«Уважаемые пассажиры, через несколько минут мы прибываем в Уайт-Сити, — слышу я женский голос бортового компьютера. — Пожалуйста, оставайтесь пристёгнутыми, пока шаттл не закончит стыковку и автоматические двери не откроются. Мы благодарим вас за полёт с Нью-Ворлд Сити Трансфер и желаем вам хорошего дня».
Слава богу, мы долетели.
«Вероника, вдохни поглубже, ты сделала это».
Я уставилась на монитор, вмонтированный в впередистоящее сиденье, на котором я во время полёта смотрела скучный документальный фильм о производстве этанола. У шаттла нет окон — из-за ядерной войны смотреть наружу всё ещё не разрешено, кроме того, так корабль лучше защищён от радиации. Хотела бы я знать, на самом ли деле спустя почти столетие за пределами купола оставалась только пустыня или природа вернула своё.
Я чувствую покалывание на шее. Айс сидит прямо позади меня. Я ощущаю его жгучие взгляды, которые он на меня бросает с тех пор, как несколько часов назад был назначен моим телохранителем. Он огромен и излучает силу. Я постоянно задаюсь вопросом, что бы произошло, если бы Воины обратились против нас. Мы были бы обречены.
На этом рейсе нет ни одной стюардессы, и нет пассажиров. За исключением этого Воина и меня, на корабле нет вообще никого; нет даже капитана, потому что шаттлы летают на автопилоте.
Как дочь сенатора, я путешествую с самыми строгими мерами предосторожности; и дома тоже мне не позволяется сделать ни шага без телохранителя… и это потихоньку сводит меня с ума. Я чувствую себя заключённой.
Снова включается громкоговоритель: «Посадка через три, две, одну…»
Не дожидаясь полной стыковки шаттла, я расстёгиваю ремень безопасности и бегу по проходу вперёд.
Айс уже дышит мне в затылок.
Я оборачиваюсь к нему, стараясь не проявлять недовольство слишком явно, и спрашиваю, как можно твёрже:
— Можно мне хоть немного свободного пространства? — При этом я делаю шаг назад и упираюсь спиной в стену, за которой находится кабина.
Айс возвышается надо мной, сложив руки, и пристально на меня смотрит. Его глаза такие же блестящие, как лёд. Грязный лёд. Нечто среднее между серым и голубым. Вообще-то, я никогда не видела настоящий снег, потому что в Уайт-Сити и других городах под куполом круглый год тёплый климат, но я так его себе представляю.
У Айса короткие волосы, такие же чёрные, как у меня. Сегодня я уложила их в высокий узел. На мне блузка и юбка чуть выше колен. Взгляд Айса постоянно блуждает вверх и вниз по моему телу, в остальном он полностью неподвижен. Только мышца на груди дёргается. Через облегающая футболку проступает каждый контур его восхитительного тела. На самом деле, меня совершенно не впечатляют раздутые качки, но что-то есть в этом мужчине, что я тоже пристально на него смотрю. Он стоит настолько близко, что я чувствую запах его парфюма, пены после бритья, геля для душа или чего-то ещё. И этот запах чертовски приятный. Слегка
дымный и мужской. У меня начинает кружиться голова. Хотя, возможно, это из-за перелёта.
Я прочищаю горло:
— Тебе запрещено со мной разговаривать?
Чёрт, когда уже откроется дверь?
Мне так не хватает моей прежней телохранительницы Мираджи. Она была одного со мной возраста, и с ней я никогда не чувствовала себя стеснённой. Она была мне как подруга. А с этим Воином я даже представить себе не могу, чтобы наши отношения стали хотя бы приблизительно такими. Как долго Айс пробудет со мной? Радует, что он, по крайней мере, выглядит лучше, чем телохранитель моего отца, который присматривал за мной, когда Мираджи не было рядом.
