Я бежала через лес достаточно близко к освещенной фонарями главной дороге, отчего волноваться по поводу возможного столкновения с деревом не приходилось, но при этом достаточно далеко, чтобы не быть легко замеченной конным патрулем. Конечно, по крайней мере один патрульный не нуждался в фонаре, чтобы меня увидеть, но я не волновалась по поводу Джека. Он не патрулировал лес. Он направился вперед к барьеру, готовый первым поприветствовать — и оценить — новых гостей Ноктурны.
Однако я замедлилась, когда оказалась в ста ярдах от открытого участка, окаймлявшего барьер, и осторожно стала прокладывать свой путь между деревьями. Нет необходимости обострять ситуацию, будучи нетерпеливой. Затем, как только я приблизилась к участку, отмечавшему начало освещенного пути перед пустырем, я встала на четвереньки и начала копать землю.

Когда я была удовлетворена мелкой канавкой, вырытой мною, я заползла в нее, покрывая себя грязью и оказавшимися рядом опавшими листьями. Лишь руки и лицо я оставила снаружи, предварительно обмазав кожу грязью, чтобы как можно лучше слиться с лесным дерном. Мои темно-каштановые волосы не нуждались ни в какой дополнительной помощи, поэтому со своим новым уютным гнездышком и темнотой я должна была быть почти невидимкой.

Долго тикали минуты. Я была рада, что в этой сфере часы не работали, иначе я постоянно проверяла бы время. Вместо этого я попыталась остановить свою нервозность, вспоминая все, что привело меня к этому моменту. Взволнованная улыбка Глории в тот такой далекий день в кинотеатре вспыхнула в моем разуме. Мара, это Дрю и Эштон. Они тоже Частичные, и догадайся что – они знают, как войти в Ноктурну!

Столь много вещей произошло после этого, как следствие нашего глупого решения пойти с двумя незнакомцами в сферу, о которой нас предупреждали, но теперь это воспоминание не несло одну лишь боль. Часть меня никогда не смирится с потерей кузины, но теперь другое воспоминание вспыхнуло у меня в голове, показывая то хорошее, что принесла эта трагедия.

Большие руки откинули назад волосы с моего лица, их нежность была желанным бальзамом после той зверской силы, что использовал Дрю, когда связывал меня и забрасывал на свою лошадь. Я пыталась подавить рыдания, отчасти смущенная тем, что размазывала слезы и сопли по груди своего неизвестного спасителя. Но он без колебания взял меня на руки, когда я свалилась от шока, увидев как Глорию тащат через тот барьер, и шептал, что не позволит никому причинить мне боль … и я верила ему. Даже не видя его лица, какая-то часть меня знала, что он действительно защитит меня, и знание этого приносило мне умиротворение, которое я не должна была бы испытывать при таких ужасных обстоятельствах.

Затем он отпустил меня, стоя рядом и внушая мне благоговение одним своим ростом, в то время как я смотрела на него снизу вверх. Чиркнула спичка, и внезапно вспыхнул свет, заставляя меня задохнуться от того, что я впервые по-настоящему увидела его. Он был потрясающе красивым, с волосами такого же красноватого золота, как и пламя, сильной челюстью, широким ртом и глазами самого невероятного оттенка синего. Прошло несколько секунд, прежде чем я поняла, что он мне что-то говорит.

- Не бойся. Меня зовут Рафаэль, я здесь правитель …

Неудивительно, что той ночью я подумала, что он похож на ангела. Я была близка к правде: Рафаэль был сыном ангела, хоть и падшего. Я мечтала о нем все следующие несколько лет, каждый раз испытывая боль, когда слышала, как тетя и дядя говорят, что его имя связано с Чистокровками. Следующей ночью после того, как мне исполнилось двадцать — конец эмбарго Рафаэля, которое он вполне серьезно обрисовал в общих чертах, когда отвозил меня к барьеру — я вернулась в Ноктурну, ожидая, что мои юношеские желания исчезнут, когда я снова увижу его в реальности.

