друг к другу, по-нимая горе, друг друга. Взаимная симпатия, однако, не мешала нам бурно ругаться, выяснить отношения, вот и вчера мы не сошлись во мнении на счет моего отъезда в тайгу…
Слава с недовольным видом обиженного в лучших чувствах всё-таки сменил гнев на милость и вышел проводить меня до машины.
— Рада, всё равно ты зря отказываешься от охраны. Тревожно мне что-то, на кой чёрт переться в такую глушь, за каким-то бурьяном, не по-нимаю! Ну, возьми с собой хотя бы Кондрата.
Я представила себе эту картинку и весело рассмеялась.
— Ой! Слава! Зачем он мне там, а? Или думаешь, что дома меня бу-дут ждать Али-баба и сорок разбойников с автоматами наперерез? Не смеши! Перестань дёргаться, мы же всё вчера решили. Никому я в тайге не нужна, поверь. Насобираю трав и через неделю обратно вернусь, ты и соскучиться не успеешь.
Я обняла за шею встревоженного мужчину, погладила впалую, колю-чую щёку.
— Упрямая ты, зараза! — недовольно ворчал он. — Надо тебя замуж выдать, будешь мужу мозги пудрить, а я старый уже для этой канители.
— Слав, прекрати! Мне никто не нужен, кроме тебя. — Я прижалась к нему, положив голову на грудь. — Кто меня так защитит, кроме тебя? Кому нужна ведьма, которая только приносит неприятности и может стать разве что очередной проблемой? Не-а, дураков нет, поверь!
— Эх, ты! Вроде с виду умная девка, а сейчас глупости говоришь! — Он отстранил меня за плечи и посмотрел в глаза. — Да все завидуют моей потенции, думают, ты моя любовница. А как смотрятна тебя, не видела?! — Славка хрипло и коротко хохотнул. — Провожают такими взглядами, что хоть пожарных вызывай.
— Ага, как же! Славка, да они боятся мне руку пожать. Не говоря уже про другое. Сначала присматриваются, изучают, есть ли на мне перчатки. Ладно, Слав, мне пора ехать. Обещай недолго засиживаться в офисе. И кури меньше, а то не расстаёшься с сигаретой.
— Рада, не зарывайся! Это ты у Генки нахваталась, да? Он мне всю плешь проел: не пей, не кури! Достал уже, эскулап хренов! Может ещё мне дышать через раз прикажет?! Тебе ли не знать, что от судьбы не уйдёшь и, если там, — он поднял высоко голову, — написано помереть мне, то даже в ядерном бункере «костлявая» найдёт. Ладно, девочка. Хватит мои фило-софствования слушать, езжай. Поезд ждать не будет, когда доедешь, по-звони. Вот же чёрт! Что-то у меня душа не на месте от твоей авантюры с отъездом.
— Слав! Я и не знала, что ты у нас Кассандра! — улыбнулась я и ус-покаивающе погладила его по плечу. — Всё будет хорошо, увидишь. Пока!
Изобразив на лице уверенность, которую вовсе не ощущала, села в машину, кивнула шофёру, здороваясь. Он улыбнулся в ответ, и машина тронулась с места, увозя меня на вокзал…
Совершенно внезапно дверь в купе отворилась, прерывая мои вос-поминания, и на пороге возник странный тип: маленький щуплый, лысый. Он нагло шагнул вовнутрь.
— Вы кто? Что вам нужно в моём купе? — возмутилась я, такому на-хальству.
— Извини за вторжение, — съязвил он. — Меня просили передать тебе привет… от Беса! Помнишь его или напомнить?!
С трудом заставив себя не паниковать раньше времени, вдруг проне-сёт, кивнула.
— Считай, что передал. А теперь освободи помещение, мешаешь, — я и сама поразилась холодному тону своего голоса.
— Э, нет дорогая! Не так быстро! Бес хочет тебя видеть!
— А я его нет! — сказала, как отрезала. — Можешь так и передать своему хозяину.
— Слушай ведьма, не выкобенивайся! Поехали, он ждёт. И лучше не зли меня! Тебе не понравится моя злость, — прищурившись, предупредил он.
— Ага, прямо сейчас, только шнурки поглажу и прибегу! — съязвила я. — Нет, это ты меня послушай! Выметайся из вагона, пока я добрая. Бе-су скажи, если ему приспичило лясы потачать, пускай сам приходит.
— Борзая, да? Ты, сука, совсем страх потеряла?! Быстро подняла задницу, и на выход!
От такого наезда я даже растерялась. Опомнившись, вскинула бровь и окатила незваного гостя презрительным взглядом.
— Чего?! Я смотрю это ты у нас шибко смелый выискался! Да стоит мне сейчас…
Из приоткрытой двери донёсся чей-то низкий мужской голос:
— Лис! Ну и долго ты с ней будет церемониться?! Харэ языком че-сать! Бес ждать не любит.
А вот это уже плохо, значит этот сморчок не один! Только тогда я по-няла, что попала. В голове пронеслись панические мысли, кисти рук похо-лодели.
«Спокойно, нельзя поддаваться страху! — постаралась успокоить се-бя. — Думай, Рада, думай! Надо дать Славе с Кондратом какую-нибудь зацепку, чтобы поняли, где меня искать и у кого. Господи, помоги, прошу тебя!»
И тут неожиданно в возникшей на секунду тишине купе раздался зво-нок моего мобильного, лежавшего на столике.
Похититель напрягся, мигом схватил телефон.
— Слава… — прочитал он высветившееся имя на дисплее. — Блядь!
Аппарат в его ладони продолжал надрывно звонить. Быстро достал из-за пояса пистолет, направил его в мою сторону.
— Ответь! Но без глупостей! — угрожающе приказал он. — Ты же умная баба и не хочешь пострадать, да?
Я кивнула. Тот нажал кнопку приёма звонка, поставил на громкую связь.
— Аллё, Рада?
— Да, Слав. Что случилось?
— Ничего. Хочу спросить, может, всё-таки возьмёшь с собой кого-нибудь? Тут Кондрат кипишует, хотел к тебе ехать.
Я задрожала, ели сдерживая себя, чтобы не крикнуть: «Помоги». Но умом понимала, это ничего не даст. Он понятия не имеет, где меня искать. Надо было придумать что-нибудь, дать намёк.
— Нет, нет! Успокой Кондрата, он нервничает по поводу жены. Ты скажи ему, что с его любимой Ириной и её братом всё будет хорошо. Никого не нужно присылать.
Похититель довольно хмыкнул и жестом показал, что пора заканчи-вать болтовню.
Остаётся только надеяться на то, что Славка передаст Игорю мои слова о жене, ибо только в этом случае есть надежда привлечь внимание к допущенной специально ошибке. Ведь её зовут не Ирина, а Инга и у неё нет братьев!
— Ладно, давай прощаться, Слав! Звони, целую!
— Я передам твои слова! Всё девочка, как будешь на месте, сообщи! Пока. Эй... — он хотел что-то ещё добавить, но не успел.
Наглый тип, которому надоел наш разговор, быстро нажал на сенсор-ный экран и сбросил вызов.

