Стоя в подземном коридоре, Джим был готов разнести своего приятеля в пух и прах. Конечно, для этого ему придется оторвать от ублюдка официантку… и каким бы практичным парнем он ни был, ему не хотелось настолько ввязываться в ситуацию, напоминавшую случай с пищевой пленкой. Похотливый ублюдок. В прямом смысле. И да, этот счастливый перепих привел Джима в еще худшее расположение духа: он вернулся в «Мариот» чтобы устроить Эдриану взбучку за фотографии той проститутки… и вместо того, чтобы найти ангела на работе, стоящего у номера Матиаса? Сукин сын трахал девчонку в том же коридоре, в котором прошлой ночью Девина убила того оперативника. Словно у Джима и без того было мало проблем. Те фотографии, те чертовы фотографии… Эдриан сказал, что был на месте убийства с Мэлс… и теперь женщина показывается с фотографиями убитой женщины, чьи волосы были обесцвечены, а горло перерезано, не гово-ря о наборе рун, вырезанных на коже живота, которых теперь там… пуф!... не было? Именно ангел стоит за их исчезновением. Поэтому настало время разобраться с мистером Ластиком. Встретив взгляд Эдриана, он будто безмолвно произнес «попробуй только продолжить заниматься сексом», и – надо же – парень именно так и сделал. Официантка шикарно проводила время… по крайней мере, насколько Джим мог ви-деть с тыла, ее голова металась, волосы разлетались, руки сжались вокруг шеи Эда. Джим на секунду вспомнил о собственных сексуальных подвигах… но остановился на воспоминаниях совершенно неуместных: Он с Девиной. Используемый и насилуемый ею и ее приспешниками в ее Колодце Душ. Он понятия не имел, почему его мозг зацепился за это дерьмо. Оно никак не было свя-зано с сексом, это было сплошной пыткой, просто и ясно, и Бог свидетель, его обучали им. Но все же, изображения оставались с ним, задерживаясь на заднем плане, словно зло-воние. В этом не было смысла. Ему ломали кости и раньше – умышленно, враги. В прошлом его тоже резали – подвешивали за ноги, избивали как боксерскую грушу… и да, тот раз в Бу-дапеште, когда его запихали в машину, увезли в другую страну и оставили умирать, предва-рительно поработав на нем молотком-гвоздодером… Вдруг официантка застонала, как делают женщины, когда не притворяются: это не по-казной короткий звук, который должен убедить парня, что он секс-бог. Этот был реальным, когда женщина кончает так сильно, что даже не замечает, насколько животные звуки издает. Она металась, Эдриан держал ее над полом, практически не прилагая усилий – с дру-гой стороны, девчонка почти слилась с ним, была прижата к нему сильнее, чем слой краски – к стене. И, черт, их движения были такими универсальными, он вонзался в нее, наращивая темп, подбрасывая ее, а она принимала его проникновения, вбирала и наслаждалась ими. На-блюдая за происходящим, Джим, возможно, должен был возбудиться. Хотеть присоединить-ся. И, по меньшей мере, оставаться взбешенным. Вместо этого паника гремела на границах его разума, от воспоминаний о том, как его руки связаны, а ноги разведены, над верхней губой заблестел выступивший пот. Джим отвернулся, но не от злости, из-за которой был готов убить Эдриана, и не пото-му, что испытывал отвращение к шоу или приступ скромности. Его замутило. Он слегка трясущимися руками достал сигареты, а звук оргазма Эдриана заставил его на секунду закрыть глаза. Естественно, похотливый ублюдок тут же принялся за второй раунд. И Джим не мог закурить, пока женщина не уйдет. Прекрасно. Когда поступательные движения, наконец, прекратились, Джим оглянулся через пле-чо. Эдриан опустил девушку на пол и позволил ей положить голову к себе на грудь. Гладя ее волосы, он, казалось, совершенно отдалился от нее, настолько, что вполне мог находиться в районе с другим почтовым индексом. Вообще-то, за исключением мгновения разрядки, он, похоже, действовал на каком-то эротическом автопилоте все это время. Какое его дело? Официантка посмотрела на часы, собралась и поцеловала Эда в губы. Перед уходом она достала ручку и взяла Эдриана за руку. Большими движениями девушка написала номер на ладони и свернула его пальцы, словно преподнесла ему какой-то подарок. Затем, развер-нувшись и взмахнув волосами, она, буквально подпрыгивая, ушла по коридору, который приведет ее в кухню ресторана. Эдриан ловко застегнул штаны. – Пока ты не начал метать молнии, я наложил защитное заклинание на весь номер. С ними все нормально. Джим затянулся и сильно выдохнул, выпуская изо рта дым. – Что, черт возьми, об этом подумал бы Эдди? Те уже ледяные глаза прищурились, превратившись в щелки. – Прости? – Ты меня слышал. – Не разыгрывай со мной эту карту, – сказал он, тыкая в Джима пальцем. – Никогда… – Что бы он подумал о том, что ты здесь трахаешь какую-то девчонку во время рабо-ты? – Джим повернул сигарету к себе и посмотрел на яркий тлеющий кончик. – И, похоже, ты этим даже не наслаждался… поэтому пост ты покинул не по веской причине. Волны ярости исказили воздух между ними, гнев другого ангела был так ощутим, что практически стал источником света. – Скажу тебе лишь раз, – произнес ангел. – Всего один раз… – Эдди это бы не впечатлило … Нападение было столь быстрым, столь яростным, что Джим не успел затушить сигаре-ту. Когда Эд схватился за его горло двумя руками, зажженный кончик поднялся… и упал прямо за воротник его футболки. Но ожог был меньшей из его проблем. Просунув руки между ними, он разжал хватку и ударил Эдриана головой, попав анге-лу прямо в мягкие хрящики носа. Вот только Эд, очевидно, в той области тоже ничего не чувствовал… и сжатая в кулак правая рука въехала Джиму по уху, словно внедорожник. Наклонившись вбок, Джим ухватился за груду стульев, развернулся на сто восемьде-сят градусов и бросился на парня… который принял боевую стойку и был готов превратить происходящее в бои без правил. Огромная часть Джима также хотела хорошей, кровавой рукопашной схватки с пар-нем. Но было сложно толкнуть речь, поднять тему с Эдди, когда он был готов устроить взбучку тупому потаскуну в этом коридоре. Один удар в живот положит всему конец. Джим сделал вид, что собирается нанести удар сверху, и Эд был настолько зол и воз-бужден, что купился. Он оставил пупок незащищенным, и Джим быстро нанес удар снизу – так быстро, что Эдриан не успел бы блокировать его, так низко, что были задеты член и яйца. Ублюдок какое-то время будет петь на высоких нотах, как Джастин-чтоб-его-Тимберлейк . Эдриан согнулся, ладонями создавая у паха защитную чашечку, которая припоздала секунды на три, чтобы прикрыть его яички. Джим вытряхнул теперь раздавленную сигарету из своей рубашки. Его кожа была обожжена на плече, но по сравнению со звоном в ушах – пустяк. Интересно, получил ли он сотрясение. Большее слабоумие – совсем не то, что им нужно в этом раунде. – Я знаю, что ты сделал, – сказал он гортанным голосом, стоя над ублюдком. Эдриан позволил одному колену опуститься на бетонный пол. Затем другому. – Да ну. Ты же смотрел, черт возьми. – Проститутка. Руны на ее животе. Ты свел их с нее, не так ли. Эд зашевелил губами, но ругательства не зашли далеко. – Дай мне все прояснить. – Джим наклонился и встал так, чтобы парень видел его ли-цо. – Еще раз скроешь от меня информацию, вылетишь из команды… если Найджел это не устроит, я сам об этом позабочусь. Ты понял. Не вопрос. Эдриан поднял глаза, и они напоминали два реактивных самолета, прорывающихся через основание его черепа, но Джиму было все равно. Ангел мог превратиться в вулкан, ес-ли хотел, но на любых других условиях они действовать не станут. Когда Эд, наконец, заговорил, его голос был хриплым, легкие другого ангела все еще были больше сосредоточены на восстановлении уровня кислорода от удара в яйца, чем на возможности спорить: – Ты думаешь, Девина… это сделала, потому что это тебе поможет? – Не в этом дело, – покачал головой Джим. – Ты не станешь вносить коррективы в эту игру… – О, так я теперь мудила, потому что пытался помочь… – Мне нужно знать, что она делает. Эд уселся на задницу и потер лицо. – Брось, Джим, она пытается поиметь тебе мозги, потому что ты не даешь ей поиметь свое тело. Это и физическое уравнение, и ты можешь решить загадки чертовой вселенной. Ты же знаешь. Тогда какое значение имеют детали сообщения? – Если я не могу тебе доверять, то не знаю, что будет со мной дальше. – А если она заберется тебе в голову, мы лишимся и тебя, и Эдди. Соревнование в логике вытянуло из воздуха последние следы эмоций, оставляя везде-сущее истощение, которое, очевидно, было коллективным. – Черт подери, – выдохнул Джим, садясь рядом с парнем. – Хорошо описывает все происходящее. Джим вытащил свои «Мальборо». Пачка была скомкана, пара сигарет сломана попо-лам и, таким образом, испорчена. Но Джим нашел, по крайней мере, одну достаточно целую, чтобы ее можно было прикурить. Зажегши ее, он посмотрел туда, где трахались Эд с официанткой. Слабость, которую он почувствовал в те мгновения, была лишь еще одной причиной ненавидеть врага. Эдриан осмотрелся. – Эдди так же поступил бы с рунами. – Нет, он бы этого не сделал. Глаза Эда вновь стали суровыми: – Ты знал его всего несколько недель. Поверь мне… он делал все необходимое при данных обстоятельствах, и все, связанное с Сисси Бартен, – твоя ахиллесова пята. – Сокрытие информации… – Давай уже бросим это… – … приравнивается к преступлению для таких, как мы с тобой. – … и вернемся к работе. Когда терпение вновь подошло к концу, словно относительные кастрюльки вернулись на проклятые плиты, Джим выругался. Вот в чем проблема, когда Эдди нет рядом. Некому задавать тон, называть их дураками и возвращать к работе. Нет голоса разума. И Эд в чем-то был прав. Джим несколько одержим Сисси, и Девина достаточно умна, чтобы знать это. Но, проведя на поле боя годы, Джим научился ценить информацию не меньше своих способностей – информация всегда была лучшим оружием и сильнейшим щи-том, которым можно укрыться от врага. Зная его мысли и действия, местоположение и прие-мы, можно составить стратегию. – В этой игре немного твердой поверхности, – сказал Джим спустя какое-то время. – Я сражаюсь на песке против врага, каблуками утвердившегося на бетоне. Дерьмо уже кучей сложено вокруг нас, и если ты его отфильтровываешь, то это еще одна вещь, о которой я должен волноваться. Эдриан посмотрел на него со смертельно серьезным выражением лица. – Я не пытался обмануть тебя. Честно. Джим выругался на выдохе. – Я тебе верю. – Больше не буду. – Хорошо. Впоследствии, хоть они и не обнялись, Джим решил, что они могут наградить себя зо-лотыми медалями: этот спор прошел гораздо лучше того, что произошел у дороги. Тогда Эд-ди пришлось с трудом разнять их. Похоже, у них прогресс. – Последний вопрос. – Давай, – оглянулся Эдриан. – Что там было написано? Повисла тишина, и Джим не счел это хорошим знаком. Да уж… если кто-то вроде Эда действительно подбирал слова, это чертовски плохой знак. – Ты хочешь выиграть? – требовательно спросил другой ангел. – Я говорю не только об этом раунде. А о всей проклятой войне. Джим прищурился. – Да. Хочу. Иисусе, понял Джим, он на самом деле хотел победить. – Тогда не проси меня переводить. Ничего хорошего из этого не выйдет. Повисла напряженная тишина, в течение которой Джим оценивал своего напарника: боже, Эдриан смотрел ему прямо в глаза без каких-либо увиливаний, все в этом большом те-ле неподвижно, будто он молился услышать верный ответ. Дерьмо, жгучее желание узнать детали было худшим вариантом несварения желуд-ка… но сложно спорить со смертельной серьезностью другого ангела. – Ладно, – хрипло сказал Джим. – Справедливо.
***
Наверху, в номере Матиаса на шестом этаже, Мэлс вольготно лежала на кровати, руки расслаблены, ноги непроизвольно подергивались, а разум мало что соображал. Она чувствовала себя как после лучшей тренировки в спортзале, за которой следовал невероятный сеанс йоги, который, в свою очередь, завершился посещением спа, специализи-ровавшегося на глубоком внутримышечном массаже и гребаной рефлексотерапии. О, а еще она словно просидела в баре с мороженным и самообслуживанием, где есть горячий шоколад, сделанный из трюфелей «Lindt». Блаженство. Истинное блаженство. Лучший секс в ее жизни, хотя секса как такового и не было… Матиас свернулся на боку рядом с ней, его голова лежала на единственной подушке, что осталась на кровати, под ней – рука, на его жестком лице – небольшая самодовольная улыбка. Мэлс смотрела на него, и слезы наворачивались на глаза. Он был так щедр, не просил ничего взамен, казалось, был удовлетворен тем, что доставлял ей удовольствие. – Что не так? – тихо спросил Матиас, смахивая слезу указательным пальцем. – Я на-вредил тебе? – Нет, Боже, нет… я просто… – Было сложно объяснить, чтобы не заставить его чув-ствовать себя неполноценным… и это последнее, чего ей хотелось после всего, что он сделал для нее. – Думаю, просто эмоции. – Чушь. Ты знаешь, что это. – Его голос был ровным, руки уверенными, когда он уби-рал волосы с ее лица. – И ты можешь мне рассказать. – Я не хочу разрушать момент, – ответила Мэлс, слегка хныкнув. – Все было идеально. – Тогда для чего они? – спросил Матиас, показывая палец, на котором блестела сле-зинка. – Поговори со мной, Мэлс. – Мне очень жаль, что я не могу отплатить тебе тем же… знаешь, я бы хотела проде-лать эти вещи с тобой. Выражение его лица не изменилось, но она знала, что задела его за живое: это было ясно по тому, как он задержал дыхание, а затем вдруг возобновил его… словно напомнил себе вдыхать воздух. – Мне бы тоже этого хотелось, – хрипло сказал он. – Но даже если бы мой инструмен-тарий функционировал, то, что я могу тебе предложить, не порадует глаз, тем более прикос-новения. – Говорила же, я… – К тому же, того, что мы сделали, более чем достаточно для меня. – Теперь он улы-бался, хотя глаза оставались мрачными. – Я навсегда запомню это… и тебя. Холодная волна страха накатила на нее, заменяя тепло. – Тебе обязательно уезжать? – спросила она спустя пару секунд. – Да. Мэлс натянула одеяло и обернула его вокруг своего тела. – Когда? – Скоро. – Окажешь мне услугу? – Что угодно. – Дай мне знать перед отъездом. Чтобы не получилось так, что я узнаю об этом, когда не смогу с тобой связаться. Пообещай мне. – Если смогу, сообщу… – Этого недостаточно. Поклянись, что скажешь мне… потому что я не могу… не хочу жить в неизвестности. Для меня это будет адом. Матиас ненадолго закрыл глаза. – Хорошо. Я дам тебе знать. Но мне нужно кое-что взамен. – Что? – Останься сегодня со мной. Хочу проснуться рядом с тобой. Тело Мэлс расслабилось, и сердце разжалось. – Я тоже. Когда он вытянул руки, Мэлс прильнула к нему, укладывая голову ему на грудь, слу-шая биение его сердца, его руки выводили круги на ее спине, потирая медленно и равномер-но. Разговор о сексе и расставании вселил в нее беспокойство, однако прикосновения успо-коили, и она начала засыпать. К сожалению, ей казалось, что с ним все обстояло иначе, и хотелось, чтобы был спо-соб заставить его расслабиться. Но, похоже, это еще одна вещь, которая работала только в одну сторону. – Матиас? – Да? «Я люблю тебя» – закончила она мысленно. «Люблю, даже если это не имеет смысла». – После своего отъезда ты когда-нибудь вернешься? – Я не хочу тебе лгать, – хрипло сказал он. – Тогда, думаю, тебе лучше не отвечать. Матиас повернулся к ней и, уткнувшись лицом в волосы, поцеловал ее. – Я не оставлю тебя в неопределенности. О, но ведь это не так. Мэлс казалось, что когда все это закончится, она будет искать его в любой толпе, на каждом тротуаре, на каждом углу. До конца своей жизни. Потери – полный отстой, подумала она. А говорят, что с возрастом, наряду с другими развиваемыми умениями, в этом ты тоже становишься лучше, хочешь того или нет. Вместо этого они, по-видимому, оказывались на вершине списка вещей, которые судьба вынуждает оставить позади: из-за того, что он исчезнет из ее жизни словно автомо-биль, выезжающий с обочины тротуара, она чувствовала себя так, будто ее отец умер только вчера. Мэлс передвинула руки, чтобы тоже обнять его. И, разумеется, как только она косну-лась его тела, он замер… и к черту. Он позволит ей касаться его каким-то образом. Несмотря на то, что Матиас был травмирован, кожа его изборождена шрамами… для нее он прекрасен. – Знаешь, я теперь не смогу взглянуть на других мужчин, – сказала Мэлс. – Только если ты предпочитаешь парней в стиле Франкенштейна… – резко засмеялся он. – Прекрати, – дернула Мэлс головой. – Просто… прекрати. Ты не можешь запретить мне быть к тебе неравнодушной, и придется смириться с тем, что я хочу прикасаться к тебе. Все ясно? В тусклом свете, лившемся из ванной, Матиас начал улыбаться, но затем потерял это выражение, когда чуждые эмоции проникли в черты его лица. – Ты ангел, ты же знаешь? – спросил он низким голосом. Мэлс закатила глаза и вновь положила голову ему на грудь. – Едва ли. Ты еще не слышал, как я ругаюсь? – Кто сказал, что у ангелов не может быть рта сапожника? – Ни за что. – И когда же ты встречалась с одним из них? По какой-то глупой причине, перед глазами возник образ Джима Херона и то, как он встал на пути того потолка. Если бы он не показался в тот самый момент, она бы умерла. – Вообще-то, ты, может, и прав, – сказала она, вздрогнув. – Я представляю, как бы они вели себя здесь… действительно представляю. ----------------------------------------------------------- Джастин Тимберлейк (31 января 1981, Мемфис, Теннесси) - американский поп и R'n'B-певец, композитор, продюсер, танцор и актёр. Обладатель четырёх премий «Эмми» и шести премий «Грэмми». Джастин Тимберлейк пришел к славе в качестве одного из солистов бой-бэнда ’N Sync.