Отец пришёл в восторг, когда его брат Стивен дал своего лучшего человека, чтобы тот впредь не спускал с меня глаз. Поскольку Воинам из Уайт-Сити доверять больше нельзя, подразумевал Стивен. Он слышал, что здесь творилось в последнее время. Сначала один Воин сбежал с рабыней, а всего через несколько недель произошло почти то же самое, только уже с перестрелкой. Предполагают, что второй Воин смылся с Мираджей. Интересно, они до сих пор живут под землёй? Или уже в Аутленде? О, как же я хочу получить ответы.
— Ладно, тебе не обязательно со мной разговаривать, — дерзко говорю я. — Но не действуй мне на нервы.
Он ещё немного наклоняется вперёд:
— Ты нервничаешь?
У меня перехватывает дыхание. От его низкого голоса, который пронизывает меня насквозь, каждая клеточка моего тела начинает вибрировать… Но я не подаю вида.
— Ух ты, оно всё же разговаривает! — насмешливо заявляю я.
Уголок рта дёргается, и Айс быстро проводит языком по нижней губе. У него красивый рот. Немного узкий, но пропорциональный. У него вообще привлекательное лицо. Прямой нос, высокие скулы, густые, узкие брови, чётко очерченный подбородок и чуть более смуглая кожа, чем у меня.
Он упирается одной рукой в стену около моей головы и низко наклоняется ко мне. Его губы оказываются всего в нескольких сантиметрах от моих.
— Очевидно, я не оправдываю твоих ожиданий от телохранителя. Хочешь, чтобы это снова была женщина? — Он говорит хриплым, низким голосом, почти угрожающе, хотя лицо расслаблено. — Я буду сопровождать тебя за покупками, но не стану обсуждать моду. Когда будешь встречаться с подружками, избавь меня от вашего кудахтанья. Помимо этого, мне не интересно говорить о причёсках, лаке для ногтей и пластической хирургии. Меня интересуют только спорт, оружие и секс, и я не думаю, что мне стоит говорить об этих вещах с тобой.
Я выдыхаю. Этот тип такой прямолинейный! Вверх по моей шее расползается жар. Вероятно, моё лицо уже покрылось красными пятнами.
— Что ты себе позволяешь! — Я пытаюсь оттолкнуть Айса, но он не сдвигается ни на сантиметр. Проклятье, его грудные мышцы, словно сталь! — Я никогда не делала себе пластику. — Мне это не нужно! Я довольна своим телом.
Айс демонстративно заглядывает в вырез моей блузки, и мне становится ещё жарче. Я
быстро складываю руки на груди.
— И тебе не стоит бояться моих подружек, потому что у меня их нет! — Ни одной настоящей. Мираджа была как подруга, а что касается остальных, то близкие отношения у меня только со сводной сестрой Мелиссой, но она живёт в Нью-Ворлд Сити, как и мама.
Айс не отвечает, и это просто бесит меня:
— Кроме того, тебе следует обращаться ко мне «мисс Мурано»!
Он выгибает одну бровь:
— Это ещё почему? Ты тоже мне «тыкаешь».
Вот чёрт, я и не заметила. Но почему он так улыбается? Очевидно, на этой работе ему скучно, и он развлекается за счёт меня. Его улыбка пробирает меня до костей. Он вообще понимает, что играет с огнём?
— Если я расскажу отцу, как ты себя со мной ведёшь, он тебя казнит!
Айс сразу отступает. Серо-голубая радужка будто вспыхивает. Ага, то есть моего отца он уважает. А почему меня — нет? Потому, что я почти на две головы ниже него и пока ещё не сенатор?
Когда дверь, наконец, открывается, я буквально падаю на несколько ступенек вниз, прямо в руки к своему отцу.
— Вероника! — Он торопливо отстраняется от меня и разглаживает свой пиджак. Я бы удивилась, если бы он хотя бы раз меня обнял. На нём, как всегда, пошитый на заказ костюм белого цвета — цвета сенаторов, а светлые волосы аккуратно подстрижены. — Что происходит? — Он бросает острый взгляд поверх моего плеча на Айса.
— Всё в порядке, — спешу я его успокоить, — я просто споткнулась.
Он продолжает рассматривать Воина, который спускается из шаттла позади меня.