Вместо этого они стали сильнее, и даже мои подозрения не могли полностью настроить мое сердце против него. Теперь, когда я знала, что он скрывал — почему так часто он бывал рядом, когда ловили Чистокровок, и то, что мы отмечены друг для друга — я была переполнена радостью и решимостью.

Только несколько обстоятельств стояли на пути к нашей совместной с Рафаэлем жизни, и я собиралась уничтожить их.

Вдалеке раздался топот копыт, становясь все громче. Спустя несколько напряженных секунд я улыбнулась. Кто-то направлялся прямо сюда. Я подняла пистолет и стала ждать, напрягая глаза в поисках первого намека на приближающегося наездника.

Сигналом для меня стала седая прядь, бегущая в шапке волос наездника. Я улыбнулась шире, когда прицелилась ниже, выжидая время и осторожно уравновешивая положение своей руки с учетом скачков лошади при беге, чтобы случайно не попасть в молодую девушку, которую Джек вез с собой. Все тренировки и учебная стрельба, которые я прошла за эти годы, свелись к следующим нескольким секундам. Я просто не могла позволить себе промахнуться. Не могла.

А затем я нажала на курок. Не один, а три раза, посылая трио стаккато, которое даже не испугало лошадь. Джек, застонав, резко упал в седле. Девушка одновременно схватила и его, и уздцы, направляя лошадь в моем направлении властным "Йааха!”
Эх, и девушка, Лена. Ты НАСТОЛЬКО взрослее, чем была я в твоем возрасте!
Я вылезла из мелкой канавы, махая ей рукой, чтобы она заметила меня, и оторвала кусок клейкой ленты от одного из двух рулонов, которые я сунула себе в штаны. В те секунды, пока моя сестра везла его по направлению ко мне, Джек попытался схватить свой пистолет, но она выдернула его из его же пояса и бросила мне под ноги. Я приклеила клейкую ленту ко рту Джека даже прежде, чем он успел задохнуться от шока, увидев меня.

- Лучший патрульный в сфере, да, Джек? - злобно промурлыкала я. - Я знала, что ты будешь первым, кто радушно встретит здесь подростка. Ты был так добр ко мне и Глории той ночью, когда мы были детьми, и ты был первым, кто встречал меня в те многочисленный разы, когда я возвращалась…

Глаза Джека выкатились, в то время как он издавал разъяренные приглушенные вопли из-под ленты. Я проигнорировала его, сдергивая его с лошади и передавая другой рулон клейкой ленты Лене, которая начала обматывать его запястья.

- Я думаю, ты продырявила ему легкое, - сказала она, бросая критический взгляд на одно из кровоточащих отверстий в теле Джека. Ее холодность удивила меня. Я была обеспокоена тем, что пришлось включить ее в дело в качестве приманки, дабы поймать Джека, тревожась о том, что Лена не справится, находясь так близко к нему, когда я буду стрелять, но она настояла на своем участии. Она действительно оказалась прекрасной приманкой для Джека, и вопреки моему предчувствию, она, казалось, была весьма умудрена опытом, говоря о его ранах.

В ответ на мой приоткрытый рот Лена пожала плечами.
- Что? Я уже изучала анатомию. Кроме того, разделывание мертвой свиньи в прошлом году было намного ужаснее, уж поверь!
- Сестренка, ты иногда пугаешь меня, - пробормотала я, обматывая ноги Джека. Затем, как только он был связан так же, как он тогда связал меня, я закинула его на лошадь, наслаждаясь полным боли "Уффф!”, который он издал в затычку. Три пули не убивают Чистокровку, но боль причиняют адскую, и она уже нахлынула на Джека. Будет и еще больше.
- Так, мы собираемся очень тихо вернуться к барьеру, а затем ты отправишься прямо через него в нашу сферу, как мы и договаривались, - сказала я, довольная тем, что ее участие на этом заканчивается.

