ГЛАВА 1
ГЛАВА 2
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
ГЛАВА 5
ГЛАВА 6
ГЛАВА 7
ГЛАВА 8
ГЛАВА 9

Четверг 21 июля

Было жарко даже для Далласа.
Раскаленный асфальт чувствовался через тонкую кожаную подошву туфель, заставляя Элизабет Мейджер поторапливаться, хотя в таком пекле даже неспешная ходьба требовала усилий. У гладкого блестящего офисного здания, где она работала, не было подземной автостоянки. Строители посчитали ее излишней роскошью, так как прямо через дорогу располагалась вместительная парковка. Каждый раз, когда Элизабет пересекала улицу под дождем или рисковала изжариться под палящим солнцем, она обещала себе поискать другой офис, но всегда передумывала, входя в здание. Хотя возможность в любое время переехать в другое место грела ей душу.
За исключением неприятностей с парковкой, офисное здание было выше всяких похвал. Построено два года назад, красивое и удобное. В цветовой гамме вестибюля сочетались спокойные серые, темно-сиреневые и белые тона, поражая точно найденным балансом, позволяющим себя комфортно чувствовать как женской, так и мужской половинам работающих. Пышная растительность, которую холили и лелеяли специально нанятые профессионалы, добавляла простора и свежести. Многочисленные скоростные лифты пока работали без поломок. Предыдущий офис Элизабет располагался в устаревшем здании, где подъемники отличались особой непредсказуемостью. Постоянно приходилось ездить в переполненных кабинах, поэтому Элизабет вдвойне приветствовала порядок в лифтовом хозяйстве нового места работы.
Безопасностью занималась частная служба, сотрудники которой в две смены дежурили в холле с шести утра до десяти вечера. Ни в одной из компаний-арендаторов не работали по ночам. Желающие попасть в здание раньше шести или покинуть его после десяти должны были извещать охрану заранее. Ходили слухи, что компания по обработке данных на десятом этаже собиралась перейти на трехсменную работу, и если это случится, то охранникам придется трудиться круглосуточно. Но пока вход и выход из офисного здания прекращался в десять вечера в будни и в шесть вечера в выходные.
Элизабет прошла через первый ряд дверей и вздохнула с облегчением. Ее встретил прохладный воздух, который омыл разгоряченное лицо и просушил неприятную испарину, образовавшуюся при ходьбе от парковки на противоположной стороне улицы. Затем через второй ряд тяжелых стеклянных дверей она попала в холл, где кондиционеры обрушились на нее всей мощью, заставив непроизвольно вздрогнуть. К влажным ногам неприятно липли колготы, и Элизабет не сдержала гримасу. Несмотря на это она с радостью пересекла холл и поспешила к лифтам.
Большой неопрятный мужчина, по виду байкер, вошел в лифт первым. Она сразу забеспокоилась и насторожилась, повесила сумочку на левое плечо, сделала шаг и потянулась правой рукой к панели, чтобы в последний момент заметить, что мозолистая рука уже нажала нужную кнопку. Элизабет глянула на здоровяка с неопределенной улыбкой, которой воспитанные незнакомцы приветствуют друг друга, и больше не отрывала глаз от дверей. В полной тишине лифт домчал их до пятого этажа. Элизабет немного успокоилась. Раз он ехал сюда, то непременно связан с «Куинлан Секьюритиз».
Она вышла первой. Незнакомец направился следом за ней по коридору. По левую руку располагался ее офис, через широкие окна которого просматривалась изящная обстановка. Чики, секретарь Элизабет, уже вернулась после обеденного перерыва. Девушка оторвала взгляд от бумаг и следила за приближением босса. Или, скорее, пялилась на мужчину, следующего за начальницей. Чики не отрывала от здоровяка больших, черных, широко раскрытых от восхищения глаз.
Элизабет открыла дверь в свои владения, а «байкер» без колебаний зашел в офис напротив. У «Куинлан Секьюритиз» не было окон в коридор, только надежно и крепко выглядящая дверь. Это вполне устраивало Элизабет по нескольким причинам, хотя посетители охранного агентства были как минимум занятными.
– Ничего себе, – выдохнула Чики, не открывая глаз от офиса напротив. – Ты это видела?
– Видела, Чики, – сухо ответила Элизабет.
Прискорбно, но вкус секретарши относительно мужчин можно было описать как «неотшлифованное разнообразие».
– У него серьга в ухе, – мечтательно продолжила Чики. – Обратила внимание на его волосы?
– Да уж! Длинные и растрепанные.
– Какая грива! Интересно, зачем он пошел к Куинлану… – У девушки заблестели глаза. – Неужели новый сотрудник?!
Элизабет передернуло от подобной мысли, но такая возможность не исключалась. К сожалению, слово «охрана» в названии агентства «Куинлан Секьюритиз» относилось не к финансовым аспектам, а к физическим. Чики, которая с пеленок не понимала значение слова «стеснительность», как только они переехали на новое место, все разведала и бодро рапортовала, что Куинлан занимается различными видами охраны: от установки электронных систем до предоставления услуг телохранителей. С точки зрения Элизабет это не объясняло внешний вид посетителей, входящих и выходящих из офиса напротив. Клиенты – или сотрудники? – выглядели теми еще типами. Если они относились к первым, то у них вряд ли водились деньги, которые платят охранным агентствам. Если вторые, то трудно представить заказчика, чувствовавшего бы себя спокойно в компании телохранителя, похожего на серийного убийцу.
Прошлой зимой Элизабет встречалась некоторое время с хозяином «Куинлан Секьюритиз». Он почти не говорил о своем бизнесе, а она опасалась расспрашивать. На самом деле, многое в Томе вызывало у нее опасение. Крупный мужчина, мачо, пытающийся держать все под контролем и с легкостью подавляющий как морально, так и физически. Когда Элизабет поняла, насколько он пытается подмять под себя ее жизнь, быстренько разорвала отношения, и всячески его игнорировала. Она больше никому не позволит собой командовать, а Том Куинлан вышел за рамки дозволенного.
Наконец Чики оторвалась от закрытой двери напротив и с надеждой посмотрела на босса:
– Итак?
Элизабет не смогла сдержать торжествующую улыбку, которая с каждой секундой становилась все шире.
– Ей понравилось.
– Понравилось? Мы получили заказ? – Чики подскочила со стула, который крутанулся и упал.
– Получила! Начинаем в следующем месяце.
Элизабет провела обеденный перерыв с Сандрой Эйланд, наследницей одного из самых старинных состояний в Далласе. Сандра решила обновить свой гостеприимный дом в стиле испанской гасиенды, и Элизабет только что получила заказ на оформление интерьеров. Ее небольшой фирме исполнилось пять лет, и эта работа станет самой значительной и многообещающей. Сандра Эйланд обожала приемы и часто их устраивала. Трудно себе представить лучшую рекламу. Контракт выведет небольшую компанию Элизабет на совершенно новый уровень.
Чики не скрывала радости, вальсируя по приемной с таким энтузиазмом, что взлетали ее длинные волосы.
– Берегись, Даллас, мы наступаем! Сегодня получили заказ от Эйланд, завтра найдется еще кто-то. Скоро нас завалят контрактами!
– Надеюсь, – улыбнулась Элизабет, задержавшись в дверях своего кабинета.
– Никаких «надеюсь», – танцуя, приблизилась Чики. – Я гарантирую! Телефон будет так трезвонить, что придется нанять мне помощника. Классно! Кто-то другой засядет за телефон, а я прочешу город вдоль и поперек, чтобы найти самые лучшие материалы для тех работ, которые посыплются как из рога изобилия.
– Если ты займешься закупками, то не сможешь следить за приходящими и уходящими из офиса напротив, – небрежным тоном заметила Элизабет, скрывая насмешку.
Чики остановилась и задумалась. Агентство Куинлана она считала своей тайной сокровищницей интересных потенциальных ухажеров, даже более богатой для знакомств, чем бары.
– Тогда мне понадобятся два помощника, – решила она наконец. – Один сядет за телефон, второй будет бегать по городу, а я останусь здесь. Должен же кто-то всем управлять.
Элизабет расхохоталась. Находится рядом с неугомонной Чики – непрекращающееся удовольствие.
Начальница и подчиненная прекрасно дополняли друг друга. Суховатый, иногда излишне саркастичный стиль общения Элизабет смягчал ничем не пробиваемый добродушный нрав Чики. Рядом с высокой и стройной хозяйкой секретарша выглядела чувственной малышкой. Чики предпочитала броскую одежду, поэтому Элизабет сдерживала свои дизайнерские порывы. Клиента не стоило ошеломлять или сдерживать. Хитрость и состояла в том, что этот контраст успокаивал заказчиков. Убеждал, что их не вынудят следовать определенному стилю, в котором они будут чувствовать себя неуютно.
Иногда Элизабет не устраивало то, как ей приходилось одеваться. Сегодня, например. В невыносимую жару нет ничего лучше, чем шорты и футболка. Приходится же – образно говоря, а может и буквально – парить зад в колготах. Если бы не изобрели кондиционеры, она бы ни за что не стала так себя мучить. Даже пересечь улицу походило на маленький подвиг.
На руке Чики мягко звякнули многочисленные браслеты, когда она присела у стола Элизабет.
– Во сколько думаешь закончить?
– Закончить? – Иногда в разговоре с Чики было трудно успевать за сменой темы. – Я только вернулась.
– Ты когда-нибудь слушаешь радио? Температура поднялась до опасного уровня. Министерство здравоохранения, а может его бюро погоды, советует в самое жаркое время дня не выходить на улицу, пить побольше воды и всякое такое. Большинство компаний работают только до обеда, и распускают своих людей по домам, чтобы они не застряли в пробке. Я пробежалась по офисам. Почти все сегодня закрываются до двух.
Элизабет посмотрела на лежащие на столе бумаги. Ей не терпелось начать.
– Можешь идти домой, когда захочешь. У меня появилось несколько идей насчет дома Эйланд. Хочу над ними поработать на свежую голову.
– На сегодня у меня нет планов, – тотчас сообщила Чики. – Я тоже остаюсь.
Элизабет устроилась поудобнее и, как обычно, глубоко погрузилась в работу. Она любила заниматься дизайном интерьеров. С удовольствием преодолевала трудности, чтобы сделать дом одновременно красивым, удобным и подходящим характеру клиента. Для Сандры Эйланд ей хотелось сохранить дух старого Юго-запада с его просторными, светлыми помещениями, но в тоже время передать искушенную утонченность хозяйки.
Телефонный звонок вывел Элизабет из сосредоточенного состояния. Она очень удивилась, что часы показывали начало четвертого. Трубку сняла Чики, недолго послушала и ответила:
– Сейчас уточню. Не отключайтесь, пожалуйста. – Потом повернулась на стуле и через открытую дверь обратилась к Элизабет. – Это охранник снизу. Он здесь временно, не знает наших порядков, поэтому обзванивает всех подряд. Почти все уже ушли, и он хочет знать, как долго мы собираемся работать.
– Почему бы тебе не отправиться домой прямо сейчас, – предложила Элизабет. – Нет необходимости оставаться и дальше. И передай охраннику, что я уйду в течение часа. Только закончу эскиз. Это не займет много времени.
– Я тоже останусь, – снова предложила Чики.
– Не стоит. Включи автоответчик и иди. Обещаю, что не стану задерживаться.
– Хорошо. – Секретарша переговорила с охранником, после чего вытащила сумочку из нижнего ящика стола. – Боюсь даже выходить. Может стоит подождать, пока сядет солнце и температура упадет хотя бы до тридцати?
– До заката не меньше пяти часов. На дворе июль, если ты забыла.
– С другой стороны, я могу провести эти пять часов, мороча голову симпатичному парню, который на прошлой неделе приходил в комнату напротив.
– Звучит более заманчиво.
– И забавнее, – сверкнула широкой улыбкой Чики. – У него нет ни одного шанса. Тогда до завтра.
– До завтра, и удачи тебе.
К тому времени, когда Чики, покачивая алой юбкой, выплыла из офиса, Элизабет снова погрузилась в эскиз, талантливыми пальцами перенося мысли на бумагу. В каждой работе она стремилась к максимальному результату, но в этот раз хотелось достичь совершенства. Не только потому, что заботилась о профессиональном успехе, но и потому, что старый дом этого заслуживал.
Когда рука затекла, Элизабет остановилась и заметила, что плечи тоже закостенели. Такое случалось, если она проводила за рисованием несколько часов подряд. Рассеяно она повела плечами и снова потянулась за карандашом. Тут до нее дошло, что означает тяжесть в спине. Глянув на часы, Элизабет простонала. Двадцать минут шестого. Намного позже, чем она собиралась оставаться. Теперь придется тащиться в пробке под убийственным солнцем, которое превращает водителей в раздражительных грубиянов.
Элизабет встала и потянулась. Потом подхватила сумку и погасила свет. Соседнее здание перекрывало путь беспощадному летнему солнцу, но света проникало достаточно, чтобы не называть комнату темной. Выйдя в коридор, Элизабет повернулась, чтобы запереть дверь. Одновременно из своего офиса показался Том Куинлан и занялся тем же самым. Она старательно игнорировала знакомого, но почувствовала его взгляд и непроизвольно напряглась. Том всегда так на нее действовал. Одна из причин, почему она перестала с ним встречаться, хотя и не главная.
Появилось неприятное ощущение, что он ее специально поджидал. Элизабет беспокойно оглянулась, но больше никого не заметила. Обычно в этот час многие заканчивали работу, в здании толпились люди, но сейчас стояла непривычная тишина. Не могли же остаться только они с Томом? Еще как могли. Здравый смысл подсказывал, что все остальные благоразумно ушли пораньше. Между ней и Куинланом не осталось ни одного барьера.
Том пристроился рядом и пошел с ней по коридору к лифтам.
– В последнее время я не заслуживаю даже привета?
– Привет!
– Ты сегодня задержалась на работе. Все ушли домой несколько часов назад.
– Ты же не ушел.
– Пообедай со мной, – резко сменил он тему.
Приглашение больше походило на приказ.
– Спасибо, но нет, – ответила она.
Дойдя до конца коридора, Элизабет вызвала лифт и мысленно попросила его поторопиться. Чем скорее она избавится от этого мужчины, тем быстрее почувствует себя в безопасности.
– Почему?
– Потому, что не хочу.
Мягкий звук сообщил о прибытии кабины. Элизабет вошла в лифт, Куинлан последовал за ней. Двери закрылись, запечатывая их в тесном пространстве. Она потянулась, чтобы нажать кнопку первого этажа, но Том перехватил ее руку и загородил панель своим крепким телом.
– Хочешь, только боишься.
– Ты прав, боюсь, а я не встречаюсь с мужчинами, которые меня пугают.
Ему совсем не понравился ответ, хотя Том сам начал этот разговор.
– Ты боишься, что я причиню тебе физическую боль? – спросил он, не веря своим словам.
– Конечно, нет! – усмехнулась Элизабет, и он немного расслабился.
Она знала, что отвечает не совсем правдиво, но это ее дело. Привяжется к словам, потом не отобьешься. Элизабет ловко высвободила руку.
– Ты – ходячая проблема, а у меня на это нет времени. Слишком плохо действуешь на распорядок моей жизни.
Некоторое время он смотрел на нее круглыми глазами, потом буквально взорвался.
– Черт бы все это побрал, женщина! – взревел Том. В тесном пространстве лифта его голос звучал оглушительно громко. – Шесть месяцев ледяного приема только потому, что я нарушаю распорядок твоей жизни?
Элизабет дернула одним плечом.
– Что я могу сказать? У каждого из нас свои приоритеты.
Она извернулась и нажала нужную кнопку.
Лифт плавно заскользил вниз. Секунды через три он резко остановился. Потеряв равновесие, Элизабет врезалась в Куинлана. Том обхватил ее сильными руками и, пока они падали, извернулся так, что она приземлилась сверху. Одновременно погас свет, погружая их в полную темноту.

Почти сразу же зажглись красные лампы аварийного освещения, заливая кабину тусклым, мистическим заревом. Элизабет не могла и не хотела двигаться. Ее буквально парализовало странное сочетание тревоги и удовольствия. Она лежала поверх Куинлана, инстинктивно обнимая его за шею. В ответ Том прижимал ее к себе. Даже через несколько слоев ткани Элизабет чувствовала жар его тела и мускусный запах кожи, который вызывал яркие воспоминания той ночи, когда одежда их не разделяла. Тело пробудилось, но дух воспротивился. Осторожно отталкиваясь, Элизабет попыталась освободиться. На секунду руки Тома напряглись, притягивая ее сильнее, и распластывая мягкие холмики по мускулистой груди. Слабый красный свет превратил глаза Тома из синих в черные, но даже в их беспросветной темноте Элизабет разглядела решимость и глубоко затаенное желание. Оно манило расслабиться, забыться в крепком мужском объятии, но ей хватило решимости отодвинуться. Том сразу ее опустил, хотя и без особой охоты, и одним гибким движением оказался на ногах. Потом взял ее за руки и поднял с возмутительной легкостью.
– Ты в порядке? Не ушиблась?
Элизабет расправила юбку:
– Нет, все хорошо. А ты?
Открывая панель, под которой находился телефон экстренной связи, Том только крякнул в ответ. Он достал трубку и нажал кнопку связи с диспетчером. Элизабет ждала, но ничто не нарушало тишину. Куинлан нахмурился и со стуком вернул трубку на место.
– Не отвечает. Наверное, ушли домой, как и все остальные.
Элизабет поглядела на телефон, на котором была только одна кнопка. Значит, связаться можно было только с обсуживающим персоналом. Позвонить в другое место не получится. Потом она заметила еще кое-что и подняла голову.
– И воздух перестал поступать.
Поводила над собой рукой, но прохладу не почувствовала. Отсутствие шума тоже настораживало.
– Питание отключилось, – вздохнул Том и повернулся к двери.
В тесной кабине лифта становилось душно. Элизабет все это сильно не нравилось, но панике она не поддавалась.
– Надеюсь, электричество пропало ненадолго.
– Я бы с тобой согласился, если бы не установилась такая жара. К сожалению, вероятность перегрузки в сети очень велика, а в этом случае помощь может прийти через несколько часов. Надо выбираться. Аварийное освещение работает от аккумуляторов, надолго его не хватит. Кроме того, температура воздуха поднимается, а у нас нет ни воды, ни запаса кислорода.