Джип стремительно удалялся от вокзала, водитель, не сдерживаясь, матерился, поминая московские пробки. Сидя на заднем сидении, я безу-частно смотрела в окошко на проезжающие мимо машины. Отгородив-шись от похитителей глухой стеной равнодушия, надеялась лишь на то, что Кондрат кинется выяснять, зачем я в разговоре со Славой перепутала имя его жены, да ещё и несуществующего брата приписала. Слабая, но всё же хоть какая-то надежда. Ибо выйдя из купе и увидев двух двухметровых амбалов, ясно поняла, во что ввязалась. Ругаться, кричать, звать на помощь было бесполезно. Нет, рук мне не заламывали, кляпом рот не затыкали и глаз не завязывали, тщательно поддерживали иллюзию цивилизованного разговора, после которого меня отпустят на все четыре стороны. Но я отчётливо понимала, что это блеф. Никто меня не собирался отпускать, разве что только на тот свет.
Почему во мне такая уверенность? Причина проста — похищают ради какой-то цели. Выкупа или ещё по неизвестной причине, но просить денег у Севера мог только камикадзе. А Бес не походил на самоубийцу, он понимал, если на него падёт хоть малейшее подозрение, то место на клад-бище ему считай заказано. Славка такого не прощает, тем более, если тронули меня. Одного не понимаю, что или кто толкнул Беса на это безум-ство? Да, тогда, в Чечне, мы расстались не очень хорошо. Но уже прошло много времени, и до сегодняшнего дня о нём я нечего не слышала.
Выехав из Москвы, джип поехал по МКАД в неизвестном направле-нии, затем свернул влево и выбрался на неказистую дорогу. Спустя ещё какое-то время, мы оказались на въезде перед шлагбаумом. Тот нахаль-ный сморчок, который ввалился ко мне в купе, нехотя, вылез из салона машины и подошёл к охраннику на посту. О чём был их разговор, не знаю, но нас пропустили без проблем и досмотра. Проехав по асфальту элитно-го посёлка и свернув в переулок, через несколько метров авто останови-лось возле высокого забора частного дома. Железные ворота бесшумно отворились автоматически, пропуская нас вовнутрь.
Руки похолодели, по позвоночнику мелкими колючими мурашками пробежал страх. Надеюсь, меня уже ищут, а если нет, то это конец. Ведь своих лиц они не скрывали, так же как и место пребывания. А это означает лишь одно — меня не боятся. Вернее, уже не боятся, потому что живой отсюда не выпустят.
— Выходи! Ну, скорее! — открыв дверь машины, потребовал амбал.
— Не нукай! Не запрягал! — огрызнулась я, не желая показывать страх.
Он попытался схватить меня за плечо и вытащить насильно, но вме-сто этого получил подзатыльник по бритой голове.
— Грабли убери! — начала я возмущаться. — Не смей меня лапать, придурок! Ещё раз полезешь ко мне, пожалеешь! Урод!
— Да кому ты нужна, истеричка! Не льсти себе, пигалица! Худущие малолетки, не в моём вкусе. Вылезай уже, харе верещать! — недовольно искривился амбал.
Я быстро выскочила из салона и со всей силы захлопнула дверцу.
— Лис! Забери эту стерву, а то она меня достала! — крикнул он сморчку, который стоял чуть поодаль, оживлённо болтая с кем-то. — Вот скажи, откуда столько гонора в такой малявке?!
Лис усмехнулся и подошёл к нам.
— Да, эта пигалица, как ты её назвал, стоит намного больше, чем мы все вместе взятые. Не зря же Бес столько отвалил за информацию о ней, — кивнул он в мою сторону. — Иди за мной, он тебя уже заждался.
Услышав это, я напряглась. Значит, кто-то следил за мной? А я, дура самоуверенная, ничего не заметила! Чувствовала же атмосферу, звеня-щее напряжение вокруг. Я мысленно корила себя в пустой след за глупое поведение. Надо было послушать Славку, взять с собой Кондрата. Упря-мая идиотка! Ведьма называется, дальше своего носа не увидела!
За мыслями не заметила, как попала в дом. Обычный, двухэтажный, ничего особенного. Прошли по холлу и, обогнув витую лестницу, ведущую на второй этаж, остановились напротив массивной двери.
— Заходи! — пихнул меня в спину, открыл сморчок её.
— Ещё раз толкнёшь, пожалеешь, — предупредила я и вошла в ка-бинет.
Замерла на входе, окинув взглядом комнату. Дорогая мебель из тём-ного дерева, шкафы набитые книгами в позолоченных переплётах. Мягкий, кожаный диван и широкие кресла. Прямо напротив входа одиноко стоял стул, который явно предназначенный для меня. Глубоко вдохнув какой-то странный сладковатый дым от сигарет, гордо выпрямилась и прошла вглубь помещения.
— Ну, здравствуй, Рада! Я так долго ждал этой встречи и наконец, дождался, — ехидно с большой долей превосходства раздался голос Беса.
Была видна лишь кисть руки Беса с зажжённой сигаретой, вольготно расположившегося в глубоком кресле. Он резко развернулся ко мне за массивным украшенным резьбой столом.
— И тебе не хворать, Бес! Как говорится, обещанного ждут три года, значит подошёл срок, — язвительно заметила я и, подойдя к стулу, опёр-лась на спинку руками. — Только не знаю, зачем столько ждать было? Раз так хотел пообщаться, в чём проблемы? Или разыскать меня в Москве не мог?
— Вижу, за это время гонора в тебе не убавилось! Такая же наглая, дерзишь. Не боишься? — усмехнулся он, затягиваясь сигаретой.
— Нет, ничуть, — сладко улыбнулась я. — Давай оставим китайские церемонии и перейдём к делу. Говори дорогой, что хочешь от меня?
— Ну, как знаешь, — пожал он плечами. — Ямного чего хочу, а ты мне поможешь.
— Да?! Интересно! С какого перепуга ты считаешь, что я буду тебе помогать?! — в недоумении я вскинула бровь. — А ещё говоришь, я на-глая.
— М-да! Слишком Север тебя избаловал, придётся мне заняться твоим перевоспитанием, — с нарочито сокрушённым видом он покачал головой.
— Поздно перевоспитывать. Старую лошадь новым трюкам не нау-чишь. Может, наконец, скажешь, зачем я тебе?
— Ладно! Скажу, раз не хочешь беседовать. Хочу занять место Се-вера.
— Что?! Бес, ты совсем умом двинулся?! Помогать тебе? Никогда! — возмутилась я.
Он встал из-за стола, подошёл ко мне, зло ухмыльнулся.
— Вот что, ведьма! Не зли меня, а то отдам тебя людям Доку! Не за-была такого? Они уже давно мечтают познакомиться с тобой поближе!
Внешне я постаралась сохранить тоже выражение лица, но внутри всё звенело от напряжения.
— Ты, думаешь, я вникаю в его дела? Ошибаешься! Слава меня не посвящает в это, так что даже при великом желании помочь не могу, — высказалась я и, обогнув стул с противоположной стороны, села, закинув ногу на ногу.
— Врёшь, сука! — со злостью почти выплюнул он слова, схватив мою голову, дёрнул за волосы, заставив смотреть в перекошенное от гнева ли-цо. — Думаешь, я поверю в то, что старый хрен, который тебя трахает, ни-чего с тобой не обсуждает? Или думаешь, я шутить с тобой буду?! Хочешь повеселиться, сейчас устрою! Мальчиков позову, устроим «субботник».
Посмотрев в его глаза, увидела расширенные зрачки и поняла, что смутило меня в сладковатом дыме. Анаша! Он курил сигарету с нею. Чёрт! Только обкуренного идиота не хватало для полного счастья!
Страх липкими щупальцами прополз по коже, заставляя похолодеть изнутри. С наркоманами даже мне становится не по себе, их затуманен-ный этой дрянью мозг невозможно контролировать, спонтанная агрессия и не предсказуемые действия вселяли ужас. Стараясь не подать ему виду, я нагло усмехнулась.
— Завидуешь Славке, да? Что не ты на его месте, а? — цинично рассмеялась я. — Зови, мальчиков! А то скучно у тебя здесь, как в гробу!
Он явно не предвидел такого поворота, явно ожидая совершенно другой реакции. Несколько секунд растерянно смотрел мне в лицо, притянув к себе ещё больше за волосы. Затем опомнился, зло прошипел:
— Я всегда знал, что все бабы шлюхи. Им бы только член побольше да подлиней. Интересно, а Север знает, что его любовница любит группо-вушку?! Лис!
Дверь в кабинет приоткрылась, и в ней появился сморчок.
— Звал?
— Позови желающих развлечься. А то нашей даме, — при этом сло-ве он брезгливо скривился, — скучно!
— Как скажешь, Бес! Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
— Лис, я не нуждаюсь в советчиках! Иди, выполняй!
Тот лишь пожал плечами, кинул взгляд на меня и молча вышел.
Отпустив мои волосы, Бес отошёл к столу и прислонился к столешни-це бедром. Я старалась сохранять спокойствие, мысли же со скоростью звука проносились в голове.
И что теперь? Зачем я это сделала? Чем остановить или напугать толпу озабоченных мужиков? И тут случайно посмотрев на стол, увидела одиноко стоящий на краю стакан с водой. Как вдруг в голову пришла шальная идея. О, боже! Спасибо тебе! Только бы всё получилось! Один раз ради шутки я пробовала разбить стакан силой мысли, и вот теперь у меня есть только одна попытка. Если всё правильно разыграть, то вряд ли у мальчиков возникнет желание развлекаться.
Между тем, в комнату ввалилась толпа мужчин, человек восемь, с азартно горящими глазами.
Встав, я прошла к ним.
— Мальчики, а вы меня не боитесь? — не теряя времени, я им зада-ла вопрос.
Раздался дружный хохот, и один из них ухмыляясь, ответил:
— Не-а, не боимся. Чего тебя боятся?
— Да, так говорят, я — ведьма.
— Гы, гы! Удивила! Все бабы ведьмы! Ты зубы не заговаривай, не поможет! Не бойся, маленькая! Тебе понравится, мы таких крошек любим! — подмигнул он своим дружкам.
— Мальчики, зря вы не боитесь. Смотрите на стакан. Представьте, что это ваш член.
Они продолжили раздевать меня взглядами.
Я же сосредоточилась на стакане с водой, собрав все силы, гнев, злость и представив их в виде энергетического шарика, кинула им в ста-кан. Через секунду он разлетелся на мелкие осколки, осыпав столешницу, пол и даже опешившего Беса градом воды вместе со стеклом.
На секунду все находившиеся в комнате замерли, переваривая про-исшедшее, не веря глазам. Затем по лицам парней прокатилось изумле-ние и недоверие, суеверный шок.
— И ещё одно, мальчики. Прежде чем вы решитесь рискнуть здо-ровьем, хочу спросить, знаете Доку Загаева и его братца?
Живя среди мужчин, я изучила их поведение, они, порой, такие же сплетники, как и женщины. А судьба этого гада, наверняка уже обросла небылицами и стала притчей в языцех. Теперь она должна помочь мне.
— Ты имеешь ввиду покойника? А причём здесь он? — поинтересо-вался кто-то.
— Да, его, — подтвердила я. — Наверно, все в курсе, как он умер?! Он меня обидел и поплатился за это сполна. А среди вас есть доброволь-цы, которые хотят передать ему привет от меня лично? Если поимеете меня, то обещаю каждому такую смерть, которой сдох этот шакал!
— Чё вы её слушаете! Она всего лишь болтает, а вы, как сопливые малолетки, уши развесили! — вмешался Бес, видя, что его люди растеря-ли былой пыл. Со злостью хлопнул по столешнице рукой и смёл с неё поднос с чашками. — Вы, что её боитесь?! Эту шулершу, которая показала вам фокус, и вы нассали в штаны?!
— Не верите?! — с издёвкой в голосе усмехнулась я. — Тогда зачем чеченцы хотят меня видеть и платят тебе за это, если всё враньё и баб-ские россказни?!
Постаралась максимально спокойно смотреть на сомневающихся мужчин, не выдать свой страх, потому что малейшее проявление его, и хрупкий план, держащийся только на моей выдержке, рухнет. Те несколько секунд, показавшихся мне часами.
Но вот я заметила, что они дрогнули, поверили в то, что их ждёт не-минуемая, мучительная смерть, если они решатся на изнасилование.
— Знаешь, что Бес, разбирайся со своей девкой сам! Нам ещё жить охота, а если ты не веришь её словам, то можешь сам попробовать. По-шли отсюда, они без нас разберутся, — решился высказать общий на-строй один из подчинённых авторитета.
Сам Бес порывался что-то сказать, но его никто уже не слышал. Тол-па просто быстро удалилась, прикрыв за собою дверь.
Только тогда я позволила себе выдохнуть и чуть расслабится.
Позади меня раздались быстрые хлопки, заставляя, обернутся. Хозя-ин кабинета, беззвучно смеясь, хлопал в ладоши.
— Браво! Знаешь ведьма, ты меня удивила. Теперь понимаю, за что Север тебя так ценит, такой балаган устроила. Любо-дорого посмотреть! Куда там голливудским актрисам, они с тобой рядом не стояли! Надо же, как справилась с моими пацанами, развела их мастерски. Даже я на какую-то долю секунды поверил в ту ерунду, которой ты их пугала. Особенно после трюка со стаканом, можешь своё шоу открывать. Успех гарантирован, зрители будут в восторге.
— Хм! Интересно! А почему это ложь?
— Рада, скажи, по-твоему, я похож на дауна?! Да будь у тебя хоть половина того, о чём ты сейчас втюхивала этим идиотам, мы бы уже не беседовали. Ну ладно. Повеселились и хватит. Пришла пора нам серьёзно побазарить.
Я прошла вглубь комнаты, снова села на стул. Сложив руки на груди, всем видом показывая, что готова его выслушать.
— А вот теперь слушай меня внимательно, ты мне поможешь, если конечно дальше хочешь жить, — он хмыкнул. — Или ты думаешь, я тебя отпущу на свободу? Чтобы Север узнал, кто под него роет и наведался в гости.
— Спасибо, но я не буду тебе помогать.
— Ты подумай, время ещё есть. Искать тебя здесь не будут, потому что никому даже в голову не придёт подозревать меня. Ну поищут они ме-сяцок-другой и допустим найдут твой хладный труп. Это в том случае, если ты и дальше будешь кобенится!
В дверь громко постучали.
— Входи! Что случилось?
— Да, тут охранник Ирины звонит.
— Так, опять она наверно очередной фортель выкинула. Давай тру-бу, — с тяжёлым вздохом Бес прошёл мимо меня, взял рацию. — Слушаю, что этот раз она сделала?
— Ты только не бесись, но мы не можем её найти.
— Где вы?!
— В каком-то торговом центре, как же его... чёрт возьми... бутике! Она шмотки решила купить, пошла примерять и всё! Как в воду канула!
— Мать вашу! Вы там чё совсем мозги растеряли?! Ищите!
— Но Бес…
— Я сказал, ищите! Наверняка, она ещё в другой бутик побежала, пока вы там на тёлок слюни пускали! Искать, бараны! — приказал он и от-ключился. — Лис, твои люди в конец обнаглели! Разберись с ними! Уже не могут Ирку найти, ведь знают, что она может сбежать.
На столе ожил мобильный, заставив меня вздрогнуть.
— Могу поспорить, это Ирка звонит. Сейчас начнёт грузить подроб-ностями, что купила, и какие охранники дебилы, — обрадовался Бес, про-топав к телефону.
Взглянув на экран, улыбнулся, кивнув головой, ответил:
— Да, Ирка! У тебя совесть есть или как?! Стоп! А это кто? — нахму-рившись, спросил он. — Чево?!
Я поняла по меняющемуся выражению лица Беса, что звонивший че-ловек явно не его сестра.
— Да, я понял тебя. Знаю, где оно и буду там, — очень напряжённо говорил он, шипя через сжатые челюсти, от этого скулы выпирали. — Хо-рошо, через час.
Как только звонивший отключился, Бес с ненавистью швырнул теле-фон, не глядя куда. Он попал в книжный шкаф. Разбилась стеклянная дверца, которая закрывала книги, и осколки созвоном посыпались на пар-кет, недалеко от меня.
— Лис, твою мать! У нас крот завёлся?!
— Нет!
— Тогда объясни мне, откуда Север знает, что его девка у нас?!
— Не знаю! Может, он блефует?
— Ага, щас! Этот хрен звонил с Иркиной мобилы, угрожал! Сказал, если не вернём её, то Ирку убьют, а перед этим трахнут на камеру и при-шлют мне видео! — бешено орал он от бессилия. — Где ты прокололся?! Может, вас кто-нибудь засёк из людей Севера?! Ну, вспоминай!
— Не может быть! Мы специально не спешили, смотрели по сторо-нам. Там никого из его людей не было, за базар отвечаю!
— Тогда как он узнал?! — схватив подельника за грудки, Бес ударил его кулаком в челюсть, а тот по инерции завалился на столешницу, по пути сметая всё, что находилось на ней.
Впервые я видела невменяемого человека, который вымещал свою злость на подчинённом и испугалась. Невменяемый Бес избивал этого Ли-са жестоко, что казалось, ещё немного, и он убьёт его. Страх за жизнь этого человека и вынудил меня на не совсем продуманный поступок.
— Хватит! Он не виноват, это я предупредила! Кирилл! — крикнула я, видя бешеные глаза Беса.
— Что?! — он замер, а затем, бросив окровавленного Лиса, подско-чил ко мне. — Как ты могла предупредить Севера?
— Да, очень просто. Когда твои люди ввалились ко мне в купе, по-звонил Слава. Этот, — я кивнула в сторону избитого, — приказал ответить на звонок. Вот я и воспользовалась моментом.
— Ах ты, сука!
И в тот же момент почувствовала сильнейший удар, ослепляющая боль пронзила голову, потом ещё один, от него я упала и отлетела к шка-фу, по дороге натыкаясь на осколки разбитого стекла. Казалось, сейчас мозг взорвётся от боли, в кожу голых рук впились мелкие стёклышки. Оче-редная вспышка боли отправила меня в забытьё.
Не знаю, сколько я находилась без сознания, но когда очнулась, тело болело нещадно, дышать могла через раз, рёбра отзывались острой бо-лью. Кто-то перетащил меня и посадил обратно.
С трудом открыла один глаз, зрение поплыло. Звуки слышались при-глушённо, как через подушку. Тошнило, во рту стоял вкус крови.
Смысл услышанных обрывков некоторых слов не доходил до созна-ния, вызывая лишь смутные ассоциации. Приложив невероятные усилия, я приподняла голову и наткнулась мутным взглядом на маячивший перед лицом предмет. Когда удалось сфокусировать зрение, поняла, что это оружие.

