Солист «Стейдж Дайв», Джимми, привык получать все, что захочет, и когда захочет, независимо от того, что это – алкоголь или женщины. Однако после того как пиар-катастрофа служит тревожным сигналом в его жизни, и его помещают в реабилитационный центр, он обнаруживает, что к нему приставили нового ассистента – Лену, следящую за тем, чтобы он не попадал в неприятности. Лена не собирается терпеть никаких закидонов от сексуального рокера и полна решимости сохранить их отношения на чисто профессиональном уровне, несмотря на ощутимую химию, которая вспыхивает каждый раз, стоит им оказаться в одной комнате. Но когда Джимми пересекает черту дозволенного, и Лена уходит, он понимает, что, возможно, потерял то самое лучшее, что когда-либо с ним происходило.

Положительно. Из-за двух маленьких полосок в тесте на беременность все в обычной жизни Лиззи Роллингс меняется навсегда. И все из-за одной огромной ошибки в Вегасе, совершенной вместе с Беном Николсоном, невероятно сексуальным бас-гитаристом «Стейдж Дайв». Что, если Бен единственный мужчина, с которым она чувствует себя в безопасности, который ее холит и лелеет, и в тоже время с которым она теряет голову от желания? Лиззи понимает, что великолепная рок-звезда не ищет постоянных отношений, независимо от того, как сильно она желает, чтобы все было по-другому. Бен знает, что Лиззи «под запретом». Целиком и полностью. Сейчас она сестренка его лучшего друга, и несмотря на химию между ними, несмотря на то, какая она сексуальная и горячая, он не собирается приближаться к ней. Но когда Бен вынужден держать в Городе Греха, подальше от проблем, ту самую девочку, к которой всегда питал слабость, он очень быстро осознает, что то, что случается в Вегасе, не всегда там и остается. Теперь они с Лиззи связаны самым серьезным образом… но приведет ли эта связь к соединению их сердец?

Когда девушка твоей мечты — сущий кошмар.

В качестве главы службы безопасности «Стейдж Дайв», одной из крупнейших рок-групп в мире, Сэм Ноулз обладает огромным опытом по части решения проблем. Но избалованная Марта Николсон может оказаться худшей из них. Очаровательная смутьянка утверждает, что изменилась, но Сэм предпочитает не думать тем, что находится у него в штанах.

Оказывается, не так уж легко покорить его сердце. Вот уж много лет Марта заглядывалась на хорошо сложенного телохранителя. Тихий и консервативный, он и подавно не был в ее вкусе. Так какого же черта она не может выкинуть его из головы? Тем не менее, она уже не та расточительная тусовщица, которой была в прошлом. Возможно, пришло время показать это Сэму и разобраться с тем, что происходит между ними.

— Такое печальное лицо, что я не могу этого вынести, — он упал на диван рядом со мной, закидывая руку за мои плечи. О личном пространстве, видимо, можно было позабыть. — Ну, хорошо... если это действительно так для тебя важно, то я достану его. Но это не нарушит нашу сделку, договорились?
Я замерла под тяжестью его руки.
— Ты должна пообещать, что все еще будешь уважать меня утром. Не хочу, чтобы наши отношения приняли странный оборот. Иначе, все, точка, я тебя исключаю из договоренности.
Его пальцы игрались с моими волосами.
Мои мысли были слишком заняты, чтобы возразить.
— Так, как ты хочешь, чтобы это было? Выбор за дамами, я на все согласен. Мы можем лечь на диван, если хочешь. Было бы круто. Хочешь быть сверху, на спине или перекинутой через подлокотник?
Возможности, которые он предлагал, буйно пронеслись по моему изголодавшемуся по сексу рассудку. Логика, осторожность, здравый смысл — все эти вещи были выброшены за борт в космос. В знак пренебрежения на то, что он мне всего лишь предложил. В тот самый момент я себя не уважала. Скорее всего, поутру я бы не уважала никого из нас.
Но это должно было меня остановить? Нет, и не остановило.
Когда дело касалось Мала, я соглашалась на все что возможно. По крайней мере, на этот раз он не был пьян. Его решения были сомнительными, но приняты на твердую, как камень, трезвую голову.
— Не бойся, что сможешь предложить что-то странное. Скорее всего, я уже проделывал такое раньше. Так, хочешь взглянуть на него?
Послышался шорох. Вслед за чем-то подозрительно похожим на расстегивание молнии. Лучше бы это не были его штаны. Я открыла один глаз. Ох, твою же едрену мать. Я схватила его за руки, делая все возможное, чтобы остановить его.
— Ты сошел с ума, — прошипела я. — Я не хочу смотреть на твой пенис.
— Конечно, хочешь, — безудержный смех сорвался с его губ.
— Малкольм...
— Или ты просто хочешь потрогать его? Потому что это тоже можно.
— Не надо!
В схватке мы сцепились пальцами возле ремня его джинсов.
— Не нужно стесняться.
— Мал.
Его руки, накрытые моими, замерли, и он облизнул губы.
— Ты улыбаешься.
— Что? — я попробовала посмотреть на него.
— У тебя красивая улыбка.
Молния на его штанах застегнулась обратно. Как и пуговка.
— Ты сделал это просто, чтобы увидеть, как я улыбаюсь?
Ну вот, приехали. Этого парня можно было официально считать чокнутым.

***

Я выплюнула зубную пасту в раковину и прополоскала рот. Девушка с затуманеным взглядом в зеркале улыбалась. Самая лучшая ночь из всех. Она была идеальной. А еще я забыла закрыть дверь в ванную комнату.
— Ты слишком долго тут сидишь, — ворвался в комнату Мал, потянувшись мимо меня за зубной пастой и щеткой.
— А если бы я была в туалете?
— Наши отношения разве не той стадии, когда мы можем писать в присутствии друг друга?
— Нет никакой стадии. У нас все не по-настоящему, помнишь? — о чем я и напоминала себе каждые пять минут в течение последних пяти часов. Не велико дело.
Я уступила ему раковину, присев на любимый краешек ванны.
Он наблюдал за мной в зеркале, пока чистил зубы.
— Что?
— У тебя губы опухли, — сказал он со щеткой во рту, показывая мне рот, полный белых пузырьков. — Почему ты не признаешь, что тебе понравились мои поцелуи, Энн?
Я нахмурилась и уставилась в стену позади него, на пол у моих ног. Ни к чему хорошему это не приведет. Что еще хуже, в этом присутствовала отчетливая опасность. Мой желудок тошнотворно скрутило. Наверное, дело рук похмелья.
С кухни до сих пор доносилось много шума. Лиззи не было видно. Но я понизила голос, просто на всякий случай.
— Между нами нет химического притяжения. Ничего страшного.
— Думаешь, у вас с мальчишкой Рисом есть притяжение?
Если честно, то я никогда не задавалась этим вопросом. И то, что это означало о моей последней влюбленности, мне не нужно было знать.
— У нас много общего. Мы очень хорошие друзья.
— Ага, так я и думал, — медленно кивнул Мал с легкой улыбкой на губах. — Эй, Лиззи. Сегодня чуть позже будет репетиция группы. Хочешь присоединиться к нам с сестрой?
В кухне что-то с грохотом свалилось на пол.
— Определенно, да!
— Здорово.

