Я вернулся домой от Бэтани в десять пятнадцать и нашел Скай, приготавливающей чай.
''Я знаю причину, по которой я скучал по тебе'' сказал я, и Скай шлепнула меня полотенцем. ''Сделай и мне кружечку, хорошо? Отец ушел? Вы разговаривали?''
Она кивнула, и поставила мою кружку на стол.
Я люблю Скай, я уважаю Скай, и я знаю, какая Скай под внешней оболочкой. Она может быть веселой, любвеобильной и чуткой. Тем не менее, порой я переживаю, что кто-то, кто не знает ее так, как я, мог обидеть ее, решив, какая она необщительная.
"Он необыкновенный, твой отец», - сказал она, садясь со своей кружкой чая. «Уехал на час. Должен скоро вернуться. Он кажется совсем другим по сравнению с твоими описаниями, когда ты впервые увидел его».
«Он меняется с каждым днем», - заверил я ее. «Похоже, в любой момент он превратится в моего прежнего отца в ближайшее время».
Скай скорчила рожицу на мое дерзкое замечание и сделала глоток чая.
«Как тебе твой уголок?» - спросил я. По какой-то причине никто из нас не подумал, что в нашем доме только две спальни. Папа сразу же предложил освободить свою, которая раньше уже принадлежала Скай, но она не позволила ему. Я совершил рыцарский поступок и тоже предложил свою комнату. Однако должен признать, что испытал облегчение, когда Скай не согласилась на это. Ведь я всё еще надеялся когда-нибудь побыть там с Морган наедине. Поэтому мы соорудили временную занавеску через всю нишу, которая однажды могла стать кладовой либо столовой. Там только и хватило пространства для одного матраца, маленького столика и лампы для чтения. Странно, казалось, это отчасти соответствовало спартанским нуждам Скай.
«Уголок отличный», - ответила она. Очень удобный. На самом деле, я собираюсь туда прямо сейчас. Разница во времени срубает меня с ног». Она встала и автоматически отнесла свою кружку к раковине.
«Здорово, что ты вернулась», - сказал я, поймав ее за руку, когда она проходила мимо. Она пожала мою в ответ, затем вошла в потенциальную столовую (свою новоиспеченную комнатку).
Около одиннадцати мой отец приехал домой. Я ждал в кухне и приготовил для него кружку чая. Он выглядел благодарным, хотя и немного удивился моей заботливости. Он поведал мне в подробностях о своих последних встречах, и я решил посветить его в сны Морган. Я чувствовал себя немного странно, разговаривая с ним об этом. Кэл был папиным сыном, таким же, как и я. Было тяжело ненавидеть сводного брата, которого я едва знал, но я понимал, что папа испытывает гораздо более противоречивые чувства. Одну вещь я знал точно: он винил себя за то, что оставил Кэла совсем мальчишкой с Селеной, чтобы иметь возможность жениться на моей маме Фионе. Его всегда будет мучить вопрос, стал бы Кэл использовать темную магию, если бы вырос с нами, в нашей семье. Мы никогда не узнаем. Я специально говорил как можно нейтральнее, но видел, что привычный груз снова навалился на его плечи.
«Звучит ужасно», - тихо сказал он, потирая подбородок, - «Сделай, что можешь, парень».
«Думаешь, возможно, что анам Кэла вернулся таким образом?»
«Это было бы чрезвычайно необычно», - сказал он. «Несмотря на все чудесные россказни, невероятно тяжело и почти нереально для кого-то вернуться из загробного мира – по крайней мере, без избытка чьей-либо помощи». Его лицо напряглось, и в молчаливом согласии мы не стали обсуждать, как когда-то отец сам оказывал такую помощь другим. «И хоть я не знал Кэла, его способностей, однако не думаю, что он был достаточно силен».
«Верно, мы тоже так думаем. И есть кое-что еще», - сказал я, быстро меняя тему. Я радовался, что у меня есть человек, которому можно довериться и обсудить ситуацию с Патрицией Пирсон. Мой отец, со всеми его родительскими особенностями, действительно мог очень помочь в выяснении того, что происходит с ковеном Виллоубрук. Я знал, что ему можно доверять, и он разбирался в признаках темной магии. Я рассказал ему всё, что ранее поведали мне Селия Ивэнс и Робин Гудэйкр, вместе с моими собственными представлениями об этом. Он внимательно выслушал, слегка присвистнув, когда я описывал, какими опустошенными женщины ощущали себя после круга, и что иногда им казалось, будто они не могут вспомнить весь вечер.
«Звучит как работа Сикера», - сказал он многозначительно, но я покачал головой.
«По-моему, я могу делать больше, даже не будучи Сикером. В любом случае, мне нужно начать расследование. Я подумал, не хочешь ли ты немного пошпионить и погадать сегодня вечером?»
«Я?»
«Да. Я не уверен, насколько сильна Патриция – мне могут понадобиться дополнительные силы, и кроме того, ты также сможешь увидеть то, что я пропущу».
«Ты говоришь о взломе с проникновением?»
«Нееет. Строго внешние работы».
Он кивнул, размышляя, потом усмехнулся: «Дай мне захватить куртку».
Селия дала мне адрес места проживания Патриции, и мы нашли его без труда. Уже через сорок минут пути мы подъехали к ее дому, который оказался большим хорошо сохранившимся построенным в викторианскую эпоху зданием, расположенным в историческом центре Торнтона. Я припарковался за углом, затем убедился, чтобы мой мобильник ловил. Я был уверен, что напиток Бетани подействует, но хотел быть доступным, если понадоблюсь Морган.
Мы с папой были одеты в темное, а, подходя к дому Патриции, произнесли несколько заклинаний невидимости. Также мы наложили несколько блокирующих заклинаний: Патриция могла почувствовать присутствие других кровных ведьм, но перед тем, как проверить это, ее что-нибудь отвлечет. Была почти полночь; вероятно, она спит. Но на всякий случай, нам надо было быть начеку.
Это была тихая, безлунная ночь, и я радовался магическому зрению, когда безошибочно пробирался по соседним к ее дому задним дворам. Воздух был неподвижным и совершенно прохладным, однако поздневесенний запах недавно распустившихся цветов окутывал, и я с благодарностью вдыхал его. С самой дальней точки владений Патриции мы осмотрели дом. В одном или двух окнах светился небольшой свет, словно от ночных ламп. Это показалось странным – ночные лампы не часто встретишь в ведьминском доме. Потом я вспомнил ее больного, неинициированного сына и понял, что, скорее всего, причина в нем.
Ни я, ни мой папа не почувствовали какого-либо признака активности в доме, поэтому мы медленно и бесшумно продолжили путь к огромному саду на заднем дворе. Настоящий ведьминский сад. Я разглядывал изящные клумбы, тщательно проложенные тропинки и зелень повсюду. Читал небольшие медные таблички, обозначающие привычные растения: лопух, свекла, розмарин, тысячелетник, чертополох, желтокорень, коровяк, крапива, шлемник. Травы для окраски, травы для приправ, травы для исцеления, успокоения, очищения. Всё как подобает.
Затем я увидел искусный ряд наперстянок в задней части одной из клумб. После этого я еще раз осмотрелся вокруг и заметил, что папа делает то же самое. Без слов он указал на одно растение. Даже в темноте я распознал, что это молодая касторовая фасоль. К осени она может вырасти до десяти футов высотой (~ 3 м) со стручками, полными семян, из которых люди делают ожерелья. Остается надеяться, что никто не решит пожевать такое ожерелье, потому что оно убьет его. Я начал медленно прохаживаться вокруг клумб, сосредотачиваясь, но больше не обнаружил ничего необычного.
Я дал знак отцу, и мы крадучись пересекли двор, чтобы присесть под огромным дубом.
"Интересно," - сказал он еле слышно.
"Очень."
«Вполне естественно, что большинство растений ядовиты, а люди до сих выращивают их», - сказал я. «Потому что они красивые либо полезные в непищевых целях. Лавры, рододендроны, олеандр, тис. Они повсюду».
«Но касторовая фасоль? Паслён?» - недоверчиво спросил мой отец.
«Нет. Они не красивые». Здесь в полной темноте я вынул мой магический камень для гадания: большой плоский кусок обсидиана, который папа оставил мне, когда мне было восемь. Он слегка кивнул, узнав его. Вместе мы взялись кончиками пальцев за самую кромку камня, разместив их по всему периметру, и я напел небольшую гадательную мелодию Скай, которую применял уже так много лет. Она всегда прекрасно служила мне и могла быть использована во многих различных ситуациях.
Черный камень, цвета ночи,
Помоги нам взглядом общим
На ту, что ищем, погадать,
Имя чье спешим назвать:
Патриция Пирсон.
Поверх камня я изобразил руну Сигель (руна солнца, символизирующая силы священного небесного светила и воплощающая в себе живительные свойства дневного света), чтобы помочь нам добиться ясности. Затем я сконцентрировался на своем замедляющемся сердцебиении, дыхание стало неглубоким, внимание и пристальный взгляд сосредоточились на камне передо мной. Почти мгновенно у меня возник очень отчетливый образ темноволосой женщины. Она находилась в темной комнате и что-то поднимала в воздух. Сначала я не понял, что именно, но потом разглядел сумку-рюкзак. Патриция повесила ее на крючок из какого-то металла. В следующий момент она подняла глаза, будто только что почувствовала, что мы гадаем на нее. Она нахмурилась.
«Чего и следовало ожидать», - произнес мой отец, и мы вскочили на ноги. Через несколько секунд задняя дверь в доме Патриции распахнулась, и мы услышали яростный лай и рычание собаки, рвущейся к нам из темноты.
«Бежим» - воскликнул я без нужды – папа итак уже бежал впереди меня по двору. Мы в буквальном смысле летели по соседним участкам, мчались вниз по тротуару и чуть не вырвали ручки моей машины.
Как только он захлопнул дверь автомобиля, мы услышали тяжелый глухой удар о металл: собака врезалась в него. Закрытые окна едва заглушали возмущенный лай.
«Богиня», - выдохнул отец, отодвигая волосы с лица, - «Бешеный черт».
Я завел двигатель, планируя совершить разворот на 180º, чтобы не проезжать мимо дома Патриции. Мой отец всматривался в окна.
«Кто это?» - пропыхтел я, чувствуя как адреналин пульсирует в венах. Меня раньше кусала собака, когда я был Сикером, и это невероятно болезненно. «Ротвейлер? Мастифф?»
Мой отец начал издавать смешки – необычный звук, исходящий от него. Словно тряслась жестяная банка с ржавыми гвоздями. «Такса», - сказал он, теперь действительно расхохотавшись. «Длинношерстная такса. Смотри, ты можешь ее увидеть, когда она подпрыгивает к окну».
Я выглянул и увидел маленькую, аккуратную коричневую голову пса, на мгновенье вылетевшую вверх в поле моего зрения, затем снова исчезнувшую внизу. Короткая пауза, а потом моментально опять появилась его маленькая мордочка со зловеще обнаженными зубами, ужасными рычаниями, исходящими из горла. Затем он нырнул, без сомнения, уже накапливая силы для еще одного решительного прыжка.
Почти задыхаясь, я зафыркал от смеха, в то время как медленно и осторожно выезжал с обочины. «О, Богиня, Богиня», - прохрипел я, - «Если бы этот кабель поймал нас, он разорвал бы нас на куски».
«Во всяком случае, ниже колен уж точно», - согласился папа, и мы снова затряслись от смеха.
Завтра мне нужно поговорить с Селией и Робин.
В среду я подскочил от звонка телефона, который я положил около своей кровати. Я схватил его не открывая глаз. "Как всё прошло, любовь моя?" - спросил я Морган.
"Думаю, хорошо," - сказала она. - "Я тебя разбудила?"
«Всё в полном порядке. Я лег немного позже вчера вечером. Однако хочу знать, что случилось».
«Не думаю, что мне снились сны», - сказала она с неопределенностью в голосе. «Не могу ничего вспомнить, и не думаю, что я ходила во сне. Однако чувствую себя отвратительно. Жутко и тревожно, словно увидела что-то ужасное, но выбросила из головы».
"Хммм...Но ты ничего не помнишь?"
«Нет, ничего кроме того, что было до того, как я уснула. Мне просто кажется, что грозовое облако нависло над моей головой. Не понимаю, почему».
"Мы разберёмся с этим," - пообещал я. - "Очень скоро."
«Я знаю», - сказала она изнуренно, - «Мне пора: у Мэри Кей предшкольная тусовка для бодрости духа».
"Хорошо. Позвони мне после школы, и мы встретимся," - сказал я. - "Я хочу тебя видеть."
"Хорошо", сказала она.
После того, как мы поговорили, я лежал в своей кровати ещё некоторое время, волнуячсь за Морган. Я не знаю наверняка, что происходит с её снами, но если это было тем, что этот ублюдок Кэл вернулся и преследует её, я собираюсь его уничтожить. Так или иначе.
«Доброе утро всем», - сказал папа, входя в кухню примерно через час. Недавно его седые волосы были коротко острижены, и чем больше времени проходило, тем более объемными они становились.
«И тебе», - я кивнул.
«Доброе утро, дядя Дэниэль», - сказала Скай, - «Чашечку чая? Я только что заварила».
«Спасибо, девочка», - сказал папа.
«Слушай, пап», - сказал я. «Я договорился о встрече с Селией и Робин – теми двумя ведьмами, о которых тебе рассказывал – в центре города через полчаса. Раз уж теперь ты немного в курсе их проблемы, не желаешь ли поехать?». Я был счастлив снова провести время с отцом, и честно говоря, его спокойная, прозаичная натура могла сделать эту встречу не такой скверной.
"Да, если я свободен," - сказал он, делая свой первый глоток чая. - "Мне нужно проверить свою книгу."
Меня до сих пор ошарашивало, что мой отец становится таким востребованным лектором и учителем. Передо мной навсегда останется образ истощенного отшельника, которым он был, когда я нашел его в Канаде. Казалось будто он видоизменяется на моих глазах.
"Они здесь," сказал я тихо, когда мы вошли в кафе полчаса спустя. Силия и Робин опять заняли угловой столик, но в отличие от прошлого раза, было намного больше народу. Мы оба с отцом заказали травяной чай.
"Привет, Селия, Робин," - вежливо произнёс я, когда мы подошли к их столику. - "Я надеюсь вы не возражаете - это мой отец, Дэниэл Найэл. Я рассказал ему о вашем случае, и думаю, что он может быть полезен для нас. Отец, это - Селия Эванс и Робин Гудэйкр."
Они пожали друг другу руки, а мне было приятно и немного удивительно, что они узнали его имя и выглядели впечатленными: человек, который создал заклинание против темной волны.
"Вчера вечером я и мой отец посетили дом Патриции," - начал я и сказал, что мы нашли пару ядовитых растений, смешанных с травами и овощами. Женщины выглядели заинтересованными.
"Многие растения декаративные," - сказала Селия, видимо ища лазейку.
«Вы правы», - я согласился, - «И, конечно, я принял это в расчет, но то, что меня обеспокоило, - это их расположение. Они росли в клумбах с овощами и травами, прямо рядом со съедобными растениями, которые выглядели похоже. По правде говоря, немногие из них декоративные. Другое дело, ряд рододендронов вдоль парковки – он меня не заинтересовал. Чувствуете разницу?»
Робин неохотно кивнула, а Селия сжала свои руку вокруг стакана и нахмурилась.
«До сих пор не было ни одного признака ее попыток отравить кого бы то ни было», - произнесла она. «Ни одного».
Я сделал глоток чая. "Я знаю, я не утверждаю, что она отравляет кого-либо. Это просто показалось мне интересным."
"Ну, здесь вы на ложном пути ," коротко сказала Силия .
Я выставил руки в успокаивающем жесте. «Слушайте, у меня нет окончательных ответов на эти вопросы. Важно, чтобы я не исключал любые возможности – даже те, которые неприятны или ужасны или которые вы не хотите слышать. Либо я ищу истину либо нет. Договорились?»
Селия сдавила челюсти и медленно разжала кулаки, - «Я хочу сказать, что, на мой взгляд, это крайне маловероятно, чтобы Патриция могла кого-то отравить».
"Правильно. И это очень маловероятно. Но единственное, что мы можем сделать, это посмотреть на картину в целом, а не только на отдельные её части. Вы согласны?"
"Да. Но сценарий, который вы описали, просто несовместим с личностью Патрис."
«Хорошо», - сказал я, - «Я буду счастлив, получив возможность сообщить вам, что ваше доверие абсолютно оправдалось. Надеюсь, что смогу, когда завершу исследование».
"Что мы делаем теперь?" спросила Силия. "Через два дня у нас круг."
«Мне нужно выяснить больше», - сообщил я им. «Мы не сможем ничего сделать, пока не узнаем точно, что происходит. Возможно, что я полностью неправильно понимаю ситуацию. Вероятно, что кто-то или что-то еще вызывает странную усталость после ваших кругов. Однако, если ответственность несет Патриция, если она действительно занимается темной магией… ну, в большинстве случаев таких ведьм передают совету и лишают силы».
«Мы не можем этого допустить», - сказала Селия, и Робин покачала головой. «Абсолютно нет», - согласилась она.
«Должны быть другие варианты», - сказала Селия. «Может быть, наставление или вмешательство или просто удаление ее от источника силы».
"Всегда есть варианты," сказал я мягко. "Но может случиться так, что собственные действия Патрис уменьшат их количество."
Селия и Робин притихли.
Я быстро взглянул на отца, который молчал и наблюдал в течение всей беседы. Он почти незаметно кивнул, и я ощутил неуместную радость.
"Мы должны подумать об этом," сказала Силия.
"Пожалуйста, ничего не делайте, пока мы не свяжемся с вами снова," добавила Робин. Она схватила свой кошелек и встала, Силия тоже поднялась.
«Мы не пытаемся быть скрытными или неопределенными», - заверила меня Селия. «Просто ситуация сложная, и, похоже, становится более сложнее. Однако мы всё обсудим и дадим вам знать, как только сможем. Хорошо?»
Я кивнул. "Я понимаю."
"Удачи," - пробормотала Селия, когда она и Робин прохдили мимо меня к выходу.
"И вам," - сказал я автоматически в ответ.
Мой чай остыл. Вздохнув, я его подогрел быстрым круговым двимжением руки.
«Если она занимается темной магией, наши варианты просто сведутся к одному», - в конце концов констатировал папа.
«Наверное», - согласился я. «Но, возможно, Селия и Робин правы: мы сможем придумать что-нибудь еще. Почему-то я не хочу передавать ее совету, не сейчас. Мы умные, пап. Ты блестящий заклинатель. У меня есть прекрасно отточенные навыки и инстинкты. Несомненно, совместными силами мы способны найти другое решение».
«Ладно, мы не обязаны принимать решение сейчас», - сказал отец, глотнув чая. «Если они захотят, чтобы ты продолжил, мы максимально сосредоточимся на сборе необходимой нам информации».
"Верно."

''Доброй ночи, дорогая'' сказала мама. ''Не ложись спать слишком поздно ''

«Не буду», - сказала я. Она улыбнулась и закрыла за собой дверь. Я сидела в постели, читая главу о Великой Депрессии в своем учебнике по истории – небольшое легкое чтение, чтобы избавить разум от мыслей. Ладно, признаюсь, мне надо было учиться. И правда состояла в том, что я не хотела спать тем вечером. Предыдущей ночью напиток Бетани, насколько я знала, сработал. Однако у меня до сих пор оставалось чувство тревоги с самого утра, будто что-то находится вне поля зрения. Все мои инстинкты говорили, что спать сегодня – это плохая идея.

Было так здорово встретиться с Хантером сегодня днем после школы. Он, Мэри Кей и я заехали в закусочную на главной дороге, где пили молочные коктейли. Это казалось таким нормальным, таким обнадеживающим. Но сейчас я одна, наступило время ложиться спать, и моя семья готовилась ко сну.

Как только я услышала, как дверь в комнату моих родителей закрылась и как Мэри Кей забралась в свою постель, я отложила книгу и достала небольшой «Эликсир Силы» - ежеквартальный журнал современной Викки. Мне нравились его статьи – в этом выпуске были рецепты легких летних напитков и рекомендации по насыщению их магическими свойствами. Особенности летнего садоводства и разные виды рукоделий, такие как вышивание, плетение и прядение.

Когда я выпустила свои сенсоры, то обнаружила всех спящими, видимо, смотревшими нормальные сны. Например, о тесте, к которому забываешь подготовиться, или вроде того, о котором мне недавно рассказала мама: ей приснилось, что она продала идеальный дом за тонну денег и гордо объявила его открытым для новых владельцев, внутри он был абсолютной развалиной. С такого рода снами я бы могла справиться.

Было одиннадцать-пятнадцать. Мои веки стали тяжелее, но я еще не была готова погрузиться в сон. Я на цыпочках спустилась вниз и достала стакан сока из холодильника. Я взяла его в гостиную, где стоял семейный компьютер. На днях папа принес кабельный модем, и теперь мы всегда были на связи и всё такое. Мне это нравилось.

Я вбила в поиске «Магические сны/Викка», и в результате нашла несколько полезных сайтов. Сорок минут спустя глаза словно наполнились песком, яркий свет от монитора в темной комнате вызывал головную боль. Я всё еще не желала засыпать, а если выпить напиток Бетани сейчас, он, конечно, наглухо вырубил бы меня. Я зашла на еще один Викканский сайт и обнаружила упоминание о виде разоблачающего заклинания, чтобы обнаружить того, кто расходует свою энергию на вас: людей, которые много думают о вас, работают на вас либо против вас, людей, испытывающих к вам сильные эмоции. Я пожала плечами. Стоит попробовать. Было не похоже, что я смогу найти что-нибудь еще.

Я распечатала страницу и поднялась в свою комнату. После короткой внутренней борьбы – была ли я готова рискнуть увидеть еще один сон? – я сдалась усталости и разом проглотила вторую половину напитка Бетани. Оставался почти час до того, как отключиться. Наверное, завтра у меня возникнут неприятности в школе, но, ох, пускай. Войдя в комнату, я быстро наложила задерживающее заклинание на дверь, затем достала свои магические принадлежности из встроенного шкафа. Я расставила четыре чаши с элементами и начертила три защитных круга перед тем, как рисовать центральный. Затем я села в нем, скрестив ноги, и зажгла свечу, призывая Богиню и Бога. Также я поблагодарила их за всё хорошее в моей жизни. Я изучала, что выражая благодарность за всё, я, возможно, смогу помочь рассеять часть негатива, который привлекла, сама того не желая.

Страница с заклинанием лежала на полу рядом со мной, и я осторожно прочла слова. Некоторые из них были на гаэльском, написанные с транскрипцией, чтобы их было легче произносить. В нужное время над свечой в воздухе я изобразила руны Ансур, Эол, Дэг и Сигель. После этого, повернувшись лицом к свече, я надавила двумя пальцами каждой руки на свои глаза и попыталась смотреть «внутренним оком», воспринимающим действительность без всякого анализа.

