9 мая, 9548 г. до н.э.
"Убей этого ребёнка!"
Гневный приговор Архонта все еще звенел в ушах Аполлими, когда она проносилась через мраморные залы Катотероса. Дующий в коридорах свирепый ветер заставлял черное платье женщины облегать её беременное тело подобно второй коже. Растрепанные белокурые волосы Аполлими завивались тугими спиральными локонами. Четверо её демонов бежали позади, защищая женщину от тех богов, которые слишком ряно стремились выполнить приказ Архонта. Аполлими и её демоны Шаронте уже уничтожили половину её пантеона. И она была готова убить остальных.
Они не получат ее ребенка!
Предательство сжигало её изнутри. С самой свадьбы Аполлими была верна своему мужу и даже узнав, что Архонт изменял ей, она всё ещё продолжала любить его и привечать бастардов мужа в своем доме.
Сейчас он хотел получить жизнь её нерождённого ребёнка.
Как он мог желать этого? На протяжении веков она пыталась зачать его сына - это было ее заветное желание.
Это - её родной ребенок.
И теперь, благодаря пророчеству трёх девчонок - ревнивых ублюдков Архонта, её малыш будет принесён в жертву и убит. Из-за чего?
Из-за слов, прошептанных маленькими отродьями?
Никогда.
Это был её ребёнок. Её! И она убьёт всех богов Атлантиды, чтобы сохранить ему жизнь.
- Бази! - крикнула она своей племяннице.
Бази появилась перед ней шатаясь, пока не оперлась о стену. Как богиня изобилия, она редко была трезвой - что отлично соответствовало плану Аполлими.
Бази икала и хихикала.
- Ты звала меня, тетушка? Кстати, почему все так расстроены? Я пропустила что-то важное?
Аполлими схватила её за запястье и телепортировала их из Катотероса, который боги-атланты сделали их домом, вниз, в царство ада Калосис, где правил её брат.
Она родилась в этом сыром, запретном царстве. Это было единственное место, которого действительно боялся Архонт. Даже со всей его силой, он знал, что Аполлими безраздельно властвовала там, где была темнота. Здесь, с её силами, что увеличивались, она была способна уничтожить его.
Как богиня смерти, разрушения и войны, Аполлими сохранила комнату в роскошном чёрном дворце своего брата, которая напоминала ей о её статусе.
Это было место, куда она привела Бази сейчас.
Аполлими заперла двери и окна в своей комнате перед тем, как вызвать своих двух самых надёжных демонов-защитников.
- Ксиамара, Кседрикс, вы нужны мне.
Демоны, которые были вытатуированы на ее теле, материализовались и появились перед ней.
В своем нынешнем воплощении вечно меняющийся цвет кожи Ксиамары был красным, с мраморно-белым отливом. Длинные темные волосы обрамляли хитрое лицо, на котором беспокойно пылали большие красные глаза. Сын Ксиамары, Кседрикс был похож на нее, но его мраморная кожа переходила от красного к оранжевому, что часто случалось с ним, когда он был возбужден.
- Что тебе угодно, акра? - спросила Ксиамара, обращаясь к ней почтительно, как было принято обращаться к госпоже у атлантов.
Аполлими понятия не имела, почему Ксиамара настаивала на том, чтобы называть ее акра, когда они были скорее как сёстры, а не госпожа и слуга.
- Охраняйте эту комнату ото всех. И даже если сам Архонт потребует его впустить, убейте его. Ты поняла?
- Твое желание - наше, акра. Никто не побеспокоит тебя.
- Их рожки должны подходить к их крыльям? - Спросила Бази, которая быстро кружилась вокруг столбика кровати, глядя на демонов. - Я имею в виду - действительно? Ты думаешь, что если они будут такими красочными, у них будет больше разнообразия. А мне кажется, что Кседрикс выглядел бы гораздо лучше, если бы он был оранжевым.
Аполлими проигнорировала её. У неё не было времени на глупости Бази. Нет, если она намеревалась чтобы спасти жизнь своему сыну.
Она хотела этого ребёнка и была готова на всё что угодно ради него.
Всё что угодно.
Ее сердце стучало. Сильно. Быстро. Аполлими вытащила Атлантский кинжал из ящика комода и держала его в руках. От золотой рукояти веяло холодом. Черная роза и кости сплелись воедино. Гравированный острие клинка светилось в полумраке. Это был кинжал, предназначенный для того, чтобы забрать чью-то жизнь.
Сегодня же он будет использован чтобы её подарить.
Она вздрогнула при мысли, что должно было произойти, но не было другого способа спасти ее дитя. Закрыв глаза и держа в руке холодный кинжал, она старалась не плакать, но одинокая слеза все же выскользнула из уголка глаза.
Достаточно! Она мысленно заорала на себя, когда гневно стерла ее. Это было время для действий, а не для эмоций. Ее сын в ней нуждался.
Ее руки дрожали от ярости и страха, и она легла в кровать. Подтянула платье и оголила живот. Гладила себя по раздутому животу, где ее сын ждал своего часа, защищенный и все же в опасности. Никогда больше она не будет так близко к нему. Никогда не сможет почувствовать его пинки и шевеление внутри своего тела, улыбаясь в ответ нежно и терпеливо. Она должна разделить их. И пусть Апостолос еще не должен родится, пусть пока слишком рано. Но она должна.
У неё не было выбора.
- Ох, какая мерзость! - Бази захныкала. – Я…
- Не двигайся! - Заорала Аполлими. - Если покинешь эту комнату, я вырежу твоё сердце.
С широко открытыми глазами, Бази застыла.
Как будто зная, что от нее требуется, Ксиамара подошла к Аполлими. Демоница с бело-красной кожей была самой красивой и наиболее преданной из окружения Аполлими. Осторожно она вынула ребенка из ее чрева и закрыла рану.
Демоница сняла кроваво-красный шарф с её шеи и запеленала Апостолоса в него, прежде чем поднесла ребенка Аполлими и низко поклонилась.
Аполлими отодвинула физическую боль в сторону, поскольку она взяла своего сына на руки и держала его в первый раз. Радость охватила ее, когда она поняла, что он был цел и невридам. Он был таким маленьким, таким хрупким. Идеальным и прекрасным.
Прежде всего он принадлежал ей, и Аполлими его любила каждой частью себя.
- Живи для меня, Апостолос, - сказала она, её слёзы начали литься. Они падали, как лёд, вниз по её холодным щекам, сверкая в темноте. - Когда придёт время, ты вернёшься сюда и потребуешь своё законное место, как царь богов. Я позабочусь об этом. - Она прикоснулась своими губами к его голубому лбу.
Он открыл глаза и посмотрел на нее. Они переливались серебром, как и ее. И в них светилась мудрость, значительно превосходящая даже ее собственную. Именно по его глазам мир людей узнает в нем божество и станет обращаться с ним соответственно. Он погладил крошечным кулачком ее щеку, словно понимал, что его ждет.
Аполлими рыдала, прикасаясь к нему. Боги, это несправедливо! Он был ее ребенком. Ждать его целую жизнь и теперь...
- Будь ты проклят, Архонт, будь ты проклят! Я никогда не прощу тебе этого.
Крепко прижимала к себе сына и не могла, не хотела отпускать его.
Но она должна.
- Бази? - Аполлими прикрикнула на свою племянницу, которая все еще кружилась вокруг прикроватного столбика.
- Ммм?
- Возьми его. Помести его в чрево беременной королевы. Ты поняла?
Она опустилась на пол и выпрямилась.
- Эммм, я могу сделать это. Что насчёт отродья королевы?
- Соедини жизненную силу Апостолоса с ребёнком королевы. Позволь ей узнать от Оракула, что если мой ребёнок умрёт, то её тоже. - Это позволит защитить его больше, чем что-либо ещё.
Но предстояло сделать ещё одну вещь. Аполлими сорвала белую сфору со своей шеи и приложила её к груди Апостолоса. Если кто-нибудь заподозрит, что Апостолос её сын или один из богов обнаружит его в мире людей, они убьют его мгновенно.
Силы Апостолоса должны быть связаны и спрятаны до тех пор, пока он не будет достаточно взрослым и сильным, чтобы защищаться. Она приложила шар к его груди, и его божественность перетекла в сфору, а цвет маленького тельца из синего превратился в бледную кожу человека.
Теперь он будет в безопасности. Даже боги не узнают, что она сделала.
Крепко сжимая сфору в своей руке, Аполлими поцеловала сына в бровь ещё раз, прежде чем отдала своей племяннице.
- Возьми его. И не предавай меня, Бази. Если ты сделаешь это, Архонт будет наименьшим из твоих страхов. Поэтому помоги мне или я не успокоюсь, пока не искупаюсь в твоих внутренностях.
Карие глаза Бази расширились:
- Ребенок в чреве. Мир людей. Никому не говорить и не облажаться. Будет сделано.
И она мгновенно исчезла.
Аполлими сидела там, смотря на место, где они только что стояли. Её сердце кричало, желая, чтобы её ребёнок вернулся.
Если только...
- Ксиамара, следуй за ней и убедись, что она делает, как ей приказали.
Демоница поклонилась, прежде чем исчезнуть.
Её сердце было разбито, Аполлими оставалась в своей окровавленной кровати. Она хотела плакать и кричать, но зачем волноваться? Это не принесёт ничего хорошего. Её слёзы и просьбы не помешали бы убить Архонту её ребёнка. Его отродья убедили его, что Апостолос уничтожит их пантеон и заменит Архонта, как царь богов.
Да будет так.
Её тело болело, она подвинулась к кровати.
- Кседрикс?
Сын Ксиамары появился перед ней.
- Да, акра?
- Принеси мне камень из моря, пожалуйста.
Он казалось смущён её приказом, но быстро подчинился.
Когда он вернулся, Аполлими обернула камень в пелёнку. Слабая из-за рождения её сына и собственного гнева и страха, она прислонилась к Кседриксу и держала его за руку.
- Возьми меня к Архонту.
- Ты уверена, акра?
Она кивнула.
Демон помог ей вернуться в Катотерос. Они появились в центре зала, где Архонт стоял со своими дочерьми Чарой и Агапой - богинями радости и любви. Они обе родились в тот момент, когда Архонт впервые увидел Аполлими. Богини чувства просто выпрыгнули из его груди. Его любовь к Аполими была легендарна. Пока он не разрушил все, попросив единственную вещь, которую она никогда не смогла бы дать ему.
Жизнь её сына.
Особенностью Архонта было отличное телосложение. Высокий и мускулистый, он стоял со своими светлыми волосами, сияющими в тусклом свете. Действительно, он был самым красивым из всех богов. Жаль, что его красота была только поверхностной.
Его голубые глаза сузились, смотря на свёрток в её руках.
- Ты вовремя пришла в чувство. Отдай мне этого ребёнка.
Она отошла от Кседрикса и положила каменного ребёнка в руки своего мужа.
Архон уставился на неё.
- Что это?
- Это то, чего ты достоин, ты ублюдок, и это всё, что ты когда-либо получишь от меня.
По свету в его глазах, она поняла, что он хотел ударить её. Но не осмелится. Они оба знали, кто был сильнейшим богом и это был не он. Он правил только потому, что она была на его стороне. Восстать против неё будет последней ошибкой, которую он когда-либо совершит.
Согласно Закона Хтониана, одному богу запрещалось убийство какого-либо другого. Совершить это значило бы навлечь гнев Хтониана на глупого бога, который нарушил закон. Наказание за такие действия было быстрым, зверским и необратимым.
Прямо сейчас Аполлими следила за потоком мыслей Архонта по бурным эмоциям, выплескивающимся через край. Ударив ее, Архонт преступит границы, и он знал это. Это позволило бы ей забыть страх перед Хтонианом, и тогда бы она уж обратила всю свою ярость против него. Она больше не заботилась бы, кто будет наказан и кто умрет... и даже непосредственно за себя.
Терпение паука... Она напомнила себе о самом любимом высказывании своей матери.
Аполлими дождется, пока Апостолос станет самим собой. Когда он станет править вместо Архонта и покажет королю богов, что значит быть воистину сильным.
Ради сына она не должна восстанавливать против себя капризного Хтониана, который мог бы примкнуть к Архонту и убить ее ребенка. Они вдвоем могли надолго лишить ее власти и уничтожить Апостолоса. В конце концов, трем внебрачным дочерям Архонта от возлюбленной Фемиды был дан дар быть Судьбами для всех и вся. И из-за их глупости и страха Греческие Мойры по ошибке прокляли ее сына.
Одного этого было достаточно, чтобы ей захотелось убить мужа, который уставился на нее задумчивым хмурым взглядом.
- Ты проклянешь нас всех ради одного ребенка? - спросил Архонт.
- А ты проклянешь моего ребенка ради трех полугреческих ублюдков?
Его ноздри раздулись.
- Давай будем разумными. Девочки не понимали, на что обрекают его, когда говорили это. Они только начали постигать свои способности. И они боялись, что он вытеснит их из наших сердец. Поэтому они держались за руки, когда говорили о своих страхах. И потому их слово - закон, и это необратимо. Если он останется жить, мы умрем.
- Тогда мы умрем, потому что он будет жить. Я уверена в этом.
Архонт заорал прежде чем бросил завёрнутый впеленку камень об стену. Он потянулся к Агапе и Чаре и стал скандировать.
Глаза Аполлими загорелись красным светом из-за того, что они начали делать. Это было заклинание лишения свободы.
Для неё.
Они могли заставить её повиноваться, потому что объяденили свои силы.
Несмотря на это, она рассмеялась. Но более того, она приняла во внимание каждого бога, который присоединился к её мужу, чтобы помочь связать её.
- Ты будешь сожалеть о том, что сделала сегодня здесь. Когда Апостолос вернётся, ты дорого за всё заплатишь.
Кседрикс встал между ней и остальными. Аполлими положила руку ему на плечо, чтобы удержать его от нападения.
- Они не причинят нам боль, Кседрикс. Они не могут.
- Нет, - сказал Архонт с горечью, - но ты будешь заперта в Калосисе до тех пор, пока ты укажешь местонахождение Апостолоса или он не умрёт. Только тогда ты вернёшься в Катотерос.
Аполлими засмеялась.
- Мой сын по достижению зрелости будет иметь силу, чтобы вернуться ко мне. Когда он освободит меня, мир, каким ты его знаешь, погибнет. И я заберу всех вас вниз. Всех вас.
Архонт покачал головой.
- Мы найдём его. Мы убьём его.
- Ты проиграешь и я буду танцевать на твоей могиле.