– Пабло, ты надо мной смеешься? – Женщина подскочила в кресле. – Это… блонд. По интонации ее визгливого голоса казалось, что он вывалил груду мусора на ее корону. А не покрасил вульгарно-красные волосы в желтый, который отлично подходил к ее химически пилингованной коже. Честно говоря, Девина чувствовала себя слегка оскорбленной. Эта хрень была сексу-альной. Смотря глазами Пабло, демон положила руки на бедра с мыслью, что ей не судьба ра-ботать в индустрии сервиса. Вот ведь заноза. В. Заднице. Сучка опоздала на назначенную встречу на полчаса, запросила газированную воду – будто она приперлась в гребаный ресто-ран? – а потом начала ныть на температуру воды в раковине. А сейчас вот такие заявления. – Думаю, цвет тебе придется по вкусу, когда ты их высушишь. Голос, которым говорила Девина, был плавным и с легким акцентом, ни капли не по-хожим на североамериканский. Но с другой стороны, Пабло сотворил самого себя, человек, который, как и она, предпочел приукрасить красивой одеждой свою внешность, манеру говорить и то, откуда он был родом. На самом деле, он из Джерси . Девина загуглила инфу по парню за его рабочим столом, пока волосы окрашивались на этой голове… потому что больше было нечем заняться… и, видит Бог, разговора с клиент-кой было достаточно, чтобы Пабло захотел застрелиться. Может, ей следовало оставить пару помощников? Нет, с ними бы тоже пришлось по-возиться. – Давай я поработаю над ними, – сказала она ртом Пабло, запустив мужские руки в длинные, влажные локоны. – Я поработаю над ними. Вот увидишь. Клиентка завела свою шарманку, напоминая Девине какую-то ненормальную из «Ма-рафона Брайдзилл» , который она видела по «WE TV» … и также причину, по которой она никогда не будет лесбиянкой. Легче мириться с Джимом Хероном, с размахивающим членом и своей предательской натурой, чем с этой безжалостной, высасывающей все жилы, пакостливой мелодрамой: – … блаблабла! Бла-бла! Бла бла бла блаблаблабла бла бла… Болтовня продолжалась какое-то время, но как это бывает со всеми потопами, дерьмо наконец прекратилось. – Прекрасно, – сказала сучка. – Но в твоих интересах, чтобы мне это понравилось. Девина улыбнулась губами стилиста и взяла расческу с феном. Теми же размашисты-ми, ровными движениями, которыми она укладывала свою прическу, Девина принялась вы-прямлять полу-волнистую копну. Работая, она вспоминала, как месяц назад пришла сюда в назначенное время… в конце концов, Пабло был лучшим в городе… только чтобы эта бого-мерзкая женщина встряла вне очереди, истеря по поводу сделанной стрижки. Пабло уступил крику только потому, что не было иного выбора, усадил ее в своё кресло, смочил волосы из бутылки со спреем и достал ножницы. Девина прождала почти час, и все из-за меньше, чем одной шестнадцатой дюйма , убранной с концов. Будто сука укладывала свои волосы с утра при помощи рулетки. Порой карма на самом деле возвращается, чтобы ухватить тебя за задницу. Потребовалась вечность, чтобы высушить настоящие волосы и накладные пряди, но Девина не беспокоилась о непрошенных гостях: она заперла переднюю дверь салона, и отту-да невозможно ничего увидеть. К тому же, расположение в укромном месте играло в ее поль-зу. Пабло обустроился в роскошной части города, на улице, заполненной магазинами, про-дающими французское постельное белье, английские канцтовары и итальянскую обувь. Это – земли жен из загородных клубов, и значит, все остальные магазины кроме этого салона закрываются в шесть. В общем и целом, женщины-роботы должны зарабатывать на свое содержание, когда мужья возвращаются с работы. На этой ноте, у Девины возникло предчувствие, что цыпочка в кресле была чьей-то второй женой. Не считая искусственных сисек, ботокса и излишней худобы, она была пло-ским, нервным подобием женщины… такое случается, когда ты любишь вещи, которые не можешь позволить, и чтобы получить их, тебе приходиться продать себя старперу. С другой стороны, может, она трахает на стороне своего «инструктора по пилатесу»? Когда Девина, наконец, используя руки Пабло, отложила в сторону фен и щетку, сука в кресле подалась вперед, взбивая волосы и поворачиваясь туда-сюда. Ей понравилась прическа. – Так, я не стану тебе платить. Я заказывала другое, и мне прическа не нравится. – Но она надувала уточкой силиконовые губы, будто позировала на камеру. – Я не стану платить. На самом деле, оно и хорошо. Меньше вероятность, что ее привяжут к Пабло. Девина не хочет терять своего стилиста, а он во всем этом был всего лишь медиумом, проводником, который ничего не вспомнит. Клиентка подхватила свою нелепую сумку ЛВ от Такаши Мураками … будто ей ни-кто не сказал, что для такого дерьма нужно быть пятнадцатилетней? – Не знаю, как долго еще буду посещать это заведение. Ха. Девина могла ответить на этот вопрос. Весьма. Недолго. Рот Пабло зашевелился, этот приторный голос с акцентом всячески умасливал эго жертвы, когда та прошествовала в раздевалку и закрыла дверь. Имея в распоряжении немного времени, Девина послала ноги Пабло к стойке админи-стратора. Она хотела узнать, когда назначена следующая запись, но все оказалось компьюте-ризировано, и, хотя она умела гуглить, хакером она не была. В конце недели, так что ли? Когда женщина вышла… одетая в наряд по «последней моде», который ей, очевидно, подбирал дальтоник-кубист , который ко всему прочему ненавидел ее… она, казалось, со-всем привыкла размахивать этой блондинистой копной. Эта женщина заслужила смерти по стольким причинам, не перечесть. «Пабло» проводил клиентку до двери, и значит, Девине пора покинуть эту оболочку. Отделившись от парня-из-Джерси-притворяющимся-что-из-Рио, она не оставила ему ни единого воспоминания о последней клиентке. Он знал только, что женщина, которая сей-час стала блондинкой, не появлялась здесь… а полиция не сможет по цвету волос выйти на него, когда обнаружат тело. Девина использовала краску не из цветового бара. Слишком много заморочек. Снова Л’Ореаль. И в процессе, она вышла через черный вход и подкинула использованный тюбик и бутылку в случайно попавшуюся машину, припаркованную двумя магазинами ранее. Никто не свяжет ее с Пабло… а если и свяжет, то он с успехом пройдет любой тест на детекторе лжи, потому что, насколько ему было известно, он никогда не встречал эту сучку. На улице было свежо, и Девина приняла образ неизвестного мужчины, пустившись вслед за новоиспеченной блондинкой. Женщина тут же достала свой сотовый, будто востор-женно хотела поделиться историей об ущербе, нанесенном в парикмахерской. Прости, милочка, без вариантов. Девина быстрым потоком энергии вырубила i-что-то-там… еще одна услуга обществу. Без сомнений, она сейчас спасла кого-то, кому было плевать на цокающую лабутенами мало-летку, возмущенную трагедией в парикмахерской Пабло. Когда женщина остановилась и попыталась решить проблему, постучав телефоном по ладони, Девина прошла мимо, держа руки в карманах джинсов, голову – низко опущенной, вид – спокойным. Она прошла мимо рядов затемненных магазинов, проверяя окрестности. Тротуары пустые; никто не ехал по дороге; ничего не происходило. Девина поняла, когда ее добыча возобновила ход, спасибо цоканью шпилек по тротуа-ру. Ну и по ругани. Когда моргнули поворотники на черном, наглухо тонированном Рэндж Ровере, Девина улыбнулась. В десяти футах от нее, между выстроившимися магазинами расположилась поперечная улица, именно это ей и нужно. Заставив четыре уличных фонаря внезапно потухнуть, она замедлила ход, позволяя каблукам подобраться ближе. Безукоризненная казнь. Буквально. Девина мгновенно развернулась в нужный момент и ухватила копну светлых волос, так сильно, что свалила женщину с ног. Потом, быстрыми и точными движениями, демон взяла контроль над ситуацией, захватывая дергающиеся руки и ноги, сместив ладонь так, чтобы закрыть рот. Превосходство в силе было направлено на то, чтобы затащить жертву в переулок, в глубокую темень, где потухло еще большее количество фонарей. Она не тратила ни секунды. Да, эта часть Колдвелла спала мертвым сном по вечерам, но в любой момент могла проехать машина, и было бы хорошо насладиться убийством в ти-шине и покое. Когда тени поглотили их обеих, Девине было плевать, что Создателя взбесят ее раз-влечения. Она была на Земле с сотворения мира, и давным-давно проявила свою натуру та-ким образом. И никто не посмеет утверждать, что эта заноза в заднице имела отношение к великим стремлениям Джима Херона одержать победу. Это – подработка. Ну… а если так вышло, что женщина была убита тем же способом, что и другая де-вушка? Что на ее коже был вырезан узор, похожий на отметины на другом теле? Если есть некоторая схожесть в типаже и цвете волос? И если это дерьмо помешает Джиму Херону, станет отвлекающим фактором, причи-ной тревоги и сбоя в работе? Ну, как сказала ее терапевт, ты можешь контролировать только себя и свои действия. Если Джим не может справиться с этим дерьмом, то это – не вина Девины… и не ее проблема. ---------------------------------------------------- Нью-Дже́рси (англ. New Jersey) - штат на северо-востоке США. Получил название от острова Джерси в про-ливе Ла-Манш. Третий по счёту штат, вошедший в союзное государство. Население - 8 821 155 человек (11-е место в США, данные 2011 года). «Марафон Брайдзилл» – ТВ-шоу. «Брайдзиллами» (от англ. bride – невеста и Godzilla – годзилла) называют будущих невест, которые во время подготовки к свадьбе становятся просто нестерпимыми. WE TV – американское кабельное ТВ, целевая аудитория – преимущественно женщины. «WE TV» - кабельное телевидение, направленное на исключительно женскую аудиторию. Примерно 1 мм. Сумка, разработанная Такаши Мураками для Луи Вьюттона Такаши Мураками - современ-ный японский художник, живописец, скульптор и дизайнер. Живёт и работает в Токио и Нью-Йорке. Куби́зм (фр. Cubisme) - модернистское направление в изобразительном искусстве, зародившееся в начале XX века и характеризующееся использованием подчеркнуто геометризованных условных форм, стремлением «раз-дробить» реальные объекты на стереометрические примитивы.
Мэлс проснулась, почувствовав руки, путешествующие по ее животу и ниже, между ног. Все еще полусонная, она в темноте перевернулась на спину, к теплым, ищущим губам Матиаса. В мгновение ока они вернулись туда, где пробыли большую часть ночи, тесно при-жимаясь друг к другу, жар нарастал в ее лоне, напряжение – в животе. Когда ее любовник начал спускаться, смахивая покрывала в сторону, он нашел ее грудь и начал посасывать, пока его талантливые пальцы бродили там, где она хотела. Осознание, что она скоро потеряет Матиаса, придало остроту ощущениям, будто ее тело понимало то, на чем застрял разум: наслаждайся мгновением, потому что воспоминани-ям придется жить очень, очень долго. Было сложно представить, что она сможет пережить подобное с кем-то другим. – Кончи для меня, – потребовал он, лаская сосок. От разрядки Мэлс сжала ноги вокруг его руки, пленяя его в себе, от содроганий бедер ее лоно потиралось о его запястье в нужном месте. Она выдохнула его имя в темноту и замерла, приятное покалывание оргазма задержа-лось после первой волны удовольствия, и Мэлс открылась ему, надеясь ухватиться за паря-щие ощущения, увековечить их. Но, конечно же, улетучились быстро. Настоящая жизнь не приходит с вечностью. Когда Матиас потерся носом о ее горло и прижал к своей груди, Мэлс захотела, чтобы он тоже был раздетым, но каждый раз, когда она пыталась снять его футболку или просто запустить под ткань свои руки, он вмешивался. Открыв один глаз, она застонала, заметив время. Шесть тридцать. Ночь подошла к концу. Дерьмо, она вот-вот расплачется. И, черт возьми, она забыла сказать маме, что не придет ночевать. Она также осталась без машины. И не хотела ехать на работу. Отличное пробуждение, ничего не скажешь. – Мне лучше начать собираться, – сказала она хрипло. – Ага. – Матиас ослабил свои объятия, прижался к ее губам в поцелуе, а потом полно-стью отстранился. Пришло ли время, гадала она. Время для него сдержать обещание? – Как насчет ужина? – вместо этого спросил он. Ее лицо озарила такая широкая улыбка, которая вполне могла бы вспышкой осветить всю комнату. – Договорились. Осознание того, что она увидит его через двенадцать часов, значительно облегчило рутину в виде ванной комнаты и одевания, и потом он, как джентльмен, проводил ее до две-ри, по-прежнему одетый в футболку «Хэйнс» и боксеры. Когда они замерли на проходе, Матиас, казалось, хотел что-то сказать… но потом по-зволил своим действиям говорить за себя: он одарил ее таким долгим и глубоким поцелуем, Мэлс решила, что они уже никогда не вдохнут воздуха. Мэлс ушла, пока была еще способна на это, а спуск на лифте казался вечным. Снаружи, на обочине, она с радостью обнаружила ожидающую цепочку такси, не-смотря на семь утра. Сев на заднее сиденье одного из них, она посмотрела в глаза водителя в зеркале задне-го вида. – Два сорок два на Пайн-вэй. – В пригороде, верно? – Да. Он кивнул и поехал без лишних слов. Спасибо, Господи. Когда они повернули на съезд в сторону Северного шоссе, вливаясь в пригородный поток машин, который только начинал разрастаться, она рассматривала город с возвышенно-сти шоссе. Была в городском пейзаже некая красота, высотки отражали розовые и персико-вые лучи солнца зеркальными поверхностями, дороги были относительно свободны, день только начинался, отчего центр города выглядел совсем молодым. Но, с другой стороны, после ночи секса и обещания ужина, вероятно, в ее крови было столько эндорфинов, что она не могла видеть мир только как на туристической открытке. Ее блаженство начало угасать только в тот момент, когда они доехали до высокого железного ограждения кладбища «Сосновая роща». «Что бы ты ответила, если б я сказал, что верю в Ад. Не с религиозной точки зрения, а потому, что был там». Мэлс закрыла глаза, стресс поднялся вверх по ее позвоночнику и устроился на затыл-ке. «И думаю, меня отправили обратно, с какой-то целью. Не знаю, с какой, но собира-юсь это выяснить. Может, это второй шанс...» Матиас выглядел абсолютно сумасшедшим, когда говорил все это. Он, казалось, был твердо уверен в том, что говорил, и когда она смотрела на него, в его глаза, то была близка к тому, чтобы тоже поверить. Но, может, так и бывает со всеми сумасшедшими. Они были как все нормальные за исключением выделяющейся, разрушительной особенности – их восприятие реальности кар-динально отличалось от всех остальных. Поэтому сумасшедший мог смотреть тебе в глаза с необычайной искренностью и пле-сти при этом несусветную чушь. Если отстраниться от экстраполяции, то Матиас проснулся на могиле, обнаженный. Где-то раздобыл одежду и перелез через десятифутовый забор. Потом выпрыгнул перед ее машиной. Это добавляет «против» к теории Матиаса, выбравшегося из Ада. О, еще люди, преследовавшие его… К тому же, он был вооружен. Паника задрожала на окончаниях ее нервов, когда логика начала вытеснять чувства, и над Мэлс нависло заключение, что она подвергла себя опасности. Но он ни разу не причинил ей вреда. Никогда не угрожал ей. Они были в обществен-ном месте… гостиничном номере с тонкими стенами. И мужчина, который спас ее жизнь в больнице, поручился за Матиаса. Безумец или потерянная душа? Кто он такой… И, более того, какова ее роль во всем происходящем? Мэлс потирала свою уставшую, гудящую голову, когда они припарковались перед до-мом ее матери. Заплатив водителю, она пошла по передней дорожке, старательно отказываясь смотреть на окно, над которым работал ее отец. Он бы не одобрил ее возвращение ранним утром, в той же одежде, что она носила предыдущим днем, с припухшими губами, с беспорядком на голове, несмотря на наспех собранные волосы. Открывая дверь, ей не нужно было чувствовать запаха кофе или слышать стука ложки о фарфоровую чашку, чтобы понять, что ее мама уже проснулась. Вероятно, она тоже не ло-жилась… Мэлс пересекла гостиную и увидела наполовину решенный кроссворд рядом с люби-мым креслом ее матери, а также чашку с, по всей видимости, осадком горячего шоколада на дне. Взяв кружку, Мэлс вошла