Тихий щелчок предохранителя возле моего уха и холодное дуло пистолета упёрлось в висок.

Ну, вот и всё. Через секунду я умру, и тогда наступит желанный покой моей измученной душе.- заторможено думала я.

Как не странно, но вместо всепоглощающего страха перед смертью в голове была лишь апатия, пустота и смирение. Говорят, что в последнюю секунду перед внутренним взором умирающим пролетает вся его предыдущая жизнь. Вот и со мной произошло тоже самое, забытые образы прошлого возникли в памяти, как будто это было только вчера. Детство, которое слишком рано закончилось и тот злополучный день, с которого моя судьба сде-лала крутой вираж…

Маленькая непримечательная сибирская деревенька, на тридцать домов располага-лась вдалеке от городов. С двух сторон подпираемая таёжным лесом, а рядом, через просеку, было живописное озеро, окружённое нависающими над водой деревьями и по-росшее ярким папоротником. Вода в озере была прозрачная и прохладная... И до девяти лет я была совершенно обычным ребёнком: ходила в школу, располагавшуюся в нескольких километрах от деревни, дралась с мальчишками и жила обычной жизнью ребёнка из многодетной семьи.
Наш старый деревянный домик был построен, наверное, ещё при царе - настолько обветшало он выглядел. Четыре комнатки и большая русская печь с лежанкой, да ещё старенький чёрно-белый телевизор - это было всё наше богатство.
Вечно занятая мама и пьющий отец, не обращали на нас внимания. До того момента, пока моё любимое занятие не привело к трагическим последствиям....

Все деревенские ребятишки любили летом бегать на озеро купаться. Родители, конечно, были против, но разве за всеми уследишь! Много раз мне доставалось за такое непослушание, и лишь старший брат Дима заступался за меня и всячески оправдывал.

В тот год лето выдалось на редкость жаркое и засушливое. И я, помогая Диме, или Мите, как все его звали, поливать грядки с овощами, мечтала лишь об одном - быстрее сбежать с подружками на озеро. У нас уже был уговор: уйти втихаря и вдоволь насладиться про-хладной водой, которая как магнит притягивала нас.

Мы - это Галя, Маша, Ира и я. Все учились в одном классе и дружили почти с пелёнок.

Тут, как назло, во двор из дома вышла моя старшая сестра Анна, которая, мягко говоря, меня недолюбливала и старалась при каждом удобном случае насолить.

Внешне она очень походила на маму: те же длинные светлые волосы, только, в отличие от маминых, длинные, заплетённые в косу. Пшеничного цвета брови, светло-голубые гла-за, вздёрнутый носик, пухлые губы и покрытая лёгким загаром кожа. Да и фигурой её бог не обидел, как говорится, всё было при ней. Все деревенские парни засматривались на неё. Она, конечно, знала и гордилась этим.

А вот домашнюю работу она не любила... Вечно старалась увильнуть и заставить других делать свою работу по дому.

Вот и в этот раз она пришла с явным намерением заставить кого-нибудь помыть в доме пол, потому что в руках держала ветхую тряпицу и ведро с водой. Анна с удовольствием наблюдала за тем, как я из последних сил помогала Мите. И как только брат пошёл к ко-лодцу за очередной порцией воды, она позвала меня:

- Милка! Хватит прохлаждаться, иди сюда! - крикнула она и поставила ведро на дощатый пол крыльца.

Но я сделала вид, что совершенно её не слышу, словно вокруг и нет никого.

- Ты что - не слышишь?! Ах ты, зараза! Я сейчас покажу тебе, как не слушать меня!

И быстрым шагом она направилась ко мне с явным намерением наказать, но ей не суж-дено было осуществить свои намерения. В калитке с полными вёдрами появился устав-ший Митя и, пристально посмотрев на Анну.

- Ты что так кричала? Аж за околицей слышно. Шла бы ты, Анька, отсюда, пока я добрый.

Анна мстительно прищурилась, но промолчала.

А брат поставил воду рядом со мной, кивнул в сторону стоявшей сестры и поинтересо-вался:

- Рада, что она от тебя хотела?

Я в ответ пожала плечами.

- Не знаю.

- Уходи, займись делом. Не стой столбом, тебе здесь ничего не светит. Вон, Ленка на улице шатается без дела, возьми её в помощницы, а Раду оставь в покое. Она никуда с тобой пойдёт, даже не надейся, - посоветовал он Анне.

Она недовольно поджала губы, молча развернулась и ушла в дом, попутно захватив с собой тряпицу и ведро с водой.

Я подскочила к брату и крепко обняла, приподняла лицо и посмотрела в его светлые гла-за, а он тихо усмехнулся и, прижав к себе, сказал:

- Сестрёнка, ты чего? Аньку боишься что ли? Она хоть и вредная, но тебя не тронет. Я ей этого не позволю.

- Спасибо, братик! Один ты меня всегда защищаешь, а вот остальные...

Дальше я лишь закусила губу, чтобы не расплакаться и уткнулась лицом в его грудь. Ми-тя провёл рукой по моим волосам, успокаивая.

- Да, ладно, Рада! Ну, что ты, а? Мама ко всем такая, а отец...

Митя просто обречённо махнул рукой и сменил тему разговора:

- Ну, сестрёнка иди. Подружки наверно заждались тебя?

