Этот отрывок вырезан из «Священного любовника». Изначально, он описывал встречу Фьюри и Кормии после его возвращения со спасательной операции (во время нападения на клинику Хэйверса). Сцена переросла в поход по коридору со статуями, душ и кормление… все из этого в развитии их отношений зашло дальше чем события, описанные ниже. Вот, как я вижу это в своей голове: я наблюдала, как проигрывалась сцена ниже… но также видела сцены, вошедшие в книгу. Собрать все произошедшее вместе и решить, что более важно для истории – всегда вопрос суждения.

Фьюри оставил Фритца прибираться в кабинете Рофа. К лучшему, что короля там не было. Глава Братства должен получить отчет о том, что происходит, именно от Брата.
Когда он поднялся и подошел к своей комнате, Кормия стояла в дверном проеме, обхватив рукой горло, казалось, будто она его искала. Или может, он просто надеялся, что дело обстояло именно так.
– Ваша светлость, – сказала она, поклонившись.
Он слишком устал, что исправлять ее официальное обращение. – Привет.
Скрывшись в своей комнате, он оставил дверь открытой, потому что не хотел, чтобы Кормия чувствовала, будто не может поговорить с ним, и не важно, что он устал. Он решил, что если Кормии есть что сказать ему, она последует за ним, а если нет – то отправится в свою комнату.
Фьюри пересек спальню и, сев на кровать, потянулся к золотой зажигалке и косяку прежде, чем приземлился на задницу. Он прикурил самокрутку, думая, что после подобной ночи ни за что на свете не попытается завязать с красным дымком. Именно поэтому он нуждался в травке.
Когда первая затяжка дошла до легких, Кормия появилась в дверном проеме. – Ваша светлость?
Он опустил взгляд на косячок, сосредотачиваясь на оранжевом кончике. Это лучше, безопасней – держать взгляд подальше от ее стройного тела в этой длинной, струящейся мантии.
– Да?
– Бэлла в порядке. Так сказала Джейн. Я подумала, что вы захотите знать.
Сейчас Фьюри посмотрел на нее через плечо. – Спасибо.
– Я молилась за нее.
Он выдохнул. – Да?
– Это правильный и подобающий поступок. Она… милая.
– Ты очень добрая, Кормия. – Фьюри снова обратил свой взгляд на самокрутку, думая, что этой ночью он был неукротим. Абсолютно диким внутри, и курение не особо помогало. – Очень добрая.
Когда у него заурчало в животе, Кормия прошептала, – Я могу принести вам что-нибудь поесть, Ваша Светлость?
Несмотря на то, что его живот заурчал снова, будто восхищенный перспективами, Фьюри произнес, – Я в порядке, но все равно спасибо.
– Как пожелаете. Хорошего сна.
– И тебе. – Как раз, когда дверь уже закрывалась, он крикнул, – Кормия?
– Да?
– Еще раз спасибо. Что молилась за Бэллу.
Она издала какой-то неопределенный звук, и потом дверь со щелчком закрылась.
И хотя он нуждался в душе, Фьюри уложил ноги на матрас и откинулся на подушки. Он курил и чувствовал облегчение, пока плечи и мускулы на ногах постепенно расслабились, а кулаки ослабляли железную хватку.
Смежив веки, он позволил себе парить, а перед закрытыми глазами проигрывались картинки, сначала быстро, но замедляясь по мере просмотра. Он видел тела в клинике, произошедший бой и быструю эвакуацию. Потом он вернулся к поискам Рофа, здесь…
Образ Кормии, склонившейся над розами, вторгся в его мозг.
Выругавшись, Фьюри скрутил очередной косяк, прикурил его и снова устроился на подушках.
Блин, она была так красива в отраженном свете террасы.
И он вспомнил, как она стояла в коридоре сейчас, мантия обернута вокруг тела, между грудей V-образный вырез.