— Я возьму все, спасибо, мэм.
Рыжая лиса за прилавком оценила размер моей стопки книг, похлопывая кончиком ручки по своим красивым розовым губам.
— Здесь немало книг.
— Я не сторонник полумер. Это не в моём стиле.
— М-м-м.
— А вы сами много читаете? — спросил я, положив локоть на прилавок, и оперся на него. Чтобы поудобнее устроиться. Кроме того, так я прекрасно мог разглядеть изгибы её тела под строгим чёрным платьем. Очень хорошо. Опять же, как и всё в ней.
С милой маленькой морщинкой между бровей, малышка осмотрелась вокруг.
— Я работаю в книжном магазине.
— Верно. Конечно.
— Кажется, здесь прослеживается определённая тема. — Она осмотрела мой выбор. — «Камасутра», «Радость секса», «Секс: Как сделать всё», «Как правильно двигаться во время секса», «Как правильно заниматься сексом», «Поразительный секс для чайников». Вы просто смели всё с нашей секции о сексе?
Я усмехнулся.
— Ага.
— Нужна помощь в определённых моментах, да?
— Нет! — нахмурился я. Да как она посмела? — Безусловно, нет. Да будет вам известно, мисс, что я весьма опытный в плотских утехах и постельных забавах. И забавах не только в постели, но и в других местах при желании.
Она изящно сморщила носик.
— Так и есть, — настаивал я.
— Как скажете, сэр.
— И, к вашему сведению, несколько юных особ сообщили, что мне следует написать книгу на эту тему. Одна даже настаивала на этом.
Она нахмурилась, посмотрев на мою коллекцию.
— Итак, вы изучаете существующую литературу по теме, чтобы понять, о чём писать?
— Именно! — Я кивнул, довольный тем, что она сразу всё поняла. — Гении мыслят одинаково, и вполне возможно, что некоторые из моих менее скандальных открытий уже были изучены некими приверженцами секса ранних поколений. Маловероятно, но возможно.
Она, казалось, запнулась в ответ, словно пыталась подавить кашель.
Я уловил нотку скептицизма.
— Более того, на самом деле...
На этот раз её брови поднялись. В ожидании.
— Для большинства женщин я довольно огромный. — Я выпятил грудь от гордости. Ведь не зря же я часами надрываю задницу в тренажёрном зале. — Это очень печально. Такова моя ноша.
— Вы говорите о размере?
Я кивнул. Это была чистейшая правда.
— Эго, или... — Она вздёрнула подбородок в сторону моей промежности.
— Вы считаете меня высокомерным?
— Не помню, чтобы я упоминала именно это слово.
Я наклонил голову.
— Возможно, вы думаете, я лгу?
— Возможно, я вообще не думаю о вас.
— Быть того не может. — Я усмехнулся, отбросив свои длинные светлые волосы. Эти шикарные, золотистые волны в сочетании с грубыми, красивыми чертами лица. О, она могла сколько угодно притворяться, но я-то знаю, что она завелась, судя по её увеличенным зрачкам. Женщины обожали меня. Некоторые парни тоже. Ничего не поделаешь, когда ты так чертовски горяч. — Как можно игнорировать такую красоту?
Она только моргнула.
В ответ я начал стрелять в неё своими глазками. Говорят, что глаза — одно из главных моих достоинств. Лазурно-голубые. Как девственно чистая лагуна Тихого океана или что-то подобное. Не знаю. Обычно это работает, но с этой цыпой было посложнее.
— Вы только что строили мне глазки? — спросила она с любопытством.
— Нет. — Я напряг бицепс. Слава яйцам, что сегодня было тепло, и я надел футболку. В холодные месяцы в Портленде было гораздо сложнее показывать своё превосходное тело. А если серьёзно, то зачем вообще заморачиваться со всем вышеупомянутым (тренажёрным залом, потливостью, болью и т. д.), если нельзя похвастаться результатами? Было бы эгоистично с моей стороны скрывать это от остальных.
Она прищурилась.
— Что с вашей рукой? У вас нервный тик? Знаете, от этого уже наверняка есть лекарства. Здесь есть аптека...
— У меня нет нервного тика. Я просто очень мускулистый.
— Верно, — угомонилась она. — Ладно. Я поняла.
Слава Богу, что магазин был пуст. Эта женщина разрывала меня на куски. И подумать только, я был так уверен, что эта рыженькая поведётся на мои уловки. Не то чтобы у меня не было шансов. Рано или поздно, она, конечно же, уступит и станет моей. Наверное. То есть... учитывая мой послужной список, шансы были довольно неплохими. Говорят, что вера в себя — одно из моих главных качеств. Я не мог позволить ей пошатнуть мою веру в себя. Этого не произойдёт.
— Так, вы здесь живёте? — спросил я, улыбаясь ей своей лучшей дразнящей ухмылкой.
Её брови опустились. Они были такими выразительными.
— Вы заигрываете со мной?
— Что? Нет.
— Это возмутительно. Я на работе, сэр!
— И я полностью уважаю это. Вы выглядите весьма авторитетно за этим прилавком. Как горячая озорная библиотекарь, — снова усмехнулся я. Но от этого она выглядела ещё более обозлённой. — Подождите, нет... мэм. Я имею в виду, как мастер слова, который делится своими книжными знаниями с миром. Ага. Именно так.
По шкале умиротворённости у неё было процентов пять в лучшем случае. Дерьмо.
— Поэтому я считаю, что помогать людям найти нужную литературу — это замечательное призвание, — продолжал я. — Распространяя мудрость, вы помогаете людям расширять их кругозор. Я очень сильно уважаю вас за это.
Вместо ответа она начала подсчитывать мои покупки. Её длинные чувственные пальцы нажимали на клавиши, когда она складывала числа. От таких резких движений её груди покачивались под платьем в очень соблазнительной манере. Эта девушка не носит лифчик? Могу поклясться, что нет. Как здорово.
— Вы пялитесь на меня, — съязвила моя красавица. — Прекратите, пожалуйста. Вы заставляете меня чувствовать себя некомфортно.
— Из-за того, что завожу вас?
Её рот превратился в идеальную букву «о».
— Вы хотя бы скажете мне своё имя?
Её дерзкий носик высоко поднялся.
— Нет.
— Да ладно. Я скажу вам своё. Это...
— Сэр, я не хочу знать ваше имя.
— Это так горячо, когда вы называете меня «сэр». Вы также делаете это в постели?
Она ахнула.
— Извините. Просто любопытно. — Я старался выглядеть виноватым. Но, честно говоря, я не чувствовал вины.
Широко раскрыв глаза, она просто уставилась на меня.
— Никогда раньше я не встречала таких невоспитанных грубиянов. Вы, сэр, слишком самонадеянный. Вот какой вы. И я говорю это не в качестве комплимента.
Я подошёл ближе.
— Вы только что сказали, что хотите увидеть мой член?
— Я уверена, что он такой же маленький и незаметный, как и ваши манеры.
— Это означает «да»?