Вскоре я увидела образ Хантера, следом за которым, словно перевернув книжную страницу - Элис и Бетани, беспокоящихся обо мне и пытающихся помочь. Более расплывчатой появилась моя семья, которая любила меня, но, похоже, не сильно тревожилась, что было хорошо. Потом они исчезли, и я увидела неясные очертания тени, огромной и искривленной на стене. Она становилась чуть более отчетливей и темнее, достаточно, чтобы я поняла, что это человек. Я пристально наблюдала и одновременно бормотала слова заклинания. Пока я смотрела, тень как будто начала отодвигаться от стены, становясь трехмерной, словно обретая форму. «Покажись», - выдыхала я. «Покажись».

Как будто на расстоянии чернеющая фигура сжималась, скручивалась и вытягивалась. В конце концов, она приняла форму, которую я смогла узнать: ястреб. Второй ястреб! Онемев, я смотрела, как он улетает прочь, а потом медленно открыла глаза.

Почему же я не смогла рассмотреть, кто это? Был ли это Кэл, как, казалось, думают все? Как он мог это делать? Ведь я чувствовала тогда его ледяную щеку – он действительно умер.

Я закончила круг и спрятала свои магические предметы. Я читала о вере большинства виккан в то, что когда кто-то умирает, его анам отправляется в царство мертвых, как бы в место временного пребывания. В царстве мертвых их жизнь переосмысляется, и затем человек может выбрать вернуться ли ему в наш мир в новом воплощении либо дальше работать над духовным совершенствованием, которое в будущем позволит ему воссоединиться с Богиней как одно целое. Звучит неплохо. Я выросла с каталитической верой в рай, и, естественно, мне до сих пор казалась привлекательной идея об идеальном месте покоя. Однако в Викке мне нравилось наличие шанса вернуться снова и попытаться лучше распорядиться своей жизнью.

В некоторых источниках, которые я нашла, обсуждалась возможность анама фактически задержаться в мире живых без немедленного отправления в царство мертвых. В них предполагалось, что для сохранения энергии и связи анаму требуется сосуд, в который он будет помещен. Это может быть сосуд в буквальном смысле, как металлическая коробка или стеклянная кружка с крышкой, либо, в крайних случаях, это может быть другой человек или даже животное. Например, ястреб.

Как только я подумала об этом, леденящий холод пронзил меня. Ястреб. Была ли какая-то вероятность… о, Богиня, я не могла думать об этом. У меня реально начиналась паранойя. Как сказал Хантер, ястребы были повсюду здесь, везде. Образы ястребов в моих снах, вероятно, олицетворяли собой что-то другое, вроде какой-нибудь обобщенной угрозы. Ладно. Но что если это делал со мной человек? Сны казались такими личными. Это должен был быть кто-то, знающий меня, даже знающий хорошо, либо, по крайне мере, способный выяснить множество личной информации обо мне.

Карьян? Мой кровный отец был лишен магических сил, поэтому это не мог быть он. Но что насчет остальных ведьм Эмиранта? Как мне разузнать это?

Киллиан.

Мне потребовалась минута, чтобы найти самый последний телефонный номер своего сводного брата и вернуться обратно в гостиную. Когда я позвонила, то в ответ получила сообщение об отсутствии связи. Я порылась в записях и набрала еще один его номер, и чудесным образом, когда я звонила, мой сводный брат ответил. На седьмом гудке.

«Морган! Как потрясающе слышать тебя!»

Я не смогла удержаться от улыбки. Со всеми свойственными Киллиану недостатками, я не могла остаться равнодушной к его положительной натуре, любвеобильности, неутолимой жажде веселья. И он, определенно, никому не завидовал: в последний раз я видела его на старом Протестантском кладбище - местном источнике силы. Я схватила там нашего общего отца, и его лишили магических сил. Карьян МакЭван перестал быть невероятно могущественным, харизматичным, влиятельным и злым ведьмаком, став истощенной, бессильной оболочкой. Из-за меня.

''Привет Киллиан'' я сказала. ''Как ты?''

«Супер, сестренка, просто супер. Я как раз на пути… в местный бар, где разливают реально первоклассный фирменный стаут (сорт британского пива). Парни ждут меня».

"Держу пари, что и некоторые девушки, тоже, без сомнения."

Киллиан засмеялся.

''Слушай, Киллиан'' сказала я.''Я не разговаривала с тобой долгое время, и я надеялась ты сможешь рассказать мне некоторые новости о Кьяране.''

«А», - сказал он, и я внезапно представила, как из фужера с шампанским выходят пузырьки. «Наш милый папочка. Ну, сестренка, не буду врать тебе. Он в ужасном состоянии».

Угрызения совести и вины кольнули мое сердце. «Где он?» - мягко спросила я.

«У него что-то вроде домашнего отдыха в Ирландии», - ответил Киллиан. «В Клонакилти, в южной части побережья. Там теплее. Расслабляюще. Мне удалось увидеться с ним две недели назад. Боюсь, он действительно еще ни на шаг не продвинулся в своей реабилитации».

«Мне жаль». Мое горло сжалось, в то время как на меня нахлынули обычные противоречивые эмоции, которые я испытывала к Карьяну. Он убил мою родную маму. Он был одним из лидеров чрезвычайно зловещего темного ковена Эмиранта. Я знала, что он лично являлся причиной убийства некоторых людей, и, фактически, пытался убить меня. Но в виду необъяснимого психического упрямства, тогда я любила и уважала его. Меня нереально тянуло к нему, и что странно, казалось, он искренне заботился обо мне, хотя его любовь к власти, определенно, перевесила любовь ко мне. Что-то во мне гармонировало с ним, и это долго тревожило меня, кроме того, я не могла это побороть. Я беспокоилась о нем. Я не хотела, чтобы он умер. Но у меня не было возможности позволить ему продолжать работать с ужасающими формами темной магии, которую он любил.

«О, Морган», - сказал Киллиан с неожиданной нежностью. «Мне тоже его жаль, но, Богиня, тройной закон действует неуклонно. Это не ты двигала отцом. Ты просто остановила его».

«Спасибо», - я ухитрилась сказать. Узел в моей груди немного развязался. «Кроме того», - продолжил он, - «По сравнению с тем, что делает с ним мама, твое деяние выглядит детской шалостью».

''О, Богиня. Что происходит?''

«Она разводится с ним», - ответил Киллиан, и доля забавы ощущалась в его голосе. «Незаконнорожденный ребенок, тайная работа с тьмой, несколько очень публичных измен, годы скандалов, едва скрываемая ненависть, предательство – ничего из этого не было достаточным для моей мамы, чтобы принять радикальные меры. Однако сейчас, когда у папы силы не больше чем зажечь огонь, она бросает его».

''О, нет'' сказала я. Я была незаконнорожденным ребенком.

"Ну, жаль, конечно, но как аукнетя, так и откликнится", сказал Киллиан легко. Я знала, что он беспокоится о своем отце, но также я слышала в ео голосе много гнева и обиды. Кьяран не был хорошим отцом для нас. А с женой он обращался еще хуже.

"Богиня. А я тут гадала, что случилось с Эмирантом без него?" Я попыталась сделать мой голос не слишком заинтересованным, но по паузе на другом конце провода поняла, что одурачить Киллиана мне не удалось.

«Думаю, в основном, они разбежались как цыплятки с отрубленными головами», - произнес Киллиан, решив ответить мне. «У меня нет достоверных новостей, но по слухам, которые до меня дошли, я понял, что папа натянул свои поводки так сильно, что ни один из них, в действительности, оказался не готов стать лидером. Взять на себя бразды правления должна по-настоящему сильная ведьма, а зная папу, он, вероятно, сделал всё, чтобы такой и в помине не было рядом».

''Ага. Ну и что происходит сейчас?''

«В конце концов, кто-нибудь все-таки объединит их и вступит в должность. Я предвещаю множество соперничеств и предательств», - сказал он с удовольствием. «Какое-то время будет абсолютная мыльная опера».

«Да уж!». Итак, не похоже, чтобы Карьян либо Эмирант действовали сообща и стояли за моими снами. «Ладно. Что ты делаешь на Белтэйн? Какие планы?»

«Я уже получил парочку приглашений. А ты?»

«О, мы празднуем здесь», - ответила я ему. «Еда, напитки, майское дерево, танцы».

«Ух ты, какая великолепная идея! Звучит отлично, и мы сможем наверстать упущенное», - сказал Киллиан.

«Черт!» - подумала я. Я могла себе представить Киллиана, вторгнувшегося на нашу маленькую вечеринку в честь Белтэйна. С Рэйвен и Скай было итак довольно напряженно, но присутствие третьего члена пагубного любовного треугольника будет уже слишком. Либо эта мысль у Киллиана вообще не возникла, либо возникла, но он просто предположил, что это не проблема. Однако я ведь даже не приглашала его!

«Самоубийца», - сказала я, размышляя, как сгладить все это. «Ладно, если наденешь бронь?»

«В таком случае, круто, Морган. Увидимся на Белтэйн. Огромное спасибо, что позвала! Чао!»

Телефон оборвался до того, как я смогла что-нибудь сказать. «Черт возьми!», - подумала я, - «Что за ужасную эмоциональную катастрофу привела я в движение?» Я покачала головой и повесила трубку, а затем разразилась неожиданным хихиканьем. Киллиан был так полон жизни. Я избавилась от стресса, к тому же Киллиан умел веселиться. Казалось, ничего не расстроит его. Это необъяснимо утешало.

Всё ещё улыбаясь, я села в зале на диван, бросив себе на колени подушку. В доме было темно, за исключением света, исходящего от монитора комьютера и маленькой лампы, стоящей на тумбочке. Я чувствовала, что наверху моя семья спала, и я посетовала на то, что в последнее время казалось я всегда была единственной, кто бодрствовал, когда все спали. Я положила голову на спинку дивана, чувствуя, как мои руки и ноги весят тонну, как я стояла на Юпитере. Я закрыла глаза. Конечно, я не могла на самом деле стоять на Юпитере - это было главным образом сделано из...

''Морган. Я ждал тебя.''

Я подпрыгнула. О, Богиня. Это невозможно.

Кэл сидел рядом со мной. Я боролась с различными чувствами; наибольшее беспокойство вызывал тот факт, что я была рада видеть его. Я чувствовала себя ужасно, когда он умер, и что-то во мне не позволяло забыть свою первую любовь. Затем я почувствовала себя утонувшей в страхе и недоверии. Мои мышцы напряглись, и адреналин начал перекачиваться в мою нервную систему. Наконец, меня ударило подавляющее чувство вины, что я была рада видеть Кэла, когда я настолько влюблена в Хантера.

"Здорово видеть тебя" - говорит Кэл, его теплые золотистые глаза исследуют меня. Я ощущаю себя неопределенно, заторможено. Часть меня знает, что делать, как справиться с этой ситуацией, но большинство моих чувств как будто просто замерли в ожидании, что произойдет.

"Я так скучал по тебе, Морган," - сказал он искренне. - "Ты для меня очень особенная. Вместе, ты и я, мы можем делать удивительные вещи."

Борясь со своим онемевшим языком, я ухитряюсь произнести: "Сомневаюсь".

"Нет, нет, это правда". Кэл берет мою руку и встает, потянув меня за собой. Сон ли это и я могу использовать свои защитные от сна навыки? Или это реальность? Я не могу сказать, и кажется так тяжело думать об этом, сконцентрироваться. Кэл идет рядом, и сейчас мы на красивом круглом лугу, усеянном дикими цветами. Моя кожа ощущает солнечное тепло; я слышу успокаивающий пчелиный гул, распространяющийся от цветка к цветку. Дует ветер, свежий и прохладный, и в этот момент всё кажется идеальным. Но когда я смотрю вперед, то вижу Кэла, держащего меня за руку, а не Хантера. Я отступаю и нахмуриваюсь. "Нет", - говорю я.

Кэл оборачивается, озадаченный: "Это почти здесь, еще чуть-чуть. Недалеко. Я приготовил пикник".

Какая-то маленькая часть моего мозга вспоминает мой пикник с Хантером под деревьями, ту любовь, которую я испытывала, как близко была к нему. "Я не хочу идти", - сказала я, мои голые ноги остановились на холодной зеленой траве.

Странно, Кэл не злится и не расстраивается. Сочувственно он подходит ко мне и нежно убирает волосы с моего лица. "Я понимаю", - говорит он, - "Но всё будет хорошо. Это уже почти совсем-совсем рядом".

Необъяснимо, я снова начинаю идти, позволяя ему вести меня через это блаженное место. Неужели это и есть царство мертвых? О, Богиня, я умираю? По какой-то причине эта мысль воспринимается мной настолько забавной, что я смеюсь, чувствуя прохладный ветерок на своем лице. Я не могу умереть - у меня выпускные экзамены через две недели! От этого я смеюсь еще сильнее, а Кэл оборачивается и улыбается мне.

Я смотрю вокруг, всё еще ведомая за руку, как ребенок. Позади меня темная череда деревьев, их листва мягко колышется. Мы идем вниз по легкому склону, и я слышу колеблющийся, журчащий ручеек. Мысль о том, чтобы войти в прохладный поток воды голыми ногами, кажется замечательной, и я иду. Это должно быть близко.

"Здесь", - говорит Кэл. Он останавливается и гордо показывает вперед. Я смотрю туда и не вижу бурлящего ручейка, однако замечаю кровать Кэла. Она стоит прямо передо мной: прекрасная, темная кровать на четырех ножках с москитным пологом. Раньше, когда я впервые увидела ее, я думала, что это самая романтическая кровать, которую я когда-либо видела. В тот же момент в уме возникает вспышка кровати Хантера: его матрац и матрасная пружина на полу в его комнате, его бесподобные простыни, его изношенное одеяло...

Я бы предпочла быть там, на этом настаивал мой разум.

"Я не хочу быть здесь", - отчетливо произношу я, слыша, как слова уносятся ветром.

"Всё в порядке," - говорит успокаивающе Кэл. - "Я бы никогда не заставил делать тебя то, чего ты не хочешь. Я скучал по тебе. Я просто хочу быть с тобой."

Я смотрю на него, его лицо открытое, реальное, и такое же красивое, каким я его помнила. Его лицо было первым, которое разожгло во мне желание, но те первые искры были ничем по сравнению с сильной, насыщенной страстью к Хантеру. Я выдернула свою руку из его.

"Нет", говорю я более громко. "Это не то, что я хочу. Я не хочу быть здесь. Я не могу быть с тобой, Кэл."

Его идеальные брови выгибаются дугой вниз. "Я не понимаю", - говорит он. Он снова берет мою руку и нежно тянет меня вперед. "Ты любишь меня. Ты хочешь быть со мной. Я всегда был единственным, кого ты любила. Я люблю тебя".

"Нет", повторяю я. "Я не знала ничего лучшего тогда. Но теперь я знаю."

Он хмурится, начиная выглядеть более решительным. "Ты никогда не будешь любить кого-нибудь больше чем меня," настаивает он. "Ты знаешь, что мы должны быть вместе."

"Это не правда", - настоятельно возражаю я и снова вырываю руку. Я начинаю отходить назад. Я не знаю, как выбраться отсюда. Смутно я вспоминаю что-то об управляемых снах? Взаимосогласованных сновидениях? Но это не имеет смысла.

Кэл подходит и становится сзади меня, кладя руки на мои плечи. Я чувствую теплоту его прикосновения через мою длинную футболку.."

Длинная футболка? Что я делаю снаружи, одетая в неё? Это то, в чём я сплю...

"Нет!" - кричу я, выворачиваясь из его рук. Затем внезапно мир становится черным. Я моргаю снова и снова, пытаясь сосредоточиться. Где луг? Почему я замерзла? Где я? Шум воды стал громким в моих ушах.

Я взглянула вниз, и мое дыхание застыло. Богиня! Я была на улице, ночью, и стояла на выступе скалы, где Кэл и Хантер сражались, месяцы тому назад! Пальцы ног заледенели, неровная земная поверхность рушилась подо мной. Здесь я бросила атаме в Хантера, здесь я думала, что убила его. Теперь я упаду с того же самого утеса. Как ветряная мельница, я начала балансировать руками, двигаясь медленно, в то время как мой вес начинал скользить вниз со скалы. Мне предстояло падение с двадцати пяти футов (~7,6 метров) на скалы, окруженные ледяным горным стоком.

Я должна была умереть. Кэл привёл меня сюда умирать.

Маленькие комки гальки и грязи освободили пространство под моими ногами, и я услышала почти незаметное падение их вниз с утеса. "Богиня, Богиня, помоги мне" - думала я, холодный пот выступил на моем лбу. Я умру, прямо здесь, прямо сейчас, если только не спасу себя. Я должна спасти себя.

Сдерживая дыхание и взывая ко всем инстинктам выживания, которые у меня были, я сознательно заставила себя расслабить каждый мускул. Мои ноги соскользнули с выступа. Я ощутила, как центр тяжести моего тела стал перемещаться. "Падай", - твердила я себе с закрытыми глазами. "Падай. Твой вес отбросит тебя назад. Просто позволь себе упасть".

Будто здание во время землетрясения, мое тело безвольно скользило вниз, и я тяжело с глухим стуком обрушилась на землю. Каждая косточка в моем теле дрожала от удара. Дыхание со свистом вырвалось из легких, и несколько секунд мой рот бесполезно раскрывался, пытаясь заглотить воздух. Я ощутила свои ноги, свесившиеся с края, и глаза резко открылись. Я перевернулась и стала скрести землю и корни вокруг себя в поисках того, за который можно зацепиться. Держась за корень, я ползла вперед на животе до тех пор, пока не удостоверилась, что нахожусь на устойчивой поверхности. Рядом стояла сосна, и я доползла до нее. Садясь, я спрятала колени под свою просторную футболку. Я вся была в грязи.

Тогда я позволила оставшейся части своего сознания ожить. Я задрожала в тревоге, отчасти из-за весеннего холода поздней ночи и отчасти из-за того, как трудно было вспомнить, когда в последний раз я была так же напугана. Я столкнулась со множеством опасностей в последние несколько месяцев, однако реальность смерти, возможность умереть в отсутствие кого-либо из тех, кого я любила, усилили восприятие того, что в действительности произошло - это было ужасно. Кэл привел меня сюда во сне. Я быстро осмотрелась, выпуская свои сенсоры, однако не обнаружила ничего, кроме нормальной животной жизни в лесу.

Кэл привёл меня сюда чтобы убить.

Внезапно в моем желудке замутило, и я прижалась к своим руками и коленям. Во рту пересохло - на минуту всё замерло, затем снова скрутило, тошнота резко нарастала, когда адреналин покидал вены. Мне нужен Хантер.

Хантер, приди. Пожалуйста помоги. Хантер! Помоги мне!

Он проснулся? Слышал ли он меня? Должна ли я попытаться со Скай или Элис, или Бетани?

Иду.

О, спасибо, Богиня. Теперь я просто должна продержаться, пока Хантер не доберется сюда. Затем я смогу разразиться воплями ужасающей банши (фольклорный персонаж: привидение-плакальщица, чьи завывания под окнами дома предвещают обитателю этого дома смерть) .

Я не могла оценить время: каждая минута длилась словно час - однако в конце концов я услышала звук автомобиля съезжающего по грунтовой дороге к реке. Когда я распознала знакомые очертания машины Хантера и ощутила его присутствие, я так сильно расслабилась, что не могла даже встать и пойти к нему. Вместо этого, без сознания я упала на землю, в то время как он примчался ко мне, обвив меня руками.

Хантер, приди. Пожалуйста помоги. Хантер! Помоги мне! В течении некоторого времени я вообще не понимал кто зовет меня, но потом голос Морган пронзил мой мозг, и я проснулся. В момент я застигнул свои джинсы, всунул ноги в ботинки, и схватил на бегу пиджак.

Дальше, я выбежал наружу, практически прыгая с крыльца. На улице было темно, как в пещере, и я понятия не имел, какое сейчас время. Я посмотрел на луну, которая была близка к горизонту, и предположил, что сейчас недалеко до рассвета.

Внутри машины я завел мотор, и вспомнил сообщение, от куда оно было. Я закрыл глаза и вспомнил. Черт возьми! Скала у реки!

Я ехал на бешеной скорости, практически летел, я не задавался вопросом, почему Морган была там, меня волновало лишь то, что это был ее голос. Я нашел старую, ухабистую дорогу, и без колебаний свернул на нее. Наконец, прямо возле скалы, луч света от моей фары осветил худенькое тело Морган, свернувшееся в одной испачканной майке под деревом. Я выскочил из машины и побежал к ней.

''Богиня, любовь моя, иди сюда'' сказал я, беря ее в свои руки. Я сел на землю и посадил ее на свои колени. Потом укутал ее своим пиджаком и начал растирать ее руки и плечи, чтобы согреть их. Она должно быть замерзла. Какого черта она делала здесь? Ее босые ступни были в грязи, а ноги были в царапинах и влажными. Я знал, что нужно подождать пока она успокоится, прежде чем я получу хоть какие то ответы. В тоже время я старался подавить свою панику и гнев.

''Хантер'' начала она, но ее голос надорвался в рыданиях.

"Тише, тсс, любовь моя. Я здесь. Ты теперь в безопасности. Ты в полной безопасности." Я поглади её по спине, посылая волны успокаивающего комфорта. Наконец она успокоилась и раслаблено прижалась к моему плечу. Я отодвинул её волосы от расплаканного лица, и прижал её к себе ещё ближе.

Когда она заговорила, ее голос был столь тих, что еле расслыщал ее.

''Это был Кэл'' она сказала.

При этом имени во мне зажигался гнев, доходящий до белого каления, им я из-за всех сил пытался заглушить его.

''Что случилось, любимая?''

Она покачала головой – «Я была дома. Я была не уверена, что мне нужно спать, но, в конце концов, я просто измоталась и выпила напиток Бетани – вторую половину. Я спустилась в гостиную и позвонила Киллиану. Я думала, что, возможно, он мог слышать что-нибудь о Карьяне или Эмиранте, и что это могло помочь мне выяснить, что происходит».

Я кивнул.

«Но он сказал, что Карьян разбит, находится в каком-то реабилитационном месте в Ирландии, и что Эмирант развалился на части без него. Так что я поняла, что ни один из них не мог делать это».
«Похоже, ты права», - сказал я, - «Хорошая идея – позвонить Киллиану. И что случилось потом? Что ты помнишь?»

«Всего минутку я посидела… Помню чувство чрезвычайно усталости. А потом подняла глаза, и Кэл оказался там, рядом со мной».

Мой желудок завязался узлом, и я чувствовал, что челюсти сжались.

«Он сказал: «Пойдем», и потом мы шли через луг», - продолжила Морган, - «Мы были на улице, это был день. Я подумала, что, наверное, он наступил, когда я вышла из дома». Она вздрогнула, и ее голос снова стал дрожать. «Мы шли через этот луг, и это было так прекрасно. Кэл говорил мне что-то вроде того, будто знал, что я любила его…». Она повесила голову и плотнее обернула мою куртку вокруг себя.

''Все в порядке, Морган. Это был сон. Ты помнишь, что случилось потом?''

«Он… он хотел, чтобы я присоединилась к нему. Я ответила: «Нет, я не хочу быть здесь». А он сказал, что знал, что я любила его, но я сказала, что нет, больше нет, или что-то типа того. Он стал расстраиваться и пытаться притянуть меня ближе, а я старалась вспомнить о взаимосогласованных снах, однако в моей голове словно ничего не осталось». Она разочарованно покачала головой.