Дневник Риссы, Принцессы Дидимоса.
23 июня 9548 г. до н.э.

Моя мать, королева Аара, лежала на своей позолоченной кровати, её тело было покрыто потом, её лицо было мёртвенно-бледным, служанка расчесала её влажные светлые волосы от светло-голубых глаз. Даже не смотря на боль, я никогда не знала свою мать, чтобы она казалась настолько радостной, чем она выглядела в тот день и я удивилась, если бы она была также счастлива при моём собственном рождении. 
Комната была забита придворными, а мой отец, король, стоял у постели рядом со своей женой. Продолговатые, высокие окна были распахнуты, впуская свежий морской воздух, разгонявший летнюю жару. 
- Это ещё один прекрасный мальчик, - радостно объявила акушерка, пеленая новорождённого младенца в одеяло. 
- С легкой руки Артемиды, Аара, я горжусь тобой! - громкий и радостный голос отца прошелся над головами собравшихся в спальне. 
- Близнецы, рожденные, чтобы править двумя островами! 
Только в семь лет я прыгала от радости. В конце концов, после многочисленных выкидышей моей матери и рождений мёртвых детей, у меня был не один брат, а два. 
Смеясь, моя мать прижала второго новорождённого младенца к своей бледной груди, в то время как дополнительная акушерка мыла первенца. 
Я прокралась через толпу к акушерке, чтобы посмотреть на ребенка родившегося первым. Крошечный и красивый, он корчился и изо всех сил пытался дышать через свои легкие. Наконец он, глубоко, вздохнул, и тогда я услышала крик тревоги женщины, которая держала его. 
- Зевс пощади нас, какое страшное уродство, ваше величество! 
Моя мать взглянула вверх, её лоб сморщился от беспокойства. 
- Как так? 
Акушерка принесла его к ней. 
Я испугалась, поняв, что что-то было не так. Хотя, по- моему, малыш был прекрасен. 
Я ждала, пока ребенок потянулся к брату, который был с ним в утробе за эти прошлые месяцы. Как будто он стремился к теплу своего двойника. 
Вместо этого моя мать убрала его подальше от брата, чтобы тот был в недосягаемости. 
- Этого не может быть, - зарыдала она. - Он слепой. 
- Не слепой, ваше величество, - раздался голос жрицы, которая вышла вперед, пройдя сквозь толпу. Ее белые одежды были богато расшиты золотыми нитями, а седые волосы украшала золотая корона. - Его послали Вам боги. 
Мой отец, король, сузил свои глаза, гневно взглянув на мать. 
- Вы были мне неверны?- спросил он, обвиняюще. 
- Нет, никогда. 
- Тогда, как вы объясните его появление на свет, которому все мы здесь являемся свидетелями? 
Взоры всех присутствующих были обращены на жрицу, оставив без внимания крошечного, беспомощного ребенка, который хотел, чтобы хоть кто-нибудь взял его и утешил, одарив своим теплом. 
Но никто этого не сделал. 
- Этот ребенок будет разрушителем, - сказала женщина, старческим голосом, громким и звенящим так, чтобы все могли услышать ее слова. - Его появление принесет многим смерть. Даже сами боги будут страшиться его гнева. 
Я задыхалась, не совсем понимая значение ее слов. 
Как простой ребенок мог кому-то навредить? Он был крошечным. Беспомощным. 
- Тогда убейте его сейчас же,- приказал мой отец охраннику с мечом, указав на младенца. 
- Нет!- воскликнула жрица, останавливая охранника прежде, чем тот смог выполнить приказ короля. - Убьете этого младенца, и Ваш другой сын тотчас же умрет. Их жизненные силы объединены. Это желание богов, чтобы Вы воспитали его. 
Первенец громко плакал. Я тоже плакала, не понимая их ненависти к маленькому ребенку. 
-Я не буду воспитывать монстра, - возмутился мой отец. 
-У Вас нет выбора, - жрица взяла ребенка и поднесла его к моей матери. 
В глазах акушерки, которая все время хмурилась, я увидела удовлетворение, прежде чем красивая белокурая женщина пробилась через толпу, чтобы исчезнуть из комнаты. 
- Он родился из вашего тела, Ваше Величество, - жрица сказала, обращая мое внимание к ней и к моей матери. 
Он - Ваш сын. - 
Ребенок заорал еще громче. Его мать. Она съежилась далеко от него. 
- Я не буду кормить грудью это. Я не буду касаться этого. 
Акушерка протянула ребенка отцу. 
- И что Ваше Величество? Вы его признаете? 
- Никогда. Этот ребёнок не мой сын. 
Акушерка глубоко вздохнула и представила младенца комнате. Ее власть была свободна от любви или сострадания, это было видно в ее прикосновении. 
Тогда он будет назван Ашероном, подобно реке горя. Подобно реке подземного мира, его путь будет мрачным, долгим, наполненным терпением. Он обретет способность давать жизнь и забирать её. Он будет идти по жизни в одиночестве, покинутый всеми, и будет всегда пытаться найти доброту, а вместо нее находить бессердечие. 
Повивальная бабка смотрела на младенца на руки и произнес простую истину, что будет преследовать мальчика на всю жизнь 
- Только боги смогут пощадить тебя, маленький первенец. Больше никто.

30 августа 9541 до н.э.

- Почему они так ненавидят меня, Рисса? 
Я прекратила ткать и посмотрела на робко подошедшего ко мне Ашерона. В свои семь лет он был невероятно красивым мальчиком. Его золотые волосы мерцали в комнате, как будто были обласканы богами, которые, казалось, оставили его. 
- Никто не ненавидит тебя, акрибос. 
Но в душе я знала правду. 
И он тоже. 
Он подошел ближе, и я увидела красный, злой отпечаток руки на его лице. В сверкающих серебром глазах не было слез. Он так привык к побоям, что казалось, они больше не беспокоили его. 
Разве что в сердце. 
Я спросила: 
- Что случилось? 
Он отвёл глаза. 
Я оставила свой ткацкий станок и подошла к нему. Встала перед ним на колени и мягко отвела светлые волосы от его раздутой щеки. 
- Скажи мне. 
- Она обнимала Стиккса. 
Я не спросила о ком он говорит. Я знала. Он был с нашей матерью. Я никогда не могла понять, как можно быть такой нежной со мной и Стикксом, и в тоже время такой жестокой с Ашероном. 
- И? 
- Я хотел чтобы меня тоже обняли. 
Я увидела его боль и все поняла. Передо мной был маленький мальчик, жаждущий любви своей матери. Его губы мелко дрожали, а в глазах застыли непролитые слезы. 
- Почему я выгляжу как Стиккс, но я - чудовище, а он - нет? Я не понимаю, почему я - монстр. Но я ведь не такой! 
Я не могла объяснить это ему, поскольку я, в отличие от других, никогда не видела между ними разницы вообще. Жаль, что Ашерон не знал такую мать, которую знала я. 
Для них он был монстром. 
Я же видела только маленького мальчика. Малыша, который хотел быть принятым семьей, отвергающей его. Почему мои родители не могли увидеть, какой он добрый и нежный? Тихий и почтительный, Ашерон никогда не стремился навредить кому-нибудь или чему-нибудь. Мы играли вместе, и мы смеялись. Но чаще всего я обнимала его, в то время как он плакал. 
Я взяла его маленькую ручку в свою. Мягкая рука. Рука мальчика. В ней не было ничего преступного. Или убийственного. 
Ашерон всегда был нежным ребенком. В то время как Стиккс был нытиком и жаловался по каждому незначительному поводу, отбирал мои игрушки и любого другого ребенка, Ашерон стремился только к миру. Он хотел чтобы всем вокруг него было хорошо. 
Он выглядел старше своих семи лет. Временами, даже старше меня. 
У него были странные глаза. Их серебряный, переливающийся цвет говорил о первородстве, связывающем его с богами. Но, конечно, эта особенность не должна была ужасать. 
Я улыбнулась. Надеюсь, моя улыбка немного облегчила его боль. 
- Придет время, Ашерон, когда мир узнает какой ты удивительный мальчик. Однажды этот день наступит, и тогда никто не будет бояться тебя. Так и будет. 
Я подошла чтобы обнять его, но Ашерон отступил от меня. Он привык что люди причиняют ему боль. И то, что я никогда так не поступала с ним, ничего не меняло. Он не выносил и моих прикосновений. 
Пока я стояла, дверь в мою гостиную открылась. В комнату вошло много охранников. 
Зрелище было пугающим, и, не зная чего от них ждать, я отошла. Ашерон крепко держался своими маленькими кулачками за юбку моего синего платья и пытался спрятаться за мной. 
Мой отец и дядя прошли сквозь строй мужчин, стоящих передо мной. Они фактически одинаково выглядели. Те же синие глаза, те же волнистые белокурые волосы и светлая кожа. Смотря на них, никто бы не предположил что мой дядя на три года моложе отца. Они могли легко сойти за близнецов. 
- Я говорил тебе, что он будет с ней, - сказал мой отец дяде Эстесу. - Опять развращает её. 
- Не волнуйся, - ответил Эстес. - Я позабочусь об этом. Тебе больше никогда не придется беспокоиться о нем. 
- Что ты имеешь в виду? - спрашивала я, ужасаясь их мрачному тону. Они ведь не собираются убить Ашерона? 
- Не бери в голову - огрызнулся отец. Прежде я никогда не слышала от него такого резкого тона. Это буквально заморозило мою кровь. 
Он схватил Ашерона и подтолкнул его к дяде. 
Ашерон запаниковал. Он потянулся ко мне, но дядя грубо схватил его за руку и резко отдернул. 
- Рисса! - звал меня Ашерон. 
- Нет! - Я закричала, пытаясь помочь ему. 
Отец дернул меня назад и задержал. 
- Он уедет в лучшее место. 
- Что это за место? 
- Атлантида. 
Я с ужасом смотрела как забрали Ашерона, а он кричал, молил меня о спасении. 
Атлантида была далеко отсюда. Слишком далеко, и вплоть до недавнего времени мы были в состоянии войны с ними. Я слышала только ужасные вещи о том месте и всех, кто жил там. 
Рыдая, я подняла глаза на отца. 
- Он будет бояться. 
- Его вид не ведает страха. 
Но крики Ашерона и его просьбы говорили об обратном. 
Мой отец мог быть могущественным царем, но он был неправ. Он ошибался. Я знала что страх жил в глубоко в сердце Ашерона. 
И мой тоже. 
Увижу ли я моего брата еще когда-нибудь?

3 ноября, 9532 до н.э.