Горячей вспышкой безумия он представил, что не позволил ей выйти из его комнаты, схватил за руку и затащил внутрь. Он представил, как нежно потянул ее к своей кровати и уложил туда, где сейчас лежал сам. Ее волосы разметались бы по всем подушкам золотыми волнами, а рот слегка приоткрылся, как это было в кинотеатре, когда он подошел к ней.
Конечно, сначала он должен принять душ. Разумеется. Ни за что на свете он не станет полагать, что она ляжет с мужчиной, который не только таскал мешки с бинтами несколько часов кряду, но также побывал в рукопашном бое с лессером.
Да-да-да… ему экстренно необходимо помыться под горячей водой.
Он вернется в своем белом халате и сядет рядом с ней. Чтобы успокоить ее… ну, успокоить их обоих… он начнет ласкать ее лицо, шею и волосы. И когда она откинет голову назад, предоставив ему полный доступ, он прижмется губами к ее рту. В этот момент его руки начнут спускаться вниз по мантии, пока не доберутся до пояса. Он развяжет его медленно, так медленно, чтобы Кормия не стеснялась того, что он вот-вот увидит ее груди, живот и ее… все.
Он пройдется своим ртом везде.
Вот что произойдет в его фантазии. Повсюду. Его губы, язык… он уделит внимание каждому дюйму ее тела.
Картинки были столь неприличными, что рука Фьюри нашла изнывающее место между собственных бедер. Он просто хотел поправить штаны, но как только коснулся члена, удобство стало не столь важным… это был единственный момент за долгое время, когда он почувствовал что-то, хотя бы отдаленно напоминающее наслаждение.
Прежде чем осознать свои действия, он сжал косяк между губами, расстегнул молнию на брюках и позволил ладони обхватить член.
Правила возложенного на себя целибата гласили, что подобные поступательные движения были из разряда табу. В конце концов, казалось бессмысленно лишать себя секса, но открыть дверь мастурбации. И единственный раз в жизни, когда он удовлетворял себя, был во время жаждущего периода Бэллы, и то была биологическая необходимость, а не развлечение… он мог облегчить себя или же слететь с катушек, и те оргазмы были такими же пустыми, как и ванная, в которой он достиг их.
Сейчас происходящее не казалось пустым.
Он представил, как направляется туда, где больше всего хотел находиться… его голова между ног Кормии… и его тело сходит с ума, кожа нагревается так, что на пресс можно поставить чайник и вскипятить воду. И дерьмо стало вулканическим, когда он представил, как его язык нашел дорогу по ее лону к сладкой, набухшей сердцевине.
О, Боже… он ласкал себя. Не мог лишить себя этого. И он не остановится.
Фьюри взял косяк из губ, затушил его в пепельнице и застонал, его голова откинулась назад, а ноги раздвинулись. Он не хотел думать о том, что ему делать не следовало. Ему просто нужен один кусочек облегчения и счастья, момент наслаждения… всего мгновение, когда он будет согрет этим теплом. Он наблюдал, как его братья обрели любовь и остепенились в своих надежных браках, и, стоя на периферии, желал им счастья… зная, что подобные отношения не ждали его в будущем. И долгое время такое положение дел казалось нормальным. Сейчас же, это было совсем не нормально.
Он… хотел чего-то. Для себя.
Тревога начала просачиваться в его удовольствие, подобно чернильному пятну, расползающемуся по бледной ткани.
Он остановил его, сосредоточившись в своих мыслях на Кормии. Фьюри видел, как ласкает ее с нежностью и силой, держит ее тело…
– О, Кормия…– простонал он в застывшем воздухе комнаты.
Это мгновение Фьюри украл для себя, и сказал своей виновной совести, что заслужил его за всю ту тяжкую работу, что он выполнял.
Он был один. Никто никогда не узнает.