на кухню. – Привет. Слушай, мне очень, очень жаль, что я не позвонила. Это было плохо с моей стороны… я просто потеряла счет времени. Ее мама не подняла взгляда от мюслей, и когда она какое-то время продолжала мол-чать, Мэлс, казалось, не могла дышать. – Знаешь, что во всем этом самое странное? – сказала она наконец. – Нет. – Если бы ты не жила здесь, я бы не узнала, что ты не пришла ночевать домой… я бы не волновалась. – Ее мама нахмурилась, смотря на кофе. – Тебе не кажется это странным? Ты взрослая женщина, официально и на деле не больше чем моя соседка по комнате. Ты уже давно не ребенок, за которым я присматриваю. Поэтому ты думаешь, что это не имеет значе-ния. Мэлс закрыла глаза, между ней и ее матерью пролегла внушительная пропасть, она сомневалась, что они вообще смогут услышать друг друга. Это, конечно, была ее вина… и речь не только о том, что она не позвонила вечером. Тихо выругавшись, Мэлс подошла к столу и налила себе чашку «Фолджерс» . Когда она снова повернулась, образ ее мамы, окутанной солнечным светом, полоснул ее словно нож: свет касался каждой ее черточки, морщинки, недостатка, с невероятной жестокостью подчеркивая ее возраст, и Мэлс была вынуждена отвести взгляд. В молчании она подумала о своем отце. Обо всем, что он пропустил после своей смер-ти, все те дни, недели, месяцы. Года. О том, как сильно ее мама скучала по нему. О доме, за которым женщина была вынуждена присматривать в одиночку. О ночах… о ночах, которые становились длиннее, спасибо ее дочери, которая вела себя как последняя сволочь. Мэлс подошла к ней и села за стол. Не напротив, а рядом. – Кажется, я влюбилась. Когда голова ее матери взметнулась вверх, Мэлс тоже была шокирована. Она не дели-лась подробностями своей жизни уже… ну, с того момента как она переехала сюда… а до этого, делиться было особо нечем. – Да? – прошептала ее мама, широко распахнув глаза. – Да, он… ну, это тот мужчина, которого я сбила. Ее мама судорожно втянула воздух. – Я не знала, что ты попала в аварию. Это… когда ты сказала, что поранилась в душе? Мэлс опустила взгляд на руки. – Я не хотела, чтобы ты волновалась. – Похоже, это объясняет отсутствие твоей машины. – Там не было ничего серьезного. Честно, я в порядке. – Ну, не считая того факта, что она чувствовала себя дерьмом из-за лжи своей маме. В повисшей тишине она приготовилась к всевозможным «о-ты-наверное-шутишь», о Матиасе или о Фи-фи. Вместо этого ее мама спросила, – Какой он? – О… – Мэлс заняла паузу, сделав глоток кофе. – Он очень похож на папу. Ее мама улыбнулась своей нежной улыбкой. – Это не удивительно. – Он… да, я не знаю, как объяснить более подробно… он просто напоминает мне па-пу. – Он католик? – Не знаю. – Он никогда не говорил о религии… ну, не считая того рассказа о возвра-щении из ада… но сейчас, когда мама спросила об этом, она подумала, что было бы классно. – Я спрошу у него. – Чем он зарабатывает на жизнь? – О, это сложный вопрос. – Господи, у него вообще есть работа? – Он хорошо с тобой обращается? – О, да. Очень. Он… хороший мужчина. – Который может оказаться совсем ненор-мальным. – Он заботиться обо мне. – Знаешь, это важно. Твой отец… он всегда заботился обо мне и тебе… – Я на самом деле сожалею по поводу вчерашней ночи. Ее мама обхватила руками чашку и уставилась в пустоту. – Я думаю, это чудесно, что ты нашла кого-то. И то, что ты вернулась домой сегодня целой и невредимой. О, черт… об этом она не подумала… что ее мать не просто сидит и ждет, но, вероят-ней всего, переживает ту ночь, когда сотрудники полиции пришли к ее парадной двери. – Могу я кое-что спросить о папе? – внезапно спросила Мэлс. – Да, конечно. Черт, в голове не укладывалось, что она поднимала эту тему. – Он хорошо к тебе от-носился? Ведь его постоянно не было, верно? Вечно на работе. Взгляд ее матери забегал. – Твой отец был очень предан этому городу. Работа была всем для него. – А что насчет тебя? Куда вписывалась ты? – О, ты меня знаешь, я не стремлюсь быть в центре внимания. Хочешь еще кофе? – Нет, мне хватит. Ее мама встала со своей чашкой, подошла к раковине и смыла несъеденные мюсли. – Так, что еще с твоим загадочным кавалером. Скажешь, как его зовут? – Матиас. – О, хорошее имя. – У него амнезия. Он не может рассказать ничего, кроме своего имени. Ее мама нахмурила брови, но без осуждения, беспокойства или злости. Просто спо-койное принятие. – Я надеюсь, за ним следит хороший доктор – Да, он был в реанимационном отделении. И он в порядке… память возвращается. – Он живет здесь, в Колдвелле? – Сейчас да. – Мэлс прокашлялась. – Знаешь, я бы хотела, чтобы вы познакомились. Мама замерла у раковины. А потом быстро заморгала, будто с трудом сохраняла само-обладание. – Это было бы… замечательно. Мэлс кивнула, не зная, возможно ли это вообще. Но дело в том, что она так мало дава-ла своей матери, и сейчас, Матиас был… по крайней мере, казался… большим событием в ее жизни. Поэтому казалось подобающим рассказать о нем. Хотя, блин, после всего этого времени, эта откровенность казалась странной и нелов-кой… межличностный эквивалент спортивного белья, брекетов или ученических прав. Что более важно, до этого момента, этого утра, этой кухни Мэлс не осознавала, что выросла. Не сильно, на самом деле. После смерти отца она выпала из жизни во стольких смыслах, чувства ушли в регресс и глубоко спрятались за карьерными целями, что вылилось в болезненное недовольство абсолютно всем. Матиас встряхнул ее. Пробудил ее. И ей не понравилось то, что она увидела в чертах лица своей матери. – Да, – сказала она. – Я не знаю, как долго он задержится в городе… но я на самом де-ле хочу, чтобы ты познакомилась с ним. Ее мама кивнула и, казалось, лишний раз вытерла столешницу. – Когда захочешь. Я всегда здесь. Боже, это было правдой, не так ли? И почему ей казалось, что это была ноша? Мэлс подняла взгляд на электронные часы на плите и встала с кружкой в руке. – Ду-маю, мне пора собираться. – Возьмешь мою машину сегодня? – Знаешь… да, пожалуйста. А сейчас ее мама по-настоящему улыбнулась, перманентная печаль, которая, казалась, была там всю вечность, исчезла с ее лица. – И хорошо. Я хочу помочь тебе, чем угодно. Мэлс замерла в арочном проеме в коридор. – Прости. Ответная улыбка матери была не слабой, а понимающей. Ага. Она только сейчас осоз-нала, насколько они разные… и она задумалась, почему перепутала последнее за первое. – Мэлли, все нормально. – Нет ничего нормального, – сказала Мэлс, отвернувшись и направившись к лестнице. – Совсем ничего.
***
Вообще говоря, Матиас был не в той ситуации, чтобы строить планы относительно ужина. Он просто не мог упустить шанс снова заполучить Мэлс в свою кровать – обнажен-ной. Или на полу. У стены. Над раковиной. Да где угодно. Но дело в том, что ему пора шевелить ногами. Он засиделся в Колдвелле, на виду в этой гостинице… слишком близко к Мэлс. Пора отчаливать. Пребывая в мрачном настроении от необходимости покинуть Колдвелл, он вышел из ««Мариот», пистолет с глушителем, принадлежавший Джиму, спрятан за пазухой, купленная в сувенирном магазинчике кепка была натянута до солнечных очков. День выдался чуть теплый, и с облаками, за ночь неровно покрывшими небо, темпера-тура вряд ли поднимется еще выше… – Утренняя прогулка до магазина со сладостями? Матиас замер и обернулся. Джим Херон магическим образом появился позади него, и, почему-то, это не стало неожиданностью. Шок вызвали эмоции, нахлынувшие на него, когда он посмотрел в глаза мужчины. Протянув руку, он хрипло сказал, – Спасибо. Темно-русые брови взлетели вверх, и Херон по-странному застыл, пешеходы разбива-ли строй, обходя их, а потом снова сбивались в толпу. – Что? – спросил Матиас, не убирая руки. – Слишком гордый, чтобы принять благо-дарность? – Ты никогда не благодарил ни меня, ни кого бы то ни было. Ни за что. Повисло молчание, и в груди Матиаса укрепилось резонирующее чувство, подсказы-вающее, что слова Херона были правдивы. – Чистый лист, – пробормотал Матиас. Сжав протянутую руку, Джим спросил, – За что благодарность? – За то, что присмотрел за моей девочкой прошлым вечером. Я твой должник. После паузы, Джим ответил таким же хриплым голосом, – Всегда пожалуйста. И я мо-гу догадаться, что подняло тебя на ноги. Поехали ко мне… у меня полно патронов. Решив, что это сбережет деньги, Матиас целиком и полностью ухватился за предло-жение. – Где ты припарковался? – Вон там. Быстрый переход через улицу, и он уже сидит с парнем в черном Эксплорере . Когда они выехали на главное шоссе, Матиаса не отпускало навязчивое желание по-глядывать на заднее сиденье, и он уступал паранойе время от времени. Но позади не было никого-и-ничего. Что за чертовщина… – Так, как поживает твоя память? – спросил Джим. – Все так же. – Матиас не стал продолжать, потому что казалось чертовски странным выкладывать сейчас теорию «Назад-из-ада». Одно дело – рассказать об этом дерьме Мэлс. Но выложить его Джиму… словно спустить штаны перед парнем. Ни в коем случае. Матиас потянулся и включил радио. – … тело женщины найдено на ступенях парадной лестницы Библиотеки Колдвелла. Триша Голдинг, вторая жена Томаса Голдинга, генерального директора «КорТех», была най-дена с вскрытым горлом, часть ее одежды собрал ранним утром мусороуборщик. ОПК отреа-гировало незамедлительно, сотрудники до сих пор работают на месте преступления. По офи-циальным данным, убойный отдел отрабатывает версию очередного серийного убийцы в городе, но внутренний источник эксклюзивно поведал «WCLD», что случай увязывают с другой жертвой, а также со светловолосой девушкой, найденной… Диктор продолжил бубнить, а Матиас заметил, что Джим с силой сжал руки на руле-вом колесе, так, что побелели костяшки. – Что такое? – спросил он у парня. – Ничего. Ну да, точно. Но это не его дело, и, к тому же, у него полно собственного дерьма за пазухой. Еще одна ночь здесь, пообещал он себе. Одна последняя ночь с Мэлс, и потом он возьмет оставшуюся сотку долларов, кинется за билетом на автобус… и направится на Ман-хэттен. Ему нужно там что-то. Он чувствовал это. Но, блин, задача не из легких. Нью-Йорк – насколько большой город? А у него так ма-ло денег осталось. И все же, у Матиаса возникло ощущение, что если он доберется до Боль-шого Яблока, то каким-то образом ему укажут путь… к чему бы там, блин, ни было. Поэтому ему нужны патроны… он не станет рисковать тем, что могло ждать его. В последнее время было немного приятных сюрпризов. Не считая Мэлс Кармайкл. ----------------------------------------- Ford Explorer (англ. Исследователь) - американский полноразмерный кроссовер (с 1 по 4 поколения — среднеразмерный внедорожник), выпускающийся компанией Ford Motor Company с 1990 года и по настоящее время.
Мэлс не успела доехать до ККЖ. Ее телефон зазвонил сразу же, как она вышла из дома, и, достав сотовый из сумки, она застонала в голос. В ее голосовой почте было три сообщения, на которые она не ответила в течение ночи, и это был Придурок Дик. Что произошло, пока она… была занята. – Алло? – Ты почему не проверяешь свой гребаный телефон? – Прости. – И нет, она не собирается объяснять, что была «занята», иначе Дик может сам додумать «чем именно»… и будет прав. – Что стряслось? – Кармайкл, ты в курсе, что работа журналиста – круглосуточная? Ну, последние два дня он впервые обращается с ней, как с репортером. – Что-то про-изошло? – А тебя радио не разбудило этим утром? – Когда она не ответила, Дик выругался. – Еще одна мертвая блондинка… найдена на ступеньках Колдвелловской общественной биб-лиотеки. Я хотел, чтобы ты была там час назад… – Я уже в пути. Повисла секунда молчания… словно он хотел завести тираду «шевели задницей». – Не напортачь. – Не напортачу. – Мэлс улыбнулась про себя. – Кстати, я отрабатываю свежую версию на ту проститутку со своим источником из полиции. Я знаю кое-что, что неизвестно никому. Сейчас он на самом деле казался впечатленным. – Серьезно? – Позднее. Повесив трубку, она опустила часть «надеюсь», потому что не хотела давать боссу со-мнительную информацию… к тому же, Монти не позволит ей пустить в ход информацию. Он нуждается в успехе, который предоставит ему это стукачество. Включив радио, она…. – …убойный отдел отрабатывает версию очередного серийного убийцы в городе, но внутренний источник эксклюзивно поведал «WCLD», что случай увязывают с другой жерт-вой, а также со светловолосой девушкой, найденной… Ууу, догадайтесь, кто был этим «источником»? Монти не был моногамен, вот уж точно. Колдвелловское городское книгохранилище всегда напоминало ей то, что показали в «Охотниках за привидениями» , то есть Нью-Йоркскую общественную библиотеку. На са-мом деле, наводит на мысль, а нет ли сознательного умысла в строительстве «больше и луч-ше, чем на Манхэттене»: по всему фасаду протянулись коринфские колонны , наверху – фронтон с богами и, да, два внушительных каменных льва охраняли с обеих сторон вели-чественный вход в стиле неоклассицизма . Припарковав машину мамы у счетчика, она бросила в него четыре четвертака и пере-секла Вашингтон Авеню. И дураку понятно, где нашли тело, один ноль в пользу наглядности: экспозиция располагалась прямо посреди каменной лестницы, поднимавшейся к трем главным дверям. Полицейская лента была натянута от одного льва ко второму, перекрыт всякий доступ, поэтому она ошивалась позади, пытаясь найти Монти. Непонятно почему его не было, и, как и остальные репортеры, от других она получила немного: все сотрудники ОПК твердили одно – «пресс конференция в одиннадцать». В конце концов, Мэлс взяла перерыв и, заскочив в «Au Bon Pain» через улицу, зака-зала очень горячий кофе-без-сахара-и-сливок и ореховую булочку размером с ее голову. Вернувшись на место преступления, она съела сахарную бомбу и завела будничный разговор с незнакомцем. Подпитанный ободряющими средствами, ее мозг проиграл каждую секунду прошлой ночи… Хотя мысли были не порно-направленности. Сомнения влезли между поцелуями, ко-торые она помнила, странный, чужеродный страх заставил ее нервничать. Даже если они поужинают сегодня, ему все равно придется уехать. И также остаются другие проблемы… С мрачным смирением Мэлс достала сотовый. Набрав номер Тони, она выждала один гудок… второй… третий… – Где мой завтрак? – спросил он. Мэлс засмеялась. – Боюсь, все еще у Мики Ди . – Знаешь, я всегда могу заставить тебя взять снова мою машину. – Я сегодня на маминой. Может завтра? Мы снова можем заняться делом. Слушай, ты случайно не говорил с кем-нибудь из своих баллистиков ? – О, черт. Да, говорил. Кое-кто хотел бы встретиться с тобой. – Он же не из полиции? – Читаешь мысли? – Ну, через час я должна поехать в главное управление, на пресс конференцию, поэто-му я буду там. – Окей, вот в чем фишка. Он чувствует себя немного неуютно из-за этого. Он не хочет проблем, и подписался только потому, что я помог ему с женой пару лет назад. Его зовут Джейсон Коннэот, и он работает в отделе криминалистов. Давай я позвоню ему и узнаю, как именно он хочет все провернуть… может, он вовсе откажется разговаривать с тобой на тер-ритории копов. – Тони, спасибо тебе огромное. Просто позвони или сбрось сообщение. – Договорились. Она повесила трубку с мыслью, что выйдет крайне неловко, если гильза, которую она нашла в кармане с мелочью, совпадет с другими. Какая-то ее часть сомневалась, что она действительно хочет это знать… но именно благодаря этой тревоге она должна была выяснить. Одно дело вести себя крайне странно по-тому, что она влюбилась и не хочет страдать… а парень, о котором идет речь, не был безо-пасным в эмоциональном плане. И другое дело – позволить этой хрени встать на пути ее ра-боты, угрожать ее безопасности или общественным интересам. Мэлс смотрела на библиотечную лестницу, и ей не нравилось, куда ее заводили мыс-ли. И дело не только в окружающих Матиаса тайнах. Она так долго жила размеренной, спокойной жизнью, неудовлетворенная ею, но не желающая что-то менять, в Колдвелле, вечно в положении «нейтрал» … настолько, что не поняла, в какую яму себя закопала. И сейчас вопрос в том: что ей делать со всем этим.