Еще не закончив говорить, Том накинулся на двери лифта, сильными пальцами заставляя их расходиться дюйм за дюймом. Элизабет тоже присоединилась, хотя не сомневалась, что он прекрасно обойдется и без нее. Просто очень не нравилось, как он все взял в свои руки, заставляя ее чувствовать себя бесполезной пустышкой.
Они застряли между этажами. Внизу кабины внешние двери следующего этажа виднелись меньше, чем на метр. Вместе они открыли и эти двери. Прежде, чем Элизабет успела сказать хоть слово, Том гибко проскользнул в проем и приземлился на пол этажа ниже. Обернувшись и протянув руки, он подбодрил:
– Спускайся, я тебя поймаю.
Элизабет пренебрежительно фыркнула, хотя немного опасалась. С тех пор, как она занималась спортом, прошло немало времени.
– Спасибо, обойдусь без помощи. В колледже я занималась гимнастикой.
Сделав глубокий вдох для подготовки, она выскользнула из лифта с не меньшей ловкостью, несмотря на помехи в виде сумки на длинном ремне и высоких каблуков. Куинлан поднял брови и молча зааплодировал, на что она грациозно поклонилась. Одной из особенностей общения с Томом, которая делала его неотразимым, была легкость, с которой они шутили друг с другом. Многие качества делали его неотразимым, поэтому сначала она не придавала значения его склонности все держать под контролем. По крайней мере, до тех пор, пока не наткнулась в его квартире на тот документ. Его она игнорировать не могла.
– Впечатляет, – восхитился он.
– Сама удивляюсь, – криво усмехнулась Элизабет. – Прошло столько лет.
– Входила в команду колледжа по гимнастике? Раньше ты об этом не говорила.
– Да не о чем было говорить. Команда обходилась без меня. Я слишком высокая для профессиональной гимнастки. Занималась, чтобы поддерживать себя в форме и снимать напряжение.
– Помнится, – лениво протянул он, – ты до сих пор в отличной форме.
Элизабет отвернулась и быстрым шагом направилась к лестнице, не отвечая на намек о бывших близких отношениях. Том следовал по пятам, словно большой зверь, преследующий свою добычу. Она толкнула дверь и замерла на месте.
– Ого!
Впереди все тонуло в абсолютной темноте. Может лестница и не находилась за сплошной стеной, но, тем не менее, окон не наблюдалось. Сзади коридор тоже не назовешь светлым, так как в него проходил свет из единственного офиса, имевшего окна и во внутренней стене, и на улицу. Но лестничная шахта пугала кромешной тьмой. Словно смотришь в колодец. Неожиданно, ее инстинкты взбунтовались.
– Ничего страшного, – сказал Куинлан совсем рядом. Твердая мужская грудь касалась ее спины при каждом вдохе, а дыхание шевелило волосы на шее Элизабет. – Если только ты не страдаешь от клаустрофобии.
– До сих пор не замечала, но сейчас она может появиться в любую минуту.
– Не успеет, – хмыкнул Том. – Всего-то третий этаж. Четыре невысоких пролета, и мы на воле. Я подержу дверь, пока ты не возьмешься за поручень.
Оставалось либо рискнуть, либо стоять неизвестно сколько, пока не дадут свет. Элизабет пожала плечами, глубоко вздохнула, словно собралась нырнуть, и шагнула в черную дыру. Крупное тело Куинлана загораживало почти весь свет. Она схватилась за поручень и сделала первый шаг.
– Стой на месте, пока я к тебе не подойду, – сказал он и поспешил к подруге по несчастью.
Дверь захлопнулась.
Сразу же появилось ощущение, что она очутилась в могиле, но через секунду Том стоял рядом. Одной рукой он взялся за поручень сразу за ее спиной, другой нашел свободную руку Элизабет. В жаркой, душной темноте его сила, казалось, окружила ее со всех сторон.
– Я не собираюсь падать, – заверила она, не удержав издевки в голосе.
– Ни капли не сомневаюсь, – ответил он мирно, но руку не убрал.
– Куинлан…
– Шагай вперед.
Быстро освободиться от супермена можно было только одним путем. И она пошла. Поначалу полная темнота обескураживала. Тогда Элизабет мысленно нарисовала ступеньки, связала ритм шагов с их положением, и начала спускаться почти с обычной скоростью. Все четыре невысоких пролета, как он и говорил. Один этаж – два пролета, объединенные лестничной площадкой. В конце четвертого пролета Том ее отпустил, обогнал на несколько ступенек и открыл дверь. С благодарностью Элизабет поспешила в залитый солнечным светом холл. Наверное, ей только показалось, но в просторном помещении дышалось легче.
Куинлан сразу направился к столу охраны. Никого. Элизабет нахмурилась. Дежурный всегда находился на посту. По крайней мере, раньше, так как сейчас его, определенно, не было.
Добравшись до рабочего места охранника, Том начал открывать ящики стола, но они все оказались запертыми.
Выпрямившись, Куинлан позвал низким голосом:
– Эй, есть тут кто-нибудь?
В зловеще тихом холле ему ответило лишь эхо.
Элизабет застонала, поняв, что случилось.
– Должно быть, охранник тоже ушел домой раньше.
– Ему положено находиться на месте, пока здание не покинет последний человек.
– Сегодня дежурил новенький. Когда он позвонил нам в офис, Чики пообещала, что я закончу к четырем часам. Если в это время уходили другие задержавшиеся, он мог перепутать меня с ними. А что ты?
– Я? – Куинлан пожал плечами и опустил глаза. – Та же история.
Элизабет не поверила, но не стала расспрашивать. Вместо этого она подошла к внутренним дверям и попыталась их раздвинуть. Они даже не пошевелились.
Круто! Заперты!
– Должен же быть другой путь на улицу, – пробормотала она.
– Другого выхода нет, – категорически заявил Том.
Элизабет остановилась и уставилась на него во все глаза.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что здание запечатано. В целях безопасности. Защита от грабителей на случай аварийного отключения питания. Стекло, из которого сделаны двери, пуленепробиваемое. Ни охранник, ни другие специалисты не помогут, пока не восстановят подачу электричества. Та же система действует в хранилищах банков.
– Ладно. Ты у нас эксперт по охранным системам. Вытащи нас отсюда. Придумай что-нибудь.
– Это невозможно.
– Еще как возможно. Или ты признаешься, что на свете есть что-то, что ты не можешь сделать?
Том скрестил на груди руки и ласково улыбнулся.
– Охранную систему этого здания разрабатывал я. Ее нельзя перехитрить. По крайней мере, до тех пор, пока не появится электричество. Без него я ничего не сделаю, и никто не сможет.
Элизабет задержала дыхание. Ее накрыла волна ярости больше на него, чем на обстоятельства. Том выглядел таким самодовольным, черт бы его побрал!
– Тогда звони в 911, – твердо сказала Элизабет.
– Зачем?
– Что значит «зачем»? Мы застряли в этом проклятом здании!
– Кто-то из нас болен? Ранен? Мы в опасности? Не вижу никакого критического положения, просто неудобство. И поверь мне, сейчас у аварийных служб дел по горло. В любом случае, они не попадут в здание. Единственный путь – спустить человека на крышу с вертолета, что дьявольски дорого и затруднительно делать ради тех, кому не угрожает опасность. В здании есть вода и пища. Разумнее всего оставаться на месте и ждать.
Соглашаясь, что выбора нет, Элизабет пожала плечами.
– Я все понимаю, – вздохнула она. – Просто… чувствую себя в ловушке.
И не в одном смысле.
– Да ладно! Будет весело. Сейчас совершим налет на продуктовые автоматы…
– Они же работают на электричестве.
– Я не говорил, что мы будем покупать, – подмигнул ей Том. – Учитывая наше положение, никто не станет возражать.
Она возражала. Боялась каждой минуты того, что может длиться много часов. Меньше всего ей хотелось проводить время с Куинланом наедине, но выбора не было. Если бы удалось расслабиться в его компании, она бы не возражала. Недостижимая мечта! Рядом с ним Элизабет чувствовала крайне неуютно. Ее напряженное состояние вызывали несколько причин. На самой поверхности лежал гнев: как он посмел совать нос в ее жизнь?! Под ним пряталась изрядная доля вины: она задолжала ему объяснения о причине разрыва, а правда до сих пор оставалась болезненной и смущающей. А еще тоска: ведь так многое в Томе приносило ей настоящую радость. И, наконец, неудовлетворенное желание, которое копилось долгие месяцы воспоминаний о единственной ночи, проведенной вместе.
– О жаре нам можно не беспокоиться, – размышлял Куинлан, оглядывая холл высотой в два этажа. – Здесь станет значительно теплее, но хорошая теплоизоляция и тонированные стекла не позволят воздуху перегреться. У нас все будет нормально.
Элизабет уговаривала себя не волноваться понапрасну и мыслить разумно. Если нельзя изменить ситуацию, то измени отношение к ней. В их случае это означало устроиться как можно удобнее, то есть прохладнее. Том уже говорил, что воды и пищи у них в достатке, хотя последнюю придется вынужденно украсть. Она осмотрелась. Мебели вокруг хватит, чтобы обставить не одну комнату. Даже подушки имеются, можно устроить настоящую постель. Последняя мысль заставила ее быстрее перекинуться на другие заботы. Взгляд наткнулся на двери на лестницу, и в голову пришла старая истина: «горячий воздух поднимается вверх».
– Если мы распахнем двери, это создаст эффект дымохода, – вслух размышляла Элизабет.
– Отличная идея! Я собираюсь подняться в свой офис за фонарем и за вкуснятиной из автомата. Тебе что-то нужно из твоей комнаты? Заодно принесу.
Мысленно обшарив столы, она вспомнила о нескольких мелочах, которые могли бы пригодиться.
– Кое-что стоит взять. Я иду с тобой.
– Какой смысл двоим взбираться на такую высоту, да еще в темноте? – небрежно бросил Том. – Только скажи, и у тебя будет все, что хочешь.
«Куинлан в своем репертуаре, – с раздражением подумала Элизабет. – Все сделаю сам, обойдусь без тебя, дорогая».
– Лучше пойти вдвоем. Ты обыщешь свою комнату, я – свою. У меня, вроде, тоже есть фонарик, только не помню где.
– Восемь пролетов вверх, а не вниз, – предупредил он, глядя на высокие каблуки Элизабет.
В ответ она сбросила туфли и вскинула брови в ожидании. Задумчиво посмотрев, он сдался без дальнейших споров и жестом предложил ей идти первой. Чтобы дверь на лестницу не захлопнулась, Том передвинул большое дерево в кадке с небрежной легкостью, как будто оно не весило полцентнера. Про вес растений Элизабет знала не понаслышке – ее квартира всегда напоминала зимний сад. Любопытно, как бы она себя чувствовала, имея силу и уверенность Куинлана, с легкостью справляясь с любыми трудностями и непредсказуемыми ситуациями. Хотя в его случае это не столько уверенность в себе, сколько заносчивость – едва уловимая, но, безусловно, существующая – спокойная заносчивость мужчины, осознающего свою силу и подготовку. Том ловко уклонялся от вопросов о прошлом, но она чувствовала, что некоторые из его умений были смертельными.
На этот раз Элизабет вступила на лестницу почти спокойно. Открытая дверь в холл пропускала достаточно света, чтобы первые два пролета освещались вполне сносно. Однако выше они снова вошли в густую, всепоглощающую темноту. Как и в прошлый раз, Куинлан одной рукой держался за поручень прямо за ее спиной, другой подстраховывал ее за локоть. Элизабет вспомнила, что его рука всегда была там, когда они вместе спускались или поднимались по ступенькам. Поначалу забота показалась приятной, вскоре начала давить, а под конец откровенно беспокоила. Поведение Куинлана не столько защищало, сколько подавляло. Элизабет на собственном примере знала, как быстро такие отношения могли выйти из-под контроля.
Прерывая тишину, она попыталась пошутить:
– Если бы кто-то из нас курил, смог бы посветить зажигалкой.
– Если бы кто-то из нас курил, – сухо возразил Том, – у него не хватило бы дыхания, чтобы подняться по лестнице.
Она хмыкнула, потом сосредоточилась на движении, чтобы сберечь энергию. Пешком подняться на пятый этаж – не назовешь невыполнимой миссией, но требует некоторых усилий. К этому времени она уже тяжело дышала, да и темнота нервировала. Куинлан обогнал Элизабет и распахнул дверь, впуская милый сердцу свет.
В коридоре они разделились. Пока Элизабет отпирала дверь, он уже исчез в своем офисе. Дело близилось к вечеру, но солнечные лучи щедро заливали помещение, напоминая, как мало прошло времени с внезапной остановки лифта. Взглянув на наручные часы, Элизабет не поверила собственным глазам. Минуло всего полчаса.
Самым важным было найти фонарик, и она обшарила не одну полку, пока не наткнулась на него. Молясь, чтобы не сели батарейки, Элизабет щелкнула выключателем. Наградой ей стал яркий белый луч. Она выключила ценную находку и положила на стол Чики. Они с секретаршей предпочитали кофе собственного приготовления, что удобнее и вкуснее, чем бурда из автомата. Так что к фонарику добавилась пара чашек. Пить из них приятнее, чем с руки. Элизабет не сомневалась, что Чики не станет возражать, если ее чашкой попользуется Куинлан. Скорее наоборот.
Зная пристрастие секретарши к сладкому, Элизабет начала выдвигать ящики ее стола и одобрительно улыбнулась, когда перед ее глазами оказалась упаковка из шести плиток шоколада, в которой отсутствовала только одна, непочатая пачка фруктовых батончиков, жевательные резинки, медовая булочка и большущий черничный кекс. Не назовешь здоровой пищей, но голодными они не останутся. Напоследок она выбрала пару мягких подушек, украшавших кресла в ее офисе. Спать на них будет намного удобнее, чем на полотняных, которые лежали на диванах внизу.
Куинлан открыл дверь офиса, и Элизабет оторвалась от поисков. Он снял пиджак и нес в руке небольшую черную кожаную сумку. Оглядев ее добычу, Том рассмеялся:
– Ты, случайно, в детстве не была бойскаутом?
– Почти все это не мое. Чики у нас сладкоежка.
– Напомни мне обнять ее покрепче при следующей встрече.
– Лучше помоги ей организовать свидание с тем байкером, который приходил после ланча.
– Любительница приключений?
– Чики всегда готова к приключениям. А тот мужчина действительно был клиентом?
– Нет.
Элизабет почувствовала, что Том больше ничего не скажет о «байкере». Как всегда, Куинлан вел себя крайне сдержано по отношению ко всему, что касалось его бизнеса, включая клиентов и сотрудников. На свиданиях он предпочитал разговаривать о ней, выказывая интерес к малейшим подробностям ее жизни. В то же время, мягко блокировал ее осторожные попытки познакомиться с ним поближе. Не потребовалось много времени, чтобы направленный на ее дела интерес и нежелание говорить о себе, заставило Элизабет чувствовать себя в его обществе очень неуютно. Она могла понять человека, который отказывался обсуждать определенные темы. У самой было такое время, когда не могла себя заставить говорить о некоторых обстоятельствах своей жизни. Но скрытность Куинлана доходила до абсурда. Элизабет даже не знала, есть ли у него семья. С другой стороны, ко времени разрыва их отношений, Том уже заметил белое пятно в ее жизни и начал задавать наводящие вопросы.
На стуле висела пестрая шелковая шаль «пейсли» . Элизабет расстелила ее на столе, чтобы завязать сокровища, как узелок бродяги. Пока она складывала найденное в центр шали, Куинлан пошевелил кончиком пальца бахрому.
– Неужели люди покупают шали только потому, что они красиво висят на стуле?
– Конечно. Почему бы нет?
– Немного глупо. Или я ошибаюсь?
– Зависит от точки зрения. Считаешь ли ты глупыми тех, кто тратит сотни долларов на дизайнерские диски, только потому, что машины с ними выглядят красивее?
– Машины очень полезные.
– Как и стулья с креслами, – сухо заметила она, собрала четыре конца шали и связала их тугим узлом. – Я готова.
– Предлагаю совершить рейд по продуктовым автоматам прямо сейчас. Не будем надеяться только на те, что внизу. Нет смысла подниматься еще раз за едой, когда мы уже здесь.
Элизабет посмотрела на него с сомнением.
– Думаешь, мы так долго пробудем в здании, что понадобиться много еды?
– Может и нет, но, на мой вкус, много – не мало. Всегда можно вернуть лишнее.
– Логично, – признала она.
Куинлан повернулся, чтобы открыть для нее дверь, и Элизабет в ужасе уставилась на черный пистолет, заткнутый за пояс его брюк на пояснице.
– Боже всемилостивый, – пробормотала она. – А с ним-то ты что собираешься делать?
-------------------------------------------------------------------
Название Paisley происходит от названия городка в Шотландии, где в 19 веке началось производство тканей и шалей имитирующих восточный орнамент. Так «огурец» с Востока, сделавшийся доступным благодаря британским текстильщикам, покорил всю Европу.

Он поднял брови.
– Все, что потребуется, – мягко ответил Том.
– Большое спасибо за утешение! Ожидаешь неприятностей? Ты же сказал, что здание запечатано.
– Запечатано. Нет, я не жду неприятностей, но это не означает, что меня застигнут врасплох. Не беспокойся понапрасну. Я всегда так или иначе вооружен, просто ты в первый раз увидела.
– Раньше ты не носил пистолет, – сказала она, глядя на Куинлана во все глаза.
– Всегда ношу. Ты бы и сейчас не заметила, если бы я не снял пиджак.
– У тебя не было оружия в тот вечер, когда мы…
Элизабет замолчала, не закончив предложение.
– Занимались любовью? – закончил за нее Том. Синие глаза смотрели настороженно, но твердо. – Тогда не было. Я знал, к чему идет дело, и не хотел тебя пугать. Перед тем, как заехать за тобой, запер пистолет в бардачке, но оставил в ботинке нож. Как и сейчас.
У Элизабет вдруг перехватило дыхание. Она глубоко вздохнула, пропуская мимо себя вопрос с оружием, так как до нее дошла самая возмутительная часть из сказанного Томом.
– Ты знал, что мы займемся любовью?
Он посмотрел на нее одним из своих задумчивых взглядов.
– Прямо сейчас ты не готова говорить на эту тему. Нам лучше закончить здесь дела и обустроиться в холле до темноты, так мы сбережем батарейки фонариков.
Предложение можно было посчитать логичным, если бы не лето. Темнеть начнет не раньше девяти вечера, что оставляет им кучу времени.
– Почему это я не готова говорить прямо сейчас?