''Все хорошо'' повторил я. ''Ты все сделала правильно.''

Она сделала глубокий, прерывистый вдох и продолжила: «В конечном итоге, думаю, я закричала «нет!» и одернула свою руку, а потом всё погрузилось во тьму, потому что я проснулась, на улице, ночью». Она снова начала плакать, и я всеми силами пытался успокоить ее.

«Затем я поняла, где нахожусь: я стояла на самом краю уступа вот здесь», - она показала, - «На самом краю. Мои ноги почти соскользнули, и я ощущала, что теряю равновесие». Я потерял дар речи. Однажды я сам был на этом краю, и это чудо, что не погиб. Когда это случилось, я сломал два ребра и несколько недель был покрыт огромными синяками. Сейчас вода была ниже, после того как горный снег полностью растаял и ушел. Если бы Морган упала туда, то сейчас я бы искал ее разбитое тело. Казалось, будто только что я получил сильный удар кулаком, и очень медленно я пытался втянуть воздух.

Кэл сделал это.

Несколько раз я моргнул, используя каждую клеточку своего самоконтроля, я не поддался ярости. В тысячи раз хуже была всепоглощающая паника, которую я чувствовал при мысли о том, как близко к смерти была Морган.

''Что произошло потом?'' Я спросил сухим и скрипучим голосом.

«Я почти упала. Я ощущала землю, уходящую из-под ног. Я была так напряжена, я была уверена, что сейчас потеряю равновесие и упаду вперед. В итоге, я совершила успокаивающее заклинание, чтобы расслабить тело, и затем позволила себе упасть назад».

Я сильнее обнял ее, прижимая голову к груди и крепко прижимая со всем облегчением и благодарностью, которые испытывал.

«Уф-ух», - раздался ее голос, и я понял, что чересчур сдавил ее. Мгновенно, я расслабил объятие.

''Прости'' сказал я.

"Это хорошо," - сказала она, делая глубокий вдох. - "Я рада, что ты здесь." - Она посмjтрела на меня своими карими, красными от слёз глазами. Она всё ещё выглядела невероятно красивой с той силой, которую я всегда видел в ней.

Она показала мне легкую улыбку. ''Который сейчас час?''

Я взглянул на линию горизонта: «Похоже, солнце встает».
«Мне нужно ехать домой», - сказала она, глядя на меня широко раскрытыми глазами. «Мои родители проснутся в любой момент!»

Я кивнул.

Я припарковался у соседнего дома южнее от ее, и минутку мы посидели в машине, выпустив наши сенсорные сети.

«Я ничего не улавливаю», - сказал я, - «Ведь сейчас еще только без пяти шесть».

«Я тоже ничего не чувствую», - сказала она, выскальзывая из моей куртки - «Думаю, я рискну. Это один из дней, когда мне не придется спешить, чтобы собраться в школу».

«Скажи им, что забирала газету», - предложил я, указывая на бумагу, лежащую на дорожке перед входом.

Морган издала иронический смешок, взглянув на свою испачканную футболку и ноги, затем быстро поцеловала меня и открыла дверь.

«Морган, это закончится сегодня», - сказал я. «Не важно, чего это будет стоить. Как только Элис проснется, я позвоню ей и Бетани. Приезжай в Практическую Магию сегодня после школы. Мы будем там, и мы не разойдемся до тех пор, пока у нас не появится план».

Она одарила меня болезненной легкой улыбкой, затем побежала по холодной дорожке. На мгновение она остановилась перед входной дверью, после чего осторожно и легко открыла ее. Через несколько секунд ее рука высунулась из-за двери с поднятым вверх большим пальцем. Всё было в порядке. Ее родители скоро будут на ногах, и Мэри Кей тоже проснется. Неохотно я завел двигатель и поехал домой.

Вернувшись домой, я направился прямо в свою комнату. Почти полчаса я просто лежал в своей кровати, глядя в потолок. Морган чуть не погибла из-за Кэла. Я должен был собраться, чтобы работать со свежей головой и сильной волей. В конце концов, я встал и начал пролистывать кипы книг, ища что-нибудь полезное, что могло помочь остановить его. Определенно, что аннам Кэла каким-то образом выжил. Я решил, что ублюдок оказался сильнее, чем я думал. Очевидно, что он просто не мог принять мысль о том, что Морган любила кого-то другого, и что этот другой был мной - его ненавистным сводным братом. Но сейчас он хотел ее так чрезвычайно сильно, что намеревался убить, чтобы быть с ней? Эта мысль была невыносимой.

В семь-тридцать я позвонил Элис и всё ей рассказал. Она была шокирована и тоже поражена, что это произошло, несмотря на снотворное зелье Бетани. Она согласилась, что это слишком серьезно, чтобы откладывать на следующий день, и сказала, что ждет нас в четыре сегодня днем. Я попросил ее позвонить Бетани и сообщить ей о случившемся, и Элис ответила, что сделает это.

Спустившись, я обнаружил Скай на кухне с необычайно расстроенным выражением лица.

«Что случилось?» - спросил я, наливая себе кружку чая.

Она вздохнула и покачала головой. «Я обзвонила нескольких членов Китика, чтобы обсудить Бетэйн», - сказала она. «Я решила, что могу взять организацию праздника на себя. Казалось, все очень обрадовались. Поэтому вчера я начала разрабатывать планы… думая о свежих цветах, овсяных лепешках с медом, о том, где украсить майское дерево».

''Звучит неплохо'' сказал я.

«Ещё бы!», - резко сказала она. «К несчастью, никто не сообщил мне, что кое-кто еще тоже начал работать над планами проведения Белтэйна».

Я нахмурился: «Я не слышал об этом. Кто?»

Скай посмотрела на меня ледяным взглядом: «Рэйвэн».

Я пил чай, выкроив себе время сформулировать ответ. С одной стороны, я так и хотел сказать: «Ну, знаешь что? Морган почти умерла сегодня утром». Но с другой стороны, я знал, как сильно Скай ранил разрыв с Рэйвэн, и она моя двоюродная сестра, которую я любил и не хотел обидеть.

«Дерьмо», - сказал я, не отдавая себе отчета, затем осознал с не малой долей удивления, что перенял это выражение у Морган.

Скай взглянула на меня из-под приподнятых бровей. «Рэйвэн звонила сюда вчера вечером, разъяренная», - она продолжила, - «Я просто не могу как ни в чем не бывало вернуться в город и начать строить с ней планы и тому подобное. Поэтому мы порявкали друг на друга какое-то время, и никто из нас не отступил, а затем мы вступили в «моя-идея-лучше-чем-твоя» состязание».

«Кто победил?»

«Никто», - призналась Скай. «Как ни трудно в это поверить, но, в действительности, у нее возникли одна или две неплохие идеи».

«Хммм. Итак, что теперь?»

Скай искренне вздохнула и вытянула руки над головой, выгибая спину. «Ну, к несчастью, сразу после этого мое серое вещество окончательно забарахлило, и я согласилась встретиться с Рэйвэн лично, чтобы обсудить идеи». Она встряхнула головой, ее волнистые светлые волосы разлетелись. «Не знаю, о чем я думала. Всё, что теперь мне остается делать, так это надеяться, что заболею кишечным гриппом».

Я посмотрел на свою сестру с интересом. Морган была сильной, и Скай тоже была сильной, но по-другому. Морган была сильной как молодое ивовое дерево, способное выстоять в шторм. Скай была сильной как сталь. Ей совсем несвойственно признавать какие-либо слабости. Ее рассказ о том, что она предпочла бы ужасно заболеть, чем увидеться с Рэйвэн, был доказательством, насколько не зажившими до сих пор были ее чувства. Скай могла быть абсолютно безжалостной – всё, что ей требовалось сделать – это позвонить Рэйвэн и всё отменить. Но она и не собиралась. Это очень завораживало, но также немного тревожило. Скай взглянула на меня, пристально смотревшего на нее, и раздражение отразилось на ее лице. «Ой, молчи» - пробормотала она, вставая и унося свои тарелки к раковине. Я подождал, пока она уйдет, перед тем как тихонько застонать.

Позже я нашел своего отца в нашей комнате для проведения кругов, нависшего над старой большой книгой, выглядевшей словно вот-вот развалится на моих глазах.

«Ты рано поднялся, парень», - сказал он, глядя на меня поверх полукруглых очков для чтения, которые стал недавно носить.

Я рассказал ему всё, что произошло этим утром с Морган, а его лицо становилось всё более озадаченным. Мне было сложно сдерживать то, что я говорил о Кэле и о его предположительном участии, но папа не показал реакции, если даже она у него и была.

«Плохие новости, сын», - сказал он, когда я закончил. «Думаешь, Элис с Бетани справятся с этим?»

«Да», - ответил я. «Мы все проводим поиски, и я думаю, совместными усилиями сегодня вечером мы разработаем план».

«Вижу. Я могу чем-то помочь?»

Его голос звучал немного напряженно, и я понял, что не существует способа, при котором он мог бы оставаться объективным по отношению к Кэлу.

«Нет, пап, я так не думаю».

«Что ж, ладно. Ну, только дай знать», - он прервался. «Тем временем, я подумаю о Патриции». Он снял очки и постучал ими по книге: «Здесь есть кое-что любопытное. Говорится о некоторых видах общих ограничивающих заклинаний, которые, похоже, имеют интересные возможности. Конечно, боюсь, по всей вероятности, Патриция закончит тем, что лишится сил».

«Надеюсь, что нет», - сказал я. «Давай просто попробуем быть изобретательными». Я поделился с ним некоторой информацией, которую прочел на днях: несколькими историями о ведьмах, которые случайно стали жертвами заклинаний, наложенных неправильно. Среди них была одна, которая удивила себя лишением собственных сил в январе – исключительно в январе – а после этого в каждом январе всю оставшуюся жизнь. И тому подобное. Другая ведьма потеряла способность работать с любыми животными заклинаниями, но только с животными.

Папа казался заинтригованным, и я пообещал ему показать свои источники.

«Интересный вопрос», - сказал он, надевая очки и снова обращаясь к книге. «Очень интересный».

После школы Мэри Кей встретила меня возле Подводной Лодки, и мы поехали домой. Я чувствовала себя как в тумане, отстраненной, и еле помнила о том, что происходило сегодня. Однако, как бы ужасно мне ни было, окружение сотнями других учащихся казалось не таким уж плохим. Я ощущала безопасность, затерявшись в тесноте и суете во время уроков, ланча, и снова уроков.

«Ку-Ку», - громко сказала Мэри Кей, и моя голова резко повернулась в ее направлении, - «Я говорю, как думаешь, ты сможешь подвезти меня к Алисе позже?»

«Извини», - ответила я. «Я не расслышала. Мм, не думаю, что смогу. Я собираюсь забежать домой на минутку, потом приедет Хантер, и мы уедем. Возможно, Алису сможет кто-нибудь подвезти до нас?»

«Ладно, я спрошу».

Дома я поднялась в ванную и попыталась хоть как-то привести в порядок свой внешний вид. Однако не слишком много я могла сделать. Я стояла перед зеркалом, впадая в депрессию и размышляя, что если бы Хантер ослеп. Я почувствовала, что поднимается Мэри Кей, и вздохнула.

«Да уж, ты совсем не образец здоровья, не так ли?» - сказала она, прислонившись к дверному косяку.

«Нет, похоже, нет», - я развернулась, чтобы уйти, но сестра остановила меня.

«Задержись на минутку». Она тщательно осмотрела свой банный шкафчик, затем взялась за мое лицо твердой хваткой, в то время как легонько накладывала на него мазки, касалась кисточкой, похлопывала и чуть не ослепила меня тушью для ресниц, когда я моргнула.

«Я буду выглядеть как клоун», - сказала я предостерегающе.

«Не будешь», - возразила она. «Смотри».

Я повернулась к зеркалу, и снова моя сестра как-то ухитрилась плодотворно поработать с моим малообещающим сырым материалом. На щеках разместился здоровый румянец, глаза увеличились и стали более выразительными, рот выглядел натурально, а не так, будто я только что пожертвовала большое количество крови. Кроме того, я даже не казалась накрашенной. Я выглядела собой, но собой в очень хороший день.

«Нравится?» - спросила она с явным удовольствием.

«Ты мой кумир», - сказала я, изумленно рассматривая себя. «Здорово».

Мэри Кей усмехнулась, а потом зазвонил телефон, и она пошла отвечать. Я быстро переодела футболку, на которую еще за ланчем разлила диетическую колу, а потом Мэри Кей постучалась в мою дверь. «Тебя», - позвала она, - «Кто-то по имени Ифа или типа того».

Иойф. «Странно», - подумала я, взяв трубку. «Алло?»

«Морган», - произнес знакомый голос Иойф МакНабб. Моментально я представила ее в своем уме: она миниатюрная, ростом, вероятно, не больше пяти футов (152,4 см). Ее глаза теплого светло-карего цвета, волосы наиболее шокирующего естественного красного оттенка, который я когда-либо видела. «Привет, как дела?»

"Хорошо, я полагаю," сказала я осторожно. Я любила и уважалכ Иоайф , но это не означало, что я доверяла ей полностью. Она была одной из старших в совете.

"Морган, у тебя есть минута? Я должна поговорить с тобой кое о чем."

"Гм", сказала я, глядя на часы. Хантер должен был появиться здесь в любую минуту.

«Я разговаривала с некоторыми ведьмами в Дублан Кване, уединенное место, где работают наши наиболее талантливые и умные учителя, в северной Шотландии. Короче говоря, они согласились принять тебя в качестве экспериментального ученика этим летом».

Ее голос звучал невероятно взволнованно.

"Гм!" сказала я.

"Это будет интенсивный восьминедельный курс. Ты должна будешь оплатить только перелет. Все остальное, проживание, питание будет оплачено. Морган, впервые американская ведьма удостоена такого приглашения, особенно такая молодая и неинициированная. Такой шанс выпадает раз в жизни и многие, многие ведьмы могут только мечтать об этом. Будет большой глупостью с твоей стороны не принять его."

«Почему они приняли меня?» - спросила я. Иойф даже не предупредила меня, что отправила заявление.

"Из-за твоей силы", ответила Эйоф просто. "Ведьма вроде тебя появляется раз в несколько поколений. Морган," - добавила она мягко, - "Я действительно считаю, что это могут быть самые важные восемь недель в твоей жизни. Летняя сессия начинается в середине июня и продлится до середины августа. Пожалуйста, скажи мне, что вы приедешь."

Всевозможные мысли замелькали в моей голове. У нас с Бри была традиция ездить на каникулах на пляж на побережье в Джерси. Чтобы побыть вне зоны доступа и насладиться длинными летними вечерами, поедая ледяные мороженые шарики и пересматривая все плаксивые летние фильмы. Это означало бы, что мне не придется работать летом и зарабатывать деньги, от которых я всегда зависела, чтобы увеличить жалкие запасы карманных денег в течение следующего года.

С другой стороны, Хантер собирался провести лето в Англии. Я была даже не в состоянии думать о мучительной разлуке и о том, как сильно я страшусь ее. Если я буду на севере Шотландии, будет намного легче видеться с ним. А идея пребывания в полноценном ведьминском окружении, где каждый поймет меня, и никто не будет относиться ко мне с подозрением, звучала божественно. Я бы так многому научилась.

«Я бы с удовольствием», - в конце концов, сказала я и тут же ощутила облегчение Иойф. «Проблема в том, что я должна получить разрешение родителей. Если бы я ехала туда изучать математику, они сами бы упаковали мои вещи. Но изучать Викку… - вряд ли им это понравится». Мое сердце заныло, как только я это произнесла.

«Понимаю», - сказала Иойф, - «Да. Это может стать проблемой. Как ты думаешь, поможет, если я поговорю с ними?»

Я подумала об этом. Скорее всего, их беседа обернулась бы полной катастрофой. «Дохлый номер. Ладно, давайте я спрошу первой. Я дам вам знать, как только смогу – и я, правда, постараюсь получить их согласие. Я очень, очень хочу поехать».

«Я рада», - сказал Иойф. «Пожалуйста, всеми силами попытайся, и сообщи, если понадобится, чтобы я поговорила с ними. Скоро я перезвоню, чтобы узнать новости, хорошо?»

«Конечно. Спасибо, Иойф. Я очень благодарна». Мы повесили трубки, и я сразу поспешила вниз, потому что чувствовала приближение к дому Хантера.

Он улыбнулся, когда увидел меня, исследуя взглядом признаки во мне страшной, суровой, прошлой ночи. Мы попрощались с Мэри Кей, и я схватила куртку.
«Значит, ужасный стресс прошел?», - сказал он, пока мы шли к его машине. «Выглядишь, словно только что совершила оживляющую прогулку на свежем весеннем воздухе».

Я пожала плечами, радуясь.
«Хантер, ты никогда не поверишь в то, что только что произошло», - начала я, и на пути в Рэд Килл рассказала ему всё об удивительном предложении Иойф.

Хантер становился всё более и более озадаченным, а когда мы припарковались перед Практической Магией, он наклонился ко мне и крепко обнял.
«Морган! Это блестяще! Это как получить Нобелевскую Премию в подростковом возрасте! Богиня, Я так горжусь тобой!» - он смотрел на меня, положив руки мне на плечи, а я как-то смущенно улыбалась. «Ты уже спрашивала родителей?»

«Нет… их нет дома, а Иойф только что звонила. Я спрошу их в ближайшее время, когда дождусь подходящего момента».

"Это был бы удивительный, невероятный опыт," сказал он. "Я надеюсь, что они позволят тебе сделать это."

Мы вышли из автомобиля и направились в магазин. "Мэри К. знает?"

«У меня не было времени говорить ей. Ты приехал сразу после звонка, а она собирается к Алисе. Она согласилась пойти на свадьбу Алисиного отца».

«Отлично. Надеюсь, они сумеют во всем разобраться ».

Элис вышла нам навстречу и взяла меня за обе руки, в то время как молодой любопытный покупатель наблюдал за нами.
«Проходите в другую комнату», - тихо сказала она. «Бетани уже здесь».

Элис принесла еще один стол и дополнительные стулья в дальнюю комнату, где работал Хантер. Из-за того, что в этой комнате была дверь, которая закрывалась, она казалась более уединенной, чем маленькая кухонка, которая отделялась только занавеской.

В очередной раз я пересказала им всё, что помнила из своего сна предыдущей ночью. Я уже начинала забывать детали, и Хантер добавлял то, что я рассказала, когда он только нашел меня.

«На мой взгляд, с учетом слов Кэла, похоже, он просто не может отпустить Морган, не может принять то, что больше не является частью ее жизни», - сказал Хантер, пытаясь не показывать свою злость. «Будто хочет, чтобы она была с ним».

«Это определенно одна из причин», - произнесла Бетани, - «Но я думаю, здесь скрыто что-то большее. Все эти образы огненнокрылых ястребов… это распространенный символ исключительного человека – сгиурс дана».

Я вспомнила, что Карьян называл меня сгиурс даном, но тогда я не знала, что это значит.

"Это я тоже выяснил," сказал Хантер. "Сквирс дан, в основном, означает разрушитель."

Я приподняла брови.

Элис продолжила: «Исследование, которое я провела за последние несколько дней, выявило некоторые любопытные факты. Во-первых, идея о существовании сгиурс дан, кажется, принадлежит исключительно Вудбейнам. Грубый перевод значения слов звучит как «меч судьбы». Однако исходя из тех упоминаний о нем, которые я нашла, больше всего он похож на индийского Бога Шиву (создателя очистительного разрушения), некто, кто уничтожает либо начисто стирает что-либо, но одновременно очищает дорогу новым началам».

«И я одна из них?» - спросила я, мой голос почти превратился в писк.

Элис взглянула на меня и сделала глубокий вдох.
«Возможно», - сказала она, - «Я не вижу причин Карьяну обманывать на этот счет. В истории Вудбейнов сгиурс даны упоминаются каждые несколько поколений. Это почти всегда женщины, и, как правило, признанные таковыми посмертно, из-за которых ход истории Вудбейнов изменяется».
«Это может быть совпадением», - предположил Хантер, - «Живет себе чрезвычайно харизматичная и могущественная ведьма, а потом постфактум вудбейны наделяют ее отличительной чертой, идентифицирующей ее как сгиурс дан».

«Что не объясняет, почему Морган должна называться одной из них», - сказала Бетани.

«На самом деле, я не могу найти никакой связи с Морган», - призналась Элис. «Последний сгиурс дан замечен в 1902 году, и в одном источнике я нашла утверждение, что этот человек очистил путь для создания Эмиранта».

"Отлично", пробормотала я, чувствуя, как начинает болеть голова.

«А до него существовал еще один сгиурс дан примерно в 1820 годы», - продолжила Элис, - «По всей видимости, сгиурсы даны могут быть как светлыми, так и темными, без определенного стереотипа». Она внезапно улыбнулась: «Мы надеемся, что ты светлая».

Я изобразила благодарное лицо. "И как это касается меня ?"

«Мы не знаем», - призналась Элис. «Только так, что тебе снятся сны с образами ястреба с крыльями из огня. Вся информация, которую мы смогли найти, говорит о том, что эти образы связаны со сгиурс даном».

«В любом случае, абсолютно ясно то, что они, определенно, атакуют Морган и становятся всё опаснее. В настоящее время они представляют угрозу жизни и должны быть остановлены», - сказал Хантер.

"Я согласна," сказала Бетани.

«У нас есть план», - сказала Элис, удивляя меня. Она переглянулась с Бетани, - «Мы работали над ним допоздна этой ночью, и, на наш взгляд, сегодня мы закончили… почти. Сны становятся более реалистичными, более цельными. Мне кажется, и Бетани тоже, что за ними стоит какое-то существо, возможно, Кэл Блэр, хотя мы не совсем уверены. Моя теория заключается в том, что как сны становятся более цельными, так и это существо, либо этот анам. Сны движутся к своей кульминации: смерти Морган. Этот «некто», за отсутствием лучшего слова, получает то, что должно подпитывать его силу, усиливать его приемы, которыми он воздействует на Морган».

«Ведьма, которая не настолько сильна, как Морган, вероятно, не смогла бы продвинуться так далеко», - добавила Бетани.

"Каков Ваш план?" Хантер спросил.

«Магическая ловушка», - произнесла Элис. «Наша идея состоит в том, что в то время как это существо становится более цельным, оно также становится более уязвимым, чтобы попасться. Если Морган больше не будет пить снотворного зелья и позволит себе уснуть, думаю, что этот «некто»…»

«Кэл», - вставил Хантер.

«…расценит это как шанс совершить окончательную атаку. Мы трое будем наблюдать, спрятавшись с помощью магии. Если Морган пойдет во сне, то мы последуем за ней. Если существо покажется, мы поймаем его».

«Как вы поймаете анам?» - спросила я.

«Трое из нас объединят силы и задержат его с помощью связующего заклинания», - объяснила Бетани. «Мы приспособим заклинание к нематериальным созданиям, однако, по-моему, нам втроем следует быть готовыми сдерживать что угодно».

«В этот момент мы заманим его…»

"Кэла", сказал Хантер.