Лена покачала головой.
- Вокруг барьера слишком много других наездников. По пути сюда мы встретили двоих, и я слышала еще нескольких. Тебе придется взять меня с собой.
Я закусила губу. План заключался в том, чтобы заманить Джека, вынудив его забрать и привезти ее сюда, чтобы я смогла пристрелить его. Все прошло удачно, но теперь Лена, как предполагалось, должна была сразу же вернуться через барьер, чтобы оказаться в безопасности — и не видеть, что еще я приготовила для Джека. Но если кто-нибудь из тех патрульных поймает ее со мной и связанным раненым патрульным, кто знает, что могло произойти? Они могли сначала выстрелить, а уж потом спросить возраст Лены. И я не могла отослать свою младшую сестру к барьеру одну. Не тогда, когда в округе все еще бродили Чистокровки.

- Ты же знаешь, что у тебя нет выбора, - логично указала Лена. - Так что хватит напрасно тратить время, обгрызая свои губы, и давай уже поедем.
Папа и мачеха прибьют меня за это, но…
- Ладно, - прошептала я. – Сиди здесь и следи, чтобы он не упал. Я буду идти рядом, чтобы руки оставались свободными.

В конце концов, я посчитала недопустимым, чтобы Лена стреляла в кого-нибудь, если этого можно было избежать. Да, конечно же в ее жакете был спрятан пистолет на случай, если Джек попытается вытворить что-нибудь, когда окажется вне поля моего зрения, и несмотря на то, что Лена знала, как стрелять, я очень надеялась, что этого не потребуется.
Лена держала одну руку на Джеке, а другой ухватила уздцы, направляя лошадь за мной. Я не держалась близко к огням ближайшей дороги, пока ехала к хижине Джека. Прежде я следовала этим путем десятки раз, успокоенная ложным чувством безопасности, находясь рядом с патрульным, который казался настолько дружественным и сострадательным. Ложь, ложь, ложь. Если бы Рафаэль не запретил мне возвращаться, пока я была еще подростком — приказ, который вкупе с тем, что произошло с Глорией, был куда более весомым, чем все убеждения моего отца — я, скорее всего, закончила бы свою жизнь в качестве обеда Джека.

Я оглянулась на сестру, сидящую на лошади Джека и широко распахнутыми глазами впервые оглядывающую Ноктурну. Кто знал, намеревался ли Джек привезти ее в город, как она просила? Из того, что я знала, он направлялся в свою хижину, намереваясь слегка перекусить, прежде чем вернуться к патрулированию.

Ну, эта закуска обернулась ему боком, заставив прикусить язык, так ведь?
Я обошла дальний конец хижины, привязав лошадь Джека подальше от чужих глаз у сарая, вместо ее обычного стойла, где кто-нибудь мог ее заметить. Затем с помощью Лены я затащила Джека в хижину, особо с ним не нежничая. Оказавшись внутри, я зажгла только одну свечу, а затем усадила его на его любимое кресло-качалку, еще больше обматывая его клейкой лентой до тех пор, пока он не стал похож на букашку, пойманную в паутину.

- Лена, передай мне арбалет на стене, - сказала я, улыбаясь Джеку и оглядывая комнату. – У тебя хорошее оружие. Мне всегда нравилось, как ты украсил им стены. Теперь оно оказалось ужасно к месту, да?
Голубые глаза Джека горели ненавистью. Я взяла у Лены арбалет и кивнула головой в дальний конец хижины.
- Иди в спальню.
- Но я не хочу! - выпалила Лена.

Я закатила глаза. Было весьма спорно, кто стоял за ее возражением: непослушный подросток или же демон на одну восьмую, но это не имело значения.

- Иди. Или я расскажу папе, что ты прогуливала школу на прошлой неделе.
- Сучка, - пробормотала она, но пошла по направлению к спальне.
Я вытащила маленький складной ножик, приблизившись к Джеку, и сделала маленький разрез в ленте, заклеивавшей ему рот. Джек сделал глубокий вздох, но я уперла острие к его промежности прежде, чем он успел выдохнуть.
- Закричишь, и я отрежу твои шарики. Понял?
Джек разъяренно, но довольно тихо выдохнул.
- Как ты убежала от Эштона и вернулась сюда? – прорычал он, при этом его слова несколько исказились из-за остатков ленты.