С тех пор, когда я последний раз видела своего брата, Ашерона, прошло целых девять лет. Девять лет, и каждый день я думала о нем. Как он, чем занимался? Как проходило его лечение? 
Когда Эстес навещал нас, я всегда отводила его в сторону и расспрашивала об Ашероне. 
- Он в прекрасной форме и он здоров, Рисса. Я дорожу им, ведь Ашерон член моей семьи. Я даю ему все, что он только захочет. И буду рад передать, что ты волнуешься о нем. 
Тем не менее, его ответ меня никогда не удовлетворял. Несколько раз я просила отца послать за Ашероном. По крайней мере, привести его домой на каникулы. Как принц, он должен находится на родине. Но, не смотря ни на что, он оставался в стране, которая была постоянно с нами на грани войны. Хотя Эстес и был послом, но если бы мы начали войну, Ашерон, как греческий принц, был бы убит. 
И отец каждый раз отказывал мне. 
В течение многих лет я писала Ашерону, и обычно он мне отписывал. Его письма были всегда очень скупыми, почти без деталей. Но и то немногое, о чем он писал, было, мне дорого. 
Поэтому, когда несколько недель назад мне пришло письмо, я не думала, что в нем содержится что-то необычное. 
Пока я читала. 
Самые почитаемые и возвышенные приветствия Принцессе Риссе. 
Простите меня за самоуверенность. Простите мне мою дерзость. Я нашел одно из ваших писем, адресованных Ашерону и с большим риском для себя решил написать вам. Я не могу сказать вам, какое зло ему причинили, но если вы и вправду любите своего брата так, как утверждаете, тогда я прошу вас приехать и встретиться с ним. 
Я никому не рассказала о письме. Оно даже не было подписано. Я знала, что это была ложь. 
Но я не могла поколебать ощущение, что это не так, что Ашерон нуждался во мне. 
Несколько дней я колебалась до тех пор пока не могла больше все оставлять все как есть. 
Взяв с собой телохранителем Бораксиса для защиты я ускользнула из дворца, сообщив служанкам, что уехала в гости к тете в Афины. Бораксис считал меня полной идиоткой, которая едет в Атлантиду из-за письма, которое даже не подписали, но мне было все равно. 
Если я нужна Ашерону, значит, я должна ехать. 
Не прошло и нескольких дней, как я очутился возле дома моего дяди в столице Атлантиды. Большой блестящий красный корпус еще больше пугал, чем наш дворец на Didymos. Это было, как если бы она была предназначена не для чего иного, чем внушать страх и трепет. Конечно, как и наш посол, было бы полезно Эстес произвести впечатление на наших врагов так. 
Намного более продвинутый чем моя греческая родина, королевство острова Атлантиды блестело и пылало. Было больше деятельности вокруг меня, чем я когда-либо видела прежде. Это была действительно шумная столица. 
Глотая страх, который чувствовала, смотря на Бораксиса. Он был более высокий чем большинство мужчин, с грубыми темными волосами вдоль его спины, он был огромный. Смертельный. И он был лоялен ко мне, к моей ошибке, даже при том, что был слугой. Он защищал меня, так как будто я была ребенком, и я знала, что могу положиться на него. 
Он бы никогда не позволил мне навредить. 
Напомнив, себе об этом, я поднялась по мраморной лестнице, к золотому входу. Слуга открыл дверь, прежде чем я достигла ее. 
- Моя госпожа, - сказал он дипломатично, - могу я помочь вам? 
- Я прибыла увидеть Ашерона. 
Он поклонился и сказал мне следовать за ним внутрь. Я нашла это странным, что слуга не спрашивал у меня мое имя или какие дела меня связывают с братом. Дома никто бы не разрешил попасть к королевской семье без полной проверки. 
Допустить кого-то неизвестного в нашу резиденцию было преступлением, наказуемым смертью. Все же этот человек ни о чем не думая вел нас через дом Дяди. 
Как только мы достигли другого зала, пожилой человек передо мной повернулся назад, чтобы посмотреть на Бораксиса. 
- Охрана будет присутствовать с Вами во время встречи с Ашероном? 
Нахмурившись после вопроса. 
- Я предполагаю, что нет. 
Бораксис резко вздохнул. В его глубоких карих глазах было беспокойство. 
- Принцесса... 
Я взяла его за руку. 
- Со мной все будет в порядке. Подожди меня здесь, я скоро вернусь. 
Он не был обрадован моим решением да и честно я тоже, но конечно никакого вреда не причинят мне в доме моего дяди. Таким образом, я оставил его и продолжила спуск вниз. 
Пока мы шли, больше всего меня поразило в доме дяди то, каким устрашающе тихим он был. Даже шепота нельзя было услышать. Никто не смеялся. Никто не говорил. 
Только наши шаги раздавались в длинном, темном коридоре. Черный мрамор простирался, насколько я могла видеть, отражая наши изображения. Мы проходили через богатство вырезанных обнаженных скульптур и экзотических цветов. 
Слуга привел меня к комнате на противоположной стороне дома и открыл дверь. 
Я вошла и заколебалась, поскольку поняла, что это спальня Ашерона. Несколько странно для него было привести меня сюда, не зная что я его сестра. С другой стороны, возможно, он знал. Это многое бы объяснило. 
Да, наверное, это так. Он, должно быть, понял, видя наше сходство. За исключением божественных серебряных глаз Ашерона, мы были похожи. 
Расслабившись, я осмотрелась. Это была исключительно большая комната с маленьким очагом. Перед ним было два дивана с ограждением между, напоминая о наказаниях, но это не имело никакого смысла. Возможно, это было как что-то уникальное именно для Атлантиды. Я слышал всю свою жизнь, что у людей здесь была причудливая таможня. 
Сама кровать была довольно маленькой для комнаты такого размера, с четырьмя высокими стойками и вырезанными на них птицами. На каждой стойке была перевернута голова птицы так, чтобы клювы были направленный наружу как крюки, для поддержания балдахина, которого не было. 
Как и холл, ведущий к комнате, стены были из черного мрамором, который отражал мое изображение. И насколько я поняла в комнате не было ни окон, ни балкона. Единственный свет исходил от настенных подсвечников. Это делало комнату темной и зловещей. 
Очень странно... 
Три слуги делали кровать Ашерона, и четвертая женщина наблюдала за ними. Надзирательница была хилой женщиной, невысокого роста, ей можно было дать лет сорок или около того. 
- Сейчас не время, - сказала она человеку, который провел меня через дом. - Он все еще готовится. 
Мужчина закусил свою губу. 
- Вы предлагаете, чтобы я сказал Джерикосу, что заставил ждать клиента, в то время как Ашерон бездельничает? 
Но у него не было времени, чтобы поесть, - женщина настаивала. - Он работал все утро без единого отдыха. 
- Приведите его. 
Я нахмурилась после этих слов. Кое-что было очень неправильным здесь. Почему был бы моему брату, принцу, работать? 
Женщина повернулась к двери на противоположной стороне комнаты. 
- Подожди, - сказала я, останавливая ее. - Я найду его. Где он? 
Женщина со страхом в глазах посмотрела на мужчину. 
- Это - ее право, - сказал он твердо. - Позвольте леди делать то что она хочет. 
Женщина отступила и открыла дверь в вестибюль. Проходя мимо, я услышала, как мужчина отпустил слуг. 
Снова очень странно... 
Нерешительно, я вошла в комнату, ожидая найти брата - близнеца Стикса. Высокомерного мальчишку, который думает, что он знает все о мире. Оскорбляющий, хвастливый подросток, который был угрюм и испорчен, задающийся вопросом, почему я беспокою его столь глупыми поисками. 
Я была абсолютно не подготовлена к тому что я увижу. 
Ашерон сидел в большом водоеме для купания. Он облокотился безупречной голой спиной, склонив белокурую голову, как будто устал даже сидеть, моя себя. Его длинные волосы, свисающие вдоль плеч, были влажными, но не мокрыми. 
Мое сердце вздрогнуло, я продвинулась вперед и обратила внимание на сильный аромат апельсинов в воздухе. Маленький поднос скудной пищи, установленный на полу, был не тронут. 
- Ашерон? 
Он замер на мгновение, затем ополоснул свое лицо в воде. Оставил бадью, и быстро вытерся, как будто не был возмущен фактом, что я застала его в ванне. 
Аура его силы витала в воздухе, когда он вытирал свое тело короткими, быстрыми движениями. После полотенце было отброшено к другим, сложенным в небольшую стопку. 
На мгновение, я была захвачена его юной, мужской красотой. Он не сделал ни малейшего движения, чтобы прикрыть себя. 
Все, что было на нем - это золотая полоса, вокруг его шеи, которая держала маленький кулон. Более толстая полоса окружала каждый его бицепс наверху руки и в локте с другой полосой вокруг обоих запястий. Цепь меньших кругов соединяла каждую полосу по длине его рук. И золотая полоска с маленьким приложенным кругом вокруг каждой лодыжки. 
Поскольку он приблизился ко мне, я была ошеломлена тем, что я видела. Он был близнецом Стикса в физических взглядах, и все же они отличались друг от друга. 
Стикс перемещался быстро. Подвижно. 
Ашерон был медленным. Последовательным. Он походил на тень, каждое движение которой было поэтической симфонией мускула, сухожилия и изящества. 
Он был более худым чем Стикс. Намного более стройный, как будто мало ел. Но даже в этом случае, его мускулы были чрезвычайно хорошо сформированы. 
У него все еще были те жуткие серебряные глаза, но я только бросила взгляд на них прежде, чем он опустил глаза к полу к моим ногам. 
Было также что - то еще. Ощущение безнадежности окружало его. Это было то же ощущение, которое я видела бесчисленное количество раз у крестьян и нищих, приехавших собрать милостыню у ворот дворца. 
- Простите мне, моя леди, - сказал он мягко, его голос, был обольстительным и тихим, поскольку он говорил между сжатыми зубами. - Я не знал, что Вы приехали. 
Его цепи зазвенели в тишине, когда он двигался позади меня как обольстительное привидение, помогая открепить плащ возле моей шеи. 
Ошеломленная его действиями, я и не думала возражать, пока он снимал плащ и бросал его на пол. Только когда он приподнял мои волосы назад от шеи и наклонился, чтобы поцеловать обнаженную кожу, я убежала от него. 
Что ты делаешь? 
Он выглядел столь же озадаченным, как я себя чувствовала, но, тем не менее, пристально смотрел на меня. 
- Я не был проинформирован о том, за что Вы заплатили, моя леди, - сказал он спокойно. - Я предположил глядя на Вашу внешность, что Вы предпочли бы меня нежным. Я ошибся? 
- Я была полностью сбита с толку его словами так же как фактом, что он продолжал молчать. Почему он так говорит? - Заплатила за что? Ашерон, это - я. Рисса. 
Он нахмурился, как если бы не помнил мое имя. Он потянулся ко мне. 
Я отошла и подняла плащ с пола. 
- Я твоя сестра, Ашерон. Ты не помнишь меня? 
Его злой взгляд на мгновение встретился с моим. 
- У меня нет сестры. 
Я растерялась, пытаясь осмыслить его слова. Это был не тот мальчик, который писал мне фактически каждый день, мальчик который рассказывал мне о своем досуге. 
- Как ты можешь так говорить после всех подарков и писем, которые я посылала тебе? 
Его лицо расслабилось, как будто он, наконец, понял. 
- Ах, это игра, в которую хотите играть со мной, моя госпожа. Вы хотите, чтобы я был вашим братом. 
Я разочаровано посмотрел на него. 
- Нет, Ашерон, это не игра. Ты мой брат и я пишу тебе почти каждый день, и ты, в свою очередь, пишешь мне. 
Я чувствовал, он хотел посмотреть на меня и все-таки этого не делал. 
- Я неграмотный, моя госпожа. Я не могу играть в вашу игру таким образом. 
Дверь позади меня распахнулась. Вошел низкий, крупный мужчина в длинной одежде. Он читал пергамент и не обращал внимание на нас. 
- Ашерон, почему ты не на своем... - его голос замер, когда он увидел меня. 
Его пристальный взгляд опасно сузился. 
- Что это? - он ворчал, взглянув сердитыми глазами на Ашерона. - Вы берете клиентов, не уведомляя меня? 
Я видела страх на лице Ашерона. 
- Нет, деспот, - сказал Ашерон, используя могучей термин для владельца. - Я никогда не сделал бы такого. 
Ярость застилала губы человека. Он схватил Ашерона за волосы и вынудил его преклонить колени на каменном полу. 
- Что она делает здесь тогда? Вы отдаете себя бесплатно? 
- Нет, деспот, - сказал Ашерон, сжимая кулаки, как будто пытаясь сдержаться и не тронуть человека, который вырывал его волосы. - Пожалуйста. Я клянусь, что я ничего не сделал неправильного. 
- Отпустите его! - Я схватила руку человека и попыталась оттащить его от брата. - Как вы смеете нападать на принца! Я потребую вашу голову за это! 
Мужчина засмеялся мне в лицо. 
- Он не принц. Так ведь, Ашерон? 
- Нет, деспот. Я - ничто. 
Мужчина позвал охранников выпроводить меня. 
Они немедленно прибыли в комнату. 
- Я не уйду, - сказал я ему, бросив на охранника надменный взгляд. - Я - Принцесса Рисса Дома Arikles Didymos. Я требую видеть своего Дядю Эстеса. Сейчас. Немедленно. 
Впервые, я увидела, что понимание отразилось в глазах мужчины. 
- Простите меня, Принцесса, - сказал он примирительным тоном. - Вас проведут в приемную вашего дяди. 
Он кивнул охранникам. 
Потрясенная его высокомерием, я развернулась, чтобы уйти. В отражении черного мрамора увидела, как он что-то шепчет Ашерону. 
Лицо Ашерона бледнело. 
- Идикос обещал, что я не буду видеть его больше. 
Мужчина дернул за волосы Ашерона. 
- Вы сделаете то, что Вам говорят. Теперь встаньте и подготовьтесь. 
Охранники закрыли дверь и вывели меня из комнаты. Провели меня обратно через весь дом, пока мы не пришли в маленькую приемную, которая была б абсолютно пуста если бы не три маленьких дивана. 
Я не понимала происходящего. Если бы кто-то трогал меня или Стикса тем способ, каким тот мужчина коснулся Ашерона, мой отец убил бы их немедленно. 
Никому не разрешалось говорить с нами без уважения и почтения. 
- Где мой дядя? - Спросила я охранников, когда они начали отступать. 
- Он в город, Ваше Высочество. Он вернется в ближайшее время. 
- Пошлите за ним. Немедленно! 
Слуга поклонился и закрыл дверь. 
Через короткий промежуток времени, скрытая дверь открылась около очага. Это была надзирательница, которая была в комнате Ашерона, когда я приехала, старшая женщина, она была заинтересована в его благополучие. 
- Ваше высочество? - спросила она нерешительно. - Это действительно вы? 
В этот момент я поняла кто она. 
- Это вы мне написали? 
Она кивнула. 
Я вздохнула с облегчением. Наконец-то кто-то кто может объяснить мне что происходит. 
- Что здесь происходит? 
Женщина прерывисто вздохнула, как будто то, что она собиралась сказать, причиняет ей глубокую боль. 
- Они продают Вашего брата, моя Леди. 
Мой живот сжался от ее слов. 
Что Вы имеете в виду? 
Она теребила руки в рукаве платья. 
- Сколько вам лет, моя Леди? 
- Двадцать три. 
- Вы девственница? 
Я была оскорблена тем, что она осмелилась задать такой интимный вопрос. 
- Это не ваша забота. 
- Прости меня, моя госпожа. Я не хотела обидеть. Я просто пыталась узнать, поймёте ли вы, что они делают с ним. Вы знаете о tsoulus? 
- Конечно, я... - Абсолютный ужас охватил меня. Это был Атлантский термин, который не имел никакого реального греческого перевода, но я знала это слово. Это были молодые мужчины и женщин, прошедших подготовку в качестве сексуальных рабынь для богатых и знатных. В отличие от проституток и иже с ними, они были очень тщательно подготовлены и изолированы с самого раннего возраста. 
Такого же возраста как мой брат, когда его увезли из дома. 
- Ашерон - tsoulus? 
Она кивнула. 
У меня закружилась голова. Этого не могло быть. 
- Ты лжешь. 
Она покачала головой: нет. 
- Именно поэтому я писала, чтоб вы приехали, моя госпожа. Я знала, что вы не поверите, если не увидите сами. 
И я до сих пор не верила. Это было невозможно. 
- Мой дядя никогда не допустит такого. 
- Твой дядя тот, кто продает его. Как вы думаете, он заплатил за этот дом? 
Мне стало плохо от новостей и все во мне отказывалось верить в то, что было действительно очевидным. 
- Я тебе не верю. 
- Тогда пойдемте, если вы смелы, и увидите все сами. 
Я не хотела, и все же последовала за ней в коридоры дома. Мы шли бесконечно, пока не достигли вестибюля, где Ашерон купался. 
Она приложила палец к губам предостерегая меня соблюдать тишину. 
И тогда я услышал их. Я могла быть девственна, но я не был наивна. Я подслушивала другие совокупления раньше. 
Но хуже чем звуки удовольствия были крики боли, я слышала брата. Мужчина повреждал Ашерон, и он получал удовольствие в боли. 
Я начала отходить от двери и натолкнулась на женщину. 
Она говорила тихо. 
- Остановите их, моя леди, и Ваш брат пострадает способами, каких Вы себе и вообразить не можете. 
Ее слова, шепчущие, прошли сквозь меня. Моя душа кричала, чтобы я остановила это. Но женщина была права во всем. Она знала моего брата и дядю намного лучше, чем я. 
Последнее что я хотела бы увидеть это как он страдает еще больше. 
Наконец то, после, казалось бы, вечности, настала тишина. 
Я услышал, как тяжелые шаги пересекли спальню, потом дверь открылась и закрылась. 
Замерев, я не могла дышать. Я не могла пошевелиться. 
Женщина открыла дверь в его комнату, чтобы показать Ашерона, прикованного цепью к кровати теми кругами. Они в его запястьях и лодыжках крепились к клювам птиц, которые украсили четыре стойки. 
А я глупо думала, что они были крюками для балдахинов. 
- Я не был проинформирован о том, за что Вы заплатили. Я предположил по Вашей внешности, что Вы хотели бы меня нежным. Я ошибся? 
Те слова вспомнились мне, пока я наблюдала, как женщина открепила его. 
Я не могла отвести взгляд от него, лежащего там голым. Травмированным. Кровоточащим. 
Мой брат. 
Слезы заполнили мои глаза, поскольку я помнила его таким, каким видела его в прошлый раз. Его пухлое лицо было повреждено, но не как это. Теперь его губы были расколоты, опух левый глаз, окровавлен нос. Были красные отпечатки рук и ушибы, формирующиеся на большей части его тела. 
