В моем городе, если тебе двенадцать – ты как в тюрьме. Мне двенадцать лет уже триста шестьдесят три дня, десять часов, сорок минут и девять секунд. Через два дня мне стукнет тринадцать.
Не могу дождаться.
С момента, как мне исполнилось двенадцать лет, за мной постоянно наблюдают. Я даже в туалет не могу сходить без присмотра. Ладно, может, все не так уж и плохо. Но поверьте, быть двенадцатилеткой в городе Редрок… хуже не придумаешь.
Чудом мне удалось сегодня побыть одному. Родители думали, что я у Джека, у своего приятеля. Они не знали, что он уехал со своими родителями в Лондон. Там они и справят через пару дней его двенадцатилетие.
Я сказал родителям, что Джек и его мама будут ждать меня у конца нашей подъездной дорожки. Мне было стыдно за вранье. Но мне нужно было выйти из дома. Побыть одному – хоть немного. За мной постоянно следили вот уже почти целый год. Теперь я понимал, что чувствуют заключенные. У тебя просто нет личного пространства. Ты никогда не остаешься один.
А теперь мне стоило поторопиться. Самый короткий путь домой – через церковный двор. Мне не очень хотелось туда идти, но выбора не было.
Я прошел через ряды потрепанных погодой могильных плит. В конце кладбища я наткнулся на Стену.
Стена была выложена белым мягким камнем. Она совсем не подходила этому месту, этому старому кладбищу и старой церкви. На некоторых камнях были надписи. На некоторых не было. Но скоро будут. Только, конечно, не мое имя. Мне осталось два дня побыть двенадцатилеткой. А потом я буду в безопасности. Два дня – и жизнь снова станет прежней.
На камнях были написаны имена. На каждом – свое. Но под именем стояла одинаковая надпись.
«Пропал в возрасте 12 лет».
Тел так и не нашли. Эти камни рассказывали о пропавших детях Редрока.
Я подошел ближе и коснулся пальцами самого старого камня. «В память о Чарли Хее. Пропал в возрасте 12 лет, июнь 1974. Не забыт».
Проклятие города началось в 1974 году, с того дня, как пропал Чарли. Дети исчезали. Только те, кому исполнилось двенадцать лет. Никто не знал, почему. Никогда не знал, куда и как их увезли.
И никто и никогда не говорил о Чарли Хее. Я как-то спросил отца, что случилось в день, когда Чарли пропал, но он только промолчал в ответ. Папа и Чарли были лучшими друзьями. Конечно, он не хотел об этом говорить.
Я развернулся, чтобы уйти прочь. Кладбище напугало меня. Оно напомнило мне, что в Редроке все еще прячется безумный серийный убийца, а мне все еще двенадцать.

Пробраться домой оказалось не так-то легко.
Я обошел дом вокруг, надеясь наткнуться на открытую дверь или окно. Конечно же, я мог бы просто позвонить в дверь, но как потом я объясню, почему со мной нет Джека и его мамы?
Мне не разрешается ходить одному. Все дети Редрока пропали именно потому, что бродили поодиночке. Поэтому никто так и не узнал, кто или что забрало этих детей.
Завернув за угол, я врезался в маму. Она как раз развешивала на веревке выстиранное белье.
Мама нахмурилась.
– Что ты здесь делаешь?
– Я… э... хотел пройти через заднюю дверь, — пробормотал я. – Для разнообразия.
Она нахмурилась сильнее.
– Как давно ты вернулся? И почему ты один?
– Да вот только что, — сказал я. На второй вопрос у меня не было ответа.
– Я позвоню маме Джека и спрошу ее, почему она не передала мне тебя с рук на руки, - глаза мамы сузились. – Это не похоже на нее.
– Да я вот только что вернулся, — повторил я. Все может полететь к чертям, если мама позвонит маме Джека. – И я в порядке, разве нет?
Я взял корзину с бельем. Если впечатлить маму своим рвением, она может перестать задавать вопросы.
Сделав вид, что не замечаю на ее лице удивления, я возвратился в кухню. Папа как раз готовил ужин.
– Эй, Скотт. Ты в курсе, что ходишь по дому с корзиной для белья? – пошутил он.
Фыркнув, я поставил корзину на пол и направился в гостиную, где сестра как раз смотрела телевизор.
– Где Джек? – на лице ее была написана надежда.
Иногда мне казалось, сестра любит Джека больше, чем меня.
– Его тут нет, — сказал я, забирая пульт и переключая канал.
– Мама! – завопила Эмили.
Я бросил в нее диванную подушку. Швырнув ее мне обратно, Эмили вскочила с дивана и прыгнула на меня сверху. А я и не думал, что восьмилетние девочки такие тяжелые. Она сжала руки в кулаки и стала колотить меня по груди.
– Ты заноза, Скотт! – кричала Эмили. – Ты только и делаешь, что выводишь меня!
– Ну, хватит, — я оттолкнул ее прочь.
Она посмотрела на меня, волосы торчали в стороны.
Я знал, что Эмили нужно успокоиться. У нее были ужасные приступы астмы, и расстройство только делало их хуже. Лучше было оставить ее в покое. Но, уже уходя, я не удержался, повернулся и сказал:
– Я ухожу, так что теперь можешь поплакать.
И закрыл за собой дверь, когда она заревела.
Я поднялся в комнату и включил приставку. Я потерял счет времени. Когда в дверь постучали, я подумал, что это Эмили, вернулась, чтобы продолжить подушечный бой. Схватив с кровати подушку, я поднял ее над головой, готовый к броску.
Но это была не Эмили. В дверях стоял папа. Лицо его было очень серьезно.
– Эмили плохо, — сказал он.