- Ой! - спохватилась я. - Совсем забыла. Мить, а ты отпускаешь меня?

Он, шутя, щёлкнул меня по носу.

- Конечно, иди. Но только до вечера не засиживайтесь там.

Я обрадованно кивнула.

Митя сдержал слово, и вот я уже пролезла в дырку забора, чтобы никто не заметил моего ухода.

Подружки, завидев меня, весело замахали руками, показывая, чтобы я бежала к ним ещё быстрее.

Я кинулась бегом к девчонкам, и мы скрылись в густом проселке, чтобы нас не останови-ли.

Шагая по проторенной тропинке, мы весело щебетали и смеялись.

Старенькое ситцевое платьице на мне слегка раздувал жаркий летний ветерок. Я расска-зывала про конфликт с сестрой и про то, как Митя меня защитил. Так, за разговорами, мы незаметно пришли к озеру. Подружки расстелили взятое из дома покрывало и разложили на нём еду: сырую картошку, помидоры и хлеб.

Затем мы разожгли на берегу небольшой костёр и начали печь картошку. А пока она гото-вилась, мы решили искупаться.

- Вот смотрю я на тебя, Рада, и думаю: на кого ты похожа? У вас в семье все светловолосые, а ты чёрная, как цыганка. Хотя, нет! У них кожа тёмная, а у тебя белая... - начала свои обычные рассуждения Ира.

В ответ я лишь пожала плечами и тяжко вздохнула.

- Не знаю, Ир. Отец говорил, что я похожа на его прабабушку. И глаза у меня непонятного цвета, - ответила я, рассматривая себя в озёрной воде.

В отражении на меня смотрела худенькая девчушка с тонкими мышиными косичками, на-хмуренными бровками, большими глазами непонятного тёмного цвета и белой просвечи-вающейся кожей. В общем, одно расстройство: не похожа - и всё тут!

- Да ладно тебе, Ирка! - одёрнула её Маша. - На себя-то посмотри, Шерлок Холмс мест-ного разлива! А ты на кого похожа: на маму или на папу?

Внезапный порыв холодного ветра, заставил нас посмотреть в небо. Казалось, только что светило яркое летнее солнце, и вдруг всё изменилось.

Тучи затянули небо, по водной глади пробежала рябь, и как-то стало не по себе от этих перемен.

Мы хотели уже пойти по домам, когда Галя предложила:

- Трусихи вы! Ветерка испугались, что ли? Давайте напоследок разок окунёмся и по до-мам. А то что - зря приходили сюда?!

Мне почему-то не хотелось идти в воду, но и прослыть трусихой тоже было приятного мало.

Девчонки не стали меня ждать, и уже были на довольно-таки приличном расстоянии от берега.

Немного потоптавшись на месте и всё-таки решившись, я быстро сняла платье и шагнула в озеро.

Поплыв в их направлении, я в какой-то момент потеряла их из вида. Тут мне впервые стало жутко... Оглянувшись назад, я поняла, что очень далеко заплыла. Тело налилось свинцом, судорога сковала ноги, как будто кто-то стал тащить меня на дно... Какое-то время я ещё пыталась сопротивляться, но быстро устала и, нахлебавшись воды, пошла ко дну и потеряла сознание.

Позднее, много раз, слышала в спину это слово: «Ведьма»... Оно шло за мной, как чума или как проклятие. Но тогда было обиднее всего, ведь его сказала впервые моя собственная сестра. И с этого, переломного, момента началась моя новая жизнь. Но поняла я значительно позже, какая пропасть образовалась между мной и всеми остальными людьми. И хотя мама попыталась защищать меня от нападок Анны и не показывала своего страха, но всё равно я почувствовала её отчуждение так, словно холодок по спине пробежал.

Заставив себя разжать руки, отошла назад и непривычным, лишённым всяких эмоций, даже каким-то чужим, голосом сказала:

- Аня, ты с ума сошла, да?! Я твоя сестра, ты знаешь меня с рождения. Какая ещё ведьма?!

Митя положил свою руку мне на плечо, в знак поддержки. Его доброта и искренность окутала меня, словно одеяло, что помогло снять холодность.

А вот сестра заметив такое отношение о мне Мити, разозлилась пуще прежнего.

- Ты не моя сестра! - закричала на всю палату она. - Рада умерла! А ты всех утопила, ведьма! Бедная моя сестричка, как же теперь мы без неё?! Я не буду жить с этой... — она запнулась и продолжила причитать. - Ой-ё-ёй! И на кого ты нас оставила?!....

Спокойно смотря на спектакль устроенный Анной, я невероятным усилием воли подавила дикое желание рассмеяться. И если бы не, случайно заглянувший на шум, доктор, то не знаюдаже, чем бы закончилась эта наша семейная встреча.

Влетевший врач растеряно посмотрел на истерику и громогласным голосом приказал:

- Это ещё что за спектакль?! Немедленно, вон из помещения! Я-то думал, что вы приедете поддержать ребёнка, а вы устроили балаган! Вон, я сказал!

Притихшие родственники, в ту же секунду, выскочили и закрыли за собой дверь.

- Ну, а ты почему стоишь босиком на холодном полу? Быстро в кровать ложись, простудишься. - строго сказал он.

Я опустила голову и только сейчас заметила босые ноги, повернувшись спиной к Владимиру Михайловичу, на автомате передвигаясь, прошла к своей кровати. Молча села, положила ноги на неё и, укрывшись одеялом, поджала колени к подбородку. Положила на них голову, отвернувшись от Мити.

Услышала, как доктор негромко говорил брату:

- М- дааа, судя потому что я слышал здесь, трудно будет Раде жить в вашей семье. Чего только стоит одна эта девица - истеричка! Эта дура не оставит твою сестру в покое. Даже не знаю, что вам посоветовать... Но в такой обстановке она долго не выдержит.

Стиснув до боли зубы, я продолжала сидеть в ступоре, глядя на противоположную стену. Такое чувство, как будто тогда во мне умерло что-то светлое и его место заняла холодная пустота и безразличие. Больше в их разговор я не вслушивалась, очнулась лишь когда тёплые объятия брата сжали мои плечи.

- Рада, ты чего, плачешь что ли? - спросил он.

Отрицательно мотнув головой, я спросила:

- Митя, а ты видел ту женщину, про которую говорила Анна?

Он провёл по моим растрёпанным волосам и ответил:

- Да, только не похожа она была на ведьму. Хотя все и болтали, что, дескать, она порчу на людей и скотину наводит. А сами по ночам, втихаря, бегали к ней за помощью, даже наша мама ходила, ещё до твоего рождения.

Я удивлённо посмотрела на брата.

- Расскажи, что знаешь, пожалуйста! - попросила его.

Он пожал плечами и глубоко вздохнул.

- Знаешь, Рада, наш отец не всегда был таким. Раньше он не пил и был таким хорошим, но потом пошли слухи о том, что отец гуляет с кем-то из соседней деревни. Маме соседки-доброжелательницы донесли сплетни, и она долго ругалась и выясняла, с кем. В конце концов, наверное, узнала, потому что однажды пошла она к этой знахарке. Долго мама у неё была, только вечером вернулась домой. Вся заплаканная, несколько дней ни с кем не разговаривала. Потом, вроде, всё наладилось, только отец стал пропадать с друзьями и приходить домой пьяным. Затем родилась ты и отец окончательно запил. Стал таким, каким ты его знаешь. - поведал мне брат.

- Ты думаешь, что это она с отцом сделала? - спросила я, Митю.

- Не знаю, но Анька тоже знает эту историю. Поэтому и бесится. Года два назад, мы шли с ней со школы и случайно встретились с этой бабкой на дороге. Так Анна словно свихнулась, накинулась на женщину с руганью. А та только стояла и смотрела на неё с укором, затем развернулась и пошла. На прощание сказала - « Какая же ты, девка, злая. Нельзя так с людьми разговаривать, а то всех женихов распугаешь».
Так она чуть с кулаками на бедняжку не кинулась, я сумел вовремя её перехватить. А вот бабка только повернулась, покачала головой и, блеснув своими колдовскими глазами, ушла . Сестра всю дорогу от злости тряслась и боялась, что та её сглазит.

- Мить, я что, так уж на неё похожа?

Он в недоумении посмотрел на меня и переспросил:

- На кого похожа?

- Ну, на ту ведьму.

Брат искренне рассмеялся и сказал:

- Нет, только цвет глаз такой же. Мне так даже больше нравится! А ты не слушай Аньку, завидует она тебе.

Удивившись, я не поверила своим ушам.

- Как это?! С чего вдруг в ей зависть проснулась?

- Ой, Радка! Какая ты ещё маленькая... Не понимаешь, что она конкуренции бится, вот подрастёшь — поймёшь. - сказал брат с улыбкой.

А вот мои скандальные родственники так больше и не появились в больнице. Через два дня, как обещал Владимир Михайлович, меня выписали. Сев с братом на, видавший виды, пыльный автобус, мы отправились домой. Подпрыгивая на каждой кочке из стороны в сторону, набитый под завязку людьми, он медленно полз по грунтовой дороге. Сидя рядом с Митей, я иногда ощущала на себе взгляды любопытных пассажиров и всё больше вжималась в старое потёртое сидение.

К нам, через весь автобус, направилась женщина лет сорока, в ярком цветастом платье и лёгкой газовой косынке на голове.

- Митя, ты, что ль? Ой, еле узнала! Давно хотела увидеть вас. Ну, как вы там поживаете? - с интересом стала расспрашивать она брата.

Он лишь растерянно смотрел и явно не узнавал разговорчивую женщину.

- Я — Раиса! - наверное, поняв затруднение Мити, представилась она, - Вы с Таней, мамкой твоей, были у меня в гостях, правда давно это было, лет десять прошло.

Брат медленно кивнул, наверное припоминая её.

- А ты, что делал в районе?- полюбопытствовала она.- Кто это с тобой?

Митя крепко обнял меня и ответил:

- Сестрёнка моя, болела и лежала в больнице, теперь мы едем обратно домой.

Раиса слегка нахмурилась и, недовольно скривив губы, высказалась:

- Н- да.... Странная мать у тебя, парень. Я конечно понимаю - работа, хозяйство, семья большая и деток много, но чтобы за девочкой, вместо матери или сестры, ухаживал взрослый парень...не видала. Да, ладно, это не моё дело. Передавай от меня привет Татьяне, скажи, может на днях заскочу к вам.