***
– Значит, ты снова встречаешься с той журналисткой? Когда Матиас сел на диван Джима и зарядил чужой пистолет, он совсем не хотел об-суждать сейчас Мэлс. – Спасибо за это. И за утренний ланч. Пастрами и хлеб, с которыми появился парень, казались лишними в одиннадцать утра, но его желудок был за, и от завтрака осталась лишь смятая бумага, в которую были за-вернуты сэндвичи, а также стопка пустых пачек от картофельных чипсов. – Так что? – переспросил Джим. Матиас потер бровь большим пальцем. – Да. Но после этой ночи я уезжаю. – Куда. – Куда-нибудь. – Колдвелл – хорошее место. Достаточно большое, чтобы затеряться, достаточно ма-ленькое, чтобы владеть ситуацией. Мимо кассы. И как бы он ни доверял Херону в некоторых вопросах, он не станет упо-минать про Манхэттен. Ветхий телевизор в углу вспыхнул логотипом филиала местных «Эн-Би-Си» , а по-том включился обзор новостей. Джим тут же обернулся и уставился на экран, он был так со-средоточен, казалось, что он мог глазами взорвать ящик. – …команда «WCLD-Six» с последними новостями, погодой и спортом. – Телеведу-щая была почти как надо, но волосы слишком светлые, голос – чересчур высокий, а руки слегка дрожали – набор совсем не подходящий для уровня Нью-Йорка, но определенно луч-ше среднезападной аудитории. – Главный сюжет на сегодня – жертва, обнаруженная ранним утром на ступеньках Колдвеллской общественной библиотеки. Глава Колдвеллской Полиции Фануччи провел утром пресс-конференцию, и наша команда была там… Матиас позволил телеведущей бубнить на заднем плане, а сам присмотрелся к измене-ниям в Хероне. И не он один: вошел его напарник по комнате с пустой мусорной корзиной, посмотрел на Джима, а потом, выругавшись, резко развернулся и снова направился к выходу. Что, черт возьми, происходит? – …странный узор, вырезанный на животе жертвы. Предупреждаем – следующие кад-ры могут быть неприемлемы для некоторых категорий зрителей. На экране появился крупный план, по всей видимости, кожи и покрасневших царапин, вырезанные отметины напоминали какой-то язык… Матиас моргнул. Еще раз. А потом какая-то часть его мозга вырвалась из-под контро-ля с такой силой, что он взревел и вскинул руки к вискам… Черная тюрьма… извивающиеся тела… одно, которому там не место… О, Боже, была одна девушка, которой там совсем не место… Боль завладела им, его тело на интуитивном уровне вспомнило все то, что с ним тво-рили. Когда воспоминания обрушились на него, ночной кошмар, который он пережил про-шлой ночью, предстал перед ним как нечто живое, то, что произошло с ним в недавнем про-шлом, ухватилось за него зубами и когтями, которые рвали его плоть… – Матиас? Матиас… что, мать твою, происходит? Джим стоял перед ним, его глаза, моргая, ничего не видели. – О… Боже… – услышал он свой стон, накренившись на бок. Ад… он был в Аду, подвергался пыткам, застряв в вечной тюрьме после того, как его застрелил… – Исаак Рос, – выпалил он. – Он убил меня, ведь так? Он застрелил меня за… Алистар Чайлд. Тот, о котором рассказывал Джим, мужчина, у которого забрали сына, и его дочери грозила опасность… Матиас угрожал дочери, но у нее был защитник, натрени-рованный, очень профессиональный защитник, который, в итоге, одержал верх, выстрелив Матиасу в грудь. Он умер на полу в доме Чайлда-старшего… Еще больше воспоминаний нахлынуло на него, словно ощущаемые физически взрывы, агония вырывала крики из его суставов и конечностей. – Матиас, приятель… Внезапно образ светловолосой девушки с рунами на животе, в изорванной в клочья, окровавленной накидке, вышел на первый план… и остался с ним. – Она была там со мной. – Его голос стал неожиданно сильнее и четче, незатронутый бушующим в его голове ураганом. – Девочка… была пленена со мной. Повисла пауза. А может, он еще и оглох? – Кто? – спросил Джим ледяным голосом. – Девочка со светлыми волосами… Его предплечья сжали, и Матиас понял, что это Джим схватил его. – Скажи, как ее зо-вут. – Девочка со светлыми… – Как ее имя? – сейчас голос Джима сорвался. – Скажи… – Я не знаю… – Матиас почувствовал, как его самого трясет, будто Херон пытался вытрясти ответ из него. – Я не… знаю только, что она была невиновной… ей там не место… Ругань, тихая и грязная, привлекла его внимание. – Кто она? – услышал Матиас свой голос. – Она в порядке? – спросил Джим. – В аду не место покою, – ответил он. – Мы все были там, и они не знали милосердия. – Кто они? – Демоны… ---------------------------------------------
«Охотники за привидениями» (англ. Ghostbusters) - кинофильм 1984 года режиссёра Айвана Райтмана.
Фронто́н (фр. fronton, от лат. frons, frontis - лоб, передняя часть стены) - завершение (обычно треугольное, реже - полуциркульное) фасада здания, портика, колоннады, ограниченное двумя скатами крыши по бокам и карнизом у основания. Неоклассици́зм - термин, применяемый в российском искусствоведении для обозначения художественных явлений последней трети XIX и первой четверти XX веков, которым присуще обращение к традициям искусст-ва античности, искусства эпохи Возрождения или классицизма (в музыке - также и эпохи барокко). В зарубеж-ном искусствоведении неоклассицизмом называют классицизм в архитектуре и изобразительном искусстве вто-рой половины XVIII - первой трети XIX веков, в отличие от классицизма более раннего периода. «Au Bon Pain» - сеть булочных. Сокр. От «МакДональдс» Баллистика (от греч. βάλλειν - бросать) - наука о движении тел, брошенных в пространстве, основанная на математике и физике. Она занимается, главным образом, исследованием движения снарядов, выпущенных из огнестрельного оружия, ракетных снарядов и баллистических ракет. Существует понятие терминаль-ной (конечной) баллистики, имеющий отношение к взаимодействию снаряда и тела, в которое он попадает, и движению снаряда после попадания. Терминальной баллистикой занимаются оружейники-специалисты по сна-рядам и пулям, прочнисты и другие специалисты по броне и защите, а также криминалисты. Одно из положений автомобильной коробки передач Копченое мясо Национа́льная широковеща́тельная компа́ния, сокр. «Эн-би-си́» (англ. National Broadcasting Company, сокр. NBC) - американская телевизионная сеть. Телекомпанию часто называют «павлином» из-за её стилизован-ного логотипа, созданного изначально для цветных телепередач.
– Ну, если бы не Тони, я бы не женился. Тихо рассмеявшись, Мэлс не могла не заметить, что мужчина, небрежно идущий ря-дом с ней, оглядывался через плечо. – Тони – хороший парень. – Лучший. После пресс-конференции она встретилась с Джейсоном Коннэотом, как они догова-ривались, в торговом центре под открытым небом, в паре кварталов от участка. Наглядный пример теории «затеряться в толпе», и у нее возникло предчувствие, что их анонимности ни-чего не грозит: они – всего лишь двое людей в потоке покупателей, сновавших по магазинам «Victoria’s Secret» , «Bath & Body Works» и «Barnes&Noble» . Ничего подозрительного. – Так, вот гильза, – сказала она, незаметно передавая ему конверт с патроном. – Я за-вернула ее в «клинекс», чтобы не потерять. – Можешь сказать, где ты ее достала? – Нет. Но могу рассказать, что я ищу. – Сейчас именно она оглядывалась по сторонам. – Я хочу выяснить, не была ли она выпущена из того же оружия, из которого стреляли про-шлой ночью в «Мариот». Друг Тони не сводил с ее взгляда. – Если оружие одно, то я буду вынужден рассказать, кто дал мне его. – Я поступлю лучше. Я сама скажу, чья она и где найти хозяина. О, блин… пожалуйста, пускай до этого не дойдет. Приятель Тони заметно расслабился. – Хорошо, потому что я не хочу проблем. Мэлс замерла и протянула ладонь. – Даю слово. – Это займет не меньше дня – сказал он, когда они встряхнули руками. – Без проблем. Позвони, как закончишь… я не буду надоедать тебе. Когда они разделились, Мэлс решила пройтись вдоль витрин магазинов, время от вре-мени останавливаясь. Город выделил эту улицу в пять кварталов под пешеходную зону уже давно, но она впервые здесь прогуливается… и казалось приятным затеряться в толпе, при-твориться, что живет скучной/нормальной жизнью и совсем не спит с вооруженным незна-комцем, у которого в друзьях водятся парни вроде Херона. Стоя перед витриной очередного магазина, она нахмурилась и достала сотовый. Но не для того, чтобы ответить на звонок или написать смс. Она посмотрела на дату… Годовщина смерти ее отца. Поначалу она не могла понять, что напомнило ей об этом, но потом увидела, что оста-новилась перед обувным магазином, вывеска «Распродажа зимней обуви» висела над строем зимних ботинок… которые могут оказаться полезными и весной на севере Нью-Йорка: позд-ний апрель может порадовать всеми вариантами погоды от ясного солнца и до депрессивно-серого дождя или снежной бури… или даже дождя со снегом или ледяного дождя… который делает дороги супермокрыми и опасными, а торможение – невозможным… увеличивая веро-ятность смерти в ДТП. Особенно во время полицейской погони на высокой скорости. Она резко закрыла глаза. А потом сделала телефонный звонок, которого не делала ни-когда раньше. – Алло? Мэлс услышала голос матери, и глаза защипало от слез. – Ты не сказала ничего сего-дня утром… и я забыла. Последовала пауза. – Знаю. Я не хотела напоминать тебе, если была такая вероятность, что ты не думала об этом. Забавно, она впервые звонила из-за этого. Но с другой стороны, через три года после трагедии, утрата и скорбь были столь сильными, чтобы иметь хоть какое-то самообладание. – Как ты, справляешься? – спросила она. Услышав удивление в голосе матери, Мэлс захотелось пнуть себя под зад. – Я… сей-час, когда ты позвонила, мне определенно лучше. – Ты скучаешь по нему не меньше, чем я. – О, да. Каждый день. – Пауза. – Мэлс, ты в порядке? Сказано тоном «Кто-ты-такая-и-что-ты-сделала-с-моей-раньше-скрытной-дочерью». – Мам, у тебя есть планы? – Девочки по бриджу зовут меня на ужин. – Хорошо. Я… может, снова задержусь сегодня. – Все в порядке… и спасибо, что предупредила. Спасибо за… – Задыхающийся звук прервал ее милый голос. – Спасибо, что позвонила. Мэлс разглядывала широкие подошвы зимних ботинок, которые магазин отдавал практически даром. – Мам, я люблю тебя. Повисла длинная пауза. Ооочень длинная. – Мам? – Я здесь, – донесся хриплый ответ. Затем раздалось шмыганье носом. – Я здесь. – Я очень рада этому. – Мэлс отвернулась от обуви, торговой улицы, всех людей. – Я предупрежу, если останусь на ночь у него, окей? – Пожалуйста. И я тоже тебя люблю. Повесив трубку, Мэлс в трансе вернулась к полицейскому участку, вошла через па-радный вход и направилась сразу же через черный к парковке, где оставила мамину машину. Она поехала не в офисное здание «ККЖ». Направляясь прочь из города, она исправно останавливалась на каждом светофоре, прилежно включая поворотники и соблюдала дистанцию… но совсем не понимала, куда едет. Пока не оказалась перед воротами кладбища «Сосновая роща». Какая-то ее часть застонала. Она не хотела этого. Учитывая все, что происходит сей-час в ее жизни. Но, с другой стороны, исходя из правила «Страдание предпочитает компа-нию», время было выбрано как никогда идеально. Мэлс без затруднений нашла могилу отца, и, остановившись на обочине дорожки, она не удивилась, обнаружив, что участок был засажен всевозможными весенними цветами – желтыми нарциссами, тюльпанами, миниатюрными крокусами. Ее мама все предусмотрела, ну конечно. И, без сомнений, она приходила сюда не по особенным датам, а регулярно. Покинув участок, Мэлс пересекла бледно-зеленый газон, молодая трава упруго вы-прямлялась после ее шагов. Другие могильные камни поросли дебрями, ветки деревьев и участки лишайника по-крывали их вершины или основания. Но не могилу ее отца. Она была вычищена, ни следа, что прошло уже три года. Мэлс наконец села на колени, чтобы провести рукой по кресту, вырезанному на сером граните. Она вспомнила голос Матиаса, когда он говорил об Аде с такой уверенностью, с какой она обычно говорила о работе в газете, проживании в Колдвелле и потере отца. В его словах сквозил личный опыт. Мэлс снова провела пальцами по распятию. Забавно, она особо не обращала внимание на религиозные атрибуты, которые люди помещают на могилы, будь то ангелы с расправлен-ными крыльями, Дева Мария с опущенной головой или Звезда Давида… вне зависимости от религии, она считала эти предметы украшениями, не думала, что они несут некую божест-венную цель. Сейчас ей так не казалось. Она была рада, что земля ее отца была отмечена символом веры, была рада, что он всегда ходил в церковь по воскресеньям… хотя, будучи подростком, она ненавидела терять целое утра сна. Внезапно Мэлс взмолилась с липким страхом, совершенно безосновательным, чтобы ее отец был в раю. Если кто-то из любимых попал в ад… это немыслимо.
***
Джим терял свой гребаный драгоценный разум. Когда тело Матиаса обмякло на диване, его рот шевелился так, будто он пытался заго-ворить… но ничего не раздавалось. Будто на его когнитивной дороге образовалась пробка. – Говори со мной, – рявкнул Джим, пытаясь достучаться до парня. – Ты знал ее? Ты ее видел? Она в порядке? Губы шевелились, особенно когда Джим снова затряс парня. – Матиас… – Девочка… она там. – Матиас стянул очки с лица и уставился прямо в глаза Джиму… но, казалось, он на самом деле не был сфокусирован на том, что находилось перед ним. – В аду. Блондинка там… я был с ней. – Она в порядке? – тупой вопрос. Конечно, Сисси не в порядке. – Что… – Я правда был там, – сказал мужчина, пытаясь подняться, будто вертикальное поло-жение поможет расчистить голову. – Меня вернули назад… зачем меня вернули? Что я дол-жен сделать? Хотя его мозг был преимущественно зациклен на Сисси, Джим заставил себя вклю-читься в происходящее: он ждал именно этого момента. Это его возможность. Его дебют. Но, черт… Сисси… Джим прокашлялся. Дважды. – Ты вернулся, потому что в этот раз нам нужно, чтобы ты сделал верный выбор. – Выбор? – На перепутье. Джим надеялся, что сможет прояснить хоть что-нибудь. – Ты, эм, в какой-то момент ты должен будешь выбирать, и если ты не хочешь вернуться туда, откуда вырвался, то должен будешь выбрать праведный путь, это не то… к чему ты привык. – Значит, это правда? Про рай и ад? – И ты получил второй шанс. – Почему? – Дьявол играет нечестно. Матиас внезапно сфокусировался на нем. – Ты был там. Внизу… и, боже, ты был там… и та женщина, существо… неважно… дерьмо, медсестра! – Что, прости? – Медсестра, которая заботилась обо мне в больнице после аварии… которая наткну-лась на меня в гостинице! На мгновение Джиму захотелось треснуть себя по голове. – Дай угадаю. Брюнетка? – Она была там, внизу. И ты был с ней… она привязала тебя… – Парень внезапно за-молчал. – Эм, да… ты был там. Чудно. Просто-мать-его-изумительно. Матиас видел любовные игры? И потом до него дошло. Если видел Матиас, значит, видела и Сисси… Господи, а он думал, что это было ужасно, просто наткнуться на нее после? От желания убивать он сжал руки в кулаки. – Как именно ты вовлечен во все это? – требовательно спросил Матиас, сузив глаза… Глухой хлопок прервал все ответы Джима, звук, с которым он был слишком хорошо знаком, чтобы спутать с чем-то другим. И все же, он не мог поверить, что расслышал все вер-но? Нет, подумал он, потянувшись за сороковым, пуля определенно вошла в дерево: под-тверждением стало внезапное появление Эдриана в комнате. Ангел достал свой пистолет, и выглядел чертовски раздраженным. – У нас компания, – рявкнул он. – Не Девина. – Джим бы почувствовал ее, и как бы он ни был рад увидеть сучку и вы-сказать ей все, что он мать его думал, он не чувствовал ни единого позыва. – Нет, другие гости. Черт. Спецподразделение, должно быть, следило за «Мариот», видело, как они уезжа-ли. Не удивительно… просто отстойный выбор времени, когда Матиас выглядел так, будто кто-то выключил его из электросети: ему стало лучше, но он не полностью пришел в себя. – Давай я выйду туда, – сказал Джим скучающим тоном. – Я знаю, как они натрениро-ваны… – Что происходит? – спросил Матиас, вставая. – Ничего… – Ничего… Матиас схватил пистолет, который ранее заправил свинцом, его энергичность удивля-ла. – Дай мне… – Ты останешься с Эдрианом… – К черту… – Для справки: цель – ты. – И поэтому ты решил, что у меня беда с прицелом? – Матиас сосредоточился на Эде. – Что ты увидел снаружи? – Не много. Услышал хруст ветки сбоку, потом заметил черный блик, который не был тенью. А затем почувствовал, что меня зацепили… бесит, жутко. Спустя секунду глухого молчания до него дошло, что он ляпнул… и до Матиаса тоже. – Тебе нужен врач? – спросил последний. – Нет, я в норме. Ангел отвернулся, показывая дырку в куртке размером с горошину… точно в центре спины, стиль профессионального убийцы. Очевидно, спецподразделение все еще учило новобранцев меткой стрельбе: если бы Эдриан был жив в общепринятом смысле, то он умер бы в считанные секунды, единство его мускул в грудной клетке превратилось бы в гамбургер. Готов поспорить, тот оперативник удивился, когда его жертва просто обернулась и посмотрела на него так, будто нахал всего лишь смачно жевал резинку в кинотеатре… а потом и вовсе исчез на пустом месте. – Адский у тебя, должно быть, бронежилет, – пробормотал Матиас. – Ты останешься здесь, – приказал Джим. – Эд, ты… А потом из ниоткуда поднялся ветер, завывание означало нечто большее, чем переме-ну в погоде, свет исчез с неба не потому, что поднялась буря, о которых рассказывал Джим Канторе , но потому, что появились приспешники демона. Черт, один взгляд на Эдриана и стало ясно, что они в дерьме. На лице ангела появи-лось то опасное выражение, которое указывало, что в данный момент с этим его настроением, с ним не договоришься. И, вот так сюрприз, достав хрустальный кинжал, он дематериализовался прямо на глазах Матиаса, направляясь в одиночку на поле боя с очевидной целью умереть там. – Я все правильно увидел? – спокойно спросил Матиас. Джим посмотрел на него, потянувшись за собственным кинжалом. – Ты остаешься здесь. Мы разберемся с этим. Матиаса, казалось, вообще не беспокоило это внезапное исчезновение. Но с другой стороны, он только что вспомнил часть своего прошлого, поэтому, очевидно, понимал, что демоны существуют… и что реальность была вполне эластична, когда дело касалось очевид-ных фактов. Он же, однако, проверял оружие так, будто собирался его использовать. – Даже не думай об этом, – отрезал Джим. – Ты мне нужен в безопасности. Подбежав к двери, он посмотрел, обратил ли парень на него внимание, но не состоя-ние Матиаса привлекло его взгляд. Пес перебрался к тесной комнате, где лежало тело Эдди, и уселся прямо у двери… будто он охранял священные останки ангела. И это хорошо. В настоящий момент он воспользуется любой помощью. Когда Матиас слегка отодвинул шторы, выглядывая наружу, Джим дематериализовал-ся, молясь, что сможет взять ситуацию под контроль прежде, чем его босс загорится какой-нибудь блестящей идеей. Последнее, что ему нужно, – это пара джокеров в колоде. ------------------------------------------------------------ Victoria’s Secret (англ. Секрет Виктории, транслит. Викториа’c Сикрет) - одна из наиболее известных в мире компаний по продаже женского белья, базируется в Колумбусе, США.