– Логичное предположение. Полгода меня игнорировала, поэтому сомневаюсь, что ты вдруг захотела углубиться в обсуждение наших отношений. Если я ошибаюсь, конечно, давай поговорим. – В глазах Тома блеснул опасный огонек. – Я был слишком груб, или пять раз это слишком? Не думаю. Я чувствовал, как ты сжимала меня во время оргазма, – заговорил он без обиняков. – Не говоря уж о том, как крепко обвивала ногами. Да я едва мог шевелиться! Точно знаю, во сне не храплю и не разговариваю. Так что случилось? Какого черта ты пустилась в бега?
Низкий голос Куинлана звучал жестко. Бывший любовник подошел почти вплотную и навис над нею. Элизабет ни разу не видела, чтобы Том терял контроль, но бешенство в его глазах подсказывало, как близко он подошел к краю терпения. Она даже представить себе подобного не могла, и это ее потрясло. Нет, Элизабет не боялась. Просто не представляла, что для Тома их отношения значили так много.
Элизабет распрямила плечи, не собираясь уступать ему главенство, иначе Том, как уже было не раз, направит разговор на нее.
– Что ты имел в виду, говоря, что знал, к чему идет дело той ночью? – требовательно спросила она, возвращая разговор к первоначальной теме.
– Только то, что сказал.
– Откуда такая уверенность? Я точно не планировала ничего подобного.
– Знаю, но был уверен, что ты мне не откажешь.
– Не слишком ли много ты знаешь?
Непоколебимая самоуверенность Тома не могла не злить.
– Достаточно, но только не причину твоего бегства. Почему бы тебе не рассказать всю правду? Тогда мы сможем разобраться с проблемой и начать с того места, где остановились.
Элизабет впилась в Тома взглядом и замерла. Куинлан нервно провел рукой по своим темным волосам, которые стриг по-военному коротко. Он всегда держал себя в руках, и этот взмах стал чуть ли не единственным раздраженным жестом, который она могла припомнить.
– Ладно, – пробормотал он. – Ясно, ты что-то скрываешь. Похоже, не веришь в то, что между нами было. Я надеялся, как только мы займемся любовью, ты поймешь, что принадлежишь мне, начнешь доверять и перестанешь прятаться.
Элизабет сразу забыла, что взглядом собиралась поставить Тома на место. Ее руки безвольно опустились. Она молча открыла и закрыла рот.
– Принадлежу тебе? Извини! Может у тебя и чек имеется, про который я не знаю?
– Да, принадлежишь! – повысил он голос. – Я думал о браке, детях и всяком таком, но ты продолжала меня избегать. А я не знал почему, и до сих пор не знаю.
– Браке? Детях? – Элизабет настолько удивилась, что едва могла говорить. Скорее пищала. – А тебе хоть раз пришла в голову мысль просветить меня насчет своих планов? Не трудись отвечать. У тебя свои мысли. Этого достаточно, и неважно, что я чувствую.
– Знаю я, что ты чувствуешь. Ты была в меня влюблена и до сих пор любишь. Тем более не понятно твое бегство.
– Может не для тебя, но для меня все совершенно прозрачно.
Она смотрела в сторону, но лицо ее горело. Элизабет не догадывалась, что ее чувства к нему так заметны, хотя почти с самого начала их связи знала, что полюбила. И чем сильнее росли ее сомнения в их отношениях, тем настойчивее она пыталась спрятать свою слабость.
– Тогда почему бы тебе не поделиться секретом? Я уже устал от тайн. Что бы там ни было, приношу свои извинения. Мы потеряли достаточно времени.
Его высокомерие поражало, хотя она знала об этой черте его характера с самого начала. Куинлан относился к спокойным мужчинам, но это было спокойствие человека, которому нечего доказывать себе и другим. Он решил разобраться с ситуаций и занялся этим, по крайней мере, со своей точки зрения.
Но не с ее.
– Послушай меня, Том Куинлан, – в бешенстве процедила Элизабет. – Мне до твоих планов нет дела, можешь меня из них вычеркнуть. Не желаю…
– Не могу, – перебил он.
– Почему это не можешь?
– Вот поэтому.
Элизабет заметила вспышку в его глазах и немедленно оттолкнулась от стола в попытке сбежать. Она быстро двигалась, но Том оказался быстрее. Он схватил ее за запястья, заводя ее руки за спину и одновременно обнимая. Железная хватка заставила Элизабет практически распластаться по твердому телу. Однажды она видела его обнаженным и помнила мощные мышцы, скрытые сейчас под одеждой. Никакие молитвы не помогут освободиться, если он сам ее не отпустит. Элизабет не стала понапрасну брыкаться, довольствуясь разъяренным взглядом.
– Ох уж эти кошачьи глаза, – прошептал он. – Заглянув в них всего один раз, я понял, что ты не леди. Глаза тебя выдали. И, слава Богу, я оказался прав. В ту нашу единственную ночь тебе не было дела до подобающего леди поведения. Моя горячая дикарка! Под нами чуть кровать не сломалась. Ты должна была понять, что я ни за что не позволю уйти такому чуду.
Он возбудился. Элизабет чувствовала твердый бугор, легкие движения бедер, безмолвные уговоры открыться и впустить набухшую плоть. До чего же соблазнительно. Чертовски! Она не отрицала, что хочет его. Никогда не пыталась. Но в одном он был прав – она ему не доверяла.
– Это не сработает, – хрипло пробормотала она.
– Уже сработало.
Слова звучали мягко, певуче. Теплое дыхание Тома коснулось ее рта за секунду до твердых, горячих губ. Он наклонил голову, углубляя поцелуй, уговаривая приоткрыть рот. Элизабет не собиралась этого делать, но оказалась беспомощной под его напором. С первого раза от поцелуев Тома у нее начиналось головокружение. Уверенность этого мужчины проявлялась даже сейчас: никаких колебаний или неловкости, словно имел на нее право. Его язык уже изучал глубины податливого рта, заставляя Элизабет дрожать от удовольствия. Прижатая к крепкому мужскому телу, она чувствовала напряжение Тома, подрагивание его возбужденной плоти. Он и раньше не пытался замаскировать свою реакцию на нее. Хотя эта реакция проявлялась с первого свидания, Том не торопил Элизабет. Может именно тогда она начала влюбляться. К своему постоянному полувозбужденному состоянию он относился философски и с долей юмора: нормальное состояние мужчины в обществе нравившейся женщины. И ее это не пугало. Оглядываясь назад, Элизабет поняла, что Том делал все возможное, чтобы ничем ее не тревожить. Несмотря на очевидные доказательства заинтересованности, он проявлял удивительную выдержку и спокойствие, когда разговор касался щекотливой темы. Ее ни разу не посещала мысль, что в конце свидания придется тренироваться с ним в армрестлинге. Даже в ту ночь, когда они занимались любовью, о серьезности его поцелуев Элизабет догадалась только тогда, когда с удивлением обнаружила себя и его обнаженными в постели, сгорающими от желания. Ничего не скажешь, тем вечером она испытала всю серьезность намерений Куинлана.
Воспоминания заставили ее запаниковать и отвернуться, прервав контакт губ. Элизабет не сомневалась, не останови она Тома сейчас, через пять минут они будут заниматься любовью. Жаркая чувственность его поцелуев заводила быстрее и сильнее, чем можно было ожидать. Всего лишь поцелуй, а она, не осознавая себя, готова наброситься на соблазнителя. До появления Тома она даже вообразить не могла подобную силу чувств, желания и удовольствия.
– Что-то не так? – пробормотал он, возвращаясь к ее рту серией быстрых и легких поцелуев, которые только разжигали страсть. – Не нравится? Или слишком нравится?
Проницательность Тома только добавила беспокойства, и, вопреки себе, Элизабет начала вырываться. К ее удивлению, он немедленно ее освободил, но не отошел ни на шаг.
– Скажи, что тебе не нравится, дорогая. – Голос Тома звучал приглушенно, нежно. – Как я могу исправиться, если не знаю, в чем дело?
Отталкивая, Элизабет уперлась ему в грудь, только чтобы понять свою ошибку. Под тонким покровом хлопка чувствовалось горячее, твердое тело, колючие волосы и биение сильного сердца.
– Куинлан…
– Скажи, – умасливал Том, целуя ее снова.
Отчаянным движением Элизабет выскользнула и отошла в сторону. Растревоженное тело горело огнем. Если промолчать, он продолжит соблазнительные уговоры. Долго она не продержится.
– Хорошо. – Она ему задолжала. Менять решение и встречаться с ним не собиралась, но, по крайней мере, он заслужил объяснение. – Но позже. Не сейчас. Сначала надо собрать все необходимое и устроиться в холле.
– Где-то я уже слышал эти слова, – со смешинкой в глазах выпрямился он.
– Злорадствовать некрасиво.
– Возможно, но как приятно.
Элизабет нервничала. Куинлан не на шутку удивился, так как сильное беспокойство было не в ее характере. Конечно, его это заинтересовало, как последние шесть месяцев не могло не интересовать, почему Элизабет сбежала после жаркой ночи в его объятьях. Она его не боялась, что ему очень нравилось. Для Тома привлекательность женщины в немалой степени заключалось в ее мозгах. К сожалению, обычно интеллект шел рука об руку с проницательностью, заставляя умниц уклоняться от его авансов.
Куинлан ничего не мог поделать с окружающей его аурой опасности, не мог отбросить качества, привычки и чутье, сделавшие его опасным. Да и не хотел. Это укоренилось в нем, вросло в кости и стало его неотъемлемой частью. Жизнь, которую он вел, порой наводила на мысль, что всего несколько человек в этом мире видели изнанку жизни. Большинство существовало словно с завязанными глазами. Теперь, когда он почти не участвовал в операциях, Том задумался о нормальной жизни, которая обычным людям казалась само собой разумеющейся: жена, дети, надежный и устроенный быт. Ради телесного удовлетворения приходилось довольствоваться короткими связями, но Том ждал и наблюдал. А после встречи с Элизабет понял, что хочет только ее.
Дело не только во внешности, хотя, видит Бог, Тома бросало в пот от одного взгляда на нее. Чуть выше среднего роста, гибкая как тростинка, с гладкими темными волосами, уложенными в классическую прическу. Линии тела Элизабет заставляли вспоминать о чистой крови и породе. До встречи с ней Том не понимал, насколько это сексуально. Однако пленили его глаза Элизабет. Кошачьи, как он называл, и не приукрашивал. Хотя глаза на самом деле были зелеными, не столько цвет, сколько их выражение наводило на мысль о царственном животном. Характер Элизабет угадывался в ее взгляде. В предупреждающем взоре читалось, что она ничуточки не напугана, а холодная отстраненность определенно напоминала кошачью.
Возбуждение гнало кровь по венам. Чем больше Том ее узнавал, тем больше хотел сделать своей. Она отличалась острым умом, чувством юмора, саркастичностью, которая время от времени обескураживала, но всегда восхищала. Внутри нее горел жаркий огонь, который неудержимо притягивал, как магнит притягивает железо.
Сила влечения к Элизабет застала Тома врасплох. Он хотел знать о ней все, даже детские воспоминания, потому что это время в ее жизни навсегда от него закрыто. Хотел от нее детей. Очаровывала сама мысль о похожей на Элизабет дочке: маленьком решительном ангелочке с ямочками и острым язычком. Расспрашивая Элизабет о детстве, Том видел малышку с дразнящей реальностью.
Поначалу Элизабет рассказывала о себе открыто, с тем еле заметным гонором. Прятать, мол, ей нечего, нравится ему или нет. Но потом пришло ощущение, что она что-то утаивает. Вроде ничего конкретного, скорее чувство отстраненности, словно она возвела внутри стену и не собиралась его пускать.
И характер, и подготовка не позволяли Тому пройти мимо этого. Ее отчуждение не имело смысла. Куинлан точно знал – животные инстинкты не лгут – что у нее те же чувства к нему, что у него к ней. Элизабет его любила. И хотела. Если она на самом деле что-то скрывала, он должен знать, что именно. У Тома хватало навыков и возможностей раскопать ее прошлое. Его запросы вернулись с информацией о ее раннем замужестве. Супружеская жизнь оказалась довольно обычной и недолгой. Многие студенческие браки после окончания колледжа быстро распадаются, когда супруги понимают, что не подходят друг другу. Том в этом возрасте сам пережил молниеносный брак и знал, как это происходит. Но чем больше он об этом думал, тем больше понимал, что Элизабет умалчивает только об этом периоде. Она даже не упомянула о замужестве. Том был достаточно хорош в своем деле для оценки важности этого факта, и потому начал осторожно задавать наводящие вопросы о двух пропущенных годах жизни. Одновременно, чувствуя, как Элизабет ускользает от него, Том предпринял самоуверенную попытку укрепить их отношения – затащил в кровать в надежде, что узы плоти решат сразу две проблемы: сломают стену и заставят ее полностью ему довериться.
План не сработал.
Утром, пока он был в душе, Элизабет исчезла. С тех пор Куинлан ни разу не застал ее один на один.
Полгода потеряно! Почти семь чертовых месяцев бесконечных ночей, проведенных в жгучем разочаровании, как физическом, так и умственном.
Наконец она с ним, один на один. И прежде, чем они покинут здание, Том намеревался узнать все о случившемся той ночью, и вернуть Элизабет куда следует. В свои объятья.

– Самое время совершить набег на автоматы с едой, – предложила Элизабет, поднимая свой узелок с добычей и направляясь к двери.
Куинлан замер у выхода и пристально посмотрел на нее. Ей показалось, что это длилось несколько минут, хотя на самом деле – секунд тридцать, не больше. В выражении блестящих синих глаз проглядывала скрытность, даже безжалостность. Элизабет не могла больше ни мгновения стоять здесь, как привязанная коза, и поспешила из комнаты.
Том вышел следом. Она закрыла офис на ключ, и посмотрела по сторонам.
– И где эти хранилища вредной еды? – спросила она. – Я не большой любитель подобного угощения, так что никогда не обращала на них внимание.
– В том конце коридора продаются напитки, – указал Том, – все остальные автоматы находятся в офисе страховой компании в отдельной комнате отдыха. Ими всем разрешено пользоваться.
Куинлан направился по коридору, Элизабет последовала за ним.
– Как мы войдем? Расстреляем замок? – саркастически спросила она.
– Если понадобится, – ответил Том со сдержанной улыбкой в голосе. – Хотя не думаю, что дойдет до крайности.
Элизабет тоже на это надеялась. Стоило учитывать, что страховая компания вряд ли отнесется к вторжению с должным юмором. Перед глазами замаячило видение счета на возмещение ущерба, без которого она бы легко обошлась.
Куинлан опустился на колени перед запертой дверью, открыл молнию кожаной сумки и достал небольшую коробочку, напоминающую ту, в которой она держала кисточки для макияжа. Едва поднялась крышка, схожесть закончилась. Вместо симпатичных женских игрушек в гнездах располагались странные металлические инструменты. Том аккуратно вынул два из них: длинную гибкую штучку засунул в замочную скважину, потом рядышком пропихнул другую и подвигал ее легкими, осторожными движениями.
Элизабет подошла ближе и наклонилась, чтобы лучше видеть.
– А меня ты можешь этому научить? – зачарованным тоном спросила она.
Уголки губ Тома дернулись, но он продолжал работу.
– Зачем? Обнаружила в себе воровскую жилку?
– Хочешь сказать, в тебе она есть? Просто полезный навык на случай неожиданно захлопнувшейся двери.
– Не собираешься ли ты носить в сумочке набор отмычек?
– Почему бы нет? – Элизабет пихнула ногой черный мешок. – Ты же носишь.
– У меня не дамская сумочка. Ага, – удовлетворенно пробасил он, почувствовав, что замок открылся.
Том вытащил отмычки, уложил в соответствующие кармашки и убрал набор в сумку. Затем спокойно распахнул дверь.
– Объясни разницу, – настаивала она, входя в темный, тихий офис страховой компании.
– Моя сумка отличается от твоей содержимым.
– Понятно. Значит, если я переложу свои вещи в твой мешок, он станет дамской сумкой?
– Сдаюсь, – снисходительно согласился Том. – У меня тоже сумка. Только мужчины называют их по-другому, рюкзаками или просто мешками.
– О, моя сумочка доросла до нового имени, – победно проговорила она.
– Вот что меня в тебе восхищает – ты самая снисходительная победительница. Никогда не злорадствуешь.
– Некоторые на это сами напрашиваются. – Элизабет огляделась, но увидела только пустые столы и темные экраны мониторов. – Где комната отдыха?
– Сюда.
Том повел ее по внутреннему коридору и отворил дальнюю дверь справа. Помещение с двумя окнами было намного светлее коридора. Вдоль стены выстроились автоматы, предлагающие безалкогольные напитки, кофе, соки и закуски. На стойке белела микроволновка, у противоположной стены стоял непривычно тихий холодильник. Через трещины в искусственной коже дивана проглядывала набивка. Вокруг двух столиков беспорядочно толпились складные стулья.
– Проверь холодильник, пока я достану еду, – попросил Куинлан. – Посмотри, нет ли там льда. На всякий случай. Сейчас он нам не нужен, но вдруг потом пригодится. Постарайся побыстрее захлопнуть дверцу, чтобы холод не вышел.
– Я знаю кое-что о холодильниках и отключении электричества, – многозначительно отозвалась Элизабет и быстро открыла морозильную камеру, выпустив облачко тумана. Внутри находилось шесть ванночек для льда, все полные. Элизабет так же стремительно закрыла дверцу. – Лед у нас есть.
– Хорошо.
Автомат с закусками уже был открыт, и Том доставал пачки с крекерами.
Элизабет распахнула холодильник, но его содержимое не вдохновляло. На верхней полке стоял только пакет из коричневой бумаги, украшенный несколькими жирными пятнами. Элизабет даже не стала смотреть, что в нем, а яблоко с нижней полки взяла, не колеблясь. В отделениях на дверце имелся богатый выбор приправ, но налетчицу ничего не заинтересовало. Не намазывать же кетчуп на медовую булочку.
– Всего одно яблоко, – известила она.
Том заканчивал укладывать добычу в рюкзак.
– Итак, у нас есть кексы, крекеры, шоколадные батончики, плюс запасы Чики. По моим предположениям, мы выйдем из здания завтра утром, так что еды хватит с запасом. Газировку или сок хочешь? Внизу есть вода, так что не обязательно вскрывать автоматы с напитками, но выбор за тобой.
Элизабет задумалась, потом покачала головой:
– Воды вполне достаточно.