— Нет, — зашипела она. Затем вдруг она словно передумала, её красивое лицо снова приобрело строгое выражение. Так горячо. — Вообще-то, да. Только чтобы собственными глазами узреть от имени всех женщин, насколько на самом деле вы неадекватны.
— Отлично! — Я потёр руки. В тот момент я уже представлял себе, как она падает в мои объятья, требуя сексуального удовольствия. Ну, в основном, так и случалось.
Девушка громко постукивала ногой.
— Я жду.
Я осмотрелся по сторонам. Это был обычный хипстерский книжный магазин. За большими окнами постоянным потоком мимо проходили люди. Обычное явление в такое время для «Пёрл Дистрикт» в Портленде. Не совсем подходящее место, чтобы вытащить свой член, если только вы не хотите оказаться в полиции.
— Я не могу сделать это прямо здесь.
— Почему нет?
— Ну, вообще-то, мой пенис не только необычно большой и красивый. Но и, вроде как, знаменитый. — Я пожал плечами. — На самом деле, я — рок-звезда. Думал, что вы могли узнать меня, но, очевидно, это не так.
Она зевнула.
— Если я сейчас достану свой член, то здесь начнутся беспорядки.
— Сомневаюсь.
— Прочь сомненья, это всё-таки правда. — Уперев руки в бёдра, я посмотрел вниз на неё. — Простите, мисс. Для нашей с вами безопасности и ради сохранности всех книг в этом прекрасном заведении мы сделаем это в другой комнате.
Отбросив блестящие рыжие волосы, она кивнула.
— Ладно. Как вам угодно.
— Рад, что вы так благоразумны.
Девушка вышла из-за прилавка и направилась в другой конец магазина, затем она щёлкнула замком на двери. Многообещающе. Я едва мог убрать ухмылку с лица. Мне всегда шла ухмылка.
— Уверены, что не хотите сказать мне своё имя?
— Ага, и мне не нужно знать ваше. Поэтому...
Я последовал за ней в подсобку, загипнотизированный тем, как соблазнительная попка покачивалась под подолом её платья. Эта девушка действительно была идеальной. Если бы только она признала это. Хотя, была какая-то прелесть в том, чтобы быть поглощённым женщиной, которую не так просто заполучить. До тех пор, пока ей это также нравится.
— Не думаю, что это займёт много времени, — сказала она, встав передо мной со скрещенными руками в маленькой тесной комнатке. Вдоль стен растянулись полки, переполненные различными фолиантами и прочим дерьмом. — Ой, подождите, я не додумалась принести микроскоп. Смогу ли я увидеть его без посторонней помощи?
— Ха-ха, мадам.
Она ухмыльнулась. Вполне возможно, ухмылка ей шла даже больше, чем мне. Проклятье.
— Постарайтесь не упасть в обморок или что-нибудь в этом духе, — сказал я, разрывая пуговицы на своих джинсах. — Не так уж просто — ловить падающих в обморок женщин со спущенными штанами.
Девушке, казалось, стало скучно.
— Я сделаю всё возможное, чтобы держать себя в руках.
— Это вы сейчас так говорите, но многие были ошеломлены при виде моих обнажённых гениталий. Так как это случается довольно часто, меня провозгласили опасным для гетеросексуальных женщин.
— Вы всегда так разговариваете?
В ответ я спустил чёрные боксеры, обнажив своё великолепие миру. Или, по крайней мере, ей. И так мой член висел во всей своей красе.
— Видите, я даже сделал кое-какую стрижку для вас.
— Как предусмотрительно. — Уголок её губ пополз вверх. — Оставайся в образе. Ничего не выйдет, если ты выйдешь из образа.
— Я остаюсь в образе, это ты выходишь из него.
Она хихикнула, затем расправила плечи, сделав глубокий вдох.
— О. Мой. Бог.
— Видите? Мой член потрясающий, не так ли? — Я счастливо вздохнул. — Я же говорил, но нет… вы не верили.
— Не могу поверить, что вы показываете своё добро незнакомке.
— Эй, вы ведёте себя так, будто я показываю его каждой, но это не так. Вы особенная для меня. Кем бы вы ни были.
— Это так неожиданно. Я в шоке.
— Но в хорошем смысле, да? — спросил я.
— Он такой...
Моё сердце забилось чаще. Было нелегко сохранять спокойствие, когда она так смотрела на меня. Я уже был наполовину заведён, мой член твердел и увеличивался в размере. Мои яйца отяжелели. Я облизал свои губы.
— Он такой...?
— Толстый, и упругий, и жёсткий, — сказала она с придыханием в голосе, её взгляд по-прежнему был прикован ко мне. — Какое набухшее великолепие.
— Конечно, конечно. Я и сам частенько использовал эти слова.
Вдруг она стала робкой, накручивая прядь волос на палец.
— Могу я потрогать его? Пожалуйста?
— Вы были довольно грубыми со мной. Всё это неверие в сочетании с суровыми флюидами... Честно, я не знаю, заслуживаете ли вы его.
Она фыркнула.
— Тыковка, оставайся в образе, — зашипел я. — Как ты собираешься выиграть секс Оскар, если не можешь оставаться в образе?
Она сдержала улыбку и ещё раз взмахнула волосами. Некоторые пряди попали ей в глаза, и это наверняка было неприятно. Но она вела себя как ни в чём не бывало.
— Откуда мне было знать, что за всей вашей агрессивной мужской дерзостью скрывался божественный член?
— Ох, хорошо сказано, — сказал я. — В любом случае... Я показал вам себя, так что теперь ваша очередь. Очевидно. Поднимите юбку, леди.
Её руки прикрыли нижнюю часть тела, а глаза широко распахнулись в притворном шоке.
— Хотите увидеть мою киску?
— Я требую этого.
— О, нет! Но...
— Просто сбросьте трусики.
Настоящий румянец загорелся на её щеках.
— Я не могу этого сделать.
— Почему нет?
— Ну, видите ли, на мне их нет. — Она робко отвела взгляд. — Я забыла надеть их сегодня утром. Это просто катастрофа. Я так сильно спешила, что просто забыла о них.
— Это так круто. — Я сглотнул, медленно приближаясь к ней. Брюки всё ещё были вокруг лодыжек. С торчащим наружу членом было не так уж просто встать на колени. Люди думают, что можно делать всё, что угодно со стояком, но я вам скажу, что этим набухшим пахом действительно сложно управлять. Мои голые колени ударились о прохладный пыльный бетонный пол, и я зашипел. — Вам действительно нужно здесь подмести. Это на грани антисанитарии. Не то чтобы меня это волновало.
— Позже я скажу об этом Риcу.
— Отлично. — Я прочистил горло. — Я больше не буду повторять, мисс. Поднимите юбку и раздвиньте ваши ножки. Покажите мне себя.
— Зачем? Что вы собираетесь там делать? — спросила она, медленно поднимая платье.
— Кое-что. Важное. Не вашего ума дело.
— Знаете, это не очень-то сексуально. Разве вы не должны быть более поэтичным, вы же рок-звезда? Может, вы — обычный фанат?
Я едва смог сдержать смех.
— Эй. Фанатам тоже нужна любовь.
— Ладно. Так как я уже здесь...