«…в кусок коричневой яшмы, используя заклинание, которое я подобрала исходя из того, что прочитала», - продолжила Элис, игнорируя перебивания Хантера. «Затем, после того как мы допросим анам, кристалл может быть уничтожен любым из множества способов».

Я обдумала всё это. Мне совсем не понравилась идея спать без зелья, однако при мысли о том, что три ведьмы, которым я так безоглядно доверяла, могут быть правы, она казалась более выполнимой.

"Хорошо", сказала я твердо, наклоняясь вперед. "Я готова. Давайте сделаем это сегодня вечером. Я ценю работу, которую вы проделали,"

«Мы счастливы помочь» - заверила меня Элис. «Теперь… нам нужно несколько часов, чтобы приготовиться и занять позиции. Морган, думаю, тебе прямо сейчас следует съездить домой, легко поужинать, затем вернуться ко мне домой около восьми. Проблем со школой не возникнет?»

Я задумалась, а потом покачала головой. "Я скажу родителям, что сплю у Бри. Они обычно не возражают."

"Тогда хорошо. Хантер и Бетани, сможете остаться здесь, чтобы мы повторили все снова?"

"Я подброшу Морган домой и сразу же вернусь", сказал Хантер. Они согласились, и пока Хантер вез меня домой, я впервые за день почувствовала себя уверенней.

Я возвращался в "Практическую магию", когда Селия позвонила мне на мобильный. "Мы только что узнали, что Патриция попросила перенести наш пятничный круг на сегодняшний вечер. это из-за Джошуа, который завтра проходит обследование"

" Почему она не попросит кого-нибудь провести круг вместо себя?" - спросил я многозначительно.

"Она не любит заместителей," по ее язвительному тону, я понял, что она обратила на это внимание. " Вы сможете прийти? Это будет хорошей возможностью познакомиться с нашим кругом"

Я взглянул на часы и вспомнил, что мои магические принадлежности лежат в рюкзаке в багажнике моей машины. "Я сейчас немного занят", я сказал, "но позвольте я кое-что уточню и перезвоню вам"

Я поговорил с Элис и она согласилась, что я должен пойти, если успею вернуться до восьми часов. Мы должны были еще раз обсудить план по поводу Морган.

"Отлично. Если получится, я буду раньше". Я перезвонил Селии, - "Еду к вам". И она сказала мне куда ехать.
Как правило ковены встречались у кого-то дома или на природе. Было немного необычно переходить из дома в дом, как это делал Китик. Уиллоубрук тоже был не совсем обычным - они арендовали помещение.

В Торнтоне я припарковался примерно за три квартала от адреса, который указала мне Селия. Они начинали свой круг рано: в пять. Я надел рюкзак и пошел по направлению к небольшому трехэтажному зданию, верхний этаж которого и арендовал Виллоубрук. Я запоминал аллеи, маршруты эвакуации, здания, которые были соединены и где именно, улицы, проходящие между ними, и примерно таким макаром около без пятнадцати пять я оказался с задней стороны здания Виллоубрука. Огненно ржавая пожарная лестница находилась в двух футах (60,5 см) над моей головой. Я оценил ее местоположение, наложил на себя заклятие невидимости и с усилием запрыгнул, схватившись за нижнюю перекладину, затем быстро забросил вторую руку на следующую и так продвигался шаг за шагом, пока моя права нога не ступила на нижнюю ступеньку.

Этажом выше лестница была прикреплена к небольшому ржаво-металлическому балкону, выступающему вперед перед двумя окнами. На третий этаж вела другая лестница, а за ней на крышу шла пожарная. Я выпустил свои сенсоры, после чего прокрался ближе к двум окнам, мимо которых должен был пройти. Они вели в коридор с несколькими служащими, начинающими расходиться к концу дня. Как можно быстрее я прокрался по второй лестнице. Затем через воздух шагнул к пожарной, и, вуаля, я был на крыше.

Я чувствовал себя как в старые-добрые времена… по случайному стечению обстоятельств я был одет во всё темно-серое, что полезно для конспирации, я окружил себя самыми сильными маскирующими заклинаниями, которые знал. Никто не заметит моего присутствия. Я бродил по территории крыши до тех пор, пока не ощутил себя прямо над комнатами Виллоубрука. Робин рассказывала мне, что они состоят из одной комнаты-библиотеки, крохотной кухни, одной комнаты-склада и комнаты побольше - для проведения кругов.

В моем рюкзаке находилось полное снаряжение Сикера: некоторые магические предметы, а также несколько полезных мелочей - шпионских принадлежностей, заказанных мною по почте. Моментально я открыл маленький в форме мыльницы контейнер и вытащил перископ. Он был сильно похож на тот, что Скай смастерила из картона для шпионажа, когда мы были маленькими, только этот был настоящим и зачарованным.

Медленно я опускал его вниз по стене здания, радуясь, что окна их комнаты для проведения кругов, в большинстве своем, выходили назад, а не вперед, на улицу. Я произнес небольшое расширяющее обзор заклинание, когда перископ оказался на нужной высоте, чтобы полностью видеть, куда он движется.

Как только прибор оказался примерно на полдюйма (1,3 см) ниже верхней границы одного из окон, я остановился и приставил глаз к окуляру. Комната была выкрашена в глубокий насыщенный фиолетовый. Темно-красные занавески висели со всех сторон влекущего алтаря, по периметру которого стояли свечи, ладан, и серебряные чаши, наполненные свежими сезонными цветами. Внизу по бокам алтаря висела расшитая ткань, и я различил сигилы, посвященные Богине и Богу. Ничто не выглядело надменным, пристрастным, богатым либо высокомерным. Не было никаких очевидных признаков темной магии. Обычная комната для проведения кругов, в которой было комфортно.

Вращая перископ, я смог насчитать, по крайней мере, семь женщин (включая Селию и Робин) и двое мужчин. Я знал, что всего в ковен входило семнадцать ведьм, но предположил, что некоторые из них не смогли явиться в этот выбившийся из обычного расписания раз по уведомлению за такое короткое время. Минутой позже вошла женщина, одетая в ярко желтую мантию: Патриция. Она улыбнулась и поприветствовала каждого, и хотя я с силой выбросил свои сенсоры, я не мог уловить ничего, похожего на страх или недоверие или злость. Несомненно, прежде всего, они являлись кровными ведьмами и умели прятать свои чувства легче, чем большинство людей. Но я ощутил искреннюю теплоту, любовь и заботу, как по отношению к Патриции, так и исходящие от нее.

Ровно в пять Патриция призвала Богиню и Бога и с улыбкой, элегантностью и искренним отношением к ритуалу, посвятила круг четырем элементам. Десять присутствующих членов соединили руки и начали традиционные напевания: чтобы увеличить силу, объединить их энергию, отдать должное весне, поблагодарить Богиню. Каждая фраза имела множество значений, и я едва различал их. Члены ковена подняли сцепленные руки над головами и начали двигаться по часовой стрелке по всему периметру большого помещения. По манере их пения я понял, что большинство из них были вместе в течение долгого времени, лет, и отлично знали привычные этапы церемонии и друг друга.

Мой нос поморщился. Здание было старое, и солнце весеннего дня высвободило некоторые резкие запахи использованной в давние времена смолы, чтобы запечатать трещины на этой самой площадке. Мои колени почти заныли, и я сменил позицию. На протяжении всей своей работы я хотел пить и со злостью понял, что забыл бутылку с водой в машине. Проклятье.

Я пристально наблюдал за Патрицией: привлекательной для своего возраста женщиной. Теперь я рассмотрел то, что не удалось нам с папой, когда мы гадали. Волосы спокойного коричневого цвета со светлыми прядями и темно-синие глаза. Энергичная и интеллигентная, но также усталая и напряженная.

Насколько я мог судить, следующие полчаса круг проходил абсолютно нормально. Когда пение закончилось, многие члены ковена делились историями о своей жизни, просили помощи с решением определенной проблемы, задавали вопросы в надежде, что другие смогут на них ответить. Я не заметил какой-либо недосказанности либо недоверия. Странно. Патриция реально излучала тепло - заботливая, благородная женщина, как описывали ее Селия и Робин. Однако они не могли отрицать своего беспокойства.

Затем снова десять ведьм взялись за руки и пошли по часовой стрелке, начиная завершающую песнь силы – ту, что должна была оставить ощущение энергии и мира на следующие пару дней. Сначала запела Патриция, а потом один за другим к ней присоединились остальные. Их сопрано, альты, теноры и басы колебались вместе как звук ткацкого станка. Мой взгляд уловил крошечную долю сомнения, отразившегося на лицах Селии, Робин и, возможно, еще двух или трех ведьм, однако никто из них не отказался принять участие. Каждый присоединился, и, словно отлично отрепетированный хор, их голоса плавно слились вместе, выражая прекрасное наслаждение магией.

Это смущало. Сразу я не понял, что именно озадачило Селию и Робин, однако я доверял их инстинктам и ощущениям. Был ли это один из тех вечеров, когда Патриция собиралась приступить к чему-то, что заставляло их нервничать?

Стоп. Я нахмурился и повернул свой компактный перископ так, чтобы еще раз увидеть полный круг. Новая нотка тонкой нитью скрытого подтекста вплелась в песню, закружилась, замелькала и отделилась от других голосов. Мгновенно я установил, что этот манящий, достигший наивысшей точки, голос принадлежит Патриции - и тут же мои глаза полезли на лоб, как только до меня дошло, что песнь Патриции является одной из основных форм гипнотического заклинания. Когда она пела, ее темно-синие глаза, казалось, чуть больше, чем требуется, сфокусированы на членах ковена. После следующих двух минут глаза остальных ведьм постепенно стали стекленеть. Все они, включая Селию и Робин, улыбались, спокойно двигались, шагая по кругу, продолжая петь в цикличном ритме, зачастую способствовавшем привлечению наибольшего количества энергии.

Патриция даже не пыталась сейчас сделать вид, что тоже напевает песнь силы. Она держала руки соединенными с двумя членами ковена и продолжала двигаться по кругу, но она не пела, и ее глаза были ясными и внимательными. Вокруг ее рта от напряжения выступили морщинки, а лицо стало более сосредоточенным, чем ранее. В следующий момент я увидел, что ее губы двигаются, произнося заклинание. Как можно сильнее я выбросил свои сенсоры, чтобы выяснить, что именно она говорила.

О, Богиня! Мой рот открылся, и я задержал дыхание, настраивая перископ на Патрицию, меняя масштаб, чтобы видеть ее ближе. Я не ошибся. Патриция накладывала заклинание на ковен - заклинание, которое должно было собрать всю энергию, которую они сейчас наращивали, и перенаправить ее на Патрицию, чтобы она смогла вобрать ее в себя. Мало того, те фразы, которые она произносила, свидетельствовали о том, что предполагалось собрать не только возросшую здесь и сейчас энергию, но также любую энергию, которую можно поглотить от каждого здесь присутствующего без слишком большого воздействия.

Темная магия. Если бы Патриция заболела и попросила бы членов ковена направить на нее энергию, чтобы помочь исцелиться, то это было бы нормально. В действительности, люди постоянно так и делают. Но сейчас это был намеренный захват у живого существа того, что им не предложено, без его разрешения. Загипнотизировать целый ковен и поглотить его энергию - абсолютно неправильно, и любая инициированная ведьма знает об этом.

После нескольких минут Патриция снова вклинила свой голос в песнь силы, и на последнем этапе я услышал целую вереницу заклинаний: забывчивости, доверия, безопасности. Затем голоса достигли своего пика. Я быстро посмотрел вверх и обнаружил, что солнце вот-вот опустится за линию горизонта, поэтому, как только я сел, существенно стемнело. От нахождения в согнутом состоянии в течение двух часов мои ноги совершенно занемели.

Мой глаз вернулся к перископу, когда прозвучала последняя нота, я наблюдал. Мгновенно все ведьмы опустились на пол, подгибая руки и ноги, словно для опоры. Это было необычно. Я не видел, чтобы в каком-нибудь ковене происходило подобное. Я взглянул на Патрицию: она съежилась, плечи содрогались, голова болталась. Я предположил, что она приняла так много излишней энергии, что почувствовала себя больной, и ей требовалось время для освоения. По меньшей мере, четверо из ведьм на полу, казалось, прислонялись к остальным, чтобы в случае падения иметь поддержку. Робин тоже сидела на четвереньках, ее плечи ссутулились, словно она была больна.

Я покачал головой. Заполучать энергию, взятую против воли – ужасный поступок. Неудивительно, что Селия и Робин вынудили себя побороть их преданность и доверие Патриции в поисках помощи. Патриция зашла слишком далеко.

Медленно народ стал осматриваться, кто-то садился, скрестив ноги, кто-то, шатаясь, пытался встать. Две женщины неуверенно прошли в кухню и через несколько минут вышли с фруктами, фруктовым соком, чаем и пирогом. Они поставили всё это на пол, и остальные буквально подползли к ним, помогая друг другу передавать еду. Это было ужасно. Фактически каждый ковен приступает к закускам после кругов: что-то в сотворении магии понижает сахар в крови – однако от вида этих инициированных ведьм на полу, слишком слабых, чтобы подняться, мой желудок переворачивался. И всё-таки, продукты помогли. После еды и отдыха ведьмы начали вставать, робко улыбаясь друг другу, словно шокированные тем, что вынуждены уходить такими ослабленными после круга. Патриция поднялась последней, и я заметил, что Селия с Робин наблюдали за ней.

Когда она встала, я рассмотрел ее лицо: она чрезвычайно изменилась после круга, но совсем по-другому, чем ее ковен. Она выглядела отлично, будто только что проспала шестнадцать часов. Светилась здоровьем и энергией, в то время как остальные до сих пор немного пошатывались и подтормаживали.

Я увидел достаточно. Я снова сел, сложил перископ и уже помещал его в коробку, как вдруг ощутил покалывание на шее сзади.

«Что ты здесь делаешь?» - потребовал мужской голос.

Я оглянулся и беззаботно кивнул. Он, очевидно, сторож.
«Кабельщик», - ответил я с американским акцентом, похлопывая свою маленькую коробочку. Я быстро осмотрелся, и, слава Богине, прямо возле моих ног действительно проходил кабель. Я вынул пару проволок и в профессиональной манере приложил их к кабелю. «Экстренный вызов. Он, конечно, гораздо важнее, чем дать парню доесть ужин, так?» Уходи. Всё хорошо. Кто-то на втором этаже кричал о протекающей раковине.

"О", сказал человек. "Хорошо. Захлопните люк, когда будете уходить."

«Обязательно», - сказал я, не поднимая глаз. Как только он закрыл дверь люка, я сложил все свои вещи в компактный рюкзак и быстро слез вниз по лестнице к пожарному выходу. Через несколько секунд я живо шел к своему автомобилю. По соседству было тихо, наступали сумерки.

Правда в том, что я не знал, что мне делать. Если бы я все еще был Сиккером, я бы предложил лишить Патрицию ее силы. Но я не был больше Сиккером и я обещал Селии и Робин найти менее радикальный способ остановить Патрицию. Без сомнения то, что сделала Патриция, было недопустимо. Но Селия и Робин казались такими уверенными, что Патриция в глубине души была хорошим человеком. Кем-то вынужденным поступать подобным образом из-за трудной ситуации.

Я должен найти другой выход.

Я подождал, когда машина Патриции проедет мимо. Когда мы поровнялись, я увидел, что Робин была с ней. Возможно Патриция просто собиралась подвести ее домой. Но я почувствовал что-то неладное. Через минуту я выехал и последовал за ней, сохраняя между нами дистанцию.

Я ехал за Патрицией по направлению к государственному парку, неподалеку от которого находился Хайгетский лес. Я замедлился так, чтобы быть уверенным, что Патриция не почувствует моего присутствия, затем последовал за ней на парковку. Там было, может, двенадцать других машин, люди катались верхом, гуляли собаки, но нигде я не обнаружил спортивного автомобиля Патриции. Я припарковался и вышел. Прогуливаясь мимо каждой машины, я совершал в уме разоблачающие заклинания, чтобы, если Патриция наложила какой-нибудь магический камуфляж на свою, я бы смог ее заметить. Однако, несмотря на то, что я дважды всё обошел, я не нашел следов ни Патриции, ни Робин, ни автомобиля.

Этого не может быть… я въехал в парк точно за ней, прямо в главные ворота, проклятье! Неужели здесь есть еще один поворот?

Я рванул обратно в свою машину и завел двигатель. «Вперед, малыш Найэлль», - думал я, в то время как вырулил на 180 градусов и снова направился к въезду на парковку. В этот раз я ехал медленно, и там, действительно, был еще один поворот. А от него исходили две дополнительные ветки. На выдохе я выругался. Я напрасно потратил время, которое не мог себе позволить. Несмотря на выпущенные сенсоры, я не смог обнаружить признаков Патриции и поэтому должен был осмотреть оба поворота лично. Естественно, на первой парковке, которую я проверил, ее не оказалось - это было бы слишком легко. Я снова отъехал обратно по дороге и проверил правый поворот. В этот раз, среди небольшого количества других автомобилей, я увидел спортивный.

Я выпрыгнул из машины и, порывшись в рюкзаке, схватил набор предметов, которые могли понадобиться. Огромными шагами я быстро метнулся ко входу в парк, выбросив свои сенсоры в поисках Патриции, но ничего не обнаружив. Неудивительно. Я поискал Робин, рассчитывая на то, что, возможно, Патриция могла не догадаться скрыть ее следы. На этот раз я кое-что обнаружил и вошел в парк, следуя на юг по одному из сохранившихся следов.

Хотя темнело всё стремительнее, я сразу понял, что Робин сошла с тропинки и отправилась по пересеченной местности. Если бы я не был вынужден метаться так долго между поворотами, я мог бы видеть их прямо перед собой. Но раз уж так вышло, я положился на свои сенсоры и осознал, что, на самом деле, чем дальше углубляюсь в лес, тем больше следов магии нахожу. Конечно, я ожидал запутывающих и дезориентирующих заклинаний или им подобных, однако уже самих образов этих заклинаний, мест их наложения, воздуха, который они покрывали, было достаточно для меня, чтобы просчитать место нахождения их источника. Более опытная ведьма или ведьма в меньшей суматохе гораздо лучше проделали бы работу по сокрытию своего пути.

Кроме легких уколов магии, я также ощутил признаки того, что недавно здесь проходили один или два человека. И они не позаботились о том, чтобы не оставить следов по всей растительности. Здесь треснула веточка, там содран лишайник. Крайне неуклюже. Мгновенно я осознал вероятность того, что это ложные знаки, созданные, чтобы сбить меня с пути. Однако я не чувствовал, что это так. Всё это казалось как-то непрофессионально.

Здесь в защищенной части леса почти совсем не было света, и растительность была гуще. Снова я почувствовал дезориентирующие заклинания. Они ощущались как китайский шелк, когда я проходил прямо сквозь них. Хорошо, что Патриция не использовала те же заклинания, что мой папа в Канаде: когда всё в тебе бешено кричит, что ты умрешь ужасной, мучительной смертью, если сделаешь еще один шаг. Хотя тогда я тоже ухитрился пройти сквозь них.

Где-то через минуту я остановился и сосредоточился на признаках энергии Робин. Я ни разу не имел прямого контакта с Патрицией, поэтому ее я бы не узнал, однако энергию Робин я действительно уловил, на этот раз чуть сильнее. Я развернулся примерно на десять градусов к северу и сконцентрировался еще раз, перешагивая через упавшие деревья, продираясь сквозь толщу подлеска, обвитого листвой и тонкими ветвями, торчащими в лицо.

Вскоре на меня нахлынули беспокойные чувства: разочарования, страха, потерянности. Опять заклинания. На самом деле, даже поражало, что Патриции хватило времени наложить их, учитывая предполагаемое отсутствие у нее большого опыта работы с темной магией… плюс тот факт, что я был лишь в нескольких минутах позади нее. Все заклинания требовали времени. Если только Патриция не сотворила их заранее, но я не думал, что это так. Я твердил себе, что эти чувства не настоящие, что мой разум знает правду, и просто шел напролом, не взирая ни на что. Это был единственный способ, чтобы прорваться.

Хотя ранний вечерний воздух был прохладным, холодный пот выступил под футболкой на моей спине. Воздух был несвежим и спёртым, затрудняющим дыхание. Заклинания Патриции неизменно становились всё более раздражающими, вызывая во мне тревогу. Я заморозил все эти эмоции. Эмоции, основанные исключительно на магии. Поняв, что нахожусь уже близко, я бесшумно остановился. Медленно шаг за шагом я двинулся вперед так тихо, как только мог. Я пригнулся под небольшим навесом влажной листвы так, чтобы не создавать шума. Чуть отведя вниз ветку кустарника, я смог разглядеть пространство примерно на пятнадцать футов (4,5 м) перед собой – очень маленький пятачок земли без деревьев и кустов.

Робин была прислонена к молодому платану, выглядя безжизненной. Ее голова неловко свисала в одну сторону, пряди неукротимых темно-рыжих волос спадали , цепяясь за лицо . Глаза были простыми разрезами без всякого выражения. Черт возьми!

Патриция стояла в нескольких шагах от Робин, одетая в свою желтую мантию. Я обновил наложенные ранее маскирующие заклинания, и стало ясно, что она понятия не имела о моем присутствии. Наклонившись, она начала рисовать над головой Робин сигилы и руны в воздухе. В ее левой руке находилась книга, выглядевшая чрезвычайно старой с коричневыми осыпающимися страницами. Я понял, что Патриция плакала, продолжая накладывать заклинание.

Я сильнее прислушался и расслышал, как Патриция говорит: «Мне жаль, Мне так жаль, Робин. Я не хочу делать это, но я должна. Я не знаю другого способа. Пожалуйста, прости меня. Богиня, прости меня». Рыдания искажали ее слова. Это было самое странное зрелище, которое я когда-либо видел, и оно о чем-то говорило. Я никогда не сталкивался с тем, чтобы кто-то работал с темной магией, нанося вред другому человеку, одновременно испытывая сожаления об этом.

По форме заклинания я понял, что Патриция всё еще работает над ограничениями. По форме ограничений стало очевидно, что это заклинание создано, чтобы вытянуть жизненную энергию Робин в крайне сильной степени – настолько сильной, что я сомневался, сможет ли Робин выжить. Наверное, невероятно сильная ведьма смогла бы, но не Робин.

Потребовалось секунд пятнадцать, чтобы придумать план, и я выбрал свой старый любимый метод: эффект неожиданности. Без предупреждения я выпрыгнул из кустов, устремившись по направлению к Патриции, с брэйфом - магической цепью - в руке. Она повернулась, оторопела, но мгновенно метнула в меня шар ведьминского огня. Я уклонился, и он лишь скользнул мимо моей руки, вызвав колющее, щекочущее ощущение, как от электрического шока. Затем Патриция развернулась и бросилась наутек сквозь деревья, двигаясь удивительно быстро. Но я оказался выше, проворнее и беспощаднее. Когда я нагнал ее, она швырнула в меня еще одним заклинанием, но у нее просто не было достаточно сил, чтобы остановить меня. Через несколько секунд я схватил ее, пришпандорив к земле, надавливая коленом на грудь, и связал ее запястья брэйфом. Раньше, когда мне доводилось аналогичным образом выступать против темной ведьмы – это была битва не на жизнь, а на смерть. Поймать Патрицию было сравнительно легко.