– Тогда с этим все, – сказал Том и закрыл молнию сумки. – Пойдем вниз устраиваться поудобнее.
– Может оставить записку?
– Не нужно. Я обо всем позабочусь, когда дадут электричество, и все войдет в норму.
Спускаться по лестнице с фонариком оказалось значительно легче, и вскоре они снова вошли в холл, где из-за высоких потолков было намного прохладнее. Через двойные затемненные окна Элизабет посмотрела на непривычно пустынную улицу. Изредка проносился автомобиль, и жизнь снова замирала. Мимо проехала патрульная машина.
– До чего странно выглядит, – пробормотала она, – словно эвакуировали весь город.
– Если свет не дадут в ближайшее время, – мрачным тоном продолжил Куинлан, – как только сядет солнце и станет прохладнее, на улицах появятся люди. Я пытался позвонить из своего офиса, чтобы узнать о происходящем и сообщить, что мы здесь застряли, но не смог пробиться. Если электричество отключено по всему городу, как я подозреваю, то линии перегружены. Зато я нашел приемник на батарейках, так что мы можем послушать новости.
– Давай поскорее включим, – предложила она и положила на софу свой узел.
Том открыл бездонный рюкзак и вытащил маленький, размером с ладонь приемник. Включив его, Куинлан начал искать местную станцию. Неожиданно раздался голос, удивительно чистый для такого несерьезного устройства:
«… в несколько штатов направлены подразделения Национальной гвардии для предотвращения мародерства».
– Черт, – пробормотал Том. – Звучит не очень обнадеживающе.
«Информация отрывочна, – продолжал диктор. – Судя по сообщениям, электричества нет в половине юго-восточных штатов и в большей части Техаса.
– Я не эксперт, – поддержал разговор другой голос, – но в течение двух недель юг страны находился в зоне аномально высоких температур, что могло привести к перегрузке электрической сети. Есть ли известия из штаба губернатора?
– Пока нет, телефонные линии серьезно перегружены. Уважаемые сограждане, постарайтесь не пользоваться телефонами без особой важности. Люди не могут дозвониться до 911, потому что вы сообщаете друг другу об отсутствии света. Поверьте, все это знают.
– Не забывайте о мерах предосторожности, о которых Министерство здравоохранения напоминало нам в течение двух последних недель, – вмешался второй ведущий. – Это критически важно. По-возможности не выходите на солнце. После заката откройте окна для проветривания помещений. Пейте больше воды. Двигайтесь только при необходимости, берегите силы.
– Мы будем в эфире всю ночь, – продолжил первый диктор. – Работаем на аварийном питании. Что бы ни произошло, вы услышите об этом первыми на нашей…».
Куинлан выключил радио.
– Теперь мы знаем, что произошло, – спокойно сказал он. – Придется максимально беречь батарейки.
Элизабет окинула товарища по несчастью преувеличенно удивленным взглядом:
– Что? Неужели у тебя нет запасных батареек?
– Это не мой приемник.
Не имело смысла уточнять, что для своих устройств он всегда держал запасные аккумуляторы. Элизабет предпочла бы, чтобы приемник принадлежал Тому. Но еще больше хотелось, чтобы она вовремя ушла домой, хотя и сомневалась, что в маленькой квартире намного лучше. В недоступном здании точно безопаснее.
Серьезность проблемы ошеломляла. За пару часов такую не исправить. Возможно, завтра в это же время они все еще останутся взаперти.
Элизабет поглядела на Куинлана:
– Ты уверен, что воздух в холле не перегреется до опасного уровня?
– Не на сто процентов, но почти уверен. У нас все будет хорошо. Вода есть, а это самое главное. На самом деле, мы в таком же положении, как большинство жителей, за исключением тех, у кого имеются запасные генераторы. Если станет жарче, мы просто снимем часть одежды.
Сердце Элизабет буквально подскочило, пульс зачастил, и тотчас стало неприятно жарко. От мысли, что придется обнаженной лежать в темноте рядом с Томом, свело мышцы живота, и напряглись они от желания. Пока голова беспокоилась, остальное тело вспоминало неповторимое удовольствие от его любовных ласк. «Стоп, так дело не пойдет! Нужно отвлечься и перестать таращиться на Куинлана». Элизабет ухватилась за эту мысль и снова отвернулась к окну, скрывая от Тома выражение своего лица.
– Скоро станет темно. Нас можно будет разглядеть с улицы при горящем фонарике? Тонировка стекол помогает ночью?
– Если человек встанет вплотную, то сможет увидеть свет, как мне кажется, – задумчиво проговорил Том, – но разобрать, что происходит внутри, вряд ли.
Достаточно даже возможности. Поначалу Элизабет хотела расположиться в зоне ожидания ближе к выходу, но теперь решила перебраться подальше. В холле имелось несколько удобных островков мебели, и она выбрала ближайший к центру. Подставка для цветов высотой до пояса создавала небольшой альков и иллюзию уединения. И до туалета недалеко ходить, так что лучшего места не найти.
Элизабет разложила еду на низеньком столике, пока Куинлан отодвинул подальше лишние кресла. Затем он принес подушки и оставил под рукой, чтобы быстро соорудить спальное место, когда придет время. Элизабет украдкой бросила на них взгляд. Она сомневалась, что сможет сомкнуть глаза поблизости от Куинлана. И вообще, не самое мудрое решение спать в компании такого соседа, даже если получится.
Элизабет поглядела на Тома и вздрогнула, наткнувшись на его прямой взгляд. Он не отводил глаз, пока развязывал и снимал галстук, расстегивал рубашку до талии и закатывал рукава. Его действия выглядели практичными, но вид волосатой груди и мускулистого живота пробудил в ней ощущения, которые не имели ничего общего со здравым смыслом.
– Почему бы тебе не снять колготки, – предложил он низким, гладким как шелк голосом. – Наверняка в них чертовски жарко.
Так оно и было. Элизабет поколебалась, затем решила, что тонкий нейлон не защитит от Тома. Только она сама. Куинлан не насильник. Если она воспротивиться, принуждать он не станет. Этого Элизабет никогда не боялась. Страшнее другое – сможет ли она сказать «нет». Именно по этой причине она избегала Тома последние шесть месяцев. Колготки не станут серьезной помехой, если он решит заняться любовью, а ей не удастся устоять. И не помогут держать себя в руках. Снять их или оставить – вопрос удобства.
Элизабет прихватила фонарик и пошла в туалет. Тесная комнатушка встретила жарой и духотой. Прислонившись к раковине, Элизабет быстро избавилась от колготок и сразу почувствовала прохладу. Открыла холодную воду и подержала ладони под струей, используя проверенный способ охладиться. Потом намочила бумажное полотенце и протерла лицо. Вот так. Стало намного лучше.
Несколько глубоких вздохов, несколько ободряющих слов про себя, и она готова находиться на расстояние вытянутой руки от Тома Куинлана. С колготками в одной руке и фонариком в другой Элизабет направилась в холл.
Он ждал, небрежно растянувшись в одном из кресел. Синие глаза пристально следили за ее приближением. Так тигр смотрит на свою добычу.
– Вот теперь, – сказал он, – можно и поговорить.

Сердце Элизабет дернулось в груди. Самообладания едва хватило, чтобы обойти кресло и упасть в него, но она небрежно откинулась и даже скрестила ноги.
– Очень хорошо, – спокойно согласилась она.
Том смотрел на нее оценивающим взглядом, словно решал, как вести себя дальше. От мысли, что ее снова начнут «обрабатывать», Элизабет ощетинилась, но постаралась погасить раздражение. Ей ли не знать, каким неудержимым становился этот человек, когда что-то шло не по его сценарию. Лучше сдерживаться и не позволять себя заводить.
Куинлан продолжал молча смотреть, и она знала, чего тот добивается. Он уже задал вопрос и теперь просто ждал ответа.
Несмотря на собственные решения, Элизабет почувствовала всплеск гнева. Хотя прошло больше полугода.
Глядя Тому в глаза, она перешла к существу вопроса.
– Я нашла досье. – Слова звучали четко и резко. – Ты меня проверял.
– Так вот в чем дело. – Том раскрыл ладонь и поглядывал то на нее, то на собеседницу. Немного помолчал и ласково произнес: – Конечно, проверял.
– Не может быть никаких «конечно». Ты сунул нос в мои личные дела.
– Как и ты в мои. Та папка лежала не на виду.
– Само собой. Пришлось покопаться в твоем столе, – без колебаний призналась Элизабет.
– Зачем?
– Рядом с тобой я чувствовала беспокойство. Стала искать ответы.
– Почему же не спросила напрямую?
Теперь его слова кололи, как шипы.
В кривой улыбке Элизабет не было ни капли юмора.
– Спрашивала. Много раз. Такого мастера увиливать еще надо поискать. Сегодня я знаю о тебе не намного больше, чем в день встречи, хотя мы спали в одной кровати.
Том ловко обошел обвинение встречным вопросом:
– Почему ты чувствовала беспокойство? Я никогда не угрожал, не давил на тебя. Руковожу собственной компанией, кредитоспособен и не в бегах.
– Ты снова это сделал, – указала Элизабет. – Редкий талант уходить от вопросов. Мне понадобилось немало времени, чтобы это понять. Всегда реагируешь, но пропускаешь мой вопрос и задаешь собственный.
Том молча окинул ее внимательным взглядом, прежде чем заметил:
– О себе говорить скучно. Все давно известно до мелочей.
– То же могу сказать и я. Согласен? – ласково спросила она. – Я хотела узнать о тебе и ничего не добилась. Однако не стала собирать на тебя досье.
– Я бы не стал возражать, – сказал Том и подумал, что все равно она бы мало что нашла. В общедоступных ресурсах пропущены существенные отрезки его жизни после окончания школы.
– Молодец! А я вот стала.
– Как? Ушла от меня и прервала все отношения, потому что разозлилась за досье? Почему ты на меня не наорала? Не бросила что-нибудь тяжелое? Ради Бога! Тебе не кажется, Элизабет, что ты зашла слишком далеко?
Недовольство и недоверие в его тоне показывало, что он воспринял ее действия, как бабскую истерику. Мол, причина не соответствовала реакции.
Внутри у нее все застыло. Знакомое ощущение мгновенно парализовало Элизабет. Все, что делается неправильно, – это ее вина, как недостаточно хорошей, опытной, умелой. Слава Богу, она быстро очнулась и вспомнила давно принятое решение: больше никто и никогда не заставит ее чувствовать себя козлом отпущения. Она – взрослый, знающий себе цену человек. Если что-то не получается, значит, делает неправильно. Дело в подходе, а не в ней.
– Нет, я так не думаю, – холодно ответила Элизабет. – Мне с тобой было неспокойно достаточно долгое время. Досье стало последней каплей.
– Потому что я не отвечал на вопросы?
В голосе Тома по-прежнему слышалось недоверие.
– Помимо всего прочего.
– Например?
Взялся за гуж, не говори, что не дюж.
– Например, твоя привычка игнорировать мои возражения или предложения, как будто их и не было.
– Какие возражения?
Теперь слова Куинлана звучали, словно удары плетью. Синие глаза прищурились и стали еще ярче. Элизабет с удивлением поняла, что он снова разозлился.
– Всякая мелочь, я их не записывала… – отмахнулась она.
– Ад и все черти! Договаривай раз начала!
– Ты постоянно меня поучал. Если я собиралась за покупками, ты настаивал, чтобы я дождалась тебя, и мы пошли вместе. Если надевала свитер на прогулку, ты упорно советовал достать пальто. Черт тебя возьми, Куинлан. Ты даже заставлял меня поменять банк!
Он удивленно поднял брови.
– Отделение твоего банка слишком далеко, а тот, что я советовал, расположен намного удобнее.
– Для кого? Если банк меня вполне устраивает, значит, он удобен.
– Так не меняй! Большое дело.
– Дело в том, – ответила Элизабет, тщательно выбирая слова, – что ты пытаешься принимать решения за меня, пытаешься всем руководить. Тебе не нужны равные отношения, ты добиваешься диктатуры.
Только что Том сидел, удобно развалившись в кресле и вытянув перед собой ноги, а через секунду навис над ней, опираясь руками о подлокотники кресла и практически удерживая в ловушке. Элизабет глянула на него и заморгала, так поразило ее выражение лица Куинлана. Он с трудом сдерживал ярость. Однако она не собиралась уклоняться от разговора, вместо этого подняла подбородок и на сердитый взгляд ответила таким же.
– Не могу поверить! – воскликнул он. – Сбежать из-за совета сменить банк! Боже Всемогущий!
Том оттолкнулся от кресла и сделал несколько быстрых шагов, запустив руку в волосы.
– Нет, – закричала она в ответ. – Я ушла потому, что никому не позволю управлять моей жизнью.
Элизабет тоже не могла усидеть на месте и вскочила. Куинлан со своей потрясающей реакцией мгновенно схватил ее за руки и прижал к себе. Настолько близко, что она смогла разглядеть светлые точечки в его темно-синих глазах и почувствовать запах мужского тела. Изящные ноздри затрепетали, воспринимая примитивный сигнал, хотя прикосновение заставило ее напрячься.
– Почему ты мне не сказала, что раньше была замужем?
Вопрос прозвучал мягко, и не стал особенно неожиданным, но Элизабет вздрогнула. Конечно, он знал. Чертово досье!
– Потому что эта тема не принадлежит к моим любимым, – ответила она на повышенных тонах. – Но и не секретная. Если бы наши отношения продолжились, я бы рассказала. С какой стати выкладывать полную биографию в первые минуты знакомства?
Они стояли так близко, что Куинлан различал каждый нюанс в выражении ее лица. Ее передернуло едва заметно, но ничто не могло ускользнуть от внимательного тренированного взгляда. Пусть Элизабет ответила с готовностью, но за этим что-то скрывалось.
– Сколько еще нужно было продолжаться нашим отношениям? – по-прежнему мягко спросил Том. – С другими мы не встречались. И хотя до той ночи не занимались сексом, несколько прощаний получились довольно бурными.
– Даже тогда у меня оставались сомнения относительно тебя, – не менее сладким тоном ответила Элизабет.
– Может быть, но ты не переставала меня желать. И сейчас хочешь. – Куинлан наклонил голову и припал к ее губам легким, соблазняющим касанием. Она хотела отодвинуться, но с такой силищей разве справишься?! – Не двигайся, – выдохнул он прямо в губы пленнице, осторожно ее удерживая.
Отчаянным рывком Элизабет откинула голову. Том потянул ее обратно, но не стал целовать, а завис в какой-то паре сантиметров.
– Почему ты мне ничего не рассказала? – еле слышно переспросил он.
Теплое дыхание ласкало ее губы, вызывая в них легкое покалывание. Чертов Куинлан! Теперь не отпустит, пока не добьется ответа. Старый страх поднялся из глубин ее памяти и забил черными крылами. Элизабет запаниковала, но Том с легкостью подчинил ее теплым, но сильным объятием, от которого не было спасения.
– Что случилось? – настаивал он, нежно поцелуя в губы между словами. – От чего ты вздрогнула, когда я упомянул о твоем давнем замужестве? Скажи сейчас. Я должен знать. Он ходил от тебя налево?
– Нет. – Она не собиралась отвечать, но слова выскользнули сами. Железные объятья и жар его тела разоружил Элизабет. Услышав свои слова, она вздрогнула. – Нет! – увереннее ответила она, поскольку взяла себя в руки. – Он не изменял. – Если бы муж загулял, если бы его разрушительное внимание отвлеклось на что-то другое, ей бы меньше доставалось. – Куинлан, прекрати! Отпусти меня.
– Почему опять Куинлан? – Его голос оставался низким и успокаивающим, а теплые губы продолжали осыпать быстрыми, нежными поцелуями. – Когда мы занимались любовью, ты звала меня Томом.
Обращение к человеку по фамилии удерживает его на расстоянии. Элизабет не хотела даже думать о нем, как о Томе. Той памятной ночью она цеплялась за обнаженные мужские плечи, приподнимала бедра навстречу его неистовым ударам, снова и снова выкрикивала это имя в желании и экстазе. Томом звали ее возлюбленного, а мужчину, от которого она сбежала, – Куинланом.
Сейчас она имеет дело именно с Куинланом, никогда не останавливающимся на полпути человеком. Удерживая беспомощную жертву в объятиях, он целовал ее до тех пор, пока Элизабет не перестала уклоняться и с тихим вздохом не приоткрыла губы. В тот же миг жадный язык ворвался в ее рот, заставив обоих задрожать от чистого удовольствия.
Теплая рука скользнула на округлую грудь и нежно сжала. Элизабет застонала и в отчаянии попыталась собраться с силами для сопротивления. Звук затерялся в его горле. Том соблазнял ее с легкостью, как в прошлый раз. Даже понимая, что происходит, она не смогла его оттолкнуть. Слишком любила, слишком жаждала поцелуев, сходила с ума от желания и удовольствия, которое дарили эти сильные руки.
Под его пальцами сосок напрягся и ощутимо уперся в ладонь даже через несколько слоев ткани. Том углубил поцелуй, рывком расстегнул несколько пуговиц на ее блузке и просунул ладонь сначала под ткань кофточки, а потом в чашечку бюстгальтера, и, наконец, добрался до обнаженной плоти, которую так жаждал. От прикосновения твердых пальцев к чувствительной вершинке Элизабет всхлипнула, а легкий нажим послал чувственные волны вниз по телу до возбужденного лона. Ее тихие стенания скорее походили на вибрацию, чем на настоящий звук. Однако Том так на нее настроился, что ощущал их остро, как удары током.
Слегка перегнув обмякшую Элизабет через руку, он освободил ее груди из шелкового плена, поднял к жадному рту и припал к чувствительной плоти. Вкус и аромат женского тела сводили с ума. Провел языком по соску и с триумфом наблюдал, как она выгибается навстречу его ласкам. Элизабет хотела его. Много раз он убеждал себя, что не ошибся насчет ее пылкого ответа той ночью, но прошедшие полгода несколько подточили его уверенность. Теперь он знал, что помнил все правильно. Всего несколько прикосновений, и она трепещет, желая его, идя за ним с готовностью. Том оторвался от ее груди ради сладкого припухшего рта. Господи, как он ее хочет! Ни с одной женщиной не было как с Элизабет. Он до того на нее настроился, что почти потерялся в ней.
Тому ничего не хотелось так сильно, как заняться с ней любовью, но оставались нерешенные вопросы. Если не уладить их сейчас, пока она с ним и не может никуда сбежать, то, глядишь, придется ждать еще полгода. Нет, только не это. Повторной пытки ему не выдержать.