Неважно, сколько раз я видел её, этот волнительный трепет никогда не притуплялся. Её тело, её голос, её взгляд заводили меня как ни одна другая женщина. Она прислонилась к полке с книгами, не думаю, что ей было удобно. Так, постепенно она обнажалась передо мной. Длинные обнажённые ноги, изгибы её бёдер, о да!
— Очень хорошо, — зарычал я, оборачивая руку вокруг её бедра. Влажность уже виднелась на этих сочных губах. Её мускусно-сладкий аромат ударил мне в голову. Я наклонился, лаская её своим языком, урча от удовольствия. — Для полной ясности, я действительно очень важная, всемирно известная рок-звезда. У меня есть фан-клубы и прочее.
— Мм-хмм.
Я снова лизнул её.
— Это правда.
— Конечно. Как вам угодно. — Она сдвинула ногу, предоставляя мне больше места. — Лижите мою киску.
— Столь высокие требования. В следующий раз давай притворимся, что я — твой секс-раб. Исполняю любой твой каприз.
— Звучит неплохо. — Её пальцы вцепились в мои волосы, немного потягивая их. Ещё сильнее раззадоривая меня. Вожделение пылало внутри меня. Я подул на её опухшую, чувствительную плоть, потирая её холмик кончиком своего носа, слегка полизывая. Её живот задрожал, её дыхание перехватило. — Прекрати валять дурака, Мал. Я не могу закрыть магазин на весь день.
Спокойный как никогда, я скользнул в неё пальцем. Чёрт. Внутри она была такой горячей и влажной. Мои мечты и сны становились явью. Сначала я ввёл в неё один палец, затем два. И звуки, доносящиеся из её горла, были такими милыми.
— Ты действительно думаешь сейчас о магазине?
— Нет.
— Хорошая девочка.
Затем я лизал её, будто это было моей работой. Потому что это и была работа. Такой была моя жизнь. Если на ваших руках и как минимум на половине лица нет женских соков во время оральных ласк, то, честно говоря, вы делаете что-то не так. Никто не любит тех, кто работает вполсилы. Так грубо. Я лизал и сосал, словно она была моим десертом. Затем пальцами я стал потирать её сладкое местечко, стараясь заставить её кончить быстро и жёстко. Её ноги затряслись, веки закрылись, а с губ сорвался крик.
Теперь мой ноющий член указывал прямо в потолок. Нельзя было терять ни секунды. Прежде чем она смогла бы упасть, я поднялся на ноги и подхватил её. Будто бы мы уже делали это миллион раз, и, возможно, так и было, она обернула руки и ноги вокруг меня. Я стал жёстко трахать её, вбиваясь своим членом. Именно так, как ей нравилось. И уж точно так, как нравилось мне. После нескольких толчков её киска затрепетала вокруг меня. Это было удивительно. С каждым толчком мои яйца покачивались, ударяясь об её горячее тело.
— Это будет быстро, — тяжело дышал я. — Но я компенсирую тебе это позже.
Она лишь простонала мне в ухо.
Лёгкие пыхтели, сердце работало в бешеном ритме, когда я трахал её. Полки гремели и стучали о стену, несколько книг упало на пол с глухим стуком. Мои руки были на её заднице и спине в попытке защитить её. Но Энн была не прочь грубого секса, и, в конце концов, она была на своей территории. На своём рабочем месте. Грязная девчонка. Я пытался думать о чём-то ещё, помимо жара и упругости её тела. Как хорошо было чувствовать себя внутри неё снова. Но мой член вдалбливался в неё, словно в рай, и яйца так плотно сжались, что ничего нельзя было поделать. Я кончил жёстко, изливаясь в неё, отдавая ей всего себя.
Моя голова будто бы плыла в космосе среди звёзд. Моё тело было в невесомости. Лишь она могла сделать такое со мной. Для меня. Руки моей жены скользили по моей спине, такие любящие и успокаивающие. Медленно, я смог перевести дух.
— Ещё одно восхитительное сексуальное представление, — пробормотал я. — Я бы поставил себе одиннадцать из десяти, как обычно. Ты тоже была хороша.
— Спасибо, — рассмеялась она. — Счастливой почти третьей годовщины свадьбы, Мал.
— И тебе, Тыковка.
Она издала счастливый крик, крепче держась за меня.
— Я тут подумал, — сказал я.
— Что?
И вот тогда какой-то мудак застучал в дверь подсобки.
— Энн? Ты там?
Осторожно, я опустил её, убрав несколько потных прядей волос с её лица.
— Я здесь. Одну минуту.
— Было весело, — прошептал я. — Я хотел кое о чём поговорить с тобой.
— Мал тоже там? — спросил засранец Рис сквозь дверь.
— Нет, — ответил я, натягивая штаны. — Будь добр, свали отсюда и больше не возвращайся.
— Мал, — проворчала моя жена. — Извини, Рис, мы будем через минуту. Нам просто нужно было, хм, кое-что обсудить.
— Ради Христа, ребята. Вы не можете заниматься сексом в магазине. Вы же этим занимались, не так ли? Только не врите мне. Это не нормально. В самом деле. — Наконец-то этот идиот зашагал прочь. И его топот можно было услышать сквозь дверь.
Энн разгладила своё платье, сделав глубокий вдох. Затем она улыбнулась мне. Боже, как же я любил эту улыбку.
— О чём ты хотел поговорить? Только быстро.
— Ага. Ладно. Ну, я думаю, нам следует завести ребёнка.
Она замерла.
— То есть, кажется преступлением, что наша красота не перейдёт никому по наследству.
— Ты серьёзно?
Я кивнул.
— Ну... если ты всё ещё хочешь.
Медленная улыбка расползлась по её лицу, ещё красивее, чем предыдущая. Чёрт, эта женщина сразила меня наповал. Честно говоря, я бы сделал ей столько детей, сколько бы она захотела. Сама мысль о том, что она носит нашего ребёнка, о том, чтобы стать родителями... была страшной, но захватывающей.
— Когда ты хочешь начать? — спросила она с горящими глазами.
— Как только ты будешь готова.
— Вау. — Она вытерла слезу. Господи, я ненавидел, когда она плакала. Хотя, похоже, это были слёзы счастья, так что всё было в порядке. Её щёки всё ещё горели, а губы припухли от поцелуев. Самая красивая девушка в мире. — Очень классный подарок на годовщину.
Я нахмурился.
— Что? Чёрт, нет. Дома тебя ждёт подарок в виде бриллиантов.
Она рассмеялась.
— Даже не сомневаюсь. Моя рок-звезда.
— Всемирно известная, невероятно важная, богатая и красивая рок-звезда, — уточнил я. — Знаешь, я проверял прошлой ночью свой Инстаграм, и там гораздо больше подписчиков, чем у Дэви. Он, должно быть, очень расстроен из-за этого. Держу пари, это его убивает, бедолага.
— Да неужели?
— Ну, на пять подписчиков больше.
— Мама дорогая, да ты уложил его на лопатки.
— Видишь? Хотя Джимми снова отписался от меня, придурок. Он думает, что это смешно.
Она засмеялась, обнимая меня за шею. Я притянул её ближе к себе, прижавшись щекой к её макушке. Мы так хорошо подходили друг другу. Так было всегда.
— Мой, — сказала она.
И я мог лишь согласиться.