«Bath & Body Works» - американский бренд, выпускает ароматизированные серии по уходу за телом и ароматы для дома. «Barnes&Noble» - книжный магазин. Джим Канторе – американский метеоролог. Самый известный ведущий Канала погоды.
Осматривая посыпанную гравием дорожку, Матиас учуял, что запахло дурно … но де-ло не в общепринятом смысле, едой трехнедельной давности. Эта вонь затронула не только его нос; она проникла в каждую пору его кожи и скрутила желудок… и он знал, что это было. Это ад, в котором он побывал, заявил о себе. Ужасающая зараза, которая нагнаивалась в его плоти. Она вернулась. Вернулась за ним. Липкий страх парализовал его конечности, заморозил на месте, делая неспособным к мысли или действию. Пытки и беспомощность, чертова бесконечность того, что он встретил в аду, стали страданием, которое он не мог стерпеть… К черту. Это. Боец внутри него вышел вперед, обрывая все эмоции, холодная логика, которая так долго определяла его сущность, взяла верх и вернула контроль, закрывая дверь перед всем и вся, кроме одного простого факта: они не получат его. Он, мать его, ни за что на свете туда не вернется. Не важно, чем придется пожертвовать, кого придется убить… он не спустится туда снова. Оружие было заряжено. Тело – готово к действиям. Разум – острым. Это он знал наверняка. Со всем остальным придется разбираться на ходу. Быстрый осмотр на предмет дверей не привел абсолютно ни к чему: похоже, был всего один вход/выход… если, конечно, не принимать в расчет окна. В ванной он нашел искомое: набор рам три фута в ширину и четыре – в высоту, вы-ходивших на лес позади дома. Быстрый осмотр завершился мыслью, что, черт, небеса стем-нели как при сумерках, солнце не спряталось, оно было поглощено плотной тучей, налетев-шей из ниоткуда. Но его беспокоил не внезапный ливень: внизу, на земле, двигались тени, но не потому, что кто-то баловался в лесу с фонариком. Ярость распахнула центр его груди. Перепутье? Вот уж нахрен… скорее месть. В этот момент, у него была возможность отомстить ублюдкам, и он определенно оторвет от них па-ру фунтов плоти на пути в могилу. Открыв защелку на окне, он внезапно почувствовал себя Популярным Парнем и был готов дарить свою любовь направо и налево… спецподразделению, копам, демонам, кто по-падется на его пути. Окно подалось вверх без проблем, тихо, плавно, но, тем самым, оно запустило порыв холода внутрь, холодный ветер ударил прямо в лицо. Оторвавшись от пола, он протиснулся через относительно маленькое окно, испытывая благодарность за две вещи: во-первых, за то, что у него не было прежнего тела… потому что его когда-то широкие плечи и мощная грудь едва ли пролезли бы. И во-вторых, за то, что на улице было темно как в чулане, несмотря на дневное время. Ему же на пользу: укрытие – его друг… а в настоящий момент, он обалдеть какая лег-кая мишень. Окно находилось в пяти футах над шестидюймовым выступом , пробегавшим по периметру гаража, и, беспорядочно передвигая руки и ноги, он развернулся, поставил туда мыски своих Найков и закрыл окно. Если он пойдет направо, то ему придется повернуть за угол и оказаться у лестницы. Налево? Там была покатая крыша, которая сократит расстояние до земли и увеличит вероятность того, что приземляясь, он не разобьет свою искалеченную ногу вдребезги. Идем налево. Двигаясь по краю, он держался за подоконник столько, сколько было возможно; потом пришлось вцепиться ногтями в обшивку, силясь удержать равновесие в теле, чтобы не свалиться со стены здания. Ветер совсем не помогал. Но он добрался до середины крыши. Не теряя времени, Матиас дополз до дальнего края и спрыгнул. Приземлившись на примятые листья и мягкую землю, он тут же присел и достал пистолет. Отовсюду доносился шум, предполагавший, что в лесу за гаражом было полно народу, существ, плевать кого-там. Он замер, двигались только его глаза. От недостатка пространственного зрения требовалась сноровка для стрельбы на даль-ние расстояния, так что, вкупе с его ограниченной подвижностью, ситуация была из разряда спрячься-и-затаись. Паук и муха и все такое… Кто-то здоровый шел на него из-за дома слева, быстро и тяжело, земля вибрировала от веса. Матиас навел сороковой на кто или что бы там ни было. Трехмерная тень вылетела из-за гаража, безликое, бесформенное создание передвига-лось как принтер на подобии двух ног. Но не все было радужно в его убогом мирке: оно, ка-залось, было ранено, позади плелся след дыма, когда чудовище казалось, спасало свою нечес-тивую жизнь. То, что следовало за ним, размывало границы между добром и злом. Сосед Джима по комнате был похож на ангела мести, преследуя, очевидно, свою жертву. Занеся хрустальный кинжал над плечом и с лицом, искаженным воинским гневом, Эдриан был чертовски намерен убить этого демона. Именно это он и сделал, прямо перед Матиасом. Мужчина подпрыгнул в воздухе, броском сокращая дистанцию между ними, несмотря на отчаянные потуги демона удрать. Но не все пройдет гладко… острие стеклянного ножа устремилось вперед, и это плохая идея: это «оружие» не казалось достаточно прочным. Неверно. Когда острие вошло в затылок, тень взревела так, как металл скрежещет по металлу… именно это Матиас слышал на протяжении веков, проведенных в аду. И демон свалился от столкновения, вес Эдриана прижал его к земле. Произошедшее дальше напоминало IMAX-3D , с участием какой-то технологии рас-плескивания жидкости. Напарник Джима обездвижил тварь, отхватывая от него куски… руку там, ногу сям… и в воздухе летала кровь существа. Скорее, кислота: одна капля попала на ладонь Матиса, и он, ругаясь от жжения, смахнул ее на землю… Вторая тень выпрыгнула из-за дерева, будто отделилась от ствола. Но Эдриан был на-готове, повернувшись, встречая лоб в лоб, пока первая тварь извивалась на лесном настиле. С этим он медлить не стал: прямиком в голову, и этого, казалось, было достаточно, чтобы убить ублюдка… очередной визг, а потом тень исчезла в мгновение ока… В тот момент, когда Эдриан вернулся к демону на земле, два других появились из де-рева, которое породило предыдущего, будто хвойное дерево изрыгало этих ублюдков. Матиас не колебался. Сдерживаемая ненависть придала ему суперсил, когда он под-прыгнул на ноги и открыл огонь, переходя с одного гада на другого, кислотная кровь летела в стороны, когда демоны повернулись к нему. – Получайте! – прокричал он. Эдриан начал ругаться, но к черту его. Матиас сорвался с цепи, перейдя к рукопашно-му бою, продолжая при этом уверенно жать на курок, устремившись к врагу. – Возьми кинжал! Команда мужчины пробилась сквозь его ярость, и он отвлекся на секунду, чтобы по-смотреть через плечо. В этот момент в его сторону устремилось одно из тех стеклянных лез-вий, которое летело в воздухе с безупречной траекторией. Матиас схватил его в полете свободной рукой, а потом мгновенно подключился к де-лу: его инстинкты взяли верх, тело ответило скоординированным усилием, ударив прикладом того, что слева, и вонзив кинжал в висок тени зашедшей справа. Прощай, неудачник. Не теряя ни секунды, он повернулся в другую сторону и повторил удар, хотя кислота разлеталась повсюду, а у него очень много открытой кожи… и эта хрень сильно жгла. Появилось еще больше теней. Нереально противостоять этой толпе… а у него кончились патроны. Матиас выбросил бесполезное оружие через плечо и опустился вниз, готовый к чему-угодно. Перепутье, да? Похоже на то. И если правильное решение, о котором говорил Джим Херон, означало сражение? С радостью. Когда ближайшая к нему тень бросилась в атаку, он ощутил печаль от того, что боль-ше не увидит Мэлс, он знал, что не выйдет из этой битвы живым. Но… если была загробная жизнь в плохом ее смысле, значит должен быть и Рай. Мо-жет, в этот раз он попадет туда, а не вниз. Может, каким-то образом он сможет вернуться назад к Мэлс и сказать, что ангелы су-ществуют. Потому что сейчас он знал это наверняка. Она была ангелом.
***
Снаружи, перед гаражом, Джим стал невидимым, выжидая, когда покажется опера-тивник. В мгновение, когда ублюдок появится, он нападет и накормит гада свинцом… и он не станет рисковать Матиасом, и сто процентов не желательно, чтобы заявилась Девина и снова «спасла» его задницу. Ее предостаточно было здесь, спасибо-мать-его-огромное. Блин, он надеялся, что Эд держит себя в руках там, в лесу. И П.С., тот факт, что приспешники и оперативник появились в одно время, не сулил ничего хорошего… и заставил Джима волноваться о той журналистке. Обычно, удачный вы-бор времени для Девины – плохие новости для него, и он не думал, что этот раз станет ис-ключением. Где же ты, гадал он, изучая линию деревьев, выискивая играющего в прятки. Ту пулю выпустила не тень; это он знал точно… и никто больше не знал, что они здесь, и не имел предлога появиться, приветственно размахивая свинцом. Раздавшийся за гаражом визг заставлял его дергаться, его тело было готово, отчаянно хотело присоединиться к бою в лесу. Но Матиас был наверху в квартире, и Джим не даст оперативнику шанса проникнуть внутрь и прихлопнуть ублюдка. В аду. Блондинка там… я был с ней… Джим хрустнул костяшками. Становилось все труднее сдерживать гнев, проблема с яростью грозила сломать его так, как это и близко не смогли сделать телесные пытки Девины. Сука была умна… убивая тех женщин. Тем самым Сисси всегда оставалась на переднем плане, громком, как пожарная тревога, ярком, словно гребаная неоновая вывеска. Самый действенный поступок демона, который смог забраться за его холодный… Справа мелькнула тень… и Девина тут не причем. Это был мужчина, одетый в черное с головы до пят, маска укрывала его лицо. Джим наблюдал со своей превосходной меня-тут-вообще-нет-позиции, как оператив-ник перебегал от ствола к стволу. Невозможно не восхищаться сосредоточенностью. Несмот-ря на отвратную погоду, непонятную ситуацию за домом и относительную нехватку укрытия, парень являл собой холодную логику, каждый шаг приходился именно туда, куда нужно. И он был хорошо экипирован, с добротным пистолетом и глушителем, под черной кофтой, несомненно, скрывался бронежилет… в конце концов, оперативников сложно найти, накладно тренировать и невероятно дорого содержать. Такими ресурсами не станешь разбрасываться направо и налево. У него не было поддержки, по крайней мере, насколько Джим видел и чувствовал. Оперативники время от времени работали парами, но такое случалось крайне редко и, как правило, в случае наличия нескольких жертв. И, очевидно, что они нацелились только на Матиаса. Этому не бывать. Не под присмотром Джима. Он пересек гравийную насыпь, нацелившись и не теряя времени на пафос и внезапное появление в воздухе, чтобы спровоцировать ублюдка. В дань традиции, которой его обучали, он просто позволил мужчине пройти мимо и потом двинулся за ним, незамеченный несмотря на то, что он стал видимым. Потом, быстро и скоординированно он обхватил голову оперативника с двух сторон и сломал мужчине шею одним жестким рывком. Когда тело обмякло, Джим позволил ему рухнуть наземь, но не сдавал позиций. На тот маловероятный случай, если второй оперативник скрывался в лесу, это спугнет его. Секунда. Вторая. Третья. Джим подождал еще немного, а потом убедился, что снова оказался в гордом одиноче-стве. Переступив через новоиспеченный труп, он побежал к задней… Вот вам и рукопашка. Приспешники заполонили задний дворик, нападая на Эдриана и… дерьмо, это, что ли, Матиас с хрустальным кинжалом? Определенно он. И он неплохо справлялся. Первым побуждением было прыгнуть туда, но Джим остановил себя. Засада была слишком очевидна. И он не верил, что приспешники собирались убить Матиаса… нет, не когда Девина вошла в игру тогда, в «Мариот». Сузив глаза, он просвистел, резкий звук прорвался сквозь хрип и ругань. Когда Эдриан оглянулся, Джим поднял ладони – универсальное обозначение «ты владеешь ситуацией?». Когда Эдриан кивнул и вернулся к работе, Джим еще раз быстро оценил действия Ма-тиаса. Ублюдок был в ударе, его сломанное тело каким-то образом работало с достаточно смертельной координацией, чтобы нанести несколько серьезных ударов… и не потому, что приспешники поддавались ему. Однако они были нацелены на Эдриана и не нападали на Матиаса, пока он сам их не провоцировал. Девина определенно дала приказ «не убивать» этим тенистым сукиным детям: Джим сражался с ними достаточное количество раз, чтобы знать, что они способны на лучшую на-ступательную стратегию… и дерьмо, с которым имел дело Эдриан, доказывало это. Пора выступать. Джим кинулся к фасаду, накинул на труп маскировку на тот маловероятный случай, если кто-нибудь потеряется и проедет по подъездной дорожке до упора, – они не найдут мертвого парня вместо дверного коврика. А потом он покинул место, мчась в центр Колдвелла на Ангельских авиалиниях. Именно журналистка была сейчас на виду, именно там Джим и должен находиться. ------------------------------------------------------------------ Джим Канторе – американский метеоролог. Самый известный ведущий Канала погоды. 9 см и 123 см соответственно Примерно 152 см Примерно 15 см IMAX-3D - IMAX, Аймэкс (англ. Image Maximum - «максимальное изображение») - широкоформатная кинематографическая система, на которой основан ряд технологий кинопоказа и устройство сети кинотеатров по всему миру. За счёт большой площади изображения на плёнке, формат обладает наибольшей информационной ёмкостью и разрешающей способностью из всех существующих и позволяет строить экраны с размерами, значительно бо́льшими, чем у всех остальных кинематографических систем. В отличие от любых других кинотеатров, в которых ширина экрана меньше длины зрительного зала, экран IMAX превосходит её. В результате угловые размеры изображения превышают поле зрения человека, сидящего на любом месте. За счёт этого, границы изображения становятся малозаметными, обеспечивая максимальный эффект присутствия («погружения»), наиболее полный при просмотре 3D-кино.