Лицо Патриции застыло от страха и поражения, ее темно-синие глаза стали дикими, радужные оболочки побелели. С интересом я заметил, что, в действительности, цепь не жгла ее – хороший знак. Чем более порочна душа, тем сильнее ранит зачарованный брэйф.

"Сикер?" - она прошептала, пытаясь вдохнуть.

«Не совсем», - ответил я, подняв ее на ноги. Патриция мгновенно пошатнулась, падая рядом со мной, и я подхватил ее резким осторожным движением. Тем не менее, она согнулась пополам от рыданий, поднеся связанные запястья к своему лицу.

«О, Богиня, мне так жаль! Отведите меня к Робин. С ней всё хорошо? Проверьте, что она в порядке!» Сильные, глубокие рыдания сотрясали ее тело, и я вынужден был помочь ей вернуться на поляну.

Когда мы туда добрались, Патриция, спотыкаясь, зашагала к Робин. Она рухнула на колени и протянула связанные запястья ко мне. «Развяжите лишь на одну минуту: пока я сниму связующее заклинание с Робин. Прошу!»

Я прищурился, раздумывая. Потом опустился на колени и произнес заклинание, открывшее замок на брэйфе. Серебряная цепь упала в мою ладонь, а Патриция моментально взяла Робин за руку и прошептала заклинание, которое я узнал. Робин моргнула и застонала, начиная шевелиться. Патриция потянулась было помочь ей, но затем осознала, как неуместно и неприятно это будет. Она отстранилась и, как ребенок, поползла ко мне и протянула руки. Я снова надел на нее брэйф, после чего она легла на бок, издавая мучительные скорбные вопли, пропитывая воздух раскаянием.

Я опустился на колени перед Робин и заметил, что она оглядывается по сторонам. Я мягко заговорил с ней, объясняя, что произошло и проверяя ее зрачки, пульс, дыхание. Она выглядела более-менее как обычно, хотя была расстроена и пыталась не плакать. Она перевела взгляд от меня к Патриции, и ее лицо искривилось от боли. Потом, что поразительно, она поднялась, подошла к Патриции и похлопала ее по плечу. От стыда Патриция спряталась лицом в землю, приставив к нему кулаки.

Это длилось до тех пор, пока горечь Патриции не отступила достаточно, чтобы она могла относительно прийти в себя. Я сидел в стороне примерно в десяти шагах, прислонившись к дереву, чтобы не мешать. Если бы я был Сикером, то был бы вынужден делать кучу всяких дел. Но сейчас я был свободен, чтобы позволить вещам происходить самим по себе, по крайне мере, какое-то время.

В конце концов, Патриция заморгала и осмотрелась в поисках Робин.

"О, Робин!" - она сказала, новые слезы потекли. "О, мне так жаль! Ты в порядке? Ты в порядке?"

"Я в порядке", - сказала Робин.

«Нет прощения тому, что я натворила», - сказала Патриция. Она снова легла на бок, свернулась калачиком, глядя прямо перед собой. «Я заслуживаю того, чтобы меня лишили магических сил». Она крепко зажмурилась от нового наплыва боли.
«Зачем всё это?» - спросила Робин в более твердой манере, чем ранее разговаривала со мной.

«Джошуа», - сказала Патриция, пытаясь не заплакать. «Ему не становится лучше. Я чувствую, что всё больше проигрываю в битве. Я перепробовала всё, что могла придумать, но я просто недостаточно сильна. Я не знала, что делать. Затем однажды ночью после нашего круга я почувствовала себя такой энергичной, такой сильной. Я приехала домой и передала часть своей силы ему. С этого всё и началось». Она покачала головой с отвращением к своим поступкам. «Я предала тебя, ковен… всё, во что я верила и над чем работала. Я предала Джошуа… как я могла так с ним обойтись? Сделать его частью преступлений? О, Богиня!»
Она снова расплакалась, пока, казалось, внутри нее не осталось ни одной слезинки.

"Джошуа лучше после того, как ты передаешь ему силу?" - спросила Робин.

«Да, немного. Но это не длится долго. Он опять теряет в весе, покрылся ужасной сыпью, придающей ему жалкий вид, он отказывается от стероидов… я понятия не имею, как быть. Я всегда была способна решать проблемы, но эта мне не по силам». Патриция засопела и одним из запястий потерла нос, затем она посмотрела на меня – «Как вы узнали?»

«Ваши друзья беспокоились о вас», - ответил я. «Я следил за вами сегодня вечером после круга».

Патриция стыдливо кивнула: «Становилось всё хуже и хуже. Я ненавидела себя, но не могла прекратить. Единственное, что меня волновало - так это, как улучшить состояние Джошуа. Но, спасибо Богине, вы остановили меня раньше, чем я зашла слишком далеко».

Робин казалась подавленной, но не ничуть не разгневанной или отстраненной – больше уставшей.
«Ты спасла меня от самой себя, ты спасла себя и остальных членов ковена от меня, ты спасла Джошуа от необходимости терпеть настоящего монстра в лице матери». Патриция казалась изнуренной, покорной и полной раскаяния. Но испытывавшей облегчение. Всё было кончено. «Не знаю, что будет со мной теперь».

Медленно она поднялась, они с Робин поддерживали друг друга. Робин казалась чуть более шаткой, и я предложил ей свою руку.

«Тебе надо поехать домой», - сказала Робин Патриции. Без Селии, Робин, похоже, брала на себя более активную роль. Она почему-то казалась менее легкомысленной, сильнее, влиятельнее. «Не могли бы снять с Патриции брэйф, пожалуйста?»

Я колебался. "Это - хорошая идея?"

Обе женщины удивленно уставились на меня.

"Что Вы имеете ввиду?" - спросила Робин.

Я пожал неловко плечами . "Патрисия, кажется, сожалеет о том, что сделала. Я полагаю, что она действительно сожалеет. Но то, что она делала или собиралась сделать - не воровать в магазинах конфеты. Что бы произошло , если бы я не следовал за вами? Я искал бы ваше тело?"

"Это заклинание не убило бы Робин!" - испуганно сказала Патрисия.

«Скорее всего, убило бы», - сказал я с абсолютной уверенностью. «Оно, без сомнений, могло убить любую ведьму, которая не слишком сильна. А энергия Робин уже была истощена вами. Мягко говоря, вы уж точно не творили для нее добра, не так ли?»

Патриция изумленно уставилась на Робин, разинув рот, словно по-новому осознавая свою колоссальную ошибку. Мысль о том, что это заклинание действительно могло забрать жизнь Робин, поразила ее, и, оглушенная, она пошатнулась на ногах.

«Что вы предлагаете?» - спросила Робин, обнимая Патрицию, чтобы поддержать.
«Точно не знаю», - ответил я, - «Если бы я был Сикером, то передал бы ее совету, и ее, по всей видимости, лишили бы магических сил. Суть в том, что я не хочу делать этого. Однако также я не хочу отпускать Патрицию как ни в чем не бывало».

"Нам всем необходимо время, чтобы подумать", - сказала Робин. "Давайте просто отправимся домой и подумаем, и тогда мы можем попытаться решить, что будет лучше".

«А что если Патриция сбежит?» - я не хотел быть враждебным, но эти двое не сталкивались с суровой реальностью.

Она смотрела на меня, пораженная. "Я не могу уехать. Джошуа не достаточно силен, чтобы его перемещать я никогда не смогу оставить его."

Мои инстинкты подсказывали мне, что она говорит правду. Я снял серебряный брэйф, и хотя она потерла запястья, ее кожа не была обожженной либо покрасневшей. «Вы сможете вести автомобиль?»

Она кивнула, ее лицо было бледным, глаза - широкр раскрытыми.

«Хорошо. Я отвезу Робин домой. Каждая оставайтесь на месте и не волнуйтесь, пока мы не договоримся о новой встрече».

После этого мы втроем направились напролом обратно по темному ночному лесу, пока снова не выбрались на тропинку. Каждый из нас молчал и думал, в то время как мы шли на парковку. Патриция села в свою машину, а мы с Робин – в мою. Так и пришел конец властвованию Патрицией силой.

В четверг днем, вернувшись домой из Практической магии, я застала в гостиной тетю Эйлин и Паулу.
«Привет!» - воскликнула я, обнимая их. «Такое чувство, что не видела вас сто лет».
«Морган, это ты?» - позвала мама, входя в гостиную через кухонную открывающуюся в обе стороны дверь. «Не могла бы ты накрыть на стол?»
Предпочитая провести время с моей любимой тетей и ее возлюбленной, я с надеждой бросила взгляд через комнату в сторону Мэри Кей.
«Не надейся», - твердо сказала мама. «Я уже приготовила салат и почистила початки кукурузы от всякой волокнистой шелухи. Я здесь с четырех».
Ладно, один-ноль в ее пользу. Я встала и пошла на кухню за столовыми серебряными приборами. Обязанностям ведьмы нет предела.
«Так что, я думала, что зал абсолютно готов», - сказала Паула, когда мы рассаживались за стол. «Мы трудились над ним после работы каждый день всю неделю. Он выглядел таким красивым. Я свернула последний чехол от пыли…»
«Может, не надо рассказывать эту историю?» - горестно спросила тетя Эйлин, но я заметила, что они просто подразнивали друг друга.
"Вымыв щетки, закрыв крышкой банку с краской", - продолжила Паула, придвигая свой стул рядом со мной, - "Мы отошли назад и осмотрелись: комната была нежного, маслянистого желтого цвета..."
"Абсолютно прекрасной", - вставила Эйлин.
«Но когда я принялась обратно цеплять кабель, то увидела, что целая стена за шкафом для угощений осталась не тронутой!»
«Большинство людей не стали бы красить стену за огромным, тяжеленным предметом мебели», - оправдывалась Эйлин.
«Целая стена», - сказала Паула, взяв початок кукурузы и передавая остальное мне.
«Эту громадину мне даже с места не сдвинуть», - сказала Эйлин, однако на этот аргумент мы все расхохотались, и она заробела. Паула подмигнула ей через стол, и обе они заулыбались как сладкая парочка в медовый месяц.
«Почему эта история не удивляет меня?» - спросила мама, многозначительно взглянув на свою младшую сестру. Все мы засмеялись еще сильнее: весело наблюдать, что взрослые всё еще ведут себя как настоящие сестры. Мэри Кей, по другую сторону от меня, указала на меня вилкой, словно в знак того, что я стану такой же, как мама. Я наградила ее большой, притворной улыбкой.
«Я тут думала, есть ли у вас какие-нибудь новости из органов опеки», - сказала мама. «Вы ведь связывались с ними на прошлой неделе?»
Тетя Эйлин и Паула думали об усыновлении ребенка.
Эйлин кивнула: «Нам прислали огромный пакет документов с разъяснениями».
«Пугающий», - добавила Паула. Она вонзила вилку в кусок курицы на своей тарелке и съела его.
«Мы до сих пор точно не уверены - вот, к чему он привел», - продолжила моя тетя. «Желание усыновить нуждающегося ребенка действительно непреодолимо сильно… друг с моей работы недавно удочерил девочку из Китая. А один из наших соседей взял ребенка из Румынии».
«Однако каждая из нас всегда мечтала когда-нибудь иметь своего собственного ребенка», - сказала Паула. «В действительности, так много вещей надо обдумать, взвесить все за и против. Любая мысль кажется чрезвычайно важной».
"Просто нам требуется собрать побольше информации", - добавила Эйлин. "Думаю, чем больше мы узнаем, тем яснее станет наше решение".
"Усыновите по одному ребенку на каждую", - сказала Мэри Кей с полным ртом. Мы все повернулись к ней. Она проглотила и кивнула, ее сияющие рыжие волосы мягко упали на плечи. "У одной из вас появляется ребенок, и после этого вы усыновляете второго. Миллионы людей имеют двух детей. Разве в Америке среднестатистическое количество детей в семье не 2,1 или типа того?"
Паула и Эйлин уставились на мою сестру, как будто она была говорящей собакой.
"Мы никогда не думали об этом," сказала Эйлин, и Мэри Кей пожала плечами.
"Двое детей. Это ни разу не приходило мне в голову", - сказала Паула потрясенно. "Я была так захвачена попыткой выяснить, как завести одного".
«Отличная идея», - сказала моя мама. «Если вы заведете ребенка и оформите усыновление сейчас, а потом еще через два или три года, когда наберетесь опыта, то у детей будет как раз нужная разница в возрасте».
Точно как у нас с Мэри Кей.
«Мне предложили стипендию на обучение в Шотландии этим летом». Как только слова слетели с губ, мозг уже кричал мне заткнуться. Что на меня нашло, чтобы выпалить это сейчас? Пять голов резко повернулись ко мне, пять пар глаз округлились в удивлении. «Морган, заткнись», - твердила я себе,... слишком поздно.
"Что?" спросила мама. "Ты не упоминала об этом. Какая стипендия?
«Мне сообщили об этом только сегодня», - сказала я, угрожая себе всеми возможными видами реванша за то, что являюсь такой тупицей. «Я даже не знала, что она существует», - добавила я честно.
"Что это за стипендия?" спросил мой папа . "Почему это в Шотландии? Как ты узнала об этом? Это по математике?"
«Мм, Эойф МакНабб звонила мне сегодня», - промямлила я, катая кукурузинки вилкой по тарелке. «Я не знаю, встречались ли вы с ней когда-нибудь. Но она… учитель. И она выхлопотала мне полноценную стипендию, чтобы поехать в действительно редкий, невероятный... колледж. Я единственная американка, которую они примут».
"Мои поздравления, Морган!" сказала тетя Эйлин. "Это изумительно! Это действительно впечатляет!"
«Господи, Морган», - сказала мама. «Я не думаю, что слышала, как ты упоминаешь о Еве МакНабб. Она одна из учителей в школе?»
«Не совсем», - ответила я, глядя в тарелку. «Мм, курс длится восемь недель. Я должна оплатить перелет, но обо всём остальном позаботятся. Это большая честь».
"Это через математический отдел?" спросил снова папа.
"Не совсем," повторила я тихим голосом. Было несколько минут молчания.
«Для чего предназначается эта стипендия, Морган?» - спросила мама спокойным, не-позволяющим-говорить-чепуху голосом.
Для изучения заклинаний? Магии? «Эээ, для обучения лечению. Растительной медицине», - ответила я.
"Тебе дают стипендию, чтобы поехать в Шотландию изучать травы?" спросила Мэри Кей в недоверии.
Я не отводила глаз от своей тарелки. "Это знаменитое место обучения", - нарушила я оглушающую тишину за столом. "Там только самые умные и могущественные... преподаватели. Я самая молодая из тех, кого они когда-либо выбирали, и единственная американка. Это считается огромной честью - подарком судьбы. Миллионы людей пришли бы в восторг от такого предложения".
Я заметила, как переглянулись друг с другом Эйлин с Паулой: ставлю тысячу баксов, что они предпочли бы остаться дома сегодня вечером. Мэри Кей неподвижно уставилась в свое блюдо. Похоже, эта идея не слишком ей понравилась. На маму с папой я даже не хотела смотреть.
"Это та же учеба, но просто в Европе", - сказала я, начиная использовать отчаянные методы.
"Ничего о ведьмах", - подумала я про себя, потому что определенно намеревалась завести разговор о них, только дождавшись подходящего момента.
"Я буду в Северной Шотландии - окруженная историей. Историческими памятниками. Плюс, до Англии и Ирландии можно добраться прямо на поезде. Хотя бы просто их посещение фактически стоит незаменимого исторического опыта. Подумайте о городах: Эдинбург, Лондон, Дублин. Замках, садах, рвах". Так, на самом деле, я слишком затянулась. - "И я буду работать, работать и работать - не встревать в неприятности, не скучать или...".
Когда я, в конце концов, подняла глаза, то увидела, как мама и папа смотрят друг на друга. Я ощутила привычный укол вины... Я была кем-то не из их стихии - яйцом сторонней кукушки, оставленном в их гнезде. Когда они удочерили меня семнадцать лет назад, ничего не предвещало им того, что пришлось пережить за этот год, в котором я внезапно обнаружила в себе нечто, что вызывало в них недоверие и страх - кровную ведьму. Не существовало никакого шанса, что они отпустят меня, ускорят мое изучение Викки, подталкивая меня на шаг ближе к становлению обученной, полноценной ведьмой. Вероятно, они всё еще тщетно надеялись, что случится что-нибудь и я чудом превращусь обратно в Роуландс - поступлю в Массачусетский Технологический Институт на математику, получу прекрасную работу инженера или, возможно, преподавателя. Выйду замуж. Надеялись иметь неведьминских внуков. Отвергнуть мою ведьминскую жизнь - то же самое, что они отвергли бы лучшие годы их молодости.
Этого не должно было случиться.
" Мы должны обсудить это," сказала моя мама, с трудом раздвигая губы. Я почти упала со своего стула. Что? Это не было прямое нет!
"Да", - повторил папа, сглотнув. "Много всего надо обдумать. Нам нужно больше информации перед тем, как мы сможем принять решение. Есть какие-нибудь буклеты или типа того об этом месте?"
Я была так ошарашена. Казалось, будто мне в голову только что зарядили мячом для гольфа. "Ах, я не знаю", - я заикалась. "Я могу спросить Иойф. Она сможет предоставить вам больше информации".
Большие карие глаза Мери Кей были широко открыты.
"Я сделаю всё, что вы скажите," вставила я, пытаясь не звучать жалостливо и отчаянно.
"Что ж, твои оценки были хорошими в последнее время", - произнесла мама, не выглядя счастливой. Она ткнула вилкой в салат, и я расслышала, как хрустнуло три листа.
"Больше не повторялись последние... инциденты" - сказал мой папа, его рот превратился в тонкую растянутую линию.
Я опустила взгляд. Было так много всего, о чем они не имели представления. Но в этом не было моей вины. В большинстве из этого. Когда я снова подняла глаза, тетя Эйлин с Паулой, торжественно глазели на меня. Я поймала себя на том, что понятия не имела, что они думают насчет моей вовлеченности в Викку. Уверена, в любом случае, мама рассказала Эйлин кое-что об этом. Они были очень близки, несмотря на разницу в возрасте и в жизненных путях, которые они избрали.
"Мы понимаем, что ты чувствуешь, что... Викка - нечто важное для тебя", - сказала мама. "Хотя правда в том, что мы не слишком рады этому, тем не менее, мы также знаем, что никто не может прожить одинаковую жизнь".
"Если вы позволите мне сделать это, я никогда ничего больше не попрошу," поклялась я.
Первый раз мама посмотрела на меня, улыбка причудливо скривила ее рот. "Ты это говорила, когда хотела кататься на роликовых коньках. А теперь, взгляните. До сих пор просишь разные вещи".
Это немного сняло напряжение. Мама с папой снова переглянулись.
" Во всяком случае мы обсудим это," сказал папа, наливая себя другой стакан вина. "Мы ничего не обещаем. Мы только соглашаемся подумать об этом."
"Огромное спасибо", - выдохнула я. "Это так много для меня значит!"
"Прошу прощения", - сказала Мэри Кей. "А кто будет возить меня на пляж этим летом?" Ее брови приподнялись, в то время как она многозначительно на меня взглянула.
"Мм. Алисин папа?" - предложила я. "Церковная молодежная группа?"
"Кто угодно", - произнесла Мэри Кей с затяжным вздохом, но я чувствовала, что это был ее способ дать мне знать, что это так или иначе не убьет ее.
Я снова посмотрела в свою тарелку, внезапно проголодавшись. Это было поразительно. Если бы я не знала их лучше, то могла бы поклясться, что заколдовала всю свою семью.
"О, нет", - удивленно воскликнула мама. "Мы не поблагодарили Господа сегодня вечером".
"Да, ты права", - согласился папа, вспоминая.
"Давайте сделаем это сейчас", - предложила я. Прямо сейчас я чувствовала всепоглощающую благодарность своей жизни и хотела получить шанс выразить ее. Я ощущала, что благодарность любому Богу, в любом случае, поступает в одно и то же место, независимо от того, какой религии придерживаться.
Все мы взялись за руки и склонили головы. Это слегка походило на недельный ведьминский круг, и я чувствовала себя спокойной и расслабленной. Моя голова всё еще кружилась от осознания возможности, что мои родители действительно могли решить позволить мне поехать в Шотландию.
Папа начал: "О, небесный Отец, мы, Твои дети, склоняем перед Тобой свои головы, смиренно благодарим Тебя за сегодняшнюю еду. Твое милосердие бесконечно, Твоя сила вечна..."
Пока папа произносил знакомую речь, меня захлестнуло чувство мира и счастья. Я находилась в кругу своей семьи, Шотландия уже не волновала, а я ощущала себя в безопасности, настолько далеко от Кэла Блэра, насколько это возможно.
Папа закончил, все мы сказали, "Аминь". И мое сердце было полно благодарности.
Сразу после ужина я поговорила с Бри, которая согласилась сказать, что я ночую у нее дома. Она хотела помочь с моими ночными кошмарами, а поскольку мои родители знали, что мы с Бри не будем вести себя как психопатки или типа того, то это их не обеспокоило.
Около восьми я пожелала доброй ночи тете Эйлин, Пауле и остальным членам семьи, сложила сумку, и поехала в Рэд Килл. Квартира Элис, расположенная над Практической Магией, была как она сама: уютная и привлекательная. Она тут же открыла дверь, как только почувствовала меня на лестнице. "Входи", - сказала она. "Хантера еще нет, а Бетани вышла на минутку. Но ты проходи и присаживайся".
Я плюхнулась на обитый чинцем (лощёная хлопчатобумажная ткань с рисунком из цветов и птиц) диван. Висл, один из котов Элис, запрыгнул мне на колени, пахнув, как Дагда. В безмолвном согласии мы обсудили простые вещи: погоду, сады - я посадила свой совсем недавно и начинала пополнять его травами и цветами. Времени прошло немного перед тем, как мы ощутили присутствие Бетани на лестнице, а потом все трое мы ждали Хантера примерно полчаса. Между делом я рассказала Элис и Бетани о сделанном мне предложении поехать в Дублан Кван. Они по-настоящему обрадовались за меня и казались впечатленными. Обе они действительно надеялись, что я смогу поехать, и предложили поговорить с моими родителями, если я не против.
В конечном итоге, появился Хантер, выглядя потрясенным и несколько озабоченным. Он подошел и поцеловал меня, затем заметил мое вопросительное выражение. "Я расскажу тебе позже", - прошептал он и провел пальцами по моей щеке. После этого мы четверо устроились на полу с чашками травянистого чая - нет кофеину - чтобы разработать стратегию.
"Неужели это существо сможет добраться до меня здесь?" - спросила я, думая, что если нет, то я могла бы просто подготовиться к атаке.
Бетани кивнула. "Нам кажется, что да. Дело в твоем сознании, за которым оно следит, ну, по крайней мере, теоретически. Сегодня вечером мы проверим предположение, что чем настойчивее будет становиться существо, тем сильнее оно станет нуждаться в приобретении какой-либо более-менее заметной формы. Даже если его присутствие будет хотя бы едва ощутимым, мы готовы поймать его".
Я думала о Кэле, каким он был тогда, когда я встретила его, зажигательный и харизматичный, подростковый бог Викки. Как все дошло до этого?
Элис показала нам кусок коричневой яшмы, который она раздобыла. Он был размером с софтбол (разновидность бейсбольного мяча), и хотя его пронизывали внутренние трещинки и вмятинки, он всё равно был красивым и эффектным.
"Ты будешь спать в моей постели", - сказала Элис. "Мы втроем будем под магическим прикрытием. Твоя роль уснуть и быть, как можно, сильнее. Ты принесла снаряжение твоей мамы?"
Я кивнула и мягко пихнула ногой свой рюкзак.
"Ты наложишь на себя защитные заклинания, которые задержат любого, кто попытается ограничить твои силы. Потом ты ляжешь спать и будешь ждать, когда к тебе придет Кэл. Как только он появится, как только установит с тобой связь, тебе, в твоем сне, придется всеми силами поддерживать ее. Поддерживать и не позволять ему уйти. Наша теория состоит в том, что происходящее в твоем сне будет зеркально отражаться в реальной жизни".
"Таким образом, вы будете только ждать, пока это существо приближается ко мне, в то время как я сплю?" прозвучал мой голос с напряженностью.
"Мы будем в состоянии полной готовности и сможем разбудить тебя в любой момент", - заверила меня Бетани. "Нас будет здесь трое, объединивших свои силы, мы заманим его в ловушку с помощью связующего заклинания, которое разработали. Потом мы поместим его в коричневую яшму. И, на мой взгляд, на этом с ним будет покончено"
" Вы совершенно уверены, что Морган не причинят боль?" спросил Хантер .
"Мы будем прямо здесь," сказала Элис. "Она, конечно, никуда не сможет пойти."
"Ты точно согласна на это?" - спросил Хантер. "Если ты боишься, то мы не должны делать это. Мы придумаем что-нибудь еще". Он потер рукой глаза, и я заметила темные круги под ними.
"Да, всё в порядке", - сказала я. "Это пугает, но не настолько, как мысль о продолжении подобных снов. Я просто обязана прекратить их".
"Хорошо", сказала Элис, оживленно вставая и собирая чашки. "Тогда похоже, что у нас есть план."
Я зашла в ванную Элис и надела мамину магическую мантию. Она была из темно-зеленого шелка, расшитая символами, рунами и письменами. Как всегда, она ощущалась удобной и легкой на моей коже. В ней мне никогда не было слишком жарко либо слишком холодно - в ней всегда было прекрасно.
Я вошла в спальню Элис, которую ни разу не видела раньше. Снова возникло ощущение, что комната являлась воплощением своей жительницы. Кровать сильно взбитая и комфортная, краски оттенков лаванды и зелени, живые цветы, вязанная ковровая дорожка вдоль комода с зеркалом и успокаивающий аромат розмарина с ромашкой. Элис, Бетани и Хантер накладывали на себя скрывающие заклинания.
У изголовья кровати я разместила одну из серебряных чашей Белвикета с водой. Также я положила там волшебную палочку моей родной матери. По другие три стороны я расставила остальные три чаши, чтобы обозначить землю, огонь и воздух. Я забралась в постель, утонув в приятной мягкости и свежести, в пахнущих чистотой льняных простынях. У меня был Белвикетский атаме, тот самый, на котором были выгравированы инициалы ведьм Риордан различных поколений. Когда-нибудь на нем будут выгравированы мои инициалы тоже.
Я натянула на себя одеяло и прижала к себе атаме. Окруженная могущественными предметами, помогавшими женщинам из моей семьи вершить магию сотни лет, я чувствовала себя сильнее и увереннее. Я ощущала связь с длинной цепочкой ведьм, являвшихся моими предками, и, особенно, с Мэйв – женщиной, которая предпочла отдать меня на удочерение, чем позволить мне быть убитой Карьяном МакЭваном.
Зашел Хантер и подогнул под меня края одеяла. «Твои заклинания готовы?» - спросил он. Я кивнула. «Ладно, тогда – сладких снов. Когда ты увидишь меня в следующий раз, всё уже будет позади». Он наклонился и поцеловал меня, после чего ушел обратно к Элис и Бетани, которые открывали окно и снимали москитную сетку.
Подошла Элис, улыбнулась, и погладила мое плечо. "Все будет хорошо," сказала она.
"Все готовы?" спросила Бетани . Я кивнула. "Тогда удачи."
Элис выключила свет. Я взглянула на свои светящиеся наручные часы – было десять тридцать. Часто я ложилась гораздо позднее, но в этот момент я чувствовала себя абсолютно убитой. Закрывая глаза, я сделала глубокий вдох, пытаясь расслабиться и сконцентрироваться. «Просто расслабься», - говорила я себе. «Расслабься. Всё в порядке. Ты в безопасности».
"Конечно, ты в безопасности," сказал Кэл, сидя на краю кровати. Я подскочила, я не ощутила его прибытие.
"Почему ты делаешь это?" спросила я. "Чего ты хочешь?"
Он наклоняется. «Я хочу тебя», - отвечает он. «Я всегда хотел тебя. Ты никогда не была со мной так, как я хотел. Но теперь ты будешь». Он улыбается и гладит мои волосы - я не могу не дрожать. Кажется, он не замечает. «Сегодня ночью ты станешь моей, полностью моей. Ты не выпила те отвратительные зелья, что разделяли нас». Он хмурится от этой мысли, а я пытаюсь понять, что должна сейчас сделать. Я не могу вспомнить.
Потом он резко радуется. «Тем не менее, сегодняшняя ночь другая», - говорит он, снова улыбаясь. «Сегодня ночью я здесь, а его нет. Сегодня ночью мы всецело объединимся».
«Я не хочу этого», - мой голос звучит слабо, и я повторяю еще раз, настойчивее: «Я не хочу тебя! Я хочу, чтобы ты оставил меня одну». Кэл запрокидывает голову и смеется, обнажая гладкую смуглую кожу на своей шее. «Конечно, ты совсем не хочешь быть одна», - произносит он так терпеливо, что это меня бесит. «Не тогда, когда можешь быть со мной. Разве тебе не пришлось так много лет прожить в одиночестве? Пришлось. Но теперь ты никогда не останешься одна снова».
«О чем ты говоришь?»
Он берет меня за руку, и это ощущается так, словно реальный человек держит ее. Его кожа гладкая и теплая, и я чувствую прикосновение его кожаного дружеского браслета, который он обычно носил. Когда был жив. Я вздрагиваю, но, похоже, он опять не замечает.