Кайли Скотт


­– Тыковка? Энн? С тобой все в порядке?
Я застонала, потирая поясницу и другие части тела, потому что: О, Боже мой! По мнению нашего ребенка в четыре часа утра было самым подходящим, чтобы устроить вечеринку внутри меня, пиная своими ножками по моему мочевому пузырю и другим внутренним органам. Спать весь день, веселится всю ночь. Как же замечательно быть ребенком рок-звезды.
– Пора в туалет, – пробормотала я. – Снова.
Он включил ночник, заливая комнату мягким теплым светом. Взлохмаченные светлые локоны торчали в разные стороны. Черт бы побрал этого мужчину, даже с взъерошенными ото сна волосами, он выглядел потрясающе.
– Я могу чем-нибудь помочь?
– Нет. Ложись спать, Мал.
– Хорошо.
Киллер, наш бостонский терьер, пошевелился в своей собачьей кроватке и равнодушно посмотрел на меня. В такой ранний час он никогда не получал угощений, так что вставать не было смысла. Он свернулся калачиком в обнимку со своим последним пережеванным конверсом (еще одним из тех, что были у Мала) и снова заснул. Жизнь была простой, когда ты был щенком. Особенно у такого избалованного, как он.
Я поковыляла в ванную. Беременность – это полная хрень. Не поймите меня неправильно, первые шесть месяцев были не так уж плохи, особенно когда прекратилась утренняя тошнота. Но потом ты становишься все больше, и больше, и больше. Все мило называли это детским животиком. Проклятые лжецы. Больше похоже на детский дирижабль. Никакая поза, ни для сна, ни для секса, – не была удобной. Это очень печальный факт, потому что мне нравится и спать и заниматься сексом со своим мужем. Я даже не могу вспомнить, когда в последний раз видела свои пальцы на ногах или надевала носки, не изогнувшись каким-то странным образом. Боль в пояснице стала моим новым другом, а штаны для йоги и свободные футболки были единственными вещами, в которые я могла влезть. И мне плевать, что женщины делали это с незапамятных времен. Все, что прямо здесь и сейчас имело для меня значение, это то, что беременность – отстой. Прошло тридцать девять недель, и я безумно хотела, чтобы мой ребенок родился. Немедленно.
И это произошло. Из меня вырвалась струя воды, грациозно изогнувшись дугой, прежде чем расплескаться по отполированной деревянной поверхности пола, будто я превратилась в фонтан или что-то в этом роде. На какое-то мгновение я просто застыла, сбитая с толку.
– Эмм, Мал?
Из спальни послышалось сонное ворчание.
– Мне кажется, у меня только что отошли воды.
До меня донесся резкий шум шуршания одеял и простыней.
– Что? Ты это серьезно?
– Думаю в этом невозможно ошибиться. Не мог бы ты принести мне пару полотенец, пожалуйста?
– Конечно. ­
Демонстрируя свою ловкость, Мал спрыгнул с кровати и побежал в ванную. К несчастью, он был в такой панике, что бросился прямо к луже, поскользнулся и упал. Бум. Бам. Киллер, заливаясь лаем, стал метаться вокруг нас. Затем остановился, обнюхал лужу и снова залаял. По-видимому, для щенка это было очень захватывающее зрелище.
– Черт, – пробормотал Мал, лежа на полу.
– Ты в порядке?
– Да.
– Сотрясения мозга нет?
Он потер затылок.
– У меня довольно толстый череп.
– Это точно. Может быть, нам стоит успокоиться и не паниковать?
– Давай не будем принимать поспешные решения. Чем больше мы сейчас паникуем, тем интереснее будут истории, которые позже мы будем всем рассказывать.
– Это замечание прекрасно резюмирует твою жизненную философию. Но, я считаю, что было бы справедливо поведать мне о своем личном девизе, прежде чем сделать меня соучастницей в воспроизведении твоего генофонда.
– Я серьезно. Теперь у нас есть отличная история о том, как я поскользнулся и чуть не умер, когда отошли твои воды, а затем, как я мужественно проплыл через все это, чтобы добыть тебе полотенца.
Жалко извиваясь на полу, он ухитрился дотянуться до полотенец, которые висели на стене.
– Не могу отделаться от мысли, что эта история будет немного отличаться в зависимости от того, кто именно из нас ее будет рассказывать.
Вернувшись с полотенцами, он стал вытирать пол вокруг моих ног.
– Ну, да. Я был слишком занят проявлением героизма, чтобы заметить, каким должно быть горячим мое почти обнаженное тело выглядит для тебя прямо сейчас.
– И не говори. Такое мокрое и скользкое от околоплодных вод. Оно так меня возбуждает.
Он почти все убрал и улыбнулся мне.
– Я люблю тебя, Тыковка.
– Я тоже тебя люблю.
– Мы станем родителями.
Я кивнула.
– Да.
– И будем нести ответственность за крошечного человечка, который будет общаться с нами только посредством криков. По крайней мере, так сказал Джимми.
– Ну, у них с Леной близняшки. Надеюсь, справиться с одним ребенком будет не так уж и сложно, – ответила я. – Почему бы нам не побеспокоиться об этом потом, а прямо сейчас не поехать в больницу?
– Отличная идея.
Медленно встав на ноги, он снял с крючка еще одно полотенце и протянул его мне. Я зажала его между ног и начала собирать сменную одежду и другие необходимые вещи. Мал появился в футболке и джинсах, его волосы потемнели после минутного душа. Он посмотрел на меня, и я кивнула. Время пришло. У меня скоро начнутся роды. Хорошо. Мы сможем это сделать.

Двадцать часов спустя.


