Блейк посмотрел на часы. 9:30 вечера. Жить ему осталось меньше 24 часов.
Элиза сидела напротив него, от неё исходила напряженность. Менчерес уговаривал её пойти поспать сегодня утром, но Элиза, вернувшись, выглядела так, будто все эти три часа она пролежала с открытыми глазами. Блейк хотел убедить её, что Элиза сделала все, что смогла, но подумал, что от разговора об этом станет только хуже.
Её светлые волосы были распущены и лежали на плечах, и она переоделась в другую футболку и обтягивающие брюки. Блейк изучал её, пока та смотрела в окно, стараясь запомнить её черты.
Маленький прямой нос. Ее чувственный рот со слегка надутыми губками, будто она обиделась. Эти высокие скулы и прямой лоб. Её прекрасные, завораживающие сине-зеленые глаза.
Да, если есть жизнь после смерти, то Блейк хотел бы сохранить в ней память об Элизе.
- Шахматы? - спросил он, указывая на шахматную доску.
Её взгляд оторвался от окна.
- Я не умею играть.
- Хмм. Ты не умеешь водить машину и играть в шахматы. Что же ты делаешь все время?
Хоть его тон был игривым, но её лицо омрачилось.
- Я слушаю музыку, - медленно протянула она. - Читаю много книг. Когда меня что-то беспокоит, я просто гуляю по городу. Мне больше и не надо.
Но то, как она об этом сказала, говорило об обратном. Ей было одиноко. Элиза говорила, что её жизнь здесь началась в 50-х годах, но рассказывала она о своей жизни до этого периода? Блейк знал, что она намного старше него, хотя выглядела лет так на двадцать. На сколько она меня старше? - заинтересовался он.
- Сколько тебе лет?
На секунду она задумалась.
- Включая годы, когда я была человеком?
Блейк кивнул.
- В сентябре будет девяносто девять, - ответила Элиза.
Это число настолько не соответствовало её прекрасному молоденькому виду. Блейк не сдержал улыбку.
- Ты выглядишь не старше девяносто двух, - сказал он, скривившись от улыбки.
Элиза пожала плечами.
- Иногда, я чувствую себя намного старше.

Напряжение на её лице лучше любого индикатора показывало, что сегодня один из таких дней. Блейк желал улучшить её настроение. Не было никакой необходимости обдумывать то, что надвигается.
- Что ты думаешь о том, чтобы я научил тебя играть в шахматы? Это не сложно. К завтрашнему дню, когда поезд отправится в Солт-Лэйк Сити, ты уже будешь профессиональным гроссмейстером.
- Я не хочу учиться играть в шахматы, - отрезала Элиза, затем она схватила металлический каркас стола и вырвала его из пола купе.
Блейк уставился на неё.
- Не делай этого.
Вдруг она оказалась перед ним на коленях в том месте, где еще недавно стоял стол.
- Ты не должен умереть, - произнесла она неровным голосом. - Я могу взять тебя с собой и держать в безопасности. Не допускать, чтобы демон причинил кому-либо вред...
Блейк прикоснулся руками к её прекрасному лицу.
- Ты не можешь следить за мной ежесекундно каждый день, а я не могу допустить гибели людей. Кроме тебя, единственная вещь, которая делает меня счастливым в эти последние дни это знать, что я наконец смог напугать это существо. Это демон ещё пожалеет, что выбрал меня, ведь я человек, который потащит его за собой в ад. Не забирай у меня это прекрасное ощущение, Элиза.
Глаза её светились, становясь розовыми в уголках. Блейк не смог остановить себя, от того что сделал дальше. Он поцеловал её, желая попробовать её вкус, будто он был вампиром, а она - каплей свежей крови. Желая помочь, она приоткрыла рот, а язык коснулся его, в то время, как её клыки выдвинулись из верхней челюсти.
Блейка не волновали её клыки, даже когда её острый клык оцарапал его язык. Элиза слизывала кровь, целуя, их потребность друг в друге пробудила жгучую страсть. Он притянул её к себе на колени, и застонал, когда она обернула свои ноги вокруг его талии.
Его руки нетерпеливо начали поднимать её топ. В следующий момент он вместе с лифчиком уже был на полу. Блейк даже не задумался над тем, как она шустро его с себя сняла. Он обхватил ладонями её грудь, оторвался от её губ, чтобы поцеловать соски. Её тело было мягким и гладким в отличие от твердых сосков. Когда он посасывал и мягко их покусывал, Элиза застонала, стаскивая с него штаны.
Блейк стащил их, освобождаясь от одежды. Её брюки также в скором времени исчезли, как и его рубашка, и между ними не осталось никаких преград. Он схватил ее за бедра и, приподнимая, вошел в нее, мозг был готов взорваться от нахлынувшего удовольствия. Ох, Господи, о, да! Он снова поцеловал ее, двигаясь глубоко и быстро внутри нее. Элиза двигалась вместе с ним, обволакивая его настолько сильно, почти до боли – но он не хотел, чтобы все это когда-либо закончилось.
Он держал ее, двигаясь все быстрее и отчетливо понимая, что данный момент был лучшим в его жизни. Послышавшийся свист для Элизы прозвучал, словно похоронный марш. Она схватила Блейка за руку. Если бы вампира могло стошнить, то ее бы точно вырвало оттого, что поезд остановился.

- Солт Лейк Сити, - прокричал дежурный.
Блейк сжал её руку.
- Все в порядке, - сказал он, расправив плечи.
"Я не буду плакать", - пообещала себе Элиза. Если он может быть смелым, то и я смогу. Но она не чувствовала смелость. Он чувствовала себя так, словно её сердце проткнули серебряным колом. И она понятия не имела, почему она все ещё жива.
Прошлой ночью, она могла думать о чем угодно, только не о смерти Блейка. Обращение Блейка в вампира не сработает, Менчерес напомнил об этом, когда она заикнулась об этом. Чтобы обратить его, придется обескровить тело до почти мертвого состояния. Потом, цепляясь за жизнь, Блейк будет пить кровь Элизы, которая и превратит его в немертвого. Так как это не будет естественной смертью, обращение вампира не заставит демона выйти из Блейка. Нет, это будет означать то, что Ксафан будет иметь возможность обладать вампиром, а не человеком. С Блейком, как новообращенным вампиром, кто знает, какие ужасы сможет творить Ксафан? Они бы собственноручно передали бы Ксафану такой объем энергии, о котором он мог только мечтать.
- Я не позволю, чтобы демон вырвался на свободу, - категорично заявил он. Менчерес решил, что только смерть человека, без всякой крови вампира в Блейке, может заставить выйти Ксафана прямо в беспощадную ловушку солончака.
Но и без крови вампира, смерть Блейка была необратима.
Они вышли из поезда. Элиза держала за руку Блейка, потому что она терпеть не могла, когда его касался кто-то другой, но рука Менчереса была на плече Блейка по другой причине - чтобы удержать его, если демон захочет проявить себя. Ксафан появился вчера вечером, руша интерьер кабины машины до тех пор, пока Менчерес не успокоил его. Элиза, применяя свою силу через зеленые глаза, отговаривала служащих от звонков в полицию из-за этого инцидента. "Завтра вы все умрете", прошипел Ксафан до того, как опять не утихомирился в теле Блейка. Нет, они не слышали этого. Элиза не знала, что готовит для них демон, но она была уверена - что в эту ночь спокойно он сидеть не будет. Тем не менее, Ксафан не запугивал её своими угрозами. Он просто способствовал укреплению её решимости сделать все, чтобы Блейк победил. И если Блейк был готов умереть ради этого, то она тоже.
В гараже у Менчереса было две машины, ожидавшие их. Одна из них была обычным четырехдверным седаном, а другая оказалась большим фургоном. Сердце Элизы сжалось от мысли, что когда все закончится в этот фургон загрузят тело Блейка. По крайней мере он не станет мумией благодаря соли. Этого унижения она не выдержит.
- Отошли мои письма через несколько дней, - тихо сказал ей Блейк. Он написал их своей семье, извиняясь за то, что они думали, что он давно умер, и что любит их.
- Хорошо.
Она не сказала Блейку, что не намерена рассылать эти письма. Она доставит им лично в руки и убедится, со всей её нечеловеческой силой, что они также считали просто удивительным человеком того, кто шел сейчас рядом с ней.

Менчерес остановился около фургона.
- Я поведу его, - заявил он, - А ты и Блейк езжайте за мной на другой машине.
Элиза не сдвинулась с места. Нет, нет, кричало ее сознание. Блейк наклонился и очень нежно поцеловал её в щеку.
- Не бросай меня сейчас, - выдохнул он.
Она кивнула и заставила себя двигаться - шаг за шагом. Так или иначе, она села в машину, а Блейк на водительское сиденье рядом с ней. Менчерес завел фургон, Блейк последовал за ним, покидая стоянку под яркими лучами утреннего солнца.

Блейк взглянул на увеличенное изображение трассы 80. Он впервые был в Юте. На самом деле, это был первый раз, когда он оказался на Западе США. Свои 37 лет жизни он провел по большей части на Восточном Побережье. Родился в Массачусетсе, был призван в армию сразу после школы, закончил Пенсильванский университет, женился в Нью-Джерси, развелся в Нью-Йорке, попался на крючок демону в Нью-Йорке, встретил вампира в Вашингтоне, умер в Юте – размышлял Блейк Было так много всего, чем бы он хотел заняться в жизни, но так или иначе все это было оставлено «на потом».
Теперь в жизни Блейка уже не было «потом», он не мог сдержать печали. Он так хотел побольше времени провести со своей семьей. Ему хотелось узнать своих друзей поближе. Он ожидал, что все его сожаления и негодование пройдет гораздо быстрее. Столько времени потрачено впустую – думал Блейк. Я бы мог отдать многое, чтобы прожить ее заново, особенно теперь, когда Элиза со мной.
Даже когда сожаление переполняло его, он решил оттолкнуть его от себя. Он выбрал свою жизнь, и прожил ее именно так, как хотел, и ему было позволено встретить самое удивительное существо перед тем, как его жизнь будет окончена. Плюс ко всему, то, чо он собирается сделать, равносильно тому, что человек накрывает гранату своим телом, чтобы спасти десятки других жизней, если не больше. Блейк воспользовался тем же мысленным контролем, который использовал во время пребывания в Ираке на Первой Войне в Персидском заливе. Закончи свою миссию. Не подведи свое подразделение. Сейчас. Элиза была тем подразделением, Он хотел, чтобы она гордилась им
- Я не хочу, чтобы ты возвращалась обратно в туннели, которые ты называешь домом, - сказал Блейк.
Она взглянула на него, глаза расширились: – Что?
- Я не хочу, чтобы ты возвращалась обратно в туннели, которые ты называешь домом, - повторил он, подчеркивая каждое слово. – Я не хочу, чтобы следующие пятьдесят лет ты провела так же, как предыдущие. Я знаю, что тебе трудно, но не позволяй этому загнать тебя обратно туда, откуда ты смогла наконец-то выбраться, туда, где ты могла избегать всех и вся. Я могу смириться со смертью, но с этой мыслью, Элиза, я смириться не могу.

Она сжала челюсти и моргнула несколько раз, но так и не ответила.
- Обещай мне это, - сказал Блейк, его голос был как никогда тверд.
- Обещаю.
Слово получилось какое-то сдавленное. Блейк посмотрел на дорогу, что-то внутри него расслабилось. Элиза будет жить дальше. Она прожила длинную жизнь даже для двоих людей, однажды она повстречает того счастливчика, который сделает ее счастливой. И кем бы он ни был, Блейк уже ненавидел его. Кажется, он все-таки остался тем же ревнивцем, несмотря не на что.

Блейк начал насвистывать, чтобы отвлечься от подобных мыслей. Это может показаться странным, но он насвистывал именно ту мелодию, которую как-то услышал от Элизы - "Beautiful Dreamer”. Через несколько минут часть напряженности оставила ее.
- Я люблю эту песню, - пробормотала она. – Я любила ее слушать в детстве.
- Этой песне столько лет? – спросил Блейк, подразнивая.
Она подарила ему печальный взгляд.
- Ей еще больше, чем ты думаешь. Мама напевала ее мне перед сном. Странно, я не могу вспомнить ее лица, но все же помню ее голос.
Блейк с трудом сглотнул. Со временем она позабудет и его лицо.
- Как ты стала вампиром?
Элиза пристально посмотрела на фургон Менчереса.
- Мне было двадцать один, когда началась Великая Депрессия. Мой муж, Ричард, потерял работу в первый же год, так же как и большинство людей. Через несколько месяцев мы потеряли и дом тоже. Мои родители умерли, поэтому мы решили пожить несколько месяцев с матерью мужа. Как раз в это время я родила дочку, Евангелину. Через два месяца после ее рождения мать Ричарда умерла. Она задолжала некоторую сумму за оплату коммунальных услуг, поэтому банк забрал дом, и тогда не было такого понятия как страхование жизни, нас выкинули на улицу. Некоторые из друзей Ричарда жили в Гувервилле в Центральном Парке, туда-то мы и направились.
- А что такое Гувервилль? – спросил Блейк.
- Так называли палаточные городки, которые появились после этого ублюдка, президента Гувера. Ричард нашел картон, кое-какие доски, да и просто мусора, чтобы соорудить нам убежище. Каждый день он искал работу, но ее просто не было. Пришла зима, мой ребенок заболел. Я пошла в больницу, но они отправили меня домой. Через три дня она умерла. Через две недели после этого Ричард спрыгнул с Бруклинского моста.
- О, Боже, прости. – сказал Блейк, представляя себе молодую, убитую горем, женщину – Элизу.

- Я старалась больше никогда не вспоминать то время. – Ее голос был удивительно спокойным. – Было слишком больно. Также больно было и тогда, вот почему через некоторое время я тоже спрыгнула с Бруклинского моста.
Блейк задыхался:
- Что?
Элиза кивнула, ему хватило взгляда.
- Я не помню, как ударилась о воду. Только холод. В Ист-Ривер плавали куски льда. Я должна была умереть; большинство людей, спрыгнувших с этого моста погибают, но Менчерес нашел меня, дрейфующей в воде, и спас меня…
Ее голос стих, затем она закричала:
- Остановись!
Блейк так резко нажал на тормоза, что чуть не ударился о руль головой. Он огляделся вокруг, но ничего, что могло вызвать подобную реакцию, не обнаружил.
- Господи! – воскликнул он. – Не делай так больше. Если бы я не был пристегнут, то вылетел бы через лобовое стекло, тогда сегодня был бы День Ксафана!
Элиза качнулась в его сторону, ее глаза горели зеленым светом, а выражение лица он никак не мог определить.
- Вода, - пробормотала она. – Лед. Ну, конечно.
Блейку казалось, что она говорит на каком-то другом языке.
- О чем ты, Элиза?
В ответ она поцеловала его. Затем она выбежала из машины, выключив зажигание и прихватив ключи с собой.
Элиза подошла к Менчересу. Они стояли около машины, достаточно близко, чтобы схватить Блейка, если Ксафан одержит верх на дним, но все же достаточно далеко, чтобы он мог их услышать.
- Вы сказал мне, что, когда нашли меня в реке, мое сердце не билось, - сказала Элиза в порыве. – По всем законам природы я была мертва, но поскольку в этот день вода в реке была очень холодной, я получила гипотермию. Все процессы в моем теле замедлились до состояния клинической смерти, но когда вы вытащили меня из воды, согрели меня, дали своей крови и вернули обратно. Если мы вызовем тяжелую гипотермию у Блейка, то его сердце остановится, как и дыхание. Он будет достаточно мертв, чтобы вынудить ксафана покинуть его тело именно в солончаках. Затем, как только демон выйдет из него, мы вернем его обратно. Это конечно достаточно общая схема плана, но все же она должна сработать.

Элиза отчаянно хотела, чтобы Менчерес согласился, но у него было гораздо больше опыта общения с демонами, чем у нее; наверняка было что-то, что она упускает из виду. Что если, чтобы изгнать Ксафана из тела Блейка и уничтожить его сущность, займет слишком много времени? Сколько минут может Блейк быть мертв, чтобы его все-таки можно было вернуть?
- Пойдем со мной, - сказал Менчерес.
Они обошли фургон. Сердце Элизы упало. Неужели он уводит ее из поля зрения Блейка, чтобы сказать ей, что для Блейка все кончено? Может, он хотел дать ей возможность поплакать в одиночестве после того, как сообщит свой вердикт?
Менчерес открыл заднюю дверцу фургона. Внутри был продолговатый контейнер несколько футов длиной с различными медицинскими устройствами, которые он не смогла узнать. Но генераторы и портативный дефибриллятор она узнала сразу же, и для всего этого была только одна причина.
- Ты знал, - прошептала она. – Все это время ты знал, что существует способ спасти Блейка. Почему ты мне не сказал?
- Потому что ты должна была поверить, что потеряешь его, чтобы понять, что он для тебя значит, - ответил Менчерес. – Прошло слишком много времени с тех пор, когда тебе в последний раз было хоть до кого-то дело. Я хочу увидеть прежнюю тебя снова.
Элиза еще раз посмотрела на все приспособления в фургоне. Не было гарантий, что все это сработает, и ей придется выучится многому за столь короткий промежуток времени, но у них все-таки появилась надежда. Наконец-то, у них появилась надежда.
- Хорошо, - сказала Элиза. – Пожалуй, начнем.

Элиза не успела даже обернуться, как двери фургона открыло потоком воздуха и Менчереса вытянуло на солнечный свет. Она осторожно опустила Блэйка, удостоверяясь, что его голова находится вне камеры, и выбежала из фургона.
- Менчерес! – закричала она.
Вокруг не было ничего, кроме милей пустой, зловещей белой соли. Где Менчерес? Ее сир был самым влиятельным вампиром, которого она когда-либо встречала, как он мог просто взять и исчезнуть? Что-то ударило ее сзади. Элиза упала вперед, отчего все ее лицо оказалось в соли. Затем ее подняло вверх и бросило в бок фургона с такой силой, что тот накренился.
- Верни его, - прорычал Ксафан у ее уха.
Элиза обернулась, но рядом никого не оказалось. Другой удар снова толкнул ее в фургон. Затем другой и еще один; все удары исходили от кого-то, кого она даже не могла увидеть. Элиза почувствовала кровь, когда разбилась ее губа. Яркий солнечный свет, свободный от какого-либо облачного покрова, был словно иглы на ее коже. Что-то схватило Элизу за волосы, впечатывая ее лицо в оборванный кусок металла от вмятины, которую сделало ее тело.
- Верни его, - повторил Ксафан, и ее впихнули в фургон.
Блейк все еще лежал в камере, совершенно неподвижный. Элиза вытянула его полностью из воды, опуская на пол фургона. Он был столь же белым, как и соль снаружи, все краски сошли с его лица, а его кожа была такой холодной, что, казалось, будто он выточен изо льда. Фургон сотряс жестокий толчок, и все оборудование соскользнуло в угол.
- Прекрати это! – рявкнула Элиза. - Если ты все здесь разрушишь, я не смогу спасти его.

- Делай это сейчас, - приказал ужасный, бестелесный голос.
Ее руки дрожали, пока она закрепляла респиратор на лице Блейка, включая машину, качающую подогретый влажный воздух в его легкие. Мы должны медленно повторно нагреть его, говорил Менчерес. Слишком много искусственной теплоты в его конечностях заставит смертельные газы заполнить кровоток. Именно поэтому Элиза пока не использовала горячие компрессы. Она укрыла Блейка одеялами и поставила капельницу, чтобы наполнить его артерию теплой кровью. Другая капельница, подключенная к нему, была с подогретым соляным раствором. Затем Элиза начала делать массаж сердца, заставляя неподвижное сердце Блейка сокращаться. Невидимая рука шлепнула ее по лицу.
- Быстрее, - сказал Ксафан.
Голос демона, казалось, повысился и исчез в один и тот же момент. Элиза вынула шприц с удлиненной иглой и с силой воткнула иглу в грудину Блейка, чтобы ввести адреналин в само сердце. Затем она снова начала массаж.
- Возвращай его сейчас же, - ревел Ксафан. Фургон поднялся с земли на фут и грохнулся обратно, разбив вдребезги окна.
Элиза сделала паузу, чтобы бросить долгий пронзительный взгляд на лицо Блейка. Этот демон пожалеет о том, что сделал мне, говорил он ей. Не пытайся отнять это у меня, Элиза. Именно это она и делала прямо сейчас, отнимая его выбор, потому что ей было слишком больно видеть все это. Обжигающая боль прорвалась сквозь сердце Элизы. Я не могу сделать этого. Я люблю тебя слишком сильно, чтобы предать таким образом. Она поцеловала холодные губы Блейка, а затем расслабилась.
- Все кончено, - сказала она демону.
Подобный тискам захват сжал ее горло, поднимая Элизу до тех пор, пока ее голова не ударилась о потолок.
- Ты будешь повиноваться мне, - сказал Ксафан. Волны серы обвивались вокруг нее, запах был столь густой, что возникало чувство, будто он скользил в ней.
Элиза едва могла говорить с тем давлением, которое оказывалось на ее горло, но ей удалось выдавить ответ.
- Отправляйся … в … ад.
Фургон задрожал, металл на каркасе искривился, прежде чем фургон подняли и грохнули на землю несколько раз подряд. Элиза использовала всю свою силу, чтобы вырваться из захвата, удерживающего ее. Она поползла к Блейку, покрывая его своим телом, как только смогла добраться до него. Ограждая его от металлических осколков, прорезающих воздух, вонзающихся в ее плоть и проделывающих выемки в оборудовании вокруг них. В течение нескольких кошмарных минут было такое чувство, что весь мир сотрясается и разваливается на части.
Пронизывающий вопль ударил ей в уши, заставляя Элизу поднять голову и посмотреть в его направлении. В открытом дверном проеме разрушенного фургона появилось облако

черного пламени. Оно вытянулось в фигуру человека с длинными крыльями за спиной, от кончиков которых шел дым.
- Умри, - прошипел демон. Облако горящей серы выстрелило прямо в Элизу и Блейка.
Элиза собралась с духом, но не попыталась убежать. Она не оставила бы Блейка, даже если это означало ее смерть.
Перед нею внезапно появился Менчерес, от его силы воздух вокруг потрескивал. Огонь достиг его — и остановился, распадаясь в дым в нескольких дюймах от его тела.
- Ты больше не достаточно силен, Ксафан, - заявил Менчерес. – Твое время истекло.
Ксафан закричал, и пока этот ужасный шум отражался в воздухе, дым от кончиков распространился на все крылья. Он охватил его ноги, растворяя их. Затем руки, туловище, и, наконец, его насмешливое лицо, пока от Ксафана не осталось ничего, кроме слабого аромата серы на ветру. Элиза закрыла на секунду глаза. Демон ушел.
Он не мог больше причинить Блейку — или другому невинному человеку — боль.
Затем ее глаза резко распахнулись.
- Помоги мне, - сказала она Менчересу, быстро поднимаясь, чтобы снова установить приборы.
Менчерес двигался быстро, собирая необходимое оборудование, разбросанное по всему фургону, но вскоре результат стал очевиден. Все было повреждено. Генераторы не работали, что означало: нет горячего кислорода, крови и соляных растворов, а большинство капельниц были просто напросто раздроблены. Элиза смотрела на остатки их медикаментов с ошеломляющей паникой. Они не смогли бы довезти Блейка в больницу вовремя, даже если бы Менчерес полетел туда, а они нуждались во всех этих вещах, чтобы вернуть его к жизни. Элиза приняла решение в следующую же секунду, непоколебимая решимость наполнила ее. Я не позволю тебе умереть. Не позволю. Она схватила ближайший целый шприц, который смогла найти, и воткнула его себе в горло, наполняя своей кровью. Затем она погрузила ту же самую иглу в Блейка, вводя свою кровь в его артерию.
- Начинай массаж, - сказала она Менчересу, вдувая воздух в рот Блейка.
Менчерес бросил на нее взгляд, который она не смогла прочесть, но ей было наплевать, что он означал. Она продолжала вдувать воздух в легкие Блейка, делая паузу лишь для того, чтобы взять у себя больше крови и ввести ее в Блейка. Спустя пять минут Менчерес остановился, но сердце Блейка все еще молчало.
- Давай нагреем его больше, - сказала она, и собрала все, что еще удерживало тепло, и обложила этим Блейка.
Вся оставшаяся подогретая кровь и соляные мешочки были прижаты к его подмышкам и паху, плюс еще больше одеял были уложены сверху него. Элиза даже подкатила сломанные генераторы, чтобы поместить тело Блейка сверху них, так как они были все еще нагреты от недавней работы.

- Давай снова, еще массаж, - сказала она, и ввела еще один шприц своей крови в Блейка.
Менчерес подчинился, воздействуя на сердце Блейка, в то время как она продолжала вдувать воздух в его легкие. Еще спустя несколько минут Блейк на ощупь стал теплее. Надежды Элизы подскочили, когда его сердце сделало несколько слабых, неустойчивых ударов, но затем оно снова затихло.
- Давай, - кричала Элиза от страха и отчаяния. – Ты еще не готов умереть!
- Элиза …, - начал Менчерес.
- Нет, - оборвала она его. – Я не сдамся.
Она посмотрела на Блейка — безмолвный, бледный, красивый — и сделала единственную вещь, о которой смогла подумать. Она укусила его в шею, прямо в яремную вену.
- Начинай массаж, - сказала она Менчересу. Ее тон не оставлял возможности для возражения.
Менчерес надавливал на грудь Блейка взвешенными, контролируемыми толчками. Действия Менчереса помогали Элизе пить кровь. Она делала большие глотки, дрожа от холода крови Блейка, но не останавливалась до тех пор, пока того, что она забрала, не стало бы смертельно много, не будь он уже клинически мертв.
- Сейчас, - сказала Элиза. - Мы перельем мою кровь Блейку. Всю.
Менчерес нашел уцелевший катетер и воткнул один конец в горло Элизы, а другой в яремную вену Блейка. Как только все было установлено, Элиза закрыла глаза, направляя свою кровь в узкую пластмассовую трубочку.
Для Элизы потребовалось десять минут, чтобы истощить себя в Блейка. Закончив, она почувствовала такое головокружение, будто не питалась неделями. Она нашла портативный дефибриллятор под остатками автокресла и зарядила электроды, делая паузу только для того, чтобы тихо попросить. Пожалуйста. Не забирай его у меня. А затем она послала разряд в грудь Блейка. Его сердце затрепетало снова на несколько дополнительных ударов после электрошока, но затем снова замерло. Элиза зарядила дефибриллятор и снова послала разряд. Сердце Блейка ответило, целую минуту сокращаясь самостоятельно, но затем снова наступила тишина. Менчерес слегка коснулся ее руки.
- Ты сделала все, что могла. Даже если это сработало, сердце Блэйка не смогло бы снова биться достаточно, чтобы он мог жить в качестве человека. Он или поднимется вампиром, или же останется мертвым.
Элиза обхватила Блейка руками.
- Так теперь мы ждем?
Ее сир кивнул.
- Да. Мы ждем.

Элиза оглядела свой дом под теперь уже не существующим вокзалом в Дистрикте. По большей части она будет скучать по этому месту. Но обещание есть обещание. Она подняла свои книги, сложенные в двойной бумажный мешок, подумав, что оставит постель и стул для другой потерянной души. Возможно, ее бывший дом станет кому-то такого же рода убежищем, в котором она нуждалась последние несколько десятилетий. Мысль ей понравилась.
Рука скользнула по ее талии, мускулистая плоть той же температуры, что и ее.
- Готова идти?
Элиза улыбнулась и обернулась в объятиях Блейка. Он слегка разрумянился от недавнего завтрака плазмой, но новая шелковистая люминесценция его кожи была совсем другой, не такой, как когда он был человеком.
- Теперь я готова.
Элиза была готова к огромному количеству вещей, первой из которых была жизнь с человеком, которого она любила. Возможно, следующей будет обучение вождению. Или игре в шахматы. Теперь, когда у нее был Блейк, возможности внезапно стали бесконечными — и замечательными.