«Ты лишь строишь из себя недотрогу», - говорит он. «Я не виню тебя. Ты исключительная ведьма – очень сильная. Ты просто слишком сильна, чтобы не объединиться со мной». Улыбка освещает его лицо, и я в шоке от его физической красоты. «Ты знаешь, как говорится: если ты не с нами – ты против нас».
«Против кого "вас"?» - спрашиваю я. Я знаю, что обязана что-то сделать, что-то защитное и подвластное мне – но что? Отчаянно я стараюсь вспомнить: "Я должна что-то сделать, как-то…"
Кэл невзначай пожимает плечами: «Меня. Сегодня вечером ты объединишься со мной навсегда».
"Нет".
Он усмехнулся: "У тебя на самом деле нет выбора, Морган. Больше нет. Не этой ночью".
«У меня всегда есть выбор», - мой голос звучит сильнее, чем я намереваюсь, и от этого его глаза мечут в меня молнии.
«На самом деле, нет. Не против меня». Он встает и предлагает мне руку. «Теперь, идем. Пора. Я слишком долго этого ждал. Ты не сбежишь от меня сегодня». Он не забывает улыбнуться в последний раз, но это ужасно, почти порочно, и я вздрагиваю от отвращения.
«Нет», - возражаю я, зарываясь обратно в постель. Что я должна сделать? Что мне делать? Разве что-то не должно случиться прямо сейчас? Разве кто-то не должен мне помочь? Где они?
Кэл тянется вперед и хватает мое запястье сильной, почти болезненной хваткой. Мои глаза немного щурятся – я не слабачка. Больше нет. Я больше не невинная Морган, у которой никогда не было парня, которой так льстило, что полубог вроде Кэла хотел ее. Он думает, я слабая, и рассчитывает на это. Но это не так. Я очень сильная, и я знаю это. Я такая сильная, что могу защитить себя в этой ситуации. Достаточно сильная, чтобы сразиться с Кэлом всеми своими силами. Я в состоянии победить. Я способна нанести ему удар.
«Почему ты делаешь это? Я хочу, чтобы ты оставил меня одну», - твердо говорю я. Я одергиваю руку, но он не отпускает ее. «Я не хочу быть с тобой. Я не собираюсь с тобой объединяться. Тебе надо уйти и никогда не возвращаться!»
Он хмурится «Морган! Перестань. Это невозможно. Давай, идем». Он сильно дергает меня за руку и почти вытягивает меня из постели. Мое плечо пронизывает острая боль, словно руку выворачивают из сустава. Непреклонно я тяну ее на себя.
Сейчас я понимаю, что мы снова на лугу. Я не помню, где мы были несколько секунд назад. Но мы на этом лугу, а кровать Кэла на его границе. Солнце греет мои волосы, жужжание пчел очаровывает – это самое совершенное, прекрасное место в мире. За исключением присутствия здесь Кэла.
Время действовать. Я наклоняюсь вперед и хватаю Кэла за другую руку, тяну его на себя. Он улыбается… шаловливая Морган… но я держу его мертвой хваткой и не отпускаю. Он хмурится в замешательстве и пытается выдернуть свою руку. «Отпусти», - говорит он.
Каждую частичку своей силы я направляю в удержание своей хватки. «Нет», - спокойно говорю я. «Я не отпущу».
Внезапно он с силой одергивает руку, но я держу ее крепче, стиснув зубы. «Ты больше не можешь причинить мне боль», - с трудом произношу я...
Затем мои глаза открылись в темноте, освещенной лишь сиянием голубого ведьминского огня. Я отпрянула на кровать и подавила ужасный крик – в своей руке я держала за ногу темнокрылового ястреба! Того самого ястреба, которого видела во всех своих снах – с холодными золотистыми глазами. Мое лицо застыло от шока, когда перед глазами раскрылось всё зрелище: огромные мощные крылья ястреба бились в воздухе, моя рука держала его за ногу с такой силой, которой было достаточно, чтобы сломать кость. Ястреб кричал невыносимо громко, прямо перед моим лицом, и я накрепко зажмурила глаза, ужасный звук раздирал барабанные перепонки.
Его клюв ударил прямо мне лицо, и в последнее мгновение я уклонилась, избежав разрыва щеки. Вокруг я услышала шум – движение и крики, а потом вспыхнул свет. Другие руки схватили меня – я стояла на коленях на кровати, держа за ногу ястреба, уворачиваясь от его клюва. Потом я узнала голоса Элис, Хантера и Бетани, которые вернули меня в реальность. Хантер ухитрился перехватить бьющееся крыло. Элис схватила другое, твердо прижимая его своим телом. Неожиданный удар заставил меня закричать, и я увидела, что ястреб сумел полоснуть по моей руке когтем свободной ноги.
Я с трудом выдохнула, а потом Хантер поймал эту ногу, и мы положили ястреба между нами четверыми. Он яростно вырывался, всё еще ударяя клювом, а потом Элис потянулась свободной рукой и схватила его за шею. Ее лицо скривилось от гнева и безжалостной решительности – я никогда не видела ее такой раньше.
Всё еще держа ястреба за ногу, я взглянула на свои глубокие раны на руке, сочащиеся кровью. В изумлении я уставилась на ястреба – в его золотистые глаза – как глаза Кэла. Я посмотрела на Элис, чтобы спросить, что мы теперь должны делать, но увидела, как ужас исказил ее лицо. Моя голова резко повернулась к ястребу, и в страхе упала челюсть, когда рот ястреба раскрылся и сгусток плотного, маслянистого дыма всплыл из него. В одно мгновение я вспомнила последний раз, когда видела нечто подобное – это было, когда умерла Селена, в ее библиотеке. Теперь дым был здесь, невероятно грязный, такой близкий. Лишь одно нахождение рядом с ним вызвало во мне чувство, будто моя жизненная сила иссыхает, словно дым являл собой холод смерти. Мое сердце упало, в горле пересохло, а потом, когда остатки дыма вышли изо рта птицы, она обмякла и стала бездыханной в наших руках. Птица была мертва.
«Быстрее», - закричала Бетани, бросив тело птицы на кровать и метнувшись к окну. Она захлопнула и заблокировала его, а Элис прыгнула к двери и заблокировала ее тоже. Я всё еще пыталась прийти в себя, однако остальные три ведьмы уже окружили анам, беспощадная уверенность отразилась на их лицах.
После этого, пока мы наблюдали, расплывчатый дым начал становиться более отчетливым. Он извивался, приобретая трехмерную форму. Казалось, мои глаза обжигало, в то время как вызывающее ужас, кислотное лицо постепенно проявлялось в маслянистом тумане.
Это была Селена.
Мой разум вмиг опустел от страха. Селена! Мои первые мысли были против Кэла, у нас имелись большие шансы сразить его. Против Селены, которая, не считая Карьяна, была самой сильной, самой злой ведьмой, с которой я когда-либо сталкивалась – наши шансы были гораздо меньше.
Селена! Как это возможно? Должно быть, ее анам находился в дыме, который всплыл из ее рта, когда она умерла. Должно быть, она нашла другого носителя – этого ястреба, или еще кого-нибудь, или что-нибудь. Затем она решила отомстить мне. Это совсем не Кэл! Это ни разу не был Кэл.
Я ощутила, как от осознания этого мое сердце ушло в пятки. Настоящий Кэл был мертв – он был мертв всё это время. Селена использовала его образ в моих снах, чтобы заставить меня следовать за ним. Она, должно быть, знает, что я до сих пор испытываю противоречивые чувства к ее сыну: злость, страх, возможно, даже немного любви. Но большинство из них – вина. Он пожертвовал жизнью ради меня. И хотя я определенно знала, что он был испорченным человеком, который совершал ужасные вещи, какая-то частичка меня жалела об этой жертве. Потому что он, вероятно, действительно любил меня, по-своему. И потому что у него никогда на самом деле не было шансов. Не с такой матерью, как Селена.

Ухмылка на ее мертвой голове становилась всё более явной – в жизни Селена была такой же красивой, как Кэл, словно гладкая прекрасная кошка. Сейчас она больше не была красивой. Будто каждая частица зла, которая в ней находилась, поглотила ее человеческую форму, оставив только надменную вызывающую насмешку.
Без раздумий я выбросила вперед руку, и неровная неоново-синяя стрела выскользнула из моих пальцев и пронзила дымящуюся форму. Разрез, являвшийся ртом Селены, ужасно расширился от забавы.
Я оторопела и растерялась от страха. Мы не были готовы к этому. Я чувствовала капли холодного пота, проступающие на лбу, адреналин, бурлящий в мускулах, тупую боль в желудке, леденящий мороз от ужаса. Селена.
Элис издала странный звук. Она и остальные бормотали заклинания не останавливаясь с тех пор, как умер ястреб. Однако сейчас я взглянула на них и увидела, как темные волоски извиваются снизу вверх и закручиваются вокруг ног Хантера, Элис и Бетани. Все трое попытались выпрыгнуть из них, но, похоже, было уже поздно. Ведьмы метали в волоски ведьминский огонь, шептали заклинания, но не могли ничего поделать. Это были три ведьмы, такие сильные, быстрые, и знающие, как защитить себя… но даже Хантер, казалось, не мог отразить нападение Селены.
Дымчатые волоски вились всё выше, коварно обволакивая тела ведьм.
«Почему ты делаешь это?» - закричала я. Мне предстояло сидеть здесь и наблюдать, как мои друзья – и мой муирн беата-дан – умрут, а потом предстояло умереть мне, если я не найду какого-нибудь выхода. Пугающая, отчаянная мысль возникла в моей голове. Я отвергла ее, но она вернулась снова, и теперь я поняла, что, по всей видимости, это моя единственная надежда. Это будет опасно, и я не знала, смогу ли выпутаться. Я даже не хотела пытаться.
"Если ты хочешь меня, так возьми меня и оставь их в покое", - крикнула я.
Отвратительное лицо Селены расхохоталось, и я поняла, что она хочет увидеть их смерть, что она наслаждается этим. В своей руке я обнаружила сияющий теплым светом мамин атаме. Без всякого плана я метнулась вперед и вонзила кинжал в центр дымного очертания. К моему удивлению, Селена, похоже, действительно почувствовала его – дым заколыхался, а на ее лице отразилось удушье. Потом ее выражение скривилось от гнева, и она разразилась грозным, бурлящим голосом. «Тебе не остановить меня, Морган», - сказала она, каждое слово звучало, словно стальным когтем скребли по доске. «Ты недостаточно сильна. Я отомщу тебе. Такие, как я, ждали сотни лет, чтобы стереть с лица земли таких, как ты, и я не собираюсь позволить собственной смерти помешать мне. Ты последняя из Белвикета, последняя Риордан. Как только ты умрешь, настоящие Вудбейны смогут продолжить их работу. Я с удовольствием пожертвую собой ради этого. Скоро мы станем намного могущественнее, чем ты себе можешь вообразить».
Извивающиеся плети плавно ползли ко мне, взбираясь на покрывало, словно языки пламени. Я отодвинулась назад к стене, затем подняла взгляд и увидела, что шея Бетани обмотана – она задыхалась и давилась, а ее лицо посинело. Бетани умирала. Элис и Хантер направляли свою энергию, чтобы спасти ее, но смертельный выпад Селены, казалось, не предотвратить.
Если только...
Абсолютно отчетливо в моей голове возникла песнь силы моей мамы - песнь силы Белвикета – так же, как это уже происходило много раз в других ситуациях. Древние, прекрасные и порой грубые слова слетали с моих губ, в то время как я сконцентрировала свой взгляд на образе Селены. «Ан ди алай ан ди ай ан ди алай ан ди нэ улай…» - я произносила слова струящимися плавно, как живая вода, в то время как моя рука незаметно потянулась по кровати к телу мертвого ястреба. Мой сводный брат Киллиан как-то поймал ястреба, назвав его истинное имя. Если знаешь чье-то истинное имя, то имеешь полный контроль над этим существом. Я знала истинное имя Карьяна, но никто не знал моего, включая меня. Мои пальцы дотронулись до мягких перьев, ощутили отсутствующую жизненную силу, и я добавила истинное имя этого ястреба в свою песнь.
Селена едва обращала на меня внимание – возможно, она считала, что будет забавно понаблюдать, что я смогу придумать, какое дуновение ветерка я способна вызвать против ее бушующей ураганной силы. Бетани была уже почти без сознания, и змеевидные плети двинулись к Элис и Хантеру. Я видела напряженное внимание на его лице, но ни капли страха, и мое сердце пронзила жгучая боль от мысли, через что ему придется пройти и как он столкнется с этим.
Я вспомнила, каково это – быть волком-Морган. Мой родной отец Карьян научил меня перевоплощающему заклинанию. Я забыла наибольшую его часть. Однако сейчас я взывала к древней силе Риордан, силе своей матери и матери ее матери, назад через поколения. «Помогите!» - тихо слала я сообщение. «Мама, помоги мне. Помоги мне сейчас».
Я закрыла глаза, лишь на мгновение пошатнувшись, когда новые слова, одновременно неизвестные и родные, хлынули потоком в мой разум. Я узнала форму ограничений перевоплощающего заклинания, и тихо повторяла их, вкладывая всё, что я знала, всё, что чувствовала. Всё, что мне требовалось, было в этих словах.
Я была напугана, смертельно напугана, также я чувствовала, что неумолимо должна столкнуться с этим, это единственный путь. Неслышно я прошептала истинное имя ястреба. После этого кусочки мозаики сложились воедино в моем мозгу в виде прекрасного, ослепляющего магического витража. Три части фраз сплелись вместе в одно заклинание, такое гармоничное, совершенное и красивое, что мне хотелось закричать.
Бетани обвисла в хватке Селены, Элис и Хантер в данный момент сражались со смертельными прутьями на своих шеях. Больше не было времени – ни секунды.
«Рак бис хан!» - выкрикнула я, широко расставив руки. Селена резко обернулась, чтобы взглянуть на меня. «Нал нак агай! Бен дан!» У меня было лишь мгновение, чтобы заметить ее изумленные, выпучивающиеся и увеличивающиеся от шока глаза. Потом я сложилась пополам и закричала от боли.
Даже Элис с Хантером перестали сражаться и смотрели на меня, а я кричала, мгновенно жалея о своем решении пройти через тысячечасовую рвущую, мучительную боль, уместившуюся в отрезке меньше минуты. Мои кости неестественно ломались, кожу пронзали тысячи иголок, лицо кривилось, как расплавленная сталь. Не существовало способа пройти через это с достоинством или хотя бы с храбростью. Я стонала, кричала, плакала, просила пощады и, в конце концов, бессвязно фыркала, лежа на кровати на боку. Я моргала и пыталась встать. Комната стала необычной и трудной к восприятию. Ноги не могли найти устойчивой опоры на кровати, и я сделала неуклюжий прыжок, чтобы сесть на основание кровати. Нерешительно я хлопнула крыльями, ощутив скрытую силу, заключенную в них.
Я была ястребом. Я перевоплотилась. Теперь у меня лазерное ястребовское зрение, острые, как бритва, когти и безжалостный, как нож, клюв. Я послала сообщение Селене: «Поймай меня, если сможешь». Затем расставила крылья и, с потрясающим взрывом безмерного наслаждения, ноющей жаждой воздуха и свободы, вылетела прямо через закрытое и заблокированное окно. Я ощутила треск дерева и раскол стекла своей грудью, но затем взмыла ввысь, высоко, в открытое пространство. Я слышала, как стекло дождем посыпалось вниз, а потом, с тихим звуком, мои крылья загорелись, и я стремглав помчалась сквозь небо.
Спустя несколько бодрящих мгновений, я почувствовала другого ястреба, следующего за мной. Селену, вернувшуюся в тело, которое захватила. Однако, это тело было мертвым уже несколько минут, его система пошатнулась, и, когда я оглянулась на долю секунды, то заметила, что она летит с подергивающимися неконтролируемыми движениями, с усилием поспевая за мной.
Тем не менее, прямо сейчас Селена казалась неважной. Дикая радость ястреба разгоралась во мне, в то время как я без усилий рассекала темный ночной воздух. Я чувствовала невероятный свет и невероятную силу. Тысячи запахов нахлынули на меня, когда я взмыла выше – чем выше я была, тем плотнее и холоднее становился воздух, наполняющий мои легкие. Я слышала, как пламя на моих крыльях яростно бьется о воздух, но не ощущала ни боли, ни жара – только ужасную праведную ярость и увеличивающуюся огромную жажду мести. С той же силой восторга, что я испытывала, прорываясь сквозь ночь, мои мысли мгновенно вернулись к Селене. Она охотилась на меня всё это время, появляясь в образе Кэла. Она хотела моей смерти. И она никогда не остановится, пока я не умру, а темные Вудбейны смогут процветать. Я не могла позволить этому произойти.
Я слегка сложила одно крыло и начала совершать гигантский дугообразный разворот со скоростью 60 миль в час. Темный ястреб постепенно настигал меня, и даже с этого огромного расстояния я заметила вспышку ненависти в его золотистых глазах с преобладающим страстным желанием моей смерти, и я поняла, что покончить с этим можно лишь одним способом: ее смертью. Моей победой.
В следующий миг я начала напевать песнь силы Риордан, слыша слова в своей голове, чувствуя, как растет и крепнет сила.
Я Риордан, - думала я. Я сквиурус дан. Это закончится здесь, и мои потомки продолжат помогать Вудбейнам быть всем, кем они могут быть, на стороне добра.
Затем, словно обиженные дети, мы заняли боевую позицию лицом к лицу, зависнув на мгновение в ониксовом небе. Я ощущала, что всё во мне скручивается и колышется, а потом, как стрела ведьминского огня, я с силой бросилась сквозь ночь на Селену, осознавая, что она тоже мчится на меня. Я то падала, то планировала, прижимая крылья, выпрямляя ноги: я была оружием, несущимся со скоростью восемьдесят миль в час вниз на своего врага.
Я летела на Селену так быстро, что, в действительности, у меня даже не осталось времени что-либо спланировать – прошло лишь несколько мгновений перед тем, как в последнюю секунду мы отклонились, чтобы не врезаться друг в друга. Быстро я совершила круговой маневр, как можно меньшего радиуса, а потом позволила овладеть мной всецело своим хищническим инстинктам… я отбросила человеческие мысли, отбросила своё «я», как «Морган». Я отпустила всё это и освободила в себе ястреба.
Понятия не имею, кто первым пустил кровь: я или Селена. Но мы атаковали друг друга одновременно. Мой сильный клюв рвался вперед, хватая ее плоть, раздирая и разрезая. Я почувствовала вкус ее крови, теплой и соленой, в то же время я ощутила жгучую боль в правом плече. Следующие несколько минут превратились в смутное пятно из перьев, огня и кровавых брызг, разлетающихся в разные стороны в воздухе. Крылья Селены обжигались огнем, и резкий запах паленых перьев наполнил мои чувствительные ноздри. Грубые, хриплые крики раздавались в воздухе, расстраивая и отвлекая меня – и тогда я поняла, что сама издаю их. В конечном итоге, с еще одним бешеным приливом сил я подлетела вверх так, чтобы сжать одной из своих зловещих ног шею Селены. Я выбросила ногу вперед и схватила, как можно крепче, словно Селена являлась кроликом, а я была близка к тому, чтобы съесть его.
Неистово крылья Селены бились в воздухе возле меня, загораживая обзор. Но я все равно держала. Было невозможно лететь и держать одновременно, поэтому я, как могла, расставила крылья и сконцентрировалась на сдавливании, сдавливании, сдавливании шеи Селены.
Это за Кэла, которого ты разрушила своим злом, - подумала я мрачно. Это за меня, которую ты запугивала и терроризировала. Это за всех людей, которых ты ранила или использовала, или убила. Ты умрешь здесь и сейчас, от моей руки.
Когда я была волком, меня охватывало всепоглощающее вожделение охоты - осязаемое желание выследить жертву и разорвать ее. Я смогла остановить себя в последний момент, когда осознала, что моей жертвой был Хантер. Сейчас я не хотела останавливаться. Все мои принципы, направленные против убийства, против мести, теперь исчезли, в то время как я чувствовала, что медленно выдавливаю жизнь из тела Селены.
Теперь мы кружились, падая на землю, по смертельной спирали. Я не могла одновременно поднимать себя вверх и держать Селену. Селена до сих пор била своими крыльями, но всё слабее и слабее. Мои когти, сдавливающие ее шею, болели от давления, крепкого неподвижного напряжения, однако я была сконцентрирована на Селене, и не допускала ни единой возможности отпустить ее. Я взглянула вниз и с болезненным пониманием обнаружила, что земля вот-вот встретит нас. Скоро я разобьюсь, вероятно, переломав все кости в своем теле. Мне не казалось, что ястребу по силам выжить от такого столкновения. Но, по крайней мере, я заберу Селену с собой.
Вдруг я ощутила, что жизненная сила ястреба Селены погасла. Еще одно дыхание и я была уверена в этом - ястреб был мертв. Я находилась примерно в пятидесяти футах (~ 4,6 метра) от земли. Я расслабила свои когти и отпустила Селену тяжелым грузом на землю. Затем я начала яростно махать своими крыльями... как далеко до земли? Я не знала!
Я выкладывалась на все 100, замедляя падение, насколько это возможно, и выставляя ноги перед собой. В конце концов, я рухнула, кое-как перебирая землю ногами, с расставленными крыльями, но потеряла равновесие и несколько раз перекувырнулась с ног на голову. Должно быть, это самое позорное приземление ястреба на землю, которое когда-либо происходило.
Тем не менее, я ничего не сломала и, как только перестала катиться, вскочила на ноги и перепрыгнула через Селену. Сразу после прыжка, рот ее ястреба открылся и снова клубы маслянистого черного дыма повалили из него. Резко ногой я захлопнула его шею, наглухо раздавливая и безжалостно сжимая ее.
Это было ужасно - мертвая птица проминалась, а окровавленное тело шлепалось и билось передо мной. Моя собственная кровь выступила на глазах и щипала их. Маслянистый дым анама Селены перестал выходить. Выход закрылся для нее, и я чувствовала ее панику, интенсивный гнев, ненависть, яд и злобу. Я взмахивала крыльями, чтобы удержать равновесие, неуклюже прыгая на одной ноге, пока другая держала хватку. Казалось, прошло уже несколько часов, и наконец я почувствовала завершение: предсмертное подергивание и приглушенный звук, произведенные анамом Селены. Из смертельной ловушки не было выхода - Селена не могла выжить.
Селены Белтауэр больше не было. Всё же я не отпускала ее - не слишком долго - до тех пор, пока дрожание моих мускул не вынудило меня ослабить хватку.
Потом я отпустила ее, сложила крылья и забилась в агонии, приходя в себя.
Селена была мертва, и это я убила её.
И я не жалела.