Том с трудом оторвался от сладких губ. Каждой жилкой он стремился довести дело до конца. И мог бы, если не давать ей шанса прийти в себя от наркотического забытья желания. Но ответов на свои вопросы он хотел не меньше и не мог откладывать на потом.
– Скажи мне, – уговаривал он, спускаясь вниз по шее. Нашел упругую мышцу, куснул ее и почувствовал, как в ответ по податливому телу пробежала рябь удовольствия. Наконец-то он на правильном пути. – Расскажи, что он сделал. Почему ты от меня сбежала?

Элизабет неистово забилась, но он удерживал ее так легко, что попытки освободиться выглядели смехотворными. Однако она уперлась руками в его плечи и толкнула изо всех сил:
– Отпусти меня!
– Нет, – последовал спокойный отказ. – Прекрати со мной бороться и рассказывай.
Ни того, ни другого она не могла сделать и начала паниковать. Не потому, что опасалась Куинлана. Просто ей не хватит никаких сил говорить о браке с Эриком Ландерсом, думать о нем, окунаться в этот ад даже в воспоминаниях. Куинлан же, черт бы побрал его упрямство, ухватился за ниточку и не успокоится, пока не размотает весь клубок. Его настырность ей хорошо знакома – вытянет все до последней мелочи. Элизабет казалось, что она это не перенесет.
Повинуясь инстинкту выживания, она внезапно расслабилась, вцепилась в его плечи и навалилась всем весом. И почувствовала, как мужское тело напряглось в ответ на ее капитуляцию. Ее мышцы перестали дрожать, больше не принуждаемые к непривычной нагрузке. Почувствовав животом жесткий бугор, Элизабет судорожно вздохнула. Знакомое, невыносимо соблазнительное ощущение заставило ее прижаться еще теснее. Внизу живота зародилась тяжесть желания.
Том почувствовал изменения, которые тут же, как в зеркале, отразились на ее лице. Минуту назад Элизабет отчаянно вырывалась, а теперь возбужденно трепещет, трется напряженным, требовательным телом. Хрипло сыпля проклятиями, Том боролся сам с собой. Битва была заведомо проигранной, так как он слишком давно и слишком сильно ее хотел. Разговоры подождут. На этот раз победа за Элизабет. В голове осталась только одна мысль: она снова в его руках, и каждым движением подтверждает нетерпеливое согласие. Что бы ни изменило настроение Элизабет, в данный момент его это не интересовало. Достаточно того, что она сама прижимается, как в ту единственную ночь, проведенную вместе. Ночь, воспоминания о которой клеймом выжжены в его памяти. Сколько пришлось пережить беспокойных часов без сна, вспоминая, как хорошо было с Элизабет, до боли желая такого же острого облегчения, представляя ее под собой. И неожиданный холод и злость с ее стороны.
Теперь никакого холода. Под ладонями Том чувствовал жар и дрожь ее тела, ищущие движения бедер. Раздался низкий стон, когда она нашла желаемое и немного развела ноги, устраивая между ними его каменно-твердую плоть.
Том запустил руку в волосы и откинул ее голову.
– Ты этого хочешь? – хрипло спросил он, сдерживаясь из последних сил.
Ситуация неожиданно вышла из-под контроля. Он не хотел ошибиться. Еще оставалась пара мгновений, пока она не шевельнулась и не толкнула его к черте, за которой нет возврата. Со времен своей юности он не испытывал подобного нетерпения. Желание поднималось в венах неудержимым приливом, затапливая мозги. Неважно, что заставило Элизабет поменять мнение. Прямо сейчас он хотел лишь одного – ворваться в нее.
С секунду она не отвечала. Стиснув зубы, Том приготовился разразиться проклятьями, когда Элизабет впилась ногтями в его плечи и выдохнула:
– Да!
Он опустил запутавшуюся в чувствах Элизабет на пол прямо на том месте, где они стояли.
– Диван… – пробормотала она, но забыла обо всем, когда сверху ее придавила тяжесть мужского тела.
Если вначале она в панике пыталась отвлечь Тома, то теперь желание так стремительно ее ослепило и переполнило, что против него у Элизабет не нашлось защиты. Жажда копилась долгими, темными, бессонными ночами, питалась молчаливыми слезами, струящимися из-под опущенных век. Как же Элизабет скучала! Почти так же сильно, как боялась Тома… и себя. Удовольствие снова оказаться в объятьях любимого радовало до боли. Элизабет отбросила все причины, по которым не следовало случиться тому, к чему двигалось дело. Позже будет время раскаяться, а сейчас она ничего так сильно не хотела, как быть с Томом Куинланом.
Сил сдерживаться не осталось – он слишком долго подавлял желание. Грубоватым движением Том задрал ей юбку, спустил трусики, и Элизабет с готовностью раздвинула ноги. Так же молниеносно он расправился с собственными брюками и прижался к ее лону. Соединение получилось быстрым, мощным и немного болезненным. Элизабет вскрикнула, но выгнулась навстречу, принимая его еще глубже. Широкая грудь Тома завибрировала от гортанных звуков. Он подхватил ее под бедра, поднял ноги выше и задвигался часто и сильно.
Элизабет получала огромное удовольствие. Почти сразу достигнув пика, она закричала в голос. Физически она отвечала так только этому мужчине. Думала, что близость с ним никогда больше не повторится, что лучше отказаться от телесных радостей ради защиты от диктата Куинлана. Но продолжала желать, горько размышляя, почему самая сладкая приманка всегда оказывается в наиболее опасной ловушке.
Ослепленный силой собственной жажды, Том крепкими руками удерживал бедра выгибающейся в экстазе партнерши и врывался в зовущие глубины. Элизабет с удивлением почувствовала под собой жесткий пол и подумала, что синяков на плечах не избежать. Постепенно приходя в себя после чувственной битвы, она начала осознавать окружающее. Том прижался сильнее и забился в конвульсиях. Инстинктивно она сжала его руками и ногами, осторожно напрягла внутренние мышцы. Хриплый резкий вскрик опустился до низких, ритмичных стонов, затем до частых, рваных вдохов и выдохов. Тяжесть расслабленного мужского тела расплющила ее по полу.
Тишину огромного затемненного холла нарушало только их неровное дыхание. Замедляющийся ритм его сердцебиения отдавался в ее груди, разгоряченные тела сливались во всех местах, где соприкасалась обнаженная кожа. Элизабет почувствовала капельки пота на коже, влагу внутри. Только сейчас до нее дошло: они не предохранялись во время безумной близости.
Сердце панически подпрыгнуло, затем проснулась логика и Элизабет успокоилась. У нее только что закончился очередной цикл – вероятность забеременеть минимальная. Странно, почти сразу за успокаивающей мыслью появилось ощущение потери. Навалилась печаль, как будто смятение вызвала не отдаленная возможность, а маловероятность.
– Элизабет?
Она не открыла глаза. Не хотела возвращаться в реальность, не хотела отпускать его, словно возвращение к действительности вынудит ее это сделать.
Том поднялся на локти, и Элизабет ощутила на своем лице пристальный взгляд синих глаз, но продолжила упорно цепляться за защиту опущенных век.
Мышцы его напряглись, и, преодолев ее секундный порыв удержать его, Том приподнялся. У Элизабет перехватило дыхание, когда он осторожно разъединил их тела. Движение вызвало легкую, но продолжительную дрожь. Ее бедра потянулись вслед непроизвольным, едва заметным движением. Дальше прятаться стало бесполезно. Элизабет открыла глаза и молча встретила его пристальный взор. На его лице было чуть сонное, удовлетворенное выражение, как и у нее, наверное. Однако в настороженном хищном взгляде светилось понимание: добыча поймана, но не побеждена.
Проницательность Куинлана всегда беспокоила Элизабет, поэтому взглядом она дала понять любовнику, что не стоит считать случившееся чем-то большим, нежели обычный секс без обязательств.
С кривой усмешкой Том встал на колени и с резким, неприятным звуком застегнул молнию на брюках. Затем поднялся на ноги и легким движением поставил ее. Задранная до талии юбка упала на место. Чтобы не испачкать пол, Элизабет инстинктивно стиснула бедра.
Движением плеч Куинлан выскользнул из рубашки и протянул ее Элизабет. Затем наклонился, поднял ажурные трусики с пола и сунул ей в руку.
– В рубашке будет удобнее. Здесь становится жарче, в свободной одежде тебе станет легче.
Не проронив ни слова, она взяла фонарик и пошла в туалетную комнату. Колени подрагивали, в лоне пульсировало от силы его проникновения. Больно не было, но казалось, что его плоть все еще внутри.
В тусклом свете отражение в зеркале напоминало призрака с огромными темными глазами. Растрепанные волосы рассыпались по плечам. Рассеянно откинув волосы, она еще немного смотрела на себя, затем уронила лицо в ладони.
Как теперь показаться ему на глаза? Боже, надо же быть такой дурой! Провели вдвоем чуть больше часа, и уже трахались на полу, как озабоченные кролики. Даже Куинлана не поругаешь. Сама сделала шаг навстречу, вцепилась в него и начала тереться. Запаниковала, что он отойдет в сторону и снова замучит вопросами, вот и получила по заслугам.
Ее разрывали противоречивые чувства: смущение, стыд и ликование. Кошмарно стыдно использовать секс, чтобы отвлечь мужчину, но еще стыднее оправдываться за свои желания, которые бы рано или поздно проявились. Она испытывала к нему неодолимую тягу, инстинкты толкали ее навстречу Куинлану. Никто бы не смог остановиться на ее месте. Это невозможно и неестественно.
Элизабет ощущала слабость и тепло удовлетворения, легкую дрожь после взрыва эмоций. Том больше к ней не прикасался, и сразу же вернулись застарелые страхи, мысли разбегались в разные стороны. Вроде нетрудно принять решение, хотя легким это не было никогда. Если вспомнить про их с Куинланом чувства, сейчас о простоте даже речь не идет.
Не осознавая своих действий, Элизабет сняла измятую одежду, намочила бумажные полотенца и обтерлась сверху донизу. Прохладная влага немного освежила, но из-за жары в тесном помещении пот появлялся сразу, как только она его смывала. Как бы ей не хотелось скрыться, но другого выбора, кроме выйти к нему, не было. Здесь ей грозит тепловой удар. Что за печальный день! Даже в женском туалете нельзя спрятаться. С другой стороны, для нее не существовало полностью защищенного от Куинлана места, ведь от собственных мыслей не сбежишь.
В тот момент, когда Элизабет надевала трусики, открылась дверь, и в полутемном проеме показался виновник ее переживаний. Крупное тело Тома блокировало большую часть света, но не сдержало относительную прохладу из холла. Легкий порыв воздуха омыл ее тело свежестью, отчего соски снова напряглись. Или это инстинктивная реакция женщины на близость ее половины? Не хотелось думать о нем в таких примитивных собственнических терминах, но у тела свои приоритеты.
И, конечно, Том заметил. С затуманенным от желания взором он, не скрываясь, любовался ее грудью. Но не подошел ни на шаг. Так и стоял неподвижно в дверях, словно чувствовал ее замешательство.
– Прячешься? – мягко спросил Том.
– Оттягиваю неизбежное, – призналась Элизабет.
Она не пыталась скрывать тело от его взгляда, что выглядело бы глупо после недавней сцены. Как будто он не видел ее обнаженной, когда они в первый раз занимались любовью. Сейчас Куинлан стоял перед нею в одних коротких темных трусах-боксерах, видимо, решил не париться в брюках. Босой, полуголый, с взъерошенными волосами, влажными как от жары, так и от воды, которой он плеснул себе в лицо, он совсем не походил на прилизанного горожанина. Несмотря на духоту, по спине Элизабет побежали мурашки в извечном женском ответе на его откровенную мужественность. Пришлось отвернуться, чтобы выражение лица не выдало ее чувства.
Он подошел, расправил рубашку, помог ей одеться, а потом развернул лицом к себе и начал застегивать пуговицы, словно ребенку.
– Ты не можешь здесь долго прятаться. Проклятая жара не даст.
– Знаю. Я собиралась выходить.
Придерживая рукой за талию, Том повел Элизабет к двери, а она размышляла о его жесте. Проявлял заботу или повиновался первобытному инстинкту – удержать, не дать самке сбежать? Элизабет заключила, что, возможно, обе причины сразу, и вздохнула.
Том не бездельничал, дожидаясь ее. По всему выходило, что она задержалась в женской комнате гораздо дольше, чем собиралась. На полу прибавилось подушек, образовав подобие двуспальной кровати. Рядом стояли чашки, наполненные водой из фонтанчика. Попить бы она не отказалась, но если Куинлан думал, что она раскинется на тех подушках, то вскоре разочаруется. Элизабет села в кресло, подняла чашку и пару раз не спеша глотнула. Потом стала пить с большим удовольствием. Все-таки простая вода прекрасно освежает. Это детское удовольствие со временем забывается во взрослом мире кофе, чая и алкогольных напитков.
– Ты голодна?
– Нет.
Какая еда, когда нервы так натянуты? Она вообще сомневалась, что сможет проглотить хоть крошку, пока остается в здании.
– А я поем. – Том разорвал упаковку большого черничного маффина, откусил кусок и начал жевать. – Расскажи мне о своем замужестве.
Элизабет напряглась и впилась в него взглядом.
– Семейная жизнь у меня не сложилась, – сообщила она натянуто. – Но это не твое дело.
Том выразительно посмотрел на пол, где они только что занимались любовью.
– Можно поспорить. Хорошо, давай попробуем иначе. Я расскажу тебе про свой брак, а ты – про свой. Ничего не скрываем. Готов ответить на любой вопрос.
– Твой брак? – поразилась Элизабет.
– Почему бы нет, – пожал он плечами. – Дьявол, мне уже тридцать семь. И прожил я их не в вакууме.
– Ну, ты и нахал! – вспыхнула она. – Чуть не перегрыз мне горло за то, что я промолчала о замужестве, и только сейчас вспомнил о своей жене.
Том потер пальцем нос и с притворной скромностью посмотрел на собеседницу:
– Со мной иногда такое случается.
– Тогда позволь мне вложить в твой недалекий неандертальский мозг еще одну мысль. Время разговора по душам давно прошло. Мы больше не встречаемся, потому нет смысла делиться секретами.
– Не обманывай себя, – посоветовал он, откусывая еще кусок маффина. – То, чем мы недавно занимались, для меня выглядит чертовски похожим на «встречаемся».
– Это всего лишь секс, – пренебрежительно отозвалась Элизабет. – Давно этим не занималась, вот и позволила себе разрядку.
– Я точно знаю, как давно у тебя не было секса. – Взгляд его синих глаз стал острее. Понятное дело, комментарий ему не понравился. – После разрыва со мной ты ни с кем не ходила на свидания.
– Ты следил за мной? – снова завелась она.
Конечно, следил, но сейчас не собирался признаваться.
– Чики беспокоит твоя личная жизнь. По ее словам она напоминает Долину Смерти: ни одного живого существа.
Элизабет фыркнула и успокоилась, потому что несколько раз слышала от Чики это выражение слово в слово. Все равно надо напомнить секретарше о сдержанности в разговорах.
– У меня много работы, – пояснила она, не беспокоясь, верит он ей или нет, хотя говорила чистую правду.
Элизабет намеренно нагружала себя. Так легче справляться с мыслями о нем, которые неотступно преследовали ее в свободное время.
– Знаю. Ты нашла хорошее место для дорогих безделушек.
Элизабет клацнула зубами.
– Поэтому мои клиенты и устанавливают твои заумные охранные системы. Я украшаю их жилища дорогими вещами, ты их охраняешь.
– Я защищаю людей, – возмутился Том.
– Угу, конечно. Поэтому так часто устанавливаешь свои игрушки в неблагополучных районах, где жизнь людей действительно под угрозой.
– Вижу, в этом мы с тобой не найдем общего языка.
– Сам затеял бесполезный спор.
– Признаю ошибку. Давай вернемся к первоначальному разговору о наших неудавшихся браках. Вперед, можешь задавать любые вопросы.
Самым лучшим было бы притвориться, что он ее не интересует. Неправда, конечно. Еще как интересует! Неожиданно Элизабет почувствовала, что жутко ревнует к незнакомой женщине, о которой до сегодняшнего дня не подозревала. Его жене, носившей его имя и делившей с ним постель какое-то время, бывшей в глазах окружающих его половиной. Элизабет сжала челюсти, но не удержалась от пристального взгляда.
Куинлан вздохнул.
– Ладно. Можешь не задавать вопросов. Сам расскажу эту скучную историю. Ее звали Эми. Встретились в колледже, начали встречаться. После окончания учебы решили поступить по-взрослому и поженились. Я часто пропадал на работе, и Эми в офисе встретила другого, кто ей больше понравился. Через шесть месяцев после свадьбы мы оба поняли, что совершили ошибку. Продержались еще год, пытались спасти семью. Напрасная трата времени. Развод стал для обоих облегчением. Конец истории.
Ее глаза все еще не отпускали его.
– Я даже не знаю, где ты учился.
Он снова вздохнул. Эти его вздохи начали ее утомлять. Можно подумать, ведет себя как благородный мужчина с неразумной женщиной.
– Калтех .
– Ааа.
Это объясняло его знания в области электроники и компьютеров.
– Детей не было, – добавил Том.
– Надеюсь! – И так плохо, что большая часть его жизни осталась для нее в секрете. – Если бы ты промолчал про детей, я бы тебе этого никогда не простила.
– Значит ли это, что теперь простишь? – блеснул он глазами.
– Нет.
Том рассмеялся.
– Как же я по тебе скучал! Ты ничего не изображаешь. Если сердишься, то не делаешь вид, что остаешься милой и доброй.
– Я не милая и не добрая, – ответила она надменно.
– Слава Богу, – пылко взмолился Том. Заложив руки за голову и откинувшись на подушках, он вытянул длинные, мускулистые ноги в позе полного расслабления. – Твоя очередь. Открой мне все самые темные и страшные тайны своего брака.

– Предаться воспоминаниям – не моя идея.
От одной мысли облечь в слова подробности, до сих пор вызывающие кошмары, в ее горле словно застрял комок.
– Ты первая начала задавать вопросы.
– Я спросила про учебу. Это не то же самое, что лезть в личную жизнь.