***

Кормия осторожно держала стакан молока и блюдо с мясом и хлебом, поднимая тем временем руку, чтобы постучать в дверь Праймэйла. Она жалела, что не сложила «сэндвич» лучше. Фритц показал ей, что делать, и, несомненно, его бутерброд выглядел бы менее растрепанным, но она не хотела мешкать и хотела сделать все сама.
Прямо перед тем, как ее костяшки встретились с деревом, она услышала стон, словно кому-то было больно. А потом еще один.
Озабоченная благополучием Праймэйла, она потянулась к ручке и вошла в его комнату…
Она уронила тарелку с сэндвичем. Когда посуда отскочила от пола, Кормия уставилась на кровать, а дверь позади нее закрылась сама по себе.
Фьюри лежал на подушках, его изумительные, разноцветные волосы разметались вокруг головы. Черная рубашка была задрана до ребер, а брюки расстегнуты и спущены до середины золотистых бедер. Одна рука накрывала его мужество, а эрекция была твердой и блестела на широком кончике. Пока он жестко и мощно ласкал длину, его другая рука спустилась к мешочку ниже.
Очередной стон сорвался с его открытых, розовых губ; потом он прикусил нижнюю губу, и клыки впились в плоть.
Его рука начала двигаться быстрее, а дыхание затруднилось, и казалось, он был на грани чего-то восхитительного. Было более чем неприлично наблюдать, но Кормия не могла уйти, чтобы спасти себя…
Его ноздри расширились, будто он уловил ее запах. Зарычав, он зашелся в спазмах, мускулы его живота напряглись, бедра задвигались волнообразно. Когда жемчужно-белые струи начали выходить из него, ярко-желтые глаза Фьюри распахнулись, и он сфокусировал взгляд на ней. Ее вид, казалось, причинил ему еще больше боли, когда он выругался, а его бедра взмыли вверх. Из него вышло еще больше атласной влаги, и казалось, что он никогда не остановится, его шея напряглась, а щеки раскраснелись.
«Но его охватила не настоящая боль, верно?» – подумала Кормия. Мужчина не сводил с нее взгляда, будто она была топливом для происходящего действа, и он не хотел, чтобы оно заканчивалось.
Это была кульминация сексуального акта.
Так подсказало Кормии ее тело. Потому что всякий раз, когда Праймэйл подавался вперед, от каждого его стона, каждый раз, как его ладонь проходилась по вершине и спускалась к основанию, ее грудь охватывало пламя, а между ногами увлажнялось еще больше.
А потом он замер. Опустошенный. Насытившийся.
В тишине она почувствовала влагу на внутренней стороне бедер и окинула взглядом то, что покрывало его живот, руку и эрекцию.
Потрясающий беспорядок, подумала она, представляя, каково будет, когда бархатная жидкость окажется в ней.
Пока ее разум судорожно соображал, она осознала, что Праймэйл смотрел на нее со смутным замешательством, будто не был уверен, видит ли он ее во сне или она на самом деле стоит в его комнате.
Кормия подошла ближе, потому что после того, что только что произошло, с запахом темных специй, которым пропиталась спальня, его тело было единственным пунктом назначения, который ее интересовал.
Его взгляд изменился, когда она подошла ближе, будто до него дошло, что Кормия действительно была с ним. Шок сменил сонливое удовлетворение.
Она поставила стакан молока рядом с пепельницей, посмотрела на его живот и ее рука потянулась вперед, ведомая какой-то бессознательной мыслью.
Праймэйл зашипел, а потом втянул воздух, когда она коснулась его. Жидкость на нем была теплой.
– Это не кровь, – прошептала она.
Праймэйл покачал головой на подушке, выражение его лица было удивленным, будто она поразила его своей смелостью.
Она подняла палец, осознавая, что то, что вышло из него, являлось источником темных специй в воздухе… и она хотела это, чем бы оно ни было. Увлажнив нижнюю губу, она провела языком по тому, что нанесла на губы.