Дома у Элис мы отмыли и подлечили Морган. Морган чувствовала себя ужасно из-за разбитого окна, и Элис посмотрела на нее, как на безумную, когда она предложила заплатить за него. По мнению Бетани, ни одна из ран Морган действительно не нуждалась в наложении швов, однако повсюду на ее теле Бетани сделала легкие перевязки и приложила припарки. После этого, примерно за полчаса до рассвета, я привез Морган домой к Бри, которую мы разбудили, и она помогла уложить Морган на кровать. Я сказал, что мы всё объясним позже. Как только я убедился, что Морган спит и находится в безопасности, я вышел и поехал домой.

Оказавшись дома, я принял долгий, горячий душ, вымывая кровь, боль и зло из себя. Я рухнул на кровать и моментально вырубился.

"Вот, парень, чашка чаю", - сказал папа. Я услышал его голос и застонал, но потом манящий сильный аромат чая добрался до моих ноздрей, и я стал бороться с собой, чтобы встать.

Я приподнялся на локтях и взял горячую кружку: "Спасибо!"

"Как ты? Выглядишь совсем обессиленным".
Я простонал: "Не спрашивай. Бывали недели и получше. Сколько времени?"

"Почти час. Я тут думал о той ведьме, Патриции", - продолжил папа.

"Я тоже", - сказал я и рассказал ему обо всем, что произошло с Патрицией и Робин в лесу прошлым вечером. "Думаю, что, наверное, я должен попросить ее саму обратиться в совет. Я ненавижу эту идею, но понятия не имею, что еще можно сделать. Несмотря на ее искренность, она совершила такое. Я просто не могу быть уверен, что не увижу подобное от нее снова. А в следующий раз она будет намного точнее, опытнее. Не знаю".

Я сделал большой глоток. Аххх. "При этом, если она наотрез откажется обратиться в совет сама, я не хочу ее заставлять", - продолжил я. "Я не хочу лишать ее сил против ее воли. Это мерзкое отвратительное дело".

"Что ж, возможно, тебе и не придется", - сказал папа. "Слушай", - он достал исписанную вручную записную книжку. "Я работал над переводом со средневекового гаэльского. Очень необычным, весьма поучительным. Похожим на учебник Викканским основам познаний в 1500 годы. Я нашел в нем несколько невероятных странных заклинаний, и почти все они предназначены для ограничения магических сил в какой-либо степени".

"В самом деле?"

"Да, то есть эти заклинания не видели свет, насколько я могу сказать, сотни лет. Когда я обучался перед инициацией, то ни разу даже не касался этой категории". Он перелистнул страницы, исписанные его прекрасным неразборчивым почерком, и начал читать мне куски перевода.

Мой мозг не был в лучшей форме после событий последних двух дней, постоянного недосыпа, переживаний из-за того, через что пришлось пройти Морган. Я недоуменно смотрел на отца.

"До меня не доходит", - сказал я прямо.

"Слушай", - сказал он, подчеркнуто терпеливые нотки вклинились в его тон. "Я говорю, что основу мы возьмем из этого заклинания, так как оно поэтапное и может легко быть разделено на части. В данный момент, это заклинание", - он перелистнул несколько страниц, - "представляет интерес, потому что каким-то образом его пределы устанавливаются в начале, а самое лучшее в нем - это то, что, похоже, оно не зависит от фазы луны. Результат этого заклинания зависит от того, какие именно явления оно охватывает, что именно блокирует, на что направлен его контролирующий эффект. Итак, ты видишь? Мы возьмем три части из трех разных заклинаний... плюс одна или две фразы от двух других... и из них получится новое единое заклинание. Что думаешь?"

Я усиленно боролся, чтобы уловить смысл сказанного. Я сел и взял у него записную книжку, перелистнул ее обратно и дальше по отмеченным страницам, вчитываясь в его тщательные переводы и пометки над ними. Медленно картина начала вырисоваться в моем покореженном мозгу. Моя челюсть отпала от ее значения.

Я взглянул на отца. "О, богиня, ты думаешь это может сработать?"

Он резко откинулся назад, довольный: "Думаю, может".

"Ты являешься абсолютно чертовски блестящим колдуном," сказал я, и он засмеялся, откидывая назад голову.

"Я могу получить это в письменной форме?" спросил он .

Примерно пару часов мы внимательно выписывали полностью завершенное новое заклинание. Вдвоем мы перечитывали его снова и снова, проверяя и перепроверяя каждое слово. Около четырех, необычно услужливая Скай принесла нам чай и сандвичи, а также несколько овсяных лепешек на пробу по рецепту, который она выпытала из Бетани. "Они классные", - сказал я, чуть не подавившись крошками, - "Так держать".

Наконец-то мы ощутили, что готовы.

Мы с папой отлично проработали это заклинание; оно казалось безукоризненным - возбуждающе новым, будто мы сотворили частичку Викканской истории. Должно быть, папа то же самое чувствовал к заклинанию против темной волны, создавая нечто прекрасное и внушающее ужас из ничего. Забавно, когда я впервые встретил его в Канаде, он был потерян. Теперь же он действительно стал совсем другим. Я гордился быть его сыном.

Мы поехали в Торнтон - к дому Патриции. Перед этим мы позвонили ей, и она нас ждала. Когда мы приехали, она была одна, чем удивила меня. Я думал, что она позовет, если не Селию или Робин, то, по крайней мере, каких-нибудь других друзей или коллег.

"Спасибо, что встретили нас", - сказал я, когда мы неуклюже топтались у нее в коридоре. Она выглядела уставшей и почему-то разбитой, словно уже сдалась еще в тот момент, когда ее отчаянный план не сработал.

Я представил ей своего отца, и, как и Селия с Робин, Патриция оказалась отчасти впечатлена встретить разрушителя темной волны. Я дал папе объяснить, что мы хотим сделать.

"Как мне известно, вы совершили магию, за которую вас почти сто процентов лишат магических сил", - сказал папа прямо.

Патриция покраснела и поникла головой, страх отразился в ее глазах. "Я знаю", - подтвердила она, почти невнятно.

"Однако, никто из представителей власти об этом еще не знает", - сказал я. "Но те, кто знают, никогда не забудут. Потому что всегда есть вероятность, что вы вернетесь к темной магии".

Ее лицо побледнело от таких колких слов. "Поэтому вы кажетесь несколько опасной, понимаете?" - спросил я нещадно. "Когда кто-либо пересекает черту, для него становится легче сделать это снова. Люди будут следить за вами, ждать, что это произойдет. Однако мой отец создал заклинание, направленное именно на данную ситуацию. Мы полагаем, что сможем сотворить заклинание, которое исключит страхи остальных людей по поводу вас".

"Вы хотите лишить меня сил", - тупо произнесла Патриция, глядя в пол.

"Нет. Мы хотим ограничить их, навсегда. Но в определенной степени", - объяснил папа.

"Это заклинание - пузырь", - сказала я. "Заклинание, которое подействует на ваши силы определенным образом на всю оставшуюся жизнь. Начиная с сегодняшнего дня, они не смогут быть свободными в полной мере. Ваши силы, в действительности, будут ограничены не по степени, а по направленности: если вы согласитесь подвергнуться этому, то вы никогда больше не сможете снова влиять своей магией на другие жизни".

Патриция одарила меня комичным взглядом.

"Вы сможете творить магию, прекрасную, могущественную магию. Сможете праздновать и участвовать в магических ритуалах. Воздействовать на камни, минералы, воздух и землю так же, как можете это сейчас. Но вы не сможете влиять на здоровье вашего сына. Не сможете избавить себя от незначительной головной боли. Приготовить усыпляющий напиток для друга. Сотворить увеличивающее-трижды-горох заклинание в своем саду".

Она слегка улыбнулась от упоминания заклинания из самых основ, которое знает каждый ребенок.

"Вы не сможете позвать вашу собаку при помощи магии; не сможете гадать на других людей, животных или растения. Но вы будете способны познавать и обучать других, наблюдать магию, участвовать в ней, чувствовать радость и удовлетворение от создания чего-то прекрасного из ниоткуда - так же, как любая другая ведьма".

"Однако поскольку я не смогу влиять на какую-либо жизнь, то не смогу и навредить ей посредством темной магии", - сказала она задумчиво. "Но так же не смогу никому помочь магией светлой".

"Правильно," сказал отец.

"Я ненавижу это," сказала она спокойно.

"Это наилучший вариант, который у вас есть в данный момент", - сказал я.

"Вы правы", - сказала она, годы напряжения и изнурения послышались в ее голосе. "Как долго это продлится? Я должна дать Джошуа лекарства в восемь".

"Это займет около сорока пяти минут", - сказал отец.

Пытаясь не заплакать, Патриция провела нас в ее небольшую комнату для проведения кругов, которая раньше являлась комнатой для лакея, располагавшуюся вдали от обеденного зала. "Тогда, давайте сделаем это", - сказала она.

Потребовалось больше, чем сорок пять минут, потому что ни я, ни папа никогда не делали этого раньше. Мы также понятия не имели, каким образом заклинание повлияет на Патрицию физически, а одно было ясно точно, ее так стошнило, что нам пришлось прерваться на несколько минут. Однако мы осторожно продвигались вперед, шаг за шагом - так же, как и когда писали заклинание. И в начале седьмого мы произнесли завершающие слова.

Когда всё кончилось, я чувствовал себя истощенным и голодным. Папа разомкнул круг, а я вышел из него и прислонился спиной к стене. Патриция просто легла на деревянный пол, прямо там же, где и была, выглядя бледной и больной. Папа тоже выглядел очень уставшим, но именно он прошел в кухню и вернулся с кувшином холодного чая и пачкой печенья.

"Я незаконно проник в ваш холодильник", - ободряюще сказал он. Медленно мы ели и пили, и после этого нам стало лучше. Я приложил влажную повязку ко лбу Патриции, и, похоже, она обрадовалась этому.

"Я выгляжу по-другому?" слабо пошутила она , и я покачал головой.

"Нет. Я даже не знаю, будете ли вы себя чувствовать по-другому и насколько эффективно окажется это заклинание", - сказал я. "Вы, как бы, явились подопытным кроликом. Но, если заклинание сработает, то в будущем оно сможет спасти от лишения магических сил многих ведьм".

"Значит, оно того стоило", - сказала Патриция, - "А сейчас мне нужно к сыну".

После этого я поехал к Морган. Миссис Роуландс впустила меня в дом, радостно улыбаясь, даже несмотря на то что, насколько я знал, ей не сильно понравилась новость, что Морган встречается с ведьмой.

"Здравствуйте, миссис Роуландс", - сказал я. "Я хотел бы увидеть Морган, если это возможно".

"Я позову ее", - ответила миссис Роуландс. "Ты не поверишь, на кого она похожа. По всей видимости, этим утром они с Бри скакали на батуте у нее на заднем дворе, и Морган ухитрилась выпрыгнуть и вписаться прямо в живую изгородь из сирени. Она выглядит ужасно". Покачав головой, она направилась к лестнице, по которой Морган уже спускалась, почувствовав, что я пришел.

Я серьезно взглянул на нее. Она реально походила на развалину, однако облегчение виднелось в ее глазах, а страха и напряжения не было и в помине. Этому я был рад.

"Я же тебе говорил, что батут должен быть огорожен безопасной сеткой", - сказал я.

"Хантер Найэлль: Викканский Умник", - раздраженно сказала Морган несколько минут спустя. "Вот как будет называться твоя биография". Мы быстро вышли на улицу, усевшись на кресло-качалку для двоих, недавно появившуюся во дворе Роуландсев. Мы прихватили с собой холодный жасминовый чай, а Морган даже ухитрилась припасти кабачкового хлеба.

Я мило улыбнулся и положил свою руку на спинку кресла рядом с ее плечами. Мы еще обсудим все вчерашние события в подробностях, но не сегодня. "Кстати, здорово...", - я сделал паузу. "Когда я был в доме, то почувствовал Алису наверху".

Морган кивнула: "К девяти часам они собираются в кинотеатр в центре города. Папа отвезет их. Думаю, Алиса, похоже, приходит в себя".

"Отлично". Я колебался, прежде чем перейти к новой теме. Об идее, которая пришла мне в голову пару дней тому назад, но тогда она казалась невероятной. Возможно, это нереально и сейчас. "Насколько сильной ты себя чувствуешь?" - спросил я.

Морган взглянула на меня с любопытством и пожала плечами: "Ты имеешь в виду после вчерашнего?".
Я кивнул.
"На самом деле, хоть физически я чувствую себя отвратительно, но магически я ощущаю себя очень сильной. Словно каждый раз, когда я прохожу через что-то, что может убить меня, это лишь делает меня сильнее".

Я улыбнулся: "Есть кое-что, о чем я хочу попросить тебя", - сказал я. "Не сегодня. А завтра. Это касается твоей магии".

"Как мой маленький акробат?", - спросил Хантер, целуя меня и прижимая меня к нему, пока мы шли к его машине.

"Ауч. Не обнимай так сильно. "

Мы сели в машину, и он взглянул на меня, заводя двигатель: "Твои родители не думают подать в суд на мистера Уоренна?" - спросил он серьезно, и я ударила его по ноге, слишком поздно вспомнив о том, что фактически каждая клеточка моего тела болела.
"Ой!" - засмеялась я, прижимая руку к груди.

Мы не стали много говорить о том, что произошло между мной и Селеной во время моего перевоплощения. Словно оба мы были чересчур ошеломлены, и требовалось время, чтобы сначала пережить это лично прежде, чем погрузиться в подробности вместе. Прямо сейчас я хотела сделать вид, что этого никогда не случалось.

Мы выехали из города. Был прекрасный воскресный день. Мои родители, Мэри Кей и Алиса уехали в сад. Я тоже хотела поехать, но Хантер был намного важнее. Мы с Дагдой выспались, и, в действительности, я чувствовала себя немного лучше. "Итак, что мы собираемся делать?" - спросила я, наблюдая, как позднеапрельское солнце искрится на фоне новой зеленой листвы деревьев.

"Я хочу познакомить тебя с Патрицией - ведьмой, с которой я работал в Торнтоне", - ответил Хантер. "И ее сыном".

Я посмотрела на него вопросительно. Перед этим он лишь в общих чертах рассказал мне о случае, над которым работал с отцом. Он описал мне день, предшествующий принятию ими какого-то решения, по которому, как я догадалась, они посчитали возможным назвать мне имя Патриции и место ее жительства. Однако, не похоже, что Хантер был склонен рассказать больше, например, почему он хотел нас с ней познакомить и почему она хочет увидеть его снова. Я просто старалась расслабиться и насладиться поездкой. Я никогда не была в Торнтоне, но обратила внимание, что он милый и старомодный: в том же самом стиле, что и Рэд Килл. Хантер проехал по городу - в жилой район. Он остановился перед большим прекрасным домом в Викторианском стиле.

"Вау", - сказала я. "Я в восторге от этого дома".

Дверь открылась, как только мы зашли на крыльцо. На самом деле, я не очень представляла себе Патрицию Пирсон, однако она оказалась гораздо более нормальной, чем я думала. Она выглядела не совсем ведьмой и ни капли не производила впечатления злой. Она улыбнулась, немного робко или смущенно, поэтому я попыталась вести себя так, будто ничего не знаю о прошедших событиях. Тем не менее, я уловила некоторые странные вибрации, словно часть ее ауры была под колпаком.

"Привет, Морган", - пробормотала она, протягивая сильную, сухую руку. "Кажется, я слышала твое имя, упомянутое прежде."

"Привет," сказала я, пожимая ее руку и все еще задаваясь вопросом, что я делаю здесь.

«Хантер сказал, что ты хотела бы познакомиться с моим сыном», - произнесла Патриция, приумножая мое любопытство. «Он там», - она жестом указала на коридор, который вел в заднюю комнату. Я оглянулась и бросила быстрый спрашивающий-что-происходит взгляд на Хантера, однако он лишь приподнял брови в ответ.

Мы прошли через большую, уютную кухню, свежую и чистую, но выглядевшую так, будто ее не обновляли последние шестьдесят лет. Старомодная раковина, антикварная печь. Патриция открыла небольшую дверь в дальнем конце кухни, и я остановилась, как вкопанная.

Мои сенсоры ощутили болезнь и страдание, усталость и безнадежность. Хантер упоминал, что у Патриции есть сын, но не более того.

Я зашла в комнату следом за Патрицией, Хантер за мной. Она была маленькой и напоминала застекленную террасу один в один. Жизнерадостные плакаты висели на стенах, а на постельном белье изображались гоночные автомобили красного, желтого и синего цветов. Рядом располагались огромный телевизор, DVD-плэйэр и полка с видео. Но всё остальное в комнате кричало «Больница»: больничная кровать, капельница рядом со столом, застекленный шкафчик, на котором лежало больше лекарств, чем я могла сосчитать. И, конечно, маленький мальчик, худой и безразличный, с трубкой, выходящей из-под простыни. Он даже не взглянул, когда мы вошли в комнату. По телевизору шла какая-то программа о природе, демонстрирующая аллигаторов во всех подробностях. Его глаза смотрели на экран, однако они были тусклыми и безжизненными. На самом деле, он ничего не видел. Его тело было обмотано простыней, а лицо было круглым и отекшим.