Развернулась и пошла к выходу, затем, у самой двери, повернула голову, пристально окинула нас взглядом и, махнув на прощание рукой, вышла.

- Митя, а кто это? Знаешь её? - спросила я брата.

Он растерянно взъерошил свои короткие, светлые волосы пальцами.

- Смутно.... Мне тогда лет восемь было. Как раз в разгар скандала с отцом, мама ездила искать знахарку и я за ней увязался. Она к этой Раисе и пошла, та ей и рассказала, как и где найти знахарку. Оказалось, они давние подруги, а мама-то уши и развесила, слушая россказни про чудеса, которые ведьма творит. Вот и пошла она со мной к домику на самом краю села, я-то на улице остался. Ну, а остальное ты знаешь.

Дальнейшая наша поездка проходила без особых приключений. Доехав до последней остановки, мы вышли и, привычной дорогой, пошли пешком домой, ещё не догадываясь, какой сюрприз нас там поджидал...

Деревенька встретила наше возвращение странно... Люди, попадавшиеся нам на встречу, испуганно шарахались в сторону и шептались, глядя на меня. Остро ощущая их агрессию и страх, я всё теснее прижималась к брату, чувствуя приближение чего- то неотвратимого.

Подойдя к нашему дому, мы увидели целый спекталь, в исполнении Анны... Я поняла, что мало того, что она за эти дни не угомонилась, так в добавок ещё и всех деревенских настроила против меня. Она бегала по двору, с истерическими криками, и разбрасывала мои вещи.

- Ой, люди добрые! Да, что же это делается?! Эта ведьма, - она тыкала пальцем в меня, продолжая причитать, - не моя сестра! Она вселилась и забрала душу бедной Радочки! Лежит теперь она на дне озера, вместе с подружками.. Как я могу жить рядом с этой ... - она перекрестилась и продолжила, - Пускай идёт, куда хочет! Мама, слышишь, выбирай или она остаётся или я!

Смотря на весь этот водевиль, мной овладел какой-то ступор и равнодушие. Шагнув за калитку, я спокойно собрала свои вещи и направилась в дом, на пороге обернулась и сказала:

- Ань, прекрати спектакль, а то ведёшь себя как буйно помешанная. Так тебя точно замуж не возьмут, зачем кому-то жена-истеричка будет нужна?!

Она даже растерялась от таких слов и, сначала покраснела, а затем побледнела и, напоследок, плюнув в толпу зевак, пробежала мимо меня в дом.

Продолжая стоять с вещами на пороге, я слышала, как Митя сказал толпе зевак:

- Расходитесь по домам, представление окончено и продолжения не будет.

Через открытую Анной входную дверь, сладко запахло яблочным варением.

Войдя в дом, я с порога посмотрела на маму, которая суетилась над печкой и намеренно (ведь скандал устроенный Анной слышали все) не замечала моего присутствия, на заставленный банками со свежим вареньем стол... Мне в глаза бросился, стоящий поодаль, маленький стаканчик с подснежниками. Застыв от такого зрелища, вспомнила тот странный сон и слова женщины, что это её подарок и напоминание о том, кто я.
Мимо пробегала младшая сестра Алёнка. Остановив её, я тихим голосом спросила:

- Откуда цветы?

Она добродушно улыбнулась щербатым ртом и гордясь собой, ответила:

- Их нашла я, на полянке недалеко от озера. Правда, чудо?!

- Да, уж. - не отрывая взгляда от белых цветов, согласилась с сестрёнкой .

Невольно задумалась над словами Анны, может она права?... Даже как-то не по себе стало: неужели действительно - ведьма?
Вздрогнув всем телом, будто стряхивая с себя весь негатив от истерики, прошла в спальню, сложила одежду и устало села на свою кровать. Вздохнула и закрыла лицо руками... Внезапно кто-то с силой толкнул, и без того открытую, входую дверь, послышалось шарканье ног. Кто-то нетвёрдой походкой прошёл за стол и сел на стул. От этого банки жалобно звякнули, послышалось мужское чертыхание и обречённый вздох мамы.

Опустив руки на колени, я повернула голову в направлении вошедшего.

"Ну, вот и отец пришёл. Теперь уж точно покоя мне не видать." - пассивно подумала я, захотелось сжаться в комочек и исчезнуть.

- Мать! А что у нас за представление было? Пол деревни судачит, будто в моей семье ведьма завелась?! - строгим голосом трезвого человека спросил он.

Тут из другой комнаты раздался голос неугомонной сестры:

- И правильно говорят! Это не Радка, я так всем и сказала.

Отец нахмурившись посмотрел в сторону говорившей.

- Так это ты слухи разносишь?! Да, как у тебя язык повернулся болтать такое о Миле!? Ежели ещё раз услышу об этом, не обижайся! Слышишь, пока я здесь хозяин, не позволю чтобы сплетни выходили из моего дома! - в приказном тоне громко сказал папа и стукнул ладонью о столешницу. - Татьяна, угомони свою дочь, а не то я сам пропишу ей «успокоительное» !

- Но, папа...- начала было возмущаться Анна.

- Так! Ты мне ещё перечить будешь?! - уже переходя на ругань закричал отец.
Раздались торопливые шаги и еле слышный шёпот мамы, пытающийся внушить что-то сестре.

Тем временем отец в поймал мой взгляд и слегка улыбнувшись, позвал:

- Мила, подойди сюда.

Неспешно встав с кровати, потупив взгляд в пол, я, медленно передвигаясь, подошла к нему.
Отец приподнял мой опущенный подбородок своей большой, загорелой рукой и спросил:

- Дочка, ты что-то натворила?
Посмотрев на него внимательно, увидела перед собой безмерно уставшего человека с потухшим взором, ранней сединой в кудрявых волосах. Густые тёмные брови, карие глаза и глубокие морщины вокруг них, крупный с горбинкой нос, недельная щетина скрывала нижнюю половину лица.

- Нет, ничего. - отрицательно покачала я.

- Тогда не опускай глаз, раз тебе нечего боятся. Пускай другие прячутся, а моя дочь должна ходить с высоко поднятой головой. Так всегда говорила твоя прабабка, и ещё одно... - но договорить он не успел, так как на кухню влетела запыхавшаяся Анна с очередными обвинениями.

- Ты, зачем украла мой золотой крестик?!
Опешив от неожиданности, я только растеряно смотрела на неё и молчала.

- Отдай! А то хуже будет!

- Он мне ни к чему, да и не знаю я где ты положила его. - ответила я.

- Крестик лежал на трюмо в спальне, а туда заходила только ты. Больше никто не возьмёт. Верни, по-хорошему прошу!

- Зачем он мне? Не брала я чужого, тем более твоих вещей.

Но она не унималась, продолжила дальше крик. Тогда отец заслонил меня от неё, обняв.

- Анька! Прекрати обвинять Милу. Уйди, не доводи до греха.

Чтобы прекратить перебранку, я сорвала со своей шеи шнурок на котором болтался крестик и кинула его на стол со словами:

- Не знаю, кто взял твой. Всё равно не веришь мне, тогда возьми на замену. От золота одно зло и раздор.

Она явно не ожидала такого поворота и растеряно смотрела на лежавший крест. Затем опомнилась, протянула руку со словами:

- Зачем ведьме крест, она же в Бога не верит. - и взяла его.
На пороге появился Митя таща за собой упирающуюся и ревущую в три ручья Алёнку.

- Вот смотрите, что я у неё нашёл.
В протянутой ладони брата лежал крестик Анны. Увидев свою вещь, она накинулась на, и без того плачущую, сестрёнку.

- Ах, ты поганка мелкая! Вы только посмотрите на неё! Украла и ещё ревёт! Ну, я тебе сейчас задам, чтобы знала, как чужое брать в следующий раз! - и с этими словами, она кинулась к, прячущейся за Митей, виновнице.
Но брат не дал ей ударить Алёнку, перехватил руку и, крепко держа , сказал:

- Коль сама виновата, незачем на других пенять. Убирать надо свои побрякушки, чтобы потом на невинных людей в следующий раз напраслину не наводить. - и отпустил её.

Вся бледная от злости, сестра круто развернулась и опрометью выскочила с комнаты, напоследок хлопнув со всей силы дверью.

Все так безмолвно застыли не решаясь что- либо сказать. А вот потом нас ждал сюрприз, даже два.

Сначала отец молча прошёл в их мамой спальню и вышел оттуда с коробочкой обратился ко мне со словами:

- Мила, раз ты отдала ей без сожаления свой оберег. - он взглядом показал в сторону ушедшей Анны. - Я давно хотел тебе подарить одну вещь, которую мне оставила родственница с тем условием, что когда — нибудь я отдам её своей дочке.
И протянул мне открытую коробочку, в которой лежал серебряный перстень в виде бабочки с усыпанным зелёными камушками крылом и ажурных лапках она держала такой же камешек только большой.

- Это кольцо принадлежало моей прабабушке, она его никогда не снимала с пальца. Лишь когда умирала, подозвала меня к себе и отдала. А золото действительно приносит одно зло.

Я, как зачарованная, смотрела на него и, казалось, оно само звало надеть его на палец. Протянув руку и взяв, на удивление лёгкое кольцо, я примерила его. К моему огорчению, оно оказалось велико. Но отец взял разорванный шнурок от крестика продел в сквозь перстень и повесил его вместо кулона мне на шею со словами:

- Носи его дочка, оно старинное и принесёт тебе счастье. Не обращай внимания на все сплетни и слухи, они просто завидуют. Ты у меня вырастешь красавицей - и, впервые, по-отечески обнял и поцеловал в щёку, слегка уколов её колючей щетиной.
А вот мама не разделила радости и восхищения, она, раздражённо хмыкнув, язвительно сказала:

- Надо же... не пропил эту железяку. Я-то думала, что его и в помине нет. Твоя прабабка тоже была ещё той «знахаркой» и Радка, видно, в неё пошла. Кому, как не ей, носить эту ведьмину вещицу. Видно судьба у неё такая, пошла в тебя и эту твою... - тут она осеклась, всплеснула руками, будто сболтнула лишнего, и тяжело присела на ближайшую табуретку.

Отец нахмурился и сказал:

- Вовсе это не железо, а настоящее серебро и камешки непростые - изумруды. Я ум свой пока ещё не пропил. Так что, Рада, береги перстень, память обо мне будет. А теперь, дети, выйдите на улицу, погуляйте, нам с вашей мамкой поговорить надо наедине.