– Я не могу этого сделать.
Мал нежно вытер пот и слезы с моего лица мокрым полотенцем.
– Ты можешь. Я верю в тебя.
– Нет, – простонала я. – Да что ты вообще знаешь?
Мал открыл рот, чтобы ответить, но Лиззи опередила его.
– Просто дыши, Энн.
– Сейчас будет еще одна, – прерывисто дыша, я стала тужиться, боль пронзила меня с головы до ног. – О, боже!
Доктор Гарсия, акушер-гинеколог, ободряюще улыбнулась, находясь между моими ногами. К черту достоинство. Ему здесь не было места. И пока все могли только ободряюще поддерживать меня, я была единственной, кто мог вытолкнуть этого ребенка размером с бегемота. Говоря о несправедливости. Я была такой чертовски храброй, откладывая эпидуральную анестезию до тех пор, пока не пришло время тужиться, и для укола стало чертовски поздно.
– Видна головка, – сказала доктор Гарсия. – Вот так, Энн. Ты отлично справляешься.
– Все приехали ради вас и не могут дождаться встречи с вашим малышом, – улыбнулась Лиззи.
Под ее глазами были темные круги. Вполне ожидаемо, учитывая, что мы были в больнице, пытаясь произвести этого ребенка на свет, уже на протяжении примерно семидесяти двух лет. По крайней мере, так мне казалось.
– Это так больно! О боже, это очень больно! – мне было плохо. – Подождите. Кто напевает мелодию из Рокки?
Мал поджал губы.
– Прости. Просто пытаюсь тебя поддержать.
– Новые правила. – Я откинула с лица мокрую от пота прядь волос, сосредоточившись на насущном вопросе. – Никаких барабанных ударов по моему животу, пока я рожаю.
– Я говорил малышу «Добро пожаловать» на азбуке Морзе.
– Это ребенок, Мал, – сказала Лиз. – И я вполне уверена, что они не появляются на свет, уже зная азбуку Морзе.
– Поскольку любой из моих детей и моей потрясающей и такой красивой, особенно сейчас, жены, обязательно будет вундеркиндом, не думаю, что на данный момент мы можем это исключать. – Лиз впилась в него взглядом, и его плечи преувеличенно опустились. – Ладно.
– Никаких селфи со мной во время схваток, и не смей их постить в Instagram.
– Я просто так горжусь тобой, и ты знаешь, как мои два миллиона, что на миллион больше, чем у Джимми, подписчиков любят тебя. Ну... кроме некоторых: чрезмерно собственнических и немного странных.
– Никаких фотографий, Мал.
– Хорошо, Тыковка, – сказал он покорным тоном. – Но в свое оправдание, могу сказать, что нашей съемочной группе я запретил сюда заходить.
– Да. Хоть что-то ты сделал правильно.
Услышав это, он сам себе дал пять.
– И это все правила?
– Никаких вдохновляющих саундтреков к фильмам во время родов? – предложила Лиззи.
– И это тоже, – согласилась я.
Он почесал свою щетину.
– А как же главная песня о любви из «Титаника»?
– В конце все умирают. Нет.
– Хм, а как насчет того, чтобы полностью пропустить фильмы и сразу перейти к «Богемской Рапсодии»? Почти уверен, что смогу осилить высокие ноты.
– Мал…
– Может быть, что-то из «Нирваны»?
На это я ничего не ответила.
– Ладно. – Он поднял глаза к небу. – Как скажешь. Но ты высасываешь из этого события все веселье. Я подумал, что мы могли бы немного подышать закисью азота и расслабиться. Но нет, все внимание на этих родах должно быть тебе. Нужно уметь делиться, Энн. Какой пример ты подаешь нашему ребенку?
Боже, дай мне сил.
– Я сделаю вид, что ты этого не говорил, потому что у меня нет сил, чтобы даже угрожать убить тебя, не говоря уже о том, чтобы прямо сейчас тебя чем-нибудь ударить. Как, черт возьми, люди делают это больше одного раза?
Лиззи пожала плечами.
– Без понятия. В ближайшее время ты точно не увидишь, как я пойду за вторым. А Лена вообще сказала, что она с этим покончила.
– Посмотрим, как вы будите себя чувствовать, когда впервые возьмете своего ребенка на руки, – сказала акушерка Гейлин.
Она была милой. Имея своих собственных детей, и она, и Лиззи, и доктор Гарсия понимали мою боль.
А Мал нет.
– Я думал, мы остановились на трех?
– Тогда ты придумаешь способ самому их выносить и родить, – отрезала я. Забавный факт. Испытывая сильную боль и лежа полуголой, когда нижняя часть тела открыта всему миру, а ноги задраны в специальном кресле, невозможно быть в отличном расположении духа.
– Да, Тыковка.
Лиз засмеялась.
– Хороший ответ.
– Ах, опять. – Я крепко сжала руки Мала и Лиз, тужась изо всех сил, когда на меня обрушилась очередная схватка. – Вылезай! Вылезай! Вылезай!
– Еще немного, Энн, – сказала доктор. – Вот так. А вот и голова.
– Дыши, детка. Ну же, Тыковка, ты сможешь.
– Тужься, Энн. Тужься. – Даже не знаю, кто это сказал, но я старалась тужиться изо всех сил, а потом еще немного. Я была готова вытолкнуть свое чертово сердце наружу.
Не хочу обидеть своего еще не родившегося ребенка, но голова у этого малыша была огромная. Вполне возможно, даже больше, чем эго его отца. Еще один мощный толчок, сопровождаемый выкрикиванием ругательств, и ребенок выскользнул из моего тела прямо в ожидающие руки доктора. Черт возьми.
– Это мальчик! – Мал поднял кулак в воздух. – У нас сын, Тыковка.
Моя улыбка была слабой от усталости. И все же радость, переполнявшая мою грудь, была запредельной.
– Мальчик?
Раздражительный крик заполнил палату. Никогда в жизни, услышав что-то, я не испытывала такого облегчения. Я не осознавала, как сильно переживала обо всем, пока не услышала этот звук.
– Судя по звукам, здоровый мальчик, – улыбаясь, сказала акушерка Гейлин и перерезала пуповину. – Поздравляю.
Мал поднес ко мне нашего сына, завернутого в белое одеяльце.
– Познакомься со своей прекрасной, храброй и во всех отношениях замечательной мамой, – проворковал Мал. – Ты сделала ребенка, Тыковка. Это охренеть как круто!
– Здравствуй, Томас Дэвид Эриксон.
Я никогда в жизни не улыбалась так широко. Ничто не могло подготовить меня к такому порыву любви, который я испытывала к нему. Ничто. Маленькие кулачки замахали в воздухе, малыш все еще был немного раздражен всем этим рождением. Черты его личика были такими тонкими и совершенными. Большие голубые глаза рассеянно смотрели в мою сторону. По сравнению с тем, какой хаос создавали маленькие близнецы Лены и Джимми и мой очень активный племянник – Гибсон, детский плач не казался таким уж громким.
– Привет, мой малыш. Привет, Томми.
– Так его зовут? – спросила Лиз, взглянув на ребенка.
Мал кивнул.
– Томми в честь барабанщика из Ramones, мюзикла группы The Who, и Томаса Харди, по всей видимости, какого-то писателя, которого очень любит Энн, но о котором никто другой в реальной жизни даже не слышал.
– Привет, Томми, – ласково сказала Лиз. – Привет, малыш. И подумать только, будучи все время раздраженной этим сумасшедшим, ты смогла произвести на свет такое чудо. Моя старшая сестра – талантливая женщина.