Оказавшись здесь, Патриция стала невыносимо напряженной, и действительно было отчего. "Джошуа, это Хантер Найэлль и Морган Роуландс", - сказала она неестественно бодро. "Морган хотела познакомиться с тобой. Она узнала, какой ты храбрый". Патриция взглянула на меня, и я заметила, что она тоже понятия не имела, зачем я здесь. Зато я как раз начинала понимать. Я улыбнулась Джошуа, а потом повернулась к Хантеру.

Его пристальный взгляд был оценивающим и вопросительным.

Я поколебалась, но потом незаметно пожала плечами и кивнула.

"О, Патриция", - сказал он в этот момент, поворачиваясь к ней. "Вы не против показать мне ту книгу по Нью-Йоркскому садоводству, которую я видел в вашей гостиной?"

Они оставили меня наедине в комнате с Джошуа.

Теперь он смотрел на меня с подозрением. "Вы - доктор?"

"Нет, нет", - заверила я его, - "Я учусь в высшей школе. Собиралась просто немного потусоваться... Итак, у тебя здесь куча оборудования. Зачем это?". Я дотронулась до капельницы. Следующие десять минут мы с Джошуа говорили о лейкемии и его болезни, вызванной реакцией "трансплантат- против-хозяина", о том, как его мама заботилась о нем, и как он устал. Всё, что мне оставалось - это повесить голову и разрыдаться. Но я не стала.

Вместо этого, пока Джошуа говорил, я очень нежно положила свою руку на его, ощущая его вибрации, его ауру, его жизненный стержень. Я почувствовала его костлявое маленькое плечо под простыней, и оно напомнило мне о моем собственном раненном плече, в котором до сих пор отдавалась боль. Ласково я погладила его по голове, улыбнулась и похлопала его по подбородку, а потом попробовала пощекотать его ступни. Он улыбнулся без энтузиазма.

Я снова присела на стул. "Джошуа, ничего если я просто положу свои руки сюда на несколько минут?" - спросила я, кладя одну руку на его ногу выше колена, а другую - на грудь. Он осторожно кивнул.

"Черт возьми, что этот псих вытворяет с аллигатором?" - воскликнула я, и он вновь обратил свой взгляд на экран телевизора.

Я закрыла глаза и абсолютно расслабилась, полностью избавляясь от напряжения, отвращения к запахам дезинфицирующих средств, болезни, пластика, лекарств и чистых простыней. Приглушенным фоном звучал телевизор. Я погрузилась в среднеуровневую медитацию, где подсознательно ликвидировала все барьеры, существовавшие между внешним миром и мной. Через несколько минут я ощутила себя частью Вселенной, а Вселенную - частью себя. Без начал, без окончаний, лишь спокойная счастливая связь между каждой частицей. Между мной и Джошуа. Я растворилась в нем, в его измученном ослабленном теле. Я парила над ним, струилась внутри него, сквозь него. Я чувствовала его боль, искусственно сниженную сильными наркотическими средствами; и еще ощущала, что функционирование его подорванной системы поддерживалось также другими мощными и токсическими лекарствами. Я видела нормальные лейкоциты в его крови, но наряду с ними видела и раздувшиеся, готовые вот-вот лопнуть; я заметила, как тело Джошуа подвергается внутренней атаке иммунной системой пересаженных ему клеток костного мозга. Его чувства стали моими, и на меня нахлынули тошнота, боль, отчаяние и безнадежность, вина, которую он испытывал из-за страданий своей мамы, гнев из-за того, что всё это происходило с ним, который он чувствовал, но не показывал.

Я наблюдала и воспринимала всё это как звенья китайской головоломки, состоящей из бесчисленного количества ниточек, непостижимым образом переплетенных и связанных вместе. Я погрузилась глубже. Битва с Селеной и, в результате, физическое и моральное истощение подкосили меня, уменьшили магическую силу. Однако я решила, что смогу кое-что сделать.

Я чувствовала себя универсальным растворителем, способным проникнуть куда угодно, найти, что угодно, распутать всё на свете. Одну за другой я отделяла ниточки и следовала по ним. Я снова выбралась к его костному мозгу. К каждому из его наркотиков. К нитям боли, гнева, первоначальной лейкемии.

Понятия не имею, сколько я так просидела. Где-то в глубине я осознала, что мои руки теплеют, однако Джошуа, видимо, этого не замечал и не беспокоился. Я почувствовала, как в какой-то момент проведать меня вернулся Хантер, но не подняла глаз, а он ничего не сказал. Спустя еще немного времени я распутала узел-головоломку. Я создала условия функционирования новых клеток в гармонии с его телом. Восстановила проходимость кровеносных сосудов, расшевелила ткани и мышцы, плотно сжатые от боли. Я укрепила равновесие Джошуа с Богиней, с природой, с жизнью. Когда происходящее стало более знакомым и более распознаваемым, я увидела повсеместный свет, будто мы с Джошуа были свободны и парили в небе - ничто не тянуло нас вниз, никаких забот. Как всегда это было прекрасно, чарующе, и всё во мне навечно хотело остаться в этом магическом месте.

Но конечно я не могла.

Когда наконец я подняла голову и моргнула, то увидела, что Джошуа крепко спит передо мной. Я встряхнула головой, словно пытаясь проснуться, и осмотрелась вокруг, обнаружив Хантера с Патрицией сидящими на стульях и наблюдающими за мной впечатленными глазами. Я снова взглянула на Джошуа. Он выглядел другим. Цвет кожи казался натуральнее, глаза менее впавшими. Его сон был успокаивающим и мирным, лицо стало расслабленным и освобожденным от боли. Я быстро бросила свои сенсоры и уловила баланс, за недостатком лучшего слова. Джошуа был более сбалансированным.

Я же, однако, чувствовала себя, как не оформленная "Силли Патти" (глина для для детского творчества). Я не знала, смогу ли встать.

"Ух," сказала я, взглянув на Хантера. Он немедленно подошел, чтобы помочь мне встать. Мои ноги ощущались дрожащими, эластичными. Я чувствовала голод и усталость. Патриция наблюдала за мной со смешанными чувствами на лице. Я с трудом выпрямилась, затем расправила плечи и глубоко вздохнула. Я улыбнулась Патриции, как я надеялась, обнадеживающе.

Она перевела взгляд с меня на Джошуа, затем подошла к сыну. Взяла его за руку и приложила ее к своей щеке. Он чуть пошевелился во сне, и я заметила, что его опухшее лицо стало нормальнее, конечности - менее напряженными, движения - свободнее. Я улыбнулась ему.

Хантер обнял меня за талию и взглянул полными вселенской любви, доверия и благоговения зелеными глазами.

Патриция повернулась ко мне, выглядя благодарной и испуганной, и пораженной в то же самое время. Она знала, что ему лучше - кто угодно мог это понять. Я не знала, сколько я сделала, но я знала, что так или иначе я помогла в какой-то степени.

"Кто ты?", - выдохнула она.

Я задумалась над тем, кем я являлась, что именно делало меня той, кем я была, о длинной веренице ведьм и женщин, передавших мне их силу - она стала моей в этой жизни, я должна использовать ее с умом.

Я улыбнуласт ей: "Я Морган," - сказал я. "Дочь Мейв из Белвикта."

"Морган, ты выглядишь невероятно красивой," сказал Хантер в пятый раз.

Я посмотрела на него, покраснев от удовольствия. В этот раз я приложила максимум усилий для преображения своей внешности, и, судя по всем отзывам, они себя оправдали. На мне был облегающий топ насыщенного нежно-зеленого цвета. С глубоким квадратным вырезом на шее и рукавами в три-четверти. Я надела серебряную цепочку с кулоном из янтаря.

Юбку я заказала в костюмерном магазине. Она была сшита из нескольких слоев тюля различных оттенков зеленого, и по одному слою красно-малинового и розового цветов – всего семь слоев, плотно посаженных на поясе. Минус в мальчишеском телосложении – это то, что обычно я выглядела как мальчик. Плюс - моя талия реально была узкой и, если надеть большую пышную юбку, становилась только женственнее.

Обута я была в балетные туфли – настоящие балетки, которые совсем не ощущались на ногах. Я купила белые и на три раза пропитала их специальным средством.

Я предоставила Мэри Кей абсолютную свободу действий над моим обликом и должна признать, что у нее многообещающее будущее косметического художника. Мои глаза еще никогда не были такими большими и светящимися, губы выглядели пухлыми и женственными, а кожа – увлажненной и свежей. Правда, нельзя сказать, что я смиренно подчинилась превращению моих длинных волос в мягкие крупные волнистые локоны, свисающие чуть ниже плечей. Я боялась быть, как Маленькая Сиротка Энни (кудрявая девочка из сериала), однако вместо этого мои волосы просто стали выглядеть необузданно, естественно, и сексуально.

Это был один из очень немногих периодов в моей жизни, когда я действительно чувствовала себя женственной, сильной и сексуальной. А тот эффект, который это произвело на Хантера, радовал меня до самого конца. Он не сводил с меня взгляда с того самого момента, как встретил. Проникновенно всматривался в мои глаза поверх своего искрящегося сидра, и я ощущала себя невероятно привлекательной и женственной, как будто околдовала его. Это потрясающее чувство.

"Морган! Порзительно!" - сказала Бетани, промчавшись мимо. Я сказала ей "привет", но она уже исчезла из поля зрения.

"Сколько здесь людей?" спросила я, продвигаясь ближе к столу.

Хантер быстро осмотрелся: "Примерно, восемьдесят, кажется. Думаю, в конечном итоге каждый из нас пригласил всех, кого мы знаем".

Это были сумерки в канун Белтэйна, и мы находились в том же самом месте, куда до этого ездили на пикник с Хантером, Бри и Робби. Сегодня вечером оно выглядело волшебным: повсюду крошечные стеклянные фонарики с торжественным светом, столы со всеми видами закусок и напитков. Скай и Рэйвен - организационный комитет - превзошли себя. Гирлянды из свежих цветов свисали от дерева к дереву. Высокое, прекрасное майское дерево стояло в центре поляны, украшенное длинными шелковистыми лентами всех цветов радуги. Скай наняла музыкантов из разных ковенов, и частые ритмичные мотивы ирландской музыки навевали свое собственное заклинание над каждым здесь присутствующим.

"Где Скай нашла майское дерево?" спросила я.

Хантер усмехнулся, придвигаясь ближе, чтобы обнять меня за талию: "Это мачта из шлюпочной мастерской. Скай с Рэйвен выбрали ее и привезли сюда, протащив через заднее окно Рэйвен".

Я расхохоталась, представляя это. Мои глаза автоматически метнулись к Скай и, конечно же, они с Рэйвен сидели вместе за столом, склонив головы друг к другу, искренне беседуя. Мы с Хантером переглянулись. Я знала, они по-настоящему заботились друг о друге. Я надеялась, что их отношения в конце концов восстановятся.

"Они проделали большую работу," сказала я. Я взяла несколько фруктов, восхищаясь блюдами овсяных лепешек, мисками меда, приправленного зеленью чая с цветами, плавающими в нём, пироги, украшенные съедобными цветочными анютиными глазками, лесными фиалками, ноготками, настурциями.

"Сестричка! Привет!" Я улыбнулась и застонала одновременно, оборачиваясь, чтобы увидеть Киллиана, идущего ко мне с бокалом вина в руке. Как обычно, он был жизнерадостным и развязным, пряди его отросших волос были окрашены в золотисто-каштановый и карамельный.
"Привет, Киллиан", - сказала я.
Хантер тоже как можно вежливее поприветствовал его.

"Найэлль", - сказал Киллиан и повернулся ко мне. "Клёвая вечеринка! Классная еда и музыка... вы выложились на все 100. Какой твой вклад в это?"

"Показуха".

"Скай и Рэйвен всё организовывали " ровно сказал Хантер, и я приложила усилие не усмехнуться.

"А!" Киллиан быстро огляделся вокруг и, естественно, нашел глазами Скай и Рэйвен, примерно в двадцати шагах, стрелявших в него взглядами, говорящими о том, что если они и не бьют его, то хотя бы покалечат. Но моего братца не так просто сбить с толку. Он широко им улыбнулся, приподнял бокал с вином как бы чокаясь, а затем предосудительно откланялся в противоположном направлении.

"Чао!" - выкрикнул он мне из-за спины, и я помахала.

"Майское дерево! Майское дерево!" - крикнул кто-то, и музыканты подошли ближе. Скай вызвала четырех добровольцев - две пары: мужчина-женщина, мужчина-женщина - и привязала ленту к руке каждого из них. Когда зазвучала музыка, пары танцуя двинулись по кругу в противоположных направлениях, то ныряя, то выныривая из-под рук друг друга. Мы наблюдали, как цветные ленты переплетались вокруг майского дерева, создавая точную форму ромбовидных алмазов. Это было прекрасно, и я радовалась, что мы продолжаем эту древнюю традицию.

Не говоря ни слова, мы с Хантером связали наши руки, оставив две свободными, чтобы есть и пить. С наступлением ночи разожгли огромный костер, и Хантер повел меня гулять по окрестностям, представляя людям, которых я не знала. Казалось, все как-то странно реагировали на мое имя. Я хотела спросить Хантера, в чем дело, но в этот момент он указал на возникшие в небе созвездия Плеяд – как раз перед рассветом. В Самхэйн, через шесть месяцев, Плеады будут появляться сразу после заката. Белтэйн и Самхэйн обозначают начало двух полугодий.

Мы с Хантером удалились от света, шума и музыки, разговаривая обо всем: важном и неважном, грустном и веселом. До этого я встретила Патрицию всего лишь на минутку, и она рассказала мне, что Джошуа больше не нуждается в зондовых трубках для питания. Его доктора в шоке, однако, похоже, что он сбросил свою болезнь, как змея сбрасывает кожу. Она крепко взяла меня за руку и поблагодарила несколько раз так настойчиво, что у меня на глазах навернулись слезы.

«Так что мы с папой уезжаем в Англию через месяц», - сказал Хантер. Мы так далеко отошли, что уже не требовалось говорить громким голосом. Я вздохнула.

«Твои предки все еще не решили насчет Шотландии?» - спросил он.

Я покачала головой: «Они разговаривали с Эойф, но реально не могут понять, почему об этом нет никаких брошюр или Вёб-сайта».

Хантер накрыл мои пальцы своими руками: «Я так хочу, чтобы ты поехала», - сказал он серьезно.

«Я чувствую, что мне это нужно», - согласилась я. – «Они не отказали… по крайней мере, пока. Они хотят увидеть результаты моих выпускных экзаменов и тому подобное. Я точно буду носить в карманах камни удачи. Суть в том, что если ты в Англии, а я здесь… просто не знаю, как смогу быть вдалеке от тебя. Если я буду в Шотландии, ты уже не будешь настолько далеко, и я не буду так переживать».

«Понимаю, о чем ты», - сказал он. – «Я ненавижу даже мысль о том, чтобы находиться отдельно от тебя, на любом расстоянии и на любой период времени. Но я знаю, что должен съездить домой на время, чтобы повидаться с близкими. Папа проведет семинары на тему борьбы с темной волной, а я присоединюсь к нему на несколько лекций о новом ограничивающем пузырьковом заклинании».

«Я так горжусь тобой», - сказала я, сжимая его руку.

Он улыбнулся: «Здорово делать что-то действительно полезное. По возможности спасти ведьм от лишения их магических сил – ведьм, которые просто приняли неправильное решение или были близки к этому. И это могло бы ощутимо уменьшить влияние совета. Что откроет дорогу новому или вспомогательному совету».

Потом мы остановились и осмотрелись вокруг, понимая, что, гуляя и разговаривая, так увлеклись друг другом, что зашли дальше, чем предполагали. Я уже совсем не слышала ни музыки, ни чьего-то смеха, не видела огоньков от костра.

Мы стояли на маленькой полянке, диаметром не больше десятью футов (3 метра), с прекрасным видом над головой ночного неба цвета индиго и звезд. Она была окаймлена фиалками – последними в этом сезоне. Магическая, будто созданная ведьмами и феями. И мы остановились здесь. Казалось, что судьба, а не случай, завела нас сюда.

Затем я взглянула на Хантера, а он на меня. Мое сердце затрепетало, а Хантер завел меня в центр фиалкового кольца. Он плюхнулся на мягкий мох и потянул меня за ним. Изысканный, сладкий аромат фиалок витал в воздухе вокруг нас, пока мы лежали рядом. А когда я подняла глаза, то почувствовала, что проваливаюсь в небо над собой, будто лечу.

«Морган».

Я посмотрела в его лицо. Он выглядел необычно серьезным. Озорной огонек в его глазах странным образом исчез. Медленно он провел пальцем по моей руке, и я ощутила, как его прикосновение оставляет крошечный след искр, где бы оно ни происходило. Чуть меньше и мельче, чем искорки, лишенная жара и оставляющая лишь еле заметное покалывание, дрожь пробегала вниз по моей коже… к юбке, отовсюду, куда бы он ни притрагивался.

Я прижала его к себе, прикоснулась к его лицу, к его угловатым острым скулам. Прямо сейчас в свете луны для меня он казался умопомрачительно красивым: сильным и мужественным, знакомым и невероятно надежным. Он видел меня в самом худшем виде и всё еще любил. Он видел меня больной, взбешенной, совершающей ошибки, глупой – но всё еще любил. Он был терпелив и добр, требователен и честен. Я любила его всем своим сердцем и верила, что он абсолютно влюблен в меня – не-потому-что так говорил, а потому, что показывал мне это каждый новый день.

Я взяла его руку и приложила к своей груди. Я ощутила, как он еле заметно вздрогнул, что вызвало во мне улыбку. Мне ужасно нравилось, что этот уравновешенный, расчетливый бывший-Сикер - ведьмак, который фактически каждую ситуацию держит под контролем - с таким же успехом теряет контроль, когда находится со мной. Затем я обняла его за шею и притянула его лицо к себе. Казалось, он чуть колебался, ждал, и, чтобы рассеять его сомнения, я приоткрыла рот и настойчиво поцеловала его. Внезапно я осознала, что взорвала плотину, и в данный момент на меня хлынули бурные потоки водной стихии, гораздо выше моих сил.

Мы двигались вместе, сцепившись губами, руками и ногами как можно сильнее. Хантер прервался и поцеловал меня нежно, затем отстранился и, глядя в мои глаза, поднял руки к небу и еле заметно пошевелил ими. Тут же я увидела движение над головой, после чего нас накрыло мягкой цветочной волной, цветы дождем сыпались с неба: розы, пионы, маргаритки - так много, что не сосчитать. Я смеялась. Это был дар Бэлтейна - всеобъемлющая любовь к природе, жизни, любовь в своем естестве.

Я посмотрела в бездонные зеленые глаза Хантера, замерев от всей глубочайшей любви, которую они выражали, и одновременно поразившись той глубочайшей любви, которую я сама испытывала к нему. Как это возможно, что один человек так сильно заботится о другом? У меня было чувство, словно никак не могу достаточно сильно прижаться к нему.

Хантер поцеловал меня снова, и наши руки и ноги спутались в моей юбке. Мы с усилием вдыхали холодный ночной воздух, катаясь по земле так, что то он оказывался сверху, то я. Я любила, когда он был подо мной, чтобы можно было дотронуться до его лица руками, ощутить, как происходящее словно окрыляет меня. Так и было.

Здесь, в канун Бэлтейна, праздник изобилия, жизни и любви, мы с Хантером отпраздновали свой праздник, увековечив его взятыми на себя не ограниченными временем обязательствами друг перед другом, не требующими слов обещаниями всегда быть верными в любви, защищать друг друга, уважать и почитать друг друга - до тех пор, пока мы живы.

"Ты так сильно будешь скучать по мне", - уверенно объявил Хантер. После чего небрежно прозвучало еще одно объявление - посадки на самолет в Кливленд.

Морган засмеялась. "Ты так думаешь, а?" Она обняла его за талию, известно, что рейс в Лондон собирается отправиться в любую минуту.

"Я знаю, это так," сказал он. Затем он понизил голос и убрал ее волосы с ее шеи. "И я знаю, я буду скучать по тебе, так же сильно".

"Это ведь ненадолго" напомнила Морган ему, пытаясь сдержать слезы. которые подступали к глазам. Не плачь, сказала она себе.Не трать время на слезы.

"Кажется, что надолго", - сказал он. Мужчина,тащивший чемодан настолько огромный, что мог уместить в себя мертвого медведя, протолкнулся мимо них к выходу № 17. Хантер и Морган отошли немного в сторону. "У меня для тебя кое-что есть" - Он вытащил из кармана маленькую коробочку, и ее глаза вспыхнули. Без слов она открыла ее. Внутри было серебряное кладдахское кольцо (тип обручального кольца), изготовленное в форме пары рук, державших сердце, увенчанное короной (сердце символизирует любовь, руки — дружбу, доверие, а корона — верность, лояльность). На сердце была изображена руна Бьорк - для новых начинаний.

"Оно прекрасно", - выдохнула Морган, ее пальцы неуклюже пытались вынуть кольцо из коробочки. Хантер помог ей надеть его.

"Я так горжусь тобой, Морган," сказал он тихо. "Я просто невероятно горд. И невероятно счастлив. И невероятно влюблен".

В этот момент её глаза защипало, и она с трудом сглотнула. "Я знаю точно, что ты чувствуешь."

Она бросилась ему на шею в последний раз, серебряное кольцо приятно тяготило правую руку. Они обнимались и целовались до тех пор, пока не объявили посадку на лондонский рейс. Тогда она отпустила его и подошла к своей семье. Ее родители выглядели немного неловко из-за того, что их горе выставлялось напоказ, однако сейчас они улыбались и крепко обнимали ее. На глазах у ее мамы выступили слезы, как и на глазах у Мэри Кей.

«Я вернусь прежде, чем вы узнаете», - сказала Морган. «И, Мэри Кей, ты можешь спокойно позаимствовать любую мою одежду, пока меня не будет».

Мэри Кей закатила глаза. – «Как будто это мне что-то даст», - сказала она. Смеясь, Морган крепко обняла ее.

Морган вернулась к Хантеру, который ласково погладил ее по щеке так, словно делает это в последний раз. «Мы скоро увидимся, ты же знаешь», - сказала она, скользнув в его объятия.

Внезапно шум аэропорта перестал существовать, а время полностью остановилось. «Я люблю тебя, Морган», - сказал Хантер, и эти слова накрыли их обоих теплым ярким потоком магии. На одно окончательное мгновение они остались наедине, вдвоем, в мире, в котором никого больше не было. Затем время снова ожило, и человеческие голоса опять зашумели, люди зашевелились. «Я ждал идеального момента для этого», - сказал он, его зеленые глаза блестели от магии или от слез – она не знала, отчего именно.

«Тебе лучше идти, милая», - сказала мама, и в последний раз обняла Морган. Морган взяла кошачью клетку Дагды, проверила свои билеты и ручную кладь, затем направилась к выходу в зал ожидания самолета. Она обернулась в последний раз и помахала.

Как лепестки цветка перед ней раскрывалось будущее. Она станет сильной ведьмой, какой всегда хотела быть.