Никто не заслужил этого. 
Я пошла вперед и в то же самое время дальняя дверь открылась. Надзирательница подзывала меня жестом выйти из комнаты. 
Испуганная, я промчалась в тени, где меня могли услышать, но не могли заметить. 
Послышались проклятья 
- Что случилось здесь? - Я узнала голос Дяди Эстеса. 
- Все хорошо, Идикос, - сказал Ашерон, его голос, грубый, полный боли. Кажется, он поднялся с постели и упал. 
Я ожидала, что мой дядя будет сердит на человека, который повредил Ашерон. Но это было не так. Его гнев был направлен на брата. 
- Ты не являешься ничем стоящим,- Эстес рычал. - Посмотри на себя. Ты не стоишь и свинцовой платы. 
- Все хорошо, Идикос, - Ашерон настоял голосом, столь бесстрастным, что это выворачивало мой живот. - Я могу убрать мой… 
Принесите блок и накажите, - сказал Эстес, прерывая его. 
Я услышала протест Ашерона, но вместо слов, его голос был приглушен, как будто что-то препятствовало этому. 
Я хотела кинуться в комнату и приказать им останавливаться, но не могла заставить ноги повиноваться мне. Я была слишком испугана, чтобы войти. 
Я услышала звон цепей, врезающихся в плоть. 
Ашерон издал приглушенный звук боли. 
Избиение длилось очень долго, но наконец, стало тихо. Я сползла к полу, оплакивая его. Держа кулак во рту, заставляя сквозь слезы молчать, попыталась думать о том, что должна сделать. Как я могу остановить это? 
Кто в мире поверит мне? Эстес был самым любимым братом моего отца. Мое слово против его ничего не значит. Никто не поверит. 
- Поместите его в коробку, - сказал Эстес. 
- Насколько? - спросил его другой мужчина. 
Раздался полный отвращения вздох Эстеса. 
- Даже с его способностью заживлять раны быстро, это займет, по крайней мере, день, чтобы он снова чувствовал себя достаточно хорошо для участия в развлечениях. Найдите Ореса и заставьте его заплатить за наши потери. Отмените встречи Ашерона и оставьте его внутри там до завтрашнего утра. 
- Что относительно еды? - спросила надзирательница. 
Эстес прорычал: 
- Если он не может работать, он не может есть. Он не получит еды сегодня. 
Я услышала как дверь открылась и снова закрылась. 
- Теперь, где моя племянница? 
- Она в гостинной, - ответил мужчина. 
- Когда я пришел ее там не было. 
- Она сказала, что пошла в город, - быстро исправилась надзирательница. - Уверена, она скоро вернется. 
- Сообщите мне, когда она вернется, - Эстес зарычал. - Скажите, что ее Ашерон далеко, гостит у друзей. 
Мужчина покинул комнату. 
Я сидела на полу, глядя на купальный пруд. Глядя на зеркальные стены этой комнаты. 
Как много клиентов мой брат развлекал? Сколько дней он жил с тем, чему я только что стала свидетелем? 
Ему уже было девять лет. Конечно, с ним не все время обращались так, как сейчас, не так ли? 
Сама мысль претила мне. 
Вернулась надзирательная. Я видела ужас в ее глазах и задавалась вопросом, имею ли я такой же взгляд. 
- Как долго они делали это с ним? - Спросила я. 
- Я работаю здесь уже почти год, моя госпожа. Это началось еще до моего прихода. 
Я старалась думать о том, что я должна сделать. Я женщина. Ничто в этом мире мужской силы. Мой дядя не хотел слушать меня. Впрочем, мой отец не стал бы меня слушать. 
Он никогда бы не поверил что его брат, делает такие вещи. Так же, как я не мог поверить что дядя, которого я всегда любила и обожала может делать такие вещи. 
Тем не менее, нельзя отрицать этого. 
Как мог Эстес приезжать в наш дворец и выпивать со мной и Стиксом, зная, что, в то же самое время, он продавал мальчишку, который был так похож на Стикса? 
Это не имело смысла. 
Единственное что я знала, так это то что я не могу бросить Ашерона здесь. Только не так. 
- Вы можете провести моего охранника в эту комнату, не будучи замеченными? - Я спросил ее. 
Служанка кивнула. 
Она оставила меня, и я ждала в своем углу слишком напуганная, чтобы двигаться. 
Когда она вернулась с Бораксисом, я, наконец, нашла в себе мужество встать. 
Бораксис нахмурился, помогая мне встать на ноги. 
- Всё хорошо, моя госпожа? 
Я тупо кивнула. 
- Где Ашерон? - Спросила я у служанки. 
Она повела меня в его спальню. 
Снова я увидела кровать, которая была все еще смята и окровавлена. Отведя глаза, я последовала за ней к двери. 
Когда она открыла ее, Ашерон был внутри, стоя на коленях на твердой подушке, с грубыми шипами, которые впивались в колени, вызывая боль. Внутренняя комната была настолько крошечной, что становилось понятно - она не была построена ни с какой другой целью кроме как быть наказанием для него. Он был гол, его ушибленное тело кровоточило. Браслеты были объединены позади спины, но что привлекло мое внимание больше всего, так это его ступни. 
Они были почерневшими от синяков. 
Теперь я понял, звук, который слышала. Как лучше наказать кого-то, когда не хотят, чтобы на теле были видны повреждения? Никто не может видеть ступни ног. 
Как можно тише, телохранитель и я вынесли его из комнаты. Был странный ремень застегнул вокруг его головы. Когда служанка сняла его, я поняла, что он удерживал большой колючий мяч под его языком. Свежая кровь вытекала из уголков его рта. 
Я сжалась, когда она вытянула его прочь, и он зашипел от боли. 
- Положите меня назад, - сказал он сквозь стиснутые зубы, когда служанка освободила его руки. 
- Нет, я забираю тебя отсюда. 
Тем не менее, он крепко сжал зубы. 
- Мне запрещено уходить, моя госпожа. Никогда. Пожалуйста, вы должны положить меня обратно. Бывает только хуже, когда я борюсь с ними. 
Мои сердце разрывалось от его слов. Что они сделали с ним, что он даже боялся пытаться оставаться? 
Он пытался вернуться в его комнату для пыток, но я остановила его и заставила его вернуться обратно. 
- Я не позволю больше причинять тебе вред, Ашерон. Клянусь тебе. Я заберу тебя домой. 
Он посмотрел на меня так как если бы это слово было чуждо ему. 
- Я должен оставаться здесь, - заявил он. - Для меня не безопасно выходить на улицу. 
Я проигнорировала его и повернулась к служанке. 
- Где его одежда? 
- У него ничего нет, моя леди. Ему не нужно ничего для того, для чего они используют его. 
Я вздрогнула от ее слов. 
- Пусть будет так. - Я обернула его своим плащом и с помощью Бораксиса понесли его из дома, в то время как Ашерон постоянно протестовал. Мои ноги и руки дрожали в страхе, что мы будем обнаружены в любой момент Эстесом или одним из его слуг. 
К счастью женщина знала возможные пути из дома на улицу. 
Так или иначе, мы сделали это. Бораксис ехал с водителем, в то время как Ашерон и я сидели внутри. Одни. 
Вместе. 
Я не дышала, пока дом Эстеса не исчез, мы были вне городских стен, теперь через мост и по дороге к докам. 
Ашерон сидел в углу, смотря наружу через маленькое окошко и молчал. 
Его глаза были мертвы. Безжизненны. Как будто он слишком часто видел ужасы. 
- Тебе нужен врач? - Спросила я. 
Он покачал головой. 
Я хотела успокоиться и успокоить его, но не была уверена, что есть хоть что-нибудь на земле, что могло бы сделать это. 
Ехали в полной тишине, пока не достигли маленькой деревни. Мы решили остановится в постоялом дворе, пока кучер заменял лошадей. Я арендовала комнату, где могли вымыться и спокойно отдохнуть. 
Бораксис нашел одежду для Ашерона. Она была несколько мала для него и груба, но он не жаловался. Просто взял ее и оделся в арендованной комнате. 
Я ждала Ашерона в узкой прихожей, когда увидела, как он, хромая, вышел ко мне из комнаты. Мое сердце болезненно сжалось от мысли о том, как болели его изувеченные ноги, однако он не высказывал ни слова жалобы. 
- Давай, Ашерон, мы должны есть, пока мы можем. 
В его взгляде отразилась паника. Он отвел взгляд. 
- Что не так? 
Он не ответил. Он лишь пониже натянул свой капюшон на голову, как бы ограждая себя от мира. Опустив голову вниз, он обхватил себя руками и последовал за мной вниз, в маленькую столовую. 
Я выбрала столик в конце зала, возле очага. 
- Как мне следует заплатить за еду? - тихо спросил Ашерон. Его лицо было полностью скрыто капюшоном. 
Нахмурившись, я посмотрели на него: 
- У тебя есть деньги? 
Он выглядел настолько же сбитым с толку моим вопросом, как и я его. 
- Если он не работает, он не ест. В этот день он не заработал свою еду. - Мне стало не по себе, поскольку я помнила, что сказал Эстес. Слезы душили меня. 
Он думал, что я хотела, чтобы он… 
- Я заплачу за нашу еду, Ашерон, деньгами. 
Выражение его лица тронула моё сердце. 
Я села. Ашерон обошёл вокруг стола и опустился на пол справа сзади от меня. 
Я сердито посмотрела на него через плечо. 
- Что ты делаешь? 
- Прости меня, моя госпожа. Я не хотел никого обидеть вас. - Он отодвинулся назад на коленях еще на несколько дюймов. 
Совершенно ошеломленная, я повернулась, чтобы смотреть на него. 
- Почему ты на полу? 
Он выглядел очень разочарованным. 
- Я подожду Вас в комнате. 
Он двинулся чтобы уйти. 
- Подожди, - сказала я, взяв его за руку. - Ты не голоден? Мне сказали, что ты ничего не ел. 
- Я голоден, - сказал он стиснув зубы. 
- Тогда сядь. 
Он снова опустился на пол. 
- Что он делает? - Ашерон, почему ты на полу, а не сидишь за столом со мной? 
Его взгляд был пуст, робок. 
- Шлюхи не сидят за столом с порядочными людьми. 
Его голос бы спокоен, словно он повторял что-то, что ему говорили так часто и долго, то это потеряло для него всякий смысл. 
Но эти слова словно резали меня пополам. 
- Ты не шлюха, Ашерон. 
Он не стал спорить, но я видела не согласие в его бледных, вращающихся глазах. 
Я протянула руку, чтобы прикоснуться к его лицу. Он замер. 
Я опустила руку. 
- Давай, - тихо сказала я. - Сядь за стол со мной. 
Он сделал, как я сказала, но выглядел ужасно смущенным, так, словно боялся, что кто-то стащит его за волосы в любой момент. Снова и снова он натягивал капюшон, будто пытаясь защитится. 
В тот момент я осознала, что есть второй способ наказывать людей так, чтобы не оставалось видимых следов. Сколько же раз они рвали волосы на его голове? 
Слуга подошел за нашим заказом. 
- Что бы ты предпочел, Ашерон? 
- Как вы пожелаете, Идика. 
Идика. Слово атлантов, которым рабы называли своих хозяев. 
- Что ты предпочитаешь? 
Он покачал головой. Я заказала еду и стала наблюдать за ним. Его взгляд бы устремлен в пол, руки обвивались вокруг тела. 
Он кашлянул и я увидела нечто странное у него во рту. 
- Что это? - спросила я. 
Взглянув на меня, он вновь опустил взгляд в пол. 
- Что вы имеете ввиду, Идика? - Спросил он, сжав челюсти. 
- Я твоя сестра, Ашерон, зови меня Риса.- Он не ответил. 
Вздохнув, я вернулась к теме разговора. 
- Что у тебя во рту? Позволь мне взглянуть на твой язык. 
Подчиняясь, он раскрыл свои губы. Вся линия по центру его языка была украшена маленькими золотыми шарами, которые мерцали на свету. Я никогда не видела ничего подобного за всю мою жизнь. 
- Что это? - спросила я, нахмурившись. 
Ашерон закрыл рот и по тому как он шевелил губами и челюстью, я могла бы сказать, что он трет шариками об нёбо. 
- Erotiki sfairi. 
- Я не поняла этот термин. 
- Сексуальные шарики, Идика. Это делает мое облизывание более стимулирующим для тех, кого я обслуживаю. 
Я, наверно меньше удивилась бы, ударь он меня. Так беспечно он рассуждал о вещах запретных в том мире, который знала я. 
- Они тебе не мешают? - Я не верила, что задала такой вопрос. 
Он покачал головой. 
- Я только должен быть осторожным с зубами, чтобы они не зацепились за них. 
Так вот почему он стискивал зубы, когда говорил. 
- Удивительно, что ты вообще можешь говорить. 
- Никто не платит шлюхе, за разговоры, Идика. 
-Ты не шлюха! Несколько голов повернулось в нашу сторону, и я поняла, что говорила громче, чем нужно. 
Мои щеки горели, но на лице Ашерона не было никакого смущения. Он просто принимал это как должное, так будто это ничего не значило, и он не заслужил ничего лучшего. 
- Ты принц, Ашерон. Принц. 
- Тогда почему ты бросила меня? 
Его вопрос поразил меня. Не только сами слова, но и та сердечная боль в его голосе, когда он произнес их. 
- С чего ты взял? 
- Так мне сказал Идикос. 
Идикос. Обращение раба к хозяину. 
- Ты имеешь в виду Эстеса? 
Он кивнул. 
- Он твой дядя, а не твой идикос. 
- С кнутом не поспоришь, госпожа. По крайней мере, не долго. 
Я судорожно сглотнула от его слов. Нет, что же они с ним сделали. 
- Что он говорил тебе? 
- Король хотел меня убить. Я живу только потому, что сын, которого он любит, умрет, если умру я. 
- Это не правда. Отец говорит, что он отослал тебя, потому что боялся, что кто-то попытается причинить тебе боль. Ты его наследник. 
Ашерон продолжал говорить, не глядя на меня. 
- Идикос сказал, что я - обуза для своей семьи. Недостоин, чтобы находится рядом с любым из Вас. Именно поэтому король отослал меня и сказал всем, что я мертв. Я гожусь только для одного. 
Мне не обязательно было спрашивать для чего. 
- Он тебе солгал. Мое сердце обрывалось под гнетом правды. - Так же, как он лгал мне и Отцу. Он сказал нам, что ты здоров и счастлив. Хорошо обучен. 
Как он мог находить в этом юмор? 
Я отвела от него взгляд, когда слуга принес нам еду. Начав, есть, я заметила, что Ашерон не сдвинулся с места. Он только уставился голодными глазами на пищу перед ним. 
- Ешь, – я сказала ему. 
- Вы не дали мне мою часть, госпожа. 
- Что ты имеешь в виду? 
- Когда Вы едите, то во время обеда, если я вам понравлюсь, и в зависимости от того, как сильно, вы определяете, сколько пищи я могу съесть. 
- Понравишься мне как... нет, не надо. Не отвечай мне. Я не уверена, что хочу знать. Я вздохнула, затем жестом указала на его миску и чашку. 
- Все это твое. Можешь есть, что захочешь и сколько захочешь. 
Он нерешительно посмотрел на все это, затем взглянул на пол позади меня. 
Теперь, я поняла, почему он становился там на колени. 
- Ты обычно ешь на полу, не так ли? 
Как собака или другое животное. 
Он кивнул. 
- Если я особенно угодил, - сказал он мягко,- то Идикос иногда кормит меня с рук. 
У меня пропал аппетит от его слов. 
- Поешь спокойно, мой маленький брат, - сказала я, голосом, дрожащим от сдерживаемых слез. - Поешь столько, сколько захочешь. 
Я потягивала свое вино, пытаясь унять дрожь, и наблюдала, за тем как он ест. У него были прекрасные манеры, и это снова поразило меня, как медленно он ел. Как сдержанно двигался. 
Каждый его жест был красив. Отточен. 
Все это было предназначено для обольщения. 
Он двигался как шлюха. 
Закрыв глаза, я хотела закричать на несправедливость всего этого. Он был первенцем. Он был тем, кто наследует трон, а оказался здесь... 
Как они могли так с ним поступить? 
И за что? 
Из-за его глаз, непохожих ни на какие другие? Глаз, заставляющих людей чувствовать себя неуютно? 
В этом мальчике не было ничего угрожающего. Он не был похож на Стикса, который, как известно, избивал и запирал людей чем-то ему не угодивших. Один бедный крестьянин был избит, лишь за то, что пришел во дворец босиком, так как не мог позволить себе иметь обувь. 
Ашерон не подшучивал надо мной, и не насмехался над другими. Он никого не осуждал, не заставлял окружающих чувствовать себя ничтожеством. 
Он просто сидел, и тихо ел. 
Вошла какая-то семья и села за стол возле нас. Ашерон перестал есть, заметив мальчика и девочку. Мальчик был несколькими годами, моложе его, а девочка примерно его возраста. 
Взглянув на его лицо, я поняла, что он никогда не видел всю семью, сидящую вместе за столом. И изучал их с любопытством. 
- Я могу спросить, госпожа? 
- Конечно. 
- Вы и Стикс также обедаете с родителями? 
- Они и твои родители тоже. 
Он молча вернулся к еде. 
-Да, - сказала я.- Мы иногда с ними обедаем. Но только не Ашерон. Даже когда он был дома с нами, его не допускали к семейному столу. 
Больше он ничего не говорил. И не смотрел на семью. Он просто поел со всеми своими безупречными манерами. 
Я с трудом проглотила несколько кусков, но, в конце концов, поняла, что больше не голодна. 
Я вернулась с Ашероном в нашу комнату, чтобы подождать, пока возница накормит лошадей, и они смогут отдохнуть. Уже темнело, и я не была уверена, сможем ли мы сегодня вечером продолжить свой путь. 
Я села на маленький стул и закрыла глаза, чтобы отдохнуть. Это был долгий день. Я только прибыла в Атлантиду этим утром и не ожидала столь быстрого возвращения. Не считая странного похищения брата у моего дяди. В настоящее время, все, что я хотела, это спать. 
Я почувствовала присутствие Ашерона перед собой. 
Открыв глаза, я увидела его снова голым, в одних цепях. 
Я, нахмурившись, смотрела на него. 
- Что ты делаешь? 
- Я должен Вам за еду и одежду, госпожа. - Он стал на колени у моих ног и стал поднимать подол моего хитона. 
Я вскочила, перехватив его руку. 
- Я твоя сестра Ашерон, твоя родственница, ты не можешь так ко мне относиться. Это неправильно. Это недопустимо между членами семьи. Это невозможно. 
Он с недоумением нахмурился. 
И тогда я поняла, вспомнив его слова. 
- Эстес... делает это... - Я не знала что сказать. 
- Я плачу ему каждую ночь за то, чтобы он защищал меня. 
Мне никогда в жизни не хотелось так кричать, и плакать, и все же, мои глаза были странно сухими - столько гнева и отвращения поднялось во мне к тому, что сделали с моим братом. О, если бы я могла оторвать руки своему дяде... 
- Оденься, Ашерон. Ты ничего не должен мне платить. 
Он оставил меня и сделал, как я просила. 
Оставшуюся часть вечера я наблюдала за ним, в то время как он тихо сидел в углу, не пошевелив ни единым мускулом. Очевидно, этому он тоже обучался. Сколько ужасных открытий принес мне сегодняшний день. 
Какой ужасной должно быть была, его жизнь. 
Мой бедный Ашерон. 