Взволнованная Элизабет встала и с тоской поглядела через огромные окна на улицу. Всего два тонких листа прозрачного материала держат ее в плену, рядом с ним, но чтобы пробить их понадобится грузовик на приличной скорости. Стекло казалось хрупким, но не было таким. В отличие от нее. Она выглядела спокойной и сильной, однако, собственная скрытая слабость ее ужасала.
– Не пытайся сбежать, – тихо предупредил Куинлан.
Стрельнув глазами, Элизабет наполовину обошла их лежбище.
– И не собиралась, – отвергла она очевидное. – Ходить прохладнее, чем сидеть.
Молча Куинлан поднялся на ноги и пошел за ней. Большой и практически голый. Темные боксеры были ничем иным, как современной версией набедренной повязки. На мускулистой груди тугие завитки волос почти скрывали маленькие соски, шелковистая темная линия стекала по центру живота к паху. Длинные ноги тоже покрыты волосами, но более тонкими и прямыми. Настоящий доминантный самец в расцвете лет. Элизабет окинула его растерянным, немного встревоженным взглядом, но внезапно обратила внимание на низ его живота. Глаза ее удивленно распахнулись.
Том тоже посмотрел на себя и пожал плечами, не замедляя шага в неспешном, но неумолимом преследовании.
– Знаю, что в моем возрасте так быстро не восстанавливаются. Обычно, мне требуется больше времени, – задумчиво произнес он. – Только на тебя я так реагирую. Иди сюда, сердце мое, – мягко упрашивал Том.
В растрепанных чувствах Элизабет представила шаблонную картину, как они оба носятся вокруг расставленной мебели. Но почти следом пришла уверенность: если она побежит, то Куинлан инстинктивно начнет преследование. С незапамятных времен в крови мужчины живет потребность подчинить несогласную женщину. Можно предотвратить фарс, не убегая, не создавая причину для преследования. С другой стороны, если она остановится, то достигнет того же результата, только скорее. Очевидно, единственный выбор в сложившейся ситуации – сохранять достоинство. Можно было бы сказать «нет», если бы не ее чувства, если бы она не столкнулась с собственной слабостью. Прямо сейчас она не в силах его отвергнуть, и оба это знали.
Глаза Тома ярко блестели, когда он подбирался все ближе.
– Сегодня ты моя, – пробормотал он. – Позволь мне хотя бы это. Здесь тебе от меня не скрыться. На самом деле, ты этого не хочешь. Обстоятельства необычные. Выберемся отсюда, и появятся разные варианты, но прямо сейчас ты вынуждена мириться с моим присутствием. Что бы ни случилось, в том нет твоей вины. Забудь обо всем и расслабься.
– А ты неплохой психолог. Только и я не трусиха и отвечаю за свои решения. – Наконец он подошел вплотную и одной рукой обнял ее за талию. Элизабет посмотрела вверх. От вида взъерошенных волос и синих глаз у нее сжалось сердце. – Хорошо, – прошептала она. – На одну ночь. До тех пор, пока мы здесь заперты.
Она прикрыла глаза, подрагивая от предчувствия. Почему бы не позволить себе слабость всего на одну ночь? Подарить себе чувственное пиршество, утонуть в ощущениях, ни о чем не думать. Позволить ночи окутать их защитным покрывалом. Время быстро бежит. Совсем скоро придется снова оттолкнуть Тома. Так зачем тратить драгоценные секунды на борьбу с ним и с собой.
– Сегодня все что хочешь, – услышала она свой голос, когда он поднял ее на руки.
Интонации звучали странно даже для нее самой: тягучие, наполненные желанием.
– Все что захочу? – В низком, хрипловатом смехе проскользнули нотки неуверенности. – Ночка может оказаться интересной.
– Да, – промурлыкала она, проводя руками по его обнаженной груди. – Очень интересной.
– Кошка. – Том дышал часто и отрывисто, быстро стягивая ее трусы и отшвыривая их в сторону. – Сегодня они тебе больше не понадобятся.
В ответ Элизабет дернула за резинку его боксеров.
– И тебе не понадобится вот это.
– Черт, я надел их только ради тебя. Побоялся, что начнешь отбиваться словно дикая кошка, если я приду за тобой голым.
Том избавился от трусов так же быстро, как раньше избавил ее от белья.
Ее уже накрыло волной возбуждения в предчувствии медленного, основательного занятия любовью. Куинлан наслаждался долгой прелюдией. Хватило одной ночи с ним, чтобы понять это. Однако на сей раз получилось иначе. Том развел ей ноги, встал между ними на колени и ворвался в нее одним толчком, который, прокатившись по всему телу, ее потряс. Внутренние мышцы сжались в попытке замедлить неумолимое вторжение.
Он толкался глубже, постанывая от сопротивления тугой плоти, пока не заполнил до конца. Элизабет извернулась, чтобы обхватить его бедра и удержать в себе, но он медленно вышел и так же медленно погрузился в ее влажное тепло.
– Ты чувствовала такое с мужем? – прошептал он.
От интенсивности ощущений она мотала головой из одной стороны в другую. С трудом сосредоточилась на вопросе и, наконец, выдохнула:
– Нееет.
– Хорошо.
Том не смог сдержать злое удовлетворение в голосе. Мысль о другом мужчине, который доставлял ей удовольствие, бесила. Только с ним она разделила настоящую страсть. Это стало понятно с первой близости, но ему было необходимо услышать слова от нее. Признание, что ни одному другому она так не отвечала.
Он дразнил ее, медленно отрываясь и погружаясь.
– Что он тебе сделал? – раздался тихий вопрос, и Том полностью вышел.
Открыв глаза и низко простонав, она потянулась за ним в попытке восстановить то восхитительное единение. Тогда пришло понимание, которое заставило ее дернуться, чтобы отодвинуться подальше и сесть.
– Ублюдок! – выдавила она.
Комок в горле мешал говорить.
Куинлан поймал ее за бедра, подтянул назад и погрузился снова.
– Скажи, – в его голосе звучали неумолимые нотки. – Он плохо с тобой обращался? Причинял боль? Какого черта он натворил? За что ты заставляешь меня платить?
Элизабет снова рванулась в сторону. Желание прошло, стало противно. Как он посмел так с ней поступить?! Пытаясь прикрыться рубашкой, она обзывала себя грязными словами за глупую надежду. Целая ночь наслаждения. Без мыслей о прошлом и будущем. Размечталась! Лучше бы подумала о характере Куинлана. Сукин сын никогда не сдается.
Ни за что не бросит выпытывать. Так почему бы не рассказать ему всю правду? Ей придется нелегко, но зато он поймет, почему она отказывается от любой попытки другого человека управлять ее жизнью. Почему отказалась от любви, которую так отчаянно хотела ему подарить.
Сидя Элизабет сжалась в комок. Голова склонилась к коленям, волосы накрыли лицо. Том пытался вернуть ее в свои объятья, но ничего не получилось. Тело Элизабет окостенело от воспоминаний, уже затопивших ее с головой.
– Не прикасайся ко мне! – хрипло выкрикнула она. – Хочешь все знать, так сиди и слушай, но не приближайся… не дотрагивайся до меня.
Куинлан нахмурился, почувствовав непонятную скованность. Подталкивал к краю он ее намеренно, но не собирался доводить до разрыва. Но произошло именно это. Плоть оставалась каменно-твердой, требуя разрядки. Пришлось стиснуть зубы и взять себя в руки. Если через столько месяцев молчания Элизабет готова все рассказать, то, черт возьми, он тем более в состоянии ее выслушать.
Она не подняла голову от колен, но в тихом, темнеющем холле прекрасно слышалось каждое слово.
– Я встретила его, когда училась на старшем курсе колледжа. Эрика Ландерса. Но тебе это имя уже знакомо, не так ли? Видела его в твоем проклятом досье. Эрик руководил высококлассной компанией по отделке помещений. Получить в ней работу на неполный день стало для меня большой удачей.
Она вздохнула. Звук получился печальным, немного усталым.
– Ему исполнилось тридцать пять, мне – двадцать один. Красивый, уверенный в себе, искушенный мужчина с репутацией дамского угодника и отличного профессионала. От предложения встретиться в свободное время у меня закружилась голова. Я летала словно на крыльях. По сравнению со мной Чики показалась бы мрачной грымзой.
Мы встречались около трех месяцев, после чего он предложил пожениться. И все это время я чувствовала себя принцессой. Ходили в самые интересные места, ужинали в ресторанах с самой изысканной кухней и винами. Он интересовался каждой минутой моего дня, всеми моими делами. С настоящей принцессой вряд ли больше нянчились. Девственность была не совсем обычной для выпускницы колледжа, но я много училась и работала, так что времени на похождения просто не оставалось. Эрик не тянул меня в кровать. Говорил, что дождется брачной ночи, раз уж я так долго хранила невинность. Хотел, чтобы у меня была настоящая свадьба с соблюдением всех традиций.
– Позволь мне самому догадаться, – мрачно предложил Куинлан. – Он оказался геем.
Элизабет покачала головой:
– Ошибаешься. Репутация дамского угодника была у него заслуженной. Галантности у него не отобрать. Нашу брачную ночь Эрик сделал для меня нежной и красивой. В этом отношении он никогда меня не обижал.
– С твоего разрешения, – прервал Куинлан, достаточно громко скрипнув зубами, – мне бы не хотелось слышать о вашей интимной жизни, если проблема в другом.
Элизабет так удивилась, что даже подняла голову.
– Ты ревнуешь? – недоуменно спросила она.
Том провел ладонью по щеке – к вечеру щетина заметно выросла и при прикосновении издавала хорошо различимый звук.
– Не то чтобы ревную, – возразил он. – Просто не желаю слышать, как ты наслаждалась с ним в постели. Дьявол! Да, я ревную!
Вырвавшийся смешок ее поразил. Никогда бы не подумала, что сможет улыбнуться, обсуждая Эрика Ландерса. Однако заметив очевидное расстройство Куинлана, Элизабет не сдержалась.
– Должна отдать тебе должное, – расщедрилась она. – Можешь сам себя похлопать по плечу, потому что первым… эээ…
– Удовлетворил тебя, – подсказал Том, изображая саму скромность.
– У меня не такой уж богатый опыт. После развода ни один мужчина не побывал в моей постели. Никого не хотела видеть рядом.
Элизабет замолчала. Между ними повисла тишина. Солнце село, с каждой минутой становилось все темнее. Укрытая покрывалом темноты, она успокоилась.
– Почему? – наконец не выдержал Куинлан.
После короткой вспышки смеха рассказывать стало легче. Сгущающийся мрак скрывал выражения лиц. Стянутые тугим узлом внутренности немного отпустило.
– Как ни странно, – задумчиво продолжила она, – его меньше всего интересовала моя чувственность. Ему была нужна безупречная принцесса, живая, дышащая куколка Барби. Пока мы встречались, я привыкла к тому, что меня постоянно оберегают. Поэтому сначала даже не обратила внимания на его настойчивость. Каждый раз, когда я делала шаг за дверь, он хотел идти рядом. Постоянно находились причины, почему не следует заниматься тем или другим делом, почему лучше не работать вместе. Он ходил со мной за покупками, выбирал мне одежду. В первое время такое внимание льстило. Все друзья восхищались его отношением ко мне. Потом нашлись причины не встречаться с друзьями. Один за другим они становились для меня «плохими». Я их больше не приглашала, а он не хотел, чтобы мы общались у них дома или за ланчем. Стал отслеживать мои звонки. Все это происходило постепенно, почти незаметно, – словно до сих пор удивляясь, рассказывала она. – Он оставался внимательным и нежным. Для всего находилось разумное объяснение. Эрик продолжал уделять мне внимание, о котором мечтает любая женщина. Хотел для меня только самого лучшего.
Куинлан почувствовал неловкость. Поменял положение, опершись спиной об одно из кресел, и расслабленно вытянулся, что противоречило его внутренней напряженности.
– Маниакальное желание все контролировать, – буркнул Том.
– После свадьбы прошло не меньше полугода, прежде чем я поняла, насколько оказалась оторванной от всех и всего, за исключением мужа. Попробовала изменить положение, принять несколько решений самостоятельно. По мелочи, вроде выбора парикмахерской.
– Попробую еще раз догадаться. Неожиданно идеальный супруг оказался не таким уж нежным.
– Его взбесило, что я пошла в другой салон, и Эрик забрал ключи от машины. Впервые я серьезно разозлилась. До этого постоянно прощала его, ведь он оставался со мной нежным и любящим, никогда не перечила. Но когда он вытащил из моей сумочки ключи, я не вытерпела и повысила голос. Муж ударил меня так, что я упала.
Куинлан подскочил. Усидишь тут, когда в венах неистово бурлит чистая ярость. Пошло оно все подальше! Сколько можно изображать ленивую расслабленность. Он нарезал круги по холлу голодным тигром. На обнаженном теле от каждого шага напрягались и расслаблялись мощные мускулы.
Элизабет продолжала свою историю. Достаточно было начать и захотелось рассказать все до самой последней мелочи. Смешно, но оживлять в памяти прошлые беды оказалось не так больно, как ожидалось. Не так плохо, как помнилось и снилось в кошмарах. Может, дело в том, что рядом находился неравнодушный человек, и это заживляло раны. До сегодняшнего дня Элизабет оставалась один на один со своим прошлым.
– Я стала его заключенной в полном смысле слова. Каждый раз, когда я любым способом пыталась самоутвердиться, следовало наказание. Всегда разное. Иногда пощечина, иногда всего лишь скандал. Я никогда не знала, чего ожидать. Он понимал, что вопли бывают хуже побоев, потому что в следующий раз я ожидала удара и старалась – ох, как же я старалась – не делать ничего раздражающего мужа. Но причина неудовольствия всегда находилась. Постоянно живя на нервах, я обязательно делала что-то не так, или он это подстраивал.
Оглядываясь назад, не могу поверить, что вела себя как настоящая дура. К тому времени, когда я поняла, во что вляпалась, и начала сопротивляться, он настолько изолировал меня от остальных людей и промыл мозги, что временами я чувствовала себя совершенно обессиленной. Ни денег, ни друзей, ни машины.
Больше всего боялась, вдруг кто узнает о случившемся. Страх ел меня поедом, я почти поверила мужу, что сама во всем виновата. Один раз я попыталась сбежать. Оказалось, что муж подкупил консьержа. Эрик нашел меня через полчаса. Не стал бить, просто привязал к кровати. Беспомощность, кошмар ожидания, что он придет и накажет за своеволие, пугали меня больше всего. Я жаждала его побоев, что означало бы окончание пытки. Вместо этого он продержал меня связанной два дня. Каждый раз, когда муж входил в комнату, у меня начиналась истерика.
Куинлан остановился. Хотя он не двигался, Тома окружал кокон напряжения, которое Элизабет не могла не ощущать.
– Муж повесил замок на телефон, чтобы я не могла не только позвонить, но даже ответить, – не унималась она. – Однажды он подбил мне глаз. Даже не вспомню сейчас за что. Его все выводило из себя. На следующее утро я увидела свое лицо в зеркале, и что-то в мозгу щелкнуло. Я поняла, что должна сбежать или убить мучителя. Не осталось никаких сил терпеть такое обращение.
– Я бы выбрал убийство, – невыразительным тоном сказал Куинлан. – И могу это сделать.
– Сразу все стало на свои места, – продолжила Элизабет, игнорируя слова Тома. – Собрала чемодан и спустилась вниз. Консьерж меня заметил, схватил трубку, но потом остановился. Посмотрел на мой синяк, и трубка вывалилась из его руки. Потом открыл двери и предложил вызвать такси. Когда я сказала, что у меня нет денег, старик вытащил кошелек и дал мне сорок долларов. Я направилась в убежище для женщин, пострадавших от насилия. Это оказалось самым трудным шагом в моей жизни. Странно, что именно пострадавшие так стесняются, – подумала она вслух, – а не мужчины, которые их терроризируют. Те всегда думают, что правы, что жертвы заслуживают наказания. И я понимаю чувства униженных, так как сама была одной из них. Как будто вышла на публику, где все видят твою глупость, неумение разбираться в людях, совершенную жуткую ошибку. Женщины в убежище не могли смотреть друг другу в глаза. А ведь они жертвы, а не преступники!
Я получила развод. С фотографиями синяков и ушибов это было проще простого. У меня имелись доказательства насилия, а Эрик горел желанием сохранить свою репутацию. Он уговаривал меня вернуться, какие только не давал обещания, клялся, что все станет по-другому. Я почти поддалась на уговоры, – призналась Элизабет, – но не могла больше доверять своему суждению. Поэтому самым безопасным выходом было оставаться в стороне от романтических связей вообще и от Эрика Ландерса в особенности.
О господи! Вот теперь все стало понятно. Куинлану даже дыхание давалось с трудом, столько ошибок он допустил в отношениях с Элизабет. Не удивительно, что она сбежала. Слишком сильно хотел эту женщину, вот и перестарался: чересчур нянчился и оберегал. Вроде нормальный мужской инстинкт, однако ничто другое не вызвало бы у нее тревогу скорее. Вместо относительной свободы, окружил навязчивым вниманием. Старался убрать с дороги все препятствия, но не привязал к себе, а оттолкнул.
– Я не похож на Ландерса, – прохрипел Том. – И никогда не подниму на тебя руку. Клянусь!
Элизабет молчала, но он чувствовал ее боль, как свою.
– Как я могу тебе доверять, – наконец, выдохнула она, – когда себе не верю. Что если в тебе ошибусь? Ты намного сильнее Эрика и физически, и морально. Что если захочешь меня наказать? Как я буду защищаться? Признался, что готов взять на себя обязательства, но ты привык руководить и хранить тайны. Господи, Куинлан, как я тебя люблю! И боюсь до смерти.
От ее слов в груди у Тома все перевернулось. Одно дело догадываться, другое – впервые услышать признание в любви собственными ушами. Неожиданно он до чертиков испугался. Что сказать? Как заставить поверить? Дело именно в этом – в доверии. Элизабет потеряла уверенность в правильности своей оценки характера человека.
И что придумать? Впервые в жизни Том не имел плана действий, даже выбора не видел. Положиться на инстинкты? Но он опасался ошибки, особенно в том, что так беспокоило Элизабет. Пока он проигрывал по всем статьям. С ужасом представил, на что будет походить жизнь, если он ее не удержит. Даже в последние ненавистные месяцы, когда Элизабет полностью его игнорировала, не разговаривала, не отвечала на звонки, он не чувствовал такой безнадежности. Оставалась вера, что еще не все потеряно.