Я улыбнулась.

- Называй меня удачливой, но говорить мы будем не об этом. Ты собираешься рассказать мне, кто здесь остальные Чистокровки, и ты сделаешь это прямо сейчас.
Его рот искривился в ужасной пародии на усмешку.
- Или что? Убьешь меня? Мы знаем, что ты сделаешь это в любом случае. Или же у тебя есть кто-то еще, кто сделает это, если у тебя самой кишка тонка. Тебе нечем угрожать мне, Мара, и даже если ты отрежешь мне яйца из-за того, что я молчу, знай, что мертвецам они все равно не нужны.
Я опустила арбалет, чтобы похлопать.
- Браво! Ты храбрый мужчина, даже для грязного Чистокровки. Настолько храбрый, что, как я предполагаю, угроз смертью или расчленением будет не достаточно, чтобы заставить тебя рассказать мне то, что я хочу знать. Но, слушай, я тут встретила новую подругу, пока была в другой сфере, и держу пари, что она может помочь тебе разговориться.

Затем я встала и открыла дверь хижины.
- Эй, Рэйчел …, - позвала я.

Звук рассекаемого воздуха предшествовал появлению моей будущей свекрови. Она приземлилась с резким хищным изяществом; крылья цвета обсидиана свернулись, чтобы позволить ей пройти сквозь дверной проем, когда она шагнула внутрь. Несмотря на то, что я ждала ее, вид великолепной Падшей заставил мою руку сжаться на рукоятке ножа. Без крыльев Рэйчел могла бы выглядеть нормальной изящной блондинкой, но с ними и с той излучающей угрозу аурой мать Рафаэля была скорее пугающей, чем красивой.
Джек, должно быть, согласился со мной, потому что мне пришлось прикрыть ему рот рукой, чтобы задушить его мгновенный крик.

- Ай-ай-ай. Мы же говорили о крике, - напомнила я ему, помахивая ножом.
Губы Рэйчел изогнулись, когда она посмотрела на меня, а затем на Чистокровку, привязанного лентой к стулу.

- Ты забавная, маленькая Частичная, - произнесла она, растягивая слова.

В обычной ситуации я обиделась бы на ее покровительственный тон, но полагая, что забавность в ее случае было хорошим определением — в конце концов, это было то, что заставило Рэйчел сохранить Рафаэлю жизнь, когда он родился— я не собиралась жаловаться. Черт, в действительности я даже надеялась, что она нашла меня веселой.
- Джек, познакомься с Рэйчел, - сказала я. - Она съела твоего друга Эштона, но ты же знаешь женщин. Никогда не удовлетворяются одной вещью, если можно получить две. Слушай, я обещала Рэйчел, что, если она проведет меня обратно, я отдам ей пожевать по крайней мере еще одного Чистокровку, поэтому ты можешь передумать и захотеть рассказать мне, кто остальные. Или же мне будет некого отдавать, кроме тебя, а после того, как я увидела, что произошло с Эштоном … ты действительно, действительно не захочешь этого. Поверь мне.

Джек уставился на Рэйчел с тем же перепуганным очарованием, с которым я когда-то смотрела на Дрю и Эштона. Я из опыта знала, о чем он думал: он пойман в ловушку монстром, который может забрать намного большее, чем его жизнь. Обычная смерть все еще означала загробную жизнь, но Падшие питались сверхъестественной сущностью Чистокровок — тем самым отпечатком вечности, который гарантирует существование жизни после смерти — и Рэйчел заберет это, пока от Джека ничего не останется.
Некоторые вещи были более пугающими, чем смерть, и забвение было одной из них. Но так как Джек приговорил бесчисленное число Частичных к той же участи, питаясь ими, я не чувствовала к нему жалости.

Рэйчел улыбнулась, отчего на ее щеках появились две ямочки, каким-то образом потерявшими свое очарование, как только ее крылья, как черное облако, расправились за ее плечами.

- Ты испытываешь мое терпение, Чистокровка, - сказала она мелодичным и в то же время пугающим голосом.
Джек начал говорить.