Насколько Эдриан мог сказать, последний приспешник показался вскоре после исчез-новения Джима. Как только ангел отчалил, казавшийся бесконечным поток геморроя от Девины ис-сяк… подтверждая, что нападение преследовало одну цель – удержать парня на месте. Через десять минут от удара в голову хрустальным кинжалом, нанесенным Матиасом, сдохла последняя тень. Эдриан повернулся и посмотрел на своего приятеля, который тяжело дышал и дымил-ся от демонической крови, попавшей ему на плечи. Тот искалеченный сукин сын определенно в нужный момент сообразил, в чем дело. – Цел? – требовательно спросил Эд между тяжелыми вдохами. Колени Матиаса подкосились, и он отдался на милость гравитации, позволяя заднице упасть на землю… но затем кровь, растекшаяся на ней, проела себе путь через его «Би-ви-ди» . Мужчина соскочил с травы, словно его пнули под зад. – Черт! Это дерьмо… – Не три задницу рукой, идиот. Иначе измажешь всю ладонь. Иииии вот как Матиас оказался без штанов перед Эдом. Парень буквально разорвал ширинку черных слаксов, а плоский зад и тонкие ноги по-зволили случиться остальному. – Лучше? – сухо сказал Эд, оглядываясь. – Если не считать сильного ветра, обдувающего мои яички, то да. Взгляд Эда вернулся к нижней части тела мужчины… и почему-то его мысли зациклились на журналистке в номере отеля накануне, на возбуждении этих двоих, которое ни к чему не привело. Должно быть реально херово, подумал он. Прокашлявшись, Эдриан кивнул на гараж. – Там есть, во что переодеться. – Это я с радостью. Матиас наклонился, чтобы хрустальным кинжалом разрезать штанины, и вышагнул из них, оставляя прожженные останки дымиться на земле, как бросают у обочины взорванные машины. Оглянувшись, он бросил кинжал прямо Эдриану в руки. – Спасибо за оружие… было весело. Затем он отвернулся и зашагал к гаражу. Никаких вопросов. Никаких требований вроде «Какого хрена?». Лишь «Эй, хорошая вечеринка, приятель». Эдриан побежал, догоняя его с мыслью, что Джим не ошибался насчет своего бывшего босса. Даже полуголым и в какой-то дымящейся одежде ублюдок был крепким как банковское хранилище…и такие Эду нравились. Матиас остановился, повернув за угол. – Похоже, к нам заглянули гости другого рода. Действительно. Мертвый оперативник распластался на краю леса, будто приветственный коврик, – наполовину на дороге из мелкого гравия. Кстати о плохой форме: тело лежало грудью вниз, голова свернута, взгляд мертвых глаз устремлен в небеса. Должно быть больно. Эд подошел к трупу и присел возле него. – Поднимайся, а я от него избавлюсь… – Ни за что. – Когда Эд поднял взгляд, Матиас встал рядом и посмотрел на ангела в ответ. – Те твари? Твой мир. А это, – показал он указательным пальцем на труп, – мой. При-неси мне какие-нибудь штаны, пока я раздеваю его. Ну, надо же. Только потому, что у парня не работали яйца, не значит, что он слабак. – И пояс захвати, – пробормотал Матиас, опустившись на колени и начав переворачи-вать тело как лучший на свете хищник. – У нас уже не одинаковый размер. Эдриан был не из тех парней, которых прогоняют, особенно какой-то человек. Но бывший босс Джима заслужил уважение в том лесу, и нельзя было поспорить с тем, как он справлялся с послеигровыми останками человека, посланного убить его. Быстро осмотрев собственность, дабы убедиться, что ничего не происходит, Эд пере-несся в квартиру… почему бы и нет, учитывая внимание, которое Матиас оказывал дорогому усопшему. Проверив Пса и Эдди, которые были на месте, он взял пару кожаных брюк на случай, если дело вновь запахнет керосином, и осмотрелся в поисках чего-нибудь, что можно использовать в качестве пояса. Вернувшись на улицу, Эдриан бросил штаны около почти голой задницы Матиаса: – Держи. Парень взял паузу в раздевании трупа и начал вставать на ноги. Когда он споткнулся, Эдриан протянул руку. Матиас поднял взгляд, будто хотел послать его, но после второй неудачной попытки ухватился за протянутую руку. Эд без усилий поднял его с земли, и неуловимая тяга создала различие между тем, где был Матиас и его вертикальным положением. Когда мужчина наклонил голову, чтобы снять с себя «Найки», Эд почувствовал ост-рую боль в груди. Быть калекой – своеобразное проклятие. Но благодаря одной лишь силе своего духа Матиас сделал мужскую работу, даже вмешался, когда Эда могли ранить. – Спасибо, – сказал Эдриан. Брови Матиса дернулись… что, очевидно, было его версией «Боже мой». – За что? – За то, что вмешался. – Ты бы справился, – угрюмо сказал он, натягивая на себя штаны. Они совсем на нем болтались, и, протянув удлинительный шнур, в ответ Эдриан получил взгляд, говоривший «что, серьезно?». – Не нашел ничего лучше. Матиас выполнил свой долг, протягивая негнущийся черный провод сквозь петли, на-тягивая и пытаясь завязать узел. Затем он вернулся к работе. – Ни в телефоне, ни в документах нет фотографий, вещей немного, оружие, струнная проволока, хороший нож… но не настолько пафосный, как ваши. – Матиас оглянулся. – Нам нужно найти его машину и увезти его отсюда ко всем чертям. Они пошлют другого, но давай уберем этот бардак прежде, чем ситуация осложнится и морг «Святого Франциска» рискнет потерять еще одно тело. – Возьму ключи от пикапа. А пока давай затащим его в гараж. – Заметано. Эд направился к F-150 , который Джим привез сюда, прежде чем погрузиться в битву между добром и злом. К тому времени, как он подкатил автомобиль, Матиас связал вместе ноги и руки оперативника и уже тащил тело к открытому входу в гараж. Из-за прилагаемых усилий он хромал, будто по больной ноге заехали бейсбольной би-той. Сломав ее пополам. Эдриан решил помочь и взял тело. Без комментариев. Без беспокойства о пустяках. – Боишься, что он очнется? – протянул Эдриан, кивая на тонкую медную проволоку, которой все закрепили. – В последнее время я ничто не принимаю на веру.
***
Пикап, который подкатил Эдриан, был не новым, но в хорошем состоянии. К сожале-нию, когда Матиас, ворча, затащил свои кости на пассажирское сиденье при помощи трости, то же нельзя было сказать о нем самом. Он был стар и в плохой форме. Схватка, в которой он себя показал, не закончилась, насколько это касалось его тела, каждый острый толчок, быстрый встречный удар и жесткий тумак задержался в его конечно-стях и мышцах. Он чувствовал себя так, будто побывал в автомобильной аварии. Снова. Но ему это нравилось. Все… начиная с убийства и до уборки… казалось знакомым, как комплект одежды или место, в котором он жил очень долгое время. Проехав мимо белого фермерского дома, на вид пустующего, Эдриан ударил по тор-мозам на главной дороге. – Пожелания? – спросил он. Как и со сражением, Матиас идеально четко и уверенно проанализировал варианты: – Оперативник сначала бы проехал по этому переулку, приезжая со стороны центра, потому что поехал бы по Северному шоссе из Вашингтона, округ Колумбия. Затем вернулся бы обратно и снова проехал по нему. – Значит, направо. – Нет, налево. Он проверил бы в третий раз, прежде чем найти лучшее место для пар-ковки. А найдя его, обнаружил бы другое, менее очевидное решение. – Матиас кивнул в том направлении. – Налево. – Вы все там одинаково мыслите? – У меня была очень определенная стратегия рекрутинга и соответствующие люди. – А конкретнее? Матиас сосредоточился на сидящем рядом мужчине. – Ты. Только без металла на лице. – Уверен, что я краснею. Когда Эдриан повернул, Матиас чуть улыбнулся, а затем вновь принялся рассматри-вать обочины. Они определенно были у черта на куличиках, обросшие вечнозеленые деревья и рано расцветшая форсайтия оккупировали асфальт по обеим сторонам, как фанаты бар-хатный канат. Одна миля. Две мили. Три… – Здесь, – сказал он, показывая пальцем через лобовое стекло… будто Эдриан не ви-дел немаркированную машину, скрытую на обочине по заднее крыло. Эдриан подъехал к автомобилю на скорости пять миль в час – черепашьей скорости – чтобы можно было все рассмотреть. Подъехал так, будто машина сломалась, на непримеча-тельном автомобиле без опознавательных знаков был ярко-розовый полицейский талон – будто копы уже побывали здесь, оштрафовали «Таурус» и уведомили владельца, чтобы он отвез ее домой или ее конфискуют. Эдриан сделал петлю и подъехал ближе. – Уверен, что это… Матиас вылез из пикапа и совершенно спокойно сорвал стикер. – Будь он настоящим, понадобилась бы линейка. Бросив «талон» в пикап, он сделал шаг назад и посмотрел по сторонам. Вокруг никого, как и вниз по дороге в обоих направлениях. Матиас поднял трость и ее основанием… Разбил окно со стороны водителя. Сунув руку внутрь, он отпер замок и открыл дверь. Никакой сигнализации… но спец-подразделение никогда не устанавливало их в своих машинах. Важнейшее правило, кроме необходимости прикончить намеченную жертву, – не привлекать внимание… никогда. При-дется больше прибирать. Естественно, на теле оперативника не было ключей, но это также в рамках протокола. Спецподразделение ничего не оставляло за собой, ни тел, ни оружия… ни машин. Ключи будут прикреплены к ходовой части, чтобы люди из разведки могли появиться и забрать «Таурус» – но у него не было времени нагибаться и копаться в высокой траве. – Можно взять один из твоих кинжалов? – сказал Матиас, развернувшись. Когда ему протянули кинжал рукояткой вперед, он опустился под руль седана и под-дел край пластиковой обшивки, закрывавшей рулевую колонку. Запястьем он вогнал кинжал и повернул его, чтобы та открылась, обнажая содержимое. Насколько было известно среднестатистическому члену общества, автомобильная промышленность преодолела этап ручной манипуляции, новые машины заводились благода-ря своей электрической системе и внутренним мозгам… а, значит, дни, когда можно было вломиться и завести автомобиль, соединив два провода, уже прошли. Хорошие новости для обычных автолюбителей. И именно поэтому автомобили спец-подразделения были модифицированы специально для подобных несанкционированных проникновений. Если не можешь найти ключ, нет времени, чтоб достать его, если на пути сотня других неизвестных препятствий? Садись внутрь и сваливай. Скрестить провода. Надавить на газ. Выехать на дорогу. Когда они вернулись в гараж, Матиас заехал на свободное место, которое предоставил пикап, и вытащил себя из машины. При помощи крыши седана, его сторон и багажника он удерживал равновесие, ощупывая основание автомобиля… Ага. Магнитный ящик, который он вытащил, был четыре дюйма в длину, два в ширину и толщиной с палец. Однако он был закодирован с помощью крошечной клавиатуры. Он и забыл об этом… На краю подсознания задрожали четырехзначные наборы чисел, готовые вот-вот всплыть на поверхность. Эдриан подошел к нему. – Что в… – Секунду… – сказал Матиас, подняв ладонь. Закрыв глаза, он сменил тактику. Борьба и напряжение памяти не приносили результатов, возможно, их принесет пассивный подход. И он надеялся, что те будут отличаться от тайм-аута, который он получил прямо перед нападением. Дыши. Дыши. Дыши… В мыслях возник универсальный код, освобождаясь от душившей хватки, державшей его в недоступности… а вместе с числовой последовательностью появились друзья… много друзей. Внезапно его мысли наводнили пароли, буквенно-цифровые комбинации и даже цве-товые последовательности. Что-то схватило его за руку. Сосед Джима. Как раз вовремя, – его ноги начали разъезжаться, головокружительный вихрь в чере-пушке превратил его в балерину, хотя он не двигался. Ошеломленный, он мог лишь видеть то, что проигрывалось на внутренней стороне его век, казалось, нескончаемый каталог раскрывал себя со всей грацией быка, пробирающегося через толпу. Однако он удержал информацию. Особенно когда начали всплывать другие вещи. Такие как счета, веб-сайты… и персо-нальные файлы. -------------------------------------------------------- «Би-Ви-Ди» - сокр. от Bradley, Voorhees & Day - марка мужского нижнего белья. F-Series — серия полноразмерных пикапов, выпускаемых Ford Motor Company более 50-ти лет. F-150 самый продаваемый пикап в Америке в течение 30 лет, также автомобили F-серии являются самым продаваемыми ав-томобилями в США. Выглядит так:
Форсайтия (лат. Forsythia), или форзиция, или форсиция[1], — род кустарников и неболь-ших деревьев семейства Маслиновые, цветущих красивыми жёлтыми цветами. Ford Taurus — автомобиль производства Ford Motor Company, США. Является одной из старейших моделей в линейке Ford.
– Монти, где же ты… болтливый сукин сын… Взглянув на свои часы, Мэлс нырнула обратно в сарай для лодок на краю реки, убе-диться, что ее источник не вошел с противоположной стороны. Нет. Лишь она, пустой до-мишко, злая деревенская ласточка и груды гребных лодок и спасательных жилетов. Когда Монти позвонил и захотел встретиться с ней, она отказалась снова играть в игру «следуй за лидером через парк», и его опоздание заставляло ее гадать, дуется ли он из-за разрушенного шпионского парада… – Дерьмо! Ласточки ворвались в сарай со всех сторон, вынуждая ее пригнуться и спрятаться, по-ка они кружили с минуту, а затем вновь вырвались в чистый воздух. – Монти, где ты? – сказала она в пустоту. Подойдя к одной из лодок, она посмотрела вниз, на воду. Боже, было нечто по-настоящему жуткое в том, что не видно дна. Неволей задумываешься, что там, внизу… Услышав скрип, она подняла голову. – Монти? Где-то радостно взвизгнул ребенок. Посигналила машина. – Здесь кто-то есть? Внезапно солнечный свет потускнел, будто Господь решил сберечь энергию, а, может, кто-то накинул на Колдвелл брезент. В темноте интерьер сарая начал наступать на нее. Так, ладно. Пора уходить. Мэлс сунула руку в сумочку, направляясь к выходу, приступ паранойи заставил ее ис-кать «Мейс» … Кто-то добрался до выхода первым, блокируя ей путь. – Монти? – Прости за опоздание. Она расслабилась, услышав знакомый голос. – Я уже хотела уйти, не дожидаясь тебя. – Я бы никогда тебя не подвел. Мэлс нахмурилась, когда мужчина сделал шаг вперед. И еще один. – Что у тебя за духи? – Тебе нравятся? Боже, нет. От него пахло так, будто ему не мешало принять душ. – Ты сказал, у тебя есть что-то для меня. – А, да. Действительно есть. Приближаясь к ней, он сумел остаться между ней и выходом, а затем оказался прямо перед ней, держа руки в карманах, опустив голову, словно смотрел на свои ноги. Тот ребенок, что, наверное, играл на детской площадке, засмеялся снова, звук сквоз-няком просочился в нее, заставляя остро почувствовать изоляцию. «Я должна выбраться отсюда», – подумала Мэлс внезапно. – Послушай, Монти, я должна… И в эту секунду мужчина поднял взгляд, в черных глазах блистала угроза. Это не Монти. Она не знала, кто это, черт возьми… Мэлс атаковала первой, согнув руку в запястье и заехав им по челюсти парня. Когда его голова откинулась назад, она нанесла жестокий удар в живот, из-за которого парень со-гнулся пополам, приблизив к ней свое лицо. Взявшись двумя руками за его голову, она под-няла колено и ударила им ему по носу, а после отшвырнула его со своего пути. Мэлс со всех ног побежала к двери… Мужчина стоял там. Прямо перед ней. Повернув голову в сторону, она проверила, был ли он вторым нападавшим. Он никак не мог двигаться так быстро… Эти глаза. Эти черные глаза. «Что бы ты ответила, если бы я сказал, что верю в ад… потому что был там…» Мэлс отшатнулась, наступила каблуком на что-то мокрое и поскользнулась. А, может, мужчина с обсидиановыми глазами толкнул ее, даже не прикасаясь к ней… Свободное падение. Упав в объятия разреженного воздуха, она выкинула руки и не нашла ничего, что по-могло бы сохранить равновесие… Плюх! Упасть в воду было шоком. Холодная и цепкая река, казалось, вонзалась в нее, засасы-вая ее, не давая вырваться. Пытаясь выбраться на поверхность, Мэлс открыла рот, и рот на-полнил противный вкус. Она ничего не добилась, так же, как если бы бурное течение Гавайев открыло мага-зинчик в Гудзоне. Закрыв рот, чтобы не набрать больше воды, Мэлс почувствовала жжение в груди, ко-торое быстро переросло в кричащий жар, и паника устроила взрыв энергии. Взбивая черную пустоту, она боролась всеми вновь обретенными силами… вкладывая их все, дабы спасти собственную жизнь. И ничего не добилась. Руки и ноги замедлились. Сердце забилось быстрее. Огонь в легких стал вулканическим. Спустя вечность, слабый шум в ушах отдалился, как и холод Гудзона, как и боль в груди. А, может, на самом деле происходило гораздо большее… и она просто начинала те-рять сознание. Почему это происходило? Почему, черт возьми, это происходило? Смутно она приготовилась к тому, как перед глазами пронесется вся жизнь, собралась с духом для списка сожалений, для лиц людей, по которым она будет скучать больше всего… среди которых определенно будет лицо Матиаса… Вместо этого она лишь продолжала задыхаться и думала, черт, так вот как это закон-чится? Не самая вдохновляющая последняя мысль…
***
Двигаясь вслед за отслеживающим заклинанием, которое он наложил на репортера, Джим очутился у сооружения, похожего на лодочную базу на краю реки Гудзон. Небо над головой было настолько затянуто облаками, что с таким же успехом могла быть полночь, а не полдень, но он волновался не о мраке. Как только он оказался в нужном диапазоне, присутствие Девины словно крик пробе-жало по его шее… А затем сигнал от репортера исчез. Ворвавшись в открытую дверь, Джим замер, когда увидел Девину во плоти, на каблу-ках, твердо стоящих на досках доков. – Сюрприз-сюрприз, – сказала она, вздергивая подбородок и перебрасывая волосы че-рез плечо. На долю секунды он едва не бросился на демона. Джиму так хотелось сжать ей горло своими руками и не отпускать, пока она будет вырываться, сжимать, пока не оторвет голову от ее чертова позвоночника. Но он пришел сюда ради репортера. Обыскивая это место, он… ничего не нашел. Никого. Лишь волны, ударяющиеся под плотами, неспокойная вода баламутила все вокруг. – Где она? – потребовал он. – Где кто? «В воде», – подумал он. Джим прыгнул вперед, отшвырнул демона с пути, надеясь, что она упадет на свою ко-стлявую задницу, и начал искать девушку на всех пустых пристанях. Боже, река была мрач-ной, из-за отсутствия света она казалась совсем непрозрачной. – Что ты ищешь? – услышал он Девину. Слоняясь вокруг, он нашел только пенящийся поток… и не купился на это. Демон явилась сюда с какой-то целью… и оставалась здесь тоже неспроста. – Хочу, чтобы ты ушла. Прямо сейчас. – Это свободный мир. – Только если ты проиграешь. – Я это вижу в ином свете… – засмеялась она. Джим бросился на своего врага и встал рядом с ней нос к носу. – Уходи. Или я уничтожу тебя прямо здесь и сейчас. Ее глаза скверно блеснули. – Ты не можешь так со мной разговаривать… Даже не осознавая своих действий, Джим сомкнул руку на ее горле, его небольшая фантазия начала становиться реальностью, когда он стал пропускать через хватку энергию… Откуда ни возьмись, в сарае появился источник света… нет, погодите, это был он. Он сиял. Ладно, все равно. Джим был так зол, что запросто мог стать зеркальным шаром… осо-бенно когда к вечеринке присоединилась вторая рука. И в какое-то мгновение Девина просто снова засмеялась ему в лицо, но затем что-то изменилось. Ей стало тяжело дышать, она, царапаясь, пыталась сорвать хватку со своей шеи сначала со злостью, а затем с чем-то близким к страху. Сияние, исходившее от него, распространилось по телу, становясь сильнее, пока не начало отбрасывать тени – и Джим продолжал сжимать, толкая демона назад так, что она оказалась в ловушке между лодками, поднятыми на стояки, удерживая ее на месте своим те-лом. Его с головы до ног трясло от силы, и каким-то образом он знал, что заводит ее… и воз-буждение тут ни при чем. Да, он был тверд, как и любая часть его тела. Каждая мышца была сжата, от челюсти до бедер, от плеч до зада. Черт, он собирался это сделать. Прямо здесь и сейчас. К черту Найджела и тех английских мудаков, его начальство. К черту игру, войну, конфликт… называй как хочешь. К черту все… Что-то позади него взорвалось, вырвавшаяся вода ударила ему в ноги. А после раздался большой, с трудом сделанный вдох, за которым последовал сухой кашель. Джим на долю секунду отвлекся, чтобы посмотреть, что это… а большего Девине бы-ло не нужно. Демон испарилась из его хватки, с визгом слившись в черную тучу молекул, а затем напала на него. Столкновение было сравнимо с десятью тысячами пчел, кусающими каждый дюйм его кожи, и, рухнув на пол, Джим закричал, не от боли, а от разочарования. Девина не стала наносить контрудар и исчезла, слившись с затемненным ею небом, становясь им, с облаками зла наверху. Исчезла, ушла, сбежала… пока что. Со своего места он наблюдал за ее побегом, выкидывая ругательства, стараясь отды-шаться… а затем сосредоточился на журналистке, пытавшейся спастись. Около ближайшей пристани из воды показалась пара бледных рук, которые нащупали палубу, ногти вцепились в дерево. И потом, с огромным усилием женщина вытащила мок-рую, холодную себя из глубин реки. Она рухнула рядом с ним, никто из них не двигался, пока они приходили в себя. – Нам… нужно… – она закашляла, – прекращать встречаться… вот так.