4 ноября 9532 до н.э.

Ашерон молчал до конца нашего путешествия в доки так, что я начала беспокоиться. Он плохо выглядел. Фактически, он покрывался, потом и дрожал без всякой видимой причины. Его кожа стала ужасно бледной. 
Всякий раз, когда я спрашивала о том, что с ним, он только отвечал, что иногда с ним иногда такое бывает. 
Чем больше вокруг нас было людей, тем больше он нервничал. 
- Эстес нас не найдет, - я сказала это надеясь облегчить его страх. 
Это не сработало. Во всяком случае, он стал еще больше бояться. 
Бораксис вернулся с нашими билетами на корабль через Эгейское море, который доставит нас домой в Didymos. Я знала, что действительно перестану бояться, только когда корабль отплывет. 
Каждое мгновение я боюсь, что мой дядя найдет нас и заберет Ашерона назад. 
После полудня нам позволили подняться на борт судна. Бораксис шел передо мной, а Ашерон позади меня. 
Первый помощник капитана взял билеты у Бораксиса и дал ему указания, как пройти к нашей каюте но, когда мы проходили мимо него, он остановил Ашерона. 
- Сними свой капюшон. 
Я увидела панику в глазах Ашерона, прежде чем он выполнил приказ. Как только он это сделал, я почувствовала странное почти волнообразное ощущение, охватившее всех, кто был рядом с нами. Все взоры обратились к моему брату. 
Первый помощник покачал головой и сказал мне. 
- Госпожа, мы не позволяем рабам плыть на верхней палубе. 
Я обвела его уничтожающим взглядом. 
- Он не раб. 
Первый помощник рассмеялся в ответ. Он потянулся к полоске вокруг горла Ашерона и вытащил его кулон в форме горящее солнце. 
Ашерон не двигался и не говорил. Он только все опускал взгляд. 
Первый помощник посмотрел на меня. 
- Я могу понять ваше желание оставить tsoulus рядом с собой, миледи, но ему придется плыть в трюме, с другими рабами. 
Мне никогда не приходило в голову снять цепи Ашерона. В Греции, наши рабы не носили золото, так что я не знала, что они могут выдать его. 
- Нексус, - обратился первый помощник к другому моряку. - Отведи этого в трюм. 
Панический взгляд Ашерона встретился с моим. 
- Пожалуйста, госпожа, не посылайте меня туда. Одного. Вы не можете. 
- Я заплачу больше, - сказала я моряку. 
- Мне очень жаль, моя госпожа. Это наше строгое правило. Пассажиры будут не довольны, если мы нарушим правило ради вас. 
Я почувствовала ужас. 
- Все будет в порядке, Ашерон. Это всего лишь на несколько дней, и мы будем дома. 
Мои слова только еще больше напугали его. Но он ничего не сказал, когда Нексус подошел, чтобы увести его. 
Ахерон натянул капюшон и нервно обвел взглядом вокруг себя. 
- С ним все будет в порядке, ваше величество, - заверил меня Бораксис. - Его комната не будет роскошной, но она будет чистой и удобной. 
И Бораксис мог знать. Он был когда-то рабом до того, как мой отец освободил его. 
- Спасибо, Бораксис. 
С тяжелым сердцем я отправилась в свою каюту, спрашивая себя, что будет делать Ашерон в течение следующих четырех дней.

8 ноября, 9532 года до н.э.