И мы заторопились во двор. Последнее , что я расслышала, была фраза папы:

- Ну, вот, Татьяна, теперь мы одни. Говори, что собиралась. Хватит недомолвками бросаться, рассказывай...

Наша троица уселась на крыльце молча, и лишь Алёнка порывалась пойти обратно к родителям, но Митя её остановил.

- Не нужно, пускай поговорят.

Сестра побежала играть к подружкам, а мы так и остались на ступеньках.

Митя со вздохом обнял меня, протянул какую-то бумажку и произнёс:

- Час назад приходил почтальон и принес мне повестку. Через два дня я иду в армию. Хотел сказать всем, но сейчас это ни к чему. После сообщу.

Я прижалась к брату... душу охватила такая беспробудная тоска, хоть вой! Старалась сдержать слёзы, но они всё равно прорвались сквозь закрытые глаза, тоненькими ручейками стекали по лицу.

- Что ты плачешь? Перестань мокроту разводить, а то вон, смотри, на дворе тоже дождик заплакал. Только светило солнышко и, вдруг, туча. - полушутя сказал он. - Видишь, погода испортилась, глядя на тебя.

Раздались торопливые шаги и на крыльцо, сначала, выскочил отец с диким выражением на лице, а следом за ним выбежала мама со словами:

- Петя, пожалуйста остановись! Прости меня ради Христа, не знаю, что тогда нашло на меня! Вернись! - и попыталась схватить его за локоть.

Но отец был явно не в себе, одёрнув с брезгливостью руку, сорвался с места и без оглядки убежал.

Переглянувшись, мы моментально поднялись, быстро подскочили к рыдающие маме. Но она лишь оттолкнула меня и прошептала:

- Это ты во всём виновата, ведьмино отродье!
И в её голосе было столько неприкрытой ненависти ко мне, что показалось - среди знойного лета повеяло зимней стужей.

- Мама! Рада твоя дочка, как ты можешь такое говорить?! - начал возмущаться Митя.

- Она вовсе и не дочь! Пусть идёт куда хочет, видеть её больше не могу в своём доме! Всё из-за неё и этой ведьмы, сил моих больше нет!!!

А я застыла, не в силах произнести даже слово, всё смотрела на мать и не понимала, что делать. Ощущение нереальности происходящего, как в дурном сне. Кажется, вот-вот проснёшься, но увы, это был не сон.

- Да, что же сегодня происходит?! Все сразу с ума сошли?! Мама, опомнись! Куда Рада пойдёт, ей всего девять лет! - выходя из себя, закричал брат.

- Ничего, найдёт где жить! Такая, как она, не пропадёт! Анечка права оказалась, давно надо было это сделать, а я-то, глупая, боялась...

Не в силах больше выносить и слушать этот бред, я направилась в дом за одеждой.

- Нет! - окрик матери остановил меня. - Не входи, сама вынесу вещи.

Мне показалось, что душу окутало безразличие ко всему. Как при наркозе, не чувствуешь боли, она приходит после и в двойном размере.

Как на зло, в этот самый момент появилась сестра и, поняв ситуацию, решила вмешаться.

- Правильно, мамочка. Выгнать её со двора, нам она не родня. Ещё сглазит или наколдует такое, век не отмоешься.

Её слова настолько задели меня, что безразличие как рукой сняло. Повернувшись к ней и пристально глядя ей в глаза, язвительно ответила:

- Ты везде кричишь, мол, я ведьма. А сама-то не больно боишься меня. Вот возьму сделаю что-нибудь тебе за это.

Анна резко побледнела от страха и бросилась в дом за матерью с причитаниями:

- Ой, мамочки! Теперь, точно, сглазит, замуж никто не возьмёт!...
Лишь пожав плечами на такую реакцию, я рассмеялась и спросила брата:

- Мить, как ты думаешь она действительно так думает или прикидывается?
Не успел он ответить, как с моими пожитками появилась родительница и кинув их на крыльцо, сказала:

- Убирайся со двора немедленно, и не тронь сестру!

Я лишь наклонилась, подобрав одежду, и пошла по направлению к забору. Брат окликнул меня почти у калитки.

- Рада, подожди меня.
Он тоже шёл с охапкой одежды, а мать с порога кричала:

- Митя, ты куда идёшь, сынок? Ты что делаешь, одумайся! Она же, ведьма, во всём виновата.
Брат повернул голову и ответил:

- Ухожу я от вас, мама. Рада, пойдём отсюда, а они пускай остаются с миром. Хотя, это надо посмотреть, кто является ведьмой. Уж, скорее вы с Анной.
Обнял меня и взяв из рук мои вещи, он пошёл вон из родного дома не оглядываясь. А я, заглянув в его серьёзное лицо, спросила:

- Куда же мы идём? Где жить будем?

Он ободряюще подмигнул мне и ответил:

- В ведьмин дом пойдём, не выгонит она своих родственников. Много раз пытались его подпалить местные, а он стоит, как заговорённый. Наверное, нас дожидался.

Мы медленно шли по мокрой дороге, под еле сеющим, похожим больше на туман, летним дождиком. Я подняла лицо вверх, навстречу этим невесомым каплям. И, несмотря на все предыдущие события, в моей душе поселился покой и лёгкость. Казалось, ещё совсем чуть-чуть и от дуновения ветерка я, невесомым пёрышком, воспарю к облакам. Кто-то из классиков сказал, что « Детство - это пора, когда все несчастья кажутся проходящими и быстро забываются». Не знаю, но на время все беды отошли на второй план и старательно спрятались, чтобы в самый неподходящий момент напомнить о себе.

Но это будет потом, а пока, шагая с братом в промокшей одежде неизвестно куда, я была обычным ребёнком, которому хотелось приключений. И от этих эмоций слегка дурманило голову, ещё не совсем осознавая, что возврата к старой жизни не будет.

Случайные прохожие, встречавшиеся нам по дороге, лишь в недоумении смотрели нам вслед и крутили пальцем у виска, узнав цель нашего пути. Мы прошли несколько километров, прежде чем на окраине соседнего села показался, одиноко стоящий, аккуратный кирпичный домик, примыкающий к самому краю тёмного леса.

Низенький, деревянный забор со всех сторон окружал домик, калитка была отворена, будто приглашая нас зайти. Странное чувство вызывал у меня вид ведьминого дома. Наверное, оно бывает у путника, долго идущего к незримой, но очень желанной цели и неожиданно пришедшего к ней.

Ощущение чего-то родного и от этого сердце в груди гулко застучало, радуясь. Чем ближе мы подходили к этому месту, тем больше хотелось бежать к нему изо всех сил. Оно притягивало меня словно магнит и, не выдержав этого, я бросилась бегом к дому.

У самой калитки остановилась и оглянулась на, идущего позади, брата, не решаясь войти в неё одна.

Он прибавил шаг и подошёл ко мне, немного запыхавшись от быстрой ходьбы и длительного пути.

- Ну вот, сестрёнка, наконец-то мы пришли сюда. Проходи первая, надеюсь нас отсюда не выгонят. - улыбнувшись, сказал Митя. - После смерти и похорон бабы Веры, все жители бежали сюда с намерением разорить его и спалить. Так их даже к забору не пустило, ветер такой поднялся, что все еле ноги успевали унесли. Теперь стороной обходят его и лишний раз смотреть даже боятся в его сторону...
Затаив дыхание, слушала я рассказ брата и мысленно удивлялась, откуда он так много знает. Ведь он всё время находился со мной в больнице... Внимательно рассматривая дворик, с изумлением отметила про себя, что двор, да и сам дом, оставшийся без хозяйки, не выглядел заброшено. Складывалось впечатление, замершего во сне и ждущего пробуждения, застывшего времени.

- Мить, а ты откуда столько знаешь об этом? - спросила я брата. - Ведь в больнице со мною был всё время.
Он подмигнул и ответил:

- Сначала нет, дня четыре с тобой мама была. Помнишь, Санька? Он живёт через два дома от нас.

В памяти всплыл образ высокого, неуклюжего, с вечно торчащей в разные стороны огненно- рыжей шевелюрой, паренька. Круглое, как луна, густо усеянное конопушками, лицо, с неизменно наглым выражением. Бегающие, светло-серые глаза, с азартом высматривающие, что бы стащить.
Я кивнула.

- Так вот, он был здесь со всеми. Думал, что- нибудь стащить. Но когда понял, чем дело оборачивается, первым удрал. Сам мне рассказывал, причём в красках и лицах. Но тогда я не особо вслушивался в его болтовню. Санёк тот ещё врун, и приврать любит. Ладно, пошли уже. Вроде бы ураганов и потопов не наблюдается, значит нас ждут. Вон, и калитка приоткрыта, словно приглашают. - пошутил брат и легонько подтолкнул меня в спину.

Я очень медленно, с опаской, шагнула через границу забора, прислушиваясь к тишине. Под ногами зашуршали мелкие камешки, которыми была посыпана дорожка, ведущая прямо к дому. Я прислушивалась к царившей вокруг нереальной тишине, так, что слышала взволнованный стук сердца на уровне горла. Казалось, замершая в ожидании чего-то, природа присматривалась ко мне. Даже птицы, до того щебетавшие без умолку, притихли.

И когда всё-таки я решилась пройди прямо к дверям, из-за туч выглянуло солнце и надоевший, монотонно сеющий, дождь прекратился. Подул тёплый летний ветерок и намокшая одежда стала неприятно холодить тело. Чуть позади меня раздались решительные шаги Мити, он обошёл меня, поднялся на порог и, с шутливым поклоном, пригласил войти в дом.

- Митя! А как же мы войдём, ключа-то у нас нет?.. - растерянно спросила я его.

Ответ брата поразил:
- Ключ нам и не нужен, он не заперт. Проходи, а то ещё простудишься. Чем тогда я буду тебя лечить, а?! Да и печку затопить надо, наши пожитки высушить.

Нерешительно протянув руку, притронулась к двери, которая с протяжным скрипом отворилась, пропуская нас в тёмный коридор. С осторожностью переступая, так как не хотела в потёмках наткнутся на что- нибудь и упасть, выставив вперёд, как слепая, руки, я, спустя несколько секунд, одной рукой, нащупала дверную ручку и потянула её на себя.