Издалека доносилась чья-то речь. Соседа Джима. Матиас не мог сосредоточиться на звуках, его нейронные пути забились всеми этими профилями, адресами сайтов и кодами… вспоминая все, до самого первого адреса своей электронной почты и комбинации от замка для велосипеда в начальной школе… и досье Джима. – Матиас… поговори со мной. Что происходит. – Не вопрос. Требование… и ему захотелось повиноваться. У них с соседом развились своего рода деловые отношения: сначала те черные твари, теперь проблема с трупом и машиной, поэтому он чувствовал необходимость ответить. Но не мог говорить. Что-то ухватило его за зад… нет, погодите, это земля или сиденье. Ему пришлось сесть. Моргая, он пытался увидеть что-нибудь сквозь видео игру, развернувшуюся перед ним, но не вышло. – Матиас, приятель… тебе нужно поговорить со мной. Трясущейся рукой он потер глаза. Помогло. Когда он снова открыл их, то мог четко видеть пирсинги Эдриана. – Эй, ты вернулся? – спросил парень. Спустя какое-то время Матиас пробормотал: – Зачем ты это сделал? – Ничего я тебе не сделал… Он обвел рукой агрессивные побрякушки. – Пирсинги. То есть, серьезно. Ты думал, тебе нужно выглядеть более угрожающе? Секунда молчания, а после здоровый ублюдок рассмеялся: – Она была горячей штучкой. Чем больше пирсингов я делал, тем больше времени проводил с ней. – С мастером? – Да. – Так значит, дело в девчонке? – От боли секс становился только лучше, – пожал плечами Эдриан. – Вот оно что. На этих словах Матиас отвел взгляд. Странно. До ПРиСМ – или Плохого Решения и Сухопутной Мины – секс был для него чем-то вроде еды и воздуха, тем, чем он просто зани-мался. Теперь… потеря этой части себя, казалось, приняла эпические масштабы. С другой стороны, если говорить начистоту, дело, скорее, в Мэлс. Если бы он не встретил ее, ему было бы плевать. Как в последнюю пару лет своей хромоты и убогости. – Так это реакция на меня? – спросил сосед. – Просто память возвращается. – Невеселая поездка, но если он продолжит, то сможет вспомнить, откуда у него столь непреодолимое желание побывать на Манхеттене. – Но ты в норме. То, что он не просил рассказать детали, – которыми Матиас бы все равно не поделился – было приятным жестом. – Да. Теперь вернемся к трупу. Матиас начал вставать, но ноги его не держали, будто были сделаны из бумаги. – Давай принесу тебе трость и очки, – сказал парень, выходя из гаража. Оставшись наедине с собой, он был не в настроении сидеть рядом с задним колесом машины без опознавательных знаков словно грязь, слетевшая с брызговиков. Вытянув руку, он оперся о бампер и со стоном встал. Не отрываясь от машины, Матиас перегнулся через дверь со стороны водителя и от-крыл багажник. Он пялился в пустоту, когда сосед вернулся. Взяв трость, он надел «Рэй Бэны» и пока-чал головой. – В самой машине или на ней ничего не будет. Мы очень дотошны. – Он обошел авто-мобиль и встал над телом. – Предлагаю на закате предать все это объятиям Гудзона. Дерьмо, у него были планы на ужин. – Давай в полночь, – поправил он, закрыв багажник. А затем, – Нет, в два часа ночи. – У тебя на сегодня планы? Когда сосед с подозрением взглянул на него, Матиас проглотил язык; он говорил не о Мэлс. Проблема в том, что он не мог поручить кому-то другому избавиться от трупа, по большей части потому, что должен собственными глазами увидеть, как седан погрузится в водную могилу: пока к нему полностью не вернулась память, а он продолжал двигаться по своему пути – что бы это ни значило – он не мог рисковать и создавать сложности в лице третьей стороны. Ничто так не выведет из себя местную полицию и спецподразделение, как мертвое те-ло, так? Они забирали своих людей. Эдриан потер свою квадратную челюсть. – Что, если я скажу, что мы можем сделать это прямо сейчас? – Как? – Доверься мне. – Ты кем себя возомнил, Гудини ? – Не-а. У меня нет достаточно большой смирительной рубашки для этого куска дерь-ма. Но я знаю, что с этим можно сделать. Эдриан стоял с безучастным выражением, в глазах – непоколебимость, дыхание ров-ное, аура источала абсолютную уверенность. Матиасу было насрать на людские слова. Но он был готов поверить этому внешнему виду, который было так сложно подделать. Если только сукин сын не был в бреду. Матиас подумал о сражении в лесу – большинство парней, державшихся как этот, бы-ли результатом многолетних тренировок и опыта в управлении рисками, где на кону стояла жизнь. – Так какой у тебя план? – спросил Матиас. – Сбросить чертову фигню сейчас. – В реку? Разгар дня же. – Не имеет значения в том месте, о котором я думаю. Матиас обернулся на труп и с нежностью подумал о том, как вещи, порой, хоронят на дне водоемов. – Давай засунем его в багажник. Эдриан подошел к телу, когда Матиас нажал на кнопку и снова открыл задний отсек. Трупное окоченение вступило в свои права, что облегчало переноску, но запихнуть что-то в относительно узкое пространство отнюдь не просто: им обоим пришлось приложить немало усилий, чтобы согнуть мертвецу колени и свернуть тело, и попытка доказала, что с сумкой для клюшек справляться гораздо легче… тем более, что продукция «Кэлауэй» всегда шла с ручками. – Я поведу, – сказал Матиас. – Тебе нравится контролировать ситуацию, не так ли? – Можешь не сомневаться. Они забрались внутрь автомобиля, и он вновь завел двигатель без ключа. Разворот в три приема. Выезд с подъездной дорожки. Мимо фермерского домика. – Где мы его скинем? – спросил он. – Поверни налево. Мы едем на север. Они проехали примерно пять миль, когда сосед повернулся к нему: – Так тебе нравится та журналистка, да. – Не помню. – Лжец. – У меня амнезия, не забыл? – Она тебе нравится. Матиас обернулся через сиденье: – Прошу, не говори, что ты пытаешься переквалифицироваться в сплетника. – Нам предстоит ехать какое-то время. Просто завязываю разговор. – Молчание – золото. – Наступила пауза. – Кроме того, я не знаю, почему тебе это ин-тересно. – Я трахнул девушку прошлой ночью. Брови Матиаса показались над оправой «Рэй Бэнов» Мэлс. – Что ж, молодец. Хочешь печенье? Или памятный штамп? – Это было как… знаешь, когда ты чихаешь? – Да ты шутишь. – Я серьезно. Чихая, ты словно освобождаешься от раздражения. Матиас подарил парню долгий серьезный взгляд. А затем решил, что в какой-то мере знает, о чем говорит ублюдок. – Потому что ты можешь себе позволить быть пофигистом. – Ты и та журналистка заставили меня задуматься. Не спрашивай. Не спрашивай… – Почему? – Поверни здесь налево. Пора подъезжать к берегу. Матиас повиновался, считая прекращение этого разговора хорошей вещью. – А здесь направо. Он нажал на тормоза и внимательно посмотрел на просвет в границе леса… и крутой подъем. – Это тропинка. – Только если не ехать на машине. Тогда это дорога. Матиас съехал с асфальта в две одинаковые колеи, накатанные в грубом подлеске. Кстати о том, чтобы не торопиться. Ямки с лужицами, крутой подъем и случайные утоплен-ные ветки размером с тело, – дорога, по которой не просто мало ездили, по ней не ездили во-обще. А следовало бы. И все же они добрались до конца… который оказался скромным утесом. А двадцатью футами внизу? Довольно большая площадь озера. Матиас заглушил двигатель и обернулся на соседа. – Идеально. – Да. Вода внизу походила на отлив реки, донора, переводящего дождевую воду с гор в Гудзон, когда уровень поднимался достаточно высоко… как сейчас, благодаря весенним дождям. Место также было совершенно изолировано… повсюду вечнозеленые деревья, ни домов, ни других дорог, ни людей. Есть только одна проблема. – Нам не на чем ехать домой. Я не смогу идти так далеко… Эдриан показал через сиденья. Среди деревьев, скрытый из виду, стоял «Харлей», на котором парень ездил раньше. Матиас повернулся обратно. – Когда, черт подери, у тебя было время привезти сюда байк? Сосед Джима наклонился ближе. – Учитывая, с чем мы с тобой сражались сегодня днем, ты действительно просишь ме-ня что-то объяснять? Матиас моргнул, рациональную часть его мозга слегка свело судорогой… а затем от-пустило. – Тоже верно. Когда Эдриан вышел из машины и начал расчищать путь к краю утеса, раскидывая по сторонам большие ветки, словно они весили не больше скрепок, Матиас включил заднюю передачу и предоставил им немного места для разгона; затем занялся поиском тяжелого кам-ня и подтащил его к открытой двери со стороны водителя. Им нужно лишь расположить вес на педали газа, завести двигатель и убраться оттуда подальше. Эдриан об этом позаботится. – Вы, люди, всегда идете трудным путем, – пробормотал сосед, подойдя к машине, взяв ситуацию в свои руки. – Люди? – сказал Матиас, оглянувшись через плечо. – Без разницы. Через три минуты Эдриан выпрыгнул из-за руля, а седан с ревом полетел по прямой, прыгнул ласточкой с обрыва и врезался в озеро с огромным всплеском. Матиас подошел к краю и смотрел, как на поверхности появляются пузыри. – И здесь достаточно глубоко. Рев двигателя заставил его обернуться. Эдриан поднялся наверх и теперь выводил крутой байк из укрытия деревьев. Не самый осмотрительный способ увезти их отсюда. Но со своей хромотой он вряд ли находился в том положении, чтобы возражать против шума. Вскарабкавшись на мотоцикл позади соседа, он знал, что на седане был GPS – поэтому рано или поздно люди из спецподразделения появятся здесь и вытащат тело из багажника. Но, по крайней мере, он заставит их поработать для этого. А по поводу близости к Джиму? Будто они и так не знали, где жил парень. Кроме того, не Джим был целью.
***
Лежа на спине, уставившись на стропила сарая, Мэлс пыталась сориентироваться, по-ка вода капала с ее волос и одежды. Сначала был холод. Затем благодарность. А после – огромное «Какого хера»… Ее держали под водой. Она задыхалась. Была на грани жизни и смерти. А затем, прямо перед тем, как силы полностью покинули ее, то, что тянуло ее вниз, разжало хватку: руки Мэлс внезапно смогли противостоять воде, ее подняли на поверхность, доставили к воздуху. Вырвавшись на свободу, она выкашляла воду из легких, зрение прояснилось, и она смутно увидела, как на краю доков Джим Херон боролся с кем-то, пытаясь ее защитить… Ласточки, вернувшись, летали вокруг в поисках своих гнезд, предполагая, что время шло. – Ты в порядке? – промямлил Херон, будто был ранен. Любой ответ, который она могла дать ему, был бы заглушен, когда его начало рвать. Свернувшись на боку, он поднялся на согнутых руках, а его желудок организовал бунт. Ладно, может, она почти утонула, но, похоже, что именно ему нужно медицинское вмешательство. Ползая вокруг, она молилась, чтобы ее сумочка не отправилась в плавание заодно с ней… Слава богу. Она лежала там, где Мэлс почувствовала тот сильный толчок, спрятанная среди спасательных жилетов. Мэлс пыталась встать и подойти к ней, действительно пыталась. Но с вертикальным положением не срослось, и вместо этого ей пришлось ползти по причалу, приступы кашля все еще раздирали легкие, в голове туман. Только она не собиралась сдаваться. Им нужна помощь. Добравшись до своей сумочки, она раскрыла ее. Мобильный в положенном кармане. Бумажник тоже. Как и сложенный дождевик… который пригодится через несколько минут, когда она снимет промокшую одежду. Очевидно, целью ограбления она не была. Ползком вернувшись к Херону, Мэлс спросила: – Есть хоть какой-то шанс, что ты дашь мне позвонить в девять-один-один? Он покачал головой, пока не начался очередной раунд рвотных позывов. Конечно, не даст. –Так кому мне позвонить? Ей пришлось повторить вопрос дважды, прежде чем из его рта начали изливаться цифры, и Мэлс немедленно набрала их на телефоне. Нажав на кнопку вызова, она гадала, кто ей ответит. Гудки. Гудки. Гудки… Невероятный шум. Будто ответивший стоял рядом с реактивным самолетом. Затем раздался шелест, будто телефон передавали из рук в руки… и рев немного утих. – Да. Пауза. А затем без какой-либо веской причины ей на глаза навернулись слезы. – Матиас? – Когда в ответ раздался лишь тот шум, она заговорила громче. – Матиас? Матиас! – Мэлс? – ему пришлось кричать. – Мэлс! Ты… – Я с Джимом. Хероном. Слушай, у нас тут некоторые проблемы… – Что случилось… – Со мной все нормально, но Джим выведен из строя… – В него стреляли? – Не знаю, что… – Где ты? Назвав их местоположение, Мэлс наклонилась в сторону и взглянула на открытую дверь сарая. По другую сторону лужайки, в парке со скамейками был тот смеющийся ребенок с матерью. И больше никого. Сложно сказать, хорошо это или плохо. – Мэлс, там, где вы сейчас, безопасно оставаться? Сунув руку в сумочку, она достала зачехленный девятимиллиметровый пистолет. Рас-стегнув лямку, она потрогала оружие и проверила магазин. Полностью заряжен. – Я обеспечу безопасность. – Слушай, нам с Эдрианом нужно найти транспорт… мы на его байке. Но мы уже на-правляемся к вам. – Просто приезжайте как можно скорее. До тех пор я со всем справлюсь. Повесив трубку, она оставила телефон в левой руке, пистолет – в правой, и подошла к Джиму. От него исходил запах, и Мэлс поняла, что почувствовала его, когда к ней подошел тот мужчина – и если она не ошибается, то, похоже, именно из-за него Джиму так плохо. – Я тебя не оставлю, – сказала Мэлс, положив руку ему на плечо. Ни за что. Он дважды спас ее… что делало его ангелом в ее глазах. Каким бы жестким он ни казался. Херон поднял взгляд, словно вырвавшись из водоворота своей тошноты. – Я должен защищать тебя. – Почему? – нахмурилась она. – Потому что… ты – ключ к нему. – К кому? – прошептала она. Очередной приступ рвоты не дал ему сказать, но она знала ответ. – Матиас послал тебя ко мне… Зазвонил телефон, и Мэлс резко посмотрела на экран. Неизвестный номер. Она ни за что не ответит на этот чертов звонок. Ей и так есть о чем волноваться прямо сейчас, уж спасибо. ----------------------------------------------------------------- Гарри Гудини (англ. Harry Houdini, наст. имя и фамилия — Э́рик Вайс; 24 марта 1874, Будапешт, Австро-Венгрия — 31 октября 1926, Детройт, США) — знаменитый американский иллюзионист, гипнотизёр, прославившийся разоблачением шарлатанов и сложными трюками с побегами и освобождениями. Компания, производящая снаряжение для гольфа
Триста пятьдесят лет. Может, четыре сотни. Проклятье… скорее, тысяча. Именно столько времени ушло на то, чтобы добраться из сельского пригорода Кол-двелла в центр на том пикапе. Матиас был готов содрать кожу со своего лица, когда Эдриан, наконец, заехал на пар-ковочное место рядом с зеленой полосой парка. Не медля ни секунды, они вылезли из тачки и оставили ее словно барахло на свалке. Однако они не бежали, хотя он был охвачен паникой. Длинные шаги при помощи трости, но никакого бега. Всего-навсего они с приятелем решили бесцельно прогуляться – и только. Не снимая «Рэй Бэны» Мэлс, Матиас осмотрел парк. Никого, кроме матери с ребенком на качелях. Как и говорила Мэлс, на краю реки стоял старый сарай в викторианском стиле, застекленный алмазами монолит красовался на берегу как обшитая кедром курица, собирающаяся снести яйца. И чем ближе они подходили, тем сильнее сосед Джима выглядел так, будто хотел убить кого-то. Матиас чувствовал себя так же. Открытый вход в сооружение был широким, но внутри было темно, каким стало небо перед тем, как те тени показались у гаража. Когда глаза Матиаса привыкли к темноте, появи-лись груды поблекших голубых, красных и желтых лодок, а также стена с оранжевыми спасательными жилетами. Какие-то птицы слетели с карниза над полудюжиной пустых эллингов. Почему-то он ненавидел плеск воды, бьющейся о слипы, шум напоминал о хищнике. – Мэлс? – тихо сказал он. – Мэлс… Чуть дальше, откуда-то между обернутыми в термоусадочный материал парусными лодками и чем-то похожим на склад рулей, вышла она. – О, дерьмо, Мэлс… Упираясь тростью в причал, Матиас рванул вперед, и, подойдя к ней, обнял ее… – Ты мокрая, – рявкнул он, резко отстранившись. – Знаю. Джим… – К черту его… Она обернулась через плечо на Эдриана и замерла, словно, возможно, узнала его. – Эм, он там, сзади. Не знаю, что с ним не так… но ему действительно очень плохо. Сосед тут же занялся этим, направляясь туда, где спряталась она сама и укрыла друго-го мужчину. – Кто навредил тебе, – проворчал он, срывая с себя пальто и накрывая ее, пытаясь не-много согреть. – Это был не Джим, так ведь… – Боже, нет. – Она оттолкнула его, но сильнее закуталась в ветровку. – Я… Я, эм по-скользнулась и упала в воду, и он пришел… – Ты была здесь одна? – Я встречалась с источником для статьи. Кое-кто не хочет, чтобы люди видели, как он разговаривает с репортером. – Мэлс скрестила руки на груди и подняла подбородок. – Мне не очень нравится этот тон допроса. – А что делать. – Прости, что? – Ты ждешь, что я поверю, будто ты случайно упала в реку? И откуда, черт подери, Джим узнал, где ты? Кстати, как парень здесь оказался? – Случайности происходят, знаешь ли. – Мэлс подалась вперед. – А насчет Херона, спроси у него сам. Словно по наитию, Эдриан вышел вместе с парнем, поддерживая его за талию, ботин-ки Джима волочились по причалу. Так, понятно, у Херона никто ничего спрашивать не будет: он был бледным словно призрак и вялым как кучка мокрой одежды. – Нужно отнести его в теплое и безопасное место, – пробормотал Эдриан, будто обра-щаясь к самому себе. Матиас кивнул за плечо. – Мой номер отеля рядом. Давай привезем его туда. – Мы не можем пронести его через холл, не привлекая… – вмешалась Мэлс. – Хорошая мысль. – Эдриан поправил вес Джима и обратился к нему. – Ты же можешь устроить шоу, так, босс? «Босс?» – подумал Матиас. – Я с вами, – сказала Мэлс, исчезнув за парусными лодками. – Дайте мне минуту. Чуть больше, чем через шестьдесят секунд, она вышла другой. Буквально. Она сняла мокрые штаны и рубашку и заменила их черным платьем; зачесала волосы к шее и чем-то пе-ревязала их, а также надела пару туфель без каблука. Кто же знал, что в ее сумке поместится целый гардероб? Мэлс подошла прямо к нему. – Окажи себе услугу и никогда не говори со мной таким тоном. В этот раз я закрою на это глаза. Но в следующий я выбью это отношение прямо из твоего рта… ты понял? Ладно. Он мог быть почти возбужден прямо сейчас. – Пойдем, – объявила Мэлс, ныряя под другую руку Джима, кладя ее себе на плечо. – Боже, ты тяжелый… Они повели пациента к двери, и, видя, как Мэлс прикасается к другому парню, Матиасу захотелось схватить ублюдка и скинуть его с причала с якорем на шее. Он пошел следом, потому что хотел ответов… и хотел ее. Черт, нет ничего сексуальнее женщины, которая может о себе позаботиться. Но, про-клятье, два раза за сутки побывать на волосок от смерти? Мэлс определенно расскажет ему, что здесь произошло на самом деле.
***
Когда F-150 подъехал к камердинерам на подземной парковке «Мариот», никто из парней в ливреях не ждал того, что из кабины выйдет много народу, как в цирковом трюке. Но именно это и произошло. «Сюрприз», – подумала Мэлс, выйдя из машины первой. Мэлс предположила, что со стороны выглядит презентабельно в своей наскоро подоб-ранной одежде, однако она пахла мертвой рыбой, и в действительности была одета в склады-вающийся дождевик и носки с твердой подошвой в качестве обуви. Но вряд ли менеджеры отеля задержат ее за «горячий» внешний вид? Или, скорее, «холодный»… потому что дрожь из-за реки и страха все еще пробирала до костей. Следующим из пикапа вышел Матиас, и лакей отошел от него на шаг. Умный ход: его настроение было самым что ни на есть отвратительным, лицо так напряжено, что, казалось, он вот-вот взорвется… но это его проблемы, не ее. Если ему хочется поговорить, то он может сделать это как взрослый человек, и не кричать, а понизить голос. Наклонившись, он помог Джиму вылезти, ничего странного, будто парень всего лишь страдал нарушением суточного ритма организма или же гастроэнтеритом . И Херон умуд-рился взять себя в руки. Хотя он трясся, если знать, где искать проявления дрожи, парень са-мостоятельно дошел до двойных дверей в нижнем холле, каждый шаг был размерен и умыш-ленно тверд. «Эдриан» быстро подошел к нему, большими шагами сокращая расстояние, обернул руку вокруг парня, помогая ему оставаться на ногах. Почему-то она не считала совпадением, что мужчина у мотеля был связан с Хероном. Но сейчас едва ли подходящее время задавать подобные вопросы. И это было жутковато. Люди, входившие и выходившие через двойные двери, даже не смотрели на Джима… и, похоже, не потому, что были тактичны. Как они могли не заметить кого-то, выглядевшего таким пьяным и не способным сто-ять на ногах? Ведь подобные вещи всегда привлекают людские взгляды. Словно парня здесь вообще не было. Странное предупреждающее покалывание задело нервные окончания на шее… В этот самый момент Эдриан обернулся через плечо, его глаза мерцали, совершенно не походя на человеческие… но в них не было угрозы. – Мэлс, ты идешь? Встряхнувшись от глупости, она подошла к лестнице и присоединилась к трем муж-чинам у лифта. – Да, я здесь. Недостаток кислорода, очевидно, оказал влияние на ее мозг… а, может, после послед-ней пары дней ее надпочечники просто пребывали в состоянии повышенной тревоги, и кто мог их винить? С другой стороны, нет причин пропадать в стране грез. Джим Херон не невидим. Люди не вели себя странно. И незачем превращать жизнь в книгу комиксов, где у людей есть магические способности. Она журналистка, в конце концов… а значит, беллетристика не для нее. Поднявшись на лифте на первый этаж, им пришлось совершить еще один переход че-рез ковер, а затем вновь поддерживать Джима как учившегося ходить ребенка. К счастью, большинство людей, стоящих вокруг в ожидании, были вымотанными туристами, и даже если кто-то проедет на роликах в костюме клоуна, бренча на гавайской гитаре, они вряд ли заметят. Да, вот почему на них никто не обращал внимания. Когда у тебя синдром смены часовых поясов и отвратное самочувствие, на других лю-дей тебе попросту плевать. – Мне нужна ванная, – прохрипел Джим. – Две минуты, – ответил Эд. Двери лифта проворно открылись, сам он быстро поднялся, они и опомниться не успели – и пока не начался беспорядок – как оказались на шестом этаже, волоча ноги, почти подпрыгивая, чтобы доставить неминуемое извержение поближе к туалету Матиаса. Как только они вошли в номер, Джим с Эдрианом исчезли в уборной. И она осталась с глазу на глаз с… – Прости. Когда Матиас заговорил, она вздернула брови. Учитывая его хмурый взгляд, он явно все еще психовал, поэтому извинение – последнее, чего она ждала. – Ты права. Мне не следовало вот так накидываться на тебя. – Он запустил руку в во-лосы и взъерошил их. – Мне все труднее не думать о тебе как о своей… а значит, появившись в изолированном месте и увидев тебя всю мокрую, замерзшую и, очевидно, ошеломленную, я почувствовал себя так, будто подвел тебя, потому что меня не было рядом. Так, теперь ей хотелось разинуть рот от удивления. – Ты сильная женщина и можешь позаботиться о себе… но это не значит, что я не ста-ну реагировать как типичный парень, чьей женщине причиняют боль или подвергают опас-ности. Я импотент, но не бесполый. – Он выругался. – Не говорю, что это правильно, но та-кова правда. Матиас посмотрел ей прямо в глаза. И в повисшей тишине она могла сказать лишь… «Я тоже тебя люблю». Потому, что именно это он говорил ей прямо сейчас… это было видно в его твердом взгляде, его спокойных, важных словах, гордой линии подбородка. Боже, он так сильно напоминал ей отца: сначала стреляй, потом задавай вопросы, но всегда называй вещи своими именами. – Все нормально, – хрипло сказала она. – Я знаю, что в последнее время вещи выби-лись из привычной колеи. Все на взводе. На этой ноте для нее было шоком осознавать, что ей хотелось сказать мужчине эти три слова… но она не поддалась импульсу. Было… слишком рано. Как давно они встретились? Два дня назад? Три? Внезапно он начал выписывать круги, трость наклонялась под крутым углом, указы-вая, что ему было больно. Остановившись у окна, Матиас раздвинул шторы и выглянул на улицу. Не для того, чтобы полюбоваться пейзажем, догадывалась она. Ему нужен был пред-лог, чтобы постоять на одном месте. – Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала, – резко сказал он. – Что? – Я хочу, чтобы после моего отъезда ты начала пристегиваться. Пару секунд Мэлс не отвечала, напоминание о том, что он оставляет ее, ударило слов-но пощечина. – Эм… Он обернулся через плечо. – Мэлс, я серьезно. Ты сделаешь это ради меня? Мэлс подошла к кровати и села на нее, разум наполнили случайные мысли: ей очень хотелось принять душ… Боже, она надеялась, что никто не найдет ее одежду прежде, чем она вернется за ней… она действительно зашла в «Мариот» как проститутка – без нижнего белья под дождевиком? Все это – просто когнитивный диссонанс, стратегия уклонения от вопроса. Решив взять себя в руки, она сказала: – Ты знаешь, почему я не пристегиваюсь? – Умереть хочешь? – Мой отец был пристегнут, и именно поэтому погиб в аварии. – Когда Матиас мед-ленно повернулся, она кивнула. – Ремень удержал его на месте. Без него он бы спрыгнул с сиденья, и половина его тела не была бы размозжена. Понимаешь, его машина врезалась в один из тех эвакуаторов, перевозящих оборудование для работ на лужайках. И металличе-ский край пронзил дверь. Когда парамедики добрались до него, он все еще был жив, потому что сдавливание замедлило потерю крови. Черт, он даже был в сознании. Он… – Ей при-шлось кашлянуть. – Он знал, что умрет в той чертовой машине. Как только его вырежут, он истечет кровью… и он… он знал это. Он был в сознании и все понимал… должно быть, ему было чертовски больно. Я не… я не знаю, как люди ведут себя в подобных обстоятельствах. Но знаешь, что сделал он? – Расскажи, – тихо произнес Матиас. На секунду Мэлс задумалась о последовавшей стычке в кабинете сержанта – когда его босс отказался посвящать ее в детали смерти отца. Но, черт подери, она была дочерью Кармайкла и имела право знать. – Во-первых, он хотел убедиться, что подозреваемого задержали… и разозлился, уз-нав, что вместо преступника коллеги сосредоточились на нем. – Мэлс пришлось чуть засме-яться. – Затем он… он заставил их поклясться, что моя мать никогда не узнает, как он погиб. Он хотел, чтобы она думала, будто все случилось мгновенно… именно в это она и верит. Я – единственный член семьи, который знает, как… как сильно он страдал. Наконец, он сказал им присматривать за Мамой… он действительно беспокоился о ней. Но не обо мне. Он не волновался обо мне, сказал он. Я была крепкой, как он… была его сильной, независимой до-черью… Когда Мэлс замолчала, на глаза навернулись слезы. И тихо стекали вниз. Она вытерла щеку. – Когда я узнала, что он думает обо мне… я никогда не гордилась собой сильнее. Наступила секунда тишины. Затем еще одна. И многие другие. Странно, подумала она. Тот момент в кабинете сержанта изменил ее жизнь, и все же она разделила его на мгновения и заморозила как часть прошлого, которое оставляют позади. Но теперь, в этом гостиничном номере, пока Матиас неотрывно смотрел на нее, а Джим Херон опорожнял желудок по другую сторону стены… все начало переплетаться, прошлое и настоящее, словно пара вагонов, сблизились достаточно, чтобы стало возможным их закрепить. Она заставила себя сосредоточиться. – В любом случае, с тех пор, как я узнала подробности, я не могла… – Мэлс прокаш-лялась. – Это не желание умереть… называй это парадоксом логики, возможно, но я не хочу умирать. Бог свидетель, умирать она не хотела. Когда Матиас подошел к ней и сел рядом, она приготовилась услышать всевозможные «Но тебе же известна статистика, велика вероятность, что ты не окажешься в той же ситуа-ции, что и он, бла, бла, бла». Вместо этого он обнял ее. Это странно потрясало, – доброта, защита, молчаливое понимание. – Я никому раньше об этом не говорила, – сказала она, прижавшись к его груди. Мэлс почувствовала, как он целует ее в макушку, и, дрожа, она отдалась его силе… и это было феноменально. Она понятия не имела о грузе, который в одиночку носила на плечах все эти годы. Забавно, они сидели близко друг к другу, тепло их тел усиливалось, и Мэлс решила, что он признался ей в любви, принеся извинения… и она ответила ему этой историей. И это доказывает, что основательные вещи могут быть сказаны с использованием множества словарей. – Ему нужно прилечь. Когда Эдриан заговорил, стоя в дверном проходе в ванную, Матиас крепче обнял ее. – Он может лечь на этой кровати. – Спасибо, приятель. Мэлс собралась встать и удивилась, когда Матиас не отпустил ее. И затем они вдвоем оказались у окна, на кресле с подголовником и скамеечкой для ног, и Мэлс распростерлась на его теле. Будто он не мог вынести того, что нужно ее отпустить. И она чувствовала то же самое.