Затаив дыхание, я ждала на палубе возвращения Ашерона. За последние четыре дня я пыталась сделать все возможное, чтобы увидеть его, но никто не разрешил. Видимо, пассажиров пускали под палубу не больше, чем рабов выше. 
Почти никого уже не было, даже матросов, а Бораксис и я ждали. 
Наконец, я увидела, как появился Ашерон. Как и в тот день, когда его забрали вниз, он низко натянул свой капюшон, опустив голову вниз. 
Даже не единого проблеска его тела и лица не было видно. 
- Это ты! - Сказала я с радостью, увидев его снова. 
Он ничего не сказал в ответ. 
Когда я попыталась обнять его, он высвободился от меня прочь. Когда я попыталась встретиться с ним взглядом, он прошел мимо меня. 
Его действия раздражали меня. Была ли эта благодарность, которую я получила за спасение его от безумия в доме моего дяди? Конечно, просто в жилище рабов, они предпочитают бить других. 
- Не будь таким обидчивым, Ашерон. У меня не было выбора. 
Но он не сказал, ни слова. 
Я хотела встряхнуть его. Это был первый раз, когда его поведение напоминало мне Стикса. 
- Что с тобой? Ответь мне! 
- Я хочу уйти домой. 
Я была совершено, потрясена его прошептанной просьбой, которая была окрашена гневом. 
- Ты сошел с ума? Почему ты хочешь вернуться на Атлантиду? 
Он не ответил. 
В отчаянии вздохнув, я увела его с палубы. Пока мы были на пристани, Бораксис пошел найти для нас закрытую повозку для поездки домой. 
Ашерон все еще молчал. Он не оглядывался вокруг и вообще не проявлял никакого интереса к тому, что он был в безопасности от рук Эстеса. 
- Сейчас мы в Греции. Не слишком далеко от дома. 
Когда он не ответил, я вздохнула и была рада увидев, что к нам приближается повозка. Может быть, это ободрило бы его. 
Когда она остановилась перед нами, дворянин окликнул меня. 
- Мой лорд? - спросила я, когда он приблизился. 
Он был не намного старше, чем я. Его одежда и поведение говорили, что он был чрезвычайно хорошо подготовлен, хотя я не распознала в нем аристократа или сановника. 
Он едва взглянул на меня. Был Ашерон, который занимал его внимание, Ашерон, которые отшатнулась прочь от этого человека. 
- Он твой, моя госпожа? 
Я колебалась отвечая на это. 
- Почему вы желаете знать это? 
- Я хочу купить его. Назови свою цену, и я заплачу её. 
Меня охватил гнев. 
- Он не продается. 
Мужчина, наконец, встретился со мной взглядом. Клянусь, я увидела безумие в его голубых глазах. 
- Я заплачу за него сколько угодно. 
Бораксис присоединился к нам и строго нахмурился предупреждая мужчину. 
- Войдите в повозку, Ашерон. 
Ашерон не говорил, поскольку быстро забрался внутрь. 
Когда я попыталась присоединиться к нему, мужчина фактически остановил меня. 
- Пожалуйста, моя госпожа. Он должен быть моим. Я отдам Вам все что угодно. 
Бораксис оттеснил мужчину в сторону. 
Всё время пока я поднималась в повозку, мужчина продолжал пытаться подкупить меня. 
- Я не могу поверить в это. - Пробормотала я. - Это часто случается? 
- Да.- Ответ Ашерона был чуть слышнее шепота. 
Бораксис закрыл нашу дверь. 
- Я поеду с возницей, моя госпожа. - Он протянул мне бурдюк и что-то, что я опознала, как хлеб, завернутый в ткань. - Если вам нужно что-нибудь, позовите меня. 
- Спасибо, Бораксис. 
Он кивнул, а затем взобрался на внешнее сиденье. 
Съев большой завтрак на корабле, я не была голодна. Я чувствовала взгляд Ашерона, хотя он еще был закутан в свой плащ. 
- Не хочешь перекусить? – Спросила я, отдавая еду Ашерону. 
Когда повозка поехала, он накинулся на содержимое под тканью как голодное животное. И только когда он стал двигаться, чтобы поесть, я, наконец, увидела часть его руки. 
Была кровь вокруг и на золотом браслете, на его запястье. Но он, казалось, не замечал этого, поскольку запихивал куски хлеба рот. 
- Ты в порядке, Ашерон? 
Он только продолжал жадно есть. 
Когда хлеб закончился, он напал на бурдюк с таким же рвением. Прошло несколько минут, прежде чем он опустил бурдюк и издал что-то вроде вздоха облегчения. 
Я взяла его раненую руку. 
Он не двигался, пока я сидела и тянула браслет назад, чтобы увидеть там отвратительную рану. Так как я смотрела на его залитое кровью запястье, я обратил внимание на синяки на его предплечье. 
И тогда я увидела его лицо. 
Я ахнула в испуге. Прежде чем я смогла подумать, что я делаю, я рванула капюшон вниз. Его кожа была бледной, пепельно-серой, его волосы длинны и спутаны. 
Но это его лицо было тем, что заставило меня замер. Темно-фиолетовый круги пролегли под глазами, как будто он не спал вообще. Его губы потрескались и кровоточили. Обе его щеки были в синяках, как будто кто-то ударил его несколько раз. Один глаз был красным от разбитых сосудов. 
Его одежды были порваны и грязны. 
- Что случилось с тобой? 
Он дал мне истину, дерзкий ослепительный свет, который ранил меня насквозь. 
- Я обученный tsoulus, Идика, которого вы оставили незащищенными в течение четырех дней. Как вы думаете, что они со мной делали? 
В ужасе я позвала Бораксиса пока Ашерон опускал свой капюшон. 
Повозка немедленно остановилась. Бораксис спустился и открыл дверь. 
- Да, Ваше Высочество? 
- Отвези меня обратно на корабль. 
- Могу я спросить зачем, Ваше Высочество? 
- Они... они... - Я даже не могла справиться с собой, чтобы сказать это. - Я хочу, что бы всех кто коснулся Ашерона посадили на цепь. 
Бораксис нахмурился. 
Я снова сбросила капюшон и показала избитое лицо Ашерона Бораксису. 
- Посмотри что они сделали с ним. 
Ашерон встретил пристальный взгляд Бораксиса, и что-то странное проскочило между ними. 
- Ваше Высочество, - сказал Бораксис низким, спокойным голосом, - я отвезу Вас назад, если Вы желаете этого, но только законный владелец Ашерона может потребовать возмещение ущерба за его повреждения. 
Я заскрипела зубами на него. 
- Он не раб. 
- Он отмечен как раб, Ваше Высочество. Вот и все, что имеет значение. 
- Так это дает им право оскорблять его? 
- И снова, Ваше Высочество, я повторяю, только его владелец может потребовать возмещения ущерба. Полное право даёт вам то, что они выдадут финансовую компенсацию за его использование. Ни один свободный человек не может быть наказан за использование раба. 
- Раб может быть избит за причинения боли ему. И я хочу этого. 
- Выше Высочество, раб не посмел бы коснуться его так. 
Я сглотнула. 
- Что ты говоришь? 
Бораксис посмотрел мимо меня на Ашерона. 
- Ашерон? Кто тебя обидел? 
- Матросы, и после того как они сделали это со мной, они продали меня дворянам, которых они приводили вниз. 
Бораксис вернулся взглядом к моему. 
- Вы - дворянка и я Ваш слуга. Никого не беспокоит, что нас тревожит больше, чем их то, что сделали рабу. 
Тогда ужасный страх охватил меня. 
- Ты знал, что они сделают это с ним? 
- Нет, Ваше Высочество. Я предполагал, что его оставят в покое вместе с другими рабами. Будь у меня малейшее подозрение, что они навредят ему, я бы предупредил Вас. 
Я поверила ему. 
Тем не менее, я никогда не была так зла за всю жизнь. Если бы мы были в царстве моего отца... 
Но мы не были. Бораксис был прав. Здесь, вне царства моего отца, у меня не было никакого голоса. 
Я подняла больной вопрос. 
- Найди какое-нибудь место, где нам можно было бы удалить его браслеты, Бораксис. 
- Вы не можете удалить их, - сказал Ашерон испуганным голосом. - Это - смертный приговор любому tsoulus если кто-то другой, кроме них idikos, удалит их браслеты. 
- Ты не раб и я не позволю тебе иметь метку как одному из них. 
Он отшатнулся от меня. 
Вздохнув, я оглянулась на Бораксиса. 
- Ашерону нужно больше еды и какое-нибудь безопасное место для отдыха и купания. Ему также нужна свежая одежда. 
- Я спрошу у возничего про такое место, Ваше Высочество. 
Я кивнула ему. Он оставил нас и поднялся наверх. Через несколько секунд мы уже ехали дальше. 
- Никто не собирается больше обижать тебя, Ашерон. 
Слезы наполнили его глазах прежде, чем он натянул капюшон, чтобы спрятать своё лицо от меня. 
- Поговори со мной, маленький братец. Скажи мне о чем ты думаешь. 
- Мое желание - ваше желание, Идика. 
- Прекрати называть меня так. Я Рисса. Я не твоя хозяйка. 
И снова он не ответил на это. 
Измученного, я оставила его в покое, в течение следующего часа мы ездили, пока Бораксис не нашел для нас большую гостиницу, где я сняла комнату Ашерону, чтобы он смог искупаться и отдохнуть. 
Некоторое время спустя, Бораксис привёл кузнеца в комнату. 
Я постучала в дверь Ашерона, а затем толкнула ее и нашла его лежащим нагишом на кровати. Я вошла, наказав Бораксису и кузнецу остаться в зале. 
- Ашерон, - мягко позвала я, тряхнув его, чтоб разбудить. 
Я замерла, поскольку увидела несметное число царапин и ушибов, которые омрачали его прекрасную кожу. Были места, где все еще были заметны отпечатки рук от жестокого обращения с ним. Боги, ужасно что он должен был оказаться один в чреве судна. 
Мой желудок скрутило при виде моей неспособности защитить его. Как я могла быть настолько бесполезной? Я натянула одеяло на него прежде, чем очень мягко потрясла его и пообещала себе, что ему не причинят такой боли снова. 
Он очнулся, как от ужаса. 
- Все хорошо, - заверила я его. 
Он посмотрел так, будто бы не был уверен, что должен верить мне. 
- Бораксис? - позвала я. 
Он вошел с кузнецом за ним. Как только Ашерон увидел инструменты в руках кузнеца, он запаниковал и попытался сбежать. 
- Останови его. 
Бораксис сделал это. Он схватил его и придавил Ашерона к полу, а кузнец принес пару больших ножниц, чтобы разрезать браслеты. 
Ашерон кричал и боролся так, будто мы отрезаем ему ноги. 
- Пожалуйста, прекратите! - Попросил он хрипло. - Пожалуйста! 
Его просьбы разрывали меня, но это должно быть сделано. Я не хочу чтоб кого-либо еще по ошибке принимал его за раба. 
- Все в порядке, Ашерон. Ты свободен. 
Тем не менее, он боролся, пока последний браслет не был снят. После он лежал без движения, ошеломленный. 
- Возьмите золото, - сказала я кузнецу, который тогда поблагодарил меня и ушел. 
Я посмотрела на Бораксиса, ошеломленная действиями Ашерона. 
- Почему он не хотел удалять их? 
- Вы забрали его регистрационный знак. Если рабовладелец найдет его сейчас, то он не должен возвращать его хозяину. Любой может претендовать на него. 
Я зарычала на слова, которые я не хотела слышать. 
- Он не раб. 
- На его руке клеймо, Принцесса. Если кто-то увидит этот знак, то будет знать, что он не свободнорожденный. 
Я нахмурилась. 
- Какое клеймо? 
Бораксис взял правую руку Ашерона чтобы показать мне зубчатое клеймо на его ладони, похожее на X в пирамиде. Как странно, что я не заметила его раньше. Но это не имело никакого значения для меня. 
- Никто не будет знать. 
- Кузнец знает, Ваше Высочество. По этой причине я хотел бы предложить, чтоб мы уехали отсюда как можно быстрее и добрались до царства Вашего отца прежде, чем нас остановят. 
Моя челюсть отвисла. 
- Ты не серьезно? 
Но по его лицу, я могла бы сказать, что он был серьезен. 
- Пожалуйста, Ваше Высочество. Послушайте меня в этом. Последнее, что я хочу, это видеть как один из вас пострадает. Мы должны уехать. 
- Почему ты не сказал мне о клейме до того как кузнец снял его браслеты? 
- Ваше Высочество, я - освобожденный раб. Не в моей природе сомневаться в вышестоящих. Я люблю и служу Вам, и если богам будет угодно, я отдам свою жизнь за вашу. 
Он был прав. Я видела как мой отца и Стикс бьют многих слуг за нерешительность после того, как они отдали слуге приказ. 
Кивнув, я подошла к Ашерону, который все еще не двигался. 
- Вставай, Ашерон, мы должны спешить. 
Он посмотрел на меня, глазами полными отчаяния. 
- Идикос строго накажет меня за это. Знаете ли вы, что вы наделали? 
- Эстес никогда больше не тронет тебя. Я твоя сестра, и я говорю тебе, ты в безопасности. 
В отрицании он покачал головой. 
- Он найдет меня. Он всегда это делает. 
- Сколько раз ты убегал? 
- Достаточно, чтобы знать что это того не стоит. 
- На этот раз будет. 
По крайней мере, я на это надеялась. И все боги, я намеревалась сделать это. Никто не должен жить в страхе. Никто не имеет права издеваться и насиловать. Особенно мальчика, который родился принцем. 
Но даже когда я обещала себе, что я защищу его, часть меня задавалась вопросом, смогу ли я. 
Так Ашерон и Бораксис, и я тоже, стали заложниками этой ситуации. Но даже против моего желания, мои крылья много раз подрезали.

15 ноября, 9532 г. до н.э.