– Кормия… – простонал он.
Звук ее имени превратил комнату в личную, жаркую изоляцию, которая была осязаема, но в этот подвешенный, защищенный момент, были только он и она. Ничего кроме их тел, удивительная простота в сложной структуре тех обстоятельств, в которых они встретились и стали супругами.
– Давай оставим наши роли позади, – сказала она. – И все проблемы.
Его лицо напряглось. – Мы не можем.
– Нет можем.
– Кормия…
Она сбросила свою мантию, и это прекрасно поставило точку в разговоре.
Но когда она забралась на кровать, он покачал головой и остановил ее. – Я встречался с Директрикс.
Как ее имя, сорвавшись с его губ, создало специальное место, его слова сейчас вспороли тепло и опьяняющее обещание в комнате.
– Ты отказался от меня, не так ли?
Праймэйл медленно кивнул. – Я хотел сказать тебе, но потом в клинике произошло столько всего.
Кормия посмотрела на его блестящую плоть и почувствовала странную реакцию. Вместо провала она чувствовала… облегчение. Потому что он хотел ее, хоть и не обязан был. И поэтому ее желания становились более честными. Позже она будет мучиться эмоциональными последствиями, но сейчас она просто хотела быть с ним. Как женщина с мужчиной. Плоть к плоти. Никаких традиций, тяготивших акт или несших еще большие осложнения.
Кормия поставила одно колено на матрас, и Фьюри обхватил ее запястья, останавливая. – Ты знаешь, что это значит?
– Да. – Она подняла второе колено. – Пусти меня.
– Ты не обязана это делать.
Она смело уставилась на напряженную длину, которая лежала твердая, словно ее рука, на его животе. – Как и ты. Но ты тоже хочешь этого. Так используем это время. – Она скользнула взглядом вверх по его груди к его осторожному, горячему взгляду, и на мгновение была опечалена. – У тебя будут другие. У меня будешь только ты. Так дай мне это, прежде чем… – ее сердце разбивалось снова и снова, – ты пойдешь дальше.
Внутренний конфликт сквозил в его взгляде и служил доказательством его чести. Но она знала, что выйдет в итоге. И совсем не удивилась, когда он сдался, его руки перестали удерживать ее, а притянули ближе.
– Милостивый Боже, – прошептал Фьюри, садясь и обхватывая ее лицо ладонями. – Мне нужна минутка, хорошо? Полежи здесь. Я сейчас вернусь.
Он уложил ее нежными руками, потом поднялся с кровати и скрылся в ванной. Включился душ, и когда Праймэйл вернулся, его волосы влажными локонами разметались по его груди и плечам.
Он подошел к ней полностью обнаженный… воин в расцвете сил, его сексуальная нужда гордо выпирала из изумительного тела.
Он замер у кровати. – Ты уверена?
– Да. – Хотя ей говорили, что будет больно, она не отступит. Кормия была не в силах объяснить свою решимость, но она воплотит свои мысли в реальность.
Она получит его сейчас, и пусть будет проклято то, что последует за этим.

***

Кормия протянула руку, и когда он вложил свою ладонь в ее, она потянула его вниз, на себя.
Фьюри позволил увлечь себя на кровать, лег рядом с потрясающей обнаженной Кормией. Ее кости казались крошечными по сравнению с его, а тело – хрупким на фоне его мускул.
Он не мог причинить ей боли. Он не мог дождаться, когда войдет в нее.
Его рука дрожала, когда он смахнул прядь светлых волос с ее лба. Он подумал, что Кормия была права: так будет лучше для них обоих. Это их выбор. А обязанности Праймэйла были долгом.
Это будет его первым разом, как и ее.
– Я позабочусь о тебе, – сказал Фьюри. И он говорил не только об этой ночи.