– Я вас умоляю. – Усмехнулся Мал. – Я раздражал ее только потому, что это отвлекало ее от боли. Я знал, что делаю, все было под контролем.
Я сморщила нос.
– Ну, уж нет, это... это на самом деле так и было, да?
– Хах, – сказала Лиззи.
– Всегда пожалуйста. – Он улыбнулся мне, нежно укачивая на руках нашего сына. – Доктор хочет осмотреть его, я принесу его обратно через минуту. Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю.
– У тебя проблемы в написании чего-то кроме своей подписи? – Голос Лиз вывел меня из полудремы.
– Что? – Мал стоял, прислонившись к стене, с планшетом и ручкой в руках. Его голос звучал оборонительно. – Нет. Дело в том, что свидетельство о рождении – это официальный документ. И я должен убедиться, что заполняю его правильно. Это не тот случай, где можно торопиться.
– Дай его мне. – Лиз встала перед ним, протянув руку.
– Вот, дерьмо. – Мал нахмурился и протянул ей планшет.
– Годзилла Велоцираптор Эриксон!
– Мал! – Завопила я.
– Нет, Лиз, это произносится как Томас Дэвид Эриксон. Или сокращенно – Томми. Это только пишется как Годзилла Велоцираптор Эриксон.
Лиз отправилась на поиски медсестры.
– Можно нам новый бланк свидетельства о рождении, пожалуйста?
– С вами, ребята, совсем не весело. Вы только представьте его первый день в школе.
Я застонала и попыталась заставить свой измученный мозг проснуться. Я не хотела сейчас дремать. В конце концов, у нас были посетители.
Цветы и мягкие игрушки заполнили почти все доступные поверхности в палате, в то время как участники «Стейдж Дайв» и их возлюбленные заняли все свободные кресла. Больничная палата была просторной и роскошной, что было очень приятно. И теперь тут еще и пахло просто божественно, как в цветочном магазине. Все остальные подарки должны были доставить уже в нашу квартиру в Перл Дистрикт. Здесь уже не было места. Что касается безопасности, то Бон и Зигги стояли снаружи у двери в палату.
– Внизу много прессы, – предупредил Дэвид, ведущий гитарист.
Его жена Эвелин сидела у него на коленях, бережно держа в руках Томми. Они оба выглядели очарованными, а палец Дэвида, зажатый в маленьком кулачке малыша, казался таким огромным.
Недавно накормленный, Томми, казалось, был доволен тем, что у него появился шанс вырваться на свободу. По крайней мере, он прекратил плакать. Он пришел в наш мир сразу после полуночи, поэтому сейчас все еще был его день рождения. За этот день мы оба получили необходимую дозу сна. Но до сих пор чувствовали себя уставшими. Однако, судя по тому, что я слышала о новорожденных и видела своими глазами, на какое-то время наша жизнь будет именно такой.
Снаружи было уже темно, и только городские огни освещали улицы.
– Я знаю. – Мал вертелся возле малыша и был постоянно настороже. Было так мило и в тоже время горячо видеть его в образе папы – медведя в рваных черных джинсах и выцветшем хенли с длинными рукавами, его светлые волосы были собраны сзади. – Мы позже сделаем заявление. Какое-нибудь расплывчатое.
Дэвид кивнул.
– Чем меньше они будут знать о нашей личной жизни, тем лучше.
– Верно. Так что, Джимми, не надо выкладывать его фотографии в Instagram, – сказал Мал. – Это не круто.
– Как ты себя чувствуешь, Энн? – спросила Лена, предотвратив неизбежный ответ ее мужа.
Я улыбнулась.
– Больной. Уставшей. Но счастливой.
Близняшки вместе с Гибсоном сидели на полу, разрисовывая раскраски цветными карандашами. По всей видимости, новорожденный ребенок был не особо интересен маленьким детям. Рядом с троицей был установлен планшет, на котором тихо играли мультики, а под рукой были коробочки с соком и упаковки с детским печеньем. Я и представить себе не могла, что через несколько лет Томми станет таким же большим. Сейчас он казался крохотным по сравнению с ними. Хотя, когда я его рожала, он таким не ощущался. Думаю, никто из них так не ощущался. Моя бедная невинная вагина.
– Киллеру очень у нас нравится, – усмехнулась Эвелин. – Когда мы уходили, он лежал на диване, свернувшись калачиком с игрушкой в зубах.
– Спасибо вам большое, – ответила я.
– В любое время.
– Моя очередь, – объявила Лена, осторожно забирая Томми из рук Эв. – Привет, я твоя тетя Лена. У меня дома очень много игрушек. И когда ты подрастешь, ты можешь приходить и играть с ними. О, он такой легкий. Я и забыла, какими маленькими бывают новорожденные дети. Когда близнецы родились, они казались еще меньше.
– И не мечтай. – Джимми положил ногу на другое колено, наблюдая за тем, как его жена укачивает малыша. – Я серьезно, Лена.
– Я тебя умоляю. Это ты был тем, кто предположил, что иметь еще одного ребенка будет не так уж и плохо.
– Нет. Я предположил, что было бы не плохо попрактиковаться в занятии, после которого появляются дети.
Бен фыркнул, сидя в углу палаты.
Лена показала мужу язык.
– По крайней мере, когда вы в этом возрасте кладете их в кровать, они там и остаются. ­– Бен наблюдал за сыном с легкой улыбкой на лице. – Гибби каждую ночь пытается забраться в нашу постель.
– Это не так, – сказал ребенок, о котором шла речь.
– О да, это так. Тетя Марта сказала, что ты пытался так сделать, когда гостил в их с дядей Сэмом доме.
Гибби одарил своего отца испепеляющим взглядом, прежде чем снова вернуться к своей раскраске.
На что огромный басист только улыбнулся.
– У вас с Энн впереди еще столько веселых моментов.
– В его возрасте, малыши еще носят подгузники, срыгивают молоко, и постоянно плачут, проходя через все это. А потом только наступят веселые деньки. – Лена замолчала и понюхала малыша. – Кстати, говоря об этом, пора тебе сменить подгузник, мой друг. Держи, Мал.
Глаза Мала расширились от испуга.
– Э-э-э, его точно нужно поменять? Но у тебя это так хорошо получается. Ты должна это сделать, Лена. Это способ наладить с ним отличные отношения.
– Даже не думай об этом, приятель. Собственному сыну ты сам меняешь подгузник.
– Ты еще ни разу этого не делал? – спросил Джимми, нахмурившись.
– Он не так уж и давно появился! – Запротестовал Мал, забирая своего теперь уже плачущего сына. – Извини, Томми. Папа не хотел повышать голос. Его просто дразнили злые и противные друзья. Да, так и было. Бедный папа.
– У тебя все в порядке? – Спросила я, садясь чуть прямее. Ауч.
– Да. Я могу это сделать.
– И сделает. – Бен поднялся со своего кресла и последовал за Малом и малышом к пеленальному столику.
– Мне не нужно, чтобы ты заглядывал мне через плечо, – прошипел Мал.
– Подумал, тебе понадобится кто-то, у кого есть ключ к разгадке.
– Как скажешь, – ответил Мал, занявшись делом.
Поскольку у стола были борта, я почти ничего не могла разглядеть. Маленькие ручки Томми замахали в воздухе, и до меня донесся не очень приятный запах. Мал и Бен тихонько спорили о том, как вытащить ребенка из его детского комбинезончика в серо-белую полоску. Затем Мал в ужасе отпрянул назад.