Прошла неделя, с тех пор как мы уехали из Атлантиды. Неделю я путешествовал со своим братом, который не знал, что такое смех или улыбки. Или даже как сформировать собственное мнение. Всякий раз, когда я спрашивал, его ответ был одинаковым: 
- Ваше желание - мое желание, Идика. 
Этого было достаточно, чтобы заставить меня кричать. 
Последняя часть нашей поездки была снова на судне, но на сей раз, мы купили частное судно, чтобы отвезти нас на остров, где правили наш отец, как царь. Я не хотела больше испытывать судьбу Ашерона или его безопасность. И чем дольше я была с ним, тем больше я понимала. Он обладал неестественным сексуальным магнетизмом. 
Каждый, кто его видел, желал к нему прикоснуться. Владеть им. В этом крылась причина того, почему он укрывался с ног до головы всякий раз, когда мы отваживались появляться в людных местах. Почему он всякий раз съеживался, когда к нему кто-то приближался. Даже я не имела полной защиты от того, что являлось порочной тягой, и была отвратительна сама себе за то, что могла чувствовать такое по отношению к собственному брату. И самое худшее в том, что я могла сказать, когда ему становились ясны мои мысли. Он напрягался, как будто готовился к моей атаке. 
Но я никогда бы не обидела его или прикоснулась к нему подобным образом. Однако он не доверял мне, и, честно говоря, я не могла винить его за это, учитывая его опыт. 
Он сказал, что Эстес защищал его. Я знала правду. Не было никакой защиты в том, что делал наш дядя, он только контролировал, сколько людей нападали на Ашерона сразу. 
Пусть боги покарают Эстеса за это. 
Как я могла быть настолько слепой к такому монстру все эти годы? 
Как мог мой отец когда-либо позволять это? Я предпочитала думать, что он ничего не знал об этом. Это был единственный способ жить. И я надеялась каждой частью себя, что я никогда не увижу своего дядю снова. 
Это был наш пятый день в пути, когда Бораксис, наконец, объяснил мне, почему Ашерон был так бледен, и подвержен приступам потливости и тошноты.
Эстес использовал наркотики для контроля над ним. Апельсиновый аромат, который я обоняла, был афродизиаком, они использовали его, чтобы он жаждал секса, а другое вещество для вдыхания делало его более податливым и соглашающимся с тем, что с ним делали. 
Ашерон был настолько слаб, что теперь мне становилось страшно. Нам нужно было найти врача, который смог бы помочь. Бораксис все говорил мне, что лучше всего было бы купить наши собственные наркотики и держать его на них. Но я не могла поступить так с моим родным братом. Он должен прожить свою жизнь свободным от таких вещей. 
Конечно, ему не будет по-прежнему плохо от них. Они должны были выйти из его тела, в конечном счете. Но каждый день он, казалось, становился всё более и более слабым. 
И вот, наконец, мы были дома. 
На крытой колесницы мы подъезжали к дворцу, показавшемуся вдали. Я не отважилась путешествовать с Ашероном в открытой колеснице, так как любое дуновение ветра могло откинуть капюшон и открыть его. Люди могли ожесточиться, увидев его. 
Я сглотнула, когда мы вошли в ворота дворца и приблизились к входу. После всей моей бравады заверений Ашерона, как его радушно примет своя семьей, я чувствовал, что моя смелость колеблется. 
Что, если он был прав? Что, если отца не заботило это? Возможно, я предполагала, отец знал о том, что Эстес делает с ним. Он мог бы даже оправдывать это. Сама мысль делала меня больной, но это было то, к чему я должна была подготовить себя. Это было возможным. 
Ашерону было так больно, что я боялась сделать ему ещё больнее. Доверие вещь хрупкая, и он только сейчас начинал доверять мне. Я не хотела, чтобы что-то повредило этому. 
Или ему. 
Так что я ввела его через боковой вход, и привела в мои покои, где никто не будет мешать ему. 
- Я иду к отцу. Подожди здесь, и я вернусь очень скоро. 
Ашерон не ответил. Он снова неудержимо дрожал. Вместо этого он кивнул прежде, чем отошел в угол и сел на пол, прислонившись спиной к стене. Он был так хорошо скрыт одеждой, что был похож на мешок зерна на полу. 
Я убрала урну глины от очага и передвинула его поближе. 
- Ты неверное заболел. 
Опять же, он никак не отреагировал. 
Опечаленная этим, я обратилась к Бораксису. 
- Останься с ним и убедись, что никто не потревожит его. 
- Да, Ваше Высочество. 
Надеясь на лучшее, я оставила их у себя в комнатах и пошла к отцу одна. 
Я нашла его во внешнем внутреннем дворе со Стиксом. Оба откинулись на уютные стулья, после легкой трапезы, состоящей из меда и хлеба. Отец инструктировал Стикса по делам государства. Они были окружены слугами, выполняющими каждую их потребность. Какими напыщенными они были. 
Светлые волосы Стикса мерцали в солнечном свете. Его кожа сияла здоровьем. Не было никакого сероватого оттенка от того, что он был вынужденным принимать наркотики для того, чтобы другие могли насиловать его. Даже с моего расстояния, я могла видеть его высокомерие, как он приказал всем вокруг. 
Я подумала об Ашероне и мне захотелось кричать от несправедливости. 
- Эй, овечья голова, - сказал Стикс, когда увидел меня. Маленький людоед всегда дразнил мои вьющиеся светлые волосы. - Где ты была? 
- Далеко, - сказала я ему. Троллю не нужно знать о моем деле. - Отец, я могла бы поговорить с вами наедине? 
Он бросил самодовольный взгляд в сторону Стикса. "Все, что ты хочешь сказать мне, может быть сказано и перед твоим братом. Однажды Стикс будет твоим королем, и ты будешь подотчетной ему. 
Это соображение заставило мою кровь застыть в жилах. 
- Совершенно верно, - сказал Стикс ехидно. - Это означает, что ты должна целовать мои ноги так же, как и все остальные. 
Отец засмеялся над ним. 
- Ты такой шалун. 
Я прикусила губу, чтобы промолчать. Как он мог не видеть, каким испорченным, неприятным маленький троллем был Стикс? Но отец всегда был слеп к стиксовым глупым выходкам. 
- Итак, почему ты здесь, котенок? - Спросил отец. - Ты хочешь новую побрякушку или одежду? - Он всегда потворствовал мне. По крайней мере, во всем, что не касалось Ашерона. 
- Нет. Я хочу привезти Ашерона домой. 
Отец распалился от моей просьбы. 
- Теперь вижу, что пришло тебе на ум? Я уже говорил тебе несколько раз, что чувствую. Этому монстру здесь не место. 
Стикс скривил губы. 
- Почему ты хочешь привезти его сюда? Он опасен для всех нас. 
- Опасен, как? - Но тогда это было столь знакомым аргументом, я могла возразить их оправданиям раньше их. 
Губы моего отца презрительно искривились: 
- Ты не знаешь, на что способен полубог. Он мог бы убить твоего брата, пока тот спит. Убить меня. Убить всех нас. 
Как он мог так говорить? Ашерон никогда, ни единого раза, не нападал на меня. Он даже не повышал голоса. 
- Почему ты не боишься за Эстеса? 
- Эстес держит его под контролем. 
При помощи наркотиков. Получается, отцу было известно об этом. Я делала все, чтобы не показать своего гнева. И это заставило меня подумать, что еще он знал о том, как обращаются с Ашероном. 
- Место Ашерона здесь, с нами. 
Отец поднялся на ноги. 
- Ты женщина, Рисса, причем, совсем юная. Лучше займи свои мысли модой и украшениями реши, что наденешь на прием. Ашерон не имеет к нашей семье никакого отношения. И никогда не имел. Теперь ступай. Найди свою мать и обсуди с ней сплетни. Мы со Стиксом должны обсудить важные вопросы. 
Типа, с которой из служанок отправится в постель Стикс... Вопросы, более важные, чем жизнь его старшего сына. 
Я свирепо посмотрела на него. 
- Вопросы более важные чем Ваш собственный сын? 
- Он не мой сын. 
Я покачала головой, не веря его отказу. Так Ашерон был прав с самого начала. Отец намеренно отослал его, и он никогда не позволит ему вернуться. Почему я не увидела правду раньше? Потому что я любила моего отца. Для меня он всегда был добрым и любящим. 
По крайней мере, теперь я знала правду. 
Теперь я увидела его таким, каким он был. Бессердечным. 
- Так что вся история, которую вы мне рассказывали о защите Ашерона была ложью? 
- О чём ты говоришь? 
Он даже не помнил свою ложь. 
- Вы сказали мне, когда они забрали Ашерона, что вы это делаете, чтобы защитить его. Вы сказали, что два наследника не должны быть вместе, как бы мишенью для врагов. Вы сказали, что привезете Ашерона домой, когда он будет достаточно взрослым. Вы никогда не собирались вернуть его сюда, не так ли? 
- Оставь нас! 
Я ушла. Вид его и Стикса действительно вызывал у меня тогда отвращение. И с каждым шагом, который отдалял меня от моего отца, я теряла уважение к человеку, которого когда-то обожала. 
Как он мог это сделать? Как он мог не волноваться? Как мог человек, который нянчился со мной и Стиксом отвернуться от своего наследника? 
Я, вернувшись в свои покои, нашла Ашерона сидящим на балконе. Он согнул ноги, положил подбородок на колени, и руки скрестил вокруг них. 
Он снова потел. Его глаза были замершими и пустыми. Он был так болен и слаб. Как мой отец мог бояться мальчика, который не мог даже встретиться с кем-то взглядом? 
Я встала на колени возле него и дотронулась до него. Он напрягся, как и всегда. 
Ашерону не нравились прикосновения. Он перенес достаточно прикосновений на всю свою жизнь. 
- Отца нет здесь, - я солгала, хотя и давилась словами. 
Как я могла сказать этому мальчику правду? Я попросила его о доверии, только чтобы узнать, что я дура. 
Как я могла сказать ему, что если бы это зависело от его отца, то он вновь вернулся бы к Эстесу заниматься проституцией с каждым, кто готов заплатить за него? 
Я могла разрешить ему знать правду не более, чем могла позволить ему вернуться на Атлантиду. 
- Я собираюсь увезти тебя в летний дворец, ждать его. 
Он не расспрашивал меня, что позволило чувству вины поселиться в моем сердце. Но какое это имеет значение? Я собиралась забрать его в какое-нибудь безопасное место. Защищая. Где-нибудь, где никто не смог бы причинил ему боли или опозорить его. 
Я встала и жестом пригласила его следовать за мной, и он пошел, без вопросов. 
Мы пустились в обратный путь, тем же путем каким вошли во дворец, подобно мелким, опасливым ворам, а не наследнику и принцессе этой земли. Ашерон не знал, что мы скрывались или что я была напугана тем, что могло случится, если бы кто-нибудь увидел нас. 
К счастью нас не увидели и в мгновение ока мы ушли прочь. Но в своем сердце, я продолжала задаваться вопросом, как долго я смогу убегать прежде, чем отец утащит меня домой. 
Что тогда случится с Ашероном?

18 ноября, 9532 г. до н.э.