Хотя… черт, он понятия не имел, как заниматься любовью с женщиной. Секс – это одно. Занятия любовью – совсем другое, и внезапно ему захотелось обладать всей искусностью. Он хотел иметь множество любовниц – так он бы знал, как доставить Кормии максимальное удовольствие.
Он позволил руке скользнуть вниз к ее шее. Ее кожа была мягкой, как неподвижный воздух, такой идеальной, что не было видно ни единой поры.
Кормия выгнулась, вершинки ее грудей устремились вверх.
Он облизнул губы и наклонился к ее ключице. Закрыв глаза, Фьюри просто парил над ее телом. Он почувствовал, что в мгновение, когда произошел контакт, были сожжены все мосты.
Ее руки зарылись в его волосы. – Вы начнете, Ваша Светлость?
Его взгляд метнулся к ее. – Зови меня Фьюри.
Кормия улыбнулась, и вся зарделась от счастья. – Фьюри…
Когда она произнесла его имя, он коснулся губами ее кожи и вдохнул ее запах. Все его тело задрожало, он хотел Кормию так сильно, что инстинктивно вжимался в нее своими бедрами, пока член не оказался плененными между его ногой и ее. Когда она судорожно втянула воздух и снова выгнулась, он обхватил ее сосок губами.
Ногти Кормии впились в его волосы, и Фьюри зарычал, посасывая и втягивая вершинку. Его рука обхватила другую грудь, и он вращал бедрами так, чтобы эрекция оказалась в еще большей тесноте.
О, черт, он сейчас…
Ага. Он кончил. Снова.
С громкими стонами, он пытался остановиться. Но она не хотела этого… вместо того, чтобы отстраниться, Кормия придвинулась к нему еще ближе и движениями вторила волнам его оргазма.
– Люблю, когда ты делаешь это, – сказала она гортанным голосом.
Фьюри с отчаянием нашел ее губы. То, что он не казался ей неудачником, который никогда не занимался любовью раньше и умудрился преждевременно кончить на ее бедра, значило для него очень много. Он не должен был притворяться сильным. В это уединенное мгновение, он мог быть просто… собой.
– Это может произойти снова, – простонал он в ее губы.
– Хорошо. Я хочу, чтобы ты покрыл меня этим.
Фьюри снова громко зарычал, его инстинкт отметить требовал внимания. Да, подумал он. Он покроет ее тело своим семенем снаружи. И внутри.
Скользнув рукой вниз по ее телу к ногам, Фьюри передвинулся так, чтобы можно было подняться по гладким мускулам бедер Кормии к ее мягкой сердцевине. Ладонь смела то, что он оставил на ней, и, чувствуя свою сущность на коже, он нашел ее лоно.
Которое сочилось медом, и было более влажным, чем после ванной.
Кормия вскрикнула и раскрыла бедра.
Фьюри направился к ее сердцевине свои ртом, прежде чем осознал, что делает. Было не важно, что ему совсем не хватает умений. Он должен был испробовать ее, а это произойдет только, если он коснется ее губами.
– О… прекрасная женщина, – выдохнул он у ее лона. Он понимал, что его пальцы впиваются в ее бедра, что он широко раскрывал ее, но не мог остановить себя.
Казалось, она совсем не возражала. Ее руки запутались в его волосах, Кормия прижимала его к себе, пока его язык проникал все глубже и глубже. Он выписывал круги, потом начал посасывать и глотать. Он был изнурен от голода, кормился от ее лона и сексуальной энергии между ними, его уносил…
Она начала сотрясаться от оргазма, когда зазвонил телефон… и не требовалось большого ума, чтобы остаться там, где он был. Он мог сказать, что Кормия слетела с обрыва разрядки по тому, как она напряглась и подняла голову, чтобы встретить его взгляд. Она боялась, была восхищена и обеспокоена.
– Доверься мне, – сказал он ей. А потом приподнял ее бедра и вошел в нее языком.
Кончив, она выкрикнула его имя.
А затем кто-то постучал в дверь его спальни.