Отворив её, на нас пахнула смесь запахов из разных трав и немного затхлый воздух давно не топленного помещения. Половица под моей ногой тихо скрипнула и на миг показалось, что в доме кто-то, еле слышно, ворчливо охнул.

- Митя, ты сейчас это слышал? - встревоженно спросила я и посмотрела через плечо на брата.
Он отрицательно покачал головой и сказал:

- Сестрёнка, здесь нет никого кроме нас. Это просто старый дом скрипит. Не бойся! Проходи и располагайся.

И сам мне подал пример, сняв обувь, босиком прошёл на кухню, оставляя за собой следы на пыльном полу. Пройдя за ним, я рассматривала окружающую обстановку. Наглухо закрытые ставни почти не пропускали дневной свет, лишь едва заметной полоской он просачивался в комнаты. Деревянный, тёмно- красный резной сервант стоял заставленный посудой. Стол, накрытый кружевной скатертью, с придвинутыми стульями и табуретом. На окнах домотканые занавески с цветной вышивкой. А сверху, на бельевой верёвке, свешивались небольшие пучки разных трав и целые гирлянды сушёных грибов. Заметив в углу стоящий веник и совок, я решительно закатала длинные рукава блузы, убрала дорожки и взялась подметать полы.

Митя тоже стал помогать с уборкой, потом в коридоре нашёл вёдра и пошёл на поиски воды. И быстро вернулся с нею, обрадовал меня, рассказав, что нашёл недалеко, почти на границе с лесом, колодец.

Попросив брата открыть ставни, сама взялась за поиски кастрюль и чего- нибудь съестного.
Оказалось, что голодными мы не останемся, так как я нашла припасённые прежней хозяйкой и аккуратно расставленные, сбережённые пакеты с крупой. Внимательно присмотревшись к висящим грибам, с радостью отметила, что они все съедобные. А в подвале нашлась картошка, лук, мука и масса необходимых заготовок на зиму. Голодная смерть нам не грозила, а уж приготовить из найденных продуктов суп мне труда не составило.

А когда ещё в серванте на полке нашёлся чай и сахар, то нашей радости не было предела.

За всеми проблемами и заботами, незаметно наступил вечер. Мы зажгли висящую над нашими головами старинную керосиновую лампу, сидя за столом разговаривали, намечая дела, которые нужно с утра сделать.

Митя, со взрослым видом бывалого, раздавал советы и наставления, а я, стараясь сохранить серьёзный вид, кивала, соглашаясь со всеми идеями. Постепенно усталость стала брать своё и брат заметил это.

- Ну, что, Рада вижу, у тебя уже глаза слипаются. Пойдём на боковую, спать.
И он решительно поднялся из-за стола, прошёл в соседнюю с кухней спальню. Ещё днём, в процессе уборки, я нашла чистое постельное бельё и сразу его постелила, предполагая, что вечером нам будет не до этого.

Отправившись в свою маленькую, но уютную комнату, я надеялась легко уснуть. Но переодевшись и забравшись под одеяло, сон ко мне не спешил приходить. Лёжа на скрипучей, чужой кровати и настороженно вслушиваясь в ночную тишину, постепенно расслаблялась и впадала в дремоту, на грани засыпания. К моей ноге прикоснулось что-то тёплое, живое и пушистое, явно желая погреться.

В первый момент, сквозь дрёму, я сонно подумала, что это кошка, но потом вспомнила, что в доме нет животных и от осознания этого факта, тело сковал страх. Не в силах даже пальцем шевельнуть, мне на ум пришла фраза с давнего рассказа одной пожилой женщины: « если кто- то почувствует ночью, что к нему прижимается живое и мягкое, но не кошка, нужно мысленно спросить - К добру или ко злу?».

Выхода не было, я мысленно задала вопрос: "К добру или ко злу?"

И в голове прозвучал странный голос, полудетский, полустарческий:

- К добру, молодая хозяйка. Ой, к добру!

Тогда я поняла с кем разговариваю и продолжила мысленный диалог:

- Что, погреться пришёл?
- Да, молодая хозяйка. Погреться, замёрз я без человеческого тепла. Ой, как замёрз! - стал ворчливо жаловаться домовой. - Старая-то хозяйка померла. Да и наказывала*, чтобы я охранял дом от «худых»** людей. А без тепла не могу я долго жить. Вот ты пришла я и решил чуток*** погреться.

- Ладно, только брата не тронь. И отпусти меня, а то устала лежать неподвижно.
Тут же оцепенение как рукой сняло, тот же голос стал извиняться:

- Прости меня, старого! Совсем одичал без общения, а за брата не изволь беспокоиться. Даже и в мыслях дурного не было, чай**** я, зверь?! Мы с понятием, хоть и нечисть.

Усмехнувшись, я закрыла глаза и повернувшись на бок погрузилась в сон. Снилась мне Вера, сидела она с столом напротив меня и беседовала.

- Здравствуй, Рада. Вижу ты уже познакомилась с Никодимычем. - сказала она.
Я в недоумении пожала плечами, и спросила:

- А кто это, Никодимывич?

- Как, он даже не представился?!!- возмутилась Вера. - Так, а ну, иди- ка сюда! Ты чтож это творишь? Совсем от рук отбился... Думаешь, если девочка не знает правил, можно и наглеть?! Иди сюда, старый ворчун.

Тут из-за печки, крехтя и ойкая, появился маленький человечек в русской вышитой рубашке и штанах в полоску. Седой, как лунь, длинная борода доставала ему до колен. Он отвесил нам поясной поклон, чем вызвал у меня желание дотронутся и проверить - не из сказки ли старичок.

- Итак, Никодим, слушаю тебя внимательно. - строго сказала Вера, сурово нахмурившись.
- Я это... хозяйка... - замялся Никодим, потупил взгляд в пол и зашаркал в нерешительности ножкой. - Неудобно было ночью со знакомствами лезть.

- Говоришь, неудобно?! - продолжала возмущаться она. - В кровать к девочке лезть погреться удобно, а представиться постеснялся?!
Вот только сейчас я поняла, кто это. Домовой, собственной персоной, ещё и провинившийся.
Он вдруг упал на колени, утратив всю важность и слёзно заглядывая в глаза своей прежней хозяйке, запричитал:

- Ой, прости ты меня, старого! Не хотел я обидеть ребёнка. Что хошь для тебя сделаю, только не наказывай!...
Продолжая молча смотреть на это представление, я не вмешивалась в чужой спектакль. И взглянув на Веру, заметила, несмотря на её попытки сохранить суровый вид, уголки сжатых губ предательски подрагивали, выдавая улыбку.

- Ну, ладно, будет тебе, Никодим. Прощаю, на этот раз. Только слово дай, что будешь служить Раде верой и правдой. А ежели будешь баламутить, то тогда не обессудь,***** я быстро найду управу.
Он мгновенно вскочил на короткие ножки и отряхнул штаны, важно прошёлся по кухне, чем вызвал у нас дружный смех.

- А теперь, Рада, пойдём. Нам пора заняться делами. - и решительно встала из-за стола, взяв меня за руку.
Казалось, я даже моргнуть не успела, как мы очутились на всё той же поляне, что и в прошлый раз.

- А что мы будем здесь делать, Вера? - полюбопытствовала я.
Она внимательно посмотрела на меня и ответила:

- Ты будешь стоять молча, что бы не происходило. А я буду делать заговор на посвящение тебя в знахарки, хватит время тянуть зря. - ответила она.

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
«наказывать»* в переводе со старо- славянского, означает - приказывать или просить.
«худые»** люди в переводе со старо- славянского, означает — плохие, злые, недобрые.
«чуток»***, означает - немного или чуть-чуть.
«чай»****, означает - что.
«не обессудь»*****, означает - не обижайся .

На следующий день я, по привычке, рано проснулась. Переодевшись в высохшие за ночь вещи, принялась готовить завтрак. Через некоторое время услышала, как женский, смутно знакомый, голос звал меня со двора. Выйдя на порог, я заметила нашу недавнюю попутчицу Раису. Она стояла возле калитки, не решаясь в неё войти. Спустившись к ней, взмахом руки пригласила её пройти со мной в дом. Женщина явно нервничала, её пальцы беспокойно теребили свисающий уголок бахромы цветастого платка, которым была покрыта голова. Раиса окинула меня внимательным взглядом и молча, настороженно прошла вслед за мною.

- Здравствуй, Рада. - произнесла она наконец слова приветствия. - Не знаю, помнишь ли ты меня?..

Я кивнула и ответила:

- Доброе утро, Раиса. Конечно, я помню вас. Вчера мы ехали с вами в автобусе. Вы по делу или из любопытства пришли в такую рань?

Она положила руки на стол и сказала:

- По делу, девонька. Твоя мать, Татьяна, попросила меня кое-что передать тебе на словах.

Женщина замолчала, явно не решаясь произнести вслух просьбу.

- Говорите, что вас просили передать. - подтолкнула я собеседницу к сути разговора.

Раиса глубоко вздохнула и сказала:

- Она просила передать, чтобы ты никогда несмела появляться у их дома и даже забыла о семье. В свою очередь Татьяна пообещала передавать продукты и одежду через Алёнку, которая раз в неделю будет приносить её тебе. - выпалила женщина на одном дыхании.

От такого унижения, захотелось крикнуть, что я и сама от них ничего ни приму. Но вспомнила о брате и о том, что, к сожалению, без посторонней помощи вряд ли проживу одна зимой, которая в наших краях наступала рано и продолжалась по полгода. А тех, найденных, припасов на это время мне не хватит даже при большой экономии. Денег на покупку продуктов нет, так что гордость пришлось припрятать до лучших времён, тем более жить со всеми, делая вид, что всё хорошо, я не собиралась.

- Раиса, передайте им, я согласна. - скрепя сердце ответила я и видя, что непрошенная гостья продолжает сидеть, раздражённо спросила - Вы ещё что-то хотите мне поведать?

- Да, хочу. - потупив взгляд, заявила она. - Ты наверное не понимаешь поступков Татьяны. Я же знаю эту историю с самого начала и поведаю тебе всё, только выслушай меня не перебивая, хорошо?

Я молча кивнула и приготовилась слушать.