Никакая другая женщина не заменит Элизабет. Ему нужна только она. И такая как есть: элегантная, независимая, страстная в постели. В одном он не напортачил: в его руках она горела яркой звездой.
Том подозревал, если предложит только романтические отношения, она согласится. Сбежать ее вынудила мысль об официально оформленных отношениях. Упоминание о браке и детях оскорбило Элизабет, потому что этот важный вопрос с ней даже не обсуждался. Однако, дело не только в этом. Сама мысль о замужестве ее ужасает. Найденное досье вывело Элизабет из себя, но именно догадка, что любовник хочет не только интима, заставила ее бежать, сломя голову. Близкие отношения она могла перенести, а вот узы брака пугали до ночных кошмаров.
Том прочистил горло. Появилось ощущение, что он ступил на минное поле с завязанными глазами. Только сдаваться было не в его привычках.
– У меня имелись серьезные причины помалкивать о себе, – нерешительно начал Том.
– Не сомневаюсь, – с иронией откликнулась Элизабет.
Он остановился и беспомощно пожал плечами. Как рассказать правду, чтобы слова не выглядели возмутительной ложью? Настоящий тупик!
– Я тебя люблю.
Вырвавшееся признание потрясло Тома. В своих чувствах он разобрался еще несколько месяцев назад, почти сразу после встречи с Элизабет, только вслух не произносил очень давно, со времен первого брака. Тогда слова дались легко, так как были вполне ожидаемы. Сказать не трудно, когда смысл не до конца понятен. А если все серьезно, то раскрыться намного сложнее.
Элизабет кивнула. Темнота, наконец, сгустилась, и различить он смог только движение, но не выражение ее лица.
– Я тебе верю, – отозвалась Элизабет. – Только ты все еще не можешь полностью мне довериться, рассказать о своей жизни. Если бы требовался мужчина для защиты от опасности, в первую очередь я бы подумала о тебе. Но для обычной жизни, изо дня в день на долгие годы, я не гожусь. До дрожи в коленках боюсь снова подпустить к себе мужчину, позволить ему влиять на мои решения.
Куинлан мысленно отступил на один шаг.
– Мы можем видеться, – осторожно предложил он. – Знаю, что слишком давил, и постараюсь исправиться. Не буду ни к чему принуждать.
– Это несправедливо по отношению к тебе. Ты хотел семью.
– Я хочу тебя, – прямо признался Том, – на законных основаниях или без них. В кровати у нас все замечательно, и мы наслаждаемся обществом друг друга. Можно обойтись и без брака, если это тебя напрягает и отталкивает от меня.
– Тебе нужен роман? – спросила Элизабет, пытаясь прояснить все до конца.
– Дьявол, нет. Я хочу все: свадьбу, кольца, детей. Но если светит только роман, то согласен и на него. Что скажешь?
Элизабет долго молчала, обдумывая его слова. Наконец, вздохнула и сказала:
– Думаю, поступила бы глупо, если бы приняла окончательное решение прямо сейчас. Ситуация не стандартная. Когда дадут свет и жизнь вернется в норму, тогда и решу.
Куинлан всегда умел сокращать потери до минимума.
– У нас еще целая ночь впереди, – шагнул он к ней навстречу. – Не хочу терять ни минуты понапрасну.

Ночь получилась похожей на ту первую, только еще жарче. Куинлан занимался любовью с Элизабет до тех пор, пока она от удовольствия не закричала в голос, пока не забыла о стыдливости. Темнота обернула их в горячий кокон, в котором исчезли условности, и все стало возможным. Без устройств, изобретенных цивилизованным человеком для измерения времени, часы тянулись бесконечно. За окнами улицы оставались темными и безлюдными. Том не включал радио, не желая вмешательства окружающего мира, и Элизабет об этом не просила.
Из-за духоты не спалось, хотя самый горячий воздух поднимался к высоким потолкам холла. Они лежали на подушках и разговаривали приглушенными голосами. Большая рука Куинлана ни на секунду не открывалась от обнаженного женского тела. На одну волшебную ночь Элизабет отбросила тяжелые воспоминания. Подкралась дремота, но сонливость исчезла, как только Том повернулся к ней и лег сверху. В густой жаркой темноте его мозолистые руки гладили и ласкали, пока она не начала выгибаться на подушках. Их страсть была такой же горячей, как ночь, такой же всеохватывающей. В темноте легче отказаться от запретов. Элизабет не только позволила делать с собой все, что хотел Том, но и получала от этого огромное удовольствие. На ее теле не осталось ни единого не обласканного дюйма.
Новый день принес яркий солнечный свет и постоянно повышающуюся температуру, но электричество по-прежнему не появилось. Хотя Элизабет знала, что через тонированные стекла их невозможно разглядеть, предпочитала оставаться в недоступном для чужих глаз, уютном, небольшом лежбище. Они попили воды и перекусили. Элизабет отлучилась в перегретую женскую комнату, где снова вымылась, хотя это имело мало смысла с нетерпеливо поджидающим Куинланом в холле. Он когда-нибудь уставал?
При звуке незнакомых голосов она замерла, панически испугавшись, что ее застанут в женском туалете обнаженной. Неужели дали электричество? Нет, не похоже, раз вокруг по-прежнему темно. Или вчера охранник отключил свет в санузлах перед тем, как покинуть здание? Она даже не щелкнула выключателем для проверки.
Затем услышала знакомые позывные и расслабилась. Радио, конечно. Немного раздраженная своим испугом и тем, кто стал его причиной, Элизабет выскочила из туалета.
– У меня чуть не случился сердечный приступ, – сердито накинулась она на Тома. – Думала, что меня застанут в таком виде.
– А как же я? – усмехнулся Куинлан. – Я не менее обнажен, чем ты.
Том раскинулся на подушках, но выглядел без одежды абсолютно спокойным. Оглядев себя, Элизабет рассмеялась:
– Да что ты говоришь?!
Куинлан хотел было сказать, что им найдется что рассказать внукам, но сдержался. Вряд ли ей понравятся эти слова, тем более, он обещал не давить. Молча протянул руки, она заползла на подушки и нырнула в его объятья.
– Какие новости?
– Ночь в Далласе прошла относительно спокойно, изредка наблюдались грабежи. То же самое в остальных городах. Слишком жарко для серьезных беспорядков.
– Неужели? – глядя искоса, переспросила она.
Том рассмеялся, ловко перекатил ее на спину и без спешки взгромоздился сверху, что показывало, как много раз ночью он делал то же самое.
– А новости? – напомнила Элизабет.
Уткнувшись носом в ее шею, Том упивался сладким женским запахом.
– Ах, это. От Техаса до восточного побережья мобилизована Национальная гвардия. В Майами произошли массовые беспорядки, но сейчас ситуация под контролем.
– Ты же упоминал про относительное спокойствие.
– Так и есть. Учитывая, что четверть страны оказалась без электричества, ситуацию можно считать удивительно спокойной.
Тому не хотелось говорить об аварии. Лежащая под ним обнаженная Элизабет ударяла в голову сильнее виски. Он поцеловал ее, остро реагируя на немедленный ответ, устроился поудобнее и скользнул в нее мягким движением. Принимая напряженную плоть, ее внутренние мышцы напряглись, даря ему восхитительные ощущения. Удовольствия добавили впившиеся в его плечи пальцы, когда Элизабет выгнулась навстречу, чтобы полностью слиться. Нежные чувства к этой женщине затопили его с головой. Бог с ним, с электричеством, даже если его совсем не дадут.
Позже она зевнула и устроилась на его плече:
– Дикторы не говорили, когда энергетические компании обещали дать свет?
– Скорее всего, к полудню.
Так быстро? Элизабет почувствовала легкую обиду, как будто ей обещали длительный отпуск, а потом неожиданно сократили. К сожалению, для большинства населения это не отпуск, а серьезный кризис. Отсутствие электричества для кого-то из больных означает выбор между жизнью и смертью. Но если им с Томом даны еще несколько часов, то надо их использовать по полной.
Похоже, он думал также. За исключением коротких минут, когда он с завидной регулярностью напоминал, что пришло время напиться воды, Том не выпускал ее из объятий. Элизабет слишком устала думать, только ощущала. Куинлан настолько заполнил ее чувства, что она бы испугалась, если бы в его глазах не видела то же самое опьянение. Не он что-то делал с ней, а они занимались этим вместе. Даже задремав, они прижимались потными телами друг к другу, несмотря на жару.
Поток прохладного воздуха заставил ее задрожать и проснуться. Куинлан сел.
– Дали электричество, – сказал он, глядя на лампы на потолке, которые казались слишком яркими после долгого пребывания без света. Том покосился на часы. – Одиннадцать часов.
– Раньше времени, – проворчала Элизабет. – Обещали после полудня.
– Наверное, подстраховались на пару часов на всякий случай.
Чувствуя себя в ярком свете выставленной напоказ, Элизабет собрала одежду. С отвращением поглядела на скомканные колготки и выбросила их в мусорную корзину.
– Что теперь? – спросила она, откидывая назад волосы.
Куинлан застегнул молнию на брюках.
– Теперь едем домой.
– Как? Позвоним в службу охраны?
– Я им в любом случае позвоню и скажу пару ласковых, но позже. С электропитанием в системе мы в два счета выберемся на свободу.
Пока он бойко стучал по клавиатуре, Элизабет торопливо расставила по местам мебель, разложила подушки. Ее щеки заранее горели огнем от мысли, что кто-то мог увидеть их любовное гнездышко, расположенное буквально в центе холла. Еще неизвестно, сможет ли она снова войти в здание, не покраснев.
Куинлан удовлетворенно крякнул, добравшись до модуля, контролирующего внешние двери.
– Пойдем, – позвал он и взял Элизабет за руку.
Она едва успела схватить сумочку, как оказалась на улице. Солнце слепило глаза. Поднимающийся от асфальта жар почти обжигал.
– Мы не можем оставить здание без охраны! – запротестовала Элизабет.
– Не волнуйся, запоры сработали, как только двери закрылись.
Крепко удерживая за руку, Том потянул ее за угол, потом через улицу к парковке.
Прежде чем Элизабет пришла в себя, он буквально запихнул ее в свой автомобиль.
– У меня своя машина есть.
– Не волнуйся, она никуда не уедет. Кто знает, во всем ли городе дали электричество, и что ждет тебя дома. Пока не буду уверен в твоей безопасности, одну не отпущу.
В недалеком прошлом такое самоуправство ее бы расстроило, но сейчас даже не задело. То ли толком не проснулась, то ли потому, что Том прав. Как бы там ни было, Элизабет расслабилась и снова закрыла глаза.
Машин оказалось на удивление мало, правда, пару раз по дороге к ее дому Куинлану пришлось выбирать объездной маршрут. Добрались они намного быстрее, чем обычно. Элизабет не возразила, когда Том следом вошел в квартиру. Электричество появилось и здесь, так что централизованная система кондиционирования работала на полную мощность, борясь с перегретым воздухом.
– Быстро в душ, – скомандовал Куинлан.
– Что? – удивленно моргнула Элизабет.
Том обнял ее за талию и повернул в сторону спальни.
– Душ. Обольемся приятной, прохладной водой. Мы в хорошей форме, но станет еще лучше. Поверь опытному человеку – наши организмы слегка обезвожены.
Их договоренность распространялась на одну ночь, но так как они уже захватили начало дня, Элизабет подумала, что еще пара часов ничего не изменит. Она позволила себя раздеть и не удивилась, когда Том обнажился и зашел в кабинку вместе с ней. Вода оказалась достаточно прохладной, чтобы вызвать озноб и подарить чудесное ощущение. Развернувшись, Элизабет наслаждалась струйками на спине и в потных, спутанных волосах.
– Так лучше? – поинтересовался он, проводя руками по всему ее телу. Элизабет подумала бы, что ее моют, если бы он не забыл про мыло.
– Ммм... – Элизабет подняла голову, и Том наклонился навстречу.
Если бы можно было так и стоять, отвечая на его поцелуи и целуя в ответ. Чувствуя любимого так близко, отложив все заботы…
Прохладный душ оживил их тела. Неожиданно Том поднял ее и прислонил к стене. У Элизабет перехватило дыхание, когда его плоть погрузилась в нее до конца. В этот раз движения не были мягкими. Он брал ее бурно, необузданно, как на полу холла вчера вечером. Будто они после того не занимались любовью снова и снова.
После душа отправились в спальню. Элизабет боролась изо всех сил, чтобы не закрыть глаза, пока он высушил полотенцем ее волосы, уложил в постель и накрыл прохладной простыней. Она вздохнула, полностью расслабилась и тотчас заснула, не почувствовав, как он растянулся рядом.
И снова не удивилась, когда проснулась и увидела его. Очень медленно ее взгляд прошелся по строгим чертам лица. По темной щетине, покрывшей кожу глубокими тенями, по взъерошенным волосам, по закрытым векам, выглядевшим по-детски трогательными. Странно, но раньше она не замечала в Куинлане ничего нежного. Этот мужчина и мягкость – несовместимы. Однако, он оставался чутким даже во время вспышек страсти. Нежность Тома совсем не походила на нежность Эрика. Теперь Элизабет понимала, что бывший муж проявлял мягкость, потому что не хотел ответной страсти. Ему требовалась не живая женщина, а кукла, которую можно наряжать и хвастаться перед знакомыми, теша свое эго. Куинлан же забывал о себе в любовных играх, как и сама Элизабет.
Ее тело пробудилось от близости Тома. Еще толком не проснувшись, Элизабет прижалась теснее. Он немедленно открыл глаза и перекатился на спину.
– Что случилось?
– Много всего, – ответила она, скользя по нему и чувствуя ответное шевеление между его ног. – Прошло уже… – Элизабет замолчала и глянула на часы, которые после отключения электричества глупо мигали. – Прошло черти сколько времени после того, как твой приятель занимался делом. – Настойчивая рука пробралась между его бедер, направляя возбужденную плоть в себя. Том втянул воздух и выгнулся навстречу влажному жару.
– Ты себе даже не представляешь, как глубоко я раскаиваюсь, – искренне извинился он, с трудом сдерживая стоны от ее движений.
Куинлан всегда подозревал, что настоящая Элизабет именно такая: горячая, не стесняющаяся страсти, чуть несдержанная на язык и очень земная. От восхищения этой женщиной у него кружилась голова.
В ее глазах поселилась истома, от поцелуев губы покраснели и припухли, темные волосы рассыпались по плечам. Том любовался ее застывшим от желания выражением лица, пока Элизабет двигалась вверх и вниз.
– Ради этого стоит забираться наверх, – пробормотала она и закрыла глаза.
Том вытянул руки над головой и вцепился в медные перекладины, продемонстрировав внушительные бицепсы.
– Независимо от моих просьб и мольбы?
– Что бы ты ни сказал, сейчас это неважно, – заверила его Элизабет и резко выдохнула от очередной волны удовольствия.
– Хорошо. – Том выгнулся, почти приподняв ее над кроватью. – Тогда не страшно, что случайно вырвавшееся слово заставит тебя сбежать.
Когда ослабевшая Элизабет упала на него, оба оцепенели от пережитого взрыва удовольствия. Запустив руку во влажные спутанные локоны, Том крепко прижал к груди ее голову. От его разгоряченной кожи исходил мускусный аромат, и Элизабет потерлась щекой о вьющиеся жесткие волоски, вслушиваясь в частое биение сильного сердца. Они опять задремали, проснулись в середине дня и, пока солнце катилось по небу в красно-золотом великолепии, снова неспешно занимались любовью.
Куинлан поднялся, включил стоящий на комоде телевизор и вернулся в кровать. Обнявшись, они смотрели новости, которые, как и ожидалось, в основном касались аварии в системе электроснабжения. Элизабет чувствовала некоторую вину, словно национальный кризис прошел мимо, а она даже не знала. Хотя, на самом деле, отключение энергии коснулось ее очень близко. Слово «близко» в этом случае подходило лучше некуда. Может поэтому ее не покидало ощущение, что она выпала из реальности. Последние двадцать четыре часа прошли не в беспокойстве об отсутствии электричества, а в мыслях о Куинлане.
«Великий Блэкаут», как газеты Далласа называли кризис, нарушил электроснабжение во всем Солнечном поясе . Вспышка на солнце, высокая температура воздуха и пиковые значения потребления электричества вызвали перегрузку в сетях нескольких штатов. Элизабет казалось, что и в ее внутренней энергосистеме произошел сбой из-за сверхвысокого напряжения страсти Куинлана.
Ночь он провел у нее, не спросив разрешения, да и она не жаждала одиночества. Понимала, что всего лишь откладывает неизбежное, но хотела побыть с любимым в последний раз. Рассказав все об Эрике, Элизабет не поменяла своего решения, и в характере Тома не ожидала изменений.
Наступило утро, и оба понимали, что передышка закончилась. Не подпускать реальность и дальше невозможно.
– И что теперь? – тихо спросил Куинлан.
Элизабет пила кофе и смотрела в окно. Воскресенье, на работу идти не нужно, хотя Том дважды за это время разговаривал по телефону со своими сотрудниками практически сразу после того, как выбирался из постели. Она знала, что достаточно сказать одно слово «останься», и они не выйдут из спальни до конца выходных. Все это чудесно, однако в понедельник станет только труднее.
– Ничего не изменилось, – помолчав, ответила она.
– Черт возьми, Элизабет! – подскочил Том, каждая мышца в его теле напряглась. – Неужели ты можешь сказать, что я чем-то похож на Ландерса?
– Ты любишь командовать.
– А ты любишь меня.
– Было время, когда я думала, что люблю мужа. Что если снова ошибаюсь? – Глаза Элизабет казались огромными, но выражение оставалось непреклонным. – Ты себе не представляешь, что значит не доверять себе. Я скорее умру, чем рискну пройти через это еще раз. Не знаю, смогу ли дать тебе шанс. Несмотря на наши отношения, ты остаешься незнакомцем. Настолько окружил себя тайнами, что я не представляю, какой ты на самом деле. Как можно доверять человеку, которого не знаешь?
– А если знаешь? – резко спросил он. – Если знаешь все, что имеет значение?
– Не знаю, – ответила Элизабет. Потом они поглядели друг на друга и неожиданно рассмеялись. – Слишком много «знаешь» и «не знаешь» в последних предложениях.
– По крайней мере, мы знаем, о чем говорим, – продолжил Том. Элизабет застонала, и оба снова расхохотались. Успокоившись, он просунул руку под тяжелый занавес ее волос и чуть сжал шею. – Дай мне еще один шанс, – попросил он. – Всего одну попытку изменить твое мнение.