Эмили заболела, потому что я дразнил ее?
— Что с ней? — спросил я, стараясь не выглядеть виноватым.
— У нее был тяжелый приступ астмы, — сказал папа. Его темные волосы неопрятно падали на лицо. — Мы должны отвезти ее в больницу прямо сейчас. Идем!
Я не хотел ехать в больницу. Родители начнут расспрашивать, что я сделал с Эмили.
— Я не хочу ехать, — сказал я. — Я останусь здесь.
— Только не один, — сказал папа.
— Придет Молли из соседнего подъезда, — сказал я. Папа не выглядел довольным. Но кивнул. Времени на споры не было.
— Звони ей, — сказал он.
Молли пришла с плюшевым медведем.
— Может, он понравится Эмили. Я сломала руку, когда мне было девять, и он ездил со мной в больницу, — сказала она. — Он мой счастливый медведь.
Мама уложила медведя рядом с Эмили. Эмили выглядела ужасно. Бледное лицо, из груди доносятся ужасные звуки. Я смотрел в сторону, пока папа поднимал ее на руки, чтобы нести к машине. Потом я рванул через комнату, наклонился и поцеловал Эмили в щеку.
— Поправляйся скорее, — пробормотал я.
Мама и папа направились к двери. Уже на выходе мама обернулась.
— Не оставляй его одного, — напомнила она Молли. — Ни на секунду.
Мы смотрели телевизор до полуночи. Не было никаких новостей из больницы. Молли уснула на диване. Я решил, что не будет вреда, если я пойду в свою комнату. Как правило, мама или папа спали рядом со мной на кровати. Но я не хотел просить Молли. Что плохого может случиться? Все двери и окна были заперты.
Я поднялся вверх по лестнице и лег на кровать, закрыв глаза. Даже не стал раздеваться. Нет смысла: я не смогу заснуть. Я беспокоился об Эмили. Когда ей было два года, у нее случился такой сильный приступ астмы, что она чуть не умерла. Что если это повторится снова?
Я так и не уснул. Но когда я вновь открыл глаза, в комнате что-то изменилось. Я не знал, почему.
Я сел и огляделся. На столе все так же лежали бумага и ручки. Шкаф был на месте. Пульт все так же валялся на полу.
И потом я почувствовал это.
Теплое дыхание на своей шее.