– О, боже! Мой сын. Что же ты наделал?
– Черные и липкие только первые несколько дней, потом все будет выглядеть более нормально, – сказал Бен.
– Не пытайся меня успокоить, Бен. Очевидно же, что мой ребенок – демон, предвестник апокалипсиса. С того момента, как Энн забеременела, мы все допускали, подобный вариант развития событий.
– Подожди, пока он не размажет огромную какашку по своей попке и спине, испачкав всю свою одежду. – Лиз собрала свои длинные светлые волосы в низкий хвост. – Это действительно особое событие.
Джимми тяжело вздохнул.
– Честно говоря, некоторые из таких костюмчиков я просто выбросил. Не было никакого шанса очистить их от всего этого дерьма. Оно было повсюду. Если честно, у меня даже не было желания попытаться это сделать.
– Ты не мог так поступить. Это ужасно, – рассмеялась Лена.
– С этими двумя очень требовательными малышками мы выживали почти без сна. Приходилось идти на жертвы.
– Давай, Мал, не останавливайся, – сказал Бен. – Ты должен это сделать, иначе его маленькие ножки замерзнут от этого кондиционера.
– Да, да, – тыльной стороной ладони Мал убрал прядь волос со своих глаз. – Это все равно, что обезвредить бомбу. Пожалуйста, перестань плакать, Томми. Твой папа старается изо всех сил. Но твоя какашка действительно странная и липкая, бро. Ну вот, думаю, теперь ты чист.
– Тебе нужна помощь? – Спросила я.
– Энн, ты должна отдыхать, – сказала Эв, приподняв бровь. – Он уже большой мальчик и может справиться с этим сам.
– Рано или поздно ему все равно пришлось бы научиться, так почему бы не сделать это сейчас? – Спросил Бен. – Вот так, просто подсунь под него новый. Нет, подними немного выше. Примерно так, теперь закрепляй.
– Операцию на мозге легче сделать, чем это, – пробормотал Мал. – О Боже! На мне какашки!
– Перестань быть такой неженкой, – сказала Лена, скрестив руки на груди, на ее губах играла усмешка. – Он хотя бы не писает на тебя.
– Пока, – ответил Бен, бросив на нее довольный взгляд.
Эв боролась с улыбкой.
– Скажи еще раз, сколько миллионов стоят твои руки, Мал?
– Не смейся надо мной, ребенок-невеста. – Мал, прикусив свой высунутый язык, пытался засунуть ноги малыша в комбинезончик. Это было не так просто сделать, поскольку Томми брыкался. – Возможно, однажды ты окажешься на этом же месте и столкнешься с таким же сложным и опасным заданием.
– Ой, я тебя умоляю. Я уже умею менять подгузник.
– Я тоже, – добавил Дейв.
– Отличный способ прикрыть меня, чувак. – Мал надул губы. – Теперь только ты, я и мамочка, Томми. Все остальные против нас. И... мы закончили. Да! Победа!
– Теперь моя очередь. – Бен поднял Томми с пеленального столика и, прищурившись, начал всматриваться в его личико. – Он похож на Энн и Лиз. У него такая же форма лица. Очень похож на Гибби, когда тот родился.
– И на меня. – Подойдя к раковине, Мал открыл кран и намылил руки. – В основном на меня. Ведь он такой красивый, правда? Пацан до смешного красив. Так что он точно похож больше на меня.
– Как скажешь, старик. Привет, Томми. Добро пожаловать в этот мир, дружок.
– Теперь у нас достаточно детей, что бы создать новую группу «Стейдж Дайв» второго поколения, – сказал Дэвид, обнимая Эв за талию и прижимая ее к своей груди.
– Неа. – Джимми покачал головой. – Близняшки, скорее всего, станут дуэтом, как The White Stripes. Лютый девчачий рок-н-ролл.
Бен поднес все еще плачущего Томми к плечу, осторожно расположив его на своей груди, и начал потирать его спинку маленькими кругами, пока сам качался из стороны в сторону.
– Гибби, вероятно, будет выступать сольно. Он не очень любит делиться, и на данный момент его кумир – Адам.
– Да поможет нам Бог, если он станет таким, как Адам, – ответила Лена. – Вы слышали последнюю историю о нем, которую рассказала Марта? Он разгромил гостиничный номер!
Бен нахмурился.
– Мне нужно поговорить с этим парнем.
– Он рок-звезда, и должен вести себя, как рок-звезда. Есть прекрасная традиция громить гостиничные номера и ездить на мотоциклах через лобби отеля, чтобы соответствовать такому статусу, – сказал Мал.
Помыв руки, он начал медленно кружить по комнате, подняв руки вверх и напевая мелодию из Рокки. Снова.
– Я справился с подгузником, который нес смерть и разрушения. Еху.
– Отличная работа. – Я показала ему большой палец. – Как думаете, Томми уже проголодался?
– С младенцами это всегда загадка, – ответил Бен, все еще мягко поглаживая спинку малыша и качаясь из стороны в сторону. – Но думаю, если мы приглушим свет и понизим наши голоса, он, скорее всего, просто уснет.
– Говорите тише, – прошептал Гибби.
Бен улыбнулся:
– Совершенно верно.
Во время третьего победного круга, оказавшись рядом с выключателями, Мал погасил большую часть света, придав комнате темную и интимную атмосферу. Потрясающе удивительное чувство счастья разрасталось в моей груди. Оно казалось таким большим, что могло вырваться из меня, как в фильме «Инопланетянин».
Прерывистый, но громкий плач Томми, как и предсказывал Бен, постепенно становился тише, пока не прекратился вовсе. Икота, всхлип – и ребенок заснул.
– Хочешь, чтобы мы ушли? – спросила Эв шепотом.
Я отрицательно покачал головой.
– Нет, если вы сами не хотите.
– Ты в порядке, Тыковка? – Мал прилег на кровать рядом со мной. – Как-то подозрительно похоже на слезы.
– Скорее всего, это гормоны, – сказала Лиз с улыбкой на лице. – Хотя за последние полтора дня тебе пришлось многое пережить.
– Нет. – Я покачала головой, вытирая слезы. – Я просто очень сильно люблю нашу семью.
Мал улыбнулся и поцеловал меня в лоб.
– У нас действительно замечательная семья. Особенно теперь, с Томми…
– Да. Идеальная. – Я повернула голову и поцеловала его в губы, нежно и сладко. – Совершенно идеальная.

Последнее, что Вон Хьюсон ожидает найти, когда возвращается в свой дом детства – невесту с разбитым сердцем в своей ванной, не говоря уже о драме и хаосе, который появляется вместе с ней.

Лидия Грин не знает, что лучше сделать – сжечь церковь или сидеть в уголке и плакать. Узнать в день свадьбы, что любовь всей твоей жизни изменяет тебе – просто ужасно. Да ко всему прочему, он изменяет с собственным шафером. Она избегает такой свадьбы и спустя пару часов встречает Вона.

Вон – полная противоположность идеальному, уважаемому бизнесмену, за которого она думала, выйдет замуж. Этот в прошлом музыкант-нынче-бармен грубый и непостоянный. Но она уже попыталась с мистером Правильным и поняла, что он не тот, возможно, пришло время попробовать мистера Безотлагательного.

В конце концов, почему бы немного не запачкаться.