– Если не получится, перестанешь настаивать? – криво усмехнулась она и не сдержала смешок, увидев выражение его лица. – Ох, Том, тебе незнакомо слово «уступать». Правда?
Он пожал плечами.
– Я никогда ничего и никого не хотел так, как тебя, – скопировал он ее кривую усмешку. – По крайней мере, добился небольшого успеха – ты снова назвала меня по имени.
Том оделся, крепко ее поцеловал и направился к выходу.
– Я вернусь, как только смогу. Может не сегодня. Хочу кое-что показать, прежде чем ты примешь окончательное решение.
Элизабет закрыла за ним дверь и прислонилась спиной. Окончательное решение? Ну что с ним делать? Смеяться или плакать? Она-то думала, что все решила шесть месяцев назад. Интересно, если Том не получит положительный ответ, ей и через пять лет придется объяснять причины своего отказа?

В воскресенье звонок в дверь раздался около пяти. Элизабет вылезла из кровати и в замешательстве уставилась на часы. Вчера у нее, наконец, дошли до них руки, но, видимо, установила неправильно. Кто мог упереться в кнопку звонка в четыре пятьдесят четыре утра?
– Куинлан, – пробормотала она и, пошатываясь, побрела в коридор.
На всякий случай посмотрела в глазок, хотя ни секунды не сомневалась в личности раннего гостя. Зевая, Элизабет сняла цепочку, открыла замок и распахнула дверь.
– Неужели нельзя было подождать пару часов? – проворчала она и направилась на кухню ставить кофе.
Если придется спорить с ним в такую рань, то желательно по-настоящему проснуться.
– Нет, – ответил Том. – Я не спал, и хочу поскорее покончить с небольшим дельцем.
Она и сама уснула совсем недавно. После того, как прошлым утром Куинлан ушел, Элизабет беспокойно ходила кругами по квартире. Руки ни к чему не лежали. Потребовалось время, чтобы понять причину. Одиночество! Тридцать шесть часов Том неотступно находился рядом, обнимая во время сна, ублажая, разговаривая, споря, смеясь. Неполадки с электричеством вынудили их вдвоем проводить время в душной темноте. Заставили окунуться в старые кошмарные воспоминания и примириться с прошлым.
Домашняя кровать стала слишком большой, слишком холодной и слишком пустой. Впервые появились мысли, а не зря ли она порвала с Куинланом. Этот мужчина ничем не походил на Эрика Ландерса. Рядом с Томом она чувствовала себя в полной безопасности, окруженной заботой. Инстинкты подсказывали, что он никогда не поднимет на нее руку.
Гораздо больше волновали другие черты его характера – скрытность и настойчивое желание держать все под контролем. Насчет последнего Элизабет ему сочувствовала, сама чуточку с этим пережимала. Вопрос в том, как рискнуть и довериться своему сердцу после скольких разбирательств с последствиями кошмарного брака. Как морской прилив подавлял все на своем пути, так Куинлан подавлял более слабые личности. Существенные отрезки его жизни оставались покрытыми мраком. Он такой, каким кажется, или прячет постыдные дела, с которыми нормальный человек не в состоянии мириться? Вдруг Куинлан скрывает темные стороны своей личности? Пока он сдерживается, но когда они вылезут наружу, не будет ли слишком поздно?
Насчет брака у Элизабет не осталось иллюзий. Даже в наше время мужчинам дается определенная власть над женой. Власти не любят вмешиваться в домашние ссоры, даже если разборки заканчиваются серьезным избиением хрупкой слабой женщины. Некоторые полицейские начали обращать на эти проблемы более серьезное внимание, но они перегружены уличными преступлениями, наркотиками и происшествиями на дорогах. Она сама была свидетелем случаев, когда разбитое лицо и даже сломанная рука не показались стражам порядка заслуживающими потери драгоценного времени, необходимого для раскрытия других преступлений.
Куинлан собрался создать семью. Если снова начать с ним встречаться, возможно, некоторое время он будет молчать – неделю самое большее, – но потом начнет давить еще сильнее до полной победы. Такой у Тома характер. Она же его слишком любит и, в конце концов, сложит оружие. Вот почему лучше сейчас принять окончательное решение. И ответ ее может быть только одним – нет. Ради собственного блага ей хватит сил уйти от Куинлана. Ожидание приведет лишь к тому, что каждый день решимость станет уменьшаться.
Том молчал все то время, что Элизабет крутилась на кухне, готовя кофеварку к работе и включая ее. Раздалось шипение и бульканье кипящей воды, после чего живительный напиток закапал в стеклянную емкость и наполнил небольшое помещение восхитительным ароматом свежесваренного кофе.
– Присядь, пожалуйста, – попросил Куинлан и положил на стол портфель.
Элизабет только сейчас его заметила. Она покачала головой:
– Если нужно думать, то подожди хотя бы несколько минут, пока я выпью чашку кофе.
– Ну, не знаю, – уголки губ Тома чуть дрогнули. – Мне почему-то кажется, что чем раньше начать, тем лучше. Пока твой мозг не заработал и не подключил инстинкты.
– Ты имел ввиду гормоны?
– Не имею ничего против них. – Он потер ладонью заросшую щетиной щеку. – Думаю, кофеин мне тоже не помешает.
Элизабет заметила, что Том переоделся в поношенные джинсы, которым, наверное, было не меньше десяти лет, и мягкую белую рубашку. Под покрасневшими от бессонницы глазами темнели синяки усталости. Он не брился со вчерашнего утра. Чернота и густота отросшей щетины делала его похожим на головореза. Сейчас он очень напоминал тех подозрительных типов, которых нанимал на работу.
Кофе перестал капать. Она наполнила две кружки, одну из которых поставила перед Куинланом, и села за стол. Осторожно потягивая горячую жидкость, Элизабет задумалась, сколько понадобится времени, чтобы полностью проснуться.
Том открыл портфель и достал две папки: одну – совсем тоненькую, вторую – толщиной в несколько дюймов. Потом открыл меньшую и подвинул к Элизабет.
– Начни с этой.
Она пролистала папку и удивленно выгнула бровь. В точности похоже на ее досье, только на Тома Куинлана. И довольно отрывочное. Словно с тела сняли кожу и ткани, удалили половину костей, и остался неполный скелет. Имя, дата и место рождения, номер карты социального страхования, описание внешности, образование, места предыдущей работы, краткая информация о браке, много лет назад закончившемся разводом. И никаких данных за годы между разводом и организацией собственного охранного дела.
– Ты находился в глубокой заморозке почти пятнадцать лет? – наконец заговорила она, оттолкнув бумаги в его сторону. – Я оценила бы твой жест, если бы в досье было поменьше пропусков.
Он посмотрел на нее осторожным взглядом и неожиданно улыбнулся.
– Не так много людей способны удивить собеседника сарказмом в пять утра.
– В пять часов я только на это и способна.
– Я запомню, – пообещал Том и пододвинул к ней вторую, более толстую папку. – Здесь информация, которую бы ты ни за что не нашла, решись узнать обо мне побольше.
Уровень любопытства Элизабет мгновенно взлетел до небес, и она торопливо откинула плотную картонную обложку. Перед ней лежали не оригиналы документов, а факсы и сканы. Поглядев на верхний лист, она подняла удивленный взгляд.
– Ничего себе! Государственные секреты?
– Пришлось заставить приятеля сделать копии и выслать мне. Ни одна из бумаг не содержит государственных тайн, но информация закрыта ради моей безопасности. Я бы попробовал выловить их с помощью компьютера, но вскоре оказался бы перед вероятностью получить немалый тюремный срок. Поэтому пришлось потратить больше времени, чтобы их собрать.
– Чем именно ты занимался? – поинтересовалась Элизабет, не совсем уверенная, что хочет это знать.
После обиды на скрытность Куинлана, теперь, когда подробности его жизни лежали перед ней во всей красе, она не спешила узнать о его подвигах. Вдруг в него стреляли? Или он занимался очень опасным делом? После такого старые кошмары сменятся еще более страшными.
– Никаких киношных страстей, – заверил ее Том, посмеиваясь.
– Как я разочарована! Хочешь сказать, что не был секретным агентом? – Элизабет с облегчением поняла, что такой поворот событий ее больше устраивает.
– Голливудские словечки, – отмахнулся Том. – В нашем бизнесе их называют оперативниками. Нет, этим я не занимался. Собирал информацию, настраивал системы наблюдения и охранные системы, работал с антитеррористическими группами. В общем, не тот вид деятельности, который после работы обсуждают в баре с друзьями.
– Поняла: у тебя вошло в привычку не рассказывать о себе и своих занятиях.
– Это не просто привычка, а защита жизни коллег. Я до сих пор знаком с людьми, которые связаны с той работой. Информация – одна из важнейших ценностей государства и самая опасная.
– Так почему же ты мне показываешь эти документы? – постучала ногтем по папке Элизабет.
– Потому что доверяю, – просто ответил Том и еще раз улыбнулся. – К тому же сомневаюсь, что ты мне поверишь, если скажу: «Не могу о себе рассказывать. Я работал на правительство, только тссс». Ты рассмеешься мне в лицо. Наверное, слышала подобное в барах и не раз. Так озабоченные студенты пытаются произвести впечатление на легковерных простушек. Ты не похожа на доверчивую особу.
Элизабет углубилась в чтение, перевернула несколько страниц и, наконец, призналась:
– Ты прав. Я бы не поверила. Большинству людей подобная работа оказалась бы не по зубам.
– Я уже говорил, – пожал он плечами, – что учился в Калтехе и был очень способным.
– Был? – недоверчиво уточнила Элизабет. – Или до сих пор остаешься? Изменилось только то, что сейчас ты работаешь не на правительство, а на себя. – Ей в голову пришла неожиданная мысль. – Твои сотрудники не…?
– Некоторые, да, – признался он.
– А байкер?
– И байкер, – рассмеялся Том. – Черт, неужели ты думаешь, что я мог бы нанять человека с такой внешностью, если бы долгое время не знал его лично? Он работал оперативником, и остается тем еще сукиным сыном.
– Знакомые приходят к тебе после выхода в отставку?
– Не совсем так. У меня не благотворительная организация для измочаленных государством оперативников. Я приглядываюсь к людям. Если интересуются работой на меня, вхожу с ними в контакт. Большинство из них совершенно нормальные ребята. Смена деятельности для них – всего лишь переход от одного компьютера к другому.
Элизабет захлопнула папку и отодвинула от себя. Куинлан с тревогой глянул ей в глаза.
– Разве ты не собираешься все это прочитать?
– Нет. Мне не нужны подробности твоей секретной деятельности. Хватило краткого знакомства.
Том откинулся на стуле и глубоко вздохнул.
– Ладно. Я сделал все что мог. Не в моих силах убедить тебя в том, что никогда не начну относиться к тебе, как Ландерс. Я в этом уверен, но верить или нет – твое дело. Элизабет, сердце мое, ты выйдешь за меня замуж?
Она ничего не могла поделать. Понятно, что женщине полагается иначе отвечать на предложение руки и сердца, но из всех добрых намерений Тома Куинлана настолько явно выглядывали уши настырности, что она не сдержала смех. Вероятно, до конца дней ей суждено слышать этот вопрос снова и снова, пока от давления не сойдет с ума или пока не даст правильный ответ. Но вместо того, чтобы чувствовать себя преследуемой, как было совсем недавно, у Элизабет появилась уверенность, что на него можно положиться. Те папки значили гораздо больше, чем информация в них. Не просто заполнились провалы в его биографии. Том ей полностью доверился.
Элизабет взяла себя в руки и теперь смотрела на него со всей серьезностью. Во время вынужденного пребывания взаперти в ее жизни произошло знаменательное событие: Эрик Ландерс потерял над ней власть, которая долгие годы влияла на каждый шаг Элизабет. Бесконечно долгие часы душной ночи подтолкнули ее взглянуть на случившееся другим взглядом, разобраться в себе, понять, что бывший муж продолжал удерживать ее в заточении. Элизабет опасалась жить полной жизнью. Она и сейчас боялась, но совсем другого – потерять то, что обрела. С любовью глядя на него, Элизабет размышляла, возможно ли в принципе потерять Куинлана. Наверное, да, если не оценит в полной мере его предложение. Наступило время выбора: остаться на берегу или нырнуть в омут с головой.
Том начал волноваться под молчаливым, одобряющим взглядом Элизабет.
– Замуж, говоришь? – глубоко вздохнула она. – Никакого совместного проживания? Никакого «посмотрим, как это сработает»?
– Только брак, клятва любви и верности до конца дней.
Элизабет немного нахмурилась. Этот мужчина уступчивый, как скала.
– Может статься, что твои клятвы понадобятся быстрее, чем ты думаешь, – подумала она вслух.
– Согласен, если давать их придется будущей жене. Я уже испытал на своей шкуре твои методы, – ответил Том и окинул ее голодным взглядом. Он притворно вздрогнул, потом сосредоточился и поднял правую руку. – Клянусь, что буду самым покладистым в мире мужем. Такой женщине, как ты, нужно больше свободы.
Элизабет глотнула кофе как раз в тот момент, когда он произносил свою клятву. Жидкость попала не в то горло. Бедняжке пришлось долго кашлять и хрипеть, прежде чем она смогла окинуть его недоверчивым взглядом.
– Тогда почему ты не давал мне ее раньше?
– Опасался, что, имея ее слишком много, ты меня оттолкнешь, – признался Том. Его губы сложились в полуулыбку, которая выдавала неуверенность и уязвимость. – Ты меня тоже пугала, детка. Я до смерти боялся, что ты решишь обойтись в жизни без меня.
Скрестив руки на груди, Элизабет пристально смотрела на Куинлана, отказываясь принять протянутую руку.
– Если думаешь, что обретешь в моем лице послушного раба, то глубоко ошибаешься. Я не стану убирать за тобой вещи – не переношу разбросанную по квартире грязную одежду. А еще терпеть не могу готовить.
Улыбка на лице Тома становилась все шире, пока Элизабет перечисляла, что не любит делать. Глаза засияли, но он только тихо сказал в ответ:
– Для мужчины я довольно организованный и опрятный.
– Мне недостаточно твоих слов. Знакомые песни.
– Ладно, – вздохнул он. – Запишем в наши свадебные клятвы, что я буду убирать за собой одежду, смывать в раковине волосы после бритья, возвращать на место крышку унитаза, вставать к детям…
– Детям? – мягко переспросила она.
Он выразительно выгнул бровь. Элизабет с трудом подавила улыбку. С этим человеком не соскучишься!
– Хорошо, но не больше двух.
– Двое детей будет в самый раз. Договорились?
Элизабет демонстративно задумалась, потом согласилась:
– Договорились!
И они торжественно обменялись рукопожатием.
Куинлан удовлетворенно вздохнул, затем схватил ее и буквально протащил по столу, сбив кружку с кофе на пол. Не обращая внимания на все увеличивающуюся коричневую лужу, усадил Элизабет себе на колени и целовал до тех пор, пока у той не ослабели колени. Потом поднял голову и широко улыбнулся, сверкая хитринкой в глазах:
– К твоему сведению, я всегда сумею обойти собственную охранную систему.
Элизабет заключила его лицо в ладони и поцеловала в ответ.
– Я знаю, – самодовольно хмыкнула она.
Где-то через час Том оторвал голову от подушки и нахмурил брови.
– Не может быть, чтобы ты об этом знала.
– Не на сто процентов, но подозревала.
Элизабет лениво потянулась, чувствуя себя пресыщенной. Тело согревал приятный внутренний жар.
Подтянув будущую жену поближе и прижавшись губами к ее волосам, Том проворчал:
– Шесть месяцев! Понадобилось потушить свет в половине штатов, чтобы заставить тебя со мной поговорить.
– Я очень благодарна этой аварии, – улыбнулась Элизабет. – Без нее ничто бы не заставило меня провести с тобой наедине столько времени.
– Хочешь сказать, что мы бы никогда не разобрались со своей проблемой, если бы не кризис?
– Ни за что бы не рискнула и не подпустила бы тебя, – искренне призналась она. – Я не притворялась, Том. Боялась тебя до смерти, опасалась снова себя потерять. Если бы мы не оказались заперты, у тебя бы не появилось шанса меня уговорить.
– Тогда, слава Богу, что иногда случаются перегрузки, – с чувством произнес он. – Но я бы до тебя добрался, так или иначе.
– Ничего не могу придумать, кроме похищения, – съязвила Элизабет.
Том замер, и неожиданная тишина заставила ее поднять голову и с подозрением поглядеть на будущего мужа. Куинлан попытался принять невинный вид, но бросил притворяться. И слепой бы заметил, что она не купилась.
– Именно это я и запланировал на следующие выходные, если бы ты в четверг отказалась со мной поужинать, – с притворной скромностью признался он.
– Ага! Недаром меня преследовало чувство, что ты меня подстерегаешь.
– Должен же мужчина что-то предпринять, когда его женщина отказывается от встречи. Я начал впадать в отчаяние.
– Вот она я.
На лицо Тома упала тень непонимания, но через секунду он уже усмехался.
– Именно, – с удовлетворением произнес он.
Элизабет не только согласилась на встречу, она дала ему много больше. Гибким движением мощного тела Куинлан опрокинул ее на спину и устроился сверху.
– Люблю тебя, но до сих пор не услышал «да», которого жду с нетерпением.
– Я согласна. Мы же с тобой договорились.
– Знаю, но я немного старомоден. Элизабет Мейджер, ты выйдешь за меня замуж?
На секунду Элизабет прислушалась к своим чувствам. Эрик Ландерс потерял над ней власть. Она больше не жертва.
– Да, Том Куинлан. Я выйду за тебя замуж.
Он наклонил голову и скрепил предложение поцелуем. Когда Том оторвался от губ любимой, он тяжело дышал. Ясно, что из кровати они выберутся не сразу.
– Около девяти, – сказал он, глянув на часы. – Напомни мне, пожалуйста, сделать пару звонков. Нужно отменить план похищения.
Элизабет расхохоталась и продолжала смеяться до тех пор, пока он не вошел в ее тело одним сильным ударом. Смех сменился стоном удовольствия. Том сосредоточился на важной задаче: привести обоих к экстазу, который они могли найти лишь в объятьях друг друга. Раньше она боялась его настойчивости, а теперь знала, что именно это делает его мужчиной, на которого можно положиться во время долгой совместной жизни. Элизабет обнимала его за шею, а в голове снова и снова крутилась фраза «Слава Богу, что иногда случаются перегрузки»!