Я повернул голову. Позади себя я увидел темный силуэт человека в шляпе. Я попытался вскочить с постели, но ноги и руки казались тяжелыми, онемевшими. Я хотел позвать на помощь, но не смог издать и звука.
Мужчина склонился надо мной. Его дыхание было несвежим.
— Немного напоминает смерть, не так ли? — прошептал он. — Ты не можешь двигаться, ты не можешь говорить. Но, по крайней мере, можешь дышать. В отличие от своей бедной сестренки.
В груди стало тесно. Я пытался дышать, но не мог даже вдохнуть. Боль становилась все сильнее, и вот уже стала невыносимой.
«Я умру», - подумал я.
Вдруг мои легкие наполнились воздухом, и я вздохнул.
— Неприятно, да? — спросил человек. Его голос звучал совсем близко. — А ведь ты можешь вылечить ее. Ты можешь заставить болезнь Эмили уйти. Тогда она будет здорова, как и ты.
Он щелкнул пальцами и я понял, что могу говорить.
— Как? – спросил я.
— Играя со мной, — ответил человек. Он говорил скрипучим голосом, и это звучало почти смешно. — Как насчет игры? Только на одну ночь. Одна игра, и, если ты выиграешь, я дам тебе все, что захочешь. Конечно, тебе не обязательно лечить свою сестру. Ты можешь попросить все, что угодно: деньги, славу, приключения…
Я подумал об огромном доме с дюжиной спортивных автомобилей, припаркованных снаружи. Если бы я был очень богат, я мог оплатить самых лучших врачей в мире, и они бы помогли Эмили.
Потом я вспомнил о сокрушительной боли, не позволяющей мне дышать. Если я выиграю, Эмили никогда больше не почувствует такой боли.
Я хотел согласиться. Но это была ловушка. Это и случилось с детьми в Редроке: странный человек предложил сыграть в игру. Я подумал обо всех тех двенадцатилетках, которые приняли это предложение. Никто не вернулся.
— Что случится со мной, если я проиграю? — спросил я.
— Никто никогда не умирает. Я тебе это обещаю, — ответил человек.
— Но я не вернусь домой? – уточнил я.
Незнакомец пожал плечами.
— Может быть, и твоя сестра не вернется домой, как знать, - сказал он.
Прежде чем я осознал, что делаю, слова сорвались с моих губ.
— Хорошо, — сказал я. — Я буду играть.
Лунный свет выплеснулся в комнату через окно. Он осветил человека. У него было бледное лицо с темными, мертвыми глазами. Это было лицо, которое выглядело так, будто его обладатель никогда не улыбался. На нем, от щеки до щеки, была нарисована ярко-красная ухмылка.
Человек распахнул свою огромную куртку и обнял меня. Затем комната начала вращаться.

Я упал на что-то мягкое и влажное. Я оказался в огромном оранжевом шатре. Посреди шатра стоял круглый стол. Вокруг стола сидело двенадцать кукол человеческого роста. Их глаза смотрели прямо перед собой.
Я мог бы поклясться, что она из кукол мигнула.
— Скотт? — раздался голос. — И ты тоже?
Я в шоке обернулся и увидел у колонны своего друга Джека. Рядом с ним были Анна и Том, близнецы, учившиеся со мной в одном классе.
Том был настоящий выродок. Он всегда подлизывался к учителям. Из-за него мы всегда выглядели идиотами. Анна была ленивой. Она вела себя, как и Том. Заставляла его делать ее домашнее задание. Анна не была глупой. Она была достаточно умна, чтобы заставить кого-то сделать работу.
Джек протянул руку, чтобы помочь мне встать с пола.
— А та разве не в Лондоне? — спросил я.
— Он пришел за мной в гостиничный номер, - сказал Джек. Его темные волосы торчали во все стороны, он был одет в красную пижаму. — Он сказал, что если я буду играть, он даст мне все, что я хочу. Я рад, что вы все здесь. Мы можем помочь друг другу, верно?
Смех прорезал воздух. Это был человек.
— Я сказал, что, если вы выиграете, вы сможете получить все, что захотите. Но может быть только один победитель. В игре Шутника нет союзников.
Мужчина, называвший себя Шутником, щелкнул пальцами. В стене шатра появилось отверстие. Мы последовали за ним в темноту. Единственный свет шел из купола. Я оглянулся на него. Это была огромная тыква.
— Тыква? Не слишком ли банально? — спросила Анна скучающим голосом. Она закатила глаза и тряхнула своими длинными светлыми волосами.
Она вдруг стала мне нравиться немного больше. Надо иметь характер, чтобы так говорить с Шутником.
Он снова щелкнул пальцами. В темноте появились золотые искры. Они сформировали светящиеся строчки.

Вдалеке от долины чудес
Есть маяк высотой до небес
Можешь ты за мечтою идти
Но лишь умный сумеет дойти
Проигравший, пощады не жди
Пожалеешь, что встал на пути
Потеряешь себя навсегда
За то, что ответил «да».