— Ты довольна своим новым телохранителем?
— Да, да, всё нормально, — отвечаю я, хотя Айс заслуживает взбучку.
Сейчас он стоит рядом со мной — тише воды, ниже травы, и приветствует моего отца, отдавая честь:
— Рад встрече с вами, сенатор Мурано.
Отец коротко кивает ему:
— Добро пожаловать в нашу семью. Так долго, как я сочту необходимым, вы будете защищать мою дочь ценой своей жизни. Это приказ.
— Есть, сэр, — послушно отвечает Айс.
— Если твой телохранитель сделает что-то, что тебе не понравится, — говорит мне отец, не обращая больше внимания на Айса, — ты немедленно мне скажешь, Вероника.
Я проглатываю язвительные слова, которые держала наготове, пока собиралась рассказать отцу, как неприлично вёл себя Айс. Но я больше не хочу причинять ему неприятности. Не знаю, почему.
— Конечно, отец.
Почему я защищаю этого хама? В нём нет и намёка на манеры. Не удивительно. В конце концов, Воины из Нью-Ворлд Сити жёстче и хладнокровнее наших Воинов, но при этом Айс ни в коей мере не оправдывает своё имя. Он источает настоящий жар, силу и сексуальность. Особенно последнее заставляет меня нервничать. Похоже, опыт у него большой, а я из числа любопытных женщин. Поскольку мне не с кем поговорить о сексе, я просто горю желанием узнать о нём всё. Мне нравится то волнующее ощущение между бёдер и усиленное сердцебиение, когда я себя касаюсь. Мне нравится доставлять себе удовольствие, ласкать грудь, тереть клитор, пока не кончу… Айс, наверняка, считает меня девочкой-ромашкой. У меня действительно мало опыта — я переспала с мужчиной всего только раз, и потому с нетерпением жду, когда смогу испытать это снова. Вот только как мне познакомиться с мужчиной, если этот Воин ходит за мной везде и всюду? Ни один парень не посмеет даже взглянуть на меня.
А я жажду близости, чувства защищённости, страсти. С каждым днём всё сильнее. Рядом с мамой я чувствовала себя более комфортно, она хоть иногда обнимала меня, а ещё я много смеялась со своей шестнадцатилетней сводной сестрой Мелиссой. Мне понравилось проводить с ними так много времени. Из-за поломки на спутнике, движение шаттлов было приостановлено, и я смогла остаться подольше.
Отец всегда холоден. Жаль, что мои мама и сестра живут в другом городе, и я редко их вижу. Отец против. Моя жизнь полностью в его руках, и он хочет, чтобы я стала сенатором.
Пока мы дожидаемся багажа, я поднимаю глаза высоко вверх. Мне очень хочется хотя бы раз увидеть небо… но и теперь не удаётся. Молочного цвета купол над нами уже давно закрылся. Скоро ночь, появятся луна и звёзды. Я знаю, как они выглядят, только из книг и фильмов.
— Как дела у твоей матери? Она снова пыталась перетянуть тебя на свою сторону? — спрашивает отец.
При этом мы следим за транспортной лентой. Полностью автоматически из чрева шаттла выезжает багаж: мои многочисленные чемоданы и большая сумка Айса. Наш шаттл — единственный на посадочной платформе, которая находится высоко над городом. Так хочется поглубже вдохнуть воздух, который не был ещё рециклирован, но под куполом нет ни ветерка.
С парапета открывается фантастический вид на Уайт-Сити, но сегодня я не могу им наслаждаться. Я и так нервничаю из-за Айса, а из-за вопросов отца начинаю нервничать ещё сильнее.
— Мама почти не говорила о политике. — Эта ложь легко слетает с моих губ.
Мне вообще с каждым днём всё легче обманывать отца. Из меня точно выйдет хороший сенатор. Я могу лгать людям, не краснея… или, по крайней мере, читать речи отца, которые полны ложных заявлений. Должно быть, он передал мне это на генетическом уровне. Но я хочу быть лучше, чем он, лучше, чем все они. Я хочу многое изменить. Или хотя бы попытаться.