- Так вот, всё началось ещё задолго до твоего рождения, когда Пётр влюбился в дочь ведьмы. Да-да, не удивляйся. У неё была дочка, красавица. Все окрестные парни с завистью смотрели на неё, но в зятья к ведьме идти не хотели. Тогда и стали ходить слухи о твоём отце и Варьке (так звали её). Когда Татьяна узнала об этом, то пришла к ведьме умолять оставить мужа в покое. Та ей поставила одно условие, если ей так нужен муж... Обмен, на жизнь ещё нерождённого ребёнка. Сказала, что Татьяна беременна и родит мертвого младенца. Пообещала, дочь оставит Петра в покое при одном условии: подменить своего мертвого на живого новорождённого. Взяла с неё слово, что будет любить и воспитывать этого ребёнка. Оказалось её дочка тоже была в положении и ежели она этого не сделает, то Пётр уйдёт из дому. Без помощи акушерки в этом подсудном деле нельзя было обойтись, вот подружка и умоляла меня помочь. Я в то время работала в районной больнице, роды принимала и ради счастья Татьяны пошла на подлог. Но Варька (упокой её душу) померла при родах, а вышло так, что рожали они в одно время и подменить мне детей удалось чисто. Никто даже не заподозрил! В эту ночь все свободные врачи были заняты в операционных, неподалёку от нас случилась страшная авария и всех кинули туда, в гинекологии осталась я да старая полуслепая нянечка. - сделав паузу, Раиса отхлебнула воды из стоящего поблизости стакана, при этом рука у неё дрожала, как у очень пьяного человека. Отдышавшись, она продолжила: - В то время мы обе обрадовались, что все так гладко вышло. Но отец твой, узнав о смерти ведьминой дочки впал уныние и запил по страшному, а ведь до того капли в рот не брал. Видно шибко она его к себе причаровала, даже после смерти не отпустила. Ты на неё всё больше походить стала, только глаза от бабки достались. У твоей- то матери они тёмные были...

Слушала я её с нескрываемым интересом, в какой-то степени, теперь понимая странное отношение мамы. Воспитывать чужого ребёнка, а тем более дочку соперницы (пускай даже мёртвой), большое испытание. Но вот за что меня невзлюбила Анна, оставалось секретом.

- Всё шло хорошо, только Татьяна с той поры перестала со мной общаться. В гости не заходила и нос воротила, как от чумной. А вот мне, несколько месяцев подряд, стала снится Варька ... Станет над кроватью и смотрит с укором, дескать всех обманули и радуетесь. Подсунули чужое дитя и не вспоминаете. Совесть меня совсем замучила, бессонница спать мешает. Прости меня, ради Христа, Рада!! ! Грешница я великая! Прости! - и она сползла со стула, бухнулась передо мною на колени.

Опешив от неожиданности этого поступка, я в изумлении смотрела несколько секунд на женщину, не испытывая зла на неё за этот поступок, и быстро встав с табурета, сказала спокойным голосом:

- Поднимитесь немедленно! Вы передо мною не виноваты, наоборот, я должна сказать вам спасибо.

Раиса растерянно посмотрела на меня и спросила:

- Мне?! Это за что спасибо-то?

Кивнув, я помогла женщине подняться и ответила:

- Да, вам. За семью, которая у меня была. А вот у кого вам нужно просить прощения, так это у покойной Варвары. Идите в церковь и поставьте свечку за упокой её души и просите у неё прощения за ваш обман.

Откуда взялись эти слова в голове, не знаю. Но произносила я их уверенно, как умудрённый опытом человек, а не девятилетний ребёнок.
Раиса, не веря своему слуху, растерянно взирала на меня с высоты своего роста. Затем вытерев заплаканное лицо ладонями, она спросила:

- Так ты меня прощаешь? Серьёзно? И зла не держишь?

Грустно улыбнувшись ей, ответила:

- Да, прощаю. Идите с миром.
- Блаженная, как есть блаженная! Все остальные, после такого признания, возненавидели бы, прокляли и выгнали бы меня взашей. А ты простила! - изумилась она.

Пожав плечами, я сказала:

- Что толку от злобы, ведь всё равно прошлого изменить нельзя. И вся округа благодаря моей сес.... - тут я запнулась на секунду, продолжила — Анне, все теперь будут звать меня ведьмой. Хотя, до сих пор не понимаю, за что она так моментально воспылала ко мне ненавистью.

Женщина уже повернулась спиной, собираясь уйди, но услышав мои слова, обернулась и ошарашила словами:

- Как?! Ты ещё не знаешь?! Ревнует она тебя!

Я растерялась от этих слов.

- Не может быть! Она с ума сошла?! С чего вдруг? К кому?
- Нет, девонька. Твоя сестрица в своём уме, к сожалению. Может знаешь парня по имени Андрей, ну, он недавно из армии вернулся?

Я смутно припомнила... Высокий, темноволосый парень, со светлыми глазами, проходил несколько раз под нашими окнами.

- Да, помню. Ну, и что?

- Так вот, Анна в него влюбилась, стала за ним бегать. Он возьми, да и ляпни, мол, « Не люба ты мне Анька, а вот на ком бы женился, так на вашей Радке. Красавицей она у вас будет! Вот обожду годочков пять — шесть и возьму её в жёны». А теперь представь, каково было слышать такое Аньке?!

- О, Боже мой! Вы-то это откуда знаете?! - с раздражением спросила я, всплеснув руками.

- Сама слышала, как Андрюшка сказывал моему сыночку Грише. Они приятели с детства, вот он и поделился с ним. Это как раз перед твоим утоплением было, а потом и того хуже стало. Как Анька приехала от вас из больницы злющая, стала всем сказывать, что, мол, ведьма в тебя вселилась и утопила всех подружек. Их родители на тебя уж больно злые были, а как сплетню услышали, сразу поверили ей. Не хотят знать, что дети по своей глупости утонули.

От всего слышанного, у меня в горле пересохло. Оказывается, что дела обстоят ещё хуже, чем мы с братом думали. Намного хуже и надежды на затихание слухов нет, скорее наоборот, они будут расти, как снежный ком, пущенный с горы. С трудом сглотнув, постаралась не подать виду, что услышанное от Раисы для меня сродни приговору.

- А почему вы не верите Анне?

Она рассмеялась и ответила:

- Я знала Веру и, несмотря на слухи и сплетни, которые разносили наши бабы, она никому в жизни не сделала зла. Тем более, после смерти. Ты очень сильно на неё похожа, поэтому и верят Анькиному вранью. Трудно будет тебе, девонька, жить здесь. Но так думаю, характером ты в свою бабку пошла, а она сильная была. Упокой её душу с миром, Господи! Ладно, засиделась я у тебя, пойду домой. Не провожай. Дорогу найду сама. Так положено.

Она вышла в коридор, не оглянувшись.

Я взялась за приготовление отложенного завтрака, но мыслями была далеко. Обдумывала всю информацию, которая внезапно свалилась на меня. От этих дум на душе становилось только хуже.

И так всё в моей недолгой жизни оказалась обманом. Семья, мама и сестра.... Только один Митя остался. Он меня любую примет и поймёт, несмотря ни на что. И тогда я дала себе слово, чтобы ни было дальше, а брат останется для меня главным человеком и я пойду на любые жертвы ради него. Он единственный, самый родной мне в целом свете, дороже которого нет и не будет.

Глубоко задумавшись, я не заметила, как подошёл брат и вздрогнула, когда он заговорил:

- Доброе утро, сестрёнка! Как вкусно пахнет, а кто приходил? Я вроде слышал женский голос...

Я улыбнулась, повернулась к нему лицом и ответила:

- Доброе, Митя! Приходила наша попутчица, Раиса. Только не надо делать вид, что ты не расслышал наш разговор. Под этот шум спать можно только в двух случаях : глухим или мёртвым. Ты, слава Богу, ни тем, ни другим не являешься.

Он шагнул ко мне и крепко прижал к себе.

- Да, ты права. Слышал всё, но для меня ничего не изменилось от её правды. Рада? - он приподнял моё прижатое к его груди лицо, заставляя посмотреть ему в глаза, и продолжил: - Ты моя сестра, и никто и никогда этого не изменит! Слышишь?!

Я закивала, как китайский болванчик.

- Митечка! И ты для меня тоже, самый-самый лучший и дорогой брат на целой земле. - проговорила я осипшим, от едва сдерживаемых слёз, голосом.

Он вытер большим пальцем одинокую слезинку катившуюся по щеке, прорвавшуюся сквозь, старательно сдерживаемое мною, желание разрыдаться и подбодрил:

- Не нужно плакать! Ведь у нас всё хорошо, правда?! Рада, пообещай мне быть сильной и выстоять на зло всем, пока меня не будет с тобой. Обещай! - потребовал он.

- Обещаю, братик! - шмыгнув носом, ответила ему я.

Удовлетворённый моими словами, он успокаивающе провёл своей рукой по моим волосам и, сменив тему, весело спросил:

- Что так вкусно пахнет? Показывай, чем будешь кормить.

Шагнул к столу, присел на ближайший стул.

- Сегодня я пойду за остальными вещами, надо и твои забрать заодно. - начал он делится планами на день. - Ты только не ходи со мной, судя по словам этой Раисы, родители твоих потонувших подружек жаждут разобраться с тобой. Меня они не тронут, не бойся. Потом дров наколоть на всю зиму и сложить поближе, а то замёрзнешь, пока сама из сарая принесёшь …

Митя неспешно рассуждал, непроизвольно размахивая вилкой, с наколотым на неё кусочком жаренной картошки.

Между тем, брат, позавтракав, отправился, как и обещал, за оставшимися вещами к бывшему нашему дому.

Вроде у нас жизнь стала налаживаться, но с его уходом какое- то смутное чувство необъяснимой тревоги нарастало во мне. Принявшись за домашние дела, я попыталась сосредоточиться на них. Но увы, спустя три часа после ухода Мити, тревога не ушла, даже наоборот, всё сильнее крепла уверенность в приближении нехорошего. Выйдя из дому на дорогу, сосредоточенно прищуриваясь, старалась разглядеть идущего брата, но его не было видно...

Решив нарушить обещание, данное Мите, я вышла на встречу. Быстрым шагом я пошла по широкому асфальту и через некоторое время уже находилась на окраине своей деревушки. Конечно этот поступок обдуманным и разумным назвать трудно, но тревога за брата нарастала и другого выхода, как самой всё узнать, у меня не было.

Ещё из далека я увидела людей, стоящих около забора нашего дома. Чем ближе подходила, тем всё яснее слышала ругань и спор между стоящими братом, отцом и родителями моих погибших подруг .