В это время года летний дворец был совершенно пуст. Только маленькая горстка слуг была в резиденции. Петра наш повар, ее ребенок и ее муж, который был также сторожем. Домоправительница и надзиратель завершали это небольшое число. 
К счастью, они все были лояльны ко мне и никогда не скажут моему отцу, что я живу здесь с гостем, который поразительно похож на наследника. Я не объясняла существование Ашерона, а они не спрашивали. Они просто приняли это и подготовили комнату для него всего в двух дверях от моей. 
Ашерон крайне неохотно вошел в комнату. По тому, как он озирался, я могла сказать, что он вспоминал свою старую комнату, в которой дядя продавал его другим. 
- Могу я спросить, Идика? 
Я ненавидела, когда он назвал меня так. 
- Я уже не раз говорила тебе, что не надо спрашивать меня, чтобы заговорить, Ашерон. Говори все, что думаешь. - Дядя так часто избивал его за высказывания, что он никак не мог избавиться от этой привычки. 
- С кем я буду жить в этой комнате? 
Мое сердце плакало от его прошептанного вопроса. Он все еще с трудом верил, что он не должен использовать свое тело, чтобы платить за каждое проявление доброты или еду. 
- Это твоя комната, Ашерон. Ты не делишь её ни с кем. 
Облегчение в этих серебряных глазах заставило мое горло сжаться. 
- Спасибо, Идика. 
Я не была уверена, что ненавижу больше, то, что он продолжает меня называть своей хозяйкой или то, что благодарит меня за то, что я не продаю его. 
Вздохнув, я ласково потрепала его по плечу. 
- Я принес для вас немного одежды Стикса, чтобы вы ее носили. 
Он отвернулся, прежде чем заговорить вновь. 
- Он будет сердиться, если узнает, что я прикасался к ней. 
- Он не будет сердиться, Ашерон. Поверь мне. 
- Как хотите, Идика. 
Я скрепя зубами подчинялась ему. Хотя Стикс зашел так далеко, чтобы быть неприятно властным, часто заставляя людей повторять задания, только для ощущения власти над ними, Ашерон принимал все, что нужно было сделать для него, без жалоб. 
Было что-то, что я могла сделать, чтобы заставить его чувствовать себя более комфортно и в безопасности, я оставила его в его комнате и пошла отдохнуть сама. Мне просто нужен был сейчас небольшой перерыв от стресса из-за беспокойства о нем. Слугами были в основном пожилые люди, и я заметила одну вещь, что пожилые люди оказались более защищенными от чего бы то ни было, чем Ашерон обладал. Или если не защищены, то они были менее склонны действовать на это. 
Не говоря уж о том, что слуги будут осознавать, что он часть семьи и одно это будет удерживать их подальше от него. 
Я надеюсь. 
Усталая, я подошла к моему столу и написала небольшую записку отцу, чтобы сообщить ему что мне нужно какое-то время побыть вдали от Didymos. Я использовала его для своих путешествий, так как я часто навещала свою овдовевшую тетушку в Афинах или приезжала сюда, в летний дворец, поскольку только здесь я могла побыть одна. Как и Ашерон, я ценила свое одиночество. До тех пор, пока Boraxis был со мной и уведомлял моего отца о моей хорошей жизни и местонахождении, мой отец был снисходителен к моим импульсивным путешествиям. 
Единственным местом, которое он запретил мне посещать, была Атлантида, и теперь я догадываюсь почему. Я действительно верила ему, когда он говорил мне что это слишком опасное и далекое путешествие для девушки моего возраста, без надлежащего сопровождения. Я немного подозревала, что это было сделано, для того, чтобы защитить его брата и его распущенность. 
Я только что закончила писать записку, говорящую моему отцу что я была в Афинах, когда решила остановиться и сделать перерыв. Мое внимание привлекло какое-то движение за окном в саду. В первый момент я не могла поверить тому, что я видела. 
Это был Ашерон. 
Как это непохоже на него делать что-то без специального разрешения. Пока ему не скажут, он едва передвигается. Мне пришлось дважды моргнуть, только чтобы убедится, что я не сплю. Но нет, это действительно был он... 
Даже при том, что эта зима была теплой, было достаточно холодно, чтобы на улице был нужен плащ. Все же он был там, босиком, прогуливающийся в траве у фонтана. Он низко склонил голову, и, казалось, сгибал пальцы в траве. Это выглядело так, как будто он наслаждался ощущением, но, поскольку он никогда не улыбался, было трудно сказать. 
Что он может делать на земле? 
Я схватила свой плащ и направилась на улицу, проконтролировать его. 
Как только он увидел мой приход, то стал пятиться от меня до каменной стены напротив. Когда идти было больше некуда, он опустился на колени, удерживая свою руку сверху, как будто для защиты головы и лица. 
- Простите меня, Идика. Пожалуйста, я-я-я не хотел ничего плохого. 
Я опустилась на колени рядом с ним и взяла его лицо в свои ладони, чтобы успокоить его. Он напрягся от моего прикосновения, что удивительно, так как он не был сломлен им. 
- Ашерон, все в порядке. Никто не сердится на тебя. Ты не сделал ничего плохого. Тсс... 
Он аж сглотнул от испуга и обернулся в замешательстве. О боже, что они могли сделать с ним, чтобы заставить его так дрожать, когда он ничего не сделал, чтобы заслужить это? 
- Мне было только любопытно, почему ты здесь без обуви. Холодно, и я не хочу, чтобы ты подхватил лихорадку. 
Мое беспокойство озадачивало его так же, как его страх озадачивал меня. 
Он указал на свою комнату, что соединялась с небольшой террасой, которая, как и моя, выходила в сад. Дверь осталась приоткрытой. 
- Я не видел никого здесь, так что подумал, что я в безопасности. Я просто хотел почувствовать траву. Я-я не хотел ничего плохого, Идика. Я собирался вернуться в свою комнату, как только закончу. Клянусь. 
- Я знаю, - сказала я, гладя его лицо, прежде чем отпустила его. Он слегка расслабился теперь, когда я не трогала его. - Все действительно в порядке. Я не злюсь на тебя. Но я не понимаю, почему ты хотел почувствовать траву столь холодную, как эта. В это время года она совсем засохшая. 
Он коснулся её рукой. 
- Разве она не всегда так выглядит? 
При его вопросе я нахмурилась. 
- Ты никогда не касался травы прежде? 
- Я думаю, что касался, когда был маленьким. Но я не помню. - Он коснулся её рукой снова так нежно, что у меня сжалось сердце. - Я только хотел один раз прикоснуться к ней. Я не буду выходить из своей комнаты снова, Идика. Я бы попросил разрешения. Простите меня. - Он опустил голову вниз. 
Я хотела протянуть руку и дотронуться до него снова, но я знала, как он это ненавидит. 
- Ты не должен спрашивать моего разрешения, Ашерон. Ты можешь приходить сюда в любое время. Ты свободен сейчас. 
Он посмотрел на свою ладонь, на которой стояло клеймо раба, затем сжал её в кулак. 
- Идикос сказал, что король заставил его пообещать, что я никогда не буду выходить из дома. 
От его сообщения я в изумлении посмотрела на него. 
- Ты был заперт в своей комнате с прибытия на Атлантиду? 
- Не всегда. Когда Идикос возвращается из поездки, я приветствую его в приемной. Я всегда первый, кого он хочет видеть. Иногда Идикос приковывает меня цепью за лодыжки в своем кабинете или к его кровати. И ночью я хожу в столовую и в танцзал, когда у нас праздник. 
И каждую ночь он спал в постели Эстеса. Он уже рассказал мне так много. 
- Но ты никогда не был на улице? 
Он посмотрел на меня, затем отвел глаза. Это Эстес научил его так делать, так как очень многих людей отталкивали его переливающиеся серебром глаза. 
- Мне разрешают сидеть на балконе между клиентами, чтобы моя кожа не была настолько бледной. Меара даже позволяет мне есть там иногда. 
Я узнала от него, что Меара была той служанкой, которая написала мне и которая помогла ему убежать. Она была самой доброй из его сторожей и единственной, кто проверял, что он поел и было ли ему удобно... когда он не развлекал. Другой вещью, которую я узнала от него, было то, что Эстес использовал еду для контроля над ним. 
Ашерон ел только тогда, когда он доставлял удовольствия другим. Сколько, зависело от того, сколько клиентов он видел в этот день и насколько они были довольны им. 
Сама мысль претила мне. 
- Ты любишь Меару, не так ли? 
- Она всегда добра ко мне. Даже когда я плохой, она не причиняет мне боли. 
Плохо. Эстес объяснил, что каждый раз, когда клиенты были грубы с Ашероном, они оставляли отметины на его теле. Ашерон должен был их ублажать всеми способами, которые им вздумается, и если они захотят грубости, он позволит им это, иначе его накажут. Если он не позволит им причинить себе боль, клиенты будут недовольны, и Эстес накажет его вдвое сильнее за то, что не дал им того, за что они заплатили. Ашерон ничего не мог с этим поделать. 
Я сжала свои руки в кулаки, только чтобы не коснуться его. Я просто хотела обнять его и держать так до тех пор, пока ночной кошмар, которым зовется его жизнь, полностью не исчезнет из его памяти. 
Но каким образом? Как я могла дать ему понять, что он был в безопасности? Что никто не будет трогать без его явного соизволения? То, что он был свободен, чтобы принимать свои собственные решения и что никто не будет бить и обзывать его? 
Или прогуляться за пределами, чтобы почувствовать траву под ногами? 
Это отнимет много времени. 
- Я возвращаюсь в свои комнаты. - Я указала на двери, ведущие в мои покои. - Вы можете находиться здесь столько сколько пожелаете. Если проголодаетесь позовите Петра, это высокая пожилая женщина, встречавшаяся вам по прибытию, и она приготовит вам все что пожелаете. Если я вам понадоблюсь, не стесняйтесь прийти в мою комнату. Все, что я прошу, чтобы вы надели туфли. Пожалуйста, я не хочу что бы вы заболели. 
Он кивнул головой, но не двинулся, пока я не отошла на достаточное расстояние между нами, он стал уверен, что я не смогу его ударить. Захотелась плакать по этому поводу. 
Но я ничего не могла поделать с этим, кроме как доказать, что сказанное не расходится с действительностью. Теперь его жизнь стала его собственностью. 
В итоге я вернулась к себе в комнату и стала наблюдать. Он надел обувь, но старался скрыть их под плащом. Он исследовал небольшой сад в течение нескольких часов. Должно быть, он коснулся всего что было в саду, ощущая текстуру, чувствуя и принюхиваясь к ней. 
Он пошел в свою комнату, когда солнце уже начало садиться. Я подождала несколько минут и пошла на кухню, чтобы попросить Петру принести ему поднос с едой. 
- Ваше высочество? - спросила она, когда я собралась уходить. 
- Да, Петра? 
- Наш гость... Он в порядке? 
- Он в порядке. Он просто застенчивый и тихий. 
Она кивнула, приготовила поднос и ушла с ним. Ее дочь, имя которой я не могу выговорить, улыбнулась мне из угла, где играла возле огня. 
- Ваш друг выглядит потерянным, ваше Высочество. Совсем как щенок, которого я нашла прошлым летом. Сначала он не подпускал никого к себе, но я продолжала разговаривать с ним и оставлять ему еду. - Она указала на собаку, которая спала в нескольких футах от нее. - Сейчас он лучший пес на свете. Он никогда не отходит от меня. 
- Все в мире нуждается в доброте, дитя. 
Она кивнула и вернулась к игре. 
Я взглянула на нее, и воспоминания зароились в голове. У Ашерона никогда не было игрушек, даже до того, как Эстес забрал его. Возвращаясь туда, я бы поделилась своими с ним, но это было бы все, что у него когда-либо было. 
Девочка была права. Мой брат выглядел безумно потерянным. Я просто надеюсь, что со временем он станет чувствовать себя более комфортно здесь, как и этот пес, очевидно, что он научиться чувствовать себя желанным в мире, который его ненавидит.

19 ноября 9532 до н.э.

Я не желала вставать сегодня. Был почти час по полудню, когда я, наконец, проснулась, и меня разбудил самый потрясающий звук на свете. 
Это был смех ребенка! 
Я встала и накинула свой шерстяной красный плащ на себя, чтобы подойти к окну и рассмотреть улицу. 
Там в саду, на лужайке были Ашерон и маленькая дочь повара. Они сидели на скатерти разложив хлеб, мясо, оливки и инжир разговаривали и играли в кости. Я не могла слышать, то, что он говорил девочке, но она визжала от смеха каждый раз. 
Вставая, девочка протянула руку и дотронулась до плеча Ашерона. Он никому никогда не угождал, но к моему удивлению, он действительно взял ее за руки и помог встать, что бы она смогла выполнить кон. 
Впервые с момента, когда я нашла его, он не казался обессиленным. Ел без страха и оглядки, и смотрел девочке в лицо так открыто. 
Девочка вернулась с куклой, которую поспешила протянуть Ашерону. Он взял и сделал вид, что хочет накормить куклу оливками. Девочка счастливо засмеялась. 
Очарованная их игрой, я направилась в сад, желая присоединиться к ним. Но как только Ашерон увидел меня свет его глаз потух. Я смотрела, как он буквально на глазах замкнулся в себе, мне стало страшно. 
- Майя, вы должны уйти, - прошептал он девочке. 
- Но я люблю играть с вами, Ашерон. Вы не сердитесь, когда я задаю глупые вопросы. 
- Она может остаться, - поспешила я добавить. - Не хотела беспокоить вас. 
Взгляд Ашерона стал непроницаемым. 
Я вуздохнула, прежде чем взглянула на девочку. 
- Майя, вы бы не могли бы принести мне бокал вина из кухни? 
- Да, Ваше высочество. Я быстро вернусь. 
Как только она исчезла из виду, я обратилась к вздрогнувшему Ашерону: 
- Вокруг вас было много детей? 
Он покачал головой. 
- Это недопустимо. 
- Но кажется вам легко с Майей. Почему? 
Прежде чем ответить, он обернул жесткий плащ вокруг себя: 
- Ей ничего не нужно от меня просто товарищ для игр. Для нее я ничем не отличаюсь от любого другого взрослого. Ничего ни имеет против моих глаз и не понимает что я противоестественный. 
- Вы не противоестественный, Ашерон. 
Он посмотрел на меня этим жутким взглядом. 
- Ты чувствуешь притяжение ко мне. Ты не поддалась ему еще, но ты его чувствуешь, как и другие. Твое сердце выскакивает из груди, когда ты видишь, как я двигаюсь. В горле у тебя пересыхает, глаза расширяются. Я знаю физические признаки. Я видел их миллионы раз раньше, чтобы не догадаться сейчас. 
Это была правда и я ненавидела то, с какой легкостью он заглядывал ко мне внутрь. 
- Я никогда ТАК тебя не коснусь. 
Он скрежетнул зубами прежде, чем отвести взгляд. 
- Герикос и остальные говорили то же самое. И когда они не могли уже противостоять этому больше, то ненавидели и наказывали меня, как будто я мог контролировать это. Как будто это я заставлял их хотеть меня. - На этот раз, когда он встретил мой пристальный взгляд, я увидела гнев, который сжигал его изнутри. - Рано или поздно все, кто рядом со мной используют меня. Все. 
Его гнев разозлил меня. 
- А я никогда так не поступлю, Ашерон. 
Сомнение в его глазах обожгло меня. 
- Что насчет Меары? - Я спросила так, чтобы показать, что не все люди, как животные. - Она же ведь никогда не обращалась с тобой так? 
Я прочла ответ во взгляде. И мой живот скрутило. 
- Она была милостивее, чем большинство. 
Не удивительно, что он не доверяет мне. Как, во имя Олимпа, мне убедить его, что я не такая, когда все вокруг использовали его? Да, я чувствую необычное очарование, о котором он говорил. Но я ведь не животное, не способное контролировать свои желания. Мне было плохо от того, что у других не хватило самоконтроля, чтобы так не обходиться с ним. 
Я докажу тебе, Ашерон. Ты можешь доверять мне. Я обещаю. 
До того, как он ответил, Майа вернулась с вином. Я взяла вино и улыбнулась ей. «Вы двое поиграйте. Мне нужно принять ванну и переодеться. 
Я поднялась и направилась в свою комнату. В дверях остановилась и посмотрела на них. 
Ашерон кидал кости, пока Майа качала куклу. Он был прав: было что-то необычное в нем, что взывало к моему телу. Даже когда он выглядел не совсем здоровым, он был прекрасен. Привлекательный. 
Он взглянул на меня, и я быстро отвела взгляд и пошла в свою комнату. 
- Ты мой брат, Ашерон, - прошептала я.- Я не причиню тебе зла. - Это было обещание не только ему, но и самой себе.