— Ты передала Стивену привет от меня?
— Конечно, отец.
Как и моя мама, его брат живёт в Нью-Ворлд Сити, и он тоже сенатор. Хотя маме наконец-то позволено жить собственной жизнью, Стивен продолжает за ней следить. Отец ей не доверяет. Ему повезло, что несколько лет назад Стивен получил там должность.
Отец никому не доверяет, поэтому пришёл на посадочную площадку не один, а с
вооружённым телохранителем Итаном — бывшим Воином лет сорока, с каштановыми волосами и орлиным носом. Итан стоит рядом и осматривает местность. Отцовский водитель — молодой темноволосый мужчина — приходит с тележкой для багажа и загружает наши вещи.
— Минутку, Хэнк, — обращается отец к водителю. — Я должен выдать мистеру Тренту новые ампулы.
Ага, значит, гражданская фамилия Айса — Трент.
— Как скажете, сэр. — Хэнк передаёт ему маленькую бумажную коробочку, которая лежала на тележке.
Отец просит Айса открыть сумку, чтобы они могли заменить ампулы.
Айс морщит лоб:
— Могу я спросить, почему это необходимо, сэр? — Он достаёт похожую небольшую коробочку и кладёт в руку моему отцу.
— В наших ампулах содержатся иные стимуляторы, которые лучше усваиваются. Мы разработали новую комбинацию витаминов и минералов, которая вскоре будет использоваться и в других городах.
Я ничего не слышала об этом, но предпочитаю промолчать.
Айс кивает и убирает новые ампулы в сумку, однако не похоже, что слова отца его убедили.
Отец больше не обращает на него внимания. Мы все вместе идём к лифту, который ходит внутри огромной башни. Лифт настолько большой, что места в нём хватает для всех нас вместе с тележкой для багажа.

* * *

— Отец, почему ты дал ему другие ампулы? — спрашиваю я несколько минут спустя, когда мы садимся в машину у подножия башни.
Отец садится на переднее сиденье, а я с Айсом буду сидеть на заднем. Сейчас оба Воина ещё стоят снаружи, пока Хэнк загружает багаж. Телохранитель отца будет сопровождать нас на другой машине. В Уайт-Сити автомобилей нет ни у кого, кроме сенаторов и небольшого числа госслужащих.
Отец бросает взгляд через плечо:
— Я не хочу, чтобы он набросился на тебя, как животное.
Я вопросительно смотрю на него, и он поясняет:
— Ты забыла, что я однажды рассказывал тебе об уколах? Они содержат активный ингредиент, который заставляет Воинов делать себе инъекции регулярно. А также туда добавлено вещество, которое разжигает либидо, чтобы Воины выкладывались на шоу по полной.
Отец говорит настолько тихо, что я едва его понимаю. Через открытые двери в машину
проникает шум с площади. Множество граждан, спешащих с работы домой, проходят мимо нас и разговаривают.
— У новых ампул обратное действие — они подавляют сексуальные желания.
Я сглатываю. Эту информацию я не забыла, просто её вытеснила другая. Отец уже во многое меня посвятил, и потому мне известно, что всё здесь идёт неправильно. Я считаю, что эти игры перед камерой — извращение. Хорошо, что их приостановили. Интересно, принимал ли Айс участие в подобных шоу в Нью-Ворлд Сити? Или он всегда работал телохранителем? В других городах часто используют Воинов как телохранителей.
Воины — наш силовой инструмент, наши роботы, наша «длинная рука». Без них мы ничто.
Когда Айс внезапно садится рядом со мной и закрывает дверь, я вздрагиваю. Здесь, сзади, его длинным ногам едва хватает места, поэтому он раздвигает бёдра и при этом касается меня. Хотя на нём штаны, а на мне юбка, я чувствую жар, который он излучает. Да ещё его мужской аромат снова ударяет мне в нос. Хорошо, что поездка занимает всего несколько минут, потому что такая интимная близость заставляет моё сердце биться быстрее.