Видимо, чтобы выиграть, нужно было первым добраться до маяка.
— Это все, что мы должны сделать? Добраться до маяка? — спросил я Шутника, который наблюдал за нами. Он скрестил руки, и я заметил на них длинные красные перчатки.
— Тот, кто доберется до маяка первым, выигрывает игру, — сказал он. — Добраться туда нужно до восхода солнца, иначе вы все потеряете. Я буду ждать.
Он отвесил нам низкий насмешливый поклон и ушел в ночь.
Том выглядел расстроенным.
— Мне не нравится, что происходит с проигравшими.
Мы все замолчали. Никому не хотелось смотреть друг на друга.
Каждый из нас совершенно точно сделает все для того, чтобы выиграть.

Мои глаза привыкли к темноте. Теперь я мог видеть, что находилось вокруг меня. Вдалеке я увидел гору, а на вершине ее — столб. Это должен был быть маяк.
Я не смог посмотреть на Джека на прощание. Я помчался вниз по склону, в густой лес.
Кто-то толкнул меня сзади, и я упал на землю. От удара перехватил дыхание.
— Неудачник, — усмехнулась Анна.
Она перепрыгнула через меня и понеслась вперед. Том бежал по пятам.
Я перевернулся на спину и увидел склонившегося надо мной Джека. Я подумал, что он разозлится на меня из-за того, что я его бросил. Вместо этого он помог мне встать на ноги.
— Пошли, - сказал он. — Держись меня, и я смогу защитить тебя от нее.
Мы поспешили вниз по склону, оставляя гигантскую тыкву позади.
— Итак, - пропыхтел я. — Почему ты согласился сыграть?
Джек перепрыгнул через яму.
— Я всегда хотел быть президентом Соединенных Штатов. Это было слишком хорошее предложение, чтобы отказываться.
Я засмотрелся на него и чуть не упал в яму.
— Правда?
— Нет, ты идиот. — Джек рассмеялся. — Я делаю это для Эмили. Если я выиграю, она вылечится.
Ого. Я знал, что Джек любил Эмили, но нужно любить кого-то очень сильно, чтобы пойти на такое. Я пытался забыть, что какое-то мгновение колебался: выбрать деньги или лекарство для Эмили.
Мы добрались до кромки леса, и я указал на тропинку.
— Давай сюда, — сказал я.
Прежде чем Джек смог ответить, мы услышали звук, от которого по моей коже пробежали мурашки.
Это был крик.
Крик Анны.

Мы шли на звук, пригибаясь, чтобы уклониться от ветвей.
— Анна! — завопил Джек. — Где ты?
Я понимал, почему он кричит, но мне стало страшно. Что бы ни заставило Анну кричать, теперь оно знало, где мы.
— Я здесь! — крикнула Анна откуда-то спереди. — Помогите мне.
Мы обошли холм и вышли на поляну. Все было отчетливо видно в лунном свете. Я замер на месте, увидев близнецов.
Анна стояла на коленях на деревянной платформе. Над платформой была виселица. На виселице висела веревка с петлей. А в петле висел Том.
Над деревянным столбом кружились стаи ворон. Они каркали друг на друга, а увидев нас, устремились навстречу. Крылья задевали наши волосы, я пригнулся и прикрыл голову руками.
— Помогите нам, - Анна заплакала.
Она пыталась удержать Тома так, чтобы он не повис на веревке.
— Что случилось? — завопил Джек. Он прыгнул на платформу, чтобы помочь Анне.
Светящиеся слова гасли в воздухе: второе сообщение от Шутника. Я выпрямился, не обращая внимания на безумствующих воронов.
Я начал читать слова вслух.

Давайте быстро выбирать
Кто должен будет проиграть
Ты имя быстро называй
Часы бегут, ты не зевай

Мне потребовалось мгновение, чтобы понять. Том выбрал веревку палача для себя, а не для нас.
— Ты спас нас? — спросил я.
Анна посмотрела на меня. Ее глаза вспыхнули от гнева.
— Ну уж нет, — отрезала она. — Он выбрал тебя, и когда назвал твое имя, у него на шее затянулась веревка.

Доступно только для пользователей

